А свет торжествует над мраком (джен)

Сначала всё было точно мертво: пространство пусто от людей, никаких посторонних звуков. И вдруг дрогнуло стекло в небольшом окошке в одночасье с тем, как прогремел гром.

Гермиона, несмотря на пропавшие верёвки и снятое Оглушающее заклятие, лежала безмолвно и неподвижно. Ровно до этой поры, когда поняла, что эта многолетняя, суде по обшарпанным стенам, коробка, в воздухе.

— Профессор! — первое, что пришло на ум Гермионе, сорвалось с её губ. Авгуриуса оставили связанным и лишённым возможности говорить, и он беспомощно катался по полу псевдо-кареты. Единственное, на что он был способен, это тихо постанывать.

"Я свободна от чар. Может, и палочка при мне?" — странная, конечно, мысль, после похищения-то. Но, возможно, их уже перехватили те, кого больше всего хотелось бы увидеть сейчас, и везут туда, где им самое место?

Глупая девчушка с глупыми надеждами, как наверняка бы сказал Авгуриус. Лучше выходит смотреть так выразительно и делиться тем, что хранит сознание, без слов, лишь у Рейес.

Коробку тряхнуло и потянуло вниз. Только вставши на ноги, Гермиона потеряла равновесие и на животе подъехала к стенке. Снижение всё продолжалось и продолжалось, пока что-то — неужто колёса? — не встало на сырую землю. В силу инерции, после торможения Гермиона попалась чуть вперёд.

Оказывается, в этих стенах запрятали дверь. Мужской баритон — тот, кому он принадлежал, стоял по меньшей мере в двух шагах от кареты — пробормотал заклинание, проявившее в абсолютно плоском на ощупь металле ввалившийся прямоугольник с высоко приделанной ручкой.

Дверь, когда она открылась, придержал Азефадор. Слева от выхода переминался с пятки на пятку юноша в чёрном одеянии. Сзади на мантии золотыми нитями вышит герб, представляющий собой оливковую ветвь, свисающую с когтя лапы какой-то хищной птицы, схваченной человеческой рукой.

— Левински, кого ждёшь? — рявкнул Азефадор, сжав плечо парня. — Собираешься расколдовывать его?

Незрячий изо всего презрения плюнул на пол кареты, заставив Авгуриуса побагроветь от злости. Левински беспрекословно освободил Сальвадора от путов, снял все применённые чары.

Не торопясь сопротивляться, Сальвадор ступил на чёрную почву подле Гермионы. Вернулись верёвки, теперь только на руки, соединённые за спиной.

— Сколько планируем стоять, а, Левински? — вновь негодовал Азефадор, протирая о мантию волшебную палочку. — Помнится мне, Моро велел доставить их как можно скорее.

Гермиона поникла головой. И вот за что? Война для неё едва началась, а встреча с опаснейшим не за горами.

— Можно вопрос? — звенящим голосом попросила она.

— И что же? — разрешил Риверс.

— Верховные обычно вместе или кто чем занят?

— Верховные?.. — Азефадор прикусил верхнюю губу, размышляя над ответом. — Да, Лестер хочет видеть тебя. Что там он — ты нужна им всем. Будете покорными пленниками — он с вами помедлит и представит Её Величеству чуточку позже. А захотите по-другому, одного из вас убьют Трансмогрифанской пыткой.

Сальвадор принялся разглядывать носы своих туфель, как будто впавший в заблуждение.

— Кого угодно, да? — сказал тот.

— Тебя, Салличек, — мурлыкнул Азефадор. — Гермиона нужна госпоже Рейес позарез, а что ты? Всего лишь приманка для девчонки, ринувшейся тебе на выручку. Знаю, я сволочь, не надо тут зубами скрипеть. Но обязуюсь исполнять обязанности волшебника под началом у госпожи, и не могу иначе.

Сверху рухнул красный дым, заволокший практически весь пейзаж глухого леса. Силуэт человека шагнул из него, переставив трость с высоким серебряным набалдашником, выполненным головой ястреба.

— Вижу, всё готово, — протяжно произнёс Моро, подставляя левую ногу. Гангрена излечима магией, и его случай не был исключением. Конечность выздоровела снаружи и внутри, а трость, видимо, ему полюбилась. — У нас, господа и прелестная дама, — Гермиону переклинило, — небольшой форс-мажор. В первой версии плана предполагалась трансгрессия к месту вашего содержания, однако, госпожа попросила довести вас пешком. Это сравнительно недалеко, дойдём за два часа, и дабы избежать инцидентов, к нам присоединятся мои ближайшие коллеги.

Пальцы Моро легли на шею, в место, где проходила сонная артерия, чутка надавили. Лестер объявил с ухмылкой:

— Хороша для схваченных новость: Аурелия в прямом смысле погрязла в бумагах, разлетевшихся по всему кабинету.

— Дауэр не отменяется? — уточнил Левински, рассматривая ногти на руке.

— Ну, ты же знаешь... — из-за ближайшего дуба после хлопка вышла вышеупомянутая. — Легка на помине!

— О, правда? И как же вы меня припомнили?

— Как обычно, — Сальвадор вышел из омута молчания. — Как грозу всего сущего, появление которой — обязательная часть представления, и был бы кто доволен!

Диаспору знатно перекосило, но от пары ласковых она воздержалась.

— Остроумия у тебя за двадцать лет не приубавилось! А это ещё кто, Мерлина ради? — под пристальным взглядом Дауэр Гермиона боязливо сжалась.

— Главная цель охоты Рейес, больше сказать нечего, — протараторила она.

— Н-да, менее жалкой я тебя представляла, но давайте вернёмся к делу. Лестер, пойдёшь рядом с девчонкой. На мне Авгуриус...

— Перефразировала бы, — рассмеялся последний, ещё и переглянувшись с Левински, который также терпел, лишь бы не заржать. — Ответственность за меня лежит на тебе. Чувствуешь разницу?

— Может быть, и чувствую. Только посмей придраться к моему слову ещё раз — пришибу, — пригрозила Дауэр, подлетев к Сальвадору и ткнув ему средним пальцем между глаз.

"Недаром все они, помимо Левински, учились на одном курсе", — пока "интеллектуальная беседа" шла своим чередом, Гермиона чувствовала некое облегчение. Несмотря ни на что, оно было прерывистым как ветер и крохотным как шанс спасения. Правда, ждать надоело. По-хорошему, надо кинуться наутёк при первой возможности. Попытка — не пытка, и чем удачнее она окажется, тем больше вселится надежд.

Гермиона не сомневалась — любой побег при такой охране, провалится с оглушительным треском. У всех за плечами годы в преступном мире, где за каждой ситуацией нужен глаз да глаз, и двое без особых усилий летают подобно некоторым Пожирателям Смерти.

— Чего застряли, как колья в земле? Марш на Север! — скомандовал Моро, перешагнув корень векового дуба. "Невозмутимость до последнего", — настроилась Гермиона, сдвинувшись с места следом.

Сколько времени уже утекло? На небо надвигалась новая и, судя по черноте туч, гроза вдвойне мощнее прошлой. Лес продолжался. Возникала мысль, что его сень бесконечна. Вокруг шуршали листья и голосили некоторые птицы, перелетая по ветвям.

— Авада Кедавра! — взревела Дауэр, целясь в крону осины. Оттуда ничком свалился упитанный лесной голубь. — Ненавижу лесные прогулки! Настолько лес невозмутим, что меня коробит, так ещё и эти вездесущие комки перьев! А что зимой произошло, я говорила?..

— Я, например, знаю. Ты же имеешь ввиду тот случай, когда тебя, Коул и троих недоумков из отряда, некогда принадлежащего Антонеску, авроры нашли в хижине? — насмешливо вставил свои пять копеек Сальвадор.

— О чём уже знает весь здешний штаб Белой Вечности, от госпожи до уборщика, — Диаспора помотала головой. — До того мы несколько часов бродили по лесу.

— Меня же интересует, какие у тебя причины толковать нам об эпизодах из жизни, — процедила Гермиона. Погода напрягалась, и начало стучать в висках. — Почему же не секреты вашего Ордена?

— Побуждаешь нас на грубую силу? — взъелся Азефадор, медленно расчехлив палочку. — Запросто! Или же, бери пример со старшего, не наседай с вопросами.

Сверху западали тяжёлые капли, постепенно возрастая в количестве, хлопая по листьям.

— Чего и следовало ожидать, — выдавил Лестер, наложив на себя Импервиус с ног до головы. — А вы, гости в нашем обществе, потерпите... Где они, чёрт возьми?!

Гермиона едва услыхала его рёв, не сбавляя темп бега. Связанные руки мешают. Наравне торопился Сальвадор, растерянный и в то же время гордый собой, понеся звание баловня удачи. Преследования не видно, значит, позади происходит разборка. Впереди всё мелькают почерневшие стволы деревьев и шквал капель, под ногами мнётся чёрный слой земли. Вместе с дыханием участилась дробь дождя.

Всё, казалось бы, лучшим образом, но тут Гермиона вынужденно сбивается с ног, падая на живот. Меж ней и Сальвадором проносится зелёный луч, а в завесе воды, беспрестанно летящей сверху, проступают очертания троих людей, на короткий миг замерших и внезапно сорвавшихся с мест. Ясное дело, Азефадора среди них нет.

— Вставай, ну же! — промолвил Авгуриус, дёргая Гермиону за руку. — С нашими палочками Мерлин знает что, отпор невозможен!

Взор Гермионы устремился на Левински, налетевшего на камень. Верховные сделали передышку, а преследуемые нырнули в заросли кустов и притаились, что мыши.

— Покажитесь! — звенящим визгом потребовала Дауэр, судорожно сжимая палочку. — Я вас прикончу, если не высунете носы!

Произошла трансгрессия. Кто и куда попал, прошло вскользь внимания Гермионы, но окаянные приспешники Рейес остались, где стояли. К кустам приблизилась, а затем упала на колени и заглянула в них женщина в очках с большими круглыми линзами. На носу — россыпь веснушек.

— Правда, ваше темнейшество! Они прячутся там, — поделилась Аурелия с Рейес, примотавшей Моро и Дауэр к большой каменной глыбе, рядом с которой распластался и Левински, в отключке, со хлещущей из носа кровью. — Желательно выходите.

— Сэр, нет. Я против, — настояла Гермиона, когда Аурелия дала пять минут на раздумье. — Мы попали в кле́щи. Там — Рейес, там — невесть насколько долгий лес, и с нашими палочками неизвестно что, — рукой она указывала в различных направлениях, показывая, что из зол нужно выбирать меньшее. — Зачем скрываться?

— Затем, что прячься, не прячься, а в лапах Элмы и всей прочей нечисти, которая нас караулит, мы очутимся. Сиди, пока не полезут, — до Гермионы потихоньку доходило, за что Сальвадора периодически упрекала Луари: иногда он, отвергая любые возражения, выставлял себя самым умным и не брал во внимание чужое мнение. "Вот и сейчас оно случилось", — еле удержавшись от того, чтобы фыркнуть на зельевара, Гермиона выбралась из зарослей.

— Надо же, — лицо Рейес засияло довольством, как у сытой кошки. — А что же Сальвадор? Неужели стоит на своём?

— Время со школы пролетело, а нравом не изменился, — захохотали Аурелия, и тот самый, только что ею приниженный, с отломанной от куста рогатой веткой бросился на середину пустыря. — Ишь, какой партизан... Ай, больно! Чуть в глаз не попал!

Гермиона и не намеревалась вмешиваться. Рейес описывала по пустырю круги, передвигаясь широкими, медленными и тихими шагами. В кармане откуда ни возьмись возникло нечто тонкое и вытянутой формы, как волшебная палочка, чем оно и являлось. Все узоры и длина были знакомы Гермионе как свои пять пальцев. Она взяла её, не понимая, как дерево не сломалось пополам в таких испорченных тёмной магией руках.

— Просто убивать таких, как ты — скукотища, — пояснила Элма, готовя собственную палочку. Длинную, с изящной резьбой по всему корпусу. "От деревьев, из которых палочки сделаны, зависят их мощь и податливость хозяевам". Олливандеру тут не конкуренция, но Гермиона была счастлива, что о том просвещена, и пожелала спросить, какого дерева палочка соперницы в назревающей дуэли.

— Понятию не имею, к чему ты, но, так и быть — поделюсь: ольха и шерсть вампуса, тринадцать и три четверти дюймов, несгибаема, — проинформировала женщина. — Раз на то пошло, — верёвка, держащая Верховных, расплелась. — Расскажите и о своих палочках. Это приказ.

Первым проснулся Моро, сжал палочку обеими руками и пробормотал:

— Терновник и волос единорога, четырнадцать с половиной дюймов, хрупкая. Может воспламеняться.

— Пусть дальше этого круга, — присоединилась Дауэр, — не уйдёт, какого дерева и сердцевины моя палочка. Осина и сердечная жила дракона, тринадцать дюймов, крепкая. Довольны, вы, все?

— Вполне, — хмыкнула Рейес. Гермиона едва не перекрестилась. Достаточно говорящие палочки. Терновые зачастую имеют заключённые Азкабана, а осиновые выбирают превосходных дуэлянтов. И учитывая, что они их достали после побега... Свят, свят, свят.

— А, палочку? — Аурелии удалось оторваться от избиения веткой. — Э-э... Эбеновое дерево, рог рогатого змея, девять дюймов, хрупкая. Что-то ещё?

— Достаточно. Бренир, останься со мной, — Гермиона поперхнулась воздухом, ведь затем к ней отправили Дауэр. В глазах той заплясали чёртики.

— Я развязала вам руки и отдала оружие исключительно для дуэли. Ты, — Рейес нацелила палочку на Авгуриуса, — на чьей ты стороне? Предпочтёшь в напарники меня с Лестером или девчонку?

— Обойдётесь без меня, — Сальвадор поднялся с земли аки выбравшийся из воды, — как и без дуэли. Не так я туп, как в ваших глазах. Зачем упускать такую прекрасную возможность закончить войну сейчас, чем подставлять грудь под смертельные заклятия? Я знаю все твои секреты, Лилиана.

— Так озвучь! Ты травишь тему нереального, полудурок! — Диаспора влетела в диалог с восклицаниями. — И как смеешь произносить её второе имя?!

Рейес приходила в наводящем ужас смирении, твёрдо стояла на земле и ровно дышала.

— Замрите все. Теперь никто из здешних не смеет перечить моему слову, я здесь правлю на мгновение, — исключая Гермиону и Элму, слушатели сосредоточили высокомерные взгляды на небе, светлеющем от облаков. Что удивит их слух?

— У тебя сердце кровью обливается, когда ты слышишь имя Гермионы. Ты хочешь, но не можешь. Просыпается совесть, стоит мысли о её смерти тобой овладеть. Твоя рука и сердце, если от него ещё что-то осталось, не в состоянии убить, — Сальвадор бережно и взволнованно коснулся пальцами ладони Гермионы, холодной, как на лютом морозе, — собственную дочь.

Видимый мир расплылся, ноги налились свинцом. Фигуры людей размылись настолько, что на фоне деревьев стали выглядеть узкими блеклыми пятнами. Кто-то поймал Гермиону, прижал к себе, а затем они перенеслись с хлопком, который из-за странного жужжания в ушах прозвучал в два раза тише.

Гермиона почувствовала под собой нечто жёсткое и в то же время ворсистое — ковёр. Большой красный ковёр, который лежит на полу в гостиной у Мюриэль. Сразу же — выкрик:

— Они вернулись!

Рон, который и кричал, поднял Гермиону на руки и расцеловал в обе щеки. О том, что это он, говорил только голос — мир в глазах всё ещё состоял из нелепых бледных клякс. "Я будто ослепла... Вот каковы последствия такой правды..."

— Как ты? Цела? — вопрошал Рон, прибежав с кухни с чашкой чая с лимоном. — Они не причиняли тебе боль?

— Не успели. А как вы поняли, что меня похитили? — минута за минутой окружение приобретало любимые чёткие очертания.

— Послали двоих в Министерство, где они увидели, как вы удираете от белобрысого — забыл, как зовут.

— Азефадор, — лёжа на ковре пластом, шепнул Авгуриус.

— Разве не Найджел? — на первый этаж ввалилась троица из Джорджа, Джейсона и Сорена.

— Хренайджел! Уж я-то знаю — брат не первый год значится мёртвым, а под прикрытием был один тип из Белой Вечности. Отродясь слеп, но сообразителен, как римский легионер, этот Азефадор Риверс. Сражаться негоден, стратег.

— Слыхал я о нём, — задумался Сорен. — Ему принадлежала идея резни в Огайо, кажется, а глава поддержал.

— Поддержала, — осунулась Гермиона. — В Ордене Белой Вечности всем заправляет женщина, и мы с профессором сегодня с ней встретились. Чуть не попали в волшебную дуэль, и смылись как никогда вовремя. Соберите всю нашу половину, я поведаю.

Вскоре все дружно явились в гостиную. Все, за исключением Белозёровой, которая удалилась по срочному вызову из Министерства.

Гермиону вдруг охватил стыд. Её поставили в известность о Рейес когда? В декабре прошлого года. А как вскоре она разглашает новость?

— На самом деле, я куда больше времени знаю о Рейес, чем вы думаете. Дария-Мария Антонеску, с которой знаком один Сал... То есть, сэр Авгуриус. Прошу прощения. Так вот, Антонеску мне рассказала, что Лилиана Рейес, известная шире как Элма, стоит за всем этим безумием с Белой Вечностью.

— Ничего лучше я сроду не слыхал, — хмыкнул Френсис, помахивая волшебной палочкой. Он изображал облегчение, будучи же ошеломлённым настолько, насколько может быть вообще.

— Ну... — Гермиона, нервничая, ударяла палец о палец и потаптывалась на месте. — И есть Пророчество, о котором знают пять человек: я, Луари — если кто не в курсе, она директор Ильверморни, — Сальвадор, Макгонагалл и портрет Дамблдора в Хогвартсе.

Рон и Гарри удивлённо покосились друг на друга, как черти на ангельское перо средь ада.

— Рейес с верховными, может, тоже знает? Дамблдору стало известно о третьей войне, возможно, ещё задолго до начала второй, и не дай бог, чтобы первой. Тогда же появилось Пророчество, до недавней поры хранившееся в отделе Тайн, — речь резко оборвал Эйдан:

— А после инцидента в сентябре его Рейес к рукам прибрала! Как она, к слову, выглядит? Кто-то из них подходит под её образ? — каким-то боком у Эйдана в кармане обнаружился снимок, который прежде был у министра. Тот, с двумя дамами, объявившим войну при множестве министерских работников.

— Да! — взвизгнула Гермиона. — Та, что выше ростом и с перьями птицы-гром в волосах. Несомненно, она.

— Откуда тебе знать, чьи перья? — не к месту вставил Рон.

— Твои! — Шэрон двинула его локтем в бок. — Ишь, как сейчас распушил...

— Цыц! — прикрикнула Кирия, без вопросов, самая сдержанная из кучи народу. — А то свои распушу — мало не покажется!

Гермиона продрала глаза кулаками. "Кто знает, может, мне всё это чудится, а в реальности я валяюсь на лесной земле, не способная встать, потому что Рейес швырнула в меня заклятие Каменных ног..." — да вот нет, картина осталась.

— Меня напрягает ваша беспечность, честно говоря, — выговорила она, опустившись на диван между Роном и Джерри. Воздух для Гермионы был всё ещё дрожащим, а перед глазами периодически мелькали зеленоватые тонкие волны.

— А я не вижу, чему удивляться. На войне как на войне, — Джейсон пожал плечами. — Мне любопытнее, как эта беседа дойдёт до остальных орденцев. Наших, разумеется... А давайте так: свои будут просто орденцами, а к членам Белой Вечности будем добавлять название их всех?

— Почему бы и нет, — протрещала Шэрон, случайно хлестнув Бренира волосами по лицу. Уловив цветочный аромат, исходящий от неё, он и Джордж обменялись довольными улыбками.

— До завтра решим, как разнести историю по всему Ордену. Глядишь, и министра известим, — поставил Вальтон. — Мы чуть не потеряли двоих, и они воротились в порядке — вот за что действительно надо радоваться сейчас.

— Порадуйтесь как-нибудь без нас, пожалуйста, — Гермиона шарахнулась влево, когда Сальвадор потянул её за руку. — Нам нужно кое-что обсудить, чисто между нами.

Они бы и обсудили, не донесись до них обречённый шёпот Рона:

— Паук... о, Мерлин...

— Так Мерлин или паук, в конечном итоге? — хихикнул Джордж, смотря на брата свысока. Но интереснее был Сальвадор, который упал на четвереньки и разглядывал паука, как слон муху.

— У меня закончились сушёные пауки, для зелий.

— Возьмите, да поджарьте, сэр, — посоветовала Шэрон. Дело в том, что не поджарить, так взять его было за пределами смелости Авгуриуса. — Вы меня вообще слышали?..

Паук дёрнул одной из восьми лап, чуть шелохнулся и понёсся к дивану. Как забежал на ковёр, его стало не видать, а паника двоих арахнофобов возросла. Они будто готовились сесть в обнимку сразу, лишь насекомое опять покажется.

— Ё-мое, — шепнул Гарри. — И тут я понял, что с вами...

— Ага. Давайте решим, кто возьмёт и поджарит, пока эта мразь не заползла на кого-то из нас? — вторила Шэрон, опираясь руками на спинку дивана.

— Я в большом сомнении. Авгур, поднимись с карачек, меня наравне с пауком твоя задница напрягает, — отчасти в тему, а отчасти ни разу, сказал Эйдан. — Когда я состоял в рядах Пожирателей, соратники во всякую мошку Аваду бросали...

— Если твари из Белой Вечности борются — или боролись? — с насекомыми методом их убийства заклятиями, то, наверное, у них все стены в штабах испещрены порезами, — рассуждал Френсис, меньше прочих думая о пауке. — Диффиндо — очень популярное у приспешников Рейес заклинание.

— Ещё Альтум Вульнус предложи! — вскипел Сальвадор, приготовив бутылку с шампанским из своего кладези винных напитков. — Раз до нас тут проживала волшебница, мухобойка вряд ли найдётся.

— Чувствую себя как голубь в вольере со львами, — выплюнула Кирия. — Подумаешь — паук! Он вас сожрёт, что ли? Вы могли сто раз на него наступить, шастая по ковру.

— Помешанная на мистике строит из себя рассудительную? — добавил яду Джерри, после чего вмиг грохнулся на пол благодаря заклятию Кирии. Всё-таки, зря он потом оглянулся по сторонам: паучок прополз в считанных сантиметрах от его головы. Отчаянно замахав руками, он его кулаком и прибил.

— Мы — один, паучара — ноль, — тут же просиял Рон. Гермионе и Сальвадору теперь уже ничто не мешало уединиться на втором этаже. Внизу, так как объявилась Белозёрова, открывала свои двери харчевня...

— Прежде всего меня морочит, откуда вам известно о моей матери, — завела Гермиона на ходу, мерно шагая сбоку от Авгуриуса. — Я из семьи маглов, маму зовут Моника, а второе имя, Джин, у меня по бабушке.

— Отец привёз тебя в Англию на корабле и передал маглам, которых ты на протяжении долгих лет звала мамой и папой. В магической Америке было опасно: нагрянули японские волшебники-преступники, а Лилиана приличное время втайне от меня практиковала тёмную магию. Тогда-то она, считаю, и начала называться Элмой.

— Вы что-то скрываете, я чувствую! — взгляд Сальвадора задрожал, и он с тенью счастья прошептал:

— Я ведь твой отец, милая моя. Я на первом же уроке узнал тебя в Хогвартсе. Твоё имя в журнале, твои глаза, — очи обоих действительно были неразличимы. Тёмно-карие, как горький шоколад, но Гермиона различала в них редчайшие зелёные крапинки. Неужто от материнских глаз? — Твоё рвение к знаниям, блестящие результаты... Не считая некоторых казусов, и то, не твоя в них вина. Я мог открыть тебе глаза и в Хогвартсе, но боялся, что правда расползётся по четырём, если не по восьми факультетам — включая Ильверморни, понимаешь ли.

— Не удивлена. После того, как ты назвал меня дочерью Рейес, я размышляла над этим, — беззаботно сказала Гермиона, обняв отца. — Нужно привыкнуть называть тебя папой... Кстати, я буду не прочь узнать, как у тебя вообще завязались отношения с ма... Элмой. Я верю тебе, но пока не услышу вашу историю, Рейес матерью окончательно не признаю.

— Понял, — кивнул папа, взлохматив Гермионе волосы на макушке. - Раз требуешь, я обязательно расскажу. Сразу затем, как Орден Феникса вернёт Пророчество в нужные ему руки, будет в курсе о содержании и вернёт в отдел Тайн, где ему самое место. Отдыхай. Советую выспаться. В зависимости от того, собираешься ли ты идти на миссию.

— Чтобы я — и не пошла за своим Пророчеством? Весь Орден поучаствует?

— Не-а, некоторые члены. Я останусь здесь, наблюдать за вами... Но, учти, что помимо основной цели, твоя задача — защищать менее сильных орденцев, как состоящая в ведущей половине. Что на твой взгляд более трудоёмко — украсть хрустальный шар или пробраться в штаб?

— Чаши весов на одном уровне... — шуму поднимется одинаково и когда к пятистам с лишним человек вдруг прибавится с десяток новичков, и когда пять из них — по меньшей мере — полезут к ценному объекту.

— Точно, точно... Однако, давай не будем о плохом, а вместе понадеемся, что служаки Рейес, а может и она в том числе, поотбрасывают копыта.