Каково это — быть мной (джен)

Золотистый закат окрашивал бассейн в розовый цвет, когда красный кабриолет последним припарковался у дачного домика. Музыка билась в висках ещё до того, как парень вышел из машины — тот самый фирменный микс поп-панка и электроники, который современные подростки называют "саундтреком жизни".

— Наконец-то! — Рамина распахнула входную дверь, размахивая бокалом с чем-то розовым.

На ней было пудровое платье от Marc Jacobs, которое ей заботливо подарили родители в прошлые выходные. Все, чтобы их дочь провела самую крутую вечеринку перед «следующим этапом жизни».

— Все уже здесь. И у нас сюрприз для тебя.

Гостиная превратилась в зону хаоса. Пол усеян подушками от дивана, на кофейном столе красовался импровизированный бар из бутылок с разноцветными жидкостями. Кто-то уже разрисовал зеркало губной помадой, оставив следы рук.

— Пей! — Сара, добрая подруга Рамины, сунула опоздавшему гостю пластиковый стаканчик с чем-то, пахнущим фруктовым соком и спиртом. — Водка с клюквой. Все как ты любишь, — подмигнула Сара, хотя она понятия не имела, что любят все сегодняшние гости.

В углу Крис, забавный парень с отличным чувством юмора, пытался научить новенькую правильно держать сигарету.

— Не затягивайся, просто держи во рту, — инструктировал он. — Как соломинку для коктейля.

Девушка закашлялась, выпуская жалкую струйку дыма, и Крис засмеялся. Но когда она покраснела, другая девушка, подошедшая к этой парочке не так давно, неожиданно обняла её за плечи.

— Зато теперь ты официально круче всех ботаников из нашего класса.

— Точно, как красная панда среди медведей, — воскликнул Крис, но девушки посмотрели на него вопросительно, явно не оценив такое сравнение. — Ну, типо, красная панда не относиться к семейству медвежьих, но люди все равно причисляют ее к медведям, — парень слегка покраснел, объясняя свою точку зрения.

Новенькая действительно была умной девушкой, но по какой-то причине, сразу не поняла это сравнение. Может была слишком очарована новой компанией. А может она надеялась на то, что Крис имеет совсем другое в виду.

В какой-то момент Сара встала на стол и объявила конкурс на самый ужасный снимок в соцсетях. Ребята потратили полчаса, делая дурацкие селфи с языками наружу, в смешных позах, с едой на лицах.

— Это будет наша тайная группа, — объявила Рамина, создавая общий чат. — Только для всех присутствующих.

Новенькая неловко заёрзала, но Рамина тут же добавила:

— Ты тоже, очкарик. И про тебя мы не забудем. Это же последняя школьная тусовка!

Вообще, у «Очкарика» или же «Новенькой» было имя. К тому же, она не носила никогда очки и в школе она учится столько же, сколько и Рамина. А точнее, с первого класса. Никто не знал, почему ее так называют и с чем это связано. Но все звали ее именно так.

— Рамина, раз уж это последняя школьная тусовка, то скажи, почему «Очкарик» и «Новенькая»?

Все крайне удивились такому вопросу, раньше он никому не приходил в голову.

— Эммм, ты как-то примеряла очки Ботана… — неловко начала Рамина.

Это было давно, она даже не помнила точную причину появления этих кличек.

— А новенькая, потому что не так давно начала с нами тусить.

— Но вы меня раньше никогда и не звали. А когда это произошло, то я не стала отказывать.

Новенькая, а если быть точнее, Кейсиди, была очень обаятельной девушкой. Но друзья Рамины узнали об этом только тогда, когда она впервые пришла в их компанию. До этого, в классе и на переменах, она создавала впечатление спокойной девочки, которой чуждо все, что не касается учебы. И именно поэтому, Рамина не была инициатором приглашения Кейсиди в компанию. Девушка не любила людей, которые ничем не выделяются, которым интересна только учеба. Если они приняли решение быть невидимками, то почему бы и не подыграть им. Такое у нее виденье на этот счет. Зато Крис не стал тянуть резину, стоило Кейсиди сказать ему «привет» и парень перестал воспринимать весь окружающий его мир.

— Мы признаем свою ошибку, — выкрикнула Сара, и все залились смехом.

Пусть незаметно, но Кейсиди, с некой раздражительностью, взглянула в сторону Сары. Но сразу же перевела взгляд на Криса и забрала из его рук тлеющую сигарету. Тот заговорщики улыбнулся девушке и сказал:

— Эй, а почему мы все забываем про большое количество алкоголя в холодильнике. Ну-же, несите его сюда.

— Лучшая вечеринка в этом семестре, — сказала Сара, когда все уже валялись на полу гостиной, слушая старые хиты. Рейчел, еще одна хорошая подруга Рамины, достала тушь и начала рисовать всем на руках "татухи" — сердечки, инициалы, глупые надписи. Когда она добралась до Рамины, та неожиданно сказала:

— Сделай мне «королеву». Это полностью отражает мою суть.

Сара, сидевшая рядом, закатила глаза, но никто не обратил на это внимание. Все-таки она подруга Рамины и, может, такая реакция вызвана тем, что Рейчел сразу не догадалась о пожеланиях девушки.

Тем не менее, Рамина действительно считалась королевой, если так можно сказать. Популярная девушка, богатые родители, еще до ее рождения все знали, чем она будет заниматься. Она окончит школу, поступит в колледж, в университет, а после займется тем же, чем и ее отец — застройкой элитных кварталов. Точнее, она будет раздавать указания, а кто-то другой выполнять их. Между делом, выйдет замуж, разумеется, за такого же богатого паренька. Вся жизнь девушки расписана, и она это прекрасно понимает.

Смущает ли ее это? Нет, она получает все чего хочет и, если цена этому, работать в компании отца, то она не против ее заплатить.

При всем этом, девушка очень добра к окружающим ее людям, всегда поможет, поддержит. Да, доля высокомерия присутствует в ней, но это не отменяет все ее положительные качества.

От выпитого алкоголя, Рамине стало душно в помещении и ей захотелось выйти на свежий воздух. Веранда у дома была открытая и девушку обдувал приятный ветерок, предвещающий незабываемое лето. Она уже представляла, как будет нежиться в бассейне, вечерами гулять по городу с друзьями. Девушка достала из пачки сигарету и закурила. Дурная привычка, которая появилась у девушки благодаря Саре. Год назад она предложила Рамине попробовать и та согласилась. Ей не нравился запах сигарет, а вкус тем более. Но ей нравилось стоять с сигаретой такими вечерами, сбегать от шумной компании, чтобы одной в тишине делать затяжку за затяжкой.

Дверь дома открылась, и на веранде появился еще один человек. Это был тот самый парень на красном кабриолете, что опоздал на вечеринку. Его звали Сэм, спортсмен, отличник и просто красавчик. Он никогда не был обделен женским вниманием. Еще с начальной школы он получал постоянно записки с признаниями в симпатии, а чем старше он становился, тем этих записок было больше.

— Почему ты ушла? Там самое веселье началось, — парень встал рядом с девушкой и вопросительно посмотрел на нее, со своим привычным хитрым прищуром.

Он всегда смотрел так на девушек, которые ему хоть как-то симпатизировали. Но ни с кем он даже не пытался построить серьёзные отношения. Не его стиль.

— Мне стало душно, — не смотря в сторону парня, сказала Рамина.

Рамина понимала, что этот парень из себя представляет. Если быть точнее, то ничего. Да, он уделял много времени своему телу, но на этом его положительные качества заканчиваются. И если бы было возможным, он бы встречался со своим отражением в зеркале.

— Если ты устала от шумной компании, то мы можем вдвоем посидеть в одной из комнат, поболтаем, — его рука опустилась на талию девушки.

Сэм притянул Рамину ближе.

— Ты… — Рамина посмотрела на парня с отвращением. — Убери свои руки от меня, — девушке пришлось приложить не мало усилий, чтобы оттолкнуть парня от себя.

— А что такого? — взгляд парня был полон недоумения. Он снова принял попытку приобнять девушку.

— Ты мне противен, уходи, — Рамина начинала закипать, еще немного и она точно наградит его звонкой пощечиной.

— Мы могли бы стать отличной парой. Ты — самая популярная девчонка в школе, а я парень… — он не успел закончить свою мысль.

Рамина перебила его:

— Я поздравляю тебя с тем, что ты парень. В это время не все находят силы определиться с гендерной принадлежностью. Это первое. Второе — мы не в сраном сериале про крутых девчонок. Где стерва мутит со спортсменом просто потому что. И третье, самое важное. Школа окончена. Увидеть тебя или еще кого-то, кто мне не приятен, я планирую никогда. А теперь, — девушка указала на красный кабриолет парня. — Убирайся отсюда.

* * *

После небольшого скандала, который случился между Сэмом и Раминой, они разошлись. Парень уехал, а девушка продолжила веселиться с друзьями. Наутро же все проснулись не в своих кроватях, которые подготовили «работники» Рамины ещё вчера. Все проснулись там, где и заснули, — в гостиной на первом этаже. Кто-то предложил, остальные согласились. Принесли пледы, подушки — и так уснули.

Позавтракав тем, что осталось со вчерашней вечеринки, все гости помогли хозяйке дома прибраться. Они не наводили идеальную чистоту, но сделали всё, что смогли, а остальное уже сделают «работники».

«Работники» — это та же прислуга, но Рошель и Лев, родители Рамины, настаивали на том, чтобы их все называли именно так. А Рамине было всё равно, как их называть. У неё такое отношение ко многим словам. Например, слово «друг» в её понимании — это близкий человек, часть её семьи. Но общество настаивало на том, чтобы «друзьями» были все, с кем общаешься больше недели. А если бы она применяла это слово так, как понимала его, то не была бы такой популярной среди сверстников.

Поначалу она не понимала, почему кто-то обижается, если не назвать человека «другом». Она возмущалась, ругалась, но со временем привыкла. И потом Рамина поняла: если делать всё так, как требует от неё общество, то можно многое получить взамен. А если научиться предугадывать, что это общество хочет, то можно достичь невероятных высот.

Тем временем все приглашённые уже разъехались. У всех были свои дела, и они не хотели задерживаться. Конечно, выпитый алкоголь сказался на утреннем состоянии всех, но это только добавляло им «крутости». И вот какая-нибудь, пусть будет Сара, на встрече с подругами в кафе скажет: «Ох, у меня сегодня похмелье, я буду апельсиновый фреш. Что? Почему похмелье? Я была на летней вечеринке Рамины, сейчас всё расскажу…».

В таком состоянии хочется просто полежать в кровати, посмотреть какой-нибудь сериал. Но молодежь спешит на встречу к своим друзьям, рассказать о тусовке, на которую пригласили именно их, а не кого-то другого.

Рамина опомнилась, когда её телефон начал гудеть. Звонок от родителей. Сейчас ей бы не хотелось общаться с кем-либо. Желание в спокойствии допить кофе было сильным, и, если бы звонил кто-то другой, она бы не ответила. Но звонили именно её родители.

— Да, мам. Доброе утро, — её голос звучал немного хрипло. — Встретиться? Мы же можем вечером дома поговорить, когда папа с работы придёт… Он сегодня не работает? Почему?.. Ладно, сейчас соберусь и приеду… Хорошо, буду ждать водителя.

Девушка не понимала, что именно хотят обсудить её родители. Обычно обо всех семейных планах она знала, её заранее предупреждали, или это обсуждалось на семейном совете. Планы на месяц у них были расписаны, поэтому причина общего сбора ей была непонятна. Оставалось только догадываться и ждать водителя.

Ей не было смысла бегать по дому и собирать свои вещи — всё равно тут будут прибираться работники, а все оставшиеся вещи они вышлют с водителем. Стоило девушке допить кофе и вымыть кружку, как во дворе раздался короткий гудок — водитель прибыл. Пятнадцать минут в дороге — и вот Рамина сидит за столом на веранде основного дома семьи Белых.

У этой семьи было два частных дома в этом городе, и ещё несколько в других, куда глава семейства часто ездил по делам. Всё это было сделано для того, чтобы Лев Андреевич не забивал голову бронированием отелей.

— Мы с твоей мамой приняли решение, — мягко начал глава семейства.

Рамина сидела в предвкушении, ведь все такие решения приводили к чему-то хорошему. Она перебирала в голове варианты, и ей казалось, что сейчас родители объявят о переезде в город, где находится хороший колледж, и ей не нужно будет ютиться в общежитии или в квартирке на время обучения.

— Мы выбрали колледж, куда ты поступишь, — мягко продолжила мама.

В её глазах всегда читались теплота и забота. Но сейчас в них читалось и волнение.

— И что это за колледж? — с нетерпением спросила Рамина.

— Этот колледж находится в Англии.

Внутри у девушки всё перевернулось. Как так? Какая ещё Англия? Возникло много вопросов, но она не осмеливалась их задавать. Всё было и так понятно — решение обжалованию не подлежит.

— Но ты не переживай. Это всего лишь на два года. Так нужно, — мама, как обычно, пыталась смягчить напряжённую обстановку. Она всегда так делала, поэтому в семье до ссор не доходило.

— Всё верно, — тяжело выдохнул отец. — Так нужно. Видишь ли, в наших кругах образование, полученное в Англии, очень ценится среди наших партнёров. Это всё для твоего будущего, чтобы тебе было легче.

— Где я буду жить? — в её глазах читалась грусть, а голос приобрёл холодок.

— Ты будешь жить в приёмной семье. Это распространённая практика. И за тобой присмотрят.

Англия… Другая страна, учёба, жизнь с незнакомыми людьми. Всё это только предстояло Рамине. Она не представляла, что её ждёт. Девушка даже не знала, на какое направление поступила. Её просто поставили перед фактом. Хотя, если подумать, то это может быть что-то связанное с бизнесом, черчением или градостроением.

Хотя всё не так плохо. Ей всего лишь нужно получить хорошее образование — и у неё будет открыта дверь в обеспеченную самостоятельную жизнь. Так что нет смысла сопротивляться, просто плыть по течению.

Вечер только начался, но на пустыре за старым заводом уже кипела жизнь. Десятки мотоциклов, выстроенных в хаотичном порядке, ревели на холостом ходу, выпуская клубы сизого дыма в прохладный воздух. Громкая музыка била из колонок кастомизированных авто, смешиваясь с хохотом, звоном бутылок и скрежетом зажигалок. Кто-то уже наливал дешёвое пиво в пластиковые стаканы, кто-то спорил о моторах, а пара девушек с яркими татуировками смеялась, забравшись на капот розового спорткара. Здесь собрались все: мотогонщики со стажем от недели до десяти лет, автолюбители на ржавых «вёдрах», но с неоновой подсветкой в салоне, водители обклеенных спойлерами машин. И всех их объединяло одно — любовь к скорости.

Здесь же была и площадка для дрифта. Любители экстрима могли прокатиться в дрифт-такси, а те, кто обожал выжигать резину, — показать свои навыки или просто понтоваться перед девушками и парнями. Участвовать могли все, независимо от пола. Обычно девушек за рулём не осуждали, наоборот, прекрасный пол приветствовали с особым жаром.

Также была площадка для припаркованных авто — просто оставить машину и насладиться зрелищем или же показать, как была переделана тачка. Многие любили пройтись мимо автомобилей, рассмотреть ручную роспись на капоте или оценить с нуля собранного «железного коня». Такая небольшая выставка достижений.

И, конечно же, самая приятная часть этого места — импровизированная трасса для гонок. Если гости что-то не поделили, всё решалось тут; если друзья решили посоревноваться — это место было для них. Шум ревущего мотора, набирающий скорость автомобиль — эти звуки ласкали ухо.

Азартные люди, куда же без них, частенько наведывались сюда. Мотоклубов в городе было полно, и раз в месяц они выставляли кандидатов для участия в гонках, обычно по два-три человека, чтобы шанс выиграть был больше. На них-то и делали ставки. До начала заезда азартные игроки обходили кандидатов, расспрашивали об опыте, заслугах, рассматривали гоночный аппарат. А после делали выбор и отдавали деньги определённому человеку. Далее происходил заезд. Если их фаворит выигрывал, ставщик получал свой выигрыш. Стандартная схема. Сами мотоклубы были заинтересованы в выигрыше не меньше, ведь они получали свой процент со всех собранных денег. Также свой процент получал победитель и, конечно, организатор гонок. Никто не знал точно, кто стоял за этим. Но зачем спрашивать? У людей было место и возможность заработать — большего им и не нужно. Было и правило, всего одно: нельзя ставить на члена мотоклуба, в котором состоишь сам.

Других правил не было — только скорость, адреналин и дерзость.

Внезапно раздался рёв, перекрывший все остальные звуки. Глухой, низкий, хищный. В это время заезд не планировался, все присутствующие просто отдыхали. И на звук ревущего автомобиля это тоже не было похоже.

Толпа обернулась.

Из темноты вырвался мотоцикл — чёрный, с алыми полосами, будто окровавленный. Он пронёсся сквозь строй, заставив людей отпрыгнуть, и резко затормозил в центре, подняв тучу пыли.

Констанция сняла шлем.

— Ну что, скучали?

Её голос не был громким, но его услышали все.

Кто-то свистнул, кто-то крикнул её имя, а девушки пришли в восторг. Ни один из местных парней не вызывал столько шума, сколько эта девушка. Она соскочила с мотоцикла, небрежно поправив косу, выбившуюся из-под кожаной куртки. В её движениях была та самая дерзость, которая сводила с ума одних и бесила других. И вот уже люди захотели подойти поприветствовать ту, что нарушила их веселье, но из толпы раздался хриплый голос:

— Опять одна? Или твой клуб настолько никчёмный, что даже поддержать тебя не может?

Люди расступились, пропуская Дэна. Высокого, широкоплечего, с лицом, которое когда-то, наверное, было симпатичным, но теперь вечно перекошено в едкой усмешке. Он подошёл слишком близко, нарочито оглядывая её с ног до головы.

— Может, просто не люблю, когда за мной хвостом таскаются? — Констанция не отступила ни на шаг.

— Или они тебя наконец выперли? — Дэн фальшиво вздохнул. — Ну понятно… Девчонкам тут не место. Особенно таким стервозным.

Тишина.

Кто-то замер, кто-то затаил дыхание. Все знали: сейчас будет жарко. Здесь людей не судили за пол, гонять могли все. Но если были те, кто «за», то обязательно находились и те, кто «против». Дэн и его компания были одними из них. Да, они были хороши в заездах, но участвовали лишь тогда, когда на треке были только парни.

Констанция медленно наклонила голову, потом резко выпрямилась — и плюнула на землю прямо перед его ботинками.

— А ты всё так же боишься девчонок, признай это. Просто боишься, что мы будем лучше.

Дэн засмеялся, но смех был нервным.

— Ого, какая храбрая! — он оглянулся на своих друзей. — Может, тогда докажешь, что ты не просто болтушка? Гонка. Ты и я. Прямо сейчас.

Она уже повернулась к мотоциклу, но на секунду остановилась.

— На условиях.

— Каких? — Дэн скрестил руки.

— Проигравший на коленях признаёт, что он — последнее говно.

Толпа взорвалась.

Дэн заколебался, но отступать было поздно — слишком много глаз смотрело.

— Да пошла ты! — он резко развернулся к своему байку. — Но когда проиграешь — я лично выгоню тебя отсюда пинком под зад.

Констанция только ухмыльнулась.

Грохот моторов разрывал ночь, смешиваясь с рёвом толпы, собравшейся у стартовой линии. Горячий ветер бил в лицо, пахнущий бензином и пылью, а под ногами асфальт дрожал, будто живой. Констанция сжала руль, чувствуя, как её «Ямаха» напряглась, словно хищник перед прыжком.

— Ну что, принцесса, готова признать, что твоё место — на кухне? — перекрикивая шум, сказал Дэн.

Его ухмылка была такой же грязной, как масляные пятна под его мотоциклом.

Констанция не ответила. Просто подняла средний палец и ухмыльнулась.

Длинноволосая блондинка в воздушном платье взмахнула платком. Её вид контрастировал с этим местом и со всем происходящим. Она выглядела слишком невинной и чистой среди этой толпы. Но лишь Констанция знала, кто эта девушка на самом деле. Она и была таинственным организатором и владельцем этой территории.

Она рванула вперёд; её старт всегда завораживал. Она быстро набирала скорость и летела по трассе как пуля. Дэн явно не собирался уступать и пытался вырваться вперёд, оттесняя её к обочине. К его несчастью, гонщица знала эти трюки — видела их сотни раз. Она прижалась ниже, дала газу, и её мотоцикл взревел, вырываясь вперёд.

Первый поворот. Дэн попытался её подрезать, но она уже ждала этого — резко затормозила, позволив ему пронестись мимо, а затем, будто тень, пошла за ним. Толпа взорвалась воплями. Нет, это была уже не гонка, это была охота. И Констанция знала это.

Дальше — прямая. Казалось бы, сейчас она может спокойно вырваться вперёд, места для обгона полно. Но она не совершала манёвр, тем самым выводя Дэна из себя. И вот он уже мечется из стороны в сторону, лишь бы девушка не справилась с управлением и въехала в него, сойдя с дистанции. Всё могло бы так и случиться, если бы парень в панике не потерял бдительность и своими манёврами чуть не съехал с трассы. Ему пришлось сбавить скорость, чтобы выровняться. А Констанция вырвалась вперёд. Пока парень набирал скорость, расстояние между ними выросло вдвое.

Ветер свистел в ушах, скорость заставляла сердце колотиться так, что казалось, оно вырвется наружу. Но тут Дэн снова полез в драку, ему удалось обогнать её. Его заднее колесо дёрнулось, и под ноги Констанции полетела горсть металлических шариков от подшипников — парень явно подготовился. Подлянка.

— Сука! — выругалась она, но инстинкты уже сработали.

Резкий рывок в сторону, баланс на грани, колено в сантиметрах от асфальта. Шарики пролетели мимо, звякнув о дорогу.

Она даже не замедлилась.

Последний поворот. Дэн был впереди, но он уже выдохся — слишком много сил потратил на грязные трюки. Констанция прибавила газу, её мотоцикл взвыл, будто зверь, сорвавшийся с цепи. Она подошла к нему вплотную, почувствовала, как он оглянулся — и в его глазах мелькнул страх.

— Проиграл, мудак, — прошептала она и рванула вперёд, оставляя его в облаке пыли и бессильной злобы.

Финальная прямая. Толпа ревела. Флаги мелькали. И когда она пересекла финишную черту первой, мир взорвался криками её прозвища.

— ЛУННАЯ ПТИЦА!

Именно так её называли все. Констанция хранила право на своё настоящее имя, не разглашая его в этих кругах.

Она заглушила двигатель, сняла шлем. Волосы, ранее собранные в косу, были растрёпаны, мокрые от пота. Дэн подъехал следом, его лицо перекошено злобой.

— Чёртова...

— А теперь выполняй условия, — перебила она, глядя на него сверху вниз. — При всех.

Он скрипел зубами, но вокруг уже сходились люди, и отступать было некуда. Она улыбнулась. Победа была бы сладкой.

Но из толпы вышли трое парней. Их тела были сильными, сквозь одежду угадывались мышцы, а взгляд был холоден как лёд. Тяжёлыми шагами они подошли к девушке и что-то прошептали ей. Она не успела опомниться, как её уже повели под руки двое, а третий забрал её железного коня. Толпа замерла в шоке. Напряжённое молчание и тихий вопрос: «Что, мать вашу, происходит?».

— Я победила, суки! — взвыла девушка.

Она пыталась сопротивляться, вырваться и убежать, но шансов не было. Всё, что ей удалось, — прокричать эту фразу.

Толпа взревела. Вот она, Лунная Птица, та, что в любой ситуации сохраняет спокойствие и лёгкую нотку сумасшествия. Кто-то хотел остановить этих парней, потребовать, чтобы они отпустили её, но его остановили. Это не та девушка, которая будет благодарна за помощь. Это та, что всегда скажет: «Не лезь, я сама».

Констанцию усадили в тонированный автомобиль. Холодный голос раздался по всему салону:

— Ты едешь в Англию. Родители отправляют тебя в колледж в Бирмингем. Будешь жить в приёмной семье. Они очень консервативны, и твои родители надеются, что ты исправишься.

— И стану их послушной марионеткой… — тихо добавила она.

Констанция редко виделась с родителями. У неё не было желания сидеть с ними вечерами и обсуждать насущные проблемы. Их конфликт длился уже давно. Они хотели примерную дочь, которая всё сделает для благополучия семьи; она же желала свободы. Они требовали беспрекословного послушания; она шла наперекор. Но всё стало хуже, когда родители потребовали заключить брак по достижении ею восемнадцати лет с сыном их главного партнёра по бизнесу. В тот момент их отношения оборвались окончательно.

Её родители предприняли множество попыток образумить дочь, но становилось только хуже. Постоянные ссоры и ругань поселились в их доме. А её участие в гонках лишь подорвало репутацию успешного риелтора и владельца компании по производству бытовых изделий. Успешные родители, которые не смогли воспитать свою дочь. У семьи Томпсон осталась последняя надежда — отправить дочь в то место, где всё её окружение будет следовать правилам. Они надеялись, что девочка сама начнёт им следовать, изменится и получит хорошее образование. И тогда репутация семьи среди партнёров снова станет прежней. Её приговор — четыре года обучения в Англии и проживание в консервативной семье. Приговор обжалованию не подлежал.

Констанция понимала это и не собиралась идти на поводу у родителей. Наоборот, у неё был план. И он был очень прост: никогда не следуй установленным правилам, если они ограничивают твою свободу.

Шумный, яркий, наполненный жизнью — аэропорт казался Рамине огромным порталом в новую реальность. Высокие потолки, стеклянные стены, за которыми виднелись взлетающие самолеты, бесконечные ряды стоек регистрации и мерцающие табло с расписанием рейсов. Она стояла среди этого движения, этого вечного потока людей, и чувствовала себя крошечной.

Ее родители, подтянутые, безупречно одетые, обсуждали последние детали с сопровождающим сотрудником авиакомпании. Мать поправляла складки на дорогой блузке дочери, отец проверял документы в ее папке. Их голоса звучали ровно, без дрожи.

— Ты позвонишь, как только приземлишься, — сказала мать. Не вопросом, а констатацией факта.

— Конечно, — кивнула Рамина.

Она не сопротивлялась. Никогда не сопротивлялась. Школа, репетиторы, будущая карьера в семейном бизнесе — все было решено за нее. И она шла по этому пути, потому что... потому что так было проще.

Но сейчас, глядя на огромное табло с надписью «Бирмингем, вылет через 1 час 20 минут», она чувствовала странное волнение. Не страх, не грусть — предвкушение.

В школе ее считали высокомерной. Богатая наследница, королева вечеринок, вокруг которой всегда крутилась толпа. Но лишь немногие знали, что за этим фасадом скрывалась девушка, которая тайком помогала однокласснице с учебой, потому что та не могла позволить себе репетиторов. Которая всегда замечала, если кто-то грустил, и находила способ подбодрить.

— Ты готова? — спросил отец, положив руку ей на плечо.

Рамина улыбнулась.

— Да.

Она обняла их — крепко, но без лишних слов. Они не любили сантименты. Потом взяла свой чемодан и направилась к паспортному контролю.

Оглянулась лишь раз.

* * *

Аэропорт напоминал тюрьму.

Огромная, бездушная коробка из стекла и металла, где каждый шаг, каждый вздох контролировался системой. Гул голосов, грохот чемоданов, назойливые объявления — все это сливалось в один сплошной гнетущий гул. Констанция стояла посреди этого хаоса, сжав кулаки, и чувствовала, как ярость пульсирует у нее в висках.

Ее родители — холодные, безупречные, как будто вырезанные из глянцевого журнала — обсуждали что-то с сопровождающим. Мать поправляла жемчужное ожерелье, отец сверял часы. Они даже не смотрели на нее. Как будто она была просто еще одним багажом, который нужно отправить в нужную точку мира.

— Ты будешь звонить каждое воскресенье, — сказала мать. Не просьба. Приказ.

Констанция стиснула зубы.

— Или что? Лишите меня карманных денег? Печалька, — язвительно бросила она.

Отец вздохнул, как будто она снова разбила его любимую вазу в пятый раз за месяц.

— Хватит. Ты едешь. Точка.

Она хотела крикнуть. Хотела швырнуть чемодан, разорвать билет, убежать куда угодно, лишь бы не в этот проклятый самолет. Но она знала, что это бессмысленно. Каждый ее бунт за последние годы заканчивался одним: новыми запретами, новыми карательными мерами.

Аэропорт давил. Стеклянные стены — клетка. Люди вокруг — надзиратели. Даже самолеты за окном казались ей гигантскими железными птицами, готовыми утащить ее прочь от всего, что ей было дорого.

— Пора, — сказал отец и жестом указал на контроль.

Констанция не двинулась с места.

— Констанция.

Она медленно, с вызовом подняла на него взгляд.

— Я не хочу.

— Нас это не интересует, — ответила мать.

Глаза Констанции горели. Она хотела, чтобы они увидели, как она их ненавидит. Как ненавидит их идеальный мир, их планы, их «мы знаем, что для тебя лучше».

Но они уже отвернулись.

Она резко схватила чемодан и пошла к паспортному контролю. Шаг был резким, почти яростным.

Она не оглянулась.

И вот, когда Рамина прибыла в Бирмингем, она всего лишь на секунду ощутила в себе что-то странное, что-то новое. Она не знала, как описать это чувство. С ней такое происходило впервые. Но почему?

А дальше — такси, недолгая дорога и дом. Простой двухэтажный дом. Он выглядел как на страницах сказок про эльфов. Кирпичные стены, по которым полз зеленый плющ, гладко скошенный газон. Ни одна травинка не смела выбиться. А у крыльца ее встречали двое, мужчина и женщина. Оливия и Артур Браун. На два года они станут ей близкими людьми, с которыми нужно будет делить крышу над головой.

Девушка не стала медлить, она вышла из такси и приняла свой чемодан из рук водителя. Вступив на их участок, ее накрыло напряжением. Еще ни разу она не была так далеко от родителей, которые всегда говорили, как поступить в той или иной ситуации.

— Здравствуй, ты Рамина, верно? — первой начала диалог Оливия Браун.

В ответ девушка кивнула и подошла к паре, чтобы пожать руки в знак приветствия. Так всегда делали люди, посещавшие их дом.

— Здравствуйте, Артур и Оливия. У вас очень милый дом, — еще один момент, который она подчеркнула: здороваться сначала с главой семейства, затем с его супругой.

— Ой, ну что ты. Мы с мужем следим за нашим садом. Мы рады, что тебе нравится.

— Ты, наверное, устала. Мы покажем тебе комнату. Ты будешь жить с еще одной девочкой, — в разговор вступил Артур Браун. — Она… очень интересная девушка.

Глава семейства немного замешкался, описывая соседку Рамины. В договоре не было прописано, что у Браунов есть дети. И девушка сделала вывод, что это либо их родственница, либо девушка, участвовавшая в той же программе, что и Рамина.

Но гадать смысла не было, совсем скоро она сможет узнать, что к чему. А пока — беглая экскурсия по дому: кухня, гостиная, туалет, кладовая, спальня супружеской пары и спальня Рамины. Подойдя к комнате, в которой она будет жить, девушка почувствовала усталость. Из-за новых впечатлений и осмотра дома она не замечала своего состояния.

Как отметила девушка, интерьер был очень милым и соответствовал внешней отделке. Все как в сказках. Резная мебель, старенький уютный диван, ковры в коридорах и минималистические светильники. Последние освещали комнаты желтым свечением. Конечно, это отличалось от того, что ее окружало дома, но, говорят, смена обстановки открывает человека с другой стороны. Может, действительно, ей будет полезно пожить здесь какое-то время.

Во время экскурсии по дому взгляд девушки упал на фотографию в рамке: там Оливия и Артур стояли рядом с коляской, в которой спал младенец. Фото казалось совсем новым. В ее голове повис вопрос, который она не решалась озвучить. Но ответ не заставил себя долго ждать:

— Это наша погибшая дочь. И, чтобы справиться с утратой, мы приняли участие в программе по приему студентов в семью. На время их... вашего обучения в колледже, — слова Артура были наполнены печалью и скорбью, хотя тон голоса по-прежнему оставался холодным.

Дверь в спальню открылась легким нажатием на ручку, пол скрипел под ее ногами. Брауны оставили только что прибывшую гостью в спальне, чтобы та разобрала вещи и отдохнула с дороги.

Рамина осмотрелась. Обои цветочные, две кровати у противоположных стен, рядом тумбочки, два стола для учебы и небольшой шкаф.

— Если ты думаешь, что все твои вещи не влезут в этот шкаф, то все верно, — раздался голос с одной из кроватей.

Рамина сразу же перевела взгляд на девушку. Огромная футболка, кожаные шорты, волосы собраны в высокий хвост и ехидная улыбка.

— Меня зовут Рамина, — сразу же представилась девушка, осознав, что не сделала этого, как только вошла.

— Костя, или же Лунная птица, как тебе угодно, — ответила девушка.

Взгляд Рамины упал на предмет, торчавший из-под подушки Кости. Сигареты.

— М? Будешь? — Костя сразу поняла, куда был направлен взгляд ее новой соседки. — Давай, не отказывайся. То ли еще будет.

Рамина еще несколько секунд обдумывала предложение, но потом поняла, что лишним не будет и ей стоит немного расслабиться. Она кивнула и приняла уже подожженную сигарету из рук Кости. И пока одна открывала окно, чтобы дым выходил на улицу, другая уселась на кровати и сделала себе импровизированную пепельницу из чехла для телефона.

— Добро пожаловать в ад, сучка, — воскликнула Костя, облокотившись на подоконник. — Я тут уже полчаса и многое поняла про этих людей, скоро и до тебя дойдет смысл моих слов.

Рамину очень удивили ее слова, ведь эта пара показалась ей очень любезной и приятной. О каком аде идет речь?

— За полчаса ты успела это понять?

— Не задавай вопросов, просто жди. И готовься звонить папочке с мольбами забрать тебя домой, принцесса.

Рамина закатила глаза и взглянула на тлеющую сигарету. Она столкнулась с противоречием и не понимала, где правда, чего ей бояться на самом деле. Может, Костю?

— Я с ними повздорила с порога, и они разбили мой телефон, — Костя повернула телефон, демонстрируя трещину.

— Я тебя не понимаю. Если ты уже поняла, что к чему, то почему не просишь родителей забрать тебя? — спросила Рамина, уставившись на тлеющую сигарету.

— Это бесполезно. Это моя тюрьма на четыре года.

— Четыре года? — глаза девушки округлились от удивления.

— Ага, но это не значит, что я не буду отрываться тут.

Сейчас девушка почувствовала волнение от слов Кости. И хотя первое впечатление о хозяевах оказалось очень приятным, ее фразы заставляли нервничать. Рамина даже не заметила, как выкурила сигарету. Она потушила ее о чехол телефона и выкинула в бутылку с водой. Дома она так часто делала: чтобы не раскидывать окурки по территории, закидывала их в бутылку с водой, а после смывала в унитаз.

Костя же не торопилась докуривать сигарету, она растягивала удовольствие, медленно выпуская клубы дыма.

— Констанция! — в дверях вскричала Оливия Браун, увидев девушку, курящую у раскрытого окна.

Костя подавилась сигаретным дымом:

— Ненавижу полную форму моего имени, — хрипло, с вызовом сказала она.

— Девушки, мы с Оливией понимаем, что вам некомфортно, вы оказались вдали от дома, но есть правила. И эти правила должны соблюдаться, пока вы здесь, — за ужином начал разговор Артур.

— И одно из этих правил — никаких сигарет и алкоголя, — поддержала супруга Оливия.

— Хорошо, в доме курить не будем. В следующий раз выйдем на крыльцо, — нахально, с язвительной интонацией, ответила Костя.

Рамина же молчала. Следовать установленным правилам. Хотя бы это позволит ей чувствовать себя как дома.

— Не на крыльце, нигде. Никаких сигарет — значит, никаких сигарет, — строго проговорил Артур, покрываясь красным цветом от накипавшей злости.

— Чтобы вам было удобнее, мы прописали правила на этом листе. Можете ознакомиться с ним после ужина, — Оливия говорила легко, с непринужденной улыбкой.

Костя демонстративно отвернулась. Рамина же приняла лист бумаги и бегло пробежалась по написанному списку:

никакого макияжа, это портит истинную женственность;

скромная одежда, не стоит оголять то, что не должно быть на виду;

комендантский час: в девять вечера следует быть дома готовой ко сну;

готовишь себе — приготовь на всех;

стирать одежду строго руками;

сломал — почини сам;

подъем в шесть утра;

опоздание — отсутствие приема пищи;

еда только для тех, кто помогал в готовке;

никаких телефонов после восьми вечера;

из причесок — только убранные волосы.

Девушка поняла взгляд на Костю в надежде, что это все сон или галлюцинации. Но она не нашла в ней поддержки, та лишь губами сказала ей: «Добро пожаловать в ад!».

— А теперь помолимся, — прозвучал звонкий голос Оливии Браун.

Ужин подошел к концу, девушки уже хотели отправиться в свою комнату, но перед ними появились две тетради в кожаных переплетах и перьевые ручки.

— С сегодняшнего дня, — Артур положил ладони на стол, его костяшки побелели. — Вы будете вести дневник самоанализа. Каждый вечер — три страницы. Об ошибках. О том, как исправиться. Раз в неделю мы будем собирать их и проверять.

Рамина потянулась к тетради, уже привычным движением открывая ее. Пальцы сами нашли первую страницу.

— Наша дочь тоже писала, — прошептала Оливия. Ее взгляд прилип к фотографии. — Пока могла.

Костя ощутила, как по спине пробежали мурашки. Она сжала перо так, что костяшки побелели.

— Три страницы самобичевания? Серьезно? Мама так же заставляла писать «извинения» отцу... после того как я выиграла в мотогонке.

Но когда ее взгляд скользнул по фотографии Лиззи, что-то дрогнуло внутри.

Она резко открыла тетрадь и вывела:

«Сегодня я ошиблась, слишком быстро дышала в вашем доме. Исправлюсь — перестану».

Перо скрипело по бумаге с неприличной громкостью.

Рядом Рамина уже заполняла третью строку своего дневника идеальным почерком:

«Я была недостаточно внимательна сегодня. Надо стараться больше».

Ее глаза были пусты, а пальцы двигались автоматически.

Артур выхватил тетрадь Кости. Его лицо исказилось.

— Это насмешка?

— Нет. Это честность. Вы же просили безо лжи, — Костя подняла глаза, взгляд ее блестел игривыми искорками.

Оливия внезапно ударила ладонью по столу. Фарфоровая статуэтка подпрыгнула.

— Не груби за столом! — Тон ее был не приказной, скорее тоскливый, наполненный слезами.

— Я допишу за нее, — Рамина, не поднимая глаз, потянула к себе тетрадь Кости.

В глазах Оливии блеснули слезы, и Артур поспешил увести ее в спальню.

— Ты зачем это сделала? — когда Брауны удалились, забрав тетради, Костя схватила Рамину за запястье.

— Так надо, — ее взгляд был пуст, будто девушка впала в какой-то транс, став предметом интерьера дома Браунов.

В ее глазах не было ни страха, ни злости. Только пустота.

Костя впервые за вечер почувствовала настоящий страх. Не перед Браунами — перед этой покорностью. Перед тем, как легко Рамина склонила голову.

Она поспешила удалиться в комнату, ей нужно было время, чтобы понять, что вообще происходит. Ведь при первой встрече Рамина показалась ей простой девушкой, может, слегка стервозной.

Рамина вошла в комнату. Теперь ее взгляд был как у живого человека.

— После такого мне нужен перекур.

Костя кивнула. Комната наполнилась легким сигаретным дымом. Они снова нарушали правила. И это пугало Рамину. Она хотела найти выход, лазейку, но чем дольше думала об этом, тем меньше выходов находила. Просить родителей разорвать контракт нельзя, это обучение входит в ее план жизни, написанный не ее рукой. Чтобы пережить эти два года, она должна как можно быстрее привыкнуть к новой маске.

— Мне казалось, что ты бунтарка, такая типичная, знаешь…

— Так и есть. Но я бунтую не против всего мира. А против ограничения моей свободы. И я не позволю этого никому. И тебе не советую, ты бы видела себя, — ее голос сочился уверенностью. Костя тоже решила, как будет действовать.

— И что ты планируешь делать для этого? — не без любопытства спросила Рамина.

— Как что? Они выставляют правила? Мы разорвем их в клочья.

На секунду — всего на одну хрупкую секунду — Рамине показалось, что в глазах ее собеседницы загорелся огонь. Настоящий, яростный, живой. И что-то дрогнуло в глубине ее собственной груди.

«Мы» — эхом отозвалось в голове.

Солнце только показало свои первые лучи, а в доме Браунов уже было нарушено пять правил.

Девушки пропустили ранний подъём, не помогли с готовкой завтрака, нанесли яркий макияж и распустили волосы. А ещё — одежда. Они надели самое открытое, что у них было.

Оливия стояла возле раковины, полной посуды, красная, точно рак. В ведре для мусора лежала еда — наказание за нарушение: опоздали к завтраку, не готовили — отсутствие приёма пищи. Но девушек это ничуть не смутило.

Лишь фыркнув носом, они вышли из дома. Рамина, окрылённая своим первым протестом, то и дело улыбалась. Костя (хотя сейчас она выглядела именно как Констанция) шла уверенно, ведь для неё всё это было не более чем детская шалость. То, что она придумала, будет куда интереснее и точно заставит Браунов отказаться от придуманных правил.

Взгляд Рамины упал на что-то движущееся на соседнем участке. Это был парень, ровесник девушек, по виду. Он тоже их заметил, лишь потупил взгляд и скрылся в дверях соседского дома. Но образ подкачанного блондина отпечатался в голове Рамины.

Девушки направились в ближайшее кафе, раз уж дома их лишили завтрака. Сделав заказ, они уселись за столик. Пока Костя осматривала вид из окна, наблюдая за прохожими, Рамина смотрела в одну точку. Её взгляд то расфокусировался, то снова концентрировался на окружающем мире.

— Ты чего? — Костя заметила странное поведение соседки по комнате.

— Из головы не выходит тот соседский парень, — тихо и не задумываясь, ответила Рамина, будто ожидая такого вопроса.

— Один раз увидела и уже поплыла? Странная ты. Надо же хотя бы познакомиться или что-то вроде того. Мы не в сказке, принцесса.

Издевательский тон Кости привёл Рамину в чувство.

— Что? Нет, я не про это, просто… — девушка замялась, пытаясь найти в своей голове хоть какое-то логичное объяснение.

— Просто ты парней не видела до этого? — начала предполагать Костя.

— Нет, парней-то я видела. Просто не понимаю, как объяснить. И не влюбилась я. Вот ещё. Всё равно отношения мне строить с тем, кого выберут родители… — впервые она заговорила об этом с кем-то.

В этот момент в ней что-то треснуло. До этого она не делилась такими вещами, даже вслух боялась признать, что не управляет своей жизнью. Она где-то слышала, что своими мыслями куда проще делиться с малознакомыми или незнакомыми людьми вовсе. И сейчас она поняла это на практике.

— Та же история… — тихо ответила Костя на искреннее признание своей соседки.

Ведь и её родители такие же. Брак по расчёту. Разве может он быть крепким? Её же родители сошлись по любви. Увидели друг друга и больше никогда не расставались. Почему они лишают дочь такой возможности? В какой момент карьера, их статус и положение в обществе стали для них важнее ребёнка?

Им принесли заказ. Официантка переложила тарелки с подноса на стол и удалилась вглубь заведения. Они молча принялись за еду, каждая раздумывая о своём.

— Твоя жизнь тоже детально расписана? — голос Рамины дрожал, то ли от страха услышать «нет», то ли от осознания, что, возможно, она не одна такая.

— Именно так. Но я не позволяю этого. Я всё делаю, исходя из собственных желаний, — говорила она, выпрямив спину и глядя прямо в глаза.

И именно это так вдохновляло и пугало Рамину одновременно. Смотря на Костю, девушка представляла себя такой же. Представляла, как скажет родителям о своих чувствах и желаниях. Но она понимала, что так только разочарует их.

— Хотелось бы и мне так… — Рамина сжала вилку так, что костяшки побелели.

— А в чём проблема?

— Моим дедушке и бабушке потребовалось немало усилий, чтобы обосноваться в чужой стране и обзавестись состоянием. У меня просто нет права разочаровывать их и моих родителей. Мне так всё детство говорили, поэтому иногда я отключаюсь и просто делаю, без лишних вопросов, — её взгляд потемнел от осознания реальности, своего места в этом огромном мире.

Не раз ей рассказывали о том, как бабушка и дедушка перебрались в чужую страну в поисках лучшей жизни. Они голодали, раз за разом начинали с нуля, делали всё, чтобы их дети не знали горя в будущем. И им это удалось. И из благодарности к их решительности и самопожертвованию Рамина просто не может пойти против воли родителей.

К тому же у неё была и иная мотивация. Когда-то она отказалась ходить в частную школу из-за личной прихоти. И тогда её вновь ждала лекция о стараниях бабушки и дедушки, а после — угрозы лишить всех денег и сделать так, что Рамине пришлось бы пройти путь тех, кто подарил ей обеспеченную жизнь. После этого она даже боялась заикнуться о своих желаниях и делала так, как ей скажут.

— Никто не вправе управлять твоей жизнью, — эти слова прозвучали очень отрезвляюще.

До этого Рамина металась. Ей было тяжело пойти против воли родителей, хотя их сейчас и не было рядом. Зато рядом была Костя. Её слова звучали правильно, они были истиной. А может, она была просто хорошим оратором и мотиватором.

Девушки продолжили в том же духе. Они нарушали установленные правила, делали всё наперекор просьбам Браунов. Но те старались сохранять самообладание, ссылаясь на то, что девочкам нужно просто привыкнуть к новой жизни.

Но Брауны были не из тех, кто так легко простит неуважение к их правилам. Поэтому, когда кто-то из девушек отправлялся в душ, горячая вода пропадала. А чем ближе было начало учебного года, тем холоднее становилось в их комнате. Артур намеренно выключал батареи.

К несчастью, Рамина и Костя игнорировали всё это, жили так, будто не замечали вовсе этих «лёгких» неудобств.

Но были и странные моменты. Девушки в последний раз ели с Браунами только в день приезда. А дальше, так как они нарушали правила, их лишали приёмов пищи. И девушки питались в местных забегаловках.

Одним утром Брауны встретили их неестественным спокойствием.

— Завтрак готов, — сказала Оливия, улыбаясь так, будто ничего не происходило.

Будто девушки — желанные гости в этом доме, имеют личные границы и право выбора. На столе — их любимые блюда: шоколадные панкейки, взбитые сливки, кофе с сиропом. Откуда Брауны знали об этом, было загадкой. Как и их дружелюбие.

— Ешьте. Сегодня особый день, — прошептал Артур.

Рамина потянулась к вилке, но Костя резко дёрнула её за руку.

— Не трогай, — её взгляд был настороженным.

Оливия замерла.

— Боишься, что мы отравили еду? Как низко, — её смех прозвучал, как скрип ножа по стеклу.

— Нет. Боюсь, что привыкнем, — бросила Костя, вставая.

Она опрокинула тарелку на идеально выглаженную скатерть. Шоколад растёкся большим и небрежным пятном. Но Оливия и Артур не шевельнулись.

— Мы даём вам последний шанс.

— Мы об этом вас не просили, — огрызнулась Костя.

Они вышли, хлопнув дверью.

Начался учебный год. Первый день в новом учебном заведении. Ожидалось, что студентки будут выглядеть как подобает. Рамина и Костя были другого мнения. Точнее, они понимали, что в учебном заведении следует выглядеть соответствующе. Но сейчас было не то время. Сейчас им нужно было отстоять свои права на личные границы в этом доме.

В этот день терпение Браунов кончилось. Оливия орала на девушек, пытаясь донести до них свою позицию. Хотя нет, она им её навязывала, что злило Костю и вводило в отчаяние Рамину.

— В таком виде вы никуда не пойдёте, — тяжёлый кулак Артура упал на стол, посуда зазвенела.

Далее последовал отказ в грубой форме от Кости. А после — порция крика от Оливии.

Рамина и Костя почувствовали, как сомкнулись ладони Артура на их запястьях. Боль обжигала, он держал их слишком сильно. Хлопнула дверь в их спальню. С окна была снята ручка — без неё оно не откроется. Снова хлопок двери и скрежет по полу. Дверь в спальню была заблокирована. Теперь девушки точно пропустят первый день в колледже.

Они провели целый день, не имея возможности воспользоваться даже туалетом. Хотя они и пытались что-то придумать, но всё было безуспешно. Выломать дверь не получалось. Разбивать окно не было смысла — за стеклом была узорчатая металлическая решётка. Обычно такую ставят, чтобы в дом не пролезли воры, но чаще используют как элемент украшения.

Девушкам почти удалось поссориться, но Рамина потеряла в этом смысл: сколько ни ругайся, это им не поможет. Оставалось только ждать вечера.

Но он не принёс им радости. Хотя свершились мечты о походе в туалет и о глотке воды. На этом плюсы закончились.

У Рамины зазвонил телефон. Крик по ту сторону был такой, что девушке пришлось выйти на улицу, лишь бы никто не слышал этого разговора с родителями.

— Пропустить первый день в колледже — это ещё можно стерпеть. Но одеваться, как потаскуха?! Да как ты смеешь… — орала мать.

— Мы столько вкладываем в тебя, но стоило только свалить из дома, лишиться нашего присмотра, так ты начала вытворять такое. Ты кем, нас с матерью, выставляешь? Малолетняя дрянь. Ещё одна жалоба от Браунов — и ты можешь забыть про нас с матерью. Шлюха в семье нам не нужна.

Ком стоял в горле. В трубке послышались короткие гудки. Её даже не стали слушать — так было всегда. Но почему-то именно сейчас было обиднее всего. Слёзы ручьями текли из её глаз, сопровождаясь всхлипываниями. В голове словно туман; она не слышала своих мыслей, а может, просто перестала думать и ощущать что-либо. Хотелось кричать, но из её горла мог вырваться лишь хриплый стон.

Она никогда не плакала из-за ссор с родителями, даже от обиды на отсутствие выбора она не допускала слёз. Сейчас все накопившиеся слёзы вырвались наружу; всё, что она испытывала, обрушилось на неё двойной порцией.

Она не слышала, как к ней присоединилась Костя. И поняла Рамина это только тогда, когда чья-то рука опустилась на её плечо. Они сидели на ступенях вместе; Костя ждала, когда её соседка успокоится, чтобы обсудить всё.

— Сильно ругались? — её вопрос звучал так мягко, так ласково, будто Рамину накрыло тёплым пледом.

Она не смогла ответить, слова просто не находили выход. Всё, что ей оставалось, — это кивать. Тогда Костя поддерживающе, даже по-сестрински обняла её.

— Всё хорошо. Значит, мы на верном пути. Нельзя останавливаться, нужно гнуть свою линию. Нужно показать им, что нас не сломать, — её речь звучала поистине вдохновляюще.

— Они назвали меня шлюхой, даже не выслушав, — всхлипы Рамины становились сильнее.

— Значит, Брауны рассказали им о твоём поведении. Не исключаю того, что они уж слишком преувеличили. Иначе они бы не сказали так про тебя, — её голос звучал нежно, убаюкивающе.

Но слова не достигли Рамину. Она всё для себя решила. Ей выпала возможность ненадолго почувствовать себя другим человеком, с другой судьбой. Но она слишком заигралась. От этого сейчас так больно. Где бы она ни была, куда бы ни бежала, ей не скрыться от своей судьбы.

— Много ли ты понимаешь? Поиграли — и хватит, — слова звучали слишком громко, но это было неважно.

Рамина скинула с себя руки Кости и вскочила, как ошпаренная.

— Да ты просто не понимаешь, каково это — быть мной. Все эти игры в сильную, храбрую… Это просто игры. Я больше не могу рисковать и подрывать доверие моих родителей.

— Я-то не понимаю? Принцесса, да у тебя синдром главного героя, — Костя вскочила вслед за Раминой. — Если делаешь что-то, то это надо доводить до конца. А не бежать, как помойная крыса, при первой неудаче. Зачем тогда полезла в это?

Девушка не стала дожидаться ответа. Она плюнула под ноги своей соседке, той, кого хотела называть другом, и побрела вдоль по улице, попутно закурив сигарету.

Рамина отказалась от идеи курения. Какой бы заманчивой она ни была.

На фоне аккуратно подстриженных кустов мелькнуло движение.

Сын соседей Браунов. Пол. Тот самый блондин, который не так давно привлёк внимание Рамины.

Он будто случайно оказался в саду — поправлял забор, проверял почву у роз. Совершенно обычное дело.

Взгляд его скользнул в сторону крыльца — на сгорбленную фигуру Рамины.

Всего на секунду. Он видел эту сцену, слышал всё, о чём говорили девушки, но не вмешивался.

Наклонившись, сорвал сухой лист с куста, размял его в пальцах и бросил прочь.

Без эмоций. Без интереса.

Когда он выпрямился, его губы едва заметно дрогнули.

В ту ночь Костя вернулась поздно.

Утром двоих ждали некоторые перемены.

Записи в тетради Рамины: «Я заигралась. Я делаю родным больно».

Записи в тетради Кости: отсутствуют.

Всю ночь Рамина спала очень плохо. Постоянно ворочалась, просыпалась, а после снова засыпала. Иногда ей казалось, что на неё кто-то смотрит, ходит по комнате. Но когда она открывала глаза, то никого не находила, кроме спящей соседки по комнате, недавно вернувшейся. Кроме того, этой ночью Рамине приснился сон, будто её заставили ножницами стричь газон. И она стригла и стригла, пока ножницы в её руке не раскололись на части. Её охватило сожаление от того, что она не смогла справиться с такой задачей. Открыв глаза, она осознала, что всё это был всего лишь сон.

Часы показывали раннее утро. Как бы ни хотелось ещё немного полежать, правила дома Браунов гласили: вставать в шесть утра каждый день. Время как раз подходило. Чтобы не ходить по дому в одной пижаме, девушка накинула на себя серое худи.

Быть хамелеоном. Адаптироваться. Менять поведение на то, которое требует общество.

Нет, Рамина не предаёт Костю. Она хочет выжить, если можно так выразиться. Она всё ещё уважает Костю, видит в ней сильного человека. Но Рамина не такая. Она не может себе позволить жертвовать отношениями с родителями в угоду минутной слабости. Да, она всё ещё хочет быть как Костя. Но остаться одной, выживать самостоятельно она просто не сможет.

Домашнее животное не выживет в дикой природе. Вот и она как домашнее животное.

Спустившись на кухню, девушка застала Оливию Браун, уже вовсю готовящую завтрак. Если исключить все конфликтные ситуации, в которых, по сути, была виновата сама Рамина (по крайней мере, она так считала), то эта женщина весьма мила и заботлива. Она отлично справляется с ролью жены и, быть может, была бы отличной матерью, если бы в её судьбе не был прописан пункт о потере ребёнка.

— Доброе утро, могу помочь вам с завтраком? — Рамина пыталась обуздать свой хриплый, ещё не отошедший ото сна голос.

Плечи Оливии дрогнули; она не ожидала внезапного появления на кухне одной из девушек. Хотя ей следовало полагать, что перемены в их поведении после звонка родителям не заставят себя долго ждать. Да, она немного приукрасила события последних дней, но ей не было жаль. Важен был лишь результат. Совсем скоро девочки начнут выполнять базовые требования, станут достойными членами общества.

Отправь подростка в место вседозволенности, и он не вернётся. Его будет манить всё то, что ранее было под запретом. Поэтому важен контроль, важны правила. На Оливии и Артуре лежит ответственность за чужих детей. Они просто не могут позволить, чтобы с девочками что-то случилось. То же, что случилось некогда с их дочерью.

Не так давно, после очередной выходки Рамины и Кости, у Оливии и Артура состоялся диалог. Если быть точнее, девушки стащили дорогое вино, которое любезно подарил семье знакомый адвокат.

— Дорогой, я не знаю, что делать. Мне казалось, что всё будет проще, — тонкий голос Оливии раздавался в окутанной ночью спальне.

— Я понимаю тебя. Вся эта затея была лишь для того, чтобы заглушить боль. Возможно, мы просто не готовы к детям. И вряд ли будем готовы, — своей рукой Артур заботливо подтянул одеяло на грудь супруги.

— Может, всё это из-за того, что мы воспринимаем их как чужих детей? От этого и наша рана глубже.

В ту ночь они решили, что будут представлять, будто у них родились две девочки. И теперь они отвечают не просто за чьих-то детей. Теперь они должны сделать из Кости и Рамины тех, кто будет выглядеть, говорить и думать, как член семьи Браун.

И с этим решением началось безумие. Запертая дверь в спальне, звонок родителям Рамины, приукрашенная история поведения для лучшего результата. И клочья волос.

Оливия винила себя в том, что произошло восемь лет назад. Она была недостаточна во всём: недостаточно осмотрительна, недостаточно осторожна, недостаточно внимательна. Теперь же у неё выпал шанс — шанс не допустить подобного. Её правила не допустят этого. Если их соблюдать, то никто не погибнет. И Оливия одержима этой идеей.

Артур же винит систему. Она недостаточно налажена. И именно из-за неё всё и произошло. Он считает, что местные люди слишком глупы, им нужен кто-то, кто наладит систему, тот, кто будет всё контролировать.

Завтрак был готов. Пока чайник кипятился, было время переодеться. Смотря на Оливию и её подруг, Рамина смогла сделать выводы о «приемлемом» стиле. Обязательными элементами были чёрные брюки или длинные юбки, блузки и рубашки, но не укороченные. Допустимы кардиганы. А судя по вещам, которые взяла с собой девушка, можно было сделать лишь один вывод — ходить ей в одном и том же. Либо проявлять смекалку и комбинировать всё то, что лежит на полках шкафа.

А пока одна девушка ломала голову над тем, какой наряд не вызовет гнев у Оливии, вторая только открыла глаза. Голова немного побаливала — всё-таки ей не стоило пить ту самбуку. Усевшись на кровати, Костя прокрутила в памяти вчерашний день.

Разочарование.

Тот, кто мог бы стать хорошим другом, оказался крысой. И это бесило больше всего. Ей было глубоко всё равно на то, что Брауны расскажут её родителям. Да пусть хоть в чём её обвиняют. Для неё это не имело значения. Лишат они её всего, что имеют? Скажи они ей то, что сказали родители Рамины, — в эту же секунду Костя бы обрела всё.

Но те даже не удосужились позвонить.

Мол, вот вам непутевая дочь. Методы не важны, сделайте из неё куклу и не делайте нам мозги. Теперь это ваши проблемы.

Голова девушки была подозрительно лёгкой. Видимо, остатки сна спали с неё, и теперь мир ощущался острее, чем минуту назад. Она провела рукой по волосам и заметила, что они выскальзывают из ладони раньше, чем вчера. Костя резким движением выбралась из кровати и схватила первое попавшееся зеркало.

Волосы действительно стали короче. И это только полбеды. Сама причёска была кривой, все волосы разной длины. Сначала Косте показалось, что это она сама в пьяном угаре обкромсала волосы. Но в голове всплыло воспоминание, как перед сном она заплетала косу.

Её взгляд упал на Рамину. Злость с примесью непонимания кипела внутри. В горле застрял вопрос: «Какого черта?».

— Это кто тебя так? — голос Рамины звучал испуганно.

— Разве не ты?

Рамина отрицательно помотала головой и вернулась к выбору одежды. Ей бы очень хотелось поддержать Костю, помочь ей. Но у неё просто не было сил; всё, что есть, она тратила на поддержание образа послушной и удобной девушки. Внутри же Рамину сжигали боль и обида.

К завтраку Костя так и не спустилась.

— Рамина, я заметила, что с готовкой у тебя не ладится, а в доме все должны быть при деле. Поэтому тебе нужно больше практиковаться. Кулинарные книги оставлю на столе, изучи их после занятий, — такой добрый жест проявила Оливия за завтраком.

Вот только Рамине стало тошно; кусок и так не лез в горло. Она не понимала, какие чувства испытывает по отношению к этой паре, и от этого не могла сказать им ни слова. Только послушно кивала, опуская глаза в тарелку. Еда медленно превращалась в бесформенную кашу; девушка резала её, кромсала, но ни один кусок так и не оказался у неё во рту.

Привыкай.

Почему же раньше ей было не так обидно? Рамина годами строила образ удобной девушки, идеальной дочери. Все, абсолютно все, видели в ней идеал. И ей было комфортно в этом образе. Что же сейчас не так?

Стоило один раз почувствовать свободу.

Послышались торопливые шаги. На кухне появилась Костя. Оливия и Артур даже не подняли на неё глаз. Они поняли, что для того, чтобы наставить Констанцию на верный путь, им придётся потратить куда больше усилий. Но Рамина поддалась их влиянию, и Брауны решили, что, может, и Костя последует за ней. Они решили немного подождать.

Рамина смотрела на Костю. Взгляд её был наполнен то ли восхищением, то ли состраданием.

Волосы Кости стали ещё короче. Девушка исправила то недоразумение, которое было на её голове с утра. Волосы едва доставали до шеи. Но ей шла эта причёска куда больше, чем нелепая длинная коса, которая то и дело мешалась. Наряд её стал скромнее, если можно так сказать про топ и кожаные брюки с металлическими вставками. А её взгляд был сродни взгляду победителя, хотя она и была сейчас проигравшей.

Короткий разговор, случившийся этим утром, был единственным за весь день. И хотя девушкам пришлось идти в колледж в компании друг друга, они не проронили ни слова. Одна была полна злости и обиды. Вторая же боялась того, что история повторится.

Так и прошла неделя. Тишина и искрящееся напряжение.

Костя продолжала пропадать в клубах, возвращаться под утро, а после делать вид, что отправляется в колледж в компании Рамины. Но стоило им только подойти к зданию, как их пути расходились. Одна из девушек пропадала в туманных улицах Бирмингема, вторая же — в стенах колледжа.

В один из дней с девушками поравнялся парень. Сосед Браунов. Тот самый парень, которого приметила Рамина в один из первых дней пребывания в этом городе.

Их взгляды пересеклись.

— Привет, я Пол, — тихо, с ноткой неуверенности, произнёс парень. — Вы родственники Браунов?

— Привет. Нет, мы приехали сюда учиться и просто живём у них, — ответила Рамина.

Костя закатила глаза и ускорила шаг. Всё, лишь бы поскорее скрыться от этих двоих.

— Что это с ней?

Рамина лишь пожала плечами. У неё не было ответа на этот вопрос.

На занятии, посвящённом литературе, Полу и Рамине дали совместное задание по написанию доклада.

— Почему местная библиотека находится так далеко? — ноги Рамины гудели от усталости, она уже сто раз пожалела о том, что согласилась прогуляться с Полом.

— Библиотек в городе полно, мы же не в селе живём.

Глаза Рамины округлились, а на губах застыл немой вопрос: «Тогда какого черта мы так далеко шли?».

Пол потупил взгляд и робко продолжил:

— Просто тут очень хорошая библиотека и книг больше по нашей теме. Ты не пугайся, в этом районе в основном живут мигранты.

— А в каком уголке земли их нет? — это был лишь риторический вопрос, но произнесён он был с ноткой язвительности.

Это смутило Пола, и он снова потупил взгляд.

— Нам нужно написать доклад о выдающихся личностях в литературе. Мы можем написать про Достоевского. Хотя я не читал его полностью.

Рамина лишь пожала плечами. Ей было всё равно, о ком писать. Но если бы решала она, то взяла бы Шекспира или Льва Толстого. Она знает, что Фёдор Михайлович внёс большой вклад в мир литературы, но Лев Николаевич ей больше по душе.

— Я не против, Достоевский, так Достоевский, — и всё-таки она не стала возражать.

На входе в библиотеку Пол столкнулся с одним высоким блондином. Метнув гневный взгляд в его сторону, он поспешил войти внутрь.

— Не понимаю, почему эти русские не могут быть хоть чуть-чуть вежливыми, — бурчал себе под нос Пол.

— Он же извинился, что тебе ещё надо? И он не русский, он немец.

— Ага, как же, — из его рта сочился сарказм. — Сказал что-то на своём и пошёл дальше, молодец. А мне откуда знать, что он сказал.

— Ну, знаешь. Твой акцент, как бы сказать помягче? Я понимаю тебя через слово.

— Вообще-то, это местный акцент, и он отличается от британского.

Рамина закатила глаза. Она не стала продолжать этот бессмысленный диалог, но Пол всё не унимался.

— Разве так сложно быть вежливым…

— Заканчивай уже с этим. Даже мне становится неприятно от твоих слов.

Пол смерил девушку вопросительным взглядом.

— Я частично русская. И, получается, твои слова можно отнести и ко мне, если не брать в расчёт то, что ты перепутал национальность, — рука девушки сильнее сжала сумку.

— Ты слишком остро всё воспринимаешь. Я просто пошутил про русских. Хотя тогда многое становится понятным. Но ты изменилась, я наблюдал за тобой. И вот теперь ты — это ты. А их… их ничего не изменит.

Рамине не нашлось, что ответить. Точнее, она бы многое хотела сказать ему. Сказать о том, что как раз таки сейчас это не она. Только после знакомства с Костей девушка приблизилась к своему истинному «я». Даже её слова не принадлежат ей, они принадлежат кому-то другому. Но Рамина смолчала. Какой смысл в конфликте, если он ни к чему не приведёт? Ей нужен был друг, пусть даже такой, как Пол. Неотёсанный, хотя и старается быть милым. Но получается плохо. Даже после столь короткого общения Рамина чувствует неладное в его характере.

— Ладно, давай вернёмся к Фёдору Михайловичу, — Рамина вернула тему разговора в начальное русло.

— К кому?

— К Достоевскому, к Достоевскому.

— Я выбрал его, потому что он сложный. Не каждый сможет понять его гений, — он бросил взгляд на Рамину, будто проверяя, впечатлилась ли она.

Она молча кивнула, листая «Преступление и наказание».

— Ты ведь тоже не осилила бы его без меня, да? — он усмехнулся, поправляя рукав рубашки.

Рамина нахмурилась.

— Я читала, — повторила Рамина, нахмурившись. — Конечно, не оригинальный текст…

Пол перебил девушку; выглядел он так, будто и не слушал её вовсе:

— Ну… наверное, в сокращённом варианте, — он отмахнулся, будто её слова не имели веса.

— Я имела в виду, что читала в переводе, а не на русском, — но её слова улетели в пустоту.

Надо же, и этот человек заявляет, что раньше Рамина была не собой. Но ведь это она, и раньше была она, просто вела себя по-другому. Пол ведь даже не разговаривал с ней раньше, лишь наблюдал. Тогда почему он делает такие выводы? Всё это не давало Рамине покоя. Даже ночью она не смогла уснуть сразу.

Она размышляла, много размышляла о том, кто она. Но не смогла найти ответа.

Записи в тетради Рамины: «Я была слишком резкой. Нужно научиться давать людям шанс».

Записи в тетради Кости: отсутствуют.

Утром следующего дня Рамину ждал телефонный разговор. К тому моменту она уже давно встала и вовсю помогала Оливии накрывать на стол. Раздался звонок. Чтобы не мешать Браунам своими разговорами, Рамина вышла на улицу и уселась на ступени.

— Привет, что-то ты совсем с радаров пропала, — голос по ту сторону звучал тихо и даже расстроенно.

— Новеньк… Кейсиди? — взволнованно произнесла Рамина.

— Да, как дела у тебя?

— У меня всё хорошо, а вот у тебя не очень, судя по голосу. Что случилось?

— Ты бы знала, какой тут кошмар. Я поступила в один колледж с Крисом, Сэмом и Сарой… — в трубке повисла тишина.

— О, это же здорово. Вы всё-таки сошлись с Крисом?

— Почти. Как бы так сказать… — по ту сторону послышался всхлип. — Он изменил мне с Сарой.

Девушку будто облили холодной водой. Она хорошо знала Сару. И та никогда бы не полезла к Крису — этот парень был не в её вкусе.

— А потом она начала встречаться с Сэмом. Говорят, они долго не могли сойтись из-за тебя. А теперь, когда ты уехала…

Снова короткое молчание.

— Это странно. Если из-за меня они не могли сойтись, то зачем ей надо было спать с Крисом?

— Рейчел сказала, что Сара думала, будто из всей компании ты общаешься только со мной. И она так отомстила мне… Почему ты не сказала Саре, что мы не общаемся? Зачем мне жизнь портить? — снова послышались всхлипы, на этот раз сильнее.

— Я ничего не понимаю. У меня в жизни и без этого много проблем. Я вообще ни с кем не общаюсь…

Кейсиди перебила Рамину и залилась криком.

— Ты знаешь, что Сара теперь всем говорит, будто ты притворялась все эти годы? — голос Кейсиди дрожал. — Что ты смеялась над нами за спиной. И знаешь, что самое мерзкое? Я поверила. Потому что настоящая ты — это та, что сбежала в Англию, даже не попрощавшись. А та «идеальная Рамина»… Это просто кукла.

Короткие гудки. Кейсиди сбросила звонок.

Рамина понимала, что в таком состоянии их диалог не будет конструктивным. Будут только ссоры и обвинения. Но она ни в чём не винила подругу.

Кейсиди была права: иногда Рейчел действовала, исходя только из своей выгоды. Ей просто нужно было быть идеальной для всех. Но это была не она. Такое поведение ей диктовало окружение.

Тем не менее она дорожила своими друзьями. И ей было больно слышать такие слова от тех, кого она считала близкими людьми. Да, она не попрощалась, и это чувство пожирает её изнутри каждый день. Но у Рамины просто не было шанса. Её поставили перед фактом, у неё не было времени.

А может, она просто не хотела, и все её «друзья» не являются таковыми на самом деле? Если бы у неё не было цели быть идеальной во всём, стала бы она общаться хоть с кем-то из них? Наверное, только с Кейсиди. Она не плохой человек. Просто верит слухам. А как им не верить? Рамина действительно исчезла из их жизней, как будто её никогда и не было. Тем самым она подготовила почву для слухов и сплетен.

Просто кукла… Все, кто называли её «другом», никогда не видели её настоящей. А та, кого они знали, — просто роль, которую она была вынуждена играть.

Сегодня Оливия и Артур отправлялись навестить старых друзей. Они предупредили Рамину, что вернутся поздно, и она должна была приготовить ужин к их приходу.

Готовить Рамина так и не научилась. Она читала книги, которые ей дала Оливия, помогала ей на кухне, но никогда не готовила самостоятельно. Сегодня выходной, Костя будет спать до обеда, да и к тому же девушки всё ещё в ссоре. На её помощь Рамина могла даже не рассчитывать.

Она вышла на улицу проводить Браунов. На удивление, погода была неплохая. И хотя уличная серость навевала тоску и печаль, сквозь облака проглядывали лучи солнца. Дождя не обещали в прогнозе погоды, а это уже не могло не радовать.

— Доброе утро, Рамина, — раздался мужской голос за её спиной.

Обернувшись, девушка увидела Пола. Его обычно уложенные светлые волосы сегодня были растрёпаны. Она кивнула ему в знак приветствия.

— Чем планируешь сегодня заниматься?

— Не знаю.

— Нам нужно продолжить работу с докладом. Могу через час зайти.

Рамина снова кивнула. После того разговора в библиотеке девушку мучили сомнения на его счёт. Вроде парень очень милый и добрый, а вроде ведёт себя странно. Рамина решила списать это на то, что она сама плохо его знает. Им просто нужно пообщаться побольше, только тогда она сможет делать выводы о его личности.

Прошло два часа, как Рамина и Пол работали над докладом. Перфекционизм Рамины не давал покоя, заставляя переделывать каждый абзац, искать больше информации.

Рамина склонилась над ноутбуком, в десятый раз переписывая тот же абзац. Её пальцы замерли над клавишами; ей нужно было найти идеальную формулировку о мотивах Достоевского.

Пол наблюдал за ней, медленно постукивая карандашом по столу. Его терпение таяло.

— Наш доклад перестал быть докладом ещё полчаса назад. Пора бы остановиться, — его голос звучал сладковато-ядовито, будто он делал одолжение. — Никто не заметит, если мы пропустим пару незначительных фактов.

Полу уже порядком надоело искать всё новые и новые факты, разбирать до мелочей личность Достоевского.

Рамина даже не подняла глаз:

— Нам надо сделать не краткую выжимку из истории писателя, а показать, почему он писал, какие цели преследовал в жизни. Понимаешь?

Парень лишь помотал головой. Он сохранил на ноутбуке последнюю версию доклада и резко захлопнул его, едва не прищемив девушке пальцы.

— Ты слишком зациклена на деталях. Это ненормально, — он наклонился ближе, его дыхание обожгло её щёку. — Знаешь, кто так делает? Люди, которые не уверены в себе. Ты ведь не из таких, да?

— Ладно, — девушка закатила глаза и уставилась в окно.

— О чём ты думаешь?

— Не понимаю. Такой хороший город, очень современный. В колледже все преподаватели — профессионалы. Тут все такие энергичные и целеустремлённые…

Девушка замялась, обдумывая свою следующую мысль.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что стоит мне войти в этот дом, и я попадаю в средневековье. Даже не так — в богом забытую деревню, где чудом существует электричество.

— Ты просто придумываешь, всё не так…

Рамина перебила его, повышая голос.

— Неправда, так и есть. Именно это я чувствую, и это не даёт мне покоя.

Пол лишь усмехнулся.

— Может, приготовим что-нибудь? — спросил парень.

— Я не умею, — тихо призналась девушка.

— Это очень плохо. Любая уважающая себя женщина обязана уметь готовить. Иначе чем она будет радовать мужа? — его взгляд был полон искреннего непонимания. — Ладно, давай я научу тебя.

На кухне Пол медленно нарезал овощи, демонстрируя «идеальные» движения.

— Смотри, как я делаю. Ты так не сможешь, — он протянул ей нож рукояткой вперёд, насмешливо приподняв бровь.

Рамина неуверенно взяла его и принялась в точности повторять все его движения.

— Не так! — он грубо перехватил её пальцы, сжимая их слишком сильно. — Ты даже нож держать не умеешь. Как твой будущий муж будет тебя уважать?

Костя частично слышала их разговор. Она была не согласна со словами Пола, но даже не думала вмешиваться. Рамина выбрала притворяться, поэтому её проблемы больше Костю не касались.

Фыркнув носом, она вышла из дома и вновь направилась в неизвестном направлении. Не так давно она познакомилась с очень интересными ребятами. Они увлекались мотогонками, но сами никогда не участвовали в них.

Девушка делилась с ними своим гоночным опытом. За бутылкой пива они смотрели записи с мотокросса. Так и проходили её будни: пиво и общение с этими ребятами. Иногда она посещала занятия с большим опозданием, но всё же.

Костя могла бы просто забрать документы, но родители сразу же узнают и приедут за ней. Или же она могла вовсе не приходить на занятия и дождаться отчисления. Но это приведёт к тому же результату.

Каждый день, проходя мимо автовокзала, Костя останавливалась у расписания. Бирмингем — Лондон, выезд в семь утра. Всего три шага: купить билет, сесть в автобус, исчезнуть. Но её ноги никогда не делали этих шагов. Вместо этого она шла в бар, где её ждали «друзья», которые даже не знали её настоящего имени.

— Эй, подруга. Сегодня снова планируешь просидеть тут весь день?

— Ага, — бросала она и принималась потягивать пиво, слушая разговоры присутствующих.

Иногда она уходила в себя и подолгу размышляла.

Если так подумать, пока что ей выгодно тут учиться. Она оттягивает время до того, как её насильно заставят выйти замуж. За эти четыре года она сможет продумать хороший план.

Сбежать, пропасть с радаров — это не выход. Всё-таки ей бы хотелось остаться жить в том городе, где она выросла. Там её компания, там площадка для мотокросса, такая знакомая и такая горячо любимая. Костя держит в голове этот вариант развития событий, но параллельно ищет другое решение.

Ей бы хотелось сесть за стол переговоров с родителями. Обсудить всё и найти компромисс. Но этого не будет. Костя уже давно сняла розовые очки. Она не верит ни единому их слову.

— Кстати, Конни… Костя, извини, всё время забываю твоё имя, — рыжеволосый парень тряс девушку за плечо.

Она смерила его таким взглядом, будто тот отвлёк её от очень важного дела.

— Как там твоя подружка?

Девушке пришлось подавить рвотные позывы от едкой улыбки этого парня.

— Не подруга она мне.

— Неважно, дай её номерок. Мы бы с ней затусили…

Костя не выдержала и перебила его.

— С этой куклой? — смех начал подступать к горлу девушки. — Найди себе цель повеселее, она и слова против сказать не может.

Она залилась смехом. Парень покосился на неё непонимающе. Но всё же рассмеялся, толком не понимая причины. А просить Костю объяснить шутку было бы опасно. Все понимали, что она опасная штучка, которая не пожалеет удара для того, кто не оценил её по достоинству.

— Да, ты права. Вот с тобой было бы куда веселее, — еле подавив смех, произнёс он, но тут же осекся.

Костя больше не смеялась. Она прожигала его взглядом, готовая в любой момент запустить в парня бутылку из-под пива. Рыжеволосый парень понял её намёки и поспешил скрыться в толпе. Хотя был ещё день, людей здесь было достаточно. Сегодня должна была быть трансляция футбольного матча, и все находились в ожидании начала.

Кто-то спешил сделать ставку за свой любимый клуб, а кто-то ставил на количество голов. Милые официантки носились туда-сюда, спеша разнести все напитки. А спутницы многих мужчин нелепо пялились в экран телевизора, явно раздумывая, зачем они здесь.

Костя не фанатка футбола. Ей не доставляет удовольствия смотреть на потных мужиков, бегающих за мячом. Но эта шумная толпа, хоть и ненадолго, возвращает её домой. Как будто бы она никогда и не уезжала.

Тем временем Рамина и Пол уже заканчивали с приготовлением еды. У них это заняло больше времени, чем рассчитывал парень. Полу приходилось раз за разом объяснять Рамине элементарные вещи в готовке. Периодически у него сдавали нервы, и он переходил на крик.

Потом, конечно же, извинялся и продолжал объяснять ей что-то, будто ничего и не было.

Рамине же было обидно в такие моменты. Но хуже всего ей было от того, что ей, как маленькой, всё объясняют. В ней поселилась мысль, что с ней что-то не так, раз она не может готовить. И она ненавидела себя за это.

— Ладно, радуйся, что у тебя есть я. Единственный, кто принимает тебя такой, — парень подмигнул Рамине.

Не попробовав и кусочка из того, что они приготовили, он удалился из дома Браунов.

На столе оставалась гора немытой посуды. Тяжело вздохнув, девушка начала уборку. Поначалу, живя в этом доме, ей даже нравилось убираться. Это доставляло ей удовольствие. Но сегодня Рамине было не по себе, когда она делала столь привычные вещи. Её тяготила ссора с Костей, новая маска послушной девочки. Казалось, что только Пол понимает её. Конечно, он имеет свои особенности характера, даже местами может перегнуть палку. Но всё равно он рядом, помогает, останавливает, когда она слишком втягивается в процесс, как было с докладом.

На улице послышался шум автомобиля — Брауны вернулись. Не поздоровавшись, Оливия сразу же окликнула Рамину:

— Детка, постирай сегодня бельё в корзине. Таз найдёшь в чулане. Завтра будет некогда. Тебе надо будет провести генеральную уборку дома. Мы с Артуром уедем рано утром.

Как и гласило одно из правил — только ручная стирка.

Она не раз видела, как это делают в фильмах или сериалах, но ещё ни разу не пробовала постирать руками самостоятельно. Да и ей не за чем было это делать. Дома всё делали работники: стирали, убирали, готовили.

Вооружившись бруском мыла и тазом с теплой водой, она принялась за стирку. Вода то и дело выплёскивалась из таза. Весь пол был в воде, её домашние штаны вымокли, а руки гудели. Было ощущение, что Рамина натёрла себе руки в попытках хоть как-то простирать скатерть.

А с кухни то и дело доносились смешки Браунов по поводу стряпни Рамины. Было плохо слышно, но у девушки создавалось впечатление, что даже с помощью Пола ей не удалось впечатлить эту пару.

Кое-как отжав бельё, она понесла его развешивать. За ней тянулся мокрый след, и это не ускользнуло от взора Оливии.

— Рамина, нужно отжимать бельё. Ты нам так весь дом затопишь.

— А что вообще в ванной происходит — целое болото, — поддерживал Артур супругу.

И вот, казалось бы, все дела сделаны и можно отправляться спать. Но не тут-то было. Теперь ей предстояло вытереть все мокрые следы, которые она успела оставить.

К тому времени, как она закончила, Брауны уже спали. Девушка тоже поспешила упасть в свою кровать, но, как назло, сон не шёл.

Время за полночь, а Кости всё так же нет.

Рамина беспокоилась за соседку, когда та подолгу отсутствовала. Но наутро она всегда обнаруживала её спящей в кровати.

Записи в дневнике Рамины: «Я беспомощна. Не справляюсь с элементарными задачами».

Записи в дневнике Кости: отсутствуют.

В тот же день, после бара, Костя направилась в клуб. Не то, чтобы ей нравилось такое времяпровождение, но это было лучше, чем ничего.

Она бы с радостью влилась в какую-нибудь мото-компанию и пропадала на треке целыми днями. Но был один ньюанс. У нее не было здесь мотоцикла, а также средств к покупке. Родители заблокировали все ее карты. К счастью, Костя держала наличку, на этот случай. Но этих денег не хватило бы, чтобы приобрести новенький байк. А к тому же обслуживать его на протяжении четырех лет.

С другой стороны, эти вложения помогли бы ей в побеге. Тогда не нужно было покупать билет на автобус. Просто ехать, так далеко, как она только могла. А потом остановиться, найти приют на какой- нибудь ферме. И снова ждать. Ждать момента снова уехать.

И как бы не было заманчива эта идея, Костя продолжала откладывать. Побег, это выход. Но как долго он мог бы продлиться?

Поэтому ей пришлось искать другие развлечения в этом городе. А именно бары, клубы и сомнительная компания. Люди, с которыми она общалась, хоть и вызывали у Кости чувства отвращения, но были лучше, чем ничего. Они только мечтали о гонках, заездах, но ничего не делали для этого. Эти ребята даже не знали, как устроен мотоцикл и как его обслуживать. И они не стремились узнать это.

Конечно, Костя рассказывала им некоторые детали устройства мото-транспорта. Но ее слова, будто просто пропадали в воздухе, не долетая до слушателей. Что очень раздражало девушку.

В клубе было шумно. Тела извивались не в такт музыке. Точнее, они пытались, но получалось не очень хорошо. Сами «танцы» молодежи были очень нелепыми. Компании организовывали свои круги и танцевали в них, иногда выталкивая в центр кого-нибудь. Косте было интересно, по какому принципу выбирается эта «жертва», вынужденная, переборов смущение, танцевать перед друзьями, а может даже перед предметом обожания. В некоторых таких компаниях, остальные, оставшиеся в кругу, начинали повторять движения за человеком в центре. От этого «жертвы» смущались еще сильнее, но не все. Некоторые наоборот рвались покрасоваться, но их минута славы быстро заканчивалась, и в центр выталкивали следующего.

Костя сидела за барной стойкой и просто наблюдала. Ей было комфортно именно в такой позиции. Окажись она на танцполе, ее движения были бы куда нелепее, попадание в такт музыки было бы нулевое. И тут бы не сработала фраза: «Танцоры тем ловчее, чем меньше яйца им мешают». Скорее, все бы подумали, что девушка перебрала с алкоголем и лишь смеялись над ней. Поэтому она выбирает просто сидеть и наблюдать, иногда представляя себя танцующей в центре зала. Но все эти мысли быстро прогонялись из ее головы.

По медленно убывающему количеству людей в клубе, Костя поняла, что время уже позднее. К тому же, выпитый алкоголь добавляет сонливости. И девушка принимает решение отправиться в свою кровать.

Ночной ветер приятно обдувает лицо Кости. Иногда ей хочется просто раствориться в его порывах, исчезнуть, улететь вместе с ним. Но ее тело продолжает шагать в ненавистное место. Оно не растворилось, тяжесть весьма ощутимая, а значит нужно продолжать путь к кровати.

В доме Браунов уже все спали. Как обычно, она тихо зашла внутрь, избегая скрипящих частей пола. Ей всегда удавалось пройти наверх бесшумно. Но не сегодня.

Половица предательски скрипнула. Подняв глаза, Костя увидела на лестнице силуэты двоих людей. Это были Брауны.

С губ девушки слетело ругательство:

— Вот же сука.

А дальше, звонкий хлопок и шипение от боли. Косте прилетела затрещина. Сильная мужская рука схватила ее под локоть. Артур даже не церемонился. Не задумываясь о том, какую боль он доставляет девушке, мужчина поволок ее в какое-то помещение дома.

Костя так и не запомнила, где и что находится. Она не гуляла по дому. Из комнат она заходила только в туалет, в ванную, в комнату с кроватью и на этом список заканчивался. Тихо пришла, тихо ушла.

Долгое время Брауны закрывали глаза, питали надежду на то, что девушка исправиться под влиянием Рамины. Но этого не произошло и их терпение кончилось. Теперь они перешли в наступление. Готовые на все ради того, чтобы к правилам их дома прислушивались и соблюдали их беспрекословно.

В девушку прилетела тетрадь. Та самая, в которую Брауны велели записывать все свои пороки. Все ситуации, где девушки были неправы. Эдакая рефлексия под соусом тирании.

— Пиши, хоть всю ночь. Но утром тут должно быть сто записей о том, в чем ты провинилась, — рыкнул из темноты голос Артура.

Оказавшись в маленькой комнатке, у Кости не было даже сил стучаться, просить выпустить. Она просто лежала на полу, сжимая руку, которая пульсировала от сильной хватки Артура. В этом же положении она уснула.

Сон на холодном полу не мог быть крепким. То и дело девушка просыпалась и поднимала взгляд на крохотное окно. Она обнаружила его под утро, когда небо начало светлеть. И этот свет позволил немного осмотреться и попытаться понять, где именно Костя находится.

В помещении находился старенький пылесос. На нем был огромный слой пыли. Наверное, не использовался много лет. Возможно, он был сломан, а может ему купили замену, а рука выбросить, так и не поднялась. На стенах были приделаны полки, на которых покоился другой хозяйственный инвентарь. Ножницы для стрижки кустов, вантуз, лом и прочие предметы, названия которых Костя не знала.

В ее голове промелькнула одна мысль. А раз сон все равно был беспокойный, и девушка то и дело просыпалась, то она решила сделать несколько записей в тетрадь. Небольшое послание Браунам в ее стиле.

В доме по-прежнему было тихо. Костя снова прикрыла глаза, пытаясь провалиться в сон. С первой попытки ей не удалось это. И со второй тоже. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Мысли путались, она начинала размышлять об одном, а затем ее резко перекидывало к другим размышлениям. И так по кругу, пока веки ее не опустились.

Сквозь сон Костя слышала торопливые шаги, спускающиеся по лестницам, бренчание посудой на кухне, шум автомобиля за окном и снова тишина.

Голова гудела. Но эта боль стала такой привычной для Кости. С ней она просыпается уже много дней, начиная с первого дня, проведенного в этом доме.

Снова шаги. В этот раз тихие и неторопливые. Шум воды. Снова шаги. Звуки закипевшего чайника. И опять тишина.

Костя больше не смогла заснуть. Она сидела на деревянном полу, прижавшись спиной к стене. Девушка просто смотрела в одну точку, в голове была пустота.

Из этого транса ее вывела дергавшаяся ручка этой комнатушки. Дальше слышались неразборчивые ругательства. Рамина.

Что- то внутри Кости щелкнуло, и она торопливо подползла к двери.

— Эй? Игрушка Браунов, вытащи меня отсюда.

— Костя? Что ты там делаешь? — за дверью послышался тонкий голос Рамины.

— Брауны… — только и смогла выдавить из себя Костя.

Ручка задергалась с новой силой. Дверь шаталась как сумасшедшая, еще чуть-чуть и она слетит с петель, а вместе с ней обрушиться и стена. Костя была впечатлена таким рвением Рамины.

— Черт. Тут замок. Попробую найти ключ.

Торопливые шаги. Ее топот раздавался то тут, то там. Это все, что слышала Костя. Она прижалась плечом к двери и просто сидела в ожидании.

— Его нигде нет, — обеспокоенный голос раздался по ту сторону. — Честно, я везде искала, все ящики перерыла…

— Ладно. Буду тут сидеть.

Сон уже давно отпустил Костю из своих объятий. Но силы все никак не возвращались, а мысли путались.

— Костя, попробуй изнутри найти что- то, — Рамина не намерена отступать и оставлять девушку в полном одиночестве.

— Я не могу, — даже голос звучал слабо.

— Костя, зачем было доводить себя до такого состояния? Чем ты питаешься? Алкоголем? — обеспокоенный голос Рамины срывался на крик.

— Тебе какое дело? Стала одной из них? Будешь жизни меня учить? — рявкнула Костя.

— Не буду, — послышался удар по двери. — Я не одна из них. Просто беспокоюсь за тебя. Ты всегда приходишь поздно, от тебя разит алкоголем. Мы тут уже несколько месяцев. За это время ты постарела на десять лет. Твои щеки впали, синяки под глазами появились. Кому хуже от твоего поведения?

За дверью послышалось шевеление. Рамина опустилась на пол радом с дверью.

— Делай что хочешь, я тебя не осуждаю. Но не забывай о своем здоровье.

— Конечно, не осуждает она. Да от тебя, в тебе, нет и кусочка. Заботиться она. А сама Брауном рассказала, в какое время я прихожу. Чтобы они меня застали и заперли тут. Актриса погорелого театра.

— Ты уже бредишь. Когда ты ела в последний раз?

Ответом на ее вопрос было напряженное молчание. Снова послышалось шевеление, а затем торопливые шаги. Снова одиночество.

В чем- то Рамина была права. Она вредит только своему здоровью, а результата нет. Брауны не из тех людей, кто увидит болезненный вид Кости и поспешит на помощь. Им нет дела до этого. Наоборот, они дождутся ее слабости и начнут прогибать под себя.

Из-за своей неосмотрительности и желания забыться в алкоголе, девушка не поняла этого. Теперь же у нее нет сил, даже встать. И сидит она одна, запертая в чулане.

Сама того не осознавая, она попала в их ловушку. А выхода из сложившейся ситуации все также нет. Сколько бы она не думала, все ее идеи оказывались бесполезными. Кроме одной. Побег, исчезновение. Но она продолжает отталкивать эту мысль.

Теперь уже за окном послышалось шевеление. А после, Костя увидела, как в нем мелькнула макушка Рамины. Она собрала оставшиеся силы и поднялась на ноги, чтобы открыть окно.

Хоть и оно было маленьким, через него можно было бы пролезть. Если бы не тот факт, что на каждом окне этого дома красовалась узорчатая решетка.

Через нее просунулась рука Рамины с контейнером. Костя приняла "передачку" девушки. Дальше Рамина просунула ей термос и вилку.

— Пожалуйста, поешь, — сказала она ей.

В глазах Рамины читалась мольба и беспокойство. Косте не нашлось, что ответить. Она закрыла окно, не рассчитав силы, оно захлопнулось с характерным ударом. Костя тут же взглянула сквозь стекло, чтобы убедиться, что не попала по девушке. Все было в порядке, Рамины уже не было на лужайке.

В глазах реальность поплыла цветными пятнами, и девушка снова опустилась на пол. Усевшись, она открыла контейнер с едой. В животе заурчало.

На вкус, странное месиво, было ничуть не лучше, чем на вид. Но это была еда. Скорее всего, это задумывалось как омлет с колбасой и помидорами. Но выглядело, как что- то уже пережёванное до нее. Соли было мало, а вот перца слишком много.

— Извини, знаю, что получилось не очень, — будто читая ее мысли, Рамина отозвалась за дверью.

Костя не ответила, лишь продолжила поглощать то, что называется едой.

— Тебе так льстит твоя сострадательность? — с набитым ртом произнесла Костя.

— Я понимаю, ты ненавидишь меня. Но просто пойми, я хочу выжить в этом мире. Мне есть что терять, — Рамина тяжело выдохнула.

— Ты и так уже все потеряла. Даже не так, отдала свою свободу, в руки этих ненормальных, — усмешка слышалась в голосе Кости.

— Уж лучше топить себя в алкоголе…

— По крайней мере, я остаюсь собой, а не просто куклой.

Теперь терпение кончилось и у Рамины. Было слышно, как она вскочила на ноги. Но вместо того, чтобы уйти от этого разговора, она сказала:

— Ты думаешь, я этого не знаю? Все я понимаю. Это цена, которую я плачу за годы притворства. Я понятия не имею, кто я. Но это не важно. Есть ответственность. Мои родители делают все, чтобы воспитать из меня человека. Да, я жертвую собой. Но это оправданно, — Рамина срывалась на крик.

— Но ты даже не пытаешься.

— А что я могу сделать?

— Отбрось маску послушной девочки…

— И стать как ты? Но в этом тоже не будет меня.

— Тогда не ной, что не знаешь, какого это, быть собой.

Рамина не стала уходить. Она осталась здесь, сидеть под дверью.

И каждая девушка размышляла о своем. Рамина думала о том, кто она настоящая. Из тысячи масок, что она надевает каждый день, где та единственная настоящая? И, точно ли это маска? Кто она внутри? Найти ответы было не возможно.

А точно ли их можно найти? Сейчас она снова надела маску. Маску послушной куклы. Будучи ею, есть ли возможность отыскать настоящую себя. Логично будет откинуть эту маску. Так сказать, потерять себя, чтобы вновь себя обрести. Но тогда она лишиться семьи и места, куда хочется возвращаться. Но ведь должен быть и другой выход.

— Может на них заявить в полицию, — из размышлений Рамину вырвал голос Кости.

— Я не хочу писать заявление на своих родителей, — отозвалась она, не до конца понимая, что происходит, путая свои размышления с реальностью.

Недолгое молчание.

— Я Браунов имею в виду, — пояснила Костя. — Снять побои, описать ситуацию. Ты свидетель.

— Но ведь я не видела, как Брауны причиняли тебе увечья. Ты пьешь беспросветно, они могут списать на то, что ты сама в пьяном угаре это сделала.

— И заперла нас с тобой на целый день в комнате. А потом сама себя в чулане. Кукла, — последнее слово Костя произнесла с отвращением.

— Я ведь говорю правду. Брауны очень влиятельные в этом районе, так говорит Пол. Все будут на их стороне, в том числе и полиция.

Костя не стала отвечать. Она понимала, что Рамина права и это злило ее еще сильнее. Она привыкла действовать без раздумий. Резко и импульсивно. И не всегда ее действия приводят к желаемому результату. Например, как сейчас.

Возможно, только возможно, ей стоило поучиться чему-то у Рамины.

Записи в дневнике Рамины: «Я нарушила правило, кто не готовит, тот не ест».

Записи в дневнике Кости: «Идите к черту», эта запись повторялась сто раз.

День, проведённый в чулане, тянулся бесконечно долго. Иногда Рамина приходила к Косте и молча сидела под дверью. Они не разговаривали, но отчётливо чувствовали присутствие друг друга.

Костя впервые не чувствовала себя одинокой, хотя обида на Рамину была сильной. Но на что именно она обижалась? Девушка не сделала ей ничего плохого. Просто у неё другие взгляды. Быть может, это и не обида вовсе. Просто ссора, которая расставила всё по местам.

Костя уже давно поняла, что они с Раминой проживают одинаковые проблемы, как будто у них судьба одна на двоих. Но они не один человек, чтобы думать и действовать одинаково. Костя понимала и это. Вот только всё равно злилась на Рамину, когда та, жертвуя своей свободой и интересами, шла на поводу у родителей и Браунов. Этого она понять не могла.

Ведь она могла просто сказать родителям «нет», и пусть они лишат её всего. Зато она будет сама решать, кем ей быть и что ей делать. Тогда почему Костя сама не может так поступить? Что её останавливает?

Дело в родителях. Ни одна из девушек в глубине души не хочет покидать их. Какими бы они ни были. И это всё заводит в тупик.

Поменять взрослого и сформированного человека невозможно.

Если так подумать, родители Кости многое спускали ей с рук. И всё, чего они требуют, — закончить обучение в Бирмингеме и выйти замуж за сына их делового партнёра. Но брак невозможен, если один из них уже будет в браке. Тогда Косте подойдёт кто угодно. Любой человек в этом городе. Нужно просто договориться и совершить этот трюк.

Нет. Её родители имеют влияние на всё и всех. «Кто угодно» тоже не подойдёт. Нужен такой молодой человек, кто не купится на деньги и угрозы. Но где его найти? В каком уголке земли скрывается тот, кому не нужны деньги и кому не страшны угрозы? И кто согласится на эту авантюру?

Возможно, в Бирмингеме найдётся богатый паренёк. И Костя решила заняться поисками, как только срок пребывания в чулане подойдёт к концу.

Но почему этот человек должен согласиться на такую авантюру? Что Костя может предложить взамен? Над этим девушка размышляла долго. Ответа не находилось. И она решила действовать по обстоятельствам. К тому же можно предложить спор на желание; одержав победу, она приведёт этот план в действие.

Долго утопать в размышлениях не пришлось. Брауны вернулись. И были они в весьма скверном настроении.

Открыв дверь, они увидели грязные контейнеры из-под еды. Артур, недолго думая, поднял посуду и с силой швырнул её в сторону, где стояла Рамина.

— Разве она помогала тебе готовить? Сидя в чулане? — кричал Артур.

— Правила есть правила. Она бесполезна и недостойна есть нашу еду.

Рамина подала голос в надежде защитить себя от нападок:

— Но наши родители отправляют вам регулярно деньги, чтобы вы обеспечивали нас. Поэтому все продукты наши, в том числе, — её тон был спокойным, даже слишком.

Наверное, впервые девушка говорила то, что думала она, а не то, что ей диктовали. И это произвело впечатление на Костю. Небольшое, но всё же.

Оливия схватила за руку Рамину и швырнула её в чулан. Та, упав на колени, больно ударилась. Но даже не подала виду. В горле встал ком от подступающих слёз. Но она не смела сказать больше ни слова.

Дверь чулана захлопнулась с глухим стуком, погрузив Рамину в темноту.

— Это для твоего же блага, — сквозь дверь прозвучал голос Оливии. — Пока не осознаешь свою вину — не выйдешь.

Рамина сжала кулаки. В горле стоял ком, но слёзы не текли. За то, что она помогла Косте, запертой в кладовой, Рамине пришлось занять её место. Она злилась. Не на Костю, ведь та не просила о помощи. Скорее, она злилась на саму себя. Но в чём она была не права?

Тем временем Артур отвёл Костю в её комнату.

— Теперь ты, — строго обратился к девушке Артур. — Что ты поняла, сидя в этом чулане?

— Я виновата в разгульном пьянстве, а вы…

— Наши провинности тебя не касаются, — перебила Оливия. — Раз это наказание не прибавило тебе ума. Артур, достань плеть.

— Грёбаные фетишисты, — процедила девушка.

— Молчать. Держи язык за зубами, девочка. Ты будешь сама себя бить плетью, пока не поймёшь, что твоя жизнь зависит от соблюдения правил, — рявкнула Оливия Браун.

Плеть была не новой. Ей пользовались. И довольно часто.

Костя стояла посреди комнаты, сжимая в руках плеть. Её пальцы дрожали.

— Начинай, — Артур скрестил руки на груди. — Каждый удар должен быть осознанным. Искупление требует жертв.

— Вы с ума сошли, — прошептала Костя.

Оливия резко шагнула вперёд:

— Ты хочешь, чтобы мы сделали это за тебя? — спокойный голос Оливии заставлял мурашки бегать по коже.

Глаза Кости забегали по комнате. Сейчас ей стало по-настоящему страшно. Она не понимала, что вообще происходит в этой семье и откуда они берут такие наказания. Да, у них погибла дочь при непонятных обстоятельствах. Брауны не говорят о ней и о её болезни. Но люди погибают, такое случается. Жизнь коротка, порою даже слишком.

Родители, потерявшие ребёнка, испытывают годами душевную боль. Но никогда не скатываются до такой крайности. Что не так с Браунами? Как погибла их дочь? Что их превратило в настоящих психов? А самое главное, стоит ли Косте пытаться выяснить детали?

Остаток вечера Костя удар за ударом наносила сама себе. В их с Раминой спальне доносился свист плети. А из чулана доносился шёпот раскаяния и сожаления.

Артур следил за Костей, за тем, как морщится её лицо в порывах боли, за тем, как содрогаются её уставшие плечи. Казалось, что это приносит ему истинное удовольствие.

Всё происходящее не снится даже в кошмарах.

Но всё заканчивается рано или поздно. Обессиленная Костя нанесла последний удар, после которого Артур молча удалился в свою спальню. Девушка упала на пол, спина ужасно болела. Но, несмотря на эту боль, Костя быстро провалилась в сон. И снова на полу.

Через некоторое время она всё же открыла глаза и перебралась в свою постель.

В чулане Рамина прижалась лбом к стене.

— Я не виновата... — её шёпот уже был едва слышен.

Но стены не отвечали. Девушка продолжала шептать одно и то же.

Снаружи доносились приглушённые звуки ударов и тяжёлое дыхание Кости. Рамина закрыла глаза.

Внезапно скрипнула дверь — на пороге стояла Оливия, её лицо было странно пустым, будто она смотрела сквозь Рамину.

— Ты думаешь, мы любим это делать? — её шёпот был похож на шипение змеи. — Мы спасаем вас от самих себя. От этого прогнившего мира, который убил нашу Лиззи!

Она уронила на пол фотографию — девочка лет десяти с бледным лицом и тёмными кругами под глазами.

— Но мы знаем, что делать. Будьте благодарны, ведь мы спасаем вас, — дверь снова захлопнулась.

Под шёпот Рамины, который еле доносился до ушей Кости, её веки снова сомкнулись, забирая девушку из этого кошмара наяву.

Рамине повезло меньше. Её ждала бессонная ночь. Как уснуть, когда её обвинили в таком пустяке? Рамина следовала правилам, делала всё, что ей скажут. Но ей не простили одну ошибку.

А после — учёба. И именно в этот день ей предстояло выступать с докладом. Рамина старалась изо всех сил не смыкать глаза. Иногда она всё-таки проваливалась в сон, но сразу же просыпалась от кошмара, где её родители стоят, нависая, и громко кричат. Как только её глаза распахивались, она ударялась о какой-то предмет от страха, что всё это не сон.

К утру у обеих девушек вся спина была покрыта синяками. Но никто в колледже будто не замечал, как они болезненно морщились, откидываясь на спинки стульев.

Многие обходили девушек стороной, начиная с первого учебного дня. Декан зачастую вызывал по пустякам и заставлял писать абсурдные объяснительные. Почему? Ответа не было.

Костя огрызалась на декана и хамила. Рамина же писала то, что ей говорят, изредка вытирая слёзы. Но её спасением был Пол, который утешал её. В своей манере, добавляя, что она «слишком плаксива». Но всё же он скрашивал её одиночество. Тогда как Костя принимала всё с гордо поднятой головой.

Рамина стояла у окна, сжимая в руках испорченные листы доклада — чернила расплылись, страницы помяты. Она не спала всю ночь, и её руки дрожали так сильно, что даже ручку нормально держать не могла.

Послышались шаги за спиной.

— Ты выглядишь… не лучшим образом, — это был Пол.

Он остановился рядом, не касаясь её, но его голос звучал тепло. Он действительно переживает.

Рамина не подняла глаз:

— Я… я всё испортила. Доклад…

— Ах, это, — он махнул рукой, будто это пустяк. — Я уже всё переделал.

Рамина решилась поднять взгляд. Пол улыбался — не той самодовольной ухмылкой, а мягко, почти по-дружески.

— Ты же знаешь, в деканате ко мне хорошо относятся. Я объяснил, что у тебя… семейные обстоятельства. У нас две пары по этому предмету, после перемены ещё раз выступим.

Рамина застыла.

— Зачем?

— Потому что я вижу, как они с тобой обращаются, — его голос понизился, стал задушевным, почти шёпотом. — Ты не заслуживаешь этого.

Пауза.

Он не стал добавлять «в отличие от Кости». Не стал давить. Просто взял её помятые листы и аккуратно разгладил их пальцами.

— Я попрошу тётю Оливию не давить на тебя слишком сильно.

И ушёл, оставив её с одной мыслью: «Он единственный, кто понимает».

С трудом, но они пережили день в колледже. Рамине даже удалось получить «отлично» за доклад, несмотря на весь её болезненный вид.

Впервые Костя шла с Раминой до дома. Впервые она не растворилась в тумане города, уплывая в неизвестном направлении.

— Ты всё ещё не хочешь заявить на них? — нарушила тишину Костя.

— Я уже говорила, это бесполезно. Нас и слушать не станут, — голос Рамины дрожал от усталости.

— И что? Вот так жить остаток времени здесь?

— Подделывай улыбки. Притворяйся до тех пор, пока не придумаешь план побега. Или пока не истечёт время договора, — Рамина продолжала смотреть в одну точку, пытаясь сохранить хоть каплю рассудка.

— Будь никем, пока не найдешь способ быть собой. Что ты несешь?

Костя обогнала Рамину и остановилась лицом к лицу с ней. Её рука взмыла в воздухе и со звонком опустилась на её щёку. К тому времени они уже стояли перед домом Пола, который отчётливо видел эту ситуацию через своё окно. Но не спешил разнимать девушек.

Костя скрылась в стенах дома Браунов. А Рамина осталась стоять на прежнем месте. Ей казалось, что все свои слёзы она пролила ещё вчера, сидя в том чулане. Но это оказалось не так. Они хлынули с новой силой. Ноги перестали держать девушку, и она опустилась на асфальт.

Пол всё-таки покинул своё укрытие и направился к Рамине. Он не сказал ей ни слова. Просто был рядом. Сидел с ней на холодном асфальте и ждал, когда её всхлипывания станут тише.

Рамине стало легче от присутствия Пола. Она не понимала причину агрессии Кости, не понимала, что сделала не так.

— Она боится стать никем, как ты, — ответил Пол на её немой вопрос, читаемый во взгляде.

— Но я не никто, — отозвалась девушка со всхлипыванием.

— Я не это имел в виду. Ты хорошая девушка, умная. А она…

Рамина резко выпрямилась и посмотрела Полу в глаза.

— Она такая же, как и я. Просто мы находим разные решения одинаковых проблем.

— Не такая же. Ей не место здесь. А ты… ты, наоборот, на своём месте.

На своём месте. Все мысли разлетелись, и осталась только эта фраза. Девушка заморгала чаще, пытаясь осознать смысл услышанного. Но в голове была только пустота.

Ей нужно было обдумать эти слова. Только что он назвал её «никем», а после говорит, что она на своём месте. А может, действительно так будет лучше.

Рамина поднялась с асфальта и молча направилась в дом. Ей нужно было занять себя чем-нибудь. Как раз в раковине мирно покоилась гора немытой посуды. Закатав рукава и вооружившись губкой, девушка принялась отмывать остатки еды.

Все её действия происходили автоматически. Она не задумывалась о том, что делает. Просто делала. А мыслями уходила в себя всё глубже.

Она может договориться с родителями и остаться учиться здесь, в университете. Так она отсрочит своё пребывание дома в маске послушной девочки. Ей снимут тут квартиру, и больше не будет поганых правил Браунов. Свобода от родителей, от правил. Она может остаться здесь с Полом. Ведь только он принимает ее такой. Только он всегда рядом. Наставляет ее, утешает. Не задает вопросов.

Тогда она сможет прожить эту жизнь счастливо. Пусть даже эта жизнь подлиться до окончания университета. Родители не одобрят Пола, как спутника Рамины по жизни. Но они могут обручиться здесь и никому не сказать. Тогда у родителей не будет выбора.

Рамине казалось, что ее план готов. Остается только договориться о возможности поступления в местный университет. А после, она обрадует Пола. Возможно, даже приготовит ему что-нибудь сама.

Готовка. Рамина решила, что сначала ей нужно потренироваться в этом. Закончив с посудой, она достала книгу рецептов Оливии и выбрала самый короткий из всего списка.

Перед готовкой она поднялась в свою комнату и окликнула Костю:

— Эй.

Та лежала на кровати, отвернувшись к стене. Молчание затянулось. Девушка как будто намерено игнорировала Рамину.

— Это я должна обижаться, ведь это ты меня ударила. Пошли, надо готовить, иначе этот кошмар продолжится.

Костя махнула ногой. Ей явно не хотелось принимать в этом участие, и плевала она на эти правила.

— Костя. Ты не питаешься нормально. Я даже не знаю, что ты ешь и ешь ли вообще. Так нельзя. Таковы правила.

Она снова не ответила. Рамина уже была готова развернуться и пойти готовить в одиночестве, как заметила краем глаза шевеление. Костя очень комично сползла с кровати на пол и только потом встала на ноги.

Рамина понимала, что так или иначе, она бы все равно скормила приготовленное Косте. Но так они смогут поработать в команде и, возможно, их конфликт сойдет «на нет» быстрее, чем никогда.

Рецепт действительно был не сложным. Нужно было отчистить картофель, нарезать его и отправить в духовку. Достав картофель, который хранился у Браунов в одном из ящиков, и, помыв его, девушки посмотрели на овощ пустыми глазами.

— Ты умеешь чистить его? — озадачено подала голос Рамина.

Костя отрицательно помотала головой. Она уже успела пожалеть о том, что приняла участие в этой сомнительной идее. Вспомнив про существование мобильного интернета, она поспешила найти короткий видеоролик с подробной инструкцией.

И вот у каждой из них в одной руке картофель, в другой лежит нож. А взгляд их бегает по экрану, улавливая и подмечая каждую деталь этого навыка. Первая попытка. Рамина порезала палец. Не сильно, но неприятно. У Кости же дела с чисткой обстояли лучше. Вскоре она приноровилась и начала ловко орудовать ножом, отделяя кожуру от самого плода.

— Вот и хорошо. Ты будешь чистить, а я мясо подготовлю, — Рамина положила нож и кривой картофель на стол и направилась к холодильнику.

К счастью Оливия не так давно купила голени курицы. В рецепте предлагается замочить их в специях и томатной пасте. С этим девушка справилась куда лучше. Еще после нескольких манипуляций, все было выложено на противень и отправлено в духовой шкаф.

Девушки завороженно смотрели на плод их стараний через стекло. Они регулярно проверяли, ничего ли не подгорело, хотя в рецепте было указано точное время запекания.

Казалось бы, такая повседневная для многих вещь, увлекла девушек настолько, что они забыли на некоторое время про все свои распри. Хотя и были они только потому, что девушки не были готовы выслушивать и принимать точку зрения друг друга.

Ужин был готов. Брауны оценили такой жест от девочек, в частности от Кости. Так что, сегодня, ей было позволено есть со всеми. От придирок Оливии это не спасло, но все же Брауны не стали напрягать их работой по дому и отправили девочек отдыхать.

Рамина, целый день находившаяся на взводе, сразу отправилась спать, совсем забыв про звонок родителя со своей просьбой. Она решила, что время у нее есть и она успеет все обговорить с ними.

А вот Косте наоборот не спалось. Она то и дело ворочалась. Ее организм настолько привык засыпать в пьяном состоянии, что сейчас отказывался от этого. В голове крутилась лишь одна мысль: «надо выпить». Костя отгоняла ее всеми силами. Даже пыталась заставить свое тело вспомнить, какого это лежать запертой в чулане с диким похмельем.

Рамина права, Косте нужно сосредоточиться на здоровье. С каждым разом ей становиться все хуже. Это нужно заканчивать. Но что- то не давало ей сделать этот шаг. Ей тяжело здесь и только под алкоголем дни текут незаметно. Но пить 4 года, каждый день, это будет просто невыносимо.

Она решилась встать и сходить налить себе стакан воды. Сон все равно не шел, а в горле пересохло. Девушка старалась идти бесшумно, чтобы не тревожить свою соседку по комнате. И ей это удалось. Даже слишком хорошо.

Пройдя к лестнице, она уже была готова спуститься вниз. Но послышался шёпот прямиком из кухни. Голоса принадлежали Браунам. Они не заметили передвижений девушки и разговаривали не прерываясь.

Для Кости это хороший момент. Момент чтобы узнать про этих двоих чуть больше. И она прислушалась.

— Видишь, у нас, получается, — шептал женский голос.

— Да. Но это только начало. Ты помнишь, мы должны наставить их на верный путь, — отвечал ей второй, все такой же холодный голос Артура.

— Помню- помню. Начнем с них, а потом. Потом мы начнем влиять на наших соседей... Да. Все будут слушать нас, они будут полностью под контролем, и будут нести нам свои деньги.

— Ты перегибаешь палку… — устало шептал Артур.

— Вовсе нет, деньги — приятный бонус.

Записи в дневнике Рамины: «Чуть не завалила доклад, потому что было сложно держать глаза открытыми. В своей бессонной ночи виновата лишь я. Мне не следовало пренебрегать правилам. Вина преследует меня по ночам».

Записи в дневнике Кости: «Я ударила Рамину. Мне стыдно».

— Брауны? Столько живешь с ними… И только сейчас решила поинтересоваться? — зажжённая сигарета тлела в вечернем тумане города.

— Да. Разве вы не замечаете что-то странное в них? — женский голос был спокойным. Он звучал медленно и слегка приглушенно.

— Если помощь нуждающимся ты называешь странностью, то пусть так, — громкий смех отразился от кирпичных стен многоквартирных домов, между которыми и велась эта беседа.

— Я не про это…

— А про что? Они святые люди. Когда моя мать была больна, они помогали нам, не дали погрязнуть в долгах, — голос сорвался на крик.

— А ведь я живу с ними и вижу больше, чем вы, — тем временем женский голос оставался все таким же спокойным.

— На что намекает эта дура? Неужто ты думаешь, что мы поверим тебе? Ты не жила тут столько, сколько мы. Не была в тех ситуациях, в которых оказывались наши семьи. С чего мы должны верить тебе? Алкоголичке и дешевой шлюхе.

А дальше — звонкий удар. Голос парня, явно возмущенного тем, что его ударила девушка. Снова удар. Неразборчивые крики и ругательства.

— Вот именно, она просто приезжая шлюха. Пусть выполняет свою работу.

Никто из жильцов этих домов не обратил внимания на крики помощи. Даже ругань, предшествующая последствиям, осталась незамеченной. Никого не смутили и удары о стену, гул драки.

Никого, кроме проходившей мимо Рамины. Она была обеспокоена тем, что ее подруга снова долго отсутствует. Ей в голову закрадывались мысли о том, что та снова начала пить. А это значило, что рано или поздно Брауны снова накажут обеих девушек. Конечно, основной удар придется на Костю, ведь она вновь нарушила правила, но и Рамину это не обойдет стороной, так или иначе.

Она уже шла в направлении очередного бара — а за вечер ей пришлось побывать во многих, — как услышала крики помощи. Голос уж больно сильно напоминал Костю. Не раздумывая, девушка устремилась туда с криками, что уже вызвала полицию. По пути она схватила кирпич, который как раз кстати валялся на асфальте.

Завидев девушку, вооруженную кирпичом, и услышав, что полиция уже в пути, те парни пустились в бегство. Оставив лежать на асфальте девушку с короткой стрижкой, на половину обнаженную. Никакой полиции Рамина не вызывала.

— О Боже, Костя, что… Что они сделали с тобой? — кирпич упал на асфальт с грохотом, но даже он был тише, чем обеспокоенный голос Рамины.

Костя не ответила. В ее глазах читался страх и непонимание. Ее тело дрожало от выброса адреналина в кровь. Липкими от пота руками она натягивала на себя порванную рубашку.

Рамина впервые увидела слезы Кости. Та, кто была примером бесстрашия и борьбы, сейчас сидела, скрючившись, и проливала слезы, полные страха и боли. Видя эту картину, Рамина замерла.

Костя вновь и вновь видела перед собой эту картину. Вот ее бьют в живот, от чего она падает. Ее пинают ногами, плюют в лицо. Такое это было унижение для ее непоколебимой гордости. Но хуже всего ей стало тогда, когда один схватил ее за запястья, поднимая с холодного асфальта. Она все еще пыталась брыкаться, вырываться. Но ее снова ударили в живот. Тогда в ее глазах потемнело, а когда она снова вернулась в реальность, ее рубашка была разорвана. Чьи-то руки гуляли по ее телу. И кто-то насильно пихал ей что-то в рот.

Тогда и появилась она — с криками, воплями. Девушка, которую она не возлюбила, но которая всегда приходила ей на помощь.

— Костя… Костя… Скажи хоть слово. Что у тебя болит?

Губы Кости содрогнулись, и послышался тихий шёпот:

— Нет.

— Нужно полицию вызвать, ну же, вставай, — Рамина пыталась взять под руку Костю, чтобы поднять ее.

Но безуспешно. Костя не вставала, не помогала Рамине поднять себя, она не делала ничего.

— Не надо, я хочу домой.

Тяжелый вздох вылетел из груди Рамины.

— Хорошо.

Тогда Костя нашла в себе силы встать. Поддерживаемая Раминой, она еле передвигала ногами. Путь, некогда такой короткий, сейчас был невыносимо долгим. Мысли стихли, лишь звенящая тишина висела между двумя девушками.

— Рамина, вы? — раздался звонкий голос Оливии.

— Да, встретила Костю на вечерней прогулке. Мы сразу пойдем спать, — отозвалась Рамина, стараясь сделать голос более спокойным.

К их счастью, Брауны не вышли встретить девушек, они остались сидеть перед телевизором и смотреть очередной новостной канал. Если бы они вышли и увидели девушек в таком виде, вряд ли они бы проявили хоть долю сочувствия. Наверняка, выслушав всю историю, они бы только обвинили Костю и Рамину. Одну — в распутном поведении, другую — во вмешательстве в дела той, кому не следует подражать. Но они не сдвинулись с места.

В тот вечер Рамине пришлось проявить всю свою стойкость, которая только у нее была. Ведь ей нужно было не впасть в панику, сдерживать чувство справедливости. И ко всему — довести до дома Костю и помыть ее от той грязи, что налипла на нее. Но ту грязь, что осталась в воспоминаниях Кости, она не смогла отмыть.

Рамина не могла спокойно выдохнуть и тогда, когда Костя лежала в своей кровати, свернувшись клубочком. Ей хотелось что-то сделать: позвонить в полицию, найти тех отвратительных парней, сделать все, чтобы они получили заслуженное. Но Костя противилась.

Лежа в кровати, она как будто находилась в бреду, то и дело шепотом проговаривая совершенно несвязные слова.

— Не надо… Руки… Полицию… Больно… Спасите… Брауны… Почему… Мама… Папа… Я не хочу…

Рамине было невыносимо это слушать. Ее руки то и дело сжимались в кулаки. Но что она могла сделать сейчас? Тогда ей пришла в голову идея. Она взяла телефон Кости и выскользнула из дома. Иногда она так делала, чтобы пообщаться с родителями, выходила на пять минут. Брауны не были против, так как разговор всегда был недолгим. Но если он затягивался, то они непременно выходили. А когда звонок был завершен, то Артур забирал ее телефон.

Таким образом, Брауны контролировали то, что Рамина рассказывает. Они бы не позволили, чтобы девушка распространялась о методах воспитания Артура и Оливии. Ведь в глазах всех они — примерная семья, помогающая двум трудным подросткам исправиться.

Но в этот раз она вела разговор не со своими родителями, а с совершенно чужими людьми, которых знала по рассказам Кости.

— Виолла и Пауль Томпсон? — задала она вопрос в трубку.

— Да, а вы кто? Почему звоните с телефона нашей дочери? — ей ответил холодный женский голос, принадлежавший, судя по всему, матери Кости, Виолле.

— Я Рамина, мы с Констанцией вместе проживаем в доме Браунов.

— В чем причина столь позднего звонка?

— С Констанцией произошла одна ситуация, — Рамина остановилась, подбирая слова, а в ответ ей была холодная тишина. — Сегодня Костю избили и чуть не изн… надругались над ней.

В ответ послышалась лишь усмешка. Потом женщина по ту сторону телефона подозвала кого-то. Судя по мужскому голосу, это мог быть отец Кости. Они о чем-то переговорили, слова их были неразборчивыми.

— Я вас поняла. Но не стоит беспокоить нас по таким пустякам.

— Но… Как же… — Рамина поперхнулась от возмущения.

Как можно так говорить, когда узнаешь о том, что приключилось с ребенком? Ведь они же должны проявлять к ней хоть каплю родительской заботы.

— Она сама во всем виновата, так ей и передайте. Будь она смиреннее…

Остаток предложения Рамина не услышала, ведь на той стороне завершили телефонный звонок. Злость начала окутывать Рамину. Она встала со ступеней и направилась в дом. Будь она одна в какой-нибудь глуши, то непременно бы закричала.

— Как дела у твоей мамы? — снова звонкий голос раздался из комнаты с телевизором.

Все-таки Брауны не стали в этот раз подслушивать ее разговоры по телефону. Возможно, на это как-то повлиял Пол, ведь обещал поговорить с Оливией. А может, Брауны начали доверять Рамине и сами перестали слишком давить на нее. В любом случае, это было ей только на руку.

— Все хорошо, — откликнулась Рамина и быстрыми шагами направилась в комнату, не желая продолжать диалог с Оливией.

Костя по-прежнему лежала и шептала что-то в пустоту. Сердце Рамины щемилось от боли и беспомощности. Она обессиленно села на пол рядом с кроватью Кости и начала пристально вглядываться в потолок.

В своей жизни Рамина часто приходила на помощь, даже если ее не просили, даже если ее могли начать осуждать. Так или иначе, ей удавалось найти выход или просто поддержать. Но что делать, когда человек столкнулся с таким? Какие слова нужно говорить?

Она этого не знала. И от этого опускались руки. Да, Рамина спасла Костю от непоправимого. Вот только ее подруге от этого не легче, она здесь, лежит в слезах и шепчет что-то, понятное только ей самой.

— Побег… Уйти… Без следа… Пропасть… Просто… Это выход… Просто решись… Сделай шаг…

Тогда Рамине пришла идея. В этом наборе слов прослеживается мысль: «Костя хочет сбежать, исчезнуть со всех радаров. Но что-то ее удерживает от этого поступка». И если она сама не может сделать этого, то Рамина подтолкнет к этому, поможет подруге обрести заветную свободу.

Но утром, когда солнце только показало свои первые лучи, а Брауны уходили на работу, Рамина начала собираться. Она понимала, что в колледж они не пойдут. Костя еще не отошла от вчерашнего, а Рамине стоит приглядеть за ней.

— Мы с Костей сегодня себя неважно чувствуем. Видимо, все-таки простыли, ветер в последнее время холодный.

— Или твоя подруга опять забухала, а ты ее покрываешь, — выплюнул Артур с омерзением.

— Это не так, вчера вы бы непременно почувствовали запах алкоголя, когда мы пришли. Но ведь вы не почувствовали ничего, — почти шепотом произнесла Рамина.

— Конечно, мы бы почувствовали, — самовлюбленно фыркнула Оливия. — Ладно, но завтра эта отмазка не сработает. Я позвоню своему хорошему знакомому, вашему наставнику, сообщу. Но если завтра…

Рамина поспешила перебить Оливию:

— Завтра мы явимся на занятия.

В ответ Брауны лишь кивнули и покинули дом. Выждав некоторое время, Рамина тоже отправилась в дорогу. Ей предстояло дойти до автовокзала и купить билет в один конец.

На обратном пути девушка попала под дождь, пожалев, что не взяла с собой зонт. К ее счастью, он был не сильным.

Войдя в комнату, она увидела Костю. Та замерла, глядя в окно, она никуда не собиралась, просто стояла. Пол скрипнул под ногами вошедшей девушки, и Костя обернулась.

Вид у нее был помятым, глаза красные и опухшие, волосы растрепанные, взгляд пустой.

— Ты почему не в колледже? Браунов бояться перестала? — голос ее был привычным, а тон все таким же язвительным.

— Отчитывать меня будешь? — выдохнула Рамина.

— Это сделают Брауны.

— Сегодня не сделают. Я с этим разобралась.

Брови Кости удивленно взлетели, но сразу же вернулись на привычное место.

— Держи, — Рамина протянула билет до Лондона на вечер сегодняшнего дня, купленный на деньги, которые Рамина держала «на всякий случай».

Выбор пал на этот город абсолютно случайно. Время отправления должно было быть оптимальным — не слишком рано, но до приезда Браунов с работы. А под эти критерии попадал только автобус Бирмингем — Лондон. А дальше Костя бы справилась, она из тех, кто всегда находит выход, иногда путь не самый правильный, но выход находит.

Брови Кости снова взлетели. Она перечитывала содержимое билета раз за разом, не веря в реальность происходящего. Но вскоре она нахмурилась и посмотрела Рамине в глаза.

— Ты ведь послушная девочка, с чего вдруг решила пойти против Браунов? Или ты тоже это согласовала с ними?

— Но… Я для тебя это делаю. Сама ты просто не можешь решиться на это, — выпалила Рамина в ответ.

Костю это еще сильнее удивило, ведь ранее она не делилась такими мыслями с Раминой. Не говорила, что хочет исчезнуть, сбежать. Она не понимала, как эта кукла, которой помыкают все подряд, поняла ее намерения. Распознала то, что Костя даже не озвучивала вслух.

Тихий стук в дверь.

Девушки вздрогнули. Брауны никогда не стучат. А значит, это кто-то другой.

Но обычно гости Браунов не приходят, когда семейной пары нет.

— Я открою, — прошептала Рамина и вышла из комнаты, оставив Костю собирать вещи для побега.

— Рамина?

Голос за дверью был тихим, но отчетливым. Пол.

Она медленно подошла, приоткрыла дверь. Он стоял на крыльце, держа в руках две тетради, его светлые волосы были слегка растрепаны ветром.

— Привет. Я... принес тебе конспекты.

Рамина растерянно моргнула:

— Конспекты?

— Ты не пришла на занятия сегодня. Наверное, у тебя были на то причины. Ты не заболела? — его голос звучал мелодично и заботливо. — Думал, помогу нагнать пропущенное.

Рамина не двигалась, не зная, как реагировать. Пол не стал настаивать, просто вложил тетради в ее руки.

— Там все основные темы. Если что- то будет непонятно... — голос его дрогнул, будто он колебался, стоит ли продолжать. — ...можешь написать.

Он уже повернулся уходить, когда Рамина неожиданно спросила:

— Почему?

Пол остановился. Не оборачиваясь, тихо ответил:

— Потому что иногда... всем нужно, чтобы кто-то просто заметил.

И ушёл, оставив её конспектами на пороге и странным чувством в груди.

— Знаешь, я тоже проявлю дружелюбие и раскрою тебе глаза. Ведь ты просто не можешь решиться на это, — Костя произнесла эти слова с особым упоением. — Твой Пол всего лишь манипулятор. Ему нужна не «особенная» Рамина, а удобная, сломанная, ничтожная. Та, кого он сможет перекроить под себя, — ее хищная улыбка прожигала душу Рамины. — Ты сама говоришь, что не знаешь, какая ты на самом деле. Но при этом желаешь остаться с ним и потерять любую надежду к познанию самой себя.

— С чего ты это решила? Пол хороший… — она обернулась в сторону Кости и пристально взглянула на нее.

— Не так давно я познакомилась с его бывшей. Бедняжка… До сих пор ходит к психологу и боится пускать в свою жизнь парней. Могу вас познакомить.

— Почему не сказала раньше, если знала? — голос Рамины дрогнул.

— Ты же кукла. Зачем мне вмешиваться, — девушка пожала плечами. — Но, услуга за услугу…

Костя протянула Рамине телефон с какой- то записью. Это было видео, на нем виднелась девушка. Очень красивая, а ее глаза были покрасневшие от накатывающихся слез.

Видео было заснято где-то на улице. По музыке на заднем фоне, можно было понять, что это не далеко от клуба, где Костя так часто пропадала.

— Я Эмили. Мы познакомились в библиотеке... — камера крупно показала ее руки, ногти обгрызены до мяса, пальцы нервно переплетались. — Первые три месяца он носил мне цветы. Потом начал... исправлять.

Девушка разблокировала телефон и показала первое фото. Они в кафе. Эмили улыбается, но ее плечи напряжены. Пол держит ее руку, его пальцы впились в запястье так, что видны белые пятна на коже.

— Сначала это были "советы". "Тебе не идет этот цвет", "Перестань есть сладкое, я же за тебя переживаю". Потом... — девушка пролистнула фото на следующее.

Разбитая ваза. Осколки в крови.

— Это было в его день рождения. Он сказал, что подарок "недостаточно хорош" для него. Швырнул его об стену. А потом... потом три часа объяснял, что я сама виновата. Моя семья не так богата, я купила то, что могла себе позволить. — ее голос сорвался.

Девушка замолчала и рукавом вытерла щеку, по которой бежала слеза.

— Он никогда не бил меня. Просто... "случайно" ронял горячий кофе. "Случайно" запирал на балконе зимой. Говорил, что я сама такая неуклюжая...

Девушка на видео снова листнула фото. Теперь это был скриншот переписки.

Эмили: «Я не могу так больше».

Пол: «Попробуй. Никто тебе не поверит».

— Скажи своей подруге бежать от него, — на этой фразе запись оборвалась.

Костя молчала. Она пристально смотрела на Рамину, ожидая от нее чего-то. Но та просто стояла, осознавая то, чего ранее просто не хотела замечать.

— Жертва манипуляций, сдай этот ничтожный билет. Никуда я не поеду, пока не раскрою глаза всем идиотам, что считают Браунов идеалом семейного счастья. Я сбегу, ты дотерпишь до конца, а они так и продолжат издеваться над другими? Нет, я им не доставлю такого удовольствия. Особенно после того, что произошло вчера. Ведь это все из-за них, — ее глаза горели местью, от чего у Рамины пробежали мурашки по коже.

— Но как?

— Как? Пока не знаю, — прозвучало это довольно самонадеянно.

— Ты ведь опять будешь сначала делать, потом думать. И приведет это к определенным последствиям… — произнесла Рамина, опуская Костю с небес на землю.

— Поможешь мне?

— Помогу.

Записи в дневнике Рамины: «Я слишком доверчивая. Могу все испортить только своим присутствием».

Записи в дневнике Кости: «Я разрушила чью- то иллюзию. Меня об этом не просили. Мне не стоит вмешиваться в дела других людей. Нужно следить только за собой».

Следующая неделя прошла спокойно. Рамина во всем поддерживала Костю, помогала ей держать эмоции под контролем и просто была рядом. Девушке было все еще нелегко находиться на улице, особенно по вечерам. Она шарахалась от каждого проходящего мимо мужчины. Ее преследовала сильная тревожность, и иногда случались панические атаки. Но тяжелее всего было в колледже.

Те парни тоже учились там, на курс или двумя старше. Костя всегда находила их взглядом — в заполненном коридоре, в столовой, везде. Даже если их не было рядом, она чувствовала их взгляды.

У Кости и Рамины было разное расписание, совпадало только пара лекций. В остальное время Рамина со звонком бежала к аудитории Кости и отводила ее на следующую пару. Бывало, что ее задерживал преподаватель, но она все равно шла к подруге и находила ее рядом с аудиторией. В те моменты, когда Рамина не приходила к ней со звонком, Костя выходила из аудитории и просто ждала. Ей было страшно сделать и шаг в людном коридоре одной.

Спустя неделю Косте стало легче. Тревога не окутывала ее полностью, хотя все еще отдавалась гулким эхом внутри. Тем не менее, она уже могла переходить из аудитории в аудиторию без сопровождения Рамины.

Девушки следовали всем правилам дома Браунов, выполняли работу по дому, готовили и делали все, чтобы не вызывать их гнев. Оливия и Артур были рады таким изменениям. Они даже пригласили девочек в воскресенье посетить церковь всем вместе.

Девочки не стали отказываться. Ведь им нужно было узнать как можно больше обо всех, кто взаимодействует с Браунами. Вся собранная информация так или иначе должна была помочь им.

Но, как и следовало ожидать, все окружение этой семьи отзывалось о них только положительно. Вот они помогли с лекарствами тяжело больной женщине. А когда та отправилась в лучший мир, всю ночь провели в ее доме, помогая родственникам подготовиться к прощанию. Или рассказывали о том, как они каждый месяц организовывают сбор средств на благие дела. Благодаря ним и садик построили, и бордюры обновили.

Девушек это заводило в тупик. Ведь если они действительно все это делали и продолжают делать, то почему так обращаются с ними? То, какими видели Браунов Рамина и Костя, не стыковалось с тем, как о них отзываются люди. А это означало, что Брауны долгое время выстраивали образ примерной семьи, и если не продумать все до мельчайших деталей, люди встанут на сторону защиты семейной пары, некогда потерявшей ребенка.

— Девушки, в следующие выходные, в субботу, к нам придут гости. Будут очень хорошие люди, в том числе руководство вашего колледжа, — начала разговор Оливия, накрывая на стол к ужину.

Рамина и Костя молча переглянулись. Они не понимали, к чему клонит Оливия, но, скорее всего, подготовка к приему ляжет на их плечи.

— Вам нужно будет приготовить блюда и закуски из этого списка, убрать весь дом, накрыть на стол, и все надо успеть к четырем часам.

Костя с трудом сдержала тяжелый вздох. Навыки девушек в готовке только-только преодолели границу «готовит чуть лучше пятилетнего ребенка». А тут нужно было приготовить что-то как минимум съедобное.

Рамина молча изучала список блюд и закусок. Со вторым, казалось, они даже могли справиться. Но с запеканием рыбы… Да еще и попытка будет только одна.

В любом случае, у девушек не было выбора. Это была не просьба, а приказ, который должен быть выполнен безоговорочно.

Утро субботы. Брауны ушли. Девочки не знали, куда они отправились в выходной, хотя и не интересовались особо. Ушли и ушли. Они могли бы насладиться временем без пристального надзора Оливии, без едких комментариев Артура. Но нужно было сделать все по списку, который та любезно оставила на холодильнике.

— Какая к черту рыба, я не понимаю, — ворчала Костя себе под нос.

— Обычная, речная, наверное, — Рамина открыла холодильник и осмотрела продукты. — Может, позовем Пола? Он хорошо готовит…

Костя дала Рамине легкий подзатыльник, от чего та опешила и с силой захлопнула дверцу.

— Я тебе уже говорила, он урод, забудь.

— Ты сказала помнить твои слова. Но ты не говорила не общаться с ним, — Рамина окинула Костю хитрым взглядом.

Костя нахмурилась еще сильнее. Ее лицо выражало отвращение по отношению к этому молодому человеку.

— Мы можем просто его использовать, как ты не понимаешь? — Рамина замахала руками, пытаясь донести свою позицию. — Не надо сейчас портить с ним отношения. Используем мальчика в своих целях.

Рамина расплылась в заговорщицкой улыбке, а Костя продолжала смотреть на нее с недоумением.

— Ага, потом станешь снова жертвой манипуляций и побежишь к нему, оставив меня… — ее глаза смотрели куда-то мимо Рамины. — Ладно, но без меня.

Рамина довольно улыбнулась и снова открыла холодильник в поисках необходимых продуктов.

Сначала получалось не очень. Рамина обожглась несколько раз, пока отваривала овощи, Костя порезала два пальца в процессе приготовления закусок. Множество маленьких кусочков продуктов валялись на полу. Мука мирно лежала на столешнице, на навесных шкафчиках, на ручке холодильника и даже на одной из его полок.

Что-то подгорало на сковороде, масло щедро летело во все стороны. Тем временем девушки пытались переложить продукты в холодильнике так, чтобы для приготовленных блюд хватило места.

В итоге они закончили с готовкой. Сидели на полу, все в муке и специях, не в силах убрать все то, что натворили.

— Можно я не буду пробовать на вкус то, что мы сделали? Отравятся, да и ладно, — голос Кости звучал устало и монотонно.

— Я впервые узнала, каково это — наесться глазами. Я тоже не буду.

Костя усмехнулась и принялась разглядывать порезанные в кровь пальцы.

— И кто автор этой фразы?

— Считай, что я.

Не вставая с пола, Рамина потянулась за стаканом воды. Еле стянув его со стола и чуть не уронив на голову Кости, она все-таки сделала долгожданный глоток.

Дальше по плану следовала уборка. Но она не успела начаться, ведь Рамина обнаружила гору нестиранного белья, которое мирно ждало своего часа в корзине в ванной

— Костя, тащи таз! — крикнула она на весь дом.

— Зачем тебе он? — кричала та ей в ответ.

— Неси, давай!

Послышался недовольный топот.

— Что происходит? Ты же сказала, что мы будем полы мыть? Я только вошла в кураж, вытирая кухню, — недовольно ворчала Костя, поднимаясь по лестнице к ванной.

— Видишь, какая гора белья?

Костя встала в дверях и посмотрела на корзину, куда указывала Рамина.

— И?

— Что «и»? Стирать это надо, — возмутилась Рамина.

— В списке нет, значит, не надо, — фыркнула Костя, бросая таз на пол.

— Так дело не пойдет, — покачала головой девушка. — Сюда могут зайти гости, нам же потом плохо будет. Сейчас нам совсем нельзя портить образ послушных девочек. К тому же не просто так я все эти дни делала записи и в твою тетрадь тоже. Или ты думаешь, они просто так ничего не говорят?

Костя закатила глаза, но начала следовать распоряжениям Рамины. Вместе они справились быстрее. Да и Костя справлялась со стиркой лучше, чем Рамина в свой первый раз.

— Слушай, а может, настоящая ты — это главнокомандующая по уборке? — спросила Костя, развешивая белье на сушилке.

— Ты имеешь в виду, домохозяйка? — Рамина посмотрела на подругу, а когда та кивнула, продолжила: — Нет, из нас задатки домохозяйки у тебя. У меня все только из рук валится.

— Ну, я знаю, кто я. Я мотогонщица. Скорость, ветер, мой железный конь… — девушка окунулась в воспоминания, и на ее лице проступила теплая улыбка.

Рамина лишь пожала плечами и принялась развешивать белье.

Далее шла уборка дома. Было нелегко. Пальцы стерлись во время стирки, поэтому вновь трогать и отжимать мокрую тряпку было весьма неприятно.

— Хотелось бы, чтобы дом блестел, — поморщился Артур, оглядывая каждый угол, где могла бы прятаться пыль.

— Ну, это лучше, чем ничего. Времени у нас нет. Девочки, принесите-ка мне из кладовой ножницы, — подхватила Оливия, все еще стоявшая на пороге.

Рамина и Костя послушно отправились в кладовую на поиски ножниц. Но стоило войти внутрь, как дверь за ними захлопнулась, и раздался звук поворачивающегося ключа.

— Какого… — выругалась Костя.

На нее шикнула Рамина. А после голос за дверью прояснил ситуацию.

— Сидите тут. Не хватало нам еще, чтобы вы опозорили нас этим вечером.

Прошла минута в тишине и в попытках осознать, что произошло.

— Не понимаю, мы все сделали… — шепотом проговорила Рамина.

— Тут и понимать нечего. Зададут неудобный вопрос — и их образ даст трещину.

Рамина опустилась на пол и обняла колени. Костя вскоре пристроилась рядом. Так они и просидели до прихода гостей, каждая думая о своем.

Гости начали прибывать. Кладовая находилась под лестницей, ведущей на второй этаж, — хорошее место, чтобы слышать все, что происходит в доме. В комнате, где был накрыт стол, тихо играла музыка из проигрывателя. Судя по доносившимся голосам, пришли как пожилые пары, так и более молодые. Все расхваливали чистоту в доме, то, как вкусно пахнет едой.

— Ой, ну что вы. Я даже особо и не старалась. Просто каждый день уделяю час нашему с Артуром гнездышку, — Оливия присвоила себе все старания девочек.

Рамина почувствовала, как тело Кости напряглось от такой несправедливости. Она положила ладонь ей на плечо, молча прося молчать. Но та резко скинула ее руку, сопроводив этот жест недовольным цоканьем.

— Нельзя никак себя выдать. Это же отличный шанс подслушать все разговоры. Сможем получить информацию, составить план, — еле слышно начала оправдываться Рамина.

— Да, знаю я.

И снова между ними воцарилась тишина.

Разговоры гостей не дали никакой полезной информации, кроме профессий присутствующих. Здесь был и очень хороший адвокат, и местный судья. Они пришли на этот вечер без жен, оставив их с детьми. Пастор из церкви, куда ходят Брауны, разглагольствовал о спасении, делая акцент на том, что Оливия и Артур проявили все свое мужество, наставив юных дев на путь исправления. Вслед за этим последовали комплименты и восхваление Браунов. Декан из колледжа, где учились девочки, тоже вставил свое слово:

— Да, когда они пришли, создалось неоднозначное впечатление. Рамина не глупая девочка, просто она запуталась. Так же как и Костя. Но вы сделали невозможное.

На каждую восхваляющую речь Рамина недовольно качала головой. А Костя продолжала сидеть молча. Вскоре послышался еще один голос.

— Что этот мамкин манипулятор тут забыл? — сквозь зубы произнесла Костя.

— Не знаю.

Оливия очень приветливо общалась с парнем, спрашивала про его достижения. И тут все встало на свои места: Оливия и Артур являлись крестными Пола. Сначала Рамина думала, что Пол называет Оливию «тетей» лишь из вежливости, так как он не упоминал о родственных связях. Но теперь картина начала складываться.

— Я думал, Рамина тоже будет, — произнес Пол.

А вслед за ним послышались голоса, спрашивающие, где же сейчас девочки. Но и из этой ситуации Брауны нашли выход.

— Рамина и Костя решили прогуляться, чтобы не мешать нам. Они обучились скромности, — мягко отвечала Оливия.

В ответ послышалось одобрительное гудение.

— Ей бы самой обучиться скромности, — прошипела Рамина.

Удивление Кости было неописуемым. У нее в голове все еще не складывался общий образ Рамины. Для нее она оставалась куклой, но которая давала трещины самым удивительным образом.

— Ох, вы бы с Раминой стали хорошей парой. Ей нужен именно такой человек, — судя по всему, это были слова декана.

— Да. Она бы отлично смотрелась рядом со мной. Но ее характер… Потребуется много сил, чтобы воспитать ее под себя, — в его голосе слышалась самодовольная усмешка, от чего у Рамины сильнее сжимались кулаки.

А вот это было уже интересно для обеих девушек.

— Что такое? Сама же хотела его использовать, — язвительно прошептала Костя.

— Но это не значит, что я не хочу его ударить, да посильнее.

— Милый, не понимаю, почему ты так зациклен на ней… — начала Оливия, но Пол резко прервал ее.

— Тетя Оливия, я уже объяснял вам.

Они еще какое-то время прислушивались к разговорам гостей. Все диалоги были пустыми: восхваление Браунов, обсуждение проблем и путей их решения.

— Нужно установить камеру в доме, — внезапно выпалила Рамина.

— Что? — Костя не могла понять, для чего это и что вообще задумала Рамина. До моего отъезда будем каждый день просматривать записи и скидывать на флэшку самые интересные моменты.

— Какие моменты? — уточнила Костя.

— Ну, сбор компрометирующей информации. Потом фильм сделаешь и разошлешь всем, чью почту найдем. Этим займемся в ближайшее время.

До Кости дошло, Рамина уже накидала примерный план мести Браунам в своей голове. Она призналась себе, что одна вряд ли смогла бы сделать это хорошо. Скорее всего, она бы устроила скандал с Браунами прилюдно, может быть сделала запись на диктофоне их ругательств. Но додуматься сделать небольшой фильм и отправить его массовой рассылкой, это неплохой ход.

— Через Пола попробую больше узнать об их прошлом. Может там есть что-то стоящее.

— Может еще запись диктофона сделать? Камера не будет охватывать весь дом, — Костя тоже подключилась к мозговому штурму.

— Да, это сделаем. Надо бы дом обыскать, документы, письма. Залезть в их компьютер. Это будет первый этап.

— А потом? Просто выставить на обозрение? Три года пустить на это?

— Нет. Первый этап нужно осуществить за год. Все делать постепенно, чтобы никто ничего не заподозрил. Не плохо, для куклы? — последнюю фразу Рамина произнесла язвительно.

У Кости глаза полезли на лоб. Хотя Рамина и не видела этого в кромешной тьме кладовой, но она чувствовала, что смогла заинтересовать Костю.

— Далее ты будешь осторожно подставлять Браунов. Делать случайные намеки, незаметные пакости, пускать слухи. Ты будешь делать это до тех пор, пока доверие к Браунам не оборвется. Посеешь сомнения в их пустых головах, — в ее словах отражалась улыбка, хищная и самодовольная.

— Как твой мозг это вообще генерирует?

— А затем, ты разошлешь всем фильм. Ровно в день своего отъезда. Так тебя не затронет волна гнева Браунов.

Костя внезапно шикнула Рамине, призывая остановить поток ее мыслей. И сделано это было неспроста. Брауны оставили своих гостей и сейчас, еле слышно, что-то обсуждали в комнате поблизости.

— Когда уже начнем обсуждать дела нашей улицы? Нам нужно стать главными. Мы сможем тянуть из них больше денег, — возмущенный шепот Оливии раздался откуда-то слева.

— Я не знаю. Не уверен, что почва готова. Нужно еще подождать. И сплавить этих двоих их никчемным родителям.

— Они приносят слишком мало денег. Я хочу жить в большом доме, а не в этой рухляди, ты гляди, как она скрепит, — раздался сильный скрип половиц.

— Мы годами выстраивали все это… И я не про дом. Переезд плохо скажется на образе. Нужно еще подождать.

— Я уже не могу, Артур, — вспыхнула Оливия, и ее шаги удалились обратно к гостям.

— Как же бесит, — послышалась вибрация телефона Артура. — Алло, любовь моя.

Затем его шаги удалились в другую комнату. Рамина чуть не пискнула от удивления, но Костя вовремя накрыла ее рот рукой.

— Я в ахуе, — прошептала она.

Когда вечер завершился, и все гости покинули дом, Артур и Оливия так не соизволили выпустить девушек из кладовой.

— Сколько мы тут? Какие же они идиоты, я в туалет, может, хочу… — гневный шепот Кости разносился в кладовой.

— Тут есть ведро, можешь им воспользоваться.

А затем послышался скрип кровати, доносившийся из комнаты Браунов и характерные звуки того, что обычно происходит у замужних пар. Костя, в силу своего характера, несколько раз ударила по потолку, а в ответ послышался гневный голос Артура:

— А ну, тихо там. Всю ночь сидеть будете, чтобы неповадно было.

— Какого?

— Костя, терпи, спим сегодня тут. Поверь, терпеть придется много.

Записи в дневнике Рамины: отсутствуют.

Записи в дневнике Кости: отсутствуют.

— У нас нет права на ошибку, — тихо шептала Рамина, выходя из магазина электроники.

Костя шла рядом и просто кивала. Она понимала, что назад пути нет и она не готова отступать. Как только их контракт закончится, Брауны примут в «семью» новых студентов, и их ждет та же участь. Хотя это заботило Костю меньше всего. В основном в ней кипела жажда мести и справедливости.

Рамина же поражалась своим лидерским качествам. Ей просто хотелось помочь и поддержать Костю после минувших событий. А потом она и сама не заметила, как втянулась. В ней играло новое, неизведанное чувство — азарт. Именно оно не давало Рамине отступить; ей было интересно, что они смогут найти на Браунов, какие секреты скрывает эта пара.

Первым шагом их плана была установка скрытой камеры и диктофона. Все было просто: дождаться ночи, установить камеру, а на следующий день — диктофон в их спальне. Девушки купили по две флешки на каждое устройство, чтобы каждую неделю заменять их. Точно так же они поступили и с аккумуляторами, взяв несколько про запас.

— Где мы установим камеру? — шептала Костя.

Уже наступила ночь, оставалось выждать некоторое время, и можно было приступать.

— За крестом в гостиной. Там хороший обзор, и когда приходят гости, они всегда там. Брауны как будто намеренно не пускают их в другие комнаты, — Рамина уже давно подметила эту особенность гостеприимства Браунов, и она сыграла девочкам на руку.

Спустя некоторое время Рамина скомандовала:

— Думаю, можно выдвигаться.

— Я займусь этим. Все-таки я повыше тебя. А ты карауль.

Рамина кивнула, и девушки отправились на кухню. Если кто-то проснется, можно будет просто сказать, что они идут попить воды. Прислушавшись, они не услышали ничего, кроме храпа Оливии.

Рамина взяла кружку с водой и направилась к лестнице, а Костя — в гостиную.

Все шло хорошо до тех пор, пока кровать в спальне Браунов не скрипнула. Внутри Рамины все напряглось. Она прислушалась, чтобы уловить каждый шорох. И это было не зря. К лестнице подошел сонный Артур; он не сразу заметил девушку. Ее присутствие он обнаружил лишь тогда, когда, спускаясь по лестнице, на него кто-то налетел и разлил стакан воды.

В тот момент Рамина была уверена, что его глаза горят красным цветом, а лицо исказилось до неузнаваемости. Он гневно выругался и ушел наверх, очевидно, чтобы переодеться.

Для Кости этот шум был знаком того, что пора заканчивать. Пытаясь унять дрожь в руках, она быстрее установила камеру и укрылась за шторами у окна.

Тем временем Рамина убирала следы своей «неуклюжести». И хотя она не сделала ничего плохого, Артур все же вернулся и затащил ее в кладовую.

— Ночью нужно спать. Раз не можешь соблюдать правила — сиди в кладовой и думай, как вернешь нам доверие. Мы столько делаем для тебя, а ты… — рыкнул он, с силой захлопнув дверь.

До боли знакомый звук поворачивающегося ключа. Одиночество. Темнота. Но страха не было.

Судя по тому, что все быстро утихло, Артур не заметил Костю, и это позволило Рамине успокоиться. Она не злилась, не держала обиды. План пришел в действие, а значит — цена оправдана.

С первыми лучами солнца ее выпустили. Времени на сон не было, нужно было собираться в колледж и надеяться, что на каком-нибудь занятии ей удастся вздремнуть.

После того как Брауны «похвалили» девочек при декане (если это можно назвать похвалой), многие преподаватели стали относиться к Рамине и Косте более лояльно. Перестали кидать косые взгляды или намеренно заваливать вопросами. После бессонной ночи один из преподавателей поинтересовался у Рамины, все ли с ней хорошо. На что девушка ответила, что у нее просто была бессонница.

— Почему не сказала правду? — поинтересовалась Костя, когда занятия закончились.

— Рано, еще рано.

Девушкам повезло, и установить диктофон им удалось без помех. Брауны на работе. Никто ничего не заметил.

В этот же день Рамина караулила у окна Пола. Ей предстояло выполнить свою часть плана. Долго ждать не пришлось, вскоре его фигура появилась на улице. Будто случайно, Рамина вышла и завела с Полом разговор.

— Пол. Я долго думала, и мне кажется, что я хочу задержаться в Бирмингеме.

— Что ты имеешь в виду? — его уставшие глаза пристально смотрели на девушку.

— То и имею в виду.

— Я устал и не хочу играть в «угадайку».

Девушка набрала побольше воздуха. Это действие показалось Полу признаком волнения, отчего его интерес возрос. На деле же Рамина в который раз упрекала себя за то, что не замечала раньше его странное поведение.

— Я хочу поступить в местный университет. Остаться здесь. С тобой, — девушка постаралась состроить взгляд, полный надежды. — Я понимаю, что я не идеальная. И мне бы хотелось лучше узнать твое окружение, стать частью твоей жизни.

Пол расплылся в самодовольной улыбке. Ему явно доставляло удовольствие, когда Рамина сама себя принижала, тем самым возвышая его.

— Проходи. Расскажу тебе о своей семье, — его голос звучал снисходительно, будто он делал Рамине одолжение.

Он уселся в кресло, развалившись, как король на троне, и жестом указал ей на жесткий стул напротив.

— Мои родители — уважаемые люди, — начал он, самодовольно поправляя рукав рубашки. — Отец — главный инженер на заводе. Мать… ну, она держит весь дом в идеальном порядке. До этого тебе далеко.

Его взгляд скользнул по Рамине, будто оценивая, насколько она не дотягивает до этого «идеала». Девушка же делала все, чтобы милая улыбка не сходила с ее лица, а взгляд был немного подавленным, будто она понимает, что никогда не станет его идеалом.

— А Брауны… — он сделал паузу, наслаждаясь ее вниманием. — Они мои крестные. Почти вторые родители. Артур научил меня всему — от езды на велосипеде до ремонта двигателя. Оливия…

Он усмехнулся, будто вспоминая что-то забавное.

— Она всегда говорила, что я ее единственный достойный ребенок.

Рамина едва сдержала гримасу отвращения от этих слов, что стоило немалых усилий. К счастью, делать невинный, скромный вид ей помогала и одолевавшая ее усталость после ночного наказания и сна на холодном полу.

— Они говорили, что у них есть…

Пол на секунду замер, его пальцы нервно постучали по подлокотнику.

— Была дочь, — на слове «была» он повысил голос, поправляя Рамину в ее неосторожных высказываниях.

Он резко встал, подошел к книжной полке и достал потрепанный фотоальбом.

— Вот, смотри.

Пол швырнул его на стол перед Раминой, даже не потрудившись открыть. От этого небрежного жеста плечи Рамины дрогнули. А Пол снова расплылся в самодовольной улыбке.

— Тут все наши общие фото. Дни рождения, праздники…

Рамина осторожно перелистывала страницы. На одном из снимков — маленькая девочка с тусклыми глазами, зажатая между Браунами. Надпись на обороте: «Лиззи, 10 лет. Господь испытывает нас».

— Она такая… — Рамина осторожно подняла глаза.

— Она умерла.

Пол резко захлопнул альбом. Рамина покачала головой, показывая, что она сочувствует.

— Неважно как. Это случилось, вот и всё.

Его голос стал резким, будто он злился на саму тему.

— Но хватит об этом. Ты хотела узнать про мою семью, верно?

Он наклонился ближе, его дыхание стало чуть тяжелее.

— Ты ведь понимаешь, что если хочешь быть со мной, тебе придется соответствовать?

Его рука легла на ее запястье — слишком резко, слишком грубо. От Пола нельзя было ждать нежных прикосновений, свойственных влюбленным. Ведь влюблен он был только в себя и в свое отражение.

— Я не потерплю позора. Ты ведь хочешь меня радовать?

По спине Рамины пробежал холодок. Раньше все эти фразы она принимала без эмоций — они часто звучали из уст ее родителей. Но сейчас, слыша это, она испытывала животный страх. Будто все ее нутро вопило: «БЕГИ!». Но она тихо произнесла:

— Конечно, Пол. Я просто хочу быть частью твоей жизни.

— Иди. Я слишком устал, чтобы терпеть тебя сегодня. Когда буду в настроении, зайду за тобой.

И она ушла. Тихо, покорно, опустив глаза в пол.

Вернувшись в дом Браунов, она застала Костю, развалившуюся на диване практически в той же позе, что и Пол, рассказывающий о своей семье.

— Сядь нормально, — фыркнула Рамина.

— А что такое? — девушка пододвинулась ближе, сгорая от любопытства.

— Он говорит точно так же, ничего не изменилось. А меня чуть не вырвало с десяток раз.

— Конечно, ведь ты раньше была куклой. А сейчас эта кукла дала трещину. Тебя воротит не от поведения Пола, а от самой себя, не замечавшей очевидного.

Следующей частью плана был поиск информации о планах Браунов. Они хотели создать общину. Значит, должны быть какие-то переписки или любая другая информация.

За обыск дома взялась Костя. Снова ставить под удар Рамину ей не хотелось. Им лучше попадать под наказания по очереди. Иначе довести дело до конца не получится.

Но Рамина решила не сидеть сложа руки. Она отправилась в библиотеку, чтобы найти информацию о смерти Лиззи Браун. И ей удалось кое-что узнать.

В архивах Рамина нашла сводку новостей, где сообщалось о смерти десятилетней девочки. В ней говорилось, что она погибла от сердечного приступа. Это заставило Рамину усомниться.

Ведь это могло произойти только в том случае, если за здоровьем ребенка не следят: не посещают врачей и не наблюдают за осложнениями. Но из газет не узнать подробностей. А Пол точно не станет выдавать всю подноготную.

— Чем вы заинтересовались, юная леди? — прозвучал пожилой голос за спиной Рамины.

Она испугалась — нельзя было раскрывать своих истинных намерений. Ведь многие в этом городе почитают Браунов и восхваляют их.

— Я решила узнать про случаи инфаркта миокарда у детей, — выпалила Рамина, обдумывая дальнейшие слова.

— Проект по биологии, да? — поинтересовалась старушка, усаживаясь рядом с девушкой. — В прошлом я врач. Это редко приводит к летальному исходу. Важно посещать врачей, следить за состоянием и принимать лекарства. Тот случай, о котором ты читаешь, действительно произошел в нашем городе. Эти люди решили, что врачи врут, чтобы тянуть из них деньги. И случилось то, что случилось.

— То есть, можно сказать, что они…

Женщина шикнула на Рамину, призывая молчать.

— Закрой статью и не говори об этом случае ни с кем.

Но Рамина сохранила эту статью и решила зайти в другой день, чтобы найти публикации, показывающие, что летальный исход возможен, только если не следовать лечению. К тому же тот случай освещали не в одной газете. Рамина решила, что можно попробовать связаться с одним из журналистов и пообщаться с ним, все также ссылаясь на проект по биологии.

Если у девочек все получится и они смогут подорвать доверие к Браунам, то люди начнут говорить о случившемся; найдутся те, кто смогут подтвердить, что Брауны намеренно лишили свою дочь жизни.

Косте тоже удалось найти несколько любопытных документов.

Например, в ящике рабочего стола в спальне Браунов лежала тетрадь с записями, где были прописаны все благотворительные акции и суммы денег, которые отправляли Брауны. А под этой тетрадью находились чеки, где были указаны все те же фонды, но суммы были значительно меньше.

Костя сфотографировала каждую страницу тетради, каждый чек. Довольная своей находкой, она продолжила поиски. Еще раз просмотрев стол, ее взгляд упал на папку, которую раньше она пропустила. На ней была надпись: «Сообщать о благих деяниях». В ней снова были чеки. Опять благотворительные фонды. Но суммы значились те же, что и в тетради.

Что-то не сходилось в голове девушки. Зачем вести отчет в тетради и хранить чеки в отдельных папках? Она снова достала папку с меньшими суммами и начала сравнивать.

Сходилось все. Названия одинаковые, даты одинаковые, подписи одинаковые. Суммы разные.

Если Брауны отправляют все деньги, то зачем им чеки с меньшими суммами? А если наоборот… Все логично. Показать людям, что они честные, но часть забрать себе. Никто ничего не знает, если показывать людям то, что они хотят видеть.

Тогда зачем им хранить это? Неужели Брауны настолько самонадеянны, настолько верят в себя? Хотя, стоит отдать им должное, они грамотно выстроили образ благочестивой семейки; никто не будет в них сомневаться. Вот только они впустили в дом незнакомых людей и не постарались скрыть это от лишних глаз.

Но Косте это только на руку.

Время еще оставалось, и девушка включила компьютер. Она сразу открыла приложение для создания презентаций и на скорую руку сделала несколько слайдов. Если Брауны вернутся, она скажет, что готовилась к занятиям, а ее ноутбук сломался, а Рамина свой забрала в библиотеку.

Когда прикрытие было готово, она открыла историю Браузера. Там не было чего-то сверхнеобычного. Статьи о благотворительности, видео научной тематики. И несколько ссылок на порно-сайты.

Следом шла почта. К счастью, Брауны не имеют привычки выходить из аккаунтов. Возомнили себя теми, кого нельзя привлечь к ответственности. Все было у Кости на виду.

Сначала она открыла почту Артура.

«Добрый день,

уважаемый мистер Брэн, вы помните, что скоро будет сбор на реконструкцию памятника? Вы очень хороший адвокат и берете за свою работу не маленькие суммы. Мы с Оливией очень ждем вашего активного участия в сборах средств. Вы же помните, что мы должны охранять памятники? Точно также, мы должны хранить верность.

Кому: Генри Брэн;

Тема: Благотворительность».

«Добрый день,

мистер Браун, конечно, я внесу свой вклад. И, я надеюсь, моя жена не узнает о том, что знать ей не следует.

Кому: Артур Браун;

Тема: Благотворительность».

Это поразило Костю. Артур явно шантажирует этого человека. А если речь идет про верность и что- то, о чем не стоит знать миссис Брэн, то, следует полагать, что речь идет об измене. Но как Артур смог узнать об этом?

Это еще одна загадка, которую девушкам следует разгадать в процессе их расследования.

Она просмотрела еще несколько писем, где также прослеживался шантаж. Вот, Артур намекает, что знает о воровстве местной кондитерши. Или о тайных желаниях директора одной из школ. В каждом письме Артур умело намекал на пороки и призывал принять участие в очередном сборе. Копаться здесь можно было до бесконечности, но суть была неизменной.

Костя сфотографировала несколько таких писем. И уже хотела посмотреть почту Оливии, но обнаружила, что та вышла из аккаунта. После чего она почистила историю браузера, удалив следы того, что она воспользовалась компьютером.

Покинув комнату Браунов, Костя четко решила, каждый день заглядывать и проверять доступ к аккаунту Оливии.

— Что у тебя? — поинтересовалась Костя, после первого дня расследования.

— Есть подозрение, что они убили свою дочь, — голос Рамины даже не дрогнул.

Она была слишком зла. Тема детей всегда вызывала у нее особые чувства. А тут речь шла про убийство. У нее отпали любые сомнения по поводу надобности этого плана. Его было необходимо осуществить.

— Тоже интересная загадка. Артуру известно о многих деяниях соседей. Почему? Откуда у него эта информация?

Записи в дневнике Рамины: «Я соврала, но ложь была во благо. Я скрываю свои чувства, но так нужно. Им рано давать волю».

Записи в дневнике Кости: «Я увидела то, что не должна была видеть. Но я промолчу об этом. Мне не стоит лезть туда, куда меня не просили».

Запись первая. 21 декабря, 13:17

Солнечный луч, пробивающийся сквозь тюлевые занавески, падает на полированную поверхность дубового стола. Оливия сидит, ссутулившись, её пальцы с начищенными до блеска ногтями быстро перебирают пачку денег. Купюры шуршат, как осенние листья.

— Триста двадцать... триста сорок... — её губы шевелятся беззвучно.

Внезапно замирает, прислушиваясь к шагам в коридоре. Тень тревоги скользнула по её лицу, но когда она понимает, что их покой не будет нарушен, Оливия говорит:

— Глава района опять будет ныть, что мало собрали, — бормочет она, доставая из ящика конверт с аккуратной надписью «Крыша детского сада».

Две сотенные купюры исчезают во внутреннем кармане её коричневого кардигана.

Артур, не отрываясь от газеты, бросает через плечо:

— Не забудь указать, что половина ушла на благотворительный обед для бездомных.

— А то я не знаю, — огрызается Оливия, резко захлопывая ящик.

Запись вторая. 14 января, 10:08

Утро. Оливия сидит в своём кресле у окна, попивая чай с лимоном. Перед ней — миссис Элтон, местная портниха. Женщина сжимает в руках потрёпанный носовой платок, её глаза красны от слёз.

— Дорогая, я сочувствую твоей дочери, — Оливия кладёт руку на её плечо. — Но жизнь бывает жестокой. Ты же понимаешь?

Миссис Элтон всхлипывает:

— Доктор сказал... операция стоит три тысячи...

Оливия вздыхает, поправляет свою золотую цепочку с незатейливым кулоном.

— У меня есть знакомый в Швейцарии, он может выслать одно лекарство, которое точно ей поможет. По цене, тысяча фунтов.

Миссис Элтон замирает, её пальцы судорожно роются в сумке, выуживая смятую пачку банкнот.

— Я... я могу заплатить сейчас...

Запись третья. 14 января, 15:03

Оливия входит, шурша купюрами в руке.

Артур поднимает глаза от бумаг:

— Откуда?

— Миссис Элтон.

— За что?

— За лекарство из Швейцарии, — Оливия улыбается, поправляя золотую цепочку.

Артур хмурится:

— Какое лекарство?

— Такого нет, — её голос лёгкий, будто она говорит о погоде. — Мы подсунем ей обезболивающее.

Артур задумывается на секунду, потом кивает, возвращаясь к бумагам:

— Хорошо.

Камера фиксирует, как Оливия аккуратно складывает деньги в ящик стола.

Запись четвертая.25 января, 14:30

Послеобеденное солнце заливает гостиную золотистым светом. Оливия принимает миссис Кларк — пожилую вдову, чьи дрожащие руки сжимают потрепанный кошелек.

— Дорогая, твой покойный муж был таким щедрым, — Оливия гладит женщину по руке, ее голос звучит медово- сладко. — Он бы гордился тобой. Ведь ты, также как и некогда он, м=помогаешь нам, делать наш район лучше.

Миссис Кларк вынимает несколько смятых банкнот. Оливия быстро хватает их, при этом ее лицо на мгновение искажает гримаса отвращения, когда пальцы касаются старческой кожи.

— И мы все гордимся тобой, — она мягко целует щеку миссис Клак, одновременно засовывая деньги в карман своего платья.

Запись пятая. 2 февраля, 09:45

Оливия разговаривает по телефону, ее голос неестественно сладок.

— Да, доктор Мэлоун, я полностью понимаю вашу позицию... Но подумайте о репутации клиники, — Оливия выдержала небольшую паузу. — Ведь если станет известно, что вы выписывали рецепты на опиаты без показаний... — Еще пауза, ее пальцы барабанят по столу. — Ах, вот и договорились! Пятьсот в месяц — и ваша тайна в безопасности.

Она вешает трубку и тут же набирает новый номер:

— Дорогой, добавь доктора Мэлоуна в наш список. Да, тот самый, что лечит дочь миссис Элтон...

Запись шестая. 15 февраля, 16:20

Артур принимает местного алкоголика, Джо. Мужчина пахнет дешевым вином и отчаянием.

— Я больше не могу, мистер Браун... Моя жена уходит...

Артур достает из ящика бутылку виски. "

— Выпей, дружище. И послушай мой совет... — Он наливает полный стакан, его глаза блестят. — Ты же работаешь на почте, да? Иногда приносят письма... интересные письма.

Джо жадно хватает стакан.

— Я... я могу посмотреть...

— Вот и умник! — Артур хлопает его по спине. — А теперь иди домой и хорошенько побей жену. Чтобы знала свое место.

Запись седьмая. 28 февраля, 23:17

Камера зафиксировала ночной разговор супругов. Оливия, разбирая почту, внезапно разрывает конверт с медицинскими счетами.

— Опять этот доктор Мэтьюз присылает счета за Лиззи... Думает, мы будем платить за его ошибки? — тихо шепчет Оливия.

Артур бросает взгляд на дверь, затем хватает бумаги и швыряет в мусорное ведро:

— Сожги всё. Никто не должен знать, что мы сами отказались от лечения. А платить уж подавно не собираемся. Мистер Брэн наш адвокат и он уже закрыл это дело восемь лет назад.

На записи видно, как Оливия достаёт из шкафа бутылку виски.

Запись седьмая. 1 марта, 15:40

Оливия принимает молодую учительницу местной школы. Камера фиксирует, как она плавно переводит разговор с жалоб на поведение её сына на "возможность помочь". Когда женщина признаётся, что не может оплатить дополнительные занятия, Артур неожиданно появляется в дверях:

— Дорогая, ты же ведешь специальную программу для тех, кто не успевает по основной, — он навалился на дверной косяк, скрестив руки на груди.

— Да, я ведь тоже педагог и понимаю, как сложно, когда на работе дети, дома дети… Все и не успеть. Мы могли бы устроить его в нашу специальную... программу. За небольшую плату.

Её рука тянется поправить воротник женщины, одновременно оценивая качество ткани пальто.

Далее следуют несколько однотипных записей, сделанных в разные дни.

Собрание коротких фрагментов, показывающих, как Брауны отрабатывают свои "наказания" на манекене. Артур методично наносит удары ремнём, в то время как Оливия корректирует его движения:

— Нет, не так. Помни, следы должны быть только в тех местах, которые скрывает одежда.

— Это действительно помогает выпустить пар. Иначе я бы уже давно сорвался на этих двух пигалиц, живущих в нашем доме.

— Но ты же сам предложил эту идею с программой.

— Они не Лиззи, никто не заменит ее.

Записи, сделанные на диктофон.

Запись №1

Дата: 12.03

Время: 23:47

Артур: «Сейчас у нас есть доверие соседей. Но этого мало. Нужно выдвигаться на старших по улице».

Оливия: «Наконец- то. Надоело отчитываться за каждую копейку. Если станем старшими — никто не полезет в наши отчеты».

Артур: «Именно. Можно будет собирать "фонды" хоть каждый месяц. А сколько уйдет нам — никто не проверит».

Оливия: «Главное — не жадничать сразу. Пусть думают, что мы скромные».

Запись №2

Дата: 18.03

Время: 01:12

Оливия: «Если станем старшими, сможем влиять и на другие районы. Особенно на те, где живут богатые старухи».

Артур: «Ты про район у парка? Там одни пенсионеры с наследством».

Оливия: «Именно. Сначала «благотворительные чаепития», а потом — «срочные сборы на ремонт дорог». Они сами нам деньги в руки положат».

Артур: «Нужно подружиться с местными активистами. Или… найти на них компромат».

Запись №3

Дата: 25.03

Время: 22:35

Артур: «Сегодня разобрался с тем баром. Директор — полный идиот. Оказалось, у него в подсобке лежали неучтенные бутылки. Я просто намекнул, что налоговая будет рада узнать…».

Оливия: «И что?».

Артур: «Он тут же полез в кредит. Дал пять тысяч, лишь бы я молчал».

Оливия: «А если он не потянет выплаты? Бедняга…».

Артур: «Ты же хотела новую кофемашину?».

Небольшая пауза.

Оливия: «...Ну, раз так. Ты прав»

Запись №4

Дата: 02.04

Время: 14:20

Диктофон зафиксировал телефонный разговор. Голос собеседника было трудно разобрать, но оставалось возможным.

Оливии: «Нет, сегодня не получится… Он дома».

Мужской голос: «Ты же знаешь, что я могу решить ваш вопрос с теми документами. К тому же, практически за бесплатно».

Оливия: «Я знаю… Но позже. В четверг, когда он на собрании».

Мужчина: «Ты меня изводишь. Сплавь этого идиота, хочу остаться с тобой наедине, залезть к тебе под одежду»

Оливия: «Зато потом будет интереснее».

Раздались звуки воздушного поцелуя, а после гудки.

Запись №5

Дата: 10.04

Время: 16:45

Диктофон зафиксировал телефонный разговор. Голос собеседника было трудно разобрать, но оставалось возможным.

Женский голос: «Папа опять спрашивал, почему ты так часто заходишь ко мне «обсудить благотворительность»».

Артур: «Пусть думает, что я просто хороший человек, которому не безразличны проблемы общества».

Девушка: «Он же депутат. Не такой наивный».

Артур: «Ты же говорила, что он увлечен новой пассией. Не думаю, что ему сейчас есть дело до всего, кроме этой женщины».

Девушка: «Когда ты уже зайдешь ко мне? Давай в четверг, отец как раз по делам уедет».

Артур: «А ты была послушной девочкой?».

Девушка: «Нет».

Что происходило в диалоге дальше, трудно разобрать.

Рамина вновь решила отправиться в библиотеку. План был прост: просмотреть все статьи по делу Лиззи Браун, найти фамилии журналистов и связаться с ними.

Снова запах книг, тихие разговоры посетителей и старый монитор. Девушка пролистывала архивные газеты раз за разом. Но все статьи были типичные: «произошло несчастье», «родители скорбят».

Рамина не сдавалась. И вот среди прочих статей она отыскала ту, что была написана нетипично. Как будто в тексте было скрыто что-то.

«Ужасный случай на улицах Бирмингема. Десятилетняя девочка погибла при странных обстоятельствах. Врачи сделали всё, что могли. Родители отказываются давать комментарии. Вот что говорят специалисты об этом случае…»

А внизу была подпись: «Журналист: Э. Гэйвс».

Почему Гэйвс называет события странными? Если везде написано, что девочка погибла от инфаркта. Да, случай нетипичный, но всё же объяснимый с точки зрения медицины. Нет строк о том, что скорбят родители, как в других газетах. Почему Гэйвс пишет, что они отказываются комментировать?

Все эти вопросы побудили девушку позвонить в редакцию газеты «Улицы Бирмингема».

— Добрый день, подскажите, журналист Э. Гэйвс всё ещё работает у вас? — девушка облокотилась на стол, внимательно слушая голос на том конце провода. — Хорошо, а могу я узнать её контакты? Да, да, я записываю, — её рука старательно выводила цифры на небольшой бумажке.

Попрощавшись, Рамина набрала следующий номер.

— Добрый день, это Э. Гэйвс?... Да… Да, я по поводу случая восьмилетней давности, про статью о девочке десяти лет… Хорошо, я приду.

Как ей сказали в редакции, ту женщину уволили за клевету. Детали не рассказали, лишь упомянули, что она сошла с ума после увольнения, и попросили быть осторожной в общении с ней. К счастью, Рамина не представилась — это позволило сохранить анонимность и не дать редакции сообщить Браунам раньше времени.

Эмма — именно так представилась журналистка — сказала, что может встретиться через час в кафе. Но она не уточнила, что там благотворительные фонды кормят бездомных и всех нуждающихся.

Рамина поняла это, лишь когда пришла туда. Запах еды смешивался с запахом давно не мытых тел. Атмосфера была склизкой, липкой, грязной, хотя внешне здесь было чисто. Людей было немного — послеобеденное время. Скорее всего, многие уже получили свою порцию и разошлись.

Конечно, Рамина понимала, что в жизни бывают разные ситуации. От такой судьбы никто не застрахован. Она сама каждый день ходит по волоску над такой жизнью. И от осознания этого её паника усиливалась.

Девушка вздрогнула, когда чьи-то неухоженные руки легли на её предплечье. Она обернулась, ища глазами того, кто до неё дотронулся.

— Вы ищете Эмму? — тихо спросила женщина.

Её волосы были сухими и ломкими, под глазами — большие синяки, кожа грубая. А глаза… они были пустыми. Будто эта женщина давно потеряла смысл жизни и просто существовала, влача свою тень по улицам туманного города.

— Да, а вы?

— Пройдём, — женщина указала рукой на самый удалённый стол. — Я Эмма.

— Как вы поняли, что именно я вас ищу? — кротко спросила девушка.

— Ты единственная здесь, кто выглядит прилично. Оглянись, ты — белая ворона среди мусора, — с губ женщины сорвался смешок, и в нём была лёгкая нотка сумасшествия.

Рамина смутилась. Действительно, она сильно выделялась, и это пугало.

— Не бойся нас. Рассказывай, зачем решила в мусоре копаться?

— Я хочу узнать подробнее про дело Лиззи Браун. Что вы узнали, когда готовили статью? — Рамина подалась вперёд, готовая слушать.

— Ты не ответила. Зачем в мусоре копаешься? Кто попросил?

— Я живу у Браунов уже больше года, — пристально смотря на Эмму, ответила Рамина.

Пустая пара глаз оценивающе окинула девушку. Эмма хмурила брови, раздумывая над чем-то.

— Вот как? И что же?

— Я хочу сделать кое-что. Рассказать о них всю правду, — она была серьёзна как никогда.

— Расскажи, что ты узнала об этой семейке.

— Сначала вы.

Эмма Гэйвс снова залилась тихим скрипящим смехом.

— Хорошо, вот тебе часть правды. Они убили свою дочь.

— Я это и так знала, — разочарованный вздох сорвался с её губ.

— Они отказались от лечения девочки. Сказали врачу, что он лишь деньги с них дерет, — Эмма начала кашлять.

Рамина инстинктивно откинулась назад.

В глазах Эммы что-то блеснуло. Она встала из-за стола и ушла к стойке выдачи еды. Этого времени Рамине хватило, чтобы принять решение рассказать бывшей журналистке обо всём, что они успели найти.

Эмма слушала с удовольствием. Довольно чавкая, она то посмеивалась, то снова заливалась кашлем.

— Тогда с нетерпением буду ждать дня, когда вы всё это выставите на всеобщее обозрение. А вот тебе моя история.

Десять лет назад я закончила журналистский факультет в местном университете. Я была молодой, готовой ко всему. Мне хотелось рассказывать обо всём, что происходит. Писать и получать за любимое дело деньги.

Хотя я тогда была неопытна, начальство меня хвалило. Все мои статьи были правдивы и без прикрас, я всегда подкрепляла их мнениями специалистов и доказательствами, которые мне разрешали публиковать. За это меня и любили читатели.

И за это же меня вышвырнули.

Спустя два года после начала моей карьеры случился ужасный случай. Ребёнок с сердечным приступом попал в больницу.

Я сразу начала готовить статью о важности ежегодной проверки здоровья, в частности у детей. Но мне стало мало. Я начала навещать ту девочку, и она рассказывала ужасные вещи.

Рассказывала, как мама и папа запирают её в кладовой. Ты бы знала, как у меня ныло сердце. Ведь я тоже женщина, и я тогда так хотела завести ребёнка.

Рассказывала, что когда Лиззи разбила тарелку, её заставили голыми руками убирать осколки. Один вонзился слишком глубоко. От вида крови она потеряла сознание. Я тогда своими глазами увидела шрам на её щеке — она упала лицом в эти осколки.

И даже тогда её родители не стали обращаться к врачам. Говорили, что всё пройдёт само. Само не проходило.

Не прошло и тогда, когда девочка все выходные пролежала в кровати с колющими болями в сердце.

Не прошло и тогда, когда она сквозь эту боль вставала и шла в туалет.

Не прошло и тогда, когда она упала в обморок и слетела с лестницы.

А когда она открыла глаза, то уже лежала в больничной палате.

Возможно, я поступила нехорошо, но я спрятала в палате диктофон.

Так я и узнала, что Брауны в курсе состояния девочки, в курсе, что если не принять меры, исход будет летальным. Но их заботили лишь деньги.

А потом девочка умерла.

Я не спала ночами, готовя эту статью. И вот отношу её в редакцию, а там мне сообщают, что я уволена за клевету. Якобы поступило сообщение, что я в своей статье оклеветала человека. Мне не сказали ни даты публикации, ни имени того, кого я обвинила.

Редакция от моего имени отозвала ту статью. Тогда я была в ярости. Но сейчас я понимаю, что они сделали всё правильно. Ведь эта статья привела тебя ко мне.

А ты подарила мне надежду. Надежду на то, что Брауны получат по заслугам. Не удивлюсь, если они и подстроили моё увольнение.

Рамина еле сдерживала слёзы, когда прослушивала запись из больничной палаты Лиззи Браун.

Запись была не лучшего качества, но даже так Рамина слышала, как Оливия чуть ли не захлёбывалась слюной, крича про деньги.

«Я не собираюсь платить за лекарства. Такие суммы! За что? Это пустышка, все знают!»

А вот Артур сказал лишь одну фразу на этой записи, но этого было достаточно:

«Где подписать отказ от медицинской помощи?».

— Я отдам тебе эту запись, — Эмма положила свои огрубевшие ладони на мягкие руки Рамины. — Мне она уже ни к чему. Но ты пообещай мне, что сделаешь то, о чём рассказала.

Рамина кивнула. Когда Эмма убрала руки, девушка принялась вытирать слёзы, приводя себя в порядок. Но скрыть своё состояние не удавалось. Её выдавали красные глаза и бесконечно печальный взгляд.

Эмма удалилась первой, попутно относя опустевшие тарелки.

Следом это место покинула и Рамина. Сколько бы она ни шла по улицам города, сколько бы её ни обдувал ветер, от неё всё ещё разило тем запахом. Запахом безнадёжности и одиночества.

Девушка была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как рядом с ней пристроилась чья-то фигура. Она так и продолжала идти, пока тот резким движением не схватил её под руку и не развернул лицом к себе.

— Что ты там делала? Только не надо говорить, что занялась благотворительностью, — прогремел мужской голос.

Рамина подняла взгляд на молодого человека и увидела знакомые черты Пола. Его лицо искривилось в злой гримасе, и это вызвало в ней страх.

Что он видел? О чём он узнал? И о чём догадывается? Вопросы крутились в голове Рамины. Она молчала.

— Я задал тебе вопрос, — рыкнул он.

Одно движение — и его рука сжала не её руку, а горло, приподнимая её.

Как назло, на улице никого не было. Город постепенно погружался в сумерки, но фонари ещё не зажглись.

— Ты виделась с журналисткой? — медленно протянул он.

Всё-таки догадался или знал с самого начала?

— Ну, что ты молчишь? Ты же говорила, что хочешь остаться со мной. Тогда отвечай.

— Я не понимаю, о чём ты, — еле дыша, подбирала каждое слово Рамина.

— Всё ты понимаешь. Просто говорить не хочешь. Почему? — не унимался парень.

— Я правда не понимаю, о какой журналистке идёт речь? — Рамина не отступала.

— О той самой, — его рука сжалась сильнее. — Сама расскажешь или мне подождать, когда воздуха станет совсем не хватать?

Взгляд Рамины испуганно бегал. То она смотрела Полу в глаза, то на его руку, то в вечернюю даль улицы.

— Ты пойми, я ведь о тебе забочусь. Как расстроятся тётя с дядей, если узнают, чем ты занимаешься, — голос его смягчился. — Расскажи, — его брови нахмурились. — Костя?

Неосознанно Рамина вздрогнула. Тем самым она выдала себя и поставила план под угрозу.

Парень довольно закивал.

— Значит, Костя заставила. Так и знал, что ваше общение до добра не доведёт. Ты слишком мягкая, любой может прогнуть тебя под себя. Но я не такой, ты же понимаешь? — последний вопрос он задал тихо, прислонившись щекой к её щеке.

Но его выдавала ухмылка. Возможно, его слова могли бы быть восприняты как истина, если бы парень не был так в себе уверен и если бы Рамине раньше не открыли на него глаза.

Слёзы снова полились ручьём. Не от обиды, не от страха — просто девушка всё ещё была в шоке от того, что ей показала Эмма. И эти слёзы помогли Рамине выглядеть естественнее в глазах парня.

— Ты чего? — он отпустил Рамину.

Девушка начала жадно глотать воздух, в перерывах заливаясь кашлем.

— Не реви. Я такое не люблю. Вот как мы поступим. Сначала ты скажешь, что тебе поведала эта чокнутая.

— Она… Она даже говорить не в состоянии. От постоянного употребления её мысли путаются. Костя сказала, что если мне удастся узнать у неё что-то на Браунов, то она не будет меня подставлять перед ними. Но я ничего не узнала, Пол, мне страшно, — Рамина схватила парня за воротник футболки и смотрела на него глазами, молящими о помощи.

Она не думала, что говорит, — просто делала. В этот момент Рамина чуть не залилась смехом от осознания своих актёрских способностей, но вовремя уткнулась в плечо Пола.

— Знаешь, как мы с тобой поступим, — парень начал нежно поглаживать девушку по спине. — Ты расскажешь мне о её планах. Я расскажу Браунам. Они мне поверят, Костя получит по заслугам. И никто тебя не тронет. Хорошо?

Рамина судорожно закивала. Но что ей сказать? Что она может рассказать? Скажи она хоть часть плана — план рухнет. Солгать? Тогда Пол может узнать об этом и рассказать Браунам вообще всё.

Времени на поиск верного решения не оставалось. Её молчание и так затянулось. Тогда девушка снова расплакалась, чтобы выиграть время. А пока Пол утешал её, она искала выход.

Сейчас перед Раминой стоял выбор: разрушить план или разрушить план. Всё шло только к этому исходу. Говорят, выход есть всегда, но почему сейчас она не может его найти?

Внезапно её озарила идея. Очень рискованная, но идея. Очень рискованная, но идея. Не так давно, когда девушка просматривали сделанные записи с диктофона и скрытой камеры. Они обнаружили, что Артур изменяет Оливии с кем-то. Но и Оливия не так проста. Сама обзавелась любовником.

Уже, по большей части, из-за любопытства, она решили выяснить, кто их любовники. И им это удалось.

Оливия тайно встречается с местным депутатом, который дарит ей дорогие подарки. А после встреч, эта женщина сдает их в ломбард. Тогда как Артур спит с дочерью того самого депутата, прямо в их спальне. И, она же является одногруппницей Кости.

Конечно же, девушки сделали фото их встреч. Рамине удалось заснять, как Оливия целуется с депутатом в машине, когда те стояли в пробке. А вот Косте пришлось сложнее, ведь ты студентка приходила в дом Браунов. Она, хоть и попадала в кадр камеры, но не делала ничего особенного. Каким-то образом, Рамина даже не стала расспрашивать каким именно, но Косте удалось сделать фото окна в спальню Браунов.

По какой-то причине, девушки распечатали эти фото. Попытка будет всего одна. Но если получиться, то будет очень хорошо.

— Она нашла что-то на Браунов, — начала Рамина, вытирая слезы. — Я точно не знаю что. Она не говорила. Но это какие-то фотографии. Если я правильно поняла, то они спрятаны где-то в кладовой. Не знаю зачем. Не спрашивай.

Костя привычным движением прикрыла за собой дверь кабинета, прислушиваясь к ночным звукам дома. Тишина. Только старые часы на камине отсчитывали секунды, их мерный стук словно подгонял её. Она уже неделю пробиралась сюда, когда дома все отсутствуют. Ее не отпускает надежда на то, что именно сегодня ей светит удача. А вдруг это тот день, когда появятся новые факты гнилой личины Браунов.

Её пальцы, затвердевшие от постоянного напряжения, легко набрали пароль от почты — Lizzie2009. Такой банальный. Ей его легко удалось подобрать в тот день, когда во второй раз включила этот компьютер. Артур вышел из аккаунта почты. Но, немного пораскинув глазами, все удалось.

Монитор вспыхнул, осветив её бледное лицо в темноте. Синий свет придавал коже мертвенный оттенок.

«Финансы» — те же сфабрикованные отчёты переведенные с бумажного носителя, в электронные таблицы. «Соседи» — всё те же фото и видео с дней, когда они заглядывают в гости. А на этих фото нет ничего, кроме радостных лиц. «Проекты» — пусто.

Костя закусила губу, чувствуя, как раздражение подкатывает к горлу. Она проверила даже корзину — чисто, как после генеральной уборки.

— Чёрт, — мысленно выругалась она, нервно постукивая ногтями по столу. Сегодня должен был быть тот самый день, когда она наконец найдёт...

Внезапно её тело напряглось прежде, чем сознание успело обработать сигнал. Где- то в глубине дома скрипнула половица.

Сердце Кости резко ускорилось, его стук стоял в ушах, из-за чего было сложно расслышать происходящее внизу.

Шаги. Несомненно, мужские. Медленные, размеренные. Они приближались по коридору, с каждым шагом становясь громче.

Костя замерла. Казалось, даже её кровь перестала шуметь в венах. Глаза непроизвольно зажмурились, когда шаги остановились прямо за дверью.

Тишина. Долгая, мучительная. А потом ручка дрогнула.

Дверь начала медленно открываться...

Записи в дневнике Рамины: «Иногда я позволяю себе делать то, чего мне хочется по-настоящему. Порою я забываю про чувства окружающих. Но самое страшное то, что мне все это приносит удовольствие».

Записи в дневнике Кости: «Порой мне хочется снова выпить. Я держусь».

Комната была погружена во тьму. Пол скрипнул, и раздался щелчок светильника. Обычная спальня: двухместная кровать, шкаф из темного дерева и рабочий стол, на котором стоял компьютер. Блок питания был еще теплым, но Артур не заметил этого.

Бросив свою сумку на пол, мужчина уселся на стул, параллельно стягивая с себя пиджак. Работа в автомастерской сильно утомляла, хотя Артур не прикасался к машинам. Он всегда сидел в своем маленьком кабинете: работал с таблицами данных, связывался с клиентами и день-деньской старался не сойти с ума от постоянного шума.

Возвращаясь домой, всего чего он хотел — это тишины. Но ее никогда не было. Оливия постоянно о чем-то тараторила. И это раздражало Артура. Отчасти это и стало причиной пойти «налево».

Артур любил Оливию, к тому же у них были общие планы. Но та девушка давала ему то, чего в этом доме никогда не было, — спокойствие. К тому же связь с ней была весьма выгодна. Его любовница — дочь депутата. А значит, через нее можно было прикрывать некоторые их с женой махинации.

В новостях не было ничего интересного, поэтому Артур сразу открыл почту и начал просматривать новые письма. Некоторые из них были с предложениями. Какие-то — очень выгодные. На них требовалось немало денег, а значит, часть присвоенных средств будет незаметна. Другие предложения он сразу отклонял. Да, они были хорошими, но с них не было возможности присвоить хоть что-то. Некоторые добрые дела лучше оставить властям. Пусть они разбираются.

Входная дверь открылась. Артур машинально выключил компьютер и прикрыл глаза в ожидании голоса Оливии. Сейчас она войдет и начнет говорить.

— Артур, милый, спустись, — голос был не таким, как всегда.

Обычно, когда Оливия разговаривала с мужем, ее голос звучал как скрип двери, которую давно не смазывали. Когда его жена общалась с двумя девушками, живущими в их доме, ее голос звучал одновременно мило и презрительно. Но первое все-таки преобладало в ее тоне.

Сейчас ее голос звучал требовательно, с привкусом холодного металла.

— Иду, — тихо ответил он пустоте комнаты.

Артур тяжело встал и вышел из спальни. Его шаги были медленными и размеренными. Мужчина как мог оттягивал момент разговора с женой. Он уже предполагал, что та снова начнет свою песню о переезде, о том, что этот дом ей надоел, что здесь все разваливается. Или о том, что снова сломалось что-то из техники. В любом случае все приведет к тому, что им нужно брать больше денег с соседей, так как его ненаглядной надоела такая жизнь.

И это раздражало. Артур понимал, что нельзя брать слишком много. Проявление жадности ни к чему хорошему не приведет. Вернее, приведет к тому, что люди начнут о чем-то догадываться. Все планы в конечном итоге будут разрушены. А это значит, что придется начинать все сначала.

Но все должно быть постепенно. Маленькими шагами, но они смогут получить все то, чего им так хочется. А именно — влияние на людей. Деньги — не более чем приятный бонус.

Конечно, Брауны уже добились лояльного отношения от соседей, но этого мало. Артур нацелился на целый город.

А его глупая женушка хочет лишь денег.

— Что у тебя случилось? — Подняв голову, Артур заметил гостя. — Пол, добрый вечер.

Парень кивнул. Взгляд его был серьезным.

— Милый, у тебя что-то случилось, — рука Оливии мягко опустилась на плечо Пола.

Этот паренек — крестник Браунов. Артур со школы знаком с его отцом. Вместе учились и, хотя поступили в разные колледжи, их связь не прекращалась. Артур не делился своими планами и желаниями с другом. Даже его работа никак не помогала в реализации. Но это был единственный человек, с кем Артур общался не из-за выгоды. Он больше всех радовался появлению Пола и пустил слезу, когда его друг предложил стать крестным отцом для малыша.

Девушка осторожно вылезла из шкафа. Она еле сдерживалась, чтобы не чихнуть. Порошок, который использовался для стирки, не нравился Косте от слова «совсем». Слишком резкий запах, от которого постоянно хотелось чихать.

Ее руки тряслись. Каким-то образом ей удалось остаться незамеченной. Удача, одним словом.

Но сейчас Брауны внизу, с ними кто-то еще. По-хорошему, ей бы покинуть комнату. Выскользнуть и затаиться в своей спальне. Притвориться спящей или усердно готовящейся к занятиям.

И она бы так поступила. Сделала шаг к двери. Но взгляд упал на сумку Артура. Руки сами потянулись исследовать все, что лежит внутри.

Слух девушки обострился как никогда. Ей казалось, будто, сидя в спальне Браунов, она слышит все, что происходит на первом этаже. У нее есть несколько минут, чтобы найти что-то стоящее.

Риск был оправдан. В сумке лежал ноутбук.

Положив его на колени все еще трясущимися руками, она открыла его. Пароля не было.

На рабочем столе были стандартные приложения: корзина, браузер и иконка «Мой компьютер». Сам ноутбук не выглядел новым. Клавиатура потерта, кое-где мирно покоился тонкий слой пыли. Им пользовались. Значит, нужно смотреть в папках и в истории браузера.

Wi-Fi Браунов был под паролем. Это позволило Косте сделать вывод, что дома этим ноутбуком не пользуются. Вспоминать, искать пароль — времени на это не было. Вся надежда оставалась на то, что в файлах есть что-то.

Дважды кликнув по иконке с изображением компьютера, девушка перевела взгляд на дверь и прислушалась. Внизу Брауны вели активный диалог. Судя по всему, заканчивать и подниматься в спальню они пока не планировали.

Через пару мгновений папка открылась. «Загрузки», «Изображения», «Документы» — везде было пусто. Как будто устройство полностью сбросили, очистили память и все, что хранилось на нем.

Но вид ноутбука говорил, что им пользуются, и делают это часто. Значит, на нем должно быть хоть что-то.

Костя решила посмотреть содержимое корзины. Там сохраняются удаленные файлы — это уже даст ей понимание, для чего используется устройство.

Кем именно работает Артур, Костя не знала. Только то, что он сотрудник автомастерской. А в представлении девушки, его работа не связана с компьютером. Хотя и машинным маслом от мужчины никогда не пахло. Но это она оправдывала тем, что Артур очень чистоплотный. К тому же с техникой он ладит, всегда чинит, если что-то ломается. Даже за автомобилем ухаживает сам.

Кликнув по иконке корзины, Костя обнаружила там одну-единственную папку. Папку с названием «Соседи».

Ее глаза сощурились от любопытства и непонимания. Сердце начало колотиться еще сильнее. Она снова прислушалась. Убедившись, что разговор внизу не близится к концу, она кликнула на эту папку.

— Да, случилось, — начал молодой человек.

Оливия наклонила голову, вслушиваясь в каждое слово Пола. Руки Артура скрестились на груди.

— Я узнал кое-что. И должен вам рассказать, — взмахами рук Пол сопровождал свою речь, делая ее еще более эмоциональной. — Не спрашивайте, откуда. Просто поверьте мне. Вы же мне верите?

— Милый, конечно, мы тебе верим. Давай присядем, выпьем чай, — Оливия подтолкнула парня в сторону кухни.

Женщина не торопясь включила плиту и облокотилась на стол. Артур тоже прошел на кухню, но не спешил садиться за стол рядом с Полом, так и оставшись стоять в дверях.

— Рассказывай уже. Что ты узнал?

— Так вот, — Пол нервно сглотнул. — Есть слух…

— Меня слухи не интересуют, только факты, — процедил Артур, закатывая глаза. — Мальчик мой, ты знаешь, что мы с тетей Оливией тебя очень ценим. Но пойми, верить слухам — глупо.

Его голос смягчился, но взгляд по-прежнему был холодным.

Это смутило Пола. Он старался придумать что-то, что отгородит Рамину от их реакции на фото, которые раздобыла Костя. Он и сам не знал, что на них. Но то, как реагировала девушка, уже говорило о том, что там что-то важное. А Рамина не врала, он знал это.

— В любом случае, мне кажется, что вы должны знать об этом. Дело в том… — Свист чайника окутал кухню.

Оливия жестом попросила Пола не продолжать, пока она не разольет чай. Парень послушно ждал. А когда перед ним оказалась чашка, он продолжил:

— Дело в том, что Костя нашла что-то на вас.

Оливия, которая в этот момент отпила чай, залилась кашлем. Артур сделал шаг ближе к столу. К своей кружке он даже не прикоснулся.

— Она сделала какие-то фотографии и спрятала их в кладовой, — Пол ненадолго замолчал, обдумывая свою придуманную на ходу речь. — Кто-то из ее «друзей» рассказывал, как она хвалилась этим в колледже.

— Звучит как полный бред. Кто в своем уме будет рассказывать о какой-то находке? — в словах Артура читалось сомнение.

— Да. К тому же, ты же сам сказал, что это просто слух, — Оливия снова отпила чай, уже успокоившись.

Вот только ее пальцы нервно подергивались. Все же ей и ее мужу есть что скрывать от глаз посторонних.

Сам Пол был в курсе того, чем они с мужем занимаются. Так уж получилось, что парень часто гостил в их доме, когда его родители уезжали по работе. И в один из таких дней он услышал их с Артуром разговор. С того дня они взяли с мальчика обещание молчать. И он его сдержал. Чуть позже сам Пол проявил желание помогать Браунам, получая свой процент. Неплохая подработка для подростка — влиять на родителей через детей. Уже в четырнадцать лет он перестал просить родителей о каких-то подарках — покупал их себе сам.

Родители гордились сыном, что тот с юных лет работает; Пол покупает себе то, чего хочет; а у Браунов есть помощник, повысивший их доход. Все в плюсе.

— Тем не менее. Вы же знаете Костю. Она неуравновешенная. Недавно она ударила Рамину просто за то, что та сказала ей что-то, — парень был не намерен отступать.

— Мы знаем, что Костя ведет себя не так, как хотелось бы.

— Да. К тому же, она действительно не следит за своим языком, слишком вспыльчивая, — Оливия начала верить словам Пола.

— Дорогая, но это глупо. Если нашел клад — молчи. Иначе его заберет государство.

Пол вскочил и начал махать руками:

— Да, но Костя глупа. Она дальше своего носа то и не видит…

— Но увидела что-то, сфотографировала и спрятала в нашем же доме, — а вот Артур все еще не верил словам молодого человека.

Он рассуждал, пытался найти мотив и логику действий Кости. Мотив понятен: она не хочет подчиняться. Пошла разнюхивать и обнаружила что-то. Но зачем ей рассказывать об этом кому-то в колледже? Скорее, она бы побежала к Рамине.

— Тебе это Рамина рассказала? Что у Кости есть фото? — его бровь взлетела вопросительно.

— Нет. Говорю же, в колледже обсуждали ребята, с которыми Костя тесно общается, — внутри парень содрогнулся, ведь он пообещал, что не будет впутывать Рамину.

Артур продолжил рассуждать про себя, пока Оливия что-то лепетала в попытках склонить мужа к тому, что все это правда.

Если верить словам Пола, и Костя действительно повела себя неосторожно, появляется следующий вопрос: зачем прятать что-то компрометирующее в их же доме? К тому же они часто заходят в кладовую — там лежит садовый инвентарь и прочие бытовые приборы. Так или иначе, кто-то да нашел бы эти фото. Да и прятать там особо негде.

— Артур, зачем гадать? Давай просто пойдем и проверим. Если там что-то есть, то Пол прав. Если нет… значит, это не более чем слух.

Иногда его жена выдавала умные мысли. Но только иногда. Артур кивнул, соглашаясь, и жестом руки пустил вперед Оливию с Полом.

Мужчина предпочел стоять в стороне и наблюдать за отчаянными попытками поиска.

Тем временем дверь в дом снова отворилась, и на пороге показалась Рамина.

— Рамина, уже вернулась? — Артур обернулся к девушке. — Проходи, присоединяйся к поисковой группе.

Звук открывающейся входной двери напугал Костю. Она снова прислушалась. Либо гость ушел и Брауны сейчас поднимутся, либо кто-то еще пришел. Она облегченно выдохнула, когда услышала имя Рамины. Снизу доносились шорохи прямо из кладовой, как будто они усердно там что-то искали.

Она начала судорожно просматривать содержимое папки. Брауны, Рамина и гость были недалеко от лестницы. В любой момент они могли подняться наверх и обнаружить Костю в спальне Браунов. Но девушку успокаивало одно: как-то Рамина сказала, что Брауны не пускают гостей наверх. А значит, пока гость тут, наверх они вряд ли поднимутся. Но такая возможность есть, поэтому Косте нужно было делать все быстро.

Содержимое папки оказалось странным и даже подозрительным. Был список видео и аудио файлов со странными названиями. Фамилия_Имя.Расширение файла.

Костя проверила, выключен ли звук на компьютере. Убедившись, что тот не издаст и звука, она открыла первое видео.

Это была запись с камеры наблюдения в аптеке. Судя по всему, эта аптека не так далеко от дома Браунов. На видео стоит женщина средних лет, ее лицо видно частично. Но личность установить вполне возможно.

Фармацевт выдает какой-то товар, понять не возможно, ведь он накрыт салфеткой. А женщина протягивает наличку.

Ничего необычного. Вот только, зачем Артуру это видео?

Костя еще раз просмотрела запись, то и дело, останавливая и подмечая необычные детали. Но ничего не было. Но тут девушка заметила, как край салфетки приподнялся, и название препарата можно было прочитать. Хотя название полностью не было видно, но по первым буквам становилось все понятно. Это антидепрессанты, которые отпускаются строго по рецепту. На видео же, эта самая женщина ничего такого не показывала фармацевту.

Тогда Костя открыла следующее видео. Снова камера наблюдения, но уже в торговом центре, в магазине одежды. Он тоже расположен не так далеко от улицы, на которой проживают Брауны. Камера направлена на кассу и захватывает часть входа в зону примерочных.

Мужчина, снова средних лет. С рюкзаком на плечах, входит в примерочную, держа одну единственную кофту в руках. Но после, выходит без нее. Неторопливо он проходится между рядами с одеждой, а после направляется к выходу.

Лицо мужчины отчетливо видно на камере. Костя узнает в нем мужчину, живущего через пару домов от дома Браунов.

Рамина безучастно наблюдала за происходящим в кладовой. Она стояла за спиной Артура и размышляла. Важно было подгадать момент, когда подкинуть фото. К счастью у нее было время все подготовить.

Пол направился в дом Браунов один. Рамина же сказала ему, что пока не готова идти туда, ведь она может повстречать Костю. Таким образом, ей удалось выиграть время и забежать в библиотеку, чтобы распечатать те самые фото. Исходный вариант был спрятан в спальне девочек и если она придёт в дом, поднимется в спальню, а потом снова спустится, то будет выглядеть подозрительно.

Теперь второй экземпляр лежит в ее сумке. Нужен лишь верный момент.

Рамина не знала, что происходило до ее прихода и, о чем велся разговор. Но сейчас Оливия и Пол тщательно осматривают кладовую, а Артур с хмурым видом наблюдает за этим. Голос его был недовольным, но не злым. А значит, что он не до конца верит в историю Пола.

Но все это всего лишь догадки. Поэтому остается просто наблюдать. Право на ошибку у нее нет.

Записи в дневнике Рамины: «Сегодня разбила чашку. Сказала, что это сквозняк. За это мне прилетело мокрым полотенцем. Заслужила. Я заметила, что когда говоришь тихим голосом, люди склонны соглашаться. Наверное, я слишком заостряю внимание на мелочах. Это не приведет ни к чему хорошему».

Записи в дневнике Кости: «Брауны сказали, что я неаккуратна. Может, они правы».

Времени у Кости мало. А файлов в этой папке хранится не один десяток. Изучать содержимое дальше нет смысла, к тому же рискованно. Нужно загрузить всё на флешку, а уже потом просмотреть. Но многое понятно уже сейчас. Каким-то образом Артур собирает подтверждения неправомерных деяний жителей этого района.

Костя потянулся в карман штанов за флешкой. Руки всё ещё тряслись, не давая выполнить простейшие действия с первого раза. Тем не менее накопитель был вставлен в порт ноутбука.

В кладовой ничего не было найдено. Пол в недоумении смотрел мимо Артура. Взгляд его был направлен на Рамину, но он не мог сказать ей ни слова. Иначе он выдаст, что девушка тоже впутана в эту историю. А ему невыгодно портить с ней отношения.

— Значит, это не более чем слух. Вот и разгадка, — заключила Оливия, отряхивая подол платья.

— Зачем соврал?

— Я не врал. Всё так, ребята действительно обсуждали это перед занятием.

— У вас же не совпадают пары в колледже. Как ты тогда это услышал? — лицо Артура помрачнело.

— Я… я проходил мимо, — версия Пола начала сыпаться, и это чувствовалось в его голосе.

— Зачем соврал? Решил подставить Костю? Она это делает и без твоей помощи, — его улыбка была хищной.

— Милый, успокойся, — Оливия подошла к Артуру и приобняла его за плечи. — Мальчик ошибся, и всё.

— Мальчик соврал. Зачем? — Артур не унимался.

Пол стоял посреди кладовой. Его взгляд бегал между Оливией и Артуром, иногда останавливаясь на Рамине.

Тогда девушка поняла, что пора вмешаться. Артур на взводе, Пол потерян. Идеальный момент.

Рамина подошла к молодому человеку и положила руку ему на плечо.

— Успокойся, всё хорошо, — Рамина выдавила из себя всю нежность, которую только могла.

Склонившись ближе, она прошептала Полу на ухо:

— Я сама ничего не понимаю. Но выкрутимся.

Она взяла его за руку и вывела из кладовой, прикрыв дверь. Теперь они стояли спиной к лестнице.

— Может быть, тебе просто показалось, что они обсуждали что-то? Или ты просто не так понял?

Пол потупил взгляд. Парень почувствовал, как рука девушки крепче сжала его руку.

— Да, может быть, так всё и было. Тётя, дядя, я не хотел вам врать. Просто я не хотел подвергать вас риску.

Пока молодой человек оправдывался, и всё его внимание было сосредоточено на Браунах, Рамина закинула фотографии в открытый карман его сумки.

Костя начала перекидывать файлы на флешку. Это займёт некоторое время, которого у Кости практически нет. Её нервы были уже на пределе. Хотелось закончить всё это и просто уйти, спрятаться. Но она услышала голос Рамины, которая что-то говорила. Потом раздался голос гостя, он говорил много. И только сейчас девушка узнала в его голосе Пола.

— Рамина, не знаю как, но тяни время. Просто тяни время, — Костя шептала в пустоту.

Она понимала, что никто её не услышит. Но надеялась, что до Рамины каким-то магическим образом долетят её слова.

Как назло, она не взяла с собой телефон. Иначе бы давно послала СМС подруге.

Оставалось надеяться на чудо и ментальную связь. Файлы грузились с медленной скоростью.

— Милый, в любом случае мы рады, что ты заботишься о нас, — мягко проговорила Оливия, подходя ближе к Полу.

Рамина сделала шаг назад, позволяя Оливии обнять молодого человека. Нарочно запнувшись, она толкнула Пола. Тот только покачнулся, но этого было достаточно. Фотографии выпали из его сумки.

— У тебя упало, — Оливия тут же потянулась поднять упавшие бумажки.

Её глаза расширились от увиденного на них изображения. Это были те самые фото с фиксацией измен.

— Почему это находится у тебя? — женщина взвизгнула.

Артур сразу же направился к ней, чтобы посмотреть на фотографии. По его лицу всё было понятно — он зол. Даже слишком.

— Сначала соврал. Сказал, что какие-то фото лежат в кладовой. А на самом деле они у тебя!

— Что? — Пол тоже взглянул на фото.

Рамина же стояла и не шевелилась. Просто опустила глаза в пол и наслаждалась зрелищем.

— У меня не было этих фотографий. Клянусь!

— Да что ты говоришь! — взревел Артур. — Я сразу тебе не поверил. Да ты понимаешь, что все твои слова указывают на то, что ты лжец.

— Мы доверяли тебе. Ты многое знал. И вот как ты решил нам отплатить, — глаза Оливии покраснели.

— А теперь тётю свою довёл до слёз. Зачем тебе это?

— Я… я не вру…

— Хватит оправдываться, — Артур уже не говорил спокойно. — Теперь понятно, почему ты путался в своей истории. Но почему не подкинул фото? — его взгляд упал на Рамину.

Девушка заметила это. Невольно у неё побежали мурашки.

— Понятно, — протянул Артур. — Мы ничего не нашли, потому что пришла Рамина. Я всё понял. Ты специально сделал эти фото, чтобы брать с нас больше денег. Появилась девушка, а чтобы за ней ухаживать, надо больше средств.

— Мог бы просто попросить, мы бы не отказали, — Оливия вытирала слёзы.

— Уверена? Я бы не дал добро, — хищная улыбка расплылась на лице Артура. — При ней требовать это невыгодно. Она многого не знает. Даже сейчас стоит и глаза в пол.

— Не хотел я этого, — теперь на крик перешёл и Пол.

— И ты думаешь, я поверю тебе? Ученик никогда не превзойдёт учителя.

— Это не так…

Но Полу даже не дали закончить мысль.

— А как? Ты наивен и глуп. Пытаешься подражать, но не выходит.

— Зачем ты пытаешься разрушить нашу семью? Убирайся, просто уйди, — Оливия уже не выдерживала.

Всё её тело то и дело содрогалось, то ли от слёз, то ли от осознания всего положения. Она развернулась и направилась с этими фотографиями на кухню. Артур смерил презрительным взглядом молодого человека и пошёл следом за женой.

Руки Пола были напряжены. Его кулаки покраснели от силы, с которой он сжимал их.

Рамина сделала шаг к парню. Но тот лишь резко развернулся и поспешил покинуть дом. Нужно было пойти за кем-то. Быть безучастным свидетелем невыгодно для девушки.

И она выбрала. К счастью, молодой человек не ушёл далеко. Он стоял на пороге дома Браунов и переводил дыхание. Ему нелегко дался этот разговор. Он хотел предупредить тётю с дядей, раскрыть им глаза на то, что происходит в их же доме. Но вместо этого всё обернулось против него.

Откуда фотографии в его сумке? Он их не делал и знал это точно.

— Эй, ты как? — раздался голос Рамины за его спиной.

— Ты думаешь, что самая умная? Обманула меня и подкинула фото? — голос Пола звучал сквозь зубы.

— Тебе надо успокоиться.

Рамина сделала шаг ближе, но Пол даже не развернулся. Его плечи вздымались при каждом вздохе.

— Мне нужна правда. Тогда я успокоюсь, — всё же Пол развернулся.

Его лицо было искривлено в страшной гримасе. Смесь страха, отчаяния и злости. И это заставило Рамину напрячься.

— Я тебе сказала всю правду…

— Видимо, не всю, — рявкнул Пол.

Рамина поджала губы, раздумывая. Всё-таки ситуация не из лёгких. Сейчас ей невыгодно рвать отношения хоть с кем-нибудь. Будь то Брауны, Пол или Костя. Она глубоко вздохнула, решаясь говорить или нет.

— Знаешь, сначала я подумала, что мне показалось… — Она замолчала, подбирая слова. — Но на лестнице, в момент когда ты вышел из кладовой, прошмыгнула чья-то тень. Я думаю, это Костя подкинула эти фото. Она подстроила эту ловушку.

Пол не нашёл, что ответить. Он просто стоял и смотрел мимо девушки, куда-то в пустоту.

А Рамина просто стояла и ждала. Ждала, чтобы Пол хоть что-то сказал. Поверил в её ложь хоть на каплю. Этого было бы достаточно.

— Это ведь даже не важно. Расскажи я эту версию Браунам — они не поверят, — теперь его лицо было расслабленным, не выражало каких-либо эмоций.

— Сейчас не поверят. Им нужно время. Сначала остыть, потом принять ситуацию. Пойми, на фото — факт их измен. Пока они не наладят взаимоотношения, тебе лучше не лезть.

— Ты попробуешь поговорить с ними?

— Конечно.

Внутри Кости всё упало, когда входная дверь хлопнула. Внутренний голос кричал: «Беги». Но ноги не слушались, руки отказывались закрывать ноутбук. Всё, что могла девушка, — это смотреть на индикатор загрузки. Девяносто процентов.

Ей нужно ещё пара минут. Это немного.

Девушка закрыла глаза и вскинула голову. Только бы успеть.

Но время текло бесконечно медленно. А проценты не увеличивались. Файлов было слишком много.

Но никто не спешил подниматься наверх. В доме воцарилась гнетущая тишина. Всё, что слышала Костя, — это отголоски криков, какие-то отдельные слова. Но по тону голосов можно было понять, что Брауны поругались либо с Раминой, либо с Полом, либо сразу с двумя.

Подробности она узнает потом, когда получит все файлы из папки «Соседи» на свой флеш-накопитель. А пока ей ничего не остаётся, как пялиться в экран и прислушиваться к малейшим шорохам в этом доме.

Брауны всё ещё сидели на кухне. Оливия за столом рассматривала фото. Сначала свои, потом Артура. А её муж стоял у окна и смотрел вдаль.

— С депутатом? Ты серьёзно? — первым подал голос Артур.

— Он человек власти. Думаешь, почему нам сходили с рук некоторые махинации? Но с его дочерью?

— Та же причина.

Оливия накрыла глаза рукой и тихо засмеялась. На лице Артура расползлась улыбка.

Они даже в своих пассиях выбрали людей с одной целью. И это не могло не забавлять.

— У тебя же с ней не серьёзно? — уже спокойно спросила Оливия.

— Конечно нет, — Артур не стал медлить с ответом. — А у тебя?

— Нет.

Они снова погрузились в молчание. Даже не шевельнулись, продолжая оставаться на своих местах.

Рамина зашла в дом и направилась на кухню, чтобы попить воды, но застала там Браунов. Они не ушли в свою спальню сразу после такого эмоционального разговора с Полом. Девушке доставило удовольствие видеть их разбитыми от того, что скрыть не удалось. К тому же их доверие к Полу было подорвано. А ведь это только первый этап их плана с Костей.

Хотя история с фото не обсуждалась девушками, Рамина сама решила пойти на этот риск. Но идея сыграла в их пользу.

Если Пол продолжит разнюхивать, Брауны не поверят ему. Может, даже близко не подпустят к своему дому.

А если он найдёт доказательства? К тому же скоро отъезд Рамины. Она больше не сможет удерживать Пола на месте. С этим нужно будет что-то делать. Но не сейчас. Сейчас можно насладиться первой маленькой победой.

— Надеюсь, я вам не помешаю. Просто захотелось попить воды, — тихо сказала Рамина и, опустив глаза, направилась к кувшину.

— Может, мы зря ему не поверили? — Оливия будто не замечала присутствия девушки на кухне.

В ответ Артур лишь хмыкнул. Он подошёл к жене и взял в руки фото, рассматривая каждую деталь. Его рука резко опустилась на стол с глухим стуком. Под его ладонью лежала фотография спальни Браунов, где Артур ласкал дочь депутата.

— Видишь это фото? Оно сделано снаружи. Как ты думаешь, каким образом можно подняться на уровень второго этажа? — он вопросительно смотрел на жену. — Спрошу по-другому. Что видно из окна нашей спальни?

Оливия молчала.

— Дом Конахов. Из нашего окна видно спальню Пола. А значит, что и из спальни Пола видно наше окно. У тебя ещё есть сомнения?

Рамина набрала воды в стакан и уже направлялась к выходу из кухни, когда услышала это предположение Артура. Но она-то знала, что фото сделала Костя. И сейчас девушка безумно благодарна подруге за «правильно» выбранный ракурс.

Итого: Пол доверяет Рамине, Брауны к ней относятся лояльно, совместный план с Костей вовсю работает. Это наилучший расклад для девушки. Что бы ни случилось, она будет ни при чём. Главное — вовремя оказаться с сильнейшим.

Поднимаясь по лестнице, улыбка не сходила с её лица. Самодовольная, победоносная улыбка.

Все файлы были загружены.

Костя поспешила выключить ноутбук и окинуть взглядом сумку в поисках ещё чего-то интересного. Но больше там ничего не было.

Вернув всё на свои места, она закинула флешку в карман. Скрипнула лестница. Сердце снова начало учащённо биться, а на лбу проступили капельки холодного пота. Времени не осталось.

Рамина открыла дверь в спальню. Ее взгляд сразу упал на взволнованное лицо Кости. Девушка выглядела напуганной и уставшей.

Костя же смотрела на довольное лицо Рамины. По всей видимости, Брауны поругались с Полом. Рамина же была не более, чем свидетелем этой ругани.

— Ты как будто смерть увидела.

— Ты как будто заняла первое место в конкурсе красоты.

Их голоса звучали в унисон.

Записи в дневнике Рамины: «Я слишком слаба. Слишком глупа. Наверное, поэтому родители отправили меня сюда — чтобы кто-то наконец научил меня правильно жить. Но почему даже когда я стараюсь изо всех сил, всё равно ошибаюсь?».

Записи в дневнике Кости: «Ударила ту девочку сегодня. Она плакала. Мне стало противно. Не от её слёз — от того, что я вообще это сделала».

— Что там внизу было? — Костя устроилась поудобнее на кровати.

Девушка в ожидании смотрела на Рамину, пока та скидывала с себя одежду и надевала пижаму.

— Ну, скажем так. Наша находка про измены была обнаружена Браунами.

Костя мгновенно побелела.

— Тише, я не то имела в виду, — Рамина натянула футболку и упала на свою кровать. — Пол узнал о моем походе к журналистке. Это позже обсудим, и не в этом доме. Мне пришлось как-то выкручиваться. Если в двух словах, то я сказала, что ты нашла какие-то фото и спрятала их в кладовой.

— Ты что, сказала?

— Дослушай. Фото там не оказалось. Но я подсунула их в сумку Пола. Они выпали. И, вуаля, Брауны в конфликте с мальчиком, — девушка скорчила карикатурно-жалобное лицо.

— Удивительно. Но очень хорошо, что ты так поступила. Этот конфликт выиграл мне время. Я сидела у Браунов в спальне и обнаружила много видео— и аудиофайлов. Ночь длинная, время есть. Нужно все просмотреть и понять, что к чему.

— Не сегодня. Давай спать. Я сегодня перенервничала, — Рамина упала головой на подушку и накинула на себя одеяло.

В ответ Костя прошептала что-то невнятное, но очень похожее на согласие. Свет погас в комнате девочек, и воцарилась тишина, прерываемая тихим сопением.

Времени до отъезда Рамины оставалось не так уж и много. Впереди — вечеринка по окончании учебного года, вручение документов, подтверждающих прохождение курса обучения, а потом самолет и путь домой.

— Ты уверена, что это хорошее место для обсуждения наших планов? — кричала Рамина сквозь музыку.

Две девушки пробирались сквозь толпу людей. Рамина крепко сжимала руку Кости в надежде не быть раздавленной. А вот вторая девушка шла уверенно вперед. Она знала этот бар как свои пять пальцев. Казалось, место шумное и довольно популярное, но здесь были и столики, отдаленные от общего веселья.

Именно там планировала укрыться Костя. Где-то в глубине души ее пугала мысль о том, что дальше ей придется действовать в одиночестве. Рамина, девушка, с которой они хоть и не сразу, но сблизились. Пластиковая кукла, только что покинувшая свой кукольный дом. Сначала Костя не замечала этого в ней, наверное, потому что та прятала эту маску. А потом ей на смену пришла маска другой куклы. И только после того, как фасад дал трещину, Костя прониклась симпатией к Рамине. Как к человеку она была полна сюрпризов. А время, проведенное в совместной работе, было самым приятным в этом туманном и сером городе.

Костя понимала, что стать настоящими подругами у них не получилось бы, но напарники из них вышли хорошие.

Возможно, когда Рамина освободится от всех своих масок, скинет с себя образ куклы окончательно и безвозвратно, девушки снова встретятся. И на этой встрече поймут, есть ли смысл им становиться друзьями. Но даже если нет, они связаны. Скорее их можно было бы назвать сестрами — духовными или сестрами по несчастью.

Рамина нервно оглядывалась, усаживаясь за отдаленный столик. Место действительно неплохое. Музыка слышна, но не слишком громко. Голоса людей не будут мешать разговорам. И за соседние столики никто, кажется, не планировал садиться.

— Так, давай сначала подытожим то, что нам удалось найти, — Рамина вырвала Костю из ее размышлений.

— Мы еще толком не успели прийти, а ты уже о нашем деле… А я только начала размышлять о возможностях нашей дружбы.

— О чем это ты?

— Сможем ли мы когда-нибудь стать подругами или ты уедешь, и мы будем просто незнакомками с общим прошлым, — взгляд Кости упал на стол.

Девушка начала старательно рассматривать потертости и деревянный узор, подмечая при этом липкие пятна от пролитого алкоголя или любого другого напитка.

— Мы подруги. Разве нет? — голос Рамины звучал довольно бодро.

Она не задавалась вопросами о дружбе. Девушка с самого начала считала Костю подругой. С непостоянным характером, агрессией, конфликтностью, но подругой.

Сначала она была для Рамины той, кого она восхваляла, той, кто помог ощутить глоток свободы. Потом был конфликт. Но это нормально. Несмотря на то что Костя в открытую осуждала поведение Рамины, та в ответ никогда не осуждала подругу. Да, было обидно и больно. Но это помогло в какой-то мере раскрыть глаза, осознать то, что лежало на поверхности, а затем искать выход.

Совместная работа только объединила девушек и сделала их связь крепче. За это Браунов стоит даже поблагодарить.

— Сама посуди. У нас с тобой конфликт на конфликте. Разве это дружба?

— Мы разные люди. И характеры у нас разные. Было ожидаемо, что отношения между нами будут не из легких. Поэтому, когда ты выберешься из этого кошмара и наладишь свои дела дома, мы обязательно встретимся.

Косте не нашлось что ответить. И лицо ее так бы и оставалось бесстрастным, если бы уголки губ не дрогнули, изобразив легкую улыбку.

— Я не буду беспокоить тебя звонками. И вряд ли отвечу, если ты решишь мне позвонить. Мне и самой нужно наладить дела по возвращении.

— А если что-то пойдет не так? — брови девушки нахмурились, а взгляд по-прежнему был опущен на стол.

— Я это говорю просто чтобы ты не беспокоила меня слишком часто. Конечно, я тебе отвечу, — Рамина не смогла сдержать смешок.

А Костя, наконец, подняла взгляд на девушку напротив.

— Я думаю, все-таки мы с тобой сестры по несчастью.

— Звучит слишком грустно.

— Ладно, давай подведем итоги.

— Хорошо, — Рамина сложила руки у подбородка. — У нас есть видео, где Брауны ведут себя как сволочи. Я уже смонтировала записи в один ролик.

— Когда успела? Ладно, не суть. Я просмотрела все записи с ноутбука Артура, сравнила их с письмами на его электронной почте. Он точно имеет доступ ко многим камерам наблюдения, что позволяет ему находить точки давления на соседей. А дальше — шантаж, призыв участвовать в денежных сборах. Ну, а часть средств идет в его карман. Также это позволяет ему решать некоторые вопросы, тем самым получая некую власть.

— Если все это смонтировать в один видеоролик и разослать всем, то сволочами уже будем мы. Так как мы всех опозорим. Понимаешь, о чем я? — девушка смущенно почесала затылок.

— Да, суть я уловила. Тогда придется повозиться и отправить видео соответствующему человеку.

— Список электронных почт, которые мне удалось найти, я сброшу тебе в смс.

Костя кивнула и добавила:

— Тогда недостающие адреса я сама попробую найти.

— К общей рассылке нужно будет приложить больничную запись. Она на флешке, — Рамина протянула носитель девушке. — Тут также статьи по случаям летального исхода у детей от сердечного приступа. Информация достоверная, на случай если кому-то будет недостаточно записи.

— Записи с диктофона тоже будем рассылать массово?

— Конечно.

К девушкам подошла официантка. Они не сразу заметили ее присутствие, так как каждая была погружена в свои мысли. Девушка кашлянула, давая понять, что ждет заказа. Первой из транса вышла Рамина и заказала апельсиновый сок.

— Не будь такой скучной. Ты скоро покидаешь этот ад, — Костя перебила Рамину. — Девушка, нам два бокала светлого пива.

Рамина промолчала, позволяя Косте сделать выбор напитков и закусок.

Официантка спросила, будет ли счет раздельным. Но Рамина отказалась, вызвавшись оплатить все сегодня. Костя не возражала.

— И что мне делать вплоть до дня моего отъезда?

— Вести себя прилежно. А самое главное — не дать Полу помириться с Браунами, — недолго думая, ответила Рамина.

Девушка постучала пальцами по столу, обдумывая, какие шаги можно предпринять Косте, чтобы усилить реакцию общества. Но в голову ничего не приходило. За один год они собрали достаточное количество компромата. Оставалось только выжидать.

Но люди уважают Браунов. Поверят ли они так сразу?

— Начнем с того, что тебе нужно стать абсолютно другим человеком.

— Это как? — глаза Кости округлились от непонимания.

— Ну, не знаю. Депрессивной, вечно понурой. В общем, той, из кого можно вить веревки. Это позволит Браунам расслабиться в твоем присутствии. Именно от тебя они ждут какого-то подвоха. Пусть потеряют бдительность.

— Звучит как что-то нереальное…

— Ты же не хочешь, чтобы план провалился. В идеале тебе бы сблизиться с Полом. Ну, чтобы контролировать его.

— Я не выдержу и минуты с ним…

— Я не планирую расходиться с ним на приятной ноте. Так что парень, скорее всего, будет опечален. Это даст тебе шанс.

Костя перестала пытаться что-либо сказать. А Рамина продолжала, не замечая этого:

— Займись каким-нибудь странным делом. Начни вязать. И отвлечешься, и на тебя перестанут Брауны обращать внимание. В идеале — их каким-нибудь образом подставить.

— Например, рассказать тому депутату о том, что Артур спит с его дочерью? А Оливия использует его в своих корыстных целях? Таким образом, Брауны будут еще больше обвинять Пола, — предположила Костя.

— Можно было бы. Но есть вероятность, что Брауны снова заговорят с Полом. А значит, у него будет возможность выкрутиться. А нам это невыгодно. К тому же раньше времени не стоит раскрывать корыстные планы этой парочки.

— А если действовать через его дочь? Ну, с которой Артур спит. Сделать так, чтобы она сама побежала к папочке жаловаться на Артура. Тут-то и вскроется интрижка.

Рамина соглашающе начала кивать головой. Идея неплохая. Вызовет реакцию. Но был и другой момент: это могут замять.

— Нужно не просто рассказать его дочери. А пустить слух. Так они все не смогут замять это дело.

— Вот бы была какая-нибудь фотография, которую она присылала только Артуру. Можно было бы ее подкинуть куда-нибудь, — Костя взяла кружку пива, которая уже минут пять стояла на столе.

— Ага, распространение личных фото. Красота, — с сарказмом пропела Рамина.

— Оставим это на крайний случай. Нужно еще подумать над этой идеей.

Девушка кивнула, соглашаясь, и тоже взяла свой стакан. Некоторое время девушки просто молча наслаждались напитком.

Потом они снова обсуждали планы, но все это было из разряда: «Было бы здорово, если бы…». Ничего конкретного они уже не могли придумать, поэтому просто сошлись на том, что Костя будет наблюдать со стороны и ждать подходящего момента — вдруг что-то сыграет в их пользу.

А дальше была вечеринка в честь окончания учебного года. На ней же выпускники праздновали свой последний день в колледже. Праздник. Яркие платья, ленточки и безумное количество надувных шаров. Они то и дело катались по полу, мешая передвижению и танцам. На сцене играла кавер-группа студентов; их репертуар состоял из популярных песен, которые и так слышны на каждом углу. Но это было неплохо: многие их знали, кому-то они уже приелись, но это лучше, чем если бы они играли музыку с нулем прослушиваний на популярных площадках.

И в этом веселье Рамина и Костя чувствовали себя чужими. Костя в целом не любила такие мероприятия. Она пришла сюда только чтобы поддержать Рамину, которую, как раз-таки, заставили присутствовать как выпускницу курсов. Раньше Рамина любила такие мероприятия, они казались ей чем-то незабываемым. Но сейчас у нее не было приятных воспоминаний об учебном заведении. К тому же она не смогла обзавестись множеством подружек, с которыми можно весело танцевать под популярные песни, как было раньше в ее жизни. Сейчас все стало намного сложнее. Она перестала делить мир на черное и белое. За эти два года она повзрослела и пришла к выводу, что устала от шума.

Вечер все никак не планировал заканчиваться. И за всем этим массовым весельем девушки наблюдали со стороны, сидя за отдаленным столиком.

Пол сразу же заметил Рамину. Его явно удивило то, что девушка находится в компании Кости. Но потом он вспомнил, что, по ее словам, эта девушка угрожает ей. Парень сразу же отмахнулся от своих друзей, с которыми до этого очень бурно что-то обсуждал, и направился «спасать» Рамину из общества Кости.

— Эй, можно тебя? — его голос перекрывал музыку.

В ответ девушка кивнула. И эта парочка вышла на улицу, где было значительно тише. Выйдя на свежий воздух, Рамина заметила, что у нее в ушах звенит. Раньше она не обращала на это внимание, но сейчас это доставляло дискомфорт.

— Поч ты сразу не нашла меня? А осталась сидеть в ее компании? — голос Пола все еще звучал слишком громко, хотя на улице музыку было едва слышно.

— А что мне еще делать?

— Найти меня. Это не так уж и сложно. Неважно. Что будешь делать после выпуска? — слова его звучали небрежно.

— Не знаю. Пока не решила.

— И что же тебе мешает принять решение? Ты же хотела остаться со мной.

Пол хотел сказать что- то еще, но Рамина, жестом руки, попросила его не продолжать.

— В том-то и дело, что хотела, — коротко ответила девушка.

— Да, я тебя понимаю. Тебя ждет богатая жизнь. А я тебе не могу дать этого. Да, я не такой, — его голос уже звучал тихо. — Но знаешь что? — Пол резко перешел на крик. — Я хотя бы люблю тебя. Но ты выбираешь, вернуться в свой пластиковый мир. Ты уверена?

— Уверена. Совсем скоро я попрощаюсь с этой никчемной жизнью. Дома меня ждет все, что раньше я не ценила. Спасибо Бирмингему за то, что я осознала это. И тебе спасибо, за то, что ты скрасил своим присутствием мои серые будни. Не хмурься ты так. Неужто, ты думал, что Я тебя люблю? А знаешь что? Ты прав, ты не такой, как люди, в чьем обществе я выросла. И это твой главный минус.

— Нет, ты не прощаешься с никчемной жизнью. Ты ее продолжишь. Никто, слышишь, никто не примет тебя такой. Да ты же самый худший пример женщины. Такие как ты, никому не нужны. А я, я готов мириться с этим, быть с тобой.

— Не трать слова. Я все решила. Ты мне был нужен только как игрушка, не более.

На этом диалог был окончен. Пол пытался что-то кричать ей в спину. Но, все его слова были пропущены мимо ушей. Рамина ушла с гордо поднятой головой. Оставаться на этой вечеринке больше не имело смысла. Она сделала то, что хотела.

А именно, в разгар празднования, когда все радуются окончанию учебного года, она показала нарциссу, что он не имеет над ней власти. И это была ее маленькая победа, которая долго ждала своего свершения.

— Рамина, дорогая, ты уверена, что хочешь так рано уехать? Мы думали, ты еще на неделю задержишься, — в дверях комнаты стояла Оливия.

Артур стоял за ее спиной, обнимая супругу за плечи, пока та утирала редкие слезы.

— Да, я соскучилась по родным. К тому же, я хочу успеть к дня рожденья отца, — девушка не поворачиваясь набивала свой чемодан одеждой.

Костя сидела на свой кровати и делала вид, что усердно что-то пишет в своем дневнике. На деле, она перечитывала записи, которые Рамина делала за нее каждый день. Ей нужно было запомнить каждую из них, чтобы не повторяться, но при этом сохранить стиль написания. В противном случае, Брауны заподозрят что-то неладное, при очередной проверке.

Рамина взяла со стола свой дневник и бережно провела ладонью по обложке.

— Я многому у вас научилась.

В аэропорту было людно. В прочем, как и всегда. Кто-то улетал в отпуск, а кто-то встречал родственников или друзей. Некоторые прощались, может даже навсегда.

Рамина точно знала, что больше, ни при каких обстоятельствах, она не хочет видеть эту семейку. Но вот прощаться с Костей было для нее тяжелым испытанием. Она понимала, что они еще смогут встретиться. Но она не знала, что произойдет с Костей за эти два года. А неизвестность пугала.

— Ты стала лучше, жаль, что ты отказалась стать частью нашей семьи, — Оливия потянулась, чтобы поцеловать девушку в щеку.

— Можно сказать, ты стала нам как дочь, — подхватил Артур прощальные речи своей жены.

Следующей на очереди шла Костя. Слезы начали наворачиваться на глазах Рамины. Но объятий не последовало, как и слез Кости.

Лишь холодное прощание и крепкое рукопожатие.

Девушки не прощались. Этим жестом Рамина попыталась передать всю свою стойкость и смелость, которую она только имела, девушке, стоявшей напротив нее. А та, показывала всю свою уверенность и решительность во всем, что последует после отъезда ее названной сестры.

Самолет приземлился. Два года кошмара позади. Но что сейчас? Плана нет. Есть только она и толпа людей в аэропорту.

Знакомые лица. Родители Рамины. Вот они стоят такие радостные, но такие занятые. Отец постоянно поглядывает на часы, а мать все никак не может закончить разговор с собеседником по телефону.

«Очнитесь, мы два года не виделись!» — Рамине хотелось кричать на весь аэропорт.

Но она этого не сделала. Просто шла, опустив взгляд в пол.

А дальше — сдержанные объятья, автомобиль. И дом.

Теперь уже настоящий, если это уместно. Не дом Браунов, наполненный ложью. Просто дом. Он всё так же наполнен притворством и игрой, но такой родной для девушки.

Сегодня Рамина смотрела на него по-новому. Он всё так же красив и просторен для трех человек, проживающих в нем. Но, войдя в него, девушка негласно подписывает договор на притворство и надевает не свою маску.

— За два года ничего не изменилось, — тихо сказала девушка, переступая порог.

— Это не так много. Ты же не десять лет отсутствовала, — привычный тон голоса матери.

Немного раздраженный, немного обеспокоенный, но с ноткой теплоты.

— Мы хотели сделать ремонт, но решили дождаться тебя, — вклинился в разговор отец.

Работница дома появилась в дверях прихожей. Она кивнула в жесте, понятном только родителям Рамины, и снова удалилась.

— Дорогая, пойдем, ты, наверное, проголодалась, — мама подтолкнула девушку.

Стол прямоугольной формы, темное дерево. На нем стоит множество тарелок с разной едой. Тут и морепродукты, и сырная тарелка, и фруктовая. Два салата. Кувшин с соком. А самое главное — все выглядело очень красивым, даже немного пластиковым.

Вид домашней еды значительно отличался от того, что было на столе в доме Браунов. Там Рамина только ела блюда со стола, а дома любовалась видом на тарелке.

Девушка скучала по такому, невольно у нее на глазах проступили слезы. Тот кошмар навсегда останется в ее воспоминаниях. Но он закончился. Осознание пришло только сейчас.

— Детка, что такое? — не отрываясь от телефона, спросила мать.

— Все нормально. Просто непривычно, что это готовила не я, а за меня.

— Что? — хором отозвались ее родители.

— Ну, в том доме мне приходилось готовить. Если не приготовишь, то и не поешь, — слова звучали равнодушно.

— Какой кошмар! — воскликнула Рошель.

— Мы высылали им больше денег специально, чтобы тебе не приходилось этим заниматься, — Лев ударил кулаком по столу.

— Не злись, пап. Это был… необычный опыт. Ты же сам говорил, для бизнесмена важен опыт.

— Важен, но ты будешь во главе компании по строительству домов и коттеджей, а не по кухне.

На этом разговор был завершен. Лев уткнулся в свою тарелку, параллельно просматривая новости на планшете. Рошель продолжила вздыхать и охать, но больше никак не комментировала слова Рамины.

А вот девушка беззаботно пожала плечами и принялась есть фрукты. Они сейчас ей были куда интереснее, чем бессмысленные разговоры о Бирмингеме. Поэтому ее не заботило, что их, можно сказать, первый разговор за два года был прерван так резко.

Куда большее ее заботило будущее. Что делать теперь? Как обрести себя? Как вообще понять, на своем ли она месте и чего хочет в будущем?

Вопросы то и дело крутились в ее голове. А ответа все не находилось.

С другой стороны, ее никто никуда не торопит. В ее плане жизни, детально прописанном родителями, наступила передышка. И пока они не объявили о следующем этапе, можно все обдумать несколько раз.

Рамина осторожно зашла в свою комнату. Она снова живет одна. На секунду ей показалось, что она почувствовала взгляд Кости. Тоска накрыла Рамину. Ей было интересно, как там Костя, чем он занимается. Хотя с момента их прощания прошло не так уж много времени.

Когда-то Рамина вбегала в свою комнату в предвкушении встречи с друзьями, вечеринки. А сейчас она стоит посередине комнаты, и ей безумно одиноко.

Конечно, те, с кем она общалась, никуда не уехали, они учатся в этом городе. И девушка имеет возможность снова возобновить общение с ними. Но она изменилась. Будет ли ей, как и раньше, интересно с ними? Знать она этого не могла. По крайней мере, пока не сделает первый шаг к возобновлению общения.

Дверь в комнату открылась бесшумно. Это заставило Рамину вздрогнуть, ведь в доме Браунов перед тем, как кто-то войдет, всегда скрипела половица, предупреждая о нарушении одиночества.

— Рамина, твой отец решил сделать тебе подарок, — тихо пропела мать.

— Дорогая, мы поздравляем тебя с завершением курса в колледже Бирмингема. Впереди тебя ждет еще много испытаний, но пока что ты заслужила отдых.

На секунду Рамине показалось, что отец говорит о поездке куда-то. И это взбудоражило ее. Вот оно, небольшое путешествие. И мир посмотреть, и найти для себя что-то новое, а может даже найти себя.

Но нет. Отец протянул ей вытянутую коробочку. В подобных дарят украшения на шею. А внутри вовсе не билет в неизведанный уголок земли, а только колье с бриллиантами.

— Мы знаем, что бриллианты тебе рано носить, — начала мать.

— Но это не просто подарок. Это инвестиция, — подхватил отец, подмигивая.

Рамина сделала вид, что очень рада такому подарку. Но внутри ей было грустно.

Она думала, что изменилась. Но вот она дома, снова делает все, чтобы угодить родителям. Она все та же кукла, что была и два года назад. Вот только сейчас, надевая на себя очередную маску, она чувствует глубокую боль внутри.

— Да, очень дальновидный подарок. Никогда не знаешь, что случится в будущем, — кивнула Рамина.

И вот она снова одна в этой комнате. Мысль о путешествии уже давно покинула ее голову. Рамина снова оказалась в своей реальности, где нет выхода.

Она кинула на кровать коробочку с бриллиантовым колье. Неосознанно взяла в руки телефон и начала пролистывать контакты. Рамина опомнилась тогда, когда в трубке раздались гудки, а на экране красовалось имя «Сара».

Разговор длился недолго. Девушка на том конце провода была явно в шоке от звонка Рамины. Хотя это неудивительно. Они два года не общались. Девушки договорились выпить чай в одном ресторане в центре города.

Наряжаться не было желания, да и время уже поджимало. Поэтому девушка осталась в лосинах и футболке, в которых не так давно вышла из самолета. Рамина затянула высокий хвост на голове и вышла из комнаты.

В ресторан ее довез водитель отца.

На летней веранде уже сидела Сара. За два года она лишь изменила прическу, все остальное осталось как и раньше. Возможно, губы стали чуть пухлее.

— Привет, давно не виделись, — выбегая из автомобиля, сказала Рамина. — У меня проблемы со зрением, или ты уговорила своих на увеличение губ?

Сара расплылась в самодовольной улыбке.

— Да, дорогая, — она сощурила глаза. — И тебе бы сходить к косметологу. Выглядишь, мягко говоря, не очень.

Рамина выдохнула и покачала головой.

— Я только с самолета, конечно, выгляжу помято.

— Судя по отсутствию загара, два года ты валялась не на пляже у моря.

— Нет, дышала туманом Англии.

Глаза Сары расширились.

— И что ты там забыла?

— Учеба, дорогая, учеба.

— Фу, я уж думала, ты найдешь более убедительную отговорку своего отсутствия.

Сара — все такая же: идеальный маникюр, новая сумочка, укладка будто только из салона. И голос ее все такой же, как и темы для разговора. Сплетни и слухи.

— Слышала, ты там связалась со странной компанией, даже в стрип-клубе работала, — Сара сложила руки у подбородка и подалась вперед.

Лицо Рамины сморщилось то ли от удивления, то ли от отвращения.

— Ладно-ладно, шучу. Это я так говорю про тебя.

— Зачем? Это же неправда, — Рамина была возмущена.

— И снова шучу. Просто придумала, а ты уже завелась. Тебе бы сходить в SPA, расслабиться. Могу дать тебе скидочный купон.

— Зачем? У нас есть хорошая массажистка, которая раз в неделю приходит к нам домой.

— Ну, извини. Ты выглядишь так, будто у твоей семьи трудности с деньгами. Эту футболку мы покупали три с половиной года назад. А ты все еще ее носишь.

Странно. Она всегда считала, что она — ненастоящая. Что родители лепят из нее идеальную картинку, а внутри — пустота. Но, глядя на Сару, она поняла: настоящая кукла сидела перед ней. Та, что боится вырасти. Та, что играет в одни и те же игры с десяти лет.

Рамина и сама была такой. Но, как говорит Костя, кукла дала трещину. А значит, пришло время сделать эту трещину еще больше. Разрушить оболочку.

Девушка натянула на себя самую милую улыбку и выдохнула.

— Знаешь, Сара, дальнейший разговор мне не интересен. Мне казалось, ты выросла, изменилась. Но нет, мне показалось. Ты все такая же.

Сара сидела с недоумевающим видом. Ей явно было непонятно, о чем говорит Рамина.

Девушка заметила ее вид. Но не стала что-то объяснять. Просто встала из-за стола и направилась по улице. Она не знала, куда шла. Точнее, город ей был известен, просто она шла вперед, не зная, куда себя деть. Звонить водителю не хотелось, а уж тем более ехать домой.

Сара не стала догонять Рамину, даже вслед ей ничего не сказала. И это было к лучшему. Девушка хотела ей много высказать, как минимум то, что она в курсе о ее «мести» Кейсиди. Хотелось обозвать ее, накричать. Но все это не дало бы никакого результата. Разве что Сара потом всем бы разболтала о том, что Рамина сошла с ума в Англии. Или что еще похуже.

Рамина шла не останавливаясь. С каждым шагом успокаиваясь после разговора с Сарой. Возможно, она просто вспылила. От этой мысли Рамине захотелось развернуться, подойти к Саре и извиниться. Но она не стала этого делать.

В чем-то Рамина была права. Сара не изменилась, а вот Рамина — наоборот. Ей просто не интересно общение с этой девушкой, и держаться за эту дружбу было бы бессмысленно.

Раньше им было весело вместе, они болтали о моде, обсуждали, кто как одет, вместе ходили в салоны красоты. Сейчас Рамине это не интересно. Модой она не перестала увлекаться, но обсуждать ее целый день она точно не готова.

Подняв взгляд, Рамина увидела Кейсиди. Или кого-то похожего на нее. Внутри девушки все замерло, и она ускорилась, чтобы ближе рассмотреть девушку и подтвердить или опровергнуть свои догадки.

Рамина не ошиблась. Это действительно была она.

Их последний разговор закончился на неприятной ноте. И это вызывало страх и волнение у Рамины. Но им нужно было поговорить. Хотя бы для того, чтобы Кейсиди выслушала Рамину.

Девушка ускорилась и догнала Кейсиди, когда та усаживалась на лавочке. Рамина присела рядом и только потом заговорила:

— Привет, новенькая, — на ее лице сияла улыбка.

Кейсиди испугалась, так как не сразу разглядела в девушке школьную подругу.

— Вообще-то, у меня имя есть, — фыркнула та в ответ.

— Знаю, — ее тон стал мягче. — Привет, Кейсиди.

Рамина поджала губы в ожидании. Она сама не знала, чего ждет от подруги. А уж тем более не знала, что сказать ей.

Так они и молчали некоторое время, просто смотря друг на друга.

— Решила вернуться? — первой нарушила тишину Кейсиди.

Рамина кивнула.

— Как нашла меня?

— Случайно увидела. С Сарой попрощалась, а потом смотрю — ты или не ты идешь. Вот и подошла ближе.

Кейсиди хмыкнула.

— С Сарой? Ничего удивительного, вы два сапога пара, — голос ее звучал равнодушно, с ноткой раздражения.

— Не говори так. Я только сегодня вернулась. Вот и решила встретиться с кем-нибудь. К тому же разговор наш вышел не очень.

— О, лучшие подружки поссорились, — Кейсиди закатила глаза. — Ты от меня что хочешь?

— Почему ты так говоришь? — в глазах Рамины читалась боль.

Причину она и так знала. Но не подозревала, что Кейсиди до сих пор зла на нее. К тому же за то, что Рамина даже не делала.

— Она еще спрашивает. Из-за тебя мои отношения были разрушены.

— Воу, воу, тише, подруга. Не я переспала с Крисом.

— Но это произошло по твоей вине, — Кейсиди говорила сквозь зубы.

— В чем я виновата? Кейсиди, очнись уже, — хотя раздражение брало верх, Рамина старалась оставаться мягкой в своих выражениях. — Я уехала в Англию учиться на два года. Я ни с кем не общалась.А уж тем более, ни с кем не спала и никогда на это не подбивала. Единственная моя вина в том, что я не попрощалась.

Кейсиди молчала. Ее взгляд прожигал Рамину насквозь.

— Даже с Сарой?

— Даже с Сарой.

Кейсиди отвела взгляд. А Рамина продолжала смотреть на нее, ждать чего-то. Девушка положила свою ладонь поверх рук подруги, но та резко отдернула их.

— Извини. Извини, за то, что просто исчезла, — голос Рамины звучал тихо.

Девушка, сидевшая с ней рядом, глубоко вздохнула. Наконец, в ее взгляде что-то изменилось. Он стал теплее.

— Ты изменилась. Внешне — все та же Рамина. Внутренне. Повзрослела, что ли.

С губ Рамины сорвался смешок.

Сейчас ей казалось, что только недавно она приобрела способность видеть. Иначе, Рамина просто не могла объяснить себе, почему раньше не замечала эту девушку. Почему еще тогда, в начальной школе она не побежала знакомиться с ней. Может быть тогда, в ее жизни все было по-другому.

Раньше, Рамине, для полного счастья, нужны были большие и шумные компании. Сейчас она понимает, что иметь несколько хороших друзей было бы более чем достаточно. Но, лучше поздно, чем никогда.

— Если хочешь, можем встретиться еще, мой номер у тебя есть, — девушка достала телефон и помахала им перед лицом Рамины.

Она хотела сказать что-то еще, но Кейсиди отвлеклась на сообщение и не дала Рамине вставить хоть слово.

— Увидимся. Сейчас у меня свидание. Надеюсь, Сара не свалиться с неба.

Весело подмигнув, девушка умчалась вдоль по улице.

А в душе Рамины, наконец-то, настал покой.

Она подняла голову и посмотрела на чистое, голубое небо. Как же давно она не видела его таким. Всю синеву портил лишь один белый след самолета.

Она решилась. Решилась на важный шаг. В свою комнату Рамина буквально влетела, чуть ли не падая на пол. Нужно было спешить.

Она схватила сумку и начала туда скидывать важные вещи для жизни в одиночестве. Когда сумка была заполнена, девушка продолжила наполнять рюкзак.

Сейчас или никогда.

Денег, которые она выручит с продажи бриллиантового колье, хватит на первое время. Какое-никакое образование у нее есть, так что работу она найдет. О большем переживать не зачем.

Смелость кипела в девушке. И когда ее рука коснулась ручки входной двери, сердце забилось чаще. На смену смелости пришел страх. Страх неизвестности. А на ее руку легла теплая ладонь матери.

Гостиная родителей Рамины была такой же безупречной, как и всегда. Воздух пах дорогим парфюмом и свежезаваренным кофе. На столе стояли изысканные пирожные, будто готовились к празднику, а не к трудному разговору. Отец сидел в своем кожаном кресле, как на троне, мать — на диване, прямая и невозмутимая. Они смотрели на Рамину, и в их взглядах читалось непонимание и усталое раздражение.

Рамина стояла перед ними, и впервые за долгие годы ее спина была прямой, а голос не дрожал. Она не просила. Она говорила.

— Вы дали мне всё, — начала она, и ее тихий, но четкий голос заполнил комнату. — И я всегда была благодарна. Но вы дали мне всё, кроме одного. Права быть собой.

Она сделала паузу, давая им понять, что это не начало спора, а констатация факта.

— Мне пришлось носить маски. Быть той, кого вы хотите видеть. Умной, но не слишком. Красивой, но не вызывающей. Послушной, но с характером. Я так устала от этой игры. Я забыла, каково это — быть просто мной.

Отец хотел что-то сказать, но она мягко подняла руку.

— Позвольте мне договорить. Ради вас, ради нашей семьи, я готова была исчезнуть. Чтобы не опозорить вас. Но теперь я прошу вас о другом. Дай мне год. Всего один год. Чтобы восстановиться. Чтобы найти себя.

Мать нервно поправила складку на платье.

— И что ты будешь делать в этот год? — в ее голосе звучала тревога, приправленная презрением.

— Я поеду путешествовать. Возможно, я даже вернусь к истокам нашего рода, туда, откуда началась история нашей семьи. Чтобы понять, кто я и откуда эти корни, которые вы так лелеете, но которые меня душат.

Она посмотрела на них прямо, и в ее глазах они впервые увидели не испуг, а решимость.

— Возможно, я вернусь другим человеком. Возможно, вам это не понравится. Я не отрекаюсь от того, что вы мне дали. Наоборот, я это ценю. Но этот год мне нужен, чтобы понять одну вещь: кто я такая.

Отец сжал ручки кресла, его костяшки побелели.

— Это ультиматум?

— Это просьба. И проверка. Для всех нас. Если по истечении этого года вы не примете меня... такую, какая я буду... — ее голос дрогнул, но она не опустила глаз. — тогда... откажитесь от нашего родства. Как вы и обещали. Я приму это. Да, мне будет невыносимо больно. Потому что вы мои родители, и я люблю вас. Но я должна это сделать. Я должна узнать, каково это — быть мной. Пока я не знаю этого. Но я обязана узнать.

В комнате повисла тишина. Была слышна лишь тиканье напольных часов, отсчитывающих секунды до решения, которое изменит всё.

Отец тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Мать закрыла глаза, словно от головной боли. Они смотрели не на непослушную дочь, а на женщину, которую сами же и создали — загнанную в угол, но нашедшую в себе силы выбраться.

— Год, — наконец сказал отец. Его голос был усталым, но в нем не было гнева. Было осознание. — У тебя есть год.

Для Кости два года пролетели незаметно. Она, как и советовала Рамина, вела себя примерно. Дом, учеба. Учеба, дом. Научилась вязать. Это занятие настолько ее увлекло, что на месяц она вообще забыла про план.

Еще одним ее увлечением стала готовка. Костя очень сильно преуспела в этом. Каждый день она готовила что-то новое. Даже Брауны были в восторге от ее блюд. Возможно, именно благодаря этому напряжение между девушкой и этой семейной парой ослабло.

Они даже начали по вечерам общаться. Пока Костя вязала в кресле перед телевизором, Оливия рассказывала о своих учительских буднях и жаловалась на детей. Видимо, у нее впервые в жизни появился молчаливый слушатель.

Пол по-прежнему не разговаривал с Браунами. Пару раз он пытался подойти, но Костя не позволяла ему переступить порог дома. А когда Оливия и Артур интересовались, кто приходил, она честно отвечала. В ответ на ее лицах появлялись гримасы.

И вот, когда Костя перестала быть бельмом на глазу у Браунов, а Пол сходил с ума от того, что его несправедливо обвинили, настал момент для решающего шага. Костя точно знала, что ей делать и что говорить.

В колледже она сблизилась с любовницей Артура. Та девушка была значительно старше всех в группе. Как она сама объясняла, никогда не поздно получить образование, так что ей было уже давно за двадцать. Эта деталь была выгодна для Артура. Косте же было все равно. Идея заключалась в другом.

Нужно было посеять зерно раздора между Артуром и его пассией. Сделать так, чтобы об этом романе прознали все. А самое важное — чтобы ее отец в итоге настроился против Артура.

Костя медленно помешивала латте, наблюдая, как Лора Мэйфилд, та самая любовница Артура, закуривает сигарету с самовлюбленным видом. Костю не раздражало такое поведение, она относилась к Лоре равнодушно. Как и Лора к Косте. Обе девушки из обеспеченных семей, поэтому Лоре не было смысла красоваться, показывая свое превосходство. Ей было около тридцати, но точный возраст никто не знал. Одно было известно — Лора старше всех на курсе. Ходили даже слухи, что она не смогла поступить с первого раза, и у мистера Мэйфилда сдали нервы, поэтому он и отправил ее в колледж.

— Я поражаюсь тобой. Ты старше всех на курсе, а тебя это не смущает, — Костя отодвинула чашку, встречая взгляд Лоры. — Хотя, когда есть... покровители, можно и потерпеть.

Лора усмехнулась, выпуская дым колечками.

— Покровители умирают, милая. А диплом — нет.

— Так говоришь, будто это твое решение. Я ведь понимаю тебя. У меня точно такая же ситуация. Это образование мне не интересно, но оно нужно моим родителям.

— Именно поэтому я сейчас здесь с тобой, а не с кучкой сокурсников, — Лора медленно стряхнула пепел на асфальт.

— Да, эти люди поражают меня своим пустословием. Болтают всякое, знаешь ли, — Костя наклонилась ближе, понизив голос до шепота. — Например, рассказывают всем, как вы с кое-кем... копите на вашу виллу в Италии. Чтобы сбежать.

Лора замерла. Сигарета задержалась в воздухе.

— О чем ты?

— Так говорят за твоей спиной. — Костя сделала глоток кофе, наслаждаясь моментом. — Подожди, ты хочешь сказать, что это правда? Говорят, ваш общий счет уже почти полон. И что ее отец... ой, прости, твой отец... даже не догадывается, куда исчезают деньги из его фонда.

Костя была удивлена, что попала в точку. На самом деле, никто такого не говорил, слухов не было. Лора побледнела. Ее отец, магнат недвижимости, скорее уничтожил бы свой фонд, чем позволил бы дочери тратить его на любовника.

— Знаешь, что я тебе скажу, дорогая. Он не сбежит с тобой, не бросит Оливию.

— Он обещал... Говорил, что я самое ценное в его жизни, — голос Лоры дрогнул.

— Проверь его телефон. Или просто спроси — как продвигается план с отъездом. — Костя встала, оставляя недопитый кофе на столе. — Если захочешь поговорить... я всегда готова.

Она ушла, не оглядываясь.

Как выяснилось позже, когда Лора все-таки захотела поговорить, телефон Артура она проверила. Они тайно встречались в люксовом номере отеля, который оплачивала Лора. Костю это не удивило. И когда Артур был в душе, Лора лихорадочно проверила его телефон. Из переписки с Оливией все стало ясно. Он действительно не променял бы жену на молодую любовницу. К тому же, хоть и завуалированно, они обсуждали, что деньги на «побег» в другую страну будут потрачены на бытовые нужды Браунов.

Что было дальше, нетрудно догадаться. Лора рассказала обо всем отцу. Началось публичное разбирательство. Артур пытался выйти сухим из воды, но в глазах общества его репутация была разрушена.

Он также предоставил мистеру Мэйфилду доступ к тому самому общему счету, дабы доказать, что они с Лорой просто откладывали на совместный отпуск. Но вмешалась Лора. Увидев сумму, она обнаружила, что там были только те деньги, которые вкладывала она. Артур не добавил ни цента.

Мистер Мэйфилд хотел посадить Артура, движимый личной местью. Но дело затянулось, а впоследствии его и вовсе закрыли. Артур остался на свободе.

Костя была довольна последствиями. С каждым днем все ближе был финал.

И вот настал тот долгожданный день. Чемодан, аэропорт, такой далекий, но такой близкий дом. Костя настолько увлеклась планом мести, что забыла про разработку другого своего плана — побега. Она не сбежала, не нашла идеального человека на роль мужа, она с каждым шагом отдалялась от желанной свободы.

Костя тряхнула головой и крепче сжала ручку чемодана.

— Дорогая, наше знакомство не заладилось, тебе потребовалось больше времени, чтобы принять наш уклад. Но мы рады, что помогли тебе измениться в лучшую сторону, — Оливия протянула руки для объятий.

С Артуром они прощались молча. Лишь пожали руки.

Началась посадка. Одно нажатие кнопки — и то самое сообщение было отправлено. Персональные письма ушли автоматически в это же время, по отложенной схеме.

Костя не видела и не знала о последствиях. Но, скажем так, их план сработал на «отлично».

Четыре года. Четыре года назад она стояла здесь, семнадцатилетняя, с билетом в один конец и сжатыми в кулаки пальцами. Тогда этот аэропорт казался вратами в свободу. Теперь же он напоминал гигантскую клетку, а звук объявлений о рейсах резал слух, как скрежет захлопывающейся заслонки.

Ее поглотила толпа, запах кофе из кофейни и чужих духов, гул голосов — все это сливалось в один тревожный гул. Она машинально сжимала ручку чемодана, костяшки пальцев белели. «Они ждут. Они уже здесь, заждались» — от этой мысли по спине пробежал холодок.

— Костя, — кто-то сзади прокричал ее имя.

Девушка обернулась. Она ожидала увидеть кого угодно, но не его.

— Дэн? Ты что здесь забыл? — ее слова прозвучали холодно.

Он стоял, отбросив тень под яркими лампами, руки засунуты в карманы потертой косухи. Он не изменился. Тот же насмешливый прищур, та же ухмылка, играющая на губах. Тот самый Дэн, который когда-то называл ее «недоразумением».

Его куртка пахла ветром, сигаретами и чем-то неуловимо родным, старым. Костя окаменела. Мозг отказывался верить. Прошлый Дэн никогда бы... Руки Кости напряглись, и она с силой оттолкнула молодого человека.

— Успокойся, я здесь, чтобы помочь тебе, — Дэн поднял руки в миролюбивом жесте.

Костя не хотела верить его словам. Взгляд ее был наполнен скептицизмом, а руки скрещены на груди.

Дэн, видя ее настроенность против разговора, выдохнул:

— Хорошо. Выбирай: дождаться родителей и поехать из аэропорта сразу заключать брак с незнакомцем, либо уехать со мной. Времени нет, решай.

— Что?

— Вопросы задашь, если выберешь второй вариант.

Холодный разум включился у Кости слишком поздно — когда она уже сидела на мотоцикле, вцепившись в кожаную куртку Дэна. Ветер обдувал ее тело. А она все крепче сжимала руки на его торсе.

Эта близость была ей неприятна. Но каждый раз, когда приступ тошноты подступал, она вспоминала, что могла бы уже ехать заключать брак с тем, кого выбрали ее родители. Эти мысли ее успокаивали.

Когда они остановились на заправке, настало время расспросов. Костя слезла, сняла шлем и отряхнула взъерошенные волосы. Ее руки слегка дрожали.

— Откуда у тебя информация о моих родителях? И о времени моего возвращения?

— Все есть в интернете. Особенно если есть деньги, — Дэн многозначительно подмигнул.

— Почему? — голос Кости предательски дрогнул. — К чему этот акт милосердия? Ты же недолюбливал меня.

— Неправда. Приставка «не» тут явно лишняя.

Костя замерла, пытаясь осмыслить сказанное. Она надеялась, что ослышалась, что это очередная его колкость. Но он не торопился брать свои слова обратно, его взгляд был серьезен.

— Боже, Костя. Да. Еще с начальной школы.

— Тогда зачем все эти выкрутасы?

Теперь глаза Дэна смотрели куда-то в сторону, а не на девушку. Он то и дело поджимал губы, подбирая верные слова.

— Модель отношений, которые я видел с детства: женщина, отвечающая за быт и уют, а рядом с ней сильный мужчина, решающий все ее проблемы. Но ты... ты не влезала в эту модель. Ты была сильнее. Умнее. И это меня бесило. Я не хотел менять тебя, ведь ты мне нравилась, но и раздражала тем, что не была слабой. Я думал, эта дурь пройдет. Она не прошла.

Парень глубоко вздохнул, будто сбросил с плеч тяжелый груз. Он поднял голову и продолжил:

— За все наши стычки, если бы ты хотя бы раз. Всего один раз. Проронила одну слезинку… Я бы мир к твоим ногам положил. Даже когда тебя силой заставили лететь в Англию. Ты улыбалась.

Костя увидела проступивший румянец на его щеках. В ее голове картина не складывалась. Она не могла принять реальность происходящего.

— За четыре года твоего отсутствия я многое понял. Я люблю тебя. Люблю тебя такой, какая ты есть.

— Напомни-ка мне свою фамилию. Говоришь, в начальной школе еще учились вместе? Не все припоминаю.

— Мартин, — его глаза забегали недоумевающе.

— Мартин Дэн, сын конкурентов моего отца по бизнесу. Помнишь последний заезд? Ты тогда проиграл и не выполнил обещанного.

— Не понимаю. Какое еще обещание? — парень развел руками, оглядывая пустующую заправку.

— Нет, есть идея получше. Мы распишемся. Прямо сейчас. Не могу обещать, что буду хорошей женой. И не факт, что во мне проснутся ответные чувства. Это нечестно по отношению к тебе, я понимаю…

Но договорить она не успела. Дэн поспешил ее перебить:

— Тогда едем. Я именно это и хотел предложить, но побоялся. И я осознанно иду на этот шаг. Мириться с тем, что твои родители так или иначе выдадут тебя за другого… Я не собираюсь.

Все случилось за один день. Еще утром она завершала свой план мести в Бирмингеме, днем оказалась перед выбором, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь, а теперь стояла на пороге брака.

Она была в спортивных штанах и худи, с дорожной пылью на ботинках. Дэн в своей косухе стоял рядом, и его рука сжимала ее пальцы — не нежно, а крепко, почти до боли, будто он боялся, что она сбежит.

Это было далеко от свадьбы, о которой она в детстве, может быть, и мечтала, но давно перестала. Не было платья, не было торта, не было толпы гостей с подарками. Была лишь тихая комната, скрип пера и безразличный голос женщины, произносящей слова, которые меняли все.

И когда она сказала свое «да», голос ее не дрогнул. Она не смотрела на Дэна. Она смотрела в окно, на уезжающие машины, и чувствовала, как с ее плеч падают тяжелые, невидимые цепи.

Внутри, конечно, скреблись черви сомнения и чувства вины. Она использовала его чувства. Она вступала в брак без любви, ради собственной свободы. Она обрекала его, а возможно, и себя, на несчастливый союз.

Но потом она вспомнила холодные глаза отца, подписывающего документы о ее помолвке с «очень выгодным» человеком. Вспомнила все те годы, когда ее волю ломали и переделывали под чужие ожидания.

И тихое «да» прозвучало для нее не как согласие на брак, а как долгожданное разрешение на собственную жизнь. Цену она заплатит позже.

Вскоре ее родители узнают об этом. Они будут искать встречи с дочерью. Пытаться писать ей о том, как они скучают, о том, как Костя важна для них. И Костя практически поверит этим сообщениям.

Но следом пойдут попытки уличить ее мужа в изменах. Будут присылать липовые доказательства того, что Дэн невменяемый и вообще тиран.

А Костя и Дэн будут только смеяться с этих писем. Дэн будет говорить ей всю правду, подкрепляя слова фактами. А Костя — убеждать себя в том, что все это не важно, ведь этот брак, по своей сути, не настоящий.

Телефон Кости, привыкший к ежедневным уведомлениям, сначала молчал день, потом неделю, потом месяц. Эта тишина поначалу была тревожной, звенящей. Костя ловила себя на том, что в сотый раз проверяет, не сломался ли телефон, не заблокировала ли она их сама того не заметив.

Но шло время, и тревога сменилась облегчением.

Она стояла на кухне своей квартиры, замешивая тесто для хлеба. Через окно лился мягкий вечерний свет, играя бликами на медных кастрюлях. Пахло корицей, яблоками из своего сада и теплом домашнего очага. На диване, заваленном вязаными пледами ее же работы, дремал Дэн, раскинувшись с книгой на груди. Их брак, начавшийся как сделка, как акт отчаяния и расчета, с годами оброс тихими, прочными ритуалами. Общими ужинами, спорами о книгах, молчаливым пониманием.

Она работала юристом в небольшой конторе ровно полдня. Этого хватало. Утром она была жестким, несгибаемым профессионалом, а после обеда превращалась в другую себя — ту, что пекла хлеб, вязала сложные узоры и с упоением возилась в саду. Эта жизнь была тихой, предсказуемой, и она сама выбрала ее для себя. Она была своей.

Через два года, на пороге дома владельца компании по изготовлению бытовых изделий и его супруги, появиться семейная пара с ребенком на руках. И это будет первый шаг к попытке примирения.