Последняя симфония (джен)

Классическая симфония обычно состоит из четырёх частей:

3-я часть — скерцо, в сложной трехчастной форме.

Скерцо — часть симфонии в живом, стремительном темпе, с острохарактерными ритмическими и гармоническими оборотами, в трёхдольном размере.

Largo tenebroso — очень медленно и мрачно.

Белого Шпиля больше не было. Первым, что видел любой путешественник, входящий в Вал Руайо, были крыши Великого Собора и Белого Шпиля — и главной резиденции магов и храмовников Орлея, лучшей библиотеки всего юга, больше не было. Это оказалось настолько шокирующим зрелищем, что я застыла, не в силах отвести взгляд от изломанного горизонта.

— Посмотри вон туда, chica, — с непривычной, хоть и тщательно скрываемой, болью позвал Зевран.

Я медленно, не в силах поверить в то, что вижу, повернулась на звук его голоса. Ворон смотрел в город, разрушенный почти до основания. Эльфинажа больше не было, лишь остатки его стены гнилыми зубьями торчали на спине выросшего из земли холма. И без того пострадавшие кварталы бедняков лежали в руинах, но даже отсюда было заметно, как кто-то копошится среди обломков — не то надеясь откопать выживших, не то рассчитывая поживиться чем-нибудь. Пир во время чумы…

Богатые кварталы бедствие на этот раз не обошло. Холм под императорским дворцом вырос до размеров невысокой горы, обзавелся провалами, издали напоминающими лицо, так что дворец казался пародией на искаженную корону — богатую и яркую, украшенную стеклом и драгоценной лепниной, но такую же сломленную, как и весь город. Академия шевалье, напротив, провалилась в яму, и огромные деревья, поразившие когда-то мое воображение, торчали кольями из ставшего волчьей ямой разлома.

Бель Марш, проспект Солнца, отделанный мрамором и позолотой богатый порт — все скрывала вода, бурлящая, злая, подсвеченная алыми бликами и оттого напоминающая кровь. Университет издали казался почти целым, только над мостовой поднялся так, что забраться туда вряд ли кто-то сможет. Лишь Великий Собор, в который мы вышли из элувиана, по-прежнему высился над руинами самого вычурного и богатого города юга.

Это казалось истинным благословением Создателя, ведь в Его дом собрались, кажется, все, кто сумел убежать от катастрофы. Когда-то казавшаяся огромной площадь превратилась в небольшой палаточный городок — служители Андрасте не бросили свою паству, когда мир рушился, и уже занялись восстановлением какой-никакой жизни. Беженцы собирались во дворе, в главном зале, у статуй Андрасте, в кельях и коридорах — мы видели многих людей, пока поднимались на крышу.

— Найди их, — глухо проговорил Гаспар. — Найдите и убейте. А мы поможем.

Я обернулась. Великий герцог и императрица стояли рядом, и главный шевалье павшей империи обнимал ее правительницу. Селина плакала. Молча, без всхлипов и рыданий, она смотрела на свой город, и из глаз текли слезы.

— Я найду, — пообещала я.

Голос сорвался, в горле образовался комок, и я смахнула слезу, невесть как оказавшуюся на моей щеке. Вид гордого, блистательного Вал Руайо, лежащего в руинах, отзывался болью в сердце, от которой перехватывало дыхание. Я не любила ни Орлей, ни его столицу, но смотреть на бессмысленную гибель оказалось слишком тяжело.

И в этот момент судьба решила показать нам, что ещё ничего не закончилось. Земля загудела, заворчала, мелко затряслась, по склонам “императорской” горы потекла раскалённая лава — словно слезы из провалов-глаз. Кто-то вскрикнул, гул молитв, сопровождающий нас последние полчаса, стал громче. Копошащиеся в руинах люди бросились врассыпную.

— Создатель не оставит нас, — выдохнула Лелиана. — Долгими ночами/ Когда надежда оставила меня/ Я все еще вижу звезды и знаю,/ Что Твой Свет с нами.

— Едва ли молитвы помогут нам, Ваше Святейшество, — перебил ее Гаспар. Но я не согласилась. В такие мгновения молитва поможет лучше меча.

— Я встречала армии/ С Тобой вместо щита,/ И хоть мои шрамы бесчисленны, ничто/ Не может сломить меня, кроме Твоего отсутствия, — продолжила я следом за Верховной Жрицей. Благо, все катрены, касающиеся Андрасте, меня всё-таки заставили выучить. — Людям нужна надежда, милорд. Сейчас им нужна не месть, а надежда.

— Всем нам, — прошептала Селина.

Земля снова содрогнулась, и Сэндал дёрнул меня за руку.

— Колдовство, — тихо прошептал он. Его и без того пронзительно голубые глаза на мгновение полыхнули знакомой кобальтовой синевой, и земля вокруг нас отозвалась гулом.

Внезапно вспыхнувшая надежда опалила сердце таким жарким пламенем, что удержаться на ногах не вышло. Голова закружилась, и я схватилась за плечи гнома, стараясь устоять; кто-то подхватил меня за талию, помогая. Дыхание перехватило на мгновение, но все же удалось прошептать:

— Ты, — голос оказался хриплым, — можешь остановить… это?

Земля снова содрогнулась, словно говоря — ничего не закончилось, все надежды тщетны. На этот раз на ногах устоять не удалось никому, и, обернувшись с колен, я увидела, как лава выстреливает фонтаном, накрывая остатки императорского дворца, стекает реками в воду, поднимая облака пара. А потом гора… пошевелилась. Макушка с провалами-глазами заметно сдвинулась, и ее “рот” открылся шире, выпуская… вздох? Что-то и мелодичное, и подавляющее, так что хотелось схватиться за голову и сжаться в комочек. Что-то… лириумное.

— Так вот как выглядит титан, — прошептала Ванда на ухо, и ее голос ощутимо дрогнул. Не от страха, не от злости — от непривычного для нее чувства: почтения.

— “Камень живёт под Орлеем”, — вторя ей, пробормотала Лелиана. — “Mathas gar na fornen pa tot isatunoll”.

Сэндал вдруг дернулся под моими руками и повернулся к Верховной Жрице. Неуверенно улыбнулся и повторил:

— Isatunoll.

Повернул голову к титану и неожиданно, явно обдуманно, ответил. Вернее, негромко пропел, и в голосе его слышался отголосок рокота гор:

— Mathas gar na fornen pa salroka atrast…

Эту фразу я помнила. Лелиана когда-то говорила мне, что сумела найти примерный перевод: “Мы найдем дорогу сквозь тьму, друг”. И мне… отчаянно хотелось верить.

— Леди Инквизитор… молодой человек, — императрица коснулась моей руки, и, обернувшись, я увидела Селину, стоявшую на коленях. Землетрясение не позволило удержаться на ногах и ей, но даже понимание этого не отгоняло до конца ужас — при виде этой гордой женщины, до сих пор не склонявшей головы ни перед чем. Её ногти впились в мою руку, оставляя кровавые полумесяцы, но боль потерялась в гуле земли. — Спасите мой город.

Сейчас в ее глазах полыхало не только отчаяние, но и решимость воевать… защищать то, что осталось от ее дома.

— I-sa-tu-noll, — нараспев повторил Сэндал. А потом моргнул, кобальтовые отблески из глаз пропали, и на лице снова засияла беззаботная улыбка. Только верить ей теперь становилось труднее.

— Мы справимся, — тихо пообещала я, заставляя себя верить в эти слова сильнее, чем верилось на самом деле. Потому что нельзя падать духом. Потому что хотя бы кто-то должен выглядеть уверенно.

Императрица повелительно кивнула, словно отдавала приказ, и в этот момент земля снова содрогнулась. Селина едва не полетела на пол, ее снова удержал Великий герцог. С неба посыпались мелкие хлопья пепла.

— Иди, Алиена, — мягко проговорила Верховная Жрица. — Ваше величество, думаю, и нам стоит спуститься на площадь. Люди должны видеть, что мы не оставили их.

Я глянула вниз, в волнующееся людское море — упорядоченное, но оттого не менее густое. Ванда отпустила мою талию, шепнула:

— Лети вниз, мы догоним.

И я полетела. Минуя палаточный городок, склоненные в молитве головы — сразу наружу, ожидая увидеть картины разрушения уже у стен Великого Собора.

Улочка, по которой когда-то я шла на встречу с преподобными матерями, сохранилась почти нетронутой: брусчатка слегка вздыбилась, но и только. Титан, выбросив облако пепла, успокоился — временно, в этом я не сомневалась, — и вокруг царила оглушительная тишина. Опустившись на землю, я ощутила ногами лёгкую вибрацию и вздрогнула, когда за спиной на мостовую спланировали мои спутники.

— Да, как-то скучновато тут, — заметила Ванда бодро, оглядываясь по сторонам. Бодрость была натужной, наигранной, но я все же была благодарна за нее. Воздух звенел от напряжения, сжимал в тисках лириумной песни, и хотелось схватиться за любой повод отвлечься от этого ощущения.

— Ещё развлечемся, mi bella, — мрачновато отозвался Зевран. На этот раз и ему изменила привычная веселость.

Но погружаться в уныние и ужас было нельзя. Сейчас, когда появилась надежда — не исправить уже случившееся, но хотя бы остановить дальнейшее разрушение, — во мне проснулись и силы, и решительность. Или, по крайней мере, получилось заставить себя переключиться на какое-то дело. И потому вместо ответа друзьям я резко повернулась к гному.

— Сэндал, нам надо подойти к самому титану?

Не то надеялась, что кобальтовая сила снова проснется, позволив говорить связно, не то боялась этого, но в глаза нежданного спутника смотрела внимательно. Магию Тени я успела понять хоть немного, научиться использовать, была знакома с духами и демонами, и потому воспринимала спокойно. Титаны пугали — своей непредсказуемостью, своими размерами, своей силой.

Но гном посмотрел на меня ясными бледно-голубыми глазами и только улыбнулся. Немного виновато, как мне показалось.

— Я делаю колдовство, — добавил он. Но колдовать прямо на месте не попытался, и я со вздохом повернулась к остальным.

— Попробуем подойти поближе. Может быть, там Сэндал сможет что-то сделать.

Хотелось верить, что этим мы не спровоцируем титана… на что-нибудь.

— Вы уверены? — нервно поинтересовалась Кальперния. Она озиралась с почти затравленным выражением лица и старалась держаться поближе. Кажется, знакомство с Корифеем бывшую венатори к такому не готовило — впервые за все время знакомства я видела ее такой растерянной, даже испуганной.

Ответить я не успела. Сэндал словно услышал что-то, замер на мгновение, а потом улыбнулся и рванул вперёд по улице, не оглядываясь ни на кого. Примерно в направлении титана, но уверенности у меня все же не было.

— За ним! — скомандовала я, и голос сорвался. Уверенность сейчас была недоступной роскошью. Сглотнув ком, я все же пояснила: — Другого плана у меня все равно нет.

Спасибо Создателю хотя бы за этот. Взять гнома с собой было импульсивным решением, и я почти до самого конца сомневалась, что стоит уводить его из подземелий Скайхолда. Но Сэндал решил сам, и теперь мне уже не казалось, что только из желания быть рядом со знакомыми лицами.

Улица, ведущая к Великому Собору, была прямой и длинной, но, кажется, оставалась единственной целой во всем городе. Стоило нам свернуть вслед за Сэндалом, и картина разрушений снова приоткрылась — покосившимися домами, ещё недавно богатыми, надменными и знающими себе цену, а теперь сломленными; булыжниками мостовой, торчащими вверх углами, словно гнилые зубья. Но, по крайней мере, нигде не было крови и тел.

Дорога мелькала под ногами, Сэндал бежал с хорошей скоростью, и, споткнувшись в третий раз, я сдалась и взлетела на крыльях. Бежать через завалы следом за нашей единственной надеждой и видеть окружающую разруху было невыносимо.

“Я посмотрю, что там”, — предупредила я Ванду. Подруга не ответила, и я поднялась повыше.

С высоты птичьего полета Вал Руайо выглядел ещё страшнее. Провал, расчертивший город на две части — меньшая, с Великим Собором и прилегающими кварталами, и остальные районы, — едва заметно парил раскаленным воздухом, и на дне его лениво тянулась узкая лента лавы. И за ее испарениями скрывались дымы жилых кварталов: в нескольких зданиях уже полыхали пожары.

Четкого рисунка улиц больше не существовало, и без того холмистое основание города вздыбилось гигантскими волнами и провалами. Сквозь тонкую водяную пленку удалось частично рассмотреть затонувшие кварталы: Большой театр раскололся на несколько неравных частей, рынок казался скопищем камней — словно после прошедшего ледника, — и угадать в нем торговую площадь теперь было невозможно.

И там, я видела своим птичьем зрением, лежали люди. Тела. Не все успели сбежать, когда земля восстала.

Но в городе жизнь ещё теплилась. Люди, которых я заметила ещё с крыши Великого Собора, дождались, пока землетрясение утихнет, и снова вернулись к руинам. Были среди них и мародёры, но меньшинство; в основном, спасатели — пытались разобрать завалы и вытащить тех, кому повезло выжить. И это восхищало: вместо того, чтобы бежать, они пытались помочь другим. Глаз выхватывал отдельные сцены: маг-человек с двумя прохожими пытался вытащить из-под завалов гнома — надо же, и детям камня досталось от проснувшегося сородича; отряд рыцарей — кажется, это были Искатели Истины, но наверняка я бы не поручилась, — раскапывал руины какого-то большого здания. Несколько эльфов оттаскивали обломки деревянных балок от бедной лачуги, а рядом с ними плакал человеческий малыш. У меня на глазах из щели, показавшейся под очередной деревяшкой, с трудом выбралась женщина, явно раненая, обожжённая, и ребенок с криком бросился к ней. Эльф перехватил его, а эльфийка помогла спасённой выползти и взялась за ее раны.

Возле Университета я увидела Бриалу с троицей помощников. Ее в Скайхолде удержать не удалось; впрочем, Лелиана не слишком и пыталась: нам нужна была разведка, и у эльфийки, знающей и Перекресток, и столицу, шансов разобраться было больше. К тому же разведчиков Инквизиции я пока не заметила.

Эльфы были заняты. В колыбели орлейской науки остались ее обитатели, и теперь они что-то передавали маркизе Долов. Кажется, корзины или что-то вроде; их спускали на длинной верёвке. Решив проверить, я нырнула вниз. Может, удастся чем-то помочь? Или хотя бы узнать…

Эльфийка на фоне всеобщей разрухи казалась оплотом надежды. Ни в лице, ни в движениях ее не чувствовалось отчаяния, только сосредоточенность. Бриала знала, что делать, или, по крайней мере, всем видом это показывала. Ее спутники явно смотрели на свою предводительницу и вдохновлялись ее спокойствием. Ее выдавали напряжённые плечи и расправленная до боли спина, и все же это успокаивало. Ничего не потеряно. Сэндал придумает что-нибудь, чтобы усыпить титана, здания отстроят заново, люди… по людям мы справим траур. Этот Фуналис⁽¹⁾ будет по-настоящему траурным.

— Леди Инквизитор, — Бриала заметила меня первой и повернулась даже до того, как я приняла человеческий облик. — Раз вы здесь, полагаю, императрица вернулась?

— Ее Величество и Великий герцог уже в Великом Соборе, — подтвердила я. И вздрогнула — вместе с развороченной мостовой. Откуда-то издалека, со стороны титана, снова послышался будто вздох, и давящее чувство лириума усилилось. Нервно, чуть ли не скороговоркой, проговорила: — Честно говоря, не знаю, что они там делают, мы почти сразу ушли. Людей собирают, наверно.

Бриала кивнула, словно особенно и не ждала информации. А вот ее спутница — только теперь я узнала Дизирель — с надеждой спросила:

— Вы знаете, что можно сделать? С этим?

Я заколебалась, не желая давать ложные надежды. Сэндал был тонкой ниточкой, случайным фактором. Сыграет он или нет — я не была уверена.

Но на меня обернулись все, кто стоял рядом, даже у маркизы Долов в глазах мелькнула надежда, тщательно прикрытая сосредоточенностью. Даже те, кто сейчас был наверху, на территории Университета, и ждал помощи, затаили дыхание. И я не смогла промолчать. Откашлялась, сглатывая вязкую слюну, и неопределенно кивнула. Вспомнила, как успокаивает уверенный вид, и тут же пояснила:

— У нас… есть план. Шансов немного, но попытаться надо.

Главная эльфийка серьезно кивнула и махнула рукой наверх.

— Поможете, раз уж вы здесь? В Университете есть запас лекарств, и в городе они сейчас нужны куда сильнее.

Я подняла голову наверх и увидела двух молодых парней, студентов, скорее всего. Они были бледны, один измазался пылью, а в глазах обоих застыл страх. Но верёвку, на которой покачивалась корзина, они держали крепко. Кивнув, я снова обернулась птицей и взлетела к покосившейся, частично разбитой университетской ограде.

Наверху людей было больше, и двое показались знакомыми. Имени эльфа-математика я не запомнила, а профессора Брама Кенрика едва узнала: окровавленный рукав, опаленные волосы, синяк на скуле и слой грязи меняли его до неузнаваемости. Зато он узнал меня сразу и шумно выдохнул:

— Леди Инквизитор! Как я рад вас видеть!

Я невольно оглянулась назад, на разрушенный город. Слово “рад” казалось диким. Профессор тоже посмотрел мне за спину и вздохнул:

— Я… волновался за вас. Инквизиторы, похоже, завели привычку исчезать, и я боялся найти вас… так же как Инквизитора Америдана. Но теперь все будет в порядке.

И студенты, и другие преподаватели смотрели на меня с разгорающейся надеждой — похоже, профессора Кенрика уважали, и его слово было весомым. Раз уж сказал, что все будет в порядке… и это пугало. Я не была уверена… ни в чем не была уверена. Но все же кивнула и твердо ответила:

— Мы справимся. А пока давайте лекарства, я отнесу их Бриале.

Только кончики пальцев похолодели от волнения, да смотреть в глаза я не рискнула, чтобы не выдать своего смятения. Уже внизу я хотела спросить у маркизы Долов, насколько все плохо, но… не решилась. То, что я видела сверху, было слишком наглядным.

“Мы потеряли его”, — вдруг прозвучало в мыслях. Голос Ванды был напряженным и злым, и под этой злостью чувствовался… если не страх, то что-то максимально похожее.

“Где именно?” — уточнила я, снова взмывая в небо и не прощаясь с Бриалой. Без Сэндала вся затея теряла смысл, да и он вряд ли сбежал намеренно — а вот случайно потеряться было вполне в его духе. Случайно потеряться так, чтобы этого никто не заметил, поэтому винить друзей я не торопилась.

“В квартале от разлома, — тут же отозвалась демонесса. — Там какие-то булыжники прямо в воздухе висят, не пропустишь”.

“В воздухе?..” — растерянно переспросила я и устремилась к разлому. Раньше в Вал Руайо камни в воздухе не висели, и на Глубинных тропах я ничего подобного не помнила. Даже внутри титана все было логично и приземлённо. Зато парящие камни встречались в Тени, на Перекрестке и — сейчас — в Арлатане, близком к Тени как ни одно другое место в мире. И если теперь подобное стало происходить и здесь…

Невозможно. Титаны ослабляли магию, как говорил Коул… или Солас?.. — скрепляли реальность. Даже если бы с Завесой что-то случилось, если бы Тень просочилась в материальный мир, титан не позволил бы магии главенствовать. Ведь так? Это было логично, но логика и магия, особенно древняя, не всегда сочетались привычным способом.

И все же в своих выводах я не усомнилась. Камни и правда парили над разломом, но… не так. В Арлатане они словно попали в водоворот дикой неоформленной магии, в Тени и на Перекрестке — были искаженным отражением реальности, вписывались в пейзаж, хоть и странно. В Вал Руайо они мирно висели под пропастью, образуя дорожку, по которой вполне можно было пройти. Для надёжности их скреплял лёд, стремительно тающий на раскалённом воздухе.

Ванду, а с ней и остальных, я почуяла сразу, но отвлекаться не стала. Взмыла повыше, подальше от жара лавы и неприятного подземного гула, усилием воли отодвинула эмоции — в глазах защипало, и совсем не от дыма, — и сосредоточилась на одной задаче. Сэндала следовало найти как можно быстрее.

Особого труда это не составило: он обнаружился рядом с парящим каменным мостом. Если Ванда бродила по кварталу с той стороны разлома, где находился Великий Собор, то Сэндал спрятался напротив, нырнув за груду каменного мусора. Скорее всего, он по этому мосту и перебежал. Расстояние было не так уж велико, но увидеть друг друга они бы не смогли — мешали обломки зданий и пелена раскаленного воздуха.

“Перебирайтесь на эту сторону, — скомандовала я и оглянулась на мост. Увиденное не порадовало: лёд таял все быстрее, и камни, освобождённые от него, падали обратно в глубины разлома. — И побыстрее! Откуда бы ни взялась эта переправа, она скоро рухнет”.

А сама спикировала к Сэндалу. Стоило обернуться человеком, как воздух сгустился, запульсировал, ввинчиваясь в мозг тонкой, едва слышной песней лириума. Пришлось постоять немного, привыкая к ней. Земля под ногами по-прежнему вибрировала — мелко, едва заметно, но не позволяя забыть о древней мощи, что одним желанием может расколоть город на части.

Гном даже не дернулся, когда я коснулась его плеча — словно узнал заранее. Повернулся на мгновение и скорбно прошептал:

— Бум!

Я осторожно выглянула из-за неустойчивой груды камня, когда-то бывшего не то ротондой, не то фрагментом колоннады — туда смотрел гном до моего прихода, — и мрачно подтвердила:

— Полный “бум”.

В кварталах богатых особняков разрушений было не меньше, чем в иных, но выглядели они как-то… аккуратнее, что ли. Здания в большинстве своем сохранились, стены стояли, и крыши не обрушивались на головы жильцов — по крайней мере, здесь, на некотором отдалении от императорского дворца. Богатая лепнина облетела, золоченые карнизы растрескались и просели, цветные стены тоже пошли трещинами… но устояли. И кое-кто решил, что терять больше нечего — охрана ближайшего особняка, непонятно зачем все ещё охраняющее хозяйское добро, отбивалась от группы мародеров. Пройти мимо них было проблематично, а обходить — далеко. Впрочем, отчасти я была им даже благодарна: иначе Сэндала пришлось бы выслеживать по всему городу. А ещё глупость и жадность человеческая злили неимоверно, и эта злость вытесняла страх.

Шорох сзади заставил подскочить: звук походил на пересыпающийся песок, и я вдруг испугалась, что какой-нибудь обломок не удержится в своем неуверенном положении и упадет кому-то из нас на голову — и хорошо, если мне, Сэндалу ещё титана успокаивать. Но это оказались наши друзья: Ванда бросила на гнома возмущенный взгляд, но промолчала, а Зевран со слишком широкой для настоящей усмешкой заметил:

— Давненько я не бегал по дорогам, обрывающимся из-под ног прямо в пропасть. Не могу сказать, что рад освежить впечатления.

Сэндал их проигнорировал, я из вежливости выдавила улыбку, но проникнуться юмором не смогла. Кальперния, с налетом пыли на лице, особенно сильно выделявшимся на ее бледной коже, тоже сразу перешла к делу:

— Впереди что-то происходит? Я слышу звуки боя.

— Мародёры, — коротко отозвалась я.

— О, это мы удачно зашли! — тут же оживилась Ванда. Тряхнула руками, так что на кончиках пальцев показались полупрозрачные когти, и хищно усмехнулась. — Идём!

Титан, словно в ответ на слова демонессы, снова содрогнулся, выпустил облако пепла, и вместе с ним — огромный булыжник, со свистом полетевший в нашу сторону. Упал он куда раньше, но я невольно вспомнила Брешь и летящие из нее камни, и содрогнулась. Новый толчок едва не сбил нас с ног, и подруга поторопила:

— Идём же! Их как раз раскидало!

Я снова выглянула и признала ее правоту: и защитники особняка, и грабители на ногах не удержались. Но все же солдаты были более опытными бойцами, и один из них, даже падая, успел зацепить противника. Ванда нетерпеливо зашипела, и я махнула ей рукой — пусть идёт. Подруга с азартным воплем тут же бросилась вперёд на пару с Зевраном, а я повернулась к Сэндалу:

— Не уходи больше один. Впереди может быть опасно.

Гном ничего не ответил, только моргнул и улыбнулся. Не совсем та реакция, на которую я рассчитывала, но выбирать не приходилось. Со вздохом отвернувшись, я сплела пальцы, соединяя кольца в магическую структуру и готовясь колдовать. На этот раз лезть непосредственно в бой необходимости не было, но душа требовала отвлечься на что-то простое и понятное. И я взялась выращивать корешки.

Но боя толком не получилось. Нападающие оказались средними, если не сказать хуже, бойцами, но практичности и смекалки им было не занимать. Поняв, что соотношение сил изменилось, они дали деру под возмущенную ругань демонессы, и нам достались только трое: двоих я поймала в растительную ловушку, третьего удачно ранил один из защитников.

Снова оглянувшись, я увидела, что Кальперния цепко держит Сэндала за плечо, и благодарно кивнула: ее помощь как мага и правда не понадобилась, зато проследить за гномом было не лишним. И молча махнула рукой, приглашая идти вперёд.

— Леди… господин… — главный из стражников нервничал, и это бросалось в глаза так сильно, как не должно было у воина или слуги богатого орлейского рода. Он явно не привык просить что бы то ни было и сейчас разрывался, переводя взгляд с незнакомой странной девицы на эльфа и обратно. При виде меня он и вовсе едва не подскочил и бросился ко мне: — Леди Инквизитор! Хвала Создателю, вы здесь! Нам нужна помощь!

— Всему городу нужна помощь, — буркнула Ванда, но стражник на ее слова внимания не обратил. Игнорируя все приличия — я почти всерьез была уверена, что орлейская знать и их приближенные этого не умеют, — он подскочил ближе, схватил меня за руки и горячо проговорил:

— Леди Инквизитор, я прошу вас! Леди Альма серьезно пострадала, ей нужна помощь!

Леди Альму я знала только одну, хотя вспомнить удалось не сразу — по имени к маркизе Мантильон я ни разу не обращалась. Но когда-то меня заставили вызубрить имена самых влиятельных людей Орлея, и она входила в первую пятерку. Жаль, эта власть не смогла ей помочь, когда рушился мир.

— Мне жаль, но мы не можем задерживаться, — как можно мягче проговорила я, чуть сжимая его руки в ответ. Пару мгновений мужчина словно не осознавал, что я говорю, а потом закаменел, плечи его опустились и взгляд потух. Смотрелось это страшно, словно из человека вынули жизнь — кажется, леди Мантильон он искренне любил. И я малодушно, словно желая откупиться от его горя, пообещала: — Мы вернёмся, как только титан уснет.

Уверенности, что получится, у меня не было, но сегодня я уже раздала столько невыполнимых обещаний, что одним больше… И я искренне надеялась, что мы все же вернёмся — Вдова немало сделала для Инквизиции и для моей собственной репутации, бросать ее умирать было бы…

Вот только сейчас в руинах этого города умирали тысячи других людей. Я не могла помочь всем. Зато могла хотя бы попытаться остановить титана.

Но стражник только потерянно качнул головой и как-то тускло добавил:

— Госпожа не дождется.

Нам не стоило сворачивать с пути. Чем быстрее мы доберёмся до цели, тем быстрее землю перестанет трясти. Но…

— Пять минут, — сама себе пообещала я. И махнула остальным: — Идите, я догоню.

Кальперния посмотрела на меня неодобрительно, но промолчала, Ванда только вздохнула. И я повернулась к ним спиной, чтобы не ловить эти взгляды — потому что и сама понимала, что предпочесть одного малознакомого человека целому городу нерационально. Неправильно. Но и уйти будет неправильно.

— Где она?

Стражник словно воспрял от одного этого вопроса — покрепче ухватил меня за руку и потащил:

— Сюда, леди Инквизитор!

На этот раз Вдова была без маски — я впервые видела ее лицо. Впрочем, на это внимания я почти не обратила: пусть снаружи дом казался почти целым, внутри царила все та же разруха. Осыпавшаяся лестница лежала грудой битого камня, две колонны поваленными брёвнами перекрывали проход… судя по состоянию леди Мантильон, она пострадала как раз от них — или чего-то похожего. Платье на груди прорвалось и испачкалось, сама грудь казалась как будто впалой. Дышала женщина тяжело и, кажется, была не в себе — стонала и бредила, звала какого-то Пьера. Так, сходу, определить все травмы было сложно, но выглядела Вдова так, словно и впрямь собиралась отправиться следом за своими мужьями.

Первым делом, порывшись в сумке, я достала запас зелий и протянула обезболивающее своему сопровождающему — хотя бы это я для маркизы могла сделать. Заклинание диагностики никак не получалось, и я, отчаявшись, сплела сразу малое исцеление. Помочь толком оно не может, но хотя бы и не помешает. После этого магия словно поняла, что от нее требуется, и я хотя бы смогла оценить, что с маркизой произошло. Кажется, догадка насчет колонны была близкой к истине: пролом грудины, перелом руки, про ушибы и говорит нечего. С этим я не смогла бы сделать ничего, даже будь у меня больше времени, разве что ушибы… Малое исцеление могло бы справиться с ними, и я наложила поверх первого заклинания второе. Это могло помочь леди Мантильон дождаться помощи, если она придет достаточно быстро.

— Вам нужен нормальный целитель, — я посмотрела на стражника. — Я просто не смогу с этим справиться. И, боюсь, если целители сейчас в городе есть, то по ту сторону разлома.

И вряд ли кто-то согласиться пойти сюда ради одной женщины. Впрочем… это Орлей. Ради благодарности одной из Совета герольдов кто-то, может, и согласится.

— Разлома? — переспросил мужчина, нахмурившись. Похоже, в беспокойстве за свою госпожу он не заметил других бед.

— Город расколот на части. Между вами и остальными кварталами глубокий разлом, — я посмотрела на него повнимательнее. В богатых кварталах найти целителя не выйдет, но там, где жизнь еще теплилась, оставалась и надежда. Может, этот человек начнет искать путь на другую сторону? Пусть не ради других людей, но хотя бы ради своей госпожи — и сумеет наладить хоть какую-то переправу.

…Ветер над городом пах пеплом и раскаленным железом. Догонять спутников на своих двоих я не решилась, землю по-прежнему потряхивало, а мне хотелось добраться до них как можно скорее. Но в небе мельтешил пепел, и сквозь него снова были видны разрушения — и разлом, переправа через который все же исчезла, и вода, поднимающаяся по улицам все выше, и титан, слабо, почти незаметно для глаза содрогающийся в такт своей песне. Особняки знати, расположившиеся ближе к императорскому дворцу, пострадали куда сильнее, чем дом семьи Мантильон; может быть, даже сильнее зданий по ту сторону разлома — если не говорить о домах бедняков. Выпирающий из земли титан рос, по всей вероятности, медленно, и стены частично устояли — только перекосились, растеряли украшения. Когда-то белые, колонны торчали обломанными гнилыми зубьями, крыши провалились, демонстрируя богатое внутреннее убранство — такое жалкое на фоне окружающей разрухи.

Куда страшнее казалось другое: там, в кварталах простых людей, жизнь ещё пыталась бороться; здесь же не было никого. Тишина, которую подчеркивала навязчивая, давящая песнь лириума, разбивалась лишь редким грохотом падающих обломков. Мародёры, сбежавшие от нас, исчезли — возможно, забрались в другой особняк, пустой. И потому заметить своих друзей было несложно — единственные движущиеся объекты бросались в глаза. Я пролетела над ними, обозначая свое присутствие, но приземляться не стала — не то надеялась все же увидеть кого-то живого, не то боялась споткнуться о кого-нибудь мертвого.

Сбылось первое. Сделав ещё пару кругов над ещё недавно самыми стабильными кварталами, я заметила движение еще у одного из особняков — и решила, что это снова мародёры. Занимались грабежом они довольно далеко от маршрута Сэндала, и потому я почти отвернулась, не желая тратить на них время. Но в последний момент заметила знакомую макушку с соломенными неровно остриженными волосами.

“Там Сэра! Живая! — увидеть подругу живой было сродни чуду, и я поспешила поделиться им с Вандой. — Я посмотрю, что там”.

“Привет ей!” — жизнерадостно отозвалась демонесса. Ее окружающие руины явно впечатляли не так сильно, как меня, а к присутствию титана она привыкла на удивление быстро. А ведь рядом с ним магия должна была слабеть, это чувствовала даже я. Впрочем, может быть, по сравнению с ее прошлым могуществом нынешние силы были столь жалки, что разницы подруга и не заметила? Но все же ее активность неприятно царапала восприятие.

Сэра на месте не сидела. Первый раз я заметила ее вылезающей из развалин карминно-красного, словно окровавленного, особняка, но стоило на мгновение отвернуться, как она исчезла. Пришлось пару минут потратить на поиски, но наконец я увидела подругу возле соседнего грязно-зеленого здания. С эльфийкой туда лезли трое парней и девушка, из оружия я заметила только лук у подруги, и предположила, что это Друзья Рыжей Дженни. Коулдри тоже не носил оружия, а слугам влезать в свои бывшие дома удобнее, чем случайным мародерам.

Вниз я рванула с утроенной скоростью, чтобы успеть поймать подругу, пока она снова никуда не делась, и потому едва не врезалась ей же в спину. Сэра отпрыгнула, резко разворачиваясь, и я решила, что в крылатом облике пока безопаснее — в птицу из лука попасть определённо сложнее, чем в человека.

Но уворачиваться не пришлось: эльфийка меня явно узнала. Правда отреагировала совсем не так, как я надеялась — в глазах ее вспыхнула непонятная злость, и отчего-то появилось желание сбежать куда подальше. Сэра махнула своим спутникам рукой, чтобы лезли без нее, и окончательно развернулась ко мне, кривя губы в какой-то незнакомой улыбке.

— Так и будешь болтаться, как хрен на верёвочке? — поинтересовалась она. Слова были знакомыми, а вот интонации… Желание слинять усилилось, и поэтому я из упрямства осталась. Обернулась человеком, шагнула ближе к подруге и, не оставляя времени на раздумья, обняла ее. Может быть, даже крепче, чем стоило.

— Привет. Ты не представляешь, как я рада видеть тебя…

Живой. Я не успела задуматься о том, что в Вал Руайо были не просто жители, которых несомненно было жаль… Пожалуй, я просто не успела осознать, сколько смертей вокруг, оглушенная масштабами окружающей катастрофы. О том, что пострадать мог кто-то из моих друзей или знакомых, я даже не думала — даже увидев маркизу Мантильон. Но теперь, при виде Сэры, меня накрыла новая волна ужаса.

Чувства оказались невзаимны. Эльфийка отпрянула, от души шарахнула кулаком в плечо и зло выкрикнула:

— Ты знала?

— Знала что? — растерялась я, машинально хватаясь за плечо. Сил лучница не пожалела.

К обвинениям я готова не была. Хотя, наверно, стоило бы: уж императрица точно запомнит слова Лелианы и нашу осведомленность. Объективно, даже зная наверняка про титана, мы ничего не смогли бы сделать, чтобы предотвратить случившееся; увы, люди нечасто мыслят объективно.

Но Сэра меня удивила. Холод из ее интонаций пропал, так что в следующей фразе я легко признала главную шутница Скайхолда, сейчас, правда, разгневанную:

— Андруил! Ты говорила, что я это долбаная Анрилка! Ты знала!

— Что?! — я растерялась и во все глаза уставилась на Сэру. Да, однажды я пошутила про Андруил, но это… шутка? Всего лишь потому, что она чуть выше других эльфиек и умеет стрелять… не может же это быть правдой? — Причем тут Андруил? Только не говори, что ты и правда!..

— Подстрелить для тебя бабочку на лету? — снова непривычно холодно поинтересовалась Сэра. А потом вцепилась в волосы и простонала: — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Пошла вон из моей головы, эльфанутая дрянь!

Поверить было нереально, но… мне вспомнились слова Соласа. Убить эванурисов практически невозможно, осколки их душ так и продолжат жить в мире. Как Митал.

Но Сэра? Ненавидящая все эльфийское разбойница с дурными манерами — эльфийская богиня?

Которая сейчас явно нуждалась в помощи. Я схватила ее за плечи и крепко обняла:

— Тише, тише… Ты Сэра из Друзей Рыжей Дженни, помнишь? Ты со всем справишься. Она говорит? Это нестрашно… Дагна слышала титана, со мной вот Вера разговаривала…

— Иди ты… — пробурчала эльфийка, но паники в ее голосе убавилось. Из объятий она вывернуться все же не пыталась, даже наоборот, вцепилась в меня. — Она такая сука.

Я не знала, как утешить подругу. Попыталась хотя бы отвлечь:

— Вивьен бы сейчас сказала: “Цветик мой, ваш язык было бы неплохо отмыть с мылом”.

Сэра фыркнула и всё-таки отстранилась.

— Вивви что угодно нести может, она и сама та ещё…

Она оборвала себя на полуслове и с подозрением уставилась:

— А здесь ты чё забыла? У вас же там советы да парады?

Словно в ответ на ее слова титан снова выдохнул, и земля под ногами качнулась, а потом мелко-мелко затряслась. Эльфийка раздражённо оскалилась, но, на удивление, не высказалась. Только метнула чуть испуганный взгляд в сторону особняка, где скрылись ее спутники, видимо, опасаясь, что здание может рухнуть им на голову. Судя по скрипу и скрежету камня, что раздался со всех сторон, не напрасно.

— У нас есть тот, кто возможно сумеет утихомирить титана, — негромко выдохнула я, с трудом устояв на ногах. — Отправишься со мной?

— Возможно? — насмешка, холодная и злая, Сэре совсем не шла. — Нет. У нас есть своя цель. Эти гады должны заплатить.

Холод и привычные ругательства так плотно мешались в речи, что сложно была отделить одно от другого. Сэра, пожалуй, пугала. Больше всего тем, что я не знала, чего теперь от нее ждать. Вера была на нашей стороне, Митал, по всей видимости, тоже — по крайней мере, Морриган вела себя так же, как обычно… и ей хотелось верить. Уж у нее с силой воли точно проблем не должно было быть. Как и у Митал — добрых чувств к остальным эванурисам.

Но Андруил? Богиня-охотница, обучившая эльфов Пути Трех Древ, покровительствовавшая животным; а если учитывать более старые и правдивые имена — могущественная магичка, спускавшаяся в Бездну и сковавшая из скверны доспех… Митал вылечила ее от скверны, но вначале пришлось ее победить. Вряд ли Андруил после этого прониклась к ней большой любовью. Зато, как мне помнилось, Гилан'найн считалась ее любовницей.

Сражаться с подругой мне совершенно не хотелось. Достаточно одного Фейнриэля. И потому я осторожно уточнила:

— А Андруил хочет им помешать? Эванурисы же вроде воевали вместе?

— Предатели, — глаза Сэры отчётливо сверкнули. И это, пожалуй, успокоило — в достаточной мере, чтобы пока что отпустить эту проблему и сосредоточиться на титане. Эльфийка тут же выругалась, словно бранью хотела отогнать наваждение, и проворчала: — Я вообще-то тут занята, если глаза разуешь.

— Мародерством? — я покосилась на особняк. Пиететом к чужой собственности Сэра никогда не отличалась, но все же откровенным грабежом не промышляла. По крайней мере, я об этом не знала. С другой стороны, в нынешних условиях она вполне могла счесть, что добро ничьё.

Но эльфийка снова треснула меня в то же плечо, и я зашипела от боли. Силы она явно не рассчитывала.

— Лекарства, балда! У этих знатнюков вечно заныканы всякие зелья и магические хрени, чтобы даже пердежом образ не испортить! А там простым людям даже бинтов не принесут!

С этим сложно было поспорить, да и здесь вряд ли осталось много тех, кому лекарства, одеяла и еда ещё будут нужны. Но вот доставить на ту сторону разлома их будет непросто.

— Я скажу Лелиане, чтобы прислала своих людей, хорошая идея, — одобрила я. Пожалуй, надо будет сказать об этом и императрице, пусть своей монаршьей волей согласует — чтобы превратить мародёрство в официальную экспроприацию. Но Сэре об этом говорить не стоит. — Если надумаете перебираться на ту сторону, зайдите в особняк семьи Мантильон. Леди ранена, и ее солдаты этот разлом вручную закопают, если это поможет ее спасти. А вам рабочая сила лишней не будет.

Эльфийка скривилась, и я поторопилась добавить:

— Сейчас она не знатнюк, а просто смертельно раненая тетка. И я не прошу лечить ее, просто вместе с солдатами вам будет проще перебраться на ту сторону.

— Угу, — буркнула подруга. И толкнула меня: — Давай, лети. Тебе ещё эту каменюку надо угомонить.

— Тебе привет от Ванды, — вспомнила я напоследок и взлетела в небо. Сэра ещё что-то напоследок крикнула, но я уже не расслышала.

Своих спутников я заметила сразу — далеко уйти они не успели, — и тут же спикировала вниз. В воздухе становилось все больше пепла, так что лететь дальше было страшно. На меня особого внимания не обратили, только Ванда бросила короткий взгляд и сочувственно улыбнулась, но спрашивать про Сэру не стала. И я промолчала: сейчас были проблемы посерьезнее.

Идти пешком оказалось непросто. Чем ближе к титану, тем сложнее было пробираться по широким еще недавно проспектам: обломки архитектурных излишеств усеивали дорогу острыми зубьями, присыпанными серым пеплом, мраморные статуи болезненно напоминали изломанных мертвецов, из мостовой торчали сталагмиты — похоже, они поднялись на поверхность вместе с бывшим гномьим богом. Наступать на мелкие, почти невидимые над поверхностью камни, было больно, пробираться через обломки — даже опасно: чуть не так поставишь ногу, и перелом обеспечен. Мне невольно вспомнились наши блуждания по Безмолвным равнинам, по мелкому серому песку, в который ноги проваливались едва ли не по щиколотку. Пепла на улицах было пока не так много, но казалось, что мы забрели в центр пылевой бури: воздух пестрел серым, и дышать им было неприятно — горло саднило, глаза слезились. Со стороны города резкий ветер, порывами бивший в спину, приносил дым от пожаров.

Почему-то казалось, что камень под ногами должен быть теплым — и пепел, и лава в разломе, и дым, что выдыхал титан, ассоциировались с вулканами. Но нет: никакого тепла сквозь подошвы не ощущалось, и сталагмиты оставались холодными. Не совсем, чувство было странным — в мелкой дрожи ощущалось что-то такое… не теплое, но однозначно живое. От этого несоответствия титан казался ещё более жутким. Пожалуй, десять лет назад, когда мы попали внутрь такого же колоссального существа, таких чувств он не вызывал — спящий, почти спокойный… в сравнении.

Я надеялась, что сила Сэндала очнётся как можно раньше: у подножия горы, где-нибудь в начале пути, среди более-менее целых особняков. Но нет, гном с любопытством оглядывался по сторонам, иногда хмурился, шел рядом, как я и просила, и не торопился снова пугать кобальтовыми искрами во взгляде. Только когда подъем стал немного круче, обозначая подходы к титану, принялся касаться сталакюгмитов — и иногда земля словно… менялась. Камень едва заметно поворачивался другим боком, корневище упавшего дерева зарывалось чуть глубже, выравнивались трещины — и дорога после этого становилась почти удобной. Поначалу я думала, что мне кажется, но когда очередной булыжник откровенно подполз к руке Сэндала и едва ли не ткнулся ему под ноги, пришлось признать, что наш спутник и впрямь колдует. Это одновременно пугало и обнадеживало.

Нам же магия давалась сложнее. Заметила это Кальперния. Или, по крайней мере, первой проговорила вслух.

Чем ближе к цели мы подходили, тем холоднее казался воздух. Ветер завывал все неистовее, бросал в лицо то пепел, то ледяные морские брызги, рвал одежду, казалось — ещё немного, и пойдет снег. В конце лета это казалось нереальным; пришлось даже достать плащ — и отдать его Зеврану, единственному, кто не владел магией. Остальным приходилось довольствоваться согревающими чарами и рунами. И в какой-то момент магистресса с удивлением заметила:

— Заклинание не держится.

Я тут же проверила свою руну, но она, на удивление, работала неплохо.

— Магия слабеет, — беззаботно отозвалась демонесса без всякого удивления. — Давно уже. Тут во всем городе с магией так себе.

Эту новость Кальперния восприняла спокойнее, чем появление титана, по крайней мере, внешне. Только уточнила:

— Вы знаете причину?

Ванда ткнула пальцем в сторону гиганта и поморщилась. Магичка кивнула, словно ей этот жест все объяснил. А вот Зевран заинтересовался:

— Тогда почему chica все еще летает?

— Я и внутри самого титана летала.

Тогда я не задумывалась над этим — хотя знала ведь, что колдовать магам стало сложнее. Но себя в те времена магом не считала и любые необычные способности списывала на Веру — а уж ей-то что до титанов и их реальности? Но сейчас магия была моей собственной, никаких других вариантов. И все же обернуться птицей я могла в любой момент.

— Могу только предположить, — проговорила я метров через пятьсот, обдумав этот вопрос со всех сторон. Участок дороги выпал почти чистый, без обломков, только сталагмиты местами торчали кривыми штакетинами. За них можно было даже хвататься, если нога соскальзывала. — Когда Морриган учила меня этому, она говорила, что магии на оборот почти не нужно. Воля, стремление, и лишь в конце — слабый импульс. Либо он настолько слабый, что магии мне пока хватает, либо…

— Либо источник вашей способности — не Тень, — продолжила за меня Кальперния. Я, помедлив, кивнула. Сформулировать смутную мысль сама я не смогла, но что-то такое и имела в виду. Титан сопротивляется изменению реальности при помощи магии. Но я меняю не реальность, а себя, и проводником этого служит моя воля.

Но без магии все равно ничего не выйдет, иначе каждый второй шкуру менял бы. К тому же умение вроде как пришло от эльфов, это даже Солас говорил. Сложно всё как-то.

Но Зевран больше спрашивать не стал, удовлетворившись этим объяснением, и разговор утих. А ещё через пару сотен метров Сэндал вдруг встрепенулся и бросился вперёд. К счастью, на этот раз недалеко — догонять его на неровной дороге, в дыму и пепле, было бы сложно. Но нашелся гном легко: по лазурному отблеску, отлично заметному в сером воздухе.

Сталагмиты оказались не камнем, а присыпанным пеплом лириумом. Сэндал нежно погладил лазурную жилу, поднял на нас глаза и улыбнулся:

— Isana. Isatunoll.

— Раньше ты не был таким разговорчивым, compagno⁽²⁾, — задумчиво проговорил Зевран. Но его фразу гном проигнорировал, еще раз коснулся лириума, развернулся и быстрым шагом пошел вперед, в сторону титана. К счастью, не бегом.

Дорога с этого места становилась круче, плиты проспекта топорщились рыбьей чешуей, а окружающие здания превратились в груды камней, так что и угадать теперь было сложно, чей-то особняк перед нами или дорогой магазин. Я впервые подняла глаза вверх, от пепла и руин, чтобы посмотреть на того, кто стал причиной катастрофы. И замерла.

Отсюда, от подножия, титан казался… колоссальным. Издали или, тем более, изнутри его масштаб не воспринимался таким всеобъемлющим. Но теперь, прямо перед нами, огромная серая гора с темными прожилками трещин заслоняла собой не только горизонт, она заменяла собой все небо, нависая над неосторожными путниками. Когда-то я сомневалась, что существо сравнительно небольших, как казалось, размеров может менять весь мир своей силой; теперь это было болезненной реальностью. Лириумная песня, похожая на звонкий гул, ввинчивающийся в голову, нависала над городом, и камень отвечал ей — вековые деревья, ещё остающиеся на склонах, кренились, лишенные поддержки, земля расползалась гнилой ветошью, являя миру тёмно-серый гранит. Трещины, рассекавшие лицо титана, медленно стягивались, и форма горы неуловимо для глаза менялась, вытягиваясь вверх. Провалы глаз едва заметно подсвечивались лазурью, но эти отблески разгорались все сильнее. Императорский дворец на вершине, издали казавшийся почти целым, раскрывал небу все свои тайны, лишившись крыши и части стен. Ощущение тяжёлого взгляда, что следовал за тобой по всему городу, наконец стало явным. Пока взгляд был сонным, разгневанно-отстраненным, но как скоро этот гнев взорвется новой катастрофой?

Именно здесь, у подножия титана, стало окончательно понятно, что ничего “как прежде” уже не будет. Внизу, в жилых кварталах, ещё могли суетиться живые, надеяться на что-то, строить планы по восстановлению города. Но я уже понимала, что напрасно — людям придется уйти, даже если титан уснёт.

И возможно, так будет лучше. Новое место, новые воспоминания — никаких руин…

— Вы идете? — окликнула Ванда, и я вернулась в реальность. Ту, в которой нам предстояло подойти к титану как можно ближе.

Огляделась и поняла, что не одна застыла перед мощью древнего существа. Сэндал успел уйти метров на триста вперёд, демонесса шла следом, чтобы больше не потерять нашу надежду, а Зевран и Кальперния так и стояли рядом.

— Идём, — согласилась я и кивнула для верности. Мои спутники тоже отвлеклись от открывшейся картины, и Зевран как-то странно, почти болезненно, улыбнулся:

— Кажется, я впервые рад, что заказ закончится не убийством. Не представляю, с какой стороны подступиться к этой твари.

— Ты же эльф, ещё и убийца. Эльфийские маги когда-то вырывали сердца титанам, — я хотела пошутить, но голос прозвучал жалко. Под конец ветер бросил мне в лицо пригоршню пепла, так что я и вовсе раскашлялась. И на самом деле была невероятно рада, что нам не придется убивать титана.

— Тогда стоило пригласить Фиону, — подмигнул приятель и отправился вслед за Вандой.

Я вопросительно посмотрела на Кальпернию: идти вперёд только из чувства долга вряд ли стоило. В конце концов, вряд ли кто-то из нас сможет оказать реальную помощь — в этом походе главной надеждой был немного безумный гном. А лишиться магии, хоть бы и временно, для сильного мага было хуже смерти. Но магистресса ответила мне прямым взглядом и негромко проговорила:

— Мир меняется. Даже если мы победим этих… эванурисов — прошлое не вернётся.

— Как раз прошлое вернулось, — усмехнулась я. — И мы обязательно отправим его туда, где ему место. Вы правы, “как раньше” уже не будет, но, может быть, получится выстроить будущее получше? Вы ведь хотели этого для Тевинтера.

Кальперния оглянулась на руины Вал Руайо, и ее взгляд был очень красноречив. “Такого” она явно не хотела никогда, даже рядом с Корифеем. Впрочем, размышлять о будущем сейчас было не лучшим вариантом, так что я осторожно потянула ее за рукав и отправилась следом за друзьями.

Подниматься наверх оказалось тяжело. Дороги больше не было: остатки проспекта, ведущего ко дворцу, превратились скорее в полосу препятствий; впрочем, более удобной дороги все равно не было, да и Сэндал хотя бы немного сглаживал самые опасные участки. Дважды приходилось карабкаться, преодолевая руины побежденного стихией города. То тут, то там на нас смотрели пустыми глазницами статуи — в центре орлейской власти их было почти так же много, как в Неварре, и теперь мраморные обломки белели среди пепла обнаженными костями города.

Давила лириумная песня. А метров через триста, когда со склонов выросшей горы нам открылся весь город вместе с предместьями, рядом с дорогой впервые мелькнул лазурный проблеск — уже не сталагмит, а полноценная жила. И я впервые за все годы искренне порадовалась, что Веры со мной больше нет: рядом с ней эта дорога стала бы непреодолимым препятствием. Даже так, будучи обычным человеком, я то засматривалась на игру бликов внутри крови титана, то мучилась приступами головной боли; мысли казались тяжёлыми и неповоротливыми, словно камни. И в то же время зрелище пронизанной лириумными прожилками горы завораживало.

— Мне тут подумалось, — задумчиво поделилась Ванда, когда мы притормозили возле очередного завала. Сэндал, к счастью, сбавил шаг и дорогу старался выбирать поудобнее — не было уверенности, что ради нас, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

— Ты тут ещё думать можешь? — устало проворчала я. У меня мысли не то чтобы путались, скорее, исчезали до того, как успевали выстроиться в какую-то связную структуру; вместо них гремела песнь, и где-то на грани слышимости, в сердце, отдавалось слабое биение Завесы. И отчего-то казалось, что лириум… сердце титана и Завеса стучат в одном ритме.

Подруга показала язык, явно пребывая в куда лучшем настроении, и продолжила мысль:

— Этот зануда, юстициар, говорил, что вся гора, где был этот ваш храм с прахом, пронизана лириумом. Лириум, как я понимаю, без титана не растет.

— Хочешь сказать, — медленно проговорила я, — что все Морозные горы — это ещё один титан?

— Ну, все не все, но ставлю свое самое дорогое колье, что где-то рядом он есть, — пожала плечами демонесса. — Да и вся эта инженерия под Скайхолдом должна откуда-то энергию получать, и что-то я сомневаюсь, что из кровавых жертв, она бы так долго не протянула.

Хотелось сказать, что Солас не стал бы приносить кровавые жертвы — даже не потому, что подозревала его в излишнем милосердии, а из-за его нелюбви к магии крови. Но вспомнились гномьи идолы, вспомнился смертельно раненый Варрик, появившийся не в том месте… и я промолчала.

А потом Сэндал закончил задумчиво поглаживать камни завала и принялся карабкаться дальше — и все разговоры смолкли само собой.

Мы были на середине подъема, когда земля снова затряслась. На этот раз не мелкой дрожью, а полноценными толчками. Будь мы на вертикальной скале — полетели бы вниз; к счастью, этот завал был хоть и крутым, но все же позволял прижаться к камням, лечь на них всем телом и молиться, чтобы землетрясение закончилось побыстрее. Чтобы не начался оползень. Чтобы камень, пролетевший мимо нас, был единственным; чтобы остальные камни тоже пролетали мимо. Запаниковав, я попыталась вырастить корни, чтобы накрыть нас шатром — хотя бы призрачной защитой от камнепада. Но магия и впрямь почти исчезла, зато следующий толчок оказался такой силы, что я заскользила вниз. Вцепилась в булыжник, раздирая ладони в кровь, попыталась нащупать опору под ногами… камень подвернулся едва ли не сам собой, хотя ещё мгновение назад ноги скребли по голому щебню. Ещё один, летящий в мою сторону, немного отклонился и тоже пронесся мимо. Подняв глаза, чтобы оценить, как остальные, я натолкнулась на взгляд Сэндала. Гном не слишком крепко держался за булыжник, удобно устроившись в окружении ещё трёх камней, беззаботно улыбался, но в голубых глазах снова поселились кобальтовые искры.

“Цела?” — взволнованно уточнила Ванда. Я перевела взгляд на нее: демонесса одной рукой вцепилась в плечо Кальпернии, на другой отрастила огромные когти и вогнала их в камень едва ли не по фаланги. Зевран держался за нее сам.

“Вроде бы”, — согласилась я.

Земля тут же дрогнула ещё раз, заставляя сжать руки сильнее, и утихла. Пропала даже мелкая дрожь, и лириум словно стал гудеть не так сильно. Воцарилась какая-то неестественная тишина, и разбивали ее только шорох мелких камушков, все ещё сползающих вниз, и наше слишком уж шумное дыхание.

— Кажется, все? — неуверенно прохрипел Зевран и, откашлявшись, сплюнул вниз набившуюся пыль.

Я снова посмотрела на Сэндала, и гном согласно кивнул:

— Viata.

Гномий язык я знала куда хуже эльфийского, но именно это слово в моем скудном лексиконе все-таки нашлось. Значило оно “стой”, и хотелось надеяться, что похожие по смыслу слова, например, “закончилось” в варианты перевода тоже входили. Покопавшись в памяти, я неуверенно спросила:

— Salroka?

Сэндал в ответ промолчал — то ли не понял, что я хочу сказать, то ли рассчитывать на дружбу титана нам не стоило.

Но землю больше не трясло — мелкая лихорадочная дрожь вернулась, но камни оставались на своих местах, и устоять на ногах было не сложно. Я медленно встала, опираясь все на те же камни, что помогли удержаться на месте, и осмотрела себя. Ладони оказались стесаны в кровь, и на левой особенно выделялась глубокая царапина — случайно или нет, но она повторила давнее расположение Якоря. Но на этом потери заканчивались — под чешуйки доспеха и в сапоги набились пепел и пыль, в носу свербело, глаза слезились, и только.

У моих спутников ситуация была схожей: Зевран красовался синяком на скуле, Кальперния молча потирала плечо, за которое ее придерживала Ванда, сама же демонесса сияла привычной улыбкой — разве что чуть затравленной. Она же, увидев мои руки, первой подскочила ближе и помогла найти в сумке бинты и воду. Времени на полноценное лечение не было.

Что бы ни вело Сэндала — воля титана, какая-то особая магия или собственные желания, — время прийти в себя он нам дал. Немного, мы успели только сделать по глотку воды, забинтовать мои руки да оглянуться назад — каменный оползень спустился вниз едва ли не к самому разлому, заставив сердце болезненно сжаться. Если Сэра со своими ребятами не успела дойти до особняка леди Мантильон, им пришлось несладко. Но поразмышлять об этом я не смогла: страх перед стихией отступил, лириум снова запел громче, а наш спаситель развернулся и побрел наверх.

Догнать Сэндала не получалось. Казалось, идёт он не так быстро, но ловко, словно не замечая ни попадающихся на пути камней, ни крутого склона. Нам же эти камни словно сами собой лезли под ноги — или выворачивались, когда мы наступали на них. Склон, все более и более крутой, заставлял прикладывать все больше усилий, и я с некоторой опаской ждала, когда же по нему придется карабкаться. Уроки Гарнайта Говорящего с Волками в памяти ещё дали живы, Зевран тоже вряд ли спасует перед горой — не после восхождений на крыши антиванских особняков, как и Ванда. А вот Кальперния вряд ли обучалась скалолазанию, и магия в этом месте помочь не могла. Но обошлось.

Догнать Сэндала удалось лишь на небольшой площадке, узкой, но более-менее ровной, и находящейся четко под провалом-ртом. Оттуда веяло жаром и запахами пепла и раскаленного металла; воздух казался пережженным и больше напоминал табачный дым. Дышать было сложно, не помогали даже руны — так близко от титана не действовали и они. Но гном стоял спокойно, смотрел наверх и улыбался, не обращая внимания ни на что.

— Надеюсь, внутрь нам не надо? — с подозрением поинтересовалась Ванда. Я покосилась на нее и попыталась пошутить:

— В прошлый раз пришлось дойти до сердца. Думаю, оно внутри.

Подруга недовольно фыркнула и дернула Сэндала за плечо.

— Эй, нам ещё куда-то топать надо?

Он отреагировал, но совсем не так, как мы ожидали. Сбросил руку с плеча, коснулся каменной губы и замурлыкал какую-то песенку — вроде несложный мотив, но в голове вдруг стало пусто. Ванда замерла с поднятой рукой, словно не решаясь снова коснуться гнома, остальных я не видела — время словно замерло, или, скорее, я замерла во времени, как неудачливая муха.

Перед глазами пронеслось видение: темнота, далёкие лириумные ответы и песнь, гремящая громче собственных мыслей. Она заменяла их, подавляла, но это было сладкое забытье, возможность стать частью чего-то большего, возможность менять мир, стать миром… Гигантские валуны и мелкий сыпучий песок, столь разные, и все же — единые в своем движении, в творении рисунка этого мира. Парящие под небесами вершины, ткущие облака, и корни гор, пробующие на вкус магму, галька, покрывающая дно океана — все это были мы.

А потом песня закончилась. Сэндал обернулся к нам, и я заметила тающие в глазах кобальтовые блики. С привычной улыбкой проговорил:

— Колдовство!

И я вдруг поняла, что лириумная песнь стихла, и вместе с ней стихла дрожь. На мгновение сердце пронзила тоска по чему-то величественному, волшебному — и несбывшемуся. А потом гном закатил глаза и осел мешком на землю, а земля снова пришла в движение. На этот раз титан не пытался избавиться от незваных гостей — его рот закрывался, скрывая вход в сокровенное.

А я поняла кое-что ещё.

— Кальперния! — магистресса с явным трудом оторвала взгляд от скалы и сфокусировала на мне. Я схватила её за руку, чтобы не дать снова погрузиться в мысли. — Вы ведь знаете, что ваш посох вам вредит!

Поговорить об этом мы так и не смогли. Пришла в себя женщина за полчаса до рассвета, когда от черных вен не осталось и следа, на первый же мой вопрос промолчала, а потом явились гонцы с известием о судьбе Вал Руайо.

— Я… — она попыталась вырвать руку, но я не позволила и перебила:

— Знаете! Кальперния, выбросьте его сейчас! Титан надёжно скроет красный лириум. А я достану вам любой другой, хоть у архонта выкраду, только не из красного лириума!

Каменная губа медленно ползла вверх, лишая нас времени на раздумья. Выбросить эту дрянь где попало я не решалась: мало ли кто подберёт, у магистрессы хотя бы хватало силы воли не поддаваться на искаженную песню красного лириума. Но сейчас… миг очарованности титаном принес понимание, что лава поглотит все, даже скверну; титан скроет любые чары.

— Бросайте! — потребовала я. — Или хотите попасть в рабство у собственного оружия?

Женщина дернулась как от пощёчины, и в глазах ее мелькнул гнев. Руку она всё-таки вырвала из захвата, вытащила посох, но встала в защитную позицию.

— Я не!.. — красный лириум сверкнул, и она вдруг словно оступилась. Моргнула, гнев погас, и Кальперния посмотрела на посох другими глазами.

— Да бросай уже, он сейчас закроется! — не выдержала Ванда.

Мне показалось, что придется всё-таки отбирать силой, но нет. Магистресса ещё мгновение стояла, глядя невидящим взглядом в пространство, а потом неожиданно размахнулась и действительно бросила посох — почти как копьё, так что в провал он вошёл легко, благо, тот был ещё достаточно широким. С облегчением выдохнув, я похвалила:

— Вы молодец.

— Благодарю, — сухо ответила женщина. А потом вдруг улыбнулась и с затаенной ноткой лукавства проговорила: — Но ваше предложение насчёт посоха архонта я запомню.

— Дамы, вы очаровательны как весенние цветы, — вмешался Зевран, — но я бы не отказался от помощи.

Ворон сидел на корточках рядом с Сэндалом и пытался привести его в чувство. Сейчас это выражалось в осторожном похлопывании по щекам. Я подошла поближе, убедилась, что гном жив, и присела рядом, проваливаясь спиной к камню. Силы как-то внезапно оставили, и даже гул камня над головой больше не пугал.

— Не уверена, что мы чем-то поможем. Валта после контакта с титаном очнулась сама.

— Только другой, — поддакнула Ванда, плюхаясь на землю рядом.

— С этим мы тоже ничего сделать не сможем, — пожала плечами я. Зевран бросил бесполезное занятие, уселся поудобнее и достал бурдюк с водой.

— Тебе виднее, chica. Что дальше?

Кальперния осторожно присела на небольшой камень рядом со мной и посмотрела сначала на свои руки, а потом — на меня, и в глазах ее читался тот же вопрос.

Я посмотрела на город. Пепел в воздухе медленно оседал, и сквозь него тускло пробивалось солнце. Великий Собор в его свете казался почти белым, каким-то нереальным, словно из другой жизни; шпили университета поблескивали золотистыми иголками; вода, покрывающая порт, лишилась красноватых бликов и теперь была просто водой. А в бывших жилых кварталах даже отсюда было заметно движение — похоже, Селина и Гаспар уже принялись за спасение хоть чего-то, что можно спасти.

Челюсть титана дрогнула последний раз, скрывая вход в глубину и заодно — неоднозначный, могущественный, губительный посох Вальдасин, и повисла тишина. Смолк даже лириум.

— Дальше? Дальше нам надо как-то спуститься отсюда. Вернуться к Лелиане, узнать, как идут дела. Может, помочь чем-то… и возвращаться в Скайхолд. Сюда Каллен отправит солдат и рабочих, а нам нужно отправляться на поиски эванурисов. Пока они не подложили ещё какую-нибудь свинью.

— Подложат, — уныло, но уверенно, отозвалась Ванда. На этот раз столкновение с противником, точнее, последствиями его дел, не понравилось даже ей.

А мне вспомнилось, что уже подложили. Если в Орлее катастрофа была лишь невольным последствием действий эванурисов, то в Ферелдене — прямым. У меня на родине снова начался Мор.

1) Этот праздник известен по всему Тедасу как День Всех Душ и посвящён поминовению мёртвых.

Вернуться к тексту

2) приятель (антив.)

Вернуться к тексту