Экстремальная медицина (джен)

Грядущего Солнцеворота Стефан ждал несколько настороженно, подозревая, что это окажется что-то вроде их «Непобедимого Солнца», то есть скука смертная. Ничего подобного — праздник оказался красивый и весёлый, скорее, на Йоль похож. Отмечали его на большой поляне в лесу, в центре которой росла громадная и удивительно красивая ель. Учеников школы и студентов Магфака, вместе с преподавателями, отвезли туда на автобусах, что само по себе оказалось замечательным приключением — путь через тёмный заснеженный лес. Темнело тут зимой и впрямь рано.

Поляна оказалась заранее очищена от снега, а по окружности ждали своего часа двенадцать костров. Вначале все вместе с хохотом и спорами наряжали ель — каждый должен был наколдовать и подвесить украшение, причём так, чтобы все они гармонировали друг с другом. Свет для действа давали порхающие в воздухе цветные «холодные пульсары», наколдованные наставниками. Затем, правда, начались песнопения, но короткие. Хор наиболее музыкально одарённых студентов исполнил «Прощание и благодарение», торжественную песню в честь уходящего года, а следом — древний гимн Солнцу, призывающий его не оставлять Мать-Землю своей милостью и вновь согреть её животворящими лучами. С последними звуками гимна, приходящимися на полночь, все колдовские огни погасли, и старший из участников праздника зажёг первый костёр. Не магией и не спичками, а высекая огонь с помощью двух кремней, как делали это в незапамятные времена. Следующий по возрасту брал горящую ветку из первого костра и поджигал второй, и так шло дальше, пока вся поляна не оказывалась в кольце огней. Хор снова запел гимн, совсем не нудный, а радостный, после чего на поляне возникли пушистые ковры, а между ними — уставленные яствами скатерти. И начинался пир. В центре поляны, под елью, оставалось свободное пространство, где по очереди выступали все желающие. Выступления были всякие — и серьёзные, и шутливые. Стефану вторые нравились больше, он полагал, что на праздниках надо веселиться. Они с Роменом участвовали в нескольких смешных сценках из школьной жизни и имели успех — так и не исчезнувший пока акцент только добавлял веселья. А потом их уговорили спеть рождественский гимн. Некоторые, считавшие, что знают французский, даже пытались подпевать, и теперь уже пришла их с Роменом очередь веселиться. Но никто, кажется, не обиделся.

Потом начались игры, весёлые конкурсы и танцы. Ковры для этого убрали, скатерти тоже исчезли, зато по краям поляны, между кострами, появились столы с дымящимися самоварами и всевозможными сладостями. В некоторых самоварах оказался не чай, а горячий напиток из мёда и трав, по-русски — сбитень. Название было странным, вроде-бы ничего битого там не было. Хотя кто их, русских, знает? Но вкусно.

Музыка звучала словно сама по себе — то ли колдовство, то ли симплитская техника, Стефан хотел потом спросить, но так и забыл. Да и какая разница? Главное — весело!

Праздник закончился с первыми лучами солнца ещё одним приветственным гимном, который подхватили уже все. День выдался ясный, не иначе как Солнцу их славословия понравились. Вообще все говорили, что в этом году с погодой повезло, а то и оттепели случаются, а какой праздник если вместо снега каша? С этим Стефан был абсолютно согласен. Настоящая русская зима ему нравилась, главное — одеться правильно.

Преподаватели развеяли наколдованные украшения, убрали столы и посуду и загасили костры. Остатки угощения рассыпали по поляне, для лесных зверей и птиц. И заторопились к шоссе, где ждали автобусы. Без костров всё же стало зябко, хотя по здешним меркам мороз был не сильный.

В автобусе Ладомир Радославов помянул, что когда-то в древности «новый огонь» добывали ещё более сложным способом — «вытирали» с помощью двух деревяшек. Он вообще хорошо знал старинные обычаи и обряды, его предки были жрецами Радогаста в те времена, когда Нуары могли считаться нуворишами, за что Стефан проникся к нему глубочайшей симпатией. Не за саму древность рода, конечно, а за то, что Лад, как и он сам, не считал это поводом задаваться.

В России, кажется, вообще не существовало понятия «чистокровность». Древность рода могла быть предметом гордости, но брак с нимдарами вовсе не считался предосудительным. Иногда такие браки даже приветствовались, считалось, что они приносят в род «свежую кровь» и препятствуют вырождению. Например, жрецам, по рассказам того же Лада, невесту выбирали жребием из семи самых красивых девушек. И даже те из жрецов, что были магами, избегали влиять на жребий, соглашаясь с волей своего божества. Мужчина-нимдар, женившийся на колдунье, проходил обряд принятия в род, и дети, соответственно, носили фамилию матери. Но это тоже мало кого смущало.

Правда, так было до широкого распространения христианства, здесь оно магов тоже не жаловало. В христианские времена маг часто до самой свадьбы, а то и до рождения первенца не решался открыть избраннице свою сущность. Ну а волшебницам, если они оставались жить с мужем-нимдаром в его мире, приходилось мириться с двойной фамилией: мужниной для обычного мира и своей — для магического. Впрочем, современное российское (точнее, советское) законодательство разрешало мужу и жене иметь разные фамилии, а детям давать любую из них.

С вытирания огня Ладомир перешёл на другие древние обряды. Стефан слушал краем уха, пока не зацепился за словосочетание «истинный предстоятель». Предстоятелями, вроде как, называли верховных жрецов, а при чём тут «истинный»? Или опять какие-то лингвистические тонкости?

Стефан уже собирался задать вопрос, но Валя успела первой:

— Истинный? А они что, ещё и ложные бывают? Как опята?

Ладомир хмыкнул:

— Бывают обычные. А Истинный Предстоятель — это такое особое свойство. Оно передаётся по наследству, но примерно как прорицательский дар — не в каждом поколении. И даже реже встречается. Это умение... нет, даже не умение, а просто способность аккумулировать энергию человеческой веры и воплощать надежды в реальность. Например, засуха, урожай гибнет. Собираются люди в храме и молят о дожде. Если облаков нет, так даже сильный маг почти ничего сделать не сможет, сами знаете. Так вот, если жрец — Истинный Предстоятель, то дождь обязательно пойдёт, и тем скорее, чем больше молящихся и чем искреннее они верят в того, к кому обращают молитву. И люди потом говорят о чуде, не ведая, что сами его и сотворили.

— А если сам жрец не захочет исполнения молитвы? Может, у него запас зерна припрятан и ему засуха на руку? — съехидничала Алёна.

— Это не принципиально. Конечно, лучше, чтобы Предстоятель хотел того же, но тут уж что сильнее окажется — его противодействие или людская воля, в нём собранная. Как написано в одном трактате, «Истинный Предстоятель — это озеро, в которое стекаются ручейки желания, чтобы излиться рекой свершения». Можно построить плотину, но она не обязательно удержит воду. Можно слегка изменять русло, опытные Предстоятели, говорят, умели это, если были магами. Хотя проще сразу убедить людей захотеть нужного.

— «Если были магами», ты сказал? А что, это не обязательное условие?

— Нет, Истинные Предстоятели встречаются среди нимдаров даже чаще. Есть теория, что такими были многие особо успешные полководцы — они умели внушить воинам уверенность в своей победе, и эта уверенность, преломляясь в них, творила победу вопреки превосходству противника.

— Так что, если такой человек на футбол придёт — так выиграет та команда, за которую он болеет? — заинтересовался Ростислав Муромский, страстный болельщик.

— Нет, вера должна быть на нём сконцентрирована. Как в храме — Истинный Предстоятель должен быть жрецом, лучше всего верховным, а не просто одним из толпы. Вот если капитан или вратарь… ну, или, может быть, тренер — тогда должно сработать.

— Не обязательно, — включилась Найдёна Лисина, самая азартная спорщица в классе. — Болельщики одной команды будут желать, чтобы вратарь поймал мяч, а другой — чтобы не поймал. Что перевесит? И то, и другое, на него направлено.

— Не знаю, — признался Ладомир. — Надо у отца спросить, может, он…

— А в твоём роду были Истинные?

— Трое среди жрецов и в более поздние времена — четверо.

— А может, ты тоже Предстоятель? Поставим тебя в центр и начнём молить, чтобы всем сдать на одни пятёрки! — полушутливо предложил Павлик, не без оснований опасавшийся тройки по магофизике.

Ладомир, сам с трудом натянувший четвёрку в полугодовой контрольной, с сожалением помотал головой:

— Нет, всех, у кого в роду хоть раз встречались выявленные Предстоятели обязательно проверяют. Есть методы. А уж если семеро… только, похоже, на этом и остановимся, последний был четыреста лет назад, вернее, последние, отец и сын, что вообще уникальный случай.

— А ты бы хотел? — заинтересовался Стефан.

— Иногда, — признался Лад чуть виновато. — Но чаще — нет.

— Да ну вас, меркантилы, — фыркнула Найдёна. — Скажи лучше, если желание одно — всё понятно, а вот если несколько? Один молится о дожде, другой — о здоровье или хорошем урожае...

— Так это на самом деле одно, — возразил рассудительный Ромен. — Дождь вовремя — урожай хороший, урожай хороший — значит, все сыты и здоровы.

— А если кто-то о ребёночке просит? — спросила тихая десятиклассница, имени которой Стефан не знал, и залилась краской по самый затылок.

— Так ясно же — во время голода детей не рожают! — безапелляционно заявил Павлик. Таким тоном, как будто был по меньшей мере Целителем-акушером.

— Так уж совсем и не рожают? — возразил кто-то из десятиклассников, пристраиваясь на краешек сидения к Вале с Алёной. Следом подтянулись ещё несколько человек.

— А ну быстро по местам, мне только неприятностей с ГАИ не хватало, — цыкнул на них водитель. Ребята мигом послушались. Автобус принадлежал факультету, водитель-нимдар был отцом одного из магистров, так что про магию, разумеется, знал, но ещё лучше знал, что применять её к представителям власти остро не рекомендуется. Ну и вообще любил порядок.

Кричать через весь автобус никому не хотелось, так что дискуссия заглохла сама собой.

Стефан попытался вспомнить, слышал ли когда о чём-то подобном. Вряд ли это чисто славянская особенность… хотя кто их, славян, знает?

Думать совершенно не хотелось. Хотелось домой и спать. Ну почему нельзя трансгрессировать, а? Он ведь уже совершеннолетний!

На мысли, что надо срочно сдавать экзамен на лицензию, он всё же заснул.

* * *

Из дневника Ромена Шасёра

Начались каникулы, и общежитие почти опустело, остались только те, кто рассчитывал использовать это время для сдачи «хвостов» — так здесь называли задолженности по учёбе. Новый год мы встречали у Гамовых, собралось человек двадцать гостей — родные и близкие друзья, было шумно и весело. Каждый принёс какую-нибудь безделушку, все их сложили в большой мешок, один из гостей нарядился Дедом Морозом — здешний аналог Пер-Ноэля — и наугад наделял всех подарками в обмен на песенку, стих или пантомиму. Гости дурачились, читая детские стишки нарочито писклявыми голосами или, наоборот, с торжественными завываниями и величавыми жестами. Я тоже прочитал стишок — самый дурацкий, который знал, в собственном переводе на русский. Шутку оценили, особенно те, кто понял оригинал. Стефан изобразил фамильное привидение — не знаю, насколько похоже, но смешно. После застолья с шампанским и домашними наливками все высыпали во двор, где тоже стояла наряженная ёлка, и устроили соревнование: кто лучше наколдует фейерверк. Вскоре к нашей присоединились ещё несколько компаний, кто-то выставил на открытом окне первого этажа магнитофон, и веселье растянулось до утра. Выпивки, вопреки расхожему мнению о русских застольях, было не так уж много, да и пресловутую водку почти не пили. Я попробовал из любопытства — гадость. Зато чернорябиновая наливка оказалась вкусной и довольно коварной, меня спас только холод, отгонявший хмель. Стефан перепробовал всё, но понемножку (как он утверждал — чтобы вкус не отбить), так что к утру трезвее него была только Маша. Впрочем, под ногами никто не валялся, на четвереньках не ползал и в драку не лез. Хотя под конец кое у кого язык начал заплетаться. У меня лично заплетались ноги, хорошо ещё, что до общаги было совсем близко.

Старый Новый Год официально праздником не считался и, соответственно, выходным днём не сопровождался, так что праздновали его скромнее, но тоже весело.

В отличие от остальных факультетов, на Магфаке не было зимней сессии, студенты сдавали только зачёты, а мы — писали полугодовые контрольные. Так что вернулись к учёбе тогда, когда «обычные» студенты досдавали последние экзамены, предвкушая отдых. И снова полетели дни, заполненные под завязку и почти неотличимые друг от друга. Незаметно подкралась весна и мой день рожденья, почти совпавший с ещё одним новым для нас праздником — Женским днём. Никто из парней толком не помнил, откуда пошёл обычай именно восьмого марта воздавать дань любви и уважения всем женщинам, девушкам и девочкам, но все охотно это делали в меру своих талантов и фантазии. Идея нам понравилась, мы предупредили о празднике Жана, он привлёк к делу нескольких приятелей и потом с удовольствием описал, как были изумлены их поздравлениями русские девочки. Соотечественниц, разумеется, тоже не обошли, за что потом и наслаждались повышенным дамским вниманием, на зависть всем непричастным.

Кстати сказать, мы тоже отнюдь не были обойдены вниманием прекрасного пола. Ну, ладно Стефан — этот наследник древнего рода был безнадёжно красив, а если добавить прочие качества, то стоило дивиться только, что поклонницы за ним толпой не ходят. Хотя на улице нередко оглядывались. Но девичье внимание в свой адрес я уж никак не ожидал, особенно учитывая, что о моей второй ипостаси здесь прекрасно знали. Не ожидал, но получил — и теперь не знал, что с этим делать. Пока что удавалось игнорировать, ссылаясь на тотальную занятость. Ну нечестно крутить с девчонками просто так! В смысле — если вообще жениться не собираешься, никогда. А если ещё и сам влюбишься? Нет уж! Вот если у нас получится…

Мой день рождения отпраздновали в уже привычном стиле: с песнями, шутками и кремовым тортом со свечами. А вечером, когда все подарки были рассмотрены, все поздравления прочитаны и мы наконец остались одни в комнате, Стефан сказал задумчиво:

— Вот мы с тобой и совершеннолетние.

Смысл его слов дошёл до меня не сразу, а когда дошёл, то, честно сказать, стало зябко. Нет, я не собирался отступать, но за прошедшие месяцы обилие новых впечатлений как-то слегка отодвинуло мысли об основной цели нашего здесь пребывания. Теперь же наставала пора действовать.

Мы решили было завтра зайти к Гамову на кафедру — не в столовой же обсуждать такие вещи, но тут он сам постучался в дверь. Извинился за поздний визит, ещё раз поздравил меня и заговорил, не забыв на всякий случай наложить Заглушающие чары:

— Ну что, небось завтра же в лес собрались?

— Не собрались, — с нехарактерной для него рассудительностью ответил Стефан. — Там сейчас утонешь, наверное.

— И даже наверняка, — согласился наш куратор. — Русский лес в распутицу хуже, чем пустыня в засуху. Давайте так, мальчики: завтра я вам принесу все материалы, какие нам удалось наскрести про встречи с Ягой, там и достоверные сведения и легенды — в общем, сами посмотрите. Потом подумаем, с чего вам лучше начать и чем продолжить, если сразу не выйдет. А поиски начнёте летом, вместо практики, я прослежу, чтобы вас к моей кафедре прикрепили.

Принесённую им кипу бумаг мы добросовестно проштудировали и убедились только в одном: они мало чем помогут. Или таинственная Баба Яга захочет с нами встретиться, или нет — и ничего тут толком не сделаешь. Шансов, к сожалению, было не так уж много, судя по некоторым материалам, магов она крепко недолюбливала, уж не знаю, из каких соображений.

За всеми делами весна пролетела ещё быстрее зимы. Отгремели салюты Дня Победы — одного из трёх нимдарских праздников, который маги в России отмечали наравне со всеми, как наравне со всеми участвовали в войне. Иногда с автоматом в руках, но чаще — с волшебной палочкой. Агрессивной политикой Гитлера с восторгом воспользовались тёмные маги всей Европы и самой России. Это не считая тех, кто ещё раньше примкнул к Ревнителям — а их приходилось считать в первую очередь. Так что битвы у магов и симплитов были свои, но Победа — общая, и отмечали её все вместе, торжественно и искренне, что крайне редко сочетается.

Почти сразу после праздника начались зачёты по практическим занятиям и годовые контрольные, и всё, что я помню из этого периода жизни, — мне всё время хотелось спать. Счастье ещё, что полнолуние пришлось на самое начало месяца. Мучения, правда, оказались не напрасными: мы каким-то чудом умудрились получить высокие оценки по всем магическим предметам и даже по двум нимдарским.

Первый день каникул пришёлся на полнолуние. А потом началась наша «практика».