Две ведьмы в семье | Two Witches In the Family (джен)

Жизнь продолжается спокойно какое-то время — или настолько спокойно, насколько это возможно, когда идёт война. Петуния не вмешивается в неё и не планирует делать это, если сможет этого избежать.

(Впрочем, в конце концов, у неё может и не оказаться выбора. Даже если она будет держаться в стороне, молчать и не выступать с заявлениями против Того-Кого-Нельзя-Называть, как это сделали некоторые её коллеги по Квиддичу, которые, кстати, пострадали от странных происшествий или, как в недавнем случае, были просто убиты, Петуния Эванс всё равно остаётся магглорожденной ведьмой. Она — всё, что ненавидят самые фанатичные сторонники Тёмного Лорда, и даже самые умеренные из них, которые не жаждут полного геноцида «низших людей», вряд ли могли бы сказать о ней что-то хорошее.

Петуния — не боец, но у неё есть сестра, которая с каждым днём всё больше беспокоится из-за новостей, чьи зелёные глаза всё чаще с ненавистью смотрят на студентов в серебре и зелёном за одним из столов в Большом зале, прекрасно понимая, что три четверти из них — тайные или не столь уж тайные сторонники Тёмного Лорда. Особенно жёстко её взгляд встречается с знакомым лицом детского друга, который теперь таковым не является, но это другая история.

У Петунии есть сестра, которая уже планирует что-то сделать, хотя пока не знает, что именно. Министерство почти бесполезно, и она хочет сражаться и спасать жизни. И есть группа мальчишек её возраста, которые думают о том же, и самонадеянный выскочка, который постепенно становится менее самонадеянным, взрослея и понимая, что мир за пределами Хогвартса становится всё опаснее, но это тоже другая история.

У Петунии есть сестра, настоящая Гриффиндорка до мозга костей, и вскоре у неё будет зять, который будет рядом с ней в борьбе, и у Петунии будет собственный муж, который последует за ними.

Это определённо лишь вопрос времени, прежде чем всё изменится и ей придётся занять сторону, даже если не в качестве бойца.

Но Петуния пока этого не знает.)

Теперь Петуния редко выходит из дома, если в этом нет необходимости. Она переехала (дважды) ради безопасности в новую квартиру, адрес которой знают только Лили, родители и Эмити; даже её коллеги по команде «Педдл» его не знают, хотя они одобряют эту меру.

— Твоя безопасность на первом месте, Петуния, — говорит Рагмар Доркинс, поглаживая её руку с пониманием. — После того, что случилось с Чарльзом Уинтерсом, я бы нанял для тебя телохранителей, если бы мог.

Это заставляет Петунию слегка улыбнуться, потому что показывает, как сильно Доркинс заботится о ней (даже если это в основном потому, что он не хочет потерять единственный шанс удержать «Педдл» на высоком месте в Лиге; он считает Петунию отличным игроком и талисманом удачи). Однако это также заставляет Петунию внутренне вздрогнуть, потому что случившееся с ловцом «Вигтаунских странников» и его женой ужасно (и ей совершенно не хочется вспоминать ту ужасную метку в виде черепа в небе над их домом, что виднелась на страницах газет).

Несмотря на это, жизнь Петунии особо не меняется. Она продолжает играть в квиддич как можно лучше и старается удержать «Педдл» на пути к победе, что оказывается не так просто, как ей хотелось бы. Дениз начинает говорить о том, чтобы прекратить играть через два или три года, когда её младший ребёнок пойдёт в Хогвартс; Петуния задумывается, может ли это стать её шансом получить капитанство «Педдл». Хотя это и не принесёт особой славы, это определённо будет ещё одной крупной ступенькой в её жизни. Конечно, это дело будущего, и у неё есть время подумать и спланировать.

Петуния встречается с несколькими фанатами на заранее отобранных мероприятиях с множеством мер безопасности, она регулярно навещает своих родителей (ни словом не обмолвившись о том, что происходит в волшебном мире, по молчаливому соглашению с Лили; они не хотят их беспокоить и не хотят, чтобы они забрали Лили из Хогвартса ради «безопасности» до окончания её обучения), и продолжает писать Лили… и, конечно, Питеру.

Его последнее письмо особенно взволновало Петунию.

»… Ремус теперь знает, что у меня кто-то есть — он всегда замечал детали лучше, чем Джеймс и Сириус, и понял, что я не мог бы писать так регулярно только своей матери. К счастью, он решил, что это не та вещь, о которой нужно рассказывать другим — и даже не спросил имя моей девушки, просто улыбнулся и пожелал мне удачи в ухаживаниях. Думаю, он не хочет, чтобы они слишком сильно меня дразнили — Сириус точно бы стал, а о том, что сказал бы Джеймс, если бы узнал, что я встречаюсь с сестрой Лили, я даже думать не хочу. Я немного злюсь, что он узнал о нашем секрете, но в то же время хорошо, что есть кто-то, кто может меня прикрыть, наверное?..»

«Встречаюсь с сестрой Лили».

Петунья не роняет письмо, но её рука заметно дрожит, когда бабочки снова начинают порхать у неё в животе.

Питер официально сказал, что они встречаются. Конечно, Петунья считает, что это слово просто вырвалось у него, и что он собирается официально попросить встречаться с ней позже, вероятно, когда ему исполнится семнадцать и больше не будет проблемы с тем, что он несовершеннолетний. Это было бы в духе всего, что Питер говорил или делал до сих пор, когда они встречались в кафе мадам Паддифут. Он действительно старомоден, когда дело касается романтики, и это так мило, что Петунья чувствует гордость.

— У тебя звёзды в глазах, Петунья, — замечает миссис Эванс, когда они пьют чай вместе в воскресенье во второй половине весны. Годы не пощадили Эвансов; её родители не такие уж старые, но Петунья с тревогой замечает седые пряди в волосах матери и всё чаще слышит, как отец жалуется на боль в суставах.

Она не любит думать о своих родителях как о пожилых, но… им обоим уже было почти сорок, когда родилась Петуния, и они перешагнули этот рубеж к моменту рождения Лили. Это старше, чем большинство родителей её друзей, и жизнь у Эвансов была нелёгкой, что начинает проявляться всё больше и больше…

Она отгоняет мрачные мысли с робкой улыбкой.

— Правда? — спрашивает она, ставя свою чашку на стол, за ней то же самое делает её мать. Стоит ли ей рассказать о Питере? Технически между ними пока ещё ничего нет, но… Так заманчиво поделиться с кем-то, кто не Эмити (особенно учитывая, что Эмити снова за границей, как Петуния и предсказывала; хотя её подруга планирует вернуться как можно скорее, она не смогла назвать Петунии точную дату).

И кроме того, кто лучше мог бы дать ей совет, чем её мать?

— Правда, — кивает миссис Эванс. — Я знаю этот взгляд, моя доченька, потому что у меня был точно такой же, когда я впервые встретила твоего отца. — Она берёт Петунию за руки и сжимает их с улыбкой. — Неужели моя маленькая девочка влюблена?

Петуния смущённо улыбается и одновременно слегка краснеет.

— Я… возможно, — осторожно признаётся она.

— О, Туни! Это замечательно! — (Лили не единственная, кто использует это уменьшительное имя, хотя миссис Эванс делает это гораздо реже.) — Кто он? Я его знаю? Чем он занимается?

При этих словах Петуния немного морщится. Она не может представить, как рассказывает матери, что её возлюбленный (или парень?) всё ещё школьник. Они ещё не строили планов на совместную жизнь. Это слишком рано, слишком внезапно. Нет, Петуния не может рассказать матери о Питере.

Пока нет.

— Нет, ты его не знаешь, боюсь. Я… прости, мам, но я пока не хочу рассказывать слишком много. Мы ещё не… официально вместе, и я не хочу сглазить.

Как и ожидалось, выражение лица её матери меняется — становится грустным, но и подозрительным.

— Ах вот как? Надеюсь, это не какой-нибудь хулиган, Петуния; я этого не потерплю!

Петуния выпрямляет плечи. Из всех обвинений! Неужели миссис Эванс совсем не знает свою дочь? Неужели она действительно верит, что Петуния позволила бы себе влюбиться в какого-то проходимца?

— Конечно же, нет! Он из хорошей семьи, он трудолюбивый, добрый и обаятельный, когда мы общаемся!

Подозрение в глазах её матери не исчезает.

— Тогда почему ты не можешь рассказать мне больше?

— Потому что я не хочу давать тебе ложных надежд, пока он официально не объявит себя! — восклицает Петуния (по правде говоря, она не хочет давать ложные надежды самой себе). Она нервно проводит рукой по волосам. — Он… в своём последнем письме случайно упомянул слово «встречаемся», но ещё не объявил себя. Я знаю, что он собирается это сделать, но не знаю когда. Но когда это случится, мам, ты будешь первой, кому я расскажу, — торжественно обещает она.

Миссис Эванс хмыкает, выглядя всё ещё не совсем убеждённой.

— Я на это надеюсь, Туни. Мне не нравится мысль о том, что ты встречаешься с парнем, о котором не хочешь ничего мне рассказать. Хотя, — она вздыхает, — полагаю, дочь всегда будет скрывать что-то от матери. Твоя сестра, конечно, больше не говорит мне о своей жизни, — вздыхает она.

Это удивляет Петунию.

— Лили больше тебе не пишет? — Это новость для неё. Может, Лили решила этого не делать, чтобы случайно не проговориться о войне?

Миссис Эванс машет рукой.

— О, пишет, но я знаю, когда она что-то от меня скрывает. Она больше не рассказывает столько о своих одноклассниках, как раньше. Думаю, она тоже встретила кого-то, Туни, — добавляет она через мгновение, и Петуния вздрагивает.

— Лили, парень? Но она никогда не намекала на это!

Миссис Эванс усмехается.

— Ну, ты же, вероятно, тоже не рассказывала ей о своём возможном поклоннике, верно?

— Это другое! — возражает Петуния. Лили её младшая сестра, она ещё слишком молода для встреч! И она не должна завести парня раньше, чем Петуния! — Ооо, не могу поверить, какая наглость! — Она точно собирается написать Лили резкое письмо (но не Громовещатель , это не подобает и слишком драматично). Лили с парнем? Кто? Конечно, не Снейп, не после ссоры в прошлом году (о которой Лили хранит молчание, что бесит Петунию, ведь хочется сплетен!). Тогда кто? Один из её одноклассников? Блэк? Люпин? Этот надоедливый Поттер? Конечно, не Питер, он занят — или, по крайней мере, должен быть.

А что, если он бросил Петунию ради Лили?

… мысль о Громовещатель начинает звучать не так уж плохо.

Петуния знает, что на её лице написано множество эмоций, но её это не волнует. Миссис Эванс, со своей стороны, только качает головой, слегка улыбаясь.

— Ах, Туни, — вздыхает она. — Иногда ты и твоя сестра так похожи. О да, просто одно и то же…