Завещание Тёмного Лорда. Продолжение... (гет)

Ранее

В Англию Гермиона вернулась, полная надежд. Приятно было снова находиться среди знакомых домов, проулков, слышать родную с детства речь. Винсент сразу же предложил свои услуги в поисках Уильяма Сомса. Ему было сподручнее заняться этим — он знал, где искать, у кого спрашивать. Она не возражала, понимала, что толку от нее будет мало: ну, не вламываться же в министерство, как однажды сделали они с Роном и Гарри, когда есть Дюпон с беспрепятственным доступом к архивным документам.

На следующий же день Гермиона отправилась в министерство для дачи показаний. День выдался пасмурный, зарядил мелкий дождь и стоял низкий туман. Но, несмотря на это, настроение с утра вполне сносное — она предвкушала возможное свидание с Томом, главное, чтобы приняли её прошение.

Отчего-то она полагала, что проводить допрос будет кто-то посолиднее, нежели простой рядовой работник мракоборческого отдела, но ожидания не оправдались: ее встретили лысоватый старикашка-аврор лет восьмидесяти и совсем ещё юный паренек. Практикуется он, что ли? — пришла мысль Гермионе, когда взглянула на молодого человека: деланно серьёзный, осанка прямая и строго при чёрной мантии — вылитый Перси Уизли.

— Миссис Риддл, — тон у парня был сух, но вежлив. — Прошу.

Он указал ей на стул перед собой. Гермиона присела, расстегнула верхнюю пуговицу мантии — стало душно от волнения.

— Моё имя — Огаст Рэнделл, а рядом со мной, — он вежливо кивнул пожилому человеку, сидящему по правую руку от него, глядя на него со всем уважением. — Барнаби Уилкерсон.

Барнаби кратко улыбнулся и только.

— Ну что ж, миссис Риддл, — Огаст сложил ладони перед собой и сцепил пальцы в замок. — Ваш муж, Том Марволо Риддл, обвиняется в хищении артефактов особой важности. Нам повезло, не скоро, но всё же, отыскать вашего мужа. Надо сказать, удивительно, как всё сложилось.

Гермиона хмыкнула про себя. Да уж, удивительнее некуда. Разгуливал Том у всех под носом полгода, а они только-только обратили на него внимание. Хороши следопыты, ничего не скажешь. Но Огаст хоть и был молод, оказалось, что к своей работе подходит со всей серьёзностью.

— Я только недавно получил это дело и вот результат: ваш муж доставлен, не далее как вчера, из Франции под конвоем и заключен под стражу здесь в министерстве, в камере предварительного заключения, для дальнейшего расследования. Вы, — он пронзительно посмотрел на Гермиону, — миссис Риддл, приглашены для дачи показаний.

Тут он неожиданно взмахнул палочкой, а вслед за этим на столе появилась тонкая стопка бумаг.

— Это, — он указал на бумаги рукой, — следует подписать. Разрешение на применение сыворотки правды. В ваших же интересах дать свое согласие, миссис Риддл.

Ей не показалось, в голосе Рэнделла определённо звучала угроза.

Но как бы ни было, Гермиона, изучив текст, подписала документы без сопротивления и раздумий. Скрывать ей было нечего, а то, что ей известно, едва ли тянет на прямое обвинение Тома в хищении чаши и медальона, ведь она в глаза артефакты Смит не видела.

Она приняла сыворотку правды, взятую с рук мистера Уилкерсона и ничего не почувствовала после: ее не пронзило желание тут же выдать все свои тайны, каждый ответ для Огаста давался легко и непринуждённо. Всего полчаса ей понадобилось, чтобы ответить на все имеющиеся вопросы у Огаста Рэнделла. И ничего из того, что она рассказала, не стало для него откровением. Она не знала, где реликвии, но признала, что они, по словам Тома, находятся у него, это никак не удалось бы скрыть, но так же она поведала про Уильяма Сомса, второго и главного нотариуса Хепзибы, который, по словам Тома, и передал ему артефакты по велению покойной Смит.

— Понимаю, вы убеждены мужем, что некий Сомс был во всей этой истории, и мы проверим это, не сомневайтесь. Но может так статься, миссис Риддл, что этого человека не существует. Советую вам обзавестись защитником к суду, хотя не думаю, что это поможет — лично мне тут всё ясно, но это ваше право. Теперь вы можете быть свободны. Спасибо за сотрудничество.

Она чуть не забыла о главном. Время их беседы подошло к концу, а значит, пришла пора попросить встречи с мужем, и Гермиона надеялась, что всё получится.

— Мистер Огаст, — она подняла на него взгляд, Рэнделл внимательно посмотрел на неё, откликнувшись, вполне возможно ожидая, что вот сейчас она что-нибудь добавит важного в свой скудный рассказ. Но по лицу было видно его разочарование, когда она сказала следующее: — Могла бы я увидеть мужа?

Рэнделл поднялся со своего места, взял листы со стола, сложил их вместе аккуратно, секунду уделил внимания Гермионе, чтобы ответить на прощание: — Он высказался предельно ясно на этот счёт, миссис Риддл. Ваш муж не желает вашего участия. Никаких свиданий.

И, не говоря ни слова более, удалился. Следом за ним ушёл и молчаливый Уилкерсон.

* * *

До конца мая прошло одно слушание дела. Гермиона хотела пойти, но рассмотрение проводилось за закрытой дверью. Так как она не владела нужной информацией, её не посчитали должным пригласить. Винсент после рассказывал, что Том открыто, признал, что чаша и медальон в его владении, где, правда, и слова не сказал.

— Ему задали прямой вопрос. Где артефакты Хепзибы Смит? — сказал тогда Винсент. — «В моём владении. Но где я не имею ни малейшего понятия,» — вот его слова. Нет, ну кто так отвечает?

Даже под сывороткой правды, он умудрился утаить местонахождение реликвий, что было немыслимо.

Изабелла была непреклонна, и требовала иных мер, заявив, что Риддл нашёл способ обойти сыворотку и никакие уверения в обратном на неё не действовали. Это был провал не только для Изабеллы Смит, но и для самой Гермионы. Том признал свою вину, а значит будет осужден, ну и Смит не получила желаемого.

Сомса до сих пор не отыскали. Гермиона лично проверила почти каждую маггловскую кантору, Винсент обыскивал магические архивы независимых предприятий всего Соединенного Королевства в надежде наткнуться на Сомса. Но результата за прошедший месяц ни он, ни она не достигли. Десятки однофамильцев, даже порой имена совпадали, но не было среди них того самого. Им дали срок в две недели. По пришествию четырнадцати дней Визенгамот признает Тома Риддла виновным на основании его личного заявления и дело закроют.

Отчаяние. Наверное, это самое правильное из слов, чтобы описать состояние Гермионы, но она надеялась, не бросала поиски. Храбрилась, хотя однажды Роза обвинила её в излишней мрачности и худобе.

— За такое навечно не сажают, дорогая, — говорила она. — Пусть Том упрям и не хочет отдавать Смит наследство тётки, несмотря на то, что та обещала…

— Никогда Изабелла не даст ему уйти. Столько нервов, она не простит его и не станет просить Визенгамот о послаблении при чистосердечном признании, — возразила Гермиона.

— Хорошо, но это ещё не повод морить себя голодом. Три года, сказал Винсент, помнишь? Возможно, два, но не вечность. Вы это переживёте.

Бабушка не меньше Гермионы переживала, но сама старалась предаваться оптимистическому настрою.

* * *

В первые дни июня в дом прибыл дядя. Гектор был не редким гостем и всякий раз, когда посещал Лондон, наведывался к Тому. Ему тот в визитах не отказывал, что немало Гермиону обижало. В такие моменты ей хотелось избежать общения с дядей — пересказы бесед с мужем расстраивали, но она не могла себе этого позволить. В эти дни она слышала больше нового о Томе, нежели от Винса. Том не особо жаловал Дюрана, мало того, ему было откровенно неприятно его общество, и каждый личный допрос по делу был почти неминуемо бесполезен.

— Я сказал ему, как есть: достаточно делать глупости, — заявил дядя. Он сидел на кухне, Соня подала ему чашку чая и кремовые пирожные. Роза вникала в каждое слово сына, одна Гермиона в этот раз не особо слушала. Что толку? Последние две их встречи проходили в одном режиме: дядя просил, Том отказывал. — Пора подумать о главном и согласиться на условия Изабеллы. Полгода лучше трёх. Он и в этот раз отказался слушать меня. Говорит, они ему принадлежат по праву, и они стоят трёх лет. Нет, каково, а?

Гектор редко когда выходил из себя, но Том, очевидно, вывел его вконец своим поведением. Дядя от злости стукнул по столу, Соня пискнула у плиты, а бабушка поглядела на сына взглядом полного понимания, погладила его по покрасневшей от удара руке и добавила:

— У нас не выходит и в этом не наша вина.

— Я рассказал ему про нападение. Думал, хоть это его убедит. Очевидно же, Смит предполагает, что Том каким-то образом обошел сыворотку правды, а значит, и Гермиона вполне могла. Но если том ей недоступен, она отыгрывается на нашей девочке. Сегодня нож у горла от тёмного наёмника, и ладно только припугнули, а завтра что?

Эти слова Гермиона была не в состоянии игнорировать. Она просила Гектора никогда не упоминать про случай в Лютном переулке, ни при каких обстоятельствах не рассказывать Тому, не апеллировать этим. В конечном счете, Том оказался прав, когда просил не ввязываться в это дело и держаться подальше. Она не послушалась, переступила через его просьбу, как когда-то он, но ведь она действует в его интересах. С тех пор Винсент всегда рядом, когда ей вздумается отлучиться на поиски душеприказчика, которые всякий раз заканчивались провалом. Но с тех пор ни одного нападения не было.

— Я просила тебя, — прошептала она, — не говорить ему.

Во взгляде Гектора не была и тени сомнения, что он поступил правильно. Его голос был твёрд.

— Но ведь это подействовало. Он обещал сделать всё возможное.

— Он не отдаст реликвии, дядя, и точка.

Шестого июня пришло письмо от Абрахаса. Гермиона едва знала этого человека и не сказала бы, что он вызывает в ней симпатию, а тут личная сова семейства Малфоев. Но проигнорировать то, что было в послании, оказалось невозможным. Среди всего хаоса и проблем, нашлись люди, которые продолжают нормально жить, у которых случаются маленькие радости на подобие той, что ожидало Элен. Они не виделись с ней со дня похорон Адриана, не написали друг другу и строчки, а тут неожиданно приходит приглашение на торжество по случаю помолвки Абрахаса Малфоя и Элен Морель.

Не согласиться она не могла и, как говорил Винсент, ей уже давным-давно пора отдохнуть, перевести дух и пожить хотя бы день для себя.

— Думаю, стоит побывать в Шотландии или Уэльсе, когда всё закончится, — Винсент стоял в дверях её спальни, лениво подпирая косяк плечом.

Гермиона поморщилась, бросив мимолётный взгляд на своего кавалера.

— Если не выйдет с этим Сомсом, тебе всё же стоит подумать о моём предложении. Ты заслужила пожить для себя и в радость.

— Я буду надеяться до последнего, Винс, ты знаешь. И не надо об этом, не хочу думать о плохом, — ответила она.

В последнее время Гермиона мало понимала Винсента, что-то изменилось в нём, возможно, он отпустил попытки и смирился с поражением, но не она. И было неприятно слышать, как он расписывает их совместное приключение, точно они наконец-то скоро освободятся от тяжёлого бремени в лице Тома и смогут насладиться жизнью. А главное, бабушка в этом вопросе поддерживала Дюрана. — Эгоизм Тома перешёл границы, моя девочка заслуживает счастья, — поддакивала она Винсу.

— А я и не говорю о плохом. В конце концов, твой Том не умер, просто отсидит за своё упрямство годик-другой.

Сегодня им предстояло появиться в Малфой-меноре, и это вызывало в Гермионе волнение. Она обещала Винсенту забыть на один день обо всем, и согласилась, хотя мысленно отсчитывала часы до нового, уже решающего суда. Осталось четыре дня, от Тома никаких вестей, он, казалось бы, никак не отреагировал на дядино признание, и это настораживало.

— Не смешно, — огрызнулась Гермиона.

Винсент оторвался от косяка, сделал пару шагов к ней. Гермиона поправляла причёску, глядя в зеркало.

— Согласен, — отозвался Винсент. Он стоял совсем рядом, позади, почти касаясь её спины грудью. — Не смешно. Грустно, — и накинул на её оголенные плечи шарф, а после позволил себе дерзко поцеловать её в щёку.

Она резко обернулась от неожиданности и совсем некстати оказалась в ещё более неудобном положении. Лицо Винсента было настолько близко, стоит лишь сделать незначительное движение и его губы коснутся ее. Ей как назло припомнился тот их единственный поцелуй, он ей понравился, хотя она как могла, отрицала это.

Она шутливо его пихнула в бок кулачком, не позволяя ему разглядеть своего смущения.

— Держись от меня подальше, Дюран, — и отвернулась. Щёки заалели. Она внимательней пригляделась к своему отражению и не узнала себя. Впервые за несколько месяцов, она улыбалась и выглядела почти приятно. И это не Том стал причиной такой перемены. Эта мысль стёрла с её лица довольство.

— Идём, моя леди, — Винсент протянул ей руку. Она позволила это прикосновение, но радости больше не ощущала.

— Пора.

И они аппарировали к воротам Малфой-менора.

* * *

— Вы слышали, эта Морель совсем без приданого. Нищая, как церковная мышь, — сказала одна старушка-сплетница.

Гермиона диву давалась, как ловко они переходили от лести к сквернословию. Только тут была Элен и все эта лживая аристократия улыбалась ей в тридцать два зуба, нахваливали выбор Малфоя, расписывали красками неземную красоту Морель. А стоило ей удалиться, как они изволили говорить то, что думали на самом деле. Удивительные люди.

— Весело у них тут.

— Кигнус! — воскликнула Гермиона, оборачиваясь на знакомый голос.

Одна из старушек в этот момент поморщилась, брезгливо глядя на Гермиону, но той было наплевать. С самого её появления ей приходилось сносить один недружелюбный взгляд за другим и кажется, дело было не только в репутации её мужа, мошенника и душегуба, кто-то искренне полагал, что это Том погубил старушку Смит ради ценностей. Дело было в ее положении — она, может и считалась принадлежащей к высшему обществу, но не здесь, она не выходила замуж за аристократа, чтобы ей улыбаться, здесь считали, будто бы она попрала интересы семьи, согласившись на брак с плебеем.

Дюран ушёл за напитками и куда-то пропал, ещё минуту назад она его видела возле почтенных джентльменов, они о чём-то весело говорили, Винс пару раз за их спинами изобразил вселенскую тоску и поднял два бокала, показывая, что всё обещанное с ним.

— Ещё минуту, — произнёс одними губами и подмигнул, прежде чем вновь обратить всё своё внимание на собеседников.

— Как дела у Тома? — спросил Блэк. Они стояли плечом к плечу, из-за чего чувствовалась некоторая неловкость. — Я слышал, он не собирается ничего отдавать.

— Да, — со вздохом ответила она. В горле пересохло, захотелось сделать глоток освежающего пунша, но её напиток у Дюрана, а он, очевидно, не скоро освободится. — Как Анетт, Друэлла?

— Анетт потихоньку приходит в себя, всё стараниями Гектора. Он так увлёк её заботой об Александре, что ей мало времени приходиться грустить.

Да, Гермиона слышала, что Анетт взялась за обустройства жизни Александра, она так прикипела к мальчику, что отказалась отдавать его на попечение приюта. С Иви, как и обещал дядя, Александр свиделся и, если ей сказали правду, а она в Гекторе ни минуты не сомневалась, с мадам Иви мальчик видится каждую неделю, за что спасибо Анетт.

— Друэлла занята отделкой дома. В прошлом месяце мы приобрели небольшое уютное поместье. Совсем недалеко от вашего. Она передаёт привет, хотела бы увидеться, но считает, пока не время для визитов и увеселений.

Это приободрило Гермиону и наполнило надеждой. Ей бы самой хотелось свидеться с подругой, сказать лично, как ей больно и как она сожалеет. Но она права, сейчас не время, ей не нужны её печали в довесок к своим, а пока Гермиона ничего ей не могла предложить.

— Это замечательно. Передай ей, что я скучаю, и мне не хватает моей лучшей подруги.

Кигнус взял её ладонь в свою и легонько сжал. Он понимал их обеих. Больше они этой темы не касались, но другу было, что сказать по другому поводу.

— Ты знаешь, Том мне этого не простит, но кто не должен был знать и сказать не может, так ведь? — с хитринкой в глазах, прошептал ей Кигнус на ухо. — И ты не выдавай меня.

Она не ошиблась, когда предположила, что сейчас будет сказано, что-то важное.

— Ещё до вашей свадьбы, я слышал разговор Вальбурги и Тома…

Гермиона поморщила нос, ей было неприятно узнать, что Том секретничает с этой стервой. Но сдержалась, а так хотелось сказать что-нибудь резкое, в духе: ничего и знать не желаю об этом!

— Вальбурга знает, где безделушки старухи Смит. Спроси её, напрямую она тебе не скажет, конечно, Непреложный Обет, ты понимаешь? Том обезопасил себя, сыворотка не конкурент клятве. Но если ты предложишь Вальбурге что-то стоящее, она найдёт способ обойти и её.

— Том её убьёт, — шокировано прошептала Гермиона. Но ей было наплевать на состояние Вальбурги Блэк, главное, что она попросит взамен? И тут, увы, вариантов ничтожно мало.

— Нет, — категорично заявила Гермиона, не Кигнусу, скорее своим мыслям.

— Понимаю, — кивнул ей Кигнус, он тоже не питал надежды на порядочность Вальбурги. — Но ты подумай. Что бы она не просила, это не имеет значения, ведь так или иначе Том выберет тебя.

И удалился, со словами, что пора бы поприветствовать других знакомых.

Шанс перекинуться с Вальбургой Блэк парой колких фраз настала раньше, чем Гермиона того ожидала. Винсент ещё не вернулся, и Блэк представилась возможность вылить немалую долю гадких слов в её адрес.

— Одна? — ехидно пропела та. Вальбурга улыбалась как старой подруге, но тихо нашептывала гадости. — Слышала, Том не пожелал расставаться с артефактами, даже ради своей дражайшей женушки. Истинная любовь, ничего не скажешь.

Вальбурга била прямо в цель. Давила на самые больные места, не стесняясь, без сожаления и сочувствия.

— Ну, по крайней мере, и после он будет мой. Три года — не срок, Блэк.

— Не факт, дорогуша. Время, знаешь ли, убивает всякую привязанность, а там он совсем один, тебя не желает видеть, меня, кстати говоря, не отстранял от себя. Соскучится по ласке за время…

— Ты знаешь, где наследство? — прямо спросила Гермиона. Ей надоели подначки Блэк.

— Нет, — открыто и как-то слишком быстро выпалила Вальбурга, и лицо её покраснело, будто не хватало воздуха. Но тут же изменилась: краска сошла, она вздохнула. — Но я могла бы их отдать, но…

— Не за бесплатно, конечно…— продолжила за неё Гермиона. — Но ты же понимаешь, что он не простит предательства?

Та весело улыбнулась ей, словно она сказала сейчас что-то приятное.

— Ох, Грейнджер, ты такая глупая и доверчивая. В отличие от тебя, я просчитываю всё наперёд. И скажу тебе по секрету, это не первый наш спор и не первое моё непослушание. Но всякий раз он возвращался ко мне.

Последние слова слышать было откровенно неприятно и мерзко. Не хотелось даже думать, что, прими она решение и согласись с Вальбургой, Том с лёгкостью простит старую подругу. Даже ей он не простил бы этого. Гермиона в этом и не думала сомневаться. Но и она не просто маленькая глупенькая девчонка, она не собиралась кидаться в омут с головой ради артефактов. После, она подумает обо всем после. Если Сомса не удастся найти, она всё взвесит и примет достойное решение. В конце концов, наследством можно поиграть, выпросить у Смит откат, пусть забирает своё барахло, придумывает что угодно, хоть целый сценарий немедленного освобождения Тома.

— Я хочу, чтобы ты оставила Тома в покое, — без весёлости в тоне продолжила Вальбурга, — бросила его, разорвала всякий контакт и, когда придёт время, выполнила его условие, вот тогда и поговорим. Напиши мне после.

Что за условие осталось тайной для Гермионы, и все следующие дни она не могла выкинуть это из головы. Ответ пришел в день суда.

Англия. 11 июня, 1946 год.

«Уведомление о разводе...»

Гермиона была в ярости, мало того, что Том за её спиной встречался с Блэк, так она ещё и принимала участие в их разводе, а то, что это золотая идея Вальбурги не приходилось сомневаться.

Он не позволил ей крохотного свидания, даже на суде, где им не удалось-таки предъявить доказательство, он не посмотрел в её сторону, не сделал ни единой попытки показать взглядом, что он чувствует. Он отвечал на вопросы машинально, точно заучил их на зубок. Когда всё закончилось, ему зачитали приговор, которое гласило, что Тому Марволо Риддлу полагается наказание в виде лишения свободы на три года и четыре месяца. Его увели под стражей спустя минуту. Вальбурга кинулась за ним вслед, и ни ей, Гермионе, он в тот момент ни кивнул, ни улыбнулся.

В конверте больше ничего не было, она проверяла и даже надеялась на объяснение, на маленькое послание, чтоб понимать, как дальше действовать? В последнюю их встречу, Том просил её оставить его, и если он полагал, что его оскорбительная защита вдруг обрела смысл, то он глубоко ошибался.

Она понимала, что Изабелла не согласится на уступки, даже если вернуть ей артефакты, не далее как сегодня, она чётко и ясно выразилась, что это не конец, Том ничего не решил, усугубил положение, да, но не решил проблемы. А Геримона не собиралась бежать подальше от возмездия Изабеллы Смит. Хорошенькую же участь муж ей уготовил.

В конце концов, у неё на руках козырь — адрес Уильяма Сомса лежал у неё в кармане, и пора было навестить их загадочного нотариуса.

Гермиона была в комнате, собиралась, когда, не постучавшись, вошёл Винсент.

— Ты ничего не забыл? — устало отозвалась она. Не было сил на споры. Да и Винсент вовремя появился.

Он деланно постучал по двери костяшками пальцев и, не спрашивая дозволения, присел на тахту.

— Адрес, — она вынула потрёпанный листок из кармана и протянула Дюрану.

— И куда мы отправляемся? — спросил он без особого энтузиазма. Сколько за это время было адресов и не одного верного.

— К Уильяму Сомсу.

Винсент бросил на неё взгляд полный скептицизма.

— Не стоит так смотреть, — укоризненно указала она на него туфлёй, что держала в руке. — Это другое. По нему живёт нужный нам человек.

— И откуда такая уверенность?

— Мистер Уизли сегодня поймал меня после суда. Он вспомнил, как Хепзиба давала этот адрес ему в надежде, что он воспользуется в своё время.

— И где этот Уизли был со своей спасательной шлюпкой? — язвительность в его голосе было хоть отбавляй.

— Он просто человек. Забыл. Но ведь не всё потеряно, правда? К тому же, я наконец-то узнала, где наследство Смит. Ха, — она улыбнулась, широко и с удовольствием. — Вальбурга стерва, решила, что я отдам его без боя, думала, я подпишу этот клочок бумажки. Как бы ни так.

Винсент окинул её каким-то загадочным взглядом, а следом ухмыльнулся.

— Это я в тебе и люблю, — пряча улыбку, прошептал он. Но она его не расслышала и не спросила, все её мысли были далеки отсюда.

— Ну, предположим, Сомс не тот, что тогда?

Гермиона даже думать отказывалась, что в таком случае будет. Единственно верное решение — шантаж. Она выторгует свободу Риддла, и пусть он после хоть всю жизнь на неё злится. Иначе она не могла. Ей не хватало мужа, как никого другого, только ради него она здесь, только ради него она бросила всё. Теперь его очередь доказывать. Придётся принять.

— Я что-нибудь придумаю, будь уверен.

Наверное, этот день был полон на события. Радость, надежда, разочарование, всё вперемешку. Ещё полчаса назад она была полна счастья, теперь не осталось ничего. Почти.

— Я что-нибудь придумаю, — повторилась она, уткнувшись лицом в плечо Винсента.

Дюран одной рукой обнимал её, другой поглаживал по голове, утешая.

Соседка Сомсов, маленькая пухлая миссис Роб, качая головой и охая беспрестанно, сообщила им страшное. Когда они прибыли на место, к порогу уютного домика, с садом полной гортензий то, не мешкая, постучали в дверь, ответа не было и после десятого по счёту стука. Тогда-то на улицу выглянула соседка Роб, из любопытства.

— Нет там никого, — крикнула она им через дорогу.

— Простите, а, где мы могли бы найти мистера Уиильяма Сомса?

Старушка тяжелой поступью доковыляла до них, остановилась в двух шагах, нахмурившись, оглядела странную парочку.

— Никто здесь не живёт с начала прошлого месяца.

— А другой адрес у вас есть, миссис…

— Роб, — представилась старуха. — Ну, ежели на том свете есть адреса, покамись не знаю.

В душе похолодело от плохого предчувствия.

— Он что, умер? — еле ворочая языком, проговорила Гермиона.

Роб махнула рукой досадливо.

— Если бы, милочка, вся семья, упокой их Господи. Не знаю, что за хворь, но лежат, значить, они: Молли, Уильям, их сыночек Билли четырех годков отроду, точно живые посреди кухни на полу, а на лицах ужас кромешный. Жуть, — старуха ту же секунду перекрестилась. — С тех пор в дом никто не заезжал. Проклят он.

Гермиона даже догадывалась, что за проклятие их поразило, и было в этом что-то поистине страшное. Наверно лишь тогда до Гермионы дошла вся серьёзность ситуации. И если это дело рук Изабеллы, от неё можно было ожидать не только угроз.

Гермиона не обратила внимания, на то, как скоро они оказались дома. Она удалилась в библиотеку, надо было всё хорошенько обдумать, прийти в себя и выпить чего-нибудь крепче хереса.

Спустя час она отправила с совой записку Вальбурге.

— Я дала согласия Вальбурге Блэк. Дело принимает ужасный поворот, Винсент.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Не думаю, что это хорошая мысль. Она просит приватности. Только мы вдвоём.

— А если..?

— Никаких если. Это в её интересах. И хватит об этом. Мы встретимся в маггловском районе, там многолюдно, кафе в центре Лондона. Всё будет хорошо.

— Когда?

— В девять я буду там.

Винсент кивнул и оставил её наедине с собой.

— Мне надо подготовиться.

И вышла из кабинета.

Спустя три часа Гермиона была на месте. В кафе пахло изысканной выпечкой и крепким кофе. Вальбурга сидела у дальней стены, перед ней на столе стояла чашка. Блэк вполне вписывалась в здешнюю роскошь, ухоженная, немного странно, но модно одета: длинное светлое платье, красные мокасины, пальто.

— К чему такая секретность?

Блэк передёрнула плечами.

— Просто мне тут нравится.

— И это мне говоришь ты — человек, презирающий всё маггловское?

— Сядь, — жестко сказала ей Блэк, — на нас косо смотрят. Что встала, как истукан. Всё принесла?

— Да, — неохотно отозвалась Гермиона, вынимая из сумочки конверт с уведомлением, который так и ждал своей подписи, и мешочек из ишачьей кожи. Подстраховаться никогда не лишне, а добираться домой без защиты полная глупость.

— Подписывай, — всё так же грубо велела Вальбурга.

Она не стала сомневаться, просто решила, будь что будет, с этим своим решением она могла точно сказать себе: всё, точка. Я сделала всё возможное.

— Нет уж, Блэк, только после тебя.

Вальбурга засмеялась, звонко, весело.

— Как скажешь, — и протянула ей плотный бумажный пакет.

Гермиона развернула и заглянула внутрь, протянула руку внутрь…

— Ах да, постарайся не касаться их, они кусаются, — весело добавила она, но прежде со всем удовольствием понаблюдала, как Гермиона одёргивает руку, обжёгшись.

Гермиона свернула пакет обратно и убрала в сумочку из ишачьей кожи, там артефакты в большей сохранности, никто кроме неё их не коснётся.

После, подгоняемая нетерпеливым взглядом Блэк, она развернула документ, пробежалась ещё раз по нему взглядом и подписала.

Вальбурга его тут же вырвала из её рук. Улыбнулась мило, даже как-то по-человечески.

— Теперь ты мне пожалуй, немного нравишься. Ну, всего доброго, Грейнджер.

И довольная собой, ушла, впустив внутрь кафе прохладный вечерний веток.

Она сразу так и не поняла, что только что, в одну единую секунду осталась без мужа, думала, что готова. Это было взвешенное решение, казалось ей, а сейчас остается не упустить шанс и вернуть Тома домой.

Сжимая в руке свою последнюю надежду, Гермиона добралась до переулка, тёмного и вполне подходящего для аппартации и уже приготовилась к рывку перемещения, но так и не смогла сдвинуться с места. Между лопаток стало вдруг горячо и больно, тело мгновенно онемело и она словно кулёк с мукой, рухнула на мокрый асфальт посреди грязного переулка.