Меня зовут Рагдай (джен)

«Тишиной укрывается мир,

как тяжелым плащом — в ночь большого прилива,

тихо тает последняя лунная тропка на черной уснувшей воде.

Я когда-то тебе говорил -

помнишь? трижды не строил никто Лабиринта.

Это старая сказка о подвигах, дальних дорогах, любви и вражде...»

Тонкий аромат орхидей навевал сидящей за столом женщине приятные воспоминания. Солнечное зимнее утро заливало теплым светом кабинет, внося легкий флер хаоса в столь тщательно отлаженный порядок. Искристые зайчики подмигивали портретам на стенах, прыгали по разнокалиберным сферам, скользили по корешкам массивных книг — и разбегались кто куда, через минуту вновь сливаясь в причудливом беззаботном танце.

Тиссая поморщилась от щекотнувшего нос лучика и затянулась трубкой — в последнее время она почти перестала скрывать свое пристрастие. Должен же и у безупречной ректорессы быть хоть один недостаток! Довольно того, что ее педантичность уже служит поводом для шуток даже за пределами Континента. С появлением Вильгефорца чародейка слегка оттаяла, научилась улыбаться, уже не так жестко муштровала учениц. Невоздержанная на язык Сабрина как-то обмолвилась, что Тиссая стала похожа на настоящую женщину, а не на ледяную статую, какие ставят каждый год на городской площади Ковира. И вот Вильгефорца нет — и ничего нет. Ничего? Осталась Аретуза, осталась ее главная и единственная цель в жизни. Теперь уж точно — единственная. Больше никогда и никому она не позволит задурить себе голову. Спасибо Йеннифер, с того света вытащила, вразумила. Лучшая ученица — самая большая проблема и самая длинная заноза в ее заднице — но без этой занозы Тиссая де Врие сейчас не сидела бы за столом в башне, неспешно покуривая трубку и листая списки новых учениц.

В коридоре послышались быстрые тяжелые шаги, испуганно вскрикнул кто-то из девочек. До Тиссаи донесся возмущенный голос Маргариты Ло-Антиль, ее заместителя:

— Какого хрена ты вламываешься в приемную ректорессы, как в трактир? — в ответ раздалось неразборчивое ворчание, из которого сложно было вычленить что-то, кроме "надо" и "уйди с дороги, женщина".

Затем раздался характерный щелчок, запахло озоном — Ло-Антиль явно использовала свое коронное заклинание. Невежда должен был распластаться у двери, хлопая глазами и соображая, как уползти с наименьшими потерями. Вместо этого дверь кабинета распахнулась. Маргариту снесло в сторону, словно порывом горного ветра. На пороге стоял рослый широкоплечий человек со спутанными русыми кудрями. Человек?

— Ведьмак? Здесь, в Аретузе, в самом сердце столь презираемого тобой места! Неожиданно.

— Тиссая! Я не пускала, он сам! — роскошная золотая грива Маргариты походила на воронье гнездо, рукав изумрудного декольтированного платья был порван. Глаза чародейки метали молнии.

— Все в порядке, Маргарита. Я разберусь.

— Но если он опасен?

— Это ведьмак, а не Вильгефорц, восставший из мертвых. Мне он не может причинить вреда. Если он явился сюда и попрал все законы вежливости и гостеприимства, у него должна быть очень веская причина. Иди, Маргарита, иди.

Ло-Антиль обиженно фыркнула и хлопнула дверью кабинета. Тиссая поморщилась, загасила трубку. Лицо ее оставалось непроницаемо-холодным.

— Итак?

— Ламберт. Я друг Геральта. Геральта из Ривии, — поспешно пояснил гость, стараясь не встречаться взглядом с Тиссаей. Боевой пыл угас так же быстро, как и загорелся, больше всего на свете ведьмаку хотелось убраться из этого бабьего царства ко всем чертям, но отступать было не в его правилах.

— Не самая лучшая рекомендация, — идеальные брови Тиссаи чуть приподнялись. — Геральт причинил много боли моей... дочери. Неважно. Что тебе нужно, Ламберт, друг Геральта?

— Книгу монолитов, — брякнул Ламберт, словно шагая в пропасть.

— Любопытно... Ты сумел меня удивить, — брови поползли еще выше, почти коснувшись серебристых волос ректорессы. — Не знала, что ведьмаки умеют читать. Впрочем, несущественно. Присядь, сделай милость.

Ламберт неловко уселся на изящный стул на изогнутых ножках, явно предназначенный для более благородных ягодиц. Он чувствовал себя в этом строгом утонченном месте, как краснолюд в женской бане, то есть весьма неловко.

Тиссая невесомо опустилась в свое широкое кресло, снова зажгла трубку. Ароматный дым поплыл по кабинету, смешиваясь с запахом орхидей и фрезий. От ведьмака пахло лошадью, костром и снегом.

— Что же, Ламберт из...?

— Просто Ламберт.

— Я думала, все ведьмаки именуют себя согласно месту, где родились. Хорошо, просто Ламберт. Так, что ты сказал, тебе нужно?

— Книгу монолитов, — таким идиотом Ламберт не чувствовал себя даже в юности, когда в первом выходе на большак перепутал два заклятия и взорвал хозяйский нужник, залив его содержимым всю округу.

— А с чего ты взял, что она у меня? И даже если так — почему ты считаешь, что я бы позволила тебе ее взять? — Тиссая словно не замечала, насколько гостю тяжело и неловко. Ее нежный голос так и сочился ядом.

— Говорят, книга пропала вместе с Вильгефорцем. Но я знаю, что ты ее спасла и спрятала, — при упоминании мятежника и предателя красивое лицо ректорессы исказилось от боли, но она быстро взяла себя в руки.

— Допустим. И ты — ведьмак из Каэр Морхен — приходишь сюда, в Аретузу, и требуешь у меня...

— Я не требую! — торопливо перебил Ламберт, чувствуя, что все летит к чертям. — Тиссая, пожалуйста! Я знаю, что книга у кого-то из вас. Мне она нахрен не нужна, я не собираюсь развязывать войну, мне до свечки вся эта суета в мире, ты же знаешь! — он начал горячиться, перескакивая через слово и сам себя перебивая. — Мне глубоко насрать, какие тайны прячутся в этом куске картона. Мне она нужна не для этого!

— А для чего же? Подпирать стол или перелистывать в отхожем месте?

— Весемир сказал, что в ней написано, как открыть односторонний портал в другой мир. Я...мне нужно... я хочу вернуть одного человека. Весемир открыл ему портал — но он не может открыть его снова, понимаешь? Никакой силы мира не хватит. Только в одну сторону и только один раз! — Ламберт видел откровенную издевку в глазах чародейки, но остановиться уже не мог. — Только книга монолитов может помочь, без нее портал не откроется! Ну или второе Сопряжение... Тиссая, ну будь же ты человеком хоть раз в жизни! Может, его там уже убили — а здесь у него еще есть шанс! Один шанс! Ну неужели ты не можешь этого понять, ты же баба, в конце концов, неужели у тебя совсем нет сердца?

Тиссая постучала трубкой о специальный коврик, выбивая пепел.

— Занятная история, ведьмак. Ты хочешь взять книгу монолитов и отнести ее Весемиру, чтобы открыть портал непонятно куда и вытащить в наш только-только начавший зализывать раны мир непонятно кого? Я ничего не упустила?

Ламберт понял, что дело провалено. Терять было нечего. Он встал и молча пошел к двери. У выхода остановился, обернулся.

— Я так и думал. Ты всегда была змеей, Тиссая, холодной бесчувственной змеей, как и все твои магички. Говорят, ведьмаки лишены эмоций — но нам далеко до таких, как ты. Жадная до власти, пустая, жестокая. Хрена с два ты бы удержала свою богадельню, если б не те, кто пришел на помощь — простые несчастные девчонки, променявшие горячее сердце на вечную молодость. Твои ученицы, Тиссая, не выбирали свою судьбу — как и мы. В этом мы схожи. Но только когда тебе понадобилась помощь, ты ее получила.

Дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась свежая краска. Тиссая подошла к приоткрытому окну, сжимая в руках погасшую трубку. Постояла несколько минут, прислушиваясь к возмущенным голосам снаружи. Из ворот Аретузы вырвалась черная, как ночное небо, кобыла с всадником в сером плаще. Всадник поднял голову — и встретился взглядом с ректорессой. Боль, горечь, потеря, гнев — даже отсюда, с высоты полета стрижа, Тиссая разглядела и почувствовала все это. То, что уже было. Было с ней самой.

— Аника! Позови госпожу Меригольд.

Не прошло и минуты, как на пороге кабинета появилась слегка запыхавшаяся Трисс.

— Тиссая? Что-то случилось? Мне показалось, я видела Ламберта.

— Тебе не показалось, Трисс. Собирайся. Ты едешь в Каэр Морхен.