И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

Подходим к финалу расследования)

* * *

— Потерпи немного, я сейчас, — Куникудзуши заботливо убирает волосы с шеи девушки, чтобы лучше видеть оставленные неизвестным следы. Помимо назревающих синяков так же были и кровавые отметины, наверное, от ногтей.

Несмотря на то, что девушка молчала и выглядела спокойно, юноша знал — ей страшно. Он знал это по поджатым губам, сжатым в кулаки ладоням и неестественно прямой осанке, и он в этой ситуации совсем не мог ничего сделать. Если бы только он остался, то Люмин бы не пострадала, не была бы сейчас в таком потерянном состоянии, смотря только в одну точку. Чего добивался нападавший? Почему именно на Люмин? Кому девушка уже успела насолить так сильно, что ее пытались убить? Куникудзуши только и мог, что задаваться вопросами, не находя на них ответ. Тусклая лампа отбрасывала на стены причудливые тени. Послышался голос.

— Я принесла лекарств, они должны помочь ослабить боль и не дать синякам разрастись, — Хана не дожидаясь разрешения вошла в комнату, неся в руках поднос с травами и кувшином чистой воды.

— Спасибо, — искренне поблагодарил юноша, принимая поднос. Хана с сочувствием посмотрела на путешественницу. — Ты можешь идти, я сам со всем дальше справлюсь, — Куникудзуши вновь обернулся к девочке, дожидаясь, пока та покинет комнату.

Люмин все еще молчала. Ее плечи мелко подрагивали, она до сих пор будто ощущала те ужасные черные руки на своей шее, и ей от этого становилось тошно. Она почти умерла. Если бы Куникудзуши пришел на минуту позже, то уже нашел бы ее труп. Люмин жива только благодаря юноше, и это было сложнее всего осознать. Она считала его врагом, грубила, отталкивала от себя, причиняла боль, но он все равно остался с ней до последнего, не злился на нее, заботился, а теперь еще и спас. Девушка перевела опустошенный взгляд на юношу, а потом в неизвестном порыве крепко обняла его, пряча лицо у основания шеи.

— Спасибо, — прошептала она, продолжая обнимать его. Благодарность искренняя, объятия нежные и столь желанные.

— Но если бы я только не ушел...

— Все хорошо.

«Главное, что ты вернулся...»

Люмин думала, что в этом неизвестном ей мире она совершенно одна, но как же ошибалась, как же была слепа долгое время. И все же глубоко в душе давно поняла это, но не могла принять разумом, не могла принять то, что долгое время считала неправильным, к чему относилась негативно. Даже сейчас все кажется нереальным. Она в объятиях врага? Странно. Немыслимо. Неправильно. Однако оттолкнуть не хотелось, кричать тоже, лишь сильнее прижалась, стараясь не выдать свою дрожь. Куникудзуши молчал, не нашел ли слов, либо просто не хотел беспокоить. Люмин была благодарна за это молчание, не хотела, чтобы жалели, особенно он.

Куникудзуши отстранился первый, осторожно касаясь плеч Люмин.

— Позволь, — Куникудзуши оглядел поднос с лекарствами, пытаясь узнать те, что помогут облегчить боль и хоть немного убрать последствия удушения. Взяв баночку с резким и специфичным запахом, Куникудзуши узнал в ней ту мазь, которую готовила бабушка Момо, когда лечила Люмин. — Люмин?

— Все хорошо, — ложь. Шея болела, как и все те незаживающие раны.

— Я осторожно, — он зачерпнул немного мази и аккуратно коснулся шеи девушки. Люмин вздрогнула, поджав губы, но ничего не сказала, не отстранилась, позволяя позаботиться о себе. Клонило в сон из-за слабости, глаза закрывались, хотя путешественница думала, что не сможет уснуть после такого, однако слабость и потраченные днем силы говорили о себе, хотя скорее это было похоже на то, что она теряет сознание. — Стоит перебинтовать?

Девушка покачала головой, кровотечения не было, лишь следы от ногтей с уже запекшейся кровью. Девушка осторожно опустилась на футон, перехватив забинтованную ладонь Куникудзуши. Так почему-то было спокойнее, надёжнее, хотя еще она чувствовала вину за его раны, ведь по её вине он их получил. Тяжелый разговор вечером причинил много боли, но тем не менее принес облегчение на душе. Люмин была не одна, с поддержкой. Теперь рядом с ней находился тот, кто знает ее тайну, кто поддерживает ее, не оставляет, в какую бы ситуацию не попали. Куникудзуши чуть шевельнул рукой, наверное, после всего произошедшего ему были неприятны ее прикосновения.

— Прости, — девушка отпустила изящную ладонь, почти успела спрятать под подушку, но юноша перехватил, переплетая пальцы. Свободной рукой затушил фонарь. В комнате повис полумрак, на стены свет луны отбрасывал причудливые тени.

— За что? — Решается спросить юноша, забираясь на футон поверх одеяла.

— За это, — шевелит рукой, то ли указывая на раны Куникудзуши, то ли за прикосновения. Юноша понимает все по-своему, кончиками пальцев чуть щекочет девичье запястье, перехватывая крепче. Он все понимал, как бы сложно ни было. Понимал и поддерживал, всегда оставаясь на ее стороне, что бы Люмин ни собралась делать. Его преданность удивительна, слепа, но едва ли Люмин могла назвать тех, кто доверял бы ей так же сильно, как Куникудзуши.

Путешественница в полусне придвинулась, приподняла голову, положив ее на колени юноше. Куникудзуши, кажется, даже дышать перестал, замер, но позже расслабился, свободной рукой зарываясь в светлые локоны. Даже если это было всего лишь неосознанным действием, юноша был рад такой незначительной близости. Он привык довольствоваться малым, находясь уже достаточно долго рядом с путешественницей. Оставшуюся часть ночи он не спал, охраняя хрупкий сон Люмин, не желая больше оставлять ее одну и на секунду. Незаметно горизонт начал светлеть, впервые за долгое время тучи ненадолго развеялись.

Куникудзуши до позднего утра стерег чуть беспокойный сон Люмин, не смея прерывать его.

* * *

Путешественница проснулась поздно, но хорошо отдохнувшей. Хотелось бы поверить, что произошедшее ночью было не более, чем кошмаром, но боль на шее говорила, что все по-настоящему.

— Проснулась? — Слышится голос над головой и девушка окончательно открывает глаза, сразу же встречаясь со взглядом танзанитовых глаз. Не зря ей показалось, что подушка была весьма необычной формы. Однако даже осознав, что она лежит на коленях Скарамуччи, вставать не спешила.

— Да, — отвечает путешественница, освобождая свою ладонь из несильной хватки Куникудзуши. Неужели всю оставшуюся часть ночи так его держала? Неловко. Да и вообще все сейчас было странно и неловко. После стольких дней ненависти просто взять и отпустить все? Глупо, но все так и было, словно тем разговором, тем всплеском эмоций весь негатив оказался забыт. Порой откровенные разговоры творили чудеса. Удивительно, но все равно необычно, как-то все иначе теперь ощущалось, и сильная головная боль более не тревожила, хотя это уже было дело времени.

— Сильно болит? — Спрашивает Куникудзуши, помогая путешественнице встать и сесть ровно. Он говорил коротко, касался осторожно, боясь в очередной раз столкнуться с грубостью Люмин, но она мало того, что ничего не говорила, так еще позволяла о себе заботиться. Юноше больше всего не хотелось спугнуть этот редкий момент.

— Терпимо. Как обычно, — так же кратко отвечает, пытаясь разобраться в себе, пытаясь понять, что она сейчас чувствует. Злость? Благодарность? Сложно. Все чувства сплелись в один единый клубок, и было сложно отделить одну единственную ниточку оттуда, однако мечница знала одно — ненависти больше не было, осталась лишь жалкая неопределенность.

Стук в дверь не дал неловкости между ними развиться еще больше, отвлекая от мыслей и действий.

— Это Масами, — послышался голос из-за двери, и Люмин дала свое согласие, чтобы женщина вошла.

— Ты в порядке? Хана рассказала мне, что произошло. Комната Ханы рядом с вашей, потому она проснулась от странного шума и поспешила сразу к вам, ей все же стоило разбудить меня. Негоже, чтобы гости чувствовали неудобства, пока хозяин спокойно спит. Извините меня за все то, с чем вы столкнулись в моем доме, — Масами поклонилась ниже, чем следовало этикету. Чувствовала свою вину за произошедшее, но ничего не могла сделать, кроме жалких слов сочувствия и извинений.

— Никто не мог этого предвидеть, не стоит извинений, — Люмин поклонилась в ответ, отмечая, что чувствует себя этим утром гораздо лучше обычного. Либо ей все же казалось из-за пережитого ночного стресса. — А повреждения не столь значительны. Пара царапин не убьет меня, — путешественница постаралась улыбнуться. Вышло слабо.

— И все же, — Хатакэяма попыталась подобрать нужные слова, но не находила их. — Стоит ли мне дать распоряжение подать завтрак в комнату?

— Нет, позавтракаю со всеми, все хорошо, — спокойно отвечает путешественница, расправляя складки на своем платье. Понежиться в офуро с горячей водой сейчас было бы в самый раз, но не хотелось выглядеть слишком наглой, и так жить в публичном доме было неловко...

— Благодарю тебя, Люмин. Ты многое делаешь для моего дома, и если тебе вдруг что-то понадобится — скажи, сделаю все возможное, на что способна, — Масами поклонилась, стараясь держаться как всегда безупречно, но не выходило: чувствовалось напряжение в её голосе, в осанке, в жестах, но мечница не стала заострять на этом внимание. — Удалось ли тебе увидеть нападавшего?

— Нет, туманно все было, темно, лишь специфический запах остался — лекарственный. А еще он придет снова, так как его новой жертвой стала я, — серьезно говорит девушка, замечая, как опасливо сверкнули глаза Куникудзуши, явно настроенного на победу над неизвестным, решившим навредить девушке. Грело душу осознание, что кому-то было не все равно на путешественницу. — Есть ли мысли, откуда такой запах?

— Сложно. Многие девушки дома имеют дела с лекарствами, будь то заваривание чая, или же добавляют в косметику, — Масами задумалась. — В нашем доме нет полноценного лекаря, мы привыкли обращаться к старику, живущему перед входом в квартал. Да и с травами работают многие камуро по очереди, либо же когда кто-то изъявляет желание пойти самому. Но не думаю, что это кто-то из них, всё-таки жестоким убийцей не мог оказаться ребенок, сил бы не хватило справиться со взрослыми, пускай и с женщиной.

Путешественница задумалась, пытаясь сложить все кусочки пазла воедино. Не получалось, что-то постоянно ускользало от нее в тот самый момент, когда она почти приближалась к ответу. Запах лекарств, нечеловеческие движения и сила. Можно ли было думать, что нападавший и вовсе не является человеком? Тогда кто? Монстр из Бездны? Но к чему им охотиться на простых людей? Ёкай? Возможно, это выглядело правдивее. И все девушка никак не могла понять какому именно виду ёкаев нужны были такие жестокие смерти. К тому же у неизвестного были определенные критерии для тех, кого он убивал — обязательно девушки, блондинки из квартала. Искал ли убийца кого-то определенного или же ему было важно убивать всех подходящих под описание? Странно. Сложно. У Люмин уже начинала болеть голова от всего, о чем она думала, да и путешественница уже начинала жалеть, что ввязалась в это, причем попала под раздачу сама, чуть не умерев этой ночью.

Люмин назвали шестой и, пока она не умрет, ее не оставят в покое. Можно ли было сыграть на этом и стать приманкой? Или будет лучше заранее знать, кто именно убийца и принять все меры предосторожности, не оставаясь с убийцей наедине, если вдруг тот прячется где-то в квартале, или вообще в доме. Дело обрастало все новыми сложностями, и это ничуть не продвигало в расследовании.

— Тогда я пока оставлю вас, — Масами поклонилась и вышла из комнаты, закрыла за собой сёдзи.

— Бездна, как я устала, — Люмин вновь опустилась на футон, закрыв глаза сгибом локтя. Мысли не шли, несмотря на довольно сносное самочувствие.

— Я заметил кое-что странное этой ночью, — заговорил Куникудзуши, опускаясь рядом с путешественницей. Девушка сразу же убрала руку от лица, внимательно посмотрев на юношу. — Когда я вышел за водой, то на кухне столкнулся с Хиро. Как он сказал, подумал, что решил проверить, вдруг пробрался вор, а потом, когда я хотел уже уйти, вел себя странно.

— Как именно?

— Он будто бы хотел меня удержать, постоянно оглядывался, был слишком напряжен, будто бы боялся чего-то.

— Возможно, он мог знать, что происходило ночью, и его целью было задержать тебя, однако он не смог. Можно ли считать, что Хиро знает, кто именно убийца? — Девушка задумалась, прикрыв глаза. Прикрывал ли кого-то Хиро? Утаивал и прятал, кто убийца, или его шантажировали? Еще лучше, деталей больше, но связать их стало сложнее. — Нам стоит с ним поговорить.

Стоило Люмин произнести последнюю фразу, как раздался громкий пронзительный женский визг. Люмин не мешкала ни секунды, вскочила на ноги, поспешив вниз, к источнику крика. Путешественница была уже готова призвать меч, когда вдруг увидела столпотворение куртизанок, явно пришедших тоже посмотреть, что именно произошло. Увиденное, мягко говоря, было не для их глаз. В одной из комнат, принадлежащих камуро, висело тело, подвешенное к потолку на, кажется, простынях. Мертвое тело.

На полу перед комнатой сидела Хана, не сдерживая слез, рыдала во весь голос, возможно, и кричала тоже она. Минутой спустя явилась Масами, побледнев сразу же, как только увидела тело юного мальчишки, служившего ей. Это был Хиро. Женщина едва ли смогла удержать лицо, ведь знала — покажет слабость, посеет панику во всем доме. Взяв себя в руки, женщина закрыла сёдзи, не позволяя больше никому видеть эту картину.

— Уведите ее, — жестом указала на плачущую Хану, и некоторые из куртизанок поспешили выполнить просьбу. — И вы все, разойдитесь по своим комнатам, и не сметь приближаться сюда, — строго проговорила Хатакэяма. — Пусть кто-то из камуро сбегает за лекарем...

Люмин видела, как тяжело было женщине, как устало и понуро она выглядела, как мелко дрожали изящные руки. Но стоило отдать женщине должное — она смогла держать лицо, не поддаваясь общим волнениям.

— Уведи её, — девушка сказала это Куникудзуши, кивнув в сторону Масами. — Я пока... разберусь.

Юноша неохотно кивнул, но просьбу выполнил. Масами не сопротивлялась, позволила увести себя. Другие девушки тоже разошлись, повинуясь просьбе Масами ранее.

Дело принимало резкие обороты. Когда ответы уже были в её руках, свидетель оказался мертв. Действительно ли самоубийство? Или все было подстроено? Связь, нужно было найти хоть какую-то связь, ухватиться за ту самую ниточку, которая привела бы к решению, но она постоянно ускользала. Мечница вошла в комнату. Ей не привыкать видеть мертвых, но детей... Тяжелее всего было видеть детей. Люмин закусила губу, осматриваясь. Тумба, футон и маленький столик с аккуратно сложенными листами бумаги на нем. Не смотреть на тело не получалось, приходилось то и дело возвращать к нему взгляд. Ужасно. Тошно. Когда Люмин решила подойти ближе, скользнула взглядом по полу, отметив небольшое темное пятно. Не под телом, нет, чуть дальше. Подойдя ближе Люмин наклонилась, коснулась, узнав кровь, необычно темную и вязкую, а еще уловила тонкий шлейф запаха лекарств. Точно такой же, как этой ночью в комнате, как прошлым вечером на улице.

Девушка резко выпрямилась, кое-что осознав. Если окажется не права — извинится, но шанс был очень мал. Как же сразу не догадалась, что именно объединяет все произошедшие за последние сутки события, точнее — кто их объединяет.

В руках девушки материализуется меч, она знала примерно, куда именно ее отвели, знала, потому и церемониться не стала, резко открывая сёдзи, пугая этим других куртизанок.

— Достаточно бегать, — Люмин подняла меч.

Непонимающе встрепенулся Куникудзуши, опасливо попятились к стенкам другие девушки. И лишь один безумный взгляд отличался ото всех...

Примечания:

Спасибо за прочтение!