О мышах и совах (гет)

Пыльные чердаки везде одинаковые. К этому выводу Грейс пришла путем обследования за последний месяц уже пятого представителя данного помещения. Пыль, сундуки, старая швейная машинка, жуткого вида куклы и обязательно паук, крайне возмущенно взирающий с высоты своего кружевного убежища на незваных гостей. Пауков Грейс откровенно не переваривала, но уважала право на чужую собственность. Ведь справедливости ради, это они тут мимолетные гости, потревожившие эти заброшенные отсыревшие покои. Бедро не жгло, все было спокойно: на чердаке не было никаких опасностей, кроме столбняка. Грейс не стала тратить силы на патронуса, в конце концов, она еще внизу поняла, что дом безопасен, но Фред настаивал на осмотре всех комнат. Что ж, в нынешних реалиях предосторожности никогда не бывают лишними.

До слуха Грейс доносилась возня снизу: парни устанавливали оборудование, накладывали защитные чары. В этот раз была не ее очередь, поэтому она могла позволить себе немного полениться. Тем более, что колени уже подгибались от усталости. Грейс опустилась на пыльный сундук и уронила голову на скрещенные руки. Они все старались держаться, но, рано или поздно, нервы не выдерживали у всех. Прошло уже три месяца со свадьбы и злополучной облавы, и с тех пор страх был вечным спутником всех тех, кто осмеливался ступить на тропу борьбы. Сталкиваться с Пожирателями им пока еще не приходилось, но новости уже были очень неутешительные. А новостей они знали много. Близнецы, вынужденные временно оставить свой магазин, все равно не смогли усидеть на месте, а идея специальной радиостанции словно витала в воздухе. «Поттеровский дозор» работал чуть меньше месяца и проводился пока в тестовом режиме, но уже стало ясно: идея явно прижилась. Правда пользы от нее было столько же, сколько и вреда: хороших новостей было пока слишком мало. А убийств, пропаж и катастроф хватало с головой. Зачастую после очередного сбора информации они сидели тесным кружком, не говоря ни слова, и смотрели в пустоту. Их небольшая компания состояла из близнецов, Ли Джордана и Грейс, а их перевалочные пункты были местом сбора Ордена, когда это требовалось. И тут Грейс чувствовала себя наиболее полезной, так как только она могла с точностью указать на безопасное убежище. Хоть так она находила оправдание тому, что оставила Алекса.

Девушка достала из кармана достаточно потрепанное письмо, которое перечитывала уже раз десять и носила с собой постоянно, и, развернув, в очередной раз вчиталась в косые строчки:

«Привет, тетушка. Рад тебе сообщить, что меня распределили в Когтевран. Не то чтобы я этого ожидал, но, в общем, не жалуюсь. Занятия только начались, и пока ничего сложного не было. Нашел себе друга, своего соседа по комнате, парень вроде неплохой, но я еще присмотрюсь. Дисциплина тут, конечно, жесткая, надзор и комендантские часы, но если не нарушать, то никому до тебя дела нет. Не беспокойся, я строго соблюдаю все правила. Надеюсь, у тебя все хорошо? Бенджамин.»

Всего несколько скупых строк, никаких подробностей, имен или мнений, но даже так, письмо хоть немного грело терзающуюся душу. Несмотря на его обнадеживающие фразы, на всю маскировку и изменение внешности, сердце Грейс было неспокойно. Лишь то, что он там не один, заставляло ее оставаться на месте, а не мчаться в Хогвартс, забирать Алекса домой. Хотя дома больше не было. Были лишь эти временные убежища, брошенные своими хозяевами навсегда или на время. В этот раз им впервые повезло с размером. До этого все дома были слишком маленькими, один раз это вообще была скособоченная хижина, а пару раз и палатка, так что им зачастую приходилось делить одну комнату на всех. Но в этот раз размер был поистине королевским.

— Грейс, ты где там?! — послышался крик Джорджа с лестницы и оторвал ее от тревожных мыслей. Да, Джордж ее ищет, пора спускаться.

В гостиной было людно. В этот раз с ними были Кингсли и Римус. Комнату заливали красноватые отблески заката, потихоньку спускались сумерки. Кто-то уже зажег камин, освещавший небольшую комнату с потрепанными, но некогда изящными креслами и большим диваном, обтянутым телячьей кожей. Потертый багровый ковер скрадывал шаги, а гобелены на деревянных стенах приглушали остальные звуки. Здесь могло быть даже уютно, если бы не причина, по которой они все тут собрались. Грейс устало рухнула на продавленный диван рядом с Джорджем и, не говоря ни слова, взяла сэндвич с подноса на кофейном столике. Со стены напротив на нее взирал очевидно венец творения таксидермистского искусства: огромная голова лося с глазами на разных уровнях, облезшей шерстью и обломанным рогом. Грейс пережевывала остывший бекон, пытаясь прислушаться к разговору, но ухо ничего не цепляло. Она прижалась к руке Джорджа, подогнула под себя ноги и, дожевав последний кусок, глянула на уже двоившегося лося и закрыла глаза.

Проснулась она от того, что кто-то легонько тряс ее за плечо.

— Доброе утро, — прошептал Джордж, щекоча теплым дыханием лоб.

— Уже утро? — вскинулась Грейс, но, увидев догорающий камин и пустую гостиную, опомнилась. — А где все?

— Разошлись спать. Думаю, и нам пора, — зачем-то шепотом ответил Джордж и, встав с дивана, потянул Грейс за собой. — Я как раз занял самую теплую комнату.

Лишь миновав гостиную и пройдя половину коридора, до Грейс дошло, что в эту ночь соседей у них не будет. Весь сон как рукой сняло.

Джордж не врал: комната и правда была теплой, но это скорее был кабинет или небольшая библиотека: книжные шкафы, письменный стол, а из предметов комфорта лишь софа и пара кресел, да мягкий ковер у камина. Отчего-то на Грейс накатило разочарование: в глубине души она ожидала увидеть кровать. Джордж словно прочитал ее мысли:

— Прости, что без кровати, но это самая чистая и приличная комната в этом доме. Ты вполне поместишься на софе. Зато тут довольно уютно. И вишенка на торте: тут есть своя ванная, там, за дверью. Если у меня будет собственный дом, я тоже сделаю ванную в библиотеке, чтобы потом у кого-нибудь голова сломалась, зачем он там нужна. Хотя, судя по всему, раньше тут была жилая комната, — затараторил Джордж, словно извиняясь, он поджимал плечи и явно не знал, куда деть руки: то засовывал в карманы, то ерошил волосы. Грейс удивленно приподняла бровь, все это было совершенно не похоже на вечно самоуверенного Джорджа Уизли. А вершиной досады стала ванная комната, куда ее буквально и чуть ли не насильно сплавили, напоминающая душевую в раздевалке школьного спортзала: кафельная комната с одинокой лейкой у стены и туалетом. Зеркала уже давно не было, как и раковины, лишь оставшиеся после ржавые подтеки.

Джордж даже заранее позаботился о ее сумке, буквально впихивая ее Грейс в руки и закрывая за ней дверь. Стягивая трясущимися руками непослушную одежду, она пыталась понять, что же сейчас происходит. Она бы покривила душой, если бы сказала, что не ждала… чего? Они впервые за огромное количество времени наедине в отдельной комнате и имеют в запасе целую ночь. Впервые им не придется выискивать темные углы для поцелуев, которые уже давно перестали быть просто поцелуями. И Грейс ожидала чего угодно, но явно не того, что ее поспешно затолкают в душ, а потом уложат спать на софе в полном одиночестве. «Ну и ладно», — пронеслась в голове сердитая мысль, если Джорджу так угодно, дело хозяйское. Грейс тряхнула головой и вывернула ржавый вентиль, чтобы смыть с себя накопившуюся грязь, усталость и разочарование.

Джордж сидел на диване и грыз ноготь на большом пальце. Тупая привычка, от которой он избавился еще лет в десять, но в моменты переживаний, стоило только ослабнуть контролю, ногтевым пластинам приходил бесславный конец. Джордж догрызал уже третий. Он чувствовал себя полным непроходимым идиотом. Да, он буквально отвоевал с боем эту комнату у Ли, вместо продуваемой конуры с кроватью, полной клопов, привел тут все в порядок, пока Грейс спала в гостиной, использовав весь арсенал всех известных ему хозяйственных заклинаний и теперь решительно не представлял, что делать. Он мечтал об этом моменте еще со школы и, собственно говоря, как сопливый школьник себя и ощущал. Джордж не был девственником, но как сделать первый шаг сейчас понятия не имел, и не смог себя заставить даже прикоснуться к девушке, при мысли о которой руки начинали дрожать, а мурашки бегать по позвоночнику, на что та, судя по всему, обиделась. Сложности в его положение добавляла проклятая софа, на которую одна Грейс с трудом то влезет, не говоря уж и о двух людях. Все это не сильно походило на безумно романтичный первый раз, который Джордж для нее хотел. Хотя, если подумать, когда в их отношениях вообще было что-то романтичное? И, Мерлин знает, до каких еще глубин отчаяния опустился бы Джордж, если бы не пронзительный крик из ванной, резанувший по ушам. В эту же секунду все мысли улетучились, рука метнулась к палочке, и за пару стремительных шагов Джордж оказался у двери, пнув ее ногой без малейших колебаний.

Грейс стояла под душем, смывая уже третью порцию мыла с покрасневшей от горячей воды кожи. Ей было немного боязно выходить из ванной. Слишком уж она не хотела увидеть, как Джордж уже устроился в одном из кресел, любезно уступив ей единственное нормальное спальное место. Еще час назад она бы не задавалась такими глупыми вопросами, но Джордж первый начал себя вести как идиот.

— И правда идиот, — буркнула она, откидывая мокрые волосы со лба и поежилась: вода резко похолодела. Грейс повернула вентиль с горячей водой и снова погрузилась в свои девичьи мысли, но у ржавых старых труб местного водопровода имелись свои собственные планы, и убыток горячей воды возместился чуть ли не крутым кипятком. Грейс закричала и еле успела выкрутить вентиль обратно, как дверь ванной с силой ударилась о кафельную стенку, отбив несколько кусков голубой керамики, и на пороге возник взволнованный Джордж с палочкой наготове.

— Что случи… — фраза вылетела из его рта, но так и осталась неоконченной, Джордж застыл.

— Вентиль…вода, — не более содержательно ответила Грейс, инстинктивно прикрывая рукой грудь, а другой ища полотенце на крючке, но рука лишь скользила по влажному кафелю и практически сразу же опустилась. Джордж не пытался отвернуться, не покраснел от смущения, он смотрел на нее прямо, уверенно и жадно. Он понимал, что так нельзя, но что-то ему подсказывало, что все-таки можно. И взгляд скользил по голому телу, по уже неприкрытой груди, животу, ногам. Во рту пересохло, а в руках, словно иголками, закололо желание прикоснуться. Грейс видела его взгляд, потемневший, почти дикий, и страх смешивался с возбуждением, и ей это нравилось. Нравилось, что сердце бьется чуть ли не в горле, нравилось смотреть, как руки Джорджа сжимаются в кулаки. Они смотрят друг другу в глаза лишь несколько секунд, и Джордж делает шаг. Еще шаг, и сильные руки буквально сгребают ее в охапку, а в рот врываются с каким-то совершенно неистовым поцелуем, от которого сердце из горла проваливается куда-то в пятки. Грейс цепляется за уже мокрую насквозь рубашку, вжимаясь еще сильнее, пока мужские ладони скользят по ее бокам, добираясь до мягкой груди. Джордж буквально пьянеет от вкуса девичей кожи и целует все, до чего может дотянуться, язык скользит по шее, ключицам, ложится на твердый сосок, и в виски ударяет отзвук девичьего стона. Вода бьет куда-то в спину, стекая по одежде, но он этого не замечает, пока Грейс не стягивает с него рубашку, и Джордж, отшвырнув ее в сторону, прижимает девушку к стене.

Грейс сама не заметила, как ее собственные руки расстегнули его ремень, а его пальцы скользнули ей между ног, и от этого доселе неведомого ощущения тело задрожало и стало как желе, а изо рта вырвался стон. Ей было уже все равно: кровать, софа или этот кафельный пол, но у Джорджа видимо еще оставалась капля выдержки. Он подхватил ее под бедра и, запинаясь в спущенных штанах, все-таки дошел со своей ношей до камина, где, проигнорировав многострадальную софу, опустился прямо на толстый ковер из мягкой серой шерсти. Мокрые брюки вместе с бельем были брошены чудом не в камин, и оба замерли, ошеломленные этой стремительной сокрушительной близостью.

Они не говорят друг другу ни слова, как оказалось, слова им сегодня были совсем не нужны. Джордж говорит «люблю», склоняя голову между ее ног и в первый раз восхищенно наблюдая, как ее тело выгибается дугой от полученного оргазма, совершенно потерявшись во времени. Он был готов так разговаривать хоть всю ночь, но на всю ночь его выдержки сегодня явно не хватит. И он не дает ей прикоснуться к стоящему колом члену, мягко отводя ее руки в сторону, и лишь целует в смеющийся рот.

— Я ведь у тебя первый? — вопрос получается полу-хрипом полу-шепотом, Джордж словно заново учился говорить.

— А ты как думаешь? — звучит такой же ответ, явно недоуменный. Грейс не понимала, к чему сейчас подобные вопросы, и тем более не понимала, зачем Джордж полез к своим брюкам и достал из кармана палочку.

— Знаешь, я ведь и так была не против… — заверила его Грейс, обнаружив, что палочка направлена аккурат ей в грудь, а по телу прокатилась странная покалывающая волна.

— Очень смешно, — фыркнул Джордж, отбрасывая палочку в сторону. — Это просто обезболивающее.

— Зачем? — выдохнула Грейс, после короткой передышки мозг снова затуманился, так как Джордж вернулся в ее объятия, прижимаясь голым телом к ее.

— А ты как думаешь? — передразнил он, раздвигая коленом ее ноги.

И Джордж жалеет, что забыл наложить заклятие Оглохни на комнату, пытаясь сдержать стоны, рвущиеся из груди, которые они оба глушат в бесконечных поцелуях. Он хотел быть нежным и романтичным, но получалось порывистым и до одури жадным. Впрочем, Грейс от него в этом не отставала.

И окончательно они, уставшие и обессиленные, повторив все по кругу несколько раз, улеглись спать лишь под утро, а разбудить их смог лишь оглушительный стук в дверь: Ли колотил в нее минут пятнадцать, для него это уже стало делом принципа.

Крикнув Ли, чтобы тот убирался, Джордж со стоном уткнулся в Грейс в затылок и простонал:

— Когда у нас с тобой будет свой дом, обещаю, Джордана я на порог не пущу.

— Как скажешь, — сонно ответила Грейс. И хоть его слова всерьез она тогда не восприняла, что-то в глубине души ей подсказало, что про дом Джордж не шутил.