Сестра Сохатого: Faded Life (гет)

Годрикова Впадина, 1965 год.

По случаю Рождества Юфимия Поттер отменила ежедневные занятия арифметикой и правописанием, позволив Джеймсу и Кире провести весь день на улице. Вопреки обычаям состоятельных чистокровных семей, она отказалась нанимать своим детям учителя и предпочитала сама заниматься их домашним обучением. Миссис Поттер была хорошо образованной волшебницей, и пускай баловала своих двойняшек больше необходимого, в данном вопросе она была крайне строгой. Теперь же были отложены в сторону перья и старые пожелтевшие свитки, по которым она сама когда-то обучалась грамоте, а веселые крики ее детей слышались на заднем дворе особняка Поттеров в Годриковой Впадине. Занимаясь выпечкой, она периодически поглядывала в сторону окон, чтобы убедиться, что все в порядке, — в прошлый раз при помощи стихийной магии Джеймс умудрился взлететь на самую верхушку орешника, перепугав сестру до икоты, пока заплаканная Кира не прибежала отцу. К счастью, в этот раз обошлось разворошенными садовыми дорожками, которые после снежной баталии больше напоминали древние катакомбы. Совсем скоро ее маленькие зяблики замерзнут и, промокшие до нитки, прибегут на кухню выпрашивать имбирные пряники с горячим молоком и шоколадные снитчи. Представив пухленькое личико дочери, перемазанное шоколадом, Юфимия невольно улыбнулась.

Миссис Поттер хорошо знала своих детей, поэтому совсем не удивилась, когда спустя несколько минут, толкаясь и оставляя на полу грязные лужи, в кухню влетели Кира и Джеймс, улыбающиеся, с порозовевшими от холода лицами.

— Maman, Джим опять это делает! Опять! — скорчив брату недовольную мину, простонала Кира и схватилась за подол элегантной сатиновой мантии матери, поверх которой был накинут клетчатый передник. Мимо нее проплыла стройная вереница пряничных человечков, и пускай девочка очень старалась не отвлекаться, все же проводила их алкающим взглядом, облизнулась.

Самодовольный Джеймс залетел на кухню чуть позже сестры, на ходу стаскивая с себя верхнюю одежду, с которой крупными хлопьями на чистый, как зеркало, пол крошился таящий снег.

— Он опять кидался снегом… не так, как обычно! — продолжила Кира, преследуя мать по всей кухне, пока Юфимия порхала от плиты к столу, вынимая противни со свежим песочным печеньем.

Способности к магии проснулись в старшем сыне очень рано, уже в три года Джеймс умудрился поджечь роскошные усы Уолтера Риверса, старого делового партнера Флимонта, когда тот попытался ущипнуть его за нос. С тех пор он часто использовал стихийную магию, совершенно не задумываясь. Иногда Юфимия заставала его в лаборатории отца с диким блеском разглядывающего всевозможные склянки и мензурки, парящие по комнате, а потом резко становящиеся стаей птиц и обратно. Для Джеймса это было все равно, что дышать, это выходило у него легко, даже когда Юфимия, волнуясь о том, что однажды ее сын либо поранит себя, либо сестру, попросила его стараться меньше творить чудеса. В очередной раз отправляя в полет ненавистную тарелку с тушеными бобами, он восторженно смеялся, но тут же вспоминал запрет матери, натыкался на ее укоризненный взгляд, быстро извинялся. Кира же, наоборот, не проявляла никаких способностей к магии, за все шесть лет у нее не было ни одного стихийного выброса. Однажды большой соседский хаунд напал на нее во время прогулки в парке, громко закричав, она бросилась наутек, пока бледный от злости Джеймс не прогнал собаку, совсем ее не испугавшись. Юфимия и Флимонт уже начинали опасаться, что их дочь родилась сквибом, пусть и ни за что не перестали бы ее любить, если бы это оказалось правдой. Девочка очень сильно завидовала старшему брату, стоило только Джеймсу выкинуть какой-нибудь необычный, совершенно точно волшебный трюк, как она начинала сильно кукситься, толкала его в плечо и убегала. Один раз она с заплаканным личиком прибежала в кабинет Флимонта, утыкаясь в колени отца, и срывающимся от рыданий голосом спросила отца, почему она не может так же. Значительно ухудшила ситуацию шутка Джеймса, который убедил сестру, что мама дает ему уроки магии, а ей не хочет. После этого Кира не разговаривала с матерью около часа, перепуганные родители пытались выяснить, что же случилось, но она отказывалась им говорить.

— Молодой человек, кажется, мы уже это обсуждали, — Юфимия находилась в весьма двойственном положении, ругая сына за ненарочные вспышки магии, но и не могла его хвалить, так как видела, как сильно это задевает дочь. Тем не менее, она строго глянула на сына, уперев руки в бока. — А что, если бы ты поранил сестру?

— Ма, я ведь осторожно, — беспечно отмахнулся Джеймс, показав сестре язык. Та обидчиво отвернулась.

Миссис Поттер устало вздохнула, цокнула языком и всучила ему в руки тарелку печенья. Мальчишка тут же просиял, горящими глазами глядя на глазурных единорогов. В руках у надувшейся Киры оказалась два стакана с горячим молоком.

— Скорее идите греться, — велела Юфимия, щелкнув каждого по носу, и задержала свой взгляд на Джеймсе. — А с вами, молодой человек, мы еще поговорим!

Несмотря на обещание матери, уже ничто не могло испортить его настроения. Сегодня Рождество, никаких уроков, на кухне вкусно пахнет, а под елкой целая гора подарков. Он уже умудрился тайком заглянуть в большой и длинный сверток, с радостным ликованием обнаружив под глянцевой бумагой настоящую метлу. В другой большой коробке было уже не так интересно, всего лишь новая кукла для сестры. Мыслями Джеймс уже предвкушал, когда сможет попробовать свою новую метлу (отец обещал научить его летать еще в начале июня, когда дел у него не так много), как здорово будет на зависть сестре летать на заднем дворе. Гораздо круче, чем какая-то кукла! Кира тоже значительно приободрилась при виде праздничного печенья, забыв про свои жалобы. Обогнув наряженную елку, на ветвях которой горели маленькие волшебные огоньки и висели ярко-красные ягоды барбариса, они припустили в сторону гостиной, на большой и ворсистый ковер, греться у камина перед праздничным ужином.

Когда Джеймс, чтобы позлить сестру, закончил откусывать головы всем пряничным человечкам, в прихожей звякнул дверной колокольчик, и в гостиную ворвался холодный, зимний ветер. Задрожали огоньки на елке, брат и сестра недоуменно переглянулись. Отец весь день сидел в своем кабинете, работал над какой-то новой формулой, а мама колдовала на кухне. Неужели кто-то пришел?

— С Рождеством всех! — послышался из прихожей бархатистый баритон, знакомый им обоим до боли.

Переглянувшись, дети почти синхронно срываются со своего места, навстречу неожиданным гостям.

— Дядя Карлус! — со смехом Кира бросается на грудь молодому мужчине, повиснув на его шее.

— Только посмотрите, как вы выросли! — подхватив ее, дядя с ухмылкой треплет девочку по волосам, показывает жене, скромно теснящейся в углу прихожей с неловкой улыбкой. — Дора, смотри!

— Ты стала такой красавицей, Кира, — улыбаясь уголками губ, проговорила тетушка, кивая. Голос у нее при этом еще сиплее и слабее, чем в прошлом году. Девочка тут же покрывается румянцем, пряча лицо в плече дядюшки. От него приятно пахнет дорогим парфюмом, а небритые щеки немного колются. От отца пахнет совсем по-другому, каким-то химикатами, кислыми и неприятными, и он всегда бреет бороду.

— Тетя Дора, давай я повешу твою мантию у камина, — встревает Джеймс, помогая тетушке снять верхнюю одежду. По сравнению с Карлусом, от которого буквально пышет здоровьем и жизнью, она болезненно худая, будто тростинка, с тонкой, почти белой кожей. Стянув с себя подбитую мехом теплую мантию, маленькая фигурка женщины словно становится еще меньше.

— Спасибо, Джеймс, очень мило… — она с улыбкой отдает свои вещи племяннику, чмокнув его в лоб.

Карлус с улыбкой ставит Киру на пол, напоследок потрепав по макушке, и переключается на Джеймса.

— Ба, вырос-то как! Ну-ка покажи бицепсы!

— Карлус! — возмущенно смотрит на него Дора, чуть ударив мужа по плечу. Тот не обращает на ее замечание никакого внимания.

Джеймс самодовольно кладет мантию тетушки на полку для обуви и показывает свои тощие, костлявые руки, пытаясь напрячь хилые мышцы. Это приводит Карлуса в настоящий восторг. Хлопнув в ладоши, он протягивает племяннику словно из ниоткуда взявшуюся шоколадную монету.

— Молоток, а теперь пойдем, найдем старину Монти, тот, наверное, опять засиделся в своей лаборатории, что даже не слышит, как пришли гости!

* * *

После сытного ужина мужчины спустились в лабораторию Флимонта, потягивая бренди, пока Юфимия и Дорея остались с детьми в гостиной. Джеймсу очень быстро наскучили взрослые беседы матери и тетушки, широко зевнув, он пожелал всем спокойной ночи и с громким топотом умчался на второй этаж, в детскую. Кира же уже клевала носом, сидя под боком матери, но пока не хотела идти спать. Ее завораживал тихий, нежный голос Дореи Поттер, несмотря на свою болезнь, тетушка оставалась очень красивой молодой женщиной. Она чем-то походила на их маму с безукоризненно прямой осанкой, тонкими элегантными руками, увешанными кольцами, черными длинными волосами. Только в отличие от Юфимии, ее красота была холодной, как у мраморной статуи. Маленькая Кира невзначай поглядывала на тетушку, любовалась ей издалека, мечтая вырасти такой же леди, прямо как ее учила матушка.

— В «Пророке» писали, что Карлус получил Орден Мерлина, я очень за вас рада, — погладив дочку по голове, проговорила Юфимия. Несмотря на то, что их семьи редко общались, Карлус практически вырос у нее на глазах, для миссис Поттер он был кем-то вроде младшего брата, поэтому она искренне гордилась тем, что он вырос в талантливого и храброго волшебника, знаменитого на всю Магическую Британию борца с проклятьями.

— Министр держит его на хорошем счету, — со скромной улыбкой кивнула Дорея и тут же закашляла, смущенно прикрыв рукой бледные, синеватые губы. — В последнее время, у него очень много работы… Я очень за него переживаю.

— Ох, милая, — сочувственно вздохнула миссис Поттер, начертав для нее стакан с водой. Юфимия дала ей какое-то время.

Заскучав, Кира выпуталась из рук матери и осторожно сползла на пол. Внимание ее привлекла гора подарков под елкой, которые им так и не разрешили открыть, пока не наступит утро. Проследив за ней взглядом, Юфимия вдруг тихо охнула.

— Совсем забыла, Дорея, — она погладила по плечу покрасневшую женщину, которая едва справилась с кашлем и теперь утирала запястьем слезящиеся глаза. — Мы с Флимонтом приготовили для вас подарки. Кира, позови, пожалуйста, папу и дядю Карлуса!

— Хорошо, maman! — она тут же оживилась, закивала головой и припустила в сторону подвала, где располагалась лаборатория отца. Не терпелось увидеть лицо дяди Карлуса, когда он увидит рисунок, который она ему приготовила.

Приоткрыв дверь в лабораторию отца, девочка тут же сморщилась. В нос ударил кислый, неприятный запах химикатов. Внутри, как всегда, было темно и влажно, как в подземелье. Заглянув внутрь, Кира увидела отца, сидящего в рабочем кресле, вид при этом у него был крайне раздраженный. Лицо дяди она не видела, Карлус сидел на небольшой софе спиной к ней, закинув ногу на ногу. Трудно было представить двух совершенно непохожих братьев, как эти двое. Помимо разделяющих разницы в десять лет, Поттеры различались даже фигурой. Флимонт был плотным мужчиной среднего роста, с аккуратно убранными черными волосами, в которых уже сияла ранняя седина. Он всегда начисто брился, носил накрахмаленные, сшитые с иголочки, но при этом простые, удобные мантии, важности ему добавляли очки-половинки в тонкой оправе. У отца Киры был спокойный, ироничный характер, и пускай он не был сильным волшебником, его невероятные способности к зельеварению были известны по всей стране. Карлус же, в отличие от замкнутого брата, был настоящим ураганом, что проступало и в его внешности, — короткостриженая поттеровская шевелюра, всегда растрепанная, небрежная темная щетина и золотая серьга в ухе. Он был высоким, выше своего брата на целую голову, подтянутого телосложения, а белоснежная улыбка в свое время свела с ума ни одну молодую ведьму. Помимо этого у Карлуса был смешливый, общительный характер и удивительная способность притягивать к себе неприятности (которые он иронично называл «приключениями»). Эту способность, имея при этом талант ко многим магическим дисциплинам, он сумел применить во благо, продолжив дело их знаменитого предка и занявшись борьбой с черной магией.

— Ты же говорил, что будешь на это Рождество в Оксфордшире, охотиться на тульпу, — глянув на брата устало, заметил Флимонт, и поправил сползшие на нос очки. Кира чуть помедлила, не решаясь прервать их разговор, который по ощущениям был в самом разгаре. — Неужели сменились планы?

— А вот и нет, — в голосе Карлуса Поттера слышалась улыбка. Послышался скрип софы, выпрямив спину, он достал что-то из-за пазухи и показал брату. Девочка успела только увидеть, как что-то блеснуло в свете лампы. — Я сейчас болтаю с тобой, а еще я в Оксфордшире. Дружба с министром имеет свои преимущества, Монти.

Лицо Флимонта побледнело.

— Кажется, я сотню раз просил тебя не называть меня так, — глаза его сверкнули в сторону блестящего предмета. — Приносить сюда такую вещь, совсем ума лишился? А что, если бы дети…

— Не сомневаюсь в пронырливости Джеймса, но я держу эту штуку при себе, — хохотнул Карлус, вызвав у старшего брата большее раздражение. Устало вздохнув, Флимонт бросил взгляд на дверь, ведущую из лаборатории в коридор, и встретился глазами со смущенной Кирой.

— Карлус, ты совсем не взрослеешь, пусть и игрушки у тебя теперь, как у взрослого, — поднявшись с места, Флимонт поманил к себе дочь. — Пожалуйста, держи Маховик Времени подальше от моих детей. Ты что-то хотела, милая?..

Кира смущенно кивнула головой. Таращась в пол, она неловко спустилась по лестнице и пробормотала:

— Maman зовет вас в гостиную.

— Хочешь, довезу тебя, малышка? — подхватив Киру на руки, Карлус усаживает смеющуюся племянницу себе на плечи.

Флимонт, покачав головой, отправляется первым. Карлус изображает птицу, размахивая руками, как крыльями, Кира весело хохочет, когда дядя выносит ее из подвала и ставит на пол. Золотая цепочка на его шее сверкает в свете камина, и она замечает маленькие песочные часы, посаженные на круглую ось. Глаза девочки тут же загораются любопытством, поэтому она спрашивает, когда дядя берет ее за руку:

— А что такое Маховик Времени? — признаваться в том, что она подслушивала из разговоры, пусть и случайно, не очень-то хотелось, но ей стало очень интересно. Кира еще никогда не видела ничего подобного, к тому же подвеска была такой красивой и блестящей, что ее тут же захотелось потрогать.

Впрочем, дядя Карлус совсем не разозлился, только немного нахмурился, чем стал походить на старшего брата. Подцепив Маховик рукой, он быстро спрятал его под свитером, чем вызвав у Киры разочарованный вздох.

— Очень опасная вещь, дорогая, — присев рядом на одно колено, он потрепал племянницу по волосам. — Она позволяет путешествовать во времени.

— А…а разве такое возможно? — прошептала Кира, затаив дыхание. Она вдруг представила, как переносится в завтрашнее утро и открывает рождественские подарки раньше срока. Все это показалось ей таким заманчивым.

— Конечно, — усмехнувшись, Карлус палочкой начертил в воздухе прямую линию. — Время как быстрая река, оно движется только вперед. Если захочешь плыть против течения, то оно будет всеми силами сопротивляться, пока ты все-таки не обнаружишь, что оно толкает тебя против воли.

Перед ней в цветных искрах возникла маленькая лодочка, плывущая по волнам. Кира со смешком потрогала волшебную иллюзию, но та растворилась сквозь ее пальцы.

— Но при помощи магии, время можно обмануть, — он лукаво ей подмигнул, а маленькая лодочка свернула на берег реки. Из нее выбралась маленькая девочка, которая со смехом двинула лодочку выше по течению и снова оказалась там, где была пару мгновений назад.

— Ууу, это все слишком сложно, — вздохнула Кира и глянула на спину дядюшки, тут же просияв. Мама показывала тете Доре ее рисунок. — Пойдем скорее, я приготовила для тебя сюрприз!

Карлус послушно взял ее за руку, следуя за племянницей. Он и не ожидал, что шестилетка поймет что-нибудь из того, что он рассказал.