Жажда крови (гет)

— Попробуем ещё раз, — с улыбкой сказала девушка и вышла из комнаты. Послышался стук в дверь.

— Грееейнджер! Я умоляю тебя, оставь меня в покое! Ты считаешь это нормально, врываться вот так в такое время…Может, ты не можешь уснуть без сказки на ночь?!

Дверь снова распахнулась.

— Ты даже не представляешь себе, насколько сейчас прав!

— Хорошо, я расскажу тебе сказочку, но обещай, что после этого ты свалишь!

— Не могу обещать, но я постараюсь.

— Так вот. Однажды одна маленькая добрая хрупкая гриффиндорка гуляла по старинному страшному замку. Она совсем ничего не боялась, ну она ж с Гриффиндора, ну и догуляла до комнаты со змеёй на двери. Думала-думала, что же ей делать: войти или пройти? Ну, и что ты думаешь, она сделала?! Конечно, вошла, кто бы сомневался, иначе бы сказка была бы неинтересной, бессюжетной. В комнате этой она совершенно случайно встретилась со злым слизеринцем-вампиром. Ну и, конечно, девочка не знала о его тайне. Вздумалось ей прикопаться к нему, так-то она и узнала всю горькую правду…Да-да, он сам зачем-то взял и рассказал ей всё о себе. А потом она, не осознавая всей опасности, стала ему помогать…и никакими силами уже невозможно было её отговорить от этого…

В глазах Гермионы появился блеск. Она смотрела, как двигаются его губы, слышала его голос так, будто он был у неё в голове. Ей было так грустно, как никогда не было. Он говорил о ней “маленькая добрая хрупкая гриффиндорка”.

— Знаешь, что случилось потом? — Малфой оторвал взгляд от одеяла и посмотрел на девушку. — Она погибла. У этой сказки несчастливый конец. Всё совсем не так, как могло бы быть, или как героям хотелось бы. Теперь, думаю, ты всё поняла, мне больше не придётся рассказывать тебе сказок на ночь. Ты просто будешь ложиться и засыпать, как, впрочем, и все в этом замке.

— Малфой, это сказка, а я не боюсь смерти. Я знаю, что ты не опасен. Для меня — нет.

— Ты шутишь?! Как раз для тебя я опасен! А ты, в каком-то смысле, для меня опасна…Гермиона.

— В каком таком смысле я для тебя опасна?! О чём ты? Почему бы тебе просто уже не сказать?!

— Тебе незачем знать…Ладно, послушай…если ты так хочешь мне помочь и не можешь иначе, я приму твою помощь…Но…Только в том случае, если ты не станешь больше меня расспрашивать.

— Но как тогда ты хочешь, чтобы я тебе помогала? — поинтересовалась девушка.

— Молча.

— А если серьёзно?

— А я серьёзен как никогда, будем говорить только о деле, о том, что можно делать, и всё.

— Хорошо. Тогда, ты больше не будешь, я надеюсь, пропадать на несколько дней без вести.

— Не буду. Только, если ты не будешь больше врываться ко мне в спальню посреди ночи и шарить у меня под подушкой.

— Хорошо-хорошо. Тогда я ухожу, а завтра тебе придётся меня посвятить в дело.

— До завтра.

— Спокойной ночи…Драко.

Дверь за девушкой тихонько закрылась, и снова вокруг наступила ночь. Снова всё словно потемнело, исчезло в тени. И только лунная дорожка света по-прежнему струилась вдоль комнаты.

“Может быть, всё это напрасно…И я снова совершаю ошибку, за которой, скорее всего, последует следующая, а за ней ещё и ещё…Но если существует способ всё исправить, то без неё мне не под силу…”

А через стенку она ответила так, будто слышала всё то, о чём он подумал.

“Ничего не бойся, Драко…Все совершают ошибки, но во мне ты не ошибся…Ты знаешь, просто тебе трудно в этом признаться…”

* * *

Утром следующего дня, а это было воскресенье, они виделись на завтраке. Конечно, поздоровались только глазами и разошлись в разные стороны. Дружба между факультетами существовала, порой даже очень тесная. Но были отдельные личности, которые никогда и не при каких обстоятельствах просто не могли столкнуться друг с другом. Все знали это, и всех это устраивало. Наладить связи между такими лицами как, например, Поттер и Малфой, никто даже не пытался. Когда они вдруг оказывались на расстоянии меньше двух метров, толпа однокурсников начинала дружно оттеснять их на дальнее расстояние. Эта некая связь, переполненная ненавистью, могла прожечь кого угодно, если он оказывался не в нужное время, не в нужном месте, то есть между враждующими сторонами. Что уж говорить, таких примеров была масса. И всё же переглядывания слизеринца и гриффиндорки не ускользнули от зорких глаз Гарри Поттера.

— У тебя же найдётся этому достойное деловое объяснение, Гермиона? — шепнул он девушке.

— Не принимай всё так близко к сердцу, Гарри, — пропела Гермиона.

— О чём вы там шепчетесь? Мм? — спросила Джинни, пропихнувшись между напряжённым Гарри и безмятежной Гермионой.

— Да, так о своём, о женском, — гриффиндорка подмигнула парню.

— О да, Джин, Гермиона как раз хотела поделиться со мной своими мыслями насчёт одного очень и очень примечательного слизеринца, с которым она мило переглядывается при каждой встрече, и при всём при этом у неё с ним исключительно деловые отношения.

— Ты о Малфое?! — сразу попала в цель проницательная Джинни.

— О ком же ещё…

— Гермиона, ты только вчера нагрубила нам и поругалась с Джинни, теперь ты в приподнятом настроении, ведешь себя так, будто тебе совсем не приходило в голову извиниться, — недовольно проворчал Рон и тем самым спас подругу от расспросов по поводу злосчастного слизеринца.

— Прости меня, Рооон! И, вы, ребята простите меня! Джинни, я обещаю быть более благосклонной к тебе.

Джинни прыснула от смеха.

— Гермиона, не обещай того, чего потом не сможешь выполнить!

Друзья сели за стол уже в хорошем настроении и забыли про все свои тревожные мысли. Забылись все, кроме Гермионы. Она была рада, что больше не придётся бегать за Малфоем и мучиться совестью. Тайна будет разгадана, проклятие снято, она уже ночью решила, что у их сказки должен быть счастливый конец. Она поможет ему избавиться от вампиризма, а он в свою очередь освободит её от чувства ответственности за чью-то жизнь. А потом они будут жить долго и счастливо, совсем как когда почти не знали друг друга, как когда знали только самое необходимое. Они, возможно, уже не смогут стереть один другого из своей памяти, но зато избавятся от того самого разъедающего чувства — ненависти.

Главное, чего девушка больше всего боялась — так это то, что ненависть может перерасти во что-то противоположное, может быть, даже в любовь. Этого нельзя было допустить, любовь — это привязанность, а привязанность Гермионы Грейнджер к Драко Малфою просто недопустима.