Кровь богов сквозь поколения (гет)

Нико было восемь, когда его семья переехала в Америку из Италии. В то время он слабо понимал, что происходило в мире, но знал, что они покидали страну по политическим причинам. Италия хорошо поднялась во времена правления Муссолини, и Нико помнил, что именно поэтому мама была так против этого переезда. Но однажды в их дом пришел мужчина в темном плаще, они с мамой разговаривали в гостиной, а Нико с сестрой подслушивали под дверью. Бьянка шепнула, что этот человек — их отец. Она помнила его, потому что ей было пять, когда он ушел, а Нико всего три, и он совсем ничего не знал о своем отце. Она говорила о нем с презрением, и это было так странно, ведь мама была рада видеть этого человека, так почему же Бьянка — нет? Когда он спросил ее об этом, она ответила, что не может относиться к отцу хорошо после того, как он их бросил.

После возвращения отца они покинули страну. Нико не помнил, как именно они добирались до Америки, потому что переместились туда по теням. Они поселились в отеле, и отец приходил к ним каждый вечер. Они с мамой о чем-то спорили, и отец уходил очень недовольным. После его ухода Нико и Бьянка шли к маме, чтобы ее обнять, а она только улыбалась и говорила им, что очень их любит и ни за что не согласится их оставить.

Мария ди Анджело погибла во время взрыва в отеле, спланированного Зевсом, но ее дети не помнили об этом. Все их воспоминания были стерты после того, как их погрузили в реку Лето и отправили жить в отель Лотос. Но кое-что о маме Нико все-таки помнил. В своих воспоминаниях он видел ее одетую в черное приталенное платье; темные волосы убраны назад и спрятаны под черной шляпкой с вуалью, на шее — жемчужная нить. Ее темно-карие глаза излучали теплоту. Нико помнил, как перед сном она приходила к нему, гладила по голове и тихонько что-то напевала.

Аид действительно любил его мать, раз подарил ей целых двух детей. И Нико знал, что отец всегда любил Бьянку больше, чем его, потому что дочь была так похожа на свою мать. Особенно их сходство было заметно, когда они улыбались.

Бьянка стала для Нико и матерью, и сестрой. Она заботилась о нем, и он всегда чувствовал себя в безопасности рядом с ней. Семьдесят лет в отеле Лотос пролетели незаметно, и когда они вернулись в реальный мир и увидели, как он изменился за все эти годы, они поняли, что кроме друг друга у них никого больше нет. Этот мир был чужим и незнакомым, но им нужно было как-то продолжать жить дальше. Адвокат, забравший их из отеля, привел их в военную школу в Мейне. Он сказал, что родители оставили им трастовый фонд, из которого производилась оплата за обучение. И больше ничего после родителей у них не осталось.

Многое изменилось с тех пор, как они пошли в школу. Бьянка начала отдаляться от брата. У нее появились подруги, и Нико стал ей мешать. Она любила его, но хотела жить и своей жизнью тоже, а не класть ее на жертвенный алтарь из-за того, что вынуждена с ним нянчиться. Но как она могла оставить его одного? После того, как родители бросили их, кроме сестры у него больше никого не было. Ему было всего десять, он бы не выжил один.

Появление в школе полубогов и их рассказ о Лагере полукровок очень обрадовал Бьянку. Она наконец-то нашла для Нико дом. И когда охотницы Артемиды позвали ее к себе, она тут же согласилась. Она знала, что теперь есть кому позаботиться о ее брате. Она могла бы его навещать, поэтому прощалась не навсегда. Но Нико посчитал ее уход к охотницам предательством. Если бы он знал, что больше никогда ее не увидит, разве стал бы тогда отталкивать ее от себя?

Бьянка была единственной, кто понимал его. В школе у Нико не было друзей, и за все годы своей жизни он мало с кем по-настоящему сходился. Когда она ушла из его жизни, он больше не знал, как дальше жить. Он испытывал огромную ненависть к охотницам Артемиды, которым доверил свою сестру. Но больше всего он ненавидел Перси Джексона, который поклялся защищать Бьянку, но так и не сдержал свое слово.

Нико понял, кто его отец, в тот момент, когда почувствовал смерть сестры. Он знал, что она предстала перед судом. Знал, что она попала в Элизиум. Он хотел отомстить Перси за ее смерть. Он набрел на вход в лабиринт Дедала на территории лагеря и встретил там короля Миноса, который согласился его тренировать. Все, что Нико делал, все, чему он обучался, было ради того дня, когда он сможет вернуть сестру назад.

Но Бьянка этого не хотела. Она просила его не держать на Перси зла, но как можно было так просто взять и простить его? Но Нико постарался исполнить то, о чем она его просила. Просто потому, что он любил ее больше всех на свете, и если она не злилась на Перси, то и он не мог.

Нико наблюдал за сыном Посейдона, надеясь понять, почему Бьянка пожертвовала собой ради такого, как он, и с удивлением осознавал, что больше не злится на него. В Перси было что-то благородное. Еще в день их первой встречи Нико увидел в нем настоящего героя. Он стал замечать, что втайне восхищается Перси. А после той битвы в Лагере Полукровок с монстрами из лабиринта, когда призыв армии мертвых истощил все силы Нико, Перси нашел его и спас, дав ему амброзию, и Нико осознал, что его чувства к Перси не просто дружеские.

Это было очень странно. Нико никак не мог понять, как парню может понравиться другой парень. Никто никогда не говорил ему, что такое возможно. Он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Он не мог поверить своим собственным чувствам.

Он не остался в лагере, потому что не мог смотреть Перси в глаза. Все вокруг было чужим для него. Нико ушел в Подземный мир, потому что мертвые были ему ближе и понятней, чем живые. Он получил титул Короля Призраков и теперь остался править своим королевством. Но мысли о Перси не давали ему покоя. Впервые после смерти Бьянки кто-то стал для него настолько небезразличен.

Но Перси не чувствовал того же. В тот день, когда Нико увидел его вместе с Аннабет, он все понял. Аннабет была той, кого Перси любил, и нужно было быть слепым, чтобы этого не заметить. Нико решил, что не останется в лагере, даже несмотря на то, что теперь там можно было официально построить домик Аида. Потому что видеть Перси с кем-то другим было для него просто невыносимо.

А потом Нико встретил Хейзел. Бьянка была навсегда потеряна для него, она предпочла перерождение жизни в Элизиуме. Но на полях Асфоделей посреди безмолвных душ мертвых он нашел ту, что сохранила разум и память, потому что она тоже была дочерью Аида. Ей было примерно столько же, сколько и ему, но ее жизнь уже закончилась. Однако она заслужила второй шанс. Ее жизнь могла бы быть долгой и счастливой, так пусть так и будет.

Он привел ее в мир живых, пользуясь тем, что бог смерти Танатос был в плену у Геи, не только потому, что хотел сделать доброе дело и подарить ей новую жизнь. Он хотел, чтобы Хейзел стала ему сестрой. Он хотел, чтобы в мире был еще хоть кто-то, помимо Перси, кого он смог бы полюбить. А еще он хотел быть любимым. Бьянка любила его, но ее больше не было. Нико надеялся, что Хейзел сможет полюбить его, потому что он сам полюбил ее в тот самый момент, когда нашел на полях Асфоделей, заглянул в ее глаза и увидел там то, что когда-то видел в глазах Бьянки.

Хейзел была благодарна ему за спасение, но Нико все-таки был ей чужим. Она охотно шла на контакт, но держала дистанцию. Он был холоден и неприступен и излучал такую силу, что порой она боялась его и считала, что он опасен. Она не знала, о чем с ним говорить и как себя вести. И Нико тоже не знал. За три года одиночества ему было странно и непривычно вновь начать доверять живым людям. Он забыл, как это делается. Он чувствовал, что между ним и его новоиспеченной сестрой стояла гигантская стена недоверия.

Как-то раз он пришел к Хейзел и нашел ее на окраине лагеря плачущей навзрыд. Она держала в руках огромный алмаз. Сначала она не хотела говорить о причине своих слез, но после долгих уговоров рассказала Нико о своем проклятии. О том, как ее мать захотела обладать всеми богатствами этого мира, и Плутон исполнил ее желание, и теперь Хейзел с рождения может призывать из земли любой находящийся поблизости драгоценный камень, но он приносит лишь смерть своему владельцу. Всем, кроме самой Хейзел. Она плакала, потому что дарила людям несчастья из-за жадности своей матери и ничего не могла с этим поделать. И Нико не знал, как ей помочь. Все, что он мог, — пожалеть ее. Именно с той минуты они начали сближаться друг с другом. Нико рассказал ей про Бьянку — без подробностей, чтобы не раскрывать тайну существования Лагеря Полукровок. Она — о том, как по ее вине чуть было не возродилась Гея.

Но это было не то. Просто доверительные отношения. Не любовь.

А потом появилась Кэлен. Она ворвалась в его жизнь совершенно внезапно, как вихрь, и не пожелала уйти обратно. Нико не нуждался в ее дружбе. У него была Хейзел и его мертвое королевство. Но ему не оставили выбора. В течение двух недель Нико был вынужден наблюдать за ней. Это было похоже на фильм, он словно подглядывал за ней в дверную скважину. И, в конце концов, она его заинтересовала.

Нико уже и забыл, каково это — жить обычной жизнью. Когда ему исполнилось десять, все резко переменилось, и жизнь простых людей теперь казалась такой далекой. И вот теперь он мог наблюдать за Кэлен и тем, как все в ее судьбе готовилось измениться навсегда.

Он не хотел впускать ее в свою жизнь, но она тянулась к нему, медленно, но уверенно, не обращая внимания на его сопротивление. Нико по привычке поднял всю свою защиту, не желая делиться личным с кем-то чужим, но с каждым днем чувствовал, как эта защита слабеет. И, в конце концов, она пала.

Что он чувствовал к ней? Это было сложно объяснить словами. Он доверился ей, хотя едва ее знал, и сделал это лишь потому, что она воспользовалась его минутной слабостью. Она поцеловала его, это было признанием любви, той самой, которую Нико так долго искал. До этого момента он не расценивал ее как источник любви просто потому, что у него уже была Хейзел и ее доверие. Он смирился с тем, что это — то единственное, чем он мог довольствоваться в этой жизни. Он не мог поверить, что кто-то сумеет его полюбить не как родственника или друга, а как мужчину. Так, как Аннабет любила Перси.

После войны с Геей у Нико было время познать себя. Узнать больше о своей сексуальной ориентации. Он знал, что не сможет ответить Кэлен взаимностью, потому что он не должен испытывать никакого влечения к женщинам. Но он чувствовал интерес. Ему стало любопытно, каково это — быть любимым. Он не отталкивал Кэлен именно по этой причине. Она вдруг стала центром его Вселенной. Это было как наркотик. Опьяняющее чувство счастья. Он нужен кому-то. Впервые он нужен кому-то просто так. В первый раз кто-то совершенно чужой полюбил его без причины.

Нико не хотел давать Кэлен лишних надежд, поэтому старался не приходить к ней часто. Он знал, что она обижена из-за того, что он навестил ее лишь раз, пока она лежала в лазарете. Но она не знала, что это было не так. Он приходил к ней каждую ночь и наблюдал за тем, как она спала. С первыми лучами солнца он исчезал, и она так ни разу и не поймала его возле своей кровати.

После ее просьбы приходить чаще они начали видеться постоянно, но на это во многом повлиял появившийся из ниоткуда Коннор Стоулл. Нико вдруг ощутил что-то, похожее на ревность. Он знал, что Кэлен не будет любить его вечно просто потому, что верил, что невозможно любить кого-то бесконечно, особенно если чувства безответны. Когда-нибудь Кэлен найдет себе другого, и ее с Нико дороги разойдутся. Его страшило одиночество. Прошло не так много времени, но он уже привык к ней. Он больше не мог оставаться один среди мертвых.

Когда она сказала, что влюблена в Стоулла, Нико ей не поверил, но где-то в глубине души он ощутил страх. Он не мог сейчас ее потерять, он не готов был ее отпустить. Он должен знать наверняка, что она все еще что-то к нему испытывает. Ему было важно это знать.

Он не собирался ее целовать. Это было бы глупо, да и зачем давать ей лишний раз надежду на отношения, которых никогда не будет? Хотя, с другой стороны, если шанса нет, то зачем тогда держать ее рядом? Он знал зачем. Из чувства эгоизма, в котором она его потом обвинила. Кэлен была нужна ему.

Но когда он коснулся ее руки своими губами и по его телу прошла дрожь, он понял, что хочет чего-то большего. Он ощутил нечто новое. Желание. Похоть.

Он остановил тот поцелуй только потому, что ему об этом кричал разум. Потому что целовать Кэлен было неправильно. И испытывать то, что он ощущал, тоже. Ошибочно, ненормально. Так не должно быть.

Он знал, что не может ответить Кэлен взаимностью, потому что он не должен испытывать никакого влечения к женщинам.

Но она влекла его. И он больше не мог этого отрицать.