Берлинская кровь 4 (гет)

Зал суда постепенно наполнялся людьми. Обстановка становилась напряжённее, и Ильзе казалось, что сегодня она ещё хуже, чем вчера. Беккер тихо села на своё место рядом с Андреасом.

— Куда вы ходили? — Поинтересовался мужчина.

— Просто осмотреться, — вздохнула Ильза, стараясь не вспоминать странный разговор с Зигфридом, но ей вдруг захотелось выговориться. — Зигфрид подловил меня. Можете себе представить, он предложил мне бросить моего любовника и стать его женой. Какой кошмар. Теперь я ещё больше боюсь за Гюнтера. А что если он надавит на судью?

Андреас вскинул брови.

— Он это серьёзно? Послушайте, Ильза, может вам переговорить с Альбрехтом? Суд пока не начался, время есть.

— Вы думаете, в этом будет толк? Ну, если я расскажу ему свою личную историю?

— Он хотя бы будет осведомлён об этом. Попытайтесь, Ильза.

— Хорошо.

Беккер встала и отправилась в кабинет Альбрехта.

Инспектор Юн оказался на месте и что-то читал в свежей газете. Дверь в его кабинет была приоткрыта, и Ильза постучалась, привлекая внимание мужчины.

Альбрехт вскинул голову.

— Ильза? — Удивился господин Юн. — Доброе утро. Проходите, — Юн указал на свободный стул. — Что-то случилось?

— Здравствуйте, Альбрехт. — В ответ поздоровалась фрау и прошла к стулу, села на него. — Простите за беспокойство, но есть кое-что, что я должна вам сообщить.

— Внимательно вас слушаю.

— Я думаю, что прокурор Мая попытается сегодня надавить на судью, чтобы тот избрал самую наивысшую меру наказания для всех ваших подопечных.

Альбрехт вскинул одну бровь.

— Почему вы так думаете, Ильза?

Ильза отвела глаза в сторону, щёки у неё немного покраснели. Она молчала, Альбрехт терпеливо ждал, поглядывая на часы. До начала суда оставалось не более десяти минут.

— Мы с Зигфридом когда-то были близки, — смущаясь, всё же ответила Беккер через пару минут молчания. — Сегодня он попытался предложить рассмотреть вариант восстановления былых отношений. Я ему отказала. Он догадался, что один из подсудимых — мой возлюбленный. А так как он не знает, кто именно, то пострадают все четверо.

Альбрехт задумался.

— Такое поведение вполне в духе Зигфрида. Уж такая у него натура. Но не волнуйтесь, Ильза, есть у меня один козырь в рукаве, который, как я надеюсь, поможет мне в освобождении Гюнтера и остальных.

— Вы про его связь с нацистами?

Альбрехт изумился.

— Откуда вы это знаете?

— Дело в том, что я была прислугой при фюрере и долгое время жила в бункере. Когда-то я слышала имя прокурора в разговоре, но не думала, что это был именно он. Но теперь понимаю, что я не ошиблась. Возможно, он приходил и в бункер тоже, однако я с ним там никогда не сталкивалась.

— Это же отлично, Ильза. Вы можете выступить свидетелем, если того потребует ситуация.

Ильза кивнула. Она была готова на всё, лишь бы спасти Гюнтера.

В зал суда они пришли вместе. Под неодобрительный взгляд Зигфрида, Ильза села на задний ряд, а Альбрехт прошёл к своему столу.

Через несколько минут в зал зашёл судья, и все замолчали. Секретарь объявил о начале судебного процесса, и судья предоставил слово Зигфриду для дополнительных обвинений, если таковые имелись.

— Спасибо, ваша честь, — произнёс прокурор Мая, — дополнительных обвинений не имеется, но я бы хотел попросить вас рассмотреть наказание в виде расстрела, а не пожизненного заключения, как я просил ранее.

После его слов в зале поднялся тихий гул: все начали перешёптываться и переглядываться в недоумении.

— Почему теперь вы настаиваете на этой мере наказания? — Поинтересовался судья.

— Я долго думал и пришёл к выводу, что для этих преступников не может быть иного наказания, как смерть.

— Не могу с вами здесь согласиться, прокурор Мая. Как уже ранее сказал Альбрехт Юн: у них нет ничего за плечами, кроме вынужденного служения немецкой армии. А за это смертная казнь не предусмотрена.

Зигфрид сжал руки в кулаки.

— Ваша честь, позвольте, — со своего места поднялся Альбрехт. — Я считаю, что господин Мая перегибает палку. Ранние показания подсудимых дают нам понять, что они непричастны к нацистской системе.

— Они убивали людей и отдавали приказы о смерти. — Вставил свои пять копеек Зигфрид.

— Они такие же подчинённые, как и рядовые. Отличают их только погоны на плечах. Одно дело свято верить в кровь, которую ты проливаешь, другое, отдавать приказы, потому что так нужно.

— Вы перекладываете ответственность, инспектор Юн.

— Да неужели? Прокурор Мая, по-моему, это вы в попытке свалить всё на других людей, скрываете что-то своё личное.

— При чём здесь моя личная жизнь? Эти люди носили форму Третьего Рейха, говорили о Гитлере и отдавали приказы о смерти. Этого достаточно, чтобы убить их.

— Правда? То есть, вы хотите спихнуть всю ответственность за войну на этих четверых? Я считаю, что ответственность за всё то кровопролитие, которое случилось, несёт лишь один человек. Тот, кто начал эту кровавую бойню. Вся ответственность лежит на плечах Гитлера. И вы хотите, чтобы за его ошибки и грехи расплачивались другие люди?

— Они немцы! — Взбудоражено ответил Зигрифд.

— Мы с вами тоже! Не переходите на нацию! Или вы и нас в нацисты записали? Или вы отвергаете то, что вы — немец?

— Нет, не отвергаю. Но и я не причастен к тому, что делала Германия.

— Господа, вы немного отклонились от насущных дел. — В их спор встрял судья с недовольным выражением лица.

— Простите, — первым опомнился Альбрехт, — я требую отклонения предложения господина Мая. Это неправильно. Солдаты не могут платить своей жизнью за ошибки людей, жаждущих крови. Всё же мы находимся в здании суда, где вершится правосудие, а не творится бесчинство. То, что хочет сделать господин Мая, является перекладыванием ответственности и не более.

— Ваша честь… — Зигфрид едва успел возмутиться, как судья внезапно поднял руку.

— Всё. Остановитесь. Если у вас больше нечего добавить по существу и нет дополнительных материалов, указывающих на совершение преступлений против мирных граждан, то суд окончен и удаляется на принятие решения для вынесения окончательного приговора.

Все промолчали, и судья встал со своего места. Секретарь объявил об окончании суда.

* * *

Через час судья вернулся обратно в зал, и все в ожидании приковали к нему взгляды.

— Суд постановил, — начал судья, и Ильза невольно закусила нижнюю губу, — освободить и признать невиновными: Гюнтера Рихтера, Пауля Бернштейна, Тилике Шлоссера и Августа Шольца. Приговор окончательный. Обжалованию не подлежит.

Ильза выдохнула. Голова закружилась от переизбытка эмоций. Она видела, как лицо Альбрехта тоже сияло от радости, как Гюнтер закрыл глаза, очевидно сдерживая слёзы.

И только вид Зигфрида был недоволен происходящим. Ильза не стала акцентировать своё внимание на бывшем возлюбленном, но, прежде чем подойти к Гюнтеру, подумала о том, что Зигфрид заслужил проигрыш в этом деле.