Реченька (гет)

Утро началось с катастрофы.

Во-первых, я очнулась непонятно где. Вместо комнаты, заваленной тетрадками, книжками и прочим хламом, я увидела серую келью. У холодной стены стояла жесткая кровать, напротив нее беспокойно дрожали полупрозрачные белые шторы. Они закрывали маленькое окно, за которым внутренний двор какого-то старинного здания. В углу комнаты — простенький столик, на нем ровной стопкой лежали пожелтевшие листы бумаги. На краю сиротливо ютилась чернильница с гусиным пером.

Во-вторых, я очнулась не в своем теле! И у меня не было зеркала, чтобы убедиться в этом сумасшедшем предположении, но тонкие бледные руки определено не мои, как и светлые волосы чуть ниже плеч и хрупкое тело, которое хозяйка закрывала пышным платьем чуть ниже колена.

В-третьих, в мою комнату настойчиво стучали с просьбой выйти и с чем-то помочь. А я в ответ закрылась на ключ, совершенно не представляя что делать.

Шлепнула себя по руке — не помогло.

Шлепок по щеке — бесполезно.

Я встала и подошла к столу. В ящичке нашла груду писем и несколько металлических наконечников на перо. Судя по свечам электричества здесь нет. И бумаги нормальной тоже.

Моя сияющая звездочка!Не беспокойся. Архонты берегут экспедицию. Подробности раскрыть по-прежнему не могу, но знай: все здоровы. Прибудем не скоро.Шеймус Пегг

Кто такой Шеймус Пегг?

Стук в дверь стал невыносимым. И, судя по обеспокоенным вскрикам, незваная гостья решила, что со мной что-то случилось. Наверное, стоит открыть. Как только я это сделала, дверь дернули со всей силой — в комнату залетела низенькая девушка. Ее глаза были испуганными, а она сама едва ли не тряслась от волнения.

— Барбара, ты срочно нужна в лазарете! Привезли Хельке! Я знаю, ты устала, но он очень плох!

Барбара? Барбара Пегг?

Я застыла, пытаясь переварить сказанное.

— Барбара, пойдем!

Незнакомка схватила меня за руку и потащила в коридор. Сначала я попыталась возмутиться, но увидела каменные стены, украшенные знакомыми узорами, а потом окна с витражом и… горы. Зеленеющие вдали горы, изгибы которых подозрительно напоминали те, что я видела много раз.

Геншин. Это мать его геншин.

А я Барбара. Та самая Барбара.

Мы спустились по резной лестнице в длинную комнату. Я с трудом глотала воздух рваными вдохами. Это же целый храм! Высокие потолки держали внушительные колонны, на стенах из разноцветных осколков мозаики собраны изображения юноши с крыльями в белой ритуальной одежде.

Но почему-то весь зал был занят кушетками, на которых лежали больные. Многие из них спали, некоторые стонали от боли, а одного мужчину и вовсе рвало в металлический таз. В воздухе пахло травами.

Монашки в черных платьях бегали от одного больного к другому, но как будто ничего не делали. Сквозь стоны и тяжелое дыхание доносились лишь обрывки молитв.

— Барбара! — вскрикнули девушки.

Негласным, но все же коллективным решением они собрались вокруг и почти вытолкнули меня к одной из кушеток. Мне серьезно хотят доверить ребенка, еще и без сознания?! Вот так просто?! Да кто вообще тащит больного ребенка в церковь, а не к врачу?

Я бегло осмотрела мальчика. Почти все тело скрывала белоснежная простынь. Но бледность, нездоровый желтизна на щеках и тяжелое дыхание бросались в глаза. К тому же он даже не шелохнулся, несмотря на беспокойный галдеж девушек, а на его висках блестели капельки пота.

— Он не заразный? — осторожно уточнила я, вздрагивая. — Не поймите неправильно, но, кажется, прививки ещё не изобрели.

Монашки синхронно икнули и уставились на меня, широко открыв глаза. Ох, похоже от меня ждут исцеление. Вот только старой доброй ешки здесь не наблюдается, впрочем как и ульты. Если предположить, что это не сон — как мне активировать способности Барбары? Никак? А ведь глаз Бога при мне — он висит на ремешке платья, но на ощупь кажется обычной стекляшкой.

Молчание затянулось, что неудивительно: наверняка они в шоке от того, что их прелестная, идеальная Барбара с трудом сдерживает истеричный смех. Но а что прикажете? Это же бред! Дурной сон!

Я прокашлялась. Горло почему-то побаливало. Не хватало еще заразиться неизвестно чем!

— В общем так. Сегодня архонты не на связи, так что зовите алхимиков, лекарей, целителей или кто тут вас. Пусть намешают чего-нибудь. А я… Пойду помолюсь Барбатосу, чтобы он вернулся… К нам.

Я осторожно попятилась. Выход из церкви явно неподалеку. Этот зал, конечно, не копия того, что был в игре, но дверь за моей спиной очень даже похожа.

— В общем вся надежда на вас, сестры. Ами… — осеклась я, стукнув себе по лбу.

«Аминь же не отсюда, дурная».

Чутье не подвело: за дверью показался солнечный свет. Я зажмурилась и, прикрыв глаза рукой, посмотрела по сторонам.

И правда Мондштадт. Только в разы больше того, что в игре, но домики все те же: с рыжеватой черепицей, цветочными балкончиками из каменной кладки, заросшей плющом. Чуть поодаль возвышается замок Ордо Фавониус, а ведь там работает Джинн, которая быстро заметит подмену и без всяких церемоний приставит к шее меч. А там и Game Оver со всем вытекающим.

— Барбара!

Я от испуга вскрикнула. А поклонники-то тоже здесь! Парень с соломенной шляпкой на голове уже спешил в мою сторону, но я понеслась по лестнице вниз.

Нужно найти Венти. Если хоть кто-нибудь способен мне помочь, то только он.

Это удивительно: все вокруг выглядело реалистично. Улочки напоминали старые европейские города, а люди пускай и были в чем-то похожи друг на друга, все же имели индивидуальные черты. И ходило их тут куда больше — главная улица вся забита, с трудом протолкнешься. Все куда-то спешили, тащили покупки в плетенках, а кто-то толкал груженую закатниками тележку. И ведь на вид они как самые настоящие фрукты!

— Осторожнее!

Я отскочила от мужчины, но споткнулась обо что-то и рухнула прямо в клумбу. Проехалась лицом по цветам, а плечом врезалась в каменный бортик.

Как же больно…

Еще и колени содрала.

Я не успела даже встать, как меня уже вытянули за руки. Вокруг поднялся шум. Люди внезапно оставили все свои дела и начали перекрикивать друг друга в попытке предложить помощь. Кто-то уже тянул меня за платье к фонтану, чтобы смыть грязь, кто-то участливо спрашивал как самочувствие, кто-то, особо смышлёный, вытянул руку с вопросом: «Сколько пальцев?»

Я оттолкнула всех от себя и, пригнувшись, протиснулась сквозь толпу. Кажется, у этой Барбары бесконечное терпение, раз на молчаливый уход жители ответили шокированными взглядами.

Ну это пока, дамы и господа. Еще минутку и я зайду в «Долю ангелов». Тогда вы вообще поголовно в обморок попадаете.

Как только я вошла, в таверне резко притихли все разговоры, а в воздухе повисло напряжение. Внезапно мужчина, сидевший через пару столиков, подскочил и упал на колени, вытянув руки вперед.

— Прости, Барбара! Я поклялся не пить уже который раз, но…

— Мне плевать, — вырвалось у меня прежде, чем я поняла, что это действительно так.

Да, мне плевать. Я не Барбара, и в общем-то какая разница кто и сколько пьет. Да я даже не знаю этого человека, квест и тот смутно помню.

Я отряхнула платье и подошла к бармену.

— Самого лучшего вина. За счет церкви Фавония.

Бармен тихонько кашлянул. Ах, точно! Барбаре же неизвестно сколько лет.

— А еще стакан огненной воды и чистую тряпку, — увереннее припечатала я. — И побыстрее.

* * *

После недолгого спора с барменом я получила все необходимое, обработала ранки на коленях и руках и села пить вино в ожидании Венти. Пожалуй, подарком судьбы можно считать то, что алкоголь с винодельни Дилюка действительно качественный.

Вскоре посетители перестали обращать на меня внимание. Надеюсь, они поняли, что у всех бывают плохие деньки. Особенно когда эти деньки начинаются с переноса в другой мир.

Мир игры? Серьезно? Как в тех книжках, которые я читала? А получше скучной до мозга костей шкурки не нашлось? И почему вообще я? Вроде под машину не попадала, или какое-то там клише нынче в моде?

Еще и парнишку больного подкинули, черти. Стыдно теперь, что не помогла. Но разве сумела бы? Да я максимум температуру померить могу, и то не факт — современных градусников тут явно нет.

«Но можно было хотя бы попробовать, — подумала я. — С другой стороны провал будет слишком очевидным».

Вскоре появился Венти. Он был хрупким и стройным как Барбара, но алкоголь ему продали гораздо быстрее и без единого вопроса. Парнишка поднялся на второй этаж, и я с тихим вздохом пошла за ним следом. На лестнице остановилась и сделала щедрый глоток прямо из горла. Для смелости. Не каждый день с местным божеством говоришь.

— Так, я в курсе кто ты на самом деле, — тихо сказала я, усаживаясь рядом с ним. — А ты знаешь, кто я?

В глубине души я надеялась, что задорная улыбка сотрется с его лица. Куда в такой ситуации до веселья, к тому же он единственный кто может мне помочь. Но Венти лишь прищурился и нежно провел по струнам своей лиры.

— Очевидно, ты не Барбара, — после недолгого молчания ответил он.

Вздох. Почему-то полегчало. Хотя лучше бы перелив лиры ознаменовал звон будильника, а вместе с ним и спасительное пробуждение. Но раз меня не разбудило падение, то видимо так легко я не отделаюсь.

Боже…

— И, очевидно, ты захочешь узнать как так вышло? — продолжил он.

— Ты знаешь?! — я воскликнула слишком громко.

— Не-а. А тебе не помешало бы узнать откуда у тебя кровь на волосах.

Я вздрогнула. Провела ладонью по голове и, действительно, почувствовала какую-то корочку. Содрала, вырвав несколько волосков, и растерла между пальцев — и правда похоже кровь.

— У меня нет ран, да и при повреждении головы я бы почувствовала головокружение, тошноту или хотя бы боль.

Но у меня только першило горло. Вряд ли это последствия удара.

— Верно, — кивнул Венти и выпил бокал залпом.

Он снова потянулся к бутылке и налил до самой кромки бокала.

— Что ты хочешь, не-Барбара?

Я так стремительно побежала на его поиски, что теперь растерялась. В голове возник ворох вопросов: начиная от самой возможности перемещения, заканчивая спокойной реакцией Венти. Но я спросила:

— Что мне делать?

— Тоже что делала Барбара — лечить песнями. Сейчас это очень важно.

Сразу вспомнилась церковь. Я была так ошарашена, что не посчитала хотя бы примерное количество кушеток, но их однозначно много. И симптомы того мальчика подходят к куче болезней, из которых я знаю всего ничего. А лечить и вовсе не умею.

Если в Мондштадте бушует какая-то эпидемия, то чем я помогу?

«А ведь в игре было что-то про песни Барбары, — вспомнила я. — Может, здесь для лечения она использовала музыку?»

— Но я не знаю ее песен.

— Ха! Делов-то — спой свои.

И почему я совсем не помню этого? А ведь когда-то пыталась выбить полное созвездие Барбаре, чтобы она воскрешала персонажей.

А способна ли воскрешать я?

Глупость какая. Я до сих пор не вижу ни ешки, ни ульты и ничего другого, что могло бы напомнить об игре, но это совершенно точно была игра. Как же так?

— Кто пьет вино с грустным лицом? Улыбнись, путешественница! Тебя ждет новый мир.

«А меня никто не спрашивал нужен ли он мне», — подумала я.

— Почему ты так спокоен? Уже встречал таких как я?

— А чего мне беспокоиться? Не я же попал неизвестно куда.

— Ты не ответил.

— Может встречал, может нет. Откуда мне знать? Ты первый человек, который привязался с подобными вопросами.

Нахмурилась. Все внутри меня отказывалось принимать, что это правда. Но вот душная таверна, юноша похожий на Венти, жжение в ободранных коленках, горечь алкоголя на нёбе и даже подступающее чувство опьянения. Это не сон.

По спине пробежали мурашки.

— Путешественник уже был здесь?

— Да, пару лет назад.

Венти снова выпил — бутылка стремительно подходила к концу. И ему хоть бы хны! А я от нескольких глотков чувствую подташнивание! Неужели нельзя было хотя бы в новом теле дать нормальную реакцию на алкоголь?!

— Я из другого мира, — с трудом выдавила я. — Помоги мне, верни домой. Сделаю все, что хочешь, только верни.

В его глазах мелькнула заинтересованность. Никакой он не легкомысленный пьянчуга, каким хочет казаться. Вот только платить нечем от слова совсем.

Будто прочитав мои мысли, он хитро улыбнулся:

— Пока лечи, а как болезнь отступит, поговорим.

— Почему ты не вылечишь? Ты же архонт!

— Я не лекарь, — сказал он как само собой разумеющееся. — К тому же я давно дал жителям Мондштадта свободу, в том числе и от моей помощи.

А что, если это он меня притащил? Но ведь проще вылечить, чем тянуть попаданца из другого мира, так? Даже если он, какая разница? В любом случае Венти хочет лечения в обмен на помощь.

— А если это займет годы?

Венти пожал плечами.

— Значит займет годы.

Меня охватило разочарование. Хотелось простого щелчка, после которого я очнусь в своей комнате живая и здоровая. Но это лучше чем ничего… Наверное.

Венти потянулся за моей бутылкой вина, но я резко дернула ее на себя. Мне нужнее, чертов алкоголик. Мальчишка хихикнул и протянул:

— До встречи, не-Барбара.

* * *

Сегодня жители Монда встретили свое личное чудо света. Барбара с бутылкой вина шла по улице с ободранными коленями и в испачканном платье. Люди подходили и предлагали помощь, и с каждым разом я огрызалась все сильнее.

В какой-то момент я вышла за стены города. Определенно он был крупнее чем в игре, но все же не такой большой, как мне показалось.

Сидровое озеро простиралось до самого горизонта, где белели силуэты гор.

У стен города росли сверкающие одуванчики. Я подошла к одному из них и коснулась рукой — та прошла насквозь, словно цветка не было в помине. Мне осталось гадать — сошла ли я окончательно с ума или просто нужна анемо стихия?

Я прошла по мосту и остановилась у дороги. Встала на носочки и посмотрела как можно дальше.

Красиво.

Но… дальше, наверное, будут хиличурлы? А я без защиты. С другой стороны — вдруг помру здесь и проснусь дома? Сомневаюсь, а значит, рисковать не стоит.

Я села под березу и прикрыла глаза. В голове туманилось от алкоголя, но в тишине отчетливо слышались крики птиц и шелест листвы. В озере плескалась рыба, а непослушный ветер трепал волосы. Вжала пальцы в землю — трава полоснула по коже, мелкие камни впились в ладонь, а под ногти попала земля. Влажная. Холодная.

Самая что ни есть настоящая.

И вдруг я наткнулась на что-то сухое и легкое.

— Шишка под березой? Серьезно?

Я засмеялась. Громко, до боли в животе и спертого дыхания.

А после тихо заплакала.

Я вернулась в церковь Фавония еще засветло. Отмахнулась от монашек и попросила тишины и покоя. Так нужно. Я же местная знаменитость и знаю как лучше, верно?

Уже в келье Барбары зажгла свечи. Свет от них падал бледный и унылый — глазам быстро стало больно. Почему-то в церкви холодно — я вроде завернулась в одеяло по самую макушку, но плечи и ноги сотрясала дрожь.

Хотелось окунуться в воспоминания о своей настоящей жизни. Но те самые необходимые «последние» моменты я совершенно не помнила.

Помню, как писала вечерами диплом, получала образование химика, присматривала работу и уже нервничала, что натворю что-нибудь в первый же день. Что-нибудь такое, отчего в лучшем случае меня вышвырнут как криворукую. Дома все было хорошо, разве что из-за волнения ругалась с близкими чуть чаще чем обычно.

А дальше — провал. Не помню и точка.

Что произошло? Почему?

За что?

Нужно брать себя в руки.

По законам жанра все должно быть в моих силах, иначе это не имеет смысла.

Я достала из стола все бумаги и разложила перед собой. Пока вытаскивала заметила на столешнице едва ощутимую вмятину, а на полу — след от обуви. Чиркнула туфлей рядом — осталась та же черная полоса. Кажется, разгадка кровавого пятна на волосах проста: Барбара поскользнулась и упала, после чего я очнулась в ее теле. Она что, избранная, без которой никак не обойтись и плевать на содержимое? Или тут очередное клише: она не поскользнулась, а ее толкнули?

Еще злодеек мне не хватало. Тьфу!

Одно хорошо — я понимала общий язык Тейвата, а Барбара вела учет именно на нем: кто, когда и с чем приходил и как себя чувствовал после ее пения.

Одну минуту… Я сначала подумала, что это список больных за все время, а оказывается всего за два месяца. Около сотни случаев, из которых одиннадцать со смертельным исходом. Это нормально? Сравнивать мне, конечно, не с чем, но ведь другие монашки тоже кого-то лечили? Барбара же не единственный лекарь?

Ладно, поехали дальше. Помимо записей здесь лежали письма Шеймуса Пегга. Он рассказывал об экспедиции чуть больше чем ничего, и, кажется, возвращаться домой не собирался. Заняла ли его место Барбара? Не помню. А где ее мать? А что, если Джинн при первой же встрече догадается о подмене и хорошенько нашинкует в попытке узнать где сестрица?

Дернулась, услышав странный звук. Вслушалась в звенящую тишину и покачала головой. Как жаль, что в Мондштадте не купишь пару пачек афобазола.

Хм, кажется на улице и правда кто-то шумит. Этот звук похож на назойливое жужжание нескольких мух. Я вышла в коридор, подошла к окну и привстала на носочки — какая же Барбара мелкая!

К церкви шли люди. Вил и факелов у них, к счастью, не было, но менее угрожающей процессия не выглядела. Привстала повыше — а они что-то требуют, руками машут. Вроде не так агрессивно как могли бы, но все равно странно. И если подумать мое поведение единственное, что так сильно выбивалось из деятельности церкви.

Я вернулась в комнату, надеясь, что люди уйдут, но шум со временем только усилился. Не будут же они требовать объяснений? Подумаешь, несколько часов вела себя не пойми как. Заболела и все. А мальчик… Не нажаловались же монашки на меня? Да и Венти не выдал бы. Бред какой-то.

Раздался стук в дверь. Опять.

— Барбара, — севший голос раздался из-за двери. — Нам нужна твоя помощь.

Я промолчала. Тут бы самой себе помочь.

— Пожалуйста, Барбара!

Я дернулась. Да что здесь творится?!

— Слушаю, — бросила я, открыв дверь.

В коридоре стояла та же девушка, что ломилась с утра. Сейчас, уже успокоившись, я узнала в ней Грейс. И судя по очередной почти-истерике что-то действительно случилось. А ведь нет никаких гарантий, что в этом мире все будет как в игре. Это ж еще одно клише подобных «попаданий». Тут, пожалуй, главное не собрать бинго.

— Люди хотят информацию про болезнь.

— Какую болезнь?

Она испуганно дернулась.

— К-которая одолевает жителей последние два месяца.

Еще свежи воспоминания о пандемии. О панике и безумных теориях, которые лишь приближали вирус к победе. И если Барбара играет роль местного светила, то спрос с нее будет немаленький.

— Расскажи все, что произошло с момента появления болезни. Кратко и по существу.

Грейс побледнела.

— Никаких лишних вопросов.

Девушка поспешно закивала.

— Два месяца назад из Спрингвейла привезли трех детей с жалобой на не прекращающуюся рвоту. Вскоре оттуда доставили еще четырех. А через неделю начали болеть дети у нас. С полтора месяца назад появились взрослые пациенты.

— Симптомы?

— Боли в животе, рвота, температура, головные боли, головокружение, у некоторых желтеет кожа, а… у умерших были судороги.

Я поджала губы. Понятнее не стало, разве что про цингу вспомнила. Но местные не похожи на моряков. Ох, не врач я. Совсем не врач.

— Кто-нибудь из наших заболел?

Грейс покачала головой. Что ж, уже неплохо. Либо нас охраняет благословение Венти, что сомнительно, либо болезнь не передается воздушно-капельным путем.

— На сегодняшний день относительно выздоровевших почти шестьдесят человек. В тяжелом состоянии около двадцати. Еще сорок идут на поправку.

— Что значит «относительно выздоровевших»?

— Они чувствуют себя гораздо лучше и практически не нуждаются в твоей помощи.

Значит, Барбара смотрела за всеми. Бедная девчонка. Она вообще спала?

— И как проходит лечение?

— Мы используем травяные настои.

— И это помогает?

Грейс покачала головой. Ее щеки покраснели.

— Почти нет, помогает твое пение.

Я сглотнула. Боль в горле. Я занималась вокалом несколько лет, пела в хоре и в ансамбле. И никогда горло не болело, хотя занятия были каждый день. Хотя нет, один случай все-таки помню — но тогда пришлось вымучивать довольно сложную композицию пять часов подряд.

— И сколько же я пела?

— С утра до вечера.

Что? Да они тут с ума посходили?! Как Барбара не лишилась голоса?! А может и лишилась — я еще не пробовала петь и разговаривала не так много.

— Неделю назад ты перестала разговаривать и заперлась в комнате, — подтверждая мои мысли, продолжила Грейс.

Я фыркнула. Понятно. Значит голос все-таки сорвала, но раз я почти безболезненно говорю, связки более или менее в порядке. А ведь еще не маловажно как именно пела Барбара.

— Хорошо. Что от меня хотят люди? Диагноз? Причины?

После утвердительного кивка я была готова взвыть. Сколько лет Барбаре? Восемнадцать? Да у нее нет медицинского образования!

— Ладно, давай я выйду и попытаюсь их успокоить. — Пока люди не настроены насаживать меня на вилы, а помощи почему-то до сих пор нет. — Но, как думаешь, двери церкви крепкие? Выдержат напор толпы?

Грейс пискнула. А что? Я не дипломат.

* * *

Сколько их? Сорок? Не могу посчитать. Но какие же они… Ррр! Их волнует неизвестная болезнь, а они собрались толпой! Еще и возле госпиталя!

Люди гудели, как стая недовольных пчел, никто не кричал и не бросался вперед, что уже хорошо. Но стоять вот так, у входа в церковь, когда на лестнице собралось множество незнакомцев с вопросом в глазах, на который нет ни одного вразумительного ответа, страшновато.

— Я понимаю ваше беспокойство, но мы трудимся изо всех сил! Все под контролем!

Я попыталась крикнуть громче, но тут же замолчала — горло нехорошо сдавило. К счастью, первые ряды передали информацию дальше.

— Пожалуйста, возвращайтесь домой. Вы заразите друг друга.

Я выждала с минуту, надеясь на чудо. Но его не случилось — кто-то воскликнул:

— Если все под контролем, почему ты, Барбара, так себя ведешь?!

Этот крик тут же поддержали люди. Они быстро припомнили мне и сегодняшнее поведение, и последнюю неделю, за которую, как выяснилось, слухи о болезни Барбары успели просочиться в город. Неужели ее репутация настолько безупречна, что выпить с горя нельзя?

— Я устала. У всех бывают плохие дни, — сказала я, но меня никто не услышал.

— Мы хотим правды!

— Да!

— Требуем правды!

Я попятилась. По договоренности монашки должны ждать наготове, и как только я зайду в церковь, закрыть дверь. Если толпа не хочет слушать — это бесполезно.

Аккуратный шаг назад — толпа закричала так громко, что я потерялась в их голосах. Об этом я не подумала. Если побегу, они же понесутся за мной? Или нет? А я успею вообще? Не помню такой агрессии в Геншине.

— Что здесь происходит?!

Через людей пробиралась Джинн. Мы пересеклись взглядом лишь на секунду, и по моей спине пробежали мурашки — она явно зла. Ее рука лежала на рукояти меча, и я прикинула, что вероятность быть нашинкованной резко возросла. Но Джинн обращалась к собравшимся. Она вышла к церкви и, закрыв меня спиной, крикнула:

— Я спрашиваю: что здесь происходит?!

Вот уж кто точно способен перекричать толпу. Вес ее словам придали и рыцари Ордо Фавониус. Они молча вышли и встали рядом.

— Моя сестра делает все, что в ее силах! Она одна! И вы прекрасно это знаете!

Что ж, она более грозная, чем казалось в игре. За ее спиной спокойно — Джинн выше ростом, шире в плечах и держится так уверенно, что можно позавидовать.

— Вы мешаете ей работать! Вы нарушаете установленные правила! Запрещено собираться группами, пока не будет выяснена причина болезни! — прокричала она.

Джинн медленно оглядела всю толпу и почти зарычала:

— Будьте уверены, если в сию же секунду этот беспредел не прекратится, я начну записывать ваши имена. А с утра вы обязательно получите соответствующие бумаги и приступите к отработке наказания. Всем понятно?!

Гул резко поутих, и к моему удивлению люди действительно стали расходиться. Интересно, Джинн всегда такая или ситуация уже накалилась? Хотя… в городе днем меня никто не трогал.

— Пошли, — скомандовала Джинн.

Я послушалась. Уже через несколько минут новоприобретенная сестра устало плюхнулась на кровать в моей келье и так же устало приложила руку ко лбу.

— Я же просила не создавать подобных ситуаций, — раздраженно сказала она. — Неужели так необходимо было напиваться в «Доле ангелов»? Одно твое слово — и я бы прислала тебе хоть целый ящик. Ты же знаешь в каком состоянии сейчас все находятся и как им важно видеть нас спокойными.

Она посмотрела на меня довольно холодно. Никак не пойму как с ней говорить — риск ошибиться довольно велик.

— Молчишь, да? И ты туда же. Вся в отца.

Если судить по содержанию абсолютно бесполезных писем, то да.

— Я не знаю, что тебе ответить. — Помолчав, добавила: — Пожалуй, стоит поблагодарить.

Джинн махнула рукой.

— В следующий раз не выходи. Закройтесь и ждите рыцарей.

— Думаешь, будет следующий раз?

— А у тебя есть результаты?

Я покачала головой.

— Значит, будет.

По плечам пробежали мурашки. Если будет, то однозначно хуже. Сбежать что ли? Но куда? Я даже не знаю проблема ли только в Мондштадте. Может, здесь пандемия, а город свободы самый безопасный. Да и Венти сказал лечить. Не просто так же!

Джинн едва слышно шлепнула по коленям и встала.

— Отдохни. Ты как всегда не бережешь себя. Но потом возвращайся к работе.

* * *

Вскоре Джинн вернулась к себе, а я вызвала Грейс. Не то чтобы открываться ей здравое решение, но она определенно уже заподозрила неладное. И если уж играть, то до конца.

— Я могу как-то помочь?

Грейс смотрела в пол, неловко теребя подол платья.

— Да, я за этим тебя и позвала.

И дверь закрыла на замок, чтоб не сбежала раньше времени.

— Итак, не вижу смысла увиливать — я тоже заболела, но благословение Барбатоса помогло справиться с недугом. Однако я частично потеряла память. Подожди! Дай договорить. Сейчас я здорова, но пока память не вернулась, мне нужна твоя помощь. Ты же никому не рассказала о нашем последнем разговоре?

— Н-нет.

— Надеюсь, ты не врешь.

— Как я могу? — пискнула она.

Легко.

— Ладно, не кричи. Я хочу, чтобы о моей проблеме не знал никто, кроме тебя. Сейчас все на нервах, ты видела людей на улице — лишняя паника ни к чему. На тебя можно рассчитывать?

— Конечно!

Грейс заметно успокоилась. Совершенно не помню ее характер в каноне, да и был ли он? Она же проходной персонаж — невзрачная моделька по сравнению с игровыми героями. Но вроде не врет. А если врет и уже завтра все будут в курсе, версия с потерей памяти наверняка лучше попаданца в теле их «идола».

— Болеют только в Мондштадте?

— Нет, чуть раньше болезнь появилась в Ли Юэ. Господин Бай Чжу написал вам об этом пару недель назад.

Я подскочила к кипе писем. Нужное как раз в самом низу.

— Почему лекари не помогают нам?

— Они помогают, — рассеянно ответила Грейс. — Когда мы отправляем людей домой, они дают им лекарства. Просто они недостаточно сильны.

Или не помогают вовсе.

— Ладно, спасибо, спокойной ночи.

Я развернула письмо от Бай Чжу и принялась читать.

Вы правы, госпожа Пегг. Болезнь действительно настигла Ли Юэ. Я не могу помочь вам с лечением и уж тем более не могу приехать. Я, как и вы, растерян. Болеют в основном дети, но не похоже, чтобы болезнь была заразной. Несмотря на это, она пришла к нам из Сумеру или даже из Фонтейна. Сложно понять где источник, но эти регионы тоже страдают.Слава о вашем пении дошла до Ли Юэ, и у меня тоже есть свои секреты. Но все же я хотел бы понять эту болезнь и вылечить ее с помощью лекарств. Не всем подвластны тайны искусства исцеления. Я напишу вам, если узнаю что-то новое о болезни. Надеюсь, на то же самое с вашей стороны, госпожа Барбара.Бай Чжу

Я присела на кровать и устало помассировала виски. Про способности все понятно — у Бай Чжу особенная змея. Но что значит не заразная болезнь? Генетическая? Невозможно. А раз болеют дети, то половой путь так же не подходит. Может, через кровь? Но ведь тоже сомнительно. Да и, в отличие от меня или той же Барбары, Бай Чжу настоящий лекарь. Если он не в силах разобраться, то что сделаю я?

Примечания:

Сделала плейлист к работе, буду постепенно его пополнять: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1

По плану совершенно разные музыкальные жанры, но всё советую к прослушиванию, ибо красиво. Особенно в хоровом исполнении.

Как студент-химик, я могла намешать в лучшем случае что-нибудь относительно безвредное, поэтому больным стоило рассчитывать лишь на гидроэлемент и чудесный дар исцелять с помощью пения. Скорее всего одно продолжение другого. По крайней мере я так предполагала, несмотря на то, что несчастная стекляшка периодически зажигалась голубым светом и тут же гасла, не подавая иных признаков жизни. Связать эти редкие проблески с определенными действиями пока не удалось, но я надеялась, что со временем разберусь.

Естественно, учебник или хотя бы сборник песен Барбара не вела. В ее шкафу висело всего несколько однообразных платьев, а внизу ютилась ещё одна пара туфель. Из книг — местный аналог библии и три тонких тома о похождениях святых.

Поиски личного дневника или хотя бы предсмертной записки — с чем черт не шутит? — успеха не принесли. Тогда я попросила Грейс притащить горячего чая с куском масла. Раньше это был обязательный ритуал перед каждым выступлением с утра пораньше, когда «горлышко ещё не проснулось». Уж не знаю насколько метод рабочий, но причин не доверять своему преподавателю по вокалу не было. Пускай накопленное я благополучно п… А, не важно.

Пока я пила, Грейс рассказала еще немного о Барбаре. Та пела исключительно свои песни. Сначала я расстроилась — захотят местные конкретную или новую, а я ни в зуб ногой. Композитор из меня весьма хиленький. Через секунду до меня дошло, что не все так плохо: будут им новые, но новые для них, а не для меня.

— К твоим песням не сразу привыкли. У них слишком необычное звучание, — задумчиво произнесла Грейс. — Но со временем понравилось даже кардиналу.

Кардинал это отец Барбары? Этого персонажа помнила смутно: он встречался в каком-то отрывке манги, где вполне себе дружелюбно улыбался. Про себя хмыкнула: если жителям и кардиналу не понравится, им придется привыкнуть. Ни у кого из нас буквально нет выбора.

— Может, в этом секрет? Впрочем, что это я… Наверняка, дело именно в тебе, — продолжила девушка, отводя взгляд.

Если подумать, такая вероятность есть. А что, если песни Барбары казались непривычными, потому что они из другого мира? Вздрогнула. Жутковато однако выходит: ведь если сменился попаданец, то могу уйти и я. Но домой ли? И не самолично ли мой предшественник стукнулся головой о стол, чтобы побыстрее покинуть нежеланное тело? А если и так, то по какой причине?

Нет. Это не правда, иначе я в полном дерьме, а так думать совершенно не хочется.

— Меня кто-нибудь учил петь? Есть ли при церкви хор?

— Скажешь тоже, — отмахнулась Грейс. — Кардинал лично играл на органе во время службы и иную музыку, кроме твоего пения, запрещал.

Я с трудом сдержала смешок. Они кому тут вообще молятся? Венти небось по началу смеялся, а потом заплакал горючими слезами от происходящего беспредела. И ведь не удивлюсь, если он пытался их переубедить, а они ни в какую.

— А чем вам музыка не угодила?

— Пение — удел бардов и пьяниц. Чаще всего эти понятия пересекаются.

— Разве в церкви не хранилась Небесная лира? — как бы намекая на очевидное, спросила я.

Грейс ответила просто:

— Это другое. Барбатос выше нас всех. Ему чужды пороки людей.

Ладонью прикрыла рот, чтобы скрыть ухмылку. Терпеть уже не было сил — до чего странно наблюдать, как люди загоняют себя в жёсткие рамки ради архонта, который категорически против этих самых рамок. Разве это не очевидно? Неужели, несмотря на несоответствия, их картина мира остаётся логичной?

Выпроводив Грейс из комнаты, я попробовала тихонько попеть. Оказалось, голос у Барбары высокий, с приятными мягкими нотками. Только вот на горле все пела, и стоило попробовать перенести звук в резонаторы⁽¹⁾, как вместо привычного объемного звучания я услышала забитый гул. Как и ожидалось — опоры нет, и тело прямо-таки сопротивлялось непривычным движениям. Кажется, придется заняться упражнениями, в том числе и на дыхание, если я не хочу угробить связки. Не то чтобы я мечтала в своем мире стать певицей, но потерять базу, которая работала уже на автомате, обидно. Особенно когда из теории я успела многое забыть, а что-то и раньше понимала на уровне интуиции.

Я нашла наименее болезненное положение и громкость и даже вспомнила несколько песен с комфортным диапазоном нот. Осталось понять, как подключить гидроэлемент. Глаз Бога у меня был, а вот умение им пользоваться…

Что ж, видимо придется осваивать сразу на практике.

Уже в более адекватном состоянии я оценила лазарет. Кушеток в зале не так много, всего тридцать, причем несколько пустовало. Грейс услужливо напомнила, что здесь самые тяжелые, а остальные лежат по домам. Церковь просто не могла вместить такое количество больных, и я, пожалуй, тактично промолчу, что она вообще не рассчитана на больных.

Подходить к бедолагам было страшно. Я все еще не знала, как распространялась болезнь, и не особо доверяла местным, с которыми познакомилась буквально сегодня. Если уж я свалюсь, то лечить меня некому.

«Жаль здесь нет медицинских масок и перчаток».

Я осторожно осмотрела того самого мальчика, к которому меня привели с утра. Из общих симптомов Грейс перечислила: боли в животе, рвоту, температуру, головные боли, головокружение, пожелтение кожи и судороги. Хм, ничего похожего из своей жизни не вспомню. Кроме цинги, обычного пищевого отравления или ротавируса ничего в голову не лезет. Но все это не подходит. Хотя кто знает?

А если вспомнить историю? Многие болезни были логичным следствием антисанитарии и плохого питания, а у нас хоть магический мир, но все же лишенный удобств.

И лекарств, ага.

Ладно, сейчас пение. Потом займусь остальным.

Я отцепила от пояса глаз Бога и крепко сжала в ладони. Было бы неплохо, если бы он засветился в знак того, что я на верном пути. Вдох и…

— Ты ре-ка-а-а-а ли, мо-я ре-е-е-е-чень-ка, ты река-а ли, мо-я бы-стра-я…⁽²⁾

Я пела тихо, но акустика церкви сделала свое дело — сипловатый голос Барбары разнесся по помещению. Я поняла, как скучала по этому: по музыке, которую помнила спустя годы, по голосу, который пусть и не охотно, но слушался, по ощущению будто звук, как самая настоящая магия, заполняет меня. И как же не хватало средних и низких голосов, которые как камни и придонное течение поддерживали бы высокие голоса.

— Ты касалась больного рукой, — подсказала Грейс.

Я замолчала. Трогать больного? Сомнительно. Но если Барбара не заболела… Я потянулась к ладони мальчика и аккуратно сжала его пальцы. Горячие и сухие. Вряд ли это хорошо.

— Те-чешь ре-е-е-е-чка, не колы-ы-ы-ы-хне-шься, на кру-той бе-рег не взо-лье-ши-ся… Ах ты, у-у-у-мна-я де-ви-и-и-и-и-и-ца, ах ты…

Марья Михайловна? Прям так и спою? Если со Снежной свяжут, неизбежно появятся вопросы. Промычав эту строчку себе под нос на звук «а», продолжила:

— Что си-ди-и-и-и-шь ты, не у-лы-ы-ы-ы-бне-шься, го-во-ри-ишь ты, не у-сме-хне-шься?

Фух, нет, рановато петь. Горло уже сдавило, а я ведь старалась как можно мягче. С трудом сдерживая кашель, я сглотнула слюну. Мальчик как лежал, так и лежит, и если ему стало лучше, то это совершенно не видно. Первый блин комом? Надеюсь. Но если не получится и дальше, придется тормошить Венти.

— Сделай еще чай с маслом. На сегодня все.

* * *

На следующий день я проснулась с осознанием того, что произошедшее не сон. Если до этого, несмотря ни на что, я думала о возвращении домой, то теперь окончательно поняла — не светит. Я снова в келье, снова мерзну под одеялом на жесткой кровати, и по утру здесь лишь полумрак — окна выходят в закрытый стенами церкви двор, к тому же монашки просыпаются рано.

Если бы это был сон, я бы проснулась дома.

Черт.

Но если бы все было безнадежно, Венти не говорил бы, что поможет, так? С другой стороны ничто не помешает ему соврать. Он же Архонт! Неужели не поможет жителям сам? Неужели не подскажет, что за болезнь? И вообще отсутствие интереса к моему настоящему миру выглядит странно — разве в каноне шла речь о других мирах? В хонкае что-то похожее было, но в геншине вроде нет. Стоит признать, что нужно хорошенько продумать этот момент. Пока буду слушаться Венти, понаблюдаю за ним, а там посмотрю по ситуации.

Я наскоро собралась и побежала к Лизе. Та только-только проснулась и согласилась впустить меня, если я выпью с ней чашечку кофе. Отказываться просто грешно, поэтому вскоре я сидела за резным столиком в библиотеке. Горячая кружка приятно грела руки, а аромат, который не спутать ни с чем, роднил с настоящим миром.

— Ты бледная как моль, Барб, — протянула Лиза.

Разница с игровой версией бросалась в глаза. Лизу можно было описать одним словом — сногсшибательная. Красивая, статная и невероятно обаятельная. Одежда выгодно подчеркивала идеальную фигуру, но девушка добивала окружающих изящной походкой от бедра. А стоило ей сесть, сложив ногу на ногу, как туфелька сползла на половину, украсив тонкие лодыжки. От хитрого взгляда из-под ведьмовской шляпки и вовсе хотелось скрыться — он прошибал насквозь.

— Вечно вы с сестрой в заботах. Позабыли о своей верной подруге, — томно продолжила она.

Лиза грустно вздохнула и провела кончиком пальца по ободку чашки.

— Прости, забегалась. Да и сейчас я тоже по делу.

— Конечно, по делу. Я и не вспомню, когда ко мне заходили просто так.

Я смутилась. Химию между Джинн и Лизой сложно не заметить, но я тут причем? Разве Барбара с ней дружила?

«Аргх! Надо было читать диалоги, а не скипать!»

Лиза мягко засмеялась.

— Не переживай. Давай сыграем в шахматы, работа никуда не убежит.

Хм, пациенты в таком-то состоянии однозначно никуда не убегут. Да и я полноценно петь сейчас все равно не смогу.

Партия прошла быстро и закончилась моим проигрышем. Лиза всю игру сидела, показывая всем свои видом безразличие к фигурам, но все равно била точно в цель. За это время она успела пожаловаться на Джинн, которая ее совсем не замечала.

— Ладно ты, но она ведь сидит рядышком! — сокрушалась Лиза. — Разве так тяжело зайти ко мне на пять минуточек?

— Хочешь, чтобы я поговорила с ней об этом?

Ведьма засмеялась.

— Нет, глупышка. Я сама.

Ох, что-то мне подсказывает, что после такого «сама» Джинн будет кусать локти.

Что тут вообще происходит?!

— Так что ты хотела?

— Схему канализации и водозабора Мондштадта и списки завезенных товаров.

Что же еще?..

— Ветеринары проверяют животных на фермах? Есть документы на покупку новых животных?

Но как же это бесполезно! Как я пойму, какой продукт стал причиной заразы? Без медицинского образования я не знаю возможно ли это в принципе. Только книжки читала, где все легко. И видео на ютубе смотрела об эпидемиях, но ставила их фоном и даже не задумывалась над достоверностью полученной информации.

Я потерла лоб. Ладно. Главное начать, а там разберемся. Возможно, помимо канонного Бай Чжу здесь есть еще толковые врачи. Или стоит обратиться к Альбедо или Сахарозе. Других вариантов пока не прикину.

— За какой срок?

А ведь я не знаю инкубационный период. Вряд ли он большой, но все же…

— Для начала три месяца.

— Ох, ну и работку ты мне подкинула. Не люблю лазить в архив, там так скучно.

— Тебе помочь?

— Архонт упаси! — всплеснула руками Лиза, на что я нахмурилась. — Не пойми неправильно, Барб, но там все лежит, как мне нужно.

Я кивнула. Ладно, запомним: когда Лиза жалуется, ей помощь не нужна. Логично? Нет! Но пускай будет как будет.

* * *

В церкви меня уже ждали. Стоило только войти, как возле собрались монашки, и каждая смотрела с таким благоговением, что стало не по себе. Что им опять от меня надо? Еще больных привезли?

— Хельке полегчало! Он очнулся и даже поел!

— Кому?

— Мальчику, которому ты вчера пела, — воскликнула Грейс.

Вряд ли. Вчера не было ни искр, ни свечения глаза Бога — ничего, что могло хотя бы намекнуть на магию. Скорее всего парнишка выкарабкался сам. Человеческий организм порой гораздо выносливее, чем кажется.

Впрочем, если у Грейс или других монашек остались сомнения на мой счет, то сейчас они явно успокоились.

— Хорошая новость, следите за его самочувствием.

1) про резонансную теорию пения написано много чего заумного, но я попытаюсь объяснить так, как нам объясняли в школе: звук должен идти в нос, в переносицу, в идеале в макушку. Но это не должно звучать как гнусавость — звук должен идти наружу. Ощущается как покалывание/вибрация в перечисленных точках. Такое пение позволяет сделать голос объемным, полетным, вибрирующим и облегчает пение в принципе.

Вернуться к тексту

2) перенос не по правилам, но это сделано специально, т.к. при пении растягивают гласные буквы и согласные как бы переносят на следующий слог, потому что их толком не пропоешь.

Вернуться к тексту

Неделя пролетела незаметно. Я мало участвовала в лечении, чтобы сберечь голос, но все-таки спела некоторым пациентам, которые болели тяжелее остальных. К моему удивлению, всем полегчало — один даже перешел в категорию «идущих на поправку» и благополучно отправился домой. Его родственникам выдали строгие инструкции, в основе которых лежали жесткая гигиена, минимальный контакт с окружающими и строгая диета с обильным питьем.

Пришлось все же признать, что каким-то непонятным образом пение работало. Более того — предстояло выяснить исцеляю ли я одного человека или всех, кто меня слышит, и не зависит ли результат от песни, настроения, качества исполнения и, пожалуй, длительности.

За эту неделю мы с Джинн осмотрели места сбора воды и сброса отходов. Но там было все в порядке, по крайней мере в моем дилетантском понимании. Я даже попробовала провести экспресс-анализ органолептических показателей — понюхала воду при естественной температуре и после нагревания, посмотрела на текст крупным шрифтом через бутылку, наполненную водой, чтобы оценить прозрачность. Пробы воды были практически бесцветны, что для меня, жившей возле речки непонятного желто-коричневого цвета, просто фантастика. Да я такую воду в горах только видела! После кипячения оценила вкус — вода как вода.

Потом вспомнила остаточные знания по анализу окружающей среды и накапала воды в чистые сосуды с заранее приготовленным мясным бульоном. Термостата на тридцать семь градусов, естественно, не нашлось, поэтому пришлось растить колонии бактерий при комнатной температуре. Учитывая, что в моих учебниках про микробиологический анализ было написано чуть больше, чем ничего, а условия соблюдались далеко не так, как хотелось бы, то к концу я вывела для себя вполне закономерный результат — вроде не все так плохо, как могло быть. По крайней мере колоний было чуть меньше пятидесяти на миллилитр, что для обычной, ничем не обработанной природной воды в общем-то прилично.

Джинн молча наблюдала за моими действиями. Она сама выглядела не лучше, и я очень надеялась, что мое тихое шипение, состоящее главным образом из ругательств, оставалось незамеченным. В конце концов моя единственная здравая идея пошла прахом.

Проверка продуктов и животных результатов не дала. Тут оказалось все строго — товары приходили либо караванами, либо по морскому пути. В обоих случаях людей тщательно проверяли на симптомы болезней, а товары — на крыс. Любые подозрения кончались одинаково — пламенем или отправкой на родину. Но никто не отменял человеческий фактор и обыкновенную жадность, поэтому вполне возможно, что кто-то укрывал порченный товар или больных. Но проблема в том, что Мондштадт — город не такой уж и большой, и ели тут все примерно одинаковую еду, поэтому выявить конкретный источник заразы было весьма проблематично. А предположение о том, что иммунитет монашкам давала особая диета, то есть порченное просто не доходило до наших столов, ситуацию лучше не делало, потому что просвещенное братство не ело практически все.

Также остро встал вопрос с утилизацией отходов после лечения. Планировали построить печь за городом, чтобы все сжигать. После можно было бы утрамбовывать пепел в плотные многослойные ящики и закапывать в ямы. Условились на банальной истине: лучше перебдеть, чем недобдеть.

Вечерами я вспоминала слова и мелодии. Что-то записывала.

В памяти хорошо отложились хоровые партии, что приятно удивило — всё-таки я пела в коллективе много лет назад. Ещё вспомнился с десяток песен, но их не приходилось многократно петь, поэтому проседали и слова, и ноты.

Но голос Барбары ещё не окреп, и даже я сама не могла бы похвастаться идеальным исполнением, причем как в физическом смысле, так и в психологическом.

Подвижек в более материальной магии еще не было, хотя я часами зависала над чашами с водой в попытке установить мистическую связь. Все чаще и чаще возвращалась к мысли о том, что мне нужна помощь, но я совершенно не знала у кого ее просить. Особенно если в планах не выдать исчезновение настоящей Барбары.

Утром восьмого дня я поняла, что не справляюсь.

Влипла по самую макушку в редкостное… Нет, чтобы появиться в начале игры. Там один из близнецов взял бы болезнь на себя, и все! Или ещё проще — ее бы попросту не было!

Еще Венти, как будто назло, пропал!

Я не врач. Для меня все симптомы — пустой звук, и я не способна хотя бы предположить направление, в котором нужно двигаться.

Да на кой этому миру недохимик-недомузыкант?!

Я и своему, судя по всему, не шибко нужна.

Внутри все сжалось. Я старалась, правда старалась найти причину болезни. Так, чтобы на переживания не оставалось ни времени, ни сил. Чтобы я двигалась к призрачной цели быстрее, чем накатывало отчаяние.

Но руки опускались.

— Барбара!

Ну что еще… Я и так спряталась у самой крыши со своим скудным завтраком, который у местных монашек ограничивался бутербродом из жесткого хлеба и тонкого куска молодого сыра.

— Барбара! — Грейс наконец-то добежала до меня. Тяжело дыша, она согнулась на несколько секунд. — Господин Дилюк заболел. Говорят, он очень плох.

— Кто говорит?

— Его работники. Они пришли к тебе за помощью.

Я дожевала последний кусок и запила стаканом воды. Крепче здесь только отвар лечебных трав да чай, и то от них уже тошно. Кажется, еще немного и я воспользуюсь предложением Джинн и запрошу в церковь ящик горячительного.

Забавно, конечно, выходило. Персонаж, из-за которого я начала играть и который на постоянной основе состоял в моем отряде, нуждался в помощи. Кошмар. Никак не привыкну, что все вокруг еще совсем недавно были скоплением пикселей.

— Пускай везут.

— Они просят, чтобы ты приехала. Господин Дилюк может не выдержать поездки.

Я скривилась. До винодельни ехать полдня на повозке — это не игра с телепортами и расстояниями с полсантиметра на карте. А ведь потом трястись обратно в Монд. Но самая большая проблема не в этом — я успела выяснить, что за стенами города весьма опасно. Даже вблизи собирались слаймы, хиличурлы разных мастей и орден Бездны. И либо это отклонение от игровой условности, либо следствие того, что Дилюк болел и не играл роль Полуночного героя.

— Я съезжу при двух условиях: мне разрешат переночевать на винодельне и назначат в сопровождение человека, который сумеет защитить в случае чего. Передай им.

Пока я собиралась, от работников пришел ответ — они нашли в «Доле ангелов» Кэйю. Тот взял на себя смелость дать согласие на ночевку и сопроводить к своему брату.

Мне еще не приходилось встречаться с Кэйей, что удивительно учитывая мою вылазку в таверну после пробуждения. Как они общались с Барбарой? А черт знает. Но, надеюсь, странности в поведении он спишет на усталость и нервы. Да и зачем бессмысленно ломать голову? Все равно не узнаю об их взаимоотношениях.

Хм, а ведь когда-нибудь болезнь отступит. Что тогда?

Впрочем, дожить еще надо.

Кэйа встретил у ворот Монда вместе с повозкой.

— Запрыгивай скорее, — он похлопал по сиденью рядом с собой. — Довезу — оглянуться не успеешь.

— Главное целой, — фыркнула я, усаживаясь.

Ух, до чего же неудобно в платье и плаще! Пожалуй, если все быстро не кончится, стоит продумать постепенный переход от Барбары ко «мне», чтобы не шокировать местных брюками, рубашками и прочим. А то они, как выяснилось, чересчур чувствительные.

Повозка поехала не спеша. Дряхлая кобылка старательно перебирала копытами, а Кэйа почти ласково подгонял ее тонким прутиком. На его бедре висел меч. Яркий, с узорами и с вязью на лезвие — под стать его внешности. Надеюсь, он им пользуются так же хорошо, как в каноне.

Глаз закрывала повязка. Из-за этого было немного некомфортно смотреть ему в лицо, и я всеми силами старалась это не показывать. Но после нескольких переглядок заметила ухмылку — кажется, он догадался. А волосы у него все же синеватые, хотя в тени ворот показались черными.

В общем как и до этого вывод следующий — на канон похоже, но в реальности выглядит все же непривычно.

Дороги здесь плохие — повозку трясло, один раз она и вовсе застряла. Пришлось вставать и толкать, чтобы помочь бедной кобыле.

Так мы проехали берег Сидрового озера, а потом и Спрингвейл. Я даже встретила несколько ушастых жителей, но у тех были густые волосы до плеч, поэтому загадка о наличии человеческих ушей так и осталась не разгаданная.

Вскоре показалась Винодельня, и я с облегчением выдохнула — пронесло.

— Что с тобой, Барб?

«Еще один», — недовольно подметила я. Имя «Барбара» мне не нравилось, но его сокращение не нравилось еще больше.

— Радуюсь, что доехали спокойно. Видимо, меня зря пугали.

Неожиданно Кэйа засмеялся.

— Э-нет, здесь полно всяких тварей. Просто у тебя отличный сопровождающий.

Он сгреб меня в охапку и развернул в сторону. Трава и каменные склоны тянулись до самого горизонта. Я успела насмотреться на однообразные пейзажи: пушистые елки тянулись к идеально голубому небу и к полупрозрачным облакам, между ними по-дурацки торчали яблони и березы.

— Вот туда смотри, — тихо произнес Кэйа.

Внутри екнуло. Он придвинулся слишком близко, отчего стало не по себе. Но я заставила себя посмотреть вдаль — среди веток промелькнул гидро слайм. И, кажется, не один.

— А теперь вот сюда.

Чуть поодаль, под одной из яблонь, горел костер. Я прищурилась. Из-за небольшого возвышения не разглядеть, но память услужливо подсказала — вокруг костров частенько спят хиличурлы.

— Я отвезу тебя к Дилюку, а сам зачищу ближайшую территорию. Братец совсем запустил владения.

Кивнула. Все же хорошо, что со мной поехал именно Кэйа.

* * *

Дилюк беспокойно ворочался в постели, как будто ему снился кошмар. Рядом на тумбочке стояла плашка с водой, в которой плавал несчастный кусок ткани.

Я подошла ближе и почувствовала едкий запах трав. Наверное, слуги пытались лечить самостоятельно. О Дилюке же некому позаботиться, кроме них. Усмехнулась — а ведь если там отрава, я не пойму. Будем надеяться, он не имеет врагов, способных на подобное.

Коснулась руки — холодная. Дилюк отдернул ладонь, словно почувствовал мое прикосновение. Что ж, он и в каноне не особо любил людей. Всегда спокойный, отстраненный, он помогал молча, не хвастаясь.

Дилюк так похож на… Архг! Не хочу думать о доме! Не хочу думать о родных, иначе просто разревусь...

Села на краешек кровати и прикрыла глаза. Мысленно услышала ноту «ля» и тоническое трезвучие. Слегка прокашлялась, за что тут же себя пожурила — вредно — и вдохнула.

— От-че-го у-га-а-ас твой го-лос…⁽¹⁾

Дилюк вздрогнул. Он заметался из стороны в сторону и зашептал:

— Верни… Верни…

Что с ним?

Рыжие прядки слиплись на потном лбу. Я схватила его за плечи и максимально ласково сказала:

— Все хорошо, не переживай.

Дилюк дернулся и едва не ударил меня по руке — я успела отскочить в последний момент. Он на мгновение открыл затуманенные глаза и рухнул обратно.

— О-гру-бел твой неж-ный го-лос…

Судя по озвученным слугами симптомам, у него тоже самое. Возможно, состояние усугубилось кошмаром? Но что ему снится?

Или он сильнее болеет?

— Чи-стый го-ло-ас и ве-се-лый…

Я осторожно коснулась его щеки. Удивительно — как будто бы не такая горячая. И правда чудо-магия. А, может, мне кажется.

«И почему я до сих пор не таскаю с собой градусник?» — подумала я.

— Жу-рчал пре-жде он ру-чей-ком, ла-ско-вой стру-е-ю лил-ся, озе-рком ле-сны-ы-ым пле-ска-лся.

— Вернись… Домой… — прошептал он.

Я нахмурилась. Неуж-то ему снится Кэйа? Так и знала, что несмотря ни на что Дилюк любит брата. Вот только какого черта они до сих пор не помирились? Уже прошло так много времени после появления путешественника.

— Надеюсь, ты поправишься, — я похлопала его по плечу и покинула комнату.

В конце концов именно с Дилюком я прошла от Мондштадта до Фонтейна.

Ко мне тут же подбежало несколько слуг, которым я коротко обрисовала ситуацию. Им заметно полегчало. А я мысленно похвалила себя за решение остаться на ночь — как раз с утра и увижу результат.

Если он будет.

* * *

Мне выделили одну из самых лучших гостевых комнат, и я пожалела, что не могла переехать сюда насовсем.

Кровать большая и мягкая, а одеяло толщиной в целую ладонь грело гораздо лучше непонятной тряпки в келье. И несмотря на то, что прочая мебель — шкаф, стол, картины и камин — мне не была нужна, все вместе радовало глаз. Уютно здесь и точка.

К вечеру Кэйа залетел в комнату, точно ураган, и позвал ужинать. Прохвост был до того рад, что решил действовать в свое удовольствие: слуги открыли одно из лучших вин и приготовили несколько кусков нежнейшего мяса в сладком соусе. Отдельно поджарили овощи на костре.

Мне выделили место по левую руку от хозяйского стула, а Кэйа сел напротив.

— Не стесняйтесь, присаживайтесь.

Кто-то из смущенных таким вниманием слуг пискнул про господина Дилюка. Мол, негоже пир устраивать, пока тот болеет. Но Кэйа налил вина в бокал и торжественно провозгласил:

— Рядом с ним сейчас дедушка Таннер, которого я сменю после ужина. К тому же Барбара останется на ночь, чтобы проконтролировать ситуацию. Вы верные работники и заслужили отдых.

Слова Кэйи мало успокоили слуг, но противиться они не решились: многие набрали на пару укусов, а от вина и вовсе все отказались. Так спустя десять минут мы остались в столовой вдвоем.

Я уходить не собиралась еще долго. По сравнению с церковной едой эта — произведение искусства. Мясо было настолько мягким, что само разваливалось на волокна и слазило с кости.

— Они считают меня безответственным, — фыркнул Кэйа, — но не я затянул с лечением. Сами-то тоже хороши — упустили.

Сам Кэйа скорее пил, чем ел.

— Меня стоило вызвать раньше, ты прав. Однако Дилюк мог скрывать плохое самочувствие и делать вид, будто в порядке.

— Вряд ли. — Кэйа сморщился. — Он не стал бы подвергать опасности работников. Вероятнее всего заперся в своей комнате, чтобы никого не заразить.

— В таком случае ответственность все еще лежит на Дилюке.

Слуги действительно старались и искренне волновались за своего господина. А судя по канону Дилюк тот еще гад: не признается, даже если у него руки будут отваливаться. Такая позиция редко приносит пользу. Знаю по родному миру — иногда нежелание просить помощи доходит до абсурда и приводит к опасным ситуациям.

— Но я, в отличие от них, могу позволить себе ослушаться во благо.

Я кивнула просто, чтобы не ругаться. Сколько не обсуждай — прошлого не изменишь, а перемывать кости Дилюку не хочется — неловко, странно и вообще некультурно, особенно если учесть, что мы буквально сидим за его столом.

— Ты, похоже, совсем изголодалась. В церкви так плохо кормят?

Кажется, его внимание теперь сосредоточено на мне. М-да, уж за съеденную еду я ещё не оправдывалась. К черту. Все равно я им нужна.

— Да, и готовят сестры отвратительно

Он удивленно вытаращился на меня.

— Единожды горелую кашу пережить можно, но она такая почти каждый день, — продолжила я. — А мелочь вроде чая с сахаром разрешается один раз в день после захода солнца.

И это мне ещё в середине недели пришлось чай с маслом отвоевывать. А то нельзя видите ли! Да Венти до лампочки, он сам вино хлещет!

Кэйа почесал бровь.

— Я рад, что в тебе начал просыпаться нормальный человек. Я уж решил, что это невозможно. Вина не хочешь, случайно?

— Хочу. — Я сложила руки на груди.

Кэйа коротко посмеялся, достал из шкафчика еще один бокал и налил почти доверху.

* * *

— Правильно! Я давно тебе говорил, что не могут быть у бога свободы нудные последователи с бесконечным списком правил!

— Не мог… Ик! — просипела я.

Наверняка поэтому ни у одной из нас нет анемо глаза.

За последние три часа мы высосали пару тройку бутылок на двоих — хотя большую часть все равно умял Кэйа — и обсудили устройство церкви. Кэйа услужливо напомнил, что пока Шеймус Пегг в отъезде, главная именно я. А отъезд длился уже добрых несколько лет. Вполне вероятно, что они уже давно померли, а кто-то отсылает короткие письма просто ради успокоения. Сам Кэйа давно смирился, что вместо кавалерии у него осталась одна дряхлая кобылка.

— Тогда, — продолжила я, отчаянно пытаясь не шататься на стуле, — я всё поменяю! Вот приду и поменяю! Они еще… ик! Благо… благодарить будут! Вот!

— Отличное сказано, предлагаю тост, — поддержал Кэйа и забрал у меня пустой бокал вина.

— Но-но-но, не лей столько!

Под пьяный смех я тут же осушила бокал и после протянула, но Кэйа резко отпрянул.

— Чокаться с пустым бокалом — дурной тон.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на бокале.

— Тут есть капель… ик!

Кэйа засмеялся еще громче, а я искренне недоумевала над чем.

— Вы что тут устроили?

От неожиданности я дернулась и ударилась о ножку стола, отчего по пьяни испугалась, неудачно подскочила и начала заваливаться куда-то в сторону вместе со стулом. Кэйа подскочил и в последний момент помог восстановить равновесие.

«Ничего себе какой он быстрый… Уже и на место успел вернуться! И выглядит словно трезвый. Как стеклышко».

Теперь по-глупому засмеялась я. Из глаз брызнули слезы, которые я поспешно вытерла.

«Фух… Аж дышать тяжело, надо бы успокоиться».

Мои редкие попойки всегда заканчиваются одинаково — смехом без причины и головной болью.

Стоп. Я повернулась в сторону коридора и увидела мрачного Дилюка. Он привалился плечом к дверному косяку. Кажется, ему полегчало гораздо быстрее, чем можно было ожидать. И все-таки так странно видеть его не в игровом скине: свободная рубашка зашнурована под самое горло и заправлена в темные холщовые штаны. Но с растрепанным хвостом ему лучше, чем с таким низким и туго затянутым.

— Не злись, мы заходили к тебе всего десять минут назад.

— Вообще-то прошло сорок, — заметила я, глянув на часы.

Кэйа легонечко пнул по моей туфле.

— Что вы тут вообще делаете? — раздраженно спросил Дилюк.

Неужели характер действительно не сахар? Хотя… Мы тоже хороши. Устроили целый пир, пока хозяин болеет.

— Как что? Лечить тебя приехали. — Кэйю эта ситуация явно забавляла. — Ты же как всегда: дотянул, пока в обморок не упал. Поберег бы своих слуг, они с ума чуть не сошли. А уж сколько тварей вокруг развелось, я вообще молчу. Одно твое, брат, и я бы тебе помог.

Рангвиндр хмуро посмотрел сначала на Кэйю, потом на меня.

— И сколько я лежал без сознания?

— У тебя был жар, — поправила я. — И судя по всему пластом ты валялся двое суток. Это считая сегодняшний день.

— То есть вы хотите сказать, что вылечили меня за два дня?

— За шесть часов, если точнее.

Хм, а ведь это самый лучший результат. Интересно почему? Голос окреп? Повлиял физический контакт или выбор песни? Или моя мало-мальская, но все же симпатия к персонажу? Слишком мало данных, к тому же если воспринимать каждого больного за эксперимент, результаты нельзя сопоставить: тяжесть заболевания разная, как и возраст, пол, вес и тому подобное.

— Что за лекарство вы мне дали?

— Ты явно не здоров, — хихикнул Кэйа. — Если бы было лекарство, я бы привез не Барбару, а лекаря. Да и что, ты в своей глуши до сих пор не в курсе, что лекарства нет?

«И не будет, — подумала я. — Антибиотики явно появятся не скоро. Конечно, здесь множество лекарственных растений, но сколько потребуется времени, чтобы извлечь из них действующие вещества? А про вакцины вообще молчу. Даже если бы мы знали причину болезни, ничего полезного просто не создать в таких условиях».

В лечение одними травами я не шибко верила.

— Покиньте мой дом.

Улыбка мгновенно пропала с лица Кэйи, а я быстро протрезвела, вспомнив о хиличурлах и слаймах за окном. Нет, мы, безусловно, сглупили, но где хотя бы благодарность за лечение?

— Это сов… — начал Кэйя, но теперь настала моя очередь пинать его под столом.

Перспектива ехать посреди ночи совсем не радовала. А эти двое похоже до сих пор на ножах.

— Мне нужно будет осмотреть тебя с утра. Я хотела еще раз спеть перед отъездом.

— Не стоит. Я хорошо себя чувствую.

Поежилась. Не по себе от такого — знала же, что по игре Дилюк малоприятный, но несмотря на это красивый и удобный персонаж легко возглавил список любимых. А сейчас все равно насколько он красивый и удобный, я хочу спать в теплой кровати.

— Мы уедем с утра, хорошо? На улице опасно, к тому же идет дождь. Джинн будет в ярости, если я заболею.

Дилюк после недолгой паузы кивнул и молча ушел. А я устало вздохнула и посмотрела на Кэйю.

Тот явно был расстроен.

Примечания:

Послушать произведение можно по ссылке:

https://vk.com/video/@avero_art?z=video-212775238_456239020%2Fclub197853569%2Fpl_-197853569_-2

Это видео, т.к. аудиоформат я не нашла.

1) Ян Сибелиус "Отчего угас твой голос..."

Вернуться к тексту

— Барбара, что это?

Я отдала листок последней девушке и встала перед озадаченными монашками.

— Ноты.

В церковном зале повисла гробовая тишина. Девушки вытаращились сначала на листочки, потом — на меня.

Нет, а что они хотели? Мне одной за всех отдуваться? Не хочу. Даже если я внезапно овладею глазом Бога и смогу лечить без пения, быть расходной задницей такое себе удовольствие.

— Но разве ноты выглядят так? — осторожно спросила одна из монашек.

Я вздохнула. Местные ноты действительно выглядели по-другому.

— А ты хорошо в них ориентируешься?

Девушка покачала головой.

— Может, кто-нибудь еще?

В ответ тишина.

— Тогда какая разница какие ноты я вам принесла? Смотрите пока на слова.

— Но, Барбара, нам же нельзя…

Начинается!

— Теперь можно. Сестры, вы же не оставите больных без помощи, верно?

Я была уверена, что хотя бы некоторые из монашек подумали что-то вроде «сомнительно, но окей». Насчет остальных не уверена — все как одна промолчали. Главное, чтобы тут не случилось внезапного передела власти. А то вдруг на мое место метит какая-нибудь чересчур набожная особа, которой я сейчас встану поперек горла со своими реформами.

От масштаба планируемого болела голова, но я не знала, как еще сдвинуть течение болезни. Местные лекари ломали голову и присылали все новые отвары и мази. Помимо этого Джинн ждала весточку от Бай Чжу, но путь до Ли Юэ долог, да и дистанционное лечение по письмам — весьма сомнительное занятие.

— Итак. Попробуем для начала спеть первый куплет. Сначала спою я — ваша задача внимательно послушать. После мы споем вместе. Все понятно?

Честно говоря, уверенности, что мой маленький злодейский план сработает, не было.

— ­Со-лнца я-ркий луч,

Путь на-йди во мгле!

Я про-шу — ве-рни,

Что так же-ла-нно мне!⁽¹⁾

Здесь, как в любой церкви, хорошая акустика.

— А теперь вместе: со-лнца я-ркий луч…

Нестройное пение резануло слух, отчего я машинально постучала по клавишам органа, чтобы ноты звучали громче. Монашки такого не ожидали — часть из них испуганно замолчала, часть вздрогнула, а одна одаренная девица и вовсе запела фальшивую ноту еще громче. Зря я так. Это только первый раз, к тому же они не привыкли петь.

— Все хорошо, — выдавила я. — Давайте ещё раз, но помедленнее.

Но это не помогло. Мы повторили первую строку шесть раз, и я не заметила ни малейшего улучшения. Похоже, придется подобраться с другой стороны. Растягивая слога, я принялась отбивать ритм ладонями.

— Со-лнца я-ркий луч…

Девушки терпеливо повторяли за мной, но у многих выходило весьма и весьма криво. Я пропела с каждой по куплету и решила, что уже можно возвращаться к нотам.

— Предлагаю для удобства показывать высоту нот. — Я подняла согнутую руку и вытянула ладонь параллельно полу. — Если следующая нота выше, то поднимаем ладонь вверх, если ниже — опускаем. Постарайтесь делать это пропорционально. Давайте вместе.

Спустя полчаса с трудом разобрали первый куплет. Пели не вместе, фальшиво, и это в один голос. Собственно говоря, мудрить я и не собиралась, но ожидала большего.

— Попробуете без меня?

В ответ — тишина.

Кажется, теперь я понимаю, как мы выглядели со стороны преподавателей: глаза круглые, выражение лиц пустое. Тут даже спрашивать не надо — сразу видно, ничего не понятно. И неудивительно — я же не учитель. По старой памяти-то восстановила процесс разбора нот на хоровом занятии, но ученики-то там уже программу по сольфеджио за первые классы прошли! Да и за плечами у нас были концерты и конкурсы. Наш преподаватель взревел бы после трех-четырех неудачных пропевок с листа. Но до такого уровня нужно петь и петь под руководством настоящего специалиста.

Сколько времени придется потратить, чтобы получить более или менее приличный результат?..

Через еще один час я окончательно разочаровалась в своих преподавательских способностях и решила подойти к вопросу с еще одной стороны. Сначала попыталась поймать не пойми куда испарившегося Венти, после — практически за руку, чуть ли не угрожая рыцарями Ордо Фавониус, затащила в церковь незнакомого юношу с лирой. Выцепила из больничного крыла самых способных монашек и под отчаянные взгляды собравшихся начала разучивать с ними песню.

К счастью, бард оказался талантливым. Он не только быстро подобрал на слух вокальную партию, но и придумал простенький аккомпанемент, который здорово помог девочкам почувствовать мелодию. Дело пошло гораздо быстрее.

Уже к вечеру наш творческий ансамбль спел перед несколькими больными. В качестве эксперимента выбрали случаи похожей тяжести и поделили на две группы — со мной и без. А для чистоты эксперимента пели в разных комнатах, чтобы не дай бог мое подвывание не услышали больные из второй группы подопытных.

И что-то подсказывало, что к концу дня и монашки, и бард возненавидели предложенную мной песню. Что таить, ненавидеть ее начала уже я.

Возможно, надеяться на чудо было глупо, но как же мне хотелось, чтобы это сработало! Небольшой ансамбль многократно ускорит выздоровление местных жителей и приблизит меня к… Я не знаю к чему.

Венти последние дни не появлялся в «Доле Ангелов», а я слишком плохо помнила канон, чтобы знать, где его еще могло носить.

Но я знала себя — не остановлюсь, закопаюсь по самое не хочу и что-нибудь обязательно упущу, но если остановлюсь, встряну надолго.

Ловить чужие взгляды, видеть незнакомое небо и звезды, вдыхать совершенно другой воздух и не слышать голоса близких людей — сложно. Это сводило с ума. Бесконечно долгий сон выталкивал из головы настоящие воспоминания, и мне порой казалось, что я и впрямь Барбара. Барбара, которая просто ударилась головой и придумала себе иной мир.

Больше всего меня пугало, что прошло не так много времени. Что со мной будет через месяц? Год? Забуду ли я о настоящем мире? А если воспоминания сотрутся настолько, что я потеряю даже шанс вернуться домой? С другой стороны, тогда меня не будет одолевать грусть. Или я буду скучать по тому, что не помню? Врагу не пожелаешь подобной участи — сердце одеревенеет от боли, с которой я справиться попросту не смогу. Не зная источника болезни, исцелить человека практически нереально.

* * *

Эксперимент провалился.

Я окончательно приняла это к концу следующей недели. Мы меняли песни, а девушкам даже понравилось петь с бардом. Он в свою очередь оценил новый способ записи нот.

Мне было не жалко рассказать ему о паузах, некоторых штрихах и других обозначениях.

Мне было все равно.

Провал, конечно, очевидный. Если бы пение любой монашки спасало, то они бы пели, а не носили на руках задерганную до хрипоты Барбару. Возможно, пение любого хила приносило бы хоть какой-то лечебный эффект, но проверять сил не осталось. Это ж что, упрашивать петь Джинн или Сахарозу?

Нет, пение — фишка Барбары. Вернее уже моя.

Но вдруг хватит игры на лире? Впрочем, какая разница: если от наплыва больных уже тошно? Я не различаю их лица и совершенно не понимаю, есть ли смысл в происходящем.

Но одно я поняла точно — я слишком устала.

* * *

Утро нового дня принесло новое осознание — я так и не выполнила все то, что обещала Кэйе. Или вернее сказать, обещала себе.

Поэтому, когда Грейс постучала в полседьмого утра и позвала на завтрак, я не встала, а лишь зарылась под тонкое одеяло с головой.

Во второй раз я проснулась ближе к десяти. Неспешно умылась, расчесала длинные красивые волосы и заплела две косы. Грейс бухтела где-то у меня за плечом, но после того как я обошла всех и даже спела некоторым по два раза, план работы был официально выполнен. Поэтому я надела самое яркое платье и пошла на главную площадь. На этот раз, наученная опытом, шокировать людей не стала. Спокойно прошлась по улочкам, купила самую вредную, но вкусную закуску и местный травяной отвар.

— Сувениры из Натлана! Сегодня по особой цене! — закричал юноша в пестрой одежде. — Сладости и напитки!

Он стоял за небольшим ларьком, забитым посудой, украшениями и статуэтками. С крыши свисали сушеные диковинные фрукты и пакетики с темным порошком.

Ради интереса я подошла ближе. Кажется, культура Натлана должна быть основана на Южной Америке, а там раньше жили ацтеки, майя и ещё много-много разных племен.

Что ж, а ведь похоже: статуэтки из меди и золота такие же угловатые с причудливые вытянутыми деталями. Изогнутые под девяносто градусов фигуры животных и людей продавались всего за пять тысяч моры. Для сравнения — три кусочка шашлыка на палочке стоили полторы.

— Девушка, возьмите оперенного змея! — протягивая одну из фигурок, пролепетал продавец. — Он милостивый бог и принесет вашей земле плодородие.

Я усмехнулась. Торгаши везде одинаковые.

— Боюсь, Барбатос не поймет, если я приду в церковь Фавония с идолом другого божества.

Юноша ничуть не смутился.

— Тогда попробуйте горячий шоколад. Он вылечит любую заразу!

А вот это уже интереснее. В лечебные свойства горячего шоколада верится с трудом, но напиток обещал быть вкусным. Я попросила глоток на пробу, и юноша налил мне половину маленькой кружечки из кастрюли.

Удушающая острота пробежалась по горлу, выжигая всю сладость напитка. Увы, горячий шоколад Натлана сильно отличался от того, что я пробовала в своем мире. И, очевидно, на моем лице это было написано, раз юноша тут же сделал третью попытку соблазнить меня на покупки:

— Тогда, может, вас заинтересует медная посуда? Вы знаете какими свойствами она обладает?

— Хорошей теплопроводностью.

Думаю, без посуды я точно обойдусь. У нас обыкновенная кухонька, а не ресторан со звёздами Мишлен.

— Ох, а вы, госпожа, умна не по годам. Но у медной посуды есть ещё два важных преимущества: обеззараживающие свойства и сохранения полезных свойств пищи при готовке.

— Даже если она настолько хороша, как вы ее расхваливаете, особенности ухода за ней убивают все плюсы.

Возможно, я не права. Уж слишком я суетливая была в прошлой жизни. Вечно волновалась по поводу и без, все тщательно изучала, во всем сомневалась, а потом бегала с круглыми глазами в попытке понять насколько все плохо. С медной посудой было так же: вроде бы ее продавали, советовали, приписывали помимо обеззараживающих свойств и равномерного нагрева, еще и магические свойства. И количество меди, необходимое для отравления, было велико. Но я знала собственную рассеянность — забуду о правилах ухода через пару недель. К тому же качество внутреннего покрытия под вопросом. Я вон как-то купила себе трубочки из нержавейки, так они заржавели. А потом кислоту заказала для опытов — так с ней тоже что-то не так. Хорошую я в университете использовала не один раз, а эта… Странная, скорее всего с добавками. Но как после такого доверять производителям? А еще я не понимала какой толк от меди, если внутри все равно покрытие. Одна теплопроводность мне даром не нужна. И вообще стоит эта гадость…

Недорого. Что?..

Всего пятнадцать тысяч моры за крупную сковородку, что всего в полтора раза дороже статуэтки размером с ладонь? У статуэтки, конечно, много мелких деталей, но все равно как-то странно. Да и вообще натланцы, видимо, пока не осознали, что продают свои товары по слишком низкой цене.

Хотя откуда мне знать, что цена низкая? Вдруг в Натлане медную посуду тоннами делают?

Попрощавшись с юношей, я отправилась к Джинн.

Пора бы что-то менять в конце концов.

Джинн сидела за столом в своем кабинете. Судя по сорванной восковой печати, она читала письмо. И раз бумага не с символикой Ли Юэ, то письмо от мамы. Почему? Не буду строить из себя детектива еще больше — пару дней назад мне пришло письмо от Шеймуса Пегга. И его содержание практически не отличалось от прошлого.

— Вернутся не скоро, да?

Она вздохнула.

— А они знают о болезни?

Джинн подозрительно промолчала.

— Только не говори, что нет.

— Знают, — скупо бросила она. — Но они не вернутся.

Я закатила глаза. Справедливости ради — они могли быть где угодно. Гонцы молчали как партизаны, но последний раз в письме упоминался район Натлана. Вернее встреча с Капитано, который направлялся туда. А где их дороги пересеклись и когда — вопрос все еще открытый.

— Ну и черт с ними, — пробубнила я и уже громче добавила: — Скажу сразу: результатов по лечению нет. Я пришла за дополнительным финансированием церкви.

Джинн удивленно вскинула брови.

— Я понимаю, что время сейчас не лучшее, но буду очень признательна, если ты выделишь нам теплые одеяла, свечи, нормальную еду и одежду.

Девушка тихонько прокашлялась, поправляя челку. От ее пронзительного взгляда стало неуютно. С одной стороны — ничего мне не сделают. С другой — ее меч висит на спинке стула. Пару умелых движений рукой, и все. Или меня просто заточат в какой-нибудь темнице, где будут пытать в попытке выяснить куда делась Барбара.

— Как я могу отказать, если сама предлагала тоже самое?

Я с трудом сдержала эмоции. Не пойму я эту церковь — бог алкаш-разгильдяй, власть сама предлагает нормальное обеспечение, а они воротят нос. Для чего? Ради кого?

— Не волнуйся, завтра вам все привезут. — Джинн неловко поправила ворот рубашки. — И не стесняйся обращаться ко мне. Уверена, Барбатос не будет против.

Барбара, насколько я помню, не знала, что Венти и есть Барбатос, а вот Джинн — да.

Нужно ли мне и дальше делать вид, что я не в курсе?

Вроде ничего серьезного, чтобы скрывать, да и вероятность ляпнуть, не подумав, высока.

— Венти рассказал мне кто он.

— Ах, вон оно что… — задумчиво протянула Джинн. Она заметно расслабилась. — Наверняка тебе тяжело это принять. Шеймус всегда учил нас быть смиренными перед Архонтом, но ему нужно совсем другое.

— Я бы сказала, он категорически против смирения.

Джинн кивнула.

— Но есть ли теперь смысл в церкви?

Не то чтобы покинуть по сути рабочее место Барбары было хорошей идеей, но сестрица же на улице не бросит, да?

— Пока болезнь не отступила, церковь распускать нельзя, это вызовет лишние волнения. Но я бы на твоем месте не распускала бы ее до возвращения Шеймуса.

Каюсь, сглупила. Религия всегда была важной частью общества. Стоит вспомнить какие волнения вызвали реформы Никона, хотя казалось бы.

— На эмоциях легко ошибиться, — продолжила Джинн. — Дай себе время свыкнуться с этой мыслью.

А ведь Кэйа вполне мог рассказать Джинн о нашей попойке. Вовремя я призналась — кризис на почве разочарования в религии вкупе с болезнью кажется неплохой причиной вести себя странно.

* * *

Меня разбудили ночью.

Грейс ворвалась в комнату. Ее крик оттеснил остатки сна и заставил меня подскочить, как ужаленную. Сердце заколотилось так сильно, что грудь свело от боли.

Я поняла одно: что-то случилось. Что-то страшное.

Грейс притащила меня в больничное крыло. Освещаемый всего несколькими свечами зал тонул в полумраке. Многие больные не спали — силуэты беспокойно мелькали тенями в темноте.

— Сюда!

Меня привели к девочке лет десяти со светлыми волосами. Ее тело сотрясала мелкая дрожь.

«Судорога», — с ужасом поняла я.

Она лежала на мягкой подушке, что спасало от травм головы, и слава богу никто не собирался засовывать ей посторонние предметы в рот. Но на этом мои врачебные познания заканчивались.

— Барбара, пой! — прошипела мне на ухо Грейс.

Во рту пересохло. Я попыталась сглотнуть, но не вышло.

— От кра-я до кра-я, не-бо в о-гне сго-ра-ет, и в нем и-сче-за-ют все на-де-жды и ме-чты, — хрипло протянула я первое, что пришло в голову⁽²⁾.

Голос дрожал. Я лажала мимо нот и мысленно упрашивала, чтобы местное мироздание приняло мою песню-молитву в таком дрянном виде. Петь правильно нет сил. Я едва дышала.

Взяла трясущуюся руку в свою ладонь и начала петь громче. Голос предательски дал петуха, а в груди сдавило. Это неправильно. Так не должно быть.

В голове всплыло воспоминания — у нас дома был какой-то противосудорожный препарат. К счастью, не пригодился, но опасность была. Да и подошел бы он здесь?

— За-сы-па-ай, на ру-ках у ме-ня за-сы-па-а-ай, за-сы-па-ай под пе-нье до-ждя…

— Ей становится лучше, — прошептал кто-то рядом.

Я улучшений не видела — в глазах рябило от слез. Рука девочки обмякла, и я не сразу поняла, что сжала ее крепче, чем следовало.

— Бо-я-ться не на-до — ду-ша мо-я бу-дет ря-дом…

— Барбара, она спит, — дергая меня за плечо, сказала одна из монашек.

Спит? А спит ли? Или уже умерла?..

Протерла глаза — девочка дышит. Слабо, но дышит.

Господи… Так недолго и поверить в высшие силы. Вот только в кого? Здесь богов нет. Здесь архонты, и то их роль весьма сомнительна.

Монашки заметно расслабились.

Некоторые отошли к другими пациентам, кто-то переговаривался совсем рядом — девочку звали Люси, и она попала к нам сегодня. Ее родители затянули с лечением: то ли оставили ребенка с больной бабушкой на время отъезда, а та не отличалась здоровьем, то ли вообще бросили одну на несколько дней.

Итог на лицо в любом случае: Люси в настолько плохом состоянии, что я даже не могла опросить ее, чтобы понять как долго она болеет, с чего все началось и почему она, в отличие от остальных, подверглась судорогам.

Снова повернулась к девочке. Поседею здесь. Точно поседею.

Люси лежала как восковая кукла — бледная, как будто бы ледяная. Она была чем-то похожа на ангела: лицо светлое, расслабленное, а почти белые волосы раскиданы по подушке как ореол. Руки слабые, тонкие и…

— Она не дышит, — вдруг поняла я. — Она не дышит!

Монашки снова заволновались, а я застыла от шока. В голове пролетели воспоминания о парах по БЖД: каждый из нас пробовал реанимировать куклу. У меня, как и у многих, кукла умирала в страшных муках. Мы нещадно ломали бедному «Гоше» ребра. А я еще так и не смогла научиться вдувать необходимое количество воздуха.

— Сделайте что-нибудь, — прошептала я, но никто из девушек не знал, что предпринять.

Кто-то побежал за лекарем, но было уже поздно.

1) Песня "Солнца яркий луч" из м/ф Рапунцель

Вернуться к тексту

2) песня "Потерянный рай" (Ария)

Вернуться к тексту

Это не первая смерть из-за болезни. Их было немного, и каждая наступала неожиданно. Судя по рассказам Грейс, больные жаловались на головную боль, головокружение и чувство слабости. Пару раз звучали слова о странных ощущениях в груди и мышечных спазмах. Со стороны казалось, такие больные быстрее пойдут на поправку — их не рвало и они не лежали, как выжатые мокрые тряпки. И некоторые, действительно, быстро приходили в себя, а для остальных все заканчивалось судорогами.

Я не понимала эту болезнь.

Местные лекари приносили отвары за отварами, а алхимики пытались что-то придумывать, но результат был один — в лучшем случае лечение облегчало симптомы, а болезнь будто проходила сама. Мое пение не только ускоряло процесс лечения, но и вытаскивало тех, кому не повезло больше прочих. Словно я точно так же помогала пережить симптомы, просто магия голоса работала эффективнее.

Вдруг, это местная ветрянка, которую нужно перетерпеть, чтобы получить иммунитет?

Если и так, легче не становилось. Медленно, неделю за неделей больные перетекали из лазарета к себе домой и их заменяли новые. Дома они соблюдали диету, но выздороветь полностью пока никто не смог — самые первые больные все еще жаловались на слабость и редкое головокружение.

Я не была уверена, что выздороветь полностью вообще возможно.

После неудачи с пением монашки не отчаялись — многим понравился наш ансамбль, поэтому изредка, поднятия духа ради, мы разучивали песни и выступали в зале.

Осторожные попытки попросить о помощи людей с глазом Бога к результатам тоже не привели. Во-первых, магических школ в Тейвате не было — каждый осваивал свой дар сам, следуя то ли интуиции, то ли желаниям. Во-вторых, способности в игре и здесь не сходились, что в принципе логично. Наверное, странно иметь в своем арсенале всего пару «заклинаний»?

Я ж не могла даже сказать работает ли глаз Бога Барбары. Вроде он иногда едва заметно светился и несмотря ни на что казался на ощупь прохладным, как родниковая вода. Когда я держала его в ладони, тревожность и страх постепенно уходили, но это все.

Наверное, дело во мне. Глаз Бога зависит от желаний и стремлений, а я, признаться, окончательно запуталась что мне делать. Меня разрывало от множества предположений и было сложно понять какое из них наиболее верное.

Легче всего — остаться в Мондштадте. При наилучшем раскладе я не заболею или отделаюсь легкой кровью и просто дождусь, когда появится хоть какой-нибудь коллективный иммунитет. В худшем — серьезно заболею, что, наверное, маловероятно. Ну и в любом случае я потеряю время.

Посложнее — плюнуть на Венти и отправиться в Сумеру, где растет Ирминсуль с записями о всех жителях Тейвата. Может, и обо мне там найдется пару строк? Но канон я помнила примерно так же, как и прошлую жизнь — местами и смутно, поэтому где именно находится Ирминсуль, как к нему попасть и осталось ли древо вообще в целости и сохранности, я не знала.

Да и дорога туда осложнялась уже в Мондштадте. Сомневаюсь, что меня отпустят. Сбегу — так отправятся следом, если не из благих побуждений, так из корыстных. Путешествие в Сумеру займет несколько месяцев, и всю дорогу я буду в опасности. Вероятность выжить в незнакомых условия практически равна нулю — я никогда не путешествовала даже в родном мире.

Можно, конечно, найти проводника. Но кого? Кэйю? А согласится ли он на то, чтобы я бросила всех умирать? Кого-то другого? Но предложить мне нечего. Разве что украсть деньги или что-нибудь ценное у Джинн, но это весьма сомнительно.

Ещё один вариант — найти Путешественника. Но тут еще хуже — мало того, что он неизвестно где находится, так еще там, где он ходит, кабздец происходит по умолчанию. Да и как Путешественник мне поможет?

Грейс отвлекла меня от очередного рассуждения за обедом. Стоит отметить, что Джинн свое обещание сдержала: несмотря на некоторое недовольство со стороны особо набожных девиц, в церкви появилась нормальная еда и кофе. Мой пример успокоил многих несогласных, к тому же я схитрила, объявив, что для поддержания иммунитета и сил нужно хорошо питаться. Однако будет неловко, если причина болезни все же в еде и монашки заболеют.

— Кажется, всем больным я сегодня спела, — потирая глаза, сказала я.

Последнее время я экспериментировала с голосом и лечением чаще — пробовала петь нескольким, вспоминала разные песни, пела сразу при поступлении. Монашки два раза в день обходили всех пациентов и записывали сведения о самочувствии и температуру, которую измеряли с помощью термометров на винном спирте.

Все данные отправляли мне в келью, где я раскладывала их по симптомам, возрастам и применяемым лекарствам в попытке найти взаимосвязь. Туда же отправлялись отчеты по ввезенным товарам. Пока что я заметила, что за последние полгода торговля между регионами заметно окрепла, но это мало что давало, потому что список товаров был огромен.

Когда Грейс села ко мне поближе, я сразу поняла, что что-то опять не так. У нее все на лице написано.

— Господин Дилюк снова заболел.

Сердце пропустило удар.

— Он обратился за помощью раньше, но…

— Я поеду прямо сейчас, — перебила я. — Найди Кэйю, пусть подготовит телегу.

Грейс тихо пискнула и побежала исполнять поручения, а я отставила тарелку с хорошим куском мяса. Аппетит мгновенно пропал.

Дилюк — первый кто заболел второй раз. А это значит только одно — в ближайшее время к нам начнут поступать старые больные, а мест едва хватает на нынешних.

А я, наивная, решила, что скоро все станет легче!

Вздохнула — дышать из-за волнения стало тяжело. Глаза защипало. Волна гнева нахлынула неожиданно, и я ударила по деревянному столу кулаком. Вилка подскочила, зазвенела о тарелку, и монашки разом замолчали, повернувшись в мою сторону.

Я опустила голову, чтобы прикрыть пылающее лицо волосами. Скорее всего они уже догадываются о том, что я не Барбара. Но либо молчат, чтобы не потерять единственное худо-бедно действующее лекарство, либо я сама себя накручиваю.

И Джинн все поняла, и Кэйа…

В общем ко мне рано или поздно должны возникнуть вопросы, и я совершенно не знала, что на них отвечать.

* * *

По приезде на винодельню Кэйа пробурчал что-то про зачистку территории и оставил меня одну.

Слуги беспокойно бегали по поместью, создавая тревожную атмосферу. Но к моему удивлению все оказалось не так плохо.

Дилюк сидел на кровати. Белый кот с темными пятнами на лапах и ушах терся о его ладони и мурчал, как самый настоящий трактор. Стоило ему погладить по пушистому брюшку, как кот одним движением плюхнулся на одеяло и потянулся. Дилюк улыбнулся краешком губ и, поправив выбившуюся из хвоста прядку, притянул кота ближе.

На мгновение вспомнился дом — кот, почти такой же раскраски, спал под одеялом, вытянув лапки с розовыми подушками. Его хозяин лежал рядом, нежно поглаживая питомца за уши.

Как и у того парня, у Дилюка длинные волосы завязанные в низкий хвост. Челка неряшливо торчит по сторонам от лица, а ворот рубашки завязан так, что закрывает почти всю шею.

В груди заныло от тоски. Будь я дома — села бы рядом, приласкала кота и уткнулась в лоб любимому. Но я не дома, а это совершенно чужой для меня человек. Кроме той ссоры и болезни, нас ничего не связывало.

— Ты выглядишь неплохо, — заметила я.

И я не врала. В прошлый раз Дилюк ни на что не реагировал. Уж не знаю, как правильно называется такое состояние, но я бы сказала жар или горячка. С нашей последней встречи он немного похудел, но все-таки несмотря на почти незаметную бледность, сидел ровно.

— Решил последовать совету одного человека и обратиться за помощью раньше.

Хм, он говорит про Кэйю? Очевидно, братья разговаривали без меня. Что ж, надеюсь, они помирятся. Давно пора.

— Это правильно, — отвлекаясь от посторонних мыслей, ответила я. — Рассказывай, что с тобой случилось.

Какая-то часть меня все еще надеялась, что информация о болезни неверная. Вдруг, у Дилюка простуда? Грипп? Обычное отравление? Аллергия? Не одна же болезнь гуляет по Тейвату.

— Как в прошлый раз. Тошнота, рвота, боль в животе, головная боль, головокружение.

— Слабость?

Он на мгновение сузил глаза и молча кивнул.

— Да, похоже, — почесав затылок, протянула я.

Хреново. И главное: почему?

— Как давно появились симптомы?

— Пару дней назад, ближе к вечеру.

— Ты контактировал с больными? Ел что-нибудь необычное?

— Все как всегда.

Дилюк говорил скупо, практически не меняя тона голоса.

— Диету соблюдаешь?

Он выгнул бровь.

— Только не говори, что нет.

— Хорошо, не говорю.

Я сжала кулак до побелевших костяшек. Как же ты меня бесишь! Мало того, что информацию вытягиваю по крупицам, так ещё и рекомендации лекарей не соблюдаешь!

— Диета бесполезна. Это лишь самовнушение.

— Твой организм ослаблен. Он нуждается в витаминах и совершенно не нуждается в тяжелой пище. К тому же фрукты, ягоды и овощи обладают лекарственными свойствами и выводят токсины из организма.

Да, это не полноценное лекарство, может, польза от диеты минимальна, а, может, ее и нет, но самодеятельность мне не нужна! А если каждый будет решать, каким рекомендациям следовать, а каким нет?

— Есть доказательства, что диета полезна?

— Да ты единственный человек, заболевший повторно, — возмутилась я. — Слушай, что тебе говорят!

Дилюк отреагировал ровно никак — он даже не прервал мерное поглаживание кота по шкурке.

Я несколько раз вздохнула, прикрыв глаза. Нужно успокоиться, а то глядишь добью его пением, а не вылечу. И чего так психанула-то…

Хотя нет, знаю чего — ровно то же самое я слышала дома. От родных. Да, я никогда не была образцом для подражания: практически не занималась спортом, обожала сладкое и жирное и налегала на кофе больше, чем стоило. Но как же меня раздражали люди с диагнозом (серьезным диагнозом!), которые продолжали пить алкоголь, курить, таскать тяжести, есть то, что им категорически запретили. Они же потом еще и жаловались на плохое самочувствие и бестолковость врачей. А я-то, что должна им отвечать? Поддакивать и поддерживать?!

— Ты слишком не сдержана.

«Да пошел ты!» — про себя огрызнулась я.

На таких тратить и без того дефицитные нервные клетки бессмысленно. Знаем, проходили. Хоть убейся об стенку, а сделает он по-своему. Порой настолько упрямые люди меня восхищали, но стоило столкнуться с упрямством в собственную сторону, как руки начинали чесаться. И нет, не для того, чтобы погладить по голове.

— Ладно, давай начнем, — успокоившись, сказала я и села рядом.

Кот недовольно заурчал и скрылся под кроватью. Обидно, я-то котов вообще-то люблю. Ладно, я просто напугала его резкими движениями и громким голосом.

Я потянулась к руке Дилюка, но он молча отодвинулся.

— Для лечения нужен физический контакт, — уже недовольно продолжила я. — Поверь, мне самой не хочется трогать больных.

— Вот именно, — тихо сказал он, но ладонь вернул.

— Что сто-ишь ка-ча-ясь, то-о-нка-я ря-би-на, го-о-ло-вой скло-ня-ясь до са-мо-го ты-на?

Дилюк напрягся. Он настороженно посмотрел на меня из-под челки, но, честно говоря, настроения объяснять, что за песня и почему, не было. Я выбирала по наитию.

— А че-рез до-ро-гу, за-а ре-кой ши-ро-кой, та-ак же о-ди-но-ко дуб сто-ит вы-со-кий.

Он скривился.

— Тебе больно?

— Долго еще?

— Это только первый куплет.

— А сколько их всего?

— Четыре, — прищурившись, ответила я.

Вообще-то, если учитывать повторы, то шесть, но к чему он клонит?

— Хватит одного, — выдергивая руку, сказал Дилюк. — Я не настолько болен.

Дилюк потер ладонь, будто стирая прикосновение. Не глядя в мою сторону, перезаплел хвост. Его волосы почему-то жутко спутаны, словно он не расчесывался пару дней. Жаль стиль геншина не позволял оценить состояние волос персонажа, а то кажется мне, что это неправильно. По крайней мере я представляла его совершенно другим.

— Тебе больно? Мне важно знать.

— Нет, ты просто ужасно поешь.

Так. Вдох-выдох.

За годы обучения в музыкальной школе я видела разную реакцию на свое пение. От восторга и слез из-за переизбытка эмоций до вот такого шипения. Меня этим уже не обидеть — я прекрасно понимаю, что не все люди любят высокие голоса, академическое пение и далеко не все отличают плохое качество от банального не нравится. Да и что таить, я действительно далеко не певица.

Но какого, простите, черта здесь происходит? Я упустила момент, когда помимо меня появились другие лекари?

— Хорошо, на сегодня мы закончим, но с утра я спою снова.

— Зачем?

Внутри закипело. То ли от его равнодушия, то ли наглости — еще не определилась. И то, и другое раздражало одинаково сильно.

— Затем, что я не собираюсь ехать сюда в третий раз просто потому, что тебе что-то не нравится!

А в ответ снова равнодушные до безобразия глаза и сложенные на груди руки. Эй, это тебе надо, а не мне! Я как-нибудь обойдусь без ночи в люкс-номере, а вот ты обблюешь все вокруг и пластом заляжешь! А потом еще, не дай бог, других заразишь!

— Делай, что хочешь, — ответил он. — Мой дом в твоём распоряжении.

Я не выдержала — подскочила к выходу из комнаты и со злости хлопнула дверью. Скопившиеся в коридоре слуги подпрыгнули от испуга.

— Кто-нибудь еще болеет? — почти рявкнула я. — Всех ко мне. Быстро.

* * *

На винодельне болело не так много народу, причем большая часть пришла с царапинами, ушибами и обыкновенной простудой. Всего у нескольких человек обнаружились похожие на болезнь симптомы, но они были столь незначительны, что вполне могли появиться на нервной почве.

В любом случае лучше помочь всем сразу, чтобы потом со спокойной душой вернуться в Мондштадт. Можно ещё по дороге загляну в Спрингвейл, раз все равно выбралась из города.

На радостях слуги приготовили то же мясо, что и в прошлый раз. Правда вместо вина притащили бутылку виноградного сока, но я была согласна и на него. Посмотрим на что Дилюк надеется заменить напиток всех времен, народов и, как выяснилось, миров.

Дедушку Таннера я попросила присоединиться к ужину, раз уж Дилюк не соизволил даже спуститься за едой.

— Расскажите, каков распорядок дня Дилюка? Он единственный кто повторно заболел, и мне действительно хотелось бы узнать причину.

Мужчина говорить о своем господине-начальнике не слишком хотел.

— Если он заболеет в третий раз, не факт, что я смогу помочь.

— Обычно господин Рангвиндр всегда чем-то занят. Он проверяет виноградники, статистику продаж, следит за появлением новых сортов винограда и расходами винодельни. По вечерам выходит упражняться с мечом и глазом Бога.

— И зачищать территорию от слаймов и хиличурлов?

Таннер коротко кивнул. Хм, но ещё в прошлый с этим были проблемы.

— А что он ест, раз не соблюдает диету?

— Обычно мясо, овощи, крупы, хлеб. Он… очень привередлив к качеству блюд.

Я грустно улыбнулась. Кажется, мне все же нравится определенный тип парней. Сама себе яму рою, жизнь ничему не учит и так далее. Не то чтобы я готовилась пускать розовые слюни по Дилюку, вовсе нет. Но типаж прослеживался даже в выборе любимых персонажей. И это удручает, особенно если учесть, что от таких вот молчаливых парней я потом требую разговоры о любви. Тараканы, мои тараканы!

— Обычно он ложится около десяти вечера и встаёт до рассвета.

Ухо зацепилось за очередной повтор.

— Почему вы говорите «обычно»?

— Дело в том, что… — Таннер нервно вздохнул. — С господином Рангвиндром что-то не так. Его поведение изменилось. Он как будто потерял тягу к жизни.

А, наверно, это не удивительно? Пациенты из церкви тоже не блещут активностью. Многие спят целый день и лишний раз не встанут. А если и встанут, то головокружение заставит их лечь обратно.

— Он спит почти до обеда, мало ест и практически не интересуется делами винодельни. Я, конечно, держу все в порядке, но состояние господина беспокоит всех нас.

Хм, запомню. Справедливости ради его поведение во время лечения тоже может быть результатом плохого самочувствия. Только от этого терпеть Дилюка не легче. Больные в церкви хотя бы не выпендриваются и слушаются. Звание местной «звездочки» все же имело вес, но видимо этот вес испарялся, стоило мне перейти через порог комнаты Дилюка.

— Он контактировал с больными в последнее время?

Таннер покачал головой.

— Он ни с кем не разговаривает. Совсем.

Странно. Возможно, слабость насколько велика? Ладно в первый раз Дилюк лежал в полусознательном состоянии, но что мешает сейчас?

Что-то здесь не так.

— Должна быть причина, господин Таннер. Подумайте хорошенько, иначе я не смогу помочь.

После недолгого молчания я устало вздохнула и попросила:

— Напишите мне, если что-то вспомните, хорошо?

Мужчина кивнул и оставил меня одну.

На нервах я съела все мясо, но все равно осталась голодной. К горлу уже подступила тошнота, но мне отчаянно хотелось сгрызть что-нибудь вкусное.

Помню, как мучилась с дипломом. Нужно было выбрать направление исследования, а я то одно сделала, то другое, то третье, а потом запуталась. Встряла. Надолго. Потом все же пришлось выбрать что-то одно и пилить, пока не получилось что-то стоящее и, главное, собравшееся в одну логичную картинку. После уже подцепила хвосты и доделала все, чего не хватало.

Так и здесь. Я не знаю, как и зачем тут появилась. Не помогу как врач. Но раз могу петь, значит нужно разобраться с голосом, довести до ума наблюдения и попытаться найти взаимосвязь.

И раз я почти дипломированный химик, нужно подумать, чем помогу с этой стороны.

Мы не изучали болезни, но проходили экологический мониторинг. В моем мире люди, не стесняясь, льют в воду всякую дрянь. Ей же отравляют почву и воздух. Очистные сооружения работают на бумаге или перед проверкой. Бездумное пользование химии приводит к порче продуктов. А раньше люди вообще травились всем подряд. Вспомнить, например, белила, пудру, зелёный пигмент из мышьяка. Мало ли найдется умельцев, которые мешают все, что попадется под руку?

И это только рукотворные токсиканты. А если здесь неправильно хранят пшеницу или орехи, и они заражены микотоксиканами? А если какой-нибудь «гениальный» повар решил добавлять в новое блюдо ядовитые цветы, ягоды или грибы?

Хорошо, что в геншине нет крупных предприятий — хотя бы выбросы исключены. Впрочем, в Фонтейне я не была…

Но плохо, что вся эта гадость токсична в малых количествах, и я не представляю как без современных методов анализа и методик обнаружить хоть что-нибудь из них. Попробуй собери с нулевыми знаниями по физике какой-нибудь атомно-абсорбционный спектрометр, получи верные результаты, а потом ещё и докажи всем, что шайтан-машина в принципе работает.

Вариантов много и в то же время их почти нет.

Около полуночи Дилюк спустился в столовую. Я к тому времени приставила стул к стене и расположилась полулёжа, так что не удивительно, что он не сразу меня заметил. Впрочем, вот мы встретились взглядами, и мистер Каменное лицо молча достал из шкафчика какой-то свёрток и бутылку сока. На пороге он остановился, покосился на меня и, коротко вздохнув, вернулся назад. Вытащил из того же шкафчика свёртки крафтовой бумаги, перевязанные бечёвкой, и положил мне на колени.

— Считай, благодарность за лечение.

— Что это?

— Открой и посмотри, — пожал плечами он и вышел из комнаты.

Свертки оказались шоколадом. Вернее огромными плитками шоколада грамм под триста, может, больше. Я отломила маленький кусочек и положила на язык. Зажмурилась от удовольствия. В меру горький, тающий во рту, его сладость оттенялась перцем и солью.

Возможно, с возрастом я становлюсь капризной, но как же не хватает хорошего шоколада в настоящем мире. Там постепенно портится одна марка за другой — в плитках появляются крупицы, сам шоколад и на вкус, и на консистенцию напоминает пластилин, а от количества сахара и вовсе сводит зубы.

Я забрала шоколадки и сок и пошла в гостиную. Заняла места у камина. Настроение было тоскливое. Огонь потрескивал алыми языками, и его тепло манило к себе так сильно, будто все вокруг покрылось тонкой коркой льда.

Тейват — сказочный яркий мир с магией. Я же попала в тело девушки с по-настоящему особенным даром. Почему то, о чем я грезила с детства, не приносит радость?

Мне ведь в каком-то смысле повезло: я жива, здорова и по сути неприкосновенна для окружающих и даже болезни.

Целый мир передо мной — возьми, черт побери, протяни руку и открой его тайны.

Орех из шоколадки больно треснул на зубах. Я зажмурилась на несколько мгновений и запила щедрым глотком сока.

Пускай у меня будет ночь погрустить. А завтра наступит новый день — и я обязательно придумаю какие эксперименты поставить, чтобы выявить закономерность. Исследование болезней не равно исследованию почвы или воды, но подход к постановке эксперимента попробую взять.

Поставлю цель, задачи, выберу условия, решу как соблюсти их постоянство. При клинических испытаниях вроде нужно делить на несколько групп — с лекарствами и без. Это совсем не гуманно, но как иначе понять, что действительно работает?

В общем справлюсь.

Как-нибудь.

Наверное.

Кого я обманываю? Это не химический эксперимент, где можно в случае ошибки вылить содержимое колбы в раковину и сделать заново. Здесь цена ошибки намного выше.

Раскрыла вторую шоколадку на пробу — та была с незнакомыми ягодами. Высушенная шкурка неприятно царапала десны, из-за чего я принялась выковыривать начинку.

Справлюсь. А если и нет, значит не судьба. Я в конце концов не напрашивалась на роль спасителя.

Комок напряжения в груди постепенно ослабел, и я уснула прямо в кресле

Примечания:

Песня уже есть в плейлисте: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1

Я ужасно скучала по экселю.

Передо мной лежали переписанные уже в который раз данные, но увидеть всю картину целиком было все так же сложно. За прошедшие три недели отчеты по больным выросли в кипу бумаг: мы мерили температуру с помощью допотопных градусников, проводили опросы о самочувствии, вели собственные наблюдения и тестировали разные методы лечения.

Да, это не гуманно, и парочка сестер уже начала брюзжать в моем присутствии. Среди них была некая Долорес — самая старшая и, как выяснилось, одна из наиболее уважаемых сестер церкви. Подозреваю, я начала терять статус местной звёздочки, но не все ли равно? К тому же их можно понять.

Кому-то я только пела. Кому-то пела и давала отвары, кому-то доставались только отвары, а кому-то я осторожно подливала подслащенную воду. За последними следили особенно внимательно, чтобы не дай бог не допустить судороги. И да, мне было стыдно! Но… да это мало что дало!

Нет, тут определенно нужна систематизация.

Я поймала у ворот церкви того самого поклонника, который по доброте душевной подметал нашу территорию семь дней в неделю с утра до вечера, и попросила достать тонкую доску для объявлений. Его рвение меня, конечно, беспокоило, но он клялся всеми Архонтами, что никаких неудобств не доставит, да и в игре вроде так и было. В конце концов всегда можно пожаловаться Джинн. Тут главное не опоздать.

Доску пришлось тащить самой — впускать поклонника в церковь и показывать свою комнату уже чересчур. Под тихое мурлыканье я прибила доску несколькими гвоздями. Получилось криво и косо, но я перфекционизмом никогда не страдала.

За пару часов я поделила наблюдения по группам, выписала сбоку составы отваров, а с другой стороны вывесила информацию о Венти. Под конец намотала на гвозди цветные нити, и поняла, что в келью лучше никого не впускать.

Что ж… Кажется, Венти меня все-таки избегает. Поганец все так же хлещет алкашку пять дней в неделю, после чего выступает на улицах города, а потом опять идет в таверну. Но удивительным образом наши пути так ни разу не пересеклись.

Но зато я окончательно убедилась, что болезнь-таки не заразная. Никто из сестер по-прежнему не заболел, к тому же не болели и родственники, с которыми оставляли более или менее оклемавшихся пациентов. Значит… Еда? Вода? Предметы быта? Крысы или насекомые? Да крыс тут, к моему удивлению, не так уж и много. А насекомые… Да насекомые как насекомые! На них не написано заразные они или нет.

А вот с лекарствами наметилась интересная закономерность. Те, кто пил различные отвары с волчьим крюком, выздоравливали быстрее. Признаюсь, сначала я сравнила волчий крюк с волчьей ягодой и знатно обалдела от того факта, что местные вполне себе активно его употребляют. Но стоило попробовать, как я поняла — он похож на черную смородину.

Ещё хорошо подействовала жёлтая малина, но тут я не удивилась. Чай с малиной даже в моем мире считался лекарством от любой дряни. Помню как любила заливать мороженную малину кипятком. Если еще примять вилкой, получится потрясающее вкусный напиток… Надо бы себе такой сделать, да.

Так, значит, ягоды.

Допустим…

Я замерла на несколько мучительно долгих мгновений.

Нет, не допустим!

Ягоды… Ягоды… Ягоды… Что может быть особенного в ягодах? Витамин С? Другие витамины? Антиоксиданты? Флавоноиды? Пектин? Танины? Органические кислоты?

Думай, думай, думай! Ягодам приписывают жаропонижающее, антимикробное, бактерицидное, противовоспалительное и антиоксидантное свойства. Их часто рекомендуют при заболеваниях ЖКТ, а смородина также помогает снять головную боль. Ягоды положительно влияют на сердечно-сосудистую систему, хотя это не наш случай. Помимо вышеперечисленных свойств танины и пектиносодержащие вещества выводят металлы из организма, но это тоже не то.

Сложно-то как! А ведь ещё не стоит забывать и о банальном укреплении иммунитета.

В общем-то выходит, что ягоды как минимум способны облегчить симптомы болезни.

Я вернулась к записям. Но были и другие отвары — например, с валяшкой. И таких впечатляющих результатов они не показали. Значит, дело именно в этих ягодах. Почему?

А еще неплохо подействовала кора ивы. Но что между ними общего? Ах если бы я вообще помнила, что содержит кора ивы! Помню только, что ее часто использовали в книгах и сериалах. Вроде при лихорадке и ранениях…

Ладно. С механизмом разберемся потом — главное, есть результат.

* * *

Я сделала заметки и потащилась с ними к лекарю, который эти отвары, собственно говоря, составлял. Проверял он мои заметки очень и очень долго. Грешным делом я подумала, что в общем-то он мог этим заниматься с самого начала самостоятельно. Но быстро себя одернула — две головы лучше одной, меньше вероятность, что мы что-то упустим.

— Это замечательно, — с явным облегчением в голосе сказал лекарь. — Я напишу ещё несколько рецептов с учётом полученных данных.

— Не хотите ещё проверить действие ягод по одиночке?

— Предлагаешь моносостав?

— Да.

Это долго, но что забавно напоминает тему моего диплома, а именно подбор химической смеси. Тогда я сначала проверяла компоненты по отдельности, причем в определенном диапазоне концентраций, после чего останавливала выбор на самых эффективных. И уже на следующем этапе смотрела их эффективность в разных сочетаниях. Так же логичнее, разве нет? Вдруг по отдельности они покажут лучший результат? Вдруг дело вообще не в ягодах? Лекарь же намешал туда и травы, и грибы, и даже рачков. Как там в научных статьях писали? Синергетический эффект, во!⁽¹⁾

Н-да, но мои опыты длились по несколько часов. А здесь бы зависнуть на недели, если не месяцы. А может и годы…

Ещё и выборки так себе. Одно дело иметь возможность подобрать практически идентичные объекты исследования. Другое — собирать группы из разношёрстных больных.

— Я хотела бы проверить рецепты на здоровых людях.

— Чтобы?..

Я сморщилась. Не уверена. По-хорошему, с этого бы стоило начать изначально. А идти через одно глубокое и темное место уже как будто бы бессмысленно.

— Я понимаю, что ягоды вряд ли навредят, но, может… Может, надо оценить действие на здоровый организм?

— Не думаю, что в этом есть смысл, — вежливо ответил лекарь.

Я вздохнула. Справедливо.

— Отвары можно было бы ввести в рацион сестер церкви Фавония в качестве профилактики, но есть одна проблема.

— Какая? — настороженно спросила я. Тон мужчины мне совершенно не понравился.

— Сезон волчьего крюка и малины кончится примерно через пару недель.

Я едва успела сдержать протяжный мат. Как так-то! Только-только найденное лекарство в скором времени станет недоступным?! А тут что, не вечное лето как в игре, да? И, конечно, ресурсы не восстанавливаются через n количество часов!

— Мондштадт продает ягоды куда-либо?

— Насколько я знаю, да.

Ясно. Уже что-то.

— Тогда на нас тратить ягоды не будем, но запасной вариант все же нужен.

Лекарь, покачиваясь, подошёл к ящичку у стены, достал оттуда несколько бумажек с рецептами и предложил выбрать с какого начать.

Я мельком прошлась по составам. Сначала хотела и вовсе сказать, чтобы он выбирал сам, все же не я тут врач, а потом задумалась. Лекарь предложил более десяти рецептов. Мы перепробовали множество ягод и фруктов, поэтому большая часть из них содержала травы. А с ними у меня отношения еще сложнее, чем с ягодами.

Но смородина и малина… Из предложенного списка, как бы ни было парадоксально, больше всего подходили виноград и яблоки. И ведь на винодельни пока мало кто болел… Да и в Спрингвейле не так много больных, несмотря на то, что оттуда привезли первых детей. А вокруг поселения растут яблони.

Винограда и яблок в Мондштадте в принципе предостаточно и у них более долгий сезон сбора. Даже если результаты их использования будут хуже, это все равно лучше, чем ничего.

— Вот эти, — сказала я, пододвигая к лекарю два рецепта. — Сообщите, как подготовите.

* * *

По дороге к Джинн я зашла в «Долю Ангелов». Вероятно из-за того, что время близилось к обеду, людей сидело немного.

Бармен Чарльз с опаской посмотрел в мою сторону, словно ожидал еще одного представления. Но я же могу хоть раз ошибиться? Тем более сразу после перемещение в другой мир.

Посмотрев по сторонам, я заметила во взглядах посетителей такую же опаску. Ладно. Сама всех напугала.

— Тебе что-то подсказать, Барбара?

Я села на стульчик и вытащила из кармана рецепт самого эффективного отвара со смородиной. Попросила перо и наскоро чиркнула как часто и в каких количествах его пить

— Передай мистеру Таннеру. Скажи, что если Дилюк откажется пить, я больше не приеду на винодельню. — Я встала, чтобы уйти, но в последний момент передумала и добавила: — И да, эффективность рецепта доказана экспериментально. Если Дилюк захочет увидеть экспериментальные данные, пускай приезжает в церковь. Это тоже передай.

Бармен удивленно вытаращился на меня, но бумажку все же забрал.

* * *

Мне уже начало казаться, что Джинн не покидала свой кабинет, как самый настоящий игровой персонаж. Стопка бумаг на ее столе не уменьшалась в размерах, а сама Джинн явно не высыпалась — под ее глазами пролегли темные тени.

— Не хочешь вместе пообедать? — спросила я вместо приветствия.

Джинн взглянула на меня исподлобья.

— Нет. Я не голодна.

Такое ощущение, что я здесь одна вечно хочу есть.

— Но я с радостью выпью с тобой чаю.

— А давай, — махнула я.

— Тогда поставь, пожалуйста, чайник.

Казалось бы простая фраза ввела меня в ступор. Поставить чайник… А где этот самый чайник? Где кухня? Лиза сделала все сама, причем магией. Ей было достаточно махнуть в воздухе парочкой сиреневых молний, чтобы на столе появилось две чашечки.

— Барбара?

Во рту пересохло. Голова в миг отказалась генерировать хоть какую-то приличную отмазку, и я готова поклясться, что где-то в ворохе разношёрстных мыслей промелькнула обезьянка, которая цзынькнула двумя золотыми дисками. Блин, так глупо спалиться! На каком-то чайнике!

— Барбара?..

— Мне нехорошо… — выдавила я, понимая, что тормозила слишком долго.

Джинн мгновенно подскочила из-за стола. Приобняв за плечи, она подвела меня к креслу и усадила на пару плотных подушек. Я не успела и пикнуть, как Джинн скинула со столика книги и положила на него мои ноги.

— Я за Лизой, — бросила она.

— Постой! Я просто не ела с утра. Мне бы чая… с сахаром.

— Ты уверена? — обеспокоенно спросила Джинн.

— Да, у меня закружилась голова и потемнело перед глазами. В последнее время такое случается часто. Я правда забываю поесть и волнуюсь, и нервничаю, и переживаю… И вот… — неловко залепетала я.

Так. Пора бы заткнуться, пока не ляпнула лишнего.

Джинн, к счастью, промолчала. Она лишь одарила меня еще одним обеспокоенным взглядом и пошла к стеллажу с книгами. Внизу, в ящике, нашелся миленький белый чайник с синим цветочным узором. Там же лежала коробочка со сладостями, которую Джинн положила мне на колени.

Пока я грызла неопознанную сухую печеньку, покрытую толстым слоем сахара, Джинн сходила куда-то с чайником в руках, а, вернувшись, поставила его на дощечку в такой же расцветке. Это подозрительно напоминало обыкновенный электрический чайник.

И судя по тому как он сверкнул фиолетовыми молниями — работал чайник на силе электро. Не удивлюсь, если это изобретение Лизы.

— Слушай… Я в общем-то пришла по делу. Нам нужно запретить продажу волчьего крюка и малины в другие регионы. В идеале изъять их у местных торговцев.

— Барбара, перестань, — оборвала Джинн. — Ты только что чуть не упала в обморок. Какие дела?

— Болезненные, — пробурчала я себе под нос и громче добавила: — Это важно. Из них получаются самые эффективные отвары, а сезон сбора уже подходит к концу. Мы должны запасти как можно больше. При необходимости можно заморозить на Драконьем хребте или с помощью Крио или вообще высушить.

Джинн протянула мне чашку горячего чая. Я сделала глоток и сморщилась — заботливая сестричка, похоже, насыпала сюда пол банки сахара.

— Я сделаю, как ты скажешь. Но, пожалуйста, давай поговорим о тебе.

— Обо мне?

Обезьянка в голове цзынькнула ещё пару раз. Едва успокоившееся сердце понеслось вскачь, а ладошки вспотели. А когда Джинн села прямо на пол передо мной, несмотря на девственно чистые белые брюки, стало реально плохо.

— Да, о тебе. Ты в последнее время ведёшь себя странно. Это заметила и я, и Кэйа, и сестры церкви Фавония, и даже Дилюк.

Я усмехнулась. Вот уж последний прямо-таки заметил. С Кэйей я хотя бы полночи пила как не в себя. А тут — два коротких разговора. Да и вообще! Он ведёт себя странно, а не я!

— На твои плечи легла слишком большая ответственность, и я беспокоюсь за тебя.

Я нервно облизала губы. Что ж… Я не помню, чтобы в игре хоть кто-то менялся телами, поэтому могу предложить, что местные об этом не подумают. Следовательно, нужно просто успокоить. Найти логичное объяснение.

— Ты права, я изменилась, — ответила я, глядя в глаза Джинн. — Но как иначе? На моих руках умирают больные, Архонт, в которого я верила, оказался совсем не таким, каким я его представляла. То, что раньше казалось важным, теперь кажется мелочью.

— Взрослеешь, — с грустью сказала Джинн.

— Взрослею, — шепотом повторила я.

Она встала и потрепала меня по волосам. От этого жеста стало неуютно — мало того, что мы с ней не близки, так ещё она не знает, что я не ее сестра. Эта забота предназначена не мне.

— Когда болезнь отступит, нам обеим станет легче. Ты тоже устаешь, и я тоже беспокоюсь за тебя. Сколько часов ты спишь?

Говорят, лучшая защита — нападение.

— Пять.

— Это мало.

Джинн кивнула. Повисла неловкая тишина.

Хотелось поскорее спрятаться в церкви. Там — по крайней мере пока — никто не задавал вопросы. Там я уже выработала хоть какой-то алгоритм: проснуться, позавтракать, спеть в Церкви, обойти часть больных в городе, пообедать и обойти оставшихся. Потом снова церковь, бумажки, музыка. Там я уже знала, что делать… А здесь — нет.

— Ты права, — задумчиво сказала Джинн. — Может, нам действительно сходить пообедать?

Я подняла голову и осторожно кивнула.

1) если простыми словами, то возникновение более сильного эффекта при использовании двух и более компонентов вместе, а не по отдельности

Вернуться к тексту

Когда Джинн выбрала таверну «Кошкин хвост», я поняла, что моя новоприобретенная сестрица любит котов так же сильно, как и я.

Долго искать таверну не пришлось — один из домов на главной улице оккупировала целая группа хвостатых. Они заняли и подоконники, и клумбы, и даже небольшую лестницу. Стоило нам подойти, как раздалось громкое нестройное «мяу» и сразу несколько пушистых кинулось тереться о наши ноги. Все как на подбор лощёный, пухленькие и обворожительно ласковые. Самые настырные отпустили только после того, как мы почесали их за уши.

Внутри тоже сидели коты. Правда их здесь было поменьше, но зато у каждого на шее висел ошейник с именем.

Я заметила на одной лежанке черного Принца и серого Роджерса. Рядом с ними сопел Нельсон. Как только мы сели за ближайший свободный столик, Нельсон проснулся и, зевая во всю пасть, пошел к нам. Он лениво запрыгнул мне на колени и свернулся теплым калачиком. Я хоть и была рада, все же удивилась. Но терять момент не стала — положила руку на мохнатое брюшко и начала аккуратно чесать. Кот замурчал.

Есть контакт!

К нам подбежала Диона. Она перевернула страничку маленького блокнота и, грозно сверкая изумрудными глазами, потребовала сделать заказ как можно скорее. Джинн выбрала грибную пиццу.

Диона предложила пару коктейлей — обязательно неалкогольных раз мы, так сказать, при исполнении — и новенькие пирожные. Джинн, завидев мой голодный взгляд, посмеялась и заказала и то, и другое.

Удобно иметь сестру в управлении, да. Любой каприз… Ладно, может и не любой, но то, что мне не нужно думать о деньгах, приятно.

Пока мы ждали заказ, к Джинн на колени заполз Принц. Она, кажется, была не против. По крайней мере к несчастному Роджерсу девушка и не думала тянуться. Тот обиженно посмотрел и ушел к следующему столику — а я пожалела, что не имею ещё одной пары рук.

В таверне было не так много людей. Из семи столиков занято всего лишь четыре, и то на двух шла ожесточенная игра в «Призыв Семерых». Надеюсь, меня не заставят в него играть, ибо я так и не разобралась с правилами. Мне не нравились подобные игры ещё со времён гвинта в Ведьмаке. Сомневаюсь, что что-то изменилось.

Дверной колокольчик зазвенел — в таверну зашёл Кэйа. Стоило ему завидеть нас, как на его лице расцвела ребяческая улыбка.

Я неловко улыбнулась в ответ. Слова о том, что он так же, как и другие, заметил странности в моем поведении никак не выходили из головы.

— Как приятно встретить прекрасных дам!

— И тебе не хворать, — тихо пробурчала я.

Надеюсь, это совпадение и допроса с их стороны не будет. В конце концов двое на одного — нечестно.

Кэйа, абсолютно не стесняясь, придвинул к столику ещё один стул и заказал себе тушеного мяса. Пока повара готовили, Кэйа и Джинн завязали разговор о делах Ордо Фавониус. Я слабо понимала о чем речь, поэтому в какой-то момент мне это надоело и я сосредоточилась на Нельсоне.

— Ваша пицца и коктейли, — сказала Диона, ставя тарелку перед нами. — Пирожные и мясо сейчас будут.

Ммм… Пицца пахла превосходно. Тончайшее тесто, ещё горячий соус с масляными капельками, идеально порезанная курочка и потрясающе красивые румяные грибочки. В животе заурчало — Кэйа громко засмеялся и придвинул тарелку поближе ко мне.

Обижаться было некогда. Я схватила обжигающе горячий кусок и принялась уплетать его за обе щеки. Кажется, я знаю, где теперь буду обедать. А может и завтракать.

Диона поставила мясо. Кэйа поблагодарил за быструю подачу и неожиданно для меня спросил:

— У вас всего хватает?

Диона по-кошачьи улыбнулась.

— Да, господин Дилюк пожертвовал нашему приюту продуктов на целый месяц, а также несколько лежанок и когтеточек.

— На всех?

— На всех, на уличных в том числе.

Я чуть не подавилась. Нет, то, что Дилюк любит котов для меня уже не секрет, но что-то я не припомню в каноне таких жестов доброй воли. Хотя… С обликом Ночного рыцаря вполне сходится.

— А, он мне не сказал.

— Дилюк даже забрал одного кота.

— Белого с черными пятнами? — уточнила я.

Диона кивнула.

— Он ещё назвал его так забавно… Дай-ка вспомню… Мо…

Я вздрогнула. Сердце проступили удар, и в груди болезненно сжалось.

— Как?.. — просипела я.

— Моська.

Я откровенно зависла. Моська — странное, но забавное имя. И?.. И что?

У моих родителей были коты. Но как их звали? Точно не так.

Но я помню их зеленые глаза с желтыми и коричневыми крапинками, а ещё черную блестящую шерсть с белыми пятнами.

Усмехнулась. Мелкую звали Дурой. Просто потому что она была очень ласковой, но дурной: постоянно бегала, прыгала, влетала, цеплялась, путалась и все это сопровождалось удивленным, лишенным хоть какого-то понимания взглядом. А старого кота звали как принца — Ринальдо, сокращенно Рино. Он так себя и вел — будто в доме хозяин.

И у парня был кот, но как его звали? Почему я не помню? Я же… Внутри похолодело: я стала забывать. Помню же, что как очнулась пыталась понять, как произошел переход в новый мир. Последние моменты своей жизни я не помнила, но остальные-то воспоминания были на месте. А сейчас я не могу вспомнить имя кота, которого тискала не один раз!

— Никто из вас случайно не хочет взять кота?

Я вздрогнула. Поймала обеспокоенный взгляд Джинн и покачала головой. Нельзя так зависать — Джинн будет беспокоится, а мне это не нужно.

— Нельсон от тебя в восторге.

— Мне сейчас негде его держать.

Да и неизвестно, что будет дальше. Животные — это ответственность. Джинн ответила аналогично — с ней все понятно, занятой человек. Кэйа, судя по всему, тоже отказался.

Диона упорхнула к стойке, а мы наконец-то принялись нормально есть.

Через некоторое время принесли пирожные, и я в очередной раз сделала заметку — никакой «Доли ангела», здесь однозначно лучше.

До боли знакомые корзиночки из песочного теста украшали огромные разноцветные шапки крема. Пока Диона не ушла, я посоветовала добавить шапочки в виде цыпленка, цветов и грибов с шляпкой в виде печенья. У нас корзиночки — классика. Только дома крем белый, жёлтый или розовый, а здесь голубой и зелёный.

— Другие красители не такие яркие, детям нравится больше так.

Я нахмурилась. А ведь и действительно. Голубой и зелёный. Слишком яркие.

Я попробовала пирожное — белковый крем, джем из цукатов и песочное тесто, рассыпающиеся в руках. Все как дома. Даже когда я высунула язык, Кэйа громко засмеялся — он у меня окрасился. Джинн, которая укусила одну пироженку побледнела — оказалось у нее через полтора часа какой-то совет. И одного укуса хватило, чтобы посередине языка появилось синее пятно.

Тут уже засмеялась я.

На мгновение в голове промелькнула какая-то тревожная мысль, но я сразу же ее откинула — было не до этого.

Я съела ещё одну корзинку, а потом и вторую. Коктейль плавно перетек в следующий и вот уже я едва не согласилась сыграть с Кэйей — подлец хорошо брал на слабо.

К счастью, мне и правда было «слабо». К тому же Джинн напомнила о совете, поэтому мы купили несколько коробок пирожен и с пакетами в обнимку потащились в церковь Фавония.

Идея накормить сестер пришла внезапно, но Джинн и Кэйа ее поддержали — сестры работали очень много и было кощунством не поднять настроение хотя бы сладостями.

Зашли мы через задний вход сразу на кухню, чтобы не тревожить сидящих на диете пациентов. Кэйа упорхнул почти сразу, оправдавшись тем, что парню среди монашек делать нечего, а Джинн, глянув на часы, решила помочь.

Пока мы расставляли коробки, некоторые сестры успели урвать по сладости. Делали они это осторожно, украдкой спрашивая дозволения. Я уже мысленно думала сделать табличку «всем все можно, не надо меня спрашивать, главное не косячьте слишком уж сильно». Подозреваю, что Джинн добавила бы занудную приписку вроде «P.S. В рамках закона». Оно и правильно, но когда уже все сестры поймут, что страдают зря? Венти им что ли показать? Я не удивлюсь, если он и по кроватям скачет. Вопрос только по чьим.

Я поняла, что что-то пошло не так, когда за спиной раздался яростный вздох. Он перешел в звериное сопение, в ту же секунду до ушей донеслось несколько звонких стуков каблучков и мое запястье обожгло болью. Я не успела отреагировать — меня резко дернули в сторону так, что я развернулась.

— Негодница! Что ты творишь?! — забрюзжала Долорес.

Я вырвала руку. Вот, пожалуйста. Так и знала, что с самой старшей монашкой будут проблемы. Закостенелая она все же, как и парочка ее молчаливых подпевал.

— Оставьте свои руки при себе.

Джинн встала рядом — она выставила руку передо мной.

— Вы забываетесь.

— Забываюсь?! — вскрикнула она. Ее голос неприятно сорвался до писка. — Ваш отец оставил меня следить за Барбарой, и что я вижу? Она пренебрегает утренними молитвами, науськивает других петь, не соблюдает диету и соблазняет девушек делать тоже самое! Она постоянно сквернословит, даже не замечая этого…

Упс. Возможно. Был такой грешок.

— … она не следит за сохранностью чести сестер…

Я удивленно выглянула из-за плеча Джинн. А что, за ними следить надо?! Серьезно?! Да каким образом, боюсь спросить?!

Прерывать Долорес не стала. А то про утренние молитвы я была не в курсе, может, узнаю еще что-нибудь интересное. Претензий было много. Мне припомнили даже покупку нового платья — между прочим закрытого — и то, что я слишком быстро ем. Под конец своей тирады Долорес вся раскраснелась — она уже едва дышала от гнева, а ее голос начал хрипеть. В горле явно пересохло.

В голове мелькнула шальная мысль — предложить ей кофейку. Но я лишь про себя похихикала — не дай бог еще удар хватит. К сожалению, похихикала я заметно. Долорес возмущенно вскрикнула:

— Она еще и смеется надо мной, бесстыжая!

— Вы закончили? — спросила я, аккуратно обходя Джинн.

Джинн почему-то притихла, да и взгляд у нее был странный. Как будто бы мне стоило промолчать, но пошла-ка Долорес к черту. Закостенелость простить можно, это ее дело, и ей никто не запрещал жить так, как ей хочется. А вот следить за каждым моим движением — уже клиника.

— Вы можете занять мое место. Давайте выйдем к сестрам и объявим об этом прямо сейчас. Только учтите, что после я соберу вещи и уеду в путешествие. Давно хотела посмотреть на Ли Юэ и Сумеру. Или стоит рвануть в Снежную? Хотя… Нет, сначала на юг, прогреть косточки.

Кажется, Джинн не решила: похвалить меня или придушить. На ее лице отразилось множество эмоций, но под конец она даже улыбнулась. Нервно, почти незаметно, но все же улыбнулась. А вот Долорес оторопела. За ее спиной, у входа на кухню, столпились сестры. Они тут же спрятались в коридоре, как только поняли, что я их заметила.

— Ты готова бросить людей умирать, я правильно понимаю?

— Я не готова жить под колпаком такого человека, как вы, а люди болеют везде, мой дар найдет применение. Так что либо вы мне не мешаете, либо лечите без меня.

Она сжала губы. Сделала шаг назад и тихо прошипела:

— Я напишу твоему отцу. Надеюсь, он даст добро отхлестать тебя розгами.

— Еще одно слово, и я поставлю вопрос по-другому! — вспыхнула я.

— Посмотрим.

Долорес развернулась, проскрипев каблуками по плитке и вышла из комнаты. Джинн быстро закрыла дверь — успела за секунду до моего удара о стол.

— Барб!

— Да что Барб?! Что она себя позволяет?!

— Зря ты так. Знаешь же, что она имеет влияние на отца. С тех пор как между ними завязались отношения, он стал другим.

Если бы Долорес услышала всю ту нецензурную брань, что пронеслась в моей голове, она бы упала в обморок. Я схватилась за столешницу до побелевших костяшек и закусила щеку до крови, чтобы промолчать. Молчать о том, что, оказывается, ко всему происходящему добавилась мачеха! Наглая, строгая мачеха, которая почему-то решила, что может поучать совершеннолетнюю падчерицу! А я-то думала, почему эта стерва постоянно на меня злобно косится!

— Она просто подыхает от зависти из-за того, что церковь досталась мне.

Джинн ответила не сразу.

— Да, скорее всего ты права.

Я медленно вздохнула и выдохнула. Отпустила столешницу и выпрямилась.

— Но раз Шеймус оставил церковь мне, то все не так плохо.

Надеюсь, сюрприза в виде сводных братьев и сестер не планируется.

* * *

Вечером от Джинн прибежал гонец — дошло письмо Бай Чжу. Я выхватила его из рук мальца и распечатала прямо у входа.

Вы писали, что первые хорошие результаты дали отвары с волчьим крюком. Они подтвердились? Я нашел эффективным использование крепких отваров на основе зеленого чая. Я согласен с вами — то, что люди болеют хаотично, пугает. Думаю, мы все же имеем дело с отравлением. Вопрос что его вызывает. С нетерпением жду ответ,Бай Чжу

Я села на ступеньку. Бай Чжу приложил к письму рецепты — кроме зеленого чая мне мало что знакомо, но чай был в каждом отваре. Первое, что пришло в голову — танины. Они же есть в ягодах, особенно в винограде. Да и в яблоках должны быть.

Пока напишу о результатах с малиной и волчьим крюком. Или… Наверное, подожду с ответом недельку. Испытаем отвары с яблоками и виноградом — если дело в танинах, то они должны помочь.

* * *

Спустя месяц я чувствовала себя самым счастливым человеком в Монде.

Виноград и яблоки помогли ничуть не хуже волчьего крюка и малины, а их здесь было предостаточно. Помимо отваров мы испытали виноградный сок и таким образом убили сразу двух зайцев — не только получили результаты, но и разрекламировали чудо-лекарство, благодаря чему у Дилюка взлетели продажи. А Джинн так вообще быстро состряпала госзаказ на пару лет вперед. Правда, Дилюк был не то чтобы сильно рад. Но я списала все на его характер — сомневаюсь, что он планировал продавать сок задорого.

Но что однозначно радовало, так это появление пустых коек. Мне не хотелось думать, что это все же отравление, хотя я понимала — это самый логичный вариант. Но причину мы так и не выяснили, а если это болезнь, то, возможно, в городе сформировался коллективный иммунитет. Наверняка и там подводных камней много, но искать причину отравления все равно что ползать по стогу сена в поисках иглы. Можно, конечно, сжечь весь стог и использовать магнит, но сомневаюсь, что местные оценят.

В любом случае я с нетерпением ждала, когда больных станет еще меньше. Уж тогда-то у Венти не будет причин от меня прятаться. Формально, конечно, все еще на легкой диете, с рекомендацией пить и есть все, что, как выяснилось, помогает. Но я хотела домой. Дальше местные как-нибудь сами разберутся. Я и так на нервной почве стала ловить себя на проблемах с вниманием, кусочничестве и головной боли, которую почему-то не ослаблял ни сон, ни обезболивающие.

К тому же меня волновал гидро глаз Бога. Он по-прежнему не работал, хотя мое пение исцеляло людей. Взаимосвязь между гидро и исцелением провести не сложно, но я не была уверена, что они связаны. А иметь при себе оружие на всякий форс-мажор все же полезно.

Поэтому сделав с утра привычный обход, я пошла к Моне. Логика была проста: узнаю будущее — буду готова и к выкрутасам Венти, и найду подход к глазу Бога.

Я поспрашивала местных и вскоре нашла ту самую дверь, знакомую по квесту. Ожидаемо Мона долго не открывала, но я несколько раз сказала, что пришла не за оплатой и вообще мне срочно-обморочно нужно предсказание. К сожалению, помогло лишь обещание накормить вкуснейшим обедом.

В общем пришлось отстоять небольшую очередь и с горячим свертком в руках стучать ногой по двери. Мона втянула меня в свою квартирку и тут же усадила за стол, заваленный книгами, звёздными картами и астролябиями разных размеров и форм.

Обед скрылся в соседней комнате. А, вон как. Я вообще-то думала, она хотела обед на двоих. Ладно…

— Когда у тебя день рождение?

Я закусила губу.

— А, точно пятнадцатого сентября⁽¹⁾.

Я поспешно закивала. Забавно, что с женщинами девами я всегда не могла найти общий язык.

— Так-так-так, созвездие Золотого кубка.

Не густо. Мона прищурила один глаз и, высунув по-забавному язык, принялась чертить непонятные мне линии на звёздной карте.

— Покажешь глаз Бога?

Мона положила глаз Бога в центр рисунка и поводила над ним рукой — линии загорелись ярко-голубым цветом и, словно по волшебству, вытянулись в объемный рисунок.

Все ещё непонятный, будто состоящий из хаотичных линий, но все же впечатляющий.

— Хм… — протянула Мона. — Что-то у меня не складывается.

Она сходила в другую комнату и вернулась уже с тяжёлой плоской чашей с золотым узором по окантовке. Я даже позавидовала ее навыкам — вода в чаше засверкала стоило девушке хлопнуть в ладоши.

Мона начала размешивать воду кончиками пальцев. К тихому бурчанию под нос добавились грустные вздохи. Надеюсь, капельки воды не сложатся в надпись вроде «Барбара умерла, и сейчас ее тело занято захватчиком».

— Хм… Я ничего не понимаю…

— Что-то не так?

— Твоя судьба помогать ближним.

— Это же соответствует реальности, разве нет? — растянув самую доброжелательную улыбку, спросила я.

Мона растерянно посмотрела на карту, потом обратно на чашу, после чего ткнула в мой глаз Бога, словно проверяя не сдох ли он. Глаз сверкнул. Не сдох.

— Нет, это однозначно какая-то ошибка. Я не могу дать тебе предсказание.

Я сглотнула. Не может потому что?.. Вроде бы Мона не из тех, кто держит за зубами плохие предсказания. Значит ли это, что она не видит смерть Барбары, которая уже произошла? Или мою, которая ещё только наступит?

Я вздрогнула. Никаких смертей. Не надо нам такого.

— Я посмотрю ещё, хорошо? Я сообщу, если получится разобраться.

— Без проблем. А, можешь, проверить другую дату? Скажем… двадцатое мая.

Называть свой день рождения в настоящем мире — рискованная затея. Но кто не рискует, тот не пьет.

— Ты хочешь предсказание для другого человека?

Я кивнула. Формально — да.

— Тогда мне нужен глаз Бога этого человека, а ещё лучше — его присутствие.

— А если глаза нет?

— Тогда ничего не получится. Я могу предсказать только тем, кто имеет глаз Бога.

— Попробуй с ним.

Я ткнула в свой. Мона нахмурилась.

— Нет, твой отражает твою судьбу.

— Ты же не пробовала так делать раньше? — Получив отрицательный ответ, я продолжила: — Так давай попробуем. Ради интереса. Не получится, ну и ладно.

Мона спорить не решилась. Она повторила все то же самое, что и до этого, но к моему удивлению результата не было совсем.

— Как я и говорила.

Я сама не заметила, как закусила щеку до крови. Странно. Нет, то, что тут не высветилось, что я чужая, конечно, хорошо, но… Но что если при смене души глаз Бога просто перестал работать? Видимо, механизм выдачи глаз гораздо сложнее, чем я думала. Привязка идет не к телу и не к стремлениям, ведь людям свойственно меняться. Его выдают душе.

А душа у меня другая. Помню, в сюжете был момент с Кадзухой и электро глазом. На краткий миг он смог завладеть чужим глазом Бога за счет того, что его желания совпали с желанием друга. Мне нужно сделать тоже самое? Но это ведь все равно краткий контакт. А ведь в каноне упоминалось, что глаз Бога умершего человека может с кем-то срезонировать. Но это маловероятно.

— Хорошо, а если у человека нет глаза Бога, то получается у него нет судьбы?

— Астрологи считают, что в созвездиях отражаются судьбы тех, у кого есть глаз Бога. О судьбах людей без него сказать что-либо сложно — астрология еще не нашла альтернативу созвездиям. Но я думаю, что судьба носителей глаза Бога более строгая, потому что со всякой силой приходит ответственность.

Мне вдруг пришло в голову, что созвездия прописывают путь человек в Тейвате, то есть если я каким-то образом активирую глаз Бога, то привяжу себя к этому миру окончательно. Значит, мне нужно забросить эту стекляшку как можно дальше.

— Ты хочешь научиться гидромантии?

Я покачала головой. Вот ее мне не хватало для полного счастья!

* * *

К таверне «Кошкин хвост» без дани не пройти. Стоило покормить пушистых один единственный раз (и то с подачи Джинн), как они начинали обступать меня еще у соседнего дома. Дань в виде мелко нарубленных кусков мяса отдана — у меня ровно тридцать секунд, пока первые кошаки не будут оттеснены от миски хвостатыми товарищами.

Я пронеслась по лестнице и на автомате влетела в почему-то открывшуюся без моей помощи дверь. От столкновения увернулась в последний момент, и то неудачно. Если бы не крепкая мужская рука, свалилась бы с лестницы.

— Осторожнее.

Дилюк. Н-да, кого бы еще подкинул закон подлости.

Я прошептала что-то среднее между благодарностью и извинениями, но Дилюк даже не обратил внимание. Он убрал руку и, так и не повернувшись в мою сторону, пошел по улице. Я смотрела вслед, пока он не скрылся за поворотом. Близилась осень — она вот-вот вступит в свои права — но Дилюк уже в своем игровом скине, который кажется уж слишком теплым. Да и даже так, по лицу, заметно, что он похудел.

Что же с ним происходит? И связана ли с этим Барбара?

Аргх! Бог с ним!

Диона уже ждала меня. Она помахала рукой из-за стола и позвала поближе. Возле нее стояли наполненные тканевые сумки. Моя авантюра с пирожными не осталась незамеченной, как и результаты лечения — жители, почувствовав внезапный прилив благодарности, стали собирать нам разные вкусности каждую неделю. Конечно, эти вкусности обещали увеличить сестер в размерах (так у меня уже появился слой жирка), но некоторым из них это даже на пользу.

— Сегодня сладкое! — воскликнула Диона. — Я положила ягоды отдельно, чтобы они не смялись.

Я поблагодарила и мечтательно добавила:

— В следующий раз бы соленой селедочки.

А то от пирожен да тортов уже плохо. Мне только Джинн выкупила последнюю коробку шоколада у натланцев. Теперь ждать их следующего приезда. Но горький шоколад, справедливости ради, я могла уплетать ежедневно, а вот остальные сладости уже надоели.

Рядом кто-то чихнул. Я повернулась — незнакомая мне девушка неловко улыбнулась и спрятала за пояс блокнот, но я все равно успела углядеть слово, подозрительно напоминающее ту самую селедку.

— Барбара, тебе помочь донести сумки?

— Нет, пускай мужчины помогают.

Фраза была волшебной — за ближайшим столом остановился раунд «Призыва семерых» и пара мужчин с готовностью взяла на себя все сумки.

* * *

На кухне пахло очень и очень вкусно. Разнообразие в еде побудило нескольких сестер научиться готовить. Правда теперь Долорес и ее прихвостням приходилось обслуживать себе самостоятельно, но мне не было их жаль.

— Ну что, девочки, как прошел день?

Уже в привычном порядке девушки начали рассказывать об успехах. Я приучила их вести записи в удобном мне формате, а особо способным доверила посещение выписанных больных.

Один доклад приятно перетекал в другой. Повышенная температура спала, работа ЖКТ наладилась, необъяснимые боли в разных частях тела сошли на нет. Прелесть одним словом!

Внезапно одна из сестер резко позеленела. Она прикрыла ладонью рот, подскочила и, роняя деревянный стул на пол, побежала к двери. Но не успела — ее вырвало прямо там. Она согнулась пополам, закашляла и что-то прошипела в миг образовавшейся тишине.

— Боже, скажите мне, что она просто беременная…

Сестры испуганно вздрогнули, а я засунула в рот еще одну ложку салата. Голова заболела сильнее.

1) намеренно сдвинула

Вернуться к тексту