Реченька (гет)

Мое утро можно было описать так: я решила сменить бледные щечки на розовые, под стать всем известному овощу.

Мне было стыдно. Вернее:очень стыдно.

Я наивно предполагала, что раз мне удалось выползти из палатки, не разбудив Дилюка, то у меня будет время успокоиться, придумать как объясниться и вообще осознать произошедшее. Но времени не оказалось — Кэйа встретил меня поганенькой ухмылочкой, и я снова смутилась.

Однако надежда на то, что мне показалось и он на самом деле просто улыбнулся, окончательно не умерла. Я давно признала, что на нервной почве могу додумать то, чего нет. Но любые адекватные и не очень аргументы все равно прерывались очередной удушающей волной и попыткой пропищать стыдливое «за что?!» про себя, а не вслух.

Тейват, прекрати подкидывать мне одну стремную ситуацию за другой, прошу! У меня слабая нервная система. Она не выдержит таких качель!

Вскоре Кэйа растолкал сонного Дилюка и дал команду на сбор. Я не хотела смотреть на него — одна мысль об этом заставляла сердце болезненно вздрагивать. Но я все равно смотрела. Смотрела и тут же отворачивалась.

Со стороны казалось, что Дилюк старательно делал вид, что все нормально. Но получалось плохо — с утра он не сказал ни слова.

В какой-то момент Кэйа бросил парочку колких замечаний на этот счет, но ответа, увы, не получил.

Один раз мы с Дилюком даже пересеклись взглядами — как по закону подлости именно в этот момент из его рук выскользнула расческа, а я уронила коробку с травами. Но закон подлости на этом останавливаться не пожелал.

— Барб, с тобой все хорошо? — спросил Кэйа, обеспокоенно глядя на меня. — Ты какая-то нервная. Возможно, стоит выпить какой-нибудь успокаивающий чай?

В ответ я лишь промычала что-то нечленораздельное и побежала к повозке.

Наконец, мы собрались и поехали. Я выбрала место в телеге рядом с вещами, а Дилюк слава богу остался с Кэйей у поводьев.

Интересно, что Дилюк подумал о моих попытках зацеловать его самым бессовестным образом? Вдруг я его вообще оскорбила или обидела!

На его месте я бы чувствовала себя паршиво. Да, я была совершенно не в том состоянии, чтобы контролировать себя от и до, но… Кого я обманываю? Это меня не оправдывало. Нарушать личное пространство, еще и таким образом, просто недопустимо.

Значит, нужно извиниться.

В глубине души я надеялась, что произошедшее все же было сном. И если бы Дилюк вел себя как обычно, то я бы в это поверила. А так…

А так мы ехали в неловком молчании.

— Эй, я с кем разговариваю? — возмутился Кэйа, шутливо толкая Дилюка. — Вы с Барбарой что, поссорились?

Я тут же навострила уши и неплохо так напряглась, но Дилюк не был бы Дилюком, если бы не сослался на сухое «все хорошо».

Видимо осознав, что с этой стороны дело не пойдет, Кэйа перекинул ему поводья и развернулся ко мне. Я решила поддержать эстафету из тех соображений, что лучше бы для начала объясниться тет-а-тет. Мало ли я что-то не помню или, наоборот, сон смешался с явью, добавив парочку уж слишком смущающих подробностей. И вообще — в идеале этой тайне остаться строго между нами.

По итогу Кэйа не выдержал — спросил напрямую, чем мы занимались в палатке. Я отреагировала более или менее спокойно, а именно ругнулась про себя и выдавила неловкую улыбку. Но прежде чем я ляпнула первую пришедшую в голову отмазку, в разговор вступил Дилюк:

— А чем мы могли там заниматься?

— Ты мне тут вопросом на вопрос не отвечай.

— Спали мы. Что еще ты хочешь услышать?

Я посмотрела сначала на одного брата потом на второго. И по итогу сползла к коробкам. Эх, что-то мне вообще не везет последнее время.

— Да вы же не разговариваете друг с другом! Хотите сказать, просто так?

— Барбара, мы не разговариваем?

Я подскочила как ужаленная. Едва справившись с накатившим смущением, пробормотала:

— Разговариваем.

Кэйа фыркнул и показательно махнул рукой.

— Вы не представляете как раздражаете меня своими тайнами с самого Мондштадта!

Да почему же не представляем? Представляем. Поехали фиг пойми зачем и фиг пойми куда. Меня еще и защищать надо. Но так я не ответила — вместо этого промолчала, хотя было неловко. Дилюк тоже никак не отреагировал — из-за этого стало еще неуютнее.

Кэйа вздохнул. Не знаю, может стоит поговорить с Дилюком и потом объясниться с Кэйей? Все же что тут такого? Ну приснился кошмар — после случившегося неудивительно. Ну пристала к чужому парню… С кем не бывает, да?

Вообще-то со мной обычно не бывает!

Да и пласт лжи между нами рос с каждым днем все больше и больше. Толку от одного разговора?

Я чувствовала себя виноватой. По сути — сижу на шее у парней, которых обманываю. Они ведь лично мне ничем не обязаны. Они помогают Барбаре — своей хорошей знакомой и младшей сестренке Джинн. И помогают в общем-то не зная, что я скорее всего скажу аривидерчи даже в том случае, если не найду способа вернуться домой.

По крайней мере я не видела себя в роли Барбары до конца своих дней. Опасно, нервно и банально не мое. Да и перед Джинн спалилась. А еще и родители рано или поздно вернутся в Монд.

Если они еще живы, конечно…

Я растянулась по повозке и, подложив под голову сумку, посмотрела наверх — на голубое небо.

На сердце было тяжело.

Когда бандит держал нож у моей шеи, я мысленно попрощалась с Дилюком и уже готовилась прощаться с Кэйей. И дело было не только в том, что я уже ждала смерти. Нет, я… привязалась к ним. Мы же путешествовали бок о бок.

Мы помогали друг другу каждый день, и при этом ни разу не поссорились. Наша маленькая дорожная жизнь сложилась так складно, как будто я знала парней много лет.

А Джинн? В моей памяти остались теплые моменты, связанные с ней. Она ведь заботилась обо…

Нет, не обо мне. Но разве это что-то меняло?

Как же все сложно. Я скучала по родным и все еще хотела вернуться. Но оставлять Джинн, Кэйе и Дилюку вместо себя одну лишь боль… Это жестоко. Что еще тут сказать?

Вина, сомнения, страх и сожаления смешались воедино. Я боялась притронуться к этому комку чувств, чтобы разобраться в них хотя бы для себя.

Мысли снова вернулись к Дилюку. И сердечко нехорошо так забилось быстрее.

Я могла бы и дальше сваливать все на неловкую ситуацию в палатке, но… Ох, боже, это так странно, но… Мне… Мне приятно о нем думать?

Бред.

Щеки снова потеплели, и мне захотелось взвыть и закрыть лицо руками. А лучше провалиться под землю. Насовсем.

Ладно. Медленный вдох и выдох. Если подумать логически, то Дилюк в моем вкусе. Моя первая любовь — молчаливый парнишка на четыре года старше. Вторая — брат одноклассницы, который тоже не отличался говорливостью.

Дима… Он также предпочитал сидеть в тишине.

Я вжала пальцы в ладонь. Не хотела о нем думать, чтобы не было больно. Но… Они ведь похожи. Даже слишком.

Оба до безобразия спокойны и вместо перекусов предпочтут горький шоколад. У обоих длинные волосы, заплетенные в хвост — только у Дилюка малость вьющиеся рыжие, а у Димы темно-русые и идеально прямые. Оба обожают котов и не пьют алкоголь, оба не спят по ночам и при любви к готовке мало едят.

И Дима, и Дилюк высокие, стройные, с длинными тонкими пальцами, к которым, что таить, я имела некоторую слабость.

Вспомнилось знакомство с Димой. В десятом классе мы попали в один коллектив. Попали отчасти случайно — я не собиралась в десятый класс вообще, ему бы следовало бы выбрать профильный, а не общеобразовательный. Так же случайно мы сели за соседние парты.

Первое время я практически не замечала своего нового одноклассника. Конечно, он привлек мое внимание тем, что был в моем вкусе, но тогда я не думала о парнях. Мы не общались ни в школе, ни после нее. И уж тем более у нас не было общих знакомств. Все изменилось когда я поняла, что он долгое время мне помогал.

Помощь была незаметная, но неожиданно приятная. Он мог молча дать мне ручку, если я пожаловалась соседке, что моя перестала писать или за меня проставить несколько сотен печатей, когда очередной преподаватель решил напрячь меня своей работой, потому что я видите ли отличница. Он оставался во время моего дежурства в классе и выносил мусор. Уже после я влюбилась в его улыбку, красивые ладони и приятный голос. Уже после я разглядела в нем потрясающего человека, которому доверяла как самой себе.

Но покорил он меня именно этой тихой помощью, которую я не сразу заметила, но как заметила забыть не смогла.

И Дилюк делал почти также. Естественно, я не питала иллюзий и не видела в этом никаких чувств. Но видимо он из того же типа парней, которые молча помогают и не требуют ни благодарности, ни ответной услуги.

Разве удивительно, что я чувствовала себя странно рядом с Дилюком? Разве удивительно, что в момент, когда я нуждалась в Диме, мои руки потянулись к нему?

Они просто похожи. И все.

Я усмехнулась. Вспомнила первую встречу с Дилюком — Дима болел так же. А я так же ругалась.

Все было очевидно…

Я вдохнула полной грудью — мне заметно полегчало. Конечно, разговор с Дилюком еще предстоял и я слабо понимала, что ему скажу. Но теперь я хотя бы знала, в чем причина моего ночного порыва.

Одной проблемой меньше. Ура?

* * *

Ближе к вечеру мы остановились, чтобы дать лошадям отдохнуть. А поужинав, поехали дальше. Кэйа с чистой совестью сдвинул ящики к краям и, вытащив одеяла, улегся калачиком — в полный рост помещалась только я.

— Если захочешь спать, растолкай, — бросил он Дилюку. — А ты, Барбара, если что, смело меня двигай.

— Ага, — ответила я и быстро глянула на Дилюка.Тот дернул головой так, что прикрыл лицо челкой.

«Кажется, у него покраснели щеки», — подумала я. И, естественно, мне стало еще больше неловко. Вот и приехали.

Нет, я могла бы сослаться на усталость и лечь к Кэйе — я же прям утомилась полдня валяться, да? — но извиниться надо.

Я закусила губу. Все равно неловко. С другой стороны хуже уже не будет. Вернее будет, если я не объяснюсь.

Дождавшись тихого посапывания Кэйи, я в последний раз подумала «была ни была» и тихонько сказала:

— Я хотела поговорить.

— О чем?

Я положила руки на колени и уже по привычке уставилась на пальцы.

— Я хочу извиниться за прошлую ночь. Мне приснился кошмар, и я была в не совсем… Адекватном состоянии.

Дилюк промолчал. Я нервно облизала губы и продолжила:

— Я не должна была тебя трогать, целовать и заставлять себя обнимать. Я сожалею, что нарушила твое личное пространство, и обещаю, что это больше не повторится.

— Я тебя понял, — сухо ответил Дилюк.

Неприятное ощущение того, что я где-то ошиблась, мне совершенно не понравилось.

Но я же должна была извиниться.

— Ты все еще обижаешься?

— Нет, я не обижаюсь.

Нет, что-то между нами не клеилось. Внутри заурчало волнение.

Вспомнилось, как Дилюк сидел на кровати в своей комнате и играл с Моськой, как он возмущался из-за лечения и пения и как мы вместе готовили на маленькой кухоньке в Ли Юэ. А потом вспомнилось, как он латал мою одежду, пока я наблюдала и про себя восхищалась его терпением и аккуратностью, после чего мы мило болтали, сидя в горячей воде источника…

Глаза Дилюка не серо-голубые, а карие с необычным красноватым оттенком, но я начинала видеть в них его.

И это неправильно — как минимум нечестно по отношению к Дилюку.

Я должна остановиться, пока не стало поздно. Мне нельзя в него влюбляться. А ему совершенно точно не стоит думать обо мне.

— Я хочу объясниться, — выдавила я. Получилось хрипловато. Пришлось прокашляться. — Раньше мне часто снились кошмары. Возможно, это покажется глупостью, но мне правда очень страшно после них. И в моей жизни есть… Был человек, который помогал справляться с ними.

Я тут же пожалела — если Дилюк захочет спросить с кем это я по ночам в церкви обжималась и целовалась, то мне будет нечего ответить.

— Ты похож на него, и это сбивает с толку. Поэтому если я где-то вела или поведу себя странно, то не подумай ничего такого. Просто скажи, если я тебя чем-то обидела или обижу. Я исправлюсь.

— Зачем ты это говоришь?

— Не хочу, чтобы между нами было недопонимание. Ты хороший парень.

Повисло молчание. Наверное, нужно было сформулировать мысль по-другому или не говорить вовсе. Но… Нет, я верна себе и своим принципам — значит, буду честной хотя бы там, где могу.

— Разве я что-то обещал или давал понять, что ты интересна мне как девушка?

— Нет… — Я окончательно растерялась. — Я не знаю, как объяснить… Да и разве это важно? Давай просто договоримся, что ты смело говоришь мне «нет», если я делаю что-то не то. Не нужно меня жалеть.

Дилюк неожиданно побледнел. Мне кажется, или он смотрел на мои руки? Но с ними же все хорошо. Ладони как ладони, нет?

— Почему ты так смотришь?

— Ты активно жестикулируешь во время разговора.

— Да, и что?

Это уже настолько въевшаяся привычка, что я перестала обращать на нее внимание. Нет, меня, конечно, часто называли итальянцем, но смена темы все равно вышла неожиданной.

— И поешь.

— И пою, — уже растерянно подтвердила я.

— Увлекаешься алхимией и… Варкой зельев?

— Можно и так сказать…

Я окончательно запуталась. К чему эти вопросы?

Дилюк изменился в лице, отчего стало жутко. Сжав губы, он сморщился будто от боли на пару коротких мгновений.

— Все хорошо, Барбара. Я на тебя не в обиде и я не считаю, что ты ведешь себя как-то не так. Так что не волнуйся.

Вопреки моим ожиданиям легче не стало. Мне захотелось сбежать: от неловкости ситуации, от непонимания, что делать, и от Дилюка, чтобы лишний раз не возвращаться к совсем ненужным сейчас мыслям. И почему у меня все идет наперекосяк?! Я не хочу разгребать помимо перемещения в другой мир еще и это! Мне хватило болезни, спасибо!

Тейват, какого вообще черта?!

— Тогда я пойду спать, — тихонько сказала я.

Привстала и поняла, что коленки нехило так дрожали. Но сбежать хотелось больше, поэтому я осторожно полезла через спинку сиденья в телегу. На мгновение пошатнулась, но равновесие восстановить успела. Как и заметить, что Дилюк дернулся в попытке меня поймать.

Можно, пожалуйста, уже занавес?

Наскоро завернувшись в одеяло, я укрылась прямо с головой. Щеки горели так, что я не сомневалась — света фонаря будет достаточно, чтобы это увидеть.

Вдруг в тишине раздалось едва различимое бормотание:

— Эта гача меня когда-нибудь доконает.

Я успела зажать ладонью рот в последний момент. Не выдержав и секунды, бездумно скинула одеяло, подскочила и уставилась на Дилюка с ощущением, как будто бы увидела его впервые.

— Ты сказал… «гача»? — прошептала я.

Взгляд глаза в глаза. Он чертовски испуган. Я тоже.

Между нами повисла тягучая тишина, прерываемая лишь мерным скрипом телеги и цокотом копыт. Мы смотрели друг на друга, и с каждой секундой мне казалось, что перед глазами все больше мутнеет.

Никаких обмороков! Только не сейчас!

Дилюк резко отвернулся.

— Я ничего не говорил, — поспешно бросил он. — Ложись спать.

— Я все слышала! Ты сказал, что гача тебя доконает! — прошипела я.

Боже, да я так во время болезни в Мондштадте не переживала!

— Тебе показалось. И вообще пора спать.

Некстати заворочался Кэйа — пришлось замолчать и замереть. И ворочался он так долго, что если бы я была чайником, то уже бы орала благим матом на весь дом.

Но вот он окончательно улегся, и я неожиданно для себя успокоилась и заулыбалась. Нет. Этого не может быть.

Это какая-то ошибка.

Мне действительно показалось? Я же на нервах с появления в Тейвате, еще и вчера чуть не умерла. И Дилюка с Димой спутала, вот и сейчас услышала то, что хотела.

Так… Одну минутку…

— Ты голову мне не дури.

Да он же с самого начала вел себя странно! Об этом говорили все вокруг, это видела и я!

Взять хотя бы то, что он закрылся ото всех — а кто бы не закрылся на его месте? Это меня сразу выпихнули лечить больных, да и книг про попаданцев я столько перечитала, что хоть самой пиши руководство

Но если… Если я ошибаюсь? Вдруг здесь гачей называют что-то иное? Вероятность ничтожно мала, но все же.

— Что такое гача?

— Я не знаю. Спи уже, Барбара! — он заметно занервничал.

Да разве бы человек, который реально ничего не говорил, так бы отреагировал?!

Во рту пересохло. Ей-богу, дайте мне бутылку вина, и я выпью ее прямо сейчас. Тем более от волнения все равно закружилась голова.

Нет, мне не послышалось. Он сказал «гача». А геншин и есть гача. Никаких вторых значений здесь быть не может.

Я подлезла к Дилюку, замерла аккурат за его плечом и тихонько, чтобы Кэйа точно не услышал, прошептала:

— Земля.

Я заметила, как побелели костяшки на его пальцах.

— Россия, — продолжила я, зажмурившись.

Хоть бы мое безумное предположение оказалось правдой! Я не верю в такие невероятные совпадения, я не верю даже в то, что произошло со мной, но, пожалуйста, пускай этот мир сойдет с ума окончательно.

— Краснодарский край, — на выдохе ответил он.

Я едва не взвизгнула от радости. Ресницы разом намокли, и на пару секунд я забыла как дышать. Двое! Нас здесь двое!

Двое попаданцев!

Еще и из одной страны и одного региона. Да если это не джекпот в межмировой лотереи, то я чистой воды балерина!

— Новороссийск?

Дилюк молчал. А я закусила щеку до крови. Да или нет?

А что, если мы знакомы?

Что если…

— Мне всегда нравился памятник хамсе и никогда не нравились пробки на Анапском шоссе.

Я окончательно растеряла контроль над слезами. Попытка стереть их рукавом, привела к тому, что слезы потекли еще быстрее.

Я теперь не одна…

Мне больше не придется прятаться и переживать в одиночестве. И я смогу наконец высказать все, что накопилось за эти месяцы.

Но раз мы из одного города, будет совершенно несправедливо, если…

Я даже не уверена, что выдержу эту несправедливость. Чтобы все вот так совпало, но вместе со мной в Тейват попал незнакомец?..

— Дима?

Он намотал поводья на поручень и медленно повернулся ко мне. Бледный, взъерошенный, будто готовый сорваться прям сейчас и убежать. Но… Родной?

Скажи да.

Прошу скажи да. Говори же!— Кристина? Это правда ты?

— Да… — выдавила я и перед глазами все окончательно расплылось. — Это я…

Я уперлась лбом ему в плечо, схватилась за плащ и вцепилась в ворот так сильно как только могла.

Хоть бы это был не сон.

Хоть бы он не исчез.

По щекам все текли слезы. Они впитывались в ткань и щипали обветренную кожу. Еле дыша, я обняла Диму за плечи и прижала к себе крепко-крепко.

И когда в повисшей тишине раздалось тихое «люблю», я окончательно поняла — это все по-настоящему.

Как бы ни было невероятно. Но мы здесь. Вместе.

— И я тебя люблю, — ответила я, шмыгая. — Но как это возможно? Почему мы оба попали сюда? Я ничего понимаю…

— Я тоже. Все это время я думал, что сошел с ума.

Не удивлена. Дима никогда не интересовался попаданцами, да и в геншин играл от силы пару вечеров.

Он стер слезы с моей щеки и осторожно поцеловал в лоб.

— Не плачь, мелкая. Все будет хорошо.

Я не была уверена, что Дима имел ввиду что-то конкретное, но в его словах не сомневалась.

— Хей, я теперь тебя не отпущу, — прошептала я, перескакивая обратно через спинку.

Я плюхнулась рядом с ним на сиденье, залезла под руку и обняла.

— Так и поедем, учти!

Дима улыбнулся краешком губ.

— Чем-то недоволен? — хитренько протянула я.

Он сжал меня в крепкие объятия и тихо сказал:

— Счастлив.

Примечания:

Хе-хе, посылаю огонёчек всем, кто догадался о втором попаданце?