Без права на побег (гет)

После выходных для Литы начался самый приятный этап — учеба, совмещённая с практикой. По старой привычке в качестве основной области для освоения новых навыков девушка выбрала знакомое направление — акушерство и гинекологию. В мире магов это называлось иначе, но суть оставалась прежней.

Рожали ведьмы в двух местах: те, кто победнее, — в приёмном отделении госпиталя, а более обеспеченные — в закрытой специализированной клинике. Лита работала и там, и там. В приёмном отделении царила деловая суета: заклинания вплетались в рутинные медицинские процедуры, а тихие стоны рожениц перемежались с уверенными командами дежурных целителей. В клинике же всё было тише и размереннее — светлые палаты с зачарованными шторами, подавляющими шум, и мягким ароматом лечебных трав создавали атмосферу уюта и защищённости.

Шаффик обучал Литу новым видам магического воздействия, а она делилась с наставником знаниями, полученными от старшей родственницы. Так мастерство студентки росло день за днём.

С Фреей отношения складывались замечательно. Подруга стала личной ученицей мастера Сметвика, к большому неудовольствию своей родни. Лита не считала зазорным раскрыть Фрее те или иные аспекты профессионального мастерства, и мисс Розье отвечала ей тем же, делясь полезными секретами.

Время шло. Мисс Гримм настолько погрузилась в учёбу, что совсем забыла о чаепитии в Фенланде месячной давности. А тем временем канон, словно терпеливый охотник, уже настигал девушку.

В один самый обычный день Литу пригласили принять роды у состоятельной пациентки. Руки у новой ученицы Шаффика были по-настоящему золотыми, и об этом уже успели узнать не только подопечные, но и их родственники.

Когда роды шли к завершению, к девушке подошла свекровь роженицы. Это была дама среднего возраста с усталым, но волевым лицом, в дорогом, хотя и неброском платье. Она попросила:

— Отдайте мне пуповину новорождённого с остатками крови.

Лита насторожилась и холодно уточнила:

— Зачем это вам? Поймите, мы даём серьёзные клятвы, согласитесь, жизнь и здоровье ребёнка — самое ценное, что есть у родителей.

Женщина поджала губы, бросив быстрый взгляд на бейдж:

— Поверьте, мисс… Гримм, я последняя, кто мог бы желать зла собственному внуку.

— Простите, но зачем это вам? Ритуалы родители проведут сами, — Лита прекрасно знала, что для местных магов привязка к их алтарям-накопителям была вопросом первостепенной важности. Как бы она сама к этому ни относилась, в Британии на магии крови держалась вся система признания собственности и магических прав. А укрепление каналов ребёнка здесь традиционно проводили именно через родовые алтари.

— В том-то и дело, что они не будут этого делать, мисс, — с едва заметной досадой ответила женщина. — Мой сын слишком близко принял новомодную теорию Дамблдора о «замшелых традициях». Но так мой внук рискует вырасти слабосилком, а то и вовсе остаться без права на наследство.

Лита могла бы поспорить насчёт слабосилков и сомнительных методов островных умельцев, но вовремя вспомнила, что единственная альтернатива алтарному засилью была разработана именно её учителем на основе магии суфиев… и строго запрещена всё тем же Дамблдором.

— Хорошо, — сказала она после короткой паузы, — я помогу, если вы поклянетесь, что не причините вреда ребёнку и его матери.

В глазах собеседницы мелькнуло уважение вперемешку с удовлетворением.

— Обязательно, мисс Гримм. Не зря нам рекомендовали именно вас как разумную и сильную ведьму.

Лита вернулась в палату. Она негромко читала семейные заговоры на татарском и русском, полностью сосредоточившись на своём деле. Когда роженица откинулась на подушки, а семейная эльфийка обмывала младенца, Лита извлекла плаценту и аккуратно перевязала пуповину с двух сторон.

Выйдя в тихий коридор, она в укромном закутке показала свекрови роженицы заветный свёрток. Но то, что прозвучало дальше, заставило её внутренне вздрогнуть:

— Я, леди Августа Фредерика Лонгботтом, клянусь, что кровь в пуповине моего внука нужна для введения его в род, а также для укрепления здоровья и магии ребёнка. Обязуюсь использовать переданное мне целительницей… — женщина сделала паузу и с ожиданием посмотрела на Литу.

— Лилит Ноэль Гримм, — представилась та.

— …только во благо ребёнка и его семьи, — завершила ведьма.

Лита молча передала пуповину. Миссис Лонгботтом ушла, а девушка медленно направилась в комнату отдыха. Ей было необходимо всё это обдумать.

Оставшись наедине с чашкой ароматного чая, Лита устроилась за небольшим столиком у окна. За мутным стеклом лениво тянулся дождь, барабаня по подоконнику, а в воздухе витал терпкий аромат чабреца и сушёных яблок.

— Tempus Maxima, — тихо произнесла она, взмахнув палочкой. Над столом развернулся полупрозрачный циферблат, и сердце неприятно сжалось: 30 июля 1980 года.

В каноне дату рождения Невилла Лонгботтома она помнила смутно, но знала наверняка — разница с Поттером была минимальная.

Значит… завтра здесь появится бывший женишок?

Алиса, похоже, её не узнала — да и вряд ли у роженицы было время разглядывать акушерку. Но сомнения оставались. Все-таки девушки не были очень близки. Лита поднялась и направилась в угол комнаты, где в простенке между шкафом и ширмой стояло высокое ростовое зеркало в резной дубовой раме.

Отражение встретило её чуть насмешливым взглядом. За почти прошедший год перемены были очевидны. Во-первых, фигура: ничто так не меняет человека, как уменьшение объёмов тела. Во-вторых, цвет волос, теперь более тёмный и насыщенный. Но черты лица остались прежними, и при желании в них всё ещё можно было узнать мисс Эванс. И ещё эти зелёные глаза… слишком узнаваемые, чтобы полностью спрятаться за новой внешностью.

Она глубоко вдохнула, пытаясь отогнать нарастающее волнение. Долго рефлексировать ей никогда не нравилось. Чему быть, того не миновать.

Может, завтра всё-таки пронесёт?..

Не пронесло, поняла она, когда утром Шаффик отправил её в родильное отделение. Всё шло своим чередом, и Лита уже успела погрузиться в привычную суматоху, когда её позвали к очередной состоятельной пациентке.

Стоило войти в палату, как она мгновенно узнала заклятую подружку Эванс — Марлин МакКинон, ныне Поттер. Здесь уж выкручиваться было бессмысленно: семь лет в одной комнате, ближе только семья.

Лита, сохраняя невозмутимость, привычными движениями приступила к осмотру. Заклинания на роженицах применялись только в крайних случаях, и именно поэтому её дар сихерче здесь ценили особенно высоко.

— Привет, Лили, — хрипло выдохнула пациентка, — не думала, что встречу тебя здесь.

Лита подняла лицо и посмотрела бывшей подруге прямо в глаза.

— И тебе здравствуй, Марлин. А теперь прочитай моё имя на бейдже. И если назовёшь меня иначе — пеняй на себя. Роды тебе пусть тогда принимает кто-то другой… например, Фрея.

Она улыбнулась — слишком широко, чтобы это можно было назвать доброжелательной улыбкой. Лита отлично помнила, как ещё в Хогвартсе Марлин сумела поссориться с Розье так, что та наверняка нашла бы способ отомстить, не нарушая клятвы целителя.

Вообще Лита до сих пор не понимала, почему Эванс считала эту нимфетку доброй, честной и искренней. Всё было с точностью до наоборот. Хотя… может, Лили и сама была такой? Скажи мне, кто твой друг — и я скажу, кто ты.

— Ну зачем ты так? — Марлин слегка прищурилась, в голосе звучала почти ласковая насмешка. — Я слышала, мисс Гримм — лучшая. Говорят, применяет какие-то семейные наработки… с континента.

Лита усмехнулась, но в улыбке тепла не было.

— Знаешь, Марлин, мне бояться нечего, — она аккуратно поправила бейдж, чтобы чётко была видна надпись: «Лилит Ноэль Гримм, личная ученица мастера-целителя К. А. Шаффика». — У меня всё хорошо.

На секунду в палате воцарилась тишина, нарушаемая лишь глухим тиканьем магического хронометра и далёкими звуками шагов в коридоре. Лита отвела взгляд к окну: за стеклом клубились серые тучи, дождь стекал по стеклу тонкими дорожками.

— А вот у тебя… плохо, — тихо добавила она. — О своей семье я никому рассказывать не обязана. Это у вас в Англии все незнакомые маги — потенциальные грязнокровки.

Марлин уже открыла рот, чтобы ответить, но её резко скрутила схватка. Она шумно выдохнула, сжав подлокотники кровати. Лита мгновенно вернулась к работе: лёгкие, уверенные движения, тихие заклинания и напевные заговоры на родном языке. Голос её был мягок и ровен, словно убаюкивал боль.

Марлин, чуть приподняв голову, смотрела на неё с удивлением — будто впервые видела в этой девушке не только старую знакомую, но и настоящего мастера своего дела.

Через несколько минут схватка ослабла, и бывшая подружка, тяжело дыша, проговорила:

— Кто ты вообще? Ты не Лили! Та в жизни ни за что не работала и не собиралась! И она бы никогда не ушла от Поттера — богатый, знаменитый, из старого рода. Чего еще желать?

— М-м-м, может, любви и безопасности? — Лита развела руками, игнорируя первый вопрос. — Знаешь, лично я зоофилией не страдаю, ты сама вышла замуж за этот передвижной зоопарк — так что сама с ними и трахайся. И если хочешь сдать меня своему муженьку, советую хорошо подумать — а оно тебе надо? Или ты правда думаешь, что я не знаю про «великую тайну любви» Блэка и Поттера?

Это Эванс, будучи ещё наивной и невинной девушкой, вряд ли до конца понимала природу отношений своего парня и его дружка. Но не Лита, повидавшая куда больше и давно лишившаяся подобных иллюзий. У девушки было время спокойно всё обдумать и разложить по полочкам доставшиеся воспоминания.

К тому же Августа Лонгботтом ненароком подкинула ей великолепную идею и шанс выкрутиться из щекотливой ситуации. Лита мысленно пообещала: если удастся выйти сухой из воды, к ежедневному намазу она добавит суннат, а, возможно, и нафиль по ночам.

— У меня для тебя есть предложение, — произнесла она, слегка склонив голову. — Могу отдать пуповину с кровью твоего ребёнка. Даже спрячу её в мешочек с расширением так, что никто не найдёт.

Судя по выражению лица Марлин, Лита попала в самое сердце. Та даже замерла, словно перестала дышать. Всё-таки полезно иногда перебирать сплетни, услышанные от пожилых ведьм: информация о потере Поттером родового особняка пришлась как нельзя кстати. Бывшая подружка вряд ли упустит шанс присвоить бесхозную недвижимость для своего ребёнка.

Марлин колебалась ещё пару мгновений, но, похоже, решение было принято.

— Что я тебе буду должна? — тихо спросила она, облизнув пересохшие губы.

— О, всего лишь клятву, — Лита улыбнулась, и в этой улыбке явно было предвкушение.

Текст Лита обдумала заранее — на всякий случай. Но сама афера оформилась в её голове только сейчас. После произнесения обоюдной клятвы Марлин бросила на неё осуждающий взгляд и сказала:

— Это совсем не по-гриффиндорски!

Лита усмехнулась. Она что, серьёзно?

— Жить захочешь — и не так раскорячишься, — отрезала она и вышла из палаты.

Ей предстояло найти мешочек с расширением. Обычно такие держали в запасниках для хранения семейных артефактов, принадлежавших тяжело пострадавшим магам, поступившим без сознания. В начале обучения Лита никак не могла понять, зачем нужны эти вещи, но в данном случае мешочек подходил идеально.

Единственным непредвиденным моментом оказалось то, что пришлось отправить письмо Доналу МакКинону — отцу Марлин — с сообщением о её состоянии и родах.

Вернувшись в отделение, Лита заметила у двери палаты знакомую фигуру. У стены, словно карауля, стоял Аластор Муди — аврор, с которым у них не раз случались шутливые перепалки.

— Что, мистер Муди, вы тайный любовник и отец ребёнка? — не удержалась она от колкости.

— И ты здесь, егоза, — ухмыльнулся Аластор. — Ученики мои попросили приглядеть за женой.

— Извините, но пустить в палату я вас всё равно не могу. Сами понимаете...

— Это да, работа такая. А что, ещё не родился?

Лита бросила взгляд на светящийся узор охранных чар на двери и покачала головой:

— Рано ещё. Идите пока в буфет, что ли, а у меня дел невпроворот.

Муди кивнул, а Лита бесшумно проскользнула в палату.

— Всё сделала: отцу твоему написала и вот мешочек принесла.

Дальше работы было выше крыши — только успевай поворачиваться. Время пролетело незаметно, и к вечеру прибыли МакКиноны. Лита, выбегая за инструментами и зельями, краем уха уловила кусок перепалки и поняла: к дочери их почти всю беременность не подпускали.

— Мы имеем право её увидеть! — резко бросил мужской голос, в котором угадывались стальные нотки отца семейства.

— Приказ есть приказ, — отрезал Аластор Муди. — Пока она под нашей ответственностью, доступ ограничен.

Плотно пасут миссис Поттер, однако… Эванс бы точно не вырвалась.

Роды шли тяжело. Несколько раз в палату заглядывал мастер Шаффик, давая Лите короткие, но точные советы. Наконец, вечером ребёнок появился на свет.

— Корми его скорее, это нужно для восполнения сил, — сказала Лита, осторожно положив маленький, ещё не отмытый от крови и слизи синеватый комочек на грудь Марлин. Та смотрела на младенца с ужасом, будто не верила, что это её ребенок. Ну а что, бабушка Литы всегда так делала, если роды были тяжёлые.

Тем временем мисс Гримм деловито возилась с пуповиной. Марлин, всё же подчинившись совету, осторожно взяла ребёнка, стараясь не смотреть на ловкие, но жутковатые манипуляции с его крохотным телом, и прижала сына к груди. Шаффик негромко произнёс благословение мальчику на арабском, а Лита, даже не пытаясь скрыть уверенность движений, прямо при учителе аккуратно уложила перевязанную пуповину и плаценту в мешочек с расширением, после чего накинула тесёмку на шею молодой матери.

— Будешь должна, — буркнула она.

Марлин слабо кивнула.

Целители, попрощавшись, вышли, и Шаффик пригласил родных войти в палату. Довольная, что всё провернула незаметно, Лита поспешила скрыться в комнате отдыха.

Теперь можно и расслабиться. Лита достала из своего шкафчика пачку магловских сигарет — купила заранее, на случай, если понадобится сбить запах. Из комнаты отдыха открывался выход на широкий балкон, тянувшийся вдоль всего здания. Накинув на себя чары отвлечения внимания, она прикурила от кончика волшебной палочки и неторопливо прошла вдоль стены, останавливаясь напротив окна. Отсюда весь коридор с палатами был как на ладони.

МакКиноны уже вышли от дочери и громко препирались с только что прибывшими Поттером и Блэком. Лита, затянувшись неглубоко — Эванс ведь не курила, — мысленно подвела итоги. Кажется, удалось остаться в тени — это отлично. Подгадила старшему Поттеру? Безусловно. А как Марлин распорядится кровью из пуповины, сомнений не было. Два плюса разом: и пакость сделала, и бывшую подружку с хвоста скинула — теперь ни она, ни её сын не покинут остров, не потеряв в силе. Сама Лита твёрдо решила: после окончания учебы — прочь с Британии, на континент, подальше от этой так называемой Первой магической.

И всё же, что Эванс нашла в этом типе? Невысокий — едва дотянет до метра шестидесяти, на целых полголовы ниже Лили, да ещё с короткими ногами колесом. Лита бы поняла, будь у Поттера предки кочевники, но ведь нет, самый что ни на есть англичанин. Разве что лицо смазливое. Впрочем, до чужих извращений ей дела не было.

Она докурила, стряхнула пепел с перил и ещё раз окинула взглядом пустеющий коридор за окном. Рабочее время постепенно подходило к концу. Немного посидев, прислушалась к доносящимся издалека шагам и приглушённым голосам — надо было подождать, пока народ немного разойдётся.

Немного выждав для верности, девушка переоделась, ещё раз вышла на балкон затянуться напоследок и только потом направилась на выход. Лита нарочно выбрала обходной путь, чтобы не идти мимо известной палаты. Но, едва она свернула, её уши уловили журчащий голос «Великого Светлого» волшебника:

— Ну, разумеется, мальчик мой. Благодарю вас за помощь при таких сложных родах.

Она замерла на месте. Впереди два коридора пересекались, переходя в широкую лестницу, у которой стояли её наставник и — спиной к ней — сам директор Дамблдор. Шаффик заметил ученицу и, правильно поняв её нежелание попадаться на глаза великому светочу, вежливо пригласил его пройти в свой кабинет.

— Как-нибудь в другой раз, мальчик мой, — величаво отклонил приглашение директор. — Сейчас я должен уладить кое-какие дела.

И, не торопясь, он направился в сторону палаты Марлин.

— Давай, поспеши, а то скоро вернётся, — усмехнулся мастер Шаффик, кивая Лите.

Уже на выходе из здания она налетела на Блэка и от неожиданности растеряно заморгала. Но тот лишь скользнул по ней равнодушным взглядом и зашагал дальше. Лита облегчённо выдохнула. Хороший знак: значит, узнать в ней бывшую Эванс могут только те, кто был действительно близок девушке. А Поттер и Блэк к таковым точно не относились. Это обнадёживало.