Реченька (гет)

Утро началось с катастрофы.

Во-первых, я очнулась непонятно где. Вместо комнаты, заваленной тетрадками, книжками и прочим хламом, я увидела серую келью. У холодной стены стояла жесткая кровать, напротив нее беспокойно дрожали полупрозрачные белые шторы. Они закрывали маленькое окно, за которым внутренний двор какого-то старинного здания. В углу комнаты — простенький столик, на нем ровной стопкой лежали пожелтевшие листы бумаги. На краю сиротливо ютилась чернильница с гусиным пером.

Во-вторых, я очнулась не в своем теле! И у меня не было зеркала, чтобы убедиться в этом сумасшедшем предположении, но тонкие бледные руки определено не мои, как и светлые волосы чуть ниже плеч и хрупкое тело, которое хозяйка закрывала пышным платьем чуть ниже колена.

В-третьих, в мою комнату настойчиво стучали с просьбой выйти и с чем-то помочь. А я в ответ закрылась на ключ, совершенно не представляя что делать.

Шлепнула себя по руке — не помогло.

Шлепок по щеке — бесполезно.

Я встала и подошла к столу. В ящичке нашла груду писем и несколько металлических наконечников на перо. Судя по свечам электричества здесь нет. И бумаги нормальной тоже.

Моя сияющая звездочка!Не беспокойся. Архонты берегут экспедицию. Подробности раскрыть по-прежнему не могу, но знай: все здоровы. Прибудем не скоро.Шеймус Пегг

Кто такой Шеймус Пегг?

Стук в дверь стал невыносимым. И, судя по обеспокоенным вскрикам, незваная гостья решила, что со мной что-то случилось. Наверное, стоит открыть. Как только я это сделала, дверь дернули со всей силой — в комнату залетела низенькая девушка. Ее глаза были испуганными, а она сама едва ли не тряслась от волнения.

— Барбара, ты срочно нужна в лазарете! Привезли Хельке! Я знаю, ты устала, но он очень плох!

Барбара? Барбара Пегг?

Я застыла, пытаясь переварить сказанное.

— Барбара, пойдем!

Незнакомка схватила меня за руку и потащила в коридор. Сначала я попыталась возмутиться, но увидела каменные стены, украшенные знакомыми узорами, а потом окна с витражом и… горы. Зеленеющие вдали горы, изгибы которых подозрительно напоминали те, что я видела много раз.

Геншин. Это мать его геншин.

А я Барбара. Та самая Барбара.

Мы спустились по резной лестнице в длинную комнату. Я с трудом глотала воздух рваными вдохами. Это же целый храм! Высокие потолки держали внушительные колонны, на стенах из разноцветных осколков мозаики собраны изображения юноши с крыльями в белой ритуальной одежде.

Но почему-то весь зал был занят кушетками, на которых лежали больные. Многие из них спали, некоторые стонали от боли, а одного мужчину и вовсе рвало в металлический таз. В воздухе пахло травами.

Монашки в черных платьях бегали от одного больного к другому, но как будто ничего не делали. Сквозь стоны и тяжелое дыхание доносились лишь обрывки молитв.

— Барбара! — вскрикнули девушки.

Негласным, но все же коллективным решением они собрались вокруг и почти вытолкнули меня к одной из кушеток. Мне серьезно хотят доверить ребенка, еще и без сознания?! Вот так просто?! Да кто вообще тащит больного ребенка в церковь, а не к врачу?

Я бегло осмотрела мальчика. Почти все тело скрывала белоснежная простынь. Но бледность, нездоровый желтизна на щеках и тяжелое дыхание бросались в глаза. К тому же он даже не шелохнулся, несмотря на беспокойный галдеж девушек, а на его висках блестели капельки пота.

— Он не заразный? — осторожно уточнила я, вздрагивая. — Не поймите неправильно, но, кажется, прививки ещё не изобрели.

Монашки синхронно икнули и уставились на меня, широко открыв глаза. Ох, похоже от меня ждут исцеление. Вот только старой доброй ешки здесь не наблюдается, впрочем как и ульты. Если предположить, что это не сон — как мне активировать способности Барбары? Никак? А ведь глаз Бога при мне — он висит на ремешке платья, но на ощупь кажется обычной стекляшкой.

Молчание затянулось, что неудивительно: наверняка они в шоке от того, что их прелестная, идеальная Барбара с трудом сдерживает истеричный смех. Но а что прикажете? Это же бред! Дурной сон!

Я прокашлялась. Горло почему-то побаливало. Не хватало еще заразиться неизвестно чем!

— В общем так. Сегодня архонты не на связи, так что зовите алхимиков, лекарей, целителей или кто тут вас. Пусть намешают чего-нибудь. А я… Пойду помолюсь Барбатосу, чтобы он вернулся… К нам.

Я осторожно попятилась. Выход из церкви явно неподалеку. Этот зал, конечно, не копия того, что был в игре, но дверь за моей спиной очень даже похожа.

— В общем вся надежда на вас, сестры. Ами… — осеклась я, стукнув себе по лбу.

«Аминь же не отсюда, дурная».

Чутье не подвело: за дверью показался солнечный свет. Я зажмурилась и, прикрыв глаза рукой, посмотрела по сторонам.

И правда Мондштадт. Только в разы больше того, что в игре, но домики все те же: с рыжеватой черепицей, цветочными балкончиками из каменной кладки, заросшей плющом. Чуть поодаль возвышается замок Ордо Фавониус, а ведь там работает Джинн, которая быстро заметит подмену и без всяких церемоний приставит к шее меч. А там и Game Оver со всем вытекающим.

— Барбара!

Я от испуга вскрикнула. А поклонники-то тоже здесь! Парень с соломенной шляпкой на голове уже спешил в мою сторону, но я понеслась по лестнице вниз.

Нужно найти Венти. Если хоть кто-нибудь способен мне помочь, то только он.

Это удивительно: все вокруг выглядело реалистично. Улочки напоминали старые европейские города, а люди пускай и были в чем-то похожи друг на друга, все же имели индивидуальные черты. И ходило их тут куда больше — главная улица вся забита, с трудом протолкнешься. Все куда-то спешили, тащили покупки в плетенках, а кто-то толкал груженую закатниками тележку. И ведь на вид они как самые настоящие фрукты!

— Осторожнее!

Я отскочила от мужчины, но споткнулась обо что-то и рухнула прямо в клумбу. Проехалась лицом по цветам, а плечом врезалась в каменный бортик.

Как же больно…

Еще и колени содрала.

Я не успела даже встать, как меня уже вытянули за руки. Вокруг поднялся шум. Люди внезапно оставили все свои дела и начали перекрикивать друг друга в попытке предложить помощь. Кто-то уже тянул меня за платье к фонтану, чтобы смыть грязь, кто-то участливо спрашивал как самочувствие, кто-то, особо смышлёный, вытянул руку с вопросом: «Сколько пальцев?»

Я оттолкнула всех от себя и, пригнувшись, протиснулась сквозь толпу. Кажется, у этой Барбары бесконечное терпение, раз на молчаливый уход жители ответили шокированными взглядами.

Ну это пока, дамы и господа. Еще минутку и я зайду в «Долю ангелов». Тогда вы вообще поголовно в обморок попадаете.

Как только я вошла, в таверне резко притихли все разговоры, а в воздухе повисло напряжение. Внезапно мужчина, сидевший через пару столиков, подскочил и упал на колени, вытянув руки вперед.

— Прости, Барбара! Я поклялся не пить уже который раз, но…

— Мне плевать, — вырвалось у меня прежде, чем я поняла, что это действительно так.

Да, мне плевать. Я не Барбара, и в общем-то какая разница кто и сколько пьет. Да я даже не знаю этого человека, квест и тот смутно помню.

Я отряхнула платье и подошла к бармену.

— Самого лучшего вина. За счет церкви Фавония.

Бармен тихонько кашлянул. Ах, точно! Барбаре же неизвестно сколько лет.

— А еще стакан огненной воды и чистую тряпку, — увереннее припечатала я. — И побыстрее.

* * *

После недолгого спора с барменом я получила все необходимое, обработала ранки на коленях и руках и села пить вино в ожидании Венти. Пожалуй, подарком судьбы можно считать то, что алкоголь с винодельни Дилюка действительно качественный.

Вскоре посетители перестали обращать на меня внимание. Надеюсь, они поняли, что у всех бывают плохие деньки. Особенно когда эти деньки начинаются с переноса в другой мир.

Мир игры? Серьезно? Как в тех книжках, которые я читала? А получше скучной до мозга костей шкурки не нашлось? И почему вообще я? Вроде под машину не попадала, или какое-то там клише нынче в моде?

Еще и парнишку больного подкинули, черти. Стыдно теперь, что не помогла. Но разве сумела бы? Да я максимум температуру померить могу, и то не факт — современных градусников тут явно нет.

«Но можно было хотя бы попробовать, — подумала я. — С другой стороны провал будет слишком очевидным».

Вскоре появился Венти. Он был хрупким и стройным как Барбара, но алкоголь ему продали гораздо быстрее и без единого вопроса. Парнишка поднялся на второй этаж, и я с тихим вздохом пошла за ним следом. На лестнице остановилась и сделала щедрый глоток прямо из горла. Для смелости. Не каждый день с местным божеством говоришь.

— Так, я в курсе кто ты на самом деле, — тихо сказала я, усаживаясь рядом с ним. — А ты знаешь, кто я?

В глубине души я надеялась, что задорная улыбка сотрется с его лица. Куда в такой ситуации до веселья, к тому же он единственный кто может мне помочь. Но Венти лишь прищурился и нежно провел по струнам своей лиры.

— Очевидно, ты не Барбара, — после недолгого молчания ответил он.

Вздох. Почему-то полегчало. Хотя лучше бы перелив лиры ознаменовал звон будильника, а вместе с ним и спасительное пробуждение. Но раз меня не разбудило падение, то видимо так легко я не отделаюсь.

Боже…

— И, очевидно, ты захочешь узнать как так вышло? — продолжил он.

— Ты знаешь?! — я воскликнула слишком громко.

— Не-а. А тебе не помешало бы узнать откуда у тебя кровь на волосах.

Я вздрогнула. Провела ладонью по голове и, действительно, почувствовала какую-то корочку. Содрала, вырвав несколько волосков, и растерла между пальцев — и правда похоже кровь.

— У меня нет ран, да и при повреждении головы я бы почувствовала головокружение, тошноту или хотя бы боль.

Но у меня только першило горло. Вряд ли это последствия удара.

— Верно, — кивнул Венти и выпил бокал залпом.

Он снова потянулся к бутылке и налил до самой кромки бокала.

— Что ты хочешь, не-Барбара?

Я так стремительно побежала на его поиски, что теперь растерялась. В голове возник ворох вопросов: начиная от самой возможности перемещения, заканчивая спокойной реакцией Венти. Но я спросила:

— Что мне делать?

— Тоже что делала Барбара — лечить песнями. Сейчас это очень важно.

Сразу вспомнилась церковь. Я была так ошарашена, что не посчитала хотя бы примерное количество кушеток, но их однозначно много. И симптомы того мальчика подходят к куче болезней, из которых я знаю всего ничего. А лечить и вовсе не умею.

Если в Мондштадте бушует какая-то эпидемия, то чем я помогу?

«А ведь в игре было что-то про песни Барбары, — вспомнила я. — Может, здесь для лечения она использовала музыку?»

— Но я не знаю ее песен.

— Ха! Делов-то — спой свои.

И почему я совсем не помню этого? А ведь когда-то пыталась выбить полное созвездие Барбаре, чтобы она воскрешала персонажей.

А способна ли воскрешать я?

Глупость какая. Я до сих пор не вижу ни ешки, ни ульты и ничего другого, что могло бы напомнить об игре, но это совершенно точно была игра. Как же так?

— Кто пьет вино с грустным лицом? Улыбнись, путешественница! Тебя ждет новый мир.

«А меня никто не спрашивал нужен ли он мне», — подумала я.

— Почему ты так спокоен? Уже встречал таких как я?

— А чего мне беспокоиться? Не я же попал неизвестно куда.

— Ты не ответил.

— Может встречал, может нет. Откуда мне знать? Ты первый человек, который привязался с подобными вопросами.

Нахмурилась. Все внутри меня отказывалось принимать, что это правда. Но вот душная таверна, юноша похожий на Венти, жжение в ободранных коленках, горечь алкоголя на нёбе и даже подступающее чувство опьянения. Это не сон.

По спине пробежали мурашки.

— Путешественник уже был здесь?

— Да, пару лет назад.

Венти снова выпил — бутылка стремительно подходила к концу. И ему хоть бы хны! А я от нескольких глотков чувствую подташнивание! Неужели нельзя было хотя бы в новом теле дать нормальную реакцию на алкоголь?!

— Я из другого мира, — с трудом выдавила я. — Помоги мне, верни домой. Сделаю все, что хочешь, только верни.

В его глазах мелькнула заинтересованность. Никакой он не легкомысленный пьянчуга, каким хочет казаться. Вот только платить нечем от слова совсем.

Будто прочитав мои мысли, он хитро улыбнулся:

— Пока лечи, а как болезнь отступит, поговорим.

— Почему ты не вылечишь? Ты же архонт!

— Я не лекарь, — сказал он как само собой разумеющееся. — К тому же я давно дал жителям Мондштадта свободу, в том числе и от моей помощи.

А что, если это он меня притащил? Но ведь проще вылечить, чем тянуть попаданца из другого мира, так? Даже если он, какая разница? В любом случае Венти хочет лечения в обмен на помощь.

— А если это займет годы?

Венти пожал плечами.

— Значит займет годы.

Меня охватило разочарование. Хотелось простого щелчка, после которого я очнусь в своей комнате живая и здоровая. Но это лучше чем ничего… Наверное.

Венти потянулся за моей бутылкой вина, но я резко дернула ее на себя. Мне нужнее, чертов алкоголик. Мальчишка хихикнул и протянул:

— До встречи, не-Барбара.

* * *

Сегодня жители Монда встретили свое личное чудо света. Барбара с бутылкой вина шла по улице с ободранными коленями и в испачканном платье. Люди подходили и предлагали помощь, и с каждым разом я огрызалась все сильнее.

В какой-то момент я вышла за стены города. Определенно он был крупнее чем в игре, но все же не такой большой, как мне показалось.

Сидровое озеро простиралось до самого горизонта, где белели силуэты гор.

У стен города росли сверкающие одуванчики. Я подошла к одному из них и коснулась рукой — та прошла насквозь, словно цветка не было в помине. Мне осталось гадать — сошла ли я окончательно с ума или просто нужна анемо стихия?

Я прошла по мосту и остановилась у дороги. Встала на носочки и посмотрела как можно дальше.

Красиво.

Но… дальше, наверное, будут хиличурлы? А я без защиты. С другой стороны — вдруг помру здесь и проснусь дома? Сомневаюсь, а значит, рисковать не стоит.

Я села под березу и прикрыла глаза. В голове туманилось от алкоголя, но в тишине отчетливо слышались крики птиц и шелест листвы. В озере плескалась рыба, а непослушный ветер трепал волосы. Вжала пальцы в землю — трава полоснула по коже, мелкие камни впились в ладонь, а под ногти попала земля. Влажная. Холодная.

Самая что ни есть настоящая.

И вдруг я наткнулась на что-то сухое и легкое.

— Шишка под березой? Серьезно?

Я засмеялась. Громко, до боли в животе и спертого дыхания.

А после тихо заплакала.

Я вернулась в церковь Фавония еще засветло. Отмахнулась от монашек и попросила тишины и покоя. Так нужно. Я же местная знаменитость и знаю как лучше, верно?

Уже в келье Барбары зажгла свечи. Свет от них падал бледный и унылый — глазам быстро стало больно. Почему-то в церкви холодно — я вроде завернулась в одеяло по самую макушку, но плечи и ноги сотрясала дрожь.

Хотелось окунуться в воспоминания о своей настоящей жизни. Но те самые необходимые «последние» моменты я совершенно не помнила.

Помню, как писала вечерами диплом, получала образование химика, присматривала работу и уже нервничала, что натворю что-нибудь в первый же день. Что-нибудь такое, отчего в лучшем случае меня вышвырнут как криворукую. Дома все было хорошо, разве что из-за волнения ругалась с близкими чуть чаще чем обычно.

А дальше — провал. Не помню и точка.

Что произошло? Почему?

За что?

Нужно брать себя в руки.

По законам жанра все должно быть в моих силах, иначе это не имеет смысла.

Я достала из стола все бумаги и разложила перед собой. Пока вытаскивала заметила на столешнице едва ощутимую вмятину, а на полу — след от обуви. Чиркнула туфлей рядом — осталась та же черная полоса. Кажется, разгадка кровавого пятна на волосах проста: Барбара поскользнулась и упала, после чего я очнулась в ее теле. Она что, избранная, без которой никак не обойтись и плевать на содержимое? Или тут очередное клише: она не поскользнулась, а ее толкнули?

Еще злодеек мне не хватало. Тьфу!

Одно хорошо — я понимала общий язык Тейвата, а Барбара вела учет именно на нем: кто, когда и с чем приходил и как себя чувствовал после ее пения.

Одну минуту… Я сначала подумала, что это список больных за все время, а оказывается всего за два месяца. Около сотни случаев, из которых одиннадцать со смертельным исходом. Это нормально? Сравнивать мне, конечно, не с чем, но ведь другие монашки тоже кого-то лечили? Барбара же не единственный лекарь?

Ладно, поехали дальше. Помимо записей здесь лежали письма Шеймуса Пегга. Он рассказывал об экспедиции чуть больше чем ничего, и, кажется, возвращаться домой не собирался. Заняла ли его место Барбара? Не помню. А где ее мать? А что, если Джинн при первой же встрече догадается о подмене и хорошенько нашинкует в попытке узнать где сестрица?

Дернулась, услышав странный звук. Вслушалась в звенящую тишину и покачала головой. Как жаль, что в Мондштадте не купишь пару пачек афобазола.

Хм, кажется на улице и правда кто-то шумит. Этот звук похож на назойливое жужжание нескольких мух. Я вышла в коридор, подошла к окну и привстала на носочки — какая же Барбара мелкая!

К церкви шли люди. Вил и факелов у них, к счастью, не было, но менее угрожающей процессия не выглядела. Привстала повыше — а они что-то требуют, руками машут. Вроде не так агрессивно как могли бы, но все равно странно. И если подумать мое поведение единственное, что так сильно выбивалось из деятельности церкви.

Я вернулась в комнату, надеясь, что люди уйдут, но шум со временем только усилился. Не будут же они требовать объяснений? Подумаешь, несколько часов вела себя не пойми как. Заболела и все. А мальчик… Не нажаловались же монашки на меня? Да и Венти не выдал бы. Бред какой-то.

Раздался стук в дверь. Опять.

— Барбара, — севший голос раздался из-за двери. — Нам нужна твоя помощь.

Я промолчала. Тут бы самой себе помочь.

— Пожалуйста, Барбара!

Я дернулась. Да что здесь творится?!

— Слушаю, — бросила я, открыв дверь.

В коридоре стояла та же девушка, что ломилась с утра. Сейчас, уже успокоившись, я узнала в ней Грейс. И судя по очередной почти-истерике что-то действительно случилось. А ведь нет никаких гарантий, что в этом мире все будет как в игре. Это ж еще одно клише подобных «попаданий». Тут, пожалуй, главное не собрать бинго.

— Люди хотят информацию про болезнь.

— Какую болезнь?

Она испуганно дернулась.

— К-которая одолевает жителей последние два месяца.

Еще свежи воспоминания о пандемии. О панике и безумных теориях, которые лишь приближали вирус к победе. И если Барбара играет роль местного светила, то спрос с нее будет немаленький.

— Расскажи все, что произошло с момента появления болезни. Кратко и по существу.

Грейс побледнела.

— Никаких лишних вопросов.

Девушка поспешно закивала.

— Два месяца назад из Спрингвейла привезли трех детей с жалобой на не прекращающуюся рвоту. Вскоре оттуда доставили еще четырех. А через неделю начали болеть дети у нас. С полтора месяца назад появились взрослые пациенты.

— Симптомы?

— Боли в животе, рвота, температура, головные боли, головокружение, у некоторых желтеет кожа, а… у умерших были судороги.

Я поджала губы. Понятнее не стало, разве что про цингу вспомнила. Но местные не похожи на моряков. Ох, не врач я. Совсем не врач.

— Кто-нибудь из наших заболел?

Грейс покачала головой. Что ж, уже неплохо. Либо нас охраняет благословение Венти, что сомнительно, либо болезнь не передается воздушно-капельным путем.

— На сегодняшний день относительно выздоровевших почти шестьдесят человек. В тяжелом состоянии около двадцати. Еще сорок идут на поправку.

— Что значит «относительно выздоровевших»?

— Они чувствуют себя гораздо лучше и практически не нуждаются в твоей помощи.

Значит, Барбара смотрела за всеми. Бедная девчонка. Она вообще спала?

— И как проходит лечение?

— Мы используем травяные настои.

— И это помогает?

Грейс покачала головой. Ее щеки покраснели.

— Почти нет, помогает твое пение.

Я сглотнула. Боль в горле. Я занималась вокалом несколько лет, пела в хоре и в ансамбле. И никогда горло не болело, хотя занятия были каждый день. Хотя нет, один случай все-таки помню — но тогда пришлось вымучивать довольно сложную композицию пять часов подряд.

— И сколько же я пела?

— С утра до вечера.

Что? Да они тут с ума посходили?! Как Барбара не лишилась голоса?! А может и лишилась — я еще не пробовала петь и разговаривала не так много.

— Неделю назад ты перестала разговаривать и заперлась в комнате, — подтверждая мои мысли, продолжила Грейс.

Я фыркнула. Понятно. Значит голос все-таки сорвала, но раз я почти безболезненно говорю, связки более или менее в порядке. А ведь еще не маловажно как именно пела Барбара.

— Хорошо. Что от меня хотят люди? Диагноз? Причины?

После утвердительного кивка я была готова взвыть. Сколько лет Барбаре? Восемнадцать? Да у нее нет медицинского образования!

— Ладно, давай я выйду и попытаюсь их успокоить. — Пока люди не настроены насаживать меня на вилы, а помощи почему-то до сих пор нет. — Но, как думаешь, двери церкви крепкие? Выдержат напор толпы?

Грейс пискнула. А что? Я не дипломат.

* * *

Сколько их? Сорок? Не могу посчитать. Но какие же они… Ррр! Их волнует неизвестная болезнь, а они собрались толпой! Еще и возле госпиталя!

Люди гудели, как стая недовольных пчел, никто не кричал и не бросался вперед, что уже хорошо. Но стоять вот так, у входа в церковь, когда на лестнице собралось множество незнакомцев с вопросом в глазах, на который нет ни одного вразумительного ответа, страшновато.

— Я понимаю ваше беспокойство, но мы трудимся изо всех сил! Все под контролем!

Я попыталась крикнуть громче, но тут же замолчала — горло нехорошо сдавило. К счастью, первые ряды передали информацию дальше.

— Пожалуйста, возвращайтесь домой. Вы заразите друг друга.

Я выждала с минуту, надеясь на чудо. Но его не случилось — кто-то воскликнул:

— Если все под контролем, почему ты, Барбара, так себя ведешь?!

Этот крик тут же поддержали люди. Они быстро припомнили мне и сегодняшнее поведение, и последнюю неделю, за которую, как выяснилось, слухи о болезни Барбары успели просочиться в город. Неужели ее репутация настолько безупречна, что выпить с горя нельзя?

— Я устала. У всех бывают плохие дни, — сказала я, но меня никто не услышал.

— Мы хотим правды!

— Да!

— Требуем правды!

Я попятилась. По договоренности монашки должны ждать наготове, и как только я зайду в церковь, закрыть дверь. Если толпа не хочет слушать — это бесполезно.

Аккуратный шаг назад — толпа закричала так громко, что я потерялась в их голосах. Об этом я не подумала. Если побегу, они же понесутся за мной? Или нет? А я успею вообще? Не помню такой агрессии в Геншине.

— Что здесь происходит?!

Через людей пробиралась Джинн. Мы пересеклись взглядом лишь на секунду, и по моей спине пробежали мурашки — она явно зла. Ее рука лежала на рукояти меча, и я прикинула, что вероятность быть нашинкованной резко возросла. Но Джинн обращалась к собравшимся. Она вышла к церкви и, закрыв меня спиной, крикнула:

— Я спрашиваю: что здесь происходит?!

Вот уж кто точно способен перекричать толпу. Вес ее словам придали и рыцари Ордо Фавониус. Они молча вышли и встали рядом.

— Моя сестра делает все, что в ее силах! Она одна! И вы прекрасно это знаете!

Что ж, она более грозная, чем казалось в игре. За ее спиной спокойно — Джинн выше ростом, шире в плечах и держится так уверенно, что можно позавидовать.

— Вы мешаете ей работать! Вы нарушаете установленные правила! Запрещено собираться группами, пока не будет выяснена причина болезни! — прокричала она.

Джинн медленно оглядела всю толпу и почти зарычала:

— Будьте уверены, если в сию же секунду этот беспредел не прекратится, я начну записывать ваши имена. А с утра вы обязательно получите соответствующие бумаги и приступите к отработке наказания. Всем понятно?!

Гул резко поутих, и к моему удивлению люди действительно стали расходиться. Интересно, Джинн всегда такая или ситуация уже накалилась? Хотя… в городе днем меня никто не трогал.

— Пошли, — скомандовала Джинн.

Я послушалась. Уже через несколько минут новоприобретенная сестра устало плюхнулась на кровать в моей келье и так же устало приложила руку ко лбу.

— Я же просила не создавать подобных ситуаций, — раздраженно сказала она. — Неужели так необходимо было напиваться в «Доле ангелов»? Одно твое слово — и я бы прислала тебе хоть целый ящик. Ты же знаешь в каком состоянии сейчас все находятся и как им важно видеть нас спокойными.

Она посмотрела на меня довольно холодно. Никак не пойму как с ней говорить — риск ошибиться довольно велик.

— Молчишь, да? И ты туда же. Вся в отца.

Если судить по содержанию абсолютно бесполезных писем, то да.

— Я не знаю, что тебе ответить. — Помолчав, добавила: — Пожалуй, стоит поблагодарить.

Джинн махнула рукой.

— В следующий раз не выходи. Закройтесь и ждите рыцарей.

— Думаешь, будет следующий раз?

— А у тебя есть результаты?

Я покачала головой.

— Значит, будет.

По плечам пробежали мурашки. Если будет, то однозначно хуже. Сбежать что ли? Но куда? Я даже не знаю проблема ли только в Мондштадте. Может, здесь пандемия, а город свободы самый безопасный. Да и Венти сказал лечить. Не просто так же!

Джинн едва слышно шлепнула по коленям и встала.

— Отдохни. Ты как всегда не бережешь себя. Но потом возвращайся к работе.

* * *

Вскоре Джинн вернулась к себе, а я вызвала Грейс. Не то чтобы открываться ей здравое решение, но она определенно уже заподозрила неладное. И если уж играть, то до конца.

— Я могу как-то помочь?

Грейс смотрела в пол, неловко теребя подол платья.

— Да, я за этим тебя и позвала.

И дверь закрыла на замок, чтоб не сбежала раньше времени.

— Итак, не вижу смысла увиливать — я тоже заболела, но благословение Барбатоса помогло справиться с недугом. Однако я частично потеряла память. Подожди! Дай договорить. Сейчас я здорова, но пока память не вернулась, мне нужна твоя помощь. Ты же никому не рассказала о нашем последнем разговоре?

— Н-нет.

— Надеюсь, ты не врешь.

— Как я могу? — пискнула она.

Легко.

— Ладно, не кричи. Я хочу, чтобы о моей проблеме не знал никто, кроме тебя. Сейчас все на нервах, ты видела людей на улице — лишняя паника ни к чему. На тебя можно рассчитывать?

— Конечно!

Грейс заметно успокоилась. Совершенно не помню ее характер в каноне, да и был ли он? Она же проходной персонаж — невзрачная моделька по сравнению с игровыми героями. Но вроде не врет. А если врет и уже завтра все будут в курсе, версия с потерей памяти наверняка лучше попаданца в теле их «идола».

— Болеют только в Мондштадте?

— Нет, чуть раньше болезнь появилась в Ли Юэ. Господин Бай Чжу написал вам об этом пару недель назад.

Я подскочила к кипе писем. Нужное как раз в самом низу.

— Почему лекари не помогают нам?

— Они помогают, — рассеянно ответила Грейс. — Когда мы отправляем людей домой, они дают им лекарства. Просто они недостаточно сильны.

Или не помогают вовсе.

— Ладно, спасибо, спокойной ночи.

Я развернула письмо от Бай Чжу и принялась читать.

Вы правы, госпожа Пегг. Болезнь действительно настигла Ли Юэ. Я не могу помочь вам с лечением и уж тем более не могу приехать. Я, как и вы, растерян. Болеют в основном дети, но не похоже, чтобы болезнь была заразной. Несмотря на это, она пришла к нам из Сумеру или даже из Фонтейна. Сложно понять где источник, но эти регионы тоже страдают.Слава о вашем пении дошла до Ли Юэ, и у меня тоже есть свои секреты. Но все же я хотел бы понять эту болезнь и вылечить ее с помощью лекарств. Не всем подвластны тайны искусства исцеления. Я напишу вам, если узнаю что-то новое о болезни. Надеюсь, на то же самое с вашей стороны, госпожа Барбара.Бай Чжу

Я присела на кровать и устало помассировала виски. Про способности все понятно — у Бай Чжу особенная змея. Но что значит не заразная болезнь? Генетическая? Невозможно. А раз болеют дети, то половой путь так же не подходит. Может, через кровь? Но ведь тоже сомнительно. Да и, в отличие от меня или той же Барбары, Бай Чжу настоящий лекарь. Если он не в силах разобраться, то что сделаю я?

Примечания:

Сделала плейлист к работе, буду постепенно его пополнять: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1

По плану совершенно разные музыкальные жанры, но всё советую к прослушиванию, ибо красиво. Особенно в хоровом исполнении.

---

Как студент-химик, я могла намешать в лучшем случае что-нибудь относительно безвредное, поэтому больным стоило рассчитывать лишь на гидроэлемент и чудесный дар исцелять с помощью пения. Скорее всего одно продолжение другого. По крайней мере я так предполагала, несмотря на то, что несчастная стекляшка периодически зажигалась голубым светом и тут же гасла, не подавая иных признаков жизни. Связать эти редкие проблески с определенными действиями пока не удалось, но я надеялась, что со временем разберусь.

Естественно, учебник или хотя бы сборник песен Барбара не вела. В ее шкафу висело всего несколько однообразных платьев, а внизу ютилась ещё одна пара туфель. Из книг — местный аналог библии и три тонких тома о похождениях святых.

Поиски личного дневника или хотя бы предсмертной записки — с чем черт не шутит? — успеха не принесли. Тогда я попросила Грейс притащить горячего чая с куском масла. Раньше это был обязательный ритуал перед каждым выступлением с утра пораньше, когда «горлышко ещё не проснулось». Уж не знаю насколько метод рабочий, но причин не доверять своему преподавателю по вокалу не было. Пускай накопленное я благополучно п… А, не важно.

Пока я пила, Грейс рассказала еще немного о Барбаре. Та пела исключительно свои песни. Сначала я расстроилась — захотят местные конкретную или новую, а я ни в зуб ногой. Композитор из меня весьма хиленький. Через секунду до меня дошло, что не все так плохо: будут им новые, но новые для них, а не для меня.

— К твоим песням не сразу привыкли. У них слишком необычное звучание, — задумчиво произнесла Грейс. — Но со временем понравилось даже кардиналу.

Кардинал это отец Барбары? Этого персонажа помнила смутно: он встречался в каком-то отрывке манги, где вполне себе дружелюбно улыбался. Про себя хмыкнула: если жителям и кардиналу не понравится, им придется привыкнуть. Ни у кого из нас буквально нет выбора.

— Может, в этом секрет? Впрочем, что это я… Наверняка, дело именно в тебе, — продолжила девушка, отводя взгляд.

Если подумать, такая вероятность есть. А что, если песни Барбары казались непривычными, потому что они из другого мира? Вздрогнула. Жутковато однако выходит: ведь если сменился попаданец, то могу уйти и я. Но домой ли? И не самолично ли мой предшественник стукнулся головой о стол, чтобы побыстрее покинуть нежеланное тело? А если и так, то по какой причине?

Нет. Это не правда, иначе я в полном дерьме, а так думать совершенно не хочется.

— Меня кто-нибудь учил петь? Есть ли при церкви хор?

— Скажешь тоже, — отмахнулась Грейс. — Кардинал лично играл на органе во время службы и иную музыку, кроме твоего пения, запрещал.

Я с трудом сдержала смешок. Они кому тут вообще молятся? Венти небось по началу смеялся, а потом заплакал горючими слезами от происходящего беспредела. И ведь не удивлюсь, если он пытался их переубедить, а они ни в какую.

— А чем вам музыка не угодила?

— Пение — удел бардов и пьяниц. Чаще всего эти понятия пересекаются.

— Разве в церкви не хранилась Небесная лира? — как бы намекая на очевидное, спросила я.

Грейс ответила просто:

— Это другое. Барбатос выше нас всех. Ему чужды пороки людей.

Ладонью прикрыла рот, чтобы скрыть ухмылку. Терпеть уже не было сил — до чего странно наблюдать, как люди загоняют себя в жёсткие рамки ради архонта, который категорически против этих самых рамок. Разве это не очевидно? Неужели, несмотря на несоответствия, их картина мира остаётся логичной?

Выпроводив Грейс из комнаты, я попробовала тихонько попеть. Оказалось, голос у Барбары высокий, с приятными мягкими нотками. Только вот на горле все пела, и стоило попробовать перенести звук в резонаторы⁽¹⁾, как вместо привычного объемного звучания я услышала забитый гул. Как и ожидалось — опоры нет, и тело прямо-таки сопротивлялось непривычным движениям. Кажется, придется заняться упражнениями, в том числе и на дыхание, если я не хочу угробить связки. Не то чтобы я мечтала в своем мире стать певицей, но потерять базу, которая работала уже на автомате, обидно. Особенно когда из теории я успела многое забыть, а что-то и раньше понимала на уровне интуиции.

Я нашла наименее болезненное положение и громкость и даже вспомнила несколько песен с комфортным диапазоном нот. Осталось понять, как подключить гидроэлемент. Глаз Бога у меня был, а вот умение им пользоваться…

Что ж, видимо придется осваивать сразу на практике.

Уже в более адекватном состоянии я оценила лазарет. Кушеток в зале не так много, всего тридцать, причем несколько пустовало. Грейс услужливо напомнила, что здесь самые тяжелые, а остальные лежат по домам. Церковь просто не могла вместить такое количество больных, и я, пожалуй, тактично промолчу, что она вообще не рассчитана на больных.

Подходить к бедолагам было страшно. Я все еще не знала, как распространялась болезнь, и не особо доверяла местным, с которыми познакомилась буквально сегодня. Если уж я свалюсь, то лечить меня некому.

«Жаль здесь нет медицинских масок и перчаток».

Я осторожно осмотрела того самого мальчика, к которому меня привели с утра. Из общих симптомов Грейс перечислила: боли в животе, рвоту, температуру, головные боли, головокружение, пожелтение кожи и судороги. Хм, ничего похожего из своей жизни не вспомню. Кроме цинги, обычного пищевого отравления или ротавируса ничего в голову не лезет. Но все это не подходит. Хотя кто знает?

А если вспомнить историю? Многие болезни были логичным следствием антисанитарии и плохого питания, а у нас хоть магический мир, но все же лишенный удобств.

И лекарств, ага.

Ладно, сейчас пение. Потом займусь остальным.

Я отцепила от пояса глаз Бога и крепко сжала в ладони. Было бы неплохо, если бы он засветился в знак того, что я на верном пути. Вдох и…

— Ты ре-ка-а-а-а ли, мо-я ре-е-е-е-чень-ка, ты река-а ли, мо-я бы-стра-я…⁽²⁾

Я пела тихо, но акустика церкви сделала свое дело — сипловатый голос Барбары разнесся по помещению. Я поняла, как скучала по этому: по музыке, которую помнила спустя годы, по голосу, который пусть и не охотно, но слушался, по ощущению будто звук, как самая настоящая магия, заполняет меня. И как же не хватало средних и низких голосов, которые как камни и придонное течение поддерживали бы высокие голоса.

— Ты касалась больного рукой, — подсказала Грейс.

Я замолчала. Трогать больного? Сомнительно. Но если Барбара не заболела… Я потянулась к ладони мальчика и аккуратно сжала его пальцы. Горячие и сухие. Вряд ли это хорошо.

— Те-чешь ре-е-е-е-чка, не колы-ы-ы-ы-хне-шься, на кру-той бе-рег не взо-лье-ши-ся… Ах ты, у-у-у-мна-я де-ви-и-и-и-и-и-ца, ах ты…

Марья Михайловна? Прям так и спою? Если со Снежной свяжут, неизбежно появятся вопросы. Промычав эту строчку себе под нос на звук «а», продолжила:

— Что си-ди-и-и-и-шь ты, не у-лы-ы-ы-ы-бне-шься, го-во-ри-ишь ты, не у-сме-хне-шься?

Фух, нет, рановато петь. Горло уже сдавило, а я ведь старалась как можно мягче. С трудом сдерживая кашель, я сглотнула слюну. Мальчик как лежал, так и лежит, и если ему стало лучше, то это совершенно не видно. Первый блин комом? Надеюсь. Но если не получится и дальше, придется тормошить Венти.

— Сделай еще чай с маслом. На сегодня все.

* * *

На следующий день я проснулась с осознанием того, что произошедшее не сон. Если до этого, несмотря ни на что, я думала о возвращении домой, то теперь окончательно поняла — не светит. Я снова в келье, снова мерзну под одеялом на жесткой кровати, и по утру здесь лишь полумрак — окна выходят в закрытый стенами церкви двор, к тому же монашки просыпаются рано.

Если бы это был сон, я бы проснулась дома.

Черт.

Но если бы все было безнадежно, Венти не говорил бы, что поможет, так? С другой стороны ничто не помешает ему соврать. Он же Архонт! Неужели не поможет жителям сам? Неужели не подскажет, что за болезнь? И вообще отсутствие интереса к моему настоящему миру выглядит странно — разве в каноне шла речь о других мирах? В хонкае что-то похожее было, но в геншине вроде нет. Стоит признать, что нужно хорошенько продумать этот момент. Пока буду слушаться Венти, понаблюдаю за ним, а там посмотрю по ситуации.

Я наскоро собралась и побежала к Лизе. Та только-только проснулась и согласилась впустить меня, если я выпью с ней чашечку кофе. Отказываться просто грешно, поэтому вскоре я сидела за резным столиком в библиотеке. Горячая кружка приятно грела руки, а аромат, который не спутать ни с чем, роднил с настоящим миром.

— Ты бледная как моль, Барб, — протянула Лиза.

Разница с игровой версией бросалась в глаза. Лизу можно было описать одним словом — сногсшибательная. Красивая, статная и невероятно обаятельная. Одежда выгодно подчеркивала идеальную фигуру, но девушка добивала окружающих изящной походкой от бедра. А стоило ей сесть, сложив ногу на ногу, как туфелька сползла на половину, украсив тонкие лодыжки. От хитрого взгляда из-под ведьмовской шляпки и вовсе хотелось скрыться — он прошибал насквозь.

— Вечно вы с сестрой в заботах. Позабыли о своей верной подруге, — томно продолжила она.

Лиза грустно вздохнула и провела кончиком пальца по ободку чашки.

— Прости, забегалась. Да и сейчас я тоже по делу.

— Конечно, по делу. Я и не вспомню, когда ко мне заходили просто так.

Я смутилась. Химию между Джинн и Лизой сложно не заметить, но я тут причем? Разве Барбара с ней дружила?

«Аргх! Надо было читать диалоги, а не скипать!»

Лиза мягко засмеялась.

— Не переживай. Давай сыграем в шахматы, работа никуда не убежит.

Хм, пациенты в таком-то состоянии однозначно никуда не убегут. Да и я полноценно петь сейчас все равно не смогу.

Партия прошла быстро и закончилась моим проигрышем. Лиза всю игру сидела, показывая всем свои видом безразличие к фигурам, но все равно била точно в цель. За это время она успела пожаловаться на Джинн, которая ее совсем не замечала.

— Ладно ты, но она ведь сидит рядышком! — сокрушалась Лиза. — Разве так тяжело зайти ко мне на пять минуточек?

— Хочешь, чтобы я поговорила с ней об этом?

Ведьма засмеялась.

— Нет, глупышка. Я сама.

Ох, что-то мне подсказывает, что после такого «сама» Джинн будет кусать локти.

Что тут вообще происходит?!

— Так что ты хотела?

— Схему канализации и водозабора Мондштадта и списки завезенных товаров.

Что же еще?..

— Ветеринары проверяют животных на фермах? Есть документы на покупку новых животных?

Но как же это бесполезно! Как я пойму, какой продукт стал причиной заразы? Без медицинского образования я не знаю возможно ли это в принципе. Только книжки читала, где все легко. И видео на ютубе смотрела об эпидемиях, но ставила их фоном и даже не задумывалась над достоверностью полученной информации.

Я потерла лоб. Ладно. Главное начать, а там разберемся. Возможно, помимо канонного Бай Чжу здесь есть еще толковые врачи. Или стоит обратиться к Альбедо или Сахарозе. Других вариантов пока не прикину.

— За какой срок?

А ведь я не знаю инкубационный период. Вряд ли он большой, но все же…

— Для начала три месяца.

— Ох, ну и работку ты мне подкинула. Не люблю лазить в архив, там так скучно.

— Тебе помочь?

— Архонт упаси! — всплеснула руками Лиза, на что я нахмурилась. — Не пойми неправильно, Барб, но там все лежит, как мне нужно.

Я кивнула. Ладно, запомним: когда Лиза жалуется, ей помощь не нужна. Логично? Нет! Но пускай будет как будет.

* * *

В церкви меня уже ждали. Стоило только войти, как возле собрались монашки, и каждая смотрела с таким благоговением, что стало не по себе. Что им опять от меня надо? Еще больных привезли?

— Хельке полегчало! Он очнулся и даже поел!

— Кому?

— Мальчику, которому ты вчера пела, — воскликнула Грейс.

Вряд ли. Вчера не было ни искр, ни свечения глаза Бога — ничего, что могло хотя бы намекнуть на магию. Скорее всего парнишка выкарабкался сам. Человеческий организм порой гораздо выносливее, чем кажется.

Впрочем, если у Грейс или других монашек остались сомнения на мой счет, то сейчас они явно успокоились.

— Хорошая новость, следите за его самочувствием.

---

1) про резонансную теорию пения написано много чего заумного, но я попытаюсь объяснить так, как нам объясняли в школе: звук должен идти в нос, в переносицу, в идеале в макушку. Но это не должно звучать как гнусавость — звук должен идти наружу. Ощущается как покалывание/вибрация в перечисленных точках. Такое пение позволяет сделать голос объемным, полетным, вибрирующим и облегчает пение в принципе.

Вернуться к тексту

2) перенос не по правилам, но это сделано специально, т.к. при пении растягивают гласные буквы и согласные как бы переносят на следующий слог, потому что их толком не пропоешь.

Вернуться к тексту

Неделя пролетела незаметно. Я мало участвовала в лечении, чтобы сберечь голос, но все-таки спела некоторым пациентам, которые болели тяжелее остальных. К моему удивлению, всем полегчало — один даже перешел в категорию «идущих на поправку» и благополучно отправился домой. Его родственникам выдали строгие инструкции, в основе которых лежали жесткая гигиена, минимальный контакт с окружающими и строгая диета с обильным питьем.

Пришлось все же признать, что каким-то непонятным образом пение работало. Более того — предстояло выяснить исцеляю ли я одного человека или всех, кто меня слышит, и не зависит ли результат от песни, настроения, качества исполнения и, пожалуй, длительности.

За эту неделю мы с Джинн осмотрели места сбора воды и сброса отходов. Но там было все в порядке, по крайней мере в моем дилетантском понимании. Я даже попробовала провести экспресс-анализ органолептических показателей — понюхала воду при естественной температуре и после нагревания, посмотрела на текст крупным шрифтом через бутылку, наполненную водой, чтобы оценить прозрачность. Пробы воды были практически бесцветны, что для меня, жившей возле речки непонятного желто-коричневого цвета, просто фантастика. Да я такую воду в горах только видела! После кипячения оценила вкус — вода как вода.

Потом вспомнила остаточные знания по анализу окружающей среды и накапала воды в чистые сосуды с заранее приготовленным мясным бульоном. Термостата на тридцать семь градусов, естественно, не нашлось, поэтому пришлось растить колонии бактерий при комнатной температуре. Учитывая, что в моих учебниках про микробиологический анализ было написано чуть больше, чем ничего, а условия соблюдались далеко не так, как хотелось бы, то к концу я вывела для себя вполне закономерный результат — вроде не все так плохо, как могло быть. По крайней мере колоний было чуть меньше пятидесяти на миллилитр, что для обычной, ничем не обработанной природной воды в общем-то прилично.

Джинн молча наблюдала за моими действиями. Она сама выглядела не лучше, и я очень надеялась, что мое тихое шипение, состоящее главным образом из ругательств, оставалось незамеченным. В конце концов моя единственная здравая идея пошла прахом.

Проверка продуктов и животных результатов не дала. Тут оказалось все строго — товары приходили либо караванами, либо по морскому пути. В обоих случаях людей тщательно проверяли на симптомы болезней, а товары — на крыс. Любые подозрения кончались одинаково — пламенем или отправкой на родину. Но никто не отменял человеческий фактор и обыкновенную жадность, поэтому вполне возможно, что кто-то укрывал порченный товар или больных. Но проблема в том, что Мондштадт — город не такой уж и большой, и ели тут все примерно одинаковую еду, поэтому выявить конкретный источник заразы было весьма проблематично. А предположение о том, что иммунитет монашкам давала особая диета, то есть порченное просто не доходило до наших столов, ситуацию лучше не делало, потому что просвещенное братство не ело практически все.

Также остро встал вопрос с утилизацией отходов после лечения. Планировали построить печь за городом, чтобы все сжигать. После можно было бы утрамбовывать пепел в плотные многослойные ящики и закапывать в ямы. Условились на банальной истине: лучше перебдеть, чем недобдеть.

Вечерами я вспоминала слова и мелодии. Что-то записывала.

В памяти хорошо отложились хоровые партии, что приятно удивило — всё-таки я пела в коллективе много лет назад. Ещё вспомнился с десяток песен, но их не приходилось многократно петь, поэтому проседали и слова, и ноты.

Но голос Барбары ещё не окреп, и даже я сама не могла бы похвастаться идеальным исполнением, причем как в физическом смысле, так и в психологическом.

Подвижек в более материальной магии еще не было, хотя я часами зависала над чашами с водой в попытке установить мистическую связь. Все чаще и чаще возвращалась к мысли о том, что мне нужна помощь, но я совершенно не знала у кого ее просить. Особенно если в планах не выдать исчезновение настоящей Барбары.

Утром восьмого дня я поняла, что не справляюсь.

Влипла по самую макушку в редкостное… Нет, чтобы появиться в начале игры. Там один из близнецов взял бы болезнь на себя, и все! Или ещё проще — ее бы попросту не было!

Еще Венти, как будто назло, пропал!

Я не врач. Для меня все симптомы — пустой звук, и я не способна хотя бы предположить направление, в котором нужно двигаться.

Да на кой этому миру недохимик-недомузыкант?!

Я и своему, судя по всему, не шибко нужна.

Внутри все сжалось. Я старалась, правда старалась найти причину болезни. Так, чтобы на переживания не оставалось ни времени, ни сил. Чтобы я двигалась к призрачной цели быстрее, чем накатывало отчаяние.

Но руки опускались.

— Барбара!

Ну что еще… Я и так спряталась у самой крыши со своим скудным завтраком, который у местных монашек ограничивался бутербродом из жесткого хлеба и тонкого куска молодого сыра.

— Барбара! — Грейс наконец-то добежала до меня. Тяжело дыша, она согнулась на несколько секунд. — Господин Дилюк заболел. Говорят, он очень плох.

— Кто говорит?

— Его работники. Они пришли к тебе за помощью.

Я дожевала последний кусок и запила стаканом воды. Крепче здесь только отвар лечебных трав да чай, и то от них уже тошно. Кажется, еще немного и я воспользуюсь предложением Джинн и запрошу в церковь ящик горячительного.

Забавно, конечно, выходило. Персонаж, из-за которого я начала играть и который на постоянной основе состоял в моем отряде, нуждался в помощи. Кошмар. Никак не привыкну, что все вокруг еще совсем недавно были скоплением пикселей.

— Пускай везут.

— Они просят, чтобы ты приехала. Господин Дилюк может не выдержать поездки.

Я скривилась. До винодельни ехать полдня на повозке — это не игра с телепортами и расстояниями с полсантиметра на карте. А ведь потом трястись обратно в Монд. Но самая большая проблема не в этом — я успела выяснить, что за стенами города весьма опасно. Даже вблизи собирались слаймы, хиличурлы разных мастей и орден Бездны. И либо это отклонение от игровой условности, либо следствие того, что Дилюк болел и не играл роль Полуночного героя.

— Я съезжу при двух условиях: мне разрешат переночевать на винодельне и назначат в сопровождение человека, который сумеет защитить в случае чего. Передай им.

Пока я собиралась, от работников пришел ответ — они нашли в «Доле ангелов» Кэйю. Тот взял на себя смелость дать согласие на ночевку и сопроводить к своему брату.

Мне еще не приходилось встречаться с Кэйей, что удивительно учитывая мою вылазку в таверну после пробуждения. Как они общались с Барбарой? А черт знает. Но, надеюсь, странности в поведении он спишет на усталость и нервы. Да и зачем бессмысленно ломать голову? Все равно не узнаю об их взаимоотношениях.

Хм, а ведь когда-нибудь болезнь отступит. Что тогда?

Впрочем, дожить еще надо.

Кэйа встретил у ворот Монда вместе с повозкой.

— Запрыгивай скорее, — он похлопал по сиденью рядом с собой. — Довезу — оглянуться не успеешь.

— Главное целой, — фыркнула я, усаживаясь.

Ух, до чего же неудобно в платье и плаще! Пожалуй, если все быстро не кончится, стоит продумать постепенный переход от Барбары ко «мне», чтобы не шокировать местных брюками, рубашками и прочим. А то они, как выяснилось, чересчур чувствительные.

Повозка поехала не спеша. Дряхлая кобылка старательно перебирала копытами, а Кэйа почти ласково подгонял ее тонким прутиком. На его бедре висел меч. Яркий, с узорами и с вязью на лезвие — под стать его внешности. Надеюсь, он им пользуются так же хорошо, как в каноне.

Глаз закрывала повязка. Из-за этого было немного некомфортно смотреть ему в лицо, и я всеми силами старалась это не показывать. Но после нескольких переглядок заметила ухмылку — кажется, он догадался. А волосы у него все же синеватые, хотя в тени ворот показались черными.

В общем как и до этого вывод следующий — на канон похоже, но в реальности выглядит все же непривычно.

Дороги здесь плохие — повозку трясло, один раз она и вовсе застряла. Пришлось вставать и толкать, чтобы помочь бедной кобыле.

Так мы проехали берег Сидрового озера, а потом и Спрингвейл. Я даже встретила несколько ушастых жителей, но у тех были густые волосы до плеч, поэтому загадка о наличии человеческих ушей так и осталась не разгаданная.

Вскоре показалась Винодельня, и я с облегчением выдохнула — пронесло.

— Что с тобой, Барб?

«Еще один», — недовольно подметила я. Имя «Барбара» мне не нравилось, но его сокращение не нравилось еще больше.

— Радуюсь, что доехали спокойно. Видимо, меня зря пугали.

Неожиданно Кэйа засмеялся.

— Э-нет, здесь полно всяких тварей. Просто у тебя отличный сопровождающий.

Он сгреб меня в охапку и развернул в сторону. Трава и каменные склоны тянулись до самого горизонта. Я успела насмотреться на однообразные пейзажи: пушистые елки тянулись к идеально голубому небу и к полупрозрачным облакам, между ними по-дурацки торчали яблони и березы.

— Вот туда смотри, — тихо произнес Кэйа.

Внутри екнуло. Он придвинулся слишком близко, отчего стало не по себе. Но я заставила себя посмотреть вдаль — среди веток промелькнул гидро слайм. И, кажется, не один.

— А теперь вот сюда.

Чуть поодаль, под одной из яблонь, горел костер. Я прищурилась. Из-за небольшого возвышения не разглядеть, но память услужливо подсказала — вокруг костров частенько спят хиличурлы.

— Я отвезу тебя к Дилюку, а сам зачищу ближайшую территорию. Братец совсем запустил владения.

Кивнула. Все же хорошо, что со мной поехал именно Кэйа.

* * *

Дилюк беспокойно ворочался в постели, как будто ему снился кошмар. Рядом на тумбочке стояла плашка с водой, в которой плавал несчастный кусок ткани.

Я подошла ближе и почувствовала едкий запах трав. Наверное, слуги пытались лечить самостоятельно. О Дилюке же некому позаботиться, кроме них. Усмехнулась — а ведь если там отрава, я не пойму. Будем надеяться, он не имеет врагов, способных на подобное.

Коснулась руки — холодная. Дилюк отдернул ладонь, словно почувствовал мое прикосновение. Что ж, он и в каноне не особо любил людей. Всегда спокойный, отстраненный, он помогал молча, не хвастаясь.

Дилюк так похож на… Архг! Не хочу думать о доме! Не хочу думать о родных, иначе просто разревусь...

Села на краешек кровати и прикрыла глаза. Мысленно услышала ноту «ля» и тоническое трезвучие. Слегка прокашлялась, за что тут же себя пожурила — вредно — и вдохнула.

— От-че-го у-га-а-ас твой го-лос…⁽¹⁾

Дилюк вздрогнул. Он заметался из стороны в сторону и зашептал:

— Верни… Верни…

Что с ним?

Рыжие прядки слиплись на потном лбу. Я схватила его за плечи и максимально ласково сказала:

— Все хорошо, не переживай.

Дилюк дернулся и едва не ударил меня по руке — я успела отскочить в последний момент. Он на мгновение открыл затуманенные глаза и рухнул обратно.

— О-гру-бел твой неж-ный го-лос…

Судя по озвученным слугами симптомам, у него тоже самое. Возможно, состояние усугубилось кошмаром? Но что ему снится?

Или он сильнее болеет?

— Чи-стый го-ло-ас и ве-се-лый…

Я осторожно коснулась его щеки. Удивительно — как будто бы не такая горячая. И правда чудо-магия. А, может, мне кажется.

«И почему я до сих пор не таскаю с собой градусник?» — подумала я.

— Жу-рчал пре-жде он ру-чей-ком, ла-ско-вой стру-е-ю лил-ся, озе-рком ле-сны-ы-ым пле-ска-лся.

— Вернись… Домой… — прошептал он.

Я нахмурилась. Неуж-то ему снится Кэйа? Так и знала, что несмотря ни на что Дилюк любит брата. Вот только какого черта они до сих пор не помирились? Уже прошло так много времени после появления путешественника.

— Надеюсь, ты поправишься, — я похлопала его по плечу и покинула комнату.

В конце концов именно с Дилюком я прошла от Мондштадта до Фонтейна.

Ко мне тут же подбежало несколько слуг, которым я коротко обрисовала ситуацию. Им заметно полегчало. А я мысленно похвалила себя за решение остаться на ночь — как раз с утра и увижу результат.

Если он будет.

* * *

Мне выделили одну из самых лучших гостевых комнат, и я пожалела, что не могла переехать сюда насовсем.

Кровать большая и мягкая, а одеяло толщиной в целую ладонь грело гораздо лучше непонятной тряпки в келье. И несмотря на то, что прочая мебель — шкаф, стол, картины и камин — мне не была нужна, все вместе радовало глаз. Уютно здесь и точка.

К вечеру Кэйа залетел в комнату, точно ураган, и позвал ужинать. Прохвост был до того рад, что решил действовать в свое удовольствие: слуги открыли одно из лучших вин и приготовили несколько кусков нежнейшего мяса в сладком соусе. Отдельно поджарили овощи на костре.

Мне выделили место по левую руку от хозяйского стула, а Кэйа сел напротив.

— Не стесняйтесь, присаживайтесь.

Кто-то из смущенных таким вниманием слуг пискнул про господина Дилюка. Мол, негоже пир устраивать, пока тот болеет. Но Кэйа налил вина в бокал и торжественно провозгласил:

— Рядом с ним сейчас дедушка Таннер, которого я сменю после ужина. К тому же Барбара останется на ночь, чтобы проконтролировать ситуацию. Вы верные работники и заслужили отдых.

Слова Кэйи мало успокоили слуг, но противиться они не решились: многие набрали на пару укусов, а от вина и вовсе все отказались. Так спустя десять минут мы остались в столовой вдвоем.

Я уходить не собиралась еще долго. По сравнению с церковной едой эта — произведение искусства. Мясо было настолько мягким, что само разваливалось на волокна и слазило с кости.

— Они считают меня безответственным, — фыркнул Кэйа, — но не я затянул с лечением. Сами-то тоже хороши — упустили.

Сам Кэйа скорее пил, чем ел.

— Меня стоило вызвать раньше, ты прав. Однако Дилюк мог скрывать плохое самочувствие и делать вид, будто в порядке.

— Вряд ли. — Кэйа сморщился. — Он не стал бы подвергать опасности работников. Вероятнее всего заперся в своей комнате, чтобы никого не заразить.

— В таком случае ответственность все еще лежит на Дилюке.

Слуги действительно старались и искренне волновались за своего господина. А судя по канону Дилюк тот еще гад: не признается, даже если у него руки будут отваливаться. Такая позиция редко приносит пользу. Знаю по родному миру — иногда нежелание просить помощи доходит до абсурда и приводит к опасным ситуациям.

— Но я, в отличие от них, могу позволить себе ослушаться во благо.

Я кивнула просто, чтобы не ругаться. Сколько не обсуждай — прошлого не изменишь, а перемывать кости Дилюку не хочется — неловко, странно и вообще некультурно, особенно если учесть, что мы буквально сидим за его столом.

— Ты, похоже, совсем изголодалась. В церкви так плохо кормят?

Кажется, его внимание теперь сосредоточено на мне. М-да, уж за съеденную еду я ещё не оправдывалась. К черту. Все равно я им нужна.

— Да, и готовят сестры отвратительно

Он удивленно вытаращился на меня.

— Единожды горелую кашу пережить можно, но она такая почти каждый день, — продолжила я. — А мелочь вроде чая с сахаром разрешается один раз в день после захода солнца.

И это мне ещё в середине недели пришлось чай с маслом отвоевывать. А то нельзя видите ли! Да Венти до лампочки, он сам вино хлещет!

Кэйа почесал бровь.

— Я рад, что в тебе начал просыпаться нормальный человек. Я уж решил, что это невозможно. Вина не хочешь, случайно?

— Хочу. — Я сложила руки на груди.

Кэйа коротко посмеялся, достал из шкафчика еще один бокал и налил почти доверху.

* * *

— Правильно! Я давно тебе говорил, что не могут быть у бога свободы нудные последователи с бесконечным списком правил!

— Не мог… Ик! — просипела я.

Наверняка поэтому ни у одной из нас нет анемо глаза.

За последние три часа мы высосали пару тройку бутылок на двоих — хотя большую часть все равно умял Кэйа — и обсудили устройство церкви. Кэйа услужливо напомнил, что пока Шеймус Пегг в отъезде, главная именно я. А отъезд длился уже добрых несколько лет. Вполне вероятно, что они уже давно померли, а кто-то отсылает короткие письма просто ради успокоения. Сам Кэйа давно смирился, что вместо кавалерии у него осталась одна дряхлая кобылка.

— Тогда, — продолжила я, отчаянно пытаясь не шататься на стуле, — я всё поменяю! Вот приду и поменяю! Они еще… ик! Благо… благодарить будут! Вот!

— Отличное сказано, предлагаю тост, — поддержал Кэйа и забрал у меня пустой бокал вина.

— Но-но-но, не лей столько!

Под пьяный смех я тут же осушила бокал и после протянула, но Кэйа резко отпрянул.

— Чокаться с пустым бокалом — дурной тон.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на бокале.

— Тут есть капель… ик!

Кэйа засмеялся еще громче, а я искренне недоумевала над чем.

— Вы что тут устроили?

От неожиданности я дернулась и ударилась о ножку стола, отчего по пьяни испугалась, неудачно подскочила и начала заваливаться куда-то в сторону вместе со стулом. Кэйа подскочил и в последний момент помог восстановить равновесие.

«Ничего себе какой он быстрый… Уже и на место успел вернуться! И выглядит словно трезвый. Как стеклышко».

Теперь по-глупому засмеялась я. Из глаз брызнули слезы, которые я поспешно вытерла.

«Фух… Аж дышать тяжело, надо бы успокоиться».

Мои редкие попойки всегда заканчиваются одинаково — смехом без причины и головной болью.

Стоп. Я повернулась в сторону коридора и увидела мрачного Дилюка. Он привалился плечом к дверному косяку. Кажется, ему полегчало гораздо быстрее, чем можно было ожидать. И все-таки так странно видеть его не в игровом скине: свободная рубашка зашнурована под самое горло и заправлена в темные холщовые штаны. Но с растрепанным хвостом ему лучше, чем с таким низким и туго затянутым.

— Не злись, мы заходили к тебе всего десять минут назад.

— Вообще-то прошло сорок, — заметила я, глянув на часы.

Кэйа легонечко пнул по моей туфле.

— Что вы тут вообще делаете? — раздраженно спросил Дилюк.

Неужели характер действительно не сахар? Хотя… Мы тоже хороши. Устроили целый пир, пока хозяин болеет.

— Как что? Лечить тебя приехали. — Кэйю эта ситуация явно забавляла. — Ты же как всегда: дотянул, пока в обморок не упал. Поберег бы своих слуг, они с ума чуть не сошли. А уж сколько тварей вокруг развелось, я вообще молчу. Одно твое, брат, и я бы тебе помог.

Рангвиндр хмуро посмотрел сначала на Кэйю, потом на меня.

— И сколько я лежал без сознания?

— У тебя был жар, — поправила я. — И судя по всему пластом ты валялся двое суток. Это считая сегодняшний день.

— То есть вы хотите сказать, что вылечили меня за два дня?

— За шесть часов, если точнее.

Хм, а ведь это самый лучший результат. Интересно почему? Голос окреп? Повлиял физический контакт или выбор песни? Или моя мало-мальская, но все же симпатия к персонажу? Слишком мало данных, к тому же если воспринимать каждого больного за эксперимент, результаты нельзя сопоставить: тяжесть заболевания разная, как и возраст, пол, вес и тому подобное.

— Что за лекарство вы мне дали?

— Ты явно не здоров, — хихикнул Кэйа. — Если бы было лекарство, я бы привез не Барбару, а лекаря. Да и что, ты в своей глуши до сих пор не в курсе, что лекарства нет?

«И не будет, — подумала я. — Антибиотики явно появятся не скоро. Конечно, здесь множество лекарственных растений, но сколько потребуется времени, чтобы извлечь из них действующие вещества? А про вакцины вообще молчу. Даже если бы мы знали причину болезни, ничего полезного просто не создать в таких условиях».

В лечение одними травами я не шибко верила.

— Покиньте мой дом.

Улыбка мгновенно пропала с лица Кэйи, а я быстро протрезвела, вспомнив о хиличурлах и слаймах за окном. Нет, мы, безусловно, сглупили, но где хотя бы благодарность за лечение?

— Это сов… — начал Кэйя, но теперь настала моя очередь пинать его под столом.

Перспектива ехать посреди ночи совсем не радовала. А эти двое похоже до сих пор на ножах.

— Мне нужно будет осмотреть тебя с утра. Я хотела еще раз спеть перед отъездом.

— Не стоит. Я хорошо себя чувствую.

Поежилась. Не по себе от такого — знала же, что по игре Дилюк малоприятный, но несмотря на это красивый и удобный персонаж легко возглавил список любимых. А сейчас все равно насколько он красивый и удобный, я хочу спать в теплой кровати.

— Мы уедем с утра, хорошо? На улице опасно, к тому же идет дождь. Джинн будет в ярости, если я заболею.

Дилюк после недолгой паузы кивнул и молча ушел. А я устало вздохнула и посмотрела на Кэйю.

Тот явно был расстроен.

---

Примечания:

Послушать произведение можно по ссылке:

https://vk.com/video/@avero_art?z=video-212775238_456239020%2Fclub197853569%2Fpl_-197853569_-2

Это видео, т.к. аудиоформат я не нашла.

---

1) Ян Сибелиус "Отчего угас твой голос..."

Вернуться к тексту

— Барбара, что это?

Я отдала листок последней девушке и встала перед озадаченными монашками.

— Ноты.

В церковном зале повисла гробовая тишина. Девушки вытаращились сначала на листочки, потом — на меня.

Нет, а что они хотели? Мне одной за всех отдуваться? Не хочу. Даже если я внезапно овладею глазом Бога и смогу лечить без пения, быть расходной задницей такое себе удовольствие.

— Но разве ноты выглядят так? — осторожно спросила одна из монашек.

Я вздохнула. Местные ноты действительно выглядели по-другому.

— А ты хорошо в них ориентируешься?

Девушка покачала головой.

— Может, кто-нибудь еще?

В ответ тишина.

— Тогда какая разница какие ноты я вам принесла? Смотрите пока на слова.

— Но, Барбара, нам же нельзя…

Начинается!

— Теперь можно. Сестры, вы же не оставите больных без помощи, верно?

Я была уверена, что хотя бы некоторые из монашек подумали что-то вроде «сомнительно, но окей». Насчет остальных не уверена — все как одна промолчали. Главное, чтобы тут не случилось внезапного передела власти. А то вдруг на мое место метит какая-нибудь чересчур набожная особа, которой я сейчас встану поперек горла со своими реформами.

От масштаба планируемого болела голова, но я не знала, как еще сдвинуть течение болезни. Местные лекари ломали голову и присылали все новые отвары и мази. Помимо этого Джинн ждала весточку от Бай Чжу, но путь до Ли Юэ долог, да и дистанционное лечение по письмам — весьма сомнительное занятие.

— Итак. Попробуем для начала спеть первый куплет. Сначала спою я — ваша задача внимательно послушать. После мы споем вместе. Все понятно?

Честно говоря, уверенности, что мой маленький злодейский план сработает, не было.

— ­Со-лнца я-ркий луч,

Путь на-йди во мгле!

Я про-шу — ве-рни,

Что так же-ла-нно мне!⁽¹⁾

Здесь, как в любой церкви, хорошая акустика.

— А теперь вместе: со-лнца я-ркий луч…

Нестройное пение резануло слух, отчего я машинально постучала по клавишам органа, чтобы ноты звучали громче. Монашки такого не ожидали — часть из них испуганно замолчала, часть вздрогнула, а одна одаренная девица и вовсе запела фальшивую ноту еще громче. Зря я так. Это только первый раз, к тому же они не привыкли петь.

— Все хорошо, — выдавила я. — Давайте ещё раз, но помедленнее.

Но это не помогло. Мы повторили первую строку шесть раз, и я не заметила ни малейшего улучшения. Похоже, придется подобраться с другой стороны. Растягивая слога, я принялась отбивать ритм ладонями.

— Со-лнца я-ркий луч…

Девушки терпеливо повторяли за мной, но у многих выходило весьма и весьма криво. Я пропела с каждой по куплету и решила, что уже можно возвращаться к нотам.

— Предлагаю для удобства показывать высоту нот. — Я подняла согнутую руку и вытянула ладонь параллельно полу. — Если следующая нота выше, то поднимаем ладонь вверх, если ниже — опускаем. Постарайтесь делать это пропорционально. Давайте вместе.

Спустя полчаса с трудом разобрали первый куплет. Пели не вместе, фальшиво, и это в один голос. Собственно говоря, мудрить я и не собиралась, но ожидала большего.

— Попробуете без меня?

В ответ — тишина.

Кажется, теперь я понимаю, как мы выглядели со стороны преподавателей: глаза круглые, выражение лиц пустое. Тут даже спрашивать не надо — сразу видно, ничего не понятно. И неудивительно — я же не учитель. По старой памяти-то восстановила процесс разбора нот на хоровом занятии, но ученики-то там уже программу по сольфеджио за первые классы прошли! Да и за плечами у нас были концерты и конкурсы. Наш преподаватель взревел бы после трех-четырех неудачных пропевок с листа. Но до такого уровня нужно петь и петь под руководством настоящего специалиста.

Сколько времени придется потратить, чтобы получить более или менее приличный результат?..

Через еще один час я окончательно разочаровалась в своих преподавательских способностях и решила подойти к вопросу с еще одной стороны. Сначала попыталась поймать не пойми куда испарившегося Венти, после — практически за руку, чуть ли не угрожая рыцарями Ордо Фавониус, затащила в церковь незнакомого юношу с лирой. Выцепила из больничного крыла самых способных монашек и под отчаянные взгляды собравшихся начала разучивать с ними песню.

К счастью, бард оказался талантливым. Он не только быстро подобрал на слух вокальную партию, но и придумал простенький аккомпанемент, который здорово помог девочкам почувствовать мелодию. Дело пошло гораздо быстрее.

Уже к вечеру наш творческий ансамбль спел перед несколькими больными. В качестве эксперимента выбрали случаи похожей тяжести и поделили на две группы — со мной и без. А для чистоты эксперимента пели в разных комнатах, чтобы не дай бог мое подвывание не услышали больные из второй группы подопытных.

И что-то подсказывало, что к концу дня и монашки, и бард возненавидели предложенную мной песню. Что таить, ненавидеть ее начала уже я.

Возможно, надеяться на чудо было глупо, но как же мне хотелось, чтобы это сработало! Небольшой ансамбль многократно ускорит выздоровление местных жителей и приблизит меня к… Я не знаю к чему.

Венти последние дни не появлялся в «Доле Ангелов», а я слишком плохо помнила канон, чтобы знать, где его еще могло носить.

Но я знала себя — не остановлюсь, закопаюсь по самое не хочу и что-нибудь обязательно упущу, но если остановлюсь, встряну надолго.

Ловить чужие взгляды, видеть незнакомое небо и звезды, вдыхать совершенно другой воздух и не слышать голоса близких людей — сложно. Это сводило с ума. Бесконечно долгий сон выталкивал из головы настоящие воспоминания, и мне порой казалось, что я и впрямь Барбара. Барбара, которая просто ударилась головой и придумала себе иной мир.

Больше всего меня пугало, что прошло не так много времени. Что со мной будет через месяц? Год? Забуду ли я о настоящем мире? А если воспоминания сотрутся настолько, что я потеряю даже шанс вернуться домой? С другой стороны, тогда меня не будет одолевать грусть. Или я буду скучать по тому, что не помню? Врагу не пожелаешь подобной участи — сердце одеревенеет от боли, с которой я справиться попросту не смогу. Не зная источника болезни, исцелить человека практически нереально.

* * *

Эксперимент провалился.

Я окончательно приняла это к концу следующей недели. Мы меняли песни, а девушкам даже понравилось петь с бардом. Он в свою очередь оценил новый способ записи нот.

Мне было не жалко рассказать ему о паузах, некоторых штрихах и других обозначениях.

Мне было все равно.

Провал, конечно, очевидный. Если бы пение любой монашки спасало, то они бы пели, а не носили на руках задерганную до хрипоты Барбару. Возможно, пение любого хила приносило бы хоть какой-то лечебный эффект, но проверять сил не осталось. Это ж что, упрашивать петь Джинн или Сахарозу?

Нет, пение — фишка Барбары. Вернее уже моя.

Но вдруг хватит игры на лире? Впрочем, какая разница: если от наплыва больных уже тошно? Я не различаю их лица и совершенно не понимаю, есть ли смысл в происходящем.

Но одно я поняла точно — я слишком устала.

* * *

Утро нового дня принесло новое осознание — я так и не выполнила все то, что обещала Кэйе. Или вернее сказать, обещала себе.

Поэтому, когда Грейс постучала в полседьмого утра и позвала на завтрак, я не встала, а лишь зарылась под тонкое одеяло с головой.

Во второй раз я проснулась ближе к десяти. Неспешно умылась, расчесала длинные красивые волосы и заплела две косы. Грейс бухтела где-то у меня за плечом, но после того как я обошла всех и даже спела некоторым по два раза, план работы был официально выполнен. Поэтому я надела самое яркое платье и пошла на главную площадь. На этот раз, наученная опытом, шокировать людей не стала. Спокойно прошлась по улочкам, купила самую вредную, но вкусную закуску и местный травяной отвар.

— Сувениры из Натлана! Сегодня по особой цене! — закричал юноша в пестрой одежде. — Сладости и напитки!

Он стоял за небольшим ларьком, забитым посудой, украшениями и статуэтками. С крыши свисали сушеные диковинные фрукты и пакетики с темным порошком.

Ради интереса я подошла ближе. Кажется, культура Натлана должна быть основана на Южной Америке, а там раньше жили ацтеки, майя и ещё много-много разных племен.

Что ж, а ведь похоже: статуэтки из меди и золота такие же угловатые с причудливые вытянутыми деталями. Изогнутые под девяносто градусов фигуры животных и людей продавались всего за пять тысяч моры. Для сравнения — три кусочка шашлыка на палочке стоили полторы.

— Девушка, возьмите оперенного змея! — протягивая одну из фигурок, пролепетал продавец. — Он милостивый бог и принесет вашей земле плодородие.

Я усмехнулась. Торгаши везде одинаковые.

— Боюсь, Барбатос не поймет, если я приду в церковь Фавония с идолом другого божества.

Юноша ничуть не смутился.

— Тогда попробуйте горячий шоколад. Он вылечит любую заразу!

А вот это уже интереснее. В лечебные свойства горячего шоколада верится с трудом, но напиток обещал быть вкусным. Я попросила глоток на пробу, и юноша налил мне половину маленькой кружечки из кастрюли.

Удушающая острота пробежалась по горлу, выжигая всю сладость напитка. Увы, горячий шоколад Натлана сильно отличался от того, что я пробовала в своем мире. И, очевидно, на моем лице это было написано, раз юноша тут же сделал третью попытку соблазнить меня на покупки:

— Тогда, может, вас заинтересует медная посуда? Вы знаете какими свойствами она обладает?

— Хорошей теплопроводностью.

Думаю, без посуды я точно обойдусь. У нас обыкновенная кухонька, а не ресторан со звёздами Мишлен.

— Ох, а вы, госпожа, умна не по годам. Но у медной посуды есть ещё два важных преимущества: обеззараживающие свойства и сохранения полезных свойств пищи при готовке.

— Даже если она настолько хороша, как вы ее расхваливаете, особенности ухода за ней убивают все плюсы.

Возможно, я не права. Уж слишком я суетливая была в прошлой жизни. Вечно волновалась по поводу и без, все тщательно изучала, во всем сомневалась, а потом бегала с круглыми глазами в попытке понять насколько все плохо. С медной посудой было так же: вроде бы ее продавали, советовали, приписывали помимо обеззараживающих свойств и равномерного нагрева, еще и магические свойства. И количество меди, необходимое для отравления, было велико. Но я знала собственную рассеянность — забуду о правилах ухода через пару недель. К тому же качество внутреннего покрытия под вопросом. Я вон как-то купила себе трубочки из нержавейки, так они заржавели. А потом кислоту заказала для опытов — так с ней тоже что-то не так. Хорошую я в университете использовала не один раз, а эта… Странная, скорее всего с добавками. Но как после такого доверять производителям? А еще я не понимала какой толк от меди, если внутри все равно покрытие. Одна теплопроводность мне даром не нужна. И вообще стоит эта гадость…

Недорого. Что?..

Всего пятнадцать тысяч моры за крупную сковородку, что всего в полтора раза дороже статуэтки размером с ладонь? У статуэтки, конечно, много мелких деталей, но все равно как-то странно. Да и вообще натланцы, видимо, пока не осознали, что продают свои товары по слишком низкой цене.

Хотя откуда мне знать, что цена низкая? Вдруг в Натлане медную посуду тоннами делают?

Попрощавшись с юношей, я отправилась к Джинн.

Пора бы что-то менять в конце концов.

Джинн сидела за столом в своем кабинете. Судя по сорванной восковой печати, она читала письмо. И раз бумага не с символикой Ли Юэ, то письмо от мамы. Почему? Не буду строить из себя детектива еще больше — пару дней назад мне пришло письмо от Шеймуса Пегга. И его содержание практически не отличалось от прошлого.

— Вернутся не скоро, да?

Она вздохнула.

— А они знают о болезни?

Джинн подозрительно промолчала.

— Только не говори, что нет.

— Знают, — скупо бросила она. — Но они не вернутся.

Я закатила глаза. Справедливости ради — они могли быть где угодно. Гонцы молчали как партизаны, но последний раз в письме упоминался район Натлана. Вернее встреча с Капитано, который направлялся туда. А где их дороги пересеклись и когда — вопрос все еще открытый.

— Ну и черт с ними, — пробубнила я и уже громче добавила: — Скажу сразу: результатов по лечению нет. Я пришла за дополнительным финансированием церкви.

Джинн удивленно вскинула брови.

— Я понимаю, что время сейчас не лучшее, но буду очень признательна, если ты выделишь нам теплые одеяла, свечи, нормальную еду и одежду.

Девушка тихонько прокашлялась, поправляя челку. От ее пронзительного взгляда стало неуютно. С одной стороны — ничего мне не сделают. С другой — ее меч висит на спинке стула. Пару умелых движений рукой, и все. Или меня просто заточат в какой-нибудь темнице, где будут пытать в попытке выяснить куда делась Барбара.

— Как я могу отказать, если сама предлагала тоже самое?

Я с трудом сдержала эмоции. Не пойму я эту церковь — бог алкаш-разгильдяй, власть сама предлагает нормальное обеспечение, а они воротят нос. Для чего? Ради кого?

— Не волнуйся, завтра вам все привезут. — Джинн неловко поправила ворот рубашки. — И не стесняйся обращаться ко мне. Уверена, Барбатос не будет против.

Барбара, насколько я помню, не знала, что Венти и есть Барбатос, а вот Джинн — да.

Нужно ли мне и дальше делать вид, что я не в курсе?

Вроде ничего серьезного, чтобы скрывать, да и вероятность ляпнуть, не подумав, высока.

— Венти рассказал мне кто он.

— Ах, вон оно что… — задумчиво протянула Джинн. Она заметно расслабилась. — Наверняка тебе тяжело это принять. Шеймус всегда учил нас быть смиренными перед Архонтом, но ему нужно совсем другое.

— Я бы сказала, он категорически против смирения.

Джинн кивнула.

— Но есть ли теперь смысл в церкви?

Не то чтобы покинуть по сути рабочее место Барбары было хорошей идеей, но сестрица же на улице не бросит, да?

— Пока болезнь не отступила, церковь распускать нельзя, это вызовет лишние волнения. Но я бы на твоем месте не распускала бы ее до возвращения Шеймуса.

Каюсь, сглупила. Религия всегда была важной частью общества. Стоит вспомнить какие волнения вызвали реформы Никона, хотя казалось бы.

— На эмоциях легко ошибиться, — продолжила Джинн. — Дай себе время свыкнуться с этой мыслью.

А ведь Кэйа вполне мог рассказать Джинн о нашей попойке. Вовремя я призналась — кризис на почве разочарования в религии вкупе с болезнью кажется неплохой причиной вести себя странно.

* * *

Меня разбудили ночью.

Грейс ворвалась в комнату. Ее крик оттеснил остатки сна и заставил меня подскочить, как ужаленную. Сердце заколотилось так сильно, что грудь свело от боли.

Я поняла одно: что-то случилось. Что-то страшное.

Грейс притащила меня в больничное крыло. Освещаемый всего несколькими свечами зал тонул в полумраке. Многие больные не спали — силуэты беспокойно мелькали тенями в темноте.

— Сюда!

Меня привели к девочке лет десяти со светлыми волосами. Ее тело сотрясала мелкая дрожь.

«Судорога», — с ужасом поняла я.

Она лежала на мягкой подушке, что спасало от травм головы, и слава богу никто не собирался засовывать ей посторонние предметы в рот. Но на этом мои врачебные познания заканчивались.

— Барбара, пой! — прошипела мне на ухо Грейс.

Во рту пересохло. Я попыталась сглотнуть, но не вышло.

— От кра-я до кра-я, не-бо в о-гне сго-ра-ет, и в нем и-сче-за-ют все на-де-жды и ме-чты, — хрипло протянула я первое, что пришло в голову⁽²⁾.

Голос дрожал. Я лажала мимо нот и мысленно упрашивала, чтобы местное мироздание приняло мою песню-молитву в таком дрянном виде. Петь правильно нет сил. Я едва дышала.

Взяла трясущуюся руку в свою ладонь и начала петь громче. Голос предательски дал петуха, а в груди сдавило. Это неправильно. Так не должно быть.

В голове всплыло воспоминания — у нас дома был какой-то противосудорожный препарат. К счастью, не пригодился, но опасность была. Да и подошел бы он здесь?

— За-сы-па-ай, на ру-ках у ме-ня за-сы-па-а-ай, за-сы-па-ай под пе-нье до-ждя…

— Ей становится лучше, — прошептал кто-то рядом.

Я улучшений не видела — в глазах рябило от слез. Рука девочки обмякла, и я не сразу поняла, что сжала ее крепче, чем следовало.

— Бо-я-ться не на-до — ду-ша мо-я бу-дет ря-дом…

— Барбара, она спит, — дергая меня за плечо, сказала одна из монашек.

Спит? А спит ли? Или уже умерла?..

Протерла глаза — девочка дышит. Слабо, но дышит.

Господи… Так недолго и поверить в высшие силы. Вот только в кого? Здесь богов нет. Здесь архонты, и то их роль весьма сомнительна.

Монашки заметно расслабились.

Некоторые отошли к другими пациентам, кто-то переговаривался совсем рядом — девочку звали Люси, и она попала к нам сегодня. Ее родители затянули с лечением: то ли оставили ребенка с больной бабушкой на время отъезда, а та не отличалась здоровьем, то ли вообще бросили одну на несколько дней.

Итог на лицо в любом случае: Люси в настолько плохом состоянии, что я даже не могла опросить ее, чтобы понять как долго она болеет, с чего все началось и почему она, в отличие от остальных, подверглась судорогам.

Снова повернулась к девочке. Поседею здесь. Точно поседею.

Люси лежала как восковая кукла — бледная, как будто бы ледяная. Она была чем-то похожа на ангела: лицо светлое, расслабленное, а почти белые волосы раскиданы по подушке как ореол. Руки слабые, тонкие и…

— Она не дышит, — вдруг поняла я. — Она не дышит!

Монашки снова заволновались, а я застыла от шока. В голове пролетели воспоминания о парах по БЖД: каждый из нас пробовал реанимировать куклу. У меня, как и у многих, кукла умирала в страшных муках. Мы нещадно ломали бедному «Гоше» ребра. А я еще так и не смогла научиться вдувать необходимое количество воздуха.

— Сделайте что-нибудь, — прошептала я, но никто из девушек не знал, что предпринять.

Кто-то побежал за лекарем, но было уже поздно.

---

1) Песня "Солнца яркий луч" из м/ф Рапунцель

Вернуться к тексту

2) песня "Потерянный рай" (Ария)

Вернуться к тексту

Это не первая смерть из-за болезни. Их было немного, и каждая наступала неожиданно. Судя по рассказам Грейс, больные жаловались на головную боль, головокружение и чувство слабости. Пару раз звучали слова о странных ощущениях в груди и мышечных спазмах. Со стороны казалось, такие больные быстрее пойдут на поправку — их не рвало и они не лежали, как выжатые мокрые тряпки. И некоторые, действительно, быстро приходили в себя, а для остальных все заканчивалось судорогами.

Я не понимала эту болезнь.

Местные лекари приносили отвары за отварами, а алхимики пытались что-то придумывать, но результат был один — в лучшем случае лечение облегчало симптомы, а болезнь будто проходила сама. Мое пение не только ускоряло процесс лечения, но и вытаскивало тех, кому не повезло больше прочих. Словно я точно так же помогала пережить симптомы, просто магия голоса работала эффективнее.

Вдруг, это местная ветрянка, которую нужно перетерпеть, чтобы получить иммунитет?

Если и так, легче не становилось. Медленно, неделю за неделей больные перетекали из лазарета к себе домой и их заменяли новые. Дома они соблюдали диету, но выздороветь полностью пока никто не смог — самые первые больные все еще жаловались на слабость и редкое головокружение.

Я не была уверена, что выздороветь полностью вообще возможно.

После неудачи с пением монашки не отчаялись — многим понравился наш ансамбль, поэтому изредка, поднятия духа ради, мы разучивали песни и выступали в зале.

Осторожные попытки попросить о помощи людей с глазом Бога к результатам тоже не привели. Во-первых, магических школ в Тейвате не было — каждый осваивал свой дар сам, следуя то ли интуиции, то ли желаниям. Во-вторых, способности в игре и здесь не сходились, что в принципе логично. Наверное, странно иметь в своем арсенале всего пару «заклинаний»?

Я ж не могла даже сказать работает ли глаз Бога Барбары. Вроде он иногда едва заметно светился и несмотря ни на что казался на ощупь прохладным, как родниковая вода. Когда я держала его в ладони, тревожность и страх постепенно уходили, но это все.

Наверное, дело во мне. Глаз Бога зависит от желаний и стремлений, а я, признаться, окончательно запуталась что мне делать. Меня разрывало от множества предположений и было сложно понять какое из них наиболее верное.

Легче всего — остаться в Мондштадте. При наилучшем раскладе я не заболею или отделаюсь легкой кровью и просто дождусь, когда появится хоть какой-нибудь коллективный иммунитет. В худшем — серьезно заболею, что, наверное, маловероятно. Ну и в любом случае я потеряю время.

Посложнее — плюнуть на Венти и отправиться в Сумеру, где растет Ирминсуль с записями о всех жителях Тейвата. Может, и обо мне там найдется пару строк? Но канон я помнила примерно так же, как и прошлую жизнь — местами и смутно, поэтому где именно находится Ирминсуль, как к нему попасть и осталось ли древо вообще в целости и сохранности, я не знала.

Да и дорога туда осложнялась уже в Мондштадте. Сомневаюсь, что меня отпустят. Сбегу — так отправятся следом, если не из благих побуждений, так из корыстных. Путешествие в Сумеру займет несколько месяцев, и всю дорогу я буду в опасности. Вероятность выжить в незнакомых условия практически равна нулю — я никогда не путешествовала даже в родном мире.

Можно, конечно, найти проводника. Но кого? Кэйю? А согласится ли он на то, чтобы я бросила всех умирать? Кого-то другого? Но предложить мне нечего. Разве что украсть деньги или что-нибудь ценное у Джинн, но это весьма сомнительно.

Ещё один вариант — найти Путешественника. Но тут еще хуже — мало того, что он неизвестно где находится, так еще там, где он ходит, кабздец происходит по умолчанию. Да и как Путешественник мне поможет?

Грейс отвлекла меня от очередного рассуждения за обедом. Стоит отметить, что Джинн свое обещание сдержала: несмотря на некоторое недовольство со стороны особо набожных девиц, в церкви появилась нормальная еда и кофе. Мой пример успокоил многих несогласных, к тому же я схитрила, объявив, что для поддержания иммунитета и сил нужно хорошо питаться. Однако будет неловко, если причина болезни все же в еде и монашки заболеют.

— Кажется, всем больным я сегодня спела, — потирая глаза, сказала я.

Последнее время я экспериментировала с голосом и лечением чаще — пробовала петь нескольким, вспоминала разные песни, пела сразу при поступлении. Монашки два раза в день обходили всех пациентов и записывали сведения о самочувствии и температуру, которую измеряли с помощью термометров на винном спирте.

Все данные отправляли мне в келью, где я раскладывала их по симптомам, возрастам и применяемым лекарствам в попытке найти взаимосвязь. Туда же отправлялись отчеты по ввезенным товарам. Пока что я заметила, что за последние полгода торговля между регионами заметно окрепла, но это мало что давало, потому что список товаров был огромен.

Когда Грейс села ко мне поближе, я сразу поняла, что что-то опять не так. У нее все на лице написано.

— Господин Дилюк снова заболел.

Сердце пропустило удар.

— Он обратился за помощью раньше, но…

— Я поеду прямо сейчас, — перебила я. — Найди Кэйю, пусть подготовит телегу.

Грейс тихо пискнула и побежала исполнять поручения, а я отставила тарелку с хорошим куском мяса. Аппетит мгновенно пропал.

Дилюк — первый кто заболел второй раз. А это значит только одно — в ближайшее время к нам начнут поступать старые больные, а мест едва хватает на нынешних.

А я, наивная, решила, что скоро все станет легче!

Вздохнула — дышать из-за волнения стало тяжело. Глаза защипало. Волна гнева нахлынула неожиданно, и я ударила по деревянному столу кулаком. Вилка подскочила, зазвенела о тарелку, и монашки разом замолчали, повернувшись в мою сторону.

Я опустила голову, чтобы прикрыть пылающее лицо волосами. Скорее всего они уже догадываются о том, что я не Барбара. Но либо молчат, чтобы не потерять единственное худо-бедно действующее лекарство, либо я сама себя накручиваю.

И Джинн все поняла, и Кэйа…

В общем ко мне рано или поздно должны возникнуть вопросы, и я совершенно не знала, что на них отвечать.

* * *

По приезде на винодельню Кэйа пробурчал что-то про зачистку территории и оставил меня одну.

Слуги беспокойно бегали по поместью, создавая тревожную атмосферу. Но к моему удивлению все оказалось не так плохо.

Дилюк сидел на кровати. Белый кот с темными пятнами на лапах и ушах терся о его ладони и мурчал, как самый настоящий трактор. Стоило ему погладить по пушистому брюшку, как кот одним движением плюхнулся на одеяло и потянулся. Дилюк улыбнулся краешком губ и, поправив выбившуюся из хвоста прядку, притянул кота ближе.

На мгновение вспомнился дом — кот, почти такой же раскраски, спал под одеялом, вытянув лапки с розовыми подушками. Его хозяин лежал рядом, нежно поглаживая питомца за уши.

Как и у того парня, у Дилюка длинные волосы завязанные в низкий хвост. Челка неряшливо торчит по сторонам от лица, а ворот рубашки завязан так, что закрывает почти всю шею.

В груди заныло от тоски. Будь я дома — села бы рядом, приласкала кота и уткнулась в лоб любимому. Но я не дома, а это совершенно чужой для меня человек. Кроме той ссоры и болезни, нас ничего не связывало.

— Ты выглядишь неплохо, — заметила я.

И я не врала. В прошлый раз Дилюк ни на что не реагировал. Уж не знаю, как правильно называется такое состояние, но я бы сказала жар или горячка. С нашей последней встречи он немного похудел, но все-таки несмотря на почти незаметную бледность, сидел ровно.

— Решил последовать совету одного человека и обратиться за помощью раньше.

Хм, он говорит про Кэйю? Очевидно, братья разговаривали без меня. Что ж, надеюсь, они помирятся. Давно пора.

— Это правильно, — отвлекаясь от посторонних мыслей, ответила я. — Рассказывай, что с тобой случилось.

Какая-то часть меня все еще надеялась, что информация о болезни неверная. Вдруг, у Дилюка простуда? Грипп? Обычное отравление? Аллергия? Не одна же болезнь гуляет по Тейвату.

— Как в прошлый раз. Тошнота, рвота, боль в животе, головная боль, головокружение.

— Слабость?

Он на мгновение сузил глаза и молча кивнул.

— Да, похоже, — почесав затылок, протянула я.

Хреново. И главное: почему?

— Как давно появились симптомы?

— Пару дней назад, ближе к вечеру.

— Ты контактировал с больными? Ел что-нибудь необычное?

— Все как всегда.

Дилюк говорил скупо, практически не меняя тона голоса.

— Диету соблюдаешь?

Он выгнул бровь.

— Только не говори, что нет.

— Хорошо, не говорю.

Я сжала кулак до побелевших костяшек. Как же ты меня бесишь! Мало того, что информацию вытягиваю по крупицам, так ещё и рекомендации лекарей не соблюдаешь!

— Диета бесполезна. Это лишь самовнушение.

— Твой организм ослаблен. Он нуждается в витаминах и совершенно не нуждается в тяжелой пище. К тому же фрукты, ягоды и овощи обладают лекарственными свойствами и выводят токсины из организма.

Да, это не полноценное лекарство, может, польза от диеты минимальна, а, может, ее и нет, но самодеятельность мне не нужна! А если каждый будет решать, каким рекомендациям следовать, а каким нет?

— Есть доказательства, что диета полезна?

— Да ты единственный человек, заболевший повторно, — возмутилась я. — Слушай, что тебе говорят!

Дилюк отреагировал ровно никак — он даже не прервал мерное поглаживание кота по шкурке.

Я несколько раз вздохнула, прикрыв глаза. Нужно успокоиться, а то глядишь добью его пением, а не вылечу. И чего так психанула-то…

Хотя нет, знаю чего — ровно то же самое я слышала дома. От родных. Да, я никогда не была образцом для подражания: практически не занималась спортом, обожала сладкое и жирное и налегала на кофе больше, чем стоило. Но как же меня раздражали люди с диагнозом (серьезным диагнозом!), которые продолжали пить алкоголь, курить, таскать тяжести, есть то, что им категорически запретили. Они же потом еще и жаловались на плохое самочувствие и бестолковость врачей. А я-то, что должна им отвечать? Поддакивать и поддерживать?!

— Ты слишком не сдержана.

«Да пошел ты!» — про себя огрызнулась я.

На таких тратить и без того дефицитные нервные клетки бессмысленно. Знаем, проходили. Хоть убейся об стенку, а сделает он по-своему. Порой настолько упрямые люди меня восхищали, но стоило столкнуться с упрямством в собственную сторону, как руки начинали чесаться. И нет, не для того, чтобы погладить по голове.

— Ладно, давай начнем, — успокоившись, сказала я и села рядом.

Кот недовольно заурчал и скрылся под кроватью. Обидно, я-то котов вообще-то люблю. Ладно, я просто напугала его резкими движениями и громким голосом.

Я потянулась к руке Дилюка, но он молча отодвинулся.

— Для лечения нужен физический контакт, — уже недовольно продолжила я. — Поверь, мне самой не хочется трогать больных.

— Вот именно, — тихо сказал он, но ладонь вернул.

— Что сто-ишь ка-ча-ясь, то-о-нка-я ря-би-на, го-о-ло-вой скло-ня-ясь до са-мо-го ты-на?

Дилюк напрягся. Он настороженно посмотрел на меня из-под челки, но, честно говоря, настроения объяснять, что за песня и почему, не было. Я выбирала по наитию.

— А че-рез до-ро-гу, за-а ре-кой ши-ро-кой, та-ак же о-ди-но-ко дуб сто-ит вы-со-кий.

Он скривился.

— Тебе больно?

— Долго еще?

— Это только первый куплет.

— А сколько их всего?

— Четыре, — прищурившись, ответила я.

Вообще-то, если учитывать повторы, то шесть, но к чему он клонит?

— Хватит одного, — выдергивая руку, сказал Дилюк. — Я не настолько болен.

Дилюк потер ладонь, будто стирая прикосновение. Не глядя в мою сторону, перезаплел хвост. Его волосы почему-то жутко спутаны, словно он не расчесывался пару дней. Жаль стиль геншина не позволял оценить состояние волос персонажа, а то кажется мне, что это неправильно. По крайней мере я представляла его совершенно другим.

— Тебе больно? Мне важно знать.

— Нет, ты просто ужасно поешь.

Так. Вдох-выдох.

За годы обучения в музыкальной школе я видела разную реакцию на свое пение. От восторга и слез из-за переизбытка эмоций до вот такого шипения. Меня этим уже не обидеть — я прекрасно понимаю, что не все люди любят высокие голоса, академическое пение и далеко не все отличают плохое качество от банального не нравится. Да и что таить, я действительно далеко не певица.

Но какого, простите, черта здесь происходит? Я упустила момент, когда помимо меня появились другие лекари?

— Хорошо, на сегодня мы закончим, но с утра я спою снова.

— Зачем?

Внутри закипело. То ли от его равнодушия, то ли наглости — еще не определилась. И то, и другое раздражало одинаково сильно.

— Затем, что я не собираюсь ехать сюда в третий раз просто потому, что тебе что-то не нравится!

А в ответ снова равнодушные до безобразия глаза и сложенные на груди руки. Эй, это тебе надо, а не мне! Я как-нибудь обойдусь без ночи в люкс-номере, а вот ты обблюешь все вокруг и пластом заляжешь! А потом еще, не дай бог, других заразишь!

— Делай, что хочешь, — ответил он. — Мой дом в твоём распоряжении.

Я не выдержала — подскочила к выходу из комнаты и со злости хлопнула дверью. Скопившиеся в коридоре слуги подпрыгнули от испуга.

— Кто-нибудь еще болеет? — почти рявкнула я. — Всех ко мне. Быстро.

* * *

На винодельне болело не так много народу, причем большая часть пришла с царапинами, ушибами и обыкновенной простудой. Всего у нескольких человек обнаружились похожие на болезнь симптомы, но они были столь незначительны, что вполне могли появиться на нервной почве.

В любом случае лучше помочь всем сразу, чтобы потом со спокойной душой вернуться в Мондштадт. Можно ещё по дороге загляну в Спрингвейл, раз все равно выбралась из города.

На радостях слуги приготовили то же мясо, что и в прошлый раз. Правда вместо вина притащили бутылку виноградного сока, но я была согласна и на него. Посмотрим на что Дилюк надеется заменить напиток всех времен, народов и, как выяснилось, миров.

Дедушку Таннера я попросила присоединиться к ужину, раз уж Дилюк не соизволил даже спуститься за едой.

— Расскажите, каков распорядок дня Дилюка? Он единственный кто повторно заболел, и мне действительно хотелось бы узнать причину.

Мужчина говорить о своем господине-начальнике не слишком хотел.

— Если он заболеет в третий раз, не факт, что я смогу помочь.

— Обычно господин Рангвиндр всегда чем-то занят. Он проверяет виноградники, статистику продаж, следит за появлением новых сортов винограда и расходами винодельни. По вечерам выходит упражняться с мечом и глазом Бога.

— И зачищать территорию от слаймов и хиличурлов?

Таннер коротко кивнул. Хм, но ещё в прошлый с этим были проблемы.

— А что он ест, раз не соблюдает диету?

— Обычно мясо, овощи, крупы, хлеб. Он… очень привередлив к качеству блюд.

Я грустно улыбнулась. Кажется, мне все же нравится определенный тип парней. Сама себе яму рою, жизнь ничему не учит и так далее. Не то чтобы я готовилась пускать розовые слюни по Дилюку, вовсе нет. Но типаж прослеживался даже в выборе любимых персонажей. И это удручает, особенно если учесть, что от таких вот молчаливых парней я потом требую разговоры о любви. Тараканы, мои тараканы!

— Обычно он ложится около десяти вечера и встаёт до рассвета.

Ухо зацепилось за очередной повтор.

— Почему вы говорите «обычно»?

— Дело в том, что… — Таннер нервно вздохнул. — С господином Рангвиндром что-то не так. Его поведение изменилось. Он как будто потерял тягу к жизни.

А, наверно, это не удивительно? Пациенты из церкви тоже не блещут активностью. Многие спят целый день и лишний раз не встанут. А если и встанут, то головокружение заставит их лечь обратно.

— Он спит почти до обеда, мало ест и практически не интересуется делами винодельни. Я, конечно, держу все в порядке, но состояние господина беспокоит всех нас.

Хм, запомню. Справедливости ради его поведение во время лечения тоже может быть результатом плохого самочувствия. Только от этого терпеть Дилюка не легче. Больные в церкви хотя бы не выпендриваются и слушаются. Звание местной «звездочки» все же имело вес, но видимо этот вес испарялся, стоило мне перейти через порог комнаты Дилюка.

— Он контактировал с больными в последнее время?

Таннер покачал головой.

— Он ни с кем не разговаривает. Совсем.

Странно. Возможно, слабость насколько велика? Ладно в первый раз Дилюк лежал в полусознательном состоянии, но что мешает сейчас?

Что-то здесь не так.

— Должна быть причина, господин Таннер. Подумайте хорошенько, иначе я не смогу помочь.

После недолгого молчания я устало вздохнула и попросила:

— Напишите мне, если что-то вспомните, хорошо?

Мужчина кивнул и оставил меня одну.

На нервах я съела все мясо, но все равно осталась голодной. К горлу уже подступила тошнота, но мне отчаянно хотелось сгрызть что-нибудь вкусное.

Помню, как мучилась с дипломом. Нужно было выбрать направление исследования, а я то одно сделала, то другое, то третье, а потом запуталась. Встряла. Надолго. Потом все же пришлось выбрать что-то одно и пилить, пока не получилось что-то стоящее и, главное, собравшееся в одну логичную картинку. После уже подцепила хвосты и доделала все, чего не хватало.

Так и здесь. Я не знаю, как и зачем тут появилась. Не помогу как врач. Но раз могу петь, значит нужно разобраться с голосом, довести до ума наблюдения и попытаться найти взаимосвязь.

И раз я почти дипломированный химик, нужно подумать, чем помогу с этой стороны.

Мы не изучали болезни, но проходили экологический мониторинг. В моем мире люди, не стесняясь, льют в воду всякую дрянь. Ей же отравляют почву и воздух. Очистные сооружения работают на бумаге или перед проверкой. Бездумное пользование химии приводит к порче продуктов. А раньше люди вообще травились всем подряд. Вспомнить, например, белила, пудру, зелёный пигмент из мышьяка. Мало ли найдется умельцев, которые мешают все, что попадется под руку?

И это только рукотворные токсиканты. А если здесь неправильно хранят пшеницу или орехи, и они заражены микотоксиканами? А если какой-нибудь «гениальный» повар решил добавлять в новое блюдо ядовитые цветы, ягоды или грибы?

Хорошо, что в геншине нет крупных предприятий — хотя бы выбросы исключены. Впрочем, в Фонтейне я не была…

Но плохо, что вся эта гадость токсична в малых количествах, и я не представляю как без современных методов анализа и методик обнаружить хоть что-нибудь из них. Попробуй собери с нулевыми знаниями по физике какой-нибудь атомно-абсорбционный спектрометр, получи верные результаты, а потом ещё и докажи всем, что шайтан-машина в принципе работает.

Вариантов много и в то же время их почти нет.

Около полуночи Дилюк спустился в столовую. Я к тому времени приставила стул к стене и расположилась полулёжа, так что не удивительно, что он не сразу меня заметил. Впрочем, вот мы встретились взглядами, и мистер Каменное лицо молча достал из шкафчика какой-то свёрток и бутылку сока. На пороге он остановился, покосился на меня и, коротко вздохнув, вернулся назад. Вытащил из того же шкафчика свёртки крафтовой бумаги, перевязанные бечёвкой, и положил мне на колени.

— Считай, благодарность за лечение.

— Что это?

— Открой и посмотри, — пожал плечами он и вышел из комнаты.

Свертки оказались шоколадом. Вернее огромными плитками шоколада грамм под триста, может, больше. Я отломила маленький кусочек и положила на язык. Зажмурилась от удовольствия. В меру горький, тающий во рту, его сладость оттенялась перцем и солью.

Возможно, с возрастом я становлюсь капризной, но как же не хватает хорошего шоколада в настоящем мире. Там постепенно портится одна марка за другой — в плитках появляются крупицы, сам шоколад и на вкус, и на консистенцию напоминает пластилин, а от количества сахара и вовсе сводит зубы.

Я забрала шоколадки и сок и пошла в гостиную. Заняла места у камина. Настроение было тоскливое. Огонь потрескивал алыми языками, и его тепло манило к себе так сильно, будто все вокруг покрылось тонкой коркой льда.

Тейват — сказочный яркий мир с магией. Я же попала в тело девушки с по-настоящему особенным даром. Почему то, о чем я грезила с детства, не приносит радость?

Мне ведь в каком-то смысле повезло: я жива, здорова и по сути неприкосновенна для окружающих и даже болезни.

Целый мир передо мной — возьми, черт побери, протяни руку и открой его тайны.

Орех из шоколадки больно треснул на зубах. Я зажмурилась на несколько мгновений и запила щедрым глотком сока.

Пускай у меня будет ночь погрустить. А завтра наступит новый день — и я обязательно придумаю какие эксперименты поставить, чтобы выявить закономерность. Исследование болезней не равно исследованию почвы или воды, но подход к постановке эксперимента попробую взять.

Поставлю цель, задачи, выберу условия, решу как соблюсти их постоянство. При клинических испытаниях вроде нужно делить на несколько групп — с лекарствами и без. Это совсем не гуманно, но как иначе понять, что действительно работает?

В общем справлюсь.

Как-нибудь.

Наверное.

Кого я обманываю? Это не химический эксперимент, где можно в случае ошибки вылить содержимое колбы в раковину и сделать заново. Здесь цена ошибки намного выше.

Раскрыла вторую шоколадку на пробу — та была с незнакомыми ягодами. Высушенная шкурка неприятно царапала десны, из-за чего я принялась выковыривать начинку.

Справлюсь. А если и нет, значит не судьба. Я в конце концов не напрашивалась на роль спасителя.

Комок напряжения в груди постепенно ослабел, и я уснула прямо в кресле

---

Примечания:

Песня уже есть в плейлисте: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1

Я ужасно скучала по экселю.

Передо мной лежали переписанные уже в который раз данные, но увидеть всю картину целиком было все так же сложно. За прошедшие три недели отчеты по больным выросли в кипу бумаг: мы мерили температуру с помощью допотопных градусников, проводили опросы о самочувствии, вели собственные наблюдения и тестировали разные методы лечения.

Да, это не гуманно, и парочка сестер уже начала брюзжать в моем присутствии. Среди них была некая Долорес — самая старшая и, как выяснилось, одна из наиболее уважаемых сестер церкви. Подозреваю, я начала терять статус местной звёздочки, но не все ли равно? К тому же их можно понять.

Кому-то я только пела. Кому-то пела и давала отвары, кому-то доставались только отвары, а кому-то я осторожно подливала подслащенную воду. За последними следили особенно внимательно, чтобы не дай бог не допустить судороги. И да, мне было стыдно! Но… да это мало что дало!

Нет, тут определенно нужна систематизация.

Я поймала у ворот церкви того самого поклонника, который по доброте душевной подметал нашу территорию семь дней в неделю с утра до вечера, и попросила достать тонкую доску для объявлений. Его рвение меня, конечно, беспокоило, но он клялся всеми Архонтами, что никаких неудобств не доставит, да и в игре вроде так и было. В конце концов всегда можно пожаловаться Джинн. Тут главное не опоздать.

Доску пришлось тащить самой — впускать поклонника в церковь и показывать свою комнату уже чересчур. Под тихое мурлыканье я прибила доску несколькими гвоздями. Получилось криво и косо, но я перфекционизмом никогда не страдала.

За пару часов я поделила наблюдения по группам, выписала сбоку составы отваров, а с другой стороны вывесила информацию о Венти. Под конец намотала на гвозди цветные нити, и поняла, что в келью лучше никого не впускать.

Что ж… Кажется, Венти меня все-таки избегает. Поганец все так же хлещет алкашку пять дней в неделю, после чего выступает на улицах города, а потом опять идет в таверну. Но удивительным образом наши пути так ни разу не пересеклись.

Но зато я окончательно убедилась, что болезнь-таки не заразная. Никто из сестер по-прежнему не заболел, к тому же не болели и родственники, с которыми оставляли более или менее оклемавшихся пациентов. Значит… Еда? Вода? Предметы быта? Крысы или насекомые? Да крыс тут, к моему удивлению, не так уж и много. А насекомые… Да насекомые как насекомые! На них не написано заразные они или нет.

А вот с лекарствами наметилась интересная закономерность. Те, кто пил различные отвары с волчьим крюком, выздоравливали быстрее. Признаюсь, сначала я сравнила волчий крюк с волчьей ягодой и знатно обалдела от того факта, что местные вполне себе активно его употребляют. Но стоило попробовать, как я поняла — он похож на черную смородину.

Ещё хорошо подействовала жёлтая малина, но тут я не удивилась. Чай с малиной даже в моем мире считался лекарством от любой дряни. Помню как любила заливать мороженную малину кипятком. Если еще примять вилкой, получится потрясающее вкусный напиток… Надо бы себе такой сделать, да.

Так, значит, ягоды.

Допустим…

Я замерла на несколько мучительно долгих мгновений.

Нет, не допустим!

Ягоды… Ягоды… Ягоды… Что может быть особенного в ягодах? Витамин С? Другие витамины? Антиоксиданты? Флавоноиды? Пектин? Танины? Органические кислоты?

Думай, думай, думай! Ягодам приписывают жаропонижающее, антимикробное, бактерицидное, противовоспалительное и антиоксидантное свойства. Их часто рекомендуют при заболеваниях ЖКТ, а смородина также помогает снять головную боль. Ягоды положительно влияют на сердечно-сосудистую систему, хотя это не наш случай. Помимо вышеперечисленных свойств танины и пектиносодержащие вещества выводят металлы из организма, но это тоже не то.

Сложно-то как! А ведь ещё не стоит забывать и о банальном укреплении иммунитета.

В общем-то выходит, что ягоды как минимум способны облегчить симптомы болезни.

Я вернулась к записям. Но были и другие отвары — например, с валяшкой. И таких впечатляющих результатов они не показали. Значит, дело именно в этих ягодах. Почему?

А еще неплохо подействовала кора ивы. Но что между ними общего? Ах если бы я вообще помнила, что содержит кора ивы! Помню только, что ее часто использовали в книгах и сериалах. Вроде при лихорадке и ранениях…

Ладно. С механизмом разберемся потом — главное, есть результат.

* * *

Я сделала заметки и потащилась с ними к лекарю, который эти отвары, собственно говоря, составлял. Проверял он мои заметки очень и очень долго. Грешным делом я подумала, что в общем-то он мог этим заниматься с самого начала самостоятельно. Но быстро себя одернула — две головы лучше одной, меньше вероятность, что мы что-то упустим.

— Это замечательно, — с явным облегчением в голосе сказал лекарь. — Я напишу ещё несколько рецептов с учётом полученных данных.

— Не хотите ещё проверить действие ягод по одиночке?

— Предлагаешь моносостав?

— Да.

Это долго, но что забавно напоминает тему моего диплома, а именно подбор химической смеси. Тогда я сначала проверяла компоненты по отдельности, причем в определенном диапазоне концентраций, после чего останавливала выбор на самых эффективных. И уже на следующем этапе смотрела их эффективность в разных сочетаниях. Так же логичнее, разве нет? Вдруг по отдельности они покажут лучший результат? Вдруг дело вообще не в ягодах? Лекарь же намешал туда и травы, и грибы, и даже рачков. Как там в научных статьях писали? Синергетический эффект, во!⁽¹⁾

Н-да, но мои опыты длились по несколько часов. А здесь бы зависнуть на недели, если не месяцы. А может и годы…

Ещё и выборки так себе. Одно дело иметь возможность подобрать практически идентичные объекты исследования. Другое — собирать группы из разношёрстных больных.

— Я хотела бы проверить рецепты на здоровых людях.

— Чтобы?..

Я сморщилась. Не уверена. По-хорошему, с этого бы стоило начать изначально. А идти через одно глубокое и темное место уже как будто бы бессмысленно.

— Я понимаю, что ягоды вряд ли навредят, но, может… Может, надо оценить действие на здоровый организм?

— Не думаю, что в этом есть смысл, — вежливо ответил лекарь.

Я вздохнула. Справедливо.

— Отвары можно было бы ввести в рацион сестер церкви Фавония в качестве профилактики, но есть одна проблема.

— Какая? — настороженно спросила я. Тон мужчины мне совершенно не понравился.

— Сезон волчьего крюка и малины кончится примерно через пару недель.

Я едва успела сдержать протяжный мат. Как так-то! Только-только найденное лекарство в скором времени станет недоступным?! А тут что, не вечное лето как в игре, да? И, конечно, ресурсы не восстанавливаются через n количество часов!

— Мондштадт продает ягоды куда-либо?

— Насколько я знаю, да.

Ясно. Уже что-то.

— Тогда на нас тратить ягоды не будем, но запасной вариант все же нужен.

Лекарь, покачиваясь, подошёл к ящичку у стены, достал оттуда несколько бумажек с рецептами и предложил выбрать с какого начать.

Я мельком прошлась по составам. Сначала хотела и вовсе сказать, чтобы он выбирал сам, все же не я тут врач, а потом задумалась. Лекарь предложил более десяти рецептов. Мы перепробовали множество ягод и фруктов, поэтому большая часть из них содержала травы. А с ними у меня отношения еще сложнее, чем с ягодами.

Но смородина и малина… Из предложенного списка, как бы ни было парадоксально, больше всего подходили виноград и яблоки. И ведь на винодельни пока мало кто болел… Да и в Спрингвейле не так много больных, несмотря на то, что оттуда привезли первых детей. А вокруг поселения растут яблони.

Винограда и яблок в Мондштадте в принципе предостаточно и у них более долгий сезон сбора. Даже если результаты их использования будут хуже, это все равно лучше, чем ничего.

— Вот эти, — сказала я, пододвигая к лекарю два рецепта. — Сообщите, как подготовите.

* * *

По дороге к Джинн я зашла в «Долю Ангелов». Вероятно из-за того, что время близилось к обеду, людей сидело немного.

Бармен Чарльз с опаской посмотрел в мою сторону, словно ожидал еще одного представления. Но я же могу хоть раз ошибиться? Тем более сразу после перемещение в другой мир.

Посмотрев по сторонам, я заметила во взглядах посетителей такую же опаску. Ладно. Сама всех напугала.

— Тебе что-то подсказать, Барбара?

Я села на стульчик и вытащила из кармана рецепт самого эффективного отвара со смородиной. Попросила перо и наскоро чиркнула как часто и в каких количествах его пить

— Передай мистеру Таннеру. Скажи, что если Дилюк откажется пить, я больше не приеду на винодельню. — Я встала, чтобы уйти, но в последний момент передумала и добавила: — И да, эффективность рецепта доказана экспериментально. Если Дилюк захочет увидеть экспериментальные данные, пускай приезжает в церковь. Это тоже передай.

Бармен удивленно вытаращился на меня, но бумажку все же забрал.

* * *

Мне уже начало казаться, что Джинн не покидала свой кабинет, как самый настоящий игровой персонаж. Стопка бумаг на ее столе не уменьшалась в размерах, а сама Джинн явно не высыпалась — под ее глазами пролегли темные тени.

— Не хочешь вместе пообедать? — спросила я вместо приветствия.

Джинн взглянула на меня исподлобья.

— Нет. Я не голодна.

Такое ощущение, что я здесь одна вечно хочу есть.

— Но я с радостью выпью с тобой чаю.

— А давай, — махнула я.

— Тогда поставь, пожалуйста, чайник.

Казалось бы простая фраза ввела меня в ступор. Поставить чайник… А где этот самый чайник? Где кухня? Лиза сделала все сама, причем магией. Ей было достаточно махнуть в воздухе парочкой сиреневых молний, чтобы на столе появилось две чашечки.

— Барбара?

Во рту пересохло. Голова в миг отказалась генерировать хоть какую-то приличную отмазку, и я готова поклясться, что где-то в ворохе разношёрстных мыслей промелькнула обезьянка, которая цзынькнула двумя золотыми дисками. Блин, так глупо спалиться! На каком-то чайнике!

— Барбара?..

— Мне нехорошо… — выдавила я, понимая, что тормозила слишком долго.

Джинн мгновенно подскочила из-за стола. Приобняв за плечи, она подвела меня к креслу и усадила на пару плотных подушек. Я не успела и пикнуть, как Джинн скинула со столика книги и положила на него мои ноги.

— Я за Лизой, — бросила она.

— Постой! Я просто не ела с утра. Мне бы чая… с сахаром.

— Ты уверена? — обеспокоенно спросила Джинн.

— Да, у меня закружилась голова и потемнело перед глазами. В последнее время такое случается часто. Я правда забываю поесть и волнуюсь, и нервничаю, и переживаю… И вот… — неловко залепетала я.

Так. Пора бы заткнуться, пока не ляпнула лишнего.

Джинн, к счастью, промолчала. Она лишь одарила меня еще одним обеспокоенным взглядом и пошла к стеллажу с книгами. Внизу, в ящике, нашелся миленький белый чайник с синим цветочным узором. Там же лежала коробочка со сладостями, которую Джинн положила мне на колени.

Пока я грызла неопознанную сухую печеньку, покрытую толстым слоем сахара, Джинн сходила куда-то с чайником в руках, а, вернувшись, поставила его на дощечку в такой же расцветке. Это подозрительно напоминало обыкновенный электрический чайник.

И судя по тому как он сверкнул фиолетовыми молниями — работал чайник на силе электро. Не удивлюсь, если это изобретение Лизы.

— Слушай… Я в общем-то пришла по делу. Нам нужно запретить продажу волчьего крюка и малины в другие регионы. В идеале изъять их у местных торговцев.

— Барбара, перестань, — оборвала Джинн. — Ты только что чуть не упала в обморок. Какие дела?

— Болезненные, — пробурчала я себе под нос и громче добавила: — Это важно. Из них получаются самые эффективные отвары, а сезон сбора уже подходит к концу. Мы должны запасти как можно больше. При необходимости можно заморозить на Драконьем хребте или с помощью Крио или вообще высушить.

Джинн протянула мне чашку горячего чая. Я сделала глоток и сморщилась — заботливая сестричка, похоже, насыпала сюда пол банки сахара.

— Я сделаю, как ты скажешь. Но, пожалуйста, давай поговорим о тебе.

— Обо мне?

Обезьянка в голове цзынькнула ещё пару раз. Едва успокоившееся сердце понеслось вскачь, а ладошки вспотели. А когда Джинн села прямо на пол передо мной, несмотря на девственно чистые белые брюки, стало реально плохо.

— Да, о тебе. Ты в последнее время ведёшь себя странно. Это заметила и я, и Кэйа, и сестры церкви Фавония, и даже Дилюк.

Я усмехнулась. Вот уж последний прямо-таки заметил. С Кэйей я хотя бы полночи пила как не в себя. А тут — два коротких разговора. Да и вообще! Он ведёт себя странно, а не я!

— На твои плечи легла слишком большая ответственность, и я беспокоюсь за тебя.

Я нервно облизала губы. Что ж… Я не помню, чтобы в игре хоть кто-то менялся телами, поэтому могу предложить, что местные об этом не подумают. Следовательно, нужно просто успокоить. Найти логичное объяснение.

— Ты права, я изменилась, — ответила я, глядя в глаза Джинн. — Но как иначе? На моих руках умирают больные, Архонт, в которого я верила, оказался совсем не таким, каким я его представляла. То, что раньше казалось важным, теперь кажется мелочью.

— Взрослеешь, — с грустью сказала Джинн.

— Взрослею, — шепотом повторила я.

Она встала и потрепала меня по волосам. От этого жеста стало неуютно — мало того, что мы с ней не близки, так ещё она не знает, что я не ее сестра. Эта забота предназначена не мне.

— Когда болезнь отступит, нам обеим станет легче. Ты тоже устаешь, и я тоже беспокоюсь за тебя. Сколько часов ты спишь?

Говорят, лучшая защита — нападение.

— Пять.

— Это мало.

Джинн кивнула. Повисла неловкая тишина.

Хотелось поскорее спрятаться в церкви. Там — по крайней мере пока — никто не задавал вопросы. Там я уже выработала хоть какой-то алгоритм: проснуться, позавтракать, спеть в Церкви, обойти часть больных в городе, пообедать и обойти оставшихся. Потом снова церковь, бумажки, музыка. Там я уже знала, что делать… А здесь — нет.

— Ты права, — задумчиво сказала Джинн. — Может, нам действительно сходить пообедать?

Я подняла голову и осторожно кивнула.

---

1) если простыми словами, то возникновение более сильного эффекта при использовании двух и более компонентов вместе, а не по отдельности

Вернуться к тексту

Когда Джинн выбрала таверну «Кошкин хвост», я поняла, что моя новоприобретенная сестрица любит котов так же сильно, как и я.

Долго искать таверну не пришлось — один из домов на главной улице оккупировала целая группа хвостатых. Они заняли и подоконники, и клумбы, и даже небольшую лестницу. Стоило нам подойти, как раздалось громкое нестройное «мяу» и сразу несколько пушистых кинулось тереться о наши ноги. Все как на подбор лощёный, пухленькие и обворожительно ласковые. Самые настырные отпустили только после того, как мы почесали их за уши.

Внутри тоже сидели коты. Правда их здесь было поменьше, но зато у каждого на шее висел ошейник с именем.

Я заметила на одной лежанке черного Принца и серого Роджерса. Рядом с ними сопел Нельсон. Как только мы сели за ближайший свободный столик, Нельсон проснулся и, зевая во всю пасть, пошел к нам. Он лениво запрыгнул мне на колени и свернулся теплым калачиком. Я хоть и была рада, все же удивилась. Но терять момент не стала — положила руку на мохнатое брюшко и начала аккуратно чесать. Кот замурчал.

Есть контакт!

К нам подбежала Диона. Она перевернула страничку маленького блокнота и, грозно сверкая изумрудными глазами, потребовала сделать заказ как можно скорее. Джинн выбрала грибную пиццу.

Диона предложила пару коктейлей — обязательно неалкогольных раз мы, так сказать, при исполнении — и новенькие пирожные. Джинн, завидев мой голодный взгляд, посмеялась и заказала и то, и другое.

Удобно иметь сестру в управлении, да. Любой каприз… Ладно, может и не любой, но то, что мне не нужно думать о деньгах, приятно.

Пока мы ждали заказ, к Джинн на колени заполз Принц. Она, кажется, была не против. По крайней мере к несчастному Роджерсу девушка и не думала тянуться. Тот обиженно посмотрел и ушел к следующему столику — а я пожалела, что не имею ещё одной пары рук.

В таверне было не так много людей. Из семи столиков занято всего лишь четыре, и то на двух шла ожесточенная игра в «Призыв Семерых». Надеюсь, меня не заставят в него играть, ибо я так и не разобралась с правилами. Мне не нравились подобные игры ещё со времён гвинта в Ведьмаке. Сомневаюсь, что что-то изменилось.

Дверной колокольчик зазвенел — в таверну зашёл Кэйа. Стоило ему завидеть нас, как на его лице расцвела ребяческая улыбка.

Я неловко улыбнулась в ответ. Слова о том, что он так же, как и другие, заметил странности в моем поведении никак не выходили из головы.

— Как приятно встретить прекрасных дам!

— И тебе не хворать, — тихо пробурчала я.

Надеюсь, это совпадение и допроса с их стороны не будет. В конце концов двое на одного — нечестно.

Кэйа, абсолютно не стесняясь, придвинул к столику ещё один стул и заказал себе тушеного мяса. Пока повара готовили, Кэйа и Джинн завязали разговор о делах Ордо Фавониус. Я слабо понимала о чем речь, поэтому в какой-то момент мне это надоело и я сосредоточилась на Нельсоне.

— Ваша пицца и коктейли, — сказала Диона, ставя тарелку перед нами. — Пирожные и мясо сейчас будут.

Ммм… Пицца пахла превосходно. Тончайшее тесто, ещё горячий соус с масляными капельками, идеально порезанная курочка и потрясающе красивые румяные грибочки. В животе заурчало — Кэйа громко засмеялся и придвинул тарелку поближе ко мне.

Обижаться было некогда. Я схватила обжигающе горячий кусок и принялась уплетать его за обе щеки. Кажется, я знаю, где теперь буду обедать. А может и завтракать.

Диона поставила мясо. Кэйа поблагодарил за быструю подачу и неожиданно для меня спросил:

— У вас всего хватает?

Диона по-кошачьи улыбнулась.

— Да, господин Дилюк пожертвовал нашему приюту продуктов на целый месяц, а также несколько лежанок и когтеточек.

— На всех?

— На всех, на уличных в том числе.

Я чуть не подавилась. Нет, то, что Дилюк любит котов для меня уже не секрет, но что-то я не припомню в каноне таких жестов доброй воли. Хотя… С обликом Ночного рыцаря вполне сходится.

— А, он мне не сказал.

— Дилюк даже забрал одного кота.

— Белого с черными пятнами? — уточнила я.

Диона кивнула.

— Он ещё назвал его так забавно… Дай-ка вспомню… Мо…

Я вздрогнула. Сердце проступили удар, и в груди болезненно сжалось.

— Как?.. — просипела я.

— Моська.

Я откровенно зависла. Моська — странное, но забавное имя. И?.. И что?

У моих родителей были коты. Но как их звали? Точно не так.

Но я помню их зеленые глаза с желтыми и коричневыми крапинками, а ещё черную блестящую шерсть с белыми пятнами.

Усмехнулась. Мелкую звали Дурой. Просто потому что она была очень ласковой, но дурной: постоянно бегала, прыгала, влетала, цеплялась, путалась и все это сопровождалось удивленным, лишенным хоть какого-то понимания взглядом. А старого кота звали как принца — Ринальдо, сокращенно Рино. Он так себя и вел — будто в доме хозяин.

И у парня был кот, но как его звали? Почему я не помню? Я же… Внутри похолодело: я стала забывать. Помню же, что как очнулась пыталась понять, как произошел переход в новый мир. Последние моменты своей жизни я не помнила, но остальные-то воспоминания были на месте. А сейчас я не могу вспомнить имя кота, которого тискала не один раз!

— Никто из вас случайно не хочет взять кота?

Я вздрогнула. Поймала обеспокоенный взгляд Джинн и покачала головой. Нельзя так зависать — Джинн будет беспокоится, а мне это не нужно.

— Нельсон от тебя в восторге.

— Мне сейчас негде его держать.

Да и неизвестно, что будет дальше. Животные — это ответственность. Джинн ответила аналогично — с ней все понятно, занятой человек. Кэйа, судя по всему, тоже отказался.

Диона упорхнула к стойке, а мы наконец-то принялись нормально есть.

Через некоторое время принесли пирожные, и я в очередной раз сделала заметку — никакой «Доли ангела», здесь однозначно лучше.

До боли знакомые корзиночки из песочного теста украшали огромные разноцветные шапки крема. Пока Диона не ушла, я посоветовала добавить шапочки в виде цыпленка, цветов и грибов с шляпкой в виде печенья. У нас корзиночки — классика. Только дома крем белый, жёлтый или розовый, а здесь голубой и зелёный.

— Другие красители не такие яркие, детям нравится больше так.

Я нахмурилась. А ведь и действительно. Голубой и зелёный. Слишком яркие.

Я попробовала пирожное — белковый крем, джем из цукатов и песочное тесто, рассыпающиеся в руках. Все как дома. Даже когда я высунула язык, Кэйа громко засмеялся — он у меня окрасился. Джинн, которая укусила одну пироженку побледнела — оказалось у нее через полтора часа какой-то совет. И одного укуса хватило, чтобы посередине языка появилось синее пятно.

Тут уже засмеялась я.

На мгновение в голове промелькнула какая-то тревожная мысль, но я сразу же ее откинула — было не до этого.

Я съела ещё одну корзинку, а потом и вторую. Коктейль плавно перетек в следующий и вот уже я едва не согласилась сыграть с Кэйей — подлец хорошо брал на слабо.

К счастью, мне и правда было «слабо». К тому же Джинн напомнила о совете, поэтому мы купили несколько коробок пирожен и с пакетами в обнимку потащились в церковь Фавония.

Идея накормить сестер пришла внезапно, но Джинн и Кэйа ее поддержали — сестры работали очень много и было кощунством не поднять настроение хотя бы сладостями.

Зашли мы через задний вход сразу на кухню, чтобы не тревожить сидящих на диете пациентов. Кэйа упорхнул почти сразу, оправдавшись тем, что парню среди монашек делать нечего, а Джинн, глянув на часы, решила помочь.

Пока мы расставляли коробки, некоторые сестры успели урвать по сладости. Делали они это осторожно, украдкой спрашивая дозволения. Я уже мысленно думала сделать табличку «всем все можно, не надо меня спрашивать, главное не косячьте слишком уж сильно». Подозреваю, что Джинн добавила бы занудную приписку вроде «P.S. В рамках закона». Оно и правильно, но когда уже все сестры поймут, что страдают зря? Венти им что ли показать? Я не удивлюсь, если он и по кроватям скачет. Вопрос только по чьим.

Я поняла, что что-то пошло не так, когда за спиной раздался яростный вздох. Он перешел в звериное сопение, в ту же секунду до ушей донеслось несколько звонких стуков каблучков и мое запястье обожгло болью. Я не успела отреагировать — меня резко дернули в сторону так, что я развернулась.

— Негодница! Что ты творишь?! — забрюзжала Долорес.

Я вырвала руку. Вот, пожалуйста. Так и знала, что с самой старшей монашкой будут проблемы. Закостенелая она все же, как и парочка ее молчаливых подпевал.

— Оставьте свои руки при себе.

Джинн встала рядом — она выставила руку передо мной.

— Вы забываетесь.

— Забываюсь?! — вскрикнула она. Ее голос неприятно сорвался до писка. — Ваш отец оставил меня следить за Барбарой, и что я вижу? Она пренебрегает утренними молитвами, науськивает других петь, не соблюдает диету и соблазняет девушек делать тоже самое! Она постоянно сквернословит, даже не замечая этого…

Упс. Возможно. Был такой грешок.

— … она не следит за сохранностью чести сестер…

Я удивленно выглянула из-за плеча Джинн. А что, за ними следить надо?! Серьезно?! Да каким образом, боюсь спросить?!

Прерывать Долорес не стала. А то про утренние молитвы я была не в курсе, может, узнаю еще что-нибудь интересное. Претензий было много. Мне припомнили даже покупку нового платья — между прочим закрытого — и то, что я слишком быстро ем. Под конец своей тирады Долорес вся раскраснелась — она уже едва дышала от гнева, а ее голос начал хрипеть. В горле явно пересохло.

В голове мелькнула шальная мысль — предложить ей кофейку. Но я лишь про себя похихикала — не дай бог еще удар хватит. К сожалению, похихикала я заметно. Долорес возмущенно вскрикнула:

— Она еще и смеется надо мной, бесстыжая!

— Вы закончили? — спросила я, аккуратно обходя Джинн.

Джинн почему-то притихла, да и взгляд у нее был странный. Как будто бы мне стоило промолчать, но пошла-ка Долорес к черту. Закостенелость простить можно, это ее дело, и ей никто не запрещал жить так, как ей хочется. А вот следить за каждым моим движением — уже клиника.

— Вы можете занять мое место. Давайте выйдем к сестрам и объявим об этом прямо сейчас. Только учтите, что после я соберу вещи и уеду в путешествие. Давно хотела посмотреть на Ли Юэ и Сумеру. Или стоит рвануть в Снежную? Хотя… Нет, сначала на юг, прогреть косточки.

Кажется, Джинн не решила: похвалить меня или придушить. На ее лице отразилось множество эмоций, но под конец она даже улыбнулась. Нервно, почти незаметно, но все же улыбнулась. А вот Долорес оторопела. За ее спиной, у входа на кухню, столпились сестры. Они тут же спрятались в коридоре, как только поняли, что я их заметила.

— Ты готова бросить людей умирать, я правильно понимаю?

— Я не готова жить под колпаком такого человека, как вы, а люди болеют везде, мой дар найдет применение. Так что либо вы мне не мешаете, либо лечите без меня.

Она сжала губы. Сделала шаг назад и тихо прошипела:

— Я напишу твоему отцу. Надеюсь, он даст добро отхлестать тебя розгами.

— Еще одно слово, и я поставлю вопрос по-другому! — вспыхнула я.

— Посмотрим.

Долорес развернулась, проскрипев каблуками по плитке и вышла из комнаты. Джинн быстро закрыла дверь — успела за секунду до моего удара о стол.

— Барб!

— Да что Барб?! Что она себя позволяет?!

— Зря ты так. Знаешь же, что она имеет влияние на отца. С тех пор как между ними завязались отношения, он стал другим.

Если бы Долорес услышала всю ту нецензурную брань, что пронеслась в моей голове, она бы упала в обморок. Я схватилась за столешницу до побелевших костяшек и закусила щеку до крови, чтобы промолчать. Молчать о том, что, оказывается, ко всему происходящему добавилась мачеха! Наглая, строгая мачеха, которая почему-то решила, что может поучать совершеннолетнюю падчерицу! А я-то думала, почему эта стерва постоянно на меня злобно косится!

— Она просто подыхает от зависти из-за того, что церковь досталась мне.

Джинн ответила не сразу.

— Да, скорее всего ты права.

Я медленно вздохнула и выдохнула. Отпустила столешницу и выпрямилась.

— Но раз Шеймус оставил церковь мне, то все не так плохо.

Надеюсь, сюрприза в виде сводных братьев и сестер не планируется.

* * *

Вечером от Джинн прибежал гонец — дошло письмо Бай Чжу. Я выхватила его из рук мальца и распечатала прямо у входа.

Вы писали, что первые хорошие результаты дали отвары с волчьим крюком. Они подтвердились? Я нашел эффективным использование крепких отваров на основе зеленого чая. Я согласен с вами — то, что люди болеют хаотично, пугает. Думаю, мы все же имеем дело с отравлением. Вопрос что его вызывает. С нетерпением жду ответ,Бай Чжу

Я села на ступеньку. Бай Чжу приложил к письму рецепты — кроме зеленого чая мне мало что знакомо, но чай был в каждом отваре. Первое, что пришло в голову — танины. Они же есть в ягодах, особенно в винограде. Да и в яблоках должны быть.

Пока напишу о результатах с малиной и волчьим крюком. Или… Наверное, подожду с ответом недельку. Испытаем отвары с яблоками и виноградом — если дело в танинах, то они должны помочь.

* * *

Спустя месяц я чувствовала себя самым счастливым человеком в Монде.

Виноград и яблоки помогли ничуть не хуже волчьего крюка и малины, а их здесь было предостаточно. Помимо отваров мы испытали виноградный сок и таким образом убили сразу двух зайцев — не только получили результаты, но и разрекламировали чудо-лекарство, благодаря чему у Дилюка взлетели продажи. А Джинн так вообще быстро состряпала госзаказ на пару лет вперед. Правда, Дилюк был не то чтобы сильно рад. Но я списала все на его характер — сомневаюсь, что он планировал продавать сок задорого.

Но что однозначно радовало, так это появление пустых коек. Мне не хотелось думать, что это все же отравление, хотя я понимала — это самый логичный вариант. Но причину мы так и не выяснили, а если это болезнь, то, возможно, в городе сформировался коллективный иммунитет. Наверняка и там подводных камней много, но искать причину отравления все равно что ползать по стогу сена в поисках иглы. Можно, конечно, сжечь весь стог и использовать магнит, но сомневаюсь, что местные оценят.

В любом случае я с нетерпением ждала, когда больных станет еще меньше. Уж тогда-то у Венти не будет причин от меня прятаться. Формально, конечно, все еще на легкой диете, с рекомендацией пить и есть все, что, как выяснилось, помогает. Но я хотела домой. Дальше местные как-нибудь сами разберутся. Я и так на нервной почве стала ловить себя на проблемах с вниманием, кусочничестве и головной боли, которую почему-то не ослаблял ни сон, ни обезболивающие.

К тому же меня волновал гидро глаз Бога. Он по-прежнему не работал, хотя мое пение исцеляло людей. Взаимосвязь между гидро и исцелением провести не сложно, но я не была уверена, что они связаны. А иметь при себе оружие на всякий форс-мажор все же полезно.

Поэтому сделав с утра привычный обход, я пошла к Моне. Логика была проста: узнаю будущее — буду готова и к выкрутасам Венти, и найду подход к глазу Бога.

Я поспрашивала местных и вскоре нашла ту самую дверь, знакомую по квесту. Ожидаемо Мона долго не открывала, но я несколько раз сказала, что пришла не за оплатой и вообще мне срочно-обморочно нужно предсказание. К сожалению, помогло лишь обещание накормить вкуснейшим обедом.

В общем пришлось отстоять небольшую очередь и с горячим свертком в руках стучать ногой по двери. Мона втянула меня в свою квартирку и тут же усадила за стол, заваленный книгами, звёздными картами и астролябиями разных размеров и форм.

Обед скрылся в соседней комнате. А, вон как. Я вообще-то думала, она хотела обед на двоих. Ладно…

— Когда у тебя день рождение?

Я закусила губу.

— А, точно пятнадцатого сентября⁽¹⁾.

Я поспешно закивала. Забавно, что с женщинами девами я всегда не могла найти общий язык.

— Так-так-так, созвездие Золотого кубка.

Не густо. Мона прищурила один глаз и, высунув по-забавному язык, принялась чертить непонятные мне линии на звёздной карте.

— Покажешь глаз Бога?

Мона положила глаз Бога в центр рисунка и поводила над ним рукой — линии загорелись ярко-голубым цветом и, словно по волшебству, вытянулись в объемный рисунок.

Все ещё непонятный, будто состоящий из хаотичных линий, но все же впечатляющий.

— Хм… — протянула Мона. — Что-то у меня не складывается.

Она сходила в другую комнату и вернулась уже с тяжёлой плоской чашей с золотым узором по окантовке. Я даже позавидовала ее навыкам — вода в чаше засверкала стоило девушке хлопнуть в ладоши.

Мона начала размешивать воду кончиками пальцев. К тихому бурчанию под нос добавились грустные вздохи. Надеюсь, капельки воды не сложатся в надпись вроде «Барбара умерла, и сейчас ее тело занято захватчиком».

— Хм… Я ничего не понимаю…

— Что-то не так?

— Твоя судьба помогать ближним.

— Это же соответствует реальности, разве нет? — растянув самую доброжелательную улыбку, спросила я.

Мона растерянно посмотрела на карту, потом обратно на чашу, после чего ткнула в мой глаз Бога, словно проверяя не сдох ли он. Глаз сверкнул. Не сдох.

— Нет, это однозначно какая-то ошибка. Я не могу дать тебе предсказание.

Я сглотнула. Не может потому что?.. Вроде бы Мона не из тех, кто держит за зубами плохие предсказания. Значит ли это, что она не видит смерть Барбары, которая уже произошла? Или мою, которая ещё только наступит?

Я вздрогнула. Никаких смертей. Не надо нам такого.

— Я посмотрю ещё, хорошо? Я сообщу, если получится разобраться.

— Без проблем. А, можешь, проверить другую дату? Скажем… двадцатое мая.

Называть свой день рождения в настоящем мире — рискованная затея. Но кто не рискует, тот не пьет.

— Ты хочешь предсказание для другого человека?

Я кивнула. Формально — да.

— Тогда мне нужен глаз Бога этого человека, а ещё лучше — его присутствие.

— А если глаза нет?

— Тогда ничего не получится. Я могу предсказать только тем, кто имеет глаз Бога.

— Попробуй с ним.

Я ткнула в свой. Мона нахмурилась.

— Нет, твой отражает твою судьбу.

— Ты же не пробовала так делать раньше? — Получив отрицательный ответ, я продолжила: — Так давай попробуем. Ради интереса. Не получится, ну и ладно.

Мона спорить не решилась. Она повторила все то же самое, что и до этого, но к моему удивлению результата не было совсем.

— Как я и говорила.

Я сама не заметила, как закусила щеку до крови. Странно. Нет, то, что тут не высветилось, что я чужая, конечно, хорошо, но… Но что если при смене души глаз Бога просто перестал работать? Видимо, механизм выдачи глаз гораздо сложнее, чем я думала. Привязка идет не к телу и не к стремлениям, ведь людям свойственно меняться. Его выдают душе.

А душа у меня другая. Помню, в сюжете был момент с Кадзухой и электро глазом. На краткий миг он смог завладеть чужим глазом Бога за счет того, что его желания совпали с желанием друга. Мне нужно сделать тоже самое? Но это ведь все равно краткий контакт. А ведь в каноне упоминалось, что глаз Бога умершего человека может с кем-то срезонировать. Но это маловероятно.

— Хорошо, а если у человека нет глаза Бога, то получается у него нет судьбы?

— Астрологи считают, что в созвездиях отражаются судьбы тех, у кого есть глаз Бога. О судьбах людей без него сказать что-либо сложно — астрология еще не нашла альтернативу созвездиям. Но я думаю, что судьба носителей глаза Бога более строгая, потому что со всякой силой приходит ответственность.

Мне вдруг пришло в голову, что созвездия прописывают путь человек в Тейвате, то есть если я каким-то образом активирую глаз Бога, то привяжу себя к этому миру окончательно. Значит, мне нужно забросить эту стекляшку как можно дальше.

— Ты хочешь научиться гидромантии?

Я покачала головой. Вот ее мне не хватало для полного счастья!

* * *

К таверне «Кошкин хвост» без дани не пройти. Стоило покормить пушистых один единственный раз (и то с подачи Джинн), как они начинали обступать меня еще у соседнего дома. Дань в виде мелко нарубленных кусков мяса отдана — у меня ровно тридцать секунд, пока первые кошаки не будут оттеснены от миски хвостатыми товарищами.

Я пронеслась по лестнице и на автомате влетела в почему-то открывшуюся без моей помощи дверь. От столкновения увернулась в последний момент, и то неудачно. Если бы не крепкая мужская рука, свалилась бы с лестницы.

— Осторожнее.

Дилюк. Н-да, кого бы еще подкинул закон подлости.

Я прошептала что-то среднее между благодарностью и извинениями, но Дилюк даже не обратил внимание. Он убрал руку и, так и не повернувшись в мою сторону, пошел по улице. Я смотрела вслед, пока он не скрылся за поворотом. Близилась осень — она вот-вот вступит в свои права — но Дилюк уже в своем игровом скине, который кажется уж слишком теплым. Да и даже так, по лицу, заметно, что он похудел.

Что же с ним происходит? И связана ли с этим Барбара?

Аргх! Бог с ним!

Диона уже ждала меня. Она помахала рукой из-за стола и позвала поближе. Возле нее стояли наполненные тканевые сумки. Моя авантюра с пирожными не осталась незамеченной, как и результаты лечения — жители, почувствовав внезапный прилив благодарности, стали собирать нам разные вкусности каждую неделю. Конечно, эти вкусности обещали увеличить сестер в размерах (так у меня уже появился слой жирка), но некоторым из них это даже на пользу.

— Сегодня сладкое! — воскликнула Диона. — Я положила ягоды отдельно, чтобы они не смялись.

Я поблагодарила и мечтательно добавила:

— В следующий раз бы соленой селедочки.

А то от пирожен да тортов уже плохо. Мне только Джинн выкупила последнюю коробку шоколада у натланцев. Теперь ждать их следующего приезда. Но горький шоколад, справедливости ради, я могла уплетать ежедневно, а вот остальные сладости уже надоели.

Рядом кто-то чихнул. Я повернулась — незнакомая мне девушка неловко улыбнулась и спрятала за пояс блокнот, но я все равно успела углядеть слово, подозрительно напоминающее ту самую селедку.

— Барбара, тебе помочь донести сумки?

— Нет, пускай мужчины помогают.

Фраза была волшебной — за ближайшим столом остановился раунд «Призыва семерых» и пара мужчин с готовностью взяла на себя все сумки.

* * *

На кухне пахло очень и очень вкусно. Разнообразие в еде побудило нескольких сестер научиться готовить. Правда теперь Долорес и ее прихвостням приходилось обслуживать себе самостоятельно, но мне не было их жаль.

— Ну что, девочки, как прошел день?

Уже в привычном порядке девушки начали рассказывать об успехах. Я приучила их вести записи в удобном мне формате, а особо способным доверила посещение выписанных больных.

Один доклад приятно перетекал в другой. Повышенная температура спала, работа ЖКТ наладилась, необъяснимые боли в разных частях тела сошли на нет. Прелесть одним словом!

Внезапно одна из сестер резко позеленела. Она прикрыла ладонью рот, подскочила и, роняя деревянный стул на пол, побежала к двери. Но не успела — ее вырвало прямо там. Она согнулась пополам, закашляла и что-то прошипела в миг образовавшейся тишине.

— Боже, скажите мне, что она просто беременная…

Сестры испуганно вздрогнули, а я засунула в рот еще одну ложку салата. Голова заболела сильнее.

---

1) намеренно сдвинула

Вернуться к тексту

— Возвращай меня домой! Быстро! — закричала я.

Но внутри все сжалось от бессилия. Венти-то я нашла — и то, подозреваю, просто потому что потратила на это несколько дней, и он решил показаться сам, чтобы я успокоилась и вернулась к лечению. Но что толку?

Поганец сидел на ветке дерева, мотыляя ногами в белых колготках. Будто издеваясь, улыбался и водил тонкими изящными пальцами по лире, отчего вокруг разливалась невесомая, как летний ветерок, мелодия.

— Разве все горожане выздоровели?

Его елейный голосочек меня бесил.

— Выздоровели многие, к тому же у них есть лекарства. Все справятся и без меня.

Венти цокнул языком.

— Ты знаешь, что это не так, не-Барбара.

«Он прав, но черта с два я это признаю».

— Я сделала достаточно.

Венти прищурился. Одно легкое движение руки, и его лира растворилась в воздухе, оставив после себя след из голубых искр. Он спрыгнул на землю, но я не услышала ни звука, словно парнишка ничего не весил.

Отчего-то волосы на затылке встали дыбом.

Я не поняла, что именно изменилось за одно мгновение, но мне стало некомфортно. Поежилась — вокруг будто бы резко похолодало.

— А кто сказал, что это решаешь ты, не-Барбара?

Я сглотнула. А почему я подумала, что божок, который косит под добродушного парнишку-пьянчугу, не вспомнит о том, что при желании может прихлопнуть меня прямо сейчас, как надоедливую муху?

— От тебя нужно две вещи: причина болезни и ее устранение на территории моего региона. Заметь, я мог бы потребовать гораздо больше.

— Ты не понимаешь, что просишь. Я не тот человек, который тебе нужен.

Венти хихикнул, и я рискнула поднять голову — передо мной снова бард из «Доли ангелов». Эта странная, угнетающая атмосфера пропала так же быстро, как появилась.

Чего?! Что это сейчас было? Мне показалось? Или нет?

— Не я тебя выбирал.

— Но ты требуешь! — Я не сдержалась и всплеснула руками. — Хорошо, пускай это отравление, хотя стопроцентных доказательств как не было, так и нет. Что мне искать? В чем? С помощью чего в конце концов? Ты понимаешь, что для поиска отравы нужно хотя бы направление? Иначе я не сделаю ничего! Это проблема даже в моем мире, а ведь там давно создали оборудование, которое ты себе представить не сможешь. И это не мое мнение, а мнение специалистов, исследующих подобные нестандартные случаи. А я по сравнению с ними никто!

— Меня это не интересует, не-Барбара. Мне нужен результат, а тебе — помощь. Все просто.

— Не просто, черт побери! — воскликнула я. — Я не волшебница! Да я даже предположить не могу, что это! Все слишком хаотично! Слишком непостоянно! Неужели это так сложно понять?!

Венти пожал плечами. Легкомысленный мальчишка! Он вертит чужими судьбами так, словно они ничего не стоят. Но я живая, у меня есть свои чувства, желания, мечты — я не могу прохлаждаться здесь без толку, потому что кто-то решил за меня.

— Я не люблю, когда на меня повышают голос.

— И что? — бросила я.

И тут же пожалела — Венти снова поменялся в лице. Он будто стал выше, больше. Его глаза почти неуловимо потемнели и в них сверкнули искры. Порыв ветра растрепал волосы и полы платья. Воздух стал плотнее, жестче, от чего по спине пробежали мурашки, и я сделала шаг назад.

Внутри все сдавило от ужаса. Откуда он? Венти такой же тощий и низкий, как я. Он никогда не показывал жестокость и…

По отрывкам ускользающей памяти помню — он обманчиво слабый юноша с крыльями. Он тот, кто выгрыз себе право называться архонтом Мондштадта. Тот, кто возвращался в период кризиса, чтобы помочь своему региону восстановить прежний уровень жизни. И это восстановление не могло не сопровождаться смертями.

— Правильно думаешь, не-Барбара.

Я вздрогнула. Читает мысли или все понятно по моей реакции?

— Я не жестокий, но могу таким стать.

Венти медленно прошел мимо меня. Я уверена, ему под силу исчезнуть, взлететь, да хоть провалиться под землю. Но нет! Он бесслышно шагнул — не задел, но едва не коснулся. А моя рука все равно покрылась гусиной кожей — я почувствовала, как по ней пробежала сотня иголочек.

— Ищи ответы, если хочешь, чтобы я тебе помог, не-Барбара.

Каждый раз когда он говорил «не-Барбара», я испытывала дискомфорт. Я действительно не она и от этого имени тошно, но каждое напоминание о родном мире из его уст — как удар ножа по сердцу.

— У меня есть имя, — тихо сказала я.

— Здесь оно не имеет смысла.

Его голос затих — под конец фразы легкий ветер прошелестел листьями и устремился в сторону леса. Украдкой обернулась — Венти действительно уже не было.

— Имеет, — прошептала для себя.

Но тут же подумала: «А если уже нет?»

* * *

Я пришла к алхимикам, слабо понимая, чего хочу.

Алхимия в геншине — это не химия. Конечно, в моем мире алхимия была одним из этапов становления химии, но я сомневаюсь, что наши алхимики смешивали лягушек и тычинки пылающих цветов в надежде получить зелье щита. Но что забавно — местные желаемый эффект все же получали. Даже масло, и то усиливало стихийные атаки. Как так-то, товарищи?

Я подозревала, что виной всему те самые «особенные» ингредиенты. В частности, необычные растения или драгоценные камни и ресурсы, которые выбивались из боссов. Те же стихийные кубы за счет чего-то не только существовали, но и перерождались. И, видимо, эта сила давала зельям необходимые свойства.

Так или иначе я слабо представляла, как можно соединить химию с местной алхимией. Да ладно соединить, мне бы параллель провести, чтобы набрать все необходимое.

В отличие от игры, здешние алхимики расположились в маленьком магазинчике, где Сахароза работала на пол ставки. Когда я вошла, она как раз расставляла на полках наборы с различными маслами. Я мельком глянула на стеллажи. Эх, зелья щитов, усилители и всякая приблуда для путешествий выглядела интересно, но на вольные хлеба я пока не собиралась.

— Ты что-то хотела, Барбара?

Сахароза вообще хорошая девочка. Она мило улыбалась, еще милее краснела и выполняла любую просьбу с такими энтузиазмом, что я могла лишь позавидовать ее энергии и скорости.

— Я могу купить алхимическую посуду и реактивы?

Сахароза ожидаемо удивилась. Она отложила баночки в сторону и аккуратненько предложила посмотреть товары на стеллажах. Мол, как консультант, она подберет самое лучшее.

— Мне все же нужна посуда и реактивы, а не готовые продукты.

Сахароза предложила пойти за ней. За крохотной дверцей между стеллажами скрывался проход в лабораторию. Там она тихонько переговорила с каким-то парнем, после чего оставила меня с ним наедине.

На встречу с Альбедо я не надеялась. Да и не была уверена, что она мне нужна. С одной стороны — очень. С другой — он слишком умный и подкованный в алхимии. И мои вопросы, возникшие по сути у Барбары, которая алхимией никогда не занималась, вызовут подозрение.

А этого парня звали Тимей, я слабо помнила его по игре и предполагала, что с ним проблем не будет.

Мы обменялись рукопожатиями, после чего он попросил показать лицензию алхимика и какой-то документ, который подтвердит минимальные знания в этой области. Мол, чтобы я не траванула кого-нибудь по тихой грусти. Не то чтобы это было совсем неожиданно, но я надеялась, что на покупку колб бумажки не нужны.

Пришлось объяснять, почти каяться, что это не для алхимии как таковой, а для изготовления новых лекарств. И вообще никакие магические ингредиенты меня не интересуют.

— Я сомневаюсь, что ты добьешься чего-нибудь без основополагающих ингредиентов.

Я развела руками.

— Попытка не пытка. Считай, меня озарил Барбатос.

С оборудованием разобрались относительно быстро. Я получила небольшие весы, набор гирек, колбы, мензурки, ступку с пестиком, спиртовку, небольшую плитку и мелочи в виде лопаток, держателей и подставок. Хотя некоторые инструменты назывались по другому, параллель со знакомыми названиями можно было провести визуально. А вот с реагентами начались проблемы.

Баночки пришлось нюхать, их содержимое внимательно рассматривать, а потом задавать уточняющие вопросы по свойствам. Так выяснилось, что соляная кислота называлась здесь «обводненным духом соли». Я даже обрадовалась, что в свое время по глупости надышалась этой кислотой — запах запомнился на всю жизнь. Серная кислота обнаружилась в баночке с надписью «купоросное масло». А азотную здесь называли «сильной водой» — ее определила по лисьему хвосту, то бишь бурому газу при взаимодействии с металлами. С солями было полегче — в том смысле, что алхимики освоили металлы гораздо лучше, и названия, как бы ни было парадоксально, совпадали с земными. Так что я набрала всего понемногу.

Перед тем как завалиться в церковь с тяжеленным пакетом, заглянула к стеклодуву. Мужчина знатно обалдел с просьбы выдуть пипетки (которые в будущем должны были стать мерными, хотя я и не особо надеялась на точность).

А в келье обалдела уже я. Все покупки еле поместились на стол, пришлось освободить часть шкафа. А после еще и потратить часок на оформление лабораторного журнала, куда я вписала покупки.

Я сняла доску с результатами лечения и, развернув, поставила на пол — смотреть так не слишком удобно, зато больше места.

Итак, можно предположить три пути отравления: вода, еда и предметы быта, куда я отнесла косметику, краски и ткани — в общем все, что мондштадцы не ели и не пили. Воду я уже проверяла — пускай и не так внимательно как стоило, но какие-то наработки были. Да и логично предположить, что раз проблема имеет серьезный масштаб, то вода тут не причем — горожане брали ее из озера, а не закупали у соседей.

Я подняла записи из архива, которые Лиза любезно одолжила мне на время расследования. В общем-то тут и начинаются проблемы. Источником мог быть и Мондштадт, и другие регионы — торговля шла весьма активно. Конечно, товары приходили партиями, но если сравнить статистику закупок и поступивших больных, то явной связи нет. Но что это значит? То, что причина в местном продукте? Или то, что Мондштадт закупал так много, что искомый продукт не кончался между поставками?

Сложно. Но начать с чего-то нужно.

Мондштадт поставлял дерево, стекло, керамику, вино, мясо, сыр, яблоки, ягоды и зерно. Не думаю, что дерево, стекло и керамика могли кому-то навредить. Вино, яблоки и ягоды, наоборот помогают. Значит, остается мясо, зерно и сыр.

Ли Юэ предлагал чай, пряности, сладости, косметику, шелк, лаки, фарфор и бумагу. Отсюда потенциально опасными остаются сладости, пряности и лаки.

Фонтейн — самый развитый регион. Именно он продавал фотокамеры, оружие, меха и предметы роскоши. В меньшей степени — пузырин и различные цветы. Тут проверять особо нечего.

Натлан… Здесь было сложнее. Натлан, насколько я поняла, мало развитый регион. Он все еще поделен на племена, и какой у них уровень жизни я не представляла. Но поставками в любом случае управлял Фонтейн⁽¹⁾. Почему — не важно. Важно лишь то, что натланцы привозили различные предметы из меди, драгоценные металлы, украшения, шоколад, какао, бобы и красители для еды и ткани. Объем поставок был велик в основном из-за низкой цены.

И того получается достаточно много продуктов со сложной матрицей⁽²⁾. Н-да это не вода, которую мы и так, и эдак анализировали с минимальной пробоподготовкой. Впрочем, продукты изредка тоже были.

Имеет смысл выбрать что-то конкретное. Болеют все, начало положили дети. Исходя из этого можно пока отложить проверку косметики.

И-и-и?.. Всем остальным пользуются все.

Но я же не могу проанализировать все продукты на всё?

Судить по симптомам сложно. Тут еще преподаватель по токсикологии говорил — далеко не всегда яд подействует одинаково на двух разных людей. После он выдал полушутку про индуса, который не только перенес укус ядовитый змеи, но и закусал ее до смерти в отместку.

Но если без шуток, происходящее в Мондштадте казалось странным. Смертей мало, но все остальные мучались от целого набора симптомов, словно таинственный яд поражал весь организм. Но поражал тоже странно: медленно, вяленько, лишая возможности жить так как раньше, но все же чаще всего не убивая.

А если подойти с другой стороны? Проще всего проанализировать неорганику — разложить кислотами пробы и работать с полученными растворами.

Это позволит заняться металлами — хотя они маловероятные, потому что крупных производств нет. С другой стороны всяким хлоридам, нитратам и прочему взяться тоже неоткуда.

Но на рынке есть красители, а многие соли токсичных металлов как раз дают окраску. Да и разве история моего мира не знала примеры использования свинцовых и мышьяковых красителей?

Вспомнились пирожные из таверны «Кошкин хвост». Но при пищевом отравлении реакция была бы куда заметнее, поэтому начну с ткани.

* * *

Хотелось бы сказать, что определить наличие особо токсичных металлов с помощью качественных реакций очень просто, но, к сожалению, это не так.

Сначала пришлось позаботиться о своей безопасности и сделать у окна вытяжку. Оказалось, с молотком в руках я не такая уж бесполезная — у меня получилось сколотить прилично ровный шкафчик, обить его шкурой и даже достаточно плотно присоединить стеклянную дверцу. Чуть позже Лиза сделала электро вентилятор по меркам окна, так что с видами на внутренний сад пришлось попрощаться, но я не особо расстроилась.

Параллельно заготовила несколько литров дистиллированной воды. После составила список металлов, куда вошли мышьяк, ртуть, кадмий, свинец и хром. Выписала по памяти качественные реакции и мысленно поблагодарила Татьяну Ивановну за то, что она в свое время заставила их зазубрить.

Потом прокляла себя пару сотен раз за то, что не учила чертовы синтезы и свойства веществ как следует. С другой стороны — кто ж знал, что мне придется с нуля делать реагенты для качественных реакций? Да я ж думала под рукой всегда будет интернет или справочник. Или вообще ГОСТ, где все по пунктам расписано.

В общем что-то я нашла у алхимиков, что-то из отсутствующего сварганила сама. О чистоте получаемых веществ боялась даже думать. Но, как говорится, пока глаза боятся, руки делают.

Подготовив реактивы, прошла по магазинам и накупила образцы тканей зеленых, красных, желтых и оранжевых оттенков. Порезала каждый на маленькие кусочки, добавила дистиллированной воды и азотной кислоты, после чего поставила на плитку в плотно закрытый вытяжной шкаф⁽³⁾.

Процедура минерализации обещала быть долгой. К тому же был риск потерять ртуть из-за высокой летучести. Но я надеялась, что ситуацию спасет обратный холодильник⁽⁴⁾. Конечно, по-хорошему пустить по нему холодную воду, но в келью, к сожалению, ее не провели.

«А работал бы глаз Бога… — тоскливо подумала я. — Это ж и посуду мыть можно было».

Момента истины ждала с трепетом. Если все же виноваты красители, то это будет победа. Одна большая победа.

* * *

Я разлила готовые пробы по пробиркам и начала приливать соответствующие качественным реакциям реагенты.

Первый образец — отрицательный. Второй — тоже. Я проверила бутылочки — нет, взяла все верно. Продолжила, и через пятнадцать минут признала очевидное: не оно.

Возможно, ошибка в минерализации — я никогда не проводила ее на ткани. Но принцип должен быть рабочим. Если что-то улетучилось, то часть бы осталась — я не доводила до кипения, к тому же был холодильник.

— Да что же не так?

Рука дрогнула — я задела пустую колбу, и она полетела на пол. Стекло со звоном разлетелось по всей комнате.

Я мысленно выругалась и начала аккуратно собирать стекло на лист бумаги. Кусочек за кусочком…

— Ай! — воскликнула я.

С удивлением уставилась на капельку крови, выступившую на пальце. Прокрутила руку перед собой. В голове — ощущение звенящей пустоты.

Какая-то странная.

Заторможенность.

И.

Дрожь.

В руках.

Вздрогнула. Помотала головой из стороны в сторону. Открыла дверь и выглянула в коридор — вроде никого. Запаха не чувствую, но может уже просто привыкла.

Остатки собрала тряпкой и, открыв вытяжку на максимум, вышла погулять.

Пускай проветрится на всякий случай. А то еще не хватало травануть саму себя.

---

1) в моем фанфике Натлан находится ближе к Фонтейну

Вернуться к тексту

2) В химическом анализе матрицей называют компоненты образца, отличные от анализируемого вещества

Вернуться к тексту

3) это минерализация пробы. Она нужна для разрушения органической составляющей, которая мешает анализу

Вернуться к тексту

4) По сути это стеклянная трубка в такой же трубке пошире. Холодильник присоединяется к реакционному сосуду, чтобы пары конденсировались на его поверхности (т.к. трубка длинная и холодная) и спускались обратно в сосуд. Ну и при необходимости к холодильнику подключают воду, которая течет по внешней трубке.

Вернуться к тексту

С утра шел дождь.

Я валялась на кровати, прокручивая в голове свои действия. На проверку нескольких металлов ушло почти две недели. Были бы готовые реактивы и справочники под боком — закончила бы быстрее.

Но что же делать дальше?

Проверять пищевые красители не вижу смысла — мы бы давно все дружно померли. Как минимум я их столько съела, что не счесть. Должно быть что-то еще.

Но что?

Вспомнился старенький хроматограф с самописцем. На первом занятии мы посмеивались — он прямиком из восьмидесятых, да и выглядел соответственно своему возрасту. Потом поняли, что штука-то хорошая. Рабочая и понятная, особенно для изучения метода в рамках бакалавриата.

А сейчас я прям очень хотела его себе в комнату. Не факт, что поможет, конечно. Туда и азот с водородом нужен, и расходники, и стандарты. Тяжело в общем.

Но может хотя бы электроды? Была бы я умнее, сама бы их сделала… Ага, а еще бы машины, электричество, нефть бы нашла и начала качать. Была бы тут самой-самой, если бы не одно «но». Понятно какое.

В дверь постучали. Я вздохнула и заставила себя встать. Обычно я люблю дождь — гулять под ним одно удовольствие — но сил почему-то настолько нет, что кружится голова. Да и в висках стучит.

Но вставать надо. Я все же запретила заходить в мою комнату, чтобы не было лишних вопросов.

Грейс терпеливо ждала в коридоре. Уже привыкшая, она притащила чашечку кофе — я и тут к нему пристрастилась так, что не могла представить без него утро.

— Кэйа пришел. Он ждет тебя на кухне.

Кивнула. Грейс молодец. Взяла кружечку и выпила залпом — кофе обжег язык, но горечь немного прояснила голову.

Кэйа по-хозяйски устроился за столом. Он налил себе чая и достал из ящика яблоко. Его волосы блестели в свете лампы — бедолага попал под дождь. Рядом с ним лежало две коробки в подарочной упаковке. Одна темно-синяя с ярко-красной лентой, вторая, наоборот, завернутая в красную бумагу, но перевязанная обыкновенной бечевкой.

— Доброе утро, Барб! Как у тебя с настроением?

— Как всегда, — ответила я, усаживаясь рядом.

Привычный, заготовленный еще в родном мире ответ, который ничего не значит.

— Не порядок, — сказал он и пододвинул коробки в мою сторону.

— Это мне?

— А кому еще? Эй, ты чего такая хмурая? Не сегодня же!

За датами я не следила и в родном мире, но как будто бы из близких праздников только день рождения Барбары, поэтому я выдавила из себя самую радостную улыбку из возможных и аккуратно приобняла Кэйю. Настроение у меня не праздничное, но обижать его не хочется.

— Открывай скорее.

М-да, а вот это я не люблю. Ну не умею я показывать радость. Совсем. И я давно уяснила, что людям моя реакция на подарки кажется либо не радостной, либо не искренней. Но я радуюсь, просто внутри.

Кэйа, естественно, слушать отмазки не стал — к этому я тоже привыкла. В синей коробке лежал серебряный кулон с маленьким светло-голубым камешком посередине. Стоило взять его в руки как стало прохладно.

— Сейчас он не слишком полезен, — виновато сказал Кэйа, — но я помню, что ты не любишь жару.

А я ее действительно не любила. Но упоминала ли при нем? Или тут мы с Барбарой похожи?

Ради эксперимента надела — и, о боже, в голове прояснилось. Еще и ноющая боль притупилась. Правда, плечи покрылись мурашками, но я готова перетерпеть.

— Спасибо, это очень полезный подарок. А…

— Второй от Дилюка, — поспешно перебил Кэйа.

Я удивилась, но ничего не сказала. Я в общем-то подарков не ждала. Ой, так это ж в ответ придется что-то дарить? Еще и Джинн явно притащит подарок. А, может, и Лиза! И сестры! Зуб даю Грейс не поздравила, потому что сестры готовят какой-то общий сюрприз. Не дай бог! Разорюсь — у меня из денег одни дотации церкви от города. Но узнать у Грейс дни рождения стоит, хотя я не уверена, что отмазка с временной потерей памяти прокатит.

В красной коробке лежала книга. На красивой обложке были изображены мифические животные, среди которых я узнала цилиня, дракона и феникса. Еще несколько остались не опознанными.

— Это же тоже от тебя подарок?

Кэйа заметно растерялся. Прежде чем он начал оправдываться, я сказала:

— Упаковочная бумага хоть и разная, но коробки обернуты одинаково. Да и банты похожи. Ты левша что ли?

Он поджал губы и коротко кивнул.

— Я не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за него.

Я усмехнулась. Да чего мне расстраиваться? Я бы и не вспомнила о Дилюке, если бы Кэйа не сказал — в конце-то концов даже Барбара не так близко с ним общалась, чтобы он был обязан что-то дарить. Подарки в принципе дело добровольное.

— Он сейчас занят, да и…

— Спасибо за старания, Кэйа, но не переживай. Я не в обиде.

Кэйа хотел что-то сказать, но не успел — в комнату ворвалась Грейс. Она была бледна и, кажется, серьёзно испугана. За ней влетел молодой рыцарь Ордо Фавониус.

— Барбара, у господина Таннера приступ!

Внутри похолодело. С губ едва не сорвалось требование вызвать скорую.

— Ему нужен лекарь.

— Он уже там, но прошу вас, Барбара, — залепетал юноша. — Это уже не первый приступ. И я боюсь… Боюсь лекарь сегодня не справится.

Я переглянулась с Кэйей. Тот понял меня с одного взгляда.

На то, чтобы оседлать кобылку ушло пятнадцать минут. И вот, мы уже помчались вдвоем по размокшей от дождя дороге.

Как назло дождь превратился в ливень. Я почти не видела, куда мы скачем — по итогу сдалась и уткнулась лицом в спину Кэйи, чтобы вода меньше попадала в глаза.

К винодельне я была насквозь мокрая. Выбежавшие в холл горничные тут же предложили переодеться, но я потребовала показать Таннера. Без понятия, что тут за приступы, я по игре помнила только кашель. Но он все-таки не молод, а кашель мог быть симптомом проблем с сердцем.

Я вбежала в комнату Таннера — он лежал на кровати. Его изнеможденный вид по-настоящему напугал — не так давно мы ели за одним столом и обсуждали Дилюка, а теперь он бессильно содрогался в кашле, пока лекарь пытался заставить его выпить лекарство.

Лекарь, завидев меня, с облегчением вздохнул и уступил место на кровати. Я села и взяла больного за руку уже на автомате. Перебирать в голове песни — уже привычка. Слова не всегда отражали желание исцелить, порой я пела грустные песни, часто про любовь. Но что поделать — в моем плейлисте таких было слишком много.

Но сейчас хотелось чего-то знакомого, ясного, с надеждой на то, что Таннер не только выздоровеет, но и как можно дольше не испытает на себе еще один подобный приступ.

— У-трен-ний ра-ссвет, сол-нце под-ни-ма-лось над зем-лёй. Про-сы-па-лся лес, во-схи-ща-ясь ро-зо-вой за-рёй…⁽¹⁾

А ведь это так похоже на винодельню. Уверена, на рассвете она такая же прекрасная: медовые виноградники, тихое пение птиц, утренняя прохлада и блестящая, как россыпь камней, роса. Посреди зелени красивый домик, напоминающий итальянское поместье — о подобном я мечтала с детства. Правда, мечта потом разбилась о суровые реалии взрослой жизни, но здесь сказка будто бы ожила, а я до сих пор не воспользовалась представленной возможностью.

— Над о-зе-ром сто-ял, клу-би-лся бе-лый ту-ман, в ов-ра-ге под го-ро-ю ше-ле-сте-ла ли-ства. Луч сол-нца у-лы-ба-лся и с ро-со-ю и-грал, о-со-бе-нно пре-кра-сны у-тром э-ти ме-ста.

Обязательно встану пораньше с утра, схожу к озеру и посижу у воды. Надеюсь, там не будет крио слаймов.

— Про-до-лже-нье сна, ди-вна-я по-ра… как бо-жестве-нна при-ро-да и про-ста…

Я пропела песню дважды на всякий случай. К тому времени лекарь проверил состояние Таннера и поблагодарил за хорошую работу. Диагнозом он назвал старость. Организм уже не справлялся, и единственное, что было в его (и моих) силах это прибегать на помощь в такие моменты и вытягивать Таннера из могилы.

— Он же до сих пор работает на виноградниках, — добавил лекарь. — Таннеру давно говорили, что нужно ограничить физический труд, но он никого не слушает.

Я глянула на спящего Таннера. Фанат своей работы?

— Почему?

— Никому не может оставить свою должность. Был бы его сын рядом…

— Но он мог бы найти помощника. Не обязательно же передавать должность сыну?

Я вообще не совсем понимала, почему вопросом кадров занимается не Дилюк. Нашел бы трудолюбивого человека, поговорил бы на собеседовании и приставил бы к Таннеру. Делов-то!

— Должность главного управляющего передается из поколения в поколение.

А, ясно-понятно. На самом деле не очень, но, видимо, для местных это важно.

Горничные, услышав, что состояние Таннера стабилизировалось, все же утащили меня переодеться в сухое платье, после чего я вернулась к больному. Мало ли.

* * *

Меня разбудил чей-то разговор. Не открывая глаз, вслушалась: господин Таннер сетовал, что Гай был вынужден вернуться из какого-то путешествия. Тут я и вспомнила, что юноша обманывал отца — на самом деле он служил у ворот, которыми никто толком не пользовался.

Гай пытался оправдаться. Сказал, что нашел транспорт-попутку (хотя все знают, что с лошадьми в Монде чуть лучше чем никак) и вообще он мчался без устали лишь бы успеть. Да какой дурак в это поверит? Если бы он путешествовал, то еще не успел бы узнать о произошедшем.

Но Таннер, кажись, поверил. Он поблагодарил сына за заботу и спросил про путешествие. Тут-то Гай и завис. Молчание было долгим и очень неловким даже для меня, поэтому я решила подать голос.

— Гай, хватит вранья. Признайся уже. Твоему отцу нужен уход и помощь по работе, и ты прекрасно это знаешь.

Юноша вздрогнул. Он пролепетал что-то про меня и виновато опустил голову. Но а толку-то? Рано или поздно спалится. И вообще я еще со времен того квеста чувствую себя виноватой.

— О чем идет речь? — спросил Таннер.

Я мысленно себя похвалила. Мужчина уже полулежал. На его щеках появился румянец, а голос заметно окреп. Не знаю что будет дальше, но сейчас ему однозначно лучше.

— Сам скажешь?

Гай коротко кивнул и попросил оставить их наедине. Я пошла на кухню, где налила себе стакан воды. Видимо, стоило все же переодеться сразу — несмотря на то, что помимо закрытого платья мне выдали шерстяную накидку на плечи, я прилично замерзла и сейчас чувствовала себя неважно.

Нет. Здесь виноват не только холод. Я устала, да и… Просто устала, все. Не хочу ничего делать и решать, хочу спрятаться под одеяло, пока не станет лучше.

Но я-то понимаю, что не станет. Значит, нужно заставить себя.

— Ты уже чувствуешь себя как дома.

Я сразу узнала голос Дилюка.

— Не ты ли сказал, что твой дом в моем распоряжении?

За спиной раздалось тихое хмыкание.

— Я же не думал, что ты так серьёзно отнесешься к моим словам.

А я никак к ним не относилась. На часах в коридоре почти три часа ночи, я только проснулась после поездки под ливнем и лечения Таннера. Мне бы попить и все. Сдался мне чужой домой.

— Ладно, это не важно.

«Не важно, так не важно», — подумала я и сделала жадный глоток. Надеялась, в голове прояснится. Но нет, не помогло. Стоит еще поспать.

— Кэйа сказал у тебя сегодня день рождение. Так что с праздником.

Интересно, Дилюк забыл или поздравить его все же заставил Кэйа?

Дилюк протянул мне обыкновенный мешочек из бумаги, похожей на крафтовую. Там лежало пара тонких шоколадок и баночка с молотым кофе. Я приоткрыла крышку и едва не уткнулась в образовавшуюся щель носом. А запах-то какой! Желание отмахнуться или пробурчать стандартное «не стоило» тут же пропало — вот такие подарочки я люблю. С радостью приму их в любом количестве.

— Потрясающий кофе, спасибо.

Дилюк молча кивнул. Он уже собрался уходить, как я спросила:

— Почему ты не спустился к Таннеру? И почему не спросил, как он себя чувствует?

Дилюк остановился у двери. Жаль, он повернулся ко мне спиной — что у него в голове и так сложно разобрать.

— Я заходил, пока ты спала. Да и если бы с Таннером было что-то не так, ты бы сообщила.

Я закусила губу. И не поспоришь. У меня так скоро разовьется паранойя.

Дилюк ответа не дождался. Коротко глянул на меня и покинул кухню. Я же сгрызла одну из шоколадок и после с чистой совестью пошла спать. Гай если что позовёт.

* * *

Когда я проснулась, за окном было все еще темно. Я поежилась от холода и потянулась за дополнительным одеялом, которое любезные горничные оставили на спинке стула. Но тело сдавило с такой силой, что я упала обратно.

Что со мной?

Я вытянула руку над головой — хотела прямо, но она по-странному скосила в сторону, как будто мышцы разом ослабели.

В голове запищало. К горлу подступила тошнота — неприятная, тягучая. Такая, которая не дает спать, но и не приводит к рвоте.

Коснулась щеки — теплая. Странно теплая. Нужно попробовать спеть.

— Шаг во тьму… в э-тих тра-вах бы лечь… у-снуть…⁽²⁾

Язык заплетался то ли от усталости, то ли сонливости. Я находилась на грани между сном и явью. И попытки ухватиться за краешек реальности оказались безуспешными.

Вокруг зашелестела трава, а темнота обняла так крепко, словно ночное небо опустилось и накрыло землю одним плотным, невероятно тяжелым покрывалом.

— В э-тих тра-вах бы пить пе-ча-а-аль… как гу-сто-е ви-но…

Это как спать и не спать одновременно. Просыпаться на доли секунды и снова проваливаться в пропасть беспокойного сна, где шумел легкий ветер и журчала винная река.

— На бе-ду в э-тих во-дах ду-шой ко дну…

И вода в реке темная, горькая. Она чем-то похожа на кофе — она жгла язык, но почему-то я продолжала падать и падать в пустоту.

— В э-тих звё-здах о-стрей, чем сталь, ис-кать теп-ло.

Тянуться к бесконечно далеким звездам — это как просыпаться и проваливаться в сон снова и снова. Пока организм окончательно не сдастся от усталости.

* * *

Утром облегчение не пришло. Я попыталась выдавить из себя пение, но голос отказывался слушаться.

Я едва могла двигаться. И думать. Мысли ускользали так быстро, что я не понимала были ли они вообще. В голове — туман. И звенящая пустота, оставляющая за собой ощущение того, что я что-то забыла.

Кто-то давал мне виноградный сок. Потом еще и еще, пока не начало сводить зубы от кислоты.

Потом пришло время густого, вываренного яблочного отвара.

И воды.

Мне давали много воды — как доктор прописал, да.

Меня рвало не так часто. Но я постоянно ощущала тошноту. Моя кожа была сухой и горячей.

А мысли расплывчаты.

Мысли.

Слова.

Фразы.

Все вокруг — калейдоскоп. Такой же яркий и непонятный.

Я не знала, сколько времени прошло; работало ли мое пение или я зря сотрясала воздух глупыми попытками промычать знакомые мелодии. Я не понимала, легчало мне или нет.

Но одно знала точно — я заболела.

---

1) Утренний рассвет, Король и Шут

Вернуться к тексту

2) Звёзды над озером, Elenor

Вернуться к тексту

Во рту кислый, знакомый по родному миру привкус — похоже меня рвало. Тело болело, будто меня раздавили, как жалкий лимон. Хотелось расслабиться и уснуть снова, но я заставила себя открыть глаза.

Гостевая комната в доме Дилюка. Сколько мне было плохо? Я действительно заболела или просто отравилась?

— Госпожа Барбара, я рад, что вам полегчало.

Я дернулась в сторону незнакомого голоса и удивлённо вытаращилась на явно не местного мужчину.

Его выдавала одежда: темные узкие штаны с яркими вставками, короткая кофта на застежках и красивый пояс, от которого клиньями спускалась ткань зеленых оттенков. Удивительным было и то, что волосы у мужчины тоже зеленые. Они были заплетены в косу и красиво лежали на плече.

— У вас удивительные глаза, — ляпнула я, не подумав. — Как расплавленное золото.

Мужчина тихо засмеялся.

— Спасибо, госпожа. Меня зовут Бай Чжу, мы переписывались с начала болезни.

Да, я уже узнала его. Сложно не узнать такого яркого человека. Вот только змеи на плече почему-то не видно. Я покосилась по сторонам — Чан Шэн спала на отрезе ткани, который лежал на столе. Змейка забавно посапывала, прикрыв нос кончиком хвоста. Также спала моя кошка.

— Вы вроде не хотели покидать Ли Юэ.

Бай Чжу помрачнел.

— Так и есть. Но ваша сестра, вернее ее люди, убедили меня приехать. Вы заболели, и никто в Мондштадте не смог помочь.

Прикрыла глаза. Да, помню. После лечения Таннера я осталась на ночь на винодельне, где почувствовала себя плохо. Металась как сумасшедшая в попытке вылечить себя хоть чем-нибудь, и, судя по всему, толку было мало. Но…

— До Ли Юэ путь не близкий.

Бай Чжу кивнул.

— Мы спешили как могли. Прошло в общей сложности пять недель.

— Сколько?! — вскрикнула я.

Боже, это же ужасно долго! Конечно, наши больные лечились еще дольше, но дома, когда зараза уже отступила. Да и вообще! Мне нельзя столько болеть.

— Не волнуйтесь, вы скоро поправитесь и мы найдем решение проблемы.

В комнату зашли двое: Дилюк и Джинн. Последняя неожиданно шмыгнула носом и, упав на колени рядом с кроватью, сжала меня в крепких объятиях.

— Не смей больше болеть, поняла? — прошептала она на ухо.

— Я-то постараюсь, но, боюсь, болезням будет все равно.

Любым причем.

— Ты не бережешь себя! — шепот сменился злым шипением. — А я просила!

Я аккуратно приобняла ее в ответ, чувствуя себя совсем уж неловко. Джинн удивительная девушка, но все же не моя сестра. Сложно понять насколько сильно она волновалась и еще сложнее ответить так, как стоило бы ответить Барбаре. Я покосилась на Дилюка — тот молча ел шоколад. Он отламывал по маленькому кусочку, после чего изящно закидывал в рот. Выглядит зна… Шоколад! Точно! Меня потрясла внезапная догадка.

— Положи шоколад, быстро!

— Ты чего? — обеспокоено спросила Джинн, отстраняясь.

Дилюк даже не остановился жевать, и я кинула в него подушку. Конечно, промахнулась, но мистер Каменное лицо лишь сделал шаг в сторону.

Как же меня раздражало его равнодушие.

— Я кажется, понимаю в чем дело. Но мне нужно проверить свою догадку в… Церкви. До этого нельзя есть продукты из Натлана. — Я повернулась к Бай Чжу. — Я думаю то, что травит нас, имеет накопительный эффект. И это что-то находится в продуктах питания — в частности в последнее время я ела много шоколада и пирожен, а Дилюк постоянно ест шоколад, при этом он болел дважды.

Дилюк фыркнул, но жевать шоколад не перестал. Глупый, самовлюблённый индюк! Ну хоть прервись на секундочку, речь идет о твоей шкуре в конце концов!

Впрочем, моя идея не впечатлила ни Бай Чжу, ни Джинн.

— Ты думаешь, кто-то специально травит регионы?

— Да… То есть нет… Дайте мне проверить, тогда я отвечу кто и зачем травит.

— Никогда не слышал о ядах с таким эффектом, хотя закономерность и правда подозрительная.

— Отравление началось с детей, — напомнила я.

— Это, действительно, нужно проверить, — признал Бай Чжу.

Звучит странно, согласна. Но если я права, то пазл сложится. Нужно всего лишь несколько экспериментов, желательно вдали от чужих глаз. Потом все равно придется раскрыть карты — иначе мне просто не поверят — но пускай это будет уже потом. Например, когда я попаду домой.

— В любом случае мне нужно в церковь.

Я попыталась привстать, и это даже получилось, но слабость была неимоверная, будто я всю ночь таскала мешки.

— Лечение еще не закончено.

Я вздохнула. Да что ж такое! Но если задуматься, эффект от наших с Бай Чжу способностей интересный. Действуют ли они так же как отвары, раз не лечат сразу? Мне бы практики побольше, причем такой, очевидной. А то легкая простуда лечилась сразу, а вот по Таннеру не поймешь насколько я помогла. Попадались бы раненные, можно было бы отследить скорость лечения. Впрочем, она вряд ли одинаковая.

А ну цыц! Экспериментов мне хватило по горло. Но, чёрт возьми, как же хочется в лабораторию! Если я не права, удавлюсь от разочарования. Но если… Если… Если права, то лечить-то нечем! Только убрать из рациона и ждать, попивая отварчики.

— И хелатотерапии у вас, конечно же, нет, — пробубнила себя под нос, и тут же ойкнула. Когда-нибудь я научусь держать язык за зубами, да? Не давая возможности расспросить меня об этом странном для них слове, я воскликнула: — Да заберите уже у него шоколад!

Дилюк не сдался. Завернул плитку в темную бумагу и спрятал за спину.

— Что не так? Вам же нужен подопытный?

— С ума сошел? Нет!

Тут бы мне сделать втык — все же лечила-то я группами, практически проводя эксперимент. Но это другое! Честно другое! Травить намеренно я никого не буду.

— Как тогда ты собралась проверять догадку?

Как-как, точно так же, как и до этого. Просто аналит немного другой. Зато какой другой! В этом «другой» весь прикол и есть!

— Я объясню, если получится, хорошо? В любом случае никого травить я не буду.

— Не вздумай пробовать сама, — строго сказала Джинн. — Если нужно, я могу…

— Джинн, успокойся. Тебе еще Мондштадтом управлять, — оборвала я, теряя терпение. — И вы, господин Бай Чжу, тоже не вздумайте. Насколько я слышала, у вас слабое здоровье.

Бай Чжу задумчиво почесал переносицу.

— Что ж… Видимо слухи о моей болезни распространились дальше, чем я предполагал.

После его слов в комнате повисла тишина. Меня откровенно говоря бесила эта ситуация. Ни за что не поверю, что химика просто так занесло в отравленный город. Но, допустим, я права, что дальше? Просто настоять на запрете товаров из Натлана? Это же бизнес. Джинн меня, может, и послушает. При наилучшем раскладе все в Монде дружненько откажутся от получаемой прибыли, а что с остальными регионами?

А, бог с ними! По крайней мере пока.

— Ну раз мы все порешили, — Дилюк зашелестел упаковкой от шоколадки, — я пошел страдать во имя Мондштадта.

— Дурак, — прошипела я вслед и завалилась обратно в кровать.

* * *

Бай Чжу предложил обменяться опытом. Сначала я при нем спела, в который раз надеясь на слепую удачу и веру в магию. Потом он притащил сонную Чан Шэн и положил ее мне на грудь. Стоит сказать, что лечение Бай Чжу тоже не было красочным. Он нажимал на какие-то точки, Чан Шэн ползала по мне и тихонько ворчала. Кажется, особенно сильно ей не нравилось обвиваться вокруг шеи — мол волосы мешают, да и я дергаюсь. Но при всей ее красоте, она ощущалась как бечевка на шее, из-за чего по плечам и спине пробегали волны мурашек.

— Это все? — спросила я, когда Чан Шэн сползла ему на руку. — Не будет дендро всполохов? Цветочков?

— Настоящей магии не требуется представление, — ответил он.

И мне эта фраза понравилась, но лечение на этом не кончилось. Меня уже не рвало, принятая за усталость дрожь и головная боль прошли. Бай Чжу что-то говорил про нарушение в печени, на что я кивала, хотя мои познания о ней заканчивались фразой: «Удар в печень — никто не вечен».

Мы продолжали лечение, сменяя друг друга. Он уверял, что мой дар работает и по отношению ко мне тоже. Я подозревала, что он провел параллель с Чан Шэн, но почему нет? Я же как-то дотянула до его приезда?

Джинн тем временем без дела не сидела. Она потребовала собрать весь шоколад и пирожные с красителями в городе и притащить в Ордо Фавониус. Я попросила захватить еще по баночке каждого красителя.

В конце концов лечение шло быстро, и эксперимент не за горами.

* * *

Бай Чжу отпустил меня неохотно, но я уже чувствовала себя неплохо. К тому же я торжественно пообещала петь себе самостоятельно и пить отвары по расписанию.

Скорость лимитирующей стадией в этот раз была пробоподготовка, которая проходила по тому же алгоритму, что в прошлый раз. Я растворила красители в небольшом количестве воды, добавила концентрированной кислоты и поставила на плитку. Шоколад пришлось перетереть, залить кислотой и в таком виде оставить на ночь, чтобы с утра поставить на плитку. И ждать полдня, да. Был, конечно, вариант провести сухое озоление — просто греть пока от пробы не останется белая зола, но там бы плитку посерьезнее, да и я к своему стыду проводила на практике только мокрое озоление, поэтому решила идти по протоптанной дорожке.

Хорошо хоть необходимые реактивы для качественных реакций⁽¹⁾ уже были готовы.

Но я все равно нервничала и не выходила из кельи. Наворачивала круги по комнате, то и дело поглядывая, что там с пробами. Сестры звали меня на завтрак и обед, но какая еда, когда все вот-вот будет готово? Когда разгадка — пускай и невероятно странная — будет на руках.

Я не хотела думать о неудаче. Но думала.

Наконец, когда пробы были готовы, я начала проверку. Начала с красителя — тут по идее проще всего, так как проба состоит из одного окрашивающего вещества. Это не шоколад, пробу которого пришлось фильтровать через марлю от жироподобных веществ.

Первая порция пробы попала в пробирку. Я мысленно вдохнула-выдохнула и скрестила пальчики, после чего добавила реактив. На дно пробирки осел голубой осадок.

С трудом сдержала визг. В груди все сдавило, на глаза навернулись слезы.

«Но это еще не все! По одной реакции судить нельзя!»

Я зажгла спиртовку и прокалила в ней проволоку, проверила в нижней части пламени — окраску не дает, можно пробовать. Окунула в пробу и вернула проволоку в нижнюю часть пламени. Оно вспыхнуло зеленым.

— Да! Боже! Да!

Дрожащими от волнения руками я повторила тоже самое с пробой шоколада. Осадок выпал аналогичным, только с мелкими примесями, также и пламя хоть и вспыхнуло ярко-зеленым, показало несколько разноцветных искр. Это логично — краситель по сути конкретное вещество, а в шоколаде есть и другие компоненты.

Я присела на стул. Неужели я права и Тейват травит медь?..

Отравление металлами — сложная задача сама по себе, от того они и коварны. Пока врачи лечат следствие, тяжелые металлы накапливаются в организме, часто вызывая необратимые последствия. К тому же из-за низкой концентрации их достаточно сложно обнаружить. Это здесь — я могу играть объемом пробы исходного продукта. А была кровь, моча или волосы — вряд ли бы что-то вышло.

Я усмехнулась. Вспомнила продавца из Натлана с медной посудой. Уже тогда можно было догадаться… Но ведь медью редко травятся — ее нужно слишком много, чтобы почувствовать недомогание. Это не мышьяк, не свинец, не кадмий.

Вот и ответ. Пока люди ели еду с повышенным содержанием меди, она копилась в их организмах (все же одно из свойств тяжелых металлов это биоаккумуляция) — от того и не разберешь, что послужило отсчетом. У кого-то медь накапливалась в большей степени, у кого-то — в меньшей. Питание и индивидуальные особенности сыграли свою роль. Так или иначе Мондштадцы пострадали от хронического отравления. Оно, как и медь, коварно — не убивало быстро, что с одной стороны дало фору во времени, с другой — запутало, заставив думать о болезни.

Вспомнилась умершая девочка. Но… Она же маленькая?.. Вдруг на карманные расходы покупала пирожные? Они же не дорогие. Да и мондштадцы во многом добрые люди — заплатили бы за нее. А она еще и болела чем-то по словам родственников.

Я полезла за именами погибших. Они все были в той или иной степени болезненными — их организмы просто не справились… Я сама окончательно свалилась после того, как промерзла. А до этого вполне себе игнорировала нарастающую усталость и головную боль.

Попыталась себя успокоить — нет смысла сожалеть о том, что уже не исправить. К тому же я не виновата. А вот Венти пора исполнять обещание.

Но было бы неплохо оставить на всякий случай информацию — вдруг Венти вернет домой прямо сейчас? Он же столько времени искал как мне помочь.

Я отодвинула химические принадлежности и начала записи.

* * *

Я прибежала на то же место, где виделась с Венти в последний раз. Сердце бешено стучало от мысли, что еще немного и я вернусь домой. Еще немного и все будет хорошо. Я справилась! И мне было абсолютно все равно, что выбегать вот так, в дикую местность, пусть и неподалеку от города, опасно. Ещё слишком рано — Венти нет в «Доле ангелов», а ждать до вечера просто нет сил.

— Венти! Я нашла причину! Нашла, слышишь?!

— И что же это?

Он появился так же неожиданно, как исчез в прошлую встречу. На этот раз, он завис прямо в воздухе — как будто разлёгся на невидимом гамаке. Он задрал ноги в белоснежных колготках и изящно вытянул, как самая настоящая модель.

— Медь.

— Медь?

— Это металл, — пояснила я. — Человеческий организм нуждается в нем, как и во многих других веществах. В основном медь попадает из продуктов. Но если по какой-то причине меди будет слишком много, человек почувствует симптомы отравления. Но проблема в том, что для острого отравления нужна большая доза, но ей свойственно накапливаться в организме, что дает непредсказуемый результат. — Венти нахмурился, и я решила, что нужно попроще. — Понимаешь, здесь сыграло огромное количество факторов: возраст, вес, привычное питание, количество съеденных продуктов из Натлана, неправильное использование медной посуды. Последствия у всех разные: у кого-то лёгкое недомогание, у кого-то рвота, у кого-то… — Я запнулась. — В общем, это не болезнь как таковая. Медь накапливается в организме постепенно и так же постепенно выходит. В вашем мире нет лекарств, поэтому лечение с помощью фруктов и ягод идёт дольше. Но так или иначе нужно просто изъять продукты из Натлана и продолжить терапию.

По хорошему, конечно, проверить остальные продукты, чтобы банально не отказываться от всех товаров зря. Но я записи сделала — уж алхимики как-нибудь разберутся.

— Значит, источник — Натлан? Но почему сами натланцы не узнали об этом первыми?

— Не могу сказать. Может, повышенное содержание меди не во всех продуктах или дело в диете. Если у них принято каждый день употреблять продукты с высоким содержанием танина или пектина, да даже обычное молоко, казеин тоже связывает медь, то результат будет другим. Да и продукция Натлана для других регионов экзотика по невероятно низкой цене. Как тут не закупиться кучей сладостей? Как не использовать дешёвые, но очень яркие красители? Или посуду, которые разрекламировали как обеззараживающую в период неизвестной болезни? Может, натланцы этим всем вообще не пользуются, откуда мне знать?

Венти кивнул, но будто бы не мне, а своим мыслям.

— Я понял. Ты хорошо справилась.

Я заулыбалась. Вот-вот на ресницах выступят слезы. Я так соскучилась по дому. Я так устала пытаться выполнить то, что на меня повесели, и при этом не сойти с ума. И тут дело не только в Венти. Само попаданство в единственного работающего в сложившейся ситуации лекаря — ответственность. Да, я могла от нее отмахнуться, но не отмахнулась.

Ха, корыстные намерения тоже были — уберечь свою временную тушку и Венти угодить — но все же, бросить всех и уйти слишком жестоко.

— Ты уже знаешь как вернуть меня домой?

Венти почесал затылок. Его неловкое хихиканье и покрасневшие щеки, мне совершенно не понравилось.

— Ты же поможешь мне вернуться домой, да?

Он отвел взгляд.

— Ммм, тут возникла небольшая проблема.

Сердце ухнуло вниз.

— Какая?

— Я ничего не нашел. Я не знаю, как ты сюда попала и как вернуть тебя обратно. Я даже склоняюсь к мысли, что это невозможно.

— А ты искал?

— Конечно!

Мои руки задрожали. Грудь сдавило от гнева.

— Врешь! Я же вижу по твоим наглым глазам, что ты ни черта не искал!

— Искал. Правда, искал. Ты злишься, и это не удивительно, но, возможно, я найду решение. Со временем.

— Ты меня использовал!

— Не кричи, не-Барбара. Ты же сама видишь: город нуждался в Барбаре как в лекаре и в тебе как… Как говоришь, называют таких как ты?

Я заскрипела зубами.

— Не переводи тему: ты меня обманул.

— Да кто же обманывал? Скажи мне, не-Барбара, что я тебе обещал? Разговор. Я с тобой разговариваю прямо сейчас, а ты кричишь.

— Но это не честно, — выдавила я.

— Я обещал вернуть тебя обратно?

Я осела на траву, прикрывая лицо руками, и сдавленно застонала.

— Нет. Не обещал.

— Но я сказал, что попробую помочь. И я от своих слов не отказываюсь.

Какая же я дура! Да с чего я вообще решила, что на него можно надеяться?! Хотел бы помочь, не исчезал бы. Да он даже не спросил ничего про мой мир! Что он там вообще искал и как?!

— Возвращайся в город, не-Барбара. Сегодня ночью обещают грозу — не стоит оставаться на улице.

Да какая уже разница?

* * *

Я вернулась в церковь ближе к вечеру. Если бы не здравый смысл, осталась бы прямо там, где встретила Венти. Просто потому что сил двигаться вмиг не осталось. Хорошо еще, что не сильно промокла — дождь начался, когда я уже плелась по площади, посвященной Венти. Была бы у меня магия, уничтожила бы статую до самого основания. Хотя ему наверняка все равно.

Грейс, завидев меня, встала с кушетки и попросила больного подождать.

— Барбара, что с тобой? Тебе нужна помощь?

Я покачала головой. Нужна, но не от Грейс.

— Ты вся дрожишь. Давай я помогу дойти до кельи и принесу сухую одежду. Тем более тебя ждет сестра.

До меня не сразу дошло, что сестра не церковная, а Джинн.

— Она уже у меня?

— Конечно, ты же просила ждать там.

Просила не я, а настоящая Барбара. Я лишь приняла этот порядок, ибо Джинн приходила очень редко и до недавнего времени скрывать было нечего. Ключевое слово здесь, конечно, «было».

— Оставь, я сама.

Грейс неуверенно кивнула, но послушалась. Нечего ей видеть то, что сейчас произойдет. Я знала, что произойдет. И внутри все сжималось от странного предвкушения, смешанного со страхом.

В конце концов сколько можно волноваться на эту тему?

Джинн сидела на кровати. Она медленно отложила мои записи и повернулась ко мне. Ее голубые глаза казались почти серыми, будто ясное небо заволокло грозовыми тучами.

Когда же в таком случае ударит молния?

Она указала рукой на заваленный реактивами и колбами стол, на небольшую плитку, спиртовку, позолоченные весы и ступку с пестиком. Все лежало так, как я оставила несколько часов назад.

— Моя сестра никогда не занималась алхимией.

— Это химия, — ответила я, прикрывая за собой дверь. — Это наука, а не ваши игры с магией.

Джинн прикрыла глаза.

— Что ты имеешь ввиду?

— То, что сказала. Это не алхимия. В алхимии я ничего не понимаю, да и не хочу, если честно.

Я не для того училась четыре года, чтобы жаб с цветами смешивать. Это даже звучит глупо.

Джинн молча уставилась на меня, сжав губы в тонкую ниточку. Сомневалась? Господи, да скорее уже! Я чувствую себя Эдвардом Калленом, который косится на Беллу и приговаривает: «Скажи! Громче!»

— И что ты делала с помощью этой химии?

— Искала причину болезни. Ты все прочла? Отлично, значит, уже знаешь результаты. Добавить мне нечего.

Я же даже рекомендации оставила. Ха-ха, не то чтобы я была гением контроля пищевой промышленности, но что смогла. Да и если серьезно, в идеале методики составить, чтобы определить содержание меди количественно. Пока это тыканье пальцем в небо — меди явно больше, чем нужно. А вот насколько — уже вопрос.

— Я знаю, что ты не Барбара.

— И кто же я, по-твоему?

Ей-богу, Эдвард Каллен на минималках. Только блестками меня никто не осыпал.

Джинн усмехнулась. Она потянулась к мечу — к горлу подступила тошнота. Что она сделает? Сразу убьет? Что-то подсказывало мне, что одним ударом, который принесет мгновенную смерть, тут не обойдется. А страдать не хочется.

Нет. Я зря переживаю. Не убьет. Тело сестры все же. Опять драматизирую.

— Ты мне скажи, кто ты. Злой дух? Призрак? Слуга Бездны?

— Просто девушка из другого мира. Скорее всего из параллельной реальности.

Она отпрянула, помотав головой из стороны в сторону.

— Какого другого мира? Какой реальности? О чем ты говоришь?

— Мира, в котором Тейват всего лишь фантазия китайской компании, занимающейся разработкой компьютерных игр. У них кстати мультивселенная. — Хмыкнула. Объяснять а-ля магическому средневековью, что такое компьютерные игры безнадежная затея. — Не бери в голову. Суть в том, что я не отсюда и не знаю, как сюда попала. Подозреваю, что Барбара случайно упала и ударилась головой о столешницу. — Я подошла к столу и указала на вмятину. — Вот здесь. Видимо, она умерла, а местному мирозданию уж очень была нужна девушка с исцеляющим даром. Вопрос правда кто настолько силен. Но, увы, у меня нет ответа.

— Хочешь сказать, моя сестра мертва?

Я пожала плечами. Читательский опыт, конечно, подсказывает, что мы могли поменяться местами и все такое. Но… Сомневаюсь я, в общем.

— Ты врешь. Барбатос выведет тебя на чистую воду.

— Венти? Не смеши, Джинн. Он знал все с самого начала. Венти пообещал мне, что если я разберусь с болезнью, он поможет вернуться домой. Вот только Венти неизвестно как вернуться в мой мир, а на Барбару ему вообще плевать. Думаешь, почему я так взялась за церковь Фавония? Зачем мне ограничивать свою жизнь ради такого архонта? Ради чего?

— Когда? — выдавила она, не уточняя, но я сразу поняла.

— Помнишь тот день, когда недовольные собрались перед церковью, а я вышла их утихомирить? В тот день я и оказалась здесь.

Джинн ударила кулаком по кровати.

— Столько времени ты притворялась моей сестрой?! Да как ты посмела?

— А что мне было делать? Вывесить плакат с надписью «я не Барбара»? Пойми, я оказалась в чужом мире. Испуганная, ничего не понимающая и одинокая. Я скучала по своим родным, и единственное, что имело для меня смысл — это возвращение домой. Мне жаль тебя, Джинн. Ты хороший человек, но я не могла поступить иначе. Это было слишком опасно, да и зачем? Барбару уже не вернуть.

— Затем, что я думала, ты моя сестра! Я волновалась за тебя, как за родную!

Я не нашлась, что ответить. Все, что приходило в голову, казалось циничным, слишком жестоким или попросту бессмысленным. Да, я откровенно говоря пользовалась ее отношением и приняла заботу о себе как должное. Но как есть.

— И когда ты собиралась признаться?

Я снова пожала плечами. Не собиралась вообще. Не до этого просто было. Думала, вернусь как можно быстрее домой — и необходимости в признании не будет. А оно вон как сложилось — через жопу. Впрочем, как всегда. Уж лучше бы призналась.

— Убирайся, — проскрипела она не своим голосом. — Слышишь меня?!

Я осторожно покосилась на Джинн. Судя по тому, как ее трясет от злости, она не шутит. Но Джинн на эмоциях — это понятно.

— Ты дашь мне время до утра?

— Нет!

Джинн схватила подушку и швырнула в мою сторону. Не попала. Подушка влетела в стол: весы упали на колбы, те разлетелись по частями, и остатки реактивов растеклись по столу. Пятно быстро дошло до края — и разноцветные струйки потекли на пол.

— Это нужно убрать правильно. Дай я уберу, заберу свои вещи и уйду, — как можно спокойнее сказала я.

— Здесь нет твоих вещей! Здесь все её!

Она снова схватилась за меч. На этот раз так с таким огнем в глазах, что я поняла — вот теперь точно хана. Я сдернула с дверцы шкафа плащ и выбежала в коридор.

— Не смей появляться в Мондштадте!

* * *

Я дрожала от холода. Ледяные капли стекали по волосам, плечам и впитывались в несчастное платье. Мне определенно стоило найти укромное место. Хотя бы пещеру. Но у меня не осталось сил — пошло все к черту.

Я старалась.

Я пыталась.

Я боролась.

И все зря.

Венти меня обманул, и, боже, это было очевидно! Он с самого начала ничего конкретного не обещал. Он прятался от меня все те месяцы, которые я потратила на лечение мондштанцев. Венти просто тянул из меня все, что можно, пока я наивная верила, что он странный божок со своими причудами. Да и с Джинн… Ох, я понимаю ее и не собираюсь строить иллюзии, но я успела к ней привязаться за это время. А теперь я на улице. Под дождем. Уж не знаю замерзну ли я или мною отобедают хиличурлы, но идти мне просто некуда.

— Чего грустишь? — раздался задорный голосок рядом.

Я сжала до боли зубы. Венти.

— Пришел позлорадствовать? — прошипела я и после небольшой паузы добавила: — Гаденыш.

Плевать. Пусть лучше уж добьет. Что толку, если я домой не вернусь?! Что мне здесь делать? Играть до старости Барбару? Да я уже провалилась! Можно, конечно, начать жизнь с чистого листа, уехать куда угодно. Но зачем?

— Я сделаю вид, что этого не слышал, — уже спокойнее ответил Венти.

Он сел прямо на мокрую траву, но отчего-то я уверена, что его белоснежным колготкам ничего не грозит.

— Я обещал помочь, и свое обещание я сдержу, пускай и не так, как ты хочешь.

Я молча скривилась. Ага, взяла и поверила.

— Ты можешь посетить Ирминсуль. Ничего не гарантирую, но есть вероятность, что в древе хранится необходимая тебе информация.

— Как будто бы я без тебя о нем не думала, тоже мне помощь.

— Но, согласись, хрупкой девушке будет сложно пересечь незнакомый мир в одиночку.

— Хочешь сопроводить?

Венти бархатно рассмеялся.

— Нет. Но я нашел человека, который тебя сопроводит. Ему нужно в Сумеру по личным делам, и он мой должник.

— О ком ты?

— Скоро узнаешь. Он скоро придет за тобой.

Венти исчез, рассыпавшись искрами. Они растаяли так быстро, что на секунду я испугалась. Вдруг его вообще здесь не было? Но галлюцинациями я никогда не страдала.

Не знаю, сколько пришлось ждать. В какой-то момент я отключилась и проснулась лишь от того, что кто-то аккуратно бил меня по щекам. С трудом сфокусировав зрение, разглядела в темноте длинные рыжие волосы.

— И за что мне это наказание… — услышала я и опять потеряла сознание.

* * *

Мне было плохо. Тело ломило, хотя воздух плавился от жара. Нос не дышал. Я хотела, очень хотела проснуться, но едва ли могла связать пару слов. Казалось, я просыпалась и засыпала раз за разом. Но я не была не уверена, что не один бесконечно тяжелый сон.

Пробуждение настало внезапно. Я просто открыла глаза и увидела знакомый потолок. Это винодельня — вернее та комната, где я останавливалась, когда приезжала лечить Дилюка.

Просыпаться вот так в чужом доме уже привычно.

Мягкая постель была столь приятной, что мне не хотелось вылезать из-под тяжелого одеяла. Да и вообще вылезать не хотелось, но, наверное, стоило — судя по темноте за окном, уже вечер.

Меня еще и кто-то переодел в большую мужскую рубашку — надеюсь, Дилюк просто подкинул свою одежде горничным, иначе вместо благодарностей за спасение, он получит одну злую очень злую меня. Ибо нечего руки распускать.

Опустила ноги на пол — ковер такой же мягкий как постель. Интересно, а как его чистят без пылесоса? Он же огромный, чтобы таскать его на улицу мыть, а потом еще сушить.

Ааа, какой к черту ковер? Я потерла виски. Нужно собраться. Венти обещал помощника, верить ему — себе дороже, но я ведь сама думала о древе и отказываться от приличного сопровождающего глупо.

Я встала и, пошатываясь от слабости, пошла к креслу в углу комнаты. На подлокотнике лежало платье. Оно довольно-таки сильно болталось на груди, зато хорошо село на талии и было узковато на бедрах. Миры меняются, а проблемы с маленькой грудью и необъятной попой все те же. Мда.

На несколько мгновений зависла. Начинается! Сейчас я упаду и буду валяться пару дней без сил просто потому что меня одолела грусть. Плавали знаем — я ударила себя по щекам и вышла в коридор.

Внизу было тихо. Только сейчас до меня дошло, что я проснулась посреди ночи — горничные явно спали. Сомнения о том, что делать дальше, прервало протяжное бурчание в животе.

На кухне я поняла насколько голодна. Неужели я валялась еще дольше, чем думала? В любом случае извинюсь перед Дилюком завтра, а пока, заткнув совесть, загребу опрометчиво оставленный на столе хлеб, фрукты и баночку с чем-то вроде тушенки.

Во рту стало сухо — пришлось вставать на стул за соком. Только после этого я почувствовала себе более или менее живым человеком. Но проклятая тоска! Как же я ненавижу себя за такие частые порывы лежать и страдать, особенно тогда, когда надо вставать и делать.

Я умылась холодной водой. Глубоко вздохнула и выдохнула. Что-то все равно не помогает.

Но в гостиной к моему удивлению сидел Дилюк. Уверена, он слышал, как я шуршала на кухне — в этой мертвецкой тишине просто невозможно было не услышать, как я открывала и закрывала шкафчики, пыхтела над крышкой банки с мясом и ударилась бедром о стол.

— Тебе лучше? — спросил он так, как будто ему абсолютно все равно лучше мне или хуже. Впрочем, когда мне грустно, я не уверена, что правильно воспринимаю поведение других людей.

Мне кажется, я становлюсь не нужной. Жалкой брошенкой, которая всем надоедает.

— Да, мне лучше.

Я села на соседнее кресло и подтянула ноги к себе. Треск, доносившийся из камина, вызывал приятные чувства: было в нем что-то, что успокаивало то ли своей стабильностью, то ли деликатностью.

— Венти сказал, что тебя нужно сопроводить в Сумеру.

Поежилась. Странно, что Дилюк задолжал что-то Венти, но если я начну его расспрашивать, то он заинтересуется мной. А мне этого не надо. Было бы славно, если бы и Джинн промолчала.

— Да, я буду очень признательна.

Дилюк даже не повернулся в мою сторону. Но зато я могла с чистой совестью рассматривать его волосы — из-за отблесков пламени они казались такими же огненными. А его хвост и вовсе напоминал растекшуюся по плечу лаву.

— Договорились.

Я кивнула. Не знаю радует меня или нет, что сопровождающим будет Дилюк. Он вызывал странные чувства, которые мне сложно понять. Мы вроде бы не ладили, хотя должны были.

— Тогда как ты восстановишься, отправимся в путь. Скажем… послезавтра?

Я встрепенулась.

— Так скоро?

— Тебе нужно больше времени?

— Нет. Но неужели ты так легко можешь оставить винодельню?

— А в чем проблема?

Я промолчала. Да ни в чем… Наверное. Гай, насколько я слышала, остался с Таннером.

— А ты не хочешь составить маршрут, собрать продукты и одежду?

— Я возьму деньги, все купим в дороге.

— А если нас ограбят?

— Думаешь, если нас ограбят, возьмут только деньги?

Да откуда мне знать? Не разденут же догола. Поежилась. Девушку может и не только разденут… Хватит ли у Дилюка сил, чтобы защитить меня в одиночку? Да и защитит ли он меня вообще?

— Послезавтра из Мондштадта выдвенется торговый караван в Ли Юэ, я уже заплатил им за два места. Бай Чжу поедет с нами. Он сказал, что поможет с транспортом до Сумеру, а там уже разберемся сами.

Я мысленно успокоилась. Как раз закончим лечение. Да и в каноне было достаточно женщин, которые так или иначе путешествовали. И я смогу, особенно с караваном. У них же явно должна быть какая-то защита от разбойников. Да и уверенность и спокойствие Дилюка подкупали.

— Значит в путь, — прошептала я.

— Значит, выспись и подготовь все, что нужно. Но не набирай много. Ни к чему.

Я хмыкнула. Да у меня, кроме нескольких платьев и туфель ничего и нет. И те остались в церкви, куда я точно ни ногой.

* * *

Время пролетело быстро. Горничные выдали мне чистой запасной одежды, правда за бельем все равно пришлось послать одну из девушек в город — возвращаться в Мондштадт я не решилась, хотя и отправила весточку о том, как правильно смыть все то безобразие, что разилось по полу кельи. У тех же горничных же взяла холщовую сумку, набросала туда мелочей и парочку лекарств, найденных на винодельне.

В день Х Дилюк проспал. В общем-то выяснилось, что не спать до поздней ночи — его новая норма. Да и шутка про то, что он просто не ляжет спать, чтобы не проспать, была недалека от истины. Подняли мы его с трудом — Дилюка пришлось облить холодной водой из тазика, отчего Таннер схватился за сердце. Но, к счастью, это был лишь эмоциональный порыв.

Порыв же Дилюка ограничился яростным взглядом, скупой благодарностью и просьбой дать переодеться в гордом одиночестве.

Так что в назначенное время мы встали на дороге — вдалеке уже показались телеги, запряженные волами. Но к моему удивлению рядом с ними ехал Кэйа. Он ударил вожжами по спине лошади, чтобы та ускорилась, и помахал нам рукой.

— Ты позвал его с нами?

Дилюк закатил глаза.

— Нет.

Разговаривать с ним не хотелось. Он явно встал не с той ноги, но мне не было стыдно — чтобы его разбудить пришлось потратить полчаса! Хорошо еще, что я все собрала с вечера и встала пораньше.

Кэйа остановился рядом с нами.

— Думали, сможете сбежать по-тихому, голубки?

Я почувствовала, как потеплели щеки.

— Мы не!..

— Запрыгивай, — коротко бросил Дилюк.

Он шутку Кэйи не оценил, но и не прокомментировал. Еще и забрался в повозку и туда же кинул мою сумку. Я скривилась и села к Кэйе. Он хотя бы не будет ерничать. Впрочем, после голубков не уверена…

— Не волнуйся. Не знаю, почему вы поругались, но Джинн остынет со временем. Хотя вспылила она, конечно, жутко. Я впервые видел ее такой.

Я мысленно выдохнула. Значит, Джинн не рассказала подробности нашего разговора. Уже неплохо.

После недолго молчания, в течение которого Кэйа повернулся в мою сторону аж пять раз, он все же спросил:

— Не расскажешь о причине ссоры?

— Не-а, — довольно ответила я, но на всякий случай добавила: — Но Дилюк здесь не причем. Он вообще едет по личным делам.

— А что за дела?

— Дела винодельни, — скупо ответил Дилюк.

— Ай! У меня было единственное предположение!

— Причем абсолютно необоснованное, — припечатала я.

Не надо мне тут романов. Привязаться легко, а вот вернуться потом с такой привязкой — гораздо сложнее. Да и пускай я не была замужней, верность в отношениях — обязательное условие во всех мирах. А молодой человек в родном мире у меня был.

Позади раздалось тихое шипение. Дилюк положил под голову мою сумку и, видимо, нащупал затылком маленькую кастрюльку. Ну а что? Вдруг понадобится? И вообще — спрашивать надо.

— Так значит ты поедешь с нами? Зачем?

— Цитирую: «Как я могу отпустить в путешествие сестру, которая никогда не покидала Мондштадт? Я бы поехала за ней сама, но я не могу бросить город».

Что-то я не уверена, как к этому стоит относиться. Может, Джинн и правда привязалась? Или не поверила в переселение души?

Или она специально послала шпиона?

— А Дилюку, значит, вы не доверяете?

— Два сопровождающих лучше одного.

Будем считать, я поверила тебе, Кэйа. Впрочем, даже если Дилюку не доверяли из-за странного поведения, ему всё равно — рыжий-бесстыжий уже тихо похрапывал.

---

1) Качественными называются реакции, позволяющие идентифицировать в исследуемом объекте определенные атомы, молекулы, функциональные группы и т. д. Идентификация происходит по внешним проявлениям: выделению газа, изменению цвета раствора, образованию осадка, появлению специфического запаха и др.

Вернуться к тексту

В дороге было не так уж и плохо.

Первый день я, конечно, скучала. Кэйа хоть и старался разрядить обстановку разными шутками и рассказами о своих подвигах, но если честно, сидеть в плюс-минус одном положении несколько часов подряд очень тяжело.

Самое интересное Дилюку было все равно. Он вообще не разговаривал с нами целый день, а ближе к вечеру просто сменил Кэйю, с которым мне пришлось разделить сон в телеге.

На следующий день я не выдержала и перебралась к Бай Чжу. Мы быстро договорились о лекарских занятиях и перешли на «ты». К моему удивлению именно он, хозяин дендро глаза Бога, был готов помочь развить мои навыки. Ну или вернее сказать, он и Чан Шэн.

Чан Шэн вообще забавная змейка. Стоило мне залезть в повозку Бай Чжу, как она подняла голову, подползла ближе и, окинув меня пронзительным взглядом, прошипела:

— Ре-е-еченька…

После чего свернулась возле меня кольцом и уснула.

Немногим позже Бай Чжу объяснил это так: «реченькой» Чан Шэн назвала меня, потому что я сама по себе как отдельная реченька — то есть вода обособленная, текущая по своим берегам-судьбе. А вода в свою очередь всегда ассоциировалась с лечением. То есть гидро глаз тут не причём. В общем, змеиная философия — это сложная философия. И я решила не душнить, что реченьки ни черта не обособленные: они куда-то впадают и откуда-то берут свое начало.

Также Бай Чжу рассказал, что дар пения у меня все же свой собственный, то есть от глаза Бога независимый. И связь с гидро глазом больше логичная закономерность, чем исток. Откуда этот дар? Он не знает. Но само существование Чан Шэн и возможность лечить с ее помощью, доказывает, что на глазах Бога магия в Тейвате не заканчивается.

На мое замечание о том, что связь с Чан Шэн это все же немного другое, он кивнул.

— Ты права. Но наш мир огромен. Уверен, он таит в себе множество тайн. Вполне возможно, что одна из них — ты.

О, Бай Чжу даже не представлял насколько он прав. Раз уж Венти, как архонт, не узнал, что произошло, то здесь действительно какая-то шибко особенная тайна. Хотя справедливости ради, пела Барбара и до меня.

Учил Бай Чжу своеобразно. Он любил увлекаться пространственными рассуждениями на грани философии и фантазии. Каждый раз я неловко хлопала глазами в попытке честно не уснуть. Один раз-таки уснула, на что Бай Чжу бархатно засмеялся. Краснела я долго, но зато после этого в наши беседы-занятия пришла конкретика.

Как я и думала, важно все: посыл, настроение, чистота, частота и собственное самочувствие. Правда, с последним можно было хитрить: лечить саму себя, если совсем худо. А вот сколько я продержусь на подобных перезарядках — уже другая история.

Далее нужна концентрация, в идеале на грани транса, чтобы не только сосредоточиться на конкретном больном, но и поймать состояние «потока».

Когда я услышала про состояние «потока», у меня задергался глаз. Из родного мира прилетел жирный флешбэк с рекламой каких-то странных курсов.

В общем я пыжилась, пыталась, старалась, но поймать состояние «потока» не смогла. Бай Чжу посоветовал освоить медитацию — тут я не выдержала и взвыла. Медитацию-то я и у себя пробовала, но где ж это видано, чтобы в голову хрень всякая не лезла? Мысли в моей голове — калейдоскоп, находящийся в постоянном движении. Мне и на деле сосредоточиться сложно, а медитировать — тем более.

— Понимаю, это тяжело. Но со временем обязательно получится, главное регулярно практиковаться.

Первой мыслью было — ну и зачем оно мне нужно, раз я домой собралась? Второй — а кто сказал, что я вернусь вообще? Тут-то и оно. Нужно брать руки в ноги и подыскивать на всякий случай план Б. И в него замечательно вписывается крутая фича в виде эффективного лечения пением.

— Глаз Бога, конечно, был бы хорошим подспорьем, — добавил Бай Чжу. — Прости за откровенность, но смута в душе его активации не способствует. Твое состояние не дает раскрыться дару полностью со всех сторон. Но не волнуйся, в твоем возрасте нормально сомневаться и меняться. Со временем связь снова восстановится.

Я опустила голову. Вспомнились созвездия.

— А если бы смуты в душе не было, что я смогла бы сделать?

Бай Чжу улыбнулся как ребенку. На мгновение мне показалось, что он потреплет меня по волосам.

— Ответ на этот вопрос знаешь только ты.

Я почесала затылок, на что Бай Чжу добавил:

— Проблема в голове, но ответ ищи в сердце.

Но сердце-то не мое… Впрочем, в этом-то и проблема. Есть нехилая вероятность, что смута в душе — это мои попытки сбежать. С другой стороны — а если бы у Барбары было все хорошо, неужели бы она не исцелила жителей?

Нет, то, что без устранения источника к ней возвращались бы по кругу, понятно. Но ведь к моему появлению она вся измоталась. Слишком много больных? Или она тоже не попадала в состояние потока и не справлялась с глазом Бога? А почему?

— Как хорошо ты знаешь анатомию? — отвлек от рассуждений Бай Чжу.

— Плохо, — призналась я.

Не, ну в основные органы-то я пальцем ткнуть могу, но на этом все.

— Есть два способа повысить эффективность лечения. В идеале освоить оба. Первый — справиться с внутренними конфликтами, чтобы задействовать дар полностью. Второй — разобраться в анатомии, чтобы выгодно, в первую очередь для тебя, применить дар.

— То есть если я буду целенаправленно вливать силу в конкретную точку, а не работать над общим самочувствием, то сэкономлю силы?

— Именно.

Логично.

— С чего хочешь начать?

— Пожалуй, с анатомии.

Душа к откровениям не готова.

* * *

Путь в Ли Юэ занял чуть больше трех недель.

За это время я попрактиковалась в лечении ран — помимо несчастных случаев, за время путешествия разгорелось несколько драк. Бай Чжу курировал каждое мое действие, и я была очень благодарна за полученный опыт и знания.

Конечно, освоить за три недели курс анатомии, пускай и на уровне Тейвата, нереально. Но базовые детали оказались кстати. Особенно если учитывать, что минимальный курс первой помощи у меня был в университете и лекции Бай Чжу освежили покрытые туманной дымкой воспоминания.

А вот с болезнями было тяжелее. Тут пришлось остаться на уровне дилетанта, который поет, пока поется, и надеется на чудо.

Мы попрощались с Бай Чжу и Чан Шэн на въезде в город. Лекарь взял с меня обещание отправить письмо по приезде в Сумеру, если мы не встретимся до отъезда, и посоветовал не забрасывать учебу. Мол, таких, как мы, в Тейвате очень мало. И раз уж высшие силы наделили нас возможностью лечить, то пользоваться ей надо.

Посовещавшись мы решили остаться на пару дней в городе, где сняли номер в гостинице. Дилюк раскошелился на отдельный блок, который состоял из трех спален, кухни, ванной комнаты. Я успела соскучиться по горячей воде и мягкой постели, но несмотря на это, мне хотелось ехать дальше — время-то штука скоротечная.

Но мы ждали весточку от Бай Чжу — он обещал договориться с караваном до Сумеру. Вроде как им заправлял его знакомый, который абы кого не брал — товары слишком дорогие. Что там за товары я так и не спросила, но, надеюсь, они хотя бы законные.

Кэйе, как и мне, быстро стало скучно. Он сбегал на рынок и купил колоду карт. Они очень напоминали карты родного мира, только бумага была желтее и вместо принцесс и королей с них смотрели олень, цилинь и две птицы: одна вроде цапля, а вторая напоминала огненного орла. Номерные карты были украшены мелкими черными точками и небольшим изображением зверя в углу.

Мы расселись на кровати в его комнате и начали играть. Слава богу, игры попроще «Призыва Семерых» здесь были. А Кэйа, как заядлый картежник, не удивился моему незнанию правил, но я быстро провела параллель со знакомыми играми из родного мира.

— Может, на желание? — спросил он с хитрой ухмылочкой. — Говорят, новичкам везет.

— А, давай.

Кэйа быстро раскидал карты и положил оставшуюся колоду между нами. Я посмотрела, что мне выпало, и разочарованно зацокала языком.

— Не от души раздал, сразу видно.

Кэйа забавно прищурился. Моя неудача его явно раззадорила.

— Ладно, уговорила, начну с мелких карт.

Между нами упали две карты, но отбиваться все равно нечем — пришлось сбросить.

— Ай-ай-ай, Барб, неужели все так печально?

— Надеюсь, ты загадаешь приличное желание, — ответила я, на что он рассмеялся.

Карты летели быстро. Суть игры напоминала старого доброго «Козла» — мне нужно было собрать как можно больше очков за побитые или сброшенные противником карты. Забрав очередное бито, Кэйа начал рассуждать о желании. Якобы он еще не решил, что мне загадать.

Будем считать, что я поверила.

— Моя очередь хо…

— У меня четыре карты одной масти, — с улыбкой сказала я.

Кэйа тут же посерьезнел. Он прикинул сможет ли побить карты — не сможет. Мне ли не знать.

— Хорошо-хорошо, — протянул он. — Не оставаться же тебе без спаса.

Мы взяли по четыре карты и я снова сходила с четырех, уже не сдерживая шальной улыбки.

— Как?! Да ты мухлюешь!

Развела руки — пусть докажет. Тем более я играю честно.

Моя кучка пополнилась картами. А учитывая, что в начале Кэйа забрал много пустышек, мне явно попались рыбки покрупнее.

Мы снова взяли карты — колода кончилась. Кэйа уже не был веселым, но на победу еще рассчитывал. Вот только я сходила сразу с трех — он издал звук похожий на «пу-пу-пуу» и сбросил всё, уже не надеясь отбиться.

Подсчитывали в тишине. Кэйа закончил быстрее. Он молча убрал карты и уставился на меня — я поняла, что выиграла.

— Новичкам везет.

— Но не настолько же!

Эх, Кэйа, ты еще не видел как у меня подряд три раза по четыре карты одной масти выпадало. Не я же мешала карты — в обмане не обвинишь. У меня просто лапка счастливая, вот.

— Ладно, какое у тебя желание?

— Его нет, — призналась я. — Будешь должен.

— Как нет, Барб?!

— Так в этом смысл. Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

Кэйа нахмурился. А что? Всегда так работало. Как только я думала, что выиграю, проигрывала с треском. И, наоборот.

— Этому меня Виктор из Снежной научил.

Честно говоря из-за этой «болезни» я упустила, что там со Снежной. Но судя по тому как Кэйа кисло хмыкнул, Виктор все еще жил в Монде.

— И все же, зачем тебе в Сумеру?

А я уже решила, что этот вопрос не повиснет в воздухе. Мда, и какой же ответ придумать? Кэйа поехал с нами — пускай я и не просила — и врать ему в любом случае не хотелось. Во-первых, он сам по себе хороший парень. Во-вторых, вранья вокруг меня и так многовато.

— Как ты поехал за мной, не зная причины?

— Я люблю приключения. К тому же хочу помириться с Дилюком, хотя видит архонт, с возрастом он становится все невыносимее.

«С возрастом, — хмыкнула я, — как будто мы здесь все уже не один десяток лет прожили. С другой стороны перерождение в Барбару скосило мне пару лет».

— А что между вами произошло?

— Не переводи тему.

Я ничего не ответила. Молчание затянулось. Я услышала как на кухне зашумело — видимо, Дилюк что-то делал на кухне.

— Я пойду помогу с ужином…

— Постой, Барб, — почти умоляюще протянул Кэйа.

Внутри сдавило: ситуация как не крути дерьмовая и безвыходная. Скажу правду — он либо не поверит, либо я сделаю ему больно как Джинн. Совру — тоже хреново. Промолчу — тоже самое! Можно, как в игре, выключить неудобные вопросы? Я в конце концов не звала Кэйю! Я рада, что он поехал, но тут Дилюк практически бомба замедленного действия, а он и подавно.

— Если это из-за Долорес, не бери в голову. Она давно метила на место Шеймуса. Конечно, ты ей как кость в горле. Она скажет, что угодно, чтобы тебя обидеть. А Джинн всё тебе простит, ты же знаешь.

Спихнуть все на Долорес — соблазнительная идея. Она и мотивы не сильно скрывала, и при других наговорила достаточно. Но что дальше? Долорес может быть причиной, катализатором путешествия, но никак не целью.

А Джинн… Не хочу о ней думать. И ее жалко, и нашу дружбу, которая разрушилась толком не начавшись.

— Ты хочешь найти родителей?

— Я просто хочу найти себя, — выдавила я.

Почти не вранье. Почти правда. Эх…

Я пошла на кухню, не дожидаясь ответа. Такое ощущение, что с моим появлением жизнь Барбары стала карточным домиком. Отчасти устойчивым, но все же его срок подходил к концу.

И это пугало. И ещё больше пугало, что домик рушился на глазах, а средств его спасти не было.

На кухне приятно шипела сковородка — пахло мясом.

Дилюк резал овощи. Делал он это быстро и ровно, как будто бы меня не замечая. Рядом с доской стоял целый ряд специй, а на отдельно тарелочке лежало два острых перца — чувствую ужин обожжет дважды.

Ловким движением он смахнул овощи с доски в сковородку. Я, конечно, не повар, но впечатление он производил приятное. Хотя казалось бы — у человека целый дом прислуги и даже доставка в зачаточном состоянии имеется.

— Не знала, что ты готовишь.

Дилюк дернулся, задел сковородку всего на мгновение и тут же зашипел, отдергивая ладонь. Обжегся. Блин. Это я его отвлекла.

Я подошла к нему и схватила за руку больше по привычке — больные не особо-то сопротивлялись. Он, конечно, попытался вырваться, но весьма вяленько — видимо, мой порыв его удивил. С губ сорвалась первая попавшаяся песня — хоровая. Сейчас я хотела сосредоточиться, как учил Бай Чжу.

— От-го-во-ри-ла ро-ща зо-ло-та-а-я бе-ре-зо-вым, ве-се-лым я-зы-ком…

У Дилюка красивая ладонь. Пальцы длинные, тонкие, совсем не созданные для меча. Впрочем, мозоли говорят о том, что хозяин с этим не согласен. Но они какие-то… Хм. Вспомнила школьные годы и обучение игре на скрипке — тогда у меня были мозоли от струн. И по ним можно было понять сколько я занималась и когда наступал период… Лени, что скрывать. И вот его мозоли как будто бы говорили о том, что Дилюк давно не брал в руки меч. Не осуждаю, но все же интересно, особенно учитывая долг Венти. Хотя как знать — Венти не архонт сделок, так что под долгом он мог иметь все, что угодно.

Я развернула ладонь к себе поближе. Покраснение прошло. Еще и кожа будто бы стала мягче. Ой, так это можно программу бархатных ручек запустить. Глядишь и до омолаживающих курсов дойдем — открою золотую жилу.

— Болит?

— Нет, — хрипло ответил Дилюк. Он смотрел на наши ладони с каким-то мрачным выражением лица.

Я отступила — стало неловко.

— Тебе помочь?

— Промой рис.

Стоит ли говорить, что рис я кинулась мыть как никогда быстро?

Осень пришла и в Ли Юэ — с утра пораньше я увидела за окном стальное небо и трепетавшие от легкого ветра деревья.

На тумбочке рядом с кроватью лежал мешочек с деньгами — Дилюк отдал его еще по дороге сюда. Сколько он взял с собой я не знала, сколько продлиться его щедрость — тоже, но теплая одежда была нужна, поэтому я накинула плащ и пошла на рынок.

А там уже во всю шла торговля. Это не Мондштадт с его размеренной тихой жизнью — нет, Ли Юэ шумный, как улей пчел. Крики продавцов, попытки сбить цены, споры о качестве материалов, давление на жалость — здесь было все. Украшения блестели на бархатных подушках, у соседа прилавок ломился от сладостей и специй, а ближе к концу улочки выстроились ряды книг. Качество у них, конечно, превосходное — твердые обложки с золотыми надписями так и просились в руки. Жаль, почти всё на языке Ли Юэ. Да и дамских романов не хватало, конечно.

Про себя посмеялась — это ж я могу здесь писать. Интересно, в Тейвате лучше воспримут фэнтези или офисную повседневность моего мира? Последнее для них так же невероятно, как для нас драконы и магия. Хм, отложу-ка я эту идею как-нибудь на потом. Так сказать план Б-бизнес, подпункт третий. Первые два подпункта содержали в себе идею открыть частную больничку или кабинет для проведения волшебных косметических процедур.

Одежда здесь, естественно, напоминала китайскую. Яркие ципао самых разных расцветок занимали целый ряд. К ним предлагали изящные туфельки и наборы золотых гребешков и заколок. Представила Барбару в подобном — если взять белый, голубой или черный выйдет красиво. А вот красный вроде не очень. Хотя, если заплести волосы, нанести макияж и пробудить в себе внутреннюю кошечку, то будет складно. Вздохнула — какое мне ципао, тут бы отдел со спортивками с начесом найти. К тому же внутри меня спит не кошечка, а голодный нервный хомячок.

Спортивки я, конечно, не нашла. Но среди рабочей одежды отыскала две пары крепких штанов по размеру. Рубашка, куртка и свитер — к ним же. А с обувью начались проблемы — по большей части она была на заказ. Но делать нечего — с меня взяли мерки и пообещали сделать за два дня.

А в мешочке осталась еще треть монет. Дилюк неплохо так сорил деньгами, учитывая, что общие траты все же на нем. То ли он сказочно богат, то ли долг Венти настолько велик, что вопрос трат на меня даже не возникал.

Теперь, когда голова перестала пухнуть от бесконечного потока больных, во мне проснулось любопытство. Да только как бы узнать причину так, чтобы не напороться на встречный вопрос о себе? Джинн номер два мне не нужна. Дилюк и так молчал, в отличие от Кэйи. И от этого еще любопытнее!.. Вот уж кто загадка Тейвата, а то все Барбара да Барбара!

После магазинов решила заскочить к Бай Чжу и по итогу наткнулась на Цици, которая сидела на лестнице перед хижиной «Бубу». Между прочим не просто сидела, а весьма жутковато смотрела в одну точку. Не то чтобы эта встреча была совсем неожиданной, но она определенно заставила меня задуматься.

Была ли Цици похожа на зомби? В каком-то смысле да. Ее кожа отливала нездоровой серой бледностью, и сиреневые волосы только добавляли ее облику какую-то холодную неестественность. Но если бы я не знала, что она зомби, то вряд ли бы догадалась. Она, конечно, вела себя пугающе странно — как будто бы не моргала и не дышала — но это больше наталкивало на мысль о сверхъестественном создании. Например, о вампире. По крайней мере от Цици не пахло гнилью, и попыток сожрать чужие мозги она также не принимала.

Что, кстати, радовало.

— Доброе утро, Ци Ци. Господин Бай Чжу на месте?

Девочка медленно подняла голову. По спине пробежали мурашки — взгляд у нее пустой.

— Ци Ци должна была что-то сделать, но забыла что, — тихонько сказала она вместо ответа на мой вопрос.

Беру свои слова обратно — то, что девочка не живая в общепринятом понимании все же очевидно. Я посмотрела по сторонам и приметила блокнот, который валялся на несколько ступенек повыше. Понятно. Вернула ей блокнот и ткнула в сегодняшнюю дату.

— Утром собрать травы, после обеда сделать отвар, — растерянно прочитала она и заторможено кивнула. — Ци Ци благодарна.

Она спрятала блокнот за спину и, пошатываясь, пошла по ступенькам вниз. Внутри засвербело странное беспокойство. Жизнь ли это? И если да, то насколько хорошая? Вернее не так: стоит ли она того?

Вздрогнула. Даже думать об этом не хочу.

В хижине «Бубу» пахло травами. Бай Чжу сидел за столом, обложившись мондштадтскими диковинками. Вокруг него лежали свитки, исписанные иероглифами. Чан Шэн спала — она повисла на шее мужчины, положив изящную голову ему на плечо.

— Ты вовремя.

Я вскинула брови.

— Ко мне вчера заходила Кэ Цин. Нин Гуан просила передать, что не хочет отказываться от товаров из Натлана. Ей нужны доказательства того, что именно они виноваты в болезни.

Я вздохнула. Так и знала. Логично, что нужны, но это им сейчас надо всё доказывать, а я не хочу.

— Я могу расписать, что делала, но объяснять не проси.

Бай Чжу окинул меня тем самым взглядом, который выдержать уж слишком сложно.

— Ладно, — сдалась я. — Если коротко, один реагент при нагревании разрушает продукт, в нашем случае краситель или шоколад, и переводит его… Э-э-э… компоненты в свободную форму в растворе. Другой реагент, наоборот, связывает компоненты в нерастворимое соединение, которое опускается на дно пробирки в виде цветного осадка. По цвету осадка и второму реагенту, который вызвал цветную реакцию, я определила что это и… примерно поняла, что меди многовато. В качестве проверки — сделала цветную реакцию с пламенем. Растворённые металлы горят в пламени разными цветами.

— Вот как… — задумчиво протянул Бай Чжу. — Но почему ты решила проверить именно медь?

Тут было проще: я объяснила, что на медь натолкнули специфика Натлана и его товаров, отсутствие положительных проб на другие металлы и симптомы, которые вроде как соответствовали отравлению тяжелыми металлами, но в то же время не проявлялись в такой острой форме.

— Неужели ты так в этом уверена, раз покинула Мондштадт? Не пойми неправильно, Барбара, но если ты ошиблась, люди продолжат болеть.

Я не была уверена. Отчасти потому что сомневаться — мой девиз по жизни.

— А это волнует Нин Гуан больше, чем денежные потери?

— Это большие денежные потери, — поправил Бай Чжу. — Я понимаю о чем ты, но люди, управляющие регионами, думают немного в других категориях. Нин Гуан не все равно, но она думает не только об отравлении.

Но мне-то что? Я свою функцию выполнила, к тому же мне сложно представить насколько это большие потери. Зато я могу представить, что если соглашусь рассказывать местным о химии, то меня просто заклюют. Во-первых, потому что химия не зря прошла такой путь развития. Это происходило постепенно: строились теории, законы, эксперименты. Если человеку дать все сразу, он в лучшем случае не поймет. В худшем — обвинит в ереси. Что, мало ученых, которые были отвергнуты обществом, потому что люди не были готовы к их открытиям? А я далеко не ученый. Я не смогу проложить всю цепочку химической истории, ответить на все вопросы и вообще меня завалят сразу же на простом факте — Барбара нигде и ни у кого не училась.

— Не сочти за грубость, но это проблема Нин Гуан, а не моя. Пускай она через месяц-два свяжется с Джинн и попросит статистику заболевших. Если я права, количество больных уменьшится. А уж что ей важнее, пускай решает сама.

Бай Чжу кивнул. Приятно, что он не настаивает.

— Ты, наверное, пришла узнать насчет каравана?

Я кивнула.

— Тогда у меня есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — мой друг согласился вас взять с собой. Плохая — он перенес дату выезда на месяц.

Я закусила губу. Месяц… В целом, учитывая сколько я здесь нахожусь, месяц это не так уж и долго. Но даже если закрыть глаза на то, что ждать не охота, проживание в Ли Юэ влетит в нехилую копеечку. Да и к тому времени похолодает — придется закупаться еще одним набором одежды и обуви.

— Я поговорю с Дилюком и Кэйей, хорошо?

Я уже собралась уходить, как вдруг Бай Чжу предложил поврачёвничать. От мысли, что наши практические занятия скорее всего закончатся, стало грустно. С другой стороны здесь ничего не сделаешь — оставаться на ПМЖ в Ли Юэ не хотелось от слова совсем. Мне куда ближе культура Монда, если уж выбирать из двух регионов.

Сначала мы занялись лекарствами. Оказалось, Бай Чжу успел пообщаться с лекарями в Мондштадте. Он не только просмотрел все составленные рецепты, но и предложил свои корректировки, в частности изменение температурных режимов готовки, чтобы сохранить больше полезных веществ. Правда, потом он добил меня предложением добавлять в отвары не просто малину, а малину, поглощенную дендро слаймом. Тут я порадовалась, что уже жива-здорова. Но корректировку приняла — ему, наверняка, виднее. Да и почему бы не совместить наши наработки?

После трех настало время обхода. Хижина «Бубу» была слишком маленькой, чтобы размещать в ней больных, поэтому ко всем пациентам Бай Чжу ходил самостоятельно. Как он мне сказал, это даже полезно — иначе бы он сидел целый день, практически не двигаясь. А это, как известно, плохо влияло на организм. Тут я с ним согласилась — в своем мире я много сидела в одном положении. Учеба плавно перетекала в сидячие хобби, и все это шлифанула замкнутость. Как итог — ни-че-го хо-ро-ше-го и пачка таблеток в придачу.

Часть больных, к слову, страдала не от отравления. Так Бай Чжу привел меня к девушке, чьи руки были покрыты красной сыпью с сухими корками. Он постарался объяснить в общих чертах специфику болезни и строение кожи. Я что-то смутно помнила по урокам биологии в школе, поэтому новостью эта часть рассказала не стала.

А вот девушка не спешила доверять чужачке — здесь даже стало обидно — но Бай Чжу убедил ее в моей компетенции и попросил снять верхнюю одежду.

Несмотря на сыпь, у девушки были красивые руки. Здоровые крепкие ногти, ровные пальцы и невероятно изящный изгиб ладони, как у самой настоящей принцессы.

— Герр Ма-нне-лиг, Герр Ма-нне-лиг, ты о-бру-чись со мной

Кня-я-жной пе-ще-рны-ых тро-ллей,

Я бро-шу всё к но-гам тво-им и сло-во за то-бой,

Но-о лишь по до-брой во-ле⁽¹⁾.

Кончики пальцев закололо. Я сосредоточилась на этом ощущении и представила, что покалывание усилилось. Внутри потеплело — магия стала отзываться охотнее и, что еще важнее, я понимала ее чуточку лучше, чем раньше.

— Взды-ха-я, слё-зы про-ли-вать не буду я, по-верь,

Хо-тя мне оди-но-о-ко…

Хо-те-ла че-ло-ве-ком стать,

А ты ме-ня о-тверг,

Се-рдце тво-ё же-сто-ко.

Провела по покрасневшим пальцам. Сухая корочка соскользнула на пол, а бугры на коже начали медленно разглаживаться.

Я не поверила своим глазам, но все же начала песню заново. Девушка дернула руку, но я не дала вырваться. Сначала подумала, что она это с испугу, но пациентка прошептала что-то про покалывание. Бай Чжу поспешно ее успокоил и попросил не мешать.

Да, мне не нужно мешать.

Покраснение начало уходить. Сыпь уже едва ощущалась, и поэтому я решила петь до конца. Это уже дело чести — взять и сделать настолько умопомрачительную вещь.

Жаль, только, что губы пересохли и начала кружиться голова.

— Барбара, остановись. — Бай Чжу положил ладонь мне на руку, но я легонько сбросила ее.

Надеюсь, не обидится. Осталось совсем немного.

— Барбара!

Бай Чжу встряхнул меня за плечи и заставил развернуться к себе.

— На сегодня достаточно, — строго сказал Бай Чжу. — В нашем деле нужно уметь остановиться.

В гробовой тишине я посмотрела на девушку, которая шокировано разглядывала свои руки. Она осторожно провела по розовой коже пальцами, быстрым движением стерла выступившую слезу и воскликнула:

— Господин, спасибо!

Пока Бай Чжу вежливо отбивался от излишне благодарной больной, параллельно пытаясь объяснить, что лавры вообще-то не по адресу, я тихонько выскользнула в коридор.

В общем я не удивлена, что девушка благодарит не меня — она изначально не была благосклонно настроена к чужачке. Но я-то куда полезла? Что за альтруизм в ущерб себе?

Боже, мне что понравилось? Понравилось без всяких обязаловок, необходимости и обыкновенной попытки прикрыть свою чужемирную задницу?

— Да ладно-о-о… — прошептала я себе под нос.

С другой стороны — а кому бы не понравилось быть особенной? В детстве я, конечно, мечтала о более презентабельной магии. Например, об огне или на худой конец некромантии, но если рассуждать по-взрослому, дар практичнее универсальной аптечки найти сложно.

— Я приду на следующей неделе, — с трудом проговорил выскочивший в коридор Бай Чжу. На его щеке красовался след ярко-красной помады. — Соблюдайте мои предписания и берегите кожу рук!

Ой-йо-о-о! Не, девицу понять можно. Бай Чжу — мужчина видный.

— Пошли отсюда быстрее, прошу.

Я похихикала, но отставать не стала.

— Барбара, ты должна себя беречь, — сказал Бай Чжу, как только мы вышли на улицу. — Помни, что никто не позаботится о тебе лучше, чем ты сама. Больным, будем честны, все равно, что с тобой станет после, поэтому следует разбивать лечение на этапы.

«К тому же я так больше заработаю», — подумала я. Неожиданно вспомнилась полушутка нашего преподавателя по психологии. Мол, пришел внук к деду и говорит: «Дедушка, я вылечил твоих больных за месяц, а ты работал с ними много лет!». А дедушка ему: «Ты, конечно, молодец, внучок. Но мои больные кормили меня, твоего папу, тебя и могли бы кормить твоих детей!»

— Надеюсь, ты отнесешься к моим словам серьезно.

— Спасибо, что остановил. Правда. Я не ожидала, что получится так хорошо, и на радостях увлеклась.

Бай Чжу сменил гнев на милость.

— Понимаю. Я тоже через это прошел.

Повисла недолгая пауза.

— Но ты же видел, да? Сыпь побледнела на глазах. Это можно считать чудом?

— Видел. Признаться, поэтому я и предложил тебе пройтись по больным.

Мы пошли по оживленной улочке Ли Юэ.

— Ты знал, что у меня получится так хорошо?

— Догадывался.

Я выжидающе посмотрела на Бай Чжу. Хочу еще одну лекцию. Очень хочу.

— Когда до меня дошли вести о тебе и неизвестной болезни, я всерьез испугался. Несмотря на наличие связи с Чан Шэн, я стараюсь лечить традиционными методами, потому что использование ее способностей отбирает мою жизненную силу. На самом деле она старается беречь меня, но процесс лечения за счет ее магии все равно идет мне скорее в минус, чем в плюс.

Я поежилась. Помню. Смутно, но помню.

— Поэтому ты держишь у себя Ци Ци? Хочешь узнать секрет бессмертия?

— Не только поэтому, — ответил Бай Чжу. — Вряд ли кто-то, кроме меня, даст ей дом.

Удивительно, что ее в принципе не сожгли.

— Я думал, что твой дар точно так же тянет из тебя жизненные силы, но этого почему-то не происходит. Ты устаешь и, конечно, предел у твоего дар однозначно есть, но тебе достаточно всего лишь отдохнуть, чтобы восстановиться.

А ведь по словам Чан Шэн и Бай Чжу гидро глаз Бога может быть подспорьем, но никак не источником. Я бы подумала, что это этакий бонус за перерождение, но дар у Барбары был вроде как и до моего появления. Значит, мимо. А в связях с адептами и прочей мифической хтонью ее родители вроде как не замечены. Хотя был же в геншине Чун Юнь с талантом изгонять зло одним своим присутствием? И у Арлекино была своя сила. Или там не совсем сила, а родовое проклятие? А, почему я не помню самое нужное?!

— А вдруг я просто этого не замечаю?

Бай Чжу пожал плечами.

— Чан Шэн так не думает.

«Ладно, — согласилась я. — Если что-то пойдет не так, просто перестану использовать голос. Вряд ли последствия аукнутся разом».

Мы прошли еще несколько больных. По большей части Бай Чжу корректировал планы лечения новыми отварами, и только единицы удостоились применения магии. Здорово помогало, что его больные, в отличие от некоторых, тщательно соблюдали диету, к тому же слушок о порченных товарах из Натлана успел распространиться куда лучше, чем я предполагала. Тут я мысленно поехидничала — Нин Гуан понять можно, но что-то мне подсказывало, что продажи упадут и так.

После обхода Бай Чжу пригласил меня на чашечку чая в местное заведение. Я, конечно согласилась, морально приготовившись к еще одному врачебному уроку. Но мужчина огорошил меня совсем другим намерением — а именно посидеть молча.

— Иногда тишина скажет сердцу гораздо больше, — сказал он с лучезарной улыбкой. — Попробуй ее услышать.

Я заерзала на стуле. Заведение находилось на окраине города и вид на горы здесь был превосходный. Но… Мне молча рассматривать пейзажи? Сколько? Пять минут? Десять? Целый час?

Вспомнился дом. Недалеко от него вроде бы располагались горы. Я ездила туда с семьей, но это были больше прогулки на свежем воздухе. Иногда они сопровождались шашлыками или купанием в реке. Кажется, я еще делала фотографии, потому горы действительно завораживали своей красотой. Но я никогда их не пересматривала — я просто о них забывала.

Ритм моей жизни не позволял вот так пялиться без цели в никуда. Да и вообще, это просто скучно.

Нам принесли чай — он пах замечательно. Чашка с тонкими стенками приятно грела руки, навевая мысли о пледе и печеной в сахарной глазури тыкве.

Уже середина осени — скоро похолодает еще сильнее. Природа будто готовилась ко сну — она стала тише.

Интересно, что там с погодой в Сумеру? Будет ли снег? Вряд ли. А дожди?

Покачала головой. Не могу я слушать тишину.

Покосилась на Бай Чжу, а тот сидел как кот на солнце. Прикрыв глаза, он с блаженной улыбкой пил чай и жмурился от удовольствия.

Ладно. Справедливости ради, на вокале преподаватель тоже настаивал на том, чтобы я слушала тишину. Мол, пойму музыку, открою ей сердце и все такое.

Эх, еще бы это работало.

Повертелась — часов поблизости, естественно, нет. Телефона, чтобы самой свериться — тоже. Но я словно вечность сижу!

— Всё. Я не могу, — взвыла я. — Пощади, а?

— Барбара, тебе необходимо привести в гармонию душу и тело.

Я не ответила. Наверное, необходимо. Но мне вроде и так хорошо настолько насколько возможно в моей ситуации.

— Пообещай, что будешь пробовать хотя бы изредка.

Опустила голову — вообще-то его настойчивость даже обидна.

— Это потому что таким, как я, нельзя тратить понапрасну свой дар? — почти огрызнулась.

— Нет, потому что так тебе будет легче.

Я посмотрела на него с опаской. Боялась, что увижу ложь — какое ему дело до моей души в конце концов? Всем подавай либо Барбару, либо ее дар, либо и то, и другое.

Но Бай Чжу выглядел до боли искреннее. И от этого мне действительно полегчало.

* * *

Когда я вернулась в номер, на кухне уже стояла кастрюля с супо-соусом из местных продуктов. Надеюсь, здешняя тыква такая же вкусная как дома. Ну а мясо вкусное всегда и везде.

Сходила к парням — Кэйа попросил налить и ему, Дилюк же есть отказался. Почему не сказал, но готовил явно он.

Я вернулась на кухню и вдруг обратила внимание на местный аналог мусорного ведра.

— Хм…

Не то чтобы выброшенная еда была удивительным явлением, но не странно ли, что Дилюк сам приготовил ужин и сам же его не съел? Да и сейчас он приготовил супо-соус, от которого отказался.

— Хм… — снова протянула я и покачала головой. — Да не… Не может быть такого. Это совпадение.

Дилюк просто не голоден. Нажрался опять сладкого, вот и потерял аппетит. А, может, он вообще стал веганом или… Не важно. Или все же важно? Да меня с ума сведут эти загадки! Но вряд ли бы он травил меня и Кэйю. Зачем? Да и я его лечила — как никак, а минимальный уровень благодарности должен быть.

Но что тогда?

А не депрессия ли случаем? Вроде бы я что-то такое читала, когда готовилась к сдаче токсикологии. Да и разве не подходит? Не ест, не пьет, не спит, не занимается привычными делами. Даже Таннер сказал: «Потерял тягу к жизни». Это ли не описание депрессии?

Мозгоправ из меня, конечно, так себе.

Но если депрессию или что-то вроде нее вызвало отравление, то не логично ли предположить, что пение его бы исцелило?

Блин, а я же пела Дилюку меньше, чем другим, потому что на винодельне не останешься надолго, да и он возмущался. А уж как он диету соблюдал, подумать страшно. Возможно, он все еще испытывает на себе прелести отравления, но просто молчит — суицидник хренов.

Тьфу, никаких шуток про суицидников, пока не разберусь. Ха, и не удовлетворю свое любопытство!

---

Примечания:

Тут должна была быть другая песня, но автора очень переклинило

Очень советую послушать до конца. У меня заело уже как дня три XD

Ссылка на плейлист: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1

---

1) Сколот — Герр Маннелиг (Herr Mannelig)

Вернуться к тексту

Прощаться всегда грустно, но часто необходимо.

Парни согласились, что ждать знакомого Бай Чжу слишком долго, поэтому мы провели небольшую закупку в городе, забрали мою обувь и вместе с лекарем распланировали маршрут самостоятельного путешествия.

Я была благодарна Бай Чжу за то, что он указал на самые легкие дороги, отдельно сделав акцент на местах, куда лучше не соваться. Еще больше я была благодарна за книжку про травы, ягоды и грибы. Теперь вероятность травануться чем-нибудь незнакомым чуточку снизилась.

На прощание он попросил привезти некоторые диковинки Сумеру. Мол, возвращаться нам все равно через Ли Юэ. На этой просьбе меня немного накрыло — я растерялась. И, видимо, у меня было столь несчастное лицо, что Бай Чжу поспешно сказал, что не обидится, если я откажу, да и деньги за диковинки он, естественно, отдаст. Пришлось оправдываться и заверять, что это не проблема.

Вот только заскочим ли мы на обратном пути в Ли Юэ я не знала. Но в общем-то что мешает мне отдать заказ Бай Чжу парням?

Вечером перед отъездом Кэйа утешал нашу лошадку — он обещал ей заслуженную пенсию по возвращению в Мондштадт. Я с этого хихикала, а Дилюк мрачно закатывал глаза, бросая намеки на то, что у него нет желания таскать ящики в одиночку. Но Кэйа был не промах: он ехидно напомнил Дилюку про кота, с которым тот, как выяснилось, вел себя гораздо ласковее, чем с нами. А потом парень добил его, что, мол, всё понимает — брат ежился, потому что скучал по животинке.

— Мне даже немного обидно, что я не на месте Моськи, — нарочито тоскливо протянул он. — Барбара, ты-то хоть любишь меня сильнее, чем котов?

— Ну не знаю-ю-ю, — протянула я. — А ты мурчать умеешь?

Хотелось вообще-то упомянуть лоток, но я не рискнула. Подозреваю, что здесь коты приучены к кустам.

— Конечно!

Кэйа попытался доказать сказанное, но вышло скорее рычание, причем картавое.

— Увы, тебе еще учиться и учиться.

— Да ты посмотри какой у меня хвост! — воскликнул он, помахивая волосами. — А еще я очень полезный! На руках носить могу!

— У Дилюка хвост посолиднее. — Для верности я высунула язык, после чего обратилась к Рагнвиндру: — А ты мурчать случайно не умеешь?

Дилюк шутку не оценил — он поджал губы, поднял один из последних ящиков и вручил его Кэйе.

— Держи, полезный. А ты, Барбара, лучше подумай, не забыла ли что-нибудь купить. Возвращаться мы не будем.

Кэйа тихонько шепнул мне на ухо: «Зануда». И я мысленно согласилась.

Но список покупок-таки проверила.

* * *

Уже через пару дней колесо не выдержало испытания кочкой и соскочило с оси. Пришлось разгребать вещи и организовывать ремонт в шесть рук. Пыжились мы долго — кто бы знал, что это настолько тяжело. Ладно сама телега, а колесо-то куда! Оно же деревянное!

Но, слава богу, подвели болты. Дилюк и Кэйа долго думали, как это исправить, и по итогу сошлись на том, что если хорошенько затянуть (благо мы взяли минимальный набор инструментов) и после ехать, избегая кочек и ям, то мы доползем до ближайшей деревни, где попросим местного кузнеца подлатать крепления.

На удивление, мы хорошо сработались, хотя в Дилюка вселилась самая настоящая бестия — холодная молчаливость сменилась короткими указаниями и призывами меньше точить лясы и травить шутки. Но благодаря этому дело пошло куда быстрее. Хотя мы все равно не успели, и нам пришлось ночевать в телеге, так как палатки решили не расставлять.

Романтичными в такой ночёвке были только звезды: я не смогла нормально помыться, телега мало походила на мягкий матрас, ужин на скорую руку вышел так себе, да и комары, чтоб их за ногу, почему-то решили, что из нашей троицы я самая вкусная.

Прибив ладонью очередного кровососа, я не выдержала и полезла в ящик со своими вещами, откуда достала книжку Бай Чжу.

Свет от огня был так себе, но спустя десять минут поиска я нашла траву, которая по идее должна отпугивать комаров. Пришлось лезть в ящик во второй раз — теперь уже за мятой и розмарином. Благо их Бай Чжу выдал в виде эфирных масел — я нанесла несколько капель на запястья и шею и смиренно приготовилась ждать.

Через минут пятнадцать облегченно выдохнула. Кажется, помогло.

Кэйа отправился спать раньше. Привыкший к ранним подъемам, он вызвался постоять на стреме ближе к утру и заодно приготовить завтрак. Дилюк же занял свой пост у огня. Меня то ли как девочку, то ли как младшенькую тоже отправили спать, но я не далась — по плану было хотя бы немного поработать с Дилюком, ибо он за ужином съел раза в два меньше, чем я.

А это я раза в два меньше, так что тейватская математика где-то дала сбой. К тому же парни таскали сегодня куда больше, чем я.

Вспомнились слова Кэйи и Таннера, и любопытство заиграло с новой силой.

Предположение с болезнью было, конечно, сомнительным. Но другого пока не нашлось.

Припомнила больных. Аппетит у всех безусловно разный, но, ей-богу, не помню таких проблем: больные либо еле питались, либо вынуждено сидели на диете. А Дилюк… Что-то не давало мне покоя, но картинка совсем не складывалась.

Как будто бы проблема Дилюка не в этом… Но в чем?

С другой стороны, откуда мне знать о поведении людей, если лекции по психологии проходили… кхм… в странном формате. По крайней мере рассуждения о том, что мужчины — это бомбы, для которых агрессия чуть ли не обязательная норма, мне категорически не нравились и никакой пользы я в них не видела.

Так что, думаю, попробую по старинке. Или всё-таки взяться голову и спину из соображений, что тяжелые металлы угнетают нервную систему? Ну а вдруг тык в небо даст результат?

— Опять? — возмутился он, когда я села поближе.

— Снова, — подтвердила я.

Еще бы про Федю, которому надо, вспомнить, но да ладно. Итак перед Кэйей оправдывалась за Виктора и Снежную.

— Я здоров.

Я выгнула бровь. Правда?

— Есть подозрения, что не совсем. — Звучит, однако, двусмысленно. — Ты не ешь, не пьешь…

Не куришь и не матюкаешься. Да-да, видимо, я ошиблась мирком, раз в голову раз за разом лезут кровосиси.

— В общем, я думаю, ты недолечился. — Теперь он выгнул бровь. Нечего повторять за мной! — Ты диету соблюдал? Отвары пил когда надо?

— Как в прошлый раз, «нет» не говорить? — Дилюк впервые растянул шальную улыбку, отчего я на мгновение растерялась.

А потом ткнула пальцем ему в плечо.

— Зараза, так и знала!

Вот почему Бай Чжу все слушаются да в рот заглядывают! Я без помады на щеке обойдусь, честное слово, можно мне просто послушных пациентов?

— Ладно, не шуми. Все со мной в порядке.

Прищурилась. А ведь так и не ответил!

— Таннер и Кэйа с этим не согласны.

— Я чувствую себя нормально, — так же подозрительно спокойно сказал Дилюк. — Что касается еды — после готовки есть не особо хочется. А вы готовите, откровенно говоря, так себе.

Я глядела на него еще какое-то время в попытке углядеть притворство, но все же вынуждено смирилась:

— Ладно.

Что-то подобное я уже слышала, да и Таннер упоминал, что Дилюк очень разборчив в еде. Так что с натяжкой принимается.

Занятно однако, что его не удивили мои слова о Кэейе и Таннере. Неужели их опасения столь очевидны? Или они сказали о них прямо в лицо?

— Для собственного успокоения уточню в последний раз: у тебя не кружится голова? Ничего не болит? Нет заторможенности? Тошноты? Пальцы не дрожат?

Он отрицательно помотал головой.

— А что насчет усталости и плохого настроения?

— Я чувствую себя нормально, — повторил он. — Все хорошо.

Нормально не значит, что он здоров, но… Блин, а что можно было сесть и поговорить? И проблемы нет? А чего мне тогда мозг выносили? Я и сама с этим замечательно справляюсь вообще-то.

Ладно Таннер, а Кэйа какого фига накручивал?! Сам спросить не мог?! И в чем их проблема помириться-то?

— Иди спи.

Спать я, естественно, не пошла. Я вытянула ноги к костру и задумалась, глядя на звезды.

Дилюк прогонять не стал.

В общем-то мир вокруг не равен игре, а значит здесь возможны любые отклонения от «канона». Объясняет ли это все происходящее? Нет.

Но, вдруг, частично объясню я?

Была у меня в моем мире одна проблемка. Выросла я в девушку, которая проводила вечера за писательством, рисованием, чтением или на худой за игрой под сериальчик. Я мало общалась с людьми и без каких-либо страданий не выходила из дома без надобности.

Меня это волновало ровно из-за того, что я мало двигалась. Такой образ жизни банально сказывался на здоровье, плюс способствовал набору лишнего веса, потому что грызть вкусняшки я тоже любила.

А вот окружающих мое времяпровождение почему-то прям-таки интересовало.

Мне частенько говорили, что так жить нельзя. Нужно общаться с людьми: гулять, ходить в кафе, ездить на концерты и в бары. В общем: налаживать новые знакомства и поддерживать уже имеющиеся взаимоотношения. Если не из искренних побуждений, так хотя бы исходя из того, что человек — существо вообще-то стайное, если понадобится помощь будет к кому обратиться и вообще замкнутость это неправильно.

Головой-то я понимала, что хоть какое-то, но здравое зерно здесь есть. Делать-то что? Я пыталась тянуться к другим. Честно пыталась. Но все внутри сопротивлялось тщетным попыткам соответствовать представлениям окружающих: меня не радовали поездки в город ради кино, которое я могла бы прекрасно посмотреть дома; я замечательно ела то, что приготовила сама, и не ловила какой-то радости от ресторанов и кафе. Да, они были объективно хорошими, и что? А про всякие тусовки и говорить нечего — страх темноты и толпы не давали получить хоть какое-то удовольствие от празднества.

Для меня замечательный вечер состоял из тишины, объятий или хобби и теплого одеяла.

Мне хватало редких встреч с друзьями — они не становились менее близкими от того, что я виделась с ними с десяток раз за год. А общение с родственниками, наоборот, раздражало. Вернее раздражало то, что родство по крови по их мнению давало право ко мне лезть.

Это не значило, что я им не помогу. Помогу. Это же не значило, что я совсем не общалась с другими людьми или не обладала эмпатией. Просто у меня была определенная черта, за которую я не хотела пропускать людей. А еще меня хватало на пару часов, после чего я нуждалась в подзарядке своей социальной батарейки. Поэтому всякие поездки, вечеринки, корпоративны и прочие мероприятия могли бы обойтись и без меня.

Я бы не обиделась. Правда.

У моего парня была та же проблема. Вернее — еще хуже. Если я хотя бы изредка затыкала своего внутреннего воробушка-социофобушка и вылезала из панциря, то он — нет. От того я ценила его открытость мне особенно сильно.

И, конечно, по этому поводу не прошелся разве что ленивый, а я уже устала объяснять, что нам комфортно быть такими. Однажды нас описали так: встретились два одиночества. Да, встретились. И это прекрасно! Вернее было прекрасно, а теперь… Теперь два одиночества по-настоящему одиноки.

Как он там без меня?.. Ждет? Ищет? Или меня уже похоронили?

Вздрогнула. Отставить мрачные мысли.

Н-да. Зря я себе душу рвала. Лучше уж шутки с Кэйей травила. Это хотя бы отвлекало от грусти.

Но одно я скажу точно. Если Дилюк хотя бы немного такой же, как мы, и ему надоели вечные нравоучения и он просто решил жить как хочет, то и тюкать его незачем. И единственное, что я могу — это просто посидеть с ним в тишине, глядя на звезды.

Ведь в молчании иногда можно услышать больше, чем в самом эмоциональном разговоре — Бай Чжу плохого не посоветует. Да и чем я буду лучше окружающих, если не перестану лезть к взрослому и самостоятельному человеку?

* * *

Прошло две невероятно насыщенных недели.

Мы проехали восемь небольших деревень. В каждой нашли пристанище на ночь — за горсть чеканных монет местные были готовы сменить подозрение на радушие и впустить в свои дома.

Впрочем, понять их можно.

О своих способностях я рассказала трижды, и все три раза очень и очень пожалела — стоило людям услышать о моем волшебном, как вокруг дома собирались толпы. Кто-то с серьёзными недугами, кто-то всего лишь спросить. Одна девица вообще спутала меня с гадалкой и потребовала назвать пол ребенка. Все бы ничего, но ребенка еще не то, что не зачали — девица даже не завоевала сердце того самого!

Бывали и тревожные случаи: почему-то некоторых всерьез беспокоили подозрения о том, что их подтравливает родня. Первой реакцией был смех и желание посоветовать не переживать впустую. Но я быстро осеклась, задумалась и от греха подальше решила подлечить. Мало ли тут страсти похлеще Санта-Барбары.

Стоит ли говорить, что за работу я требовала бесплатного проживания и питания?

Наконец, в один прекрасный, слегка морозный день мы выехали за пределы последнего поселения. Нам предстояли недели пути на открытой местности. И, признаться, я далеко не сразу поняла масштаб бедствия. А он был не хилый.

Сначала кончилась нормальная еда, из-за чего пришлось жевать вяленое мясо, варить крупы, сухие овощи и грибы. Парням это быстро надоело: Кэйа как самый настоящий охотник наловил мелкой дичи, а Дилюк как повар со стажем всех освежевал и приготовил.

После еды подвела одежда. Как по закону подлости, честное слово! В деревне ее можно было отдать на починку, на худой конец выкупить у кого-нибудь другую, но в дороге пришлось зашивать самостоятельно. Не то чтобы я совсем криворукая, но моего терпения хватило на пару дырочек — после я мысленно прокляла Ли Юэ и отбросила это занятие на потом. Скоростной доставки в любой уголок как у Алиэкспресса значит нет, а дышащая на ладан одежда есть. А где плюсы-то?! Даже цена, и то кусалась.

Однако Дилюк удивил и тут: курс кройки и шитья он так же не посещал, но терпения у него было хоть куда. Медленно и скрупулёзно он доделал за меня работу так аккуратно, будто занимался этим всю жизнь. За это я зауважала его еще сильнее. Что скрывать — мужчины с прямыми руками и вагоном терпения всегда вызывали у меня симпатию. Но о том, что вот такая молчаливая поддержка вызывала уж слишком грустные ассоциации с родным миром, я старалась не думать.

Но самой фатальной проблемой стало отсутствие нормальной ванны. По дороге встречались холодные реки и мелкие, мутноватые озера, но полноценно помыться в них было сложно.

Барбаре, как и мне в своем мире, стоило бы мыть волосы через день, поэтому мне приходилось заплетать крысиные косы и прикрываться капюшоном — жирные корни жутко раздражали.

Я в принципе чувствовала себя настолько грязной, что едва-едва уговаривала себя не расчесывать кожу, которая начинала зудеть на нервной почве.

Решение как ни странно пришло случайно. Кэйа вспомнил, что неподалёку находились горячие источники. Поэтому мы сменили маршрут, вписав в едва ли не самый короткий путь петлю в сторону гор.

Но это того стоило.

Теплые источники спрятались между скал. Они выглядели как каменные чаши, наполненные водой. От неожиданно прозрачной глади шел пар — мне захотелось как можно скорее стянуть с себя все одежду и с разбегу прыгнуть в воду.

Однако сначала предстояло разбить неподалеку лагерь.

Обязанности как и прежде поделили. Пока Дилюк ставил палатки, я подготовила место под костер: прокопала ямку, обложила ее камнями и убрала подальше сухую траву.

Чтобы зажечь огонь, пришлось попотеть. Хотя, признаться, я надеялась, что Дилюк немножко отвлечётся от колышек, подойдет поближе и как-нибудь пафосно щёлкнет пальцами, отчего сухие ветки и мох вспыхнут пламенем. Но он был глух к моим мысленным молитвам, поэтому пришлось находить общий язык с огнивом. Благо тот поддался довольно быстро.

Хмм, вообще-то я никогда не курила, но если бы мой глаз Бога был пиро, я могла бы играючи зажигать сигаретки или еще лучше длинные трубки с узорами и медленно выдыхать дым. Арты такие выглядели очень даже неплохо.

— Барб, выдашь мыльный корень? — попросил Кэйа, отвлекая меня от раздумий. — Хочу сходить на разведку.

Я покопалась в сумке и протянула Кэйе бутылочку. Надо будет приготовить еще — наличие трех Рапунцель в отряде серьёзно било по моим запасам мыльного корня и трав.

Когда он ушел, Дилюк объявил о готовности палаток — я перетащила в свою самое теплое одеяло.

Если уж честно, вот так ночевала я впервые — в родном мире я не путешествовала, а до Ли Юэ спала в телеге, рядом с которой стояли ряды телег.

Последние же ночи, проведенные в личной палатке, не способствовали здоровому крепкому сну от слова совсем.

Вместо иллюзорно-безопасных стенок телеги вокруг нас практически открытая местность, вечернее небо и пара могучих деревьев. По жёсткой, высохшей по осени траве ползали редкие жуки. Земля огрубела. И хотя сегодня выдался относительно теплый день, я слабо представляла, как мы будем вести быт дальше.

Чем дольше мы ехали, тем меньше вокруг встречалось людей. По сути мы практически беззащитные и отрезанные от мира. Или нет? Парни вряд ли справятся с большой группой разбойников, но минимальную защиту с лихвой обеспечат. Я — подлечу. А что до информации… Это в моем мире свежесть новости определялась минутами. А здесь вряд ли мы что-то пропустим.

Но мне все равно было тревожно. Эх…

Кэйа вернулся довольный.

— Вода не такая горячая, как хотелось бы, но зато чистая. Идите искупайтесь, я как раз начну готовить ужин.

Идите? Вдвоем? Перспектива была… Так себе. Хотя купаться голышом в одиночку еще хуже.

— Искупаемся по очереди, — тут же заявила я. — И чур не подглядывать.

Дилюк в ответ промолчал.

Ох, а были бы тут купальники! Или хотя бы переносные занавески… Кажется, я слишком привыкла к хорошей жизни в двадцать-то первом веке. И это проявлялось не только в том, что я скучала по благам цивилизации — я банально была беспомощная. Из диких зверей я видела уличных собак (которых к слову боялась), птиц разного калибра да ежей. А что делать, если у воды встретится какой-нибудь кабан? Или змея?

Когда мы спустились к источнику, я поняла, что все не так плохо. Чаши были неровными, а по условному берегу лежали камни. Если спрятаться за одним из них, то можно искупаться и вдвоём.

Дилюк с этим неожиданно не согласился.

— Неужто мерзнуть охота? — с подозрением спросила я.

— Я подожду.

Он сел на один из камней и как бы невзначай отвернулся. Хочет посидеть в гордом-почти-одиночестве?

— Не смотри, — предупредила я.

Позади раздалось фырканье. А что? Дилюк у нас вроде как джентльмен, но я на всякий случай. Лучше перебдеть и все в этом роде.

Стоило раздеться, как зубы застучали друг о друга, а плечи свела неприятная дрожь. Все, я передумала! В мире без отопления я хочу вечное лето!

Захватив мыльный корень, я прыгнула в воду. А та оказалась чересчур горячей! Кэйа, твою ж!..

Я отчетливо почувствовала как покраснели мои щеки, руки и ноги. Бррр! С трудом поборов желание вылезти — тут же ведь окоченею, а потом и заболею! — я мысленно пообещала себе вкусняшку за стойкость.

Тело постепенно привыкло к температуре воды и я принялась мылить волосы.

Тут же тоскливо вспомнила о шампуне, кондиционере и масочке для волос. Мне бы сейчас хотя бы кусок мыла. Любого причем. Мыльный корень — это, конечно, лучше, чем ничего, но с нормальным шампунем он не сравнится.

Рядом расползлась пена. Парой взмахов ладонью очистила воду вокруг себя и опустилась по шею. Прикрыла глаза. Тепло…

Что-то вылезать не охота — быстро замерзну. Я тоскливо посмотрела на каменный выступ. Там лежала одежда и полотенце, но…

Ай, еще посижу. Помедитирую, во.

Я чувствовала ногами потоки воды разной температуры. Пальцами ощущала, как она, точно желе, облизывала кожу. Легкие колебания напоминали о лете в родном мире — я каждый год ездила с родителями на море, минимум на две недели. Помню, я любила лежать звёздочкой или киснуть по часу в воде. Сейчас так не получится, но мечтать не вредно.

— Ты заканчиваешь? — спросил Дилюк.

Я аккуратно выглянула из-за камня. Помню, иногда плавала с открытыми глазами и распущенными волосами, представляя себя русалкой. Глупо, но кто запретит? А сейчас я похожа на русалку еще больше: и дикое место располагает, и отсутствие купальника с ярким принтом. Без него правда некомфортно, но у Барбары достаточно длинные волосы, чтобы прикрыть грудь и плечи.

— Барбара?

Я подумала-подумала и плюхнулась обратно в воду.

— Нет. Я буду тут сидеть, пока жабры не отрастут. Так что можешь идти купаться, меня все равно за камнем не видно.

Судя по шелестящему звуку позади, Дилюк смирился. Честно говоря было странно слышать, как на довольно-таки неприличном расстоянии раздевался по сути посторонний мужчина.

Я даже в какой-то момент пожалела, что не вылезла. Но это же Дилюк, он не тронет Барбару, поэтому бояться мне нечего. К тому же раньше все в реках мылись и ничего, и в мое время общие бани не редкость, но все равно отчего-то стыдно.

Н-да, этот мирок подкидывает мне все более и более неожиданный опыт.

— Мыльный корень у тебя? — его голос раздался гораздо ближе, чем я ожидала.

Я украдкой обернулась: из-за камня выглядывала рыжая макушка. Что-то я определённо не учла. Ладно, вдох-выдох, это лишь обстоятельства и ничего странного здесь нет.

— Да-да, я сейчас.

Едва не уронив раствор, я передала бутылочку Дилюку и снова опустилась в воду. На этот раз по самый нос.

Жаль пена сошла на нет.

И чего я стесняюсь? Дурочка.

Я оперлась головой о камень и, закрыв глаза, расслабилась. Через некоторое время плески позади перестали вызывать смущение и начали восприниматься как шум воды.

— А ты знаешь, что на востоке мыльный корень используется не только как очищающее средство, но и как натуральный загуститель и стабилизатор?

Я встрепенулась. Это было неожиданно.

— А ты что, раньше бывал в Ли Юэ?

— Нет, — после недолгого молчания ответил Дилюк.

Повисла неловкая пауза.

— А что еще интересного ты знаешь?

— Рвота кита стоит дорого. Очень дорого.

Я немножко зависла, а как отвисла, подло захихикала и уже через несколько мгновений откровенно заржала, пряча ладонями лицо.

— Ты чего? — с подозрением спросил Дилюк.

Я засмеялась еще громче. Не, брат, теперь меня не остановить. Мы, значит, сидим наедине, полностью голые, посреди теплого источника. Ситуация — практически калька с каждого второго дамского романа, а он про рвоту рассказывает.

Вдоволь отсмеявшись, я стерла выступившие слезы. Позади кто-то тихо сопел. Догадаться кто труда не составило. А еще этот кто-то покраснел в цвет своих волос. Покраснел и отвернулся, отгородившись мокрыми волосами как ширмой.

— Ты же про амбру говорил, да? А ее продажа разве не запрещена?

Наверное, странно проводить параллель с нашим миром, где популяцию несчастных китов здорово сократили, но как есть.

— Скорее всего нет.

Логично-логично. Рановато.

Если так подумать, то я и до полноценного электричества дожить тут не успею. И до интернета тоже. Грусть, тоска и капелька отчаяния, смешанного со смирением. Не бьюсь головой об стенку из-за отсутствия гаджетов и ладно.

— А я тоже знаю один интересный факт о Ли Юэ.

На самом деле не о нем, а о Китае, и, возможно, это не факт вовсе, но пускай будет. В отсутствие интернета есть свои прелести — попробуйте меня подловить.

— Раньше в Ли Юэ мужчины отращивали длинные волосы. Отчасти это была дань уважения предкам, но вообще на качество волос обращали внимание при сватовстве: считалось, что если у мужчины здоровые и густые волосы, то и здоровье хоть куда.

— Это ты где вычитала?

— Не помню уже.

И я, кстати, не врала.

— То-то за мной какая-то дама ходила с предложением познакомиться со своей дочкой, — недовольно пробурчал Дилюк.

О, а тут еще сватовство как в моем мире! Потрясающе. Может, я все-таки Ли Юэ Экспресс застану?

— Еле отвадил, ты бы это видела.

— Представил бы меня своей невестой, делов-то, — ляпнула я.

Ляпнула, не подумав, и покраснела, да. Мысленно стукнула по лбу, а не мысленно снова опустилась по нос в воду.

Язык — мой враг. И молчание Дилюка тому подтверждение!

Смущение быстро сменилось легкой обидой. Я хоть и не идеал невестки, но вообще-то очень даже симпатичная. И одаренная, между прочим!

«Все равно глупо», — подумала я. Но подумала видимо плохо, раз под девизом «лучшая защита — это нападение» протянула:

— И чего ты замолчал-то, а? Я же по-дружески предлагаю!

Быстро потеряв терпение, брызнула в его сторону водой. Дилюк дёрнулся — рыжая макушка спряталась за камнем — и выдал хрипловатое:

— Это было неожиданно.

— А врать и нужно неожиданно, чтобы правдоподобнее получалось.

— Угу.

«Угу-угу, сова что ли? — недовольно подумала я, прикрывая пылающее лицо. — Знать не хочу, что он там подумал».

Предупредив Дилюка, я наскоро вытерлась, завернула волосы в тюрбан и оделась. Не помогло — я все равно замерзла и затряслась от холода как цуцик. А был бы у меня активированный глаз Бога, помылась бы так. Может, и водичку подогрела бы.

Ох, а если Дилюка уломать и организовать баньку? Главное, не подпалить ни себя, ни парилку, и реакцией пара никого не шарахнуть.

Фантазия подкинула на редкость дурацкую картинку: Дилюка в той самой баньке с веником, который прикрывал причинное место. Ага, и с шапочкой беленькой на рыжих волосах. С петелькой.

По закону подлости именно в этот момент, Дилюк попросил меня отвернуться, отчего я почувствовала себя еще более неловко. Вишенкой на этом тортике стало то, что он то ли оступился, то ли мне показалось… В общем я машинально повернулась на звук и, честно-честно, сразу же отвернулась обратно!

К счастью или к сожалению, увидеть успела мало что. Но бледные обнажённые плечи, прикрытые темными мокрыми волосами, оказались неожиданно красивыми.

— Нет, — отрезал Дилюк.

— Да почему? — воскликнул Кэйа. — Мы туда и обратно.

Дилюк молча сложил руки на груди и посмотрел на братца так, что я начала быстрее хрустеть сухариками. Ей-богу, если бы он на меня так посмотрел, я бы… Не знаю что! Но равнодушной такой взгляд точно не оставит.

— Да в чем твоя проблема?! — возмутился Кэйа, подтверждая мои мысли. — Ты занудный, как старый дед! Скоро забудешь как держать меч на своей винодельне!

«Всем бы так выглядеть в старости, — ехидно подумала я. — Да и от прибыльной винодельни я бы тоже не отказалась».

Весь сыр-бор начался сразу после обеда. Возможно, подожди Кэйа чуть-чуть побольше, Дилюк не был бы столь категоричен. Не зря же всем известная истина гласит, что после плотного обеда полагается поспать? Но все случилось как случилось.

— Ты же за то, чтобы помогать людям. Похитители сокровищ не только обчищают руины, они грабят беззащитных деревенских жителей!

Тут я задумалась: в Монде-то были в основном чудовища. А здесь?.. Кэйа всерьез просит Дилюка сходить и убить живых людей? А Дилюк на это способен? Может, он лишь слаймов и хиличурлов шинкует, и то по настроению.

— Я за то, чтобы не подвергать Барбару опасности.

Едва не подавившись, я вытаращилась на Дилюка.

— Так она с нами не пойдет.

— И останется одна.

К сухариками отчаянно захотелось бутылочку пива. Чей-то он обо мне беспокоится? Я прям-таки еле удержалась от напоминания, что вообще-то это Кэйа поехал с нами оберегать мою драгоценную чужемирную жопку.

— Думаешь, с Барбарой что-то случится в наше отсутствие?

— Я думаю, нам нужно держаться вместе в любом случае.

Дилюк коротко глянул в мою сторону и тут же повернулся обратно к Кэйе. Его взгляд был непонятен. Мне-то, конечно, все равно, но… Вздрогнула. Не-не-не, мне все равно! Никакой интриги тут нет, он просто такой человек.

Но «такой» это какой? Вот именно. Ай, нельзя мне с тихими людьми общаться. Слишком уж любопытно, что прячется за молчаливой маской. Даже не знаю, откуда это у меня: то ли писательская жилка норовит придумать то, чего нет, то ли обыкновенное женское любопытство.

Кэйа отмахнулся и сделал вид, что согласился. Почему сделал? Потому что на его недовольной моське так и было написано: уйду один, как только вы отвернетесь.

— Ладно, тогда предлагаю остаться здесь еще на денек.

«Сто процентов свалит», — хмуро подумала я. Стоит ли мне с ним поговорить? Подвергать себя опасности — сомнительное мероприятие. В то же время я ему не мать, да и опыта у него так много, что лезть под руку как минимум странно. Может лучше искупаться в теплом источнике, раз есть возможность?

Благо я сильная и независимая, особенно после того, как убедилась, что в воде бояться некого. Закончив водные процедуры ближе к вечеру, я вернулась к палаткам. Дилюк к тому времени что-то варил на ужин. Вернее ужин уже прекрасно варился сам, а Дилюк сидел перед костром с Волчьей погибелью в руках.

Он размашисто провел по лезвию точильным камнем, отчего я вздрогнула. Звук оказался неожиданно неприятным.

Кэйи предсказуемо нигде не было. И на мой вопрос о нем Дилюк ответил кратко:

— Ушел на охоту.

— Ты же понимаешь, куда он ушел на самом деле?

Дилюк поджал губы.

— Я свое мнение озвучил.

— Уверен, что не хочешь ему помочь?

Он отрицательно покачал головой.

Ладно, туше, хотя за Кэйю было немножко страшно. Впрочем, судя по рассказам рисковать для него в порядке вещей. Так что все должно кончиться хорошо… По идее. Окончательно успокоила уже привычная мантра: я все равно ничего не сделаю. Не бежать же мне за ним не пойми куда? Так что мантра может и фиговая, но с постоянной тревожностью хоть как-то, но помогала.

Скуки ради я разложила перед собой карты. Не могу сказать, что по-настоящему верила в гадания, но порой меня успокаивал сам процесс. Поиск смысла в выпавших комбинациях здорово разгружал голову и помогал структурировать переживания и мысли, да и временами было приятно посмеяться с забавных сочетаний или совпадений.

Но если бы я верила в магию, то сказала бы, что гадаю весьма неплохо. Настолько, что даже обидно, что наличие образования мешает принимать всерьёз такую псевдонаучную чушь.

Гадать решила сразу на будущее.

Карты легли складно. По моему скромному мнению выпавшая изящная цапля в полупрозрачных тканях неплохо смотрелась рядом с огненным орлом с высоким головным убором. Можно ли это считать знаком, что я вернусь домой к любимому человеку? Надеюсь.

А еще выпала масть оленя. Простая ассоциация подсказала — денюжки! Потрясающе! Кто их не любит? Правильно, и я вот люблю.

По соседству легла карта цапли, которую я сравнила с женской фигурой, за ней — еще одна женская и одна мужская, под которой я подразумевала масть орла. Хм-хм-хм, я бы предположила, что это мои родители. Но кто вторая женщина? У меня ведь был брат, а не сестра. Подружка? А что ей делать рядом с родителями? Двоюродная сестра? С ней мы вообще практически не общались.

Сложно-сложно.

Ладно, я бы не отказалась от местного пособия по раскладам.

А может это Джинн и «наши» родители? Нет, я не хочу встречаться с Шеймусом. Он точно меня раскусит. Во-первых, Джинн возможно расскажет. Во-вторых, Шеймус и Барбара жили на одной территории, что само по себе опасно: он не мог не запомнить ее привычки и мелочи в поведении. В-третьих, Шеймус верующий. А верующему гораздо проще решить, что мне требуется экзорцизм или что похуже.

Мне Долорес хватило за глаза. Но от нее спасали остатки субординации, а Шеймуса статус местной звёздочки не остановит.

В общем, мои это родители.

Я выложила еще пару карт, на этот раз спросив про настоящее. Результат был… Менее очевидным. Так и не определившись с трактовкой, я собрала всю колоду и начала медленно перемешивать.

Что тоже, кстати, успокаивало.

— Хочешь погадаю? — спросила я у Дилюка.

— Я не верю в гадания.

— И я не верю. Это так, в качестве развлечения.

Он устало глянул на меня и отвернулся опять к костру. Давай! Я же не слепая и прекрасно вижу, что тебе надоело пялиться на несчастный суп. Да и лезвие Волчьей погибели острое — о него я успела порезаться еще пару дней назад. Толку ее точить?

— Разве игральные карты не врут?

О, и это правило здесь есть? Забавно.

— Мы же в шутку. Какая разница?

— Ладно, давай, — буркнул он.

Настроение сразу поднялось. Одновременно с этим стало чуточку волнительно — себе гадать все же проще. Гораздо легче сопоставлять уже известную информацию, чем реально что-то там предсказывать.

Первыми картами выпали молодой орел и цапля, и я довольно зацокала языком.

— У тебя тут любимая кажись мая-я-ячит, — протянула я. — Небось ждет, когда ты в Мондштадт вернёшься.

Ой, Донна, Донна! Шальная ты наша!

— Нет, — ответил он. — Меня никто там не ждет.

Я нахмурилась. Ну и ладно, я все равно поболею за Донну. Хотя… Может и не надо Донну. Она миленькая, но ее одержимость немножко пугала. Вернее пугала в игре, а здесь… Я почему-то ее не припомню. Но она должна быть — остальные же персонажи на месте.

— Значит, появится.

А вот когда и кто, умолчу. Тыкать пальцем в небо лучше без подробностей. Я все же не участник битвы экстрасенсов и агентов по поиску информации у меня нет.

— Так-так-так, карты в общем хорошие. В настоящем и скором будущем у тебя стоит дорога, что соответствует реальности. Кончится путешествие… — Я выложила дополнительные карты. — Хорошо. Ты найдёшь то, что ищешь. А дальше, ха! Я тебе завидую: тут богатство и изобилие.

Ради интереса разложила карты на прошлое, но слава богу вовремя себя одернула и промолчала — карты выпали отвратительные.

Да, строго говоря и без того сомнительное мероприятие помножилось на местную символику, о которой я мало что знала. Но… Не знаю. Одна карта ассоциировалась с болезнью, что опять же логично — Дилюк болел. Следующие будто бы говорили об одиночестве — между Дилюком-орлом и другими фигурами легла темная как на подбор мелочевка. И это тоже в каком-то смысле соответствует действительности. А дальше и вовсе выпали четверка и десятка. Насколько я помнила, числа четыре и четырнадцать были символами смерти. Но раз Дилюк жив и здоров… Черт, да никаких ассоциаций, кроме ран и боли, карты не вызывали!

Будет, конечно, неловко, если в Ли Юэ темные карты, наоборот, имеют позитивное значение, и на самом деле нас всех ждет лютый кабздец.

— Что там?

Я неловко потерла шею и одним движением смахнула карты в кучу.

— Ничего. Я не поняла, что выпало.

Взгляд глаза в глаза. Я уверена практически на сто процентов, что у меня на лбу выжжено слово «лгу», но Дилюк повел плечами и вернулся к готовке как ни в чем не бывало.

* * *

Кэйа явился как раз к ужину. Был ли он доволен как кот? Да! Он буквально светился самодовольством. А уж как постукивали сокровища в увесистом мешке, который он притащил на плече!

Кэйа бросил его к нашим ногам и, показательно вытянувшись, посоветовал поглядеть, что внутри. А внутри были красивые резные монеты, какие-то ложечки, баночки и даже несколько украшений — в общем все блестящее, но, к сожалению, потрепанное, как и положено старинным вещам.

— И куда ты собрался это девать?

Моя внутренняя сорока хотела если не оставить добро, так хотя бы продать. На кой все это еще? Но Кэйа сложил руки на груди (совсем как Дилюк во время обеденного разговора) и, гордо вскинув подбородок, сказал:

— Как куда? На обратном пути завезем в Ли Юэ. Пускай хозяева сами решат, что делать с их сокровищами.

Какие тут все благородные… Ладно, хватит мне трех планов по становлению богачкой. Некстати вспомнилось — как-то университетский преподаватель рассказал про студентку с запасным планом Б — Борщ. Мол, домохозяйкой будет. Тоже неплохая стратегия, но не с моим талантом сжаривать в угли по задумке вареную картошку.

— Это все, конечно, хорошо… — начала я, как вдруг замолчала.

Словно мое тело за секунду «до» осознало — что-то не так. Из-за этого чего-то позади хрустнула сухая почва, и я припала к земле. В тоже мгновение подскочили парни — в воздухе просвистели мечи. А я поползла к палатке, надеясь куда-нибудь спрятаться. И почему у меня в руке не оказалось хотя бы вилки?!

Я юркнула в палатку и замерла. Сердце стучало так громко, что я едва слышала шум схватки.

Вымученные стоны пугали — после каждого я молилась, чтобы это были не Дилюк и не Кэйа. Скрежет оружия заставлял вздрагивать, будто кто-то водил острым предметом по школьной доске. Топот сапог приводил в ужас — я не могла понять, сколько людей напало на нас и каковы шансы выжить.

Траву перед палаткой покрыл слой льда — это Кэйа. Но что будет если свою силу применит Дилюк? Он успел заметить, что я в несчастной тряпичной палатке, которая явно неплохо горит, или нет? А он нанесет себе ожоги как в игре?

Стенка неожиданно прогнулась — я попыталась выскользнуть из палатки и мне это почти удалось, но в последний кто-то сжал в крепкий кулак мои косы и потянул на себя.

Я вскрикнула. От боли на глазах навернулись слезы, но я все равно попыталась вырваться. Потеряв надежду, вцепилась пальцами в руку обидчика и со всей силы процарапала ногтями по грубой коже.

Жаль, что я стригла их практически под ноль ради удобства.

Надо мной раздался похабный смех — за волосы потянули с новой силой, и мне пришлось встать. Цепкие руки обхватили мою талию и шею.

— Меняю девку на украденное.

Тут до меня дошло — это похитители сокровищ. Видимо, Кэйа перебил не всех или они как-то узнали о том, что их товарищей обчистили.

— Иначе я перережу ей горло.

В подтверждение своих слов мужчина прижал к моей шее холодное лезвие.

Металл впивался в горло — я боялась лишний раз вздохнуть. Острие царапало тонкую кожу, и мне казалось, что вот-вот пойдет кровь. В попытке ослабить давление я вытянула шею, и это было ошибкой — похититель сокровищ воспринял движение как попытку сбежать.

— Не дергайся, — прошипел он на ухо. — Будет обидно поранить такую красивую шейку раньше времени.

Дёргаться я больше не собиралась.

Перед нами лежали трупы. Я бегло насчитала пятерых. Судя по тому, что Кэйа и Дилюк смотрели только на нас, позади никого. Значит — бандит остался один.

Истерика подкатывала стремительно, и я пыталась хоть как-то вытащить себя в более адекватное состояние.

От этого буквально зависела моя жизнь.

Зажмурилась. Сейчас благословение Венти было бы очень и очень кстати. Мой он божок или как?!

Но Венти к молитвам был глух. Моракс, впрочем, тоже.

— Отпусти ее, — почти прорычал Кэйа.

— Не в твоих интересах мне перечить!

— Мы отдадим сокровища. — Голос Дилюка был до безобразия холодным. — Только отпусти ее.

Кэйа бессильно оскалился. Напускная самоуверенность спала, будто ее никогда и не было. В отчаянии я снова посмотрела на Дилюка и запаниковала еще больше. Несмотря на якобы спокойный тон, он явно волновался.

Это читалось в глазах.

— Пошевеливайтесь! — прогремел мужчина.

Сквозь появившиеся из ниоткуда слезы я увидела, как Дилюк осторожно взял мешок и медленно приподнял руки в знакомом и, видимо, одинаковом во всех мирах жесте.

— Привязывай мешок к седлу, быстро!

Дилюк также аккуратно пошел куда-то в сторону.

— Я сказал, пошевеливайся! Давай! Мое терпение на исходе!

Кажется, нервы похитителя сокровищ тоже сдавали.

И я понимала почему. Их всего двое, а трупов пять. И это при том, что на стороне похитителей сокровищ было преимущество в виде элемента неожиданности.

Но чтобы запрыгнуть на лошадь и ускакать, нужно время. Неужели этот мужчина не понимает, что Кэйа и Дилюк попытаются его атаковать, как только произойдёт обмен? Меня закидывать на седло слишком накладно — не успеет, а вот ранить, чтобы Дилюк и Кэйа отвлеклись, очень удобно. И думать как бы меня ранить так, чтобы я осталась в живых, он не будет. Да и зачем? Наверняка бандит захочет отомстить за товарищей.

Значит, я сейчас умру?

Черт.

Я не хочу умирать.

Не хочу!

Я же блин так мало прожила! Причем в обоих мирах! Не может быть такого, чтобы я умерла вот так глупо и просто!

Это несправедливо!

В голове лихорадочно забилась мысль: нужно что-то делать. Но что? Ударить его затылком? А как замахнуться, если нож впивается в шею? Ударить рукой? А сколько секунд ему потребуется, чтобы дернуть лезвием?

— А теперь отойди к одноглазому!

— Сначала отпусти ее.

Я была уверена, что Дилюк так же, как и я, не знал, что делать.

— Отошел к одноглазому, иначе я перережу ей горло, — процедил похититель сокровищ, вдавливая лезвие на каждом слове все сильнее и сильнее.

Я задержала дыхание, чтобы не дернуться лишний раз.

Дилюк послушно отступил.

— Теперь отпусти ее.

Мужчина не сдвинулся с места. Я почувствовала, как дрогнула его рука — но это мгновение было столь ничтожно, что я не успела им воспользоваться.

Да что же делать?!

— Нам не нужны сокровища, — продолжил Дилюк. — Отпусти Барбару, и езжай куда угодно. Мы тебя не тронем.

— Брешешь.

— Даю слово, мы тебя не тронем. Но если ты причинишь ей боль, будь уверен, мы сделаем тебе гораздо больнее.

Мужчина позади меня махнул головой. Я сжала губы. Решение никак не находилось. Я посмотрела на Дилюка. И какая-то часть меня мысленно с ним попрощалась. Пускай мы не были близки — он хороший парень.

Как и Кэйа. Я перевела взгляд на него и едва сдержала эмоции — внутри вспыхнула надежда.

Кэйа смотрел куда-то между мной и бандитом. Он напрягся всем телом, прищурил сверкающий глаз и на мгновение мне показалось, что его губы шевельнулись.

— Что ты… — начал было мужчина, как вдруг весь мир перевернулся.

Дилюк бросился к нам. Под подбородком резануло холодом. Руки бандита резко ослабели, а я упала на землю, схватившись за шею в попытке остановить кровь. Кожа сжалась под пальцами и перед глазами помутнело.

Мне стало нечем дышать.

Я же не смогу даже спеть!..

Я рвано вздохнула и вдруг почувствовала свежую порцию воздуха, которая обожгла горло. Растеряно подняла пальцы перед лицом — они чистые. А из повреждений лишь шея, покрытая тонким куском льда, и пара неглубоких царапин на ладони.

Из ступора вывел хриплый крик похитителя сокровищ — Дилюк пронзил его Волчьей погибелью. Двумя тяжелыми рывками он выдернул меч из тела, и мужчина упал на промерзшую землю как мешок картошки.

От этого сравнения стало настолько жутко, что я задрожала.

Мы переглянулись — он в таком же ужасе, как и я. Это чувство сковало меня от затылка до кончиков пальцев. И хотя внутри набирал силу самый настоящий ураган из чувств, мое тело застыло, точно ледяная статуя.

Дилюк опустил взгляд на окровавленный меч, а передо мной упал Кэйа.

— Ты цела?

Я не смогла выдавить и слова.

Тогда он придирчиво осмотрел мои руки, ноги и шею. И взволнованно выдохнув, воскликнул:

— Прости, Барбара! Я не знал, что все обернется вот так!

Я поспешно кивнула просто чтобы его успокоить. Мозг отказывался принимать, что всего несколько мгновений назад я стояла с ножом у шеи.

Это просто… Чертов геншин! Какого тут ляда происходит! Я же блин никого! НИ-КО-ГО! Не трогала! За что черт побери?!

Разве я не лечила все эти месяцы?! Разве не играла роль местной звездочки?! Да почему вместо хотя бы спокойствия, я получила вот это?!

Я схватилась за щеки и мысленно прооралась. Поток мыслей был долгим, спутанным и матерным.

По плечам пробегали волны мурашек. И я никак не могла понять: неужели это все действительно не сон? Да я за все годы в своем нормальном адекватном мире не была близка к смерти, а тут! А тут мне спустя несколько месяцев приставили к шее нож! А до этого я чуть не померла из-за болезни! Что дальше?! Просто что?!

Я немного пришла в себя только после того, как Кэйа сжал меня в медвежьих объятиях. Это было настолько неожиданно, что я застыла и шокировано уставилась на Дилюка, который стоял позади нас и с каким-то странным выражением лица смотрел на труп похитителя сокровищ.

Мы снова пересеклись взглядами, и он шагнул так, чтобы закрыть от меня тело. Если честно, это не помогло. Как минимум потому что труп был не один.

— Барб, чтобы меня Двалин сожрал, если я еще раз так сглуплю.

— Я не виню тебя, — наконец выдавила я.

— А зря.

Кэйа отодвинул меня за плечи и посмотрел в глаза.

— Ты точно цела?

— Д-да, я просто… испугалась. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Я наклонилась и снова посмотрела на труп. Теперь-то я могла разглядеть мужчину, что едва не стал моим убийцей: он был высоким, загорелым и… В общем-то совершенно обычным на вид. Если бы я встретила его в деревеньке, то решила бы, что он просто немножко чудной, раз вместо рубах и широких штанов, носит более узкую одежду.

В стороне лежало еще двое, и еще трое чуточку подальше. В сумме шестеро. Мамочки… Шесть окровавленных трупов возле моей сломанной палатки!

Очевидно, на моем лице отразился шок, раз Кэйа выругался, как только разомкнул объятия и обернулся.

* * *

Сначала парни уговаривали отойти, а еще лучше спрятаться в их парадоксально уцелевшей палатке. Но я была против — отсиживаться в углу не хотелось. Поэтому мы втроем стащили тела в одну кучу и завалили камнями. Копать могилы никто не собирался — нечем, да и земля откровенно говоря к этому не располагала. Но оставлять их вот так никто из нас не решился.

Усталые и потные мы перебрались поближе к теплому источнику. Мне уже было все равно: голые мы, не голые, вместе купаемся или раздельно. Я тщетно стирала с уже скрипящей кожи то ли пот, то ли кровь. Но это почему-то не помогало.

Кожа краснела, болела, но все также казалась грязной.

Уже у костра я завернулась во всю теплую одежду, что только была. Меня била дрожь. Мелкая, неприятная, от которой создавалось ложное ощущение холода.

Оно было знакомо: мне не холодно, а страшно. И тревожно, разумеется. Об этом же говорили капельки пота, стекающие по вискам.

Поужинал только Кэйа. Он же попытался меня еще раз успокоить, на что я с чистой совестью сказала, что все в порядке.

Я попросту была уверена, что он не поможет. Как тут вообще можно помочь?

Для него опасности — дело привычки. И пускай он чувствовал себя виноватым, ему мой страх никогда не понять. Как и Дилюку. Я же не жила в мире геншина с детства. Для меня все вокруг — дикость.

Да, в моем мире тоже грабили, убивали и насиловали. Да, в новостях постоянно сообщали о разных преступлениях, но на Земле… Это не было нормой. У нас не носили с собой мечи или, если угодно сделать поправку, пистолеты. Обыкновенные смертные обращались с ножом исключительно как с кухонным прибором. А между городами не шныряло такое количество бандитов и диких зверей.

По крайней мере так было в России.

Боже, да ладно Кэйа! Дилюк же глава винодельни! С чего бы ему так хорошо обращаться с оружием? Да, он играл в местного Бэтмена, но не без причины. А уж сколько на улицах рыцарей и искателей приключений? Да такое ощущение, что тут каждый второй мастер по владению оружием или глазом Бога.

— Ложись спать, — мягко сказал Кэйа. — День был тяжелый.

Я резко махнула головой.

— Позже. Отвар еще горячий.

— Охладить?

— Нет, испортишь, — соврала я.

На самом деле он уже достаточно остыл. Я просто не хотела спать. Вернее хотела, но чуяла, что меня ждет отвратительный сюрприз от моего организма.

После произошедшего его не могло не быть.

— Ладно, но не задерживайся, хорошо?

Я скривилась Кэйе в спину.

Нет, я, конечно, девочка. И девочка, которая в общем-то и правда испугалась трупов, нападения и своей едва не состоявшейся гибели. Но Кэйа будто бы… Аргх, будто бы с вазой обращается честное слово! Да я с момента появления в этом мире ни разу не слышала от него такой ласковый тон!

И вообще: хотела бы — пошла. Пройти два шага я уж точно в состоянии, раз уж защитить себя, как выяснилось, я не способна от слова совсем.

И почему я хотя бы не попыталась ударить этого мужика между ног? Он же был открыт для удара, когда тянул меня за волосы. А я вывернуться пыталась да руку поцарапать! Смешно же! У меня и ногтей толком нет!

Да и где я спряталась? В тканевой палатке? Серьезно?

Какая я дура…

Мы остались с Дилюком одни, но легче не стало: я чувствовала, как он косится в мою сторону. Не выдержала — повернулась, и Дилюк тут же отвел взгляд.

Значит, не показалось. Жаль.

— Не надо спрашивать все ли в порядке, — огрызнулась я.

— Почему?

Этот простой вопрос выбил из колеи. Гораздо проще, когда человек отвечает грубостью на грубость. Пара бездумно брошенных фраз, и вот на мне броня из обиды и злости. А когда в ответ звучит до безобразия спокойное, почти наивное «почему» или «как тебе помочь», внутри все трескается. Хочется рассказать, поделиться самыми глупыми и наивными чувствами.

Но доверять всегда тяжело. А уж в таких обстоятельствах и подавно.

Я сжала зубы и едва слышно выдохнула:

— Потому что не в порядке.

— Я могу как-то помочь?

Я усмехнулась и, тихонько вздохнув, закрыла лицо руками. Дилюк, а ты, как и он, знаешь куда бить. Забавно.

— Наверное, нет.

— Почему тогда не идешь спать? — спросил Дилюк. — Стесняешься?

Я как-то само собой поняла о чем он: о палатке. Теперь мне придется спать с парнями вместе. Но меня смущало не это.

— Нет.

— Боишься нас?

— Я не такая дура, чтобы бояться тех, кто спас мне жизнь.

— Тогда лучше поспи. Никто не нападет. Я прослежу.

Я залпом допила травяной отвар. Объясняться, что в Дилюке я не сомневалась, не хотелось.

Остается лишь надеяться, что рецепт Бай Чжу поможет уснуть крепко.

Иначе меня ждет весьма специфическая ночь…

* * *

Я бежала. Ноги цеплялись за сухие жесткие корни и скользили по острым камням. Мне не хватало воздуха — в груди горело. Вокруг сгущалась тьма, и только свет костра вдалеке давал шанс на надежду.

За спиной слышались шаги. Издевательски медленные, громкие и самое главное обманчивые. Я чувствовала, как зловонное дыхание обжигало шею, и каждый прыжок вперед сопровождался неровным ударом сердца. Я не знала кем он был, но не сомневалась — если меня догонят, то убьют.

И я совершенно не успевала.

— Помогите! — закричала я.

У огня же должен быть хоть кто-нибудь!

Позади, совсем близко, раздался смех, и я побежала быстрее.

Из темноты выплыла знакомая палатка.

— Дилюк! Кэйа!

Сквозь размазанную пелену показались парни. На лезвиях мечей блеснули огненные блики.

Я спасена! Да!

Я разогналась и сделала последний широкий шаг, как вдруг меня схватили за волосы и потянули назад.

Кинжал чиркнул по шее — из горла вырвался хлюпающий стон, и я рухнула на землю.

Боли не было, вместо нее мысли заполнил ужас. Тело содрогалось от толчков, и мне казалось, что все вокруг тонуло в бесконечно огромном количестве крови.

Она подступала все ближе и ближе, и я уже не понимала, как дышу и дышу ли вообще.

Дилюк и Кэйа упали рядом. Они взяли меня за руки и что-то забормотали — поднявшийся писк в ушах не дал распознать ни слова.

Но я знала точно — они не успели.

Впрочем… я тоже.

* * *

Я проснулась в темноте. Сердце бешено колотилось от страха. Прислушалась — рядом кто-то дышал. Где-то в стороне раздавался тихий шум.

«Это был сон. Я знаю, что это был сон», — как молитву начала повторять я.

Но сердце стучало так же громко.

Воображение подбрасывало жуткие картины — вот сейчас, прямо в эту секунду, зажжётся свет и темная фигура окажется слишком близко. Кинжал вспорет мне шею, и мое тело снова забьется в конвульсиях.

Нос защекотал запах крови, а горло свело от ощущения удушья.

Вздрогнула. И медленно потянулась к шее. Цела.

«Сон, это просто сон».

Тело свело от страха. Когда же это прекратится? Я же знаю, что это сон!

Секунды перетекали в минуты, а все так же не могла справиться с паникой.

Почему вокруг так темно? И как же хочется, чтобы меня обняли и успокоили…

Дима!

Я медленно вдохнула и выдохнула и только после этого смогла осторожно повернуться. Протянула руку в темноту и нащупала плечо и длинный хвост.

Он со мной.

Я потрепала его за плечо и осторожно подползла поближе. Совесть не грызла — мы давно договорились, что я буду его будить.

Сейчас он обнимет меня, завернет в охапку и…

Дима почему-то поймал мою руку и утянул куда-то в сторону.

— Что случилось? — шепотом спросил он.

— Кошмар.

Он должен понять.

Но отчего-то Диму руку не отпустил, даже, наоборот, легонько сжал, словно в попытке отодвинуть меня подальше.

Я с коротким вздохом попыталась лечь поближе. Как всегда. Это был всегда один и тот же ритуал. Что изменилось?

Я освободила ладонь, ухватила его за длинный хвост и легонько потянула на себя, но Дима отчего-то выставил между нами руку.

— Что ты делаешь?

Вместо ответа нащупала его щеку и потянулась за поцелуем. Но Дима отчего-то сжал губы в тонкую нитку — такое бывало. Я была уверена, что темнота скрывала ехидную улыбку и блестящие глаза. Все потому что он любил вредничать и добиваться от меня более активных действий. Я возмущённо укусила его за нижнюю губу. Хватит! Мне вообще-то нужна поддержка! Сейчас не время до шуток!

Неужели он не видит?!

Стало обидно до слез — он же знал, что после кошмаров мне очень страшно. К чему все это? Зачем?

— Просто обними меня! — едва не плача, прошептала я. — И скажи, что все хорошо!

И Дима наконец-таки сделал все правильно: прижал меня к груди и обхватил так крепко, что я почувствовала себя в защитном теплом коконе.

— Все… хорошо… — неуверенно произнёс он.

Я почувствовала, как он начал гладить меня по голове, и замурчала от удовольствия.

* * *

Я проснулась с ощущением внутренней пустоты. Сразу вспомнился сон.

Я ненавидела пробуждения после кошмаров — состояние выжатого лимона, настроение чуть ниже плинтуса и остатки иррационального страха. А, и смерть. Куда без нее. Вечно какая-нибудь дрянь пыталась меня убить. Усмехнулась — а ведь сонники все как один вещали, что такие сны к долголетию. И где оно, а?!

Устало промычала. Расскажи кому, что я с детства регулярно умираю во снах — в ответ покрутят у виска. Может, будут правы, но сон крепче от этого не станет.

Коротко глянула в сторону. На моей талии лежала мужская рука. Между пологов палатки тлел солнечный свет.

Кажется, уже давно встало солнце.

Я все там же, в геншине. Страшно обидно, что кошмары последовали за мной в другой мир. Хотя казалось бы — могли бы и остаться тусоваться на Земле.

А ведь мне приснился Дима. Жаль, что сон был размытый. Мне так хотелось увидеть его мягкую улыбку и коснуться длинных тёмных волос. Хотя бы во сне… Скучает ли он так же, как я? Все же мы были вместе столько лет и как будто бы стали одним целым. Жаль не успели пожениться и пожить вместе подольше.

Вздрогнула — меня словно окатило ушатом ледяной воды.

Вот именно, что я все еще в геншине! Без Димы!

Но тогда чья рука лежит на моей талии и кого я просила посреди ночи об объятиях?..

Губы закололо, и память так некстати подкинула воспоминание, из-за которого щеки обожгло волной смущения.

Мне же приснилось, что я лезла с поцелуями, да?

Боже, какой позор… Пожалуйста, пускай это будет ещё одним сном!

Собственное «я» однако подсказывало обратное.

Уже зная, что ни один из двух вариантов меня не устроит, я осторожно приподнялась, посмотрела за спину и упала обратно, закрыв руками лицо.

Рыжие волосы говорили сами за себя.

Мое утро можно было описать так: я решила сменить бледные щечки на розовые, под стать всем известному овощу.

Мне было стыдно. Вернее:очень стыдно.

Я наивно предполагала, что раз мне удалось выползти из палатки, не разбудив Дилюка, то у меня будет время успокоиться, придумать как объясниться и вообще осознать произошедшее. Но времени не оказалось — Кэйа встретил меня поганенькой ухмылочкой, и я снова смутилась.

Однако надежда на то, что мне показалось и он на самом деле просто улыбнулся, окончательно не умерла. Я давно признала, что на нервной почве могу додумать то, чего нет. Но любые адекватные и не очень аргументы все равно прерывались очередной удушающей волной и попыткой пропищать стыдливое «за что?!» про себя, а не вслух.

Тейват, прекрати подкидывать мне одну стремную ситуацию за другой, прошу! У меня слабая нервная система. Она не выдержит таких качель!

Вскоре Кэйа растолкал сонного Дилюка и дал команду на сбор. Я не хотела смотреть на него — одна мысль об этом заставляла сердце болезненно вздрагивать. Но я все равно смотрела. Смотрела и тут же отворачивалась.

Со стороны казалось, что Дилюк старательно делал вид, что все нормально. Но получалось плохо — с утра он не сказал ни слова.

В какой-то момент Кэйа бросил парочку колких замечаний на этот счет, но ответа, увы, не получил.

Один раз мы с Дилюком даже пересеклись взглядами — как по закону подлости именно в этот момент из его рук выскользнула расческа, а я уронила коробку с травами. Но закон подлости на этом останавливаться не пожелал.

— Барб, с тобой все хорошо? — спросил Кэйа, обеспокоенно глядя на меня. — Ты какая-то нервная. Возможно, стоит выпить какой-нибудь успокаивающий чай?

В ответ я лишь промычала что-то нечленораздельное и побежала к повозке.

Наконец, мы собрались и поехали. Я выбрала место в телеге рядом с вещами, а Дилюк слава богу остался с Кэйей у поводьев.

Интересно, что Дилюк подумал о моих попытках зацеловать его самым бессовестным образом? Вдруг я его вообще оскорбила или обидела!

На его месте я бы чувствовала себя паршиво. Да, я была совершенно не в том состоянии, чтобы контролировать себя от и до, но… Кого я обманываю? Это меня не оправдывало. Нарушать личное пространство, еще и таким образом, просто недопустимо.

Значит, нужно извиниться.

В глубине души я надеялась, что произошедшее все же было сном. И если бы Дилюк вел себя как обычно, то я бы в это поверила. А так…

А так мы ехали в неловком молчании.

— Эй, я с кем разговариваю? — возмутился Кэйа, шутливо толкая Дилюка. — Вы с Барбарой что, поссорились?

Я тут же навострила уши и неплохо так напряглась, но Дилюк не был бы Дилюком, если бы не сослался на сухое «все хорошо».

Видимо осознав, что с этой стороны дело не пойдет, Кэйа перекинул ему поводья и развернулся ко мне. Я решила поддержать эстафету из тех соображений, что лучше бы для начала объясниться тет-а-тет. Мало ли я что-то не помню или, наоборот, сон смешался с явью, добавив парочку уж слишком смущающих подробностей. И вообще — в идеале этой тайне остаться строго между нами.

По итогу Кэйа не выдержал — спросил напрямую, чем мы занимались в палатке. Я отреагировала более или менее спокойно, а именно ругнулась про себя и выдавила неловкую улыбку. Но прежде чем я ляпнула первую пришедшую в голову отмазку, в разговор вступил Дилюк:

— А чем мы могли там заниматься?

— Ты мне тут вопросом на вопрос не отвечай.

— Спали мы. Что еще ты хочешь услышать?

Я посмотрела сначала на одного брата потом на второго. И по итогу сползла к коробкам. Эх, что-то мне вообще не везет последнее время.

— Да вы же не разговариваете друг с другом! Хотите сказать, просто так?

— Барбара, мы не разговариваем?

Я подскочила как ужаленная. Едва справившись с накатившим смущением, пробормотала:

— Разговариваем.

Кэйа фыркнул и показательно махнул рукой.

— Вы не представляете как раздражаете меня своими тайнами с самого Мондштадта!

Да почему же не представляем? Представляем. Поехали фиг пойми зачем и фиг пойми куда. Меня еще и защищать надо. Но так я не ответила — вместо этого промолчала, хотя было неловко. Дилюк тоже никак не отреагировал — из-за этого стало еще неуютнее.

Кэйа вздохнул. Не знаю, может стоит поговорить с Дилюком и потом объясниться с Кэйей? Все же что тут такого? Ну приснился кошмар — после случившегося неудивительно. Ну пристала к чужому парню… С кем не бывает, да?

Вообще-то со мной обычно не бывает!

Да и пласт лжи между нами рос с каждым днем все больше и больше. Толку от одного разговора?

Я чувствовала себя виноватой. По сути — сижу на шее у парней, которых обманываю. Они ведь лично мне ничем не обязаны. Они помогают Барбаре — своей хорошей знакомой и младшей сестренке Джинн. И помогают в общем-то не зная, что я скорее всего скажу аривидерчи даже в том случае, если не найду способа вернуться домой.

По крайней мере я не видела себя в роли Барбары до конца своих дней. Опасно, нервно и банально не мое. Да и перед Джинн спалилась. А еще и родители рано или поздно вернутся в Монд.

Если они еще живы, конечно…

Я растянулась по повозке и, подложив под голову сумку, посмотрела наверх — на голубое небо.

На сердце было тяжело.

Когда бандит держал нож у моей шеи, я мысленно попрощалась с Дилюком и уже готовилась прощаться с Кэйей. И дело было не только в том, что я уже ждала смерти. Нет, я… привязалась к ним. Мы же путешествовали бок о бок.

Мы помогали друг другу каждый день, и при этом ни разу не поссорились. Наша маленькая дорожная жизнь сложилась так складно, как будто я знала парней много лет.

А Джинн? В моей памяти остались теплые моменты, связанные с ней. Она ведь заботилась обо…

Нет, не обо мне. Но разве это что-то меняло?

Как же все сложно. Я скучала по родным и все еще хотела вернуться. Но оставлять Джинн, Кэйе и Дилюку вместо себя одну лишь боль… Это жестоко. Что еще тут сказать?

Вина, сомнения, страх и сожаления смешались воедино. Я боялась притронуться к этому комку чувств, чтобы разобраться в них хотя бы для себя.

Мысли снова вернулись к Дилюку. И сердечко нехорошо так забилось быстрее.

Я могла бы и дальше сваливать все на неловкую ситуацию в палатке, но… Ох, боже, это так странно, но… Мне… Мне приятно о нем думать?

Бред.

Щеки снова потеплели, и мне захотелось взвыть и закрыть лицо руками. А лучше провалиться под землю. Насовсем.

Ладно. Медленный вдох и выдох. Если подумать логически, то Дилюк в моем вкусе. Моя первая любовь — молчаливый парнишка на четыре года старше. Вторая — брат одноклассницы, который тоже не отличался говорливостью.

Дима… Он также предпочитал сидеть в тишине.

Я вжала пальцы в ладонь. Не хотела о нем думать, чтобы не было больно. Но… Они ведь похожи. Даже слишком.

Оба до безобразия спокойны и вместо перекусов предпочтут горький шоколад. У обоих длинные волосы, заплетенные в хвост — только у Дилюка малость вьющиеся рыжие, а у Димы темно-русые и идеально прямые. Оба обожают котов и не пьют алкоголь, оба не спят по ночам и при любви к готовке мало едят.

И Дима, и Дилюк высокие, стройные, с длинными тонкими пальцами, к которым, что таить, я имела некоторую слабость.

Вспомнилось знакомство с Димой. В десятом классе мы попали в один коллектив. Попали отчасти случайно — я не собиралась в десятый класс вообще, ему бы следовало бы выбрать профильный, а не общеобразовательный. Так же случайно мы сели за соседние парты.

Первое время я практически не замечала своего нового одноклассника. Конечно, он привлек мое внимание тем, что был в моем вкусе, но тогда я не думала о парнях. Мы не общались ни в школе, ни после нее. И уж тем более у нас не было общих знакомств. Все изменилось когда я поняла, что он долгое время мне помогал.

Помощь была незаметная, но неожиданно приятная. Он мог молча дать мне ручку, если я пожаловалась соседке, что моя перестала писать или за меня проставить несколько сотен печатей, когда очередной преподаватель решил напрячь меня своей работой, потому что я видите ли отличница. Он оставался во время моего дежурства в классе и выносил мусор. Уже после я влюбилась в его улыбку, красивые ладони и приятный голос. Уже после я разглядела в нем потрясающего человека, которому доверяла как самой себе.

Но покорил он меня именно этой тихой помощью, которую я не сразу заметила, но как заметила забыть не смогла.

И Дилюк делал почти также. Естественно, я не питала иллюзий и не видела в этом никаких чувств. Но видимо он из того же типа парней, которые молча помогают и не требуют ни благодарности, ни ответной услуги.

Разве удивительно, что я чувствовала себя странно рядом с Дилюком? Разве удивительно, что в момент, когда я нуждалась в Диме, мои руки потянулись к нему?

Они просто похожи. И все.

Я усмехнулась. Вспомнила первую встречу с Дилюком — Дима болел так же. А я так же ругалась.

Все было очевидно…

Я вдохнула полной грудью — мне заметно полегчало. Конечно, разговор с Дилюком еще предстоял и я слабо понимала, что ему скажу. Но теперь я хотя бы знала, в чем причина моего ночного порыва.

Одной проблемой меньше. Ура?

* * *

Ближе к вечеру мы остановились, чтобы дать лошадям отдохнуть. А поужинав, поехали дальше. Кэйа с чистой совестью сдвинул ящики к краям и, вытащив одеяла, улегся калачиком — в полный рост помещалась только я.

— Если захочешь спать, растолкай, — бросил он Дилюку. — А ты, Барбара, если что, смело меня двигай.

— Ага, — ответила я и быстро глянула на Дилюка.Тот дернул головой так, что прикрыл лицо челкой.

«Кажется, у него покраснели щеки», — подумала я. И, естественно, мне стало еще больше неловко. Вот и приехали.

Нет, я могла бы сослаться на усталость и лечь к Кэйе — я же прям утомилась полдня валяться, да? — но извиниться надо.

Я закусила губу. Все равно неловко. С другой стороны хуже уже не будет. Вернее будет, если я не объяснюсь.

Дождавшись тихого посапывания Кэйи, я в последний раз подумала «была ни была» и тихонько сказала:

— Я хотела поговорить.

— О чем?

Я положила руки на колени и уже по привычке уставилась на пальцы.

— Я хочу извиниться за прошлую ночь. Мне приснился кошмар, и я была в не совсем… Адекватном состоянии.

Дилюк промолчал. Я нервно облизала губы и продолжила:

— Я не должна была тебя трогать, целовать и заставлять себя обнимать. Я сожалею, что нарушила твое личное пространство, и обещаю, что это больше не повторится.

— Я тебя понял, — сухо ответил Дилюк.

Неприятное ощущение того, что я где-то ошиблась, мне совершенно не понравилось.

Но я же должна была извиниться.

— Ты все еще обижаешься?

— Нет, я не обижаюсь.

Нет, что-то между нами не клеилось. Внутри заурчало волнение.

Вспомнилось, как Дилюк сидел на кровати в своей комнате и играл с Моськой, как он возмущался из-за лечения и пения и как мы вместе готовили на маленькой кухоньке в Ли Юэ. А потом вспомнилось, как он латал мою одежду, пока я наблюдала и про себя восхищалась его терпением и аккуратностью, после чего мы мило болтали, сидя в горячей воде источника…

Глаза Дилюка не серо-голубые, а карие с необычным красноватым оттенком, но я начинала видеть в них его.

И это неправильно — как минимум нечестно по отношению к Дилюку.

Я должна остановиться, пока не стало поздно. Мне нельзя в него влюбляться. А ему совершенно точно не стоит думать обо мне.

— Я хочу объясниться, — выдавила я. Получилось хрипловато. Пришлось прокашляться. — Раньше мне часто снились кошмары. Возможно, это покажется глупостью, но мне правда очень страшно после них. И в моей жизни есть… Был человек, который помогал справляться с ними.

Я тут же пожалела — если Дилюк захочет спросить с кем это я по ночам в церкви обжималась и целовалась, то мне будет нечего ответить.

— Ты похож на него, и это сбивает с толку. Поэтому если я где-то вела или поведу себя странно, то не подумай ничего такого. Просто скажи, если я тебя чем-то обидела или обижу. Я исправлюсь.

— Зачем ты это говоришь?

— Не хочу, чтобы между нами было недопонимание. Ты хороший парень.

Повисло молчание. Наверное, нужно было сформулировать мысль по-другому или не говорить вовсе. Но… Нет, я верна себе и своим принципам — значит, буду честной хотя бы там, где могу.

— Разве я что-то обещал или давал понять, что ты интересна мне как девушка?

— Нет… — Я окончательно растерялась. — Я не знаю, как объяснить… Да и разве это важно? Давай просто договоримся, что ты смело говоришь мне «нет», если я делаю что-то не то. Не нужно меня жалеть.

Дилюк неожиданно побледнел. Мне кажется, или он смотрел на мои руки? Но с ними же все хорошо. Ладони как ладони, нет?

— Почему ты так смотришь?

— Ты активно жестикулируешь во время разговора.

— Да, и что?

Это уже настолько въевшаяся привычка, что я перестала обращать на нее внимание. Нет, меня, конечно, часто называли итальянцем, но смена темы все равно вышла неожиданной.

— И поешь.

— И пою, — уже растерянно подтвердила я.

— Увлекаешься алхимией и… Варкой зельев?

— Можно и так сказать…

Я окончательно запуталась. К чему эти вопросы?

Дилюк изменился в лице, отчего стало жутко. Сжав губы, он сморщился будто от боли на пару коротких мгновений.

— Все хорошо, Барбара. Я на тебя не в обиде и я не считаю, что ты ведешь себя как-то не так. Так что не волнуйся.

Вопреки моим ожиданиям легче не стало. Мне захотелось сбежать: от неловкости ситуации, от непонимания, что делать, и от Дилюка, чтобы лишний раз не возвращаться к совсем ненужным сейчас мыслям. И почему у меня все идет наперекосяк?! Я не хочу разгребать помимо перемещения в другой мир еще и это! Мне хватило болезни, спасибо!

Тейват, какого вообще черта?!

— Тогда я пойду спать, — тихонько сказала я.

Привстала и поняла, что коленки нехило так дрожали. Но сбежать хотелось больше, поэтому я осторожно полезла через спинку сиденья в телегу. На мгновение пошатнулась, но равновесие восстановить успела. Как и заметить, что Дилюк дернулся в попытке меня поймать.

Можно, пожалуйста, уже занавес?

Наскоро завернувшись в одеяло, я укрылась прямо с головой. Щеки горели так, что я не сомневалась — света фонаря будет достаточно, чтобы это увидеть.

Вдруг в тишине раздалось едва различимое бормотание:

— Эта гача меня когда-нибудь доконает.

Я успела зажать ладонью рот в последний момент. Не выдержав и секунды, бездумно скинула одеяло, подскочила и уставилась на Дилюка с ощущением, как будто бы увидела его впервые.

— Ты сказал… «гача»? — прошептала я.

Взгляд глаза в глаза. Он чертовски испуган. Я тоже.

Между нами повисла тягучая тишина, прерываемая лишь мерным скрипом телеги и цокотом копыт. Мы смотрели друг на друга, и с каждой секундой мне казалось, что перед глазами все больше мутнеет.

Никаких обмороков! Только не сейчас!

Дилюк резко отвернулся.

— Я ничего не говорил, — поспешно бросил он. — Ложись спать.

— Я все слышала! Ты сказал, что гача тебя доконает! — прошипела я.

Боже, да я так во время болезни в Мондштадте не переживала!

— Тебе показалось. И вообще пора спать.

Некстати заворочался Кэйа — пришлось замолчать и замереть. И ворочался он так долго, что если бы я была чайником, то уже бы орала благим матом на весь дом.

Но вот он окончательно улегся, и я неожиданно для себя успокоилась и заулыбалась. Нет. Этого не может быть.

Это какая-то ошибка.

Мне действительно показалось? Я же на нервах с появления в Тейвате, еще и вчера чуть не умерла. И Дилюка с Димой спутала, вот и сейчас услышала то, что хотела.

Так… Одну минутку…

— Ты голову мне не дури.

Да он же с самого начала вел себя странно! Об этом говорили все вокруг, это видела и я!

Взять хотя бы то, что он закрылся ото всех — а кто бы не закрылся на его месте? Это меня сразу выпихнули лечить больных, да и книг про попаданцев я столько перечитала, что хоть самой пиши руководство

Но если… Если я ошибаюсь? Вдруг здесь гачей называют что-то иное? Вероятность ничтожно мала, но все же.

— Что такое гача?

— Я не знаю. Спи уже, Барбара! — он заметно занервничал.

Да разве бы человек, который реально ничего не говорил, так бы отреагировал?!

Во рту пересохло. Ей-богу, дайте мне бутылку вина, и я выпью ее прямо сейчас. Тем более от волнения все равно закружилась голова.

Нет, мне не послышалось. Он сказал «гача». А геншин и есть гача. Никаких вторых значений здесь быть не может.

Я подлезла к Дилюку, замерла аккурат за его плечом и тихонько, чтобы Кэйа точно не услышал, прошептала:

— Земля.

Я заметила, как побелели костяшки на его пальцах.

— Россия, — продолжила я, зажмурившись.

Хоть бы мое безумное предположение оказалось правдой! Я не верю в такие невероятные совпадения, я не верю даже в то, что произошло со мной, но, пожалуйста, пускай этот мир сойдет с ума окончательно.

— Краснодарский край, — на выдохе ответил он.

Я едва не взвизгнула от радости. Ресницы разом намокли, и на пару секунд я забыла как дышать. Двое! Нас здесь двое!

Двое попаданцев!

Еще и из одной страны и одного региона. Да если это не джекпот в межмировой лотереи, то я чистой воды балерина!

— Новороссийск?

Дилюк молчал. А я закусила щеку до крови. Да или нет?

А что, если мы знакомы?

Что если…

— Мне всегда нравился памятник хамсе и никогда не нравились пробки на Анапском шоссе.

Я окончательно растеряла контроль над слезами. Попытка стереть их рукавом, привела к тому, что слезы потекли еще быстрее.

Я теперь не одна…

Мне больше не придется прятаться и переживать в одиночестве. И я смогу наконец высказать все, что накопилось за эти месяцы.

Но раз мы из одного города, будет совершенно несправедливо, если…

Я даже не уверена, что выдержу эту несправедливость. Чтобы все вот так совпало, но вместе со мной в Тейват попал незнакомец?..

— Дима?

Он намотал поводья на поручень и медленно повернулся ко мне. Бледный, взъерошенный, будто готовый сорваться прям сейчас и убежать. Но… Родной?

Скажи да.

Прошу скажи да. Говори же!— Кристина? Это правда ты?

— Да… — выдавила я и перед глазами все окончательно расплылось. — Это я…

Я уперлась лбом ему в плечо, схватилась за плащ и вцепилась в ворот так сильно как только могла.

Хоть бы это был не сон.

Хоть бы он не исчез.

По щекам все текли слезы. Они впитывались в ткань и щипали обветренную кожу. Еле дыша, я обняла Диму за плечи и прижала к себе крепко-крепко.

И когда в повисшей тишине раздалось тихое «люблю», я окончательно поняла — это все по-настоящему.

Как бы ни было невероятно. Но мы здесь. Вместе.

— И я тебя люблю, — ответила я, шмыгая. — Но как это возможно? Почему мы оба попали сюда? Я ничего понимаю…

— Я тоже. Все это время я думал, что сошел с ума.

Не удивлена. Дима никогда не интересовался попаданцами, да и в геншин играл от силы пару вечеров.

Он стер слезы с моей щеки и осторожно поцеловал в лоб.

— Не плачь, мелкая. Все будет хорошо.

Я не была уверена, что Дима имел ввиду что-то конкретное, но в его словах не сомневалась.

— Хей, я теперь тебя не отпущу, — прошептала я, перескакивая обратно через спинку.

Я плюхнулась рядом с ним на сиденье, залезла под руку и обняла.

— Так и поедем, учти!

Дима улыбнулся краешком губ.

— Чем-то недоволен? — хитренько протянула я.

Он сжал меня в крепкие объятия и тихо сказал:

— Счастлив.

---

Примечания:

Хе-хе, посылаю огонёчек всем, кто догадался о втором попаданце?

Спустя несколько дней мы спустились с гор и пересекли границу с Сумеру.

Погода заметно изменилась: воздух стал более влажный, в траве появились крупные цветы с жесткими лепестками, а вдоль дороги начали бегать странные кабанята, покрытые зеленой шерстью и наростами из грибов.

Ещё через сутки показались первые крыши — мы добрались до Гандхарвы.

Нас встретил Тигнари. Он был знаком с Кэйей, поэтому мы без проблем оплатили проживание в трех нежилых домиках и места для лошадей. Впрочем, домики — это сильно сказано. Внутри единственной комнаты размером два на два стояли кровать, тумбочка и шатающаяся табуретка.

— Видимо, придется опять делить с кем-то ванну, — усмехнулась я, бросая на постель сумку с вещами. — Впрочем, теперь я не против.

Разбирать все не собиралась. Уже завтра мы планировали ехать дальше — в столицу.

Пожалуй, эти дни были по-особенному тяжелыми: мы с Димой старательно делали вид, что между нами ничего не изменилось.

Получилось ли? Не знаю. Впрочем, я уже подумывала припомнить Кэйе теорию о побеге двух влюблённых. В конце концов, если мы с ней согласимся, нам больше не придётся играть в «просто друзей». А ещё на эту теорию мы сможем спихнуть все странности. Ну... почти все.

Расчёсав волосы, я выскользнула из домика и побежала к Диме. Теперь-то можно по-человечески обсудить все, что с нами произошло, без опасений быть подслушанными.

Мы встретились на пороге его домика. Дима как раз открыл дверь, на ходу поправляя завившуюся челку.

— Надеюсь, ко мне? — ехидно уточнила я.

Он молча сделал шаг назад и пропустил в свое жилище.

— Видимо, карма существует. Это ж я всегда мучилась с вьющимися волосами, пока ты шутил про взрыв на макаронной фабрике.

— Какая же ты вредина, — вздохнул он, снова поправляя челку.

Но непослушная прядка сдаваться не желала — она подпрыгнула и снова торчком повисла возле лица. Влажность она такая, да.

— Советую смириться. Утюжок появится не скоро.

— Точно вредина.

Я заулыбалась. Она самая.

— А теперь рассказывай, — сказала я, усаживаясь рядом с ним по-турецки. — Когда и как ты здесь появился?

Дима переплел наши пальцы.

— Я очнулся посреди леса с раной на животе где-то в начале лета.

Я поежилась. Вспомнила как нагадала тогда еще Дилюку боль и смерть. Совпадение? Или логичная закономерность?

— Вокруг никого не было, я не знал куда идти, а рана на животе выглядела так ужасно, что я уже смирился с тем, что не выживу. Но в какой-то момент рядом со мной появился тощий мальчишка с лирой. Поверишь или нет, он вылечил меня одним взмахом руки.

— Вот же паршивец! — воскликнула я. — Венти, получается, все знал?

— Если ты про то, что я не отсюда, то знал. А кто он?

— Божок Мондштадта, который напряг меня лечить местных, — прошипела я сквозь зубы. — Подумать только!

Вспомнился разговор с Венти. Как он там ответил на мой вопрос про попаданцев? Может, встречал, а, может, нет, но я первый человек, который пристал к нему с вопросами? Я подумала, он имел ввиду совсем не это!

С его стороны это жестоко. Мы потеряли уйму времени! Да может мы бы уже домой вернулись! А если и нет, то хотя бы действовали сообща.

— Но почему Венти тебя исцелил? Это на него не похоже.

Не то чтобы я сомневалась в способности архонта исцелить смертного, но если он все-таки лекарь, то почему мучилась с больными я?

— Да, он сказал, что это не в его правилах. Но… Как же он там закончил?.. Мой случай слишком интересный, чтобы дать мне умереть.

А ведь Барбара перед моим перемещением скорее всего ударилась головой о стол. Причем ударилась весьма серьезно, раз на волосах остались куски засохшей крови. Значит ли это, что меня (или ее, тут с какой стороны посмотреть) тоже спас Венти? Но почему он промолчал?

Ничего не понимаю.

— А что было дальше?

— Он показал в какой стороне винодельня и посоветовал хотя бы первое время вести себя осторожно. До винодельни я-то дошел, но потом… — Дима сжал зубы. — Мне было слишком плохо. Я не мог принять, что очнулся в чужой теле неизвестно где. Около двух дней я не покидал комнату, а потом посреди ночи перемыл всю кухню и переставил все, что мог, так, как стояло у нас дома.

Я зависла на пару секунд. А ведь точно. И как я не заметила? Сама ж шарилась по кухне будто по своей. Даже в голову не пришло...

— Слуги, наверно, были в шоке?

— Да. Но куда больше их шокировал приказ отправиться в отпуск по домам.

— А разве они не живут на винодельне?

Дима виновато сморщился.

— Живут. Но тогда же я этого не знал.

Я хмыкнула.

— Если бы мы не оказались в таком дерьме, я бы посмеялась.

— Опять ты ругаешься! — Дима попытался ткнуть меня в живот, но я неуклюже увернулась и упала прямо на него. Он страдальчески промычал, но таки притянул меня поближе.

— И не переставала, — протянула я, устраиваясь удобнее.

Дима продолжил рассказ. Его тактика была проста: он свел общение с окружающими до минимума. Особенно это касалось Кэйи. Новоприобретенный братец легко мог заметить неладное — Дима не помнил из канона примерно ничего.

— Я даже не сразу понял, что попал в геншин, — признался он. — К этому добавилось то, что на меня все налегли. Кэйа приезжал каждые два дня и упрекал, что я видите ли не зачищаю территорию вокруг винодельни от слаймов и хиличурлов. Таннер начал грузить закупками и продажами. Служанки не отлипали от меня и постоянно спрашивали все ли хорошо. В конце концов я дал работникам разрешение делать все, что они посчитают нужным, лишь бы меня оставили в покое.

Как итог окружающие решили, что с Дилюком что-то не так. Хотя не исключено, что это наилучшее развитие событий.

— А Джинн?

— Пару раз звала в какой-то рыцарский орден и заказала партию виноградного сока. На этом наше общение и ограничилось. Хотя мне показалось, она как-то странно на меня смотрела в нашу последнюю встречу.

— К слову о рыцарях, — вспомнила я. — Как ты сражался с похитителями сокровищ? Ты же ни разу в жизни не держал в руках меч.

Дима вздрогнул, и я пожалела, что задала этот вопрос.

— Помогла мышечная память? — выдавил он. — Я сам не ожидал. Все произошло слишком быстро, и я не уверен, что смогу это повторить.

— И не нужно.

— Надеюсь. Меня едва не вывернуло прямо там.

Дима не любил кровь. Настолько, что тут же отбирал у меня нож, если меня угораздило порезаться, и заматывал палец пластырем, едва справляясь с головокружением и тошнотой. По этой же причине овощи всегда тер он — каюсь, я частенько резалась теркой. Меня как девушку такая реакция на кровь удивляла, но факт оставался фактом. И если я испугалась нападения, то он… Жаль, что Диме пришлось еще и замарать руки кровью.

— Так странно, что мы не узнали друг друга раньше. — Я решила перевести тему. — Я же подумала о тебе сразу, как увидела Дилюка.

А вспомнить хотя бы тот раз, когда Дима валялся с Моськой на кровати. Дома я видела похожую картинку каждый день! И тот ушастый прохвост был моим главным конкурентом за Димино сердечко.

Морда. Точно. Я наконец-то вспомнила, как звали того кота.

— А я захотел, чтобы ты ушла, — грустно сказал он. — Я тоже подумал, что Барбара похожа на тебя. Это…

— Тяжело?

Он кивнул.

— Да, тяжело. У вас даже голоса похожи.

— А песни? Я же пела при тебе и «Реченьку», и «Рябину». Не узнал?

Отчасти было обидно — если бы Дима тогда хотя бы намекнул, что песни ему знакомы, мы бы узнали друг о друге гораздо раньше.

— Понимаешь, я не был уверен, что… Кхм… Что все вокруг вообще реально. Мне казалось я застрял во сне или вообще умер. Сама посуди: я очнулся в мире китайской игры, где каким-то образом встретил не просто похожую на тебя девушку, а девушку, которая еще и поет русские народные песни. Что это, если не бред подсознания?

Я задумчиво протянула длинное «хм». Наверное, мне повезло любить книги про попаданцев. По крайней мере в своей адекватности я мало сомневалась. Как говорится, этого еще не хватало для полного счастья.

— Ты еще виделся с Венти?

Дима кивнул.

— Один раз незадолго до отъезда. Он сказал, что ты нуждаешься в помощи. Предвосхищая твой вопрос про поездку в Сумеру: по его словам я нашел бы там ответы, а помощь тебе — всего лишь плата за лечение.

— Но он не архонт сделок, — заметила я. И быстренько пояснила про Чжун Ли. — Есть у меня подозрение, что Венти хотел, чтобы мы были рядом.

— Посмотреть узнаем ли мы друг друга?

Я кивнула, хотя и не была в этом уверена. С одной стороны Венти сам говорил, что он архонт свободы. Зачем же ему тогда ставить условия, если не ради любопытства? С другой стороны — он же науськал меня лечить мондштадцев. Да и где гарантии, что мы вернемся обратно? А если не вернемся, то он и не узнает о результатах эксперимента. Значит, мотив отпадает? С третьей стороны я вообще не понимаю, чего он добивался. Венти же архонт, а мы всего лишь смертные. Какая ему разница? Может, искать логику в его поступках бессмысленно?

— А что случилось с тобой?

Я выдала все как есть: как лечила больных, общалась с Джинн и пыталась осторожно или не очень решить проблемы в церкви. Дима меня внимательно выслушал, и под конец заметил, что дела у меня шли похуже.

— Да, и спалилась, и недвижимости нет. Проблемная бесприданница, — хихикнув, ответила я. — К черту Монд. Если мы узнаем как сюда попали и вернемся обратно, то проблемы с ним разгребать не придется. По крайней мере в сюжетке был похожий квест, связанный с главным героем.

Жалко только, что помнила я мало. Вроде как моя Люмин тогда выяснила, что второй близнец не сошедший.

— И да, что с твоим глазом Бога?

Дима достал из кармана брюк алую стеклянную полусферу.

— Не работает. Я уже понял, что он дает магию стихий, но видимо мой сломан.

— Нет, он не сломан, — с облегчением сказала я. И приготовилась рассказывать про поход к Моне.

* * *

Ближе к вечеру мне захотелось романтики, и мы решили, что имеем права на простое человеческое отдохнуть вдвоем. Дима пошел купить в местной забегаловке мяса, а я отправилась на поиски фруктов. Деревенька вообще подозрительно напоминала приморский поселок, поэтому я довольно быстро набрела на старушку, которая сидела перед домиком с парой ящиков фруктов.

Взяв по одной штуке на пробу, побежала назад.

За Кэйю мы не слишком волновались. Он либо посчитал своим долгом помогать всем вокруг, либо обожал сражения. Ничем другим я не смогла объяснить тот факт, что он ушел с небольшим отрядом сразу после приезда. Какая-то часть меня даже восхищалась его смелостью и продуктивностью. Но если вдруг по возращению из леса он зайдет к Диме и увидит нас вместе, мы скажем, что все-таки состоим в отношениях.

Мы в любом случае об этом объявим. Правда Дима считал, что мы не обязаны что-либо пояснять в принципе (люди взрослые, на свои секреты имеем право и все в этом духе), но тут я была с ним не согласна. Кэйа, конечно, увязался за нами по своей воле, но он все-таки нас спас. Да и Дилюк с Барбарой были ему родными. Уж что-то для спокойствия придумать можно.

«Так-то Дима тоже прав, это действительно наше дело, — подумала я, нервно сжимая корзинку с фруктами. — Но что-то я все равно беспокоюсь».

В домике уже горела лампа — значит Дима вернулся раньше меня.

«Фильмец посмотреть не выйдет, но вкусный ужин и обнимашки на всю ночь нам обеспечены. Уже хорошо».

Я открыла дверь — корзинка упала на пол и вывалившиеся из нее фрукты прокатились по полу.

В комнате было двое. Дима, который приподнял руки в успокаивающем жесте, и Кэйа направивший на него сверкающий рунами меч. Он сделал угрожающий взмах оружием, и я испуганно взвизгнула:

— Не трогай его!

— Барбара, уходи! Это не Дилюк! — воскликнул Кэйа, выставляя передо мной руку.

— Я знаю, — прошептала я.

Кэйа обернулся и растерянно посмотрел на меня.

— Что?..

Ответить не успела — Дима ударил Кэйю по голове, и тот потерял сознание.

Похоже с признанием мы немного опоздали.

---

Примечания:

Эта глава маленькая. Мне не совсем нравится, как я поделила материал, но из имеющихся вариантов этот показался наилучшим. Эх.