Neon & Low Rider (гет)

With the lights out, It’s less dangerous

(Без света уже не опасно)

Here we are now, entertain us

(Мы явились, развлекай нас)

I feel stupid and contagious

(Глупый я или заразный?)

Here we are now, entertain us

(Мы явились. Развлекай нас.)

© Nirvana — Smells Like Teen Spirit

Ник старался не думать о том, как он пришел к этому, что будет дальше. Как всегда, при копаниях в себе начинала возникать паника, а ему сейчас это было не нужно. Так что он отодвинул эти мысли на второй план, и продолжил улыбаться Алишу, идя с ним рука об руку и зная, что Джейн идет за ними (он пару раз посмотрел назад краем глаза, чтобы в этом убедиться). Он неплохо справлялся, и надо было продолжать в том же духе. Заговаривать зубы, и думать, как впустить Джейн в квартиру этого разговорчивого ублюдка. Было бы неплохо, если Алиш оставляет дверь открытой. А можно было его отвлечь, чтобы он не закрыл. А можно было отойти на пару секунд и открыть дверь самому.

— Эй, Кларенс. Ты снова задумался, — позвал Алиш.

— Да, — Ник едва шмыгнул носом, было прохладно. — Я просто… очень увлеченный человек.

— Да? И какие же у тебя увлечения? — мужчина смазано ухмыльнулся.

— Помимо ночных прогулок по барам, — Ник улыбнулся, — я люблю бейсбол.

— Бейсбол! Ну и совпадение. Я тоже, — Алиш видимо приободрился. — За какую команду болеешь?

Он чуть было не сболтнул о своих любимцах в Торонто, но любимый клуб у американца не мог быть в Канаде. Ник не захотел сдавать то, что он жил в Канаде, не захотел врать про Огайо, это тоже привлечет ненужное внимание и натолкнет Алиша на догадки.

— Индианаполис Индианс, конечно, — ответил он. Это была единственная команда из Индианы, о которой он слышал. — Но я не так давно увлекаюсь бейсболом. У меня и любимчиков пока нет. Я просто люблю играть, а не болеть.

— Любишь быть спереди, а не за кулисами, я понял, — Алиш игриво прищурился, Ник сделал вид, что скромно смеется над очередной сальной шуточкой, на самом деле просто опустил взгляд, чтобы не выдавать того, что ему эти шутки уже стоят поперек горла. — Кстати. У меня дома есть бита с подписью Ларри Уокера. Он когда-то играл за Индианс, вроде. На самом деле, у меня там целый стэнд. Я коллекционер, в своем роде. Может, взглянешь?

— Обязательно, — Ник с энтузиазмом кивнул.

И, пока Алиш вел свой тихий рассказ, перечисляя все, что собрал там, они дошли до двухэтажного многоквартирного дома в ряду таких же одинаковых жилых домов на тихой улице. Где-то за окнами мерцали гирлянды, на другом конце слышались громкие разговоры. Праздник был все ближе, но Ник отмел и эту мысль. У него не было праздников, пока мама была где-то далеко.

Он действительно был готов на все ради матери. И пошел бы в зал, но Джейн поддалась первой. Она могла винить его, и все равно была бы в чем-то права, но Ник не собирался соглашаться с ней в том, что он трус. Иногда он был даже слишком порывист. Просто Джейн не видела. Теперь знала, он же рассказал ей, но это надо было видеть, чтобы понять…

Едва они зашли в квартиру, столкнувшись в узком коридоре, Алиш повернул внутренний замок на двери и полез с поцелуями, и в этот раз Ник уже не мог на это пойти, в самом деле. Он начал нервничать.

— Где у тебя ванная? — спросил он.

— Сзади тебя, — мужчина указал на дверь. — А потом…

— Покажешь мне награды? Пожалуйста? Я быстро вернусь, — Ник исчез за дверью и прислонился к ней спиной, вздохнув. Быстро утер рукой лицо, но, почувствовав дрожь от осознания того, какую хуйню он сегодня творил (то ли восхитительную, то ли сумасшедшую), он быстро собрался. Нет, срываться сейчас было не время и не место. Еще немного и они смогут все узнать…

За дверью в коридоре послышались шаги.

— Я буду ждать тебя в гостиной, — сказал Алиш.

Ник в последний раз оглядел жутко тесный совместный санузел, и тихо выскользнул из него, постаравшись так же аккуратно и неслышно повернуть внутренний замок. Сделав это, он едва приоткрыл дверь, и увидел то, что ему было так необходимо: глаза Джейн, глядящие на него из темноты лестничного пролета. Без лишних слов, Ник отошел от двери и пошел в гостиную.

Коллекция у Алиша и впрямь была масштабной. На стеклянных полках, похожих на витрины, стояли и подписанные мячи, лежали бейсболки и футболки с номерами, стояли вырезки из газет в рамках, фотографии. На парочке из них вместе с бейсболистами сфотографировался и сам Алиш. Висели вымпелы с разными символами, на полках левее уже были какие-то медали, к бейсболу не относящиеся, но Алиш, кажется, упоминал в разговоре, что он любит что-то еще кроме бейсбола. Ник снова прослушал, улыбаясь и кивая.

— Выглядит… круто, — признал Ник. — А где та самая бита?

— С подписью Ларри Уокера? — вспомнил Алиш. — Справа, вот. Висит на стене.

Ник оглянулся через плечо, и увидел подставку, словно для трофея; в нее были вбиты два больших гвоздя, на таком расстоянии, чтобы середина ручки умещалась между ними, а ее расширенный конец — уже нет. Ему жутко захотелось взять биту в свои руки, в попытке обезопасить себя, но он решил, что сейчас не время, и повторял это про себя каждую секунду.

— Игрушка тебе пришлась по вкусу, ага? — он ощутил руку на плече и повернулся лицом обратно к Алишу, который уже стоял вплотную. Но мужчина не сводил взгляда именно с биты. — Поверь, я понимаю. Это — мой самый ценный экспонат во всей коллекции. Мне ее подарил брат незадолго до своей смерти.

Нику показалось, что на лице Алиша, не таком уж и старом, вдруг появилось несколько глубоких морщин. Ник поджал губы, думая, что такая смена настроения и разговоры о смерти на свидании — не к добру, но, прежде чем Алиш успел заговорить снова, Джейн, проскользнувшая за его спину, нажала на кнопку шокера, и послышался тихий треск, а ирландец перед ним задрожал в судорогах. Ник отошел в сторону, и мужчина упал прямо к его ногам, раздался глухой стук, стеклянные витрины тихо зазвенели в такт.

— Долго же ты момент подбирала, — сказал Ник почти задумчиво.

— Не хотела мешать вашей романтической беседе. И поцелуям под луной, — она отвела взгляд, прикусив губу, и Ник сразу понял, что за мысли целиком и полностью захватили ее ум. И вздохнул.

Вообще-то, это и ему покоя не давало, но он все еще держал себя в руках. Какая сейчас, нахер, разница, что он делал, чтобы получить информацию о родителях?

— Не начинай, — буркнул он сквозь зубы, пока она начала рыться по ближайшим комодам.

— Не подумай, будто я осуждаю, — сказала она, не отвлекаясь от каких-то своих поисков. — Просто… Еще немного сбита с толку.

— Не ты одна, — тихо ответил Ник. — Что ты ищешь?

— Что-то, чем его можно связать или привязать куда-нибудь. И тебе тоже стоит, — Джейн кивнула на Алиша. — Он же хотел с тобой поиграть, вот и поиграете. В БДСМ.

— Джейн! — шикнул Ник.

Она послушно замолчала, но он чувствовал, что ненадолго, и не мог перестать беситься. Это стало последней каплей, и теперь ему с трудом удавалось сдержать дрожь.

Нашлось что-то покруче веревки. Конечно же, это были наручники, но хотя бы без розового меха. Джейн, Ник видел, с трудом удерживается от шутки, но удерживается ведь, и это был прогресс. Такое заслуживало благодарности. И он бы поблагодарил, обязательно, но мысли сейчас скакали, как показатели кардиограммы у лжеца.

Приковали они Алиша, в итоге, к ножке его же кровати в другом углу комнаты. Кровать была старая, шаткая (Ник не хотел думать, как он так сильно ее расшатал), и наверняка слишком тяжелая, чтобы так просто незаметно поднять ее и вытащить цепь из-под ножки. В общем, шансов у Алиша не было. Не под их наблюдением. Очнувшись, он и не очень-то мог сбежать. Поза была неудобной, и голова у него от падения явно раскалывалась. Но матерился он бодро, причем и на английском, и на ирландском наречии. Ник скрипел зубами, слушая его угрозы, и, в целом, его вопросы, поначалу заданные по-хорошему, остались без ответа.

— Иди, покури, — сказала Джейн, развалившись в кресле напротив, с шокером в одной руке и с пистолетом, тоже отрытым где-то здесь, в другой. — А я попробую сама.

У нее терпения тоже оставалось с гулькин нос. Усталая, дерганная, иногда морщась от болей в голове, она вызывала у него столько жалости, что сорваться на ней казалось грехом. Таблетки, которые он дал ей от мигрени, видимо, не скоро помогли бы. Ник поддался ей, и впрямь ушел на кухню, прикурил (сигареты оставалось две), сматерился, и подумал о маме. Там, где она была сейчас, кто мог дать ей прикурить? Может, ей сейчас было еще хуже, чем ему, и эта мысль, как коррозия, разъедала его стремительно и наверняка, выжигая изнутри и, по ощущениям, даже снаружи. Ник поглядел на свои дрожащие руки. В плохом освещении из-за грязного окна ему показалось, что это не тени от разводов на стеклах, а кровь на тыльной стороне его ладоней. Та самая.

Шум из гостиной подсказывал — Алиш сдаваться не был намерен.

— У тебя кишка тонка, ты, диновская пигалица, мелкая сучка!..

— Хочешь проверить, заднеприводный?

— Проверь на своем братике, сука!

Послышалась возня, но Ник уже не различал ничего, кроме шума крови в ушах. Он вошел в гостиную, вернее, ворвался, с сигаретой в зубах и сжатыми кулаками, сорвавшийся с привязи, как и ожидалось. Начал даже не со слов, а просто опустился над ним и, взяв за воротник рубашки, дал по роже с размаху, кулаком, особо никуда не целясь, а просто стремясь навалять. Один раз, пока что. За оскорбление. Себя и Джейн.

— Слушай сюда, ты, гнида, — зарычал Ник, впившись взглядом в его лицо, налитое кровью, которая выступила из ссадины, появившейся на щеке, — ты можешь рассказать по-хорошему, как рассказывал своим дружкам и Рэту. А можешь, если так хочешь, по-плохому, и сначала я тебе выбью твои поганые зубы, потом буду бить шокером, пока не кончится заряд, а потом прострелю тебе колени. Можешь уточнить у одного из своих дружков, которому я одно сломал, чувство неприятное. И если ты думаешь, что у меня не хватит духу, то ты меня не знаешь. Я хуже, чем она и Дин вместе взятые.

Алиш ухмыльнулся и плюнул ему в лицо. Ник отдернулся и вытерся первым попавшимся — краем покрывала с кровати. Алиш продолжал смеяться, но недолго — снова послышался треск электрического тока, и Джейн с особым упоением прервала его смех. В этот раз он не вырубился, она теперь додумалась, как уменьшить напряжение.

Отдышавшись, Алиш снова заговорил, ухмыляясь:

— За каждого нашего получите в два раза больше… Тебя, крысенок, — он взглянул на Джейн, — подожгут. Будут коптить, как поросенка. И бить током. Покруче, чем ты со своей пукалкой. А ты, болтун херов, сам будешь с переломанными коленями ползать. И умолять меня, чтобы я тебе дал отсосать за кружку воды.

Ник отчаянно вздохнул, прикрыв глаза. Это не работало… Нет, конечно. Это был орешек покрепче Рэта, которого напугала девочка с пистолетом, но, он чувствовал, и до уровня Егора ему далеко. Тем не менее, они топтались, сыпали угрозами, а в это время его мать где-то там, возможно, рыдала. Звала его. Сидела в темной комнате или камере, или же с ней делали такие вещи…

С комом, подкатившим к горлу, и с перекошенным лицом Ник осмелился снова взглянуть на Алиша, с еще большей ненавистью и гневом, и желание уничтожить его, едва утоленное одним крепким ударом, вспыхнуло с новой силой. Хотелось сделать ему так же больно. Не физически.

— Ник? — спросила Джейн, и, очнувшись, он понял, что пялится уже опустевшим взглядом, тяжело дыша и дрожа от всех этих чувств. А она, такая же уставшая и отчаявшаяся, переживает за него, и тоже не знает, что делать дальше. В ее глазах показался блеск слез.

— Заплачь давай! — поддал Алиш, попытавшись его пнуть. — Семейка вы херова…

— Ты, сука, не знаешь, наверное, что такое терять родителей! — выпалила Джейн. — Ты их вообще знаешь, или тебя выперли, когда ты начал в зад долбиться?

Семья.

Прежде, чем Ник сообразил, что за идея вспыхнула в его уме, взгляд зацепился за ту уникальную биту с черной подписью. У Алиша была болевая точка.

Он подошел к креплению на стене, забрал биту оттуда, покрутил ее в руках, а потом посмотрел на Алиша, следящего за каждым его движением. Ник медленно подошел к нему, крепко сжимая рукоятку двумя руками.

— Нет, он знает, каково терять родных, — сказал он. — Так вот, ты наверняка знаешь, что еще больнее. Когда теряешь последнюю ниточку, которая тебя с ними связывает. Когда они ускользают, а ты ничего не можешь сделать…

Он упивался, искренне упивался, глядя на лицо Алиша, который в кой-то веки заткнулся. Искра испуга и горя промелькнула, но Ник заметил. Ирландец чувствовал то же самое отчаяние, наконец-то.

— Скажи, где наши родители, а иначе я изобью тебя последним подарком твоего брата, а потом сломаю его и сожгу в мусорном баке. Самом вонючем и сыром, который только найду в этом городе.

— Ты, больной сукин сын, — зашипел Алиш.

— О, ты заметил, — Ник хладнокровно вскинул бровь, его глаз задергался.

— Я тебя лично порежу…

Ник развернулся, в пару шагов преодолел комнату, замахнулся и сделал первый удар. Послышался грохот, звон стекла, рваные крики позади. Он напугал и Джейн тоже, но сейчас имело значение лишь то, что он пугал Алиша. Еще один удар — и содержимое одной витрины вместе с ее стеклянными полками стали лишь осколками и щепками у его ног, бейсбольные мячи покатились в стороны, вымпелы, паря, опустились к его ногам вместе с газетными вырезками. Ник развернулся обратно, тяжело дыша. Кровь забурлила, он разогрелся.

— Начнем выполнять обещанное? — спросил он, криво ухмыльнувшись.

Сделал замах, и послышалось громкое и торопливое:

— Никто не знает наверняка! Мне сказали не так много!

— Выкладывай все, что есть! — заорал Ник, скалясь.

— Мне сказали часа полтора назад… — Алиш набрал в грудь побольше воздуха, отвел взгляд. — Джейсона Дина мы нашли в морге.

Ник едва расслышал вскрик Джейн позади.

— Он приехал на нашу базу в Цинциннати, убил нескольких наших, вырвался с вашей матерью, но мы его подстрелили. Видимо, смертельно. Насчет Сойер ничего точно не известно, мы не видели тела и документации, но нам сказали в морге, что неподалеку разбилась какая-то женщина, возможно, была с ним.

И мир померк.