На границе Рассвета и Тьмы. (окончание, главы 28 - 48) (гет)

Глава 44

Невыспавшаяся Мара сидела в компенсационном кресле в кают-компании "Сокола". Из-за безостановочно метавшихся мыслей она никак не могла заснуть. Чтобы найти Люка, у них осталось сорок часов... Сорок. Теперь она стала считать время в часах, а не в днях.

Её мысли рвались ощущением тщательно подавляемой паники от осознания этого факта, когда ранним утром, сонно спотыкаясь, в кают-компанию вошла Лея Органа, и обе женщины удивлённо уставились друг на друга.

Натянув поплотнее китель на потёртую рубашку⁽¹⁾, Органа откинула на спину густую гриву распущенных тёмных волос и утомлёнными глазами посмотрела на Мару:

— Не можешь уснуть?

Мара опустила взгляд на стоящую перед ней чашку с кафом:

— Странный сон.

— У меня тоже, — кивнула Органа, — есть ещё?

— Угощайся, — кивнула Мара в сторону каф-машины.

Подумав, Мара добавила, вернувшейся и устроившейся за дальним краем поцарапанного и истёртого голо-стола, Органе:

— Наверное, не стоит говорить Нейтану, что я пью каф, а то он соберёт весь ваш корабельный запас и выкинет его в шлюз.

— Он очень строгий врач, — нахмурилась Органа.

Мара сразу же поняла, что натворила под влиянием стресса, но постаралась сохранить спокойное выражение лица:

— Ну, знаешь, он очень любит... свои... оздоровительные процедуры.

Органа молча приподняла бровь, и Мара поспешила сменить тему:

— Так что тебе снилось?

— Волки, — сказала Лея, уставившись в свою кружку, — точнее, мой волк.

Всё тело Мары передёрнуло судорогой, хотя она и постаралась сохранить нейтральный тон. Сегодня ночью, прорвавшись сквозь сон, вновь пришло её собственное видение волка... но почему волк снился Лее Органе... как?

— Тебе снятся волки?

Органа не отрывала взгляда от своего напитка, пока скручивала свою тяжёлую гриву в неплотную косу, перекинутую через плечо.

— Мне снится мой черный волк — не в плохом смысле, уже нет. Он всегда стоит рядом в моей тени. Но сегодня ночью...

— Сегодня ночью он исчез, — со знанием дела закончила Мара, заставив Органу поднять взгляд на себя.

— Сегодня ночью он,.. — кивнула Лея, — я не смогла прикоснуться к нему, не смогла почувствовать его... Он стал будто брешь в Галактике точно таких очертаний. Он был там всегда, волк, уже так давно. Такой совершенно, абсолютно реальный... иногда он был самой неоспоримой, незыблемой вещью бытия, но сегодня... Сегодня ночью... он стал словно призрачным воспоминанием... он растворялся под моей рукой.

— Это Люк, верно? — ровно произнесла Мара, — Волк... это Люк.

Органа поспешно отвела взгляд, её длинные тёмные волосы рассыпались пышной копной роскошных локонов цвета красного дерева и скрыли нежное лицо... И Мара моргнула, моргнула снова...

Несколько секунд ушло на то, чтобы прокрутить в памяти момент, когда волосы Леи Органы рассыпались волной тёмных локонов. Ещё несколько секунд потребовалось, чтобы вспомнить другую женщину с таким же изящным, округлым лицом и большими, серьёзными карими глазами, обрамлёнными невероятной массой тёмно-каштановых волос...

Голограмма на столе Люка... изящный старый потускневший серебристый голопроектор с изображением женщины:

"Я растолстела."

"Ты светишься."

Она долго всматривалась, просто вглядывалась в Лею, снова и снова перебирая факты в уме... и что-то ещё, какое-то более глубокое знание, какая-то искра понимания, пульсирующая в самой Силе...

Они были родственницами — Органа и женщина в старой голограмме — мать и дочь, Мара почти не сомневалась в этом. Она нахмурилась... но зачем Люку держать у себя на столе голографию матери Леи Органы? У него настолько мало было того, что он берёг как своё личное, зачем...

Что-то большее, что-то гораздо большее... Этот момент — ощущение, которое Люк столь часто пытался описать, но ничто не передавало его... Чувство, что Галактика сама затаила дыхание в предвкушении...

В сознании Мары замелькали собственные мысли, пришедшие несколькими секундами ранее: почему волк снился Лее Органе... как?

Как?

"Не надо... Эни, не надо, я ужасно выгляжу."

"Ты выглядишь великолепно."

Мужской голос из голопроектора, глубокий и нежный, ещё очень молодой, с лёгким, мягким акцентом Внешнего кольца.

"...Эни, не надо..."

"...Эни..."

И слова Люка, торопливо сказанные в ангарном отсеке "Осы"... и этот мягкий акцент Внешнего кольца: "Мара! Энакин — его имя должно быть Энакин".

Энакин; Эни…

"...повсюду носить тебя в кармане."

"Правда? Тогда возьми. Я люблю тебя, Эни. И всегда буду любить."

Голограмма на столе Люка — изображение его матери, снятое его отцом. Отцом Люка, до того, как он стал Вейдером. Мать Люка... с такими же большими карими глазами, такими же тонкими чертами такого же округлого лица, как у Леи!

Нет. Вероятность обратного была... Но зато это многое объясняло. Выбор Люком Леи, его абсолютное доверие к ней. Скольким людям он доверял до такой степени? Скольких он мог бы простить за то, что сделала Органа?

И Лея Органа... её решение оставить свое драгоценное Восстание даже на короткое время, чтобы отправиться на поиски человека, который должен быть её смертельным врагом... Каковы шансы на это? Сколько убеждённости понадобилось этой женщине?

Теперь Органа рассматривала Мару, нахмурившись чуть выше начала бровей, так похоже на женщину из голо...

Мара заново вспомнила видение Силы, через которое Люк так осторожно провел её; вспомнила мощь, бесконечную огромность вращающейся Вселенной, увлекающей за собой всё сущее:

— — -Солнца-близнецы, пепельная луна, опалённая кроваво-красным, всё в движении, былая верность пробуется...

Двойные солнца затмеваются и исчезают в двойных кругах, вырезанных из золота, взаимосвязанных, взаимосбалансированных, взаимозависимых.— — -

Трон, как объяснил Люк, Место Пророчества, огромная спинка которого сделана в форме двух соединенных друг с другом солнц... и надпись под основанием Трона, выгравированная в форме переплетенных колец. Два кольца, два солнца, две рифмы, два, два, два...

— — -Огромное количество возможностей, запутанных вокруг и среди них, все будущие восходят к этому;

— — -

К тому моменту, как Мара заговорила, она была абсолютно, безоговорочно уверена.

— Ты сестра Люка.

Эти тёмные глаза раскрылись ещё чуточку шире, и Мара почувствовала, как сидящая напротив неё женщина испытывает шок.

Несколько секунд Органа молчала, в её сознании роились тысячи отрицаний и опровержений, но в итоге Мара решила избавить её от лишних хлопот:

— Я видела голограмму твоей матери, которую Люк хранит у себя на столе — вы очень похожи... и в любом случае, я могу чувствовать тебя в Силе. Люк научил меня.

— Ты чувствительна к Силе!

— И ты тоже. Но ты ведь уже знала это, нет? — Мара покачала головой, вспоминая все малейшие моменты своих упущенных озарений, — я должна была догадаться...

— Нет. Я не знала, — покачала головой Лея.

Мара стремительно взглянула на неё, а Лея, наклонившись, опёрлась подбородком на руку и смотрела на Мару сквозь разведённые пальцы, удивляясь и смущаясь, словно продолжая внутри себя привыкать к этой мысли:

— Я узнала об этом по анализу крови... Люк тоже не знал. Я понятия не имею, почему они спрятали нас друг от друга, разлучили нас.

— Подожди, он не знал? Когда ты ему сказала?

— Когда... когда я отправилась поговорить с ним на борту "Осы". Я пришла расспросить его, а он знал ещё меньше меня.

— Так... почему же он помогал тебе — до этого, почему он доверяет тебе?

— Почему я ему доверяла? — покачала головой Лея, — я не хотела — я и правда не хотела ему доверять. Это противоречило всякой логике. Я рисковала всем... Я и сейчас рискую.

— Как и Люк, — Мара опустила взгляд, её сердце сжалось — ведь он всё ещё может погибнуть. И что она будет делать тогда?

Она вспомнила, как когда-то давно лежала с ним в тихой безвестности ночи, прижавшись телом к телу. Вспомнила его слова, тихие и тяжёлые, пронизанные страхом.

"Кто-то однажды сказал мне, что я могу уничтожить только то, что люблю". Это было самое близкое, до чего он когда-либо доходил... признание, хотя бы ради отрицания.

Она подняла свое лицо к его.

"Ты знаешь, что я..."

"Не говори этого. Никогда не говори этого".

"Почему?"

"...Что если я уже проклял нас обоих?"

Они ни разу не произнесли этого слова, оба всегда держались за этот договор, словно он служил некой тайной защитой... но это было не так. А теперь...

Теперь она ужасалась, что это станет одним из самых глубоких сожалений всей её жизни.

* * *

Люка разбудил звук открывающихся дверей, поток свежего прохладного воздуха, пришедшего в затхлую атмосферу камеры. Он привстал, когда они вошли и снова поволокли его к столу, грубо усадив за него, хотя он и не сопротивлялся.

Руки вытянули вперёд, заковав в наручники.

Ожидание... желудок свело, плечи болят, руки дрожат...

Слишком напряжённая поза. Мышцы горят, он попытался поднять руки, чтобы потереть уставшие глаза, но они тут же резко остановились, напомнив о его уязвимости.

Над ним нависла тень, и Люк, открыв воспалённые глаза, увидел, как Мадин волочёт стул, чтобы сесть за стол.

— Выйдите, — охранники, не оглядываясь, развернулись. Дверь закрылась и с шипением разгерметизировался коридор за ней.

Люк снова перевёл взгляд на Мадина, смотревшего на него с нескрываемым удовольствием:

— Устал? Нечего сказать сегодня, да? Посмотрим, получится ли тебя разговорить.

На стол между ними он положил два шприца с бледной молочно-белой жидкостью. Прежде чем заговорить, он дал Люку несколько секунд, чтобы рассмотреть их и обдумать последствия.

— Итак, Скайуокер, с чего мы начнём сегодня, с твоего наследника или с кодов?

Люк почувствовал облегчение и тихо протяжно вздохнул, его голова опустилась, плечи поникли. Напряжение, которое с момента их последнего допроса затягивалось всё туже и туже, медленно ослабевало. Потому что он не рассказал Мадину о Маре — сдержался. Иначе Мадин упомянул бы её имя прямо сейчас — воспользовался бы случаем, чтобы ткнуть этим Люка в лицо. Отчаянно уставший, полностью истощённый, Люк ухватился за эту отсрочку... И когда он поднял взгляд на Мадина, наружу вырвался короткий, вялый смешок.

— Не хочешь поделиться шуткой? — хмыкнул Мадин.

— Нет,.. — покачал головой Люк, — нет, думаю, оставлю это при себе, спасибо.

— Ты весьма любишь хранить секреты, не так ли?

— Может быть, ты просто не умеешь их вытягивать из людей, — сказал Люк, возвращая взгляд к шприцам. Провоцировать Мадина сейчас было совершенно неправильно, но Люку нужно отвести вопросы от Мары, — а может, кодов, которые ты пытаешься раздобыть, просто не существует.

— Семь групп чисел — ты уже говорил об этом.

Прищурив взгляд, Люк немного, насколько ему позволяли прикованные руки, откинулся назад:

— Дело не в кодах, не так ли? Не совсем. Речь идёт о нас с тобой. Для тебя всё сводится лишь к одному — Галактика слишком мала для тебя, меня и твоего эго.

— Ты собираешься сообщить мне то, что я хочу знать, — Мадин потянулся к первому шприцу, — или мы продолжим использовать тебя как подушку для булавок?

Люк ничего не ответил, просто вытаращился. Пожав плечами, Мадин поднёс шприц ко рту, чтобы снять с иглы колпачок, и одновременно потянулся, чтобы удержать руку Люка.

Люк напрягся, тщетно пытаясь убрать прикованную руку, и не удержался от вскрика, наполовину разочарованного, наполовину взволнованного.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы наркотик начал действовать на него, и следом просочилась привычное холодное онемение, делавшее все конечности невозможно тяжелыми. Люк постепенно замер, голова закружилась, искажённое притяжение превратилось в свободное падение.

— Ну вот... уже полетел, да?

Отдалённый голос, тихий и пустой на слух Люка.

— Знаешь, это ко-фралодиост — фрост, как его называют на улицах. Говорят, чтобы слезть с него, нужны годы, а мы использовали его как основу для всех специальных легких коктейлей, которые готовили для тебя в последние несколько недель... Его и то, что так любезно предоставил Вез Риис. Думаю, может, мы попробуем оставить тебя без всего на полдня, а? Посмотрим, как ты оттянешься.

Люк медленно моргнул, заставляя себя сосредоточиться.

— Прямая последовательность...

— Что?

— Прямая последовательность... нужно держать прямую последовательность в... уме. Держите в своем разуме прямую последовательность, от Аурек до Зерек⁽²⁾.

— Не начинай мне сегодня это втирать, — нахмурился Мадин.

— От Аурек до Зерек... Йирт... Ксеш...

Мадин наклонил голову, раздражённо сжав губы

— Ауребеш сегодня, да? Вносишь изменения в распорядок.

— Вев... Уск... Трил... Сент...

— Ладно, Кальтер объяснил мне, что фокус в том, чтобы сбить тебя с мысли. Вклиниться — заставить тебя слушать меня, а не себя.

— Реш... Кек... Пет...

Мадин достал из кармана небольшой предмет и поднёс его к затуманенным глазам Люка: компактная металлическая ручка длиной в половину пальца, тонкие пластинки, надрезанные по диагонали. Люк глянул на него мельком, даже не пытаясь сфокусироваться. Рука, державшая предмет, слегка шевельнулась, и с металлическим щелчком из рукояти, блеснув на свету тонким клиновидным остриём, выскочило короткое, широкое, заточенное лезвие,.

— Как насчёт того, чтобы прервать последовательность? — рявкнул Мадин, — следующую названную тобой букву я вырежу у тебя на обратной стороне ладони.

Люк резко замолк, уставившись на лезвие. Оно было коротким, не больше половины пальца в длину, со скошенной режущей кромкой почти во всю ширину. Выглядевшее старым и изрядно послужившим, оно даже с его нечётким зрением казалось острым как бритва. Люк тихо вздохнул.

Лезвие приблизилось к его лицу, расплывшись в смутный отсвет металла, и Мадин заговорил:

— Подумай хорошенько, потому что впереди у тебя большая часть ауребеша.

В напряжённой тишине Люк, переведя взгляд на Мадина, непроизвольно моргнул, и старший мужчина кивнул, немного опустив нож:

— Хорошо, значит, будем считать это победой. А сейчас, коды...

Всё ещё скованный действием препарата, Люк с трудом отвернулся, взглянув на грубо оштукатуренную изогнутую стену:

-...Нерн...

Мадин не мешкал. Схватив Люка за запястье, он сильно прижал его руку к столешнице, и тремя быстрыми, достаточно глубокими, чтобы Люк почувствовал, как кончик лезвия задевает кости кисти руки, движениями вырезал букву. В отчаянном рефлекторном порыве отпрянув от фиксаторов, Люк резко вдохнул и выгнулся, туго затянутые наручники не уступили ни на дюйм.

Когда Люк зажал рану другой рукой, тыльную сторону ладони охватило пронзительным жаром, пульсировавшим в такт его сердцу. Столешница под его руками стала влажной на ощупь.

Несколько секунд Мадин наблюдал за ним, дожидаясь, пока учащённое, прерывистое дыхание Люка немного успокоится.

— Это очень болезненная рана, — покачав головой, наконец сказал он, абсолютно равнодушно взглянув на Люка, — назовёшь следующую букву, или всё-таки хочешь поговорить о кодах?

Люк прищурился, боль и адреналин вернули ему чёткость сознания:

— Иди к хатту.

— Неправильный ответ, — покачал головой Мадин, — по крайней мере, надо было выбрать что-нибудь поближе.

Люк закричал, тщетно пытаясь освободиться из удерживающих его наручников, когда Мадин вновь схватил его руку и вонзил в неё острое лезвие.

* * *

"Сокол" приземлился на хребте Эсу поздно вечером по местному времени, а несколькими часами позже прибыл и "Дикий Каррде".

И вот, вместе со всеми Лея стояла возле голо-стола на борту "Сокола" и рассматривала невзрачный чёрный корпус из алюфлекса, ставший их единственной надеждой спасти жизнь её брата.

— И это всё? — спросил совершенно не впечатлённый Хан.

Она не могла винить его. Простая пласталевая коробка, примерно вдвое больше квадрата цифровой клавиатуры на её верхней части, с ручкой с одной стороны и тремя маленькими красными индикаторами.

Каррде пришёл с взволнованным молодым ледорубом Гентом, и Лея наблюдала, как совершенно очарованный юноша таращится на привлекательную фигуру Джейд. Когда они собрались, он даже осторожно, разрываясь между подростковым обожанием и застенчивой робостью, пристроился возле Мары.

И сейчас, ощутив обращённый на него ожидающий взгляд Мары, он почувствовал необходимость защищаться и возмущённо вздёрнул подбородок:

— Эй, вы тут разглядываете новейшую разработку.

— Да, мне не нравятся новейшие разработки, — язвительно сказал Хан, — слишком часто эти слова означают ненадёжность.

— Эта сработает, — сказал Гент, бросив мимолётный взгляд на Мару, которая, не обращая внимания на поклонника, взяла коробку, чтобы более внимательно рассмотреть.

Подняв взгляд, Мара бросила прибор Лее, которая поймала его.

— Эй, осторожнее с этой штукой! — нервно протянул руку Гент.

Мара повернулась к нему, и ледоруб снова попробовал слабо улыбнуться.

— Не ты.

— А как мы узнаем, когда он сымитирует код? — спросила Лея. Её знание планировки "Осы" и расположения рубки управления, которую она мельком видела во время своего визита, позволило ей вызваться на поиски пульта рабского чипа. Хан и Мара, чтобы добраться до камеры другим путём, пойдут вверх по коридору правого борта "Осы", а Каррде и его группа отправятся навстречу.

— Нажмите и удерживайте эту кнопку, — наклонился Гент, — затем... видите эти индикаторы? Они будут мигать, когда он пытается перехватить сигнал, как сейчас. Держите её зажатой, пока все три индикатора не загорятся постоянным зелёным светом — это значит он перехватил и записал сигнал. Не отключайте настоящий передатчик и не выносите этот за пределы радиуса действия, пока все три индикатора не загорятся непрерывным зелёным светом.

— Значит, когда мы получим зелёный сигнал, теоретически можно будет уничтожить оригинал? — вскинулся Хан.

— О, совсем нет, — сказал ледоруб.

— Потому что? — подсказала Мара.

— Мне понадобится работающий оригинал — всё равно мне нужна исходная программа, чтобы взломать её и найти код деактивации рабского чипа. Этот имитатор просто перехватывает и дублирует исходящий сигнал, он не копирует сам код. Кроме того, иногда на оригинальном передатчике устанавливается защита от несанкционированного доступа. Если его уничтожить, а он отправит сигнал срабатывания одновременно с передачей дубликата... я не хотел бы зависеть от того, отреагирует рабский чип на подлинный сигнал или на подделку. Я также не знаю, что произойдет, если рабский чип будет активирован кодом с настоящего пульта, в то время как дубликат передаёт сигнал — чип может сработать, а может и нет.

— Отлично, не мог бы ты говорить ещё немного более расплывчато? — пробурчал Хан.

— Эй, это новейшая разработка, — возмущённо повторил ледоруб, хотя его реакция скорее была направлена на Мару, чем на Хана, — никто не может взломать рабский чип, все знают, что их сложно подделать. И это ещё ничего... Если вы его вытащите, всё равно придется ломать исходную программу, чтобы узнать код отключения.

— Так в чём реальная польза от этого? — скрестила руки Мара.

Гент немного отстранился:

— Ну, как только у вас заработает дубликат, я гарантирую, что вы сможете выйти из зоны действия оригинального пульта, и это не приведёт к срабатыванию рабского чипа. Держитесь вне зоны действия настоящего передатчика, и неважно, активирует его кто-нибудь или нет.

— Мы пойдём навстречу вам с носовой части "Осы", — выпрямился Каррде, — вынесем оригинальный передатчик за пределы радиуса действия и заберём его на "Дикий Каррде". Гент сможет немедленно начать работу над ним.

Поскольку он был известен в округе, было решено, что Каррде примет участие в пока ещё рыхлом плане — под каким-нибудь предлогом открыто подойдёт к "Осе", привлекая внимание. Тогда вполне логично, что именно его группа заберёт управляющий пульт. Тем не менее, Джейд казалась не слишком согласной с этим, хотя сейчас, как заметила Лея, она была настроена гораздо мягче по отношению к Каррде, её тон был скорее профессионально настойчивым, чем враждебным:

— Без обид, но я глаз не спущу с настоящего пульта.

— Минуточку, что значит "глаз не спущу"? — выпрямился Халлин, — ты же останешься на "Соколе" и будешь прикрывать наш отход.

— Нейтан, ты же был там, когда мы тянули жребий⁽³⁾ — на "Соколе" останется Чубакка".

Сидевший напротив Леи Чуи чуть приподнялся, явно надеясь, что это его шанс принять участие в активных действиях.

Нейтан, похоже, думал так же:

— Да, но... конечно, для тебя было бы разумнее...

— Иду я.

— Но,.. — Мара стремительно выпрямилась и бросила на него взгляд, который Хан уже назвал её "огненным взглядом", хотя, по мнению Леи, несмотря на то, что медик противостоял Маре один на один, он держался достойно. Халлин нахмурился, взглянул на Лею и Хана, потом снова на Мару, — просто я подумал, что тебе, наверное, стоит... ну, знаешь... остаться здесь.

— Правда? Ну и с какой это стати?

— Ну, ты знаешь…

— Вот что я тебе скажу, Нейтан, — сухо сказала Джейд, достав из кобуры свой бластер и на равном расстоянии от них двоих положив его на поцарапанный стол для дежарика возле ящика из алуфлекса, — вот моё оружие. Если сможешь забрать его так, что бы я, как минимум, не нанесла тебе сотрясение мозга или, скорее всего, не переломала тебе кости, то я останусь.

Лея заинтересованно взглянула на Хана, и оба повернулись обратно.

Медик потянул было руку, и на короткое, невероятное мгновение Лея подумала, что он действительно хочет попытаться... потом он пошевелил пальцами и отступил на шаг.

— Я просто... правильно.

* * *

День клонился к ночи, и Мара принялась расхаживать по тесным помещениям "Сокола", стараясь, чтобы Нейтан не смог её подловить и в очередной раз попытаться отговорить от участия в рейде на "Осу".

Время на исходе — у них заканчивалось время. У них оставалось всего десять часов, а куда двигаться они не знали. Так близко, и не известно куда.

Все собрались вокруг выведенной над голо-столом трёхмерной проекции навигационной карты системы Толатин и рассматривали её, как будто оттуда что-то вот-вот выскочит на них. Хотя населён был только сам Толатин, да и то лишь на Хребте Эсу, эта среднего размера система всё равно состояла из пяти планет и девяти спутников. Восемь из этих богатых минералами лун в настоящее время разрабатывались, что означало постоянный поток кораблей и направленных туда и обратно коммуникационных сигналов, что ещё больше усложняло ситуацию.

Так они и сидели, ожидая вестей от Каррде, наводившего справки на Хребте, а Соло и вуки уже дважды ходили на разведку в поисках зацепок.

Но на Хребте "Осы" не было. Мара знала это абсолютно точно, знала всем своим существом — его не было на Толатине. Она нигде не могла распознать знакомого присутствия Люка. И да, он был скрыт исаламири, и по-прежнему её грызла одна мысль: может быть, он уже мёртв... может поэтому она не может его почувствовать.

Поэтому она расхаживала по отсекам, пока все сидели вокруг голо-стола, понимая, что они смогут успеть на одну луну, а может, и на две, если выберут те, что поближе, и пытаясь логически сузить круг возможных вариантов. Мара снова взглянула на голограмму, почти не слыша голосов остальных, обсуждавших возможные варианты, отчаянно нуждаясь в чём-то, в чём угодно, что могло бы подсказать им направление...

Она остановилась, заново рассматривая систему, её девять лун и пять планет, вращение которых отображалось в реальном времени в сложном трёхмерном изображении. Шум, споры и дебаты стихли, и откуда-то изнутри раздался звук, вздыбивший волосы у неё на затылке.

Обернулась Лея, в тот же миг ощутившая невольную дрожь... и постепенно, по одному, по двое, все вокруг замерли, глядя, как Мара, словно её тянули на привязи, подошла к голокарте.

Там — это было точно там!

Всё её внимание сосредоточилось на мёртвом спутнике цвета ржавчины, атмосфера которого давно исчезла, а его пятнистую поверхность покрывала красная пыль. Когда Мара попыталась заговорить, вместо голоса раздался хриплый шёпот:

— Эта луна... как она называется?

— Это Луа Вермилла... девять часов полёта, — нахмурился Хан.

Луа Вермилла... На бокке⁽⁴⁾... это означало "Красная луна".

Красная луна. В её сознании промелькнуло видение, пришедшее к ней впервые, когда она увидела, как Люк призывает к себе Силу, задолго до того, как он стал служить Палпатину...

— — -Вой крадущегося волка. Солнца-близнецы, пепельная луна, окрашенная в кроваво-красный цвет, всё меняется, верность под сомнением, преданность подтверждена...Кроваво-красная луна...— — -

Красная луна. Неужели ответ был известен уже тогда, когда всё началось, когда события пришли в движение, как зубчики шестерёнок, встающие на место⁽⁵⁾? Может быть, Сила уже давно ответила ей на вопросы, которые она пока даже не догадывалась задать?

Красная луна. Понимание пронзило её позвоночник и отозвалось абсолютным, неоспоримым знанием в каждой частичке её существа.

— Они там, — сказала она, зная это совершенно точно, — именно там.

* * *

Люк пришёл в себя уже прикованным к столу, спина и плечи ныли, боль пронзила их, когда он попытался поднять голову. Стол был покрыт коркой засохшей крови из его порезанной руки, а сквозь грязную ткань потёртого комбинезона проступали алые пятна там, где она прилипла к ранам.

Напротив него, слегка откинувшись на стуле, сидел свежий и бодрый Мадин, в форменном кителе и чистой накрахмаленной рубашке, а потому Люк догадался, что это уже другой день.

Медленно, с трудом, он выпрямился и сел, размышляя, не оставили ли его прикованным на ночь...

Мадин чуть наклонился, слегка скрипнув стулом.

— Доброе утро.

Утро…

— Тринадцатый.

— Что?.

— Тринадцатый... тринадцатый день, — улыбнулся Мадин, — к несчастью для некоторых.

Люк негромко, с придыханием усмехнулся. Он чувствовал себя оцепенелым и разбитым, отстранённым от реальности, но в ясном сознании. Наркотиков пока не было, или их было недостаточно, чтобы с ними не справиться. Теперь уже трудно было что-то определить.

— Думаю, сегодня мы поговорим о твоем наследнике.

Люк слишком быстро опустил взгляд, отчего комната закружилась вокруг него.

— У меня его нет.

— Ты уже сказал мне, что есть.

Выщербленная и покрытая пятнами поверхность стола стала расползаться и перекашиваться в восприятии Люка. Он слабо покачал головой:

— Нет, не говорил.

— Это ты думаешь, что нет, — насмешливо ухмыльнулся Мадин.

— Тебе я ничего не говорил, — уже обессиленный Люк медленно наклонялся вперёд, то и дело морщась от спазмов в желудке. Слишком долго без наркотиков... или слишком долго с ними — трудно судить.

— Мне не важны детали. Достаточно просто знать, что это так, а это было написано у тебя на лице. Дальше разобраться было несложно: я просто присмотрелся к Корусканту и к женщине, которую ты поставил у власти. Ты не поставил бы никого другого над матерью своего ребенка... Ты уверен, что она будет хранить Империю для него, до его совершеннолетия, — Мадин ехидно улыбнулся, вновь откидываясь на спинку стула, — кровный интерес.

Люк продолжал молчать, чувствуя как зарождается первый приступ паники.

— Надеюсь, ты попрощался с ней перед отлётом. Если нет, то прямо сейчас на Корускант направляется моя команда... Я попрошу их передать твои... извинения.

Прежде, чем осознал это, Люк оказался на ногах и бросился вперёд. Оковы остановили его, когда он, не обращая внимания на пронзившую его руки боль, дернул за них:

— Отзови их! Верни их!

Посмеиваясь Мадин наблюдал за борьбой Люка:

— Гляди-ка. А знаешь, я впервые вижу у тебя настоящие человеческие эмоции.

Он поднял взгляд, и две пары крепких рук навалились сзади на Люка, оттесняя его, вопреки его сопротивлению. Когда охранники оказались достаточно близко, охваченный гневом Люк пяткой босой ноги вполоборота нанёс сильный боковой удар по коленной чашечке ближайшему мужчине, с удовольствием услышав хруст, когда его нога неловко подогнулась... Но в итоге всё закончилось по-прежнему. Люк был слаб, измучен и скован, и мощными ударами и грубой силой они заставили его сесть обратно.

Наблюдавший за Люком, Мадин подождал пока тот не успокоился. Затем, прищурившись, снова улыбнулся:

— Всё это время мы должны были обсуждать не то или другое... мы должны были обсуждать и то, и другое. Я предлагаю тебе сделку, Скайуокер: сообщи мне коды, и я отзову людей.

Ещё не отдышавшийся, растерянный Люк поднял голову. В его мыслях метались образы Мары, её лицо, её улыбка, её голос — тысячи моментов, усиленных действием наркотиков, активизировавшихся в его организме на фоне всплеска адреналина. Её слова, её сила, её абсолютная вера: "Я верю тебе".

— Я не могу... я не могу сообщить тебе коды.

— Очень жаль, — встал и развернулся Мадин.

— Подожди!

— Коды, — остановился Мадин, глядя на него.

— Не могу!

— Тогда она умрет... и ребёнок вместе с ней.

Он не мог потерять Мару, не мог... Но он также не мог сдать флот и решить судьбу сотен тысяч существ по обе стороны конфликта. Не мог обречь Галактику на ещё одну войну масштаба Войны клонов, не мог дать Мадину такую власть.

— Не... не спрашивай меня об этом.

— Я только что спросил. Всё, что мне сейчас нужно, — это твой ответ.

Люк беспомощно повалился вперёд, давящая на него сила была настолько велика, что он едва мог дышать, а тем более говорить. Он потерянно уронил голову на руки, лежащие на столе.

— Ты, ситхов сын... ты ведь и не собираешься мне отвечать, верно? — полунасмешливо, полупрезрительно произнёс Мадин.

— Тебе я их сказать не могу, — Люк покачал головой, не поднимая её. Он спрятал лицо, сознавая бесполезность любых просьб, но не в силах поступить по-другому, — не надо... пожалуйста, не спрашивай об этом. Что угодно... Я сделаю всё, что ты скажешь... только не спрашивай об этом.

* * *

Остановившись на полпути между Скайуокером и открытой дверью камеры, Мадин несколько секунд рассматривал человека, сломленного и отчаявшегося, но не способного подчиняться. Он почувствовал, как его лицо медленно расплывается в усмешке: он знал, что здесь Скайуокер не сможет воспользоваться своими способностями, не сможет распознать ложь, если она будет сказана... а соблазн был очень велик.

Подойдя к столу, он наклонился к Скайуокеру и тихо, почти шёпотом произнёс:

— Мы уже сделали это. Она уже мертва.

По-прежнему держа голову на руках, Скайуокер молча замер, даже вздох не вырвался из его уст.

— Ей и правда не стоило вот так разгуливать посреди толпы, — усмехнулся Мадин, — но знаешь, она так этого хотела... привлечь людей к своему делу. Ты будешь рад узнать, что на ней было твое кольцо. То самое, которое я снял у тебя с руки.

И опять никакой реакции, Скайуокер угрожающе тих.

— Одетая во всё белое. Весьма подходящий символ — ещё одна невинная жертва на заклание из-за вас... обоих, по правде говоря. Невозможно быть невиннее нерождённого ребёнка, не так ли?

Уронив стул позади себя, Скайуокер в попытке ударить вскочил с криком отчаянной, ничем не сдерживаемой ярости, причём ярость была такой, что за наручники на запястьях он фактически тащил за собой тяжёлый стол.

Быстрым шагом Мадин отступил за пределы его досягаемости, с едва заметной самодовольной ухмылкой наблюдая, как двое стоявших за Скайуокером солдат бросились на него, чтобы удержать, и, ударив его ногой под колени, повалили на пол. Неистовая злость придала ему сил, и он, мгновенно поднявшись, снова потащил вперёд увесистый, громоздкий стол. Солдаты снова схватили его, причём на этот раз один из них ударил Люка по почкам. Скайуокер сложился пополам и задыхаясь упал.

— Ещё разок, — бесстрастно скомандовал Мадин.

Мощным оверхендом⁽⁶⁾ Тинель со всей силы ударил Скайуокера в голову. Мадин проследил, как еще больше обмякло тело, голова запрокинулась, плечи обвисли. Убедившись, что Скайуокер не сможет подняться, он не спеша обошёл стол и присел рядом с задыхающимся, полубессознательным мужчиной.

— За Мон, — прошептал он, — теперь мы квиты.

Некоторое время он оставался достаточно близко, чтобы Скайуокер мог кинуться на него, надеясь, что так и случится. Но драка окончилась... и не из-за побоев, как понял Мадин.

Он встал, пнул Скайуокера ногой, чтобы вывести его из равновесия, посмотрел, как тот завалился набок, повиснув на прикреплённых к столу наручниках, затем развернулся и удовлетворённый вышел из камеры.

* * *

Меньше часа... До Луа Вермиллы оставалось меньше часа, а по центральному отсеку "Сокола" в поисках инструментов металась Мара, не выпускавшая из рук сейбер. Её сердце сжалось от воспоминания о том, как в своей учтивой, сдержанной манере Люк подарил ей световой меч. "Я подумал, что ты заслуживаешь чего-то более элегантного."

Она замерла, осознав, что только что заметила краем глаза. За голо-столом, на поверхности которого были разбросаны компоненты разобранного бластера, сидел Соло и возился с главным реле.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не твой бластер?

— Возможно,.. — настороженно сказал он.

— Соло, до выхода из гипера осталось меньше часа. Почему ты выбрал именно это время, чтобы начать возиться с этой штукой?

— Когда я нервничаю, мне нужно с чем-то повозиться.

Она прошла к нему, села в компенсационное кресло и стала перебирать детали на голо-столе.

— Под твоим сиденьем валяется тот сломанный субчастотный скремблер, установленный когда "Сокол" впервые доставили на Корускант. Ты не мог бы его достать?

— Эй, — сказал уязвленный Хан, — я этот бластер в темноте смогу собрать примерно за шесть минут.

— Хорошо, давай сейчас. Я засеку время, — она многозначительно протянула ему собранные запчасти.

— Что-то не так? — забрав детали, Хан кивнул в сторону сейбера, который она всё ещё держала в другой руке.

Мара опустила взгляд.

— А... у меня немного ослабла защёлка крепления к поясу. Я,.. — она осеклась, сообразив, о чём он говорит.

— Похоже, мы оба с чем-нибудь возимся, когда нервничаем, да? — улыбнулся Соло.

— Заметь, мой световой меч цел. В отличие от моих нервов, когда ты рядом.

Она опять многозначительно посмотрела на стол, и Хан, вздохнув, наклонился и взял основной блок питания бластера, присоединив к нему разъёмы.

— А зачем вообще тебе эта штука?

Она ему рассказала? Люк доверял ему, и, если честно, Мара начинала чувствовать то же самое, но всё же...

— Это Люку... когда мы найдём его.

Нахмурившись Хан смотрел вниз, пока устанавливал активационный модуль⁽⁷⁾.

— Знаешь, он может не... не думаю, что он будет в состоянии...

— Я знаю, — Мара почувствовала, как её нога выбивает стаккато о палубные панели. Она торопливо положила сейбер, будто он обжигал ей руку.

— Волнуешься? — голос Соло был наигранно небрежен.

— Вряд ли, — неубедительно отмахнулась она.

— Я волнуюсь. Боюсь, что мы выйдем из гипера в какой-то тёмной дыре на окраине пустоты и впустую потратим девять часов добираясь туда.

Чтобы проверить блок питания, Хан по привычке лизнул большой палец и прикоснулся им к контактам, дернувшись от небольшого удара током.

Мара нахмурилась, но взяла со стола разобранное выпускное сопло⁽⁸⁾, вставила на место компенсатор и повернула его, чтобы зафиксировать.

— Думаешь, там ничего не будет?

Эта мысль, что она всё основывает на каком-то смутном воспоминании о давнем видении, тоже не раз приходила ей в голову...

— Я просто говорю, что мы должны быть к этому готовы, вот и всё, — пожал плечами Хан, уверенным щелчком зафиксировав приклад на корпусе бластера.

— К тому, что его там не будет я готова. Просто я не знаю, готова ли я к...

Она осеклась, и Соло тяжко вздохнул:

— Не надо пытаться гадать, что они сделали или не сделали с ним.

Мара отмахнулась от этой темы, не желая снова думать об этом. Она провела достаточно бессонных ночей и беспокойных дней, сопоставляя свои воспоминания и сведения о Мадине и его знаменитом вспыльчивом темпераменте, которыми располагала Имперская разведка. И даже если не учитывать исаламири, то, раз уж Мадину удалось удержать Люка там, где ему нужно, она сочла, что он определенно использует наркотик... а это значит, что, скорее всего, Люк всё уже понял...

Она молча отдала выпускное сопло бластера Соло, который установил его на место, закрепил тяжёлый навесной прицел и подсоединил энерговод.

Он поднял бластер, прищурившись в активный теперь прицел:

— Ну вот, видишь? Это заняло... сколько минут?

Вернув мысли в настоящее, Мара изогнула бровь и спросила:

— Ты правда с ним что-то сделал?

— Конечно. Со временем контакты начинают окисляться. Я их все очистил.

— Чем? — Мара посмотрела на пустой стол.

— Лучшее чистящее средство, известное человеку, — слюна и край моей рубашки.

* * *

— Чем ты располагаешь? — спросила Лея Органа со своего места за пультом СУО⁽⁹⁾ в кокпите "Сокола", когда Мара поднялась, чтобы лучше рассмотреть пыльную красную луну.

— Три разрушителя в нескольких часах хода, и заградитель немногим дальше, — ответил Нейтан из рубки связи, бросив взгляд на Мару, — ещё шесть разрушителей прибудут через девятнадцать часов... Хотя, если мы заберём Императора, то очевидно, подойдут все корабли флота.

Она понимала, что это не плохо. Наедине она уже сказала Нейтану, что, что бы ни случилось, он должен оставаться с Люком, если — когда — они его найдут. При себе у него был маячок, частоту которого заранее сообщили адмиралу Джоссу. Разумеется, она доверяла Соло и Лее Органе, даже Каррде, но очень скоро в непосредственной близости окажется множество кораблей Повстанцев и Имперцев, а значит, масса нервничающих военных с их собственными представлениями. Поскольку Люку требовалась срочная операция по извлечению рабского чипа, а два малых корабля Повстанцев уже здесь, они направятся туда, но знание о наличии поблизости заградителя... обнадёживало.

Когда они вышли на высокую орбиту Луа Вермиллы, следуя к единственному известному поселению — колонии по добыче селена, координаты которой сообщил Каррде, летевший невдалеке перед ними⁽¹⁰⁾, Соло обернулся к Маре:

— Если мы их спугнём, заградитель может оказаться полезен.

— Мы не можем рисковать ожидая... Так мы дождёмся четырнадцатого дня. Мы пойдём с отрядами повстанцев, — твёрдо сказала Мара. "Сол" и "Зефир" отставали на час, и сейчас, когда осталось лишь два часа до полуночи и начала четырнадцатого дня, на который Мадин публично назначил казнь Императора, если единственное, что есть у Мары, — войска мятежников, то значит, с ними она и пойдёт.

Она понимала, что вряд ли Мадин потащит Люка на казнь в полночь, но всё же Мара боролась с нарастающим желанием действовать.

Три подразделения повстанцев на борту "Сола" и "Зефира" примерно уравняют их с командой Мадина, а их прибытие через час позволит нанести планируемый удар ближе к полуночи, для подобных акций⁽¹¹⁾ — самое подходящее время, когда у людей снижается активность. С командой профессионального спецназа это может дать минут десять... но она воспользовалась бы этим преимуществом, если бы могла его получить.

Сейчас им необходимо установить точное местоположение "Осы", а контакты Каррде сообщили, что на площадках шахтерской колонии, как это ни странно, находятся транспорты для перевозки сыпучих грузов. Им надо не спеша подойти и на местности проработать детали атаки, чтобы к моменту прибытия подкрепления быть готовыми к действию.

Когда спустя несколько минут "Сокол" на большой высоте пролетел над единственной шахтёрской колонией Луа Вермиллы, Мара была готова к тому, что среди транспортов может не оказаться грузового корабля шестого класса... Но чего она не ожидала, так это того, что на площадке вокруг главного здания стояло четыре таких же корабля, помимо ещё пяти потрёпанных фрахтовиков.

Соло тихо выругался по-кореллиански:

— Ну и что, съёшь их сарлакк, нам теперь делать?

— Удалось получить данные? — когда они проходили, спросил Нейтан, привстав, чтобы лучше видеть, — какая-нибудь сигнатура отличается повышенной мощностью?

Вуки прокричал ответ, который Соло перевёл, не отрывая глаз от удаляющейся площадки, накренив "Сокол", чтобы как можно дольше держать её в поле зрения:

— Все активны, все работают на примерно одинаковой мощности.

— Каррде, ты видишь среди этих грузовиков кого-нибудь из постоянных перевозчиков? — спросила Мара по комлинку.

— Нет, никого.

— Ты разве не узнаёшь его? — обернулся к ней Соло.

— Эй, это серый грузовик шестого класса с несколькими неподходящими панелями... После десятка лет эксплуатации они все смотрятся одинаково.

— Биосигнатуры есть на всех? — спросила Лея, не отрываясь от обзорного экрана.

Вуки снова утвердительно рыкнул.

— Подождите, субсветовые двигатели "Осы"! — подсказал Нейтан, — разве они не были частично сняты, когда вы видели её на станции Квенн?

Соло развернулся и вместе с вуки подался вперёд:

— Субсветовые двигатели у всех на месте... ещё идеи?

Мара догадывалась, что он не сказал того, о чём думали они все... что, может быть, это ни один из них.

Вуки снова негромко заурчал, старающемуся сохранять оптимизм Соло:

— Да, думаю, если у вас в запасе есть пара дюжин человек, а на борту имеется готовый комплект, то их можно вытащить наружу и за три-четыре дня установить в открытом космосе.

Мара нахмурилась, разглядывая грузовые суда... дюжина человек в запасе... что он и сделал. Плюс место для хранения в одном из трюмов грузовика.

Двенадцать человек…

— Погодите минутку,.. — привстав она смотрела на Соло, который вновь направил "Сокол" по широкой дуге, удерживая фрахтовики в поле зрения, но не подходя слишком близко, — крайний грузовик, самый дальний... сколько биосигнатур?

— Примерно сорок, рассредоточенных, — Хан перевёл рычание Чуи.

Мара покачала головой... потому что она не чувствовала ни одного. Ни одного. Она вообще не чувствовала в Силе никаких откликов с крайнего грузового корабля. Полная пустота, словно провал в её чувствах, дыра в её восприятии.

— Тут... это тут! Это "Оса"!

— Как, ситх возьми, ты это поняла?, — нахмурился Соло.

— Ты уверена? — с надеждой обернулась Лея.

— Это он, — кивнула Мара, стараясь придать голосу твёрдость, чтобы передать свою уверенность.

Лея обернулась к Хану, в недоумении уставившегося на неё:

— Серьёзно? Мы действуем исходя лишь из численности?

В ответ она наклонилась к комлинку:

— Каррде? Мы определили его — крайний Шестого класса, самый дальний на площадке.

— Мы пройдём пониже по его левому борту, — ответил Каррде, — посмотрим, сможем ли мы вам показать обстановку⁽¹²⁾.

— Не подходите слишком близко и не попадитесь под сканирование. Не стоит начинать вечеринку до прибытия подкрепления, — Соло держал более узнаваемый "Сокол" позади и выше, пока бортовые сенсоры принимали информацию, передаваемую с "Дикого Каррде": щиты, видимые орудийные установки, энергетические и тепловые точки внутри "Осы".

Взгляд Мары переместился от массива ценных данных далеко вниз к "Осе"... что-то... Она присмотрелась...

Лея наклонилась к ней, рассматривая удалённую посадочную площадку:

— Мы сможем высадиться на дальней стороне горнодобывающего комплекса? Наши войска в часе пути, мы могли бы сперва занять комплекс.

Уставившаяся на грузовой корабль Мара едва расслышала её слова. Что-то... Она вспомнила, как скрестив ноги сидела, как пятую ночь кряду Люк учил её слышать, быть готовой к тому, что иногда её поведет Сила, что было непросто для неё. Вспомнила его слова, когда он пробовал вести её дальше: "Иногда это так неуловимо... как заметить звезду, не глядя на неё прямо".

— Слишком велик риск, что Мадин насторожится, — отвлекающий далёкий звук голоса Соло, — нам лучше приземлиться прямо над обрывом и идти к нему с ребризерами⁽¹³⁾. Гравитация здесь приемлемая, только атмосферы нет.

Что-то... вертелось на кончике языка, как мысль, которая никак не придет. "...как заметить звезду, не глядя на неё прямо". Она прикрыла глаза, отстраняясь от физического, осязаемого, того, чем она всегда оперировала и от чего зависела... Что-то...

Это предчувствие пронеслось по её позвоночнику, заставив волоски на руках и шее вздыбиться леденящим трепетом... Она развернулась, охваченная столь сильным страхом, что горло её перехватило, превратив речь в прерывистый шёпот:

— Что-то не так.

— Что? — моментально обернулась Лея.

Мара на скорости вылетела из кокпита с Леей Органой на хвосте, а Хан откинулся на спинку пилотского кресла.

— Что-то сильно не так. Нам надо идти немедленно — прямо сейчас!

— Сейчас? — спросила Лея, когда они остановились в конце небольшого прохода, ведущего в центральный отсек, — через час у нас будет полноценный оперативный отряд. Спецназ со спецснаряжением.

— Нам нельзя ждать — идти нужно немедленно, — Мара покачала головой, движимая какой-то силой, более весомой, чем логика в словах Органы, зная это абсолютно точно. Она понизила голос, говоря только для Леи, — скажи мне, что не чувствуешь этого... просто остановись и прислушайся. Я знаю, ты чувствуешь это внутри себя, оно сейчас шепчет на краю твоих мыслей. Я знаю, ты можешь чувствовать это... ты можешь прикоснуться к Силе. Прислушайся к тому, что Она тебе говорит.

— Но почему ты так этому доверяешь? — сомневалась Лея.

Мара её прекрасно понимала. Даже ощущая присутствие Силы словно фоновый шум, всю свою жизнь она отождествляла Силу со своим прежним учителем, Палпатином. Теперь, когда Палпатина не стало, эталоном, на который она равнялась и который связывался для неё с Силой, стал Люк... а потому ответ был очевиден.

— А как же иначе? — просто ответила она.

Хмуро глядя сквозь отсек "Сокола", Лея впервые попробовала прислушаться к этому голосу, которому каким-то странным образом доверилась благодаря непоколебимой вере Мары...

Находясь совсем рядом Мара прикоснулась к потоку сознания пытающейся уловить эту общую связь Леи, которая в этот момент почувствовала головокружение, сужение спектра возможностей и усиление риска... Луа Вермилла... Красная Луна... кроваво-красная луна… красная кровь... кровь...

В миге свободного падения волна тошноты сдавило горло Мары, ощутившей, что Лея всё поняла. Задыхающаяся Органа, пошатываясь, шагнула обратно по коридору к кокпиту и, широко распахнув глаза, крикнула Хану:

— Нам надо идти!

— Минутку, а что там насчёт планов...

Добравшись до него, Лея вцепилась ему в плечо и срывающимся от страха голосом прошипела:

— Хан, просто сделай это!

* * *

Люк лежал на боку в камере, измотанный, бездыханный, его колотила дрожь, живот свело судорогой. Но всё — ему больше нечего терять. Он медлил так долго, потому что понимал, что ставки против него, но теперь... теперь они не имели значения. Он точно знал, что шанса на побег практически нет, и даже этот ничтожный шанс исчезнет, если Мадин активирует чип, который, как он был уверен, установили ему возле основания черепа.

Но сейчас всё стало иначе... потому что ему стало наплевать, выберется ли он с этого корабля. Единственное, чего он хочет, — это возможность добраться до Мадина, а сидя в камере этого не добиться. Ради этого он рискнёт всем... По сути, сейчас ради этого он готов бросить всё.

Ему всё равно, чего это будет стоить, всё равно, что случится потом. Из-за Мадина терять ему больше нечего... нечего.

После того, как его накормили, он выждал сколько возможно. Как обычно, это был поздний вечер, а он хотел начать, когда наступит глубокая ночь, чтобы охранники были максимально уставшими. Впрочем, на самом деле он не был в этом уверен: слишком долго его сознание витало в тумане, и чувство времени ушло одним из первых. Вместе с чувством равновесия, что могло закончится совсем плохо. Но всё свелось к одному: терять ему больше нечего, и он скорее предпочтёт в самый ответственный момент быть застреленным при попытке к бегству, чем оставаться жертвой тщательно выверенных планов Мадина. Променять всё на единственный шанс... а этот шанс на человека, который несколькими, сказанными шёпотом, словами отнял у него всё...

"Мы уже сделали это. Она уже мертва. Ещё одна невинная жертва на заклание из-за вас... обоих, по правде говоря."

Всё это время он провёл отвернувшись от камеры наблюдения, с помощью одного из осколков пластали медленно распарывая на длинные узкие полосы своё грубое одеяло⁽¹⁴⁾.

Продолжая лежать, как будто во сне, он, полученными из одеяла лентами ткани, через равные промежутки перевязал оставшиеся от диктофона обломки пластали, так, что более широкие куски пластали торчали в ту или другую сторону. Собирая эту связку, он мучился сомнениями... не в этом — он был уверен, что всё сработает. Если удастся, когда заработает вакуумный насос, докинуть эту связку вплотную к закрывающейся двери, остальную работу за него вакуум сделает сам: он точно затянет свободный конец ленты в щель, какой бы узкой она ни была, пока какой-нибудь из осколков не заклинит закрывающуюся дверь, нарушая герметичность.

Вакуум — штука всепроникающая, достаточно малейшей возможности... и его камера окажется во власти вакуума, созданного между двойными стенами. И чем дольше продержится щель в двери, тем сильнее разгерметизируется камера, тем ниже будет давление внутри неё... и чем больше сравняется давление в камере и в пространстве между её стен, тем меньше будет давление на дверь, тем легче станет убрать осколок пластали, сохранив в камере вакууме, даже когда будет разгерметизирован короткий проход. Поэтому, когда кто-то откроет дверь камеры в этот вакуум⁽¹⁵⁾...

Неконтролируемая декомпрессия⁽¹⁶⁾. Он сталкивался с ней несколько раз, когда на старых кораблях выходили из строя шлюзы. Он проходил обучение действиям в условиях неконтролируемой декомпрессии, когда ещё летал в Разбойной... а однажды испытал её по-настоящему, когда в космосе из-за повреждений разрушился козырек его крестокрыла... в полном герметичном костюме и с наспех пристёгнутой кислородной маской.

В этот раз у него ничего такого не будет. На этот раз всё будет совершенно иначе.

Именно поэтому его сердце бешено колотилось под рёбрами, когда он дрожащей рукой достал из укрытия подавитель. Приводя мысли в порядок он вздохнул, прислушиваясь к хрипам своего дыхания, порожденным неровными толчками сердечной мышцы.

Ослабленный, с мутной от головокружения головой, неспособный удержать мысль дольше нескольких минут, он знал, что должен сделать это сейчас или никогда.

Положив подавитель в рот, Люк зубами сжал и активировал его.

Как по заказу, явились два охранника из ночной смены, чтобы, как они обычно думали, исправить всё ту же ошибку камеры наблюдения. Как и прежде, Люк сидел на краю койки и молча наблюдал за ними, на его лодыжке позванивала тяжёлая цепь, проскальзывающая при движении. Как и раньше, он, прикусив, отключил подавитель, глядя, как они выходят из камеры...

Когда дверь закрывалась, Люк опять прикусил подавитель, активируя его.

Когда наблюдение вновь отключилось, а дверь ещё продолжала цикл автоматического закрытия, Люк достал свою ленту с кусками пластали и, придерживая её за конец, бросил. Она развернулась, словно живое существо, мягкий кончик дотянулся до почти закрытой двери... Спустя мгновение вакуум захватил её, затягивая в остававшийся зазор.

С болезненным хрустом зацепился третий обломок пластали, на самую малость нарушая герметичность. Довольный, Люк бросился к двери, уверенный, что сможет дотянуться до неё, полностью натянув цепь на лодыжке, потому что каждый раз отключая наблюдение он постепенно передвинул ближе свою койку.

Нарушенная герметичность обозначилась резким шипением воздуха, утекающего в промежуток между внутренней и внешней стенами камеры. Последствия повреждения уплотнителя двери начали сказываться и внутри камеры.

Присев у двери и уже начиная чувствовать падение давления по мере того, как воздух утекал из камеры, Люк молча молился, чтобы оказаться правым в том, что глубина вакуума окажется недостаточной, чтобы закрыть дверь до того, как воздух полностью покинет камеру. Обеспокоенный скоростью утечки воздуха, он стал дышать короткими, быстрыми вдохами. Это был точь-в-точь пилотирование в глубоком космосе — в вакууме можно выжить дольше, чем кажется, но для этого нужно полностью перестроить естественный цикл дыхания организма, снижая уровень углекислого газа — нужно вызвать гипервентиляцию.

Начала немного кружиться голова, Люк опустился ниже, прижавшись лицом к почти закрытой двери, и услышал звук окончания цикла запирания внешней двери, пока безуспешно пыталась сработать система запирания внутренней. Оказавшись рядом с повреждением в уплотнителе двери, он вдохнул остатки воздуха, утекающего через него с угрожающим свистом. Если он ошибся и вакуум между двойными стенами камеры достаточно глубок, это может стать весьма короткой и неловкой попыткой побега. Люк рассчитывал на две вещи. Во-первых, поскольку на двери были установлены обычные электрозамки, он был уверен, что используемый здесь вакуумный насос не соответствует исходной спецификации. Во-вторых, даже в той, настоящей камере скорость декомпрессии не была смертельной, потому что изначально камера была спроектирована так, чтобы декомпрессия достаточно быстро вырубила его. Разработчики исходного проекта хотели, чтобы он оставался жив⁽¹⁷⁾.

Сделав несколько последних вдохов и ощутив нарастающую боль в легких, Люк запоздало задумался, была ли эта попытка побега разумной, основанной на законах вакуумной механики и двух неделях пристального наблюдения, или откровенно нелепой идеей, порожденной наркотическим бредом от бесконечных коктейлей и двухнедельной бессонницей⁽¹⁸⁾. Однако сейчас уже было довольно поздно думать об этом.

Ломая запёкшиеся корки свежих ссадин на лице, он усмехнулся этой мысли... Забавная нелепость, бред... он становится легкомысленным. Он облегчённо сделал несколько последних вдохов, уловив остатки воздуха. Слышался шум всё ещё работающего механизма автоматического запирания двери. Лётные инструкторы учили, что в вакууме есть примерно пятнадцать секунд здравого сознания, и, возможно, ещё столько же полубессознательной дезориентации. Чтобы избежать серьёзных повреждений, ему пришлось медленно выдыхать — из-за низкого давления в камере воздух внутри лёгких начал расширяться, но ему нельзя полностью опустошать их. Пилотирование в глубоком космосе — он должен помнить об этом пока не потеряет сознание — не выдыхать полностью и не вдыхать, что бы ни случилось. Забудешь об этом, и умрёшь.

Упёршись ногами в стену, медленно выдыхая, чтобы снизить давление в лёгких, так как воздух в них расширялся, Люк тянул полосу ткани, ожидая, что она ослабнет, когда вакуум выровняет давление на дверь. Из-за низкого давления снова стали сочится кровью свежие рубцы у него на руке.

Выдыхай медленно. Не вдыхай.

Сейчас они там, снаружи, должны быть в панике... Наверняка они поняли, что с вакуумной системой что-то неладно... А вообще, у них есть средства контроля за ней? Подумать об этом следовало раньше...

Почувствовав, что натяжение ленты из одеяла ослабло, Люк обернул свою импровизированную верёвку вокруг тела, и изо всех оставшихся сил, оттолкнувшись от стены ногами, дёрнул. Застрявший кусок пластали выскочил, освободившийся от препятствия механизм двери с лязгом захлопнулся. Люк упал на спину, мир вокруг помутнел.

Выдыхай медленно...

Время тянулось... От невозможности дышать Люку казалось, что он тонет на суше, хотя и понимал, что если он сейчас вдохнет, то при рекомпрессии это, скорее всего, убьёт его...

Его руки и ноги онемели. Испытывающий баротравму организм перекрывал доступ кислорода к бесполезным конечностям.

Выдыхай...

Звук, слабый и тонкий, неясные вибрации практически вакуума, когда коридор за дверью камеры вновь стал наполняться воздухом, а сама камера, благодаря герметичной внутренней двери, осталась практически полностью безвоздушной. В уголках зрения Люка замелькали тусклые бесцветные тени. По мере того, как становилась сильнее нагрузка на лёгкие, нарастала паника... Сопротивляться становилось всё труднее.

Все нормально, ты знал, что так и будет. Не вдыхай...

Слабые звуки, приглушённые закрытой внутренней дверью и почти безвоздушной пустотой камеры. Крики и шарканье ног в наполненном воздухом коридоре, охранников, ожидающих возле внутренней двери, когда разблокируется её электрозамок, не сознающих, что в камере теперь вакуум.

Не вдыхай…

Руки уже посинели и онемели. Сознание угасает... Они всё ещё там?

Не дыши... ещё секунду.

Вспомнился давний сон о падении, о том, как он тонул в глубине. Его лёгкие горели, на них неимоверно давило, угасало сознание...

Ещё секунду...

Откройте эту криффову дверь!

Всего лишь ещё одну секунду...

Его лёгкие иссякли. Чтобы подготовить их к последующей рекомпресии, он слабо выдыхал. От невозможности дышать распирало грудь. Напряжение стало чудовищным. Зрение постепенно расплывалось и угасало...

Тусклый огонёк возле двери переключился с красного на зелёный, сигнализируя, что замок открылся...

Сорвавшись с верхней петли и с силой ударившись о стену от мощного потока воздуха внутрь камеры распахнулась дверь. Обоих охранников, не удержавшихся на ногах, швырнуло через всю камеру. Резко повысившееся давление выбило из Люка остатки сознания...

* * *

Стук сердца... тусклые и мерцающие пятна света... Задыхавшийся Люк с трудом, судорожно хватал воздух, что-то бессвязно хрипя…

Поднимись. Встань!

Попытавшись подняться, он, неловко поджав ноги, упал. С размытым от слёз зрением он двинулся к неподвижно валявшейся возле стены скомканной массе, в которую превратились тела его охранников.

Встань!

Несколько шагов он прополз, пытаясь встать на ноги. Мир пьяно шатался вокруг него, и с разочарованным стоном он снова упал на колени и руки.

— Поднимись! — выкрикнул он вслух, заставляя себя двигаться вперёд и прямо, хотя его тянуло в сторону, как будто пол накренился.

Первая попытка поднять валявшийся на полу возле бессознательных охранников бластер полностью провалилась. Он опять припал на одно колено. Мышцы дрожали. Из носа, брызгая на пол тёмно-алыми каплями, пошла кровь. Взять бластер ему удалось со следующей попытки. Он с трудом удерживал его онемевшей, слабой рукой, так что пришлось перехватить бластер обеими руками. Люк всё ещё оставался прикован к тяжёлой койке, которую также протащило по камере, когда она быстро заполнилась воздухом. На его лодыжке алела линия глубокой царапины — должно быть браслет кандалов врезался, когда его бессознательного проволокло по камере. Уперев срез выпускного сопла в цепь, он двумя выстрелами разбил её, и впервые за две недели оказался на свободе.

Пошатываясь он направился к двери. Потряс головой, чтобы прояснить сознание и, едва не упав, с трудом удержался на ногах, ухватившись за дверной косяк.

И вот он уже вышел, вышел из этой ситховой камеры! Все ещё не придя в себя, он разразился безудержным хохотом: он это сделал! Он сказал, что выйдет из неё, и он вышел!

Зрение прояснялось и он огляделся. Люк оказался в основном трюме, вчетверо превышающем размеры внешних стен камеры. Выход... Нужно найти выход, пока никто здесь не появился. Имплозия⁽¹⁹⁾ была бесшумной, но где-то уже наверняка зазвучали сигналы тревоги. Сжав бластер, Люк пошёл, стараясь держаться у края трюма. Двигался он неуверенно, при каждом шаге опираясь на стену.

Он огляделся, не зная, куда идти, но понимая только, что ему необходимо убираться подальше отсюда... Секунды, наверное, у него есть несколько секунд, до того, как они придут...

Потом он попал в коридор. Адреналин зашкаливал. Опираться на стену требовалось лишь через каждые пять-шесть шагов. Бластер свободно лежал в руке. Он не слышал сигналов тревоги, но он вообще ничего не слышал, кроме монотонного шума... Видимо, при декомпрессии лопнули барабанные перепонки. Он потрогал ухо и посмотрел: кровотечения не было. Он не потрудился проверить нос, во рту до сих пор ощущался вкус крови, заставлявший его сглатывать каждые несколько секунд.

Конец коридора. Наугад выбрав направление, он посмотрел вдоль следующего коридора и заметил под потолком камеру наблюдения. Подняв тяжелый бластер, он выстрелил в неё... Чтобы разбить камеру, потребовалось шесть выстрелов, хотя он и опирался о стену позади себя.

Он спросил себя, где подавитель... Похоже, он выронил его в камере. Значит, придётся стрелять из бластера, чтобы избавиться от наблюдения, а заодно и от всех исаламири, которых он обнаружит.

В сознании медленно всплывал замысел: ему нужно попасть в кольцевой коридор, чтобы, уничтожив всех попавшихся на пути исаламири и камеры, вернуться в итоге в исходную точку... С Мадином и его солдатам на хвосте... но без исаламири.

Едва держась на ногах, он ковылял, чувствуя, что действует на адреналине, понимая, что это ненадолго. Но сейчас это было единственным, чего он хотел, — последний шанс выйти на Мадина... этот последний шанс.

---

1) 112. Мой произвол. В оригинале "Pulling her coat tighter over her worn sleepwear"... Конечно, для кого-то и "Сокол" — дом родной... Но всё ж таки халат и пижама в боевой обстановке — это несколько моветон. Тем более, в присутствии условно-дружественных посторонних... Так что принцесса наша будет в униформе Альянса и любимой (потому и поношенной) рубашке...

Вернуться к тексту

2) 113. Напоминаю, мы в ДДГ. Используются названия символов ауребеша. Дальше Люк перечисляет буквы в обратном порядке.

Вернуться к тексту

3) 114. В оригинале: "we drew straws"... Какая нафиг соломинка на космическом корабле... Если только у Чубакки шерсть повыдёргивали...

Вернуться к тексту

4) 115. Бокке (англ. bocce) — язык, использовавшийся на планете Татуин. Тётя Люка Скайуокера, Беру Уайтсан-Ларс считала, что её семье обязательно необходим дроид-переводчик со знанием этого языка. Благодаря этому Оуэн Ларс приобрёл C-3PO, протокольного дроида, уверявшего, что бокке для него — второй родной язык ("Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда").

Вернуться к тексту

5) 116. В оригинале: "like the cogs of a lock falling home..."

Вернуться к тексту

6) 117. Оверхенд — в англо-американской классификация ударов в боксе гибридный удар — смесь дуговой траектории хука с позицией нанесения кросса. Удар наносится по верховой дуге над руками соперника в голову, обрушиваясь на него под чрезвычайно неудобным углом. Мой произвол — авторское описание удара более всего напоминает именно оверхенд, с поправкой на позиции действующих лиц, конечно.

Вернуться к тексту

7) 118. В оригинале: "he loaded the recoil bolt". Приведено к устройству бастерных пистолетов ДДГ.

Вернуться к тексту

8) 119. Выпускное сопло у бластера примерно соответствует стволу огнестрельного оружия. См., например, схему бластерного пистолета DH-17.

Вернуться к тексту

9) 120. Система управления огнём (СУО, СУВ) — автоматизированная система, объединяющая комплекс датчиков и технических средств. Обеспечивает поиск, обнаружение и опознавание целей; подготовку вооружений к стрельбе, их наведение и решение задачи поражения цели. Системы управления огнём применяются на военных кораблях, подводных лодках, самолётах, танках, САУ, комплексах ПВО. В качестве датчиков используются сонары, радары, инфракрасные обнаружители, лазерные дальномеры, анемометры, флюгеры, термометры и т.д. В состав СУО также включаются прицелы. Среди исполнительных устройств можно указать стабилизатор вооружения, системы программирования и наведения управляемого вооружения.

Вернуться к тексту

10) 121. В оригинале: "flying off their bow in loose formation"… (голосом зелёного гоблина) Хмм… Строй, пусть и разомкнутый даже, контрабандистских из посудин пары…Хмммм...

Вернуться к тексту

11) 122. В оригинале: "hit-and-extract".

Вернуться к тексту

12) 123. В оригинале: "the lie of the land" — буквально, физическая топография определённого места или области; очертания земли; характер местности; (морск.) направление на берег; (перен.) положение вещей.

Вернуться к тексту

13) 124. Ребризер — дыхательный аппарат, в котором углекислый газ, выделяющийся в процессе дыхания, поглощается химическим составом, затем смесь обогащается кислородом и подается на вдох. Русское название ребризера — изолирующий дыхательный аппарат. Опять таки оставляю на совести автора: на безатмосферном планетоиде помимо отсутствия воздуха нет защиты от т.н. космической радиации, так что наши герои как минимум должны быть обеспечены соответствующим образом оборудованными скафандрами (и посерьёзнее чем те же "Орланы" наших космонавтов на МКС)... Но мы ж в ДДГ ;)...

Вернуться к тексту

14) 125. Здесь у автора было довольно длинное описание процесса распарывания одеяла...

Вернуться к тексту

15) 126. Ой, наворотиииил...

Вернуться к тексту

16) 127. В оригинале: "rapid decompression" — "быстрая декомпрессия", являющаяся одной из степеней неконтролируемой декомпрессии. Термин "неконтролируемая декомпрессия" означает незапланированное падение давления в объектах, внутри которых находятся люди. Непосредственной причиной декомпрессии является либо разрушение корпуса объекта (самолёта, космического корабля и т.п.), либо отказ системы кондиционирования, приводящий к постепенному выравниванию давления снаружи и внутри аппарата. Скорость и сила декомпрессии зависит от размера самого объекта, перепада давления между внутренней и внешней средой и размера отверстия утечки. Различают взрывную, быструю и медленную декомпрессию. "Взрывная декомпрессия" возникает в случаях, если скорость падения давления превышает скорость выхода воздуха из лёгких (обычно менее чем за 0,1 — 0,5 секунды.), как правило, при полётах на высотах свыше 8 — 9 тысяч метров в результате аварийной разгерметизации кабины и салона летательного аппарата. Как следствие резкого снижения давления у лётчика и членов экипажа (пассажиров, десанта) может возникнуть баротравма лёгких и слухового аппарата, а также газовая эмболия (переход в газообразное состояние растворённых в плазме крови газов, в первую очередь азота, что может послужить причиной кессонной (декомпрессионной) болезни или летального исхода). "Быстрая декомпрессия" происходит медленнее (от более 0,1 — 0,5 секунды до нескольких секунд), хотя давление в лёгких при выдохе и при открытых дыхательных путях может падать всё же медленнее, чем в окружающей человека среде. Риск баротравмы авиапассажира практически отсутствует, хотя теоретически сохраняется. "Медленная", или "постепенная декомпрессия" происходит медленно и вплоть до появления признаков гипоксии обнаруживается только с помощью приборов. Может возникнуть в результате разгерметизации самолёта, набирающего высоту.

Вернуться к тексту

17) 128. Хм… Как хотите, но у меня сложилось впечатление, что автор слабо представляет принципы работы герметичных воздушных шлюзов… Но то такое...

Вернуться к тексту

18) 129. Вот и я о том же... Да, кстати, вообще-то в ДДГ стандартная неделя состоит из 5 дней. Т.о. 14 дней — это без малого 3 стандартных недели. А текущие события разворачиваются в ночь с 13-го на 14-й день, объявленного Мадином ультиматума.

Вернуться к тексту

19) 130. Имплозия — направленный внутрь взрыв; реже — вторжение жидкости или газа в область резкого понижения давления в ограниченном объёме.

Вернуться к тексту