Бой за любовь (гет)

Бои стали привычным фоном, как и напряжённое молчание Данила, который теперь держался в стороне, кивая в знак приветствия и обращаясь только по делу. Хосок блистал на ринге, и Рина с гордостью наблюдала за его успехами. А Хёнвон выздоравливал, и с каждым днём в его движениях появлялось всё больше прежней уверенности.

— Может, поужинаем? — спросил он однажды вечером, когда она меняла ему повязки. — Где-нибудь... не дома?

Она замерла с бинтом в руках:

— Ты уверен, что готов?

— Более чем, — он улыбнулся. — К тому же, я задолжал тебе настоящее свидание.

В ресторане они оба нервничали, словно подростки на первом свидании. Рина теребила салфетку, Хёнвон никак не мог решить, куда деть руки.

— Рина, — он наконец нарушил молчание, — я репетировал эту встречу в голове сотню раз.

— И как, получается по плану? — она улыбнулась, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Ни капли. В моих фантазиях я был намного красноречивее.

Она рассмеялась, и что-то надломилось в воздухе — словно треснул невидимый искусственный барьер между ними.

— А я представляла, что буду вся такая загадочная и неприступная, — призналась она.

— О да, очень неприступная, — он потянулся через стол, осторожно убирая прядь волос с её лица. — Особенно когда краснеешь вот так.

Его пальцы задержались у её щеки — лёгкое, почти невесомое прикосновение. Она подалась навстречу его руке, прикрыв глаза.

— Я скучал. По этому. По нам.

— Мы здесь, — она открыла глаза, встречаясь с его взглядом. — Прямо сейчас.

Постепенно скованность уходила. Они говорили — обо всём и ни о чём, смеялись над общими воспоминаниями, строили планы на будущее. Он рассказывал о брате, она — о своих экспериментах с выпечкой. После ужина они не спешили прощаться. Хёнвон завёл машину, но не торопился трогаться с места:

— Не хочется заканчивать вечер.

— Так не заканчивай, — она улыбнулась. — Давай просто покатаемся.

Ночной Сеул мерцал огнями. Они ехали без цели, слушая тихую музыку и наслаждаясь присутствием друг друга. Её рука случайно коснулась его, когда он переключал передачу. Простое прикосновение отозвалось разрядом по коже.

— Помнишь то место у реки? — вдруг спросил он. — Где мы часто гуляли раньше?

— С видом на мост?

Он кивнул, разворачивая машину. Набережная в этот час была пустынной. Хёнвон припарковался в тихом месте, откуда открывался вид на освещённый город.

— Ничего не изменилось, — прошептала она, глядя на огни.

— Мы изменились.

Она встретила его взгляд — тёмный, глубокий, полный невысказанного. В тесном пространстве машины вдруг стало трудно дышать.

— Хёнвон...

Он наклонился к ней — медленно, давая время отстраниться. Но она подалась навстречу, и их губы встретились — осторожно и нежно. Первый поцелуй был мягким, почти целомудренным. Второй — уже смелее. А потом — годы разлуки, тоска, сдерживаемая страсть — всё вылилось в этот момент. Его руки запутались в её волосах, её пальцы скользнули по его шее. Каждое прикосновение было как удар молнии прямо в голову — они словно пытались наверстать все потерянные годы в одном поцелуе.

— Рина, — выдохнул он ей в губы. — Моя волшебница...

Она ответила новым поцелуем — глубже, жарче. В этот момент не существовало ни прошлого, ни будущего — только они двое и эта ночь. Стёкла машины запотели от их дыхания. Город за окном продолжал сиять огнями, но они не замечали ничего, кроме друг друга. Она перебралась к нему на колени. Его руки спустились на её ягодицы и с силой сжали, она громко простонала ему в губы.

— Я так скучал по тебе, — шептал он между поцелуями. — Каждый день, каждую минуту...

Резкий стук в стекло разрушил момент. Рина инстинктивно вжалась в Хёнвона, натягивая капюшон своей толстовки и пряча лицо в изгибе его шеи. Её сердце колотилось как безумное — то ли от прерванной страсти, то ли от внезапного страха.

— Хён! — голос за окном был ей незнаком. — Есть разговор.

Хёнвон напрягся, но его руки успокаивающе погладили её спину:

— Тихо, — прошептал он ей на ухо. — Не шевелись.

Он опустил стекло:

— Что такого срочного?

— Оу… Ты тут не один. Простите-простите. Но дело есть дело. Увидел твою тачку и решил поговорить без лишних… Можно?

— Да, говори.

— Новые правила на следующей неделе. Особые бои. Тайцы предложили.

Голос Хёнвона изменился — стал жёстче, холоднее:

— Какие ещё особые?

— Ну, ты понимаешь... — человек за окном понизил голос. — Без ограничений. Без правил. Без... гарантий.

Рина почувствовала, как напряглось тело Хёнвона.

— Кто участвует?

— Пока набор. Но этот твой русский друг вроде заинтересовался.

Данил. Они говорили о Даниле.

— Ставки космические, — продолжал голос. — Но и риски... Говорят, в Пусане двое уже не вышли с ринга. Если понимаешь, о чём я.

Рина закусила губу, сдерживая дрожь. Бои насмерть. Они говорят о боях насмерть.

— Передай боссу — я против, — голос Хёнвона стал ещё жёстче. — Это уже не спорт.

— Это бизнес, хён. Большой бизнес. Бабки. Да и выбора у нас особо нет.

Когда шаги удалились, Рина медленно подняла голову. В темноте машины лицо Хёнвона казалось высеченным из камня.

— Дэн, — прошептала она. — Он собирается...

— Знаю, — Хёнвон крепче прижал её к себе. — Знаю.

Страсть и нежность момента растворились в ночи, оставив только холодный страх и осознание того, насколько глубоко они все увязли в этом бойцовском дерьме.

— Ты знал! — Рина оттолкнулась от его груди, пытаясь отстраниться в тесном пространстве машины. — Ты знал о таких боях и молчал!

— Рина...

— Сколько их уже было? Сколько людей... — её голос сорвался. — Почему ты не сказал мне?

— Потому что знал, что ты попытаешься его спасти, — Хёнвон потянулся к ней, но она отпрянула. — А некоторых людей нельзя спасти, если они сами этого не хотят.

— Он мой друг! — её глаза наполнились слезами. — Мой лучший друг с детства! Как ты мог...

— Именно поэтому! — его голос стал жёстче. — Потому что ты бросилась бы его спасать, не думая о последствиях. Как тогда со мной. Ты готова рискнуть всем ради тех, кого любишь.

Тишина, наступившая после его слов, звенела от напряжения.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила она.

Хёнвон провёл рукой по лицу:

— Эти бои... не просто спорт. Это большие деньги, большая политика. Люди исчезают не только на ринге. Те, кто слишком много знает, кто пытается вмешаться...

— Дэн об этом знает?

— Думаю, да. И именно поэтому он согласился. Он загнан в угол, Рина. И если ты попытаешься его остановить...

— Что? Меня уберут? — она горько усмехнулась.

— Я не могу потерять тебя снова, — его голос дрогнул.

Она замолчала, глядя на огни города за окном. Гнев медленно уходил, сменяясь холодным страхом понимания.

— Что нам делать? — наконец спросила она.

— Нам? — он осторожно взял её за руку.

— Да, нам, — она сжала его пальцы. — Я не оставлю Данила. И я не оставлю тебя. Мы найдём способ спасти его, не подвергая опасности никого из нас.

Хёнвон притянул её к себе, зарываясь лицом в её волосы:

— Я обещаю защищать тебя. Что бы ни случилось.

— А я обещаю не делать глупостей. По крайней мере, не сразу.

Он слабо улыбнулся:

— Уже прогресс.

Они переместились на заднее сиденье — просто чтобы было удобнее разговаривать. Хёнвон держал её руки в своих, словно боясь отпустить.

— Теперь ты понимаешь? — спросил он, закончив. — Почему я так боялся за тебя?

— Понимаю, — она сжала его пальцы. — И... я должна тебе кое-что рассказать.

Она почувствовала, как он напрягся:

— О чём?

— О Бэм-Бэме, — её голос дрогнул. — Я... он… мы... Переспали, это правда. Это была одна ночь. Глупая, отчаянная ночь, когда я пыталась что-то себе доказать. Из-за этого он и обозлился на меня, я отказала ему в продолжении…

Хёнвон молчал, и это молчание было страшнее любого гнева.

— Я не горжусь этим, — продолжила она, глядя на их сплетённые руки. — Мне так стыдно...

Она подняла глаза, готовая увидеть разочарование, отвращение... Но в его взгляде была только боль и понимание.

— Я оставил тебя, — сказал он. — Исчез без объяснений. Ты имела право жить дальше.

— Но не так, — она покачала головой.

— Мы все совершаем ошибки, — он осторожно коснулся её щеки. — Важно не то, что мы делаем в момент боли, а то, кем мы решаем быть после. У меня тоже были разные связи за эти три года… Но, как видишь, ни одна не продолжилась достаточно долго.

Она прильнула к его ладони:

— Я люблю тебя. Всегда любила. Даже тогда.

— Знаю, — он слабо улыбнулся. — Поэтому мы здесь. Поэтому мы справимся.

— А Данил? — она вернулась к главному. — Как нам его спасти?

— Я поговорю с ним, — Хёнвон задумался. — Не как менеджер конкурента, а как человек, который знает всю кухню изнутри.

Это был не тот разговор, который мог бы быть у них раньше. Теперь они обсуждали всё как равные, как партнёры. Делились страхами, строили планы, доверяли друг другу свои тёмные стороны. Первые лучи солнца окрасили горизонт в розовое, отражаясь в стёклах небоскрёбов. Они сидели, прижавшись друг к другу, в странном состоянии между усталостью и обострённой ясностью.

— Всё изменилось, да? — тихо спросила Рина, глядя на просыпающийся город.

— После такой ночи уже нельзя притворяться.

Она понимала, о чём он. Все маски были сброшены — его молчание о тёмной стороне боёв, её история с Бэм-Бэмом, их общий страх за Данила. Они стояли друг перед другом обнажённые — не телом, душой.

— Я чувствую, что это только начало. Что будет что-то... — она запнулась.

— Страшное, — закончил он за неё. — Я тоже это чувствую. Словно гроза собирается.

Его рука нашла её ладонь, переплетая пальцы. Такой простой жест, да только в нём было больше интимности, чем во всех их прошлых поцелуях.

— Мы слишком много знаем.

— И слишком многих любим, — он посмотрел на неё. — Я не могу позволить тебе рисковать одной. Но и не могу просить держаться в стороне.

— Потому что знаешь, что я не смогу?

— Потому что люблю тебя именно такой: готовой броситься в огонь ради тех, кто дорог.

В утреннем свете его лицо казалось одновременно усталым и решительным. Она видела в его глазах отражение собственных чувств: страх, любовь, готовность сражаться.

— Пообещай мне одну вещь, Рина.

— Какую?

— Не геройствуй одна. Что бы ты ни задумала, какой бы план ни пришёл в голову — скажи мне. Даже если думаешь, что я буду против.

Она кивнула, понимая: это не просто просьба. Это новый уровень доверия между ними.