Каково это — быть мной (джен)

Самолет приземлился. Два года кошмара позади. Но что сейчас? Плана нет. Есть только она и толпа людей в аэропорту.

Знакомые лица. Родители Рамины. Вот они стоят такие радостные, но такие занятые. Отец постоянно поглядывает на часы, а мать все никак не может закончить разговор с собеседником по телефону.

«Очнитесь, мы два года не виделись!» — Рамине хотелось кричать на весь аэропорт.

Но она этого не сделала. Просто шла, опустив взгляд в пол.

А дальше — сдержанные объятья, автомобиль. И дом.

Теперь уже настоящий, если это уместно. Не дом Браунов, наполненный ложью. Просто дом. Он всё так же наполнен притворством и игрой, но такой родной для девушки.

Сегодня Рамина смотрела на него по-новому. Он всё так же красив и просторен для трех человек, проживающих в нем. Но, войдя в него, девушка негласно подписывает договор на притворство и надевает не свою маску.

— За два года ничего не изменилось, — тихо сказала девушка, переступая порог.

— Это не так много. Ты же не десять лет отсутствовала, — привычный тон голоса матери.

Немного раздраженный, немного обеспокоенный, но с ноткой теплоты.

— Мы хотели сделать ремонт, но решили дождаться тебя, — вклинился в разговор отец.

Работница дома появилась в дверях прихожей. Она кивнула в жесте, понятном только родителям Рамины, и снова удалилась.

— Дорогая, пойдем, ты, наверное, проголодалась, — мама подтолкнула девушку.

Стол прямоугольной формы, темное дерево. На нем стоит множество тарелок с разной едой. Тут и морепродукты, и сырная тарелка, и фруктовая. Два салата. Кувшин с соком. А самое главное — все выглядело очень красивым, даже немного пластиковым.

Вид домашней еды значительно отличался от того, что было на столе в доме Браунов. Там Рамина только ела блюда со стола, а дома любовалась видом на тарелке.

Девушка скучала по такому, невольно у нее на глазах проступили слезы. Тот кошмар навсегда останется в ее воспоминаниях. Но он закончился. Осознание пришло только сейчас.

— Детка, что такое? — не отрываясь от телефона, спросила мать.

— Все нормально. Просто непривычно, что это готовила не я, а за меня.

— Что? — хором отозвались ее родители.

— Ну, в том доме мне приходилось готовить. Если не приготовишь, то и не поешь, — слова звучали равнодушно.

— Какой кошмар! — воскликнула Рошель.

— Мы высылали им больше денег специально, чтобы тебе не приходилось этим заниматься, — Лев ударил кулаком по столу.

— Не злись, пап. Это был… необычный опыт. Ты же сам говорил, для бизнесмена важен опыт.

— Важен, но ты будешь во главе компании по строительству домов и коттеджей, а не по кухне.

На этом разговор был завершен. Лев уткнулся в свою тарелку, параллельно просматривая новости на планшете. Рошель продолжила вздыхать и охать, но больше никак не комментировала слова Рамины.

А вот девушка беззаботно пожала плечами и принялась есть фрукты. Они сейчас ей были куда интереснее, чем бессмысленные разговоры о Бирмингеме. Поэтому ее не заботило, что их, можно сказать, первый разговор за два года был прерван так резко.

Куда большее ее заботило будущее. Что делать теперь? Как обрести себя? Как вообще понять, на своем ли она месте и чего хочет в будущем?

Вопросы то и дело крутились в ее голове. А ответа все не находилось.

С другой стороны, ее никто никуда не торопит. В ее плане жизни, детально прописанном родителями, наступила передышка. И пока они не объявили о следующем этапе, можно все обдумать несколько раз.

Рамина осторожно зашла в свою комнату. Она снова живет одна. На секунду ей показалось, что она почувствовала взгляд Кости. Тоска накрыла Рамину. Ей было интересно, как там Костя, чем он занимается. Хотя с момента их прощания прошло не так уж много времени.

Когда-то Рамина вбегала в свою комнату в предвкушении встречи с друзьями, вечеринки. А сейчас она стоит посередине комнаты, и ей безумно одиноко.

Конечно, те, с кем она общалась, никуда не уехали, они учатся в этом городе. И девушка имеет возможность снова возобновить общение с ними. Но она изменилась. Будет ли ей, как и раньше, интересно с ними? Знать она этого не могла. По крайней мере, пока не сделает первый шаг к возобновлению общения.

Дверь в комнату открылась бесшумно. Это заставило Рамину вздрогнуть, ведь в доме Браунов перед тем, как кто-то войдет, всегда скрипела половица, предупреждая о нарушении одиночества.

— Рамина, твой отец решил сделать тебе подарок, — тихо пропела мать.

— Дорогая, мы поздравляем тебя с завершением курса в колледже Бирмингема. Впереди тебя ждет еще много испытаний, но пока что ты заслужила отдых.

На секунду Рамине показалось, что отец говорит о поездке куда-то. И это взбудоражило ее. Вот оно, небольшое путешествие. И мир посмотреть, и найти для себя что-то новое, а может даже найти себя.

Но нет. Отец протянул ей вытянутую коробочку. В подобных дарят украшения на шею. А внутри вовсе не билет в неизведанный уголок земли, а только колье с бриллиантами.

— Мы знаем, что бриллианты тебе рано носить, — начала мать.

— Но это не просто подарок. Это инвестиция, — подхватил отец, подмигивая.

Рамина сделала вид, что очень рада такому подарку. Но внутри ей было грустно.

Она думала, что изменилась. Но вот она дома, снова делает все, чтобы угодить родителям. Она все та же кукла, что была и два года назад. Вот только сейчас, надевая на себя очередную маску, она чувствует глубокую боль внутри.

— Да, очень дальновидный подарок. Никогда не знаешь, что случится в будущем, — кивнула Рамина.

И вот она снова одна в этой комнате. Мысль о путешествии уже давно покинула ее голову. Рамина снова оказалась в своей реальности, где нет выхода.

Она кинула на кровать коробочку с бриллиантовым колье. Неосознанно взяла в руки телефон и начала пролистывать контакты. Рамина опомнилась тогда, когда в трубке раздались гудки, а на экране красовалось имя «Сара».

Разговор длился недолго. Девушка на том конце провода была явно в шоке от звонка Рамины. Хотя это неудивительно. Они два года не общались. Девушки договорились выпить чай в одном ресторане в центре города.

Наряжаться не было желания, да и время уже поджимало. Поэтому девушка осталась в лосинах и футболке, в которых не так давно вышла из самолета. Рамина затянула высокий хвост на голове и вышла из комнаты.

В ресторан ее довез водитель отца.

На летней веранде уже сидела Сара. За два года она лишь изменила прическу, все остальное осталось как и раньше. Возможно, губы стали чуть пухлее.

— Привет, давно не виделись, — выбегая из автомобиля, сказала Рамина. — У меня проблемы со зрением, или ты уговорила своих на увеличение губ?

Сара расплылась в самодовольной улыбке.

— Да, дорогая, — она сощурила глаза. — И тебе бы сходить к косметологу. Выглядишь, мягко говоря, не очень.

Рамина выдохнула и покачала головой.

— Я только с самолета, конечно, выгляжу помято.

— Судя по отсутствию загара, два года ты валялась не на пляже у моря.

— Нет, дышала туманом Англии.

Глаза Сары расширились.

— И что ты там забыла?

— Учеба, дорогая, учеба.

— Фу, я уж думала, ты найдешь более убедительную отговорку своего отсутствия.

Сара — все такая же: идеальный маникюр, новая сумочка, укладка будто только из салона. И голос ее все такой же, как и темы для разговора. Сплетни и слухи.

— Слышала, ты там связалась со странной компанией, даже в стрип-клубе работала, — Сара сложила руки у подбородка и подалась вперед.

Лицо Рамины сморщилось то ли от удивления, то ли от отвращения.

— Ладно-ладно, шучу. Это я так говорю про тебя.

— Зачем? Это же неправда, — Рамина была возмущена.

— И снова шучу. Просто придумала, а ты уже завелась. Тебе бы сходить в SPA, расслабиться. Могу дать тебе скидочный купон.

— Зачем? У нас есть хорошая массажистка, которая раз в неделю приходит к нам домой.

— Ну, извини. Ты выглядишь так, будто у твоей семьи трудности с деньгами. Эту футболку мы покупали три с половиной года назад. А ты все еще ее носишь.

Странно. Она всегда считала, что она — ненастоящая. Что родители лепят из нее идеальную картинку, а внутри — пустота. Но, глядя на Сару, она поняла: настоящая кукла сидела перед ней. Та, что боится вырасти. Та, что играет в одни и те же игры с десяти лет.

Рамина и сама была такой. Но, как говорит Костя, кукла дала трещину. А значит, пришло время сделать эту трещину еще больше. Разрушить оболочку.

Девушка натянула на себя самую милую улыбку и выдохнула.

— Знаешь, Сара, дальнейший разговор мне не интересен. Мне казалось, ты выросла, изменилась. Но нет, мне показалось. Ты все такая же.

Сара сидела с недоумевающим видом. Ей явно было непонятно, о чем говорит Рамина.

Девушка заметила ее вид. Но не стала что-то объяснять. Просто встала из-за стола и направилась по улице. Она не знала, куда шла. Точнее, город ей был известен, просто она шла вперед, не зная, куда себя деть. Звонить водителю не хотелось, а уж тем более ехать домой.

Сара не стала догонять Рамину, даже вслед ей ничего не сказала. И это было к лучшему. Девушка хотела ей много высказать, как минимум то, что она в курсе о ее «мести» Кейсиди. Хотелось обозвать ее, накричать. Но все это не дало бы никакого результата. Разве что Сара потом всем бы разболтала о том, что Рамина сошла с ума в Англии. Или что еще похуже.

Рамина шла не останавливаясь. С каждым шагом успокаиваясь после разговора с Сарой. Возможно, она просто вспылила. От этой мысли Рамине захотелось развернуться, подойти к Саре и извиниться. Но она не стала этого делать.

В чем-то Рамина была права. Сара не изменилась, а вот Рамина — наоборот. Ей просто не интересно общение с этой девушкой, и держаться за эту дружбу было бы бессмысленно.

Раньше им было весело вместе, они болтали о моде, обсуждали, кто как одет, вместе ходили в салоны красоты. Сейчас Рамине это не интересно. Модой она не перестала увлекаться, но обсуждать ее целый день она точно не готова.

Подняв взгляд, Рамина увидела Кейсиди. Или кого-то похожего на нее. Внутри девушки все замерло, и она ускорилась, чтобы ближе рассмотреть девушку и подтвердить или опровергнуть свои догадки.

Рамина не ошиблась. Это действительно была она.

Их последний разговор закончился на неприятной ноте. И это вызывало страх и волнение у Рамины. Но им нужно было поговорить. Хотя бы для того, чтобы Кейсиди выслушала Рамину.

Девушка ускорилась и догнала Кейсиди, когда та усаживалась на лавочке. Рамина присела рядом и только потом заговорила:

— Привет, новенькая, — на ее лице сияла улыбка.

Кейсиди испугалась, так как не сразу разглядела в девушке школьную подругу.

— Вообще-то, у меня имя есть, — фыркнула та в ответ.

— Знаю, — ее тон стал мягче. — Привет, Кейсиди.

Рамина поджала губы в ожидании. Она сама не знала, чего ждет от подруги. А уж тем более не знала, что сказать ей.

Так они и молчали некоторое время, просто смотря друг на друга.

— Решила вернуться? — первой нарушила тишину Кейсиди.

Рамина кивнула.

— Как нашла меня?

— Случайно увидела. С Сарой попрощалась, а потом смотрю — ты или не ты идешь. Вот и подошла ближе.

Кейсиди хмыкнула.

— С Сарой? Ничего удивительного, вы два сапога пара, — голос ее звучал равнодушно, с ноткой раздражения.

— Не говори так. Я только сегодня вернулась. Вот и решила встретиться с кем-нибудь. К тому же разговор наш вышел не очень.

— О, лучшие подружки поссорились, — Кейсиди закатила глаза. — Ты от меня что хочешь?

— Почему ты так говоришь? — в глазах Рамины читалась боль.

Причину она и так знала. Но не подозревала, что Кейсиди до сих пор зла на нее. К тому же за то, что Рамина даже не делала.

— Она еще спрашивает. Из-за тебя мои отношения были разрушены.

— Воу, воу, тише, подруга. Не я переспала с Крисом.

— Но это произошло по твоей вине, — Кейсиди говорила сквозь зубы.

— В чем я виновата? Кейсиди, очнись уже, — хотя раздражение брало верх, Рамина старалась оставаться мягкой в своих выражениях. — Я уехала в Англию учиться на два года. Я ни с кем не общалась.А уж тем более, ни с кем не спала и никогда на это не подбивала. Единственная моя вина в том, что я не попрощалась.

Кейсиди молчала. Ее взгляд прожигал Рамину насквозь.

— Даже с Сарой?

— Даже с Сарой.

Кейсиди отвела взгляд. А Рамина продолжала смотреть на нее, ждать чего-то. Девушка положила свою ладонь поверх рук подруги, но та резко отдернула их.

— Извини. Извини, за то, что просто исчезла, — голос Рамины звучал тихо.

Девушка, сидевшая с ней рядом, глубоко вздохнула. Наконец, в ее взгляде что-то изменилось. Он стал теплее.

— Ты изменилась. Внешне — все та же Рамина. Внутренне. Повзрослела, что ли.

С губ Рамины сорвался смешок.

Сейчас ей казалось, что только недавно она приобрела способность видеть. Иначе, Рамина просто не могла объяснить себе, почему раньше не замечала эту девушку. Почему еще тогда, в начальной школе она не побежала знакомиться с ней. Может быть тогда, в ее жизни все было по-другому.

Раньше, Рамине, для полного счастья, нужны были большие и шумные компании. Сейчас она понимает, что иметь несколько хороших друзей было бы более чем достаточно. Но, лучше поздно, чем никогда.

— Если хочешь, можем встретиться еще, мой номер у тебя есть, — девушка достала телефон и помахала им перед лицом Рамины.

Она хотела сказать что-то еще, но Кейсиди отвлеклась на сообщение и не дала Рамине вставить хоть слово.

— Увидимся. Сейчас у меня свидание. Надеюсь, Сара не свалиться с неба.

Весело подмигнув, девушка умчалась вдоль по улице.

А в душе Рамины, наконец-то, настал покой.

Она подняла голову и посмотрела на чистое, голубое небо. Как же давно она не видела его таким. Всю синеву портил лишь один белый след самолета.

Она решилась. Решилась на важный шаг. В свою комнату Рамина буквально влетела, чуть ли не падая на пол. Нужно было спешить.

Она схватила сумку и начала туда скидывать важные вещи для жизни в одиночестве. Когда сумка была заполнена, девушка продолжила наполнять рюкзак.

Сейчас или никогда.

Денег, которые она выручит с продажи бриллиантового колье, хватит на первое время. Какое-никакое образование у нее есть, так что работу она найдет. О большем переживать не зачем.

Смелость кипела в девушке. И когда ее рука коснулась ручки входной двери, сердце забилось чаще. На смену смелости пришел страх. Страх неизвестности. А на ее руку легла теплая ладонь матери.

Гостиная родителей Рамины была такой же безупречной, как и всегда. Воздух пах дорогим парфюмом и свежезаваренным кофе. На столе стояли изысканные пирожные, будто готовились к празднику, а не к трудному разговору. Отец сидел в своем кожаном кресле, как на троне, мать — на диване, прямая и невозмутимая. Они смотрели на Рамину, и в их взглядах читалось непонимание и усталое раздражение.

Рамина стояла перед ними, и впервые за долгие годы ее спина была прямой, а голос не дрожал. Она не просила. Она говорила.

— Вы дали мне всё, — начала она, и ее тихий, но четкий голос заполнил комнату. — И я всегда была благодарна. Но вы дали мне всё, кроме одного. Права быть собой.

Она сделала паузу, давая им понять, что это не начало спора, а констатация факта.

— Мне пришлось носить маски. Быть той, кого вы хотите видеть. Умной, но не слишком. Красивой, но не вызывающей. Послушной, но с характером. Я так устала от этой игры. Я забыла, каково это — быть просто мной.

Отец хотел что-то сказать, но она мягко подняла руку.

— Позвольте мне договорить. Ради вас, ради нашей семьи, я готова была исчезнуть. Чтобы не опозорить вас. Но теперь я прошу вас о другом. Дай мне год. Всего один год. Чтобы восстановиться. Чтобы найти себя.

Мать нервно поправила складку на платье.

— И что ты будешь делать в этот год? — в ее голосе звучала тревога, приправленная презрением.

— Я поеду путешествовать. Возможно, я даже вернусь к истокам нашего рода, туда, откуда началась история нашей семьи. Чтобы понять, кто я и откуда эти корни, которые вы так лелеете, но которые меня душат.

Она посмотрела на них прямо, и в ее глазах они впервые увидели не испуг, а решимость.

— Возможно, я вернусь другим человеком. Возможно, вам это не понравится. Я не отрекаюсь от того, что вы мне дали. Наоборот, я это ценю. Но этот год мне нужен, чтобы понять одну вещь: кто я такая.

Отец сжал ручки кресла, его костяшки побелели.

— Это ультиматум?

— Это просьба. И проверка. Для всех нас. Если по истечении этого года вы не примете меня... такую, какая я буду... — ее голос дрогнул, но она не опустила глаз. — тогда... откажитесь от нашего родства. Как вы и обещали. Я приму это. Да, мне будет невыносимо больно. Потому что вы мои родители, и я люблю вас. Но я должна это сделать. Я должна узнать, каково это — быть мной. Пока я не знаю этого. Но я обязана узнать.

В комнате повисла тишина. Была слышна лишь тиканье напольных часов, отсчитывающих секунды до решения, которое изменит всё.

Отец тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Мать закрыла глаза, словно от головной боли. Они смотрели не на непослушную дочь, а на женщину, которую сами же и создали — загнанную в угол, но нашедшую в себе силы выбраться.

— Год, — наконец сказал отец. Его голос был усталым, но в нем не было гнева. Было осознание. — У тебя есть год.