Не киборг (гет)

Дискотека в минус пятнадцать — только на первый взгляд сомнительное удовольствие. Кто танцует, тот не мёрзнет. Снег хорошо утоптан, цветомузыка разгоняет темноту.

Златовласка до упора старательно делала вид, что не замечает знакомых. Но когда Кошка подошла почти вплотную, её стало невозможно игнорировать.

— Привет, Инга! Познакомишь со своим кавалером?

Улыбка у влогерши осталась профессионально приклеенной к губам, но из глаз исчезла окончательно.

— Это Иван, — молвила она показательно нейтральным тоном.

Алик молча пожал Сотке руку. На сторонний взгляд, Иван никак не мог скомпрометировать Ингу перед обществом. В модной куртке и хороших ботинках, выглядит подтянуто и для своего возраста молодо, как и большинство киборгов с их активной регенерацией. Не экранный красавчик, однако вполне достойный спутник. Но Алик с Кошкой кое-что о нём и Инге знали, и Кошка не удержалась от искушения.

— Тебя можно поздравить? — промурлыкала она. И, не успела Инга надуться от гордости за свой влог, уточнила: — С первым шагом по пути толерантности.

Уж эти бывшие одноклассницы!

Улыбка отклеилась, её сменил оскал:

— У нас деловая встреча!

— Конечно-конечно. — Голос Кошки прямо истекал патокой. — Не смущайся, я за тебя очень рада. Твои последние ролики я даже лайкнула.

— Между прочим, их сам мэр заметил! — вздёрнула нос Инга. — И желает, чтобы я продолжала свои репортажи. Да, Ваня?

— Ваня? — на сей раз ехидно переспросил Алик. И многозначительно выгнул бровь, повернувшись к Ивану.

Тот исторг короткий рык, похожий на драконий.

— Сколько раз повторять — меня зовут Иван! Не Ваня, не Иваша и не как там ещё… Что тут непонятного?

— Ой, Вань, не кипятись! — отмахнулась Инга. — Подумаешь!

— За каждого «Ваню» будешь ещё танец должна!

Она дёрнула плечиком.

— Ну и ладно! Что мне уже терять-то? Нас с тобой одни слепые не видели, да и тем скоро зрячие расскажут. А ты мне глинтвейн должен, и где?

Вдалеке мелькнул Ангел с Сири, и Алик подумал: может, пожалеть Ивана и переключить внимание Инги? Но по здравом размышлении не стал: нечего мешать счастью инженера, пусть Сотка поит влогершу глинтвейном, он вроде и не возражает. Появилась Рита с докторицей: увы, они прибыли не танцевать, а увезти пожилого джентльмена, то ли не рассчитавшего сил, то ли намеренно скрывавшего свою сердечную недостаточность от зажигательной партнёрши. Подошедший Пушок лишь приветственно махнул Рите рукой.

— DEX, а помнишь, мы хотели в горы выбраться? Надо что-то решать, пока снег. Весна начнётся — будет не до того. Половодье, срачки…

— И что предлагаешь?

— А вот следующие выходные удачные. Наши все отдыхают, и у Риты нет дежурств. А у Кошки суббота с воскресеньем всегда свободны. Давай я винца возьму, а ты — мясо.

Алик засмеялся.

— Зачем тащить с собой мясо? Там наловим.

В начале зимы Алик летал в горы с Ежом, так что более-менее представлял, как там вести себя зимой и чем это отличается от лета. На всякий случай ещё раз с ним проконсультировался, что с собой брать. Можно и ничего не брать — как всегда, оптимистично заявил Бертран. Еду и шкуры — добыть, топливо — насобирать, огонь — высечь камнем. Но, разумеется, удобнее иметь с собой некоторые вещи, чем не иметь. Сам Ёж, после того как устроил в своем подразделении локальный апокалипсис, уходил в двухлетние скитания по лесу не с пустыми руками, а с оружием и стандартной укладкой в рюкзаке. Другое дело, что вещи не вечны, на два года не хватило…

Ёж, кроме советов, скинул координаты мест, подходящих для стоянки: всё же в горах Алик ориентировался плоховато и по большому счёту оставался на Бесте новичком. Другое дело, что его спутники вообще ни разу не поднимались высоко в горы, несмотря на то что жили тут с детства. Поэтому, неожиданно для себя, Алик оказался и организатором этой экспедиции, и её предводителем.

Не мудрствуя, он выбрал знакомое место — то, на котором впервые отдыхал с Ежом. Сейчас, зимой, хвойные лапы невысокого леса завалил снег, но у реки было неплохо утоптано: видать, окрестное зверьё облюбовало уютную заводь для водопоя и здесь же лакомилось рыбой. В основном течении река не застыла, мешала высокая скорость и турбулентность. Намёрзло лишь по краям, да в потоке то и дело сверкали пучки ледяных игл, которым вода не давала срастись — подхватывала и, перемешивая, несла вниз через перекаты. Однако тихая заводь была покрыта льдом, в синеватой глади которого кое-где темнели полыньи.

Алик с Пушком поставили две палатки, пока девчонки восторгались пейзажем и голографировались на фоне реки, кокетливо расстегнув шубки. Пейзаж и вправду был захватывающим на диво: солнце серебрило бегущую воду, снег на ветках искрился, преломляя свет и переливаясь всеми цветами радуги; на вершинах, вздымающихся на заднем плане, сверкал ледник, а чуть ниже чернели скалы, с которых сдувало снег верховым ветром.

— Наберите побольше снега в котелок, — сказал Алик девушкам. — И найдите сухие ветки для костра.

Поручать им разжигать костёр Алик не стал, подумав, что городские девочки не знают, как это делать. К его удивлению, Кошка и Рита занялись костром по своей инициативе и довольно ловко разожгли огонь.

— Папа научил, — объяснила Кошка. — Когда я была маленькая, он меня брал с собой в поездки. Я смотрела, запоминала. А как подросла чуть-чуть, перестал, — с грустью сказала она.

Алик даже наверняка знал, почему. Смышлёная, пытливая девочка начала приглядываться к байку, и отец пресёк, пока она не усвоила, как его заводить. Побоялся.

— А нам в училище показывали, — отозвалась Рита. — Мало ли как оно с вызовом повернётся. Пару раз бывало, что вызывали в чистое поле: без костра и воду негде согреть.

Алик нарвал с кустов-однолеток приметных листочков, заварил чай. Все выпили с удовольствием. Взбодрившись и подогревшись, встали на турболыжи и проехались до малого водопада, шумевшего ниже по течению. Потоки покрылись по бокам тонкой ледяной корочкой, и вода лилась с уступа будто по застывшим стеклянным трубкам. Завернули к древесному гроту — шатру из причудливо сплетшихся деревьев. Девчонки охали от восторга, снимая всю эту красоту и язвительно судача, что Инге такие картины и не снились — а, впрочем, её безголовые подписчики всё равно не оценят. Посидели в гроте — снега туда почти не замело, — подкрепились взятыми с собой бутербродами. На запах еды явились неведомые доселе Алику зверьки размером с лису с невзрачными коричневыми шкурами и близко посаженными голодными жёлтыми глазами с горизонтальными зрачками. Они слегка напоминали рысиков — примерно как тигры напоминают кошечек. Явно хищные: диетическую булку Риты с огурцами и листиками салата проигнорировали, а на Аликов бутерброд с котлеткой от Нади сделали стойку. Агрессии не проявляли, но бутербродом Алик решил пожертвовать.

— Это бестские шакалы, — сказала Кошка. — Они на всякую мелочь охотятся. Для людей не опасны. Даже если сильно оголодают, в худшем случае рюкзак с припасами утащат.

Кстати, не мешало бы подумать о том, чем сами отдыхающие будут ужинать. Не шакалами же этими: как-то неловко убивать для еды того, с кем только что поделился бутербродами. Тем более Пушок отозвался о шакалах пренебрежительно: ни шкуры их плешивые не ценятся, ни невкусное жёсткое мясо. Алик пренебрежения к этим животным не ощутил, наоборот: вон как хорошо устроились, нет на них охотников.

— Возвращаемся, — скомандовал он. — Солнце садится рано, а нам ещё нужно рыбы наловить. К пещере с кристаллами сходим завтра. Жаль, что жар-птиц увидеть не сможем: не сезон.

Зато увидели по дороге целый рой снежных вертолёток — зимних мохнатых насекомых размером с воробья. И нельзя сказать, что встреча оказалась приятной. Двигаться в гору было труднее, чем вниз, ребята включили турборежим, заработали пропеллеры, придающие лыжам ускорение. Вот на жужжание этих пропеллеров и слетелись вертолётки, то ли приняв их за конкурентов, то ли за брачных партнёров — точную причину их внимания распознать не удалось. Они долбились в пропеллеры с разгона, мяли лопасти, и было как-то не до праздного интереса. Девушки подняли визг. Пушок попытался ускориться, вертолётки восприняли это как вызов и массово налетели на него, толкая своими мохнатыми белыми тушками, довольно увесистыми, так что парень едва не упал. Турборежим пришлось выключить, только тогда от них отмахались. Поплелись вверх собственными силами.

Когда прибыли к стоянке, включили в палатках обогреватели и отправили девчонок отдыхать. Алик взял ведро и направился к полынье за рыбой. Ёж совершенно прав: еду всегда можно добыть. Но есть нюанс: для этого надо потратить силы и время. Время в запасе оставалось, однако Пушок явно подустал. К девушкам не пошёл, но задержался на берегу, тщательно очищая одежду от прилипчивых белых нитей вертолёток, потом взялся заново разводить костёр.

Чуть погодя к Алику неожиданно присоединилась Кошка:

— Я с тобой.

— Ты не устала? — на всякий случай спросил Алик.

— Есть немножко, — непринуждённо призналась она. — Но не так чтобы сильно. Давай помогу. — И она, наклонившись, схватила мелькнувшую в полынье толстую рыбку обеими руками с двух сторон, не оставив ей путей отхода.

— Ловко, — оценил Алик. Рыбка шлёпнулась в ведро поверх его двух.

Сильная и ловкая, так и Кошкин папа говорил. Неудивительно — что такое ДНК DEXа, собранная по гену от людей с выдающимися характеристиками и неведомых нелюдей, Алик знал по себе.

Понемногу опускалась ночь. Небеса были прозрачными, лишь над самыми вершинами зонтиками повисли тёмные облака. Белый шар солнца коснулся горизонта, а в противоположной стороне неба уже проступили очертания трёх лун: ни дать, ни взять — горбушка сыра с голубоватой плесенью, узкий и длинный жёлтый банан и круг бледно-розовой пастельной пудры, бархатной на вид, прямо как у Кошки. В виду такой красоты даже говорить не хотелось. Чтобы не отвлекало пиликанье сообщений на видеофонах, их, не сговариваясь, поотключали и закинули во флайер. Ребята молча доедали печёную рыбу, запивая кипятком, настоянным на шишках, и провожали взглядами садящееся светило.

— Папа говорит, что раньше жил вон у той звезды, — нарушила молчание Кошка, когда окончательно стемнело, и через весь небесный купол протянулся Млечный Путь. — Вон, в стороне от скопления, как бы на пересечении перекладин буквы «Т». — Маленькая бледно-жёлтая неяркая звёздочка, ничего выдающегося, но только такие и пригодны для жизни людей. — Жаль, мы туда никогда не ездили, — вздохнула девушка.

Наверное, отцу больно туда возвращаться. Уехал и отрезал.

— А где твой Новый Бобруйск?

Алик попытался сориентироваться, не получилось. В астрономии он не был силён. Оно не повод для печали, не на космолётчика ведь он учился, но перед Кошкой стало стыдно: что же он, родную звезду не найдёт?

— Похоже, сейчас за горизонтом, — смалодушничал он.

Надо, вернувшись домой, залезть в инфранет и обязательно поизучать карту здешнего неба. Как бы не выяснилось, что солнце Нового Бобруйска висит прямо в зените и насмешливо пялится оттуда жёлтым искрящимся глазом.

Пушок сходил к флайеру и принёс флейту. Алик удивился: не думал, что приятель обучался музыке, да к тому же не гитаре или баяну, популярным у парней, а такому нежному инструменту. Но нет, флейта была Ритиной. Она заиграла, в ночной морозной тишине звуки приобретали хрустальный оттенок. Пушок первым узнал мелодию, стал подпевать, за ним Кошка. Алик не знал этой песни, зато знал следующую.

— Это был лучший мой день за много лет, — прошептала Кошка Алику в палатке, когда ложились спать.

— А сейчас будет лучшая ночь, — пообещал он ей на ушко.

— Эх, и почему мы раньше не летали сюда отдыхать? — Кошка, покинув палатку, гибко потянулась.

Утреннее солнце высунулось из-за вершины и светило сквозь лёгкую дымку. После тепла палатки воздух казался бодрящим. Алик зачерпнул чистый снег, аккуратно приложил к лицу. Ух!

— Потому что DEXа не было, — жизнерадостно объяснил Пушок, ища в сугробе не убранную вчера кружку.

— Но Алик не местный, — возразила Рита. — Почему мы, здешние, без него не додумались выбраться в горы?

— Потому что вы к ним привыкли, — более содержательно ответил Алик. — Ну, стоят эти горы тут всю вашу жизнь. И речка течёт, как всегда. Ничего необычного. — Он знал, как это бывает: живущие у моря крайне редко в нём купаются, не ценят. — А для меня всё в новинку, вот я и уцепился за шанс полазить по окрестностям. В Гринпорте один мужик есть, любитель природы… тоже когда-то на Бест издалека приехал. Он мне и показал.

— А что мы сегодня будем есть? — спросил Пушок.

— Сейчас посмотрим.

Зимой, конечно, «природный» ассортимент беднее: нет ни ягод, ни птичьих яиц, но где искать осенние коренья, Алик уже знал. Разрыл сугроб под кустом, поковырял землю топориком и достал несколько крупных «картошин» — округлых корнеплодов с тёмно-оранжевой кожурой, мясистых по консистенции и кисловатых на вкус. Их порубили и поджарили, пересыпав остатками рыбы, вот и завтрак.

Подкрепившись, отправились смотреть пещеру с кристаллами — на сей раз выше по течению. Кое-где подъём был скользким, тогда Алик зарубался топориком, подтягивался и помогал всем остальным. На подступах к пещере внимание привлекла кучка серо-коричневых объектов величиной с баскетбольный мяч и примерно такой же формы, слегка припорошённых снегом. Пушок озадаченно почесал голову.

— Что это? — Кошка не постеснялась задать вопрос.

— Кажется, драконьи яйца. Я такие видел пару раз с высоты.

С флайера они выглядели несколько по-другому. И встречались существенно выше, Ёж специально возил Алика наверх полюбоваться на кладки дракониц.

— А почему мама их не высиживает? — спросила Кошка. — Им же холодно!

— Вроде бы нет, — сказала Рита. — Брачный цикл у драконов около трёх месяцев, а яйца зреют почти год, нам в училище рассказывали. Так что мама при них только первое время, а потом зародыш за счёт жизнедеятельности выделяет достаточно тепла, чтобы не замёрзнуть. Яйцо ещё и растёт вместе с дракончиком.

Алик согласно кивнул: Ёж говорил то же самое.

— Этим, наверное, и полугода нет, — прикинул он. — Осенние.

Рита подобралась, осторожно постучала по толстой коричневой скорлупе — звука почти не было, словно скорлупа пружинила, — и предложила:

— А давайте на обед сделаем яичницу!

Алик чуть не подавился. Считать драконов дичью типа курозайца или долбоклюя, пригодной в пищу, у него не получалось. Они же почти разумны! Одно дело — убить дракона, чтобы защитить своих, и совсем другое — разбить яйцо, чтобы сожрать детёныша. Возможно, кто-то и ел драконьи яйца: не может быть, чтобы эволюция прошла мимо валяющихся без присмотра источников белка и жира и не породила существ, ими питающихся. Но разумный человек не ест тех, кто способен говорить.

— Плохая идея, — кашлянув, сказал Алик. — Дракон — не глупая птичка. Это будет всё равно, что съесть недоношенного младенца.

Рита отдёрнула руку.

— Вернёмся к реке пораньше — подстережём кого-нибудь, звери туда тоже за рыбой ходят, — пообещал Алик.

И они поднялись к пещере.

Внутрь снег не задувало, камни сверкали в своей первозданной красоте. Пространство было невелико как пещера, фактически оно представляло собой огромную жеоду — полость в породе, из стен которой вовнутрь полости растут кристаллы. Вход находился с теневой стороны, и Пушок включил фонарик, чтобы было лучше видно. Кристаллы заискрились со всех сторон — тонкие прозрачные иглы, призмы, ромбоэдры голубого, синего, белёсого цвета. Девчонки заахали от восхищения, парни наслаждались молча.

— Они драгоценные? — спросила Рита.

— Не. — Алик покачал головой. — Какой-то купорос.

Ёж говорил точное название, но он не запомнил.

— Были бы драгоценными, их бы выгребли задолго до нас, — сказал Пушок. — Дюже расточительно позволять драгоценностям вот так торчать в стене без пользы.

— Эх, сголографироваться бы тут, — мечтательно промурлыкала Кошка. — А видеофоны-то мы во флайере оставили.

— DEX, а ты не можешь вот так? — Пушок выразительно моргнул.

— Не могу, — буркнул Алик, поняв, что товарищ намекает на способность киборгов сохранять голографии с глазных сенсоров на внутреннюю память. Ну никак они не отступятся!

Ребята ещё долго рассматривали кристаллы, дивясь причудам природы. Наконец, собрались в обратный путь. Вниз лыжи ехали легче, чем вверх, иногда даже приходилось притормаживать. Нашлась и добыча: непуганый пушистый птах, которого Алик сбил с ветки броском ножа и, пока тот не очухался от не слишком точного попадания, перерезал тонкую шею.

— Я бы так не смог, — уважительно проговорил Пушок. — Я вообще-то парень городской, птицу имею обыкновение доставать из вакуум-пакета уже ощипанной и разделанной… а то и приготовленной.

Алик пожал плечами. Он тоже не деревенский птицевод, потерявший счёт забитым тушкам. Но после того, как резал глотки драконам, примитивные птахи эмоций не вызывали.

Эта поездка пробудила у Алика не испытанное прежде ощущение, что он — старший, знающий, опытный. Молодому человеку такое было непривычно. Всегда рядом находился кто-то более компетентный — папа, батя, наставник, командир… На службе, если Алик с Пушком работали в паре, командиром выступал Пушок — у него больше стаж. А здесь товарищ как-то естественно ушёл на позицию ведомого.

— Будем жребий бросать, кому разделывать? — подначил его Алик.

— Я разделаю, — вмешалась Рита. — Я же собираюсь учиться на хирурга, надо тренироваться.

Кошка засмеялась:

— Такая тренировка — скорее на патологоанатома! Вот если б ты из этой тушки печёнку вырезала, пока она ещё была жива…

— Фу, девочки! — скривился Пушок. — Вам самим-то не тошно?

— Нам есть хочется! — ответили они дуэтом. И вручили ему птаху: раз ты мужчина, вот и неси, а мы девочки, у нас лапки.

Алик не сразу среагировал на вынырнувшее из-за горизонта второе солнце. Пушок, с детства регулярно наблюдавший такую картину, окликнул его и указал на небо:

— Осколки звёзд!

Рита прикрыла глаза рукой, тревожно глядя вверх:

— А почему мы не слышали предупреждения от МЧС?

— Потому что наши видеофоны на стоянке, — напомнила Кошка.

— А МЧС с вами, — продолжил Пушок. — Вот же засада, как там ребята без нас справятся?

Алик покривился. Как же не вовремя! В городе каждый пожарный на счету. Но до города ещё далеко. Сумеют ли они обогнать облако, если стартуют прямо сейчас?

Пушку в голову пришла такая же мысль.

— Бежим?

— Ходу! Всё бросаем, сразу во флайер — заберём вещи потом.

И они понеслись, жалея, что не захватили пропеллеры, побоявшись вновь привлечь снежных вертолёток. Может, они и не нагрянули бы, зато как пригодилось бы сейчас ускорение! Свечение плазменного облака становилось всё ярче.

Первым заметил неладное Алик. Блин!

— Стоп! — крикнул он, резко тормозя, и развернулся к тем, кого опередил, вздымая снежный вихрь. — Облако! Оно идёт на нас!

— Скруглило траекторию! — выдохнула запыхавшаяся Рита. — Чёрт, что же делать?

— Такое бывает, — кивнул отдувающийся Пушок, поймав немой вопрос в глазах Алика. — Редко, но случается. Значит, город в безопасности.

— А мы? — только и спросила Кошка.

Пылающее облако быстро надвигалась, роняя капли. Лес внизу слегка скукоживался, не загораясь, лишь чернея там, где разлилась плазма. Снег шипел и обращался в пар.

Они застыли на узкой тропе. Слева — река, справа — скалы. И облако стремительно приближалось.

— Назад! — решил Алик. — Я видел там расщелину.

Едва успев отдышаться, они помчались обратно, в направлении подъёма. Алик снова вырвался вперёд, высматривая укрытие. Пещера была бы идеальным вариантом, но до неё быстро не добраться. Кошка не отставала. Пушок был замыкающим, поддерживал Риту.

— Да блин!

— Алик! — вскрикнула Кошка.

Лыжа налетела на камень, хрустнула и раскололась, и Алик едва не подвернул ногу. Выручила хорошая координация, и вместо того, чтобы пропахать носом рассыпанные впереди камни или свалиться набок в бурлящую реку, он схватился за нависшую ветку, сбрасывая крепления лыж, а когда ветка обломилась, пружинисто приземлился на ноги и побежал.

Кошка теперь неслась чуть впереди, и он изо всех сил старался не отставать. Нестерпимое сияние было уже совсем рядом. Облако плюнуло каплей, и река, куда она угодила, взорвалась клубами пара.

— Вот она! — Кошка проскользила по инерции чуть дальше и тут же вернулась, услышав возглас Алика. — Туда, живо!

Узкая щель в скалах, этакая трещина — к счастью, не до самого верха. Удастся ли поместиться в неё всем? Алик был полон решимости затолкать туда девчонок во что бы то ни стало. Кошка, сбросив лыжи и изящно изогнувшись, протиснулась. Пушок буквально за руку тащил задыхающуюся Риту с квадратными глазами. Алик содрал с неё лыжи, не тратя время.

— Втяни живот!

— Втяни попу! — одновременно с ним велел Пушок.

Рита хватнула ртом воздух.

— Ааа, как я и то, и другое?..

Они принялись впихивать её в трещину. Рита судорожно дышала, живот никак не втягивался.

— Снимай куртку!

Плазма была уже в паре десятков метров, пыша жаром. Казалось, она заняла полнеба.

— Пушок, лезь внутрь, тащи её оттуда! А я подпихну.

Пушок понятливо кивнул, втиснулся, обдирая и куртку, и кожу, ухватил Риту. Совместными усилиями её вдавили в расщелину, не обращая внимание на всхлипы и охи. Придавленная Кошка мявкнула изнутри. Алик полез последним, утрамбовывая товарищей ещё сильнее, поднажал и совсем чуть-чуть не успел.

Капля свалилась на поверхность скалы, растеклась, брызнув в снег жидким огнём. Скорее всего, плазма пролилась мимо, но так близко, что куртка Алика вспыхнула на спине. Блин! И не сбросишь её — так узко, что шевельнуться невозможно, а высунешься — попадёшь либо под огненные струи, либо под горячий пар.

— Блииин, — проскрипел он зубами, пытаясь повернуться боком и загасить куртку о край расщелины.

— DEX, что там? — встревоженно окликнул его Пушок.

Алик не ответил. А смысл? Приятель сейчас ничем не сможет помочь. Только не орать и не стонать! Кошка изнервничается.

Чем хороши осколки звёзд — они проходят быстро. Облако унеслось к северу и там пропало. Алик вывалился из расщелины, стряхивая куртку в растаявший снег, следом вылезли остальные.

— DEX, спина!

— Знаю, — выдавил он сквозь зубы.

— Снег не прикладывай, — заботливо сказала Рита, обмахиваясь. — Впридачу к ожогу ещё и обморожение получишь. Дай водой промою.

Вид у веселушки был умученный и совсем не весёлый: рывок до расщелины дался девушке тяжело. Впрочем, внешних повреждений у неё не было, одна порванная куртка, как и у Пушка. Кошка, выглядевшая лучше всех, помогла Рите промыть спину Алика.

— Ты идти-то сможешь? — спросил Пушок чуть виновато. Если бы сложилось наоборот, и Алик влез в укрытие первым, чтобы затащить Риту, он был бы цел. Другое дело, что тогда Пушок…

— А куда я денусь? — Алик попытался пожать плечами и зашипел.

Они побрели к стоянке. Пешком — брошенные лыжи сгорели. Кошка шагала рядом и периодически трогательно поправляла остатки куртки на Алике — пришлось их накинуть, без этого было бы холодно. Пушок по дороге подобрал ранее обронённую птичью тушку.

— Чёрт!

— Блин!

Уже издалека было видно, как почернели деревья и кусты вокруг пятна, выжженного до твёрдой запечённой земли. Лёд в заводи растаял, уровень воды понизился, в воздухе висела влага от конденсирующегося пара. Но полностью масштаб катастрофы ребята оценили, приблизившись. Расплавленная лужа на месте флайера и пепел, где стояли палатки. Капля упала точнёхонько здесь.

— А как же мы теперь… — недоговорила Рита.

Кошка растерянно оглядывалась, сама не зная, что именно ищет. Пушок вздохнул:

— Надо вызывать спасателей.

— Как? — нервно засмеялась Кошка. — Все видеофоны были во флайере.

— Алик, а ты не можешь связаться как-нибудь? — Пушок с надеждой посмотрел на него.

Парень помнил, что у киборгов есть встроенное устройство, с помощью которого они обмениваются данными и входят в инфранет. Но Алик огрызнулся:

— Как? Телепатически? Придётся выбираться самим.

Горы на этой высоте отнюдь не неприступная твердыня, покорная лишь подготовленным альпинистам. Но дело осложнялось тем, что путь сюда компания преодолела по воздуху и не могла вернуться по своим следам. Как понять, где есть подходящий спуск, а где нет? Только на своём опыте, методом тыка.

— Нужно поесть, — сказал Алик. В любом случае перед дорогой требовалось отдохнуть.

Расположились на краю выжженной прогалины, всё ещё горячей — заодно и погреться можно. Пушок подобрался к застывающей луже расплавленного металла, зажёг от неё пучок сухой хвои, занялся костром, Рита взялась разделывать птицу.

— Ты как? — тихо спросила Кошка Алика, застывшего в одной позе, чтобы лишние движения не причиняли боль.

Он заставил себя улыбнуться, хотя бы губами:

— Справлюсь.

Есть ему не хотелось, но он заставил себя обглодать зажаренную ножку: дорога впереди сложная и неблизкая. Остальные умяли свои доли с аппетитом: на морозе, да после этаких переживаний и нагрузок — самое то. Закончив, вопросительно посмотрели на Алика. А ему-то на кого смотреть?

— Двинулись, — просто сказал он, когда его лохмотья просохли над костром. И первым поднялся, поморщившись.

Поначалу спуск был несложным. Алик мысленно инспектировал: что у них есть? Только то, что имелось при себе. Ножи, зажигалки, пакет сухариков у Риты и у неё же кое-какие мелочи из аптечки: бактерицидные салфетки, антисептик, антигистаминное, обезболивающее — ничего серьёзного, так, на случай если кто-то порежется или кого-то укусят. Антисептик уже уполовинился, на спину много ушло.

Было не так уж холодно — плазменные капли существенно прогрели землю и испарили большое количество снега. Но Алика начало знобить. Прожжённая куртка — одни дыры — почти не грела, но он понимал: дело не в том. Это ожог даёт о себе знать.

А потом идти стало невозможно. Они упёрлись в каменный завал. Попробовали обойти — там крутой подъём, не одолеть. Хоть назад возвращайся! Но не факт, что оттуда найдётся другой путь.

— Надо перебраться через реку, — сказал Алик, присмотревшись. — По тому берегу можно пройти.

Они переглянулись и поёжились. Река ледяная, течение стремительное. Алик коротко вздохнул и первым начал раздеваться. Мочить одежду не хотелось, она вмиг заледенеет. О приличиях на время забыли, разоблачились, покрывшись пупырышками от холода и мелко дрожа. Кошка свернула в узел свои вещи и вещи Алика, закрепила у себя на голове; Рита последовала её примеру.

Алик, продавив тонкую полоску прибрежного льда, ступил в реку. Бурлящий поток обжёг адским холодом, толкнул так, что он едва удержал равновесие. Выдохнув, он протянул руку Кошке, нерешительно топчущейся на берегу, босыми ногами по снегу.

— Я плавать не умею, — смущённо проговорила Кошка. — Папа запрещал.

— Тут неглубоко. Главное — не падать.

Горные реки коварны. Только оступись, вода потащит по камням, колотя и отбирая остатки тепла.

Кошка ойкнула, входя в воду, задержала дыхание. Но упираться не стала, вцепилась в руку Алика и, пошатываясь, медленно последовала за ним, ставя ноги, куда он указывал. Вода нигде не поднималась выше копчика, но ледяные брызги долетали до лица. Алик делал каждый шаг осторожно, невзирая на напряжение, боль, сковывающий холод и вид близкого берега, так и провоцирующие поторопиться. Только наверняка, иначе беда и ему, и Кошке. На Пушка с Ритой он не оглядывался — и из-за боли от каждого поворота спины, и из боязни потерять концентрацию. Лишь достигнув берега и убедившись, что Кошка вылезла на каменистый уступ и развязывает узел с одеждой, позволил себе обернуться.

Пушок и Рита были на середине реки, Пушок помогал девушке, то и дело оскальзывающейся. И они совершили ошибку, которую не допустил Алик. Пушок поставил ногу не туда, и она соскользнула. Он рухнул в воду под ударом очередного буруна, отчаянно вцепился в ближайший камень, выпустив на миг руку Риты. Этого мига оказалось достаточно. Ему удалось выкарабкаться, встать на ноги, а Рита, лишённая поддержки, упала и не встала, только тоненько закричала, когда поток поволок её вниз по течению.

— Блин! — снова вырвалось у Алика.

Он рванул за ней по берегу, не разбирая дороги, оставляя на снегу кровавые следы — порезался о береговой лёд, — но обгоняя течение. С разгону вбежал в воду, чудом балансируя на каменистом дне, стремясь на перехват. Пушок нёсся следом, но не успевал. Алик ухватил барахтающуюся Риту за плечо; вода попыталась отобрать добычу, увлекая её дальше, подло толкнула под ноги.

— Алик, — пискнула Рита. Глаза у неё были, словно у какающего мышоида.

Она никак не могла подняться, несмотря на крепкую поддержку и на оплеуху — а в училище говорили, что она часто бывает живительной. Алик с трудом, взвыв сквозь зубы от боли в спине, поднял Риту на руки — та доверчиво прижалась, рыдая, — аккуратно понёс к берегу, чуть не споткнувшись. Пушок был уже рядом, сделал движение залезть в воду, но Алик гаркнул:

— Стой там! Принимай.

Ногу скрутило болезненным спазмом. Сколько он уже в ледяной воде? Передав Пушку Риту, он выбрался практически при помощи одних рук, принялся растирать мышцу с искажённым лицом.

— DEX, ты чего? — Пушок отвлёкся от повисшей на нём, истерически всхлипывающей Риты, приметив гримасу приятеля.

— Ногу свело, — процедил Алик.

Пушок распахнул глаза.

— А разве у киборгов мышцы сво… Ох, — спохватился он, — прости.

— Тридцать пять раз уже говорил! — Алик кое-как встал; нога ныла, спина горела, тело сотрясала дрожь. — Я не киборг. — А жаль, киборгу всё это было бы по барабану.

— Да брось, чего ты стесняешься? Видно же. — Всё равно нарушил данное себе слово, так чего бы уж не прояснить? — Ты в этой проклятой реке, как у себя дома… да ещё с таким ожогом… А у Ангела в подвале ты что делал?

Алик в сердцах выругался себе под нос.

— Коньяк мы с ним пили! На троих, Ред ещё был. — Даже не соврал, они вправду тогда выпили. — Ещё раз услышу про киборга, не поленюсь и выясню, за что тебя прозвали Пушком! — Тот слегка покраснел. — Если у тебя больше нет вопросов, может, пойдём сушить твои шмотки?

Узел Рита, к счастью, привязала прочно, и течение его не сорвало. Но всё намокло. Вещи Кошки и Алика остались сухими. Кошка успела обтереться, одеться, развести костёр и даже набрать шишек с орехами на перекус. Мокрое развесили над костром на палочках, Рита с Пушком пританцовывали вокруг, выбивая зубами дробь.

Солнце висело уже низковато, но Алик, преодолев себя, поднял и товарищей. Незачем терять светлое время, нужно двигаться — по многим причинам. И чтобы быстрее добраться до города и получить помощь — о штрафе за потерянный арендованный флайер Алик старался не думать. И чтобы согреться на ходу — костёр не дал достаточно тепла, уж очень они закоченели. Кружка чая помогла бы согреться изнутри, но вскипятить его было не в чем: на прогулку с собой не брали ни кружки, ни котелок, они остались на стоянке и расплавились. Так что греться изнутри возможно было только мышечными сокращениями.

На марше действительно стало теплее, но накатил голод, его ощутил даже Алик, которому на предыдущем привале кусок в горло не лез из-за свежего ожога. Рита, придя в себя, первым делом зацеловала Алика при полнейшем попустительстве Кошки и Пушка, а после заново обработала ему ожог, облепив бактерицидными салфетками, промыла рассаженные ступни и заставила выпить пару таблеток обезболивающего, так что он почувствовал себя немного лучше, и аппетит заявил о себе. Сухарики Риты размокли, орехов в шишках набралось не так много, чтобы четыре человека наелись досыта, но искать и копать коренья нет времени, а чтобы съесть мясо, надо его подстеречь и убить. Пару раз Алик видел в кустах потенциальную дичь, а однажды её увидел и Пушок — попытался подобно Алику метнуть в неё нож, однако промахнулся, и живность проворно свинтила от греха подальше. Алик же находился в таком состоянии, что не до охотничьих забав, донести бы себя до места назначения, не потеряв по дороге.

Уже в сумерках набрели на водопад. Не малый и не большой — третий, до сих пор им не встречавшийся. И, в отличие от первых двух, обходного пути вниз видно не было. Вода низвергалась с высокого утёса, обрывающегося почти вертикально, и что влево, что вправо — ни намёка на спуск, крутая скалистая стена.

— Останавливаемся на ночёвку, — скомандовал Алик, не в силах на ночь глядя обсуждать безнадёжное положение. У Риты и так глаза на мокром месте, и Кошка заметно тревожится. В том числе за него: держится рядом, в лицо заглядывает. Сделаем бодрый вид, как будто здесь и собирались заночевать, а неприятности отложим на утро. Утро вечера мудренее, ведь так?

Никто не спорил. Кошка снова организовала костёр, Пушок старательно наковырял корнеплодов, их съели полусырыми — недотерпели, когда пропекутся до конца. Совсем стемнело. Настрадавшаяся Рита пригрелась и уснула сидя, ткнувшись Кошке в плечо. Кошка сидела неподвижно, не желая будить подругу, и её тоже сморило, так и дремали, друг друга подпирая.

Алику не спалось. Вроде и надо, но боль не даёт. И лежать больно, и сидеть. И мысли невесёлые.

— DEX, ты извини. — Пушок подсел к нему, подкинул веток в костёр. — Не хочешь — не буду к тебе цепляться. Просто… без тебя бы мы ничего не смогли. Охотиться не умеем, сообразить насчёт укрытия не можем. И Рита… Я не сумел бы её вытащить, DEX. Это ужасно — осознавать себя слабым, беспомощным… неспособным спасти свою девушку. Тоже мне, МЧСник!

— Не ной, Пушок, — сказал Алик, не поворачиваясь, чтобы избежать лишнего дискомфорта. Прозвучало грубовато, но сочувственно поддакивать — совсем не то, что взбодрит расклеивающегося парня. — При чём тут профессия? Мы сейчас на отдыхе. Без экипировки, без оборудования, без катера даже. Были бы мы на работе, мигом спасли бы этих четверых охламонов, застрявших в горах. Что, никогда не вылетал на такие вызовы?

Пушок помялся.

— Ну, не совсем… В горы-то мало кто лазает… кроме нас, охламонов. А снизу, в лесах и на Прозрачной — бывало.

— Вот видишь! — Главное — не дать ему раскиснуть. Алик и сам почти раскис, но упрямо не желал это показывать.

Пушок вздохнул. Он немного завидовал товарищу. Не тому, что тот ранен и обожжён, конечно. А тому, что это вроде никак не отражается на его настрое и работоспособности. Всю дорогу пёр, не отставая, и ни стона, ни слова жалобы. Реку перешёл, как по проспекту, провёл Кошку, вытянул Риту. И сидит спокойно, будто ничего особенного не произошло, глядит куда-то в темноту. Пушок осторожно заглянул ему в глаза — нет, не красные. Но это ничего не значит. Никто не обязывает киборгов включать ночью инфракрасное зрение.

Конечно, киборг и должен быть таким. Упёртым, стойким и позитивным, и способным совершать подвиги между делом, как нечто обыденное. И это слегка примиряло Пушка с собственным несовершенством. Глупо равняться на кибера. Остаётся лишь радоваться, что он с ними.

— Спасибо, Алик, — проговорил Пушок. — А хочешь, скажу, откуда моё прозвище? Ничего там такого стрёмного нет. Я перед тем, как в часть пришёл, пытался бороду отращивать. Ну, для солидности. — Он смущённо улыбнулся. — Не знал ещё, что у нас не одобряется… А в первый мой день приехал полковник из столицы с инспекцией. Посмотрел на меня и как рявкнет: «Что за борода? Немедленно сбрить!» А майор наш ему: «Ну, какая же это борода? Так, пушок…»

Алик не удержался — рассмеялся, хоть это было и больно.

Алик так и сидел допоздна — менять позу, в которой боль не слишком донимала, не хотелось. Смотрел вниз, на недосягаемую равнину, где бледным светящимся пятнышком посреди темноты проступал город. Вроде вот он, руку протяни… а не добраться.

В небе мелькнули два зелёных огня. Дракон. Рефлекс заставлял схватить нож и приготовиться к обороне, разум говорил: бесполезно, тело не готово к драке. Да и вряд ли дракон нападёт: брачный период позади, ему нет дела до людей, какого бы они ни были пола. Просто летит по своим заботам, даже внимания не обратит.

Крылья хлопнули совсем рядом, бросив горсть взметнувшегося снега в лицо. Не угадал.

— Зачем тут ходишь? — проскрипел дракон. — Здесь моя охота!

— Он разговаривает! — потрясённо вымолвил проснувшийся Пушок и потёр глаза, ожидая, что наваждение исчезнет, как испарившийся сон. Алик это уже проходил, только времени, чтобы отреагировать, тогда было меньше.

Ёж говорил, что драконы обитают выше. Но этот был небольшим, не таким, как тот альфа, что отжал у них полптицы. Примерно таким, какие прилетают в город за девушками, щуплым по драконьему счёту. Наверное, все охотничьи угодья наверху поделены между более сильными конкурентами.

— Мы не охотимся, — сказал Алик. — Нам надо вниз, ищем дорогу.

— Низ — вон там. — Дракон указал глазами. — Уходите отсюда.

— Как? — раздражённо спросил Алик. Страха не было, лишь недовольство: ну, чего он прикопался? — Спуска нет.

Дракон скрежещуще захохотал:

— Вот так! — и помахал крыльями.

Издевается, гад.

— Ты кто? — неожиданно спросил он. — Невысиженный красноглазый?

Блин, и драконы туда же! Пушок сдавленно хрюкнул. Хвала небесам, Алику уже дали прозвище, а то с лёгкой руки прозвали бы Невысиженным Красноглазым. Хотя нет, чересчур длинно вышло бы.

— Сам ты невысиженный! Я человек.

— Человеки другие, — возразил дракон. — Слабые, медлительные. — Вот засада, Пушок это слышит! И получает подкрепление своим домыслам. — Не противник. Добыча. Но есть их нельзя.

— Почему нельзя? — холодно поинтересовался Алик. — Невкусные? Или ядовитые?

— Не знаю. Не ел никогда. Нельзя, и всё. Человеки — как мы. Красноглазые — тоже.

Со словарным запасом у дракона было негусто, но Алик понял, что он хотел сказать. Нечто созвучное сказанному самим Аликом у драконьих яиц. Разумные не едят разумных.

— Ты странный, — сказал дракон.

С этим Алик не мог поспорить. Наверное, и насчёт «невысиженного» дракон не так уж неправ. Вот и Ред говорил, что Алик — как недоделанный киборг.

— Я тебя знаю. — А вот Алик дракона не узнавал, они для него все были на одно лицо. — Ты два раза увозил меня из города.

Он ещё и числительными пользуется! Алик загадал: если вернётся в Гринпорт, добьётся, чтобы драконов как следует изучили и перестали считать животными.

— Зачем ты это делал?

Пушок таращился на Алика с немым вопросом: а правда, зачем? Однако в разговор не влезал. Алик двинулся было пожать плечами, но передумал. Меньше жестов — меньше боли.

— Чтобы раненые могли выжить.

Дракон обошёл вокруг костра, разглядывая Алика и не обращая внимания на его спутников, как спящих, так и бодрствующего. Алик не стал поворачиваться и провожать его взглядом.

— Ты ранен, — заключил дракон.

Он молча согласился.

— Спущу тебя вниз.

А вот тут Алик поднял голову и пытливо посмотрел на собеседника. Нет, он точно не шутил.