На его каверзном пути через вселенные (гет)

Жар печи заливал помещение тёплым, почти нестерпимым сиянием. Ровному лязгу молота о металл изредка вторило низкое рычание со стороны уходящей вниз лестницы, а сам пол подрагивал — внизу явно бродило что-то крупное. Спустись по тем ступеням, и встретишь безголового демона, рождённого из камня. Безвредный, как называл его кузнец, пока никто не тревожит его покой.

Помимо самого кузнеца — Андрэ, коренастого мужчины со взъерошенными волосами и бородой, — в помещении нашлось место и для гостей. Лестница вела наверх, и на верхних её ступеньках устроилась Сплетница, выбрав место попрохладнее у распахнутой двери, — оттуда она наблюдала за происходящим. Внизу, прислонившись к стене, стоял Жон: скрестив руки на груди, с лёгкой улыбкой на лице; он слушал разговор Солера с кузнецом.

Оба они были родом из одного королевства и слышали друг о друге. Их встреча многое рассказала об их родине, Асторе. Жону она казалась сошедшей со страниц сказки: короли и королевы, прекрасные принцессы, рыцари, ищущих подвиги. Народ там любил юмор потемнее, но вовсе не злой; смеялись они легко.

— ...точь-в-точь, говорю вам, как свиная борьба на деревенской ярмарке, — сказал Солер, от смеха хлопнув себя по колену. — С визгами да падением в конце!

— Дурноватый, значит. Как и все остальные, — покачал головой Андрэ, но не сумел скрыть ухмылку.

— Нет-нет, не поймите меня неправильно. Тактика сработала, да он ещё и жив остался. Но вот как бы его назвать? Отважным, вот как я его назову! — настаивал Солер.

Это было что-то с чем-то... Жона бросило в холодный пот при воспоминании о той встрече.

* * *

Человек и свинья орали друг на друга, разделённые считанными сантиметрами.

Дома сливались в размытые полосы: клыкастый вепрь размером с автомобиль нёсся с той же автомобильной скоростью. Броня покрывала вепря от рыла до хвоста, и зверюга была словно неудержимый таран; грохочущие копыта несли её всё ближе к опущенной решётке ворот, за которой высился собор.

Не то чтобы вепрь это понимал. Его красные глаза, полные ненависти и голода, были прикованы к назойливому Жону Арку, который вцепился ему в морду, держась за его бивни, как за поручни. Опустошённые на парапетах поливали обоих стрелами и камнями, но человек и свинья не обращали внимания — их поединок взглядов продолжался.

Схватка воли завершилась, когда Жон моргнул первым — он побледнел, вспомнив, что у него за спиной и что до столкновения осталась, возможно, секунда. Чтобы спастись, он подпрыгнул; вепрь торжествующе вскинул голову и поддел его клыком, отправив кувыркаться в воздухе. Взгляд зверя метнулся вперёд — и тут же раздался визг чистого удивления, звонкий грохот железа о железо, разнесённая вдребезги решётка и ещё более раскуроченный вепрь. Ах да, ещё был Жон, оставшийся в открытом поле, будто идеальная мишень для всех Опустошённых.

План удался на славу.

* * *

А ещё там было много криков.

Палки и камни, может, костей ему и не сломали, но болью одаривали исправно. Как и стрелы: пара-тройка десятков, в общем, сомнительное это удовольствие. Короче, могло бы быть и лучше.

Вслух же он сказал совсем другое. Иногда ошибку нужно признать... и вывернуть её так, чтобы она стала победой!

— Отважный, это уж точно. Сработало как по нотам, а? Да я гений.

Жон выставил кулак, и Солер стукнул его своим в ответ — жест, которому Жон его научил и который рыцарь полюбил. Его смысл отлично сочетался со взглядами рыцаря на жизнь.

Кузнец презрительно фыркнул:

— А я-то думал, людей с ума сводит только Проклятие Нежити. Ан-н нет, дураков и так хватает, — он отложил клинок, который только что ковал. — Впрочем, признаю: ты мне оказал услугу. Тот кабан слишком долго мешал мне в вылазках за припасами.

— Пустяки, нам всё равно пришлось бы через него пробиваться. И если тебе нужны материалы, вепрь там так и валяется, весь в броне. Применение ему, думаю, ты найдёшь.

Андрэ в ответ хмыкнул и окинул Жона оценивающим взглядом, ища подвох, но не находя.

— Щедро, нечего сказать. Поймаю тебя на слове. Но позже. Не люблю быть в долгу, так что слушай: давай-ка сюда свой меч. Могу улучшить, по сходной цене.

Жон оживился. Шанс улучшить Кроцеа Морс? Он прикинул в уме. Щит требовал современных технологий, а вот меч был без всякого меха-трансформации, простой вещицей, с которой справится и средневековый кузнец.

Как вдруг с лестницы крикнула Сплетница:

— Мы тебе помогли, а ты ещё и денег просишь? Бу-у! — и, незаметно показав большой палец, дала Жону понять: у неё есть план, пусть торгуется она. Приторно-сладким голоском она защебетала: — Ну пожа-а-алуйста, сделай бесплатно. Это же честно! Где ваше асторское гостеприимство?

— В Асторе ты, девчонка, явно не бывала, — раздражённо отозвался Андрэ.

— И вряд ли наведаюсь, если ты не улучшишь Жону меч. Мы же не доживём до него, — парировала она. Давить на жалость мужика было... смело. — И зачем тебе вообще плата? Нежить не ест, не пьёт, и, если я не ошибаюсь, в Лордране развлечений, на которые можно тратить деньги, нет.

Ой-ой. Жон почувствовал, как меняется настроение кузнеца, и замахал Сплетнице, чтобы она замолчала. Рядом Солер нарочито громко кашлянул, подавая тот же сигнал. Но она уже была целиком во власти своего дара: глаза её бегали по Андрэ, подмечая каждый мелкий тик, каждую мелочь — пустяк для остальных, но для неё кусочек мозаики. Картина складывалась неполная, манящая тайнами, которые ей так и хотелось раскрыть.

— У тебя ведь не выстраиваются очереди клиентов. Бизнеса нет! Ты уже в выигрыше, мы расчистили тебе доступ к сырью, а эта работа тебе ничего не стоит, так что...

— Цена только что удвоилась, — лениво бросил Андрэ.

— Э-э?

Сплетница застыла как вкопанная, а Жон прикрыл лицо ладонью. Девушка уставилась на кузнеца и поняла: он серьёзно. Толику расположения, которой они добились, как ветром сдуло.

— П-погоди, так это и есть твоя профессиональная этика...?

— Утроилась.

Жон отошёл к стене и начал обречённо биться о неё лбом.

Тем временем Сплетница беззвучно открывала и закрывала рот. Заметив усмешку в бороде Андрэ, она вспыхнула от злости. Она уже собиралась огрызнуться, но кузнец поднял четыре пальца, и возражение на её губах сменилось обиженной гримасой. Сплетница топнула по ступеньке и скрестила руки, всем видом показывая своё недовольство.

Повисла пауза. Её прервал Жон:

— Что ж, спасибо за предложение, Андрэ. Наверное, я пока воздержусь. Цена, ну, высоковата..?

— Я же сказал, цена сходная. Давай клинок.

Жон удивлённо моргнул:

— А? Но ты же только что её поднял.

— Ты не эта девчонка, парень. Титанит дам свой, его у меня навалом. Мне за ремесло честная плата нужна. Всякий мой клиент это знает.

На середине фразы Андрэ себя выдал: в его голосе проскользнула нотка гордости. И до Жона со Сплетницей — увы, поздновато — дошло: дело было не в наживе, или не только в ней, а в чём-то более личном. Быть нежитью значит существовать в состоянии вечного «лишения»: без дома, связей, цели. Может, поэтому некоторые цепляются за прошлое, воссоздавая сцены из прежней, ещё живой жизни. Настоящая сделка — вот одна из таких сцен, которые Андрэ хотел проживать снова и снова.

Наверху у себя Сплетница выбивала пальцами дробь по скрещённой руке, злясь на себя и отводя глаза. А Жон так спешил протянуть меч, что едва не подпрыгивал. В другой руке он сжимал горсть золотых монет, добытых в Дануолле и припасённых в кошельке на дорожные расходы.

— По-моему, честная сделка. Вот! Этого хватит? Или, блин, если предпочитаешь расплату услугой, я могу спуститься и завалить ту тварь в подвале.

Андрэ взглянул на монеты, потом на встревоженное лицо Жона, метнул взгляд на понурую Сплетницу. По их поведению он, кажется, понял, что они не от мира сего — а Жон и спрашивать побоялся, чтобы не подтвердить его догадку. Помедлив, кузнец усмехнулся, коротким смешком разгоняя остатки напряжения. Его обычная суровость вернулась, и он отмахнулся.

— Тьфу! Из какой дыры вы двое вылезли? Убери эти бесполезные мягкие металлы. И зверушку мою не тронь. А то откуда, по-вашему, я титанит беру?

— Золото здесь бесполезно, — пояснил Солер. — В Лордране валютой являются души.

Жон скептически покосился на рыцаря. Покупка и продажа душ? Если сейчас они достанут контракты, которые надо подписывать кровью, тогда он без раздумий схватит Сплетницу и смоется, и плевать на их дружелюбие.

И всё же это многое объясняло. Предложив Андрэ монеты, они выдали себя с головой: чужаки, путники издалека, не знающие местных порядков. Потерявшиеся. Может, кузнец им сочувствовал?

А Солер лишь с лёгкостью принял их секрет.

— Позволь, я покажу.

Он протянул ладонь, приглашая Жона смотреть. Сверху, меж ступенек, с любопытством выглянула Сплетница.

Сначала, ничего. Потом вспыхнула искра. Она поплыла над ладонью Солера — крошечное пламя, что вращалось и плясало, разрастаясь с каждой секундой, пока в него вливались новые дымчатые струйки, — и вот уже в его руке ревел огонь. Сплетница уставилась, разинув рот, силясь осознать увиденное. Жон, выросший в обществе, где душа вещь пластичная, лишь оценил филигранный контроль. Были Охотники — Рен, например, — которые годами оттачивали техники Ауры для самых замысловатых трюков. Но такого его напарник никогда не показывал.

Важнейший вопрос: можно ли придать Ауре подобную форму и швырять её, как огненные шары? Его пытливый ум, подогретый видеоиграми, требовал ответа. Жон отложил эту идею на потом, чтобы поэкспериментировать, и вновь сосредоточился на Солере, который продолжил объяснение.

— Нежить, Опустошённые, смертные, звери. Все мы оставляем после смерти частичку себя, отголоски нашего опыта и мыслей. Нежить поглощает эти души — будь то от павших врагов или подобранные у тех, кого постигла злая участь, — и становится от этого величественнее.

— Становишься сильнее, убивая. Это как-то... мрачновато.

И всё же душа была прекрасна. К тому же светилась, а значит, полезна для организма.

— Разве? А я вот так не думаю, — возразил Солер. — Это чудо. Павшие вверяют свою волю тем, кто продолжает путь, а из этого рождаются великие дела и слагаются легенды.

Жон сомневался, что всё так просто. Если души здесь валюта, то кража равна убийству. У алчных появится повод нападать на своих же; людям придётся постоянно быть начеку и уметь защищаться.

— Наверное, бандитов у вас тут без продыху, — заметил он.

— Рано или поздно все получают по заслугам, — беспечно ответил Солер. И вдруг поднёс ладонь к Андрэ, предлагая ему души. — Этого хватит?

— Эй-эй, не нужно за меня платить! — всполошился Жон.

— А-ха-ха! Ты забываешь: тебе положена доля душ за того поверженного дрейка. Вот и подвернулся случай вернуть тебе твою часть. Андрэ, скорей!

Солер снова рассмеялся, а Андрэ, не дав Жону возразить, ловко стянул душу у него с ладони. Повертел её в руке, словно прикидывая вес, а потом позволил шару впитаться в кожу.

— Сойдёт. Теперь дай меч.

— Хитро придумано, Солер... — Жон протянул Андрэ рукоять Кроцеа Морс. Тот с интересом изучил клинок.

— А как бы ты ещё расплатился? — невозмутимо отозвался Солер. — Жаль, твою Ауру нельзя извлечь подобным образом.

Это ещё мягко сказано. Его-то душа восстанавливалась — теоретически, это был неисчерпаемый источник богатства в этом мире, и никаких убийств. Но без способа её передать он был бы самым богатым нищим в мире.

— Сталь добротная. Ни крошки титанита. Да, можно... девяти хватит... — бормотал Андрэ, мгновенно выпав из беседы, как только получил заказ. Он повернулся к печи и, словно вспомнив, буркнул через плечо: — Час-другой, и будет готово.

Жон нахмурился. Слишком быстро. В Биконе студентам разрешали на несколько дней пропускать боевые занятия для модернизации оружия — и редко когда это занимало меньше времени. Технологии академии ускоряли процесс лишь до определённого предела: некоторые этапы просто требовали времени.

Ответ пришёл ему почти сразу. Сняв с Кроцеа Морс эфес и оставив лишь голый клинок, Андрэ взялся за молот. В его глазах зажёгся странный свет, озаривший его лицо. Дыхание из него пошло паром, и казалось, этот жар сам перетекал в печь, раздувая пламя. Кузнец высоко занёс молот — и одним могучим ударом расколол клинок на куски.

(Жон невольно издал тихий, жалобный стон от боли и утраты. Умом он понимал, что металл придётся переплавить, но видеть это было сродне пытке для его сердца.)

Андрэ сгрёб осколки в аккуратную стопку и сунул руку в ближайшую груду руды и стружки. Осколки тёмного металла будто сами притянулись к его пальцам. Он добавил их к груде разбитой стали.

Из маленького ларца вырвалось яркое, почти золотое пламя. Андрэ подцепил его голыми пальцами и, к изумлению Жона, ухитрился ухватить нематериальный огонь. Щелчком он швырнул его в печь. Огонь встретил огонь и взорвался силой, волнами вырываясь из печи; жар обжигал даже на расстоянии. Комната забилась пульсирующим сердцем, и сердцем этим был Андрэ из Асторы.

Вот оно, кузнечное дело с земель богов и колдовства; такого Жон ещё не видел.

Через несколько минут в помещении стало невыносимо жарко, и Жона с Солером вытеснило к лестнице. Сплетница давно перебралась этажом выше, и они присоединились к ней, чтобы спастись от жары да и просто не мешать Андрэ. Но и этого оказалось мало: в итоге вся троица вышла на улицу, на тропу, ведущую к Уезду Нежити.

— Ну, это было... — Жон подбирал слово.

— Невозможно? — подсказала Сплетница.

— Потрясающе. Великолепно. Волшебно.

Волшебно. Да, это слово подходило. Жон посмотрел на свой свиток, которым только что запечатлел эту сцену. На экране человек стоял лицом к раскалённой бездне — и повелевал ею. Будет ему что потом рассказать друзьям.

— Что ж, — Сплетница подошла к осыпающейся стене и, подпрыгнув, уселась на неё, — значит, застряли тут на пару часов? Только не говори, что собрался лезть в бой с одним щитом.

К её ужасу, Жон задумался.

— В принципе, можно сбегать в кузницу и одолжить меч.

Правда, браться за незнакомое оружие ему не хотелось. Можно ли такому доверять?

Их внимание привлёк смешок Солера. С изящным жестом он показал им чужой меч и бросил его Жону. Ножны с сочным шлепком легли тому в ладонь. Сам рыцарь обнажил свой клинок и встал в стойку.

— Андрэ согласился одолжить нам запасной. Качеством похуже твоего, но для небольшой практики, пока ждём, хватит. Что скажешь? Не против пары уроков?

Жон ухмыльнулся.

Вскоре по руинам разнёсся звон стали. Это был не полноценный спарринг, а череда обменов ударами: бойцы отрабатывали приёмы куда мягче, чем в настоящем бою. Так Солер мог присмотреться к технике и передвижениям Жона и подсказать, что можно ему улучшить.

Хотя больше всего пользы из тренировки извлёк Жон, но и добродушный рыцарь узнал кое-что новое — а именно «грязные» приёмы, популярные на турнирах Мистраля. Пирра не гнушалась делать подсечки или закрывать обзор щитом, и Жон умело пользовался этими уловками, чтобы получить преимущество.

В один из таких моментов они скрестили клинки, и Солер раскусил ещё одну его тайну. Сначала силы были равны: мощь Нежити сошлась с силой Охотника. Но понемногу Жон начал одолевать, пока его противник не оступился и не был вынужден уступить.

— Странно-то как! — воскликнул Солер. — В твоих руках сила, не соответствующая твоему сложению. А не мухлюешь ли ты, случаем? Ха-ха-ха!

Солнечный блик сорвался с костяных амулетов на веревочке у Жона на шее.

[Сильные руки] делали ровно то, что обещало название: добавляли немного мощи в удар и хватку. Примерно на 7%, по пугающе точной интуиции Сплетницы, после эксперимента со швырянием камней с моста у дрейка. Эффект был достаточно полезен, чтобы носить талисман, и достаточно незаметен, чтобы к нему почти не пришлось привыкать.

— Я бы не назвал это мухлежом. Просто аксессуар даёт усиление, вроде того кольца, что у Сплетницы.

— Редкая вещица, ничего не скажешь. Хм, — Солер задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Рекомендую тебе подыскать оружие, которое позволит извлечь из этого выгоду. Молот или булаву. Подумай об этом.

Он не считал себя кем-то вроде Норы, но совет был дельный. Дробящий удар, усиленный дополнительной мощью, мог творить с врагами чудеса. Жон отложил эту мысль на потом.

После того, как совет был дан и принят, они снова встали в стойки и вновь сошлись. Так они и провели несколько часов на том отрезке тропы, обмениваясь советами, пока Сплетница не крикнула, что Андрэ закончил.

Кроцеа Морс снова был цел; металл его стал на оттенок серее. Жон поднял меч, проверяя вес: в руке он ощущался тяжелее — не чрезмерно, но ему уже представлялось, как легче будет пробивать чешую дрейка и плоть мимика. Проведя пальцем по лезвию, он поразился остроте: сталь сбривала его Ауру даже от легчайшего касания.

Скрестив руки на груди, с гордым выражением лица Андрэ удовлетворённо кивнул.

— Сталь у тебя была хорошая. А сплав тот — ещё лучше. Я усилил меч титанитом до предела, на который сейчас способен. Лучше можно сделать, только если раздобыть настоящий Уголь... да неважно, и так сойдёт. Пусть служит тебе верой и правдой.

Жон сделал пробный взмах. Лезвие со свистом рассекло воздух — звук был другим, не как обычно. Резче. Смертоноснее.

В порыве радости он развернулся к кузнецу и одной рукой приобнял сурового мужчину. В ответ получил тычок под рёбра, но Жона это не смутило — он лишь восторженно рассмеялся.

— Спасибо, Андрэ. Ты не представляешь, как я это ценю!

Случайная обходная дорога обернулась удачей. Считайте его сентиментальным, считайте дураком, но он не был готов расстаться с фамильным мечом и с ужасом ждал того дня, когда придётся заменить его чем-то получше. Теперь же он сможет владеть Кроцеа Морс ещё долго.

— Тьфу! Едва ли это работа, пустяк, не более. А теперь, ступайте, дайте мне спокойно ремеслом моим заниматься. Благодарю за заказ.

— И тебе спасибо за помощь! Я никогда не забуду, что ты сделал!

* * *

Уезд Нежити, это давно покинутое место с церковным собором, всё ещё хранил странную, унылую красоту. Статуя за кафедрой сияла внутренним светом — ярче, чем могли дать мерцающие свечи или солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь проломы в стенах. На изображённой женщине была корона, и хотя Солер не мог её опознать, он предположил, что это одна из богинь Анор Лондо, давно покинувших эти земли.

Перед статуей лежало тело. Жон и Сплетница не знали, что и думать. Их спутник снова подсказал ответ: он коснулся души, задержавшейся в этих останках, и объявил, что перед ними хранительница огня, почитаемая Нежитью за то, что ухаживает за кострами, у которых павшие возрождаются. Когда хранительница гибнет, ещё одно убежище обращается в пепел, и мир становится чуточку враждебнее для Нежити.

Быть может, поэтому, когда сгусток синей магии пролетел мимо их группы и пронзил тело хранительницы, Солер — совсем не в своей беззаботной манере — издал яростный рёв, заложивший уши, и ринулся вверх по лестнице навстречу толпе Опустошённых, собравшихся этажом выше.

Один из них был облачён в богато расшитые одежды и маску с множеством глаз; в руках он держал трезубец, извергавший магические стрелы. Зомби двигались как единое целое по его команде — было ясно, кто здесь предводитель.

Пока Сплетница пряталась в укрытии и осыпала орду болтами из арбалета, Жон взбежал по ступеням на помощь Солеру. Он оказался в узком коридоре, кишевшем врагами; их было столько, что рыцарь, несмотря на всё своё умение, едва мог продвинуться хоть на шаг. У одних были мечи или копья, другие дрались голыми руками и были одеты в лохмотья; зомби было всё равно, они пёрли вперёд плотной массой.

Прикрывшись щитом, Жон встретил их натиск собственным рывком, врезавшись в гущу орды, чтобы дать Солеру немного пространства. Однако вскоре он замедлился, а затем и вовсе остановился — давка тел не давала ему протолкнуться дальше. Отступив на шаг, он встал плечом к плечу с рыцарем, образовав линию обороны, и они принялись рубить Опустошённых в авангарде.

Сначала казалось, что позицию можно удержать. Затем в них полетел град магических стрел, целясь в бреши по бокам коридора. Одна такая попала Жону в плечо. Из чего бы ни состояло это колдовство, оно не рассеивалось и жгло.

Стиснув зубы, Жон прошипел:

— Солер! Тот, в маске. Ты знаешь, кто это?

— Нет. Должно быть, какой-то колдун, это очевидно, хотя я не узнаю их гербов, — проворчал Солер, когда очередной Опустошённый врезался в его щит. Он отбил атаку, но с бо́льшим усилием, чем можно было ожидать.

— Эти Опустошённые сильнее обычного, — что было транно и тревожно.

— Но недостаточно, — холодно ответил Солер. — Либо они уступят, либо сгинут.

Рыцарь попросил Жона прикрыть его. Вложив меч в ножны, Солер сосредоточился на пустой ладони. Вдруг воздух затрещал, электричество сплелось в грозовое копьё. Солер замахнулся и метнул молнию.

Молния пронзила одного Опустошённого, прошла насквозь и поразила второго, третьего, четвёртого — и так выкосила целую колонну, опалив заодно и тех, кто стоял по бокам.

— Хорош! — обрадовался Жон. Он шагнул вперёд, собираясь воспользоваться моментом.

И тут до него донеслось слова колдовства.

Колдун прекратил атаки. Его трезубец теперь чертил в воздухе узоры, а сам он отбивал ногами ритмичный танец, распевая магию во всё горло.

Не успел Жон толком удивиться, как Опустошённых окутало мягкое голубое сияние. Как один, они запрокинули головы и завыли. Их вопль заглушил всё, даже мысли Жона. А когда они умолкли, то уставились на Жона и Солера уже не с пустыми лицами тех, кто утратил остатки самих себя, а с безумными звериными оскалами. За этим последовал яростный натиск: орда в самоубийственной атаке бросилась на них.

— Что за нахер...

Почему он вдруг очутились в настоящем фильме про зомби?

Сплетница кричала изо всех сил, но в грохоте боя Жон не мог разобрать ни слова. Окинув взглядом сцену, он зацепился за одну деталь: трезубец сиял тем же синим цветом. Вывод был прост. Он и этот ритуальный танец, скорее всего, и были причиной их безумия.

— Это всё трезубец. Нужно добраться до колдуна!

Что, конечно же, сказать было проще, чем сделать. Его [Третья рука] не доставала до цели. Тем временем вражеские силы грозили прорвать их оборону; исход мог качнуться в любую сторону — либо они выстоят, либо придётся отступать.

— Не вижу иного выхода, кроме как стоять до конца, — ответил Солер. — У тебя есть другой план?

Был, вообще-то. Точнее, его набросок. Совершенно ненадёжный и сопряжённый с огромным риском. Согласился бы на такое только дурак.

Солер был обеими руками «за».

По сигналу Жона они вышли из боя, отступая и заманивая орду глубже в коридор. Как только появилось немного пространства, Солер опустился на колено, подняв щит к потолку.

Жон легко вскочил на эту импровизированную платформу и тут же оттолкнулся от неё. В тот же миг Солер изо всех сил подбросил его щитом, придав его прыжку дополнительный импульс, и Жона понесло над наступающими Опустошёнными. На пике прыжка, примерно на полпути, он выбросил вперёд левую руку. Из тени сформировалась ещё одна рука; она метнулась к полу в конце коридора, и её пальцы вцепились в камень. Рывок — и рука, как из рогатки, перебросила его через оставшихся зомби.

Будучи ещё новичком в манёврах с [Третьей рукой], Жон неудачно приземлился и проехался по гладкому полу. Вскочив на ноги, он быстро разделался с парой отбившихся зомби, охранявших ритуал. Орда вот-вот сомнёт Солера, медлить было нельзя, и потому Жон бросился к колдуну. Едва войдя в зону удара, он выставил меч и самым кончиком клинка выбил трезубец из его рук. Оружие с лязгом упало на пол.

Ход битвы за его спиной тут же изменился в пользу Солера: Опустошённые ослабли, их строй распался, и они начали спотыкаться друг о друга.

Развивая успех, Жон сократил дистанцию, снова замахнувшись клинком — на этот раз целясь прямо в колдуна!

Он рассёк пустой воздух.

— Телепортёр! — его голос сорвался на визг, в котором смешались удивление и отвращение.

Ладно, гигантские твари. Ладно, бесконечная орда зомби. Но что вообще за нахер, когда вселенная наконец перестанет подсовывать ему телепортёров?

Оглядевшись в поисках колдуна, он заметил его на балконе, в коридоре на противоположной стороне собора от того, где сражался Солер. Теперь в руке у него был простой деревянный посох. Взмах, и ещё один магический заряд полетел в Жона.

Он нырнул под него и бросился в погоню. Вспышки синего света проносились в сантиметрах от него. Немногие Опустошённые на его пути падали, не успев оказать даже символического сопротивления. Ничто не могло его остановить.

Кроме очередной телепортации колдуна.

— Да вы издеваетесь! — Жон резко развернулся, и подошвы его ботинок взвизгнули по камню. Он помчался обратно.

На этот раз колдун укрылся в соседней кладовой. Чтобы добраться до него, Жону пришлось карабкаться по груде ящиков, отбиваясь щитом от магических выстрелов. И всё это лишь чтобы увидеть, как колдун снова растворяется в воздухе.

Заняв позицию в гуще орды, тот нацелил посох на Солера. Жон прорубил себе путь сквозь Опустошённых, прореживая их ряды, пока рыцарь уворачивался и от клинков, и от магии. Уже поняв правила игры, Жон лишь застонал, когда колдун исчез за мгновение до его появления.

Его неуловимый враг вновь появился на исходной позиции. Секундная пауза, чтобы сориентироваться, — и он наклонился, чтобы поднять трезубец. Подкат Жона отправил оружие в полёт с балкона; оно с лязгом ударилось о пол первого этажа.

И-и-и колдун снова исчез. Жон догадывался, куда. Мелькнувшее внизу движение подтвердило его мысль.

На этот раз Жон даже не моргнул. Повторяющиеся стычки подсказали ему, что колдуну требуется пара секунд на переориентацию после телепорта. Это давало Жону короткое окно, пока его цель оставалась на месте. Он решил последовать знакомому трюку — тому самому, про который знал Солер, — и с разбега прыгнул через перила балкона.

Колдун его не ждал. Он даже смотрел в другую сторону. Падение с такой высоты отправило бы любую Нежить обратно к костру экспресс-доставкой через загробный мир. Поэтому колдун следил за лестницей — путём, которым воспользовался бы любой нормальный преследователь. Клинок, вонзившийся ему в голову сверху, стал для колдуна полной неожиданностью. А если этого было недостаточно, чтобы закончить погоню, то вес Жона, рухнувшего ему на плечи, довершил дело. Колдуна расплющило о пол; он затих и прекратил телепортироваться навсегда.

Жон победно вскинул оба кулака.

— Бой ещё не окончен, — напомнила Сплетница, целясь из арбалета.

— Точно. Я в курсе.

С лёгким смущением Жон бросился помогать Солеру добить оставшихся Опустошённых. Лишившись колдуна, те растеряли последние остатки разума и стали лёгкой добычей.

Когда всё закончилось, рыцарь хлопнул его по спине.

— Отличный манёвр, друг мой. У того колдуна не было ни шанса.

— Без тебя бы я не справился, Солер. Ты отлично сдерживал Опустошённых. Тебе наверняка пришлось нелегко.

— Я был лишь щитом, в то время как ты ринулся в самую гущу врагов. Моя задача по сравнению с твоей всё равно что прогулка по саду, — отмахнулся Солер здоровой рукой, не той, что была сломана и безвольно свисала, вывернутая в неестественном положении. Жон бросил на неё многозначительный взгляд.

В ответ рыцарь отцепил флягу от пояса и встряхнул её.

— Не тревожься. Глоток Эстуса, и я буду как новенький, — он откупорил бутылку и сделал большой глоток оранжевой жидкости.

Жон впечатлённо хмыкнул, наблюдая, как рука встаёт на место и тут же начинает двигаться без проблем. Со стороны Эстус был эффективнее стимпаков. Им стоило бы купить такой в Магазине или раздобыть запас здесь, если у первого цены будут кусаться.

— А какой он на вкус? — спросил он.

Солер открыл рот, закрыл и на мгновение задумался.

— Этот вкус не похож ни на воду, ни на вино, ни на эль, ни на молоко.

— Это что, загадка?

— Ха-ха-ха! Клянусь, я говорю чистую правду. Эстус лучше всего описывать тем, чем он не является. Тебе нужно самому попробовать, чтобы понять.

Ну вот, теперь ему стало любопытно.

— Разумеется, если это выпьет кто-то, кроме Нежити, он, весьма вероятно, сам станет Нежитью... или просто умрёт.

Любопытство пискнуло и скончалось. Жон отодвинулся от фляги.

В этот момент с лестницы появилась Сплетница. Она несла трезубец на плече и почти вприпрыжку шла по коридору. Подойдя к ним, она вручила оружие Жону. Эта сцена напомнила кота, с гордостью демонстрирующего принесённую со двора дохлую мышь.

— О, круто, я чуть про него не забыл. Спасибо, что подобрала! — сказал Жон, принимая трезубец.

— Пожа-а-алуйста~

Он начал изучать вещь, думая проверить её стоимость в свитке Компании. Однако настойчивое присутствие рядом заставило его снова взглянуть на Сплетницу. Она лукаво улыбалась, заложив руки за спину и покачиваясь, а ещё смотрела на него, чего-то явно ожидая.

— Что-то ты сегодня больно весёлая. Что такое?

— Хорошо, что ты услышал моё предупреждение, да?

Её предупреждение? Жон в недоумении склонил голову.

— Ну-у-у, когда я сказала тебе про трезубец. Что на нём эффект Властелина, от которого Опустошённые безумствуют.

На мгновение Жон уставился на неё, ничего не понимая. Затем его осенило, и он решил подыграть, думая, что хорошо скрывает правду.

— А, да, это была очень ценная информация. Ты нас спасла, Сплетница. Спасибо!

Ложь не удалась. Сплетница выглядела немного растерянной.

— Ты... меня не слышал?

Жон отвёл взгляд и почесал щеку. Будет неловко.

— Там было слишком шумно и всё шло кувырком, прости. Наверное, нам бы пригодился способ связи на расстоянии. А насчёт колдуна... я как-то сам догадался.

— А.

Как он и сказал, не-лов-ко.

В поисках предлога сменить тему, Жон предложил поискать путь дальше, к Колоколу Пробуждения. Задача оказалась несложной. В кладовой в глубине помещения нашлась лестница, которую он не заметил в пылу битвы с колдуном. Спрятав трезубец в надёжном месте, чтобы забрать позже, они полезли наверх. Наверху их встретила узкая площадка, выходившая на широкую крышу.

И далеко-далеко, на противоположном её конце, возвышалась башня. С этой точки они могли разглядеть край колокола под куполом.

— Наконец-то! — воскликнул Жон. — Как же я рад, что всё закончилось.

Он спрыгнул на конёк крыши. Несмотря на общее ветхое состояние, черепица, как показала проверка, прочно держала вес всей группы. Склон был пологим, так что даже без перил они, скорее всего, легко пройдут. А в случае чего, статуи горгулий, расставленные вдоль края крыши, могли послужить опорой.

В общем, он чувствовал себя довольно уверенно.

— Кто-нибудь ещё слышит этот гул? — спросила Сплетница.

*Грохот. Грохот. Грохот.*

— ...Да, слышу.

Каменная крошка, застучавшая по черепице, указала на источник шума. Прямо под колоколом, на каждом углу башни, сидели ещё статуи горгулий. Одна из них отличалась от остальных. Она подёргивалась. Жон был почти уверен, что для статуи это ненормально.

Резким движением каменная горгулья сбросила тонкий внешний слой, скрывавший её истинную природу. Острые когти заскребли по карнизу. Распахнулись два крыла. По небу прокатился оглушительный рёв.

Жон тяжело вздохнул и махнул Сплетнице, чтобы та вернулась в здание.

— И почему я думал, что всё будет просто. Здесь, кажется, вообще всё хочет нас убить. Люди. Животные. Мебель. А теперь и садовый гном.

Горгулья спикировала с башни. Взмахи крыльев лишь немного замедлили её падение. Вместо приземления раздался грохот. Тварь рухнула на крышу, разнеся черепицу и едва не проломив пол под собой.

Выпрямившись во весь рост, монстр оглядел их компанию. В одной руке он сжимал алебарду, на другой у того был закреплён щит. Его хвост заканчивался боевым топором. Демоническая морда переводила взгляд с Жона на Солера, оценивая их. Сотворённое из камня тварь двигалась отрывисто. Отрывисто и ограниченно.

— Она не живая! — крикнула из дверного проёма Сплетница. — Её действия заданы... запрограммированы? Каменная кожа, каменные зубы, каменный язык — наверное, всё каменное, включая органы.

Из этого Жон сделал два вывода. Во-первых, автоматон вряд ли способен на гибкость. Во-вторых, критических уязвимостей, куда можно было бы ударить, скорее всего, не было. Он окинул горгулью взглядом с головы до ног, ища лучшее место для атаки. Статуи... обычно ломаются в суставах, верно?

Монстр поднял алебарду и щит, затем сделал шаг вперёд.

— Она враждебна!

О, спасибо, Сплетница. А то он бы не догадался. Честно-честно.

— Горгульи это творения Анор Лондо, — добавил Солер. — Эту, должно быть, поставили здесь, чтобы испытать нас, достойны ли мы!

— Вот как? — Жон лениво покрутил меч. — Что ж, тогда, видимо, в последний бой. Если только сам колокол не решит по нам врезать.

— Вот была бы потеха, да? Ха-ха-ха!

Жон и Солер рассредоточились и двинулись вперёд. Их первый же шаг горгулья восприняла как сигнал к началу боя и взмыла вверх. Крылья держали её в неуклюжем, рваном полёте, подтягивая её к ним всё ближе и ближе.

Два бойца внимательно следили за монстром, ожидая первого удара. Что это будет? Алебарда? Хвост-топор?

Алебарда.

Взятая в двуручный хват та взмыла вверх. Тик-тик-тик — замах состоял не из одного плавного движения, а из трёх отдельных, щёлкающих, выдавая искусственную природу противника.

Внезапно крылья перестали бить. Какая бы магия ни держала камень в воздухе, она иссякла, и гравитация взяла своё. Горгулья камнем рухнула вниз.

— Солер!

Рыцарь уже нырял в сторону; алебарда пронеслась мимо, не задев его. Жон, хоть и не попал под удар, опустился на колено для устойчивости, готовясь к приземлению горгульи. Последовавший удар приземления сотряс всё вокруг.

Когда толчки утихли, Жон оттолкнулся и бросился к горгулье, оказавшись у её ноги. Он ударил Кроцеа Морс по камню под коленом. От атаки откололось несколько фрагментов, не больше горсти, но этого хватило, чтобы тварь сменила цель.

У конструкта была механика агрессии. Полезно знать.

Древковое оружие было малоэффективно вблизи, и Жон давил на это преимущество, нанося удары в одну и ту же точку и параллельно следя за реакцией горгульи. Если это существо было создано для боя, его создатель должен был предвидеть подобную ситуацию и подготовиться.

Оранжевая вспышка в её горле стала для него предупреждением. Жон понял, что недооценил создателя этой твари. Он отскочил назад так быстро, как только мог, едва успев увернуться от потока пламени, который ударил туда, где он только что стоял, и погнался за ним дальше по крыше. Охваченная пламенем его Аура вспыхнула, борясь за его здоровье.

Но вот ощущение, что он горит заживо, никуда не делось.

— А! А! А-а-а-а! — закричал Жон, пытаясь спастись.

Копьё молнии избавило его от мучений. Удар пришёлся горгулье в грудь, выбив кусок размером с человеческую голову и заставив конструкта отступить на шаг. В этот момент Солер вошёл в зону её досягаемости и обрушил на неё шквал ударов.

Тик-тик-тик — тот же дёрганый замах. Вместо огненного дыхания горгулья предпочла горизонтальный удар. Атака была настолько предсказуемой, что рыцарь легко пригнулся под лезвием.

Но это был не конец. Алебарда пошла в обратную сторону. Солер заблокировал удар, но прочертил собой две длинные борозды по крыше, пытаясь устоять под чудовищной силой горгульи. Он оказался в опасной близости от края крыши, и отступать было некуда, когда хвост-топор хлестнул в его сторону.

Всё ещё чувствуя боль, Жон вновь вступил в бой. [Третья рука] выдернула Солера с пути атаки и поставила их бок о бок, в идеальной позиции для нападения, пока конструкт восстанавливался. Солер атаковал по ногам, Жон — по руке.

Командная работа, казалось, сбивала горгулью с толку. Она фиксировалась на одной цели, игнорируя вторую. Затем, когда второй наносил определённый урон, она переключалась на него. Эта предсказуемость позволяла им откалывать от горгульи кусок за куском; обломки камня непрерывным потоком катились по черепице.

Однако какой-то разум в её каменной голове всё же был. После двух таких циклов горгулья сменила тактику, изрыгнув новый поток пламени, который заставил Жона и Солера спешно отступить в разные стороны.

— Это работает, — сказал Жон, когда они снова встретились. — Она действует по шаблонам, и мы можем заставить её реагировать на нас, а не проявлять инициативу.

Солер понимающе кивнул.

— И так мы всегда будем в выигрыше. Надо же. Нужно запомнить этот трюк для подобных врагов, — он указал вперёд. — А как мы ответим на этот манёвр?

Горгулья взлетала, готовясь спикировать на них.

— Э-э-э... Улепётываем?

— Ах. Классика.

В третий раз каменный метеор ударил по крыше собора, и Жон подумал, что это просто чудо, что она до сих пор не рухнула. На ней уже образовались воронки, места, доведённые до критической точки. Гипотетическая перспектива падения с такой высоты подстегнула Жона сражаться усерднее в надежде поскорее закончить здесь. Какой бы прочной ни была горгулья, гравитация была врагом, против которого у Жона не было хорошего ответа.

Их первый успех пришёл, когда Жон и Солер буквально проломили одну из рук горгульи: копьё молнии срезало последний кусок камня, соединявший локоть с бицепсом. Это оставило конструкта с ослабленными одноручными атаками, которые Жон и Солер могли стабильно блокировать, что позволило им перейти в наступление. Наибольший эффект приносили грозовые копья, которые отрывали от монстра целые куски.

Дело шло медленно, но оно шло. Они находили свой ритм.

Жон изменил своё мнение, когда хвост-топор припечатал его к земле, а затем для верности ударил ещё раз. О-о-оу.

Пошатываясь, он встал и заметил фигуру, крадущуюся по краю поля боя к колокольне, абсолютно бесшумную благодаря Кольцу с дремлющем драконом, которое он ей отдал. Жон засомневался, радоваться этому или беспокоиться.

Идея была проста и понятна в исполнении. Сплетница хотела позвонить в колокол и убраться отсюда — к чёрту битву и всякие испытания, — и она решила попытаться, пока горгулья была отвлечена. Жон мог бы поддержать такой план, который избавлял его от сожжения заживо — ему одного раза было достаточно, спасибо, — но предпочёл бы сам пойти на риск. Они находились в гуще сражения, где Умнику не место.

Эти чувства переросли в настоящую панику, когда на неё упала тень.

У Сплетницы была доля секунды, чтобы понять, что произойдёт. Она подняла глаза и увидела оскаленную каменную морду. Вторая горгулья сделала сальто, чтобы нанести удар хвостом снизу вверх. Вся мощь массивного топора обрушилась на Сплетницу, отбросив её, как пушечным выстрелом.

Она упала на ребро крыши. Отскочила, пролетев по дуге. Ударилась о черепицу; та разлетелась вдребезги. Пронеслась мимо сражающихся Жона, Солера и первой горгульи; Жон не успел её поймать, его пальцы схватили лишь пустоту. С отвратительным хрустом Сплетница врезалась в стену рядом с дверным проёмом, через который они сюда попали. Удар поднял облако пыли и обломков.

Ужас. Страх. В его голове царил хаос. Это случилось опять. Он опять подвёл того, кто был рядом.

Он начал уже спешить к ней. Но Солер сражался один — и эта мысль заставила Жона обернуться к битве. Но Сплетнице нужна помощь — его рука нырнула в карман, нащупывая свиток. Движение на краю поля зрения — он повернулся ко второй горгулье, которая приближалась всё ближе. Что же ему делать?

Голос Солера прорвался сквозь пелену смятения, затуманившую его мысли.

— Друг мой, соберись! Разве её не защищает та эфемерная Аура? Твоя спутница может быть ещё жива, но эти твари наверняка навредят ей, если мы их не одолеем! Сражайся!

Точно. Верно. У неё есть Аура. Е-если только она не включила свой ошейник, подавляющий способности. Она ведь не включила его, правда?

...Нет, в поле Сплетница предпочитала иметь свою суперсилу под рукой, и уж точно во время боя. Её Аура была активирована. Она будет в порядке, пока Аура держится.

Но горгулья, несущаяся прямо к ней, могла это изменить.

Жон бросился наперехват монстру, затормозив между ним и Сплетницей. Не удержавшись, он оглянулся, чтобы хоть мельком оценить её состояние.

В облаке пыли мерцал яблочно-зелёный свет. Жон с облегчением выдохнул.

Воодушевившись, он снова сосредоточился на скачущей горгулье. [Третья рука] притянула его ближе к гаргулье, чтобы увести бой подальше от Сплетницы. Оказавшись у монстра, он провёл быструю серию ударов, которые, по-видимому, активировали некий протокол или чары, управлявшие приоритетами монстра, вынудив того переключиться со Сплетницы на Жона.

Эта вторая горгулья была меньше первой, но ненамного. Та же твёрдая кожа, то же огненное дыхание — она была точной копией первой, и потому Жон быстро оказался в обороне.

Отколов несколько мелких кусков от сустава чудища, Жон пригнулся, уворачиваясь от удара алебарды справа налево, затем перепрыгнул через удар слева направо. Он упал на спину, прямо на крышу, чтобы избежать следующего. Алебарда взлетела вверх, вверх, вверх и рухнула, как гильотина, расколов место, где Жон был мгновение назад.

Сменив тактику, Жон перекатился между её ног, оказавшись в позиции для атаки по хвосту. Убрать его — и он лишит горгулью важной части её арсенала.

Горгулья подпрыгнула высоко и топнула вниз, едва не расплющив Жона. Он выскочил из зоны её досягаемости, чтобы перевести дух.

— Что-то дела идут не очень, да? — пробормотал он себе под нос.

Двое на одного — и у Жона с Солером было преимущество. Один на один победа — и висела на волоске. У рыцаря на его стороне тоже были проблемы. Его грозовые копья летели уже не с прежней частотой, Солеру приходилось подбирать моменты с осторожностью.

Тот, кто создал этих горгулий, был хитёр. Устойчивые к клинкам, способны летать, плюются огнём, как только подберёшься слишком близко, — эти существа были идеальным противником для воинов, таких как он и Солер. Вступать с ними в честный поединок было проигрышной затеей с самого начала.

Значит, не надо сражаться с ними в лоб.

Уворачиваясь и уклоняясь, мозг Жона работал на пределе, обдумывая эту концепцию. Они были конструктами. Программами. Роботами. Несмотря на всю их сложность, они не вели себя как люди. Можно ли это использовать?

В его глазах вспыхнула идея.

До сих пор он вёл свой бой отдельно от боя Солера. Это казалось очевидным, ведь одна убийственная каменная статуя — это уже слишком много. Никто не хотел иметь дело с двумя одновременно.

Они исходили из того, что горгульи могут работать вместе. Но доказательств этому не было.

Жон начал отступать, ведя вторую горгулью к её сородичу. Нет, не сородичу. Копии. Они не были семьёй, друзьями или кем-то ещё, просто ещё одной боевой единицей, размещённой в этом месте.

— Солер, я врываюсь на твою тусу.

— Я... не понимаю. Что ты делаешь?

Ох. Видимо, здесь так не говорят.

— На поле выходит второй игрок.

— Я в полном замешательстве.

— ...В общем, я здесь. Вот что я хотел сказать. Пожалуйста, поосторожнее с тем, куда швыряешь молнии, я тут кое-что пробую.

Сказав это, он приступил к своему плану. Теневая рука вцепилась в лицо первой горгульи. Мгновение спустя Жон был уже там, ухватившись за её уши.

Конструкт отреагировал без промедления, мотая головой из стороны в сторону, чтобы стряхнуть его. Крылья монстра раскрылись, готовясь к взлёту.

Но прежде чем это случилось, Жон спрыгнул с шеи горгульи, на волосок увернувшись от удара хвоста-топора второй горгульи, который врезался в каменное лицо её союзницы. Целая сторона фасада рассыпалась в пыль под этим сокрушительным ударом.

Жон вытянул сверхъестественную руку и повторил уловку, вскарабкавшись на вторую горгулью. Свистнула алебарда, та раздробила ей плечо.

Их создатель не заложил, или не смог заложить, командную работу в конструкцию горгулий. Они сражались на одной арене, но не вместе.

Стратегия была найдена. Жон метался между двумя монстрами, прыгая, когда мог, и используя [Третью руку] в остальное время. Горгульи продолжали свой непреднамеренный междусобойчик, нанося удары друг другу. Участки крыши вспыхивали огнём, когда они дышали пламенем друг на друга.

Особенно смелое (и немного случайное) решение удержаться на горгулье во время её взлёта привело к их столкновению в воздухе. Одна из них потеряла в этой схватке ногу и стала лёгкой добычей для Солера, который вогнал разряд молнии ей прямо в пасть, выведя из строя механизм огненного дыхания. Покрытая трещинами и сколами горгулья тащила своё тело по земле, преследуя Жона. Затем она попыталась схватить его, пока он отплясывал у неё на голове. Эта несчастная тварь встретила свой конец, когда лезвие алебарды рассекло её шею надвое.

Жон появился на спине всё ещё стоящей горгульи, топча её голову, чтобы спровоцировать. После пары неудачных попыток — бесполезного взмаха хвоста или потока пламени — конструкт сделал то, чего Жон хотел: захлопал крыльями и понёс его ввысь. Обвив ногой шею твари, он начал рубить основание крыла своим мечом, отсекая кусок за куском. Внизу их ждал Солер, приготовив свой самый мощный разряд молнии.

Резкий крен горгульи в сторону стал для него сигналом. Наверху Жон разжал хватку, скатился по каменной спине и ухватился за хвост монстра. Трескучая энергия пронеслась над его головой, раздробив ослабленное место на крыле и оторвав конечность у твари. Горгулья рухнула с неба, а Жон летел за ней следом.

Как и прежде, черепица под ударом разлетелась. Но на этот раз рухнула и сама крыша. Горгулья проломила огромную дыру в соборе, провалившись внутрь. Не желая разделить её участь, Жон отпустил хвост. [Третья рука] вытянула его в безопасное место.

Он приземлился на крышу и побежал, почти не обращая внимания на грохот внизу. Перепрыгнув через вторую поверженную горгулью, он проскользил последние несколько метров и оказался рядом со Сплетницей.

— Сплетница, ты как?!

Её Аура была активна, но пульсировала так, что было ясно — она на грани: слабые биения, тусклое свечение. Кое-как держится, но всё ещё цела. Тот удар не исчерпал её полностью.

Но что-то было не так. Девушка, не отвечая на его вопрос, свернулась в клубок и плакала. Жон лихорадочно осматривал её в поисках травм, но ничего не нашёл. Аура сделала своё дело, отразив то, что могло стать катастрофой. Почему же она тогда плакала?

— Сплетница, скажи, что не так! — свиток уже был в его руке, открыт на медицинской странице. Зелья восстановления крови, стимпаки — он добавил оба в корзину. — Внутренние повреждения? Держись, я сейчас что-нибудь найду!

Наконец, Сплетница ответила, сумев покачать головой в знак отказа. Жон не понимал её упрямства, когда слёзы всё ещё текли по её лицу, и она с трудом выговаривала слова.

— М-мне...

Он наклонился ближе к ней, чтобы расслышать, что она пытается сказать.

— ...б-больно!

Облегчение боролось в нём с беспокойством. Он нашёл ответ. Аура спасла её, но... люди с Аурой всё равно чувствуют боль.

К боли он привык в Биконе. На адаптацию к ней у него ушли месяцы. У Сплетницы Аура была всего неделю, и у неё не было ежедневных боевых тренировок, как у Охотника в обучении. Её болевой порог был на уровне обычного человека.

Даже хуже, потому что люди с Земли Бет были хрупкими так, как не были хрупки люди из Ремнанта. Он видел это своими глазами во время битвы с Левиафаном. Они легко истекали кровью, легко ломались, иногда погибая от случайных ударов, которые, по его оценке, должны были лишь вывести их из строя, а не убить.

— Я найду тебе обезболивающее.

Она покачала головой.

— Возьми хотя бы стимпак.

Снова отказ. Боль временна, и она перетерпит, чтобы сэкономить им Очки.

Жон стоял на коленях, чувствуя себя бесполезным, не в силах ничем помочь. От досады он попытался понять.

— Зачем ты туда побежала, Сплетница? Ну могла же рассказать мне о плане, я бы сам справился. Зачем это надо было делать?

Сквозь рыдания она ответила:

— Я... я в-вношу свой вклад!

Потому что она мало чем помогала. Потому что в этом мире она снова и снова оступалась, была лишь обузой. Потому что она боялась, что он её бросит. Так поступила бы её старая команда в похожих обстоятельствах; в мгновение ока, без колебаний. Её страхи и тревоги вырвались наружу сбивчивым потоком, девушка почти требовала, чтобы он просто вынес ей приговор и покончил с этим.

Он попытался успокоить её панику.

— Да брось, у тебя есть свои сильные стороны, а у меня — свои. Мы помогаем друг другу преодолевать препятствия, которые в одиночку нас бы сломали. В этом и есть смысл команды.

— Да это полная хрень! Думаешь, я не знаю, как люди меня видят? Все считают меня бесячей. Той сукой, которая вечно втягивает группу в неприятности своим языком. Если я ничем не могу помочь... Если я не могу...

Жон стукнул её по носику. Сплетница скосила глаза на его палец, затем подняла взгляд на него. Эта внезапность прервала её нарастающую панику.

Сев на крышу, Жон собрался с мыслями. То, что она сказала... отчасти имело смысл, а отчасти — нет. Он мог представить себе общество, живущее по таким правилам. Но вряд ли он хотел бы называть такое место домом.

— Наверное... наверное, между нашими мирами есть разница, Сплетница. Мой отец учил меня кое-чему, когда я рос во фронтире... — он прокашлялся, подражая тону, который его отец использовал, давая советы; такой голос всегда лучше подходил к словам, чем собственный голос Жона. — На Ремнанте мы против всего мира, и одиночки всегда умирают. Поэтому мы держимся вместе. Мы не бросаем своих.

Это было так просто. Большинство людей, которых он встречал, это понимали.

Жизнь никогда нельзя было назвать мирной, ни за стенами поселения, ни внутри. Преступность существует, да и зависть тоже. Но есть черта. Предел.

Человек может быть неприятным, злым или откровенным вором. Но если на поселение нападают гриммы, он, если может, встаёт на баррикады и сражается плечом к плечу со всеми остальными. И если по пути в убежище он увидит раненого, то должен поднять его и нести на плечах, несмотря на риск для себя.

Именно поэтому такие, как Белый Клык и Торчвик, были для многих непростительны. Ведя себя как бандиты, они скрывались за городскими стенами и пытались разрушить их, чтобы впустить внутрь гриммов.

— Даже если ты с кем-то не ладишь или даже ненавидишь, выбор отвернуться от своих делает тебя врагом, ничем не лучше гриммов.

Чужим. Ими. Монстром, которого нужно убить.

— Никогда так не делай. А если ты нашёл друга — дорожи им.

Перестав подражать отцу, энергия и уверенность, подкреплявшие его слова, иссякли, и Жон ссутулился. Он отвёл глаза и потёр голову, смущённый тем, как на него смотрела Сплетница. Она молчала, поэтому он заполнил тишину, продолжив своё бормотание.

— Ну, это в идеале. Иногда эта черта кажется такой размытой. Все сами за себя, да и я тоже. В... в историях, которые рассказывал мне отец, о себе, о моём деде и прадеде, всё было не так. Они были другими. Они спасали всех, кто нуждался в помощи, и никогда не подводили своих товарищей. Настоящие герои, вот моя семья. Я хотел быть как они.

Лучше, чем он сейчас.

«Яблоко от яблони далеко упало», шептала предательская часть его разума.

Некоторое время царила тишина. Наконец, Сплетница заговорила, её голос был едва слышен.

— Ты такой дурак. Мир не настолько добрый.

Он пожал плечами.

— Ладно, можешь считать меня дураком. Но я всё равно тебя не брошу. Это же нормально, да?

— ...Делай что хочешь.

И он так и сделал, оставаясь рядом с ней, пока ей не стало лучше. Может быть, его родители гордились бы им, если бы видели сейчас его.

— Спорю, твой отец приукрасил эти истории, когда рассказывал их ребёнку... наверное, и себя выставлял в лучшем свете. Тебя провели. Они ничуть не лучше тебя.

От раздражения он ущипнул её за щечку.

— Ты совсем не милая.

На лице Сплетницы расцвела маленькая улыбка.

— Тебе кажется.

* * *

— Ты такой медленный!

— Прошу извинить. Мои латы и лестницы не очень дружат. Ха-ха-ха!

— Да-да. Просто поторопись, у меня руки устали. Если я сорвусь и разобьюсь, клянусь, я тебя так просто не оставлю.

— Эх. Не парься. Я, наверное, смогу тебя поймать.

— Так вот почему твой взгляд прилип к моей попе, Жон? Для моей безопасности?

— Пф. Что? Нет! — да. — Не надо мне тут этих безосновательных обвинений!

— О-о~, вот как? — она вильнула бёдрами. — Значит, и этого ты не видел.

Стоявший под ней Жон поперхнулся. Сплетница хихикала всю оставшуюся дорогу по лестнице. Её дерзкий настрой не исчез и после того, как они выбрались на вершину башни.

Но всё это быстро забылось, когда они увидели свою награду. Огромный, выше человеческого роста, бронзовый колокол выглядел просто и изношено. И всё же...

Бом. Бом. Бом.

Движение соседнего рычага — и он зазвонил, а чистейшие ноты разнеслись по всем уголкам Лордрана. Его звон отозвался эхом колокола под землёй, слившись в единую мелодию.

И город пробудился.

Вдоль стен и замков зажглись сигнальные огни. Заклинания и огненные шары взлетали в небо, взрываясь, словно в праздничном салюте. Из каждой глотки — Нежити или Опустошённого, человека или зверя — вырвался величавый крик. Два Колокола Пробуждения наконец-то зазвонили, а время легенд вновь настало.

Неподалёку от Уезда Нежити медленно поднялись ворота крепости, открывая путь в Анор Лондо. Первым внутрь вошёл странный воин в доспехах, похожих на луковицу. За ним последовала комично большая шляпа волшебника, её владелец отстреливался заклинаниями от преследующих их Опустошённых. За ними лязгали тёмные железные доспехи.

Со своей высоты вся компания наблюдала, как по всему городу пробуждаются от сна древние монстры: змеи, големы и существа, для которых у Жона не было слов. В проёмах между зданиями он замечал вспышки чешуи и когтей, окровавленные тесаки и колдовской огонь. Опустошённые выливались из тёмных, скрытых углов, дабы зайти на улицы.

Те, кто пришёл в Лордран, нападали на этих существ со сталью, огнём и колдовством. Отряды солдат сражались с гигантской крысой. Священник шёл по кладбищу, отправляя восставших из могил скелетов обратно на вечный покой. Самурай в одиночку бросался на рогатого огра.

Часто битва заканчивалась не в их пользу, герои и негодяи становились жертвами смертоносных монстров, несчастных случаев, предательств и множества других бедствий. Но надолго мёртвыми они не оставались — этому Солер уже научил Жона и Сплетницу.

Для парочки из другого мира эта сцена казалась...

— Что за ужас, — пробормотала Сплетница.

«Это так похоже на дом», подумал Жон.

Картина была ему слишком знакомой, зеркальным отражением Ремнанта в том, как развивались истории. Снова и снова монстры стучались в ворота. Снова и снова защитники поднимались им навстречу. И теперь, глядя со стороны, он видел, насколько это было странно.

— Так вот, что такое жизнь? Борись. Убивай. Умирай. Повторить...

Он задавался вопросом, не являются ли это естественными ритмами вселенной, которые в той или иной форме они будут встречать чаще всего. Конфликт без конца и цели. Простое выживание во враждебном мире, который хотел их смерти, и где в некоторые дни казалось, будто он катится по нисходящей спирали в ещё более тёмные времена.

Солер прокашлялся и сказал:

— Не буду лгать. Часто это может казаться безнадёжным, — он обвёл рукой, охватывая дрейка, распростёртого на мосту, перевёрнутый сундук посреди городской улицы, вепря, впечатанного в сломанную решётку, дыру в крыше. — Но на помощь приходят маленькие победы. Выручает хорошая компания. И... посмотрите наверх, друзья мои.

Над ними простиралось бесконечное небо, омывая землю золотым светом, таким тёплым и добрым.

— Мир устлан мраком, но солнце всё ещё светит. Каждое утро оно восходит. И какая же это красота! Какое же это дивное сияние! А я всё ещё ищу моё солнце. Найду ли я его? Кто знает. Но ради такого вида, разве не стоит подняться ещё раз? Ещё разок? Я бы гнался за ним вечно, если бы мог! И если я отыщу своё драгоценное солнце за следующим поворотом, что ж, я стану самым счастливым человеком на свете!

Пусть другие смеются. Пусть насмехаются. Они видят дурака, ищущего то, чего он может никогда не найти. Но Жону показалось, что Солер нащупал ключ ко всему и что он сможет пройти дальше любой Нежити.

Пока у Солера была надежда, он никогда не станет Опустошённым, никогда не опустеет.

Словно в трансе, рыцарь шагнул вперёд, протянув руки, будто хотел обнять солнце и сберечь его навсегда.

Затем его руки поднялись по обе стороны, раскинувшись так широко, как только могли, словно он сам стал солнцем, а его руки — лучами, расходящимися к горизонту.

Солер замер в этом движении, когда Жон подошёл и встал рядом.

— Не возражаешь, если я...

— Ха-ха-ха! Конечно, нет!

Жон поставил ноги вместе и приподнялся на цыпочки. Он хотел поднять руки, подражая Солеру. Потому что, по мнению Жона, он был тем, кому стоило подражать.

На мгновение задумавшись, он повернул голову, взглянув на Сплетницу позади. Он шагнул на шаг вправо и приглашающе кивнул.

— Нет, — отвергла она предложение. — Мне плевать на солнце.

— Дело не в солнце. У нас обоих есть то, чего мы хотим, не так ли? Иди сюда.

Она фыркнула, усмехнулась и скривилась. Но подошла и встала рядом, не встречаясь с ним взглядом.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — воскликнул Солер. — А теперь делайте, как я. Восславься солнце!

— Мы сделали это! Мы позвонили в колокол!

— Да что за херня творится с моей жизнью!

На вершине колокольни, когда свет дня озарял мир столь ослепительным сиянием, трое людей протянули руки к небу и восславили солнце.

* * *

Вселенная: «Dark Souls». Локация: Город Нежити. Событие: Колокола Пробуждения.

Добыча: Кроцеа Морс +5, меч дрейка, трезубец заклинателя, Кольцо с дремлющим драконом...

— Погодите, и это всё, что мы заберём с собой?

— Не лучший улов, да?

— Ага. Жаль.

— Хм. Позвольте мне оказать вам небольшую помощь. Возьмите эти свитки и этот талисман моей собственной работы. Тогда, с искрой веры, возможно, и вы сможете метать молнии.

...Свиток Мощного исцеления, свиток Громового копья, Талисман Солнца.

— Или мы можем их продать. Просто к слову.

— И так тоже можно, ха-ха-ха! Прощайте, друзья мои. И пусть у нас будет ещё много шансов для весёлого сотрудничества.