Часть твоей души (гет)

— То есть, ты полагаешь, что крестраж может быть в Косом переулке? — задумчиво переспросил Дамблдор.

— Да, — уверенно кивнула Джинни. — Это было первое волшебное место, которое он увидел. Платформа слишком тесно связана с Хогвартсом, а я не думаю, что Волдеморт бы стал складывать все икринки в один котел.

Она постаралась произнести это как можно более равнодушно, внимательно наблюдая за реакцией директора. Но он лишь пожал плечами.

— Я изучу и платформу, — заверил он Джинни. — А что насчет его сторонников?

— Думаю, можно рассматривать только Лестрейнджей. Они единственные, кто пытался найти его после падения.

Об этом Джинни узнала от матери, когда Рон учился на первом курсе. Она жадно читала каждое письмо брата, пытаясь в красках представить жизнь в Хогвартсе, и расспрашивала родителей о каждом человеке, которого он упоминал. Когда в очередном письме появилось имя Невилла, мама помрачнела, но все же рассказала Джинни о произошедшем с Лонгботтомами — пусть и не слишком подробно.

— Что же, ты проделала большую работу, — улыбнулся Дамблдор. — Полагаю, что с моей стороны было бы несправедливо давать тебе дополнительные задания на каникулы: на пятом курсе их и без того неприлично много.

Упрашивать ее покинуть кабинет директора было не нужно.

Джинни едва успела переодеться перед рождественским вечером у Слагхорна. В этот раз Гарри не удалось поставить тренировку на время его приема, так что у нее не нашлось повода отвертеться. Тем более, Гермиона попросила Джинни держаться рядом, чтобы в случае чего она могла защитить ее от МакЛаггена.

— Ты зря игнорируешь Слагхорна, — заметил Том. — Он может неплохо помочь своим любимчикам, причем в самых разнообразных сферах.

— Думаешь, он поможет мне искать крестражи? — хмыкнула Джинни, поправляя парадную мантию. — Или, быть может, он подскажет, как воплотить душу, не имеющую тела? А может, он и от Волдеморта меня защитит?

Том тяжело вздохнул.

— Ты совсем не думаешь о будущем. Война не будет вечной, а деньги на жизнь зарабатывать однажды придется. А Слагхорн, между прочим, способен рекомендовать тебя как перспективного артефактора среди нужных людей.

Универсальный защитный амулет был готов и успешно прошел все испытания, так что Джинни создала целую дюжину и планировала начать продавать их после Рождества. Амулет для отвода глаз на основе бузины и оникса также прекрасно работал на первых подопытных — назойливых воздыхателях Джинни.

Спустившись с лестницы, Джинни улыбнулась Невиллу.

— Отличная мантия, — смущенно пробормотал он, и тут же уставился себе под ноги. Рон, сидевший на диване в обнимку с Лавандой, бросил на Невилла хмурый взгляд.

Полагаться на один лишь амулет было бы опрометчиво, поэтому Джинни пригласила Невилла в тот же день, когда Слагхорн объявил о рождественском приеме. Отказать Гарри без причины она не могла — его расположение могло пригодиться в будущем. Так что когда он смущенно спросил, есть ли у Джинни пара на вечер, ей оставалось лишь виновато улыбнуться.

Прием у Слагхорна быстро начал утомлять. Джинни притворилась, что планирует танцевать до упаду, и пару танцев спустя Невилл предсказуемо сбежал: у него получилось обрести уверенность в себе на поле боя, но на вечеринки эта уверенность не распространялась. Поймав тревожный взгляд Гермионы, Джинни вырвала ее из лап Кормака под предлогом обсуждения страшного секрета, и они поспешили скрыться в нише за тканью.

— Как проходит вечер? — с нескрываемой иронией поинтересовалась Джинни. Гермиона скривилась.

— Почему ты не сказала, что звать Кормака было ужасной идеей? — сокрушенно спросила она.

— Я сказала, — напомнила Джинни.

— Тогда почему я тебя не послушала?..

Выглянув из-за ткани, Гермиона тут же отпрянула назад.

— Может, соврать, что у меня разболелась голова? — отчаянно пробормотала она.

Джинни подавила усталый вздох. С тех пор, как Лаванда приклеилась к ее брату, Рон и Гермиона начали вести себя как идиоты. Рон старательно делал вид, что счастлив со своей новой пассией, а Гермиона столь же старательно делала вид, что ее это не волнует. И все же Джинни видела, что подруга то и дело плакала, а брат с хмурым лицом терпел объятья Лаванды.

— Ты точно не хочешь поехать к нам на Рождество? — уточнила Джинни. У нее еще оставалась смутная надежда, что вдали от Лаванды их отношения вернутся в прежнее русло.

— Не думаю, что Рон теперь может принимать в гости других девушек, — покачала головой Гермиона.

— Тебя не он приглашает, а я, — упрямо возразила Джинни, но она вновь замотала головой.

— Я уже написала родителям, что приеду.

Это была слишком слабая отговорка, и Гермиона это прекрасно понимала. Натянув на лицо фальшивую улыбку, она вновь выглянула из ниши.

— Попробую набиться в компанию к профессору Слагхорну. Кормак вряд ли станет распускать руки в его присутствии.

Гермиона ушла, и мгновение спустя на ее месте появилась проекция Тома.

— Тебе бы тоже следовало попасться на глаза Слагхорну, — посоветовал он.

Джинни скрестила руки на груди и прислонилась спиной к каменной стене.

— Знаешь, иногда я начинаю понимать, почему ты с таким презрением относишься к окружающим.

Уголки губ Тома едва заметно дернулись вверх.

— Значит, тебе пора перейти к следующему шагу, — сказал он, — научиться скрывать это презрение и улыбаться им в лицо, пока не получишь желаемое. Сегодня прекрасный день, чтобы потренироваться.

Улыбка получилась натянутой. Шагнув ближе, Том склонился к уху Джинни.

— Ну же, подумай о чем-нибудь приятном, — шепнул он. — Например о том, как наградишь своего братца парой ослиных ушей.

Его пальцы очертили лицо Джинни. Она не могла почувствовать этого прикосновения, но по позвоночнику все равно пробежала волна мурашек.

— Или о тех снах с моим участием, где настоящего меня на самом деле нет…

Отстранившись, Том усмехнулся, самодовольно глядя на Джинни.

— Вот теперь, когда на твоих щеках румянец, а глаза блестят, можно выходить в свет.

Джинни со скоростью бладжера выскочила из ниши, точно и в самом деле могла сбежать от Тома.

* * *

Рождество в этом году казалось безрадостным. Отец почти не появлялся дома, а мать всеми силами пыталась делать вид, что все в порядке, но ее взгляд то и дело предательски соскальзывал на часы. Часы же ни на секунду не прекращали показывать “смертельную опасность” для всех членов семьи.

— Понятия не имею, почему все такие хмурые, — бросил Фред, левитируя наряженного садового гнома на макушку ели, — я слышал, что маглы верят в какого-то Гринча, похищающего Рождество, но Сами-знаете-кто, вроде бы, не зеленый.

— Рождество станет куда веселее, если вы заколдуете мамины часы, — хмыкнула Джинни, развешивая гирлянды над камином.

— Думаешь, мы не пытались? — покачал головой Джордж. — Их создал наш дедушка, а он, по всей видимости, обладал даром прорицания — иначе не сделал бы их устойчивыми к любым шуточным чарам, на которые мы с Фредом способны.

Дверь в гостиную распахнулась, и все трое на всякий случай прикусили языки.

— Сегодня у нас ужинает Тонкс, — сообщила Молли, оглядывая украшения на стенах, — возможно, с ней придет и Аластор, так что даже не пытайтесь протащить свои хлопушки на кухню!

— Какая жалость! — картинно вздохнул Фред.

— Мы еще утром спрятали с десяток под стульями, — шепнул на ухо Джинни Джордж.

Закончив с украшениями, Джинни заглянула на кухню. Рон сидел за столом в одиночестве, хмуро разглядывая остатки какао в своей кружке.

— Тоже страдаешь без рождественского настроения? — спросила Джинни, доставая с полки печенье. Брат хмуро отмахнулся.

— Ты не поймешь, — бросил он, и Джинни увидела в его кулаке скомканный пергамент — и по запаху чужих духов на кухне было нетрудно понять, от кого было письмо.

— Да уж, я и впрямь не понимаю, — выгнула бровь она, — какого черта ты отравляешь себе жизнь этой Лавандой? Она же на тебя как дементор действует!

— А я и говорю, что не поймешь, — упрямо возразил Рон.

— О, я начинаю догадываться, — язвительно прошипела Джинни, — она просто видит в тебе парня, не так ли?

— Но я и есть… — Рон осекся: до него начали доходить слова сестры. — Тьфу, нет! Дело не в этом!

— В этом или нет, но ты с ней несчастен, — Джинни равнодушно пожала плечами. — Идет война, Рон. Каждый день нашей жизни может стать последним, а ты свою жизнь тратишь на девушку, которую даже не любишь.

Рон нахмурился лишь сильнее, но спорить не стал. Его непривычная меланхоличность тоже вносила свой вклад в мрачную домашнюю обстановку.

В унылой и тревожной атмосфере Норы было тяжело находиться даже близнецам: они то и дело сбегали в деревню, чтобы развлекать местных маглов своими карточными фокусами. Джинни бесцельно слонялась по дому, спасаясь от Флер, которая так и норовила посетовать кому-нибудь о том, как ей не хватает французских рождественских традиций. Чтобы хоть как-то занять себя, она листала книги, которые казались ей слишком скучными в детстве.

“Вот были бы мы в доме Блэков, — с досадой думала Джинни, уткнувшись в справочник по волшебным грибам, — быть может, я бы нашла что-то полезное для возвращения Тома к жизни…”

Идея, посетившая ее голову, поражала своей простотой и элегантностью — пусть и вызвала неожиданную волну раздражения со стороны Тома.

— Что читаешь? — спросил Гарри, осторожно занимая кресло напротив.

Джинни обворожительно улыбнулась, оторвавшись от книги. Она сидела в гостиной уже третий час, и с каждым часом ей все сильнее хотелось придушить Гарри за его нерасторопность.

— Готовлюсь к Чарам. Флитвик обещал устроить тест сразу после Рождества, — закрыв книгу, Джинни притворно вздохнула. — Знал бы ты, как мне все надоело…

— Ты же не про учебу? — уточнил Гарри, и Джинни медленно кивнула.

— В этом году все идет наперекосяк, — пожаловалась она. — Мама не спускает с нас глаз, Флер пристает ко мне с фасонами парадных мантий, папа если и появляется, то он всегда слишком уставший, чтобы даже поговорить с нами. Да еще и Орден, из-за которого здесь шагу ступить нельзя…

Откинувшись на спинку дивана, Джинни жалобно посмотрела на Гарри.

— Иногда я даже скучаю по площади Гриммо, — бросила она. — Там, по крайней мере, можно было ото всех спрятаться. Да и Сириус всегда защищал нас от взрослых.

Гарри кивнул, и его глаза заблестели. Он явно заглотил наживку.

— Так странно, что Сириус не приходит к вам в гости, — задумчиво произнес он. — Я спрашивал про него у миссис Уизли, но она ушла от ответа.

— Мама не любит Сириуса, — пожала плечами Джинни. — Может, они поссорились, пока мы были в школе? Если так, то безумно жаль, что ему придется проводить Рождество в одиночестве.

Судя по всему, в голове у Гарри начал созревать план.

— Как думаешь, твоя мама смогла бы отпустить нас к нему хотя бы на день? — взволнованно спросил он.

Джинни картинно поджала губы.

— Сомневаюсь. Она старается не выпускать нас из виду, — и, прежде чем Гарри поникнет, она поспешила добавить, — но вот с папой можно попробовать договориться. Ты планируешь взять с собой Рона?

— И тебя, — Гарри осекся и отвел взгляд, — если ты захочешь, конечно.

— Я бы отправилась куда угодно, лишь бы не оставаться здесь, — рассмеялась Джинни с совершенно искренней радостью. — Напиши Сириусу, а переговоры с папой я возьму на себя.

Ей нечасто доводилось пользоваться тем, что она была самым любимым ребенком в семье, но повод был достаточно весомым. У Джинни не было сомнений, что все получится.

— А если Поттер полезет к тебе, когда вы окажетесь в доме у Блэка? — зло спросил Том.

Его терзали противоречивые чувства: он был восхищен тем, как легко Джинни добилась своего, но в то же время в ярости из-за того, что она флиртовала с Гарри.

— Оглушу его и сотру память, — равнодушно ответила Джинни. — Не ты ли сам говорил, что чувства Гарри нужно использовать?

Ревность Тома имела сладко-горький привкус. Она пугала, но в то же время лучше любых слов говорила Джинни о том, что ему действительно не плевать на нее.

Вечером в ее комнату постучался Гарри. Вид у него был виноватый.

— Сириус ответил мне, что не сможет нас принять, — объявил он, — у него какое-то срочное поручение от Дамблдора.

Едва не клацнув зубами от разочарования, Джинни выдавила из себя грустную улыбку.

— Что же, — вздохнула она, — тогда попробуем напроситься к нему в гости летом.

— Пользы от Поттера с каждым днем все меньше, — протянул Том.

Он был несказанно рад провалу ее плана.

* * *

По возвращении в Хогвартс Джинни все-таки нашла достойное применение для Гарри: она попросила его быть подопытным для презентации своих амулетов в общей гостиной.

— Ты Избранный, так что точно не должен умереть, — нарочито серьезно заявила она, заставив Гарри рассмеяться.

Реклама с его участием оказалась весьма эффективной. Все готовые амулеты быстро разошлись среди учеников младших курсов, и до конца вечера по гостиной летали самые разные заклятия, проверяющие покупки на прочность. Джинни гордо слушала восхищенные возгласы и записывала в ежедневник имена тех, кто был готов заказать индивидуальные изделия.

— А можно создать амулет, который поможет мне лучше спать? — спросила зевающая Викки. — Я не хочу бросать клуб игры в плюй-камни, но он проходит слишком поздно, и мы часто засиживаемся заполночь…

Ее просьбу Джинни записала с особой радостью: она уже давно подумывала о создании ловца снов.

Погрузившись в работу и учебу, Джинни и думать забыла про Дамблдора, но однажды вечером она получила записку с новым паролем от его кабинета. Ей ничего не оставалось, кроме как подняться на восьмой этаж.

— Надеюсь, твои каникулы прошли хорошо, Джинни, — улыбнулся директор, сидевший за своим столом.

— Да, сэр, весьма неплохо, — соврала она в ответ. — У вас получилось найти новый крестраж?

— Скажем так, я исследовал самый очевидный из вариантов, — кивнул Дамблдор. — Сириус Блэк попытался пробраться в дом своей покойной кузины, но его встретила неожиданная засада. Впрочем, полученной им информации хватает, чтобы сделать вывод, что крестража в доме Лестрейнджей нет.

Джинни удалось совладать с собой: ни один ее мускул не дрогнул при упоминании Беллатрисы.

— Я и сам странствовал по стране, опираясь на свои давние предположения, — продолжил Дамблдор, — но пока рано говорить о каких-либо успехах. Словом, вчера меня посетила абсолютно потрясающая мысль: расположение крестражей может быть связано с предметами, которые Волдеморт выбрал в качестве них.

— Не совсем понимаю, о чем вы, — нахмурилась Джинни.

— Видишь ли, в известных нам местах захоронения крестражей прослеживается некая связь, — Дамблдор переглянулся с Фоуксом, после чего вновь повернулся к Джинни. — Кольцо, принадлежавшее его семье, находилось в доме его матери. Диадема Ровены Равенкло, одной из основательниц Хогвартса — в самом замке. Медальон Салазара Слизерина, приверженца чистоты крови, он отдал на хранение семье, одержимой своей чистокровностью. Дневник, хранивший его воспоминания о школьных годах, он передал другой влиятельной семье, члены которой испокон веков состояли в попечительском совете.

— И вы полагаете, сэр, что если мы поймем, чем являются оставшиеся крестражи…

— То сможем предположить, где они спрятаны, — радостно закончил директор. — Это и будет твое следующее задание, Джинни: найти информацию о реликвиях, утерянных за последние пятьдесят лет. Ты можешь снова опираться на газеты, либо же схитрить и воспользоваться помощью профессора Слагхорна — я слышал, ты заслужила приглашение в его клуб Слизней. Он наверняка поделится полезными историями, если ты найдешь к нему правильный подход.

В башню Гриффиндора Джинни возвращалась с острым ощущением, что картинка не складывается.

— Зачем ему было отправлять Блэка в дом Лестрейнджей? — спросила она у Тома. — Разве он не планировал держать существование крестражей в тайне?

— Ему ничего не стоило посетить дом самостоятельно, — хмыкнул Том, — и я почти уверен, что он так и поступил. А Блэка отправил следом за собой, чтобы скрыть следы своих поисков, под надуманным предлогом — скажем, найти улики на приспешников Волдеморта, которые внедрены в Министерство или что-то в этом роде. Более того, он же сам и натравил Пожирателей на Блэка, иначе с чего бы им устраивать засаду в пустующем доме?

Поверить в это было сложно. Как бы Джинни ни страшилась Дамблдора, она всегда верила, что он человек высоких принципов. Но увы, слова Тома были слишком похожи на правду.

— Он хотел, чтобы Блэка поймали? — в ужасе уточнила Джинни. — Чтобы он увел Волдеморта по ложному следу и скрыл от него поиски крестражей?

— Рад, что ты наконец-то начинаешь понимать, как мыслят крупные игроки, — в голосе Тома сквозила гордость. — И если ты не заметила, то эта история со связью крестражей и мест их расположения…

— …абсолютно бессмысленна, — мрачно закончила Джинни. — Окажись они в других местах, этому можно было бы придумать столь же стройное объяснение. Я снова буду заниматься бесполезной чепухой, а значит, тот крестраж, который он пытается скрыть от меня, до сих пор в замке.

Том промолчал. Как и Джинни, он ни на шаг не приблизился к ответу на загадку о последнем крестраже.

Март начался с отравления Рона. Джинни слушала запутанные объяснения Гарри вполуха, невидящим взглядом прожигая кровать брата в больничном крыле. Он оказался здесь из-за своего друга. В голове вертелась уродливая мысль, что Гарри и его открытая вражда с Волдемортом могли привлечь в ее семью еще не одну беду.

“Я не должна так думать о нем, — сокрушалась Джинни. — Сколько раз он спасал нас? Он не дал мне умереть в Тайной комнате, он не дал умереть папе после нападения змеи…”

Ее собственные мысли замерли: она уловила лихорадочное чувство, которое всегда захватывало Тома, когда он приходил к какой-нибудь идее.

— Змея, Джинни, — взволнованно прошептал он, — мы видели глазами этой змеи. Волдеморт был в ее голове вместе с нами.

— Но разве это не нормально? — непонимающе спросила Джинни. — Он же змееуст, он имеет с ними особую связь.

— Змееусты могут повелевать змеями, но не вторгаться в их сознание. Если только он не заключил в эту змею часть своей души.

Вытекающий из этого вывод был настолько ужасным, что Джинни хотелось спрятать лицо в руках и никогда больше не смотреть в глаза правде. Страшной, выворачивающей наизнанку правде.

— Дай мне контроль над глазами, — потребовал Том.

Где-то внутри еще теплилась надежда, что он ошибается, что все их выводы оказались неверными. Джинни понимала, что есть только один способ проверить это, и все же медлила. Она отчаянно не хотела знать наверняка.

— Ты уже это знаешь, — почти ласково произнес Том.

Джинни закрыла глаза и постаралась успокоиться, но даже когда ей удалось отпустить свои мысли, ее руки все еще дрожали.

Распахнув веки, Том нашел взглядом Гарри. Голову пронзило ослепляющей болью, а сам Гарри с шипением схватился за шрам.

Сквозь боль Джинни уловила слабый отголосок того же родственного чувства, что вызвали в ней когда-то медальон, диадема и кольцо. Том отпустил контроль почти мгновенно, но фантомная боль все еще терзала виски.

Сомнений не оставалось: тем крестражем, который столь тщательно прятал от нее Дамблдор, был сам Гарри.