История Лили Эванс в компании господ Мародеров и Принца-полукровки (гет)

Посвящается музыке. Для меня играли Zемфира, Марлины и Animal Джаz.

____________________________________________________

Атмосфера, пронизывающая зал, казалась по-настоящему волшебной. Приглушенный свет, стулья с высокими черными спинками и зеленым бархатом обивки, пустая столешница, а на ней — аристократическая бледность рук, скрытых до запястий темной тканью мантий, и проглядывающие из-под рукавов перстни с фамильными гербами. Шорохи, мимолетные взгляды и движения, редкий шепот, ожидание, рождающее трепет и благоговение. Совсем не так, как бывало в Большом зале: шум, суета, крики, стол, ломящийся от яств, разговоры. Здесь не нужны были слова. Связанные одной общей идеей, они казались по-настоящему родными.

Регулус Блэк дотронулся до того места, где стояла метка, обозначающая его принадлежность к этому кругу: кругу избранных, кругу будущего мира, кругу единственно верных мыслей и поступков, кругу, которым руководил самый великий из всех ныне живущих волшебников.

Регулус взглянул на Беллатрису. Она сидела слева от него и поглаживала руку мужа своими тонкими пальцами. Он видел, как они смотрят друг на друга, как эти два безумца усмехаются друг другу в лицо, с какой страстью обсуждают «планы» на завтра… Он видел, как менялось ее лицо, когда Темный Лорд появлялся в поле ее зрения. Что было в этих темных глазах в этот момент: любовь, преданность?.. Чувство другого характера, гораздо сильнее того, какое она испытывала к мужу.

Регулус вспомнил про Мелани. Ее миниатюрную фигуру, ее аккуратность и спокойствие, то, как расставаясь на вокзале Кинг-Кросс, она сказала ему:

— Я прошу тебя, не делай глупостей.

— Что ты имеешь в виду?

Она ничего не ответила, только пожала плечами. Волосы, не прикрытые капюшоном, развевал ветер, она сощурилась и попросила его вернуться. Регулус только усмехнулся и, поцеловав ее в щеку, ответил: «Счастливого Рождества».

Двери мягко отворились, и в зал вошел он. Его мантия развевалась позади, а спокойное красивое лицо, не хранящее следов возраста, выражало тот отпечаток улыбки, который всегда появлялся на его лице: без всякого намека на растягивание губ или обнажения ровных зубов. Пожиратели Смерти встали с легким шорохом мантий.

— Все на местах, я вижу? — холодно отозвался Волдеморт, пролетев взглядом по чуть склоненным головам. Он кивнул, Пожиратели сели. Волдеморт остался стоять. Он сложил руки на спинку своего стула и остановил пронзительный взгляд на Регулусе. По спине слизеринца пробежал холодок. — И с нами наши новоиспеченные собратья. Семейство Блэков все так же преданно служит мне, это приятно. Регулус?

Он поднял голову:

— Да, мой Лорд?

— Кажется, у тебя есть брат?

Прежде, чем Регулус успел открыть рот, заговорила Беллатриса:

— Мой Лорд, — на выдохе произнесла она и принялась говорить то, что уже не раз рассказывала Волдеморту. — Сириус отрекся от нашего рода. С тех пор как он поступил на Гриффиндор, стало ясно, что он не станет идти по пути нашего семейства. И хотя мистер и миссис Блэк…

— Белла, — оборвал Волдеморт. — Меня радует твоя словоохотливость, но ведь я спрашивал Регулуса.

— Простите, мой Лорд, — она покорно склонила голову.

— Так что ты скажешь, Регулус?

Он поднял голову и, глядя в жесткие темные глаза Волдеморта, произнес:

— У меня нет брата, мой Лорд.

Регулус заметил, как уголок его губ чуть дернулся, будто желая превратиться в улыбку, но так и остался неподвижен.

— Жаль терять таких людей, как Сириус, — сказал Волдеморт, соскользнув одной рукой со спинки стула. — Он всегда казался мне более зрелым, сильным и самостоятельным, нежели ты, Регулус… Но сейчас, когда я вижу тебя в наших рядах, — он медленно направился к юноше, и тот поспешно поднялся, — сейчас я вижу, что ты — истинный Блэк.

Волдеморт вытянул руку и, коснувшись плеча Регулуса, торжественно произнес:

— Этот юноша — один из нас. И я бы хотел, чтобы каждый почувствовал ту преданность, с которой он пришел к нам. И чтобы каждый из вас взял с него пример. Только такие, как он, смогут стать частью великих событий.

Наслаждаясь вспыхнувшим с новой силой благоговением, Регулус улыбнулся: он отчетливо представил лицо Барти Крауча и лицо своего брата, услышь они эти слова. Лорд Волдеморт все еще держал свою руку на его плече, и это был момент его триумфа, когда сам Темный Лорд сказал, что он, Регулус Блэк, станет частью его истории.

* * *

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Люди несутся ему на встречу, серые, одинаковые, с неясными расплывчатыми очертаниями, и их так много, что приходится уворачиваться, чтобы не столкнуться с кем-то. Холодный воздух обжигает, протяжно воет зимний ветер, поднимая с земли и крыш ворох снежинок. А он все бежит. Уже опаздывает, обгоняет безликую пожилую пару и мчится дальше, пристроившись за девушкой, из чемодана которой торчит край неаккуратно сложенной газеты, вещающей о Том-Кого-Нельзя-Называть. Раздается пронзительный стон поезда, прорывающийся сквозь гнусавый голос, который так привычно говорит о правилах поведения на вокзале и «безопасности и бдительности». Как это комично.

Обгоняет девушку с чемоданом, нетерпеливо мчится дальше, прорывается сквозь кирпичи, туда, на платформу девять и три четверти.

Она тонет в дымке. Все тусклое: и цветные мантии, и красный поезд. Все заволокло туманом. Ни улыбок, ни смеха… Чувство беспокойства окутало его вместе с этим туманом, холодным ветром коснулось затылка. Он высоко задирал голову, вглядывался в лица людей, видел, как Саманта Монро нырнула в поезд и как следом за ней вошла Мелани, задержалась у входа, осматривая перрон потерянным печальным взглядом, в котором медленно тлела надежда. Этот взгляд был отражением его. Что-то потеряно — что-то важное, оставившее в груди большую яму. Он ищет это, мечется по платформе, перебирая лапами, вглядывается в лица… Он кинул взгляд на окна поезда, надеясь увидеть это, но нет, только чужие смазанные фигуры.

Чувство беспокойства растет, он вновь и вновь обегает платформу, он уже не может стоять на месте, растерянно смотрит по сторонам… Как кнутом по телу прошелся звон часов: бьет полдень, поезд медленно трогается. И он бежит за ним, словно в этом есть какой-то смысл, словно в этом есть надежда, он старается догнать поезд, набирающий скорость, тяжело дышит, но бежит, бежит, бежит, бежит…

Сириус резко выдохнул и открыл глаза. Он остался лежать, стараясь не шевелиться, он часто дышал, так, словно пробежал стометровку, и с трудом понимал, что произошло. Внутри на каждое движение эхом отвечала пустота.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы восстановить дыхание, и тогда вспышками вспомнился кошмарный сон. Сириус закинул голову и поморщился, взглянул на часы, щурясь, чтобы разглядеть стрелки в ночной темноте. Было только два.

Он отодвинул полог и, вытянув шею, прошептал:

— Сохатый? Ты спишь?

Соседняя штора зашевелилась и спустя мгновение отъехала в сторону:

— Что случилось? — спросил Джеймс, сонно прикрыв один глаз.

Сириус молча поглядел на него. Тонкая белая рука огибала тело Поттера, а рыжая шевелюра была раскинута поверх одеяла: рядом с Поттером спала Лили Эванс, во время каникул частенько менявшая свою кровать на место рядом с Джеймсом.

Сириус замер, заметив ее, и, беззвучно усмехнувшись, сел на кровати:

— Ничего, Джеймс, — бросил он, натягивая джинсы.

Он поднялся, сунул сигареты в карман, подхватил мантию и пошел к выходу, по привычке играя волшебной палочкой.

— Эй, — остановил его громкий шепот: Джеймс чуть приподнял голову, близоруко щурясь. — Ты куда, Бродяга?

Сириус надел свитер и, остановившись у двери, оглянулся:

— Спи, Сохатый.

Дверь за ним захлопнулась, и Джеймс остался лежать в полной тишине и недоумении. Что это было?

Он пролежал так некоторое время, но сон окончательно отступил, и в конце концов он осторожно вытянул руку из-под головы Лили. Она сонно приоткрыла глаза:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, — поспешно проговорил он, сползая с кровати. — Спи, Лили.

Он оставил ее в комнате, на ходу натянул джемпер и вышел в гостиную, нацепив очки. Джеймс удивленно замер, он совсем не ожидал увидеть Сириуса в гостиной. Но он был именно там, сидел на диване, закинув ногу на ногу, и его затуманенный взгляд был устремлен на пламя камина, танцующее на поленьях.

— Мистер Блэк, — позвал Джеймс, деловито поправив очки, когда Сириус обернулся на голос друга. — Вы сегодня как никогда аристократичны.

— Присоединяйтесь, мой друг, — Сириус указал на место рядом с собой.

Джеймс сел рядом, так же, как Сириус, закинув ногу на ногу, и стал сравнивать их ботинки, пока Сириус с отрешенным видом глядел на пламя. Ботинки Сириуса блестели как новые, а на ботинках Джеймса уже лежала вековая пыль, пролегли глубокие трещины, шнурки потрепались, кожа разъехалась. А ведь у них были одинаковые ботинки, купленные в одно время.

— Как ты носишь обувь, Бродяга?

— На ногах.

Джеймс улыбнулся, расслабленно откинувшись на спинку дивана.

— Что? — наблюдая за тем, как Поттер прикрыл глаза ладонью, Блэк улыбнулся в ответ. — Серьезно, Джеймс, просто ношу ее на ногах.

Поттер засмеялся, взъерошив волосы, и склонив голову поглядел на Блэка. Тот все так же глядел на пламя.

— Сириус, что-то случилось?

Какое-то время Блэк молчал, а потом, оторвав взгляд от камина, взглянул на Джеймса и с усмешкой сказал:

— Кажется, я старею, Сохатый.

Джеймс озадачено пожал плечами:

— Тогда я тоже старею.

— Почему?

— Я думал, мы состаримся вместе.

— Прости, Джеймс, — Сириус откинул челку с лица и усмехнулся. — Ты же знаешь, все эти шведские семьи не для меня.

Они переглянулись, в глазах Джеймса читалось непонимание.

— Расслабься, Сохатый, — засмеялся Блэк, вытянув ноги. — Мне всего лишь приснился кошмар. Оказывается, я не такой толстокожий, как мне казалось.

Он поднялся, сложив руки в карманы, и некоторое время продолжил смотреть на камин.

— Может, расскажешь? — спросил Джеймс, поправив очки.

Сириус изогнул брови, чуть прищурившись, словно раздумывая над предложением друга, а затем ответил:

— Не хочу, чтобы ты считал, что я претендую на твою роль.

— На мою роль?

— Ты же у нас романтик с тонкой творческой душой.

Джеймс скривился и, развернувшись прямо, так, чтобы не глядеть на Сириуса, проговорил:

— Я не узнаю тебя.

— Я тоже.

— Это из-за Саманты.

— Это из-за родителей, — поспешно оборвал Блэк, он громко вздохнул и, засмеявшись, проговорил: — У меня нет родных, Сохатый, нет дома, места, где меня ждут, куда хочется вернуться.

— У тебя есть я и мой дом в Годриковой впадине, и дядин особняк, а еще Андромеда.

— Но ведь это не то. Мне нужно, чтобы меня ждали.

— Женись, дружище, — легко бросил Джеймс, но, увидев выражение лица Сириуса, поспешно добавил: — Или заведи собаку.

— Издеваешься?

— Мерлин, Сириус! Не понимаю тебя! Ты же вечно треплешься о свободе!

Сириус развел руки в стороны:

— Но пристанище нужно и свободному тоже. По крайней у меня был Хогвартс. А что будет после выпускного?

Джеймс непонимающе сдвинул брови.

— Тебя действительно это волнует?

— Ага, — Блэк усмехнулся и, заметив недоумение друга, махнул рукой. — Не бери в голову.

Джеймс озадаченно смотрел, как Бродяга движется в сторону выхода, и смутно понимал, что все, что сейчас сказал Сириус, действительно сказал Сириус.

— Эй, — окликнул он, когда Блэк почти скрылся из виду. — Куда ты?

— Пойду прогуляюсь.

— Я с тобой.

— Ох, Джеймс, не стоит, я обещаю, что не прыгну с Астрономической Башни, — Сириус засмеялся и почти скрылся в проходе, когда вновь остановился. — Не знаешь, Регулус еще не вернулся?

Поттер покачал головой, а затем увидел, как Блэк исчез из поля зрения.

Джеймс не знал, что следует делать в таких ситуациях. Его друг-циник впервые в жизни впал в депрессию, и случилось это, кто бы мог подумать, глубокой зимней ночью. Поттер сладко зевнул, не удосужившись прикрыть рот ладонью, и развалился на диване. Это временное, это пройдет. Но что делать сейчас?

В конце концов Джеймс встал с дивана и, шаркая ногами, побрел в спальню. Там, терзаемый беспокойством и желанием уснуть, он пролежал без сна еще полчаса, а потом нетерпеливо сел, разбудив тем самым Лили.

— Что случилось? — поинтересовалась она, разлепив заспанные глаза. Спутанные волосы спускались с ее плеча, закрывая рисунок на футболке. — Все в порядке, Джеймс?

Она села и устало поглядела на него.

— Сириусу приснился кошмар, — безжизненно отозвался Джеймс.

Лили высоко приподняла брови, отчего ее лицо стало несколько презрительным.

— О, — только и сказала она. — Это веская причина для того, чтобы не спать. Только я не понимаю, почему это делаешь ты, а не Сириус. И где он сам?

— Пошел прогуляться.

Лили глубоко вздохнула, спустив ноги с кровати, и улыбнулась. Она положила руки ему на колено и произнесла:

— Джеймс, я же говорила, что с Сириусом что-то происходит.

— Теперь я тоже это вижу.

— Это всего лишь хандра, — она чмокнула его в щеку и встала, потрепав гриффиндорца по голове. — Скоро это пройдет. Не понимаю, зачем ездить на каникулы, если возвращаешься оттуда с настроением хуже некуда, — она задумчиво глянула на Поттера. — Я пойду к себе. Спокойной ночи.

Она медленно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Джеймс еще какое-то время сидел на месте, не чувствуя сонливости и усталости. Ему показалось, что вместе с Лили до него дотронулась волна ностальгии. Что это было? Воспоминание о матери?

Какое-то время он сидел на месте, размышляя об этом, а потом, когда его мысли снова вернулись к Сириусу, он вдруг ощутил необходимость что-то сделать. Перевернув все тумбочки в комнате и разбудив тем самым Ремуса и Хвоста, он так и не смог отыскать карту Мародеров, а потому просто выскользнул в гостиную и отправился на поиски друга.

* * *

— Лили, есть серьезный разговор.

Эванс оторвала взгляд от книги и удивленно замерла. Кровать, на которой она сидела, окружила целая толпа девчонок. Сразу почувствовав себя неуютно, она отложила книгу, спустила ноги на пол и почти вжалась в стену.

— А в чем дело?

Мэри, как глава этой «банды», присела на краешек кровати, покачивая ножкой, и, хитро улыбаясь, спросила:

— Почему Блэк после возвращения ходит такой «счастливый»?

— Спроси у него, — пожала плечами Эванс.

— Но ты ведь девушка Джеймса, должна все знать. Скажи, — она наклонилась и понизила голос. — Он бросил эту вешалку?

— Что? — возмущенно переспросила Лили и резко поднялась. — Кого бросил?

— Эту вешалку, — весело повторила Мэри. — Монро, вроде так ее фамилия?

— Знаешь что, не смей ее так называть, — строго произнесла Лили, сдвинув брови.

— Чего так завелась? — раздраженно бросила Мэри, тоже вставая на ноги. — Просто если он снова свободен или если это она его бросила, может, ему нужны заботливые женские руки?

— А тебе-то что? У тебя же есть парень.

— А я не для себя интересуюсь.

Лили перевела взгляд на девчонок, стоящих вокруг.

— Надо — спрашивайте у него сами.

— Ты ведешь себя не по-дружески.

— Как раз таки это и по-дружески.

Мэри обиженно скривила губы:

— Тебе хорошо, у тебя Джеймс и любовь до гроба, а другим тоже надо жизнь налаживать.

— И что, вы разорвать его на части хотите? — озлобленно произнесла Эванс. — Да ему плевать на вас всех.

— Если уж Монро стала его девушкой, то у нас просто стопроцентные шансы.

— Монро лучше вас всех, раз Сириус обратил на нее внимание. Вы же кроме парней и шмоток вокруг себя ничего не видите. Она — другая.

Мэри закатила глаза и снова села, принявшись накручивать прядь волос на палец:

— Да знаю я, почему они расстались.

И из толпы тут же донесся поддакивающий смешок:

— Блэк понял, что у нее и ухватиться не за что. Кожа да кости.

И они засмеялись, издевательски переглядываясь. От возмущения Лили просто онемела, чувствуя, как внутри волной нарастает раздражение.

— Эванс, не делай такое лицо, будто впервые слышишь об этом, — бросила Мэри, сложив руки на груди. — Мы не в восемнадцатом веке. Думаешь, они не переспали?

— Да как вы можете так мерзко сплетничать?! Слушать противно! — Лили схватила книгу и поспешно выбежала из комнаты.

— Тоже мне святоша.

* * *

Уже несколько дней Сириус действительно пребывал в странном расположении духа.

Утром, спустившись в гостиную, Лили обнаружила его сидящим в кресле и разглядывающим карту Мародеров. В то утро он не пошел на завтрак. На тумбочке рядом с ним лежала надкусанная булочка, которая, судя по ее внешнему виду, пролежала там больше четырех часов и уже успела превратиться в сухарь, но он, махнув рукой в ее сторону, заверил, что этого хватит. Да и Джеймс так ничего и не съел.

— Знаешь, Сохатый, это уже не похоже на оригинальность, — сказал Ремус, наблюдая за Поттером.

— Что? — Джеймс поднял взгляд, затуманено поглядев на Лунатика, и так же опустил его, уставившись в тарелку.

Лили устало выдохнула, понимающе переглянувшись с Питером и Лунатиком.

— Что тебе Сириус вчера сказал? — спросил Ремус, деловито сложив руки на стол.

— Что не прыгнет с Астрономической башни.

— Он собирался? — удивленно спросил Петтигрю, проглотив кусочек яичницы.

— Или он считает, что его ждет более благородная смерть? — уточнил Лунатик, задумчиво сдвинув брови.

Джеймс пожал плечами.

— Мне интересно, — Лили выпрямилась, испытующе глядя на Джеймса. — Сириус порвал с Самантой?

Джеймс с заметным разочарованием поджал губы, а затем, вытянув шею, окликнул Лунатика:

— Рем, знаешь, что у Сириуса с Самантой?

— Так он и тебе ничего не рассказал?

Джеймс только покачал головой.

— Это странно, — высказалась Лили, сдвинув брови. — Почему он вам ничего не рассказал? Ведь ясно: они расстались. Откуда это состояние? Может, она его бросила?

— Сириуса не бросают, — заметил Петтигрю.

— Нет, — усмехнулась Лили. — Умные девушки таких и бросают. Тем более Саманта. Она уж точно могла.

— Не знаю, — ответил Ремус, потирая рука об руку. — Но если он не хочет рассказывать, значит, ему это не нужно.

Лили устало выдохнула. Сколько это может продолжаться?

Мародеры продолжали тихонько переговариваться.

— Съешь что-нибудь, Сохатый, — посоветовал Питер, потянувшись к кубку с тыквенным соком.

— Не хочется.

Борясь с раздражением, Лили закинула голову. Темно-серое небо Большого зала затягивало вглубь.

— Погода вроде неплохая. Только снега не ожидается, — констатировала она.

— Погуляем? — спросил Ремус, глянув на нее.

— Пойдемте, сразу после завтрака.

— Тогда мы можем идти, — Джеймс решительно отодвинул нетронутую тарелку и встал из-за стола.

Лили успела только приоткрыть от неожиданности рот да протянуть к нему руку, как бы желая остановить.

— Джеймс, ты же ничего не съел!

— Я не голоден.

Устало выдохнув, Лили поднялась из-за стола и самой последней из всей компании отправилась в холл. Попытки заставить Сириуса пойти с ними не увенчались успехом. Он завалился на кровать и категорически отказался выходить на улицу. Лили заметила его отсутствие только когда Гордон, обгоняя Мародеров, поинтересовался, куда пропал Блэк.

Она нахмурилась, с трудом застегивая воротник: пуговицы все не поддавались замерзшим пальцам, задержала взгляд на Джонатане. Поверх растрепанных волос была как попало надета шапка-ушанка, на плече — метла.

— Сириус остался в замке, — ответил кто-то.

— Что с ним? — спросил Дэвид, поправляя шнурки. — Он стал каким-то…

— Вялым, — иронично фыркнул Люпин.

— В точку, — засмеялся Дэвид.

— Меня всегда удивляла его противоречивость, — до Лили долетел смешок Ремуса, он чуть поморщился, не переставая улыбаться. — Алкоголь не решает проблем — пойду напьюсь. Не сметь загружаться и вешать нос — впаду в депрессию. К черту романтику и сопли — боже, да я влюбился.

— Сириус влюбился? — оживился Гордон, вскинув лохматые брови. — Вот это новости. А я думаю, чего все девчонки в школе так активно обсуждают Сириуса Блэка.

— Черт его разберет, Гордон, — Джеймс махнул рукой.

— У любого циника бывают такие периоды, — Дэвид выпрямился и пожал плечами. — Это закон равновесия.

— Да, — насмешливо протянул Джонатан. — Дэйви сам на прошлой неделе не вылезал из-под одеяла с кружечкой кофе, — Гордон шутливо ткнул Дэвида в бок.

— Отвали, Джонатан, — Дэвид закатил глаза и улыбнулся, направляясь к выходу. — Растормошите его. А то мы перестанем его узнавать! — крикнул он на прощанье.

Джеймс кивнул, очки чуть съехали с носа, и он неловко поправил их, поворачиваясь к Эванс. Лили все еще держалась рукой за пуговицы, но ее отрешенный взгляд был направлен сквозь гриффиндорцев.

— Все в порядке?

Она вздрогнула, медленно кивнула и в каком-то оцепенении побрела вместе со всеми на улицу. Мороз тут же сковал ее пальцы, отсутствующий взгляд прошелся по Поттеру, потерянно взъерошившему волосы.

— Я догоню.

Она не стала ждать ответа, резко развернулась и, вбежав в холл, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, взлетела по ступенькам.

Дверь спальни легко поддалась, а Сириус так и остался лежать на кровати. Он чуть приподнял голову, окинув гостью любопытным взглядом, и опустился обратно на подушку.

— Надо бы стучаться, Эванс.

— Прекрати вести себя, как полный кретин!

Блэк сел, удивленно поглядев на гриффиндорку. Она стояла возле двери в расстегнутой мантии и кое-как накинутом на шею гриффиндорском шарфе, весь ее внешний вид являл самой чистой воды раздражение.

— Мне послышалось? — Сириус изогнул брови.

— Нет, тебе не послышалось, — прошипела она. — Ты ведешь себя, как последняя скотина.

— Знала бы ты, как часто я слышал это… — Сириус снова рухнул на кровать и, поскольку продолжения не последовало, он махнул рукой, словно разрешая Лили продолжить речь, и произнес: — Потрудись объяснить.

— Объяснить?! — вскипела она. — Сириус, я всегда знала, что ты такой. Но, черт возьми, раз ты решил быть циником, будь им до конца! И посмотри на меня, в конце концов!

Сириус снова сел, вопросительно уставившись на девушку. Он сидел, ссутулив спину, волосы, обычно изящно падающие на глаза, сейчас казались просто неопрятными. Сигарета, положенная на ухо, подчеркивала уныние в глазах Блэка.

— Эванс, давай отложим психологию до завтра. Не видишь, я в глубокой депрессии.

От негодования Лили приоткрыла рот.

— Да как ты смеешь! Мерзкий, противный…

— Эванс…

— Гадкий эгоист!

— Ты неоригинальна.

— Если ты думаешь, что видя твою кислую рожу я, как и другие, буду думать, как ты чертовски страдаешь…

— Но ведь так оно и есть. Ты жутко жестока, — прожужжал Блэк, изображая страдание.

— Ты невыносим, — прошипела Эванс, раздраженно закатив глаза. Секунду она молчала, а потом прямо спросила: — Вы с Самантой расстались?

— Я бросил ее, ага.

— Бросил? — скептически повторила Лили. — Зачем?

— Черт знает.

Лили замолчала. Значит, по крайней мере часть из того, что сказали девчонки — правда.

— Вы ведь… — нерешительно начала она.

Сириус, которого начинало это забавлять, улыбнулся, вопросительно приподняв брови.

— Ну, Эванс, продолжай. Мы ведь что?

Лили почувствовала, как заливается краской.

— Мерлин, Лил-с, я и не думал, что ты такая скромница.

— Я тоже.

— Спросишь? — нахально улыбнувшись, поинтересовался Блэк. Лили промолчала, пристально поглядев на него.

— Я уже знаю ответ, — сказала она. — Сириус, ты хоть понимаешь, как паршиво поступил с ней? Если бы так поступили со мной…

— Но ты не она, — резко оборвал Блэк. От неожиданности Лили широко распахнула глаза. Между ними повисло молчание. Сириус пристально глядел на девушку, сдвинув брови, а потом добавил: — В этом смысл.

— Ты влюбился в нее! — вдруг воскликнула Эванс.

Сириус зашикал на Лили, замахав руками, будто стараясь отогнать от себя эти слова.

— Ты же влюбился!

— Нет, Эванс, нет!

— В этом нет ничего плохого. Просто я не понимаю, может, все-таки она тебя бросила?

Сириус простонал нечто нечленораздельное и прикрыл рукой глаза:

— Мерлин, ты сама наивность. Как Поттер умудрился возиться с тобой четыре года?

— Но я вижу это!

— Эванс, прекрати нести чушь. Меня никто не бросал, я ее бросил. И я не влюбился. Просто мне паршиво. И не твое дело почему.

— Слушай, если тебе плохо, может, стоит…

— Обратиться к специалистам? — Сириус засмеялся. — Прости, Эванс, тебе не удастся записать меня в психов.

— Если дело в Саманте, то я не понимаю…

— Сколько можно повторять? Саманта ни при чем, — выделяя каждое слово, произнес Блэк.

— Мне кажется, ты сам понимаешь, что это все-таки не так.

Он поморщился:

— Мне кажется, ты зануда. И лезешь не в свое дело. Что ты вообще тут делаешь? Вы пошли гулять, вот и проваливай.

И в другой раз Лили непременно ушла бы. Она возмущенно поджала губы, сдвинув брови так, что на переносице образовалась складочка. Сириус в ожидании уставился на нее, но, заметив, что она не собирается уходить, откинулся на кровати. Его бледное, усталое лицо на секунду преобразилось, и Лили увидела на нем настоящее страдание.

— Мне кажется, что-то тебя гложет, — произнесла она, усевшись на кровать Джеймса. — Ты не можешь в этом никому признаться, но, может, если рассказать, то тебе станет легче?

— Со мной все нормально.

Мгновение Лили собиралась с духом. И так каждый раз перед новой фразой. Ей было сложно сидеть тут, словно сама атмосфера выталкивала ее из комнаты. И принцип, работающий везде и всегда: когда ты начинаешь, дальше идти уже не страшно, тут не работал. Она нервно теребила краешек бордового покрывала.

— Ты не похож на себя. Знаю, все говорят, что ты отвратительный человек, эгоистичный, циничный и все-такое, но, Сириус, без этого ты — не ты. Просто, если ты делаешь что-то, что переходит даже твои пределы, не надо показывать этого, ты выглядишь несколько…

Она замялась. Сириус приподнял голову:

— Ну?

Лили прищурилась, и неохотно, словно ей стало трудно говорить, продолжила:

— Жалко, — Сириус прыснул. — Веди себя достойно. Ты же видишь, как все переживают, что Джеймс очень озабочен.

Блэк усмехнулся. Лили поняла, что последнее слово вызвало у него не те ассоциации и, подавив улыбку, произнесла:

— Я даже не хочу знать, что ты себе представил, — она подумала, что будь на месте Сириуса кто-нибудь другой, она бы села на пол рядом с его кроватью. Но это был Блэк, и поэтому она просто спросила: — Сириус, что с тобой?

— Черт знает, Лил-с, — хрипло ответил тот. — Думаю, все дело в том, что со мной никогда такого не было, это что-то другое.

— Другое?

— Сложно объяснить. Но слишком много мыслей в моей голове. Хочу отрываться и не думать ни о чем.

— Так в чем же дело? Принести тебе выпить? Или позвать девчонок? Все и так галдят о том, что ты хандришь, и жаждут утешить первого красавчика школы.

— Регулус уехал на каникулы.

Столь резкая перемена разговора сбила Лили с толку. Она ожидала, что он улыбнется и бросит что-то саркастичное, но он сказал это. Важное «это».

— Ну и что? — спросила она. — Он всегда уезжает.

— Мы видели их. Мы с Самантой видели его на площади Гриммо. Меня это беспокоит. Я боюсь, что совсем потеряю его. Он не очень-то много для меня значит, мы ведь совсем не друзья и почти не братья. Но я…

— Сириус, — Лили серьезно посмотрела на него. — Я тебя понимаю. Это твой брат, любишь ты его или нет. Вы дружили в детстве и были близки, так?

— Да.

— Ты ничего не можешь сделать.

— Я понимаю.

— Сириус, он всего лишь уехал на каникулы. Послушай, ты всегда лучше всех нас умел не обращать внимания ни на что, кроме того, что тебя действительно интересует, что приносит удовольствие. Так прошу тебя, докажи нам всем, как истинный гедонист и циник, что ничего не может помешать тебе быть собой.

Какое-то время она еще просидела на кровати, ожидая хоть какого-то ответа, а потом не выдержала, поднялась и пошла прочь, кляня себя за то, что пришла. Ведь Сириус это все же Сириус, и внушать ему что-либо…

— Лили! — она обернулась. Сириус ухмылялся. — Ты ведь не знаешь, что произошло между нами с Сэм?

— Нет, — ответила Лили. — Я просто старалась анализировать и делать выводы. Другого мне не остается, ведь ты же не рассказываешь. И, знаешь, кажется, я не хочу знать подробности.

Сириус кивнул и улыбнулся. Он показал кулак с поднятым вверх большим пальцем, потом достал из-за уха сигарету и, прежде чем взять ее в рот, произнес:

— Ты лучшая.

Лили вскинула брови и улыбнулась:

— Я уже занята, но у тебя все еще есть толпы, желающие тебя утешить.

— Спасибо, Солнце.

А ведь ему никогда не нравилось это прозвище.

* * *

— Давно не было снега.

— Давно.

Они прошли на небольшую светлую полянку Запретного леса. Низкие ели в окружении высоких деревьев, раскинули ветви, расстелив их по снегу. Ветер залетал сюда через проемы между деревьями и образовал большие снежные подушки. Лили обвела поляну взглядом.

— Я хочу упасть.

— Упасть? — переспросил Джеймс. — Ты серьезно?

— Да, — она энергично закивала и улыбнулась. — Дай руку.

Он крепко взял ее ладонь в свою. Лили улыбнулась.

— На счет три.

Они легко упали в снег, не разжимая рук. Серое небо, затянутое облаками светилось в проеме между голыми деревьями.

— Волшебно, — произнесла она, взглянув на Поттера. Волосы, неприкрытые шапкой, откинулись назад. Он тоже глядел на нее, с такой теплотой, какую она видела в глазах только у одного человека. В памяти вспыхнула такая же поляна, но на деревьях были листья. А вместо Джеймса был…

Лили прикрыла глаза. Но этот зимний вечер гораздо волшебнее.

— Знаешь, мне кажется, что мы оказались в романе или кино.

Она повернулась.

— Почему, Джеймс?

— Я не знаю, — он пожал плечами. — Это так нереально, что мы с тобой вместе, вдвоем, лежим здесь на поляне, держимся за руки, я могу тебя беспрепятственно поцеловать…

Он перекатился на бок и чмокнул ее в щеку.

— Для кино не хватает снега, — заметила Лили улыбнувшись. — В такие моменты всегда начинается снег. Это сделало бы все по-настоящему нереальным.

— Но снег уже идет.

Лили повернула голову к небу и обомлела: впервые за долгое время снова пошел снег. Он медленно кружился, покрывая ее пальто, шарф и волосы. Ей показалось, что она оторвалась от земли и взлетела.

— Ты тоже чувствуешь это? — спросила Лили, крепче сжимая его руку.

— Я будто лечу. Только не так, как на метле, а как-то…

Он не закончил, но этого и не требовалось. Они еще долго лежали, молча наслаждаясь волшебным моментом, и все стало вдруг таким простым и легким, что казалось, ничего в мире не может быть никак иначе, и с этим снегом все вернулось на свои места.

— Джеймс?

— Да?

— Мне кажется, я завалю Трансфигурацию.

Волшебство рассыпалось, ударившись о стены насущных проблем.

Поттер зашевелился, создавая легкий шум, приподнялся на локтях, и уже в следующее мгновение Лили увидела его лицо.

— Шутишь?

Эванс обеспокоенно замотала головой. Поттер прыснул, выражая свое негодование.

— Ты не можешь завалить трансфигурацию, — уверенно заявил он, откинувшись назад.

Так как продолжения не последовало, Лили повернула голову, воззрившись на его профиль, и, меланхолично вздохнув, спросила:

— Почему?

— Ты же девушка Джеймса Поттера! — так, словно это очевидный факт, воскликнул он. Лили засмеялась, слыша, как Джеймс продолжает рассуждать, активно жестикулируя. — Мастера всех мастеров в этом деле! Хотя бы поэтому ты не можешь завалить Трансфигурацию. А если завалишь, Сириус всю оставшуюся жизнь будет припоминать тебе этот позор.

— Думаешь? — серьезно уточнила она. — Почему?

Джеймс шумно выдохнул, уронив руки на живот, и спокойно проговорил:

— Потому что это невероятно, Лили. Никто не допустит этого. Мы будем тренироваться в последний месяц, как помешанные заучки, и в итоге получим все «П». Мы будем отличниками, как самые настоящие ботаны, и в выпускном альбоме наши фото пометят золотой каемочкой.

— За заслуги перед школой? — уточнила Лили, представляя в воображении их выпускной альбом и уходящие в вечность юные физиономии на черно-белых фото.

— Потому что мы самые классные чуваки во всем Хогвартсе.

— Твоему самолюбию просто нет предела.

— Это здоровый реализм. Даже Дамби так считает.

— С чего ты взял?

— На прошлой неделе он сказал, что у меня классные кеды.

— Обожаю нашего директора, — Лили засмеялась.

* * *

Тем вечером Лили не стала нарушать спокойствие мальчиков и осталась у себя, несмотря на всю неприязнь, которую стала испытывать к однокурсницам. А Джеймс, отвыкший от одинокой постели, долго крутился и не мог уснуть. Он слышал, как ушел Сириус, но попросту не выдержал томительного ожидания. Один взгляд на карту Мародеров: точка с именем Сириус Блэк на Астрономической башне.

Он быстро собрался и вылетел из комнаты.

Где-то внутри у Джеймса замерло, он медленно приближался к перилам Астрономической башни, с другой стороны которых, на парапете, свесив ноги, сидел Сириус.

— Бродяга, ты что там делаешь?

Он обернулся, и Поттер почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он всегда был таким впечатлительным или это приходит с возрастом?

— Сохатый! — громко радостно позвал тот, приподняв руку, в которой, оказывается, была бутылка. — Присоединяйся.

Раньше они часто сидели на этом парапете, пили сливочное и несливочное пиво, шутили, смеялись, думали о новых шалостях, а в перерывах между ними просто отдыхали, свесив ноги в ночную темноту, и не боялись же, больные придурки. А сейчас Джеймс едва мог пошевелиться, глядя на то, как Сириус ерзает за перилами, складывая ноги по-турецки.

— Ты чего, Джим?

Наверное, просто отвык. Пересилив себя, Поттер все-таки прошел к перилам и, глубоко вздохнув, перелез, устроившись рядом с другом. Он вдохнул ночной воздух, чувствуя, как его отпускает, и по телу разливается адреналин. На лице появилась улыбка, по эту сторону перил все гораздо проще. И круче. Гораздо круче. Джеймсу частенько казалось, что слова «классно» и «круто» давно стали не просто часто употребляемыми Сириусом, а вовсе стали его неотъемлемой частью. Кажется, за время отсутствия Джеймса, Сириус немного повеселел.

— Держи, — Бродяга передал ему бутылку.

Теплый напиток согревал внутренности. Сливочное пиво.

— Знаешь, что я понял, Бродяга? — спросил Поттер, поставив бутылку рядом. — Что ни разу не видел это со стороны.

— Что?

— Ну, как кто-нибудь здесь сидит. Зато теперь я понимаю Ремуса, который орал на нас.

— Джимбо, это так мило, — раздался лающий смех, и Сириус хлопнул Джеймса по плечу.

— Вы больные идиоты!

Они одновременно обернулись: на площадке стояли Ремус и Питер. Блэк еще больше обрадовался и закричал:

— Давайте к нам, у нас есть сливочное пиво!

Он сказал это так, словно «сливочное пиво» — самое что ни на есть сокровище, которое по какой-то неизвестной удаче оказалось в руках у Блэка.

— Зато тут безопаснее, — озлобленно отозвался Люпин.

— Не начинай ту же песню, давайте, Рем! Пит, ну, хоть ты к нам иди.

Петтигрю пошел первым, и, рассерженно фыркнув, Лунатик все же пошел вперед и, чуть не поскользнувшись на скользком парапете, сел.

— Если бы я сейчас умер, вас бы замучила совесть.

— Да брось, ничего не происходит просто так, Рем. А на нашем пути еще масса великих дел, — тоном знатока протянул Сириус, а затем вдруг резко повернулся. — Кстати, как насчет чего-нибудь классного?

— Чего, например?

На секунду на лице Сириуса появилась задумчивость, а потом он посмотрел на друзей горящими глазами и, потирая ладони друг о друга, скорее из-за холода, чем из-за того, что что-то замышляет, сказал:

— Предлагаю сходить на кухню, набрать еды, а потом пойти в кабинет Дамби и порыться в архивах.

— А Дамблдора мы куда денем? — поинтересовался Хвост, нагнувшись, чтобы видеть Блэка.

Сириус ничего не ответил, вскинув брови, выжидающе посмотрел на Ремуса, тот цокнул и неохотно ответил:

— Он уехал сегодня, до завтра его точно не будет. Черт тебя побери, Сириус. И надо же мне было тебе это ляпнуть!

Сириус невинно пожал плечами, как бы говоря: «Да брось, дружище, все в нашу пользу».

— А пароль ты знаешь? — не унимался Ремус, все еще надеясь отговорить друзей.

— Стоит перебрать все сладости, существующие на свете и в конце концов мы отгадаем пароль. По-моему, это всем известно, — Джеймс радостно улыбнулся.

— И мы потратим на это всю ночь.

— Так, я сказал отставить занудство! — тягуче протянул Блэк, заставив друзей рассмеяться.

— Плохая идея, — сквозь смех все-таки вставил Ремус, но Сириус уже поднялся на ноги и, держась за перила, ответил:

— Ты не узнаешь плохая ли это идея, пока не осуществишь ее.

Он часто говорил такие фразы, немного переставляя или заменяя слова, оставляя смысл одним и тем же. В ту ночь это и стало лозунгом их похождений. И Джеймс снова подумал, что у Блэка в голове всегда откуда-то берутся блестящие идеи.

* * *

— Сколько еще тут торчать?

— Пока не выясним пароль.

— Лимонные дольки?

— Может, смиримся с неизбежностью провала?

— Ананас в сахаре.

— Нет, мы не смиримся.

— Но невозможно же перебрать все!

— Тыквенный пирог.

— Ты не веришь в нашу победу?

— Может, вы, наконец, заткнетесь?! Вообще-то я пытаюсь думать!

— Да это может быть что угодно. Шоколадная лягушка, леденец на палочке, жвачка! Кто знает, что придет ему в голову.

— Ага, скажи еще «Берти-Ботс», которые он на дух не переносит.

К всеобщему удивлению горгулья нехотя, со скрипом повернулась. Джеймсу даже показалось, что она несколько скривила и без того страшную физиономию. Переглянувшись, Мародеры воровато оглянулись и, тихо вскочив с пола, на котором успели расположиться, не менее тихо понеслись по лестнице.

Кабинет Дамблдора распахнул свои объятья четырем безумцам. Феникс, спящий на своем законном месте, встрепенулся, раскинув огненные крылья.

— Тш, птаха, — бросил Сириус, проходя мимо Фоукса.

— Он прав, — кивнул Джеймс. — С нами лучше не спорить.

Все так, будто профессор вышел за чаем и вот-вот вернется. На столе пачки не разобранных писем, газета и лимонные дольки.

— Посмотрите, да он ждал нас! — воскликнул Сириус, раскинувшись в одном из стульев перед столом. — Четыре стула. Как тебе, Лунатик?

— Кому нужны стулья? — усмехнулся тот, проходя вглубь кабинета к книжным полкам.

— Заучка! — крикнул ему в спину Блэк, вставая со стула.

Он отдал друзьям сливочное пиво и, откупорив свою бутылку зубами, сделал глоток.

— Эй, Хвост, Бродяга! Смотрите, что я нашел!

Джеймс сидел у шкафа рядом с письменным столом, выпотрошив целую полку с папками, он сидел на полу и улыбался.

— Глядите!

На зов подошел и Ремус, он склонился над плечом Поттера и задумчиво сдвинул брови.

— Это что… выпускной альбом Дамблдора?

— В точку.

Блэк обошел Джеймса и решительным жестом распахнул следующий шкаф.

— Что ты делаешь? — Люпин поморщился, наблюдая, как стопка желтоватых листков разлетелась по полу. — Ты разгромишь весь кабинет.

— До утра еще полно времени, Лунатик, — пожал плечами Хвост. — Ведь Дамблдор не вернется до утра?

Ремус издал какой-то звук, схожий с разочарованным рычанием, прикрыл глаза, коснувшись пальцами переносицы:

— Питер…

— Он прав, Лунатик, — отозвался Блэк, выгребая папки.

— Что вы делаете?! Сейчас же прекратите!

Мародеры вскинули головы. Бывшие директора ненавистно глядели на гриффиндорцев.

— Господа, — усмехнулся Сириус и легко запрыгнул на стул. — При всем уважении, не мешайте нам веселиться.

— А я бы на твоем месте послушал умных людей, Бродяга, — заметил Люпин, наблюдая, как под те же вопли директоров Сириус спрыгнул на пол и снова принялся за полки.

— Этот хлам не разбирали уже тысячу лет. Подумай, как печалятся люди на этих фото! Как они страдают от одиночества!

Ремус не поменялся в лице.

— Будем считать, что ты улыбнулся и закивал, — бросил Сириус, устремляя взгляд на фотографии и заметки.

Никто давно не видел Сириуса таким. Кто знает, что было тому виной: завтрашнее окончание каникул или внезапное пробуждение после долгой депрессии. Но ни один из Мародеров явно не хотел портить такой вечер, даже Ремус, который лишь по привычке взывал к осторожности и соблюдению границ разумного.

Часы пробили три. Директора уже замолчали, устав от попыток усмирить мальчишек. Сливочное пиво еще оставалось на дне бутылки.

— Смотрите! — воскликнул Хвост. — Здесь МакГонагалл.

— Ты же смотрел квиддич.

— Вот именно! И тут МакГонагалл.

Мародеры переглянулись и медленно собрались возле Хвоста. На черно-белом фото — команда Гриффиндора по квиддичу. Минерва держит кубок. Молодая, с ясной улыбкой на лице, в окружении мальчишек.

— Черт побери, это действительно она. И она потрясная!

— Минерва была одной из лучших учениц, которые когда-либо играли в квиддич, мистер Блэк.

Мародеры замерли. Медленно подняли головы и подскочили. Сириус, держа бутылку пива в руках, попытался спрятать ее за ногу, представляя, как несуразно должно быть выглядит. Профессор Дамблдор с легкой полуулыбкой смотрел на них сквозь свои очки-половинки.

— Мы… мы… Мы тут знаете… — залепетал Люпин, чувствуя, как Хвост медленно отходит ему за спину.

— Мы думали, вы вернетесь только утром.

— Я тоже, — он развел руками. — Но, представьте себе, мой друг, на день рождения которого я поехал, отменил вечеринку.

— Какая досада, — хрипло отозвался Сириус. Джеймс подавил улыбку.

— Вы позволите? — Дамблдор указал рукой на свое кресло.

Все переместились в пространстве. Переступая через папки и фото, профессор сел в кресло, а Мародеры встали у стола.

— Прошу, садитесь.

Они медленно разошлись по стульям. Джеймс искоса глянул на Питера, тот нервно дергал ногой, Ремус, чуть поодаль — сама невинность, покорно сложил руки на колени и ждал наказания.

— Не хотите лимонную дольку?

Мародеры переглянулись. Сириус, чуть нахмурившись, поглядел на Джеймса.

— Никто не хочет? Джеймс? Питер?

Хвост быстро помотал головой.

— А я, знаете ли, просто обожаю лимонные дольки.

Профессор закинул в рот одну из сладостей и взглянул на гриффиндорцев поверх своих очков.

— Я каждый раз удивляюсь вашей изобретательности.

— А я вашей проницательности… сэр.

Это был Сириус. То есть, конечно, Сириус. Он откинулся на спинку стула, как будто он в гостях у старых знакомых, и Джеймс явно увидел в его глазах вызов, такой, что ему самому стало интересно, что скажет Дамблдор. И он мгновенно влился в эту игру. Как всегда.

— Ведь не зря же нас ждали четыре стула, — подхватил он, поворачиваясь к директору. Испепеляющий взгляд Ремуса Люпина прожигал ему правое плечо, но этот вечный совет заткнуться не воспринял никто. Как всегда. Потому что сейчас был важнее другой взгляд. Взгляд, который ответил на вызов. Взгляд профессора Дамблдора.

И как они забыли, что перед ними гриффиндорец?

Альбус Дамблдор поднялся. И началось то, чего не ожидал никто.

— Просто хочу сказать, что если вы думаете, будто я буду терпеть все ваши выходки и не применять в качестве мер такие наказания, что вам и спать будет некогда, только потому, что у вас скоро ЖАБА, то вы ошибаетесь. Пора учиться отвечать за свои поступки. Наши времена требуют героев. Умных, собранных и ответственных.

— Простите, сэр, мы что-то не совсем понимаем…

— Скоро экзамены, господа, выпуск, жизнь, — он подошел к окну и, сложив руки за спиной, поглядел на озеро, окутанное темнотой. — За стенами Хогвартса совсем не так сейчас.

— Мы знаем, профессор.

Он не дал договорить, поднял руку, останавливая готового к дискуссии Блэка и тихо произнес:

— Я не буду наказывать вас на этот раз, но теперь я буду следить за вами. Пристально. Вы у меня на особом счету.

* * *

— Что за черт? С каких пор он стал с нами на «ты»? Где вы видели, чтобы директор, застукав учеников посреди ночи у себя в кабинете, предлагал им лимонные дольки!

— Слушай, а чего ты хотел? Чтобы он наказал нас?

— Это было бы нормально, — пожал плечами Петтигрю.

— А кто сказал, что Альбус нормальный? — лениво откинувшись на кровати, поинтересовался Ремус.

— Да нет, он просто потрясающий мужик. Вот только что изменилось за последний год так, что он стал не только обращаться на «ты», но и перешел с обычной промывки мозга на основательную?

— Может, у него на нас планы.

— Ага, он хочет тебя в жены, Джимбо.

— Серьезно, Бродяга. Война и все дела. Может, не знаю… он хочет нас к себе в армию.

— Решил уже сейчас наладить отношения? — приподнял брови Лунатик, а затем кивнул. — Это интересная теория.

— Это бред, — прыснул Сириус, оборачиваясь на звук открывающиеся двери.

— Вы что, не ложились? — Эванс удивленно приподняла брови.

— Ага, были у Дамблдора в гостях.

— Чего? — Лили даже притормозила, но Джеймс протянул руку и притянул ее к кровати.

— Да-да, — кивнул он. — Именно так. Причем господин директор вернулся раньше, чем мы думали.

— Вас наказали. Опять, — Эванс недовольно вздохнула. — Я скоро привыкну.

— Вообще-то мы не наказаны, — Сириус улыбнулся.

— Мантия-невидимка? — спросила она.

Брови Сириуса поползли вверх.

— Чего мантия? Джимбо, откуда она знает?

Поттер удивленно уставился на девушку.

— Я не рассказывал.

— Ага, хвалился мне, что потомок Певереллов, — Лили засмеялась. — Это всего лишь дедукция.

— А, я читал эту книжку, — кивнул Лунатик, взглянув на Лили.

— Ладно, я не буду выяснять, о чем вы, — сообщил Блэк, плюхнувшись на кровать. — Но мантии не было. Всё — наше обаяние.

— На самом деле Дамблдор просто пожалел нас.

— И меня, — Лили уронила голову Поттеру на плечо. — Уже перестаю надеяться, что вы можете вести себя, как послушные ученики.

* * *

Сириус вернулся к жизни или по крайней мере казался таковым. Он убедил себя не думать о брате, но тот снился ему почти каждую ночь. Мимолетно в снах проглядывала Саманта. Совесть все еще тихонько билась в висок, но, оставаясь проигнорированной, все затихала и затихала.

Это был последний день каникул. Он расслабленно докуривал сигарету, следуя за друзьями. Впереди всех сквозь толпу пробивался Джеймс, не выпускающий ладони Лили из своей. Сириус оглядывался по сторонам, шестикурсницы приветливо щебетали, растянув милые улыбки.

— Сириус!

— Привет, дамы, — кивнул он, чуть замедлив шаг. — Как дела?

— Отлично. А ты как?

— Снова свободен.

— Свободен? — глаза девчонки вспыхнули. Она кокетливо прищурилась, картинно поправляя шарф Сириуса. — Тогда ты должен пообещать мне свидание, Блэк.

— Идет… эм…

— Шарлотта.

— Шарли, — он очаровательно улыбнулся. — Идет, Шарли.

Напоследок он подмигнул ей и устремился вслед за Хвостом, которого уже успел потерять из виду. По спине прошелся холодок, словно его обдало ветром: это расползался слух. Сириус чуть поморщился: через пару часов весь Хогвартс будет галдеть, что «он действительно свободен», что он не просто так вернулся с каникул один и еще какое-то время пребывал в депрессии. Что он свободен. Идиот.

Он вытягивал шею, высматривая впереди друзей, не забывал попутно здороваться со знакомыми. Мародеры были впереди всего на пару метров, но в той давке, что была сейчас в холле, это расстояние становилось целой полосой препятствий. Сириус решительно двинулся вперед и выскользнул на улицу. Морозный воздух приятно освежил его. Друзья уже сбежали с крыльца, и он мог видеть, много оборотов «как они обсуждали что-то у колонн, окружающих выход на мост. Глаза прошлись по толпе, но среди шапок и растрепанных волос не попадалось ни одного хоть сколько-нибудь приятного для встречи человека. Кто-то задел его локтем. Сириус обернулся, взглянув на неосторожного, и замер: в глаза бросилась ореховая шевелюра, прикрытая зеленым беретом. Саманта разговаривала с Мелани. Блэк поглядел на Монро, раздумывая, что ему стоит сделать, покачнулся с носка на пятку и вновь замер. Она обернулась, огонек, вспыхнувший в ее глазах, тут же потух: все как раньше, она смотрит на него с холодностью и безразличием. Сириус улыбнулся, скорее по привычке, чем специально, и, помахав ей, поспешно сбежал вниз, уже не увидев, как Саманта Монро прикрыла глаза, тоскливо тряхнув головой.

— Что за столпотворение? — бурчал Поттер, выбравшись во двор. Лили появилась вслед за ним, поправила растрепавшиеся волосы и съехавший на глаза берет и пожала печами.

Она прошла в сторону, уступая дорогу появившимся на крыльце Мародерам, и покрутила головой из стороны в сторону. Сириус исчез.

— Куда подевался Бродяга?

Джеймс тут же оглянулся.

— Он встретил кого-то, — ответил Хвост. — Какую-то девушку.

— Чертов Казанова, — Джеймс засмеялся и махнул рукой. — Ни на секунду нельзя оставить без присмотра.

— И не говори, Сохатый, — поддакнул Ремус, приподняв брови, отчего его спокойное лицо приобрело чуть насмешливый вид.

— Кажется, ему уже лучше, — заметила Лили, и Джеймс кивнул.

— Должно быть, встряска у Дамблдора его взбодрила, потому что как…

Джеймс оборвал речь на полуслове и вытянул шею, заглядывая Лили за спину: по снегу со всех ног к ним мчался огромный черный пес. На длинной шерсти осели снежинки, и он кружил вокруг Мародеров, бросаясь то к одному гриффиндорцу, то к другому. Они смеялись, не волнуясь о последствиях, так, словно этот пес был чем-то совершенно обыденным для Хогвартса, и их настроение передавалось Лили. Она тоже тискала морду пса, ероша его шерсть на затылке, и наблюдала за тем, как они бегают по окрестностям, выходят на лед, скользят и падают смешно и нелепо, словно герои диснеевского мультика.

Лили засмеялась, оглядываясь на толпу возвращающихся с каникул учеников. Ее взгляд непроизвольно наткнулся на фигуру Саманты, она стояла рядом с Мелани, прислонившейся к стене замка, и о чем-то говорила. Их взгляды, обеспокоенные чем-то, казались окликом из другой вселенной, и Лили подумала, что только Мародеры спасают ее от такого же настроения.

Каникулы подошли к концу.

* * *

Меня часто вдохновляют люди. Но, по-моему, Дик, тебя здесь слишком много. И в моей голове тоже.

______________________________________________________________________

Вечная скука уроков усилилась вечным ЖАБА. Это слово звучало по нескольку раз в день, и даже Лили уже не могла его слышать. Нервное напряжение подстегивалось ленью, а время летело с бешеной скоростью.

Лили провела всю ночь за чтением книги, взятой в библиотеке на прошлой неделе, и сейчас устало улеглась на плечо Джеймса в ожидании первого урока. Она винила себя в том, что вместо трансфигурации читала какой-то роман, но не могла ничего подделась со сковавшей ее ленью.

Сириус расхаживал перед партой, играя в пальцах монеткой, найденной в кармане, и громко возмущался по поводу совмещенных уроков. Какой-то хаффлпаффец задел его плечом.

— Эй, может, аккуратнее? Вы это видели? Вот ведь раздражают-то…

— Ты не выспался, вот и раздражают.

— А что вы вчера делали? — поинтересовалась Лили, поднимая голову.

Монетка несколько раз перевернулась, прилетев прямо Сириусу в ладонь, и он подкинул ее снова. Он слышал, как Джеймс рассказывал Лили о предыдущей ночи, и изредка бросал какие-то комментарии, но не отрывался от своего занятия. Он затылком чуял взгляды девчонок, с открытыми ртами следящими за тем, как падает челка с его лица, когда, закинув голову, он наблюдает за маневрами монеты.

Он услышал шорох каблуков и на секунду отвел взгляд. Он усмехнулся: и как он выделил именно ее шаги из всего множества.

Монетка, сделавшая три оборота в воздухе, ускользнула от внимания Блэка и с характерным звоном попрыгала по полу. Саманта остановилась.

— Сэм, — осуждающе пробурчал Сириус, наблюдая за тем, как девушка, не дожидаясь, пока Сириус поднимет сикль, переступила через порог и прошествовала к парте.

— Что? — она приподняла брови, взглянув на Сириуса через плечо.

Он выпрямился, и, перекатывая монетку с пальца на палец, улыбнулся. Монро только закатила глаза и презрительно выдохнула, отворачиваясь к парте.

Лили, следившая за ними, перевела взгляд с Саманты, не спеша располагающейся за партой, на Сириуса. Его очарованию позавидовал бы каждый из присутствующих.

Он чуть закинул голову и спрятал монетку в карман.

— Ходят слухи, что на следующей неделе…

Он прервался: появившаяся позади Блэка девушка, приподнявшись на носочки, прикрыла ему ладонями глаза.

Джеймс удивленно приподнял брови. Позади раздалось недвусмысленное хмыканье: Ремус понимал, что Сириус явно не отгадает.

— Дорогая, ну как можно тебя не узнать, — сладко пропел он.

Девчонка, не заметившая подвоха, звонко рассмеялась:

— Я знала, что это не составит труда, — она протянула руки, обвивая его шею. — Ты обещал мне еще одно свидание.

Лили заинтересованно глядела на парочку. Вот же настойчивая девчонка, благо, черствый Блэк отвертится от любой.

— Детка, сегодня никак не удастся встретиться, — проговорил он. — Но, знаешь, что мы можем сделать? — он наклонился к ней и зашептал что-то на ухо.

Девушка довольно прищурилась, а затем засмеялась.

— Дурак! — с улыбкой бросила она, выходя из кабинета.

— Дурак, — передразнил Джеймс, проводив девушку взглядом. Он усмехнулся и, испытующе взглянув на Блэка, сказал: — После увиденного у меня только два вопроса: с каких пор ты изменил свое отношение к девушкам? И еще: кто эта девица?

Сириус спрятал руки в карманы, чуть выгнув спину назад, и, оторвав взгляд от дверей, за которыми скрылась шестикурсница, он ухмыльнулся:

— Я всегда вел себя с девушками одинаково. Просто тебе не доводилось видеть меня в эти моменты, — он глянул на Лили. — Не хотел, чтобы ты брал с меня пример.

— Почему это?

— Потому что так ведут себя только подонки, — разъяснила Лили, с интересом наблюдая за Блэком. Он улыбнулся.

— Как всегда, ты — сама проницательность.

— Я видел тебя с Монро, — заметил Джеймс, взъерошивая волосы.

— Она — другое дело.

— Так все-таки другое? — Лили вздернула брови.

— Ой, Эванс, — Сириус скривился, тряхнув челкой. Девушка удовлетворенно улыбнулась и откинулась на спинку стула.

Раздался насмешливый голос Ремуса, который вступил в беседу, не отрывая взгляд от учебника:

— Бродяга, не поведаешь ли нам, как зовут твою «детку»?

— Что? — изогнув брови, переспросил Сириус.

Джеймс закивал:

— Точно-точно. Скажи ее имя, дружище.

— Ну да! — Блэк закатил глаза и, развернувшись на каблуках, прошел к своей парте. — Не помню я ее имени. Вечно вылетает из головы, — он задумался. — Такое слащавое...

— Неудивительно.

— И что это значит? — нахмурился Блэк.

— То, что по ней видно, что у нее «слащавое» имя.

Сириус уже приоткрыл рот, чтобы начать перебранку, но тут послышалось осторожное:

— Шарлотта. Вроде, ее зовут Шарлотта.

— Точно! И как ты запомнил, Питер?

Хвост пожал плечами.

* * *

Лили осталась одна. Мародеры, услышавшие новость о какой-то потасовке, словно первокурсники мгновенно сорвались с места и ринулись на поиски приключений. А она собрала учебники и отправилась в совятню, но так, чтобы большую часть пути идти через хогвартские коридоры: на улице все еще было снежно, а Лили не взяла с собой даже шапки.

В замке было как всегда тепло, и огоньки факелов приветливо плясали на стенах. Она бодро шагала, чуть раскачивая рукой, в которой была сумка, и размышляла о приближающихся экзаменах. Она завернула в коридор, который должен был привезти ее напрямую к выходу, ближе всего находящемуся к совятне, и резко замедлила шаг.

Голоса, прорвавшиеся через пелену слов, оказались знакомыми, она чуть прищурилась. Зеленые галстуки не дали ошибиться, а самым первым шел Эйвери.

Отчего-то по телу пробежался неприятных холодок, ей вспомнился тот матч по квиддичу, когда из-за своей неосторожности она попала в плен к Эйвери. Лили попятилась назад, она хотела скрыться за поворотом, но гриффиндорская гордость не дала этого сделать. Глубоко выдохнув, она сжала кулаки и, приподняв подбородок, пошла вперед.

Только бы они не обратили на нее внимания. Все свое существо она сосредоточила на этой мысли и усердно делала вид, что даже не замечает слизеринцев. Но было поздно.

— Эванс, — протянул Эйвери.

Она чуть сбавила шаг и окинула взглядом всю компанию. Остальные были явно младше: на год, некоторые даже на два.

— С каких пор ты общаешься с младшекурсниками? Воспитываешь молодые кадры?

Эйвери глянул на свою компанию:

— Вроде того. А ты стала невежливой, Эванс. Даже не скрываешь того, что совсем не хочешь поболтать.

— А разве мы друзья, чтобы болтать по душам? — она приподняла брови, пытаясь казаться спокойной и уверенной в себе. — В последний раз наше тесное общение было в тот день, когда ты запер меня в кладовке.

Эйвери рассмеялся:

— Припоминаю такое. Мы хорошо повеселились, верно?

— Кажется, тебе было потом не до веселья.

Эйвери заметил в ее поведении какой-то изъян. Чуть прищурился, повернул голову и тут, кажется, понял, что она нервничает. Или даже... боится?

— Но ведь твой дражайший Поттер сейчас занят? — издевательски начал он. — И его друзья вместе с ним. Я видел их во дворе.

— Это что, угроза?

— Разве?

— Слушай, Эйвери, мне не до твоих игр сейчас, — Лили шагнула вперед, — мне нужно идти.

— Так быстро? — он тоже шагнул к ней.

— И что ты сделаешь? — спросила Лили, вздернув подбородок.

— А чего ты боишься?

— Эйвери!

Слизеринец обернулся на голос, доносившийся с конца коридора. Лили облегченно выдохнула и, отступив от Эйвери, взглянула в сторону своего спасителя. Северус Снейп глядел прямо на однокурсника, быстро приближаясь к ним.

— Чего тебе? — Эйвери сморщился.

— Тебя зовет профессор Слизнорт, что-то по поводу твоей работы. Это срочно.

Эйвери поглядел на Северуса, потом перевел взгляд на Эванс и обратно.

— Уверен?

— Я бы не мчался сюда через все крыло, если бы не был уверен.

— Если дело опять в твоей подружке и никакой работы нет, ты сильно рискуешь.

Северус не изменился в лице, он так и продолжил, почти не моргая, глядеть на однокурсника. Эйвери снова поморщился и, с сожалением глянув на гриффиндорку, позвал младших и двинулся в прежнем направлении.

Лили подождала, пока он скроется за поворотом, и хотела было поблагодарить старого друга, но он сказал первым:

— Я бы тебе не советовал ходить одной теперь. Даже по Хогвартсу, — потом Снейп перевел взгляд на Лили. — Поттеру стоило бы задуматься об этом.

— Я могу за себя постоять, ты знаешь.

Снейп еще около секунды глядел на нее, а потом отвел взгляд и так, словно это приносит ему мучения, проговорил:

— Всегда держись рядом с Поттером.

Развернулся и быстро ушел следом за Эйвери.

Лили осталась стоять в коридоре, с неотправленным письмом, палочкой, зажатой в руке, и отпечатком страха, нахлынувшим на нее. Да, в Хогвартсе давно уже неспокойно. А Снейпу когда-нибудь надоест спасать неблагодарную бывшую подругу. Ведь надоест?..

Она не могла прийти в себя до самого вечера. И откуда взялся этот страх? Может, все дело в том, что они давно выросли, что эти игры в героев и злодеев уже давно совсем не игры?

— Лили, с тобой все в порядке? — спросил Ремус, с которым они сели делать домашнюю работу. — Даже Хвост написал больше тебя, а он не просидел над работой больше пятнадцати минут.

— Все в порядке.

Люпин отложил перо, закрыл учебник и, сложив руки на столе, пристально поглядел на девушку. Лили сдалась, тяжело вздохнув, она взглянула на Ремуса:

— Ужасно, что мы попали в это время.

— Мне казалось, ты перестала бояться войны.

— Да, перестала, потому что, кажется, не осознаю всего масштаба. Так же, как Джеймс с Сириусом, которые рвутся в бой, или слизеринцы, готовые отдать себя Тому-Кого-Нельзя-Называть.

— Каждый из нас хочет стать частью войны. Просто я, в отличие от Сириуса и Джеймса, понимаю, что мы не готовы. Хотя, в такой ситуации, наверное, выбирать не приходится. Вот только, Лили, дело в Джеймсе или в слизеринцах? — проницательно уточнил Ремус.

— Я сегодня встретила Эйвери. И Снейпа. Мне кажется, у них на факультете творится что-то ужасное.

— Всем давно это известно. Слизерин — своего рода закрытый клуб, в котором есть еще один закрытый клуб. Они маньяки, фанатики, одержимые тем, чего даже не знают по-настоящему.

— В школе теперь совсем не безопасно, — сказала Лили. — Теперь везде Пожиратели. А Пожиратели-подростки это, пожалуй, еще хуже, чем обычные.

Люпин согласился, он снова открыл учебник и сказал:

— Лучше нам не ходить поодиночке.

Она хотела было что-то ответить, но в гостиную залетели остальные Мародеры. Сириус и Питер окружили Лунатика, а Джеймс, пользуясь всеобщим вниманием к персоне Ремуса, присел на пол рядом с Эванс.

— Пойдем прогуляемся.

Поттер тепло улыбнулся, и Лили, поглядев на него, не смогла отказать:

— Конечно.

Они шли по их излюбленным коридорам, здесь всегда было тихо и почти никогда не заглядывали учителя и завхоз, а подоконники были большие и широкие, такие, что при желании на них можно было спокойно посидеть, обнявшись. Говорили о какой-то чепухе, Лили даже вскользь упомянула встречу с Эйвери, Джеймс пошутил об этом, они вместе тихо посмеялись. В окна заглядывала почти полная луна. Лили села на подоконник, а Джеймс остался стоять перед ней, обняв ее за талию.

— Знаешь, это ужасно романтично и годится только для мелодрам, но я не хочу тебя терять. Я уже не представляю жизнь без тебя. С тобой я могу забыть о том, что творится в мире.

Поттер улыбнулся.

— Я тоже люблю тебя, Лили. И всегда любил.

Она улыбнулась в ответ, вытянула руки, обнимая его за шею, чуть склонила к себе, он поцеловал ее, обнял, оказавшись вплотную прижатым к ней. Было что-то волшебное в этом моменте, и Джеймс даже не сразу заметил, как руки, сперва только очерчивающие стройное тело девушки, сейчас уже коснулись края ее джемпера, а руки Лили, кажется, уже сняли в него рубашку.

— Лили, Лил-с, — он мягко отстранился, останавливая ее и себя. В голове все спуталось, и он зажмурился, чтобы не глядеть на Лили хотя бы пару секунд и собраться с мыслями. Девушка чуть смущенно, вопросительно и почему-то даже расстроено глядела на Поттера. — Извини.

— Ты не хочешь…

— Лили, нет, слушай, — он даже не знал, как объяснить ей то, что чувствует. Джеймс взъерошил волосы, подняв глаза к потолку. — Только не так, ладно? Я не хочу, чтобы это было так: на подоконнике в школьном коридоре. Это ужасно. Ты… ты достойна большего.

Эванс поправила джемпер, спрыгнула с подоконника.

— Ты хочешь дождаться, пока мы выпустимся, — скорее утверждала, а не спрашивала она. — Я сразу поняла. Кажется, ты относишься к этому серьезнее меня.

Она поцеловала его, теперь уже застегивая пуговицы на его рубашке.

— Спасибо, — прошептал Джеймс.

Часом позже, когда Поттер вернулся в спальню, Мародеры еще не спали. Блэк, упершись ногами в столбик у кровати, читал какую-то потрепанную книгу, возможно, даже учебник, Люпин и Питер сидели на кровати последнего и играли в шахматы. Поттер прошел в комнату и, не говоря ни слова, лег, сцепив руки на животе. Несколько мгновений в комнате было тихо. Сириус, Люпин и Петтигрю переглянулись.

— Сохатый, — позвал Люпин, отвлекаясь от игры. — Все нормально?

— Ага.

— Вид, будто Эванс тебя стукнула по голове.

Джеймс немного помолчал, бегая взглядом по потолку, а потом выложил все, что случилось вечером.

Люпин оставался спокойным. Питер покраснел, цвет его лица был гуще цвета занавесок. Сириус смеялся в голос. Своим лающим, звонким смехом, сотрясающим стены.

— Бродяга, прекрати.

— Это смешно. Она же…

— Скажешь лишнее, я тебе врежу, — предупредил Поттер, исподлобья глянув на Блэка.

Блэк поднял руки, показывая Поттеру ладони, будто сдаваясь.

— Будешь ждать свадьбы? — серьезно спросил Лунатик, Блэк насмешливо приподнял брови.

Джеймс пожал плечами.

— Паинька Поттер, — сладко протянул Сириус. — Ты просто придурок.

* * *

Саманта Монро все еще носила свитера, а они все еще грели ее в холодных стенах подземелий. Все было почти так же. Ее часто мучил вопрос: изменилось ли вообще что-то за последний месяц? Что было? Несколько встреч, несколько вечеров, несколько долгих разговоров, несколько откровенных историй…

Она не знала, изменилось ли что-то в ней. Но что-то изменилось в подземельях.

Она надела мантию и вышла.

Было не так сложно найти Мародеров. Это были одни из тех немногих старшекурсников, которые радовались снегу.

Она все еще не знала, что будет говорить. Не знала, с чего начать и подыскивала какие-то фразы.

Поттер подскочил с земли и, громко смеясь, встал возле Ремуса, который часто щелкал фотоаппаратом. Мгновение спустя Джеймс пристроился к позирующему Сириусу, но через несколько секунд, махнув рукой, Сириус отстранился от Джеймса, заметив шестикурсницу, проходящую мимо. Раздался дикий визг, и новая пассия Блэка уже повисла у него на плече.

Саманта резко остановилась. Что-то внутри нее оборвалось. Она закатила глаза и повернула в сторону замка. Блэк такой Блэк.

Смех Сириуса перебивал смех девчонки и ее не слишком правдоподобные попытки уговорить гриффиндорца отпустить ее.

— Монро! Саманта!

Она остановилась и неторопливо развернулась. Поттер тяжело дышал.

— И это наши спортсмены.

— Обычно я летаю, а не бегаю по сугробам.

Она пожала плечами.

— Слушай, — Джеймс последний раз тяжело выдохнул и, выпрямившись, заговорил: — Не доставай Сириуса. Понимаешь, он только пришел в себя. Он вообще не любит, когда на него вешаются. Так что…

— Я вижу, — Саманта прыснула.

— Только когда он сам этого хочет, — поправился Джеймс. — Просто не надо напоминать ему, а то он…

— Тонкая эмоциональная натура? — издевательски спросила Саманта. — Ага, охотно верю. Самый чистый и подверженный критике парень. В любом случае, Поттер, я не собиралась, как ты выразился, «вешаться» на него.

— Но ты же…

— Господи, ты еще хуже, чем сам Блэк, — раздражено брякнула она. — Поверить не могу, что мне придется разъяснять тебе все это, — она натянуто улыбнулась. — Я не собираюсь выяснять с ним отношения, ясно? У меня был к нему важный разговор, но раз уж мистер Блэк развлекается, я зайду в другой раз. Всего наилучшего, — она сверкнула глазами и на радость слегка ошеломленному Джеймсу пошла прочь.

Поттер удивленно скривился и хотел взъерошить волосы, но вместо этого наткнулся на шапку и от неожиданности рассмеялся.

— Эй, Сохатый, сделай лицо попроще, — улыбнувшись, закричал вернувшемуся Поттеру Сириус. Он выпустил девушку, и она, смеясь, отбежала в сторону, но уходить совсем не собиралась. Думает, что Сириус будет играть с ней в кошки-мышки постоянно, но ему, кажется, уже надоело.

— Как ты мог встречаться с Монро, Бродяга?

Ремус опустил фотоаппарат от лица и настороженно взглянул на Джеймса. Восторженный Хвост, мнущийся рядом, тоже перевел свой взгляд с Бродяги на Поттера.

— Что? — Сириус прищурился, пытаясь, видимо, игнорировать девушку, которая обняла его сзади.

— Да ведь Сириус после каникул просто места себе не находит, — усмехнувшись, Ремус снова спрятал взгляд в фотоаппарате, нажимая на какие-то кнопочки.

— Что он пытается доказать? — сморщился Поттер.

— Важнее не что, а кому.

— Вы чего там шепчетесь? — прокричал Сириус.

— Говорю, как ты мог с Монро встречаться, — Поттер, потерявший всякую надежду на то, что Блэк на таком расстоянии и с жестоким зимним ветром услышит его, пошел по направлению к паре и повысил голос. — Она же... тощая и странная. И слизеринка.

Сириус нахмурился.

— Я же не спрашиваю у тебя, как ты встречаешься с Эванс.

— Но Лили не тощая и не слизеринка.

— Зато она зануда. С чего ты вообще вспомнил про Саманту? — морщась от того, что девушка сидела у него на спине, обхватив его руками и ногами, спросил Блэк.

— Она хотела с тобой поговорить, но… увидела, что ты занят, так что…

Девушка в мгновение ока оказалась на земле.

— Куда она пошла? — небрежно отряхивая шапку, слетевшую с головы еще десять минут назад, поинтересовался Блэк.

— Вроде в сторону замка…

На ходу нацепив шапку так, что волосы торчали из-под нее в разные стороны, в том числе заслоняя глаза, Сириус побежал по направлению к Хогвартсу.

— Ты куда?! — возмущенно крикнула девушка, и Сириус, повернувшись, но не останавливаясь, с улыбкой на лице закричал:

— Извини, дорогая, — этот термин он использует, потому что не уверен в ее имени. — Ты очень классная, а я — подонок и идиот и не хочу тебя разочаровать, мы не можем быть вместе! — тут он развернулся и, прибавив шагу, направился к школе.

Ремус кашлянул: прячет смех, а на губах играет усмешка. Джеймс открыто улыбался, а ошеломленная девушка с самым несчастным видом смотрела вслед Бродяге.

В голове у Люпина кроилась до боли язвительная вещица: «Тебе стоит гордиться, Шарли, некоторое время ты могла почувствовать себя девушкой Сириуса Блэка». Хотя, кажется, Сириус никому и никогда не предлагал стать его девушкой, ну, кроме Саманты, конечно; остальные как-то сами решали, что к чему. Зато рвать эти недоотношения Бродяга был настоящим мастером. Сириус он и есть Сириус. Разве может быть иначе?

* * *

— Саманта!

Она обернулась, Блэк остановился, очаровательно улыбнувшись, одним движением сдернул с себя шапку и, приглаживая растрепавшиеся волосы, спросил:

— Ты хотела поговорить?

— Ты был занят.

— Но теперь я свободен, — он развел руки в стороны, продолжая улыбаться. Эта улыбка выводила Саманту из себя. Она стояла на ступеньках, он — возле лестницы, поэтому ей пришлось спуститься, чтобы не демонстрировать напускную надменность. Все равно ей никогда не шла надменность, и она это знала.

— Не подумай, что я навязываюсь в друзья.

— Тебе ко мне в друзья не обязательно навязываться, Сэм, достаточно теплой улыбки.

В ответ на Сириуса глядело все такое же бесстрастное лицо.

— Не дуйся, Сэм.

Она отрывисто мотнула головой. Внутри что-то нервно дернулось. Не дуйся?

— Я к тебе по делу, Блэк.

— Я весь во внимании, — он облокотился о перила и откинул челку. Эдакий жест свободного-как-всегда Сириуса.

— Я не хотела говорить, но и так прошла уже неделя, а ты все еще не знаешь. В Хогвартсе обычно быстро распространяются слухи, но это не тот случай, видимо. Ты бы и без меня узнал, но я подумала, так будет быстрее, тем более что тебе будет приятнее узнать это от меня, а не от хогвартских сплетниц.

Сириус выжидающе поднял брови. Кажется, он еще не понял, что дело действительно серьезное. Саманта нерешительно поджала губы. Еще мгновение собраться с силами, и с губ сорвалось решительное:

— Регулус не вернулся с каникул.

— Что? — его улыбчивость сползла с лица, словно по волшебству.

Если бы ситуация не была бы такой щепетильной, Саманта расплылась бы в злорадствующей улыбке. Казалось, Сириус был готов сейчас же помчаться в гостиную Слизерина, чтобы выяснить, правда ли это.

— Он жив, — не слишком спешно добавила Монро.

— А что же Дамблдор? — встрепенулся Сириус. — Почему мне не сообщили?

— Наверное, Дамблдор не думал, что тебе это будет важно. Вы почти не общаетесь, — она пожала плечами. — Вообще, из-за этого подняли большую шумиху, поэтому я и удивилась, что ты ничего не знаешь. Ко всему прочему Рег ведь староста и ловец, это большая потеря для факультета.

— Факультета? — переспросил Сириус, не веря своим ушам.

— Так что Дамблдор лично ездил к вам домой, — невозмутимо продолжала Саманта. — Родители сказали, что у Регулуса есть более важные дела. Крауч сильно бесится из-за этого, ведь, насколько я поняла… Тот-Кого-Нельзя-Называть видит в Регулусе перспективы.

— Перспективы? — выплюнул Блэк. На секунду ей показалось, что он не совладает с собой и разгромит что-нибудь. Но вот Сириус сделал несколько глубоких вдохов и выдохнул: — Черт возьми.

Он прислонился к перилам спиной и вскинул руку к волосам. Казалось, он за несколько коротких мгновений стал на целых сорок лет старше. Она обвела его взглядом и остановилась на руке, вжатой в перила. На браслетах, обвивающих запястье.

— Я думала, ты захочешь узнать, — проговорила она.

— Спасибо, Сэм, — благодарно кивнул Сириус. — Правда, спасибо, что сказала.

— Не за что, Сириус, — просто ответила она и, собираясь уходить, добавила: — Браслеты оставь на память.

Бывают такие моменты, когда отношения между двумя людьми достигают определенной стадии: когда они еще не совсем закипели или же, наоборот, не до конца остыли. Сириусу это было в новинку. Ему это нравилось: смотреть на кого-то по-другому, не так, как это происходит обычно, слышать другие слова. Он чувствовал себя свободным. Он мог повернуть куда угодно. Выбрать прежнюю дорогу или не поворачивать назад? Два одиноких человека, которые нашли друг друга?

Или нет?

Как она сказала это: «Я думала, ты захочешь знать». И как он ответил ей: «Спасибо». Так просто. Так тепло.

Еще какое-то время Сириус стоял, опершись на перила, и только спустя несколько секунд он наткнулся взглядом на двух девчонок, сидящих на скамейке у стены напротив, натянуто им улыбнувшись, он отлип от перил и вышел из замка.

— Не знаешь, они все-таки расстались?

— Говорят, да. Он вроде уже с Шарли.

— А смотрят они друг на друга…

— Говорю же: он с Шарли!

— И давно они с Монро расстались?

— Вроде с каникул вернулись порознь.

— Не завидую я девушкам Блэка.

— Ну конечно, не завидуешь! Еще как завидуешь. Все им завидуют!

— Он же меняет их, как…

— Ой, ну перестань.

— Вот подружиться с ним — другое дело, а влюбиться… я бы не хотела в него влюбиться.

— А чтобы он в тебя влюбился?..

Когда худшие предположения оправдались, Сириус не стал рвать и метать: будто уже заранее свыкся с мыслью, что Регулус раз и навсегда ушел. Наверное, еще в тот раз, когда увидел сон, он понял, что Регулус уже не вернется. Он хотел было написать ему письмо, отправить на площадь Гриммо, надеясь на то, что оно найдет своего адресата, но не нашел нужных слов. А что писать? Уставший и озлобленный, он обессиленно рухнул на кровать и провалялся так до самого утра.

* * *

— Кому пришла идея устроить вечеринку во вторую неделю учебы?

— Не жалуйся, Лу, кому-то это необходимо, как воздух, — Сириус расправил галстук, демонстрируя, что его душит скука.

Ремус повел бровью, наблюдая за этим действом. Раздался колокол, но он так и остался стоять перед партой Блэка.

— Эй, Бродяга.

— М?

— Еще раз назовешь меня Лу, пощады не жди.

— Ты ничего не понимаешь, — пробормотал Блэк. — Лу — это стильно. Ведь Питера мы зовем Пит. Пит, тебе, кстати, нравится «Пит»?

Петтигрю закивал. Ремус перевел взгляд с Питера на Сириуса и недовольно сморщился.

— Пит звучит вполне нормально, но Лу это глупо, Си.

— Си? — Блэк поморщился. — Это премерзко.

Ремус пожал плечами, поспешно отправляясь на свое место: в класс вошел профессор, а вместе с ним и припозднившийся Поттер.

Пока профессор начал урок, давая комментарий о работе, которую только что вышедшие с каникул ученики написали, конечно же, отвратительно, Сириус шепотом рассказывал Поттеру о первых новостях.

— Вечеринка? — осведомился Джеймс, глянув на Лили. — Я бы не отказался развеяться.

Эванс кивнула:

— Можешь не смотреть на меня как на надсмотрщика, это я рассказала о вечеринке.

— Представляешь, Джимбо, сама мисс «не ходите туда, не делайте это».

Лили пропустила колкость мимо ушей.

— Ее устраивает парень с Рейвенкло. Руфус. У него день рождения.

— И наверняка вечеринка будет хуже некуда, — продолжал недовольно бубнить Блэк. Люпин раздраженно поглядел на него.

— И кто из нас еще зануда, — заметила Лили, открывая учебник. — Будешь ныть, не возьмем с собой.

Сириус сильно сморщился, но ничего не ответил.

* * *

— Что мы здесь забыли? — Сириус поглядел по сторонам и прыснул. — Чушь собачья.

— Прекрати плеваться, — нетерпеливо перебила Лили. — Ты не пробыл тут и пяти минут, а уже недоволен.

— Ты просто редко бывала на вечеринках.

— Я просто не клею ярлыки на то, чего не знаю, — парировала она. — Пошли, Джеймс, а то он испортит тебе настроение быстрее, чем ты поймешь, как здесь круто.

Лили потянула Джеймса за собой, и тот извиняюще пожал плечами, взглянув на друга. Сириус приподнял брови, удивленно глядя им вслед.

Он лениво прошествовал по комнате, побродил среди гостей. Поболтал со всеми, послушал сплетни и в конце концов от безудержной скуки просто остановился у окна. Вытащил сигарету, сунул ее в губы и щелкнул зажигалкой.

— Сириус, привет!

Он поднял брови. Восторженная пятикурсница, хлопающая ресницами. Еще одна.

— Привет, — сухо отозвался он, не вытаскивая сигарету. Приветствие получилось даже слишком размытым и сухим. Он закурил и принялся вертеть зажигалку в руках, а девчонка начала болтать. Он ее даже не пытался слушать.

А может, он и правда влюбился?

Влюбился? Что за пошлое слово?

Странная девушка. Он щелкнул зажигалкой и убрал ее в карман.

Особенная.

Ореховые кудри, серые глаза… Он отгонял эти воспоминания, рисуя узоры на запотевшем окне. Становится похожим на Поттера. Сигарета почти истлела.

Он не знал, куда исчезла пятикурсница, но когда он обратил внимание на ее отсутствие, он решил не рисковать. Сириус развернулся и ленивой, неспешной походкой сбежал с места их встречи, шмыгнул мимо столиков, выпил пива и, оставив стакан на ближайшем столе, протиснулся через какую-то парочку, чтобы уж наверняка скрыться с глаз назойливой пятикурсницы. Почувствовав себя в безопасности, он вытащил из-за уха еще одну сигарету и уже хотел было закурить, как поймал взглядом знакомую шевелюру.

Сигарета снова отправилась на прежнее место.

— Саманта.

Она чуть вздрогнула и резко развернулась. В коридоре они были одни. Она чуть вздернула брови, повела плечом, и волна волос спустилась за спину.

— Привет.

— Не ожидал тебя увидеть здесь.

— Я собиралась уходить.

— Я думал, ты вообще не посещаешь такие мероприятия.

— Мелани вытащила меня. К тому же, Руфус — мой друг.

Сириус задумчиво нахмурился, стало ясно, что он знать не знает, кто такой Руфус. Саманта цокнула, он посмотрел на нее и улыбнулся. Слизеринка закатила глаза.

— Руфус — тот тип, у которого сегодня день рождения, — неохотно объяснила она. — Он организовал эту вечеринку.

— А, — наигранно протянул Блэк. — Так вот кто заслужил прозвище «худший хозяин вечера».

Монро холодно взглянула на гриффиндорца.

— О, я помню этот взгляд! — весело воскликнул он. — Будто меня нет, верно?

Саманта невозмутимо покачала головой и отвернулась, взяла с подоконника мантию.

— Наш разговор можно считать законченным? Я собиралась уходить.

Сириус ничего не ответил, тогда девушка двинулась к выходу, но Блэк преградил ей дорогу. Саманта смерила его руку, загородившую проход, удивленным взглядом.

— И что это?

— Я чувствую потребность в разговоре, — сказал он, упершись руками в стену по обе стороны от слизеринки.

— Ты можешь поболтать с шестикурницами, которые ходят за тобой хвостом. Или они перестали тебя удовлетворять?

— Я слышу ревность?

— Ты слышишь мою наблюдательность. Всего лишь.

— Ты же знаешь, — сладко пропел он, наклоняясь ближе. — Они с тобой ни в какое сравнение не идут.

Саманта удовлетворенно хмыкнула, небрежно заправив волосы за ухо.

— И как тебе самому не противно, Блэк? Ты же такой моральный урод. И как я с тобой связалась?

Он промолчал.

— Я устала, — сказала Саманта. — Дай пройти.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — полушепотом отозвался гриффиндорец.

Эта фраза будто что-то сломала. Саманта широко распахнула глаза, ее зрачки расширились и тут же сузились.

— Сэм, ты такая красивая.

— Боже мой, Сириус, что ты делаешь? Что ты делаешь со мной? Я же все понимаю, что ты действительно думаешь и подразумеваешь. Но я же девушка, я слышу слова.

— Я не понимаю.

— Это ничего не значило для тебя. Мы просто немного поговорили о жизни и пару раз переспали. Давай просто забудем и разойдемся.

— Переспали? — Сириус отстранился. — Я думаю, я влюбился в тебя.

Она почти испуганно вскинула голову. Сириус сдвинул брови, казалось, он сам испугался того, что сказал. Или совсем наоборот?

— Ты понимаешь, что сказал сейчас? Отдаешь себе отчет?

Сириус медленно кивнул.

— Хорошо, — проговорила Саманта. — Тогда в чем же было дело, Блэк? Люди не ведут себя так, когда влюбляются.

— Мне необходима свобода.

— Любовь подразумевает жертвенность.

— Жертвенность? — скривился он. — Свобода это не то, чем я могу пожертвовать. Это основа моего существования. Меня самого.

Монро насмешливо поглядела на гриффиндорца.

— Признай, что ты просто эгоистичный придурок.

— Я запутался.

— Хочешь совет? — спросила Саманта, склонив голову на бок. — Просто обозначь для себя, чего ты хочешь больше.

Несколько секунд он молчал, затем опустил руки и, сунув их в карманы, поглядел на девушку:

— А чего хочешь ты?

— Чтобы ты оставил меня.

— Не верю.

— Как хочешь, — она пожала плечами. — Но я хочу забыть все это. И научиться жить как прежде. Снова стать наблюдателем, а не мишенью для обсуждений. Мне очень тяжело, Сириус. Я словно рыба, выброшенная на берег.

— Я на удивление очень привязался к тебе за это короткое время. Я так скучаю.

— Найди другую игрушку.

— Сэм, — прикосновение пальцев к ее волосам и бархатной коже. Он не успел заметить, как уже целовал ее. Или она целовала его. Прерывистое дыхание, объятья, в которых они растворились. Но ее руки, так нежно обнимающие его за шею, так же внезапно соскользнули с нее.

— Сириус, отпусти меня.

Сириус отстранился, но не убрал руки, все еще не давая ей уйти.

— Все только начало налаживаться.

— Это ты порвал со мной, Блэк, а не я. А говоришь ты так, будто обвиняешь именно меня. Ты успел пожалеть? Что это значит: я влюбился, но мне нужна свобода?

Она смотрела в сторону, не на него. Сириус чуть сдвинул брови, внимательно вглядываясь в ее лицо и вдруг в ужасе осознал, что Монро плачет. Бесшумно, почти ничем не выдавая себя.

— Сэм, детка, не плачь.

— Терпеть не могу таких, как ты.

— Можешь обзываться, если тебе станет легче.

Она подняла на него разъяренный взгляд и, резко развернувшись, почти побежала прочь. Сириус очень быстро нагнал ее, обняв сзади. Ее крики и сдавленные всхлипы быстро прекратились, и она вдруг успокоилась, повернулась, уткнувшись ему в грудь. Глухой, хрипловатый голос донесся будто издалека:

— Я тоже влюбилась, Сириус.

Сириус почувствовал, как внутри что-то рухнуло вниз.

— Это очень плохо, Сэм. Очень-очень плохо.

Она отстранилась, подняв на него взгляд.

— Да. Поэтому нам надо расстаться. Раз и навсегда.

Сириус кивнул.

— И ты не будешь больше ко мне приставать, — уточнила Саманта, вытирая слезы.

— Уверена, что не захочешь этого?

— Уверена, что это не нужно. Ты не любишь меня, Блэк, — серьезно сказала она, не опуская глаз. — Что бы ты ни говорил, ты не любишь меня. И ты не влюблен. А я влюбилась. И поэтому мы больше не будем встречаться. Согласен?

Сириус удивленно поглядел на нее. Как спокойно и по-деловому она говорила это! Удивительно гордо, просто, разумно и расчетливо, так, как не сделала бы ни одна другая. Ей можно было восхищаться.

— Сириус, — позвала Монро. — Ты согласен?

Блэк прищурил серый взгляд:

— Я буду скучать.

Слизеринка кривовато улыбнулась. В последний раз ее губы коснулись его губ, и его руки коснулись ее тонкой талии, а затем Саманта легко выскользнула из его объятий и растворилась в воздухе.

Он еще смотрел туда, где в последний раз мелькнул край ее мантии, когда справа от него послышался высокий голос:

— Вот ты где. Сириус, я тебя обыскалась.

Он взглянул на эту низенькую девчонку с лицом ангела, сжимающую в руках два бокала с каким-то напитком мутно-голубого цвета, и отчего-то ему вдруг стало дико противно.

— Как тебя зовут? — спросил он, вытаскивая сигареты.

Она слегка опешила:

— Ты шутишь.

— У меня не настолько плохой юмор, — дым вырвался в воздух.

Девчонка сморщилась и помотала головой, чтобы хоть как то развеять туманную дымку.

— Дейзи, — хрипло ответила она.

— Дейзи, сделай одолжение, оставь меня.

— Но мы же только…

Блэк закатил глаза и, сделав жест рукой, чтобы та замолчала, быстро ушел из коридора. Он, не останавливаясь, преодолел зал и вышел в школьный коридор. Здесь было прохладнее. Он глубоко вздохнул, затушил сигарету и пошел в сторону гостиной. А может, бросить курить?

Он часто задавался вопросом: любила ли она его, и что с ней стало после окончания школы. Он не видел ее после выпускного и почти не говорил с ней до. Саманта растворилась в воспоминаниях, оставив после себя кожаные браслеты и смутный отпечаток серых глаз, за которым скрывался неведомый мир, скрытый плотной завесой, за которую Блэку довелось заглянуть. Кроме того, в душе Сириуса она оставила какой-то неведомый след, который временами ныл, заставляя Сириуса скучать по девушке с ореховыми волосами. Она была особенной. Или, может, это действительно была любовь?

— Мы с Самантой расстались.

Разговор мгновенно стих. Джеймс замер, держа руку в воздухе рядом с затертым снитчем, парящим около пальцев, Ремус оторвал взгляд от карты Мародеров, а Петтигрю выпрямился в кресле, выглянув из-за «Ежедневного Пророка».

— Вы скажете что-нибудь? — Сириус сунул руки в карманы и качнулся с носка на пятку.

Лили удивленно вскинула брови:

— Тебя поздравить?

* * *

В то время, когда снег еще не начал таять, но все уже почувствовали оттепель, а морозы покорно отступили, пропуская раннюю весну, старшекурсникам дали разрешение на поход в Хогсмид. На носу было 14 февраля, и хотя оно не совпадало с днем посещения деревни, казалось, что праздник сам собой, негласно, перенесся на время похода.

А еще с наступлением тепла начался квиддич.

— Не слишком ли рано для тренировок? — спросил Ремус, с трудом запихивая шарф в забитую книгами сумку.

— Самое время, — довольно протянул Джеймс, нежно погладив метлу и закинув ее на плечо.

Лили улыбнулась: так гармонично с метлой не смотрелся даже Брукс, чья голливудская улыбка теперь украшала любое фото, хоть как-то связанное с квиддичем. Еще полгода назад, когда война не успела набрать такие обороты, его можно было увидеть на свеженапечатанных рекламных плакатах: «Школа квиддича для всех и каждого», «Лучшие метлы в истории», «Усовершенствованные ботинки для полетов». Джеймс от этого просто негодовал, говорил, что так продавать себя просто немыслимо, вроде: «Не дает ему права симпатичная внешность делать упор на рекламу, ведь он в первую очередь спортсмен!». Лили не соглашалась, хотя открыто никогда этого не заявляла, Ремус придерживался ее мнения: хорошо так говорить Поттеру, у которого в хранилище Гринготса сбережений на три поколения вперед, Бруксу нужно хоть как-то заработать, прежде чем война разойдется, и денег будет совсем не достать.

Лили проводила время вместе с Питером, Ремусом и Сириусом на трибунах, наблюдая за успехами Поттера и новым капитаном, который окончательно вжился в роль командира. Правда, теперь просто терять время уже не получалось: на дом задавали столько, что они едва успевали делать домашнее задание. Таким образом их словно убеждали готовиться к ЖАБА.

— Меня это достало, — Сириус закрыл учебник и кинул его в сумку. — Сколько можно заниматься зубрежкой?

Питер повторил за ним: закрыл книжку и осторожно убрал в сумку.

— Эй, Эванс, прекращай!

Лили подняла взгляд на Блэка:

— Думаю, я ничего не сдам.

Сириус закатил глаза и махнул на нее рукой, словно отгоняя эту мысль.

— Да до экзаменов еще целая вечность. Брось ты это, Лили. Это ненужная трата времени. Кому нужна эта зубрежка!

Лили приоткрыла рот, чтобы поспорить, но Поттер приземлился прямо на трибуны, развеяв мрачные настроения, охватившую друзей.

— Я освободился.

— Отлично, а то еще минут пятнадцать — и эти двое подрались бы, — заметил Ремус, складывая свои учебники. — Идем?

Джеймс кивнул и подошел к Лили, обнимая ее рукой, свободной от метлы.

— Поможешь мне с эссе по зельям? — спросил он.

Лили строго поглядела на него:

— Хватит лениться. Уже скоро экзамены.

— До них еще тьма времени!

— Нет.

Джеймс скорчил просящую мордашку, и Лили засмеялась.

— Нет, Джеймс, пора тебе взяться за ум!

Он крепко обнял ее и, шепча что-то на ухо, заговорщицки улыбался. В заключение всего, когда Лили прекратила сопротивляться и побежденно кивнула, он улыбнулся и поцеловал ее. Тогда Эванс выпуталась из его объятий и заявила, поправляя сползшую с плеча сумку:

— Ладно. В последний раз.

— А мне, Лили? — спохватился Блэк.

— Нет, Сириус, на это может рассчитывать только мой парень.

Джеймс улыбнулся и крепче обнял гриффиндорку, она засмеялась. Наблюдая это, Блэк искривил брови и секундой позже покосился на Ремуса.

— Даже не думай, — предостерег Люпин, невозмутимо глядя перед собой. — Со мной такое не пройдет.

— Ты просто не знаешь, от чего отказываешься, Луни, — сладко пропел Блэк, нежно протянув кличку друга.

— Найди уже себе какую-нибудь отличницу, которая будет за тебя торчать за учебниками, — предложил Ремус, поворачиваясь к Блэку.

Тот всерьез задумался, его лицо разгладилось и просветлело:

— Ты гений! И как это раньше не пришло мне в голову.

— По-моему, это слишком жестоко, — заметил Питер.

Блэк отмахнулся, тряхнув головой:

— Глупости. Если она влюбится, ей будет только в радость.

Лили удивленно поглядела на Сириуса, так что тот несколько смутился и вздохнул с облегчением, когда Питер перевел тему.

— Я так понимаю, что в Хогсмид мы идем порознь? — уточнил он, взглянув на друзей.

— С чего ты взял? — нахмурился Джеймс.

— Мы думали, вы с Лили устроите свидание.

Джеймс прыснул:

— Я не собираюсь вас бросать послезавтра, если ты об этом.

— Это даже не день святого Валентина, — согласилась Лили.

— А я снова одиночка на день всех влюбленных, — будто тоскливо протянул Блэк, спрятав руки в карманы и зарывая ботинки в мокрый снег.

— Не стой из себя несчастного, — отмахнулся Поттер. — Тебя ждет наша ежегодная лотерея.

— Мне уже страшно.

Утром следующего дня старшекурсники отправились в Хогсмид. Сириус пошел через потайной ход чуть раньше остальных, так что когда друзья подходили к деревне, он даже нагнал их и как ни в чем не бывало присоединился к ним. Теперь он уже не прятался под мантией, хотя все еще не имел права бывать в Хогсмиде: ему хватало простого везения и осторожности, чтобы не попадаться учителям на глаза.

— Как все прошло? — спросил Питер, наблюдая, как Сириус, отряхнув бок куртки от пыли, встает рядом с Джеймсом.

— Без происшествий. Гладко.

— Ты везунчик.

— Что есть, то есть, — Блэк пожал плечами.

Лили поглядела на Ремуса, тот словно совсем не слышал друзей, устремив взгляд куда-то перед собой.

— Лунатик, все в порядке?

Люпин повернулся к Лили:

— Вам не кажется, что они ведут себя странно?

Как по команде гриффиндорцы выпрямились и уставились перед собой на идущих впереди слизеринцев. Около десяти слизеринцев, растянувшись по дороге, и разделившись на несколько групп, шли в сторону Хогсмида, почти не разговаривая между собой. Они были, совершенно определенно, нескольких курсов: несколько были совсем маленькими, наверное, с четвертого курса. Позади шли «герои» седьмого курса: Эйвери, Мальсибер, Снейп, рядом с ним и шел и Крауч.

— Это же слизеринцы, они всегда странно ведут себя, — подал голос Петтигрю. — Разве не так?

— Слишком уж странно, правда, — кивнул Сириус. — Ремус прав.

Они с Джеймсом переглянулись, и Лили мгновенно почувствовала неладное. Видимо, ей не выпить сегодня сливочного пива в «Трех метлах».

— Только не говорите, что вы собираетесь за ними проследить.

— Только если они не разойдутся в разные стороны, — сказал Джеймс, а потом, заметив недовольство Эванс, обнял ее за талию. — Ну, Лили, милая, не злись. Хочешь, можешь подождать нас в «Трех метлах».

— Ты еще и кинуть меня хочешь, — недовольно пробурчала она.

Сириус усмехнулся.

— Смотрите! — прошептал Ремус. — Они сворачивают с главной улицы.

— Жаль, мантия уже мала для всей нашей компании, — заметил Петтигрю, следуя сразу за Ремусом, шмыгнувшим за слизеринцами.

— Может, не стоит? — попыталась урезонить их Лили, не узнавая Люпина, затеявшего все это, и настороженно оглядывая палочки, которые уже приготовили гриффиндорцы.

— Эй, Эванс, если хочешь с нами, веди себя тихо, — прошептал Сириус, взглянув на нее.

Они тихо прошли в узком проходе между домами и оказались на соседней, более узкой, чем главная, темной улочке. Здесь, возле одного из потрепанных временем серых домов стоял парень, облаченный в черное, в нем даже Сириус не сразу узнал собственного брата. И не узнал бы, если бы не то, как приветливо с ним здоровались слизеринские герои. Что-то внутри Лили упало в самый низ, с грохотом и тянущим чувством тревоги. Она взглянула на Сириуса. Тот широко открыл глаза, похоже, не веря в происходящее.

— Бродяга… — прошептал Ремус. — Я зря все это…

— Все в порядке, — на секунду опешивший Блэк тряхнул головой и будто бы пришел в себя. — Давайте посмотрим, что будет дальше.

— Куда Снейп делся? — спросил Ремус, чуть сдвинув брови. — И еще несколько человек. Их стало меньше.

Пока гриффиндорцы осматривали толпу, выискивая пропавших, слизеринцы медленно исчезали в здании. Когда исчез последний, на крыльце остался только Регулус, он бережно поправил манжеты и стал ждать чего-то, оглядываясь по сторонам. Раздался хлопок, и на улице неподалеку появились пятеро: молодые Малфои и Лестрейнджи. Они тоже скрылись в здании, и за ними зашел и Регулус, прикрыв дверь. Мародеры переместились к окнам.

Какая-то возня в темной комнате, неяркие вспышки от волшебных палочек не давали Лили никакого понимания происходящего, до мальчиков дошло раньше:

— Это обряд посвящения?

Лили поглядела на Мародеров, они переглянулись, взъерошенные, не испуганные, а скорее ошарашенные, даже у Питера как-то неестественно и дико горели глаза.

— Не вздумайте лезть туда, — не дав Блэку слово, сказал Ремус. — Слишком большой перевес сил.

— Но Лунатик…

— Нет, — Лили покачала головой, вцепившись в руку Поттера. — Нет, только не это!

— Ладно, Эванс, ладно, не пойдем мы туда, — отмахнулся Блэк, вытягивая шею, чтобы заглянуть в окна. — Только замолчи.

Она облегченно вздохнула, но тут скрипнула дверь, наверное, их голоса привлекли внимание. На пороге появился Регулус.

Остальное Лили уже не вспомнила, очнувшись в больничном крыле, только неяркие обрывки, то, как завязалась настоящая схватка, как они бились против всех младших, а «старшие» стояли в стороне, наблюдая за этим, со смехом, неподдельным интересом. Остальное Лили уже не вспомнила, очнувшись в больничном крыле, только неяркие обрывки, то, как завязалась настоящая схватка, как они бились против всех новобранцев, а остальные стояли в стороне, наблюдая за этим с неподдельным интересом.А Сириус ударил в Беллатрису и та, разозлившись, ринулась против него. Лили помнила, как Джеймс уговаривал ее уйти, но она, конечно, осталась. Как появился Снейп, опешивший, потерянный, не знающий, что ему делать. Она помнила, как Снейп как бы случайно ударил заклятьем в кого-то из Пожирателей, кто целился в Лили, как в конце концов встал к Пожирателям, поднял палочку против гриффиндорцев. На секунду она отвлеклась, потому что в тот момент, кажется, стена, разделяющая ее и ее бывшего друга, поднялась еще выше, так, что теперь и взглядами было уже не встретиться, одна макушка темной шевелюры выглядывала из-за ровно сложенных кирпичей, разделяющих мир на «плохих» и «хороших». Это неверное, условное разделение стало причиной всему. А потом она потеряла сознание: в нее попали заклятьем.

Это был последний разрешенный поход в Хогсмид на пять лет вперед.

* * *

Тело болело так, словно у нее были сломаны все кости. Лили открыла глаза: Больничное крыло совсем темное, должно быть, уже наступила ночь, только из коридора — тонкая полоска света и на одной из тумбочек горит свечка. У Лили в ногах, упершись спиной в изножье, сидел Джеймс, видимо, тайными путями и, конечно, незаконно, проникнув ночью в Крыло.

— Джеймс, — прошептала она.

Поттер встрепенулся, открыл глаза и уставился на Эванс:

— Лили, ты очнулась!

Он тут же сполз на пол и встал на колени рядом с изголовьем, так, чтобы лучше видеть девушку. Теперь свет падал на его лицо, и Лили заметила кровоподтеки, под глазами ко всему прочему залегли мешки, выглядел он из ряда вон плохо.

— Какой ты уставший, Джим. Зачем ты сидишь здесь, лег бы спать.

— Не мог я спать, Лили. Как ты чувствуешь себя? — он взял ее руку в свою, словно не веря своему счастью говорить с ней.

Лили прикрыла глаза, оценивая состояние: голова кружилась и раскалывалась, тело ныло. Но в целом, не так плохо, как могло быть.

— Относительно нормально. А что говорит мадам Помфри?

— Говорит, если будешь хорошо себя чувствовать, можно будет выписать тебя дня через четыре.

— Что это было?

— Какое-то темное заклятье.

— А остальные как?

Джеймс улыбнулся:

— Все в порядке. Сириусу немного досталось от кузины, но он уже оправился. Нас заметили мракоборцы, охраняющие Хогвартс, они, видимо, вместе с учениками решили прогуляться до деревни, мы спаслись только благодаря им... Мы бы справились сами, будь Пожирателей хотя бы вполовину меньше.

Он с какой-то особенной нежностью приподнялся и поцеловал ее.

— Лили, — он замер, сильнее сжав ее руку. — Я думал, не выдержу эту ночь.

— Джеймс, все в порядке, — успокоила она. — Не думаю, что это было так уж серьезно.

— Ты чуть не погибла, — проговорил он, словно не слыша себя, по его виду Лили поняла, что он не преувеличивает. — Пару минут, и мы бы не успели…

Его голос сорвался.

— Джеймс, — Лили сжала его руку, приподнялась, преодолевая слабую боль, и крепко обняла его. — Джеймс, я здесь, и со мной все в порядке.

— Мистер Поттер! — луч света, лежащий у двери, увеличился. В дверях стояла МакГонагалл, не грозно, а с пониманием, даже какой-то материнской заботой в голосе, она проговорила: — Оставьте мисс Эванс до утра, теперь с ней уже ничего не случится. С вами хочет поговорить профессор Дамблдор.

— Сейчас? — Джеймс помог Лили аккуратно опуститься на постель.

— Да, мистер Поттер, именно сейчас.

Конечно, Джеймс был не единственным, кого собрал Дамблдор. Рядом с ним, как всегда, — Сириус, Ремус и Питер. Они не стоят по стойке смирно, как это обычно бывает, каждый — в своем кресле. Должно быть, в прошлом они сильно достали директора, раз теперь им оказывается такой прием.

Сам Дамблдор поднялся со своего места, прошел туда обратно вдоль стола и остановился, пристально оглядев собравшихся.

— То, что произошло в Хогсмиде, не должно расходиться дальше тех, кто там присутствовал. Незачем другим знать об этом.

Мародеры молчали.

— Вам повезло, — сказал он. — Другие бы и пяти минут сами не продержались.

— Это не везение, директор, — поправил Люпин. — Это подготовка.

— Пусть так. Я просто хочу сказать, — пронзительно голубые глаза поочередно прошлись по каждому, — не думайте, что это что-то меняет. Этот случай…

— Зачем вы говорите это? — не выдержал Джеймс.

— Сохатый… — оборвал Ремус.

— Что? Я не хочу слушать это! Это только его вина, что это произошло! Это он не следит за безопасностью!

— Джеймс!

— А он еще и обвиняет нас в том, что мы слишком хорошо подготовлены!

— Мистер Поттер, — прервал Дамблдор. — Джеймс, успокойся. Будьте уверены, я приму меры для того, чтобы у слизеринцев не осталось времени ни на что кроме учебы.

— Только их это не остановит, — оскалился Поттер.

— И я не обвиняю вас, — продолжил директор. — Я восхищен.

Мародеры снова замолчали.

— Кем вы хотите стать в будущем? — спросил он, но не услышал ответов. — Сириус?

— Рок-звездой, — пробурчал тот, уставившись на свою руку, свесившуюся с подлокотника. — Или байкером. Собакой еще. Мне, говорят, идет.

Дамблдор чуть улыбнулся:

— Вам всем стоит задумать о том, чтобы стать мракоборцами.

— Уже, — Джеймс вскинул голову. — Сейчас можно? Примите меня сейчас в эту, как ее… Академию тех-кто-сражается-с-пожирателями, или куда угодно, где позволят оторвать им всем головы.

— Все не так просто, Джеймс, — Дамблдор занял место за столом. — То, что вы увидели сегодня в Хогсмиде, не отражает того, что творится в остальной Англии. Вы не можете даже представить, что на самом деле происходит за пределами школы.

— Мы знаем, сэр, — подал голос Сириус, выпрямившись на стуле, теперь, казалось, он ловил каждое слово профессора. — Волдеморт все больше к рукам подбирает.

Дамблдор резко поднял взгляд, пристально поглядев на Блэка:

— Вы называете его по имени. Вы все?

— А нужно иначе, профессор? — уточнил Джеймс.

— Нет, Джеймс, — оборвал Сириус, вдруг расплывшись в улыбке, будто увидел в этом какой-то важный смысл. — Конечно, нет. Правда, профессор?

— Да, Сириус.

— Мы знаем, что творится за пределами, — продолжил Блэк. — Мы читаем «Пророк»! И я своими глазами видел Пожирателей смерти. Сегодня, и не только сегодня! Я могу называть тех, кто в Хогвартсе носит метку!

— Сириус… — протянул Люпин, предостерегающе поглядев на него.

— Что? Мне нельзя и это говорить? Почему, Ремус? Почему? Да. Я был в Хогсмиде сегодня, хоть у меня нет разрешения! Можете наказать меня! Но я не буду молчать, — он резко встал на ноги. — Я вообще хочу сражаться с ними! Я не хочу тратить свое время на зубрежку и экзамены.

— Я думаю, ты не понимаешь всего масштаба, Сириус, — Дамблдор поглядел на Блэка.

— Вы думаете, я не понимаю? Я видел сегодня половину своей родни в числе тех, кто был там, сегодня в Хогсмиде. Мой брат стал Пожирателем, профессор. И, да, он не вернулся в Хогвартс! Почему же я не могу пойти туда и сражаться против него, сейчас? Я не хочу здесь оставаться!

— Ты должен сдать экзамены.

— Экзамены? Кому я это должен?! Да даже в Хогвартсе Пожирателей кишмя кишит! Куда вы смотрите и почему не разрешаете выбить эту дурь из их голов?!

— Каждый вправе занять свою сторону, Сириус.

— Каждый вправе? — повторил Джеймс. — А вы скажите об этом родителям. О том, что мы видели в Хогсмиде, что Лили Эванс чуть не погибла, и что каждый третий слизеринец мечтает носить метку на своем предплечье.

— Профессор, ведь это, правда, ненормально, — подал голос Люпин. — Хогвартс всегда был местом защищенным, а сейчас зараза уже внутри.

— И снаружи. Везде. А вы не разрешаете нам вступить с ней в схватку!

— Почему? Я не могу врезать этому чертову Эйвери?!

— Потому что вы все ученики Хогвартса! — прогремел Дамблдор. — А здесь не терпят вражды.

— Так скажите это им, — ответил Ремус.

— Тем, кто сегодня чуть не убил Лили, — поддакнул Питер.

Дамблдор замолчал.

— Вы должны понять, что все не так просто, — сказал он. — Суть в очередности действий, в том, что только делая все последовательно, можно добиться успеха. Вы должны закончить школу и сдать ЖАБА. Да, я могу отпустить вас прямо сейчас, но не сделаю этого. Вы, выйдя из школы, даже не будете знать, куда податься. Единственный возможный путь — мракоборцы, он для вас будет закрыт, так как вы не сдали ЖАБА, просто слоняться по улицам в надежде наткнуться на Пожирателей — не вариант. Так что вы будете делать? — он поглядел на гриффиндорцев, те молчаливо упрямо не желали соглашаться. — Вы нужны этой войне, но только присоединиться должны чуть позже. Согласны? — мгновение спустя он поднялся и повел рукой. — Идите спать, господа.

Мародеры вышли из кабинета директора в молчании, в молчании прошли к комнатам, не говоря ни слова, переоделись и разошлись по кроватям.

— Сохатый, ты думаешь, он прав? — спросил Сириус, когда они погасили свет.

— Прав, наверное. Ведь это же Дамблдор.

— Он что-то задумал. Наверное, что-то вроде мракоборческого отряда, — донесся из темноты голос Люпина.

Джеймс кивнул. Ему было не по себе от всех событий этого дня, от того, что он чуть не потерял Лили, от того, что она сейчас в Больничном крыле, от того, что Дамблдор не то чтобы говорит загадками, просто что-то недоговаривает, что впереди ЖАБА, а потом новая жизнь, война… Он прикрыл глаза. А завтра первым уроком Трансфигурация, к которой он совершенно не готов. Наверное, Дамблдор прав и нужно просто подождать окончания школы, не пытаться лезть на стены сейчас, ведь война закончится еще нескоро. То есть, конечно. Конечно, Дамблдор прав.