Прошедшая эпоха (джен)

3 месяца после летнего солнцестояния…

Холодный ветер гулял по темным узким улочкам с тихим жутким шумом. Обычно ликующий город был мертвенно тих в загадочные утренние часы, облачное небо скрывало все звезды от ее взгляда.

Она не хотела видеть звезд прямо сейчас.

Она почти ничего не хотела видеть. Кроме одного человека. Артемида быстро шла по мощеным улицам, проходя мимо случайных смертных без интереса. Кого-то могли убить у нее на глазах, а она и пальцем бы не пошевелила.

Нет, она должна была найти его. Несмотря на всю его хитрость, возраст и мудрость, она знала, что он здесь. На улицах царила тишина, не было слышно даже отчаянной драки кошек, но она могла чувствовать напряжение в самом воздухе. Ее поиски длились уже месяц на дальнем юге страны, где обитали всевозможные существа. Драконы поселились в болоте, василиски рыщут в мутных водах, пожирая самых больших крокодилов, даже не останавливаясь, чтобы проглотить, и все же она не могла найти мотивации даже поднять свой лук. По крайней мере, не в течение этих трех месяцев.

Темные улицы перед ней казались похожими на лабиринт, когда она кралась сквозь ночь, ее плащ с капюшоном сливался с тенями, так непохожий на ее обычный серебристый наряд. На ней — доспехи того времени — все равно они были ее любимыми. Со времен летнего солнцестояния.

Ее сдерживаемый гнев, смешанный с кучей других эмоций и каким-то образом, вылился в стоически спокойное выражение лица и образ мыслей, с которыми она сталкивалась в любой момент жизни за последние три месяца. Руководить охотой, с новобранцами, своими обязанностями на Олимпе и продолжающимися встречами с Афиной, где они просто сидели в тишине. Что она могла сделать?

Ихор заструился по ее венам. Артемида знала, что при малейшей оплошности она погибнет, впадет в истерику и горе, потому что Персей вернулся. Он был жив. Часть ее хотела этого. Выпустить весь свой гнев и безумие, которые были заперты внутри. Чье это было место — говорить ей, что она не должна чувствовать? Совет Афины запал ей в душу.

«Будь рациональной, будь терпеливой».

Но Афина не могла понять её боль, её… страх. Персей был жив! Она должна радоваться! Но его существование было ещё более болезненным, чем его смерть. Насколько жестокой была судьба, позволившая ему жить на земле, в пределах досягаемости, только для того, чтобы исказить его таким образом, что он никогда не будет принадлежать ей?

И что бы она сделала? Всепоглощающее отчаяние нахлынуло на нее от этой бурлящей мысли, подобно стремительной реке, которую едва сдерживает содрогающаяся плотина, готовая прорваться.

Нет. Персей… Персей был мертв. Ей пришлось принять эту реальность. Персей был мертв, и Перси занял его место. Она наблюдала за ним в течение трех бредовых дней, пока была в смятении, вопреки всему надеясь, что слова Посейдона и Афины неверны: что у Персея каким-то образом сохранилось подобие его памяти, частица его прежнего «я».

Но все, что она увидела, были широко раскрытые глаза невинного мальчика, медленно привыкающего к своей жизни полубога. Он ничего не знал страданиях, которые они делили вместе на протяжении двенадцати лет. Боль, потери, любовь.

Артемида остановилась на углу улицы, рядом с тускло освещенным баром, который все еще был открыт, за дверью виднелись два мрачных посетителя в ссутуленных позах. Мрачные тона французского джаза обволакивали ее, напоминая, что этот город никогда не был по-настоящему мертвым. Возможно, она присоединится к ним, если ее поиски провалятся, если она не сможет найти Анубиса. Облака над головой закрыли полную луну, но слабое свечение ее источника силы все еще пыталось пробиться сквозь завесу и осветить улицы. Артемида погналась за мимолетными следами силы, пережитком египетской мощи, когда она свернула за угол и продолжила свое блуждание по улицам.

Проходили часы, время эхом отдавалось в ее голове, искажаясь настолько сильно, что она не могла даже предположить, где сейчас находится луна, скрытая под более толстым слоем темно-серых облаков. Она бродила, не потерянная, а непрошеная, по улицам, проходя как мимо смертных, так и мимо монстров. Она была призраком, призраком, у которого не было ничего, кроме невыразимого горя. В охоте она изо всех сил старалась двигаться дальше, забыть интриги вокруг. Но здесь, одна в темноте, у нее не было причин сдерживаться.

Первая слеза упала на каменную мостовую, была замаскирована первыми каплями легкого дождя. Она не стала сдерживаться, зрение быстро затуманилось, все больше и больше слез навернулось на глаза, некоторые застревали на ресницах. Небольшой дождь быстро превратился в настоящую бурю, когда легкий ветерок перерос в ураган, от которого тяжелые капли обрушивались волнами на темные улицы Нового Орлеана.

Она поняла, что промокла насквозь за считанные минуты, но поплелась вперед, низко опустив голову, по-настоящему сосредоточившись только на земле под собой. Как и большинство ее вылазок на юг в поисках Анубиса, она знала, что вернется оттуда с пустыми руками.

Но это дало ей время погоревать.

Армия снова выступила единым фронтом, за чем Артемида и Персей наблюдали с ближайшей песчаной дюны. Они направлялись из Египта в сторону Финикии, в сторону Греции.

Только Артемида знала, что они не вернутся. Это была глупая надежда. Нет, экспедиция направлялась на Восток, после того как всего несколько дней назад дошла информация. Дарий мобилизовал армию. Огромную армию, которая могла соперничать со всем, что когда-либо видел мир. Все части Персидской империи объединят свои силы в грядущей битве. Слоны из дальних уголков Индии. Всадники из Бактрии. Знаменитые бессмертные из плодородных речных долин.… битва, с которой они столкнулись, теперь была только вопросом времени и места.

— Думал ли Александр когда-нибудь о мире после Египта, если бы Дарий не вернулся? — сказала Артемида, глядя на марширующую колонну солдат, все одетые для путешествия, без копий и доспехов наготове.

Она почувствовала, как взгляд Персея метнулся в ее сторону, и встретилась с ним взглядом. Он заметно загорел после их пребывания в Египте. Но она все равно немного расслабилась под его теплым взглядом и красноречивой ухмылкой, которую она довольно точно поняла за время их совместного пребывания.

— До Египта… возможно, — признал Персей, — Но сейчас… Я так не думаю. Ты уверена, что он не…

— Сын Зевса? Полубог? Мой сводный брат? — Артемида нахмурилась. — Да, я уверена, что это не так. Спасибо за твою веру в меня.

— Пожалуйста, только не снова, я не вынесу, если ты будешь злиться на меня больше пяти дней, — легкомысленно возразил Персей, но они оба отвели глаза, и между ними повисло неловкое молчание.

— Я все еще не понимаю, зачем он это сделал, — пробормотал Персей.

— Я думаю, что знаю, — Артемида поймала себя на том, что отвечает, — Это придает ему статус, и поскольку я нахожусь под его «защитой», для него действительно нет большого риска объявить себя сыном Зевса, даже богом. Если уж на то пошло, я в какой-то степени даже помогаю ему. — закончила Артемида, проклиная свою глупость.

Она думала, что после Тира Александр останется верен своему плану и не будет жаждать новой войны, но теперь они выступили с намерением захватить сердце Персидской империи. Там покоилось место силы Персидского пантеона. И они собирались идти в самое пеклоАдаптация английской идиомы: идти в логово льва (дословный перевод).Черт бы побрал это дурацкие идиомы. Они мне скоро в кошмарах сняться будут.

След размылся после того, как ночью продолжил лить дождь, смывая чувства и рассудок Артемиды. Куда бы она ни посмотрела, везде были только разрушенные остатки египетских сил, снова растворившиеся в земле. Артемида, наконец, забрела в тускло освещенный парк, дождь уже промочил ее плащ и кожаные доспехи.

Парк представлял собой прославленное болото из-за непомерного количества дождей, она прошла мимо детской игровой площадки и качелей.

Неудача далась ей нелегко. Но это было последнее известное ей место, где можно было искать египетских богов, если они вообще были еще живы. Сам Египет был пустыней — только дюны да разграбленные гробницы. Там больше не было богов. Только смертные с божественными стремлениями. Эта мысль опечалила ее, она никогда не возвращалась туда. Затонувшие руины Вавилона были достаточно ясными знаками того, что то, что было так давно, уже превратилось в пепел, как будто никогда и не существовало.

Но, пока она сидела, слезы не покидали ее глаз, она поймала себя на том, что вспоминает, что когда-то у нее все еще была одна связь с прошлым… с Персеем.

Грохочущие низкие серые облака, которые неделями покрывали Пеллу, были на грани исчезновения. Даже сейчас, ранним утром, оранжевое зарево, которое угрожало разразиться, почти стерло оцепеневшую атмосферу из памяти.

Артемида сидела на ступеньках, ее разум исчезал под тихим, непрекращающимся дождем. Торговцы и фермеры со своими пожитками были единственными душами на улицах в этот час, и никто не обращал на нее внимания. В любом случае, было достаточно солдат и сражений, занимающих их внимание.

Внезапная мысль о нем пришла из ниоткуда. Артемида мрачно огляделась и увидел ребенка, в повозке фермера. Мальчик посмотрел на нее и застенчиво улыбнулся.

Этого хватило. Артемида почувствовала, как все сжалось, движение всколыхнуло воздух, и ударная волна расколола камень под ней. Затем… она заплакала. Рыдания подступили без промедления, и она зарылась руками в свои спутанные волосы, зная, что любой ребенок, которого она увидит, всегда будет проклятием, бывшее когда-то страстным видением.

Некоторое время спустя к ней подошла его мать. Она почувствовала ее присутствие еще до того, как раздались шаги, и мысль о том, что она подвела эту женщину… подвела ее как защитница, подруга… и возлюбленная ее сына… Она не заслуживала сострадания этой женщины.

Тем не менее, она села рядом с ней и обняла ее одной рукой, по ее собственным щекам текли слезы. У них еще была одна общая черта. Мрачные дни сменились ярким чистым небом и сезонно теплым бризом, дувшим с юга Эгейского моря. Дни превращались в недели, пока Артемида, наконец, не сказала его матери еще одну фразу после их первой встречи.

Она нашла ее за столом внутри дома, уставившейся на массивный деревянный ящик, который Артемида наколдовала, но так и не набралась смелости открыть.

— Я… я не знаю, как отблагодарить вас, — Артемида запнулась, опустив голову, стоя в дверях комнаты.

— Что ты имеешь в виду? — ответила его мать, зеленые глаза её изучали. Артемиде пришлось отвести взгляд после нескольких мгновений, снова перед глазами встали воспоминания о том, как его глаза закрылись навсегда.

— Я Фиби Артемида, богиня Луны, Хозяйка Дикой природы и создательница «Вечной охоты, — тихо призналась она.

— О, моя Леди! — вскрикнула его мать, спеша поклониться ей. — Я понятия не имела! Простите меня!

Артемида наблюдала за этим действием, и кровь отхлынула от ее лица, когда она осознала последствия того, в чем только что призналась.

— Пожалуйста… не кланяйтесь, — вмешалась Артемида, бросаясь вперед, чтобы схватить женщину за плечи.

— Ты… и мой сын… как?

Артемида сделала шаг назад, проведя рукой по своим спутанным волосам.

— Действительно… как?

Артемида невесело рассмеялась про себя, чувствуя острую боль внутри. Каким бы ужасным это ни было, Артемида была благодарна: благодарна за то, что она смогла найти какой-то способ завершить эту главу своей жизни. Но все, что она нашла, было повторяющейся пыткой, бесконечным воспоминанием о том, как он истекал кровью в песках Вавилонии, пока его жизнь превращалась в ничто у нее на глазах. Нет, не было ни облегчения, ни утешения.

Она должна была знать, должна была понять: он никогда не оставит ее, потому что он сделал ее той, кем она была сейчас, и кем она всегда будет стремиться быть. Его постоянное отсутствие и память о нем будут преследовать ее без отдыха или угрызений совести в темных уголках ее сознания даже царства Морфея.

— Я любила вашего сына, я всегда буду любить его… но я расскажу вам, как мы встретились.

Артемида заглянула глубоко в глаза его матери, утонув в их наполненной слезами зелени, желая запомнить самые яркие крапинки.

Рассвет наступил рано, первые лучи солнца не смогли пробиться сквозь мрачную атмосферу, но неуклонно нарастающие цвета оранжевого и красного, казалось, просачивались сквозь облака подобно наводнению. Резкий контраст серого и мягких красок восхода солнца также рассеял дождь, Артемида осталась сидеть в парке, поникшая и побежденная

Воспоминания всю ночь разыгрывались перед глазами, как извилистый поток медленных мутных вод. Ночью на нее напали монстры. Всевозможные существа, вылезшие из своих логов, чтобы полакомиться богиней. Во всяком случае, они пытались.

Теперь она снова потерпела поражение. Еще один свободный край, за которым гналась в пропасть, только чтобы потерять его в отчаянии от своего горя.

Она умерла там, ещё давно, рыдания наполнили ее душу беспримерным горем. Предательство Персея его смертью… Афины и Посейдона… Даже Анубиса… и больше всего… самой себя: за то, что позволила человеку так близко подобраться к своей душе и сердцу и не видела неизбежного конца. Персей всегда был готов умереть. Что значили 12 лет, проведенные с ним, когда ей пришлось терпеть эту мучительную боль, удвоившуюся теперь, когда его реинкарнация невинно бродит по миру, неосознанно разбивая ее сердце каждым своим шагом?

И все же в глубине души она знала, что оно того стоило. Стоило каждой секунды памяти о нем и времени, проведенного в его присутствии. Хотя ее сердце сжималось от боли его потери, это также дало ей понять, что он никогда не исчезнет из ее мыслей. Она боялась этого больше всего. Мысль о том, что однажды он исчезнет из ее памяти; он был бы неправ насчет ее: неправ в ее способности измениться как богиня и приветствовать общение со смертным.

В следующие несколько часов солнце разогнало серые облака, и Артемида с задумчивым видом наблюдала, как Эос обнимает мир, а дорожки от ее слез высыхают с восходом солнца. Она больше не могла прятаться от охоты. Ее «миссии» за последние три месяца были побегами от бдительных, сочувствующих глаз охоты. У нее не было опасений, о которых знали ее охотницы. Но теперь нужно было обучать новеньких, и Артемида не могла позволить себе погрузиться в забвение, не тогда, когда она была нужна.

Тихий парк на окраине центра Нового Орлеана один раз замерцал, когда волшебные ветра улетучились, прежде чем снова погрузиться в тишину.

Артемида обнаружила, что смотрит на неспешные воды Евфрата с некоторой долей беспокойства. Послеполуденное солнце разливалось волнами изнуряющей жары, казалось, взгромоздившись на безоблачное небо как прямая атака.

Воздух, даже рядом с рекой, был заряжен силой, силой, которая не была приветливой. Хотя она не могла чувствовать все без своих способностей, ее врожденное бессмертие все же помогало, и это заставляло ее насторожиться.

— Все в порядке, Клеоксена? — Лизандер подошел к ней, смотря на гладь реки. — Она определенно шире, чем я ожидал. Но, похоже, это не такое уж плохое место для пересечения.

Артемида фыркнула и посмотрела поверх берега, ее глаза выискивали любые скрытые опасности на мелководье. Вода покрылась рябью и сдвинулась, показывая, что подводные скалы были всего на длину ладони ниже поверхности воды.

— Нет. Здесь достаточно мелко, — произнесла Артемида, поворачиваясь, чтобы посмотреть на ближнюю сторону берега, — Хотя здесь что-то не так. Последние пару недель было слишком тихо. Никаких атак Симургов, ни одного персидского разведчика. Эта река отмечает границу персидского сердца, и нам даже не составит труда ее пересечь?

Нет, что-то было не так. Артемида огляделась вокруг, заметив настороженные взгляды нескольких других членов пеллианского отряда. Их было всего пара дюжин, и половина группы была занята попытками расседлать лошадей и верблюдов, которые настороженно фыркали, со страхом и отвращением поглядывая на дальний берег реки. Ей вдруг захотелось, чтобы Персей был здесь, с ней. Его присутствие было как успокаивающее теплое пламя темной ночью. Он понимал ее предчувствия, и… Но ему не разрешили присоединиться к ней по приказу Александра. Артемида почувствовала, как внутри нее закипает ярость, когда она подумала об Александре и его недавнем… Изменении.

— Возможно, персидские войска собираются на Тигре? Местные, с которым мы столкнулись ранее, похоже, думал, что в этих краях реку гораздо труднее перейти, — вмешался один из пеллианцев, подходя и становясь рядом с Лизандером. Артемида кивнула, отбрасывая тревожные мысли. У нее было неотложное дело, стоявшее перед ней.

— Согласна. Однако нам следует сохранять осторожность, никто не знает, что нас здесь ждет. Лизандер, возьми полдюжины человек и иди вверх по берегу реки. Ищите другие точки для пересечения, — спокойно приказала Артемида, указывая на высохший берег реки.

— Что? Почему? — спросил Лизандер, с сомнением глядя вверх по реке.

— Посмотри на место для пересечения, — рассуждала Артемида, — Твердое, с медленным течением и мелководьем — и все же оно узкое. На мой взгляд, слишком узкое. Целый караван солдат, припасов и сопровождающих в лагере должен будет пересечь здесь. Я бы предпочла перейти реку вброд где-нибудь пошире.

— Ты беспокоишься о Симургах?

— Очень. Анахита хитра и очень недовольна нашим присутствием так далеко на Востоке. Я не могу представить, что она позволит нашему первому переходу в сердце Персии пройти гладко, — громко пробормотала она, осматривая дальний берег. На другом берегу у кромки коричневой воды была полоса травы, высотой с нее саму, которая колыхалась. От ветра.

Верблюды позади нее взревели и затопали, почуяв приближающуюся опасность. А в траве Артемида увидела затененную четвероногую фигуру, крадущуюся сквозь травинки.

— ЗАСАДА! — крикнула Артемида, доставая стрелу из своего колчана.

На них напал хищник. Кошкоподобный зверь выпрыгнул из травы и с оглушительным ревом бросился в реку. Зверь был покрыт рыжевато-коричневым мехом, а густая огненная грива покрывала его шею.

— Клянусь богами! — закричал Лизандер, сжимая свое копье. Все члены разведывательного отряда побросали свои дела, верблюды и лошади бросились врассыпную.

-Что это?!

— А ну вернитесь! — закричала Артемида, разворачиваясь.

Зверь с ревом бросился в реку, отправив верблюдов и лошадей дальше в пустыню. Вода бурлила вокруг его лап, доходя ему только до локтей. Артемида наблюдала, как зверь размахивал хвостом, полным острых шипов. Это был необычный кот. Зверь мотнул головой из стороны в сторону, разглядывая множество людей на берегу. Артемида увидела только взмах хвоста, когда глаза зверя сузились.

— Ложись! — крикнула она и повалила Лизандера на грязный берег реки. Мгновение спустя зверь опустил передние лапы в стремительную реку и хлестнул хвостом в сторону македонцев. Коричневая вода волной вырвалась наружу, сопровождаемая свистящим шумом десятков острых красных шипов.

Артемида услышала, как Лизандер выругался рядом с ней, когда шипы вонзились в землю вокруг. Артемида вытащила несколько стрел из колчана и крепче сжала черный тисовый лук. Из отряда стрелков донеслось несколько стонов и криков. Не все смогли увернуться.

Но Артемида собралась с духом и бросилась вперед, перекатившись на колени, стрела соскользнула с тетивы лука. Прежде чем чудовище успело отреагировать, Артемида видела свою цель и выстрелила. Стрела пролетела короткое расстояние в одно мгновение, и древко с бронзовым наконечником вонзилось в правое бедро зверя. Толстый красный комок брызнул из раны, и кот пошатнулся в от внезапного удара. Артемида мрачно воткнула свою пригоршню стрел в утрамбованную землю и вытащила еще одну стрелу. Лизандер опередил ее для следующего удара и встал перед ней, полным движением бросившись вперед, посылая копье по идеальной дуге в сторону большой кошечки.

Копье полетело верно, но зверь рванулся вперед, его массивные лапы с грохотом врезались в мелководье, разбрасывая водяные брызги и камни во все стороны.

Уничтожить это, уничтожить это! Артемида поднялась на ноги, выпустив еще одну стрелу. Полдюжины стрел, камней и копей поразили зверя, когда он взбирался на берег реки, но даже при прямом попадании в шею зверя он не упал и не умер.

Отважный юный разведчик бросился вперед, когда зверь неуклюже вылез из воды, и размахивая копьем, готовый пронзить зверя. Артемида предвидела исход, немедленно бросилась вперед по скользкому песку, вытаскивая один из своих охотничьих ножей. Зверь, увидел приближение человека, с презрительной усмешкой махнул хвостом в его сторону. Три шипа врезались мужчине в грудь, а один вонзился в горло. Он упал на землю, превратившись в непонятную кучу, слабо схватился за горло и, почти мгновенно, затих.

Это зрелище что-то зажгло внутри, и она зарычала, маневрируя по скользкому песку. Зверь получил камнем по черепу как раз перед тем, как Артемида добралась до него, и, не теряя времени, уперлась ногами в песок и бросилась к голове слишком большого кота. Ее бронзовый охотничий нож вонзился прямо в левую глазницу монстра, и остановился только после того, как лезвие пронзило переднюю часть черепа и врезалось в нижнюю. Зверь вздрогнул один раз и с ревом боли рванулся вперед, прежде чем Артемида взмахнула запястьем, вонзив охотничий нож в голову зверя. Он упал на землю уже мертвым.

Нож вошел в тело зверя, и Артемида пока не пыталась высвободить свой клинок. Ее внимание было сосредоточено на группе людей на берегу реки. Из двух десятков мужчин, с которыми она путешествовала, она насчитала по крайней мере девять, лежащими на земле. За четырьмя ухаживали, все они извивались от боли, но остальные пятеро лежали зловеще неподвижно, из их тел во многих местах торчали шипы мантикоры.

— Клеоксена! Помоги! — Лизандер помахал ей рукой, он и еще один скаут стояли на коленях рядом с упавшим парнем. Артемида оглянулась на тушу зверя, в частности, изучая его хвост, прежде чем подбежать к ним. Пазл собрался в голове, когда она увидела мальчишку, корчившегося на земле от ужасной боли. Кошка, хвост скорпиона и жалящие шипы. Нападение произошло так быстро, что Артемида даже не успела подумать о том, что на них напало. Но теперь, когда она смотрела, как этот юноша умирает от смертельного яда с шипов твари, она пожалела, что не могла сделать… хоть что-нибудь.

Артемида стояла неподвижно, пока Лизандер и другой пеллианцы безуспешно пытались спасти бедного парня. Яд достиг его сердца, и когда это произошло, шансов уже не было.

-Боги… боги, Аид бы все это побрал, — выругался один из солдат, ударив кулаком по грязи. Лизандер просто уставился на мальчика и медленно закрыл его широко раскрытые и воспаленные глаза.

— Яд мантикоры, — пробормотала Артемида. Она наклонилась, чтобы осторожно ухватиться за основание одного из брошенных шипов, вероятно, вырваного из руки мальчика, как только вошел. Но мантикора… ее яду не было равных, за исключением зелий Гекаты или чарующего безумия Эриды. Лизандер посмотрел на Артемиду с разъяренным выражением лица.

— Мантикора? — Он выругался. — Еще одно персидское чудовище, извлеченное из глубин подземного мира?

Артемида видела, как исказилось его лицо, когда этот поход унес еще одну жизнь. Потери были тяжелыми, и она смотрела, как выжившие из их отряда медленно приходили в себя после нападения. Они были молоды, но все еще мальчишки. Хотя Артемида неохотно отметила, что их мужество и упорство выросли с того самого дня, как она начала тренировать их; она не могла абстрагироваться от факта, что эти мальчики выросли вместе. Будь то на местных фермах или на городских улицах, они были связаны друг с другом. Теперь это был просто еще одна вещь, которую разрушила эта экспедиция.

Они оставили тушу мантикоры там, где она и валялась, с ее охотничьим ножом, все еще торчащим из черепа. Пара непострадавших человек ушла вслед за верблюдами и лошадьми. Они должны были вернуть сбежавший скот и донести весть о нападении до ушей самого Александра. Тут Артемида поняла, что осталась с примерно двенадцатью мужчинами, разбивающими временный лагерь и укладывающими тела павших аккуратным рядом у ручья.

Артемида не сдвинулась со своего поста на большом камне на краю брода, выступавшего сразу за берегом реки. Однако зазубренный скальный выступ простирался достаточно далеко, чтобы нарушать спокойное течение Евфрата, что делало его хорошей точкой обзора. Ее глаза непрерывно рассматривали высокую траву на другой стороне берега, скрывая свою боль и замешательство от глаз ее спутников

За нападением стояла Анахита. В этом не было сомнений. Она не знала, что Анахита может спровоцировать такое существо напасть на них, но теперь Артемида наверняка сохранит бдительность против любой угрозы, которая осмелится напасть снова. Однако, каким-то образом, она знала, что сегодня больше не будет нападения. Анахита стояла на своем на границе центра Персии.

Тем не менее, Артемида чувствовала ответственность. Она подслушала, как некоторые молодые люди обсуждали, что хотели бы увидеть, как Артемида снова нанесет удар с небес, чтобы избавить экспедицию от еще одного монстра и спасти их жизни от потусторонних существ, которые охотились на людей, осмелившихся им перечить. Она победила мантикору, согласно желанию пеллианца. Но спасла ли она кого-нибудь? Она определенно этого не ощущала.

Она могла только представить выражение лица Персея, когда сегодня ночью было сожжено достаточно много его людей, их души пытались вернуться в Грецию из далекой страны, в которой они оказались. Персей изменился с того момента, когда они впервые встретились. Он стал более вдумчивым, более зрелым. Было ли это из-за этого похода или из-за взаимодействия с самим собой, она не знала. Несомненно играло и то, что Персей и Александр отдалялись друг от друга с каждым днем.

В какой-то момент после визита к оракулу в Сиве между ними произошла дискуссия. Она узнала об этом только от Персея, вернувшегося в их палатку после дневного перехода по восточному берегу моря, сердитого и измученного. Провозглашение Александра сыном Зевса распространилось среди жителей Македонии подобно лесному пожару. И это закрепилось за молодым королем. Персидская империя извивалась в своей пещере, шипя от угрозы неуклонно приближающейся македонской мощи.

Но Артемида видела во всем человеческую сторону. И она, и Персей. Все здесь устали. Из Македонии прибыли новые войска вместе с собственными силами других городов, но Артемида задавалась вопросом, когда и этот новообретенный дух сломится. В небесах чувствовался надвигающийся конфликт. Легкий ветерок перед бурей. Ей пришлось беспокоиться не только о персидской армии, но и о персидском пантеоне, из которого только Анахита раскрыла свои мотивы. Впереди было ещё так много неизвестностей, и она поняла, что ей придется сражаться с македонцами на равных.

Смерть ее не пугала. Но мутные воды обещали кое-что похуже смерти, похуже Тартара, если экспедиция потерпит крах.

Прошло долгих четыре дня с тех пор, как она покинула тренировочный дагеротип охоты в штате Мэн. Вид шума и суеты охоты вызвал легкую улыбку на лице, когда она переступила через край деревьев напротив полностью отремонтированной полосы препятствий. На западной стороне поляны ровными рядами стояли палатки, а ее собственная примостилась на самой границе.

После своего последнего возвращения из поездки в глухие южные дебри Америки Артемида вернулась и обнаружила, что Зои соорудила стрельбище для новобранцев. Обычно с этой задачей справлялась сама Артемида, но сейчас там стояли Зои и новобранец, Наоми.

Кроме мелькнувшей стройной фигуры Кристины, исчезающей в палатках, другой охотницы в поле зрения не было. Эта мысль почти повергла Артемиду в смятение, пока она не вспомнила, что Фиби с радостью брала охоту на себя во время длительных тренировок для повышения выносливости. Другие новобранцы, Селин и Оливия, обе дочери Гермеса, вероятно, не очень хорошо проводили время. Они еще не получили ее благословения. Наоми, будучи самым старшим рекрутом, получила свое неделю назад. У Селин и Оливии было еще пару недель, чтобы приспособиться к строгим традициям и идеологии охоты.

Зои, ее вечно ответственный лейтенант, заметила, как она вышла из-за деревьев, а Наоми — нет. Девочке едва исполнилось четырнадцать, у нее были вьющиеся темные волосы и нервная улыбка. Она пришла в охоту из семьи, где с ней обращались жестоко, до этого жила на окраине города. Ее отец умер, когда она была совсем маленькой; мать, Артемида видела ее всего месяц назад, вероятно, умерла в душе вместе со своим мужем. Она была простой оболочкой женщины, давно ушедшей в туман наркотиков и алкоголя.

Теперь Наоми стояла спиной к Артемиде, ее руки были тверды, когда она натягивала тетиву лука. Мышцы плеч напряглись, прежде чем пальцы очень осторожно соскользнули с тетивы. Артемида повернула голову к мишени, когда серебряная стрела вонзилась в центр колец, расположившись рядом с полудюжиной других стрел. Настоящая охотница.

— Прекрасная работа, — улыбнулась Артемида, подходя к двум охотницам. — Полагаю, Фиби увела остальных… на прогулку?

Наоми застенчиво улыбнулась ей, отложила лук в сторону и зачесала один из локонов на затылок. Артемида заметила, что она не слишком разговорчива.

Зои улыбнулась ей.

— Ах, Миледи, ты принесла какие-нибудь новости из Нового Орлеана?

Ее лейтенант выглядела счастливой, но Артемида заметила ее печальный, напряженный взгляд. Охота не говорил о Персее с тех пор, как Наоми присоединилась к ним.

Артемида слегка пожала плечами, прерывая зрительный контакт с Зои.

— Это был рискованный шаг — найти эту потерянную реликвию. Хотя это не проблема. Теперь мы смотрим в будущее. — Но как бы она ни старалась, Артемида поняла, что не может избавиться от того же страха и печали, которые она носила в себе с тех пор, как Афина поговорила с ней в годовщину кончины Персея.