ТомоМурзик (джен)

Хогвартс-экспресс, наконец, с грохотом и шипением остановился. Суматоха, крики «Первокурсники, сюда!» и влажный, холодный ночной воздух, ворвавшийся в распахнутые двери, заставили Тома сжаться в комок на плече у Гарри. Всё было плохо. Но самое ужасное ждало впереди.

Они вышли на перрон, и на них обрушился ледяной осенний ливень. Капли, крупные и тяжёлые, моментально пропитали его идеально чёрную шерсть. Том ахнул от возмущения. Это было отвратительно! Вода затекала за уши, леденя кожу, шерсть облепила его тело, сделав его вдвое меньше и несчастнее. Он ненавидел мокнуть. Это чувство было таким же острым и иррациональным, как и его неприязнь к грязнокровкам — глубоко вшитый, кошачий инстинкт.

— Бр-р-р, — пробормотал Гарри, поднимая воротник куртки. — Бежим, Ки-ка, простудишься.

Бежать? Бежать по мокрым, скользким камням, когда каждый шаг отдаётся холодом в подушечки лап? Это было новым кругом ада.

А потом он увидел их. Лодки. Маленькие, шаткие, без всяких бортов, по сути. И они должны были плыть на них по этому чёрному, бесконечному озеру, с которого дул пронизывающий ветер.

— По четыре человека в лодку! — проревел голос Хагрида, который, казалось, абсолютно не боялся ни дождя, ни холода.

Гарри, Рон и Гермиона втиснулись в одну из лодок. Том сидел на плече Гарри, превратившись в мокрую, дрожащую и глубоко несчастную тень былого величия. Когда лодка отчалила, его охватила паника. Под ним не было твёрдой земли. Только зыбкая, ненадёжная деревяшка и тёмная, холодная пучина. Каждый всплеск волны, брызгавший на него, заставлял его вздрагивать и вжиматься в Гарри с силой, от которой у мальчика перехватывало дыхание.

— Эй, полегче, Мурзик, — попытался успокоить его Гарри.

Но Том не мог расслабиться. Он ненавидел это. Ненавидел воду, ненавидел холод, ненавидел эту уязвимость. В его прежней жизни ничто не могло заставить его так просто дрожать от элементарных стихий. Он повелевал куда более страшными силами. А теперь... теперь он был беспомощным комком шерсти, которого могла опрокинуть случайная волна.

Он сидел, уставившись на удаляющийся берег, и его переполняла чёрная, беспомощная ярость. Все эти годы он лелеял планы о возвращении силы, о мести, о власти. А реальность оказалась куда прозаичнее: чтобы выжить и осуществить свои планы, ему предстояло сначала справиться с базовыми, унизительными страхами своего нового тела.

Наконец, показался Хогвартс. Величественный, сияющий огнями в ночи. Вид замка, который он когда-то считал своим единственным домом, вызвал в нём странную смесь ностальгии, ненависти и... надежды. Здесь была магия. Реальная, концентрированная магия. Может быть, здесь он найдёт способ обойти ограничения своей кошачьей формы.

Лодки причалили к подножию замка. Том чуть ли не выпрыгнул на сухую каменную плиту первым, отряхиваясь с таким остервенением, будто пытался сбросить с себя всю эту поездку — и дождь, и холод, и унижение.

Он был мокр, продрог и зол на весь мир. Но он был здесь. В Хогвартсе. И пока он следовал за первокурсниками в замок, оставляя за собой мокрые следы лап, он дал себе слово: он найдёт способ никогда больше не мокнуть, не мёрзнуть и не плавать на этих дурацких лодках. Возможно, для этого придётся стать призраком. Или научиться телепортации. Или просто устроиться на постоянное жительство в камине в гостиной Гриффиндора.

Что-то. Он найдёт что-то. Потому что Тёмный Лорд не должен дрожать от осеннего дождя.