Мономолекулярный меч и магия (гет)

Офисный дроид сначала несколько раз подряд издал громкий писк, а затем мелодичную звонкую трель, как будто маленькая певчая птичка полощет горло в ванной комнате. Звук этот служил для привлечения внимания, и ни для чего больше. Когда-то офисные аппараты подобных габаритов звались «факсами», и звучали приблизительно похоже. Дроиду их пипиканья достались по наследству, точно так, как технически совершенно бесшумная фотокамера клацает, словно внутри у неё что-то сломалось или отвалилось.

Завершив предписанный инструкцией ритуал, дроид выпустил в сторону веер цветных лучей, прямо в воздухе нарисовавших живой бюст Фиделя. Висящая в пустоте и гневно шевелящая бровями голографическая голова папы Розы Марии получилась внушительной, раза в два больше своего действительного размера.

Губы голограммы зашевелились, и из цилиндрической утробы дроида донёсся голос:

— Ах, вот вы где, вот вас-то мне и надо!

— А в чём, собственно, дело? — второй раз за сегодня задал Иван этот вопрос. — Вы вообще к кому, зачем и, главное, нафига?

Говорящая голова повернулась в сторону шума, но посмотрела не точно на Ивана, а немного мимо. Видимо, камера дроида была настроена небрежно, и ось зрения не вполне совпадала с направлением проекции демонстрируемого лица.

— Не к тебе! Я ко всем честным людям, кто меня слышит, — ответил Фидель. — Особенно к уважаемому предводителю местного сообщества и к здешнему защитнику общественного порядка.

Фидель последовательно перевёл взгляд на Василису и дядю Стёпу, улыбнувшись обоим, первой любострастно, а второму приветливо и обозначив лёгкий поклон.

— Требую немедленно задержать и доставить в земли нашей семьи мою нерадивую дочь, именуемую Розой Марией, и моё имущество, — продолжил он. — А именно, сосуд, заключающий десять килограммов гафния сто семьдесят восемь, находящегося в состоянии возбуждённого изомера эм-два, каковой был бесчестно присвоен вот этой парой её любовников!

Речь звучала на всем известном афро-китайском. Использовать новокроманьонский язык Фидель почему-то не посчитал нужным. Наверное, ему хотелось, чтобы все поняли, что он говорит, а не только, что говорящий — новокроманьонец.

— Фиг тебе! — выкрикнула Роза Мария и спряталась за спиной у Ганса.

Ганс побледнел от гнева. Даже любимая свинья исчезла с его щеки, сжавшись в маленькую чёрную точку; управляющая живой татуировкой программа оценила содержание гормонов в крови хозяина и сообразила, что любые шутки сейчас неуместны.

— Да кто ты такой, чтоб требовать? — зарычал он. — А ну, вали отсюда!

— А ты сам-то кто такой? — тут же пришёл ответ, на краткое время поставивший Ганса в тупик.

Раньше ему такой вопрос не задавали и необходимого опыта, как следует отвечать, он не имел. Догадывался только, что самым наилучшим, проверенным историей и, что греха таить, желанным ответом будет немедленный удар в челюсть. И жалел, что в нынешние времена все стараются беречь мир, и никто никого без взаимного согласия не бьёт, а вызовы на дуэль по всем правилам принимают только члены исторических клубов.

— Уважаемый судья, — Фидель обратился к бесстрастно наблюдающему за перепалкой дяде Стёпе, — прошу вас принять меры для выполнения моих законных требований.

— Уже, уважаемый гражданин, — ответил судья. — На означенный сосуд с гафнием мною был наложен арест с целью подробного выяснения всех обстоятельств и недопущения причинения ущерба.

— Этого недостаточно, — со значением нахмурился Фидель. — Я требую, чтобы и мой гафний, и моя дочь как можно скорее были доставлены туда, где им положено находиться.

Роза Мария подкралась к дроиду и попыталась прервать соединение, но была перехвачена Василисой. Обе женщины шумно завозились, пока судья грозным взглядом не заставил обеих замереть.

— Никак нельзя, — дядя Стёпа развёл руками, — налицо конфликт интересов. Он может быть преодолён только по взаимному согласию или решением независимого общественного собрания. Подавайте заявку, и собрание соберётся. Если ваши претензии будут признаны, желаемое вы получите.

— Чего тут обсуждать, если именно мои законные интересы нагло и несправедливо нарушаются! — рассердился Фидель. — Это же любой поймёт!

— А я не поняла, — отозвалась Василиса. Роза Мария успела шепнуть ей на ухо что-то такое, отчего та приобрела вид озадаченный.

Фидель её проигнорировал, только возмущённо фыркнул.

— Разумеется, предметом обсуждения только бочонок является, а не девочка, — разъяснил дядя Стёпа. — Она уже взрослая и сама имеет право решать, где и с кем ей жить.

— Послушайте, судья, — ответил Фидель с нескрываемым недовольством, — вы сейчас проявляете возмутительное неуважение не только лично ко мне и ко всей моей семье. Вы своим отказом ставите под угрозу колонизацию кратера Езеро и оскорбляете многомиллионный африканский народ Земли и Марса!

Кэтэ, услышав столь значительное число, задумчиво нахмурилась и принялась шевелить губами и загибать пальцы, а Иван подумал, что насчёт владения целым кратером диаметром в пятьдесят километров Розин папа если не целиком соврал, то бессовестно преувеличил.

— Не убедительно, — возразил дядя Стёпа. — По моему мнению, законные интересы африканского народа, как такового, данный имущественный спор не задевает, потому привлекать чувство достоинства этих людей в качестве аргумента некорректно.

— Да им самим надо на него в суд подать, он их «черножопыми неграми» обзывал, — Иван добавил аргумент в пользу Розы Марии.

Фидель, услышав такое, скривился и выдавил сквозь зубы:

— Мальчик, учи историю! Не пропаганду, а настоящую историю, какой она была.

Голос Фиделя приобрёл мощь, а лицо — торжественность.

— Истинные африканцы — это мы, кроманьонцы! — провозгласил Фидель. — А племена банту, которых за черноту кожи зовут неграми, пришли к нам из Азии. Очень давно, когда на месте Пекина ещё птеродактили каркали, в Африке уже строили города первые люди-кроманьонцы.

Ивану стало нестерпимо интересно, что же случилось дальше, и Фидель не подвёл:

— Некоторых из них, самых ленивых, тяготила высокая цивилизация. Они переплыли океан и ушли на восток, чтобы не работать. Там они смешались с примитивными гоминидами денисовцами, предками китайцев. Затем они расплодились сверх всякой меры и, страдая от тесноты, вспомнили про страну, где им когда-то уютно жилось, про нашу Африку. Туда-то они и направились и, вторгаясь, устроили мирным кроманьонцам геноцид.

Короткий рассказ приблизился к концу, чтобы завершиться моралью:

— А наша семья спасла истинную кровь первых людей, и намерена сохранять её впредь! А вы! — Фидель гневно воззрился на всю присутствующую компанию. — Вы совершаете преступление против человечества! Потакаете смешению рас и готовитесь уничтожить генетическую линию первых людей, которая уникальна, нигде больше не существует, и сегодня, как никогда ранее, нуждается в охране и защите!

— Сам ты в охране нуждаешься, дурак ты старый, — сообщил Ганс. — Ты ещё обезьяну с восемью жопами, созданную чудесами генной инженерии, назови священной и предложи охранять. Она ведь тоже уникальна, и другой такой не существует.

— Ага, — рассмеялся Иван, — или мадагаскарских пингвинов спасать беги. Которых кто-то выдумал так же, как ты своих «первых людей».

Фидель сделал вид, что не расслышал, а обратился к Василисе, которая продолжала перешёптываться с Мари:

— А вы, как предводитель народного собрания, что скажете? Я надеюсь, что вы со мной не просто так связались? Когда вы столь любезно сообщили мне о месте пребывания моей нерадивой дочери, я посчитал, что вы полностью на моей стороне.

— Ну, я не знаю, дело непростое… Тут надо бы всей округой вместе собраться, спокойно всё обсудить… — замялась она, но потом указала на Розу Марию и чуть более уверенно спросила: — А вы действительно собираетесь девочку выдать замуж без её согласия?

— Свои дела обсуждайте, сколько влезет, а в мои не лезьте! — резко оборвал её Фидель.

От такого тона Василиса оскорбилась и немедленно из растерянной сделалась неприветливой и сухой:

— Я могу только повторить уже сказанное. Конфликт интересов решается через общественные прения. А полномочий принуждать девушек к браку я не имею.

— Значит, ваш ответ: «нет»? — заключил Фидель, и изобразил героическое выражение лица. — Я этого так не оставлю! Мы тысячи лет страдали от вашего неандертальского ига, но однажды мы выбьем компенсации за все годы угнетения, будьте уверены!

— А идите вы… к пингвинам, — ответила Василиса и по примеру Розы Марии показала собеседнику «фигу».

Фидель грозно и трагично насупился, приняв вид Человека, Который Принял Решение. Иван даже залюбовался. Так выглядят великие, размышляющие о судьбах Вселенной, или, по крайней мере, человечества.

— Ну что ж, — неторопливо изрёк Фидель, — желаете пингвинов, будут вам пингвины. С восемью жопами. Ма-да-гас-кар-ски-е.

Голографическая картинка зарябила, заколебалась, голова Фиделя превратилась в клубок из множества маленьких голов, которые продолжили расти в числе, делясь и делаясь всё мельче. Через секунду слух Ивана царапнул слабый электрический треск, и изображение пропало, оставив после себя облачко водяного пара и запах озона. Связь прервалась, разговор закончился.

* * *

— Похоже, что моя забота о вас оказалась несколько запоздалой, — сказал дядя Стёпа, осуждающе глядя в сторону Ивана и его товарищей. — Вы уже успели найти себе неприятности.

— Если он подаст жалобу, то половину этого самого гафния отсудит легко, — оценила на свой лад перспективы Василиса. — Я лично готова такое решение поддержать.

— Не похож он на человека, готового согласиться на половину, — покачал головой судья. — Таким типам сразу всё подавай.

— Он не согласится, — тяжело вздохнула Роза Мария. — Ему в первую очередь я нужна, а потом уже всё остальное.

— Это точно, — подтвердил Ганс, — он всегда такой был. Хочет то, чего хочет, и ничего другого слышать не хочет.

Мари повторила грустный вздох, а Василиса виновато произнесла:

— И зачем только я сама ему позвонила?

— Чтобы гадость сделать? — предположил Иван.

Роза Мария хихикнула, а Кэтэ посмотрела на Василису пристально, словно целилась.

— Откуда я могла знать, что он будет тебя к такому принуждать? На вид человек приятный, да и репутация в Сети приличная, — нервно заявила Василиса. — Его же люди как-то терпят, и даже за главного признают.

— Так же, как и вас, — опять съязвил Иван.

— Да никто почти с ним дел не ведёт, — Мари, укоряющее гладя на Ивана, поспешила вмешаться. — Кроме тех, кто надеется выгоду от его марсианской затеи поиметь. Им буйный вождь нужен, чтоб своим лбом дорогу к бесплатному счастью пробил, вот они рейтинги и накручивают.

— Прости, девочка. Когда я пообещала ему, что буду за тобой присматривать, я не предполагала ничего подобного, — грустно улыбаясь, сообщила Василиса.

— У нас в Африке многое не так, как у вас, — объяснила Мари. — Столетние катаклизмы слабее задели, отбор не такой жестокий был. Вот и сохранились люди старой закалки в таком количестве, что даже на руководящие посты пробиваются. — Она задумчиво потёрла нос и добавила с неуверенной надеждой: — А чего, может, теперь отец угомонится слегка. Раз уж его планы из-за меня срываются, притормозит, подумает. Может, ему это на пользу пойдёт.

Василиса сочувственно покивала, выражая солидарность в благих пожеланиях, и ободряюще положила ладонь на плечо Мари.

— А я иногда подозреваю, что по большому счёту скорее правы они, чем мы, — вдруг заявил Ганс. Вид он имел задумчиво-философский. Живущая на его щеке свинья продолжала отсутствовать, наверное, анимации, подходящей для его теперешнего душевного состояния к ней не прилагалось. Мысли он излагал мрачные: — Мы все стали слишком рациональны, всегда готовы к компромиссам и договорённостям. Вот только наши ли это мысли и решения? Все эти мозговые сопроцессоры и прочие расширители сознания мы используем, чтобы выбрать из множества путей самый надёжный и бесконфликтный. Раньше люди таких возможностей не имели и обходились только собственным разумом. «Люди старой закалки», да? А, может быть, они — это просто «люди», а мы — уже не совсем?

Ивана подобные рассуждения мало занимали. В его голове зудела своя навязчивая мысль, смутная, но беспокойная и пугающая. И вот прямо сейчас, получив дополнительную пищу от рассуждений Ганса, она окончательно родилась и попросилась на выход.

— Не нравятся мне его намёки, — прокомментировал он последние слова Фиделя. — Что, если он не просто так про этих дурацких пингвинов сказал? А не угроза ли это? Вдруг он и в самом деле что-то именно такое задумал?

Василиса испуганно ойкнула, а судья задумался.

— Очень маловероятно, и крайне трудноосуществимо, — заключил судья после недолгого размышления. — Полагаете, сейчас возможно всерьёз опасаться повторения той старой мадагаскарской истории?

Ивану хотелось ответить «да», но не хотелось предстать в глупом виде. Даже Ганс, сообразив, о чём речь, скептически улыбался.

— А вдруг ракета? — пересилил стеснение Иван.

— Все пуски по всей планете отслеживаются, — уверенно успокоил его судья. — Вы же не думаете, что ваша подруга прибыла сегодня к вам без всякого контроля и разрешения? Уверяю вас, наш защитный ИИ прекрасно знал все параметры её полёта. Если бы возникли сомнения по поводу груза или обнаружились отклонения от курса, её бы немедленно сбили.

— Я этого не знал, — ошарашено проговорил Иван. — То есть знал, что тут имеется своё ПВО, но чтобы так…

Ганс и Василиса удивлённо поглядели на Ивана, а Роза Мария испуганно — на судью. Видимо, она тоже только что узнала нечто новое.

— Так знайте. И не беспокойтесь о ерунде, думайте о важном, — нерадостно проворчал судья. — Я вам настоятельно советую напрячь все мозговые сопроцессоры, если уж собственные мозги в дефиците, и поискать именно надёжный и бесконфликтный выход из скандала, который вы на ровном месте создали. Я вашему хулиганству потакать не намерен, постарайтесь договориться со своим африканским знакомым по-хорошему, иначе общественный комитет решит по-плохому. А я на сегодня вас покину, — завершил разговор дядя Стёпа.

Он вышел за пределы Иванова двора, огляделся по сторонам, низко присел и для разминки подпрыгнул. Невысоко, метра на три. Механические ноги боевого скафандра, внутри которых нет живых человеческих ног (они располагаются выше, на уровне живота), стремительно распрямились, подкинув механическое тело вверх, а затем, когда ступни снова коснулись земли, глубоко согнулись в коленях. Упругие нити синтетических мускулов поглотили энергию удара и растянулись, чтобы запасти силу для нового прыжка.

Трёхметровый великан начал быстро удаляться прочь, каждым прыжком перемахивая десятки метров, забираясь на ближний холм. На вершине он включил реактивный ускоритель и украсился голубым хвостом. Первый же новый прыжок получился в разы выше и дальше, а после второго судья скрылся из вида. Не окончательно, яркая голубая звезда ещё несколько раз появилась на фоне вечернего неба, то взлетая над растущими на холме деревьями, то проваливаясь вниз.

— Вот и вечер уже, Солнце почти село, — прокомментировала Роза Мария, — длинный был день.

— А говорила, что только завтра утром вернёшься, — вспомнил утренний разговор Иван.

Мари ничего не ответила, только неопределённо пожала плечами.

А Василиса вспомнила, что и ей тоже пора домой, но перед уходом выдала напутствие:

— Мальчики, девочки, вы уж подумайте, как быть. Социальный комитет в вопросе брака на вашей стороне будет, но лишние проблемы никому не нужны, ведь правда? Может, согласитесь этот гафний назад отдать, зачем он вам? Подумайте!

— Боитесь? — поинтересовался Иван.

— Не боюсь, а беспокоюсь. И не того, на что ты намекал, а за репутацию коллектива. А бояться нечего, ПВО у нас надёжное!

Иван поверил ей не до конца, на небо она поглядывала слегка беспокойно. Впрочем, попрощалась она со всеми так тепло, что сумела вызвать доброжелательный ответ. Ганс, сам того не ожидая, даже предложил Ивану вместе проводить её до дома, поскольку ночь тема и полна ужасов. Но Василиса отказалась, сообщив, что до ночи ещё далеко, пять километров — не расстояние, а она сегодня пропустила оздоровительную пробежку и намерена прямо сейчас упущенное наверстать.

— И зачем понадобилось её в председатели выбирать? — недоумённо спросил Ганс, глядя, как часто сверкают пятки пухлой Василисы, удаляющейся прочь энергичным спортивным галопом.

— А больше некого было, — ответил Иван. — Каждый своим делом занят, общественную нагрузку никто тянуть не хочет. А она сама вызвалась. Вроде как эта должность всё равно ничего не решает, а кого-то на неё назначить надо.

— Бывает. Выбрали, значит, на свою голову, — хмыкнул Ганс. — А она не так проста, как кажется.

— Да ясное дело, сама-то убежала, а шпиона своего оставила, — подтвердила Роза Мария, кивая в сторону пригорюнившегося дроида. Он одиноко стоял посреди двора, изредка попискивая, словно брошенный котёнок.

— И небо очистилось, как только она ушла, — согласилась Кэтэ, — даже звёзды видны. Точно говорю, это она облака над твоим домом держала.

Иван не удивлялся странной уверенности Кэтэ, будто люди способны собственной волей влиять на погоду, такое вполне согласовывалось с её верой в колдунов. А для подробных расспросов время каждый раз оказывалось не подходящее. Вот и сейчас имелась проблема, требующая срочного решения.

— Кэтэ, я вот что думаю, — приступил он к самой важной на сегодняшний день теме, — если все, кто нам мешает, убрались, так может, и нам тоже пора? Ты как, ворота открыть готова?

— Думаешь, прямо сейчас? — спросила она, посмотрела на небо и неуверенно покачала головой. — Можно попытаться, но только в крайнем случае. Солнце село уже. Врата гораздо легче открывать, когда Солнце на той же стороне планеты.

— А чего ты торопишься-то? — удивилась Роза Мария. — Нам же ещё батарейку гафнием заряжать и лазер испытывать. Ведь лучше, если он у нас сразу готовый будет, ведь правда? А это ведь несколько дней работы, ведь верно?

Иван огляделся и предложил:

— Давайте в доме поговорим. На улице скоро темно будет и холодно.

— И страшно! — пошутила Мари.

— Ага. И ещё этот чурбан на колёсиках тут. В доме он нас не подслушает.