На рассвете мы возродимся (гет)

Унылые коридоры Харренхолла встречали наследного принца непривычной после гула ристалища тишиной. Рейгар, уже успевший сменить турнирные латы на обычную одежду, устало направлялся в свои покои. Стоило наведаться в будуар Элии, сегодня вернувшейся с турнира немногим раньше него. Но супруга, урожденная дорнийка, не став менять свои дорнийские привычки, обычно отдыхала в послеобеденное время. Здесь, во время турнира, все ее расписание дня было бессовестно нарушено, о чем она ежедневно жаловалась. Рейгар благоразумно рассудил, что раздраженная и недовольная жена-дорнийка хуже голодного дракона и решил проведать ее чуть позже. В конце концов, он нуждался в отдыхе не меньше.

Сегодняшний день прошел не менее насыщенно, чем предыдущий. В этот раз рыцари сражались на мечах, поочередно вызывая друг друга на бой. Наиболее жаркими и запоминающимися были поединки между Джоном Коннингтоном и Робертом Баратеоном, а также между сиром Бринденом Талли и Эртуром. Стоило отдать должное Черной Рыбе, он держался достойно, несколько утомив Дейна. Рейгар усмехнулся, вспомнив довольную физиономию приятеля после поединка с Талли. Стоило ли удивляться — Эртур всегда жаждал боя, с взыскательностью хорошей свахи высматривая достойных противников, что вынудят его напрячься, взбудоражат горячую дорнийскую кровь, заставят ее бежать по венам быстрее.

При этом, Эртур не охотился за кровью и насилием. Рейгар был в тайне убежден, что поединки его серьезный и благоразумный друг воспринимает, как игру. Опасную и нередко смертельную, но игру. Он хорошо помнил, как Эртур сокрушался на последнем турнире, что тот «слишком быстро закончился». Не наигрался, видимо, в детстве. Эртуру нравился этот танец на острие меча, где ловкость, сноровка, скорость и сила решают все. Свой фамильный меч Эртур любил больше всего на свете. Рейгару даже втайне хотелось, чтобы однажды его друг детства влюбился — пылко и безнадежно — чтобы поглядеть как-нибудь, что он выберет, меч или женщину.

Сам Рейгар принял участие в семи поединках, и хотя противники его было далеко не слабаками, победа над ними не доставила ему того пьянящего удовольствия, что получал Эртур. Для Рейгара турниры, как и само умение держать в руке меч или копье, было скорее данью обществу, в котором ему не повезло родиться.

— Ваше высочество, — негромкий оклик заставил Рейгара обернуться у самых дверей в свои покои. Перед ним переступал с ноги на ногу стражник замка. — Прошу прощения, но эта мелкая девица умоляла позволить преподнести вам этот букет.

Только сейчас Рейгар заметил, что из-за спины мужчины пугливо выглядывала девочка лет семи-восьми в перепачканном платьице, на котором там и тут виднелись заплаты. Спутанные и сальные волосы были кое-как заплетены в неряшливую косу. В руках она нервно теребила небольшой букет синих роз, выглядевший в ее руках так же чужеродно, как алмаз среди угля.

— Я предположил, что девчушка могла быть послана кем-то из благородных, — неуверенно забормотал стражник. — И подумал, что негоже оскорблять…

— Ты все сделал правильно, — перебил его неловкие оправдания принц, опускаясь на одно колено перед мелкой замарашкой. — Как тебя зовут?

— Ниса, м’лорд, — тоненьким голосом ответила девочка.

— Этот букет для меня? — мягко поинтересовался Рейгар, видя, что дитя все еще побаивается его, как и все нищие дети, привыкшие к жестокости и грубости богачей. Девочка кивнула. — И кто же его передал?

— Я не знаю, м’лорд, она не представилась. Только велела передать цветы лично вам.

Стражник позади возмущенно засопел, очевидно, уловив в ситуации свой собственный прокол. Однако приподнятая рука Рейгара дала понять, что все в порядке.

— А как она выглядела?

— На ней был капюшон, м’лорд, — девочка чуть сдвинула брови, словно решая сложную задачку. — Но у нее были длинные, красивые волосы и голос, как у мальчишки.

Рейгар вздохнул, скрывая разочарование. Вряд ли можно было рассчитывать на наблюдательность и смекалистость невежественного ребенка. Забрав у нее букет, он велел стражнику заплатить девочке (хотя не сомневался, что ей и без него как следует заплатили) и направился в свои покои. Мягкий свет просачивался сквозь тонкую тюль занавесок, отчего и без того приглушенные тона казались особенно блеклыми. Под стать его настроению.

Оставшись в одиночестве, он некоторое время задумчиво глядел в окно, полностью погруженный в свои спутанные, размытые мысли. Последние дни разум играл с ним в свои коварные игры, восставая против него. Рейгару чудилось, что его мысли уподобляются порхающим бабочкам, неуловимым и невесомым. Они витают где-то в поле его видимости, но стоит ему попытаться сфокусировать на них свой взор, как они растворяются. Стоит ему протянуть к ним руку, как они мгновенно ускользают. Ему казалось, что он что-то упускает, что-то очень важное. Решающий миг был близок. Миг его триумфа или падения. Однако Рейгар отчего-то медлил. Не страх тормозил его и уж точно не опасения за свою жизнь. Мутные, туманные сомнения обволакивали его сознание, мешая сосредоточиться на первостепенном.

Так случается порой, когда человек, не лишенный понятия чести, собирается совершить то, против чего восстает его совесть, то, что противоречит его убеждениям. И чем больше решимость переступить черту, сжечь за собой мосты, чем ближе роковой час, тем сильнее бывает растерянность рассудка. Рейгар ни за что не признался бы в этом перед друзьями и соратниками, ведь его колебания лишили бы уверенности их всех. Однако оставаясь наедине с собой, испытывал ощущения, будто его мозг превращался в желеподобное вещество, отказывающееся работать.

Рейгар стиснул зубы. Нужно было собраться! Сегодня вечером он наведается в гости к лорду Аррену, Тайвин побеседует с Хостером Талли, после дав им всем сутки на раздумье, он соберет небольшой совет со своими соратниками, которые должны были разведать настроение мелких домов. К последнему дню турнира все должно быть готово, ведь именно после окончания турнира он объявит о созыве Великого Совета. И к тому моменту он должен быть уверен, что подавляющее большинство великих домов либо будут целиком и полностью верны ему, либо достаточно благоразумны, чтобы не идти против него. Это было правильно. Это было справедливо. Пусть и не слишком достойно, но все лучше, чем сумасшедший на троне.

Внезапно, опомнившись, Рейгар пригляделся к цветам, что все еще сжимал в руке. Это были редкие цветы, называвшиеся Зимней розой. Такие росли только на Севере. Значит ли это, что букет ему прислала какая-то северянка? Рейгар привык, что молодые девицы такими нехитрыми способами пытались привлечь к себе его внимание. Такое случалось и во время прежних турниров, когда он еще не был женат. Он уже собирался отложить цветы в сторону, когда взгляд его зацепился за незаметную с первого взгляда деталь, белевшую среди зелени листьев. К стебельку одной из роз, той, что была в самой середине букета, была прикреплена меленькая записка. Рейгар аккуратно, чтобы не повредить тонкую бумагу, выудил ее из вороха листьев. Очередное признание в любви, лениво подумал он, но необъяснимое шестое чувство на позволило ему попросту выбросить ее в урну. Развернув бумагу, он прочитал:

«Мой принц, приходите сегодня к старой кузнице «Рог» в полночь. Прошу, не опаздывайте, речь идет о жизни и смерти.»

На любовное послание это походило меньше всего. Рейгар перевернул бумагу на всякий случай, но никакой приписки не обнаружил. Тогда он вновь вчитался в кривые строки. Буквы были написаны так, словно писавшему их было не больше шести лет, либо это был малограмотный взрослый. В нескольких словах были грамматические ошибки. Но сама речь, заключенная в двух коротких предложениях, была вполне умело составлена.

Рейгар поморщился. У него было достаточно проблем, чтобы забивать голову всякой чепухой. Только вот чепухой ли? Невидящим взором он уставился сквозь бумагу. Это могли быть недруги, замыслившие покуситься на него. Если так, то он должен пойти непременно, чтобы разом узнать имена своих врагов и насколько далеко они способны зайти. А если это не убийцы, то кто?

С самого детства наделенный крайне любопытным характером, Рейгар не мог устоять перед искушением. Но идти в одиночку было бы опрометчиво и глупо. Пораскинув мозгами, он решил взять в собой Оберина. Эртур или Ливен могли бы себя скомпрометировать, как и Джон, но вот желанию принца прогуляться до ближайшей таверны в компании не обремененного моральными догмами шурина, никто не удивится.

Приняв решение, Рейгар позвал служанку. Велев положить цветы в вазу, он приказал отыскать ему Оберина Мартелла.

* * *

Как много воды нужно, чтобы заточить камень? Впрочем, вопрос изначально был задан порочно. Сколько сотен лет потребуется, чтобы придать камню необходимую форму при помощи обычной воды? А если оставить в покое горную породу и взять человеческий разум, то сколько усилий будет достаточно, чтобы усмирить при помощи разума порывы сердца? Или напротив, позволить этим порывам разъесть волю, подобно коррозии? И если даже твердые камни склоняются перед упорством воды, то стоит ли винить человека за слабость?

Если у кого-то и были ответы на эти вопросы то, точно не у него. Все, что знал в жизни Эртур Дейн, были тренировки, служба и вновь тренировки. А все, что он знал о тренировках, твердило о том, что каждая последующая дается проще предыдущей. Тогда почему дрессировать свой разум оказалось сложнее? Почему он изо дня в день проигрывает в этой борьбе с собственным сердцем. Борьбе, которую он начал после той злополучной прогулки по Королевской Гавани, когда она едва не свернула шею, упав с коня.

Эртур вспоминал те безмятежные дни, когда они прогуливались по садам Красного замка, как он слушал ее щебетание и смех, как ловил ее улыбки, не догадываясь, что каждая ее улыбка — это очередной комок земли, забрасываемый на его могилу. Он вспоминал теплые вечера, когда она сидела на балконе в кресле-качалке, хрупкая и изящная, и мечтательно наблюдала за звездами. А он наблюдал за ней. Ловил трепетание ее ресниц, тихие вздохи и гадал, что за мысли тревожат ее разум, в каких далеких краях она пребывала мыслями. И отчего порой на ее лицо набегает тень, а мрачная тоска застывает в зрачках…

Еще никогда Эртур Дейн, первый меч Семи Королевств, не желал так страстно оказаться кем-то другим. Кем угодно! Лордом ли, обычным ли гвардейцем, садовником или конюхом. Неважно. Лишь бы не быть ей братом по крови. Тогда он мог бы прикоснуться к ней взглядом, не испытывая мучительного стыда. Тогда он мог бы похитить ее у всего мира и увести туда, куда пожелает ее мятежная душа.

Эртур облокотился о баллюстраду. Он стоял на крытой галерее и рассматривал низко проплывающие облака. Там, вдалеке, черными точками виднелись птицы, парящие над ристалищем. Он мелочно завидовал им, свободным от людских оков. Оков, что люди сами для себя придумали. Невольно вспомнился тот сон. Обычно Эртур не обращал внимание на сновидения, справедливо считая их играми утомленного за день рассудка. Да и не часто они его тревожили, как правило, он запоминал лишь отрывчатые, расплывчатые эпизоды, не более. Иногда ему снилось, что он в пустыне.

Но этот сон был иным. Впервые он приснился ему в день отъезда Эшары из столицы. Эртур не воспринял его всерьез, пока сон не повторился снова. А затем снова. И с каждым разом он становился четче, обрастая новыми подробностями. И если раньше он отмахивался от людей, что с комичной серьезностью толковали свои сновидения, теперь он испытывал невнятную, сбивчивую тревогу, не до конца понятную ему самому. Вот и вчера он увидел этот сон, что каждый раз начинался одинаково.

Поначалу все вполне безобидно: он плутает в пустыне, пески кружатся вокруг него, обнимают лодыжки, шепчут на древнем языке. Он не ощущает ни жара, ни жажды, вообще никакого дискомфорта, словно является частью этих песков. А после он всегда оказывается в незнакомом замке, но во сне он всегда знает — это его дом, Звездопад. Он стоит на широком балконе, рядом с двумя людьми, мужчиной и женщиной. Мужчина, крепкий, подтянутый, загорелый, с длинными, смоляными волосами, собранными на старинный манер и пурпурными глазами. Молодая женщина — стройная, но сильная, с кинжалами на поясе. У нее такие же радужки, что и у него. Они одеты так, как, судя по фрескам в их фамильном замке, одевались в Дорне несколько веков, а то и тысячелетий назад.

Они счастливы, мужчина обнимает ее и целует в шею, шепчет слова, от которых она заливается тихим смехом. Повернувшись, Эртур всегда замечает колыбель рядом с ними, в которой мирно сопит дитя. Но затем сон резко искажается, как клякса нанесенная на законченную картину. Умиротворение сменяется тревогой, смятением, опасностью. В покои врываются вооруженные люди, а с ними мужчина одетый во все белое — септон? Он протягивает к ним свой старческий, кривой палец и обвиняет их. Из всех его слов Эртур всегда запоминает лишь одно: «опорочил честь рода… похитил кузину… нарушил обряд бракосочетания… карается смертью».

Мужчина всегда неизменно хватает свои изогнутые клинки, прикрывая возлюбленную и колыбель. Затем сон меняется, теперь Эртур и есть тот мужчина, в его крови бурлит жгучая ненависть и решимость во что бы то ни стало защитить свою семью. Завязывается бой, но силы не равны, враги подобны крысам, что осаждают его со всех сторон. Раздается отчаянный вопль женщины, и Эртур видит окровавленное тело младенца, заколотого на глазах матери.

И снова сон меняется. Вот женщина стоит на парапете, по ее щекам стекают слезы, руки безвольно висят вдоль тела, она шепчет ему что-то, прежде чем прыгнуть в пропасть. А Эртур кричит и бьется в руках своих врагов, каждый раз просыпаясь в холодном поту. До недавнего времени он не мог различить шепот женщины, но в этот раз сон был невероятно четким. Она произнесла: «На рассвете мы возродимся».

Прошло уже полдня, но проклятый сон все еще не покидал его. Даже сейчас Эртур ощутил, как волосы встают дыбом от этих слов. Девиз их дома. Что это может значить? И почему он так уверен, что это что-то точно значит, и что это как-то связано с Эшарой? Вздохнув, Эртур решил написать мейстеру в Звездопаде, чтобы тот поискал в свитках их семьи информацию об этих людях. Можно было покопаться в библиотеке Харренхолла, недаром же о ней говорят, что она четвертая по величине во всем Вестеросе.

Эртур оттолкнулся от баллюстрады и уверенно направился в сторону библиотеки. Проходя по длинному коридору со стеллажами, он услышал приглушенные голоса и замер. Это были голоса Неда Старка и Эшары. Не успев ничего подумать, Эртур спрятался за полкой, затем чуть сдвинувшись направо, выглянул из-за книг. Старк ходил вдоль полок рядом с его сестрой и без умолку о чем-то трещал.

— Мастера Речных земель всегда отличались умением грамотно работать со светом. Зал, в котором мы сейчас стоим, спроектирован таким образом, чтобы… да, точно, поглядите! От центральных колонн днём не падает тень. Видите? — вещал Нед, для пущей ясности показывая руками. — Подобного эффекта можно достичь только благодаря большим окнам и с помощью белого сводчатого потолка, как этот. Видите все эти дополнительные грани, они отражают лучи света сразу в нескольких направлениях.

— Удивительно, я никогда не задумывалась, о том, откуда берется столько света в наших замках, — задумчиво протянула Эшара.

Польщенный ее интересом, Старк смущенно улыбнулся, а потом указал в сторону камина.

— А поглядите на этот камин, миледи! Это же настоящее произведение искусств!

Похоже, Нед Старк был настоящим знатоком в вопросах архитектуры. Впечатляло то, что столь необычным образом ему удалось вызвать интерес своей спутницы. Эртур нехотя признал изобретательность северянина.

— Что же вы тогда думаете о Зале Ста Очагов с его каминами? — улыбнулась сестра знакомой Эртуру снисходительной улыбкой.

— Я их тоже изучал, — подтвердил подозрения Эртура Старк. — Это грубая и неотесанная работа, сделанная на скорую руку. Но приглядитесь к этому, миледи. — Старк чуть понизил голос, а затем сделал то, за что Эртуру захотелось сломать ему руку: взяв ладонь Эшары, потянул ее к себе. — Посмотрите на этот орнамент, сделанный в мирийском стиле, на эти геральдические символы — какая тонкая работа! А эта лепнина, создающая сложнейшие узоры? Сколько терпения и фантазии нужно было, чтобы создать такое. И даже топку мастера не поленились выложить мелкими мраморными осколками, идеально их сопоставив друг с другом и по цвету, и по форме.

Эртуру закатил глаза, убежденный, что Эшаре уже надоела эта лекция. Вот если бы Старк завел беседу о поэзии или картинах, его сестру было бы не остановить.

— Удивительно, — завороженно прошептала Эшара, приблизив лицо к барельефу, чтобы лучше разглядеть. — Я никогда не задумывалась о том, сколько таланта нужно для создания обычного камина. И сколько красоты можно найти в привычных вещах, если только приглядеться к деталям.

Эртур ненадолго выпал в осадок. Желание прикончить проклятого Старка заскреблось под кожей еще сильнее.

— Вы правы, миледи, — голос Старка тоже опустился до шепота. — Много красоты… можно увидеть… если внимательно смотреть.

Эртур нахмурился. Уж слишком интимно прозвучал голос северянина. Выглянув вновь, он стиснул кулаки. Нед Старк — этот скромный Тихий Волк — стоял к Эшаре вплотную и, протянув руку, касался ее волос. Эшара же выглядела растерянной и немного испуганной.

— Миледи, я сражен вашей красотой с того самого дня, когда впервые увидел вас, — глубоким и, черт бы его побрал, искренним голосом заговорил Старк. — Прекрасен не только лик ваш, мне кажется, я вижу душу в ваших глазах, в которых я тону каждый раз. Я… люблю вас.

Вот и все. Эртур не заметил, как задержал дыхание, ожидая реакции Эшары. Но та не шевелилась. Не оттолкнула. Лишь только с широко распахнутыми глазами следила за тем, как Старк, расценивший ее молчание, как ответ, приблизился к ней еще на дюйм, с явным намерением поцеловать. Эртур резко отвернулся, не в силах на это смотреть. Раздался шорох платья, потом пару мгновений стояла тишина, ледяными дротиками вонзавшаяся ему в сердце. В просторной зале вдруг стало нестерпимо душно.

Нет, он не будет этому безмолвным свидетелем. Он либо убьет Старка, либо… И Эртур как можно тише покинул свое укрытие, скрывшись за поворотом. Прочь. Прочь от греха, засевшего внутри. Эшара заслуживает любви — правильной, здоровой, чистой. Той, что ей может подарить Эддард Старк.

Вот только за бешеным стуком собственного сердца, за рыком разъяренных демонов внутри, за вихрем мыслей он не расслышал того, что последовало дальше. В тот миг, когда Нед почти коснулся ее губ, Эшара опустила голову. Несколько мгновений они не шевелились. Она — смущенная и расстроенная, он — все осознавший.

— Простите, сир, — с сожалением прошептала Эшара, — но я не могу.

— Потому что ваше сердце занято другим? — горько усмехнулся Нед. — Не удивляйтесь, я не так слеп, хоть и ослеплен вами. Так почему же он сейчас не с вами?

— Потому что порой любовь прорастает там, где ей не суждено выжить. — Эшара обняла себя за плечи, поежившись. — Я не хочу быть лицемерной и бездушной дрянью, совесть не позволяет мне играть вашими чувствами. Я больна, сир. Мне не ведомо, суждено ли мне однажды излечиться, но, видят боги, меня поразил единственный недуг, от которого человек не желает исцеляться.

Некоторое время Старк, в котором боролись гордость и страсть, молчал.

— Я понимаю, миледи, — вздохнул Старк. — И ничего от вас не требую. Но знайте, что если однажды вы все же пожелаете исцелиться, мое плечо всегда к вашим услугам.

Невесомо поцеловав ее пальцы, Нед Старк покинул библиотеку с таким же разбитым сердцем, как и его безымянный соперник несколькими минутами ранее.

* * *

— Ты уверен, что это разумно?

Оберин Мартелл, рассуждающий о разумности, представлял собой такой оксюморон, что Рейгар фыркнул. Они стояли возле кузницы с тусклой надписью «Рог» над входом. Кузница находилась на краю одной из наименее оживленных улиц Харрентона, где даже днем почти не бывало прохожих, не говоря уже о полуночи. Кузница, владелец которой, как выяснилось, скончался полгода назад, пустовала. Правильно раскусив причину его веселья, Оберин ухмыльнулся, закидывая в рот очередную фисташку.

— Я же не о себе беспокоюсь, — проговорил он, не переставая жевать. — Я о твоей смазливой мордашке волнуюсь. Вдруг ее подпортят, а моей дорогой Элли потом придется всю жизнь рядом с ней просыпаться?

— Я не совсем понял, ты сейчас тревожишься за мою «мордашку» или за спокойствие Элии?

— Разумеется, за спокойствие Элии, но раз уж оно напрямую связано с твоей физиономией, придется позаботиться и о ней.

— Прозвучало слегка обреченно, друг мой.

— Уж как есть. — Помолчав, Оберин уже более серьезно спросил: — Эти люди опаздывают. Это может быть ловушка.

— И что же ты предлагаешь?

— Подождать еще немного и уйти. — Оберин был наемником не один год, и в таких вопросах был более чем компетентен.

— У меня есть идея получше. Ты отходишь немного подальше и стоишь тише воды, ниже травы. Возможно, наши друзья всего лишь испугались твоего могучего обаяния.

Оберин самодовольно хмыкнул и, не став спорить, отошел шагов на десять. Невзирая на внешнюю расхлябанность, он, вне всякого сомнения, был собран и готов отразить любой удар. В конце концов, Оберин много лет провел среди наемников Эссоса и умение выживать прочно въелось ему под кожу.

Рейгар потоптался на месте. Ночь была безлунной и тихой, мигавшие там и тут звезды, почти не разгоняли тьмы. Он откровенно сомневался, в том, что встречу им назначили мужчины: мужчины не присылают цветов, тем более, если хотят тебя убить. А если речь шла о женщине, то неудивительна ее осторожность при виде двухметрового дорнийца. Быть может, заметив, что он отошел, она преисполнится храбрости и проявит себя?

Словно в подтверждение его мыслей в конце улочки показалась размытая тень, контуры которой с каждым шагом становились все четче, пока не приобрели вполне отчетливые очертания. Оглядев придирчивым взглядом ее невысокую, хрупкую фигуру, добротный плащ, Рейгар пришел к выводу, что перед ним молодая девушка из благородной семьи. В темноте невозможно было разглядеть лица, девушка будто бы намеренно держалась в тени, в дополнение ко всему старательно скрывая лицо за низким капюшоном. Замерев в нескольких шагах от него, она не решалась подойти ближе.

— Миледи, это вы назначили мне встречу тут? — проговорил Рейгар, заметив ее замешательство и обеспокоенность, с которыми она то и дело оглядывалась в сторону Оберина. — Не волнуйтесь, этот человек — мой друг, он здесь, чтобы защищать меня, он не причинит вам вреда. Итак, миледи?..

— Я не леди… м’лорд, я лишь служанка…

Голос говорившей был низким, чуть хрипловатым и, как и утверждала та мелкая оборванка, мальчишеским. Рейгар кивнул самому себе: по меньшей мере, других посредников в их беседе нет. Судя по голосу, это была совсем молодая особа. Действительно ли это обычная служанка или лишь весьма находчивая аристократка, не желающая выявлять свою истинную личность?

— Это ты прислала мне тот букет зимних роз? — полюбопытствовал он.

— Да, м’лорд.

— А кто была та девчушка, что его передала?

— Моя молодшая сестра, м’лорд.

Вот как! Но та девочка заявила, что не знает ее. Вот и первый прокол. Однако Рейгар предпочел до поры до времени подыграть своей собеседнице, дабы не спугнуть ее раньше времени.

— Ко мне принято обращаться «ваше высочество», а не м’лорд, — как можно мягче поправил он.

— Простите, м’ло… ваше высочество. Я глупая и не ведаю, что толкую, — незнакомка чуть опустила голову, изображая смирение, а сама, как догадывался Рейгар, изучала его, пользуясь тенью капюшона.

Девица прилежно, даже слишком, изображала дуреху. С одной стороны, она и правда могла оказаться не шибко умной простолюдинкой, ведь не каждая юная леди сможет так тщательно и правдоподобно копировать простецкую речь.

— Вот как. Говоришь ты, как простолюдинка, вот только простолюдинки не умеют писать, — заметил он, испытующе глядя на нее, тщетно пытаясь что-то разглядеть.

— Я совсем маленько научена грамоте, м… ваше высочество, — ловко выкрутилась та. — Моя матушка работала в доме лорда и приучилась там…

— Если бы каждая служанка, работающая в доме лорда, обучалась там грамоте, непросто же пришлось бы местным лордам.

— Я… — замялась девушка, видимо, лихорадочно придумывая ответ.

— Твоя мать училась тайком, не так ли? — пришел ей на выручку Рейгар. Сейчас первоочередной задачей было не вывести ее на чистую воду, а разобраться в происходящем.

— Да, ваше высочество, если бы миледи прознала, она бы выпорола нас. — В голосе девушки послышалась не слишком уместная словам радость.

— Хорошо, — уступил Рейгар. — И как же тебя зовут, бесстрашное дитя, заманившее на тайное рандеву самого наследного принца?

— Мое имя Алина, м’ло… ваше высочество. Я обычная служанка, которая хочет вас предостеречь.

Вот они и подошли к основной части их разговора. Краем глаза Рейгар заметил, как Оберин плавным движением вышедшей на охоту пантеры приблизился к ним, разумеется, навострив уши.

— Предостеречь меня от чего? — вкрадчиво спросил Рейгар.

— Вам угрожает опасность, — девушка нервничала, от волнения забыв коверкать слова. — Возможно, опасность угрожает и его величеству королю. Кто-то собирается вас убить!

Рейгар застыл. О заговоре лордов знали лишь единицы. Но даже им не было известно об истинных планах заговорщиков во всех подробностях. Убийство короля это не то же самое, что и его мирное свержение. Даже Рейгар не планировал убивать своего отца. Откуда у этой девицы такие сведения, да еще и сейчас? Это не походило на совпадение или ошибку. Как и не было это похоже на ложь. Неужели Аррен и Старк готовы зайти так далеко?

— Почему я должен тебе верить? — голос против воли изменился, стал жестче.

— Завтра на турнире появится рыцарь в доспехах с изображением смеющегося чардрева. Это послужит сигналом вашим убийцам, чтобы напали на вас ночью в замке, — затараторила девушка.

— Откуда у обычной служанки такие сведения? — старательно делая вид, что не замечает изменившейся манеры речи, допытывался наследник.

— Я… я подслушала разговор… — промямлила та, запнувшись.

— Чей? — требовательно спросил Рейгар.

— Почем мне знать, ваше высочество. Было темно, я не разглядела лиц. Но они точно хотят вас укокошить! — раздраженно выдала девица.

Рейгар зло усмехнулся. Вот и «простолюдинка» вернулась. Пока что было совершенно ясно одно: девушка знала больше, чем говорила. Намного больше.

— Они ведь как-то обращались друг к другу, не так ли?

— Нет, ваше высочество. Они не называли имен.

Оберин тем временем подошел еще на полшага ближе. Теперь до принца начали доходить его намерения. Не подслушать беседу, а подкрасться к девушке, чтобы в нужный момент схватить ее.

— Хмм, но это были благородные господа? Хоть это ты могла ведь понять? — Рейгар продолжил свой «допрос», не давая ей отвлекаться на Оберина.

— Д-да, ваше высочество, это были благородные… но я не узнала их.

Рейгар чувствовал, как медленно к горлу начал подступать гнев. Девица держала его за идиота, не иначе. Она знала имена изменников, но не желала их выдавать. Рейгар бросил короткий взгляд в сторону Оберина, прежде чем ласково продолжить:

— Скажи мне тогда, дитя, откуда у тебя Северные розы, что произрастают лишь на Севере?

— Я…

— Ты?..

— Я их украла! — выпалила девушка. Хитрая лиса! Рейгару даже послышался в ее голосе вызов, что при иных обстоятельствах изрядно потешил бы его.

— Украла у своих господ, — насмешливо уточнил наследник. — Раз уж говоришь правду, делай это до конца.

— Да, м’лорд… Но прошу вас, не пытайтесь узнать, кто я и у кого на службе! Иначе у меня будут неприятности. Если госпожа прознает, что это я срезала все ее розы, она меня убьет! — взмолилась девица, на этот раз делая это абсолютно искренне.

— Хорошо, я ценю твою отвагу, дитя, — заверил ее Рейгар. Оберин уже был достаточно близко, чтобы поймать ее, и тогда можно будет вытрясти из нее всю информацию. — Тебе есть, что еще мне поведать?

— Нет, — печально качнула она головой. — Это все, что я знаю. А теперь мне нужно уходить, пока меня не хватились…

С этими словами она повернулась вполоборота, как раз вовремя, чтобы увидеть хищный блеск мартелловских глаз, которые в начале их беседы сверкали намного дальше. Секунды хватило ей, чтобы понять, что происходит, а Оберину и Рейгару, чтобы принять решение.

Рейгар дернулся к ней, схватив за предплечье, но тут острая боль резанула по тыльной стороне кисти, заставив инстинктивно отпустить ее. Девица оказалась не промах. И как только она успела выхватить нож! Оберин бросился к ней, но та, ловко вывернувшись из-под его руки, молниеносно кинулась в обратную от Оберина сторону.

— Ее нужно поймать! — воскликнул Рейгар во всех смыслах очевидную вещь. Очевидную, потому что Оберин уже мчался следом. Недолго думая, Рейгар побежал в обход.

Девушка, как выяснилось, очень быстро бегала. Рейгар только и успел заметить, как ее плащ метнулся за угол, и понесся за ней, но впереди его ждала развилка. Он прислушался, торопливые шаги раздавались слева, как ему показалось — Рейгар кинулся в ту сторону. Но единственный, кто его там ждал — был раздосадованный Оберин.

— Ты вперед, я налево, — приказал Рейгар.

Улочки вели его в центральную часть городка. Здесь уже было более людно, слышалась музыка и веселые, подвыпившие голоса, распевавшие «Деву и Медведя». Рейгар в отчаянии огляделся. И тут вдалеке он заметил знакомый плащ, пробиравшийся сквозь толпу гуляк. Рейгар принялся не слишком вежливо расталкивать людей, стараясь не упустить ее из виду. Девушка обернулась, видимо, проверяя наличие преследователей. Заметив его высокую фигуру, она тут же метнулась в самую гущу толпы.

Ругнувшись про себя, Рейгар оттолкнул какого-то старика и побежал за ней. Но бесовка, пробегая мимо стола картежников, вместо того чтобы просто пробежать мимо, налетела прямо на них и опрокинула их стол, со всеми картами, монетами, кубками и бутылями эля. Началась страшная неразбериха, мужчины повскакали с мест, ругаясь и хватаясь за ножи. Девицы легкого поведения, сидевшие у них на коленях, завизжали и заметались во все стороны, подобно растревоженным курицам. Однако к тому моменту, когда мужчины очухались, виновница происшествия уже со всех ног улепетывала дальше. Зато в то же мгновение Рейгар на всех парах влетел в эту компанию. Он попытался протиснуться, но дорогу ему преградил дурно пахнущий пьяница — один из игроков — с гниющими зубами, вопя ему в лицо что-то неразборчивое. Неизвестно, чем бы все окончилось для Рейгара, если бы не вовремя подоспевший Мартелл, в два счета раскидавший незадачливых картежников.

Схватив принца за ворот камзола, он уволок его подальше от разошедшейся толпы. Пробежав несколько поворотов, они, наконец, остановились на тихой, спящей улочке и, схватившись за бока, пытались перевести дыхание. Оберин вцепился в ствол росшего рядом дерева, борясь с дурнотой. Выпивать сегодня столько вина явно было плохой затеей.

— Проклятье! — выругался Рейгар, в сердцах пнув небольшой булыжник, и яростно зарычал.

— Да, чертовка оказалась хитрее, чем мы предполагали, — отозвался Оберин, настороженно поглядывая в его сторону. И немудрено, такие вспышки гнева были несвойственны принцу.

— Она могла бы стать ключом ко всему! Ты понимаешь?! — с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, воскликнул Рейгар.

— Нет, не понимаю, — выпрямился Мартелл, — потому что, очевидно, есть что-то, чего я не знаю. Но знаешь ты.

Рейгар молчал. Он уже понял, что совершил ошибку, взяв с собой Оберина. Однако требовательный взгляд, который последний вперил в него, исключал возможность отмолчаться или отвертеться.

— Ты прав, — уже спокойнее выдохнул наследник. — То, о чем она болтала, по всей видимости, правда. Шпионы несколько месяцев назад доносили нам, что некоторые великие дома, такие как Старки, Аррены, Талли и Баратеоны, могут планировать переворот. Но я не ожидал, что они решатся на подобную глупость, как покушение на короля.

Произнеся последние слова, он осторожно взглянул на шурина, пытаясь считать его эмоции. Оберин выглядел шокированным. А потом изумление на его обветренном, загорелом лице сменилось злостью.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?!

— Послушай…

— Нет, это ты послушай, кусок ты дерьма собачьего! — прошипел Мартелл, приблизившись к нему. — Я примчался по первому твоему зову из самого Эссоса, я все последние месяцы бегал, как твоя гончая, по домам своих вассалов, юлил и изворачивался, раздавал обещания и прощал долги, я привел сюда сотни людей из-за Узкого моря, я собирался сместить родного брата… и все ради кого? Ради тебя! — он ткнул пальцем в грудь принца. — Ради сукиного сына, который даже не соизволил посвятить меня в такую незначительную деталь, как заговор половины гребаных великих домов!

— Мы планировали решить этот вопрос на корню…

— Кто мы?

— Я и Тайвин Ланнистер, — устало произнес Рейгар, предвидя заранее реакцию друга.

— Ланнистер! — выплюнул Оберин. — Этот хитрый уж скорее предаст тебя заговорщикам, чем спасет из сетей, в которые ты так целеустремленно лезешь!

— Я доверяю Тайвину, — отрезал Рейгар и чуть более агрессивно спросил, подавшись вперед: Лучше ты мне ответь, что это меняет для тебя лично? Теперь, когда ты знаешь правду, ты предпочтешь сбежать и остаться в стороне?

— Так ты этого боялся? — презрительно скривил губы Мартелл. — Боялся, что друзья и соратники бросят тебя на полпути, узнав, насколько опасна игра? Как мало, вы, ваше высочество, знаете о преданности!

Последние слова прозвучали, словно пощечина. Рейгар невольно дернулся и рвано выдохнул. Конечно, что может знать о преданности он, негодяй, решившийся свергнуть родного отца? Оберин, не сводивший с него своих бездонных глаз, прочитал на его лице нечто, отчего его собственное лица приняло еще более жесткое выражение. Разочарованно покачав головой, он круто развернулся и вскоре растворился в темноте переулка.

Оставшись один, Рейгар устало сполз вниз по стволу дерева. Некоторое время в голове стояла звенящая пустота. Этот день его вымотал. Этот турнир его вымотал, а ведь прошло всего три дня. Впервые, Рейгар всерьез задумался над тем, что может не справиться. Что он, быть может, переоценил свои силы. Оберин был прав. Он должен был посвятить во все своих ближайших друзей, ведь они готовы идти за ним на плаху. Они заслуживали правды. Но они не ведали, кем на самом деле является Рейгар Таргариен.

А кем ты являешься, Рейгар? Он усмехнулся. Прогнивший до самой сердцевины трус. Трус, боящийся быть преданным, обманутым. Лжец, не умеющий доверять людям. Эгоист, не способный чувствовать, любить и сопереживать. Гниль была так глубоко внутри него, что порой Рейгар ненавидел себя, ненавидел богов, создавших его. Достоин ли он того, чтобы все эти люди рисковали жизнями ради него? Перед глазами были лица Оберина, Эртура, Освелла, Джона и Ливена. Все они были куда достойнее его самого.

Сколько себя помнил, Рейгар играл предписанную ему роль. Играл так хорошо, что почти поверил в нее сам. Принц, не желающий брать в руки меч и предпочитающий коротать время за книгой и арфой? Позор! Позор для короны, позор для всего рода Таргариенов! Рейгар хорошо помнил, с каким отвращением однажды на него взглянул отец, застав его с книгой в руках. Столько лет прошло, а этот пронизывающий до самых костей взор до сих пор преследовал его. Тогда он и решился взять в руки меч — чтобы избавиться от этого взгляда.

И Рейгар преуспел в этом, как преуспевал во всем, во что вкладывал все свое яростное стремление. Он стал одним из лучших. Но как ни странно, признание не принесло ему облегчения. Вот только ощущение, что он всего лишь обманывает окружающих, притворяясь не тем, кто он есть, не покидало его. Он не был достоин всех похвал и комплиментов, на которые не скупились придворные, не был достоин любви наивного народа. И тогда в самой сердцевине его сущности затаился страх — страх разоблачения. Кажется, таких людей называют самозванцами…

Рейгар не знал, сколько времени просидел так, презирая себя. Но сильным людям свойственно быстро приходить в себя даже после мощнейших встрясок. И даже самобичевание их длится недолго, сменяясь бурлящей деятельностью. Вот и Рейгар понемногу успокоился. Сомнения и покаяния, гложущие его, постепенно умолкали. А разум вновь принимался за дело. Он не имел права отступать сейчас, когда враги обступили их семью. Теперь речь шла не только о смещении с трона отца, но и о выживании их, Таргариенов, как рода. Он не имел права на слабость.

Оберин еще вернется. В этом он был уверен, как и в том, что его предки рассекали небеса на драконах. Как бы Мартелл не злился, он никогда не сможет бросить в беде сестру. Сейчас же были проблемы понасущней. Девчонка сообщила им крайне важные сведения, которыми он должен был распорядиться с умом. Жаль только, что они ее упустили. С ее помощью они могли закончить эту игру в самом начале, уничтожив восстание в зародыше.

Она не была простолюдинкой, хоть и неплохо играла свою роль. Подумать только, даже почерк исковеркать додумалась! А еще она была северянкой. Только проблема заключалась в том, что на турнир съехалось довольно много северных домов и их девиц на выданье. Что ему теперь заговаривать с каждой, чтобы узнать эту дикарку по голосу? Гиблое дело. Да и времени на это не было. Нужно было поговорить с Эртуром. Если завтра на ристалище появится рыцарь в доспехах смеющегося древа, его нужно будет схватить. Поднявшись, Рейгар потер лицо и заковылял в сторону Харренхолла, отстраненно подумав, что его вылазка не останется незамеченной, а ему самому предстоит еще одна бессонная ночь.

Примечания:

Мои дорогие, в психологии есть такое понятие, как Синдром самозванца. Людям, подверженным синдрому, свойственно обесценивать/недооценивать свои заслуги, считать, что они недостойны высот или должностей, которые занимают, наград, которые получают. Несмотря на постоянное стремление к совершенствованию, им всегда кажется, что они недостаточно хороши, а все заслуги — лишь случайность или удача. Эти люди обладают заниженной самооценкой, им кажется, что они обманывают людей, их беспокоит страх разоблачения. Примечательно, что этот синдром появляется чаще у ярких и успешных личностей. Чаще всего причины этого феномена кроются в детстве. Но не путайте, это не болезнь. Рейгар страдает этим синдромом, оттого и его глубинное презрение к самому себе. Надеюсь, в этой главе мы немного приоткрыли завесу его личности.

В этой главе было мало турнирных событий, но не волнуйтесь, нас ждет еще парочка захватывающих поединков в последующих главах ;)