The Dust Storm (гет)

Умостившись на двух больничных стульях и поджав под себя ноги, Эмма пыталась сосредоточиться на событиях минувшего вечера, но мысли сбивались, голова раскалывалась и волнение всё никак не давало ей прийти в себя.

Когда она толкала вечно не соображающего Лероя и умоляла его завести трактор, то упорно верила, что застрявшие где-то на трассе мужчины — это плод ее воспаленного воображения, подкрепленного волнениями Реджины. Эмма даже не злилась на подругу, да, она могла уже назвать ее своей подругой, за то, что та всё разболтала мужу и Киллиану. Реджину можно было понять — никому не понравится, когда по оставшемуся без защиты городу разгуливает чей-то одержимый бывший. Но с другой стороны, Эмме тяжело было привыкнуть к столь неделикатному встреванию в ее собственную жизнь. Обычно мало кто заботился о ее состоянии, в глаза высказывая всё, что думали, и указывая перстом на дверь. Здесь всё было иначе. Быть может, Реджина действовала прежде всего в интересах города, перестраховываясь от «пришельца», а, возможно, и правда переживала. Эмма со вздохом уставилась в светло голубую стену, словно та знала ответ.

Сложно научиться доверять людям, когда они, люди, только и делают, что доказывают тебе противоположное.

Сторибрук заметало снегом, совсем скоро горожане окажутся попросту заблокированными в собственном городе, прогнозы синоптиков не радовали, и Эмма, вздрогнув, поняла, что опоздай они с Лероем всего на час, ее мысли были бы сейчас заняты отнюдь не поисками собственного утраченного доверия.

Лерой ругался на весь свет, Эмма дрожала от холода в тракторе, отопление не справлялось, а снег все шел, образовывая на трассе ледяную корку и затрудняя и без того не самое легкое продвижение.

— Слушай, сестра, ты, конечно, сейчас, вроде как, власть, но что, если ты просто зря кипишуешь?

— Смотри лучше на дорогу, — отмахнулась Эмма.

— Нет, я понимаю, тебя мэрша наша выгнала шерифов искать, но ты же тоже власть!

— Лерой, у тебя дефицит общения? — серьезно спросила Эмма, — Я знаю одно средство.

— С левой в челюсть? — усмехнулся тот, видимо, такие угрозы ему слышать было не в новинку, — Но трактор сама поведешь.

— Лучше, — шериф загадочно посмотрела на своего нынешнего напарника. Он был еще совсем не старым мужчиной лет сорока, умел обращаться с любой колесной техникой, за что получал неплохую зарплату, имел собственный дом, и даже, если Эмма правильно помнила рассказ Киллиана, свою моторную лодку. Его бы побрить и переодеть… Свон слишком хорошо знала этот затравленный волчий взгляд, когда боишься открываться людям лишь потому, что не хочешь, чтобы тебя вновь ранили. Но медсестра из городской больницы думала иначе, то и дело передавая Лерою пирожки с тыквой.

— Слушай, это не мое дело, конечно, но как ты сам сказал: я сейчас представитель власти, так вот, как власть я тебе говорю: пригласи Агнесс на кофе, она на тебя давно поглядывает, пирожками кормит.

В ответ Лерой аж рот раскрыл от смущения.

— Да ну, сестра, ты что? Агнесс — медсестра, всегда такая красивая, аккуратная! На кой я ей нужен? Чурбан!

— А ты попробуй, скоро Рождество, мечты сбываются, — улыбнулась Эмма.

В ответ он лишь покачал головой, бурча себе под нос: «Это ж надо, шериф», «нет, оно, конечно, так». Но его загоревшийся взгляд сказал Эмме гораздо больше.

Сама же Свон внимательно рассматривала заваленную снегом трассу, пытаясь уловить хоть малейшее присутствие Киллиана и Робина. О том, что сейчас переживает оставшаяся в городе Реджина, Эмма даже задуматься боялась.

Свет автомобильных фар отчаянно вспарывал сгрудившуюся на трассе темень. Снежный вихрь стремительно заметал всё вокруг, образовывая на шинах и на стеклах непробиваемую наледь. Киллиан удивленно заглянул в опустевший термос и с сожалением сунул его под сиденье. Робин с шумом опустился рядом и почесал нос заснеженной перчаткой.

— Не хочется нудеть, но мы влипли, приятель, — начал сослуживец, включая подогрев сидений и прислушиваясь к скрипу дворников по стеклу.

— Ты констатируешь факт, Роб, что делать будем?

— Ну, сдаваться пока рано, и еще только вечер, до ночи время есть, — Локсли почесал в затылке, — У нас осталось что-нибудь пожрать?

— Я сам сейчас бы слона съел, но даже кофе закончился, — покачал головой Киллиан, — Так, что?

— А что, связи нет, еды нет, до города около полутора миль, будем копать и ехать, пока станет бензина.

— А потом? — вздохнул Джонс, поднимаясь с места, — Давай лопату, я тебя подменю.

— А потом пойдем пешком, может, найдется кто-то, кто вытащит нас из этой дыры. И вообще, ты чего скис, старина?

— Дерьмовая ситуация, — Киллиан покрепче перехватил лопату и принялся расчищать наледь.

— Согласен, но мы и не из таких выгребались.

— Ты знаешь, Роб, — не поднимая головы пробурчал Джонс, — Хочется хоть раз выплыть на берег как люди, а не выгребаться из компостной ямы, как мы!

— Я смотрю, злость придала тебе сил, мой однорукий брат, — ободряюще крикнул Робин и добавил, — Интересно, как там наши девочки?

— Злость, майор, это единственное, что толкало меня вперед все эти годы.

— И ты считаешь, что это нормально?

Но Киллиан сделал вид, что не расслышал. Конечно, друг был прав, но старые шрамы всё так же болят на погоду, и ничего с этим не поделаешь.

* * *

Эмма вглядывалась в темень, вспарываемую тусклым светом фар: половину стекла перекрывала снегоуборочная лопата, вторая его половина утопала в ночи. Связь по-прежнему отсутствовала. Сердце ее было не на месте: как там Реджина? Как Сторибрук без света? А что, если они тоже застрянут? И где же Робин и Киллиан?

Свон пока не задумывалась, что скажет ему при встрече, главным было найти их и вернуть домой. Вот так быстро город стал для нее родным, она и не заметила.

— Видишь что-то, Лерой?

— Плохи дела, сестра, наметает и наметает, даже трактору не сладко, что говорить о шерифах?

— Так, даже не смей, слышишь?! — раздраженно начала Эмма.

— Ты чего, сестра, замерзла?

Но в ответ Эмма схватила Лероя за руку и скомандовала:

— Тормози! Я их вижу!

Едва дождавшись, пока трактор сбавит скорость, Эмма спрыгнула на землю и понеслась к машине. Стекла и двери той были закрыты, а фары едва мигали тусклым светом, больше утешая, чем давая хоть какую-то пользу.

Эмма схватилась за ручку и начала ее теребить, но дверь не поддавалась, сзади подошел Лерой с канатом для машины и ломиком.

— Что, шериф, будем ломать?

Но тут стекло опустилось, и на свет появилась взлохмаченная голова Джонса.

— Свон!

* * *

И вот теперь, скрючившись в три погибели на неудобных стульях, Эмма пыталась осознать все произошедшее. Увидев Киллиана, она, словно, впала в ступор, став раздавать команды Лерою и сидящему за рулем Робину. Один лишь взгляд на приборную панель их авто сказал ей, что бензина в баке оставалось совсем мало, и они успели как раз вовремя. Словом, привычная рутина обремененного заботами о городе шерифа. Джонс прятал разочарование за привычными для него шутками, а Эмма с досадой понимала, что сердце велело ей поступить иначе. Она, попросту, побоялась показать ему свои чувства, как и всегда.

Через два часа все прибыли в город, Робин сразу помчался к жене, которая не слыша никаких возражений, тут же загнала мужчин в душ, а после — за стол, а Эмма устало упала на пол у камина. Кажется, в темноте она даже задремала, потому что внезапное появление Киллиана, одетого в одно лишь полотенце, ее напугало. Он опустился на пол рядом с ней и уставился в пламя.

— А я думал, что ты присоединишься ко мне в душе, — начал Джонс, прикрывая за шутливыми намеками возрастающее волнение.

Эмма нервно поерзала, после чего подтянула колени к подбородку, закрываясь от всего мира в знакомом с детства жесте.

— Ты знаешь, у моей первой приемной семьи была собака, золотистый ретривер Гринч. Он был моим лучшим подарком на Рождество. Мне было три года, ему — два, и мы всё время проводили вместе, он катал меня на санках, мы играли в прятки, словом, ты понимаешь. Родители были вечно заняты, мама работала и скрывала под одеждой большой живот. Незадолго до Рождества они решили вернуть меня обратно, так как у них должен был появиться свой ребенок, а со мной была та еще морока, — Свон криво усмехнулась, — Гринч бежал за машиной опеки из последних сил, я силилась открыть дверь, чтобы он запрыгнул, но не смогла.... С тех пор Рождество всегда ассоциируется у меня с разлукой и с тем единственным, кто меня любил.

В ответ Киллиан молча притянул Эмму к себе и прошептал ей в волосы:

— Но сегодня ты успела, Свон.

Их умиротворяющую тишину нарушил ворвавшийся в гостиную Робин.

— Вставайте, Реджина рожает!