↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Гибель отложим на завтра (джен)



Автор:
Фандом:
Рейтинг:
R
Жанр:
Драма, Фэнтези
Размер:
Макси | 700 916 знаков
Статус:
В процессе
 
Проверено на грамотность
Замкнутый Элимер и легкомысленный красавец Аданэй – братья, наследники престола и враги. После смерти отца их спор решается в ритуальном поединке.

Элимер побеждает, становится правителем и думает, будто брат мертв и больше никогда не встанет на его пути.

Но Аданэй выживает. Он попадает в рабство в чужую страну, но не смиряется с этим. Используя красоту и обаяние, не гнушаясь ложью и лицемерием, ищет путь к свободе и власти.

Однажды два брата снова столкнутся, и это грозит бедой всему миру.
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑

Глава 17. Не всякая охота одинаково удачна

В тронной зале собрались все, с кем великий кхан вообще считал нужным обсуждать свои решения: советники, военачальники и другие высшие сановники. Элимер взошел по ступеням на резной мраморный трон и, бегло поприветствовав приближенных, сразу, без предварительных церемоний, заговорил:

— Пришли вести из Эхаскии. Скорее добрые, чем нет. На днях скончался регис. Полагаю, не от старости — со здоровьем у него все было в порядке, но умер он странным образом, как будто от непонятной болезни и очень быстро. Возможно, его отравили наследники, уставшие ждать, когда трон освободится. Либо иллиринцам старик чем-то не угодил. В любом случае нам завтра же надо выехать в Эхаскию. Я беру одну сотню и, Видальд, ты с охранным отрядом тоже едешь. Моим наместником назначаю Таркхина.

— Поддержим Иэхтриха? — уточнил Варда.

— Разумеется. Он расположен к нам более других принцев, да и влиять на него проще.

— Тем более что его дочери предстоит стать кханне, — вставил Таркхин.

— Да, и это тоже, — нехотя согласился Элимер.

Когда-то мысль жениться на принцессе Эхаскии казалась ему прекрасной, такой она, в общем-то, оставалась и сейчас, и он сам не до конца понимал, что именно его беспокоит. Ведь принцесса Отрейя — залог дружбы между Эхаскией и Отерхейном. Возможно, дело было в том, что раньше женитьба казалась чем-то далеким, но теперь тот день, когда ему предстоит вступить в брак, приближался.

Впервые свою суженую кхан увидел тринадцатилетней девочкой: пухленькая, со светло-рыжими волосами, заплетенными во множество кос, одетая в легкую тунику и штанишки. Она в смущении отводила взгляд, затем по просьбе отца сыграла на флейте красивую мелодию.

Месяц назад принцессе исполнилось шестнадцать — она достигла возраста замужества. А сейчас умер старый регис. Значит, пришло время поддержать притязания Иэхтриха на престол и жениться на его дочери. Причем медлить было нельзя. Несмотря на малые размеры, Эхаския обладала влиянием на востоке и к тому же граничила с Иллирином. Не оставалось сомнений, что царица Лиммена тоже прибудет на тризну и тоже попытается вмешаться в дела Эхаскии, чтобы переманить будущего региса на свою сторону. Все это Элимер сознавал, но здравые рассуждения не успокаивали, и мысль о браке по-прежнему удручала.

Кхан прибыл в Эхаскию на излете пятых суток пути и, несмотря на усталость от дальней и поспешной дороги, не мог не обратить внимания, как замечательно устроена здешняя столица.

Город пересекали широкие прямые улицы, без выбоин и грязи на булыжных мостовых. Серые и желтые кирпичные дома со сводчатыми крышами стояли ровными рядами, не теснились и не жались друг к другу. Люди, даже чернь, ходили в чистой одежде, и почти не чувствовалось запаха помоев. Столица выглядела строгой и опрятной.

Он видел ее во второй раз, но снова отметил, что здесь есть, чему научиться. Пусть это государство не обладало таким сильным войском, как Отерхейн, не захватывало чужие земли, зато процветало благодаря богатым урожаям, выгодным связям с другими странами и торговле. Людям жилось здесь куда проще, чем в окрестных землях: ни голода, ни мятежей.

Элимер решил для себя, что когда закончится неразбериха с престолонаследием, обязательно выяснит у Иэхтриха, как удается добиться такой чистоты. В том, что регисом станет Иэхтрих, кхан не сомневался: этот человек был самым влиятельным и разумным из принцев.

Когда кхан в сопровождении глашатаев, свиты и воинов проезжал по главной дороге и пересекал площадь, эхаскийцы подступили ближе. Толпа провожала всадников любопытными взглядами: простых людей не особенно волновало, кто из принцев сядет на престол, но понаблюдать за событиями им было занятно. Не каждый день сюда слетались, точно стервятники, правители других стран. Незадолго до кхана Элимера приехала царица Лиммена. Ее свита выглядела куда внушительнее и ярче отерхейнской, но эхаскийцы видели иллиринцев не раз и не два, а вот воинственных степняков, вчерашних кочевников, раньше в таком количестве не встречали и глазели на них с куда большим интересом.

На входе во дворец Элимера лично встретил Иэхтрих, известный под прозвищем Рыжий. Обменявшись церемониальными приветствиями, мужчины прошли внутрь. За кханом последовали Видальд, трое вельмож и несколько воинов из охранной дружины.

— Я сострадаю твоей утрате, доблестный Иэхтрих, — сказал Элимер. — Эхаския потеряла мудрого правителя, а ты — отца. Отерхейн скорбит вместе с вами: регис Гнедер был нам добрым другом.

— Благодарю, — выдавил Иэхтрих траурную улыбку.- Ты прав, для нас всех это горькая утрата.

— Государю уже отдали все почести?

— Он похоронен, как и полагается славному государю. Но последняя тризна сегодня. Мы ждали великого кхана Отерхейна, чтобы и он проводил нашего отца и региса в мир-по-ту-сторону. — Иэхтрих прищурил голубые глаза и печально улыбнулся.

— Это честь для меня, — кивнул Элимер. — Благодарю, что дождались, и прошу простить, что запоздал. Путь дальний, а кони хоть и быстры, но не крылаты.

Перебрасываясь учтивыми фразами, высокородные особы двинулись к роскошно убранной зале. Она уже кишела людьми: посланцы соседних стран, эхаскийские принцы и вельможи. Некоторых из них кхан знал и собирался немного пообщаться, прежде чем скрыться с Иэхтрихом от чужих глаз и побеседовать наедине.

Во время любезных приветствий и сочувственных речей Элимеру даже довелось переброситься парой фраз с правительницей Иллирина. Он так и знал, что царственная стерва уже здесь и не станет терять времени, пытаясь повлиять на Иэхтриха ли, на другого ли принца. Впрочем, ее болезненный облик ему понравился. Несмотря на обилие украшений, горделивую осанку и привлекательное лицо, невозможно было не заметить ее худобу и бледный вид. Так же как нельзя было не обратить внимания, что порой она прижимает ладонь ко рту, пытаясь справиться с кашлем. Интересно, сколько еще ей осталось? Год? Два? Чем скорее Лиммена отправится к праотцам, тем скорее на трон взойдут ее дочь Латтора и зять Марран. Элимер никогда не встречался ни с царевной, ни с ее мужем, но слышал, что умом они оба не славятся и самостоятельно править не смогут. А это значит, что вместо них станет править их окружение. И среди этого окружения, несомненно, разыграется борьба за влияние на новых царей, что Отерхейну на руку.

— Благословенны силы, что позволили мне увидеть великолепного правителя Отерхейна, — пропела Лиммена на своем языке, когда они с Элимером приблизились друг к другу.

Кхан склонил голову, выражая почтение.

— Сложно передать мою радость от встречи с мудрой и прекрасной владычицей, — сказал он тоже на иллиринском, справедливо полагая, что заносчивые вельможи древнего царства вряд ли сочли нужным учить отерхейнский — язык дикарей, по их мнению.

— Увы, благородный регис скончался очень не вовремя, — сказала Лиммена, когда они вместе отошли к дальней стене ритуальной залы. — У Иллирина с Эхаскией были налажены торговые отношения. Наследником назван Иэхтрих, но не всех это устраивает. Однако борьба за престол вызовет междоусобицу, это скажется на торговле… Лучше, чтобы он как можно скорее занял трон.

— Отерхейн желает того же.

— Что ж, хорошо, что наши интересы совпадают.

Одарив друг друга лживыми улыбками, собеседники разошлись в разные стороны.

Элимер прокручивал разговор в голове, и он ему не нравился. По всему получалось, что Иэхтрих умудрился привлечь на свою сторону и царицу Иллирина тоже. Что же он ей пообещал? За кхана Отерхейна он выдает свою дочь и обещает поддержку, но у Лиммены сыновей нет, а дочь уже замужем. А может, иллиринскую правительницу просто-напросто и впрямь устраивает в роли правителя хитрый, но осторожный до трусливости Иэхтрих? Ведь старший из принцев слишком стар для трона, к тому же у него нет наследников, младший, напротив, слишком молод — вчерашний отрок. Третий по старшинству — Утриэн — чересчур упрямый, не владеет собой, не желает слушать доводов разума. По всему выходило, что лишь Иэхтрих мог стать подходящим правителем для своих подданных и предсказуемым союзником для своих соседей.

Будущую жену, принцессу Отрейю, Элимер в этот раз увидел мельком. Девушка, одетая в простое белое платье — траур не позволял иных цветов, — подошла к отцу и что-то прошептала на ухо. Иэхтрих с серьезным видом кивнул, и принцесса двинулась к выходу из залы. Проходя мимо суженого, задержала на нем взгляд и улыбнулась. От кхана не ускользнуло, как похорошела принцесса: из ее движений исчезла подростковая неуклюжесть, а в глазах появился игривый огонек. Девушка была далеко недурна собой, но Элимер тут же забыл о ней, вернувшись мыслями к Иэхтриху, которому вот-вот предстояло стать правителем Эхаскии.

Старший принц смирился с тем, что его обошли, младшего никто и не спрашивал — он был последний в очереди. А вот Утриэн, третий по старшинству, вызывал беспокойство. Не обладая ни достаточным умом, ни хитростью, он вел себя шумно и воинственно, чем привлекал эхаскийское войско.

Однако опасения оказались напрасными, и даже Утриэн в конце концов признал власть своего брата. Все же хватило ума понять, что перед силами, поддерживающими Иэхтриха, попросту не выстоять.

Коронации в Эхаскии всегда проходили скромно — в период траура любые празднества запрещались. Не лились веселые песни, лепестки цветов не устилали путь восходящих на престол — только строгие клятвы и чинные обряды сопровождали восходящего на трон принца. Настоящее торжество случится лишь спустя год после воцарения нового региса. Тогда народ получит и вино, и пляски, и зрелища: так повелось столетия назад, так происходило и сейчас.

Бракосочетание с Отрейей решили отложить. Сначала Иэхтрих должен был укрепить власть, чтобы ни эхаскийские вельможи, ни правители других государств, прознавшие о нежелательном для них брачном союзе, не смогли ее пошатнуть.

— Для меня и моей дочери честь — породниться с великим кханом Элимером, — польстил на прощание новоявленный регис.

— Я буду счастлив взять в жены прелестную Отрейю, чья красота затмевает солнце. И рад обрести такого отца и союзника, как мудрый Иэхтрих, — не остался в долгу Элимер.


* * *


Для Шейры снова потянулись безрадостные дни, грозящие на этот раз затянуться надолго. Вождь с Видальдом уехали куда-то далеко, в чужие земли, и вернуться должны были нескоро. Конечно, на все это время о поездках в степь можно было забыть. Наверное, те мальчишки уже совсем ее потеряли…

Тогда, после разговора с Видальдом, она и впрямь начала оставлять им добычу. Когда видела этих детей — один чуть постарше, второй совсем малыш, — то клала тушки зайцев и сусликов прямо возле тех кустов бузины, за которыми они обычно скрывались. В иное же время подвешивала к кольям, которые врыла там же еще до этого. Мальчишки всегда забирали добычу, но никогда не приближались к самой Шейре или к Видальду и не пытались с ними заговорить. Хотя и айсадка с воином тоже таких попыток не делали.

Должно быть, теперь те ребята решили, что ей просто надоело или она передумала их подкармливать. Айсадские ребятишки в таком возрасте — на вид пять и семь лет — уже сами могли охотиться на мелкую дичь, расставлять простенькие силки и ловушки, но дети темных людей почему-то начинали делать это (если начинали) в куда более взрослом возрасте. Вот бы узнать, как сейчас живется айсадским ребятишкам… Тем малышам, которые не пошли в самоубийственный поход и остались живы. А старики как? Сумели они все прокормить себя до возвращения взрослых охотников? А кто из них вообще вернулся? Регда-Илу, Тьере-Кхайе, живы ли они? Шейра не видела их мертвыми, и это вселяло надежду. Но и живыми после той схватки она их тоже не встречала…

Иногда айсадка спускалась на подворье и смотрела, что делают люди: кузнецы, горшечники, простые работники. Иной раз выбиралась в сад, но уходила в дальнюю его часть, где кусты и деревья сменялись высокими камнями. Самые разнообразные, они образовывали круги, спирали и даже что-то напоминающее лабиринт: совершенно ясно, что это не природа, а люди установили их таким образом.

В этом каменном месте приятно было находиться.

Во-первых, сюда редко кто-то забредал, во-вторых, здесь можно было пострелять из лука, если установить на дальний камень какую-нибудь мишень. Стрелы айсадке выдали только тренировочные, с заглушками на острие, но это все равно было лучше, чем ничего. Наверное, темный вождь опасался — и, возможно, не зря, — что она может не сдержаться и выстрелить в одну из гиен, если вдруг снова случится какая-нибудь ссора.

Еще тут, вдалеке от чужих глаз, можно было вспомнить, чему обучал Видальд, и поупражняться с мечом — тоже, разумеется, тренировочным.

В-третьих, здесь хорошо было и просто посидеть: в жару прислониться спиной к прохладному камню, а вечером, когда в воздухе разливается холодок, наоборот, привалиться к нагретой его стороне. Можно было понаблюдать за тонконогими и остроклювыми птахами, которые прилетали, чтобы попить воды, собравшейся за ночь в углублениях на вершине некоторых из камней.

В один из дней Шейра в очередной раз стреляла из лука. Встала у входа в каменную спираль, где на противоположном ее конце и не на самом высоком камне (чтобы интереснее было) был привязан соломенный человечек. Прицелилась в образованный между камнями просвет и уже хотела спустить тетиву, как вдруг услышала:

— Научишь меня, как это делать?

Шейра опустила лук и обернулась — перед ней стояла рыжеволосая красавица. Как айсадка уже знала, звали эту девушку Зариной, и она была любовной подругой темного вождя. Что бы ей сейчас могло понадобиться на самом деле? Вряд ли она действительно хотела научиться стрелять из лука, иначе уже давно сделала бы это: наверняка могла потребовать себе в учителя любого из воинов.

Словно догадавшись о ее сомнениях, Зарина с милой улыбкой пояснила:

— Просто ты первая женщина здесь, кто умеет стрелять. К мужам я опасалась обращаться, ведь великий кхан порою бывает ревнив. А тебе, мне так показалось, сейчас здесь скучновато, как и мне. Так может, вместе будет не так скучно.

Ее пальцы, будто в смущении, теребили плетеный поясок расшитого бисером синего платья.

— Тебе скучно? — удивилась Шейра. — Но у тебя же есть подруги, я видеть.

— О! — досадливо отмахнулась девушка. — Они дочери и жены вельмож — то есть очень-очень знатных и уважаемых людей. Я никогда не смогу быть им ровней. Я ведь тоже всего лишь пленница, как ты…

— Пленница?

— Не удивляйся. Это сейчас я вроде как… при повелителе. А раньше жила на другой земле. Но кхан захватил ее, разрушил мой дом, а меня забрал сюда. Сейчас я уже привыкла, но первое время было очень тяжело! — Она помолчала, глядя на Шейру умоляющим взглядом. — Так научишь меня? — Зарина кивнула на лук в ее руке. — Стрелять?

— Ладно… — Айсадка передала девушке лук и вручила стрелу. — Стоять вот так.

Она развернула ее вполоборота к цели, показала, как ставить ноги и в каком положении захватывать стрелою тетиву, удерживая ее пальцами, как натягивать и спускать. Разумеется, Зарина промазала, но, гибкая и хорошо владеющая собственным телом, движения уловила довольно четко, и в следующий раз у нее вышло уже лучше.

В тот день они позанимались недолго. У девушки с непривычки быстро стерлась кожа на кончиках пальцев, и Шейра уже думала, что больше она не придет. Но через день, когда потертость на пальцах загрубела, девушка появилась снова.

В этот раз занятие было чуть дольше и чуть успешнее. В конце Зарина прислонилась к черному граниту и выдохнула:

— Устала! Никогда не думала, что стрелять может быть так утомительно. Со стороны это всегда выглядит так легко и просто!

— Когда привыкнешь и научиться, — успокоила ее Шейра, — станет более просто.

— Да, я понимаю и не жалуюсь. Наоборот, спасибо тебе. Мои дни стали куда интереснее. Ну а ты? — Она вопросительно уставилась на Шейру, но тут же сама ответила: — Хотя тебе, наверное, все еще скучно. Что веселого в том, чтобы обучать такую неумеху, как я? — засмеялась девушка. — Но зато я в благодарность могу посоветовать тебе кого-нибудь, с кем ты могла бы выезжать из города, пока Видальд не вернулся. Я со многими здесь знакома.

— Нет, не надо… Подожду, когда он вернуться.

К Видальду Шейра хотя бы уже привыкла, и он уже давно не казался ей злобным или опасным, с другими же темными воинами она пока не готова была иметь дело.

— Это случится не так уж скоро, но… — она пожала плечами. — Может, и хорошо, что ты решила его дождаться. А то вдруг кхан вернется, когда ты будешь в степи с кем-то другим, не обнаружит тебя и решит, будто ты сбежала. Потом, конечно, поймет, что это не так, но до этого может разозлиться и что-нибудь натворить. Мне вот изрядно досталось, когда я пыталась сбежать…

— Не получилось? Сбежать? — с сочувствием спросила Шейра: уж в чем-чем, но в этом она ее понимала.

— Отчего же? — снова пожала Зарина плечами. — Получилось. Сбежать отсюда не так уж сложно — спряталась среди слуг и повозок, проскользнула незамеченной. Сложнее понять, что делать дальше. Так что я сама вернулась. Из замка-то и города выбралась, а дальше что? Вокруг степь и селения. Но одинокой беглой девице лучше держаться от селений подальше. А что в степи? Ни еды, ни крыши над головой. Ладно ты, ты охотиться умеешь, а я бы пропала. Вот и возвратилась обратно к кхану.

— А как тебя обратно пустили?

— А почему бы и не пустить? Меня же все знали. Хотя, конечно, кхан меня наказал… Запер в комнате, так что я никуда не могла выйти, даже в сад, и ни с кем не могла говорить. Потом, правда, простил меня. — Зарина помолчала и отмахнулась: — Но хватит! Не люблю об этом вспоминать, сама не знаю, зачем сейчас вспомнила. Лучше скажи мне: мы сможем еще раз позаниматься, скажем, через пару дней?

Шейра кивнула, и Зарина, благодарно улыбнувшись, помахала на прощание рукой. Длинный рыжий хвост взметнулся за спиной, звякнули серьги, и фигура девушки скрылась вдали, за деревьями.

На следующий день разразился ливень, и Шейра наблюдала за бытом подворья через окно, от дождевых капель особенно мутное. Но даже сквозь размывающие мир ливневые потоки было видно, что жизнь внизу протекает почти как обычно. Через хозяйственные ворота пригнали скот. В привычное время уехала пустая телега, и вернулась, как всегда, чем-то груженая. Стражники стояли в воротах, впуская и выпуская повозки, отары овец, стада коз и людей, толкающих тачки.

«Они их даже не проверяют при выезде», — подумала Шейра, обратив внимание, что стражник приподнимает покрывающее телегу полотно, только когда та возвращается.

Случайно или намеренно, но Зарина подкинула ей мысль, что выбраться за крепостные стены и впрямь не так уж сложно. Главное, чтобы ее отсутствие не обнаружили. Это также не казалось сложной задачей. Айсадка и без того добрую часть дня проводила вдали от чужих глаз, а чтобы поесть, сама приходила на огромную кухню и что-нибудь там перехватывала. Какие-то люди в первое время пытались приносить еду в ее комнату, но Шейра невольно отучила их от этого: то говорила «потом» и куда-нибудь уходила, то ее изначально не оказывалось на месте, и еда оставалась нетронутой. В конце концов айсадка и вовсе сказала, что больше приходить не нужно.

Исходя из всего этого, она решила, что если завтра уйдет из замка, то этого наверняка никто этого и не заметит. А дольше, чем на день, Шейра уходить и не собиралась. Она клялась вождю, что не сбежит — и она не сбежит. Всего лишь один раз выйдет без сопровождения, но даже не уйдет далеко в степь. Тем более что без коня это так и так сделать сложно. Она всего лишь поймает кого-нибудь для тех ребятишек, которых, наверное, опечалило ее долгое отсутствие, и сразу же вернется. Правда, боевое или охотничье оружие ей никто не даст, а стрелы она сделать уже не успеет, зато легкое короткое копье — вполне. Надо только раздобыть палку для древка, плоскую кость и жилы или нитки. Для этого у нее впереди еще целых полдня.

Шейра покинула комнату еще до рассвета и вышла на подворье. По дороге встречались только дежурившие всю ночь стражники, да работники кухни уже проснулись.

Сделанное накануне короткое копье айсадка спрятала в стоге сена еще вчера поздним вечером, в темноте. Сегодня же в серых предутренних сумерках нащупала его, схватила и, стараясь двигаться вдоль стен и между построек, скользнула к повозке, стоящей возле навеса для лошадей. Еще раз осмотрелась. Убедившись, что сюда никто не смотрит, забралась в нее и накрылась толстым промасленным полотном, призванным защищать провизию от солнца. Скоро в телегу должны были запрячь лошадь, а затем она выедет за ворота замка. Если повезет, то повозку эту, как и в предыдущие дни, на выезде проверять не станут.

Так и произошло. Шейра не шевелилась и старалась даже не дышать, пока не поняла по окружающим звукам: вокруг — город. Осторожно выглянула из-под полотна, посмотрела в спину сборщика податей. Как можно тише приблизилась к краю телеги, перекинула ноги через край и — спрыгнула на мостовую.

Город уже проснулся. В первые несколько минут непривычная суета вызвала у айсадки растерянность — все-таки в предыдущие разы она проезжала здесь верхом и быстро, а не шла пешком. Вокруг бродили люди, ездили телеги и всадники, которые, казалось, так и норовят сбить с ног. Отовсюду доносились запахи готовящейся в домах и трактирах еды, вонь выгребных ям и отхожих мест.

Айсадка помнила, по какой дороге выезжала с Видальдом из города, и отправилась туда же, на юго-восток. Двигаясь по главной улице и переулкам, Шейра сначала с любопытством разглядывала все окружающее, но скоро взгляд утомился от мелькания лиц, жилищ, дорог, лошадей, и девушка ускорила шаг.


* * *


Зарина выбежала навстречу кхану, который только-только вернулся из Эхаскии и торжественно въехал в главные ворота. Она не думала подходить к нему сейчас: сначала его будут встречать приближенные, потом все они станут пировать, но после, ближе к ночи, он наверняка к ней заглянет. Ну, или она к нему. Зарина умела ждать: возлюбленный кхан приучил ее к этому. Главное, чтобы дикарка до этого времени не вернулась. Или вообще не вернулась.

В отличие от многих, Зарина понимала, что отнюдь не дела государства заставляют Элимера держать айсадку в плену. Уж она-то видела, как правитель нет-нет, да посматривал на эту девицу с соломенными волосами. И то, что дикарка выглядела столь невзрачно, Зарину ничуть не успокаивало. Кхана, как и всех мужчин, конечно же, привлекала женская красота, но куда ярче он откликался, если Зарине удавалось чем-то его позабавить или удивить. А уж дикарка, которая так отличается от всех здесь, наверняка кажется ему диковинкой. Забавной диковинкой. А значит, для Зарины она была угрозой.

Изначально девушка даже не надеялась, что айсадка так сразу к ней прислушается и решит улизнуть из замка. Нет, Зарина всего лишь пыталась войти к ней в доверие (всем известно, что врагов стоит держать поближе), ну и заодно потихоньку подкидывать нужные мысли. Но все получилось даже лучше, чем она могла мечтать! Хорошо бы, чтоб дикарке вообще удалось сбежать в эти свои леса навсегда. Впрочем, на это Зарина не особенно рассчитывала: леса далеко, а страны девчонка не знает… Элимеру, несомненно, скоро сообщат об ее исчезновении, стражники уже заметили ее отсутствие и начали искать. Так что наверняка рано или поздно дикарку кхану вернут. Но простит ли он ее? Зарина сделает все, чтобы не простил. Пусть отправит бестолковую девку обратно в заключение, а то и вовсе казнит.

Элимеру доложили об исчезновении Шейры на следующий день после его возвращения. Сначала он едва поверил своим ушам. Как ее могли упустить и почему не сообщили еще вчера? И неужели айсадка посмела нарушить свою клятву и сбежала?

Злость смешивалась с беспокойством, и он не находил себе места. Дикарка отсутствовала уже три дня, а воины, которые отправились на поиски, вернулись с чем. Она же понятия не имела об обычаях страны, не представляла, как себя вести, наверняка угодила в неприятности. Он не для того сохранил ей жизнь, чтобы ее растерзали отерхейнцы.

Сначала Элимер хотел объявить за ее поимку награду, разослав по столице и степным деревушкам глашатаев с указом. Затем понял, что в простонародье размышлять и приглядываться не станут: охотники за вознаграждением притащат сюда кучу светловолосых девиц, а то и их головы.

Решив действовать скрытно, отправил на поиски серых, но тревога не уходила. Чтобы хоть как-то с ней справиться, он отправился в книгохранилище, куда недавно поступил новый военный трактат, который он давно хотел прочесть. Сейчас самое время. Это его увлечет и отвлечет.

Тут его и нашел Видальд и сразу уселся на скамью напротив.

— Судя по тому, что ты не постучал и даже не поклонился, — сказал Элимер, не отрывая взгляда от пергамента, — случилось что-то важное.

— Думаю, да, мой кхан, но понял я это только сейчас, — подтвердил воин.

Элимер поднял голову и в недоумении уставился на телохранителя.

— В одну из тех наших поездок с Шейрой, — пояснил Видальд, — она выболтала мне пророчество.

— Что? С чего вдруг? Она же готова была на все, лишь бы сохранить его тайне.

— Вот и я удивился. Но айсадка сказала, что пророчество оказалось ложным. И еще она решила, что когда ты о нем узнаешь, то отпустишь ее. Ну, потому что якобы ты ее держал здесь именно из-за него…

— Якобы?

— Ну… — воин пожал плечами.

— И ты думаешь, поэтому она сбежала?

— Вообще-то я не думаю, что она сбежала. Зачем ей бежать, нарушать свою клятву, если она надеялась, что ты ее и так отпустишь? А вот выбраться на денечек из города… Такая мысль в ее дурная башку и правда могла прийти.

— Ладно. Так о чем ты хотел рассказать? О ложном пророчестве? Так выкладывай. Или оно оказалось недостаточно ложным?

— Вроде того, кхан. Оно, видишь ли, сбывается…

— Продолжай.

— Три видения. Первое — дикарские племена несутся по степи. Это ерунда: дикари сами и начали его исполнять. А вот второе уже интереснее: белая куница повергает коршуна.

— Какая еще куница?

— Имя девчонки, кхан, Шейра-Сину, переводится с айсадского как Белая Куница. Потому ее и поставили во главе войска.

Элимер ответил лишь спустя несколько мгновений:

— Даже если так, ведь это не сбылось, она не победила меня. Да ей это и не под силу…

Видальд многозначительно приподнял бровь. Они помолчали, глядя друг на друга.

— Я думаю, — осторожно начал воин, — что дикари неверно истолковали эту часть пророчества. Может быть, оно сбывается, но не совсем так, как они надеялись.

Элимер отвернулся и отсутствующим взглядом уставился в стену. Теперь ясно, о чем говорило видение, и ясно, отчего айсадка в последнее время стояла у него перед глазами. Он снова посмотрел на Видальда и спросил:

— Что же, все это заметили?

— Думаю, лишь я и, может быть, твоя Зарина. Остальные уверены, что у тебя есть другие причины держать здесь дикарку.

— Вот и хорошо, — вздохнул кхан. — Но не это тебя волнует, так? Тебя встревожило что-то еще?

— Да. Третье видение. Шаман видел города Отерхейна в руинах.

Элимер нахмурился и потер виски. Помолчав же, спросил:

— Я правильно тебя понял? Первое видение исполнилось. Второе… — он помедлил, стрельнув глазами в сторону. — Со вторым тоже все ясно. Получается, что и третье исполнится? Все-таки это было видение… Таркхин не раз говорил, что они бывают обманчивы. Или, может, оно тоже истолковывается как-то иначе? Или шаман вообще видел далекое будущее?

— Может быть… — отозвался Видальд. — А может, и нет.

— Да, ты прав, — вздохнул Элимер, проводя руками по лицу. — Надо быть готовыми и к худшему. — Он поднялся из-за стола и прошелся по книгохранилищу. — Ума не приложу, как узнать точно, угрожает ли нам что-то, и если да, то что именно. Одно дело явные опасности, на них всегда можно ответить. Другое — туманные пророчества.

— Таркхину эти колдовские штучки знакомы, может, он и подскажет.

— Да, без Таркхина не обойтись. Сегодня же поговорю с ним.

Кхан уже хотел отпустить телохранителя, но тут в голову пришла неприятная мысль.

— А почему айсадка так тебе доверяет? — с подозрением протянул он. — Тебя выбрала сопровождающим, тебе открыла пророчество… Хотя ее жизнь и свобода зависят от меня, не от тебя.

На лице Видальда отразилось недоумение, но тут же сменилось пониманием. Он растянул губы в лукавой усмешке и бросил:

— Да не волнуйся, кхан! На кой сдалась мне твоя девчонка?! Да и я ей без надобности.

Элимер оторопел, а потом рассмеялся:

— Да ты вконец обнаглел! Когда-нибудь договоришься, и я отправлю тебя охранять дальние границы.

— Не отправишь: лучше меня телохранителя не найти. И потом, тебе нужен тот, кто хотя бы иногда будет говорить правду и не трястись от страха.

— И все-таки знай меру, — проворчал Элимер и махнул рукой, отпуская воина. — Ты принес мне ценные сведения. Спасибо.

Воин поклонился и двинулся к выходу, но дверях обернулся и как бы между прочим выдал:

— Она так ко мне относится, потому что я горец. Я не напоминаю других отерхейнцев и того охранника, который хотел ее снасильничать.

— А я? — вырвалось у Элимера. — Напоминаю его?

Воин пожал плечами.

— Не знаю, о тебе мы не говорили. — Не давая времени сказать или спросить что-то еще, он произнес: — Да благоволят тебе боги, великий кхан, — и скрылся за дверью.

Оставшись один, Элимер снова уселся перед трактатом, но уже и не думал его читать. Теперь, когда он узнал пророчество, стало еще тревожнее. Айсадка снова и снова всплывала перед глазами, и тем мучительнее было сознавать, что она по-прежнему его ненавидит. А он понятия не имеет, как это изменить. О, только бы она была цела!

В отношении чувств великий кхан и сейчас оставался неопытным юнцом, но раньше его это не беспокоило. В конце концов, многие женщины мечтали принадлежать повелителю Отерхейна, и если бы он только захотел, ему достаточно было бы указать на приглянувшуюся пальцем. Но только не на айсадку…

Кхан стиснул зубы, разозлившись на себя, и невольно задумался о третьем видении: Отерхейн в руинах. Он не разбирался в пророчествах, а неопределенность, когда беда могла прийти с любой стороны, а могла и не прийти вовсе, его пугала.

Мучаясь вынужденным бездействием, кхан сам не заметил, как задремал, уронив голову на сложенные на столе руки.


* * *


Серый воин Хирм ехал на восток и останавливался у каждой деревни, которую встречал на пути. Туманные сумерки уже сменились ночью, небо слилось с землей, но разведчик не останавливался: благо, хорошо видел в темноте. От его взгляда не ускользнули и едва заметные отблески по левую руку. Хирм сразу же свернул в ту сторону. Огни приблизились, а через несколько минут проступили очертания домов.

Собаки, почуяв чужака, залаяли, в нескольких домах скрипнули, раскрываясь, двери: встревоженные селяне выглянули наружу. Трое мужчин, стоящих в дозоре, подступили к окружающей деревню ограде и настороженными взглядами уставились на незнакомца.

Хирм спешился, подошел ближе и воскликнул:

— Приветствую, люди! Вы уж извиняйте за беспокойство, не откажите путнику в еде да ночлеге. А монетами не обижу!

Дозорные недоверчиво молчали. Хирм этому не удивился. Среди простонародья бытовали поверья, что ночные гости могут оказаться перевертышами. Если же оборотня впустить, то к утру в деревне ни одной живой души не останется.

— Да не зверь я, сожри вас Ханке! — убеждал Хирм. — А раз впускать трусите, так хоть через плетень чего продайте. Ну не подыхать же мне с голоду, а?

Долго убеждать не пришлось: хотя дозорные молчали по-прежнему, зато из ближайшего дома вышел средних лет чернобородый мужик. По виду — староста. Освещая дорогу лучиной, приблизился к изгороди, окинул Хирма мрачным взглядом и спросил:

— Кто такой будешь?

— Воин я, границы охраняю. Гранхом называют.

— А здесь-то чего?

— Так на границах-то, почитай, весну и лето безвылазно отстоял! Вот, отдых и дали. Поехал семью навестить, а путь-то неблизкий, припасы к концу подошли. Да селение ваше, слава Гхарту, подвернулось. Дай, думаю, еды да ночлега спрошу. А уж в долгу не останусь.

— Хм, — мужик важно потер подбородок, — это можно… Только сначала нужные слова скажи, а то кто ж тебя знает… Ну!

— Пусть никогда Мальчик-Смерть не придет, ладонь не обернет, черным глазом не зыркнет.

Это было еще одним поверьем: ходили легенды, будто к тем, кому не суждено умереть своей смертью — больным, раненым, пострадавшим от нелепой случайности — смерть приходит в образе чумазого мальчонки. На ладони у него черный, лишенный ресниц глаз. Если мальчик смотрит им на человека — тот обречен. Разведчик не знал, почему считалось, будто перевертыши и прочая нечисть не могут произнести заклятие, отвращающее дурную смерть. Истоки поверья давно забылись.

— Ну что ж, — сказал чернобородый, — дам тебе приют.

Хирм зашел за ограду и двинулся за мужиком.

— Меня Часкен называют, — проговорил тот. — Я здесь староста.

— Да-да, я так и подумал, — улыбнулся разведчик.

Они прошли мимо колодца, миновали земляной, крытый соломой сарай и оказались перед домом старосты. Часкен открыл дверь и пробурчал:

— Заходи.

Хирм кивнул и ступил за порог. Староста указал ему на широкую скамью за столом, сам сел напротив и крикнул:

— Ирхите!

На крик вышла заспанная женщина. Вытянутое лицо и выступающая вперед челюсть придавали ей сходство с кобылой, а плавная мягкая походка — с кошкой. Разведчик подивился такому сочетанию.

Часкен велел жене:

— Подогрей-ка миску похлебки для гостя да тащи ее сюда.

Женщина без слов скрылась у очага, через десять с лишним минут вернулась, неся в руках глубокую глиняную тарелку с супом. Поставила ее перед Хирмом и, повинуясь жесту мужа, взяла со стола кувшин с пивом и разлила по кружкам. Одну пододвинула гостю.

— Спасибо, хозяйка, — сказал тот.

Ирхите кивнула и тут же ушла.

Староста поглядывал на разведчика с любопытством и явно хотел поболтать. Это Хирма устраивало: он и сам был не прочь побеседовать и разговорить старосту, хоть и не особенно рассчитывал узнать что-то полезное.

— Хорошо у вас тут, — крякнул разведчик, опуская ложку в густое варево. — Не то что на границах. Вот уж где спокойствия не видать!

— А что такое? — заинтересовался староста.

— Да как всегда. Дикари покоя не дают, да и вообще… Одно время, как разгромили их, вроде поутихли, а сейчас опять что-то… — Он взмахом руки прервал сам себя и добавил: — Ну, от вас-то они далеко, конечно, вам-то что до них! Живете недалеко от столицы, опасностей не знаете. Хорошо. Никаких дикарей. Мне бы так!

Хирм замолчал, зачерпнув ложкой похлебку. Молчал и староста, но недолго. Спустя минуту раздался ворчливый голос:

— Думаешь, только у вас там, на границе, что-то происходит?

— А не так разве? — хмыкнул серый.

— А вот и не так! Плохо вы границы охраняете, скажу я тебе, — ухмыльнулся мужик. — Иначе как дикари к нам пробрались? Не далее как вчера одну словили!

Хирм едва поверил своей удаче. Эта деревня была пятой за сегодняшний день, он уже и не надеялся на успех. Но наконец-то повезло, а значит, он может рассчитывать на награду.

Разведчик приготовился слушать и спрашивать.


* * *


Шли четвертые сутки, когда от серых наконец пришла долгожданная весть: айсадку нашли.

— Ее схватили жители одной из деревень, хотели казнить, — сообщил посланник.

Элимер нахмурился:

— Хотели, но?.. Она в безопасности?

— В относительной, мой кхан. Хирм, один из наших, сказал тамошним селянам, что он твой человек и что айсадка нужна тебе. Селяне не поверили. Подумали, что дикарка пришла не одна, рядом разгуливают ее родичи, а Хирм им помогает. Так что его они тоже задержали. Но с казнью айсадки решили повременить и весть о ней все-таки передали с одним из отроков. Он сейчас под присмотром стражи.

— Где деревня?

— Часах в трех верхом.

— Далековато она забралась, — пробормотал Элимер. — Ладно, я понял. Собирайся и жди у ворот. И посланца прихвати — покажет путь.

Как только серый вышел, Элимер велел седлать лошадей и, взяв с собой десяток воинов и Видальда, выехал в путь.

«Если они все-таки успели что-то с ней сотворить, — думал он, — всю деревню спалю!»

Когда солнце перекочевало на запад, впереди замаячило поселение Малые Рыбы. Для деревни в изъеденной ветрами степи название звучало странно: может, раньше здесь протекала богатая рыбой река, но ныне от нее остался только мутный ручей.

Селяне, заметив отряд, повели себя по-разному. Одни вооружились кольями, вилами, топорами и копьями, опасаясь, что пожаловали разбойники. Вторые приготовились кланяться на случай, если пожаловал великий кхан. Третьи благоразумно скрылись в домах.

Когда Элимер приблизился к ограде, оружие побросали все. По одежде воинов поняли: это не разбойники.

— Мне донесли, что у вас в плену дикарка, — сказал кхан.

Вперед выдвинулся Часкен и, заикаясь от волнения, спросил:

— Извиняй, воин, а ты кто будешь? Дикарка — прознатчица вражеская. Нам вот сказали: ее для себя сам великий кхан требует…

— Кхан перед тобой.

Селяне охнули и замолчали. Не раздавалось даже шепота. Люди, до последней минуты не верившие, что Хирм сказал правду, оторопели. Затем рухнули на колени, не забыв тем не менее отодвинуться подальше, чтоб не попасть под горячую руку.

— Дикарку сюда, быстро! — приказал Элимер и спрыгнул с коня.

Двое мужчин метнулись исполнять поручение. Появились через минуту, волоча под руки исцарапанную и побитую айсадку. Бросили ее на землю у ног кхана.

— Отойдите, — прошипел он, и люди послушались.

Шейра не поднимала на него глаз, ее лицо было скрыто за слипшимися и давно нечесаными волосами. Попыталась встать, но ей это не удалось, она снова упала. Помогать ей на глазах у всех и этим плодить домыслы Элимер не собирался. Подал знак ближайшему воину, и тот сошел с лошади, склонился над девушкой, вздернул ее за плечи. Она вскрикнула, и кхан поморщился.

Шейра едва не повисла на руках у мужчины.

«Ее бы в порядок привести», — подумал Элимер и, нахмурившись, обратился к поселянам:

— Предоставьте лучший дом. И теплую воду.

Несколько женщин и двое мужчин бросились выполнить указание, айсадка же напряглась и, избегая смотреть кхану в глаза, попросила:

— Пожалуйста, нет… Не остаться здесь. Лучше к замку. Хоть даже запрешь — пусть…

Элимер усмехнулся и пробормотал:

— Как знаешь, — и крикнул в толпу: — Отменяется!

Он велел воину поднять и посадить ее на лошадь, которую взяли с собой для нее, но Шейра попыталась сбросить его руки и пойти самостоятельно. Тогда Элимер сам подошел к ней, сжал за плечо — девушка вскрикнула от неожиданности — и процедил:

— Не время для гордыни, дикарка. Твоя глупость и так стоила мне времени. Хочешь, чтобы оставил тебя здесь? Оставлю, только скажи.

— Нет… — прошептала она и сама схватилась за рукав его кафтана.

Элимер хотел ответить издевательским «раньше надо было думать», но не смог. Слишком испуганно и даже доверчиво она вцепилась в него, словно боясь, что он и впрямь оставит ее селянам. Насмешка так и не слетела с губ, вместо этого кхан буркнул:

— Тогда делай, что велят.

Она подчинилась, и в итоге Элимер сам посадил ее на свободного коня. На лицах воинов промелькнула тень удивления, но никто ничего не спросил и не сказал, даже Видальд. Прежде чем уехать, кхан подозвал Хирма.

— Задержись здесь, расспроси, что стряслось, как она вообще сюда попала. Выясни: может, чем-то навредила. Убила кого или скотину увела. Тогда возмести, деньги тебе потом вернут.

Элимер развернул скакуна и двинулся прочь от деревни, но даже спиной ощутил, с каким облегчением вздохнули поселяне.

— Мы в замок? — с робостью поинтересовалась Шейра, с которой они ехали конь о конь. Она явно чувствовала себя неловко, принимая помощь своего недруга.

— Да. И я еще подумаю, сможешь ли ты из него выйти, — выдавил кхан и, помолчав, спросил: — Ты хотела сбежать? Ты клялась, что…

— Нет, — быстро откликнулась она. — Я не хотела. Только погулять.

— Это было глупо. И мы так не договаривались. — Все-таки он был так рад, что она нашлась, что даже не осталось никаких сил злиться. Хотя стоило бы. — Селяне тебя пытали?

Айсадка промолчала, но в свете факелов, которыми воины освещали путь, Элимер и так видел: синяки, порезы на руках и ожоги. Он даже пожалел мимоходом, что приказал возместить селянам возможный ущерб. Но отказать им в этом все-таки было бы неправильно, ведь откуда им было знать, что она и впрямь не вражеская лазутчица?

— Сильно тебя мучили? — все же потребовал он ответа.

— Начали только… но кто-то пришел… сказать, что нельзя. Тогда просто заперли. А потом ты приехал. Не успеть сильно… Все хорошо…

Дикарка пыталась храбриться, но все равно выглядела такой потерянной и смущенной, что в душу Элимера закралась непривычная нежность. Он даже передумал ее наказывать, заперев в комнате. Наоборот, захотелось порадовать ее хоть чем-то.

— Знаешь что, пожалуй, мы не поедем в Инзар, — сказал он. — Не сейчас.

Развернув лошадь и дав знак своим людям, Элимер направился к темнеющей вдалеке лесной полосе. Бродить по этому лесу и уж тем более охотиться в нем запрещалось всем, кроме самого кхана и его приближенных. Там, на поляне, находился охотничий домик — стоял со времен бывшего правителя — и Элимер думал, что айсадке должно в нем понравиться больше, чем в замке.

Сумерки совсем сгустились, и лес превратился в угрюмую темную стену. Непролазная чаща не походила на редкие рощи, разбросанные по землям Отерхейна. Деревья теснили друг друга, сплетались узловатыми ветвями и корнями и словно посматривали на людей с неодобрением. По слухам, здесь водилось не только зверье, но и нечисть.

Пробираться по чащобе верхом было непросто, потому кхан спешился и помог спуститься Шейре. Девушка послушно соскользнула с лошади, не сказав ни слова.

Своим воинам кхан велел дожидаться его возвращения на опушке. Кречета оставил с ними, а Видальда позвал с собой. Закинув руку Шейры себе на плечо, двинулся вглубь леса. Телохранитель шел позади, освещая путь.

— Вот Еху-то удивится ночным гостям, — ухмыльнулся он.

— Больше обрадуется, чем удивится, — откликнулся Элимер, пробираясь по тропке меж густо разросшихся елей и дуплистых платанов.

Путь закончился, когда между стволами деревьев замаячил огонек. Светились окна маленькой пристройки к дому — то старик Еху, сторож, зажег лампу. Стоило Элимеру приблизиться, как раздался собачий лай, а следом послышались торопливые шаги: Еху вышел на навстречу. Поднял над головой огонь, приблизился и, узнав кхана, воскликнул:

— Повелитель! Радость-то какая! И Видальд с тобой! А я, признаться, подумал, бродяги забрели!

— Здравствуй, Еху.

Старик осклабился, глянул на рычащего пса и прикрикнул:

— Бурый! На место! — и как ни в чем не бывало продолжил болтать: — Давненько ты не появлялся, про домик-то наш забыл. О, да у нас гостья! — Еху словно только что заметил девушку рядом с правителем. — Ну да вы, наверное, с дороги, устали, проголодались. Ничего, — не замолкая ни на минуту, он открывал дверной замок. — Ничего, сейчас старый Еху очаг затопит. Замерзли небось, ночи-то завсегда студеные. Еды вам наготовлю…

Справившись с замком, Еху пропустил правителя и Шейру внутрь, Видальд остался снаружи. Комната в доме была только одна, хоть и большая. У дальней стены находился очаг, по бокам висело оружие — лук, дротики, копье. На полу лежали шкуры, служащие постелью.

— Уж не обессудь, кхан, тут вид так себе. Я, конечно, пыль-то отряхиваю, слежу, как могу, да только ты редко приходишь, вот и потускнело все. Хозяйского тепла дом и не помнит. Уж, небось, все иясе разбежались, некому дух дома хранить.

Элимер усадил Шейру на шкуры и обратился к старику:

— Что ж ты, Еху, жил бы здесь, никто не запрещает. Здесь и просторней, и по ночам теплее, чем в пристройке.

— А, куда мне! — отмахнулся Еху. — Мне-то места много не надо! А здесь его уж больно много. Старый Еху сразу себя маленьким таким, никчемненьким ощущает. Мне уж, извиняй, кхан, в моей пристройке куда уютнее. Ну, да утомил я тебя, наверное, болтовней. Пойду, соберу вам чего поесть. — Сторож подмигнув и выскользнул за дверь.

Кхан с улыбкой посмотрел вслед старику и отметил: вот один из немногих, кто по-настоящему к нему привязан и кому можно верить. Неудивительно: сторож уже третьему поколению правителей служит.

Элимер разжег огонь в очаге, затем обернулся к Шейре:

— Ну, давай, рассказывай, что случилось.

Девушка смущалась, терялась, путалась в своем рассказе, но все-таки кое-чего от нее удалось добиться. Она поведала, как хотела выбраться всего на денек и думала, что вернется к вечеру. Рассказала она и о мальчишках, которым, оказывается, помогала. Убить бы Видальда за его совет! Хотя воин, конечно, не мог предположить, что добрый умысел обернется такой глупостью. С одним самодельным копьем охотиться в степи оказалось непросто, вот она и забредала в степь все дальше и дальше в поисках подходящей дичи. Пока не наткнулась на дикого козленка. Точнее, это она решила, что он дикий, а оказалось, что просто отбился от стада и его искали. Так на нее и наткнулись селяне. Их было много, она одна, к тому же она клялась не убивать отерхейнских людей, а потому защищалась так, чтобы не нарушить этой клятвы — то есть не в полную силу. Затем копье у нее и вовсе отобрали, а саму отвели в селение.

— Вот поэтому я и запретил тебе выходить в степь одной, поняла? Ты слишком мало знаешь об Отерхейне. В этот раз повезло, но все могло сложиться куда хуже. Я уж молчу, что на твои поиски пришлось отвлекать разведчиков, и моих воинов, да и я сам…

Девушка выглядела виноватой, и Элимер решил, что достаточно учить ее уму-разуму. Тем более что вошел Еху. Принес он, правда, не обещанную еду, а котелок с душистым отваром и тряпки из тонкой шерсти.

— Я тут подумал, мой кхан: гостье нашей ранки бы… это самое…

— Спасибо. Конечно. — Элимер забрал из рук старика котелок, досадуя, что сам об этом не подумал.

— Вот и ладненько, — пробормотал сторож. — Ну, а теперь-то старый Еху вместе с Видальдом точно вам поесть соберут, — и снова вышел.

Элимер придвинул котелок ближе к айсадке, смочил в отваре кусок тонкой шерсти. Уже собрался отмыть грязь и следы засохшей крови со лба и рук девушки, но та отстранилась.

— Шейра, я только хочу помочь. Я не причиню вреда.

— Н-не надо. Я сама.

— У тебя пальцы грязные, — возразил он, лукавя: на самом деле ему, конечно же, просто хотелось дотронуться до нее. — Да и чего ты боишься?

— Не боюсь, — отрезала айсадка. — Но не хотеть, чтобы ты дотрагиваться.

Рука Элимера опустилась, во взгляде сверкнул гнев.

— Не трать мое время! Я уже прикасался к тебе и не раз.

Он поднес к ее лицу смоченную в воде ткань. Больше девушка не сопротивлялась, только болезненно поморщилась, когда влага попала на исцарапанную кожу. А Элимера от ничего не значащего прикосновения бросило сначала в холод, а потом в жар.

— С ногами что? — спросил он.

— Ничего.

— Не ври. Давай, показывай.

Девушка вздохнула и закатала штанину. Элимер скользнул взглядом по слегка опухшей лодыжке, разбитому колену и остановился на бедре. Если бы ему раньше сказали, что эти худые, покрытые синяками и ссадинами ноги покажутся соблазнительней холеных бедер Зарины — он бы не поверил.

— Держи! — Элимер передал ей тряпку. — Дальше сама справишься.

Девушка кивнула. Не глядя на кхана, начала смывать с ног грязь и кровь. Он завороженно наблюдал за ее неловкими движениями. Закончив, айсадка бросила тряпку в котелок и спросила:

— Зачем ты так делать?

— Как «так»? — отозвался Элимер.

— Помогаешь. Я обманула, степь уйти. А ты не злишься, от своих сородичей даже забрал. Помог врагу. Зачем?

— Ты не враг… Уже нет.

— Ты не ответить, вождь. Зачем? Спас, не убил, не запер, сюда привел, но не отпускаешь? Ты ведь уже узнать пророчество, и что оно неправда? Разве горец-Ворон не рассказал его? Тогда я могу!

— Не нужно, — прохрипел Элимер. — Он рассказал.

— Тогда почему?

— Сама не догадываешься?

— Не знаю… Вы, темные люди, странные очень…

— Уж не страннее вас, — усмехнулся Элимер. — Я не стану запирать тебя в замке, Шейра. На этот раз. Но теперь за тобой станут следить намного лучше. Если же ты вдруг еще раз попытаешься уйти без позволения, я уже не буду таким добреньким. — Он поднялся, бросил на девушку прощальный взгляд и сказал: — Еху скоро принесет еду. Поешь и ложись спать. Я ухожу.

— А я? Здесь? — Ее взгляд оживился, а на лице появилось недоверчиво радостное выражение.

Видеть ее оживление оказалось не слишком-то приятно, хотя ведь он сам хотел порадовать девушку. Ну вот, пожалуйста, порадовал.

— Пока здесь. Через несколько дней пришлю за тобой кого-нибудь.

— Кого пришлешь? — с тревогой спросила девушка.

— Видальда пришлю, не волнуйся.

Шейра сразу успокоилась, и это тоже задело Элимера. Он сжал губы, рванул дверь на себя — и едва не врезался в Еху. Старик держал в руках глиняный горшочек, от которого исходил сытный аромат жаркого.

— Да ты никак уходишь, великий кхан?! — воскликнул сторож. — Что ж так? Задержался б до утра, а там и в путь.

— Не могу, — покачал головой Элимер и добавил, кивнув на девушку: — Ты уж приглядывай за ней, ладно? Как бы глупостей не наделала.

— Будь спокоен, повелитель, глаз не спущу.

— Хорошо. Тогда прощай.

Кхан прошел мимо старика, подозвал Видальда и, обойдя поляну полукругом, вернулся на тропку, ведущую к нужной опушке. Еху закрыл за ним дверь и, усевшись напротив айсадки, с улыбкой протянул горшочек.

— Возьми-ка, девонька, поешь. Чай проголодалась. Ишь, худющая-то какая!

Шейра не заставила просить себя дважды и с готовностью набросилась на жаркое. Старик наблюдал за ней, весело щурясь.

Глава опубликована: 20.02.2025
И это еще не конец...
Отключить рекламу

Предыдущая глава
Фанфик еще никто не комментировал
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх