Проклятие магистра (джен)

Жизнь Пале-Кардиналя и его немногочисленных обитателей постепенно возвращалась на круги своя: Ришелье вновь погрузился в политику и государственные дела, Рофшор выполнял поручения и только один Ван Хельсинг скучал.

Вскоре после возвращения, кардинал пригласил Охотника к себе и убедительно попросил остаться в Париже еще на некоторое время. На вопрос "зачем", Ришелье уклончиво ответил, что у него к Ван Хельсингу есть еще одно небольшое дело.

После битвы с драугром между Рошфором, Ван Хельсингом и Ришелье установился особые отношения. У них была негласная договоренность никогда не вспоминать события той ночи: они невольно проникли в страхи и сокровенные тайны друг друга, и это связало их если не узами дружбы, то высшей степени уважения и доверия. Именно поэтому Охотник, хотя и был крайне озадачен, согласился подождать некоторое время.

С тех пор прошло два месяца. Наступила весна, а Ван Хельсинг все еще жил в Пале-Кардинале и не мог никуда уехать. Конечно, Охотнику не приходилось жаловаться: ему была предоставлена полная свобода и даже доступ в библиотеку Его Преосвященства, где, к слову сказать, было множество бестиариев, а также книг по магии и алхимии, привезенных со всего света. Но Ван Хельсингу было тяжело и скучно сидеть на месте: всю свою жизнь он странствовал, участвовал в битвах, уничтожал чудовищ. За сотни лет постоянная смена места и пейзажа стала не привычкой, а настоящей необходимостью.

— Знаешь, что самое печальное? — сказал Охотник, продолжая чистить своего черного коня, который, казалось, тоже загрустил и с нетерпением ждал, когда же они двинутся в путь. — Что уже наступила весна и теперь до лета я не доберусь до Нидерландов. Там сплошные болота, постоянно размывает дороги. В общем, накрылась моя охота на сирен, — ворчливо подытожил Ван Хельсинг.

Рошфор сидел тут же, рядом, на старой пустой бочке, и щурился в свете солнечных лучей, струившихся в конюшню из больших пыльных окон. Охотник закончил чистить коня, критично осмотрел его со всех сторон, а затем досыпал сена. Мельчайшие пылинки поднялись в воздух и закружились в свете солнца, став похожими на золотую пыль.

Граф улыбнулся: он вдруг вспомнил, что официально числится у кардинала конюшим, хотя, в действительности, ни дня не занимался своими прямыми обязанностями.

— Понятия не имею, зачем герцог меня здесь держит. С магистром мы же расправились. Голову отрубили, само чудовище сожгли. Если до сих пор оно снова не восстало из могилы, значит все мы сделали правильно. Монах ничего тебе не говорил?

— Отец Жозеф?

— Ну, да, который всегда ходит в сером плаще и сутане.

— Нет, ничего не говорил. Но ты же понимаешь, если даже отец Жозеф и знает что-то, то никогда не расскажет. Он все-таки секретарь кардинала и пользуется полным его расположением. Служа здесь, первое, что постигаешь, так это ценность именно молчания.

— Ну, тактику герцог выбрал безупречную, — спустя некоторое время продолжил Ван Хельсинг.

— Почему?

— Он же ведь так мне и не заплатил. Наверняка знает, что я без гроша в кармане и никуда не уеду без денег.

Рошфор нахмурился, глядя куда-то перед собой:

— Вот это действительно странно. Кардинал невероятно щепетилен в вопросах, касающихся денег. Значит есть какие-то серьезные причины. Его Преосвященство никогда ничего не делает просто так.

— Я в этом уже убедился, — задумчиво сказал Ван Хельсинг, вытирая руки о тряпку. — Ладно, я вроде закончил. Пойдем-ка отсюда, а то просидим еще несколько часов. Ты между прочим обещал угостить меня местной заразой⁽¹⁾.

— Вообще-то, здесь это называется "коньяк".

— Ну, ладно, пусть будет "коньяк". Знаешь, я тут подумал...

Голоса двух друзей становились все тише, пока, наконец, не утонули в звуках теплого весеннего дня.

* * *

Наконец, разрешение покинуть Францию было все-таки получено.

В день отъезда Рошфор и Охотник были приглашены к Его Преосвященству.

— Для начала, господин Ван Хельсинг, мне бы хотелось поблагодарить Вас за ожидание. Оно было Вам в тягость, но, я полагаю, стоило того... — кардинал протянул Охотнику увесистый кошелек. — Здесь 3 000 ливров в качестве платы за Вашу работу.

Ван Хельсинг, удивленный щедростью Ришелье, благодарно кивнул и принял деньги:

— Спасибо, господин герцог, я рад, что смог оказать Вам помощь.

— Это еще не все, — кардинал соединил кончики пальцев. — Как вам известно, я отсутствовал в Париже весь последний месяц, так как вынужден был явиться в Ватикан. Дело в том, что слухи о нашем поверженном магистре достигли ушей самого Папы.

— Я не буду вдаваться в скучные подробности. Скажу только, что было принято решение создать тайный орден, который бы занимался борьбой с нечистью. В его состав входят 24 кардинала Римской Церкви, включая меня, а руководит им сам Урбан VIII. В связи с этим, господин Ван Хельсинг, Вам предложено стать одним из самых активных участников этого объединения. Вы сможете теперь свободно уничтожать чудовищ, находясь под покровительством Святого Престола и получая за работу материальное вознаграждение.

— И много платят?

— Не знаю, как на еду, но на оружейника точно должно хватить, — с лукавой улыбкой ответил Ришелье. — Тем более, помимо всего прочего, Вы получите неограниченный доступ ко всем научным разработкам, которые ведутся под наблюдением Ватикана. Поверьте, за последние двести лет у них накопился внушительный арсенал оружия и магических секретов.

Ван Хельсинг не мог до конца поверить, что все это время Ришелье занимался тем, что устраивал его дела.

— Господин герцог, я даже не знаю, как Вас благодарить. Это так неожиданно. Спасибо.

Охотник протянул руку кардиналу и они обменялись крепким рукопожатием.

— Пустяки. Вы сделали для нас очень многое, господин Ван Хельсинг.

— Для Вас я просто Гэбриэл.

Рошфор стоявший тут же выдержал паузу и, наконец, осмелился спросить:

— Ваше Высокопреосвященство, могу ли я просить у Вас разрешения проводить Гэбриэла до границы с Италией?

Кардинал одобрительно кивнул:

— Конечно, граф, но не торопитесь. У меня для вас тоже кое-что есть.

Из вороха бумаг, лежавших на письменном столе, он извлек какой-то документ и протянул Рошфору:

— Рошфор, на протяжении последних четырех лет вы верой и правдой служили мне. Вы не просто выполняли самые опасные и ответственные поручения, но и однажды спасли мне жизнь. Я ценю вашу преданность, поэтому предлагаю вам вот это.

Граф неуверенно взял протянутую ему бумагу.

— Это документ, по которому вы теперь являетесь владельцем замка Танле, расположенного в Бургундии и ежегодно приносящего 5 000 ливров чистого дохода. Теперь вы можете оставить службу и вновь странствовать по свету вместе с вашим другом "как в старые добрые времена".

Рошфор был поражен. Все как он мечтал...

Граф поднял взгляд от бумаги на Ришелье. Он стоял, опершись правой рукой на письменный стол и пристально наблюдал за своим слугой. Граф посмотрел на Ван Хельсинга, который тоже внимательно смотрел на друга. Все ждали от Рошфора ответа.

— Ваше Высокопреосвященство, — смущенно начал граф. — Я благодарен Вам за оказанную мне милость, которой, безусловно, не вполне заслуживаю. Но...

Взгляд Рошфора встретился с серыми глазами Его Преосвященства.

— Позвольте мне продолжать служить Вам, как и раньше, — произнеся это, граф слегка склонил голову.

— Вы уверены? А как же ваш друг?

— Я думаю, Гэбриэл сейчас будет занят иными делами. У нас еще будет время повоевать с нечистью. А пока я бы хотел служить вам и Франции.

Ван Хельсинг заметил, что Ришелье как будто испытал облегчение, услышав этот ответ. Кардинал хотел отблагодарить своего верного слугу, но, в то же время, не хотел лишиться приближенного.

— Ну, что ж, в таком случае, я больше не могу задерживать ваш отъезд.

Все трое вышли на улицу, на площадку перед Пале-Кардиналем, где к ним присоединился отец Жозеф. Стоял ясный солнечный день. С юга веяло свежим ветром, разносившим бодрящий запах весны. Идеальное время для нового путешествия.

Перед тем, как оседлать своего норикийца, Ван Хельсинг поправил перевязь меча, висевшего за спиной, и негромко обратился к кардиналу:

— Знаете, герцог, вы один из самых отважных людей, которых я когда-либо встречал. Я очень рад, что смог познакомиться и повоевать вместе с вами. А еще, вам невероятно повезло с теми людьми, которые вам служат, — Охотник перевел взгляд на графа и капуцина, стоявших чуть вдалеке. — Прощайте, герцог. Да хранит Вас Бог!

Ван Хельсинг вскочил в седло. Норикиец закрутился волчком, радуясь предстоявшему путешествию. Охотник широко улыбнулся, приподнял широкополую шляпу и радостно крикнул кардиналу:

— Мы еще свидимся!

И два друга, пришпорив лошадей, поскакали прочь.

Ришелье, в компании отца Жозефа, еще долго смотрел им вслед, наблюдая как два всадника, окутанные клубами пыли, углублялись все дальше и дальше в лабиринт парижских улиц.

1) Зараза — разновидность румынского коньяка.

Вернуться к тексту