История Лили Эванс в компании господ Мародеров и Принца-полукровки (гет)

Книга первая.

Сохатый, Принц-Полукровка, их окружение и Лили Эванс, одна на всех.

Место отправления — школа чародейства и волшебства Хогвартс.

— Нет... Послушай, я не хотел...

— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением?

Он попытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, развернулась и скрылась в проходе за портретом.

Едва она вошла в гостиную, как ее высокомерность и сила исчезли. Неужели это конец? Конец их многолетней дружбе?

Она раз за разом перебирала в памяти их разговор. «Я много лет находила тебе оправдания». Лили и сейчас находила слизеринцу оправдания, которые уже ничего не могли изменить. «На него повлияло общество, его одноклассники. Он ведь добрый...» — думала она, но понимала: их дороги разошлись с тех пор, как Шляпа провозгласила свой вердикт, и Эванс со Снейпом заняли столы враждующих факультетов. Сегодня последняя капля терпения и надежда на дружбу исчезли.

Лили разразилась громкими рыданиями... Северус Снейп всегда был частью ее жизни. Он был тем, кто рассказал ей о магии, был первым, кто открыл ей тайну волшебного мира. Но мириться с его дружками-пожирателями она была больше не в силах. Может быть, позже она все же сможет его простить, сможет еще раз попытаться вступить в битву с судьбой?

Она прислонилась к холодной каменной стене у входа и закрыла лицо руками: слезы никак не унимались. Только здесь, будучи в одиночестве, сильная и гордая Лили могла позволить себе поплакать.

Неожиданно портрет отворился, и в гостиную ввалились Блэк и Поттер. Впереди шел Джеймс, за ним — Сириус, чьи руки были спрятаны в карманах форменных брюк, голова была немного наклонена в сторону, а лицо было непроницаемо. Сейчас он как никогда был похож на аристократа, что свидетельствовало о том, что он чем-то недоволен. Они прошли мимо, не заметив Лили, стоящую прямо у стены возле портрета. И девушка почти вжалась в стену, чтобы они не увидели ее.

— Здорово повеселились! — наигранно воскликнул Джеймс.

— Брось, Сохатый, бывало и лучше... — вальяжно развалившись на диване, ответил Сириус. Впервые за всю школьную жизнь Блэк был недоволен ночными прогулками в компании своего лучшего друга, и Лили это изрядно удивило.

— Согласен, в полнолуния обычно бывает веселее, но... Сегодня тоже было ничего, — ответил Джеймс, усевшись в кресло и по привычке взъерошив волосы.

— Конечно, бутылка огневиски сделала этот вечер просто волшебным, — с долей перчинки в голосе протянул Сириус, покосившись на друга.

— Я думал, тебе нравится нарушать правила, — Джеймс презрительно фыркнул.

— Я говорил свое мнение на этот счет, Сохатый, — деловито произнес Сириус, обратив свой взгляд на пламя в камине.

Поттер нетерпеливо фыркнул и, поморщившись, оборвал его:

— Я тебя умоляю, Сириус, прекрати говорить тоном человека, гордящегося своей причастностью к древнейшему и благороднейшему семейству Блэков.

Сириус иронично вздернул бровь.

— Заливать проблемы огневиски — это прямой путь к алкоголизму.

Джеймс рассмеялся.

— Проблемы?

— Нет, конечно нет, — усмехнулся Сириус. — Ты — самовлюбленная задира, Сохатый, и сам прекрасно это знаешь. Естественно, то, что сказала сегодня Лили, тебя задело. Особенно потому, что...

Блэк понизил голос, и окончание фразы Лили не услышала. Теперь выходит, что она подслушивает. Низко, это ужасно низко, и Лили была готова убить себя за это, но выхода у нее не было. Разве, что выйти в коридор, но тогда кто знает, сколько ей еще придется шататься по школе и не столкнется ли она с кем-то из профессоров или с завхозом.

Поттер, казалось, совершенно спокойно отнесся к резкому замечанию друга. Некоторое время Джеймс молчал. Опершись на подоконник, он смотрел в темное окно.

— Я уже привык к неудачам, связанным с Эванс. Знаешь, я порой ее вообще не понимаю. Ну зачем ей этот Нюнчик... — сказал Поттер деланно безразличным тоном, а потом, обернувшись к другу и улыбнувшись, продолжил. — И вообще, тебе должно быть это непонятно, ведь вокруг тебя вьется столько девчонок... На любой вкус и цвет: брюнетки, блондинки, рыжие. А Боунс из Рейвенкло, та, что ходит с подружкой Эванс... По-моему, она ничего.

Сириус усмехнулся.

— Джеймс, не переводи разговор на другую тему. Тем более, что у тебя выбор касательно девушек такой же богатый, как у меня, но ты почему-то зациклился на Эванс.

Лили замерла. «Какой ужас, они обсуждают меня», — подумала она и прокляла себя еще раз.

— В любви нет легких путей, — заметил Джеймс, улыбнувшись.

Блэк закатил глаза, раздраженно хмыкнув. Несколько минут они молчали, и тишина, царившая в гостиной, казалась такой гармоничной, будто Поттер и Блэк продолжали говорить. Казалось, каждый из гриффиндорской четверки может читать мысли другого, а Джеймс и Сириус так вообще думают одинаково, словно у них одна душа и разум на двоих.

— Но... — развеял тишину Сириус, — в сегодняшнем дне есть и положительные моменты.

— Например, то, что Эванс между мной и кальмаром выбрала кальмара? Или может быть, то, что Нюниус рассек мне лицо, а Эванс считает меня воображалой и буквально ненавидит? — Джеймс рассмеялся, и впервые за весь разговор Лили услышала в его голосе отзвук опьянения.

— Нет, — совершенно серьезно ответил Бродяга, улыбнувшись. — Например, то, что она в пух и прах рассорилась с Нюниусом.

В груди у Лили что-то сжалось.

— Спорим, что завтра они снова будут не разлей вода? Держу пари, Нюнчик уже попросил у Эванс прощения, — Джеймс фыркнул и сел на подоконник. — Это же Эванс. Милая, наивная Эванс, готовая простить всех.

— Почему-то мне кажется, что сегодняшний день стал последним, когда Снейп с ней разговаривал как друг, — в голосе Блэка появились дьявольские нотки.

— А вот и нет, увидишь, завтра же они снова будут мило общаться, — поморщившись, заявил Джеймс.

— Нет, — отрезал Сириус.

— Предлагаешь поспорить? — с интересом спросил Поттер, поправляя очки и развязывая галстук.

Сириус на секунду задумался.

— На галлеон... — согласился он, и Джеймс тут же подлетел к другу, протягивая ему ладонь. — Я за то, что Лили раз и навсегда забыла о Снейпе.

Сириус повернулся вполоборота к Поттеру и положил руку на спинку дивана.

— Кстати, сегодня он был какой-то слишком... По-моему, наш Нюнчик все теснее начинает общаться с однокурсниками.

— Да, — Джеймс задумался и взъерошил волосы. — Видно они ему основательно промыли мозги, раз он умудрился назвать Эванс... так.

— Наверное, готовят его ко вступлению в Пожиратели.

— Надеюсь, этого Эванс не потерпит.

— Я же тебе сказал, Джим. Они не будут больше общаться...

Как могут эти два подонка так спокойно обсуждать то, что от ее многолетней дружбы могут остаться только руины? Лили попыталась вытереть слезы, которые все никак не унимались, и вдруг, забывшись, громко всхлипнула.

В комнате мгновенно настала гробовая тишина. Поттер замолчал на полуслове, и Лили поняла, что скрываться больше нет смысла. Она была готова провалиться сквозь землю. «Быть невозмутимой и гордой», — решила она и, сделав вид, будто только что вошла, приоткрыла и вновь закрыла портрет, который при этом слегка хлопнул. Затем Лили двинулась к гостиной, вытирая слезы.

Как она и ожидала, у входа ее поджидал Джеймс.

— Эванс, ты это откуда? — насмешливо начал он.

Сириус был тоже поражен, и Лили даже в сумраке, царившем в гостиной, заметила небольшую морщинку, которая пролегла у него на лбу.

— Это не твое дело, Поттер, — не сбавляя шага, сухо ответила она, но ее голос предательски дрогнул.

— Что случилось, Эванс? — обеспокоено спросил он, но, не услышав ответа, пошел за ней и снова повторил. — Эванс? Эванс! — он схватил ее за руку, и девушка резко развернулась.

Свет от камина упал на нее, и Джеймс увидел ее заплаканное лицо, по которому все еще текли слезы. Казалось, он ужаснулся: было странно увидеть Лили в таком состоянии.

— Лили? — тихо спросил он. — Что случилось?

— Я не буду перед тобой отчитываться, Поттер, — процедила она на удивление твердым голосом и попыталась высвободить руку. — Отпусти.

Джеймс, даже не думая разжимать ладонь, пристально глядел в бледное лицо девушки.

— Что случилось, Эванс? Этот слизеринский уродец заставил тебя плакать?

Лили отвернулась, не желая, чтобы Поттер увидел, как по ее лицу снова покатились слезы. Сейчас ей захотелось раствориться. Просто исчезнуть из этого мира, чтобы никогда больше не думать о Северусе, никогда не вспоминать его молящие о прощении глаза; чтобы не было этой сцены в гостиной; чтобы Поттер не держал ее за руку, сжимая кисть с такой силой, что отдавало легкой болью; чтобы он и Блэк не видели ее заплаканного лица; чтобы никто и никогда не увидел, как плачет Лили Эванс. А еще, чтобы сделать всех счастливыми, дать им забыть о ней. Петунье, Поттеру, Северусу — всем, кому она причиняла боль и неудобства. Как жаль, что это было невозможно! Раз так, значит ей хотелось исчезнуть хотя бы до утра. Сбежать, спрятаться, уткнуться головой в подушку или глядеть на бордовый полог кровати.

— Лили, ответь!

— Поттер, пожалуйста, отпусти, — полушепотом взмолилась она.

— Лили, если это он, то я...

— Джим, отпусти ее, — сказал Сириус, внимательно глядя на Лили.

Джеймс мгновенно разжал ладонь, и Лили, благодарно взглянув на Блэка, быстро удалилась в спальню для девочек.

— И что это было? — спросил Джеймс, глядя ей вслед.

— Понятия не имею, — хмыкнул Сириус.

* * *

— Эванс, ты проспала. Если сейчас не встанешь, рискуешь не только завтрак пропустить, но и на урок опоздать... — закричала Нэнси Никсон.

— Держу пари, — отозвалась другая из однокурсниц, — она решила на все наплевать, вчера ведь рассорилась с драгоценным Снейпом.

— Я вообще не понимаю, что ей нужно, — прошептала третья, поправляя прическу. — За ней волочится Поттер, но она предпочитает ему этого хлюпика со Слизерина. Да на него ведь смотреть противно! Неудивительно, что над ним подшучивают Поттер с дружками.

— А по-моему, в борьбе Гриффиндорской четверки против Снейпа определенно выигрывает последний, — тряхнув волосами, заявила Ребекка Мур. — Снейп знает побольше заклинаний, чем вы все вместе взятые, и к тому же большинство из них — темные. Он истинный слизеринец: он умен, в его взгляде чувствуются нотки презрения, и, если бы у Джеймса было меньше уверенности в себе, он поставил бы его на место, — заметила она, сверкнув глазами, и однокурсницы прикусили язычки.

— Ну хватит уже обсуждать Лили. Это ведь ее жизнь, пусть делает, что хочет, — неуверенно заключила Нэнси.

— Да, — подтвердила Ребекка. — Мы уже опаздываем.

Пропустив однокурсниц вперед, она подошла к Лили и, легонько толкнув ее в плечо, сказала:

— Лили, ты проспала, вставай!

— А? — Лили резко села. — Что случилось? Сколько времени?

— Ты проспала, завтрак уже в самом разгаре, — ответила Бекки, рассматривая Лили, глаза которой опухли от слез, а лицо было бледнее обыкновенного.

— Вот черт, — выпалила Лили, спуская ноги на пол.

— Может, останешься сегодня и не пойдешь на занятия?

— С какой стати? — нахмурилась она. — Со мной все в порядке. Спасибо что разбудила, — отрезала она, тем самым давая понять, что присутствие Ребекки больше не требуется.

Та тут же покинула спальню.

Лили быстро приступила к сборам. С самой первой секунды, как ее сон ослаб, все вокруг повергало ее в глубочайшее бешенство — то, что она проспала, то, что точно в полудреме слышала неясные разговоры однокурсниц о ней, то, что куда-то затерялась расческа, неуместное замечание Бекки, да и вообще любая мелочь пробуждала в девушке волну раздражения. Лили знала, это последствия вчерашнего вечера, бессонной ночи и случившегося в гостиной, а еще плохого предчувствия. Да, она точно знала, несмотря на совесть и этические нормы, Поттер напомнит ей об их вчерашней ночной встрече, он ведь не Сириус, который хоть и не пошел по стопам семьи, воспитывался в кругу чистокровок с намеком на аристократичность. Наспех завязав галстук и убрав волосы в конский хвост с помощью алой ленты, она собрала сумку и взглянула в зеркало.

Отблеск раздражения всегда придавал ей привлекательность. Ее глаза просто искрились зеленью, решимостью, гневом. Шумно выдохнув, она взглянула в окно. Крупными каплями на крыши и дорожки окрестностей Хогвартса сыпал дождь. Отбивая чечетку на стеклах, он играл на нервах волшебницы. Мысленно поблагодарив судьбу за то, что у нее сейчас Зелья, которые не требовали прогулки под утренним ливнем, она надела те туфли, что первыми попались — на небольшом каблуке. Часы показывали, что завтрак уже закончился, и оставалось три минуты до того, как прозвонит колокол. Подхватив сумку, Лили вылетела из спальни и уже открыла портрет, когда ее нога подкосилась, и что-то тихо хрустнуло.

— Черт побери того, кто придумал каблуки! — яростно воскликнула она и, достав волшебную палочку, направила ее на каблук.

— Репаро, — прошептала Лили и, когда наконец каблук был починен, волшебница под звон колокола вылетела из гостиной.

* * *

Лили ворвалась в класс. В кабинете повисла тишина, и все взоры обратились к ней. Ее гнев и раздражение тут же исчезли под напором столь пристального внимания, и она несколько смутилась. Она увидела, как с интересом и любопытством смотрят на нее гриффиндорцы, в особенности, разумеется, Блэк, Поттер и Люпин, и как на нее мельком глянул и тут же отвернулся Снейп. Она глубоко вздохнула, приводя сбившееся дыхание в порядок, внутри снова что-то болезненно сжалось.

— О, мисс Эванс! — воскликнул Слизнорт, расплываясь в приветливой улыбке и отгоняя от Лили задумчивость и растерянность. — Мы боялись, что вы не придете. Проходите скорее... — начал он, быстро шагая к девушке через весь кабинет.

— Это последнее подготовительное занятие до СОВ, мисс Эванс, я уже приступил к объяснению, но думаю, с вашим талантом вам не составит труда сварить снадобья и без объяснений.

— Конечно, профессор, — растерянно ответила она, скорее машинально, чем осознанно, направляясь к последней свободной парте.

— О, мисс Эванс, — остановил ее Слизнорт. — Мы работаем в парах сегодня. Знаю, вам не нужна пара, но вот Поттеру, который единственный остался без партнера, ваше общество не помешает.

Лили оглядела класс. Он действительно единственный сидел в одиночестве. Лили мысленно прокляла все вокруг, зная, что спорить с профессором бесполезно, и, чувствуя, как снова закипают внутри раздражение и злость, она села слева от Поттера. Профессор продолжил объяснение.

— Здравствуй, Эванс, — нараспев протянул Поттер, когда Лили наконец достала все учебники, повесила сумку и сложила руки на парте. — Кто бы мог подумать, что мне так повезет...

Лили захотелось пронзить его взглядом, испепелить или наслать порчу. Зелья — один из тех уроков, которые всегда ее успокаивали, но только не сегодня. Однако она не удостоит Поттера взглядом. Он ненавидит, когда им пренебрегают, ненавидит, когда не обращают внимания или делают что-то ему наперекор, а она не даст этому самодовольному выскочке возможности лишний раз улыбнуться.

Чувствуя, что и язвительные разглагольствования Поттера, и взгляд, который она игнорировала, но который абсолютно точно был устремлен на нее, могут длиться вечно, Лили перебила его:

— Отстань, Поттер.

— Зачем же так грубо, Эванс.

— Поттер, я попросила замолчать. Мы прослушаем объяснения.

— Да кому они нужны, — усмехнулся он.

Она просто чуяла, как его глаза заискрились при этом, а улыбка, эта фирменная противная улыбочка, осветила лицо.

— Тебе, Поттер. Ты ведь в зельях смыслишь не больше, чем в правилах этикета.

— Да брось, Эванс, — улыбнулся он, поворачиваясь так, что его левая рука легла на спинку стула, а правой он подпер подбородок. — Сегодня просто очаровательный день. Главное, сейчас ты сидишь со мной за одной партой, и мы довольно мило болтаем, наверное, потому, что доверительные отношения со Слизнортом не позволяют тебе влепить мне пощечину или бросить в меня каким-нибудь малоприятным словом, сорвав последний урок в этом году. До этого я отлично позавтракал и даже успел выпросить у Дэвиса конспект по Трансфигурации, мне приснился очаровательный сон и, что странно, я чудно выспался. Ну а ночью, в самом начале сегодняшнего дня, я застукал одно милое создание за тем, что до сих пор не уложилось у меня в голове. Вчера я не смог добиться объяснений, но сегодня мое здоровое любопытство не дает мне покоя. Знаешь, это было настоящее буйство души...

Он явно очень хотел, чтобы она посмотрела на него. Только откуда такое рвение? Как он вообще посмел завести эту тему? Наглая тварь.

— Поттер, — дрожащим голосом прошелестела она, боясь действительно сорваться, — твое красноречие проявляет себя в ненужное время и в ненужном месте: и собеседник не тот, и... — ее голос дрогнул, гнев и нахлынувшая боль переполняли ее, — тема тоже не та.

Сириус, сидевший за партой перед ними, повернулся вполоборота и откинулся на стуле, упираясь спинкой в парту Лили и Джеймса. Облокотившись, Блэк с интересом наблюдал за происходящим. Люпин, сидевший с ним рядом, не оторвался от конспекта.

— Да брось, по-моему, тема как раз актуальна, — продолжил Поттер.

— Джеймс, — смеясь, окликнул его Блэк, давая понять, что стоить прекратить, однако Поттер не обратил на это внимания.

— Ведь, насколько я понимаю, это все из-за Нюнчика?

Он перешел все границы. Лили резко развернулась, взглянув на Поттера испепеляющим взглядом, и уже было открыла рот, чтобы высказаться по этому поводу, однако остановилась, и ее лицо приобрело совершенно другое выражение. Поттер смотрел на нее не сводя взгляда, глаза за очками насмешливо и заинтересованно следили за ней. На его щеке виднелся тонкий светло-розовый шрам. Она машинально дернулась, потянув к нему руку, но, увидев боковым зрением, как Блэк расплывается в довольной улыбочке, опомнилась и развернулась лицом к доске, пристально взглянув на Сириуса, который поспешил вернуться в обычное положение.

— Почему ты не пошел в Больничное крыло? — спросила она после пары минут молчания.

— Ты о чем?

Она снова взглянула на Джеймса.

— Поттер, у тебя шрам остался. Почему ты не пошел к мадам Помфри?

— А что, — ухмыльнулся он, — шрамы украшают мужчин.

Лили с презрением фыркнула.

— Решил строить из себя героя, хотел, чтобы все увидели, что ты жертва?

— Эванс.

— Какой ты гадкий, просто до ужаса, — воскликнула она, повышая голос.

Несколько человек оглянулись и недовольно посмотрели на них.

— Эванс, успокойся, — остановил он ее. — Я был в больничном крыле.

— Что? — она непонимающе взглянула на него.

— Эванс, — хмыкнул Сириус, поворачиваясь к ней и улыбаясь так, словно перед его взором предстало что-то до ужаса забавное, — после темной магии остаются шрамы, они не лечатся.

— Мистер Блэк, — окликнул его Слизнорт,— развернитесь, прошу вас.

— О чем это Сириус говорит? — переспросила Лили, взглянув на Джеймса.

— Он говорит, что ты плохо разбираешься в людях, Эванс. Твой дружок еще с первого курса неплохо владеет темной магией, которой вчера околдовал меня, и от которой у меня остался вот этот шрам, — ответил Джеймс.

Лили перевела взгляд на Северуса. Он сидел, записывая что-то на пергаменте, но, почувствовав взгляд Лили на себе, взглянул на нее. Лили покачала головой, глядя в его темные глаза. Неужели он действительно использует темную магию с первого курса? Ведь это еще крепче связывает его с помощниками Волдеморта.

Ей казалось, что злость и раздражение никогда не прекратят свою бурную деятельность, которую они вели с самого утра, однако они вдруг утихли. Только какая-то неактивная, молчаливая злость, непонимание и беспокойство появились внутри нее, а сознание сковала апатия. Все из-за Сева, ее Сева.

* * *

Не имела значения компания, в которой Лили Эванс пребывала в библиотеке. Были ли это Хельга, Снейп или одиночество, но она всегда сидела именно здесь, у окна, за столиком в самом углу. Тут было меньше людей, и Лили чувствовала себя защищенной. Остался последний экзамен — практическая часть Зелий, но она знала их превосходно и без всякого повторения. Она мрачно смотрела сквозь окно библиотеки на озеро и светлое ясное небо, отражающееся в нем. Медленно скользя взглядом по водной глади, она все-таки решила, что пейзаж за окном сегодня совершенно не привлекает глаз, и перевела взгляд на библиотеку. На ее столе лежал ворох исписанных пергаментов и пара учебников для подготовки к Зельям, но она и не собиралась к ним притрагиваться — подперев голову рукой, она оглядела библиотеку. Сегодня библиотека была полна учеников даже в этом тихом и укромном уголке. Многие студенты предпочитали готовиться на улице, наслаждаясь порывами свежего ветра и ясным небом, однако не так уж мало учеников выбирали тишину библиотеки. Особенно много здесь было рейвенкловцев и хаффлпаффцев, но почти не было слизеринцев: те предпочитали холод и сырость подземелий. За соседним столом сидели Ретт Уильямс и какая-то его однокурсница, они оба были с Хаффлпаффа и оба учились на шестом курсе. С Реттом она довольно хорошо общалась; они познакомились в прошлом году, когда Лили на весь коридор заявила, что не видела на Хаффлпаффе ни одного симпатичного парня. Он тут же подошел к ней и к компании подружек, с которыми она была. Ретт был действительно очень симпатичным, наверное, поэтому и подошел к ним так бесцеремонно. У него был очень прямой нос, короткие светлые волосы, брутальный подбородок и светло-коричневые глаза, в которых всегда можно было прочесть нотку любознательности, ума и обаяния, о котором сам Уильямс, похоже, не подозревал. Он был очень аккуратен и добродушен, приветлив и, как однажды выразилась Мэри Томас, невообразимо благороден. В общем, он мог бы стать отличным рыцарем, если бы то время, когда они ценились, не утекло в историю. С Реттом они стали хорошими друзьями, а вот Мэри он был явно по вкусу, но у них ничего не сложилось. Мэри, однокурсница Лили, девчонка с озорным взглядом и довольно хорошо подвешенным языком, была из тех людей, которые на первый взгляд невероятно глупы и непредсказуемы, но при этом прилично учатся, и с ними никогда не бывает скучно. Те забавные, бессмысленные вещи, что они лопочут, всегда вызывают смех, а меткие мысли, которые они так часто выдают, запоминаются и кажутся почти гениальными. Она часто влюблялась и любила проводить время с пользой для себя. Каждый раз, когда Лили думала о ней, она не могла с точностью ответить на вопрос, нравилась ли ей Мэри. Порой да, порой нет. Она была хорошей, но Лили часто ее не понимала.

Недалеко от Ретта сидели слизеринцы. Среди них был шестикурсник — Стивен Мур. Капитан команды по квиддичу, с долей аристократичности в повороте головы и походке, высокий и сильный: сквозь его тонкую школьную рубашку, в которой он был, виднелись слегка выступающие мускулы. Со средней длины русыми волосами и холодной ухмылкой, заносчивый, неглупый и не чающий души в своей родной сестре. Единственный раз за свою жизнь Лили видела такое: родные брат и сестра с разницей в год, похожие внешне и схожие во мнениях, попали на враждующие факультеты. Ребекка, однокурсница Лили, с таким же, как у Стивена, цветом волос и синими глазами, не жаловалась на заботу брата. Она была истинной аристократкой: довольно скромна, не слишком подвижна, достаточно общительна, умна и красива, и при этом бесподобно играла в квиддич за вратаря.

Больше в библиотеке не было близких знакомых Лили, разве что Хельга. Она сидела напротив и что-то усердно читала. Она была высокой девушкой с острым подбородком, ярко выраженными скулами, тонким носом и серыми глазами. За ее спиной почти до пояса свешивалась толстая светлая коса. И в целом она представляла собой довольно симпатичную девушку с прямой осанкой и длинной шеей. У Лили с Хельгой были сложные отношения. Они не так уж часто общались в школе, встречались пару раз в день в коридорах или большом зале, бывало, они по выходным или изредка вечерами гуляли или сидели в библиотеке за уроками, обсуждали учебу и жизнь. Вообще, у них была своеобразная дружба, все знали, что Эванс и Штец — лучшие подруги, однако именно такую дружбу можно было назвать взаимным использованием с согласия обеих сторон. Если это требовалось, то они без приглашения оказывались рядом, будто связанные невидимой нитью, они понимали друг друга с полуслова и на расстоянии. Они обсуждали проблемы друг друга и почти всегда находили выход из ситуации. Разные и необычные, такие же, как и их дружба. Хельга строгая и категоричная, справедливая и с легкой ноткой педантичности, присущей немцам, всегда была отзывчива и мягка, когда это требовалось.

— Что ты там читаешь? — без особого интереса в голосе спросила Лили.

— Краткий обзор курса нумерологии, — сказала она, опуская книгу. — Лили, что стряслось?

— Ничего, — ответила она, уставившись в открытый учебник по Зельям.

— Меня ужасно раздражает, когда ты притворяешься, что ничего не случилось, — покачала головой Хельга, сложив руки на парте и пристально посмотрев на Лили.

— Это полугодие — самое ужасное время, которое я проводила в Хогвартсе. Я боюсь, что этот год принесет мне еще много несчастий.

— Это чушь, Лили. Наша жизнь никаким образом не зависит от того, начался год или закончился, — отмахнулась Хельга.

— Я знаю, знаю, — рассмеялась она. — Знаю, но столько всего произошло. И ссора с Северусом, я боюсь, что это конец.

— Поздравляю, — скупо улыбнулась она, — ты наконец избавилась от...

— Хельга! Как ты не понимаешь...

— Да, не понимаю! Не понимаю, как ты до сих пор могла с ним общаться.

— Это же Сев, друг детства и все такое.

— Он назвал вчера тебя грязнокровкой на глазах у всей школы. Он общается с Пожирателями и учится на Слизерине. Твой Северус был и остается скверным типом, — заключила Хельга, поднимая книгу к глазам.

— Как ты не понимаешь, — прошипела Лили, отбирая у подруги учебник. — Он хороший. Слизеринское общество сделало его таким. Попади он хотя бы на Хаффлпафф, он бы остался прежним. Это все его друзья, они так плохо повлияли на него и на его привычки.

— Я вообще не пойму, вчера ты его проклинала, а сегодня защищаешь? Нет, Лили, ты абсолютно точно права, но, — Хельга сделала паузу, — он ведь сам захотел на Слизерин, сам решил дружить с Пожирателями, сам вчера назвал тебя грязнокровкой, никто не заставлял его. Он сам выбрал этот путь. Он обманул твои ожидания, твое доверие...

— Когда я думаю о его недостатках, вспоминаю все, что впиталось в него или проступило в его характере с момента поступления в Хогвартс, я понимаю, что не могу его выносить, но когда вспоминаю, какой он на каникулах, как он ведет себя наедине со мной, как дорожит нашей дружбой... Он нужен мне.

— Может это не дружба? — усмехнулась Хельга.

— Да знаю я, — отмахнулась Лили.

— Может не так сильно он и дорожит ей, раз позволяет себе такие восклицания.

— Все гораздо хуже, — оборвала ее Лили.

— Еще хуже? — вскинула она брови.

— Он вчера наложил на Поттера темное заклятье, причем собственное. Я не знала, что он этим занимается.

На минуту Хельга задумалась. Лили знала, что скажи она это любому другому, тот бы осыпал ее в ответ язвительными замечаниями, вроде: «Да ты заботишься о Поттере!». Но Хельга такого не скажет, она умеет понимать главное.

— Ну... — протянула Хельга, — могу тебя поздравить, чтобы сотворить темное заклятье подобной силы, что вчера было отправлено в Джеймса, нужна большая мощь. Думаю, то, что было вчера, лишь малая доля всей силы, которая заключена в словах заклинания. Твой Сев — сильный маг. Если это действительно темное заклятье, конечно, — на секунду она задумалась. — А ты уверена? Это действительно серьезно, Лили, — наконец сказала она.

— Уверена, — кивнула она и, спрятав лицо в ладонях, воскликнула. — Я хочу все выяснить. Почему он не сказал мне, что занимается этим? — на секунду она замолчала, понимая, что сморозила глупость, ведь он не сказал ей именно потому, что не хотел, чтобы она это узнала. — Может мне поговорить с ним?

— Помириться? Так быстро? — не поняла Хельга.

— Нет, выяснить, правда ли это и почему. Я беспокоюсь и... ты просто не представляешь, сколько злости поднялось во мне, когда я услышала это от Поттера. Почему Сев это сделал, зачем? Как ему в голову пришло использовать темную магию? Хочу знать правду, хочу быть уверенной. Неужели он действительно так близок к темным искусствам, к Пожирателям?

Лили глубоко вздохнула и снова взглянула на пейзаж за окном. Теперь она знала, что нужно сделать. Да, она с самого начала дня нуждается в этом разговоре.

— Вот только... — внезапно в душу к Лили закралось сомнение, — стоит ли мне сейчас с ним разговаривать? Я могу внушить ему надежду, но я не хочу этого. Я так устала от его недостатков, и я не могу простить ему те слова...

— Я не знаю, Лили, как выйти из этой ситуации, — покачала головой Хельга, в первый раз Лили видела ее такой растерянной. — Я не понимаю тебя, не знаю, что творится у тебя в душе и голове.

Наверное, это был один из тех немногих вопросов, на которые могла ответить только сама Лили, которые не были под силу мудрой Хельге и были предметом выбора самой Эванс. Быть может, от этого зависят события следующих лет?

— У тебя нумерология, а я отвлекаю тебя, — стремительно сказала она и, быстро собирая учебники и пергаменты в сумку, подскочила со своего места.

— Нет, нет, Лили, оставайся! — Хельга схватила ее за руку.

— Я пойду, — осторожно высвобождаясь из ладони подруги, она повесила сумку на плечо и быстро вышла из библиотеки.

* * *

Перед ней стоял по-настоящему сложный выбор. Борьба разума с сердцем. Сердце жаждало унять злость, разобраться и понять, а разум говорил, что от этого будет только хуже, по крайней мере пока. Вот только будет ли повод потом, когда все уляжется? И будут ли их отношения таковы, чтобы этот повод хотя бы мог появиться?

Лили помотала головой, желая избавиться от этих мыслей, лучше оставить все на волю судьбы — представится повод, и она поговорит с ним. «Ох, Сев... Как же ты все-таки мог со мной так поступить?!» — она все не могла избавиться от чувства обиды на Северуса, но тут же нахмурилась: нет, не будет она больше думать об этом. Потом, конечно, настанут каникулы, где она будет бродить по магловским кварталам, не обремененная никакими заботами, и ей на глаза то и дело будет попадаться Сев — вот тогда можно будет немного пострадать, однако вряд ли ей этого захочется. И с твердым решением выбросить эти мысли из головы, по крайней мере на момент учебы, Лили прямо на ходу, быстро спускаясь по лестнице, потянула за связывающую хвост ленту и почувствовала, как волосы рассыпались по ее плечам. «Блаженство...» — пронеслось у нее в голове: все же она обожала ходить с распущенными волосами.

— Эй, Эванс! — услышала она позади знакомый голос.

Вот тебе и судьба, черт бы ее побрал! Какого дьявола ей захотелось распустить волосы, да еще и сделать это таким небрежным и почти кокетливым жестом. Обернувшись, она увидела Люпина, спускающегося к ней, и Сириуса с Джеймсом, которые улыбались своими фирменными улыбками. Джеймс облокотился на перила и глядел на Лили, не сводя с нее изучающего взгляда. Она перевела взгляд на Люпина, для этого ей пришлось немного приподнять голову, потому что он был уже выше нее и стоял довольно близко. Это положение просто угнетало ее.

— Лили, ты обещала дать мне конспекты по Зельям, они ведь тебе не нужны? Я пропустил пару уроков, а моим друзьям невдомек, что на уроки ходят учиться, — улыбнулся он.

— Да, — сказала она и, придерживая сумку коленкой, достала из нее пачку исписанных пергаментов.

— Вот, — произнесла Лили, протягивая конспекты. — Только боюсь, что Поттеру это не поможет.

Люпин пристально посмотрел на девушку.

— А с чего ты взяла, что это для него?

Лили пожала плечами и уже собралась дать ответ, когда услышала, как Сириус, заметивший, что пергамены уже в руках друга, закричал:

— Спасибо, Эванс. За нами зачтется!

Люпин улыбнулся, тоже поблагодарил ее и развернулся, чтобы уйти. Лили посмотрела ему вслед; он ловко взбежал по ступенькам и присоединился к друзьям, отдавая Сириусу свою добычу. Тот сразу же развернул конспекты и уже на ходу начал что-то искать в листах, исписанных ее почерком.

— Лили! — снова услышала она.

Развернувшись, увидела перед собой двух друзей-однокурсников. Дэвид Дэвис и Джонатан Гордон. Оба неплохо учились и играли в квиддич загонщиками. Веселые, но довольно тихие, по крайней мере компания Поттера их всегда затмевала. Дэвис — высокий и несуразный, с короткими темными волосами. Лили бы не назвала его красавцем: он был до ужаса обыкновенным, разве что у него были белоснежные ровные зубы. Гордон был юношей с темно-русой шевелюрой, накачанными руками и большими серыми глазами, его лицо было довольно миловидным, и в целом он был более привлекателен, чем его друг.

— Конспекты по зельям не одолжишь? — спросил Дэвис.

— Я только что отдала их Люпину.

— Вот черт, не успели, — прошептал Гордон, и они тут же куда-то быстро зашагали.

Все в заботах. На носу последний экзамен, когда нет места личным делам, а если нет забот и незачем повторять и так хорошо известный материал, то в голову лезут мысли. Лили тяжело вздохнула и развернулась обратно к библиотеке. Там, в компании Хельги, будет не так много поводов размышлять о грустном.

* * *

Она бросила взгляд на Поттера. Он хмуро посмотрел на билет и перевел взгляд на Блэка, сидящего справа от него. Сириус внимательно взглянул на друга и тот ему улыбнулся уголком губ. Он оглянулся и, обведя весь класс глазами, остановился на Люпине, показав тому кулак с оттопыренным большим пальцем. Обратив взор на свой котел и ингредиенты, стоящие вокруг, Поттер потер ладони и начал что-то смешивать. Лили отвела взгляд, возвращаясь к своему заданию. Простейшее снадобье. Она лениво потянулась за первым компонентом: можно не спешить, времени предостаточно. И заметила, как быстро все смешивает Снейп недалеко от нее. Он никогда не оценивал себя по достоинству, он безупречно знал Зельеварение, но не признавал этого. Он любил Защиту от Темных Искусств, и, как видно, сами темные искусства, и знал их, очевидно, превосходно.

Она покачала головой и начала работать.

Лили покинула кабинет с тяжестью на душе. Ей так и не представилась возможность поговорить со Снейпом. А через несколько дней они покидают Хогвартс. Лето. Наверное, это будет самое тяжелое лето в ее жизни.

* * *

Они шли по коридору, задыхаясь от смеха. Хогвартс уже спал, и в коридоре на четвертом этаже, откуда они тщетно пытались дойти до их гриффиндорской гостиной, горели факелы, делая из теней четверки каких-то неведомых чудовищ. Мародерам показалось, что проводить последнюю ночь пятого курса в спальнях было бы крайне скучно, и они решили выбраться в коридоры замка. Они даже не взяли с собой мантию Поттера, которая обычно спасала их от передряг, хотелось веселья, риска, свободы. Только Петтигрю все время как-то осторожно поглядывал по сторонам, боясь наткнуться на учителей.

Гордые собой и успешной, как они полагали, сдачей СОВ, Мародеры отметили не только окончание года, но и их личную победу. Наконец-то была закончена Карта Мародеров. Эта идея вынашивалась годами, и для нее были не только перерыты библиотеки Хогвартса и семей членов Мародерской шайки, но потрачены масса личных, магических и интеллектуальных сил, времени, ловкости и сноровки, не говоря уже о более сотни бессонных ночей, которые они провели, бродя по Хогвартсу и отыскивая тайные ходы. Теперь же, когда Карта Мародеров покоилась в кармане у Блэка, господа из гриффиндорской четверки считали себя единственными в своем роде хранителями всех секретов этого замка и эксклюзивной карты, открывающей секреты только тем, кому был известен пароль.

В ту ночь Люпин был согласен на любые авантюры, даже не пытаясь отговорить неугомонную парочку, поэтому они, движимые только своей безграничной фантазией, делали все, что вздумается.

— И почему ты никогда не останавливаешься, если это следует сделать? — задыхаясь от хохота, спросил у Джеймса Люпин.

— А разве следовало бы? — согнувшись пополам, прошептал Сириус.

— И чего он так разорался? Я всего-то хотел проверить, что было бы, если портрет опустить в озеро, — рассмеялся Джеймс. — Он наверняка достанет своими речами... кхм... — Блэк театрально поднял указательный палец вверх, — героическими речами еще и наших детей.

Сириус усмехнулся.

— Да, кому нужен... Как его, этого рыцаря-то? — задумался Сириус.

— Ммм... — Люпин возвел глаза к потолку, — сэр... Доган... нет... Гандокан...

Снова дружный хохот. Блэк заливался громким лающим смехом. Это не был его обычный сдержанный смешок или открытый и дружелюбный смех — Сириус безудержно хохотал, сгибаясь пополам от недостатка воздуха. Люпин добродушно посмеивался, глядя на своих друзей и иногда прикрывая глаза ладонью. Джемс заразительно и звонко смеялся, привалившись к стене, от нехватки кислорода голова уже кружилась, а положительных эмоций, полученных за эту ночь, казалось, хватит на всю оставшуюся жизнь. А Питер тихо посмеивался, мысленно тая надежду, что даже эти громкие, разносящиеся по всему замку звуки останутся незамеченными.

— Нет... — выдохнул Сириус, — если мы не прекратим смеяться, я задохнусь... Честное слово...

Он тяжело дышал и все еще посмеивался, казалось, сейчас любое слово в этой компании может вызвать бурный смех. И положив руку на плечи Джеймсу, Блэк повис на нем. Они медленно шли по коридору, все ближе подбираясь к потайной лестнице, которая должна была вывести их неподалеку от гостиной.

— Главное, чтобы нас не поймали, — подал голос Питер.

— Поймали? Брось, Питер, — хмыкнул Блэк. — Кому какое дело до нас в последнюю учебную ночь?

— Кадоган! Сэр Кадоган! — победно выкрикнул Люпин, и ребята снова громко рассмеялись.

* * *

События сменяли друг друга с бешеной скоростью. Экзамены. Банкет. Поезд. И вот несутся прочь школа, озеро, Хогсмид, поля и деревушки. Впереди — платформа девять и три четверти, вокзал Кинг-Кросс и старый добрый магловский мир, их небольшой домик, Петунья, мама и папа. Впереди каникулы, лето. Наверное, это лето выйдет не лучшим в ее жизни. Не будет Северуса, не будет прогулок и разговоров о магии.

Она посмотрела ему вслед, Снейп подошел к родителям, а когда обернулся, чтобы взглянуть на нее, она уже успела отвести взгляд.

— Ну что, Эванс, до сентября? — улыбнулся Поттер, появившийся из неоткуда.

Они были в полном составе. Люпин, Петтигрю, Блэк и Поттер. Стояли с чемоданами в руках, Поттер, взъерошенный пуще обычного, Блэк, насмешливо наблюдающий за выражением ее лица, Люпин, осматривающий толпу, и Петтигрю, не спускающий взгляда с Джеймса. Все не выспавшиеся, но довольные, как никогда.

— Разрешаешь мне отдохнуть от твоего внимания до сентября, Поттер? Или будешь засыпать меня письмами? — хмыкнула Лили.

— Ну, если дашь мне адрес, то я обязательно напомню тебе о моем существовании парой десятков сов, — улыбнулся он.

— Я, пожалуй, все же выберу отдых, — Лили улыбнулась и, развернувшись, уже хотела двинуться к родителям, которых заметила сразу при появлении на платформе, но Джеймс неожиданно добавил:

— Зря отказываешься, наверное, теперь тебе будет не с кем обсуждать Хогвартс и гулять по вечерам, ведь, насколько я понимаю, теперь Нюнчик уже не состоит в разряде твоих друзей.

Она обернулась и, пронзив его взглядом, увидела, как Блэк, озорно улыбаясь, одернул его за край футболки, снова останавливая друга. Однако ситуация его явно забавляла.

— Хороших каникул, Эванс, — сказал Сириус, сдерживая смех.

— Удачного лета, — добавил Люпин.

— Пока, — пискнул Петтигрю.

Вскинув брови и еще раз оглядев эту забавляющуюся компанию, она развернулась и зашагала к родителям, услышав, как Сириус рассмеялся, а Поттер крикнул ей вслед:

— Не скучай, Эванс.

В то лето Джеймс Поттер, ненавидящий писать письма, отправил рекордное количество сов. За то лето он вообще сильно изменился: он не только сильно прибавил в росте, но вырос и морально, начал по-другому смотреть на некоторые вещи и даже чаще стал читать газеты. На это, конечно, повлиял разговор, который мародеры завели в поезде. Они затронули тему Волдеморта, слухи о котором стремительно распространились по Англии почти полтора года назад, но, к сожалению, многие считали, что это были только сплетни. Сильный волшебник, пропагандирующий чистоту крови и ищущий сторонников, которые поддержали бы его идеи. Бред чистой воды — так считали многие, но не все. Некоторые волшебники видели в этом долю правды, а темные так вообще были уверены в правдивости слухов, потому что именно в кругах темных чистокровных вращался этот волшебник. И хотя людей, с которыми он плотно контактировал, на тот момент было очень и очень мало, этого хватило, чтобы слухи в определенных кругах закрепились как правдивые. Мародеры решили, что, к сожалению, его могло поддержать множество волшебников, таких, кто так же, как и он, ставили чистую кровь превыше всего. И, как еще прошлой весной с раздражением в голосе заметил Сириус, его родители будут одними из первых, кто ринется к Волдеморту с криками: «Мой Лорд!». С тех пор прошло много времени, и все наконец поняли: все это не шутка. Волдеморт еще не начал активных действий, но изредка в газетах уже можно было встретить сообщения о его выпадах в отношении полукровок, маглов и маглорожденных.

«Привет, Бродяга!

Ты обещал мне написать, как только приедешь, но от тебя нет вестей уже больше недели. Надеюсь, что твоя, как ты выражаешься, многоуважаемая мамаша в этом году ведет себя более или менее прилично. Если что, ты знаешь, у Поттеров ты всегда будешь желанным гостем.

Жду новостей,

Джеймс».

«Привет, Лунатик!

Как поживаешь, дружище? Тебе не приходили письма от Сириуса? Знаешь, я уже начинаю волноваться, от него ни одного сообщения за неделю. В прошлом году он писал чуть ли не каждый день.

Как прошло полнолуние? Как себя чувствуешь?

Джеймс.

P.S. Я тут умираю от скуки. Приезжай ко мне».

«Привет, Питер!

Как поживаешь? Сириус обещал мне написать, но от него до сих пор нет вестей. Тебе от него сова не прилетала? Не знаю, что и думать. Как у тебя дома дела?

Не хочешь ко мне приехать? Умираю от скуки.

Поттер».

«Сохатый,

Неужели ты пишешь письма?

Сириус мне ничего не присылал, я тоже начинаю волноваться. Без вас в полнолуние было совсем паршиво, но чувствую себя нормально. Решил, что мне с вами невообразимо повезло. И не смей морщиться! Я знаю, как вы не любите, когда я так говорю, но это правда.

Приехать к тебе не могу, уезжаем с родителями в Швейцарию до конца лета, напишу тебе, как туда приеду. Говорят, там очень красиво...

И нечего скучать, взялся бы за учебу! Нам много задали в этом году. И не морщься, в этом году я не собираюсь давать вам списывать в первый же день учебы, так что браться за учебники придется. И я не занудствую, просто предлагаю тебе действительно НУЖНОЕ дело, которое способно развеять твою скуку.

Если Бродяга даст о себе знать, сообщи мне.

Ремус Люпин»

«Бродяга,

Мы все волнуемся! Напиши хоть пару строк! Джеймс, по-моему, совсем испереживался и готов лично проверить, в порядке ли ты. Боюсь, что его визит только ухудшит твое положение.

Я спешу, так что не могу написать длинного письма. Уезжаю в Швейцарию с родителями.

Предотвращая твои вопросы: без вас полнолуние прошло отвратительно, но чувствую себя хорошо.

Напиши хотя бы Джиму!

Ремус Люпин».

«Привет, Джеймс.

Сириус ничего не писал. Может, он просто ленится? Ты же знаешь, что он, как и ты, ненавидит писать письма.

Дома ужасно. Мать совсем взбесилась, так что приехать не могу, боюсь даже спрашивать у нее разрешения.

Питер».

«Привет, Бродяга!

Ты обещал мне написать, как только приедешь. Но уже прошло немало времени. Твоя мамаша совсем вышла из себя? Дай знак, если все в порядке, иначе я сам приеду и проверю.

Мои родители будут рады тебя видеть.

Жду новостей,

Джеймс».

«Привет, Лунатик!

Швейцария — это здорово! Там Альпы, да? Я слышал, что маглы в горах катаются на палках, как же они называются? Кажется, лыжи! Вот бы и мне.

От Сириуса все еще нет ответа, и я погибаю от скуки. Не собираюсь садиться за учебники на третьей неделе каникул!

Слушай, вы с Хельгой, подружкой Лили с Рейвенкло, в прошлом году вроде обменивались чем-то по почте? Ты вроде забыл ей конспекты вернуть или что-то такое и увез их с собой домой? Напиши ее адрес. Фил, в смысле мой филин, уже старый, и ему нужны примерные координаты новых людей.

Джеймс».

«Сохатый,

Ты снова что-то задумал? Отстань от Лили хотя бы на время летних каникул. По-моему, ты перегибаешь палку с вниманием. Но я молчу.

В Швейцарии очень красиво, вчера ходили на экскурсию в самый большой Гоблинский Банк Мира. Это что-то, по сравнению с ним Гринготс так — кукольный домик.

И, что бы ни случилось, не смей ездить к Сириусу! В конце концов, еще и месяца не прошло, как мы уехали на каникулы, да и вообще, не стоит к нему заявляться. Только хуже будет.

Ремус Люпин».

«Лунатик,

Я ведь адрес Хельги прошу, при чем тут Лили? Напиши мне его.

Вестей от Сириуса все еще нет.

Джеймс».

«Джеймс,

Я его куда-то задевал, так что не могу тебе его дать. Но, если тебе интересно, у меня есть адрес Лили. Потому что с ней мы тоже обменивались конспектами. Еще курсе на третьем.

Ремус Люпин».

«Привет, Лунатик!

Ты... Не могу подобрать слово... В общем, да, мне нужен адрес Лили.

Прошу, дай мне его! Обещаю несильно ей надоедать.

Почему Сириус все еще не пишет?

Джеймс».

«Джеймс,

Ей желательно писать по МАГЛОВСКОЙ почте! Но адрес я тебе пришлю только через несколько дней, когда вернусь в Англию.

А сейчас я спешу.

Ремус Люпин».

Увидев последнее письмо, Джеймс хлопнул в ладоши и улыбнулся. Адрес Эванс у него в кармане, теперь оставалось только выяснить, как работает магловская почта.

* * *

Это был худший день в году. На самом деле худший. Начало каникул, а она сидит в комнате, в одиночестве, и знает, что не будет гостей и веселья: она уже сказала друзьям, чтобы те не писали и не приходили. Позавчера оборвалась жизнь матери Лили. С той самой страшной минуты в доме повисло гнетущее безмолвие, которое рвало душу Лили на части. Ей было паршиво как никогда, но даже сейчас, глядя в густую ночную темноту, она не плакала. Почему вокруг все оставалось по-прежнему? Почему природа позволяла себе уснуть, затихнуть, когда душа Лили Эванс, маленькой шестнадцатилетней девочки, кричала? Сейчас она желала как никогда, чтобы эту тишину нарушило хоть что-то. Каникулы. Где же радостные возгласы гуляющей по вечерам молодежи? Она бы лучше приняла их, чем это невыносимое безмолвие. Лили чувствовала, что она не должна давать слабину, она знала: пока Петунья и отец видели ее невозмутимое лицо, ее спокойствие, у них оставалась надежда, что все еще не так изменилось, что для них еще существует будущее. Хотя порой Лили и сама переставала в это верить. Почему она не попросила приехать Хельгу? Почему не сидела сейчас с сестрой и отцом в гостиной? Хотела казаться сильной, а ведь ей так нужна была поддержка. Лишь связанные в неаккуратный пучок рыжие волосы и черная одежда говорили о том, что в жизни Лили Эванс что-то произошло.

Она уснула в кресле перед окном, а когда лучи солнца разбудили ее, она даже не взглянула на себя в зеркало. Как же тихо вокруг! Она просто негодовала от этой тишины! Почему никто не кричит? Почему все так? Нужно было развеять эту тишину, выбить стекло, закричать, но она не могла. На это не было ни сил, ни права. Она молча прошла в кухню, взглянув на широкий подоконник, на котором сидела ее сестра, тощая, с вытянутым лицом, темными волосами, перетянутыми черной лентой, под глазами у нее залегли темные круги. Неужели и Лили сегодня так плохо выглядит? Хотя какая разница? Лили, почти не задумываясь, не говоря ни слова, налила себе и Петунье чай и села вместе с ней за большой кухонный стол. Слишком большой для их маленькой семьи.

— Лили, завтра похороны, ты помнишь? — осведомилась Петунья, но, даже не дождавшись ответа, добавила. — К тебе приходил этот псих.

— Снейп? — без интереса в голосе спросила она. Какого черта он пришел к ней? Будто он не знал, что она не хочет видеть его, тем более сейчас.

Петунья кивнула.

Лили была уверена, что на этом их разговор будет закончен, но Петунья продолжила:

— И письмо пришло.

Лили нахмурилась.

— От кого?

— От Поттера какого-то... — раздраженно сказала сестра.

— От Поттера?! — воскликнула Лили, заметив в своем голосе неожиданно проступившие нотки чего-то непонятного. Радости?

Она подошла к подоконнику, на котором были сложены письма. Большинство с соболезнованиями от знакомых, но одно, яркое, выделялось на фоне других. Слегка улыбнувшись, Лили взяла письмо от Джеймса Поттера. Оказалось, он с его вечными выходками, шумными выкриками и выделыванием может развеять гнетущую тишину, даже находясь так далеко от нее. Она быстро удалилась в комнату, оставив на столе так и недопитый чай.

Лили улыбнулась. Откуда он узнал ее адрес? Откуда? И как смог он прислать письмо обычным магловским способом? Подвиг, настоящий подвиг... Нет, нельзя оставить это без ответа. Нельзя. И она обязательно ответит ему, ведь ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь о своем горе.

Она не будет жаловаться, просто расскажет, и возможно, Поттер сейчас самая лучшая для этого кандидатура. Скорее всего, потом она будет жалеть об этом, но не сейчас, — сейчас ей это нужно.

* * *

Лили распахнула дверь, и ветер ворвался в комнату, растрепав ее волосы. Вечером на улице становилось холоднее, а сейчас к тому же шел дождь. К своему удивлению Лили увидела перед собой Поттера. На его куртке поблескивали капли дождя, а волосы по обыкновению были взъерошены.

— Привет, — неуверенно сказал он.

Девушка, пораженная такой неожиданной встречей, округлила глаза и приоткрыла рот.

— Поттер, какого... — раздраженно начала она, потом вышла на крыльцо и, захлопнув входную дверь, продолжила. — Какого черта ты тут делаешь?

— Тебе ведь нужна поддержка, я...

— Поттер, — оборвала она его, — не нужна мне никакая поддержка.

Джеймс поморщился.

— Вот только не надо геройствовать. Считай, что это мой подарок к успешной сдаче СОВ, отказов не принимаю.

Лили посмотрела на него, как на психа. Да, только Поттеру могло прийти это в голову, на то он и Поттер. И что теперь делать? Что скажут Петунья и папа?

— Эванс, ты сейчас закоченеешь и... — он осекся, глядя на Лили в легком летнем платьице, — я бы съязвил, но боюсь, это только ухудшит ситуацию. Может, пойдем уже в дом?

* * *

Он с интересом рассматривал стены, увешанные фотографиями. Он впервые оказался в доме у маглов, причем не в обычном доме, а в доме Лили Эванс. Он оставался спокойным и серьезным, позволяя Лили рассказывать о матери. Похоже, ей был нужен только слушатель, но не для того, чтобы жаловаться, а просто для того, чтобы говорить.

Джеймс удивлялся, почему она не говорила об этом с сестрой, почему вместо того, чтобы в обнимку плакать в гостиной, они холодно глядели друг на друга и хранили молчание? Хотя у Джеймса никогда не было ни брата, ни сестры, этого понять он не мог. Она не плакала и не жаловалась, она просто рассказывала. Рассказывала, как мать любила своих детей, как делала ремонт, как каждое утро готовила им завтрак, как украшала дом и обожала фотографии...

* * *

Белые цветы украшали гроб. Проститься с усопшей пришло множество людей: родные, друзья, знакомые. Отец Лили, впавший, кажется, в апатию, стоял у гроба, слушая речь священника, Петунья потерянно к нему прижималась. Да, она была прекрасным человеком, потому ее все и любили, но даже хорошие люди рано или поздно уходят. Лили поежилась. До нее еще не окончательно дошло осознание произошедшего за последние дни и того, что мамы больше нет. Но сейчас, когда она оказалась в этой атмосфере, ее вдруг пронизал ужас. Она не плакала, только душа ее кричала, разрываясь от боли, сковавшей ее так сильно, что Лили даже не могла ничего выплеснуть наружу, ни капли слез. Голос священника доносился будто издалека, и даже плач Петуньи, стоящей в шаге от нее, она слышала словно сквозь вату. Сейчас ей самой хотелось умереть от боли, от пустоты.

— Может, кто-то из присутствующих хотел бы что-нибудь сказать? — услышала она. Все молчали, боясь, что если начнут говорить, то сорвутся и разрыдаются.

— Позволите? — раздался ясный, звонкий голос справа от нее. Она совсем забыла о том, что Поттер тоже здесь, и непонимающе взглянула на него. То же сделали и все остальные, не знающие даже, кто это такой. Что он делает?

— Джим, — тихо сказала она, не узнавая свой голос.

Джеймс не смутился и сделал полшага вперед.

— Я имею меньше всего права говорить эту речь, — начал он, тщательно подбирая слова, — ведь я не только не знал миссис Эванс, но даже никогда ее не видел. Однако я без сомнений могу утверждать, что она была одной из самых лучших волшебниц. Очевидно, добрая, терпеливая и понимающая: ведь только такой человек мог так обустроить дом и держать его в таком порядке, так беречь письма, открытки и фото; только такая женщина могла произвести на свет и воспитать Лили Эванс, а я не понаслышке знаю, какая она чудесная, — Джеймс улыбнулся, а Лили, услышавшая в слове «чудесная» тайный смысл, почувствовала, как ее замерзшая душа отогревается, как крик медленно затихает. — Миссис Эванс удалось оставить самые светлые воспоминания даже в сердцах тех, кто лишь слышал о ней; ей удалось сделать невозможное — не дать своей душе обезобразиться в этом мире, полном лжи и жестокости. Словно ангел, она хранила свое окружение, своих друзей и родственников, делая их жизнь чуть светлее. А теперь, я уверен, она смотрит на нас с какого-нибудь облака, продолжая оберегать своих близких.

Гости с удивлением смотрели на незнакомца, а кое-кто утирал слезы. Как точно он описал ее! Разве возможно это? Лили удивленно взглянула на Джеймса, задаваясь вопросом, как он смог найти такие яркие, точные и красивые слова, не зная ее мать. Ее чуть согретая душа перестала вопить, и по щеке Лили скатилась слеза, которую девушка поспешила смахнуть, отвернувшись от Джеймса, стоящего в шаге от нее. Вдруг она почувствовала, как он обнял ее одной рукой за плечи и ободряюще прижал к себе. Тогда он показался ей очень взрослым. В тот момент ей показалось, что рядом с ней совсем другой человек. Взрослый и понимающий Джеймс Поттер. Он всегда искрился жизнью, а сейчас словно хотел через это прикосновение поделиться с ней своей жизнерадостностью, которой, как казалось Лили, он всегда был полон до краев.

* * *

Джеймс пробыл у них несколько дней, пока не убедился, что Лили в порядке. Петунья рвала и метала, а отец после похорон принял Джеймса, как родного. Вечерами они о чем-то разговаривали с Джимом, и иногда Поттеру удавалось его рассмешить. Тогда в гостиной, совсем как прежде, раздавался раскатистый отцовский смех.

Лили и сама веселилась и часто заливалась смехом, наблюдая, как Поттер, чистокровный волшебник, удивлялся таким обыденным вещам как электричество, как он пытался справиться с тостером и газонокосилкой, как с интересом рассматривал ролики, на которых каталась их маленькая соседка.

И Лили была благодарна Поттеру, что он так отреагировал на ее незамысловатый ответ, в котором она как бы невзначай упомянула, что ее матери больше нет; что он приехал, вывел отца из неминуемой депрессии, а Лили помог справиться с болью утраты. Вот только понимал ли Джеймс, что эти два дня ничего не меняют? И только пока он здесь сдерживает себя, пока рядом с ним нет профессоров, старост и его вечной компании, она может выносить его. Здесь он был каким-то другим, будто настоящим, но она знала — в Хогвартсе все будет по-старому.

* * *

— Поттер, — начала Лили. На улице все еще моросило, и хотя девушка была в куртке, она мерзла. Обхватив себя руками, она глубоко вздохнула, глядя как Джеймс уже укладывает вещи в «Ночного рыцаря». Тот обернулся, ожидая, что скажет ему Лили.

— Ну? — спросил ее Джеймс, не дождавшись продолжения.

— Дамочка, побыстрее, — подхватил тощий кондуктор.

Бросив на него взгляд, самый презрительный из всех в ее арсенале, она продолжила.

— Слушай, я хочу сказать тебе спасибо, что ты поддержал меня и... — на секунду Лили замолчала, снова взглянув на кондуктора, чьи губы растянулись в противной улыбочке. — Слушайте, может, вы оставите нас попрощаться? — раздраженно воскликнула она.

С обиженным видом кондуктор удалился, а Джеймс, взглянув на Грэга, повернулся к Лили с сияющей улыбкой на лице. Девушка еще раз глубоко вздохнула, собираясь с духом.

— Я хочу сказать... Мы хорошо провели это время, но ты не должен думать, что теперь я буду благосклонно относиться к тебе в школе, мило болтать и потакать твоим вечным выходкам. Не знаю почему, но ведь в школе ты становишься совсем другим. Просто я надеюсь, что ты меня поймешь, и прошу, чтобы все это осталось между нами, а еще лучше — забудем это...

Джеймс ухмыльнулся, не отрывая заинтересованного взгляда от Лили, скрестившей руки на груди.

— Ну, я нисколько не удивлен, — ответил тот довольно весело.

Лили увидела в окне кондуктора, теперь он наблюдал за ними так. Ну, хоть не торопил. Девушка непонимающе посмотрела на Джеймса.

— Что?

— Ну, — продолжил Джеймс, засунув руки в карманы и вызывающе глядя на собеседницу, — ты же девушка, а это — ваша вечная благодарность.

Лили просто вскипела. Так и хотелось закричать: «Девушка? Значит вот какого ты мнения о противоположном поле, да?» Но вместо этого она, невозмутимо глядя в глаза Джеймсу, сказала:

— Ты становишься невыносимым уже сейчас, Поттер, поэтому я думаю, в Хогвартсе мое отношение к тебе не изменится. Я не знаю почему, но в школе ты просто не в состоянии вести себя как адекватный человек. Мы с тобой несовместимы, и ты всегда будешь действовать мне на нервы. Так что давай забудем.

Поттер сделал к Лили один большой шаг и остановился совсем близко от нее. Девушка не шелохнулась.

— Почему тебя так это волнует? Почему боишься, что в школе узнают о моем визите?

Лили опустила глаза: она и сама не знала почему.

— Поттер, ну ты же понимаешь, как странно это будет выглядеть.

— Нет, не вижу ничего странного, — Лили чувствовала, что Джеймс смотрит на нее, не отводя взгляда.

— Да уж, пусть все знают, что несколько дней мы мило общались, и ты утешал меня, жил у меня дома, а я как ни в чем не бывало тебя ненавижу, — злобно отозвалась она и подняла на него раздраженный взгляд, а, увидев его улыбку, заявила. — И только не говори, что я вполне могу тебя не ненавидеть, и тогда не придется ничего скрывать. Я уже сказала, что это невозможно.

Джеймс тихо рассмеялся.

— Я согласен. Но есть одно условие. Я не скажу никому ни единого слова, если ты меня поцелуешь.

Лили сузила глаза в порыве ярости и устремила испепеляющий взгляд на его лицо, светящееся лучезарной улыбкой. Да, он явно наслаждался выражением ее лица. Джеймс рассмеялся.

— Ты наглая, невоспитанная тварь, Поттер! Ты хочешь воспользоваться моим положением, да еще и смеешься надо мной! — резко сказала она.

— Я просто не понимаю, почему тебя заботит, что будут думать в школе, узнав об этом.

— Зачем просто так будоражить воображение сплетниц? — спросила она и тут же пожалела об этом.

Джеймс рассмеялся еще громче и взъерошил себе волосы.

— Ты боишься сплетен? Боишься, что напридумывают девчонки?

Ей нечем было крыть, и Лили готова была кричать и топать ногами.

— Отстань, Поттер! — сказала она, не находя других слов, и, развернувшись, пошла прочь.

Джеймс остановил ее за руку.

— Отстань, Поттер, иначе я нашлю на тебя порчу! — громко пригрозила она, и Джеймс тут же ее отпустил, потому что взгляд Лили ясно говорил о том, что она легко может претворить свою угрозу в жизнь.

— Садись в автобус и катись отсюда! — прошипела она и, развернувшись, пошла прочь.

Она даже не слышала, как уехал «Ночной рыцарь», и не обернулась до самого дома. Она быстро прошла по скользкой дорожке и была уже почти у ступеней, что вели к дому, как вдруг поскользнулась и рухнула бы, если бы ее не поддержал Северус, возникший из ниоткуда.

Лили удивленно взглянула на друга. Он казался еще бледнее, чем обычно.

— Спасибо.

— Лили, я соболезную, — сказал он.

— Сев, — поморщилась она, — не надо этих дурацких выражений, прошу.

Лили взглянула на Северуса и увидела, что на его лице появилась чуть заметная улыбка. В чем причина? А, да, они же поссорились, а она только что назвала его Севом. Ох, она так устала жить без Северуса, что и забыла об этом, потому что вспоминала его почти каждый день. Сейчас она не могла сделать невозмутимое лицо и одарить его холодным взглядом. Плевать на недостатки, на Слизерин и на друзей-пожирателей. Она так устала. Она должна попробовать еще раз.

— Слушай, Сев, эта история у озера, в общем... давай забудем? — спросила Лили.

Северус улыбнулся:

— Спасибо, Лили.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Откуда у тебя новое пальто? — поинтересовалась она. Это было отличное новое пальто черного цвета, сидящее точно по фигуре Северуса.

— Я работал, вот и приобрел. Чтобы болеть поменьше.

— Ох, Сев! — невольно вырвалось у Лили. — Где ты работал? Ты же бледнее снега! Ты, наверное, уже успел простудиться! Давай по домам, иначе ты окончательно заболеешь, и толку от этого пальто не будет...

Она уже хотела уйти, но поняла, что Снейп все еще держит ее за руку. Он выпустил ее, но приостановил.

— Лили, — начал он, — к тебе приезжал Поттер?

Черт! Вот только разборок после примирения им не хватало! Сердце у Лили забилось быстро-быстро. Какого черта? Будто на экзамене. Это ведь всего лишь Сев, что с того?

— Да. Он сам приехал. Я не смогла его выставить, — быстро бросила Лили.

Внешне Северус остался спокоен, ни одна эмоция не выразилась на его лице, но Лили знала, что внутри у него творится, что-то похуже, чем МакГонагалл в гневе.

— Я пойду, — ответила она. — Увидимся.

* * *

— Сириус! — закричал Джеймс, бросая сумку с вещами на пол и крепко обнимая друга. — Я уже начал волноваться. Почему ты не писал?

— Расскажу, только если ты скажешь, где пропадал три дня, — ответил Блэк, чье лицо приняло невозмутимое выражение, но глаза его горели любопытством.

Джеймс сощурился, глядя в лицо друга. Неужели он серьезно?

— Ладно, — ответил он наконец, — только поздороваюсь с родителями, и пойдем прогуляемся, я тебе все расскажу.

Он быстро шмыгнул в гостиную и обнял мать. Сириус медленно и расслабленно шел следом.

— Как съездил, сынок? — спросила Дорея, с нежностью глядя на единственного ребенка.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Вы с Сириусом, наверное, уже познакомились?

— Он приехал три дня назад, как сам думаешь, Джейми? — поддел отец, сидящий в кресле у камина.

Джеймс и Сириус как-то одинаково улыбнулись.

— Мы с Сириусом пойдем прогуляемся, — сказал юный Поттер, глядя на отца.

— А поесть? Ты же только с дороги! — спохватилась мать.

Джеймс нахмурился и протянул:

— Мам....

— Не переживайте, мистер и миссис Поттер, я не дам ему влезть в какую-нибудь передрягу, — хмыкнул Сириус, выглядящий представительно даже в выправленной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и в потрепанных джинсах.

Самодовольно улыбаясь, Сириус покинул гостиную следом за Джеймсом.

— На редкость вежливый мальчик, — сказала Дорея, глядя Сириусу вслед.

— Да уж, у Блэков этого не отнять, — ответил мистер Поттер, спрятавшись за газетой.

Они вышли на залитую солнцем лужайку, и Джеймс толкнул друга в плечо.

— Чертов аристократ! И как это только у тебя выходит? — воскликнул он, глядя, как Сириус заливается смехом.

— Это в крови, Джейми. Очарование и манеры, — сказал он, как-то особенно растягивая слова и приподнимая брови.

Джеймс прыснул.

Около десяти минут они медленно шли по переулку и просто молчали. Невероятное спокойствие чувствовал Джеймс, когда Сириус был рядом. Они могли говорить ни о чем или просто молчать, обсуждать какие-то глубоко философские проблемы или спорить — все это было неважно, важно было то, что рядом с ним был Сириус Блэк. Ему давно казалось, что они с ним были словно братья, и Сириус, как ни странно, был в этом полностью согласен с Поттером. Только Сириус мог сказать Джеймсу правду, не получив при этом в глаз, только Сириус мог заставить Джеймса не паясничать. Изредка эти вещи удавалось сделать и Ремусу, но не всегда, а Эванс, которую Джеймс боготворил, это вообще никогда не удавалось.

— Так что там у тебя стряслось-то? — спросил Джеймс.

Он взглянул на Сириуса и увидел, как тот самодовольно улыбается, а уже после заметил, что блондинка, читающая книгу на скамейке, не сводит с Блэка взгляда.

— Черт возьми, Блэк, — прошипел он, — пойдем, найдем место, где не будет блондинок, родителей и вообще...

Они забрались на старый полуразрушенный мост и, спустив ноги в воду, молчали до наступления темноты.

Потом Блэк лениво вынул из кармана брюк сигареты и, взяв одну себе, протянул пачку другу. Сириусу нравилось курить, он увлекся этим делом назло родителям, а Джеймс, что называется, просто составлял другу компанию. Они курили магловские сигареты и прикуривали от магловских же зажигалок. Этого не одобрял даже Люпин, но им нравилось, а Сириус смотрелся с зажатой в зубах сигаретой невообразимо органично. Серые глаза, отросшие черные волосы, гордо вздернутый подбородок, руки в карманах и обаяние истинного аристократа. В этом был весь он, хотя общей картине не доставало озорного блеска в глазах, потому что без него он оставался просто Блэком, а с ним он становился особенным Сириусом Блэком, который был гриффиндорцем, нелегальным анимагом, курил, хулиганил в школе и носил кличку — Бродяга.

— Ты получал наши письма? — спросил Джеймс в который раз, пытаясь узнать, что стряслось.

Сириус улыбнулся.

— Получал, но ответить не мог, — сказал он и вытащил из нагрудного кармана какой-то сверток. — Вот, читай.

Джеймс пробежал по бумаге взглядом и улыбнулся.

— Мать его порвала дважды, наговорила мне кучу гадостей, — сказал он. — В общем, мое терпение окончательно кончилось этим летом. Мало того, что с Регулусом невозможно стало общаться, так еще и мамаша каждый день промывала мне мозги. После того как Волдеморт начал набирать силу, они вообще все помешались. В конце концов, маман швырнула в меня вазой, а я сел на метлу и улетел. Разумеется, заявив перед этим, что когда-нибудь собственноручно прикончу их обожаемую Беллатрису, а Регулус сам повесится через пару лет, когда осознает, кто такой Волдеморт на самом деле. Да, и еще меня, похоже, лишили наследства.

— Жестоко, — протянул Джемс.

— А им и этого мало. Чертовы ублюдки... Ненавижу! — злобно прошептал Сириус. Несколько минут они молчали.

— Хорошо, что ты приехал, — сказал наконец Джеймс, взглянув на Сириуса. Как тот вообще умудрялся жить все эти годы в этом аду? Джеймсу, избалованному мальчишке богатых родителей, единственному позднему ребенку в семье, этого было не понять.

— Да. У меня уже создалось ощущение, что лето не пройдет впустую, — улыбнулся Сириус, окинув взглядом водную гладь.

— Это точно.

— Кстати, что там насчет твоего трехдневного отсутствия? — хмыкнул Сириус, отбросив окурок и повернувшись к другу.

* * *

Они вернулись домой заполночь и просидели до самого утра на широком подоконнике в комнате у Джеймса.

— Слушай, — сказал Сириус, туша очередную сигарету, — а ты знаешь ту блондинку?

Джемс ухмыльнулся и взъерошил себе волосы.

— И чего она тебе в душу запала? В Хогвартсе на тебя половина девчонок так пялится, но ты им улыбаешься, только если тебе от них что-то нужно. Чем они тебя не устраивают? Или они нужны для того, чтобы тешить твое самолюбие?

— Ты что, завидуешь? — рассмеялся Сириус.

Джеймс улыбнулся.

— Мне бы и одной хватило.

— Эванс... — протянул Блэк и продолжил трагическим тоном. — Но ее сердцем, похоже, никто не завладеет, ни ты, ни я, ни Рем, ни Питер, — Сириус улыбнулся. — И Нюнчик тут бессилен, и даже Гордон с Дэвисом и Фрэнком Лонгботтомом, и Ретт Уильямс, и твой капитан команды по квиддичу... как его, Брукс? Мне, кстати, кажется, что она ему нравится...

— Все, Сириус, я понял, и, кстати, слова «никто» было достаточно, — улыбнулся Джеймс. — А с чего ты взял, что она нравится Бруксу?

— Не знаю, он на нее смотрит так...

— Как?

— Почти так же, как ты. Но у тебя взгляд помощнее, конечно.

— Серьезно? И когда ты это заметил? — нахмурился он.

— Джеймс... — протянул Сириус, посмеиваясь, — это было давно... А ты вновь перевел разговор на другую тему.

— Я? Ты мне так и не ответил, почему эта блондинка запала тебе в душу, а хогвартские девчонки тебя не интересуют.

— У хогвартских нет таких длинных ног, — хмыкнул он.

— Некоторым это не требуется.

— У Эванс, кстати, довольно длинные ноги. Да и вообще она ничего...

Джеймс толкнул Блэка в плечо, а тот только громко рассмеялся:

— Ладно-ладно, я молчу. Больше не будем затрагивать тему святой Эванс, я уже понял, она неприкасаема, — хмыкнул Блэк и многозначительно улыбнулся. — Что там насчет блондинки?

— Ее зовут Элизабет, ей семнадцать, и в прошлом году она закончила академию для девочек с уклоном в темные искусства. Живет напротив.

— Она не выглядит как темная.

— Ты тоже, когда строишь аристократическую мину, не выглядишь как тот, кто сбегает в шестнадцать из дома и ненавидит все, что касается Слизерина.

Сириус взглянул на друга, приподняв бровь, и они рассмеялись.

* * *

«Привет, Лунатик.

Джима теперь не заставишь написать и строчки. Прости, что не отвечал.

Не волнуйся, со мной все в порядке, то есть, уже в порядке. В общем, я сбежал из дома, думаю, останусь у Джима до конца каникул. Как ты там? Может, и ты к нам приедешь?

Сможешь написать это Хвосту?

Бродяга».

Это было лучшее лето в их жизни. Сириус и Джеймс перевернули дом с ног на голову, а жители тихой Годриковой Впадины были готовы выть от терроризирующей их покой парочки. Они не спали ночами, отсыпаясь днем, и то и дело проводили какие-нибудь эксперименты, а однажды, когда их шутка зашла слишком далеко, и они спохватились, что до совершеннолетия им запрещено использовать магию вне школы... В общем, в тот день им пришлось убегать от старшей сестры той самой Элизабет. Тогда они решили, что им стоит передохнуть, и два дня провалялись на лужайке перед домом, иногда играя в квиддич с соседскими мальчишками. А через несколько недель Элизабет, каждый день наблюдавшая за мальчишками, не смогла больше выносить того, что Блэк ее игнорирует.

Она облокотилась на калитку и, разглядывая парней, лежащих на газоне, подперла подбородок рукой и звонким голосом довольно громко крикнула:

— Эй, сосед!

Блэк и Поттер лениво приоткрыли по глазу, но, увидев очаровательную блондинку, синхронно сели. Они переглянулись и расплылись в улыбках. Сириус приподнял бровь.

Элизабет улыбнулась и, разглядывая парней своими серо-зелеными глазами, сказала:

— Соли не найдется?

Джеймс и Сириус звонко рассмеялись.

В тот вечер Сириус вернулся в комнату Джеймса около трех часов ночи и заявил другу, который впервые за полтора месяца ночью спал в своей кровати, что на ноги он уже налюбовался. Их приключения продолжились с прошлым азартом и драйвом, а Элизабет только обиженно смотрела в след Сириусу.

* * *

Прошел почти месяц с тех пор, как уехал Поттер, и Лили начала скучать по его шуткам и шуму, который он вечно распространял. Она боялась учебного года, потому что знала, что непременно вновь разочаруется в Джеймсе, а летом он казался таким взрослым, понимающим и заботливым. И в то же время она желала скорейшего наступления первого сентября: еще никогда на каникулах ей не было так скучно и грустно. Она постоянно думала, перебирала в уме многочисленные темы, начиная смертью матери и заканчивая ее отношениями с Северусом. Пару раз она видела, как тот проходил мимо, один или в компании своей матери, худой черноволосой Эйлин Принц. Северус никогда не называл ее фамилией отца, он вообще ненавидел все, что было связано с его отцом, и даже себя частенько называл Принцем. И за все лето она обмолвилась с Северусом не больше, чем тремя фразами. Ее последнее утешение — Тунья — после отъезда Поттера окончательно перестала обращать на сестру внимания. Она ее игнорировала, и их «напряженные» отношения превратились в ничто. Лили с грустью вспоминала их детство до того, как она познакомилась со Снейпом: тогда они были словно сиамские близнецы, понимали друг друга и почти не разлучались, даже несмотря на то, что были совершенно разными.

Отец не слишком заботился о душевном состоянии дочерей и был занят своим любимым делом — обустраивал их маленький садик.

«Прости, что не писала тебе, Хельга. Это лето далеко не лучшее в моей жизни. Подробности я расскажу тебе уже в поезде. В общем, у меня мама умерла. Хм, на бумаге это выглядит как-то совсем просто. Это случилось в самом начале лета, так что со мной все в порядке. Свою роль в этом сыграл и Поттер, конечно. Не имею ни малейшего понятия, где он взял мой адрес, но его письмо пришло за день до похорон. Писал он чушь, но я решила ответить. Сама не понимала, как мне нужно выговориться. Тунья и отец не могли мне в этом помочь, сама понимаешь. Не знаю, как благодарить Поттера, он сделал невозможное. Представляешь, приехал в тот же день! И... он просто спас нас. Он был так не похож на себя, был таким понимающим, взрослым... Я попросила его не рассказывать его об этом, ведь в Хогвартсе он станет прежним. Это сложно понять, но ты сможешь, я знаю. Я по нему скучаю. И... он был таким... знаешь, я и сама боюсь себе в этом признаться, но он мне нравился.

С Северусом мы почти не общаемся, отец занят садом (они с Джеймсом подружились, кстати), а Тунья после отъезда Поттера совсем стала меня игнорировать.

Я устала. Я так устала от мыслей, от того, что нечем заняться. Я устала от всего. Я скучаю, Хельга. Скучаю по прежней жизни, по тому Поттеру, который мне нравился, по Петунье, по матери, по Хогвартсу, по делам и прогулкам и по тебе.

Напиши мне.

Лили».

* * *

— Сириус, хотел тебя спросить, — начал Джеймс, многозначительно хмыкнув, — тебе ведь понравилась Элизабет, почему ты от нее так легко отказался?

— Отказался? Я ведь сказал, что на ее ноги я налюбовался.

— И все? Но она ведь тебе понравилась! И тебе плевать на ее лицо, на ее голос, предпочтения, характер?

— Джеймс, — протянул Блэк, — в ней нет ничего особенного. Она совершенно обыкновенная. Все, что хотел, я получил: налюбовался на ноги, потешил свое самолюбие, провел неплохой вечер, поцеловался под луной с хорошенькой девчонкой старше меня. Все.

— Нет-нет... Подожди... — нахмурился Джеймс, — то есть, она тебе понравилась, и ты ее использовал?

— Ну, можно сказать, это было взаимное использование.

— Но ты ведь ей нравишься! Я думал, и она тебе нравится.

— Ну, я ведь сказал, она совершенно обыкновенная симпатичная семнадцатилетняя девчонка.

— Да ты циник!

— А что ты хотел? Чтобы я на ней женился?

— Но мне казалось, что ты... влюбился.

— Джеймс... — рассмеялся Сириус, снисходительно глядя на друга.

— Тебе плевать, что она чувствует? Посмотри, как она на тебя смотрит! Ты что, считаешь, что любви вообще не существует?

— Сохатый, все эти сентиментальные речи не по мне.

— Ответь.

— Знаешь, любовь — это нечто возвышенное. Как говорится, один раз и на всю жизнь. А когда на тебя с обожанием пялится пол-Хогвартса, а на День святого Валентина заваливают открытками с признаниями в вечной любви, в этом возвышенном чувстве начинаешь сомневаться. Так что думаю, любви нет, по крайней мере, я ее не видел.

— По-твоему получается, и я Лили не люблю?

— Раньше я думал, что это со временем пройдет...

— Я тебе сейчас врежу.

— ...но теперь понимаю, что это безнадежно.

— Так значит, любовь есть?

— Может, у кого-то она и есть, но не у меня. Меня и родители в отличие от всех не сильно жалуют. Вместо слов любви — постоянные речи о том, что я позор древнейшего и благороднейшего семейства Блэков.

— А мы?

— Что, мы?

— Ну, дружба это ведь тоже своеобразная любовь.

Сириус остановился и резко обернулся к другу, пристально посмотрев на него.

— Дружба — это дружба, и, по-моему, она гораздо сильнее.

Джеймс победно улыбнулся.

— А я уж боялся, что в тебе больше от Блэков, чем я предполагал.

Сириус вздернул бровь и так взглянул на друга, что они рассмеялись.

* * *

Они быстро вскрывали письма. Руки дрожали от нетерпения. Когда в разные стороны полетели куски от конверта, и лист был вытащен, Джеймс быстро пробежал глазами столбик с оценками. Почти все «Превосходно».

• Трансфигурация — Превосходно

• Защита от Темных Искусств — Превосходно

• Заклинания — Превосходно

• Зельеварение — Превосходно

• Травология — Превосходно

• Астрономия — Превосходно

• История магии — Удовлетворительно

• Прорицания — Удовлетворительно

• Уход за магическими существами — Превосходно

После полминуты восторженных воплей он перегнулся через плечо друга и обнаружил, что различий в их аттестатах немного: у Блэка по Прорицаниям было Слабо, а по Истории Магии — Выше Ожидаемого.

— Похоже, я завалил Прорицания, — с наигранной грустью промолвил Сириус, и они рассмеялись.

* * *

Лили не верила своим глазам.

• Трансфигурация — Выше Ожидаемого

• Защита от Темных Искусств — Превосходно

• Заклинания — Выше Ожидаемого

• Зельеварение — Превосходно

• Травология — Превосходно

• Астрономия — Выше Ожидаемого

• История магии — Выше Ожидаемого

• Нумерология — Выше Ожидаемого

• Уход за магическими существами — Превосходно

Ни одного «Удовлетворительно». Она получила пять П и четыре В.

Ей срочно хотелось поделиться радостью, но ни отец, ни Петунья не собирались радоваться ее счастью. Она села на кухонный подоконник у открытого окна и еще раз просмотрела оценки. Она училась хорошо, но так сдать экзамены она и не надеялась. Ни одного У!

Лили подняла взгляд к окну и чуть не выпала из него. По улице шел Северус.

— Северус! Сев! — закричала она, размахивая листком с оценками. Свесившись с окна, она взглянула на подошедшего к дому парня.

— Привет, Сев.

— Привет, — сказал он.

Кухня была на первом этаже, но окно было высоко, и Лили, привыкшая, что Северус не доставал до окна и макушкой, была удивлена, увидев, что он почти облокотился на подоконник. Как же он вырос за это лето.

— Ты уже читал письмо с результатами СОВ?

— Нет, уже пришло?

— Только что, — улыбнулась она.

— И как экзамены?

Лили протянула ему бумагу и он, пробежав по ней взглядом, улыбнулся.

— Поздравляю с успешной сдачей СОВ, — ответил он, протягивая ей листок.

— Может, и тебе уже результаты пришли. Пойди посмотри, — улыбнулась она.

Лето наконец-то закончилось. Это было самое ужасное лето за всю жизнь Лили. Даже для Англии оно было слишком холодным, ветреным и дождливым. И только мысль о том, что лето подошло к концу, согревало Лили душу. Добираясь до вокзала, она успела несколько раз проклясть мир за то, что пришлось тащить этот чемодан. На улице безжалостно палило солнце, и тяжеленный багаж никак не делал ее жизнь счастливее. Сегодня ее никто не провожал: Сев уехал раньше, а она задержалась. Она заранее договорилась поехать в купе с Хельгой. Хельга почти все время проводила с подругами из Рейвенкло, а Лили почти никогда не оставалась в одиночестве, несмотря на то что предпочитала обществу гриффиндорцев уединение или компанию Северуса. С ним же она обычно и ездила в Хогвартс, однако их примирение после отъезда Поттера так и не избавило их от холода, который существовал между ними: обида Лили не утихла даже несмотря на то, что она все-таки нуждалась в Северусе Снейпе. Погруженная в свои мысли, она быстро протискивалась сквозь оживленную толпу. Только она подошла к предпоследнему вагону, как ее окликнул Ретт Уильямс.

Лили мысленно поблагодарила высшие силы за то, что он появился рядом. Ретт, само чудо и благородство, конечно же избавит ее от этой ноши. Он был уже в школьной форме, а на груди привычно блестел значок старосты.

— Привет, Лил! — улыбнулся он, остановившись с ней рядом.

— Здравствуй, Ретт, — улыбнулась она в ответ хаффлпаффцу. — Как каникулы?

— Скучно, если честно, — поморщился он. — Ничего особенного на этот раз. Помочь? — спросил он, кивнув головой на чемодан.

— Да, спасибо, Ретт. Найдешь купе с Хельгой, ладно? — улыбнулась она и залезла в вагон вслед за другом.

К ее несчастью в тамбуре курили Блэк и Поттер. И как они не боятся, что их увидят учителя? Лили поморщилась и прокляла мир еще раз, увидев, как Сириус склонил голову и ухмыльнулся, провожая гриффиндорку взглядом.

— Чертов Поттер! — воскликнула она, бухнувшись в купе напротив Хельги, которая уже спряталась за «Ежедневным пророком».

Девушка опустила газету и спросила:

— Что опять случилось у Лили Эванс?

— Держу пари, он уже всем растрезвонил...

— И чего ты так переживаешь? Пусть думают, что хотят, — оборвала ее Хельга.

Но так могла только Хельга, Лили это было не под силу.

* * *

Они все еще стояли в тамбуре.

— Чего ты ухмыляешься? — фыркнул Джеймс, выкидывая надоевшую сигарету.

Сириус пожал плечами.

— Размышляю об Эванс. Гляди, — сказал он, выпрыгивая на платформу. Джеймс устремился за ним, небрежно сунув руки в карманы и категорически не понимая, зачем его другу понадобилось выйти. Только потом он увидел, куда смотрит Сириус, лениво потягивая сигарету и пуская в воздух дым подобно Хогвартс-Экспрессу. Вальбурга Блэк, ее муж и их младший сын Регулус, было уже пятнадцать лет, стояли неподалеку и скованно прощались, так, как это принято в аристократических семьях. Регулус выглядел истинным Блэком: до ужаса аккуратен, плечи расправлены, подбородок вздернут. Блэки игнорировали Сириуса, хотя он был уверен, что не остался ими незамеченным.

— Похоже, тебя раз и навсегда вычеркнули из семьи, — хмыкнул Джеймс.

— И слава Мерлину, — улыбнулся Сириус.

Когда старшие Блэки пошли прочь, а Регулус двинулся к поезду, он даже не посмотрел в их сторону.

— Эй, — сказал Сириус, резко схватив парня за руку. — Может, поздороваешься все-таки с братом, спросишь, где я пропадал все это время?

— Отпусти меня, Сириус, — сказал он, выдергивая руку. — От тебя несет куревом.

— Получил значок старосты что ли? — хмыкнул Джеймс, переступая с ноги на ногу.

— Это не имеет никакого значения, — ответил тот и двинулся к поезду.

— Точно, — сказал Сириус , кривовато усмехнувшись. — Пошли в купе, Джеймс.

* * *

И все же Лили пришла к выводу, что Поттер пока не успел ничего рассказать, по крайней мере никому, кроме Блэка. Она сидела за столом Гриффиндора, поглядывая на Поттера и его дружков, сидевших в небольшом отдалении от Лили. Сириус лениво разглядывал зал, а Джеймс постукивал пальцами по столу в ожидании обеда, Люпин говорил что-то семикурснику (Лили не помнила его имени), а Питер рыскал по залу взглядом своих маленьких глазок.

— Лили, как прошли каникулы? — окликнул ее Дэвид Дэвис, сидящий напротив.

— Неплохо, — пожала она плечами, глядя на сокурсника.

Она обожала эти разговоры по душам с однокурсниками. Слушать об их приключениях и проблемах, выслушивать их мнения. Они всегда находили общий язык. Почти ко всем своим сокурсникам, ну, разумеется, кроме Поттера и его компании, Лили испытывала теплые чувства.

— Лили, это предпоследние летние каникулы в нашей жизни, а ты говоришь «неплохо»? — воскликнула Мэри Томас, сидевшая справа от нее.

— Ну, есть еще последние каникулы, так что...

— Эх ты, Лил... — протянул Гордон, сидящий по правую сторону от Дэвиса, — ничего ты не понимаешь. Эти каникулы нужно было провести так, чтоб запомнить на всю жизнь.

Лили улыбнулась.

— Ну и как же ты провел эти каникулы?

— В Эдинбурге с Ребеккой.

— Джонатан! — воскликнула Бекки, мгновенно вспыхнув.

Мэри тоже выглядела несколько удивленной.

— Все равно об этом бы рано или поздно узнали, в Хогвартсе ничего не утаишь, — улыбнулся он и обнял девушку за плечи.

Ребекка нахмурилась и, заправив русые волосы за уши, положила руки на стол. Лили тут же потускнела. Как же она надеялась, что все же возможно что-либо утаить от любопытных ушей учеников.

— Тем более, пол-Гриффиндора уже знает об этом, — заметил Дэвис, таинственно улыбаясь.

— И еще говорят, что это девчонки сплетницы, — обиженно фыркнула Ребекка и отвернулась от Гордона.

— Бекки, — протянул он, — ну не обижайся, Бекки.

— Тебя мой брат убьет, — как бы между прочим заметила она и глазами нашла за столом Слизерина русого мальчика с седьмого курса.

— Уймись, Джонатан, решите свои проблемы потом. Сейчас будет распределение, — шепнул Люпин, потрепав Гордона по плечу.

— Правильно, Рем, обязанности старосты нужно исполнять, — шепотом ответил ему Дэвис, а Люпин только фыркнул и закатил глаза.

Лили взглянула на первокурсников, входивших в Большой зал ровными рядами, и, так же как и все, захлопала. Они проходили к учительскому столу, с интересом оглядываясь и рассматривая зал.

— Моя сестренка — Катрина, — шепнула Мэри, улыбаясь и указывая на девочку в четвертом ряду, один в один напоминающую сестру, только ее волосы были гораздо длиннее. — Думаю, она тоже поступит на Гриффиндор.

У Лили всегда возникало какое-то странное чувство, когда она глядела на этих маленьких детей, входящих в Большой зал под аплодисменты. Она завидовала им, потому что они впервые ощущают этот восторг, это волнующее предвкушение, которое никогда больше не повторится. Она искренне радовалась за каждого, кто с улыбкой на лице вставал с табурета и бежал к столу, за которым он будет проводить обеды и завтраки дальнейшие семь лет.

Наконец распределение закончилось, и начался ужин. Кроме стука вилок и ложек Большой зал наполняли разговоры учеников.

— Сколько у тебя предметов в этом году, Лили? — спросила Ребекка.

— У меня пять: Защита, Заклинания, Трансфигурация, Травология и Зельеварение.

— Мне казалось, что тебе нравилась Нумерология, — отвернувшись от сестры, новоиспеченной гриффиндорки, Мэри присоединилась к их беседе.

— Да, нравилась, — ответила Лили, небрежно откинув волосы назад, — но... Изучать ее и дальше мне не хочется. Основ мне хватит.

— У меня осталось тоже пять предметов, — пожал Гордон плечами, — Защита, Заклинания, Трансфигурация, Нумерология и Зелья.

— Кем ты будешь работать? — спросила Мэри.

— Он у нас собирается стать звездой квиддича, — иронично хмыкнул Дэвис, за что был награжден испепеляющим взглядом.

— А если не выйдет, то банковским работником, отец на этом настаивает, у него связи в Гринготсе.

— У меня те же предметы, что у Джона, только еще Травология и Руны, — пожала Ребекка плечами. — Не знаю, чего хочу, разрываюсь между мракоборством и целительством.

— Ты завалила себя уроками! — воскликнула Мэри. — Как будешь справляться? Семь предметов! Мой старший брат сказал, чтобы я даже не пыталась взваливать на себя такую ношу!

— Надеюсь, что нормально, — пожала она плечами. — Только Стив может взять для подготовки к ЖАБА четыре предмета, на что он надеется?

— Сейчас многие хотят поступать на мракоборцев, да? — спросила Мэри.

— Да, Тот-Кого-Нельзя-Называть сыграл свою роль, — сказал Дэвис.

Ужин закончился, и Лили уже представляла себе мягкое кресло у камина или подоконник и книжку. Она любила проводить вечера за чтением, да и спать сейчас не хотелось. Быстро сбежав по ступеням, она вошла в гостиную сразу после первокурсников.

* * *

«Чушь собачья это, Джеймс, а никакой не рок. Нет, серьезно, какого черта было портить мне первый день каникул? Оставили бы хоть в первый день в покое! Лето... Кошмар для Сириуса, младшего из семейства Блэков. Неужели я провинился в прошлой жизни так сильно, что этот по-настоящему злой рок засунул меня в это дьявольское семейство? Нет, Джим, это абсолютно точно не рок... Ну разве мог хоть кто-нибудь в целом мире сделать что-то настолько ужасное, что в наказание ему досталась бы моя мать?

Знаешь, это письмо вообще может до тебя не дойти, так что разглагольствования на тему судьбы, которые я посылаю тебе от безысходства, думаю, стоит отложить до нашей встречи.

Ну а если ты не увидишь меня первого числа на платформе, то может быть только две причины: либо я хлебнул яда, либо кто-нибудь из моей семейки все же меня прибил.

С наилучшими пожеланиями, Бродяга».

Джеймс закончил чтение, и они звонко рассмеялись — нет, только Сириус мог написать такое!

Он взглянул на Блэка, который развалился в бордовом кресле и, вытянув ноги к камину, с улыбкой наблюдал за друзьями. Он подался вперед и сказал, указывая на письмо:

— Заметили? Я это в первый день каникул написал, а Джим его так и не получил.

— Ну, в конце концов, письмо же дошло до адресата... — заметил Люпин, также невольно улыбнувшись.

— Ага, разорванное, затем склеенное и жутко помятое, — хмыкнул Поттер, демонстрируя друзьям послание.

Так или иначе, это представление с озвучиванием письма Блэка стало предметом наблюдения всех, кто пребывал в гостиной. Звонкий смех и громкое выразительное прочтение привлекли присутствующих, но мародеры будто этого и не замечали.

— Я не смог его отправить, — пожал плечами Сириус. — Моя многоуважаемая мамаша ворвалась в комнату, разорвала его, разразилась тирадой о том, какие мои друзья твари, и о том, что я позорю благородное семейство Блэков. А после, когда я хотел послать его же через неделю, она как знала... — Сириус нахмурился. — Нет, честное слово, иногда мне кажется, что она Дьявол. Почувствовала, вновь устроила скандал с гневными речами, а затем швырнула в меня вазой — я только успел подхватить уже собранный к следующему году чемодан да вылететь в окно на метле.

Лили громко фыркнула, она считала все эти речи просто поводом для привлечения внимания. Она сидела на подоконнике и пыталась погрузиться в чтение. Краем глаза Лили заметила, как Блэк едва заметно взглянул на нее, дернув уголком губ. Глубоко вздохнув, она хотела было подняться в спальню, но ее гордость не дала ей двинуться с места.

— Провел лето у Поттеров, — хмыкнул Блэк. Петтигрю восхищенно ахнул.

— Пит, разве Сириус не писал тебе об этом? — нахмурился Джеймс.

— Нет, — протянул Петтигрю.

— Что буду делать следующим летом, еще не знаю, но на Рождественские каникулы я домой не вернусь, равно как и на остальные, — заключил Блэк.

— Тогда мы тоже остаемся, правда, ребята? — улыбнулся Люпин, и Джеймс с Питом закивали.

— Можешь остаться у меня следующим летом, — улыбнулся Джеймс.

— Нет, еще одного такого лета твой дом не выдержит, — улыбнулся Сириус, и они с Джеймсом рассмеялись.

Лили снова фыркнула, глянув на гриффиндорцев над книгой.

— И как у Джима? — подал голос Питер.

— Отлично, — хмыкнул Блэк, переводя взгляд на Поттера. — Родители Джима очень милые люди и приютили меня даже в отсутствие моего друга. Да, когда я приехал, Джеймса Поттера по какой-то причине не оказалось дома, а вернулся он только через три дня.

В глазах Люпина читалось неподдельное удивление.

— Ты не говорил об этом. И где же ты пропадал, Сохатый?

Лили вспыхнула и уставилась на расплывающиеся буквы, кляня себя за то, что она не смогла углубиться в чтение или не ушла в комнату. Она увидела, как Поттер, как бы между прочим меняя положение, обернулся и взглянул на нее. Не хватало ей еще быть участницей этой громогласной беседы. Вот сейчас она провалится сквозь землю. Да, точно. Но ведь Блэк, наверное, все уже знает. Зачем же завел этот разговор? Черт бы побрал этих мальчишек!

— Должно быть, это были какие-то развлечения, в которых нет места твоим любимым друзьям, да, Джим? — хмыкнул Люпин

— Ага, лазурный берег и симпатичные девчонки, — предположил Сириус, и друзья снова рассмеялись.

— А если серьезно? — спросил Люпин, и Петтигрю в ожидании уставился на Джеймса.

— Лунатик, а ты чего так рвешься узнать правду? — полушепотом спросил Поттер, поставив локти на колени и подперев подбородок руками.

— Я? — Люпин покачал головой. — Я не для себя стараюсь. Ты взгляни на Питера, он ведь все что угодно может из-за любопытства вытворить. Посмотри, как он на тебя смотрит.

Друзья тихо засмеялись, а Петтигрю залился краской, отводя взгляд от Джеймса.

— Ну, только ради Питера я скажу вам, — ухмыльнулся Поттер и нагнулся ближе к друзьям.

Вот сейчас она и погибнет, о ней будут сплетничать на каждом углу, а Амелия Уилсон с пятого курса, эта болтушка, родоначальник сарафанного радио в Хогвартсе, сидевшая совсем близко от парней, услышит и распространит сплетни, даже если Джеймс скажет это шепотом. Поттер — мерзавец, он обязательно расскажет, тем более она не выполнила его просьбу. Может, хотя бы ее присутствие поубавит в нем пыл или наоборот — разожжет костер? Лили закрыла глаза и уткнулась в книгу, вслушиваясь в потрескивание поленьев и голос Поттера.

— Если серьезно, то я спасал одно семейство садовых цветов от апатии, — он самодовольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

Сириус тоже улыбался, а Люпин, на лице которого появилась на минуту задумчивость, вдруг просиял.

— Серьезно?

— Стал бы я о таком врать? — хмыкнул Джеймс, которому явно было наплевать на то, что Питер так ничего и не понял.

И Лили его мысленно поблагодарила, хотя и не поняла, почему Поттер решил не рассказывать в открытую. Да, пусть знает только компания мародеров. Лили Эванс это переживет.

* * *

Плавно выплывая из-за горизонта, солнце осветило озеро розоватым светом. Пышные золотые облака, зависшие над окрестностями Хогвартса, в сообществе с начинающими желтеть деревьями создавали неповторимую картину, которую какой-то проворный художник нарисовал акварелью. У опушки Запретного леса неторопливо прогуливались гиппогрифы, придавая этой картине живость. Отделившийся от полотна лучик солнца резво проник в башню Гриффиндора, скользнув по закрытым пологам кроватей девочек. Лишь одна из них уже была заправлена, а девушка, еще пару часов назад спящая на ней, уже оделась и стояла перед зеркалом, расчесывая рыжие волосы.

Лили проснулась в самом прекрасном настроении. Она любила встать в первый день пораньше и увидеть начало нового учебного года своими глазами. Когда солнце осторожно выплывает из-за горизонта, касаясь огромного замка, когда некоторые первокурсники встают чуть свет, чтобы не проспать первый урок, увидеть воодушевленные лица учеников, новые учебники, тех старшеклассников, что только с рассветом возвращались с гулянок в честь начала последнего учебного года.

Скрипнула входная дверь, и на пороге появилась Ребекка. Ее волосы были растрепаны, форма помята, а жилетку и галстук она держала в руке.

— Спокойной ночи, Бекки, — услышала Лили приглушенный голос Гордона.

— С добрым утром, Джон, — устало ответила она и, прикрыв дверь, вошла в спальню. — Лили? — спросила она, увидев девушку у зеркала. — Ты уже встала?

— Да, — улыбнулась Эванс, закрепляя пряди волос заколками.

— Который час? — сонно пробормотала Ребекка, потирая глаза.

— Ну... — неопределенно ответила Лили, — если пропустить завтрак, то у тебя еще минимум полтора часа, чтобы выспаться.

Убрав волосы с лица и на мгновение прижав ладони к глазам, Ребекка медленно прошла к своей кровати, опустилась на нее, устало прислонившись головой к столбику, и, увидев свое отражение, простонала:

— Как ужасно я выгляжу... Если брат увидит меня в таком состоянии, то точно заподозрит, что что-то не так...

— Кстати, я думала, что ты не поступаешь так...

— Как? — хмыкнула Бекки. — Не гуляю ночь напролет с друзьями и не пью огневиски? Я тоже так думала...

— Поспи, Ребекка, — улыбнулась Лили, глядя на подругу, — на тебя смотреть больно.

Слабо кивнув головой, Бекки опустилась на кровать, а Лили, подхватив сумку с учебниками, вышла в коридор. Она знала, что с минуты на минуту начнут просыпаться ее однокурсницы, а пребывать в обыденной утренней суете Лили не хотелось.

В коридорах Хогвартса царило оживление, Большой зал был заполнен уже наполовину, а столы — накрыты к завтраку. Она улыбнулась и подошла к столу Гриффиндора, присев рядом с помятыми, но весьма довольными Гордоном и Дэвисом.

— Привет, Лили, — в один голос сказали они, уплетая овсянку.

— Что вы с Ребеккой сделали? — смеясь ответила девушка, накладывая себе омлет.

— Ничего.

— Да, это она сама, ее никто не заставлял, — подтвердил Дэвис, что заставило Лили улыбнуться шире.

— Как бы вам не досталось от ее брата за то, что опорочили чистоту молодой аристократки, — хмыкнула Лили, потянувшись за тыквенным соком.

— Я считаю, что Стивен здравомыслящий человек и все поймет, — высказался Гордон.

Дэвис засмеялся.

— Да он же слизеринец, думаешь, поймет?

— Не все слизеринцы так плохи, — заметила Лили.

— Конечно же нет, Эванс. Нюнчик вот — просто само чудо, — услышала Лили знакомый голос, а повернувшись, обнаружила, что у нее за спиной стоит Джеймс, а Сириус и Ремус с Питером уже уселись за стол напротив нее.

— Прошу, не порть мне настроение с самого утра, Поттер, — отмахнулась девушка, поворачиваясь к тарелке.

Джеймс, отодвинув Дэвиса, сел справа от нее.

— Как настроение? Как первый день учебы? — спросил он, подтягивая к себе кубок с соком.

— Пока ты не пришел, все было блестяще, — недовольно ответила ему Лили.

— А я думал, что делаю твою жизнь лучше, — усмехнулся он, и Лили тут же вспыхнула, проведя параллель с его летним визитом.

— Иди к черту, Поттер, — спокойно отозвалась она, отворачиваясь от гриффиндорца, но не успела она даже притронуться к вилке, как послышался звон, и содержимое золотого кубка Поттера медленно поплыло по скатерти на пол.

Лили подпрыгнула и мгновенно вылезла из-за стола, однако на форменной юбке уже образовалось пятно.

— Извини, Лили, я сейчас поправлю, — под оглушительный смех друзей Поттер тоже вскочил, вытаскивая волшебную палочку.

— Ты идиот, Поттер! И убери от меня свою палочку! — воскликнула она, промокая юбку салфеткой, а потом, разозлившись, она кинула ее на стол и громко добавила: — И спасибо за испорченное утро!

Схватив свою сумку, она двинулась прочь из зала.

— Подожди, Эванс!

Девушка резко обернулась.

— Ну что еще?

— Расписание, — улыбнулся Ремус, протягивая ей пергамент.

— Ах да, спасибо, Люпин. Я совсем забыла.

Она взглянула на пергамент и услышала, как Люпин сказал:

— Такое же, как и наше.

— Наше? — переспросила она, поднимая на него взгляд.

— Мое, Сириуса, Питера и Джеймса.

— И как же Поттеру удалось сдать Зельеварение? — сощурилась она, поднимая взгляд на старосту.

— Лили, — снисходительно протянул он, — поверь, он сделал это самостоятельно.

— Каким образом? — воскликнула она, нахмурившись. — Да у него за год ни одной положительной оценки по Зельям! У него вечно то котел взорвется, то еще что-нибудь.

— Может, на уроках у него плохо выходит, однако на самом деле он неплох в зельях, — хмыкнул Люпин.

— Хочешь сказать, что взрывающиеся котлы — это игра на публику? — вскинула она брови, мельком взглянув на Поттера, обсуждающего что-то с Блэком.

— Ну, ты же знаешь, как он любит привлекать к себе внимание, — Люпин улыбнулся.

— Какой идиот станет устраивать шоу с плохо пахнущим дымом и абсолютно неправильно приготовленными зельями, если он знает предмет?

— Вопрос риторический, Лили, — заметил Люпин. — А Зельеварение Джеймс сдал на «Превосходно».

— Прекрасно, — прошептала она, — теперь на каждом уроке по соседству я буду видеть его физиономию.

— Лили, — сказал Ремус, опуская взгляд, — мне кажется, ты слишком строга к нему.

— Ну, кто-то же должен относиться к Поттеру не так, будто он правитель вселенной, — пожала она плечами и удалилась из Большого зала, глядя в расписание.

У них было так много «окон»! И первым занятием в тот день стояло Зельеварение, сразу после обеда, совместно со Слизерином. Лили нахмурилась. Времени было еще хоть отбавляй, но на подобные уроки она обычно шла рядом с Северусом. Нахлынувшая ностальгия не давала Лили покоя, и ей даже показалось, что она услышала голос Сева. Он был такой отчетливый, привычно холодный... Она подняла взгляд и поняла, что ей не показалось: впереди в окружении нескольких однокурсников шел Северус. Если Лили не изменяла память, это были Эйвери и Розье. В тот момент она ощутила сильную потребность в его обществе, однако подойти к нему сейчас, когда он в окружении своих дружков, было бы по крайней мере неразумно. И она продолжила медленно идти вслед за слизеринцами, думая о том, что ей необходимо восстановить их дружбу.

Последнее время будущее казалось ей таким туманным и шатким, что она уже привыкла следовать любому душевному порыву. Скорее всего, на это восприятие мира повлияла внезапная смерть матери и то, как неспокойно последнее время у всех было на душе. Казалось, что впереди Англию ждет что-то страшное. С каждым днем Тот-Кого-Нельзя-Называть становился все сильнее и обзаводился все большим количеством приспешников. Каждый день она просматривала «Пророк», надеясь не обнаружить там ничего необычного. К сожалению, ее надежды не всегда оправдывались. Однако об этом Лили старалась не думать. Сейчас она размышляла о том, что сегодня она обязательно должна окончательно помириться с Северусом.

* * *

Произошедшее за завтраком не омрачило Джеймса, хотя его друзья были готовы поспорить, что если бы его настроение изначально было чуть хуже, он бы хандрил весь день. Но Поттер пребывал в прекрасном расположении духа и уже через несколько минут после того, как Эванс покинула Большой зал, так радовался огромному количеству «окон» в расписании, что об этом, должно быть, услышал и Хагрид, завтракающий в своем домике.

Однако его рассуждения о свободе и развлечениях были разбиты в пух и прах.

Шестой курс начался так тяжело, что даже несмотря на многочисленные «окна», времени едва хватало на сон. Учеников буквально заваливали домашними заданиями и с первого же дня терроризировали напоминаниями о ЖАБА. Они только что сдали СОВ, а тут их опять нагружают экзаменом, который будет только в следующем году... Радости не прибавлял и новый учитель по ЗОТИ.

Они медленно направлялись на урок по Защите от Темных Искусств, это был второй учебный день и первый урок по ЗОТИ в этом семестре.

Двери кабинета оказались запертыми, и в коридоре было столпотворение. Когда же они наконец распахнулись, и из кабинета вышли ученики, шумно обсуждая урок. Том Брукс, только что покинувший кабинет, тут же подошел к Лили и мародерам, стоящим рядом.

— Этот новый профессор — зверь. Удачи.

— Мне уже надоело, что у нас профессора по Защите меняются каждый год, — сказала Лили Ребекке, когда они зашли в класс.

— А куда делся профессор Коллинз? — спросила Ребекка

— Я слышала, — с вызовом сказала Нэнси, — он в Пожиратели подался.

— С чего бы это учителю по ЗОТИ идти в Пожиратели? — нахмурилась Бекки. — По-моему, это бред.

— Он в Ирландию уехал, — сказала Мэри. — Мой старший брат сказал об этом, он пару раз пересекался с Коллинзом.

— Вновь новый учитель по Защите, кажется, это уже вошло в привычку, — сказал Поттер, взглянув на друзей.

— По-моему, Коллинз был неплохим преподавателем, — нахмурился Блэк.

— Да, — начал Люпин, — помните, как он...

Раздался хлопок, и в классе повисла тишина. Все взгляды были обращены на нового профессора. Это был совсем молодой светловолосый мужчина с бесцветным лицом, на котором не было видно ни бровей, ни ресниц.

— В моем кабинете я не хочу слышать ни единого звука во время урока. Я не выношу, когда меня критикуют. Я молод, но я знаю больше, чем вы все вместе взятые, и больше, чем многие великие маги. Поэтому критика в данном случае только ухудшит ваше положение.

— По-моему, у него самооценка завышена, — шепнул Блэк.

— Я не хочу слышать упоминания о профессоре Коллинзе. И тем более не хочу слышать того, что нас кто-то сравнивает. Это будет караться. Мое мнение таково: профессор Коллинз — бездарный, мало умеющий старик, которому следует обзавестись большей уверенностью и здоровьем.

— Ну, это уже слишком, — сказала Бекки.

— Меня зовут профессор Шульц. Я слышал, что каждый год у вас менялись профессора по Защите от Темных Искусств. Из-за этого, я уверен, ваше обучение по этому предмету было весьма неполным и отрывочным. Я удивляюсь, как вы с таким уровнем подготовки смогли сдать СОВ на Превосходно. В любом случае ЖАБА — это уже не СОВ. И я собираюсь довести вас...

— До белого каления, — хмыкнул Сириус, и он вместе с рядом сидящими едва сдержали смех, закрывая рты ладонями.

— ...до экзаменов, мистер Блэк, — сказал Шульц, пронзив ряд, на котором сидели Мародеры и Дэвис с Гордоном, испепеляющим взглядом. — Я хочу сделать полное восстановление ваших знаний за прошедшие годы, потому что на ЖАБА с вас спросят ВСЕ. А я могу поклясться, что половина из вас не сможет справиться даже с боггартом. Я не собираюсь никуда уходить в следующем году.

— Неужели? — прошептал Сириус, которого замечание профессора только подстегнуло. — Будто его кто-то спросил. Все знают, что эта должность проклята.

— Мистер Блэк, — протяжно сказал Шульц, подходя к его парте, — кажется, я в начале урока четко сказал, что разговоров быть не должно. Даже если вы Блэк, что несомненно автоматически привносит в ваш характер высокомерие и самоуверенность. Вы обязаны подчиняться моим правилам, если хотите учиться у меня. И я не верю в проклятье.

Сириус ухмылялся, не сводя взгляда с Шульца, девчонки, предметом чьего обожания был Сириус, волком смотрели на нового учителя, Люпин и Джеймс хмурились. Когда профессор повернулся и пошел на свое место, Джеймс прошептал:

— У меня идея. Разнообразим завтрашний день объяснением Шульцу наших чувств посредством нашей фантазии и изобретательности?

— Мистер Поттер, — сказал профессор оглянувшись, — мне рассказали о вашем характере и необычайных способностях наряду с высокомерием, излишней самоуверенностью и взбалмошностью. Лучше не стоит пытаться навредить мне, вы и так автоматически исключены из списка учеников, которым я оказываю предпочтение.

— Вы должны оценивать знания, а не руководствоваться моим нарушением ваших бессмысленных педантичных правил. Вы ведь немец?

Шульц смотрел на Поттера во все глаза, после чего, не сводя с него взгляда, сказал:

— Минус десять очков с Гриффиндора за разговоры во время урока.

— Сдается мне, — сощурился Сириус, — из такого сухаря и педанта, как вы, не может получиться хорошего учителя хотя бы потому, что вы не умеете общаться с людьми и считаете себя лучше других.

— Минус десять очков с Гриффиндора за оскорбление, — повторил он.

— Правда глаза режет? — фыркнул Поттер.

— Наказание!

— Испугал, — фыркнул Блэк.

— Вам тоже, мистер Блэк.

— Вы отвратительный преподаватель, — сказал Люпин, скривившись.

— Да, через десять минут колокол, а мы повторили ровным счетом ничего, — подхватил Гордон.

— И будет вам известно, профессор, — вдруг подала голос Лили, — профессор Коллинз был замечательным.

Прозвучал колокол.

— Он ужасен, — заключила Ребекка.

— Деваться некуда, — пожала Лили плечами, — придется целый год мириться с его требованиями.

* * *

— Знаете, что? — сказал Джеймс в один из вечеров второй недели учебы, скидывая с кровати многочисленные пергаменты и книги. — Мне надоело. Мы все время учимся. Такое впечатление, что профессора помешались. Даже МакГонагалл все время задает письменные работы. Так же свихнуться можно! Еще этот Немец со своими наказаниями, хорошо, что вчера они уже закончились.

— Что ты предлагаешь? — спросил Люпин, который, лежа на соседней кровати, дочитывал параграф по Зельеварению.

— Развеяться, — сказал он, развалившись на кровати и закинув руки за голову.

Глаза у Сириуса загорелись.

— Есть предложения? — спросил он, откладывая перо.

— Ну, — протянул Джеймс, покосившись на Люпина, — до полнолуния еще далеко.

Люпин прыснул.

— У вас есть предложения? — спросил Джеймс, оглядывая друзей.

— Может... может, кому-нибудь напакостить? — подал голос Питер.

— Нет, пока что не хочется, — отмахнулся Сириус. — Для этого нужна спонтанность или желание. Ну, или повод.

— Или достойная кандидатура, — подхватил Джеймс.

— А лучше вообще никому не портить жизнь, — сказал Ремус.

— Может, Немец?

— Может, подождем до следующей недели, пока он остынет?

— Тогда только Хогсмид? — спросил Поттер.

— Хогсмид? — переспросил Сириус, скорчив рожу.

— Ладно, если придет какая-нибудь идея, то сразу озвучивайте, — сказал Поттер, возвращаясь к работе.

* * *

Прошло две недели, прежде чем шестикурсники влились наконец в школьную жизнь, однако Лили даже нашла время, чтобы выполнить свое желание, хотя в итоге они с Северусом все равно не так много времени проводили вместе, а их отношения уже не были такими идеальными, как прежде. Будто какой-то немаловажный компонент исчез из их дружбы. А Лили все чаще замечала на себе взгляд Поттера.

Она начинала понимать, что многое она делает ему назло, и это ей нравилось. Ей нравилось дразнить его и делать то, что было не по нраву этому самовлюбленному гриффиндорцу.

К всеобщему удивлению, профессор Шульц больше не нападал на учеников, он вообще мало говорил на уроках, только объяснял материал и давал задания. Оценивал строго и редко кого-нибудь поощрял. Сириуса и Джеймса старался игнорировать, но и не упускал возможности сделать замечание. Первое впечатление от профессора оказалось несколько ошибочным, хотя он действительно был выскочкой и педантом и к тому же не лучшим преподавателем ЗОТИ, которого они успели повидать.

* * *

Прощающееся с Англией солнце мягко грело окрестности Хогвартса. Это был один из тех немногочисленных дней, когда они с Северусом, случайно встретившись в холле, решили вместе прогуляться до озера. Легкий ветерок трепал страницы их учебников. Северус сидел с книгой и пером в руке рядом с Лили, растянувшейся на животе перед книгой. Волосы упали на желтые листы, закрывая текст, и Лили заправила их за ухо, пытаясь возобновить чтение. Однако ее отвлек голос Поттера. Они с дружками сидели под своим любимым деревом и что-то живо обсуждали. Шумно выдохнув, Лили захлопнула книгу.

— Сев, — позвала она.

— М?

— Может, пойдем в Хогвартс? Посидим где-нибудь в здании или лучше прогуляемся вокруг школы, а? — Северус ей не ответил.

Нахмурившись, она взглянула на него через плечо.

— Сев! — воскликнула она, увидев, что тот по-прежнему сосредоточенно читает.

— Прости, Лили, — он лег рядом с ней, положив перед собой книгу.

— Сев... — протянула она, нахмурившись, — пойдем пройдемся, а? Скучно.

— Только закончу, Лили, совсем немного дочитать осталось, — заверил он и перевернул страницу учебника.

Улыбнувшись, Лили перекатилась с живота на спину так, что ее голова легла прямо на учебник, отчего Северус растерялся.

— Ну, что тебе важнее: какой-то учебник или я? — улыбнулась она.

— Естественно ты, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Закончу только, — сказал он, садясь, — и пойдем.

— Ну, Сев! — воскликнула она и тоже села, схватив его учебник. — Я думала, тебе больше по вкусу Защита от Темных Искусств, чем Зельеварение, — заметила она, рассматривая учебник.— Принц-Полукровка, пойдем, а?

— Лили, верни учебник, пожалуйста, — мягко попросил он.

Но та спрятала его за спиной.

— Ну нельзя же все время корпеть над книгами, — погрустнела она. — Ну пойдем, Сев.

Она коснулась его плеча, и слизеринец сдался.

— Пойдем, Лили, — улыбнулся он, и она улыбнулась ему в ответ.

Он бы отдал все, лишь бы видеть эту улыбку всегда. Ради таких моментов он был готов бросить не только учебу, но и вообще весь мир. Поднявшись с травы, они прошествовали мимо Поттера и его друзей по берегу озера, рассматривая горизонт, за которым скрывался противоположный берег.

Глядя им в след, Поттер фыркнул.

— Какого черта?

— Джеймс, — хмыкнул Сириус, улыбаясь, — они просто друзья.

— Ты должен мне галлеон, Блэк, — обиженно бросил Джеймс, нахмурившись.

— С какой это стати? — удивился Сириус, вскинув брови и приняв надменно-аристократичную мину.

— Мы поспорили, и ты сказал, что они больше не будут общаться.

Блэк улыбнулся и, порывшись в карманах, бросил другу монету. Поттер поймал ее на лету и недовольно нахмурился. Летом он подумал, что она может стать его, однако был еще Нюнчик, который, конечно, не являлся ему соперником. Но кто знает, что творится в голове у Лили Эванс? Поттер видел, как смотрит на нее Северус Снейп, и хотя Лили — Джеймс знал это точно — не видела в Снейпе никого, кроме друга, в душе у Поттера каждый раз появлялось странное опасение и что-то еще, от чего еще больше хотелось проучить Нюнчика, разъяснить ему, что значит хорошо, а что плохо, и как это скверно — использовать темную магию.

* * *

В первые недели учебы Лили много времени проводила в компании Ребекки Мур: Северус появлялся рядом с Эванс нечасто, а Хельга была так занята учебой, что при всем желании не могла найти для подруги свободной минуты. Из всех гриффиндорцев Ребекка, Гордон и Дэвис были симпатичны Лили более всего и, как ей казалась, она им тоже нравилась. По вечерам и в прежние годы они много болтали, а теперь очень часто проводили вместе и учебное время. Она так часто бывала в гостиной Гриффиндора, что впервые за всю школьную жизнь поняла, что значит настоящий уют общей гостиной. Лили было немного непривычно уделять так много времени однокурсникам, она безусловно испытывала ко всем ним самые нежные чувства, однако у нее всегда была немного иная компания. Теперь же все изменилось.

* * *

Почти неделю Ребекка и Джонатан не расставались вообще. Девушка боялась, что, если оставит парня одного, может появиться ее брат, готовый к расправе с «обидчиком» сестры.

— Что за переходящая все границы забота? — жаловалась Ребекка Лили, когда они стояли перед зеркалом в туалетной комнате для девочек. — Кто придумал все это, этот бред, лишенный логики?

Лили пожала плечами. А что тут ответишь? Она и сама не понимала, почему старшие братья так относятся к парням сестер... Ведь у них и у самих есть девушки.

— Бред чистой воды. Объяснить бы Стивену, что Джон хороший.

— Или Джону, что Стив неуправляем, — хмыкнула Лили.

Бекки грустно улыбнулась.

— По-моему, это невозможно. Причем ни то, ни другое. Эх, эти мальчишки... Они думают как-то по-другому... Как разъяснить им эти элементарные вещи?

Лили неопределенно пожала плечами.

Они медленно зашагали по коридору в сторону подземелий. Зельеварение — предмет хороший, вот только место для него выбрали не очень уютное. Подземелья Лили не особо любила: всюду сырость и паутина, свет едва попадает в каменные темницы, и кабинеты освещаются факелами.

Спускаясь по каменной лестнице в подземелья, помимо эха своих шагов они услышали какой-то громкий шум внизу, а у подножия лестницы уже образовалась пробка. Лили приподнялась на носочки, чтобы рассмотреть, что стряслось, но ей не удалось ничего увидеть.

— Что там такое? — спросила Мэри, остановившаяся позади девчонок. Те пожали плечами.

— Пропустите старосту, — услышала Лили голос Люпина, который спускался вниз, протискиваясь сквозь толпу. За ним по этому «коридору» шли и его друзья.

— Видишь Эванс, какие привилегии имеют друзья Джеймса Поттера? — бросил Джим, проходя мимо нее.

— Я бы сказала, друзья Ремуса Люпина, — парировала Лили.

— Пойдем, — сказал он, протягивая руку девушке и предлагая ей присоединиться и пройти с ними к самому центру событий.

Лили проигнорировала его предложение, покачав головой, на что Джеймс ответил ей ухмылкой. Но Лили все же пристроилась за ними, и им с Ребеккой удалось немного продвинуться вперед.

То, что предстало взору девчонок, уже подходило к своему логическому завершению. Посреди коридора развернулся настоящий бой. Лили могла поклясться, что Стивен Мур не устраивал бы драку у всех на глазах, а постарался бы объяснить гриффиндорцу, в чем тот неправ, где-нибудь в укромном уголке школы. Однако слизеринец, видимо заметивший сцену, произошедшую между Бекки и Джоном на пути к оранжереям, не стал упускать представившейся впервые за неделю возможности. А так как Джонатан был личностью нетактичной, бесцеремонной и разговаривающий со всеми типами людей одинаково, обыкновенное поучение и, возможно, угрозы парня закончились этой самой дракой. Люпин пытался растащить вцепившихся друг в друга мальчишек, ему помогали и пара парней с других факультетов.

— Стив! — ахнула Ребекка, когда ей удалось наконец рассмотреть происходящее.

Протиснувшись между учениками, она выбежала к мальчикам, и Стивен почти сразу отошел от противника. Его волосы были взъерошены, а скула заметно припухла.

— Стив, — сказала она, вставая напротив брата, — зачем ты так? Ну что он тебе сделал?

— А тебе он ничего не сделал? — прошипел Стивен.

Ребекка покачала головой.

— Джон — мой парень, Стив, и он хороший. Хватит проявлять эту переходящую все границы заботу. Тебя же не бьет брат твоей девушки.

Стивен громко фыркнул.

— Стив, скажи, что больше не будешь лезть к моим парням?

Стивен покосился на Джона, вытирающего кровь с разбитой губы.

— Ну, только если ты сама об этом не попросишь, или если я не решу, что твой парень ведет себя неправильно.

Ребекка покачала головой, улыбнувшись.

— Что, мир? — хмыкнул Джон, протягивая противнику руку, но тот, покосившись на нее, поднял сумку и удалился в подземелья.

Ребекка взглянула на Джона.

— Слушай, — сказал он, — почему ты не дала мне самому все уладить?

— Уладить? — не поняла Ребекка. — Вы же дрались!

— И что? — воскликнул он. — Я сам должен был с этим разобраться. А ты....

— Стоп, — вмешался Люпин. — Может, вы обсудите это в классе? Здесь нам хватило одной разборки. И я бы посоветовал всем расходиться, если профессора увидят такое скопление людей, точно поймут, что что-то случилось.

Все последовали совету Ремуса, и толпа разбрелась. Ребекка и Джон, громко переругиваясь, пошли в класс. А Лили отыскала глазами Поттера, разговаривающего с Люпином, который остался стоять у лестницы. Последнее время Лили все чаще слышала его фразы, так или иначе намекающие на то, что Джеймс был у нее летом, и каждый раз при этом у нее сжималась сердце. А теперь она решила — уж пусть лучше все знают, чем Поттер будет наслаждаться ее мучениями.

— Поттер, — сказала она, воспользовавшись суматохой, которая перестала ее интересовать. Тот, обернувшись, удивленно уставился на девушку, — можно тебя на пару слов?

Они отошли к окну и остановились, бросив друг на друга оценивающие взгляды. Джеймс стоял в своей обычной позе: скрестив ноги и немного выгнув спину назад. Одну руку он держал в кармане, другой — играл с золотым снитчем. Волосы как всегда торчали в разные стороны, галстук был развязан и висел на шее, а рукава рубашки были небрежно закатаны. Парень слегка наклонил голову, в свою очередь рассматривая Лили: ее рыжие волосы были разбросаны по плечам, узел галстука — слегка расслаблен, но все еще находился на положенном ему месте. Свет из окна мягко очерчивал контур ее лица, отражаясь в зелени глаз.

— Поттер, — сказала она, решительно глядя на гриффиндорца, — тебе, наверное, очень нравится меня доставать.

— Это ты о чем? — удивленно спросил он, играя со снитчем и даже не глядя на золотой мячик.

— Прекрати, пожалуйста, — сказала она, взглянув, как рука Джеймса ловко хватает снитч.

— Ладно, — сказал тот, пожав плечами.

— На чем я остановилась? Тебе, наверное, очень нравится меня доставать. В первый раз, в гостиной, чтобы посторонние ничего не узнали, ты обошелся шпионской фразой, а теперь ты постоянно бросаешь реплики, так или иначе намекающие на то, что ты был у меня летом. Никто, конечно, не понимает их смысла, но... Если тебе так не терпится и тебе плевать на меня, то расскажи уже всем откровенно, не нервируй меня.

— Эванс, как ты любишь долгие речи, — рассмеялся он. — Не собираюсь я ничего никому рассказывать, если тебе этого не хочется. Я ведь сказал, что это подарок к успешной сдаче СОВ. Ты СОВ успешно сдала?

Лили растерянно кивнула.

— Ну вот, — продолжил Поттер, — а это подарок, и я дарю тебе его безвозмездно и от всей моей души, соглашаясь на все твои условия, и о неразглашении, конечно, в том числе.

— Безвозмездно? А как же?.. — изумленно спросила Лили.

— Поцелуй? — улыбнулся Джеймс. — Ну, попытаться-то стоило.

— Ну ты и скотина, — пораженно произнесла Лили, однако без злобы в голосе.

— Может быть. А начет Сириуса, Питера и Ремуса не волнуйся. Они точно не будут о нас сплетничать и тайны хранить умеют, как никто другой, — хмыкнул он, обернувшись и улыбнувшись Блэку, стоявшему в нескольких шагах от них. — Так что можешь быть спокойна, Эванс.

* * *

Прозвучал колокол, и гриффиндорцы покинули кабинет трансфигурации. Лили поправила сумку и вышла из класса в числе первых. Холодный ветер делал бесполезной работу солнца, так что ученики уже не расставались со своими мантиями. Лили направлялась в библиотеку — там они договорились встретиться с Хельгой.

— Нет, вы ее слышали?

Лили подняла взгляд и выругалась про себя. Впереди шли Поттер, Блэк и Петтигрю. Люпина с ними не было, как и на занятиях.

— Вы ее слышали? — снова повторил Поттер, негодующе пнув камень, встретившийся ему на дороге. — «Мистер Поттер, по-моему, вы недостаточно стараетесь. Взгляните, здесь есть некоторые изъяны. Потренируйтесь во внеурочное время как следует», — скопировал он голос МакГонагалл. — Что?! Недостаточно стараюсь? Потренироваться?! И это она мне говорит?

Сириус усмехнулся.

— А что она тебе сказала, а? — обратился он к Блэку.

— Превосходно, мистер Блэк, — улыбнулся Бродяга. — Она меня всегда хвалит, ты же знаешь, Джим.

— Старая карга. Она просто придирается.

— Джеймс, — устало протянул Блэк, — прошу тебя, хватит. Я понимаю, что замечание Кошки задело твою гордость и чувство собственного достоинства, — он усмехнулся, — но давай придумаем какую-нибудь другую тему для разговора.

* * *

— Нет, ты представляешь? Он считает, что он лучше профессора МакГонагалл, — хмыкнула Лили, делая конспект по параграфу из учебника Истории Магии. — Мало того, что она профессор и что она гораздо старше его, так ведь еще она анимаг, а это высшая степень познания Трансфигурации.

— Ну, Лили, может, он тоже анимаг? — пожала Хельга плечами, доставая с полки новую книгу. Услышав недоверчивое фырканье, она продолжила. — Лили, тебе нужно учиться оценивать людей по достоинству, а не по тому, нравятся они тебе или нет, — она присела за стол напротив подруги. — Ты необъективна. И, если честно, Поттер — очень сильный волшебник не только для своего возраста. Кстати, ты знаешь, что Поттер, Блэк и Люпин сдали большинство СОВ на «Превосходно»?

— Ну да, тебе ведь лучше знать, ты ведь у нас с Рейвенкло, — прошептала она себе под нос.

— Лили, — рассмеялась Хельга, откидывая пшеничную косу за спину, — дело не в факультете.

— Извини, — покачала девушка головой, — я знаю. Просто Поттер... Забудем, ладно?

Хельга улыбнулась. И девушки не проронили за вечер не слова, склонившись над книгами.

* * *

В спальне мальчиков в воздухе витал приятный запах дерева и новизны. Четыре мальчика склонились к полу, с благоговением рассматривая новую метлу.

— Она прекрасна, правда? — спросил Джеймс.

— Да, Сохатый, — ответил Блэк, разгибаясь и садясь на кровать, — ты повторил это уже семь раз.

— Но она прекрасна, — прошептал Джеймс.

— Восемь... — усмехнулся Сириус.

— Джеймс, ты идешь? — в комнату заглянул Дэвис. — А что это у вас тут?

— Джим приобрел новую метлу, — объяснил Люпин, присаживаясь на свою кровать.

— Она прекрасна, — повторил Джеймс, поднимая ее с пола.

— Ого, — очарованно произнес Дэвис, — понятно, почему вы тут зависли.

— Джеймс, дашь прокатиться? — спросил Петтигрю, глядя на друга.

Тот взглянул на него, а Сириус даже приподнялся, что бы увидеть лицо Джеймса.

— Эм, Питер, — сказал тот, обнимая его за плечи одной рукой, — тут такое дело... Ты ведь не очень хорошо летаешь, да?

Питер поник.

— Да ладно тебе, Пит, — хмыкнул Сириус, вставая с кровати, — Сохатый вон на нее молится, нельзя ее калечить.

Джеймс скорчил рожу и они, наспех подхватив куртки, вышли на улицу.

Положив ноги на переднее сидение, Блэк откинулся назад, наблюдая за тем, как Брукс дает распоряжения игрокам. Люпин читал рядом книгу, а Питер похрапывал на сидении справа от Рема. Блэк был уверен, что у Гриффиндора лучшая команда по квиддичу: они часто тренировались, и Сириус, наблюдая за тренировками с трибун, видел, что все выкладываются на полную, а игра Сохатого не дает противникам шанса на выигрыш. Джеймс сделал в воздухе вираж и поймал снитч. Дэвис нахмурился.

— Ты не даешь нам играть, Джеймс! Ты ловишь снитч на пятой минуте!

— Заткнись, Дэвис! — закричал ему Брукс, подлетая к смеющемуся Джеймсу. — Если он не будет ловить снитч на пятой минуте, мы проиграем. Перерыв десять минут.

Дэвис нахмурился и обиженно спикировал на поле, а Поттер, все еще улыбаясь, сделал вираж и уже хотел было двинуться к трибунам, как на секунду замер. На скамейке сидели Снейп и Эванс. Слизеринец что-то ей говорил, а девушка заворожено смотрела... на Джеймса. Он очаровательно и самодовольно улыбнулся и приземлился на трибуне рядом с Блэком.

— Что случилось? Ты так горд тем, что на тебя Дэвис сорвался? — хмыкнул Блэк.

— Нет, а что?

Люпин улыбнулся.

— Ты весь светишься.

Джеймс расплылся в улыбке.

— Там недалеко на скамейке сидят Снейп и Эванс.

Блэк фыркнул.

— Удивил.

— И Эванс на меня смотрела.

— Ну что поделаешь, если она любит квиддич? — хмыкнул Люпин, глядя в книгу.

— Умеешь же ты все испортить, — хмыкнул Джеймс, отворачиваясь от Лунатика и глядя на поле.

— И сдалась тебе эта Эванс, — протянул Блэк с некоторым пренебрежением. — Вон, смотри, — сказал он, кивнув в сторону.

Там, метрах в десяти от них, сидели три девчонки в рейвенкловских шарфах. Одна из них, по-видимому, главная в компании, улыбаясь, глядела в их сторону. Это была блондинка с красивыми крупными кудрями, темными бархатными глазами и сочными розовыми губами, невероятно напоминающая куклу.

— Сюзен Бодлер собственной персоной, — прокомментировал Блэк. — Как всегда балует тебя своим вниманием.

— Она мне уже надоела, — фыркнул Поттер, отвернувшись.

Блэк пожал плечами.

— А, по-моему, она ничего, мне нравится.

— Слишком искусственная, — подал голос Люпин.

— И навязчивая, — добавил Джеймс.

— А то ты к Эванс вообще внимания не проявляешь, никакой навязчивости, — иронично отметил Сириус и рассмеялся.

— Это другое.

— Неужели? — вскинул Блэк брови.

— Ну, Сюзен... она... Она является на каждую тренировку, зовет на вечера к Слизнорту, в Хогсмид, это ужасно, — сказал Джеймс, нахмурившись. — Какая-то аристократичная кукла.

— Зато красивая, — хмыкнул Блэк и, положив руку Поттеру на плечи, повернул его к ней. — Гляди, какая талия, губки, глазки, а волосы! Ммм... А как она тебе улыбается!

Джеймс высвободился из его объятий, а Сириус рассмеялся.

— Лили лучше, — заявил Поттер и с этими словами сел на метлу и взмыл в воздух.

* * *

Лили обожала квиддич. А время первого матча приближалось с неимоверной скоростью. Уже облетали последние желтые листы, погода становилась холоднее, и ветер все яростнее трепал полы мантий учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс. Они сидели с Северусом на скамейке. Раньше они любили болтать о всяких отвлеченных вещах, и сейчас Северус в первый раз за долгое время что-то ей рассказывал. Она любила слушать его истории, они отличались какой-то определенной манерой повествования, с этой удивительной холодной интонацией, этой чудесной выразительностью они становились такими яркими и волшебными, что сложно было не наслаждаться ими. Тем более, не так уж часто Сев радовал ее подобными историями. Она его слушала до тех пор, пока не кинула случайный взгляд в сторону поля для квиддича. И, объятая предвкушением скорой игры, Лили отвлеклась от рассказа Северуса. Отсюда ей было видно, как парят в воздухе гриффиндорцы. Последнее время игроки вообще не вылезали с тренировок, отдавая игре каждую свободную минуту. На днях должна была состояться первая схватка сезона: Гриффиндор против Рейвенкло.

Пожалуй, это было единственное, что ей нравилось в Потере. Он превосходно летал, становился таким свободным и прекрасным в воздухе, что было невозможно отвести взгляда. Он отрывался от земли с такой легкостью, будто это было гораздо проще, чем ходить по земле. Он вытворял в воздухе такие перевороты и трюки, что от них захватывало дух. Он делал невозможное. Он мог поймать снитч на первых минутах матча. Благодаря нему они выигрывали почти всегда.

И Лили ему завидовала. Не было у этой рыжеволосой девушки таланта к полетам. В первый раз сев на метлу, она чуть не врезалась в дерево, этого ей хватило, однако летать хотелось всегда. И квиддич со всеми этими мячами, погонями, кольцами, скоростью, свободой и жаждой победы сводил ее с ума. Ей не раз говорили, что она самый лучший болельщик, что ее всегда видно с трибун, что она следит за справедливостью, что она знает что к чему и, как никто другой, дает игрокам Гриффиндора силы. Ее называли талисманом из-за нелепого совпадения: в прошлый раз, когда Лили не пришла на игру, попав в Больничное крыло из-за ложной ступеньки на лестнице, гриффиндорцы проиграли. Тогда Поттера сбили с метлы, и он переломал себе все ребра, а снитч поймали слизеринцы. Теперь, в последние дни перед матчем, игроки всячески ее оберегали, а непосредственно перед игрой не забывали прикоснуться к их гриффиндорскому Солнцу.

Девушка, не отрываясь, глядела на однокурсника. Он, смеясь, кричал что-то Дэвису. Сколько было в нем какого-то невероятного очарования, когда он был в воздухе. Волосы трепетали на ветру, джинсы и футболка с коротким рукавом казались единственно возможным вариантом экипировки: сейчас было холодно, но но это не походило на его обычную игру на публику, это был жар тренировки. Лили глубоко вздохнула, когда увидела, как Поттер повернулся к ней лицом и устремил на нее смеющийся взгляд. А эта улыбка, он...

— Лили? — окликнул ее Северус.

Она резко обернулась, растерянно опуская взгляд и заправляя волосы за ухо.

— Прости Сев, я задумалась. Что ты там говорил?

Взгляд из-под опущенных ресниц и виноватая улыбка. Северус простит ее за невежливость и невнимательность, простит за все.

* * *

Лили и Хельга направлялись к стадиону. Скупо улыбнувшись, они распрощались: каждый хотел победы своего факультета. До матча оставались три минуты, и Лили заглянула в раздевалку своего факультета, где капитан команды напоминал игрокам стратегию и давал последние наставления.

— А вот и наше Солнышко! — воскликнул он, увидев Эванс в дверном проеме. Он тут же направился к ней и крепко обнял.

— Ты же знаешь, это мой последний год. Мы должны выиграть.

— Какие вы суеверные, — хмыкнула она.

По очереди каждый обнял Лили, а она говорила им несколько слов с пожеланиями удачи. Последним к ней подошел Поттер, и Лили тоже обняла его.

— А мне удачи пожелать не хочешь? — спросил Поттер, когда Лили отстранилась.

— А она тебе нужна?

— А кому она не нужна? — улыбнулся Джеймс.

— Ну, тогда удачи, Поттер.

* * *

— Этот год будет таким тяжелым, каким еще не был ни один предыдущий. В этом году в каждой команде капитан — семикурсник, а это значит, что все будут бороться за победу всеми возможными способами. У каждой команды свои козыри. В этом году Хаффлпафф почти полностью сменил игроков, они стали сильнее. Теперь у них почти такие же шансы на победу, как и у нас. Слизерин будет брать хитростью и подлостью. Рейвенкло мы победили с разрывом в десять баллов, а это очень мало. Не знаю, что будет дальше, но нам придется тяжело, — закончил капитан команды Гриффиндора свою речь после матча. Пробежав взглядом по игрокам, он посмотрел на Лили, стоящую в дверном проеме. — Но у нас есть два очень сильных преимущества: Джеймс Поттер и Солнышко Эванс.

В Англию ворвалась снежная зима. Окрестности Хогвартса засыпал легкий пушистый снег, огромными сугробами он собирался во дворах, а большинство учеников, закутавшись в шарфы, уже вовсю радовались приходу настоящей зимы. Они, забросив учебники на дальнюю полку, совсем как дети играли в снежки и катались на санках. Лили была одной из тех, кто отнюдь не был рад приходу зимы. Ей была по душе осень, дождливая осень Англии, и позднее лето. И почему она так не любила это время года? Может, потому, что именно зимой Поттер считал ее более привлекательной и не упускал ни одной возможности сообщить Лили о красоте ее волос в снежный день? Или потому, что под Рождество каждый год проходил вечер у Слизнорта? Она любила этого профессора больше других и любила Зелья, наверное, оттого, что они были близки в этом с Северусом. Но эти вечера... Лили передернуло, когда она об этом подумала. Сборище самовлюбленных идиотов. Конечно, там было несколько нормальных ребят, но в общей массе... Лили от них просто тошнило, особенно от представителей факультета Слизерин. И чем вообще заниматься на этом вечере? Она даже не могла пригласить Северуса, который мог бы разнообразить это время — Снейпу почти всю зиму нездоровилось.

Зато таким, как Поттер и его дружки, зима была по нраву. Что-то призывно прокричав, Поттер с разбегу запрыгнул на санки и с неимоверной скоростью съехал со склона. Он резко затормозил прямо перед Лили, и девушку окатило волной снега. Джеймс поднялся с санок и улыбнулся.

— Детский сад какой-то, — фыркнула она, отряхиваясь.

— Присоединяйся, Эванс. Погода просто чудесная, — крикнул ей вслед Джеймс, когда Лили прошла мимо них к замку. Обернувшись, она увидела, как Блэк швырнул в друга снежком, и Поттер незамедлительно ответил ему тем же.

* * *

Северус и Лили встретились через пятнадцать минут в кабинете для совместных занятий. Делая заданные уроки, они изредка переговаривались. Лили мельком взглянула на слизеринца и отложила учебник по трансфигурации, так и не дочитав параграф.

— Сев, что ты сделал с учебником по Зельеварению? — рассмеявшись, спросила она, взяв в руки изрядно потрепанный учебник, чьи поля были исписаны мелким почерком, а некоторые рецепты зелий — исправлены.

— Поправил кое-что, — сказал Северус, забирая учебник у девушки. — Слушай, я тут подумал... Насчет Люпина.

— Опять невероятные догадки, Сев? — рассмеялась Лили.

— Я ведь серьезно. Тебе не кажется странным, что Люпин пропадает на несколько дней каждый месяц? — спросил Северус, прищурившись.

— Нет, — улыбнулась она. — Может, он уезжает к родителям, или у него слабое здоровье?

— Каждое полнолуние? — с иронией в голосе переспросил Снейп.

— Только не говори, что ты считаешь Люпина оборотнем, — беззаботно рассмеялась она.

— Да брось, Лили, тебе лучше меня известно, что у Поттера и его дружков явно совесть нечиста, и Люпин, несомненно, в этом как-то замешан.

— Сев, — перебила она его, — я тебя прошу, хватит устраивать эти расследования. Люпин хороший, тихий парень. И твои предположения просто абсурдны. А то, что ты вмешиваешься в «нечистые» дела Поттера, добром не закончится. У тебя и своих собственных «нечистых» дел хватает. Уймись, — она положила свою руку на его. — Лично меня совершенно не волнует, чем это Поттер занимается по ночам, и за что его в очередной раз накажут. А вот если с тобой случится что-нибудь из-за Поттера — это будет крайне печально.

Северус посмотрел на нее таким взглядом, что Лили пришлось напомнить себе быть сдержаннее со слизеринцем. Она убрала руку и открыла учебник по Трансфигурации на том месте, где остановилась.

* * *

Это началось в декабре 1976 года. То есть это, конечно, началось гораздо раньше: политика истребления маглов, полукровок и маглорожденных, культ чистоты крови, вербовка магов и магических существ — все это было, но до сих пор не были видны масштабы деятельности Волдеморта. Все началось той злополучной ночью...

Утром в Хогвартсе было как-то тихо. У ворот в Хогвартс и у главного входа стояло двое незнакомых Лили человека. Она прошла в Большой зал, наполненный учениками, и подтянула к себе кубок и новенький «Пророк», доставленный ей только что. Слизеринцы как-то шумно вели себя и часто смеялись, будто ликовали. Едва она развернула газету, как выронила из рук кубок и ахнула. «Пророк», который она только что открыла, поверг ее в шоковое состояние.

Огромными буквами на первой странице была надпись: «Министр Магии: Тот-Кого-Нельзя-Называть начал действовать. Это только начало».

«Похоже, в Магической Британии война начала развиваться стремительно, и состояние относительного спокойствия, в котором находилась страна, сменилось настоящим мраком и ужасом войны. Минувшей ночью были убиты двенадцать семей, четыре из которых являлись семьями маглов, остальные — полукровок или маглорожденных. В общей сложности погибло сорок два человека, девять из которых являлись детьми. Это было не просто массовое уничтожение нечистокровных: перед смертью их пытали, а чистокровных склоняли к служению тому, кто руководил действиями Пожирателей — Тому-Кого-Нельзя-Называть. Об этом сообщила единственная выжившая свидетельница — полукровка Анжелина Милтон. Мракоборцы работают в усиленном режиме, патрулируют некоторые улицы и некоторые из них сообщили, что уже вступали в схватки со сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть. «Они даже не пытаются скрыться, будто одержимые внушаемой им идеей чистоты крови, они охотно вступают с нами в сражения. Безумные и полные запала люди. От этого становится еще страшнее», — сообщает один из Мракоборцев. К сожалению, все Пожиратели так проворны, что не удалось задержать ни одного из них. Министр магии: «Все гораздо серьезнее, чем мы предполагали. Мы думали, он не будет предпринимать таких действий и превращать костер в пожар, но получился не просто пожар, а огненный ад, вызванный заклинанием Адеско Файр, которое почти невозможно остановить. Он действительно намерен следовать своей политике, и у него уже масса сторонников. Пожирателей Смерти с каждым днем становится все больше. Все, что сейчас мы можем сделать — это готовиться к серьезной и ужасающей, неизбежной для магической Британии войне. Все прекрасно понимают: идеи этого волшебника негуманны, он очень опасен и наверняка не в себе. Он непредсказуем и невообразимо жесток, будьте осторожны. В школу чародейства и волшебства Хогвартс направлены мракоборцы, защита школы увеличена, дети в безопасности, однако от походов в Хогсмид придется на время отказаться». С этого дня в нашей газете вы будете видеть постоянную колонку: «Списки погибших».

Следом была напечатана рекомендация по поведению во время военных действий, где были даны указания от банальных «Воздержитесь от выхода на улицу в темное время суток, при необходимости возьмите кого-то с собой» и «Никогда не выходите из дома без волшебной палочки» до «Если над вашим домом вы видите Черную метку, ни в коем случае не входите в него, немедленно сообщите об этом в Министерство Магии, отдел Мракоборцев. В доме могут быть Пожиратели».

Лили твердо решила ни в коем случае не обсуждать эту тему с Северусом. Она знала, он ненавидел маглов, и, разойдясь с ним в убеждениях, они могли рассориться в пух и прах. Как назло, с того дня разговоры в Хогвартсе были только на эту тему, что усложняло ее положение.

С того дня многое изменилось в ее жизни: она жила в постоянном страхе за отца и Петунью и писала им письма каждый день; она усиленно практиковалась в ЗОТИ, и прошло около месяца, прежде чем она свыклась с мыслью, что действительно началась разрушительная война.

* * *

Часы пробили полночь, и начался новый день — десятое декабря. Они сидели в проходе за зеркалом на четвертом этаже. Там, в просторном холле, они кинули на пол подушки, разложили на полу принесенную еду и расставили кружки. Приглушенный свет подвешенных в воздухе свечей освещал их веселые, раззадоренные лица.

— Итак, — провозгласил Ремус, поднимая в воздух кружку сливочного пива, — сегодня в компании господ...

— Рем... — протянул Джеймс, — за этого человека следует пить стоя, — оперевшись о плечо Лунатика, Джеймс встал, вскинул голову и, подняв свой кубок с огневиски, провозгласил:

— С каждым годом...

— Ох, Джеймс, — устало фыркнул Сириус, улыбаясь, — ты как всегда растянешь речь на два часа.

— Это того стоит, — хмыкнул Ремус.

— Я продолжу, — кивнул Поттер и мечтательно начал. — С каждым годом мы становимся взрослее. Наши шутки становятся все менее непродуманными и рискованными, мы научились у Ремуса хоть немного думать, прежде чем устраивать очередную авантюру. Мы стали мыслить глобальнее. Наши прихоти выросли в разы, нам уже недостаточно просто закидать слизеринцев навозными бомбами, хотя для веселья порой хватает и этого. За те годы, что мы провели вместе, мы основательно переменились: Питер стал более самостоятельным и менее неуклюжим, Ремус — более открытым и научился доверять, я...

— Перестал так сильно выпендриваться, — вставил Люпин, и они тихонько засмеялись.

Джеймс согласно кивнул.

— Но мистер Блэк так и остался аристократом; той же принципиальной, самоуверенной белой вороной семьи Блэков; тем же авантюристом, идущим на риск и выдумывающим все новые и новые способы для развлечений; тем же умным и не лишенным в некоторых случаях — не касающихся приключений — рассудительности; тем же Сириусом, от которого сходят с ума все девчонки. Он остался тем же заносчивым, порой не видящим границ волшебником, тем же любимчиком учителей. Но главное, что он остался нашим другом, таким же преданным, настоящим другом — Мародером. Мне трудно представить, что ты совсем не изменился. Наверное, ты навсегда останешься наполовину ребенком, бросающимся на риск и авантюры, и нетерпящим скуки, — Сириус усмехнулся. — Господин Бродяга, ты первый, кому в нашей компании исполнилось семнадцать. Надеюсь, что с наступлением совершеннолетия ты не изменишься, оставаясь таким же ребенком и взрослым одновременно. Что бы ты там не говорил о том, что любви не существует, что дружба — это нечто отстраненное, мы любим тебя, Сириус.

— С днем рожденья! — сказал Питер и тоже поднялся.

За ним встали и Люпин с Сириусом.

— С совершеннолетием, дружище, — сказал Ремус.

— За дружбу, ребята, — хмыкнул Сириус и, чокнувшись, они залпом опорожнили кубки с напитками.

* * *

Вечером этого дня Сириус здорово поцапался с братом. Они столкнулись в подземельях, где Мародеры пожелали стащить из кладовой Слизнорта пару ингредиентов для экспериментального зелья.

— Вы что тут делаете?

— Гуляем.

— Правда? — спросил Регулус, с вызовом глядя на брата.

Они были безумно похожи, если подумать. Их главное отличие и состояло в том, что Сириус был растрепанным мародером с намеком на аристократизм, а Регулус был чистым аристократом с намеком на бунтарство.

— А что, гулять по подземельям теперь запрещено? — хмыкнул Джеймс.

— А что, теперь принято влезать в семейные разговоры? — хмыкнул Регулус в ответ.

— Мне показалось, — нахмурился Питер, — но ты сказал «вы».

— Питер прав, — подтвердил Ремус.

— Люпин, ты бы хоть тормозом у этой компании поработал что ли, раз носишь значок старосты.

— Лучше заткнись, Рег, и уйди с дороги, — сказал Сириус, и Джеймс заметил, что он уже сжимает в руке палочку.

— Я не обязан тебе подчиняться.

— Вот и я тоже не обязан подчиняться тебе и всему вашему безумному семейству.

Волшебная палочка Регулуса так быстро взлетела в воздух, что на секунду мародеры опешили.

— Не смей говорить плохо о нашей семье! — рявкнул он.

Сириус откровенно смеялся.

— Регулус, разумно ли ты поступаешь? — спросил он. — Тебе пятнадцать, ты младше нас на год, нас четверо, и ты что... хочешь с нами сразиться?

— Я хочу, чтобы мою семью не оскорбляли, Сириус. И если уж сражаться, то с тобой.

— Зря ты думаешь, что Люпин, Джеймс и Питер будут стоять в стороне, — хмыкнул Сириус. — Может, у вас на Слизерине и принято бросать... кхм... «друзей» в беде, но на Гриффиндоре дружба настоящая.

— Ты что, пьян?

Сириус поморщился.

— Заткнись, Рег, пока я тебе не врезал. От твоих избитых фраз ревнивой сорокалетней жены меня тошнит.

— Где вы взяли...

— Регулус, в мире столько всего интересного, что тебе и не снилось, — улыбнулся Джеймс.

— Получше, чем вступление в ряды Пожирателей смерти, — заметил Ремус.

— Кстати, — сказал Сириус, — мы выпили не просто так. Ты ничего не забыл?

— А что?

— Вообще-то, у Сириуса сегодня день рождения, — сказал Питер.

— Мне исполнилось семнадцать, братик.

— Поздравляю.

— Чудесное поздравление. Твои дружки-пожиратели поздравляют тебя так же?

— Хватит, у тебя тем других нет для разговора?

— Значит, ты уже все решил.

— Блэки отличаются упертостью.

— Это ошибка.

— Ошибка — это ты, Сириус.

— Так мать говорит?

— Так я говорю. Ты, Сириус — ошибка нашего семейства, позор рода, и так считает не только мать. Взгляни, от чего ты отказался!

— Посмотри, на что ты согласился!

— А на что согласился ты? На детские выдумки и шайку сумасшедших дружков, помешанных на ребяческих розыгрышах?!

Мгновение — и в ход пошли палочки. Разнимали их Питер, Ремус и Джеймс уже втроем. Однако скрыться с места нарушения правил им не удалось, за что в свой день рождения Сириус получил наказание так же, как и его брат.

* * *

Северус свалился с простудой, Хельга ходила какая-то хмурая, а Ребекка поссорилась с Гордоном. Дэвид и Джонатан ходили вместе, угрюмо глядя на девчонок и недовольно переговариваясь. Жизнь не делало слаще и то, что Лили получила приглашение на вечер к Слизнорту. Этот вечер вообще стал главным событием зимы. В Хогвартсе не было рождественского бала, так что все стремились попасть к Слизнорту. Ажиотаж, поднявшийся в этом году вокруг этого вечера, был сумасшедшим. Клуб Слизней стал очень многочисленным, и в него входило человек двадцать пять–тридцать. Так что каждый, кто не входил в клуб, хотел попасть туда в качестве пары. Она хотела по-дружески пригласить Ретта, который уже входил в Клуб, но тот был так рад поднявшемуся сумасшествию и битве за партнеров, что твердо решил выбрать кого-нибудь не из Клуба.

Хогвартс был привычно украшен. Десять серебристых елок стояли в Большом зале, по коридорам были развешаны мишура, пучки омелы и остролиста и прочие атрибуты Рождества. Слизнорт вообще перестал нагружать их заданиями, другие учителя тоже стали лояльнее, понимая предпраздничную суматоху. Однако это тоже не радовало Лили. Все ее мысли были заняты приближающимся вечером.

Ее ужасно злило все происходящее и за неимением эссе или обширных домашних заданий, на которые можно было бы отвлечься, она, еще более раздраженная, пыталась углубиться в чтение или бесцельно бродила по школе.

В том году почти никто не покинул Хогвартс на каникулы, разразившаяся война сделала свое дело. На все восклицания детей родители отвечали твердым отказом, зная, что в школе безопасно.

* * *

В тот вечер мародеры столкнулись с Северусом и как всегда не смогли мирно разойтись. Слово за слово и — дуэль. В тот день им не повезло: профессор МакГонагалл оказалась не в том месте и не в то время.

— В чем на этот раз причина конфликта? — спросила она, взглянув на участников схватки. Снейп, Поттер и Блэк стояли перед ее столом злые и раздраженные, сжимая в руках палочки. — Я вас спрашиваю, господа!

— Мы не сошлись во мнениях насчет политики Того-Кого-Нельзя-Называть, — неохотно сказал Блэк.

— И еще поспорили о кубке по квиддичу, — добавил Джеймс.

— Снейп считает, что идеи Того-Кого-Нельзя-Называть неплохие, — продолжил Сириус, покосившись на слизеринца. — Растет потенциальный Пожиратель, профессор.

— Я запрещаю вам, мистер Блэк, вести такие разговоры в Хогвартсе! — воскликнула МакГонагалл, поднявшись со стула.

— Если брать основательно, Блэк, то ты больше подходишь на роль Пожирателя, у тебя в семейке все такие. Хотя я слышал, что тебя даже лишили наследства. А из Регулуса возможно получится первый помощник Того-Кого...

Мгновение — и Блэк со Снейпом уже выхватили палочки, направив их друг на друга. Каждый с ненавистью смотрел на другого.

— Не смей втягивать моего брата в вашу шайку! — закричал Сириус, перебивая Снейпа.

— Я в той компании не главный, но могу точно сказать, что никто из приверженцев Темного Лорда, что учатся на Слизерине, не будет спрашивать тебя, Блэк.

Раздался щелчок и в руки к МакГонагалл прилетели сразу две палочки.

— Что вы устроили?! — закричала она. — Я не позволю вам вести разговоры о Том-Кого-Нелья-Называть и устраивать дуэли у меня в кабинете! И чтобы вы знали, в Хогвартсе нет и не будет Пожирателей смерти.

— Это вы так думаете, — буркнул Сириус.

* * *

Лили посмотрела на себя в зеркало. Сегодня она была особенно красива, и отблеск злости, плясавший в ее изумрудных глазах, придавал ей еще большую очаровательность. Она открыла кран и, ополаскивая руки, скосила взгляд на Сюзен. Она с ней не общалась. Сюзен не слишком старалась влезть в школьную жизнь или в какой-нибудь скандал, однако она не делала этого не потому, что была серой мышью, а скорее оттого, что считала, будто ей это не нужно, и она выше подобных вещей. Даже в школьной форме она выглядела сногсшибательно. Лили никогда не видела более очаровательной особы, в каждом ее движении была видна аристократичность, присущая только волшебникам чистых кровей. Ее лицо обрамляли светлые кудри, темные бархатные глаза под длинными ресницами глядели гордо и с легкой надменностью. Она явно вращалась в обществе слизеринцев-аристократов, хотя сама училась на Рейвенкло. Лили с ней почти не общалась, но Сюзен была одной из того немалого количества людей, с которыми у Лили были напряженные отношения, уж слишком они были разными. Лили — отзывчивой и веселой, а Сюзен — холодной и надменной, Эванс не ставила ни во что род и количество денег, для Бодлер чистокровность, аристократичность и богатство были главными ценностями в жизни. Но самое важное их отличие было в том, что Лили ненавидела Поттера, а Бодлер он определенно нравился.

Сюзен рассмеялась в ответ на какую-то реплику подруги. Растянув пухленькие губки в очаровательной улыбке, имеющей, однако, неуловимое сходство с ухмылкой, она остановилась у зеркала справа от Лили.

— Что, Эванс, уже решила, с кем пойдешь на вечер к Слизнорту?

Лили уже хотела ответить, но Сюзен не дала сказать ей ни слова.

— Хотя, что тебе выбирать-то? Ты же у нас дама сердца Поттера. Не понимаю, что он в тебе нашел. И за что таким, как ты, достаются такие ухажеры, как Джеймс.

— По-моему, Сюзен, у тебя проблемы со вкусом. И знаешь, я сегодня не в духе, так что давай не будем, Бодлер, я не хочу обсуждать Поттера и его друзей.

— Почему это, Эванс? Я понимаю, что не мне соперничать с тобой в красоте и обаянии, и что, безусловно, ты умнее меня, но я хочу узнать секрет твоей всепоглощающей привлекательности. И поинтересоваться, какова будет участь той, которая посмеет забрать у тебя на вечер Поттера.

Она быстро бросила взгляд на девчонок, которые уже начинали хихикать, наблюдая за словесной борьбой, где Сюзен пока явно выигрывала, но сегодня Лили была слишком раздражена и слишком зла, чтобы остаться побежденной. Ей это все осточертело. Развернувшись лицом к рейвенкловке, она еще раз обвела взглядом всех присутствующих девчонок, в большинстве своем старшекурсниц с факультета Слизерин и Рейвенкло, подружек Сюзен, которые стояли, с нахальным видом уставившись на Эванс. Кто-то зло ухмылялся, сложив руки на груди, другие наблюдали, облокотившись о стены или сидя на подоконниках, и явно находили эту сцену забавной. Неужели с этой выскочкой вообще можно дружить?! Да Лили, лишь на секунду задумавшись об этом, начинала презирать всех здесь собравшихся еще больше. Неужто они строят друг другу глазки и мило улыбаются, на самом деле ненавидя друг друга и видя лишь соперниц в подружках, которыми они якобы являлись?

— Знаешь, Сюзен, — отозвалась Лили, глядя в насмешливые глаза блондинки и пытаясь говорить как можно спокойнее. Она попыталась вложить в свой голос как можно больше презрения, — если тебе по вкусу такие, как Поттер и его дружки, то ты можешь выбрать себе любого из них и пригласить его на бал. Поттер уж точно получит отказ от, как ты выразилась, — Лили сделала вид, что задумалась и поняла, что позаимствовала этот прием у Поттера, — «его дамы сердца». Я на него нисколько не претендую, поэтому, если из компании головной боли профессоров тебе больше всего приглянулся именно он, то пожалуйста, я не только не буду предъявлять тебе претензии, но если ты его еще и очаруешь так, что он забудет наконец обо мне, я буду благодарна тебе по гроб жизни. И на каждое Рождество, пока не умру или не выживу из ума, буду отправлять тебе поздравительные открытки с такими лестными словами благодарности, что твое и так раздутое до невообразимых размеров эго будет просто визжать и прыгать от радости, с нетерпением ожидая следующего письма от Лили Эванс.

Когда гриффиндорка закончила свою речь, она не без удовольствия заметила, что ухмылка, которая прежде освещала лицо Сюзен, испарилась, а в туалете повисла тишина. Взоры всех девчонок были обращены к Лили, а она, злая и раздраженная до предела, еще раз взглянула на себя в зеркало и пошла к выходу, заметив краем глаза, как Сюзен, разъяренная тем, что Эванс сумела вывернуть все в свою пользу, швырнула в хихикающих на подоконнике девушек стакан, стоявший на раковине, который от удара о раму окна разлетелся вдребезги.

— Заткнитесь, ясно? — рявкнула она. — Будете еще Эванс потакать, а? Или вам приятно, что она выставила меня дурой? Или вы считаете, что она права? Может, Поттер и Блэк ничего не стоят, а у меня раздутое самолюбие? — холодный голос разнесся по туалетной комнате... — Ну, чего молчите? — спросила она, окинув присутствующих взглядом полным такого презрения, что у них по спинам мурашки пробежали.

— Ну, Сюзен, чего ты так разгорячилась? Это ведь всего лишь Эванс, что с того, что сегодня тебе не удалось загнать ее в угол? — спросила Розалин, тряхнув темными волосами. — Мы же тебе говорили, что она сегодня не в духе.

— Лучше заткнись, Розалин, — холодно ответила Мэри, видя, как Сюзен снова закипает.

Глубоко вздохнув, Сюзен снова посмотрела на себя в зеркало и покрутила головой, отметив, что кудри, лежащие у нее на плечах, все такие же чудесные и отливают золотом, глаза все такие же бархатные, а губы такие же розовые и сочные, словом, ничего не изменилось в ее внешности, после того как какая-то там Эванс вдруг ни с того ни с сего попыталась поставить ее на место. Поставить ее, Сюзен! Никак она не ожидала, что эта маглорожденная сможет ударить ее в больное место. Сделав выражение лица невозмутимым и как всегда очаровательно улыбнувшись, она, довольная собой, схватила сумку с подоконника и в компании Мэри и Розалин покинула туалетную комнату, откуда половина зрительниц уже успела разойтись.

* * *

Мародеры шли по коридору после очередной интереснейшей вылазки в Хогсмид. С тех пор как им запретили выходить в деревню вообще, они стали бывать там невообразимо часто. Поход выдался удачным, и Сохатый с Бродягой, крайне довольные собой, уже решили прогуляться по замку, когда Поттер заметил Эванс. Она остановилась напротив изображения рождественского вечера в огромной гостиной каких-то аристократов, которые недовольно глядели на девушку с рыжими волосами, рассматривающую их праздник. Над ней висела омела, чем незамедлительно воспользовался Поттер.

Лили почувствовала, как кто-то налетел на нее сбоку.

— Ты меня, Эванс, под омелой ждешь? — спросил Поттер, улыбаясь.

Краем глаза Лили увидела Сириуса, улыбающегося во все тридцать два зуба. Выругавшись про себя за неосторожность, она попыталась вырваться из объятий Джеймса.

— Нет, Поттер, я даже не подозревала, что стою под омелой. Так что отпусти, — сказала она, пытаясь освободиться.

— А как же традиция? — хмыкнул гриффиндорец.

— Традиция — это неофициальное правило, а я что-то не замечала, чтобы ты с друзьями беспрекословно им подчинялся.

Поттер тут же ее отпустил. Ошарашенная таким действием своих слов, Лили осторожно отошла от места, над которым висела омела, и посмотрела на Поттера, который ошеломленно уставился на Блэка.

— Черт, у нас ведь наказание в четыре! — воскликнул он, взъерошив волосы.

— Уже без десяти пять, — осторожно подала голос Лили.

И Поттер с Блэком, не сказав больше не слова, сорвались с места. Недовольно посмотрев им вслед, девушка пошла в противоположную сторону по коридору.

Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она подошла к кабинету Трансфигурации, но оттуда, из приоткрытых дверей, она совершенно точно услышала голоса Поттера и Блэка. Она хотела было уйти, но тема их разговора заставила ее повременить.

Они переписывали свод правил Хогвартса, и Лили слышала равномерное поскрипывание перьями.

— Поверить не могу, что она хочет оставить нас еще и завтра, — протянул Сириус, откидываясь на спинку стула. — Помогать Слизнорту украшать кабинет для вечера, они что, считают, что мы только на это годимся? Придумали бы что-нибудь поизощреннее.

Лениво переписав еще один пункт, Джеймс громко фыркнул.

— Да с этим вечером все вообще помешались, носятся как сумасшедшие. Как по мне, это все...— Ты так говоришь только потому, что мы не входим в Клуб Слизней.

Несколько секунд тишины.

— Что?

— А то, что ты был бы не прочь покрасоваться перед всеми на главном вечере школы.

— Нет, — отрезал Джеймс.

— Твое тщеславие...

— Бродяга... — оборвал Джеймс, — только не надо ударяться в подобные красноречивые речи, — услышав это, Сириус весело хмыкнул, а после и Джеймс, поняв, что сморозил, расхохотался.

Блэк расплылся в улыбке и, когда смех стих, он спросил:

— Сохатый, ты что, правда жалеешь, что нас там не будет?

— Нет... — притворно отмахнулся Джеймс.

— Поверить не могу! — рассмеялся Блэк. — И из-за чего! Потому что мне дали шанс от этого отказаться, а тебе даже не предложили?

— Дали шанс? — нахмурился Поттер.

— Да, помнишь, когда-то давно Слизнорт прислал мне приглашение в Клуб, а я его выбросил? Входить в общество, где большая часть участников в прошлые годы была моими родственниками — не в моих принципах.

— Допустим.

Блэк покачал головой.

— Слушай, в этом году этот вечер действительно стал чем-то вроде привилегии, — спустя несколько минут, сказал Джеймс.

— Если тебе так хочется, то в этом году можно сделать исключение. В смысле, у нас ведь есть шанс туда попасть, — пожал Сириус плечами.

— О чем ты?

— Не смотри на меня так, Сохатый. Это не оборотное зелье, не потайные ходы и даже не мантия-невидимка. Все даже проще, чем обычно — девчонки.

Джеймс задумчиво обвел комнату глазами, опять взъерошив волосы.

— Будем напрашиваться?

— Что-то типа того. Предлагаю спор на галлеон, кто первый достанет от девчонки приглашение на вечер — выиграл.

— Ты мне еще за предыдущий спор не отдал выигрыш, — хмыкнул Джеймс.

— Может, это и не понадобится.

На некоторое время в классе снова повисла тишина.

— Так, — задумчиво протянул Поттер, — и сколько в Клубе девчонок?

— Человек пятнадцать, — быстро ответил Сириус. — Пятеро из них с Гриффиндора. Трое — с Рейвенкло. Одну знаю с Хаффлпаффа.

— Откуда?

— Память хорошая. Видел, как они возвращались с собрания, вот и запомнил.

— Чудно.

* * *

Лили сосредоточенно провела пальцем по списку ингредиентов зелья. Заправив волосы за ухо, она прочитала следующее предложение, но чтобы его смысл дошел до ее сознания, понадобилось прочесть два раза. Когда девушка наконец поняла, что после того как положишь лягушачьи лапки, нужно «непрерывно помешивать в течение тридцати секунд», она потянулась за лапками, но ее окликнул Поттер.

— Ну что? — резко развернувшись, она более чем раздраженно ответила Джеймсу.

Его брови удивленно взлетели вверх.

— Чего ты такая нервная, Эванс? — поинтересовался Блэк, бросающий в свой котел рядом с Поттером что-то, отдаленно напоминающее грибы. — Не знаешь с кем пойти на вечер к Слизнорту?

— Нет, боюсь, как бы котел моего соседа сзади не взорвался, как это обычно бывает, — сказала она, отворачиваясь.

Блэк и Поттер переглянулись.

— Эванс, — повторил Джеймс.

— Что? — уже спокойнее отозвалась она.

— Одолжишь кое-что?

— Что?

— Свое общество на вечер к Слизнорту.

Лили ошарашено взглянула на Поттера.

— С чего это вдруг тебе захотелось попасть туда? — спросила она как ни в чем не бывало.

Джеймс пожал плечами.

— Ну, ради вечера с тобой я готов терпеть даже общество, которое в большинстве своем будет состоять из самовлюбленных задир.

— Таких как ты? — в один голос с Сириусом хмыкнула Лили. Только ее интонация была презрительной, а его — насмешливой, и говорил он гораздо тише, почти шепотом.

Блэк и Эванс переглянулись, и Лили еще раз про себя отметила, что Блэк далеко не дурен собой.

— Уж лучше с Блэком пойти... — сказала она, чтобы подначить Поттера.

Тут у нее в голове родилась безумная идея, а что если убить двух зайцев одним выстрелом? Насолить Поттеру, сделать так, что он проиграет спор, и найти себе пару на вечер? Повинуясь сиюминутному порыву, она, не задумываясь, выпалила:

— А что, Блэк, может, составишь мне пару на вечер к Слизнорту?

После этих слов она была готова провалиться под землю. Переводя взгляд с Поттера на Сириуса она почувствовала, что ей становиться нехорошо. Блэк и Поттер переглянулись. Сириус выглядел самодовольно, Джеймс — ошеломленно.

— Я... Эванс, — улыбнулся Блэк, — если не поступит более заманчивое предложение, то я к твоим услугам.

— Вечер уже послезавтра, так что окончательный ответ... — голос Лили сорвался.

— Не позднее, чем завтра, Эванс, — заверил ее Блэк.

Лили кивнула и тут же отвернулась, оперевшись на парту. Она пожалеет об этом тысячу раз.

* * *

Лили даже не успела рассказать подруге о случившемся на уроке, а Хельга уже дернулась и не дала Лили договорить.

— Лили, ты вечно жалуешься! Сколько можно, а? Ты бы хоть раз послушала, что у меня случилось. Я тебе третий день пытаюсь сказать, что у меня из головы не выходит Сириус Блэк, что, по-моему, я влюбилась, а ты мне на Поттера жалуешься?! Да я о Поттере знаю уже больше, чем о тебе, это нормально? И вообще, Лили, знаешь, по-моему, все твои восклицания начет того, какая он дрянь и самовлюбленная свинья — чушь. Хотя бы потому, что он уже не ведет себя так, как в прошлом году, и это вижу не только я. Он стал не так много рисоваться, с прошлого года не было ни одного известного всем случая, когда бы он напал ученика, и на Северуса в том числе. А еще, Лили, по-моему, тебе нравится его повышенное внимание к твоей персоне, тебя так или иначе веселят его дурацкие шутки, и он тебе тоже нравится, хоть ты и боишься себе в этом признаться. Подумай об этом, ладно?

— Да не нравится он мне!

— Видишь, ты опять только на Джеймса и прореагировала, — Хельга покачала головой. — Оставлю тебя наедине с мыслями, быть может, что-нибудь в твоей голове встанет на место.

Лили вскочила, но не успела сказать ни слова. Хельга быстро сложила учебники в сумку и покинула библиотеку шагом, но таким уверенным и быстрым, что казалось, она сделала это за две-три секунды. Ощутив невероятную разбитость, Лили опустилась на стул, сложив руки на столе. Прямо перед ее глазами возвышалась стопка книг. Тихо застонав, она поднялась и, тяжело вздохнув, взглянула на книги. При мысли о том, что все эти книги из совершенно разных секций и полок, ей стало скверно.

— Ну что за черт?! — воскликнула она в негодовании.

— Что-то случилось? — услышала она позади себя.

Она резко обернулась.

— Люпин, нельзя же так подкрадываться!

Однокурсник медленно подошел к ней и взглянул на кипу книг.

— Помочь?

— Да, я бы не отказалась...

— Ты тут один? — спросила она, глядя, как Ремус кладет одну из книг на верхнюю полку.

— Да, мои друзья не считают нужным делать домашнее задание по Истории магии, — улыбнулся он.

— По Истории магии... — Лили задумалась. — А, эссе на тему... оборотни и полувеликаны в среде волшебников?

Люпин грустно кивнул.

— По-моему, это глупо, — сказала Лили, — у оборотней ведь такие же права, как и у волшебников.

— Многие считают, что оборотням и полувеликанам не место в нашем обществе, — сказал Люпин.

— Но они ведь в этом не виноваты. Что до великанов, так они вообще безобидны, взглянуть хотя бы на Хагрида... — Лили потому еще и не начала писать это эссе: боялась разойтись свитков на десять. А сейчас, увидев возможность отвлечься от Хельги, она с готовностью вцепилась в эту тему. — Это глупо! Оборотни такие же волшебники, как и другие, просто с некоторыми особенностями. И те, кто на стороне добра, неопасны. Они ведь не убивают никого осознанно. И есть масса способов бороться с инстинктами при превращении, ограничивать передвижение, в конце концов. Это не так сложно, если соблюдать осторожность. А еще я слышала, что уже почти изобретено зелье, позволяющее оборотню контролировать себя в превращенном состоянии.

— Не многие это понимают, Лили.

— Значит, они просто идиоты!

Из-за стеллажа выглянула библиотекарша.

— Мисс Эванс, тише.

— Да... Извините.

— Знаешь, когда-нибудь я скажу твоим детям, что ты самая добрая и великая волшебница, которую я знал, ну, может, после Дамблдора, — сказал Люпин, отправляя последнюю книгу на место.

— А как же Поттер?

— А что Поттер?

— Ну, я думала, он самый великий в вашей компании, — сказала Лили, вертя в руках пачку пергаментов.

— Ну, если он своего добьется, то я буду говорить, что их родители самые великие.

— В смысле? — Лили непонимающе взглянула на старосту.

— Когда у вас с Поттером будут общие дети... — протянул он, и Лили стукнула его пергаментами по плечу.

Последнее время она действительно стала относиться к ним по-другому. Ко всем: к Поттеру, Люпину, Блэку, Северусу и даже к жизни в целом. Что-то творилось у нее в голове, и какая-то неведомая сила, казалось, сближала Лили Эванс с компанией мародеров и отстраняла от Принца-Полукровки.

* * *

Сердце у нее выпрыгивало из груди. Она глубоко вдохнула и отошла от зеркала, освобождая его для девчонок, трепещущих от волнения и предвкушения долгожданного вечера. Она торжествовала. Поттер проиграл, она идет на вечер с тем, кого желали заполучить почти все девчонки Хогвартса.

Она спустилась в Гриффиндорскую гостиную, где ее ждал Блэк. Он стоял возле камина, спиной к ней, скрестив руки на груди; длинные черные волосы почти закрывали его шею, широкие плечи были расправлены; на нем был черный костюм и светло-желтая рубашка. В кресле рядом с ним, скрестив руки и насупившись, сидел Поттер. Они оглянулись на стук ее каблуков, когда она медленно спускалась с лестницы. Она была невероятно красива. Мальчишки обвели ее оценивающими взглядами. На ней было короткое изумрудное платье, и она казалась еще выше и стройнее в туфлях на каблуках, а волосы, забранные в высокую прическу, придавали ей особое очарование: одна волнистая прядь, достающая почти до подбородка, была выправлена. Маленькое сережки-гвоздики с изумрудами, в которых Джеймс узнал подарок, который он преподнес Эванс на прошлое Рождество, подчеркивали ее зеленые глаза. Сириус сделал несколько шагов вперед, наклонился и, поцеловав ее руку, сказал:

— Восхитительно выглядишь, Эванс.

Лили немного смутилась, Джеймс сжал кулаки.

— Спасибо.

В тот момент она уже не чувствовала победы. Взгляд Поттера заставил ее почувствовать взявшуюся из ниоткуда вину.

Блэк взял ее под руку и повел из гостиной.

— Удачного вечера, — буркнул им в спины Джеймс.

* * *

Туда-сюда уже шныряли ученики-официанты с подносами, играла музыка, а пары, которые уже пришли на вечер, живо разговаривали, и в комнате создавался приятный шум. Они вошли в переполненный зал, где проходил вечер у Слизнорта, и тут же в комнате воцарилось молчание, официанты замерли, и только негромкая музыка разбавляла тишину. Девушки глядели на Лили так, словно она Волдеморт собственной персоной, причем даже те, кто был счастлив со своими парнями. Лили остолбенела, а глаза ее расширились. Она уже совсем не ощущала вкуса победы и вообще желала провалиться сквозь землю. Даже обладая немалой гордостью и самоуверенностью, она была смущена и выбита из колеи. Почувствовав острую потребность в том, чтобы что-нибудь выпить и забыться, она мечтательно обвела глазами зал. Сириус, забавляющийся ситуацией, наклонился и шепнул ей на ухо:

— Похоже, мы сегодня звезды вечера.

— О, мисс Эванс! — услышала она привычный голос профессора Слизнорта, приближающегося к ним. — Как приятно видеть вас и вашу пару. Мистер Блэк, вы все-таки посетили мое собрание?

— Но не в той роли, которую вы мне предлагали, профессор.

— Значит, вы придерживаетесь того же мнения, мистер Блэк. Жаль, очень жаль, я был бы рад увидеть вас в моем клубе.

— Извините, профессор, — пожал он плечами.

Напряженное молчание мало-помалу начало переходить в беседу. Прибыли уже все пары и некоторые начали кружиться в танце под музыку. Лили взяла с подноса идущего мимо нее официанта бокал с напитком и под пораженным взглядом мальчишки-официанта залпом выпила его, запоздало поняв, что это было огневиски. Она закашлялась, а Сириус, улыбаясь и похлопывая ее по спине, сказал:

— Эванс, ты бы поосторожнее с крепкими напитками.

— Как Слизнорту удалось получить разрешение на огневиски на этом вечере? — спросила она, прикрывая рот тыльной стороной ладони и морщась.

— Удалось, — хмыкнул официант-хаффлпаффец и, восхищенно хмыкнув, пошел по залу.

Взяв ее под руку, Блэк провел Лили к столику у окна, но она, на ходу схватив еще один бокал с огневиски, даже не пожелала сесть. Она начала рассматривать пришедших гостей, чувствуя, что уже пьянеет. Ей на глаза попался Ретт, который, улыбнувшись, подошел к ним и пожал руку Сириусу, сказав что-то о том, что Лили прекрасно выглядит. С ним была очень красивая девушка с Рейвенкло. И Лили, так же как и спутница Ретта, наигранно улыбалась. Весь вечер таких вот искусственных улыбок. От этой мысли Лили стало плохо, и она сделала еще два глотка. Здесь были и Муры. Ребекка — с Гордоном, а Стивен — с Джессикой, ловцом слизеринской команды по квиддичу. Дэвиса не было, он, как и Гордон, не состоял в клубе, а предложение девчонки со Слизерина отверг, заявив, что подобные сборища не для него. Сразу в глаза бросался Регулус Блэк, тот, чье место в этом клубе было неоспоримым. На нем был такой же, как у брата, костюм и галстук, а рубашка была почти белая, с зеленым оттенком. С ним была слизеринка с короткими светлыми волосами, довольно красивая и, как однажды о ней сказал Сириус, достойная его внимания, благодаря своей отменной фигуре и очаровательным глазам.

— Слушай, Эванс, — сказал Сириус, перебивая ее мысли, — зачем ты вообще состоишь в этом клубе и ходишь на эти вечера, если ты ненавидишь это? Из-за любви к Слизнорту?

— Наверное, — пожала она плечами.

Блэк многозначительно хмыкнул.

— Пойдем, потанцуем.

— Нет, нет, нет! — шептала она, пока Сириус тащил ее на танцпол. — Я не танцую, Блэк.

— Зато я танцую, — хмыкнул он, схватив ее руку и положив другую себе на плечо.

Они медленно двигались по паркету.

— Расслабься, Эванс, — шепнул он ей на ухо, — ты хорошенькая, но не в моем вкусе, в меня влюблено полшколы, и ты девушка сердца моего лучшего друга. Скажи, разве между нами может быть нечто большее, чем дружба?

— Нет.

— Вот поэтому — расслабься.

* * *

В тот вечер было ужасно душно. Лили просто не могла этого больше терпеть, она вышла в коридор и стояла у окна, оттягивая воротник платья. Черт бы побрал Хельгу, которая посоветовала надеть именно его: такое короткое и облегающее... Эх, Хельга, знала бы она, с кем Лили идет на бал, не советовала бы ей надеть это платье... Она говорила, что Лили в нем просто сногсшибательна. А зачем надевать его на этот вечер, чтобы потом стоять в одиночестве в коридоре и слушать отдаленные звуки музыки и крики учеников? И вообще, зачем она сюда пришла, знала ведь, что так будет?!

Она выплеснула напиток в окно и решительно развернулась, чтобы оставить стакан и уйти, но перед ней, откуда не возьмись, появился Сириус.

Он стоял в шаге от нее, наклонив голову в сторону. Блэк как всегда был немного небрежен, но не терял своего очарования. Будучи уже без галстука и пиджака, он стоял, засунув руки в карманы, и не без интереса смотрел на Лили. Она поспешила сделать невозмутимое лицо и отвела взгляд, уставившись на пустой бокал и небрежно облокотившись на подоконник. Она подняла взгляд и проследила глазами за Блэком, который сделал несколько шагов вперед и встал рядом с ней, задумчиво глядя в темноту. Он закурил, в каждом его движении чувствовалось природное обаяние и изящество, даже то, как он вынул сигарету из пачки, было достойно восхищенного «Ах!» от шестой части девушек Хогвартса. Выпустив дым, который уплыл за окно, складываясь в причудливые узоры, Сириус, не поворачиваясь к Лили, спросил баритоном с легкой хрипотцой в голосе:

— Зачем ты устроила все это?

— Брось сигарету, если увидят, то будут проблемы... — протянула она, не поднимая глаз.

— А кто сказал, что увидят? — ухмыльнулся Блэк. — И ты не ответила на вопрос.

Лили некоторое время молчала, затем, заправив за ухо прядь, упавшую на лицо, она ответила:

— Не могла позволить Поттеру выиграть...

Блэк рассмеялся, заливая пустой коридор лающим смехом.

— И почему ты так относишься к Джеймсу? — спросил он скорее у себя самого, чем у нее. Лили внимательно взглянула на Сириуса.

— Я знаю Джима лучше, чем кто бы то ни было, и поверь мне, с тобой он честен. С прошлого года он очень изменился. Наверное, ты и сама заметила, что он стал более... взрослым что ли. Теперь он уже не так откровенно рисуется.

Лили промолчала.

Блэк покачал головой.

— Ты из вредности пожертвовала дружбой, моей, твоей... Держу пари, Хельга будет тебя ненавидеть, как и меня — Джим.

— А причем тут Хельга?

— Думаешь, я ничего не понимаю? — хмыкнул он, окинув Лили взглядом.

— Она тебе нравится? — спросила Лили без тени смущения.

Блэк пожал плечами.

— Даже не знаю... Она ничего.

— Я ей не говорила, с кем иду... — тихо сказала Лили.

— А стоило бы, — заметил Блэк. — Завтра об этом будут судачить все....

Он бросил окурок и повернулся к девушке.

— Забавно, сколько всего может сотворить простая шалость, — он таинственно улыбнулся. — Шалость... — повторил он задумчиво, — или прихоть, — продолжил Сириус, взглянув на Лили. — Знаешь сколько людей тебя будут ненавидеть после этого? — ухмыльнулся он. — Хельга и Джим еще долго будут тебе это припоминать... Еще твой любимый Нюнчик и... — он прищурил глаз, задумавшись, — где-то одна шестая учениц Хогвартса.

— Неутешительно... — хмыкнула Лили.

— Пойдем, — улыбнулся Сириус, — у нас завтра сложный день, а здесь делать нечего.

* * *

На улице бушевала вьюга. Отложив рождественские подарки, все, кроме шпильки в волосы, подаренной ей Северусом, и очевидно, им же самим и сделанной, она поднялась и взглянула на себя в зеркало. Зацепив волосы заколкой, она вышла из гостиной. Подарки напомнили ей о том, что сегодня ее ждет сложный день, который нужно начать с разговоров. Ее ждали вопросительные взгляды Северуса и Хельги.

Она заглянула за самый дальний стеллаж в библиотеке, только свет из небольшого окна слегка освещал там пространство. В тени полки там стояло несколько рядов книг, а на узком подоконнике, уткнувшись в том по сложным заклинаниям, сидел волшебник с длинными черными волосами.

— Северус? — осторожно спросила Лили, проходя в этот уголок и присаживаясь на внушительную стопку больших энциклопедий.

— Привет, Лили, — отозвался он, поднимая на нее взгляд.

Он был гораздо бледнее, чем обычно. Его глаза как-то странно блестели и холодно глядели на девушку. Лили еще раз подумала, что Северус отменно умеет скрывать эмоции, придавая лицу невозмутимое, презрительно-холодное выражение.

— Ты... Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — сказал он, опуская взгляд в книгу.

— Сев, ты, наверное, еще ничего не знаешь, да? — она смотрела на него осторожно, почти боязливо.

— О чем ты?

— Я на вечер к Слизнорту ходила с Сириусом Блэком.

Она опустила глаза. Ждала взрыва, какого-то взрыва эмоций, чего-то значимого, но в ответ снова раздался спокойный голос Северуса.

— Я знаю.

Лили улыбнулась.

— То есть... Это, это хорошо... — она покачала головой. — Я думала, что ты будешь злиться.

Снейп холодно усмехнулся:

— А я злюсь. Ты даже не представляешь, как, — он захлопнул книгу.

Это было хуже взрыва эмоций. Эти холодные, безжизненные, сухие фразы.

— Прости, Сев.

— За что ты извиняешься? — взглянув на нее почти с благоговением, быстро отозвался Снейп.

— Эм... ну, тебе неприятно об этом думать, наверное. Сев, послушай, — начала она.

— Лили, — оборвал он ее, спрыгивая с подоконника и становясь напротив нее, — только не оправдывайся, ладно?

От того, что Северус стоял так близко, ей стало неуютно, и она, кивнув, тоже поднялась и отошла к выходу.

— То есть ты не обижаешься, правда, Сев?

— Ну, ты ведь ничего такого не сделала, Лили. Мне на тебя не за что обижаться, — закончил он.

— Кстати, — сказала Лили, разворачиваясь к выходу, — спасибо за заколку, она очень красивая.

И Лили тут же скрылась за книжными полками, не услышав, как Снейп прошептал ей:

— Ты тоже.

Он смотрел, как она растворялась вдали, плавно передвигаясь между книжными полками. Солнечный свет то падал на нее, освещая ее темно-рыжие волосы, делая их почти янтарными, то наоборот, прятался за книжные полки — и она погружалась в тень. Как завороженный, он смотрел на нее и думал, как она может даже предположить, что он на нее обижен? Разве на нее можно обидеться? Общество Блэка — дело скверное, но не настолько скверное, чтобы отказаться от общества этой рыжей волшебницы с изумрудными миндалевидными глазами и его заколкой в волосах.

* * *

— Ну послушай же меня, Хельга! — крикнула ей вслед Лили.

Но та, развернувшись через несколько шагов, метнула в Лили испепеляющий взгляд и сказала так холодно и жестко, что у Лили перехватило дыхание.

— Знаешь, Эванс, я думала, что мы подруги.

— Хельга, подожди!

Случившееся обрушилось на нее с такое силой, что она не могла даже сдвинуться с места. Она стояла на берегу озера, глядя вслед уходящей рейвенкловке. Ветер трепал ее волосы и гриффиндорский шарф. Шумно выдохнув, она опустилась на ближайшую скамейку и вытянула ноги, глядя на скованное льдом Черное озеро. С самого утра она слышала, как шептались за ее спиной. Лили фыркнула, провожая взглядом еще одну группу девчонок, которые прошли мимо, посмотрев на нее так, будто она разыскивается за убийство.

— Без вас тошно, — буркнула Лили себе под нос, опуская взгляд.

— Живописная картина: девушка с копной рыжих волос и красным шарфом у зимнего озера, — послышался неподалеку знакомый голос.

Лили обернулась. К ней лениво шел Сириус, он опустился рядом с ней на скамейку и как-то кривовато улыбнулся.

— Что сказал Джеймс? — спросила Эванс, опуская глаза. — Сильно злился?

Блэк пожал плечами.

— Если в двух словах, то до Больничного крыла не дошло.

Лили посмотрела на Блэка и только сейчас заметила, что у него разбита губа.

— Вы что, подрались? — удивленно спросила она. Вообразить, что Блэк и Поттер подрались с кем-то — дело несложное, но чтобы эти два друга, почти брата, сцепились друг с другом — нонсенс.

— Ну, дракой это не назовешь, — ухмыльнулся он и тут же поморщился, — он просто мне врезал.

Лили покачала головой, буркнув что-то похожее на «мальчишки».

— Но он по крайней мере не обиделся, — пожал Сириус плечами.

— Надеюсь, она меня простит, — заключила Лили, взглянув туда, куда удалилась ее подруга.

Рождество вышло не самым удачным, и бушующая зима не делала настроение Лили лучше. Ее радовало только одно: Поттер грубо отшил Сюзен. Самолюбие Бодлер было разбито на мелкие осколки, потому что раздраженный Поттер зло огрызнулся и махнул на нее рукой, когда она предложила ему пойти к Слизнорту вместе. Причем сделал это громко и у всех на виду. Вспоминая это, Лили улыбнулась. Она мучилась бессонницей, спать не хотелось совершенно, и Лили стояла у окна. Наконец-то буря утихла, и относительно спокойная погода давала возможность наслаждаться пейзажем. Кроме тонкого полумесяца и россыпи звезд в синем небе она заметила у озера несколько огней. Объятая любопытством, она начала пристально вглядываться в ночной сумрак. Спустя несколько минут, когда глаза наконец привыкли к темноте, и она уже отчетливо видела деревья, домик Хагрида и берег озера, она поняла — это Блэк, Люпин, Петтигрю и Поттер летают над озером на метлах. «Ну, хоть кому-то в этом мире весело», — подумала она, следя за движениями однокурсников в воздухе. Она стояла, обхватив себя руками, пока на нее не опустилась сонливость, и тогда она легла в кровать и с мыслями о том, что с приходом весны в Хогвартсе снова начнутся матчи по квиддичу, и тогда, возможно, все снова наладится, она наконец уснула.

* * *

Спасибо группе The Exies за их песню Stray,

под которую и была написана эта часть главы.

Утром Лили привычно просматривала новый «Пророк», читая о продвижении войны, о том, что творится в стране, просматривала списки убитых и пропавших. Скользнув по списку взглядом, Лили увидела знакомую фамилию — семья Буллитов, маглы. Они жили в двух домах от Северуса.

В мгновение ока Лили подскочила и ринулась в библиотеку, она нашла Северуса, где и предполагала.

— Ты видел? — спросила она, подсунув ему под нос газету и усевшись рядом.

— Видел, — сказал он, поднимая на нее взгляд, — война идет своим чередом.

Лили замерла, он говорил об этом так спокойно, что она нахмурилась.

— Семья Буллитов жила в двух домах от тебя. Пожиратели убили их ночью.

— Я видел.

— И что, все? — нахмурилась она.

— А что ты хотела? Они маглы, мы не общались, — сказал он, снова опустив глаза в книгу.

— Ты видел их каждый день, Сев! И ты что, вообще никак не отреагируешь?

— Что мне сделать, разрыдаться?! — рявкнул он.

— Чего ты такой нервный? — воскликнула она, поднявшись и откинув волосы назад. — Твои друзья-слизеринцы с декабря только и делают, что празднуют начало войны и восхваляют Темного Лорда. Хочешь присоединиться к ним? Так иди, чего тут сидишь и рычишь на меня?

Северус молчал.

— Я знаю, ты его идеи поддерживаешь. Истреблять грязнокровок — это так увлекательно. Ты уже давно, наверное, решил стать Пожирателем как они — как Эйвери, Розье, Мальсибер... С тех пор, как назвал меня грязнокровкой, верно?

Снейп подскочил и пристально посмотрел на нее. Ее глаза, искрящиеся ненавистью и злостью, в которых, он был уверен, могли бы появиться слезы, будь Лили чуть слабее, ждали от него чего-то, но он не мог придумать, что сказать.

— Что ты молчишь? — спросила она дрожащим голосом, а затем отвернулась от него и, спрятав лицо в ладонях, сделала несколько шагов к стене и обратно.

Северус наблюдал за ней. За ее бледной кожей, за длинными волосами, за изумрудными глазами, в которых читалось невероятная сила и одновременно потерянность, страх и надежда; в библиотечной тишине раздавался глухой стук ее каблуков. Она резко повернулась к нему и подошла на расстояние одного шага, глядя в его холодное, не выражающее ничего лицо, которое являлось только маской, скрывающей сознание Принца-Полукровки от посторонних. Она перебрала тысячу мыслей, по ее лицу медленно стекали слезы. Лили глубоко вздохнула и так же продолжила:

— Знаешь, что мне непонятно больше всего, Сев? Даже не то, что когда ты станешь Пожирателем, мы будем по разные стороны баррикад — другое. Ты станешь Пожирателем и будешь биться за идею чистоты крови, уничтожая полукровок и маглорожденных по приказу своего Лорда. Но я-то тоже грязнокровка. Конечно же, ты не будешь трогать меня, вот только что будет, когда грязнокровок останется считанные единицы? Ты получишь приказ убить меня, грязнокровку, тебе придется это сделать. И ты сделаешь это, убьешь меня? — она пристально смотрела на него, а он не говорил ни слова. — Ну, чего ты молчишь!? — закричала она и отвернулась, обхватив себя руками.

— Я... люблю тебя, Лили.

Она остолбенела. Она знала это, знала, что Северус Снейп влюблен в нее, но услышать от него эти слова, тем более сейчас, после ее обвинительных речей, было слишком неожиданно. Ненависть и раздражение вдруг в одно мгновение угасли, уступив место недолгому замешательству. Справившись с ним, Лили обернулась и прямо взглянула на Северуса.

— Это подразумевает, что ответы на все предыдущие вопросы положительные или отрицательные? — негромко спросила она.

— Лили, — покачал он головой, прося ее остановиться.

— Что, Северус? — сказала она, отводя взгляд. — Зачем обманывать себя? В конце концов, ты все-таки станешь Пожирателем, и я не хочу наблюдать этого. Ты очень хороший, Северус. Был. До поступления в Хогвартс.

— Лили...

— Я не хочу общаться с Пожирателем, Северус, и не хочу видеть, как ты им станешь, не хочу тебе причинять неудобства. Может, если мы сейчас перестанем общаться, позже тебе будет проще меня убить,— горько сказала она, утирая с лица слезы.

— Что ты говоришь такое? Я ведь... я ведь, правда...

— Я слышала, но я пытаюсь быть реалисткой. Прости.

Она развернулась и стремительно пошла прочь, в ее волосах блестела заколка, которую он ей подарил, а в газете все так же ухмылялись с листка «Разыскиваются» Беллатриса Лестрейндж и ее муж.

С того момента Северус Снейп старался избегать Лили Эванс, хотя она и сама не очень искала с ним встречи.

Во владения Хогвартса весна ворвалась стремительно, принеся свежесть первых цветов и прохладу густых утренних туманов. Ласковое солнце от всей души отогревало замерзшую Англию. И хотя год только перевалил за январь, начиная шествовать по первым числам февраля, весна посчитала своим долгом явиться раньше положенного. С первыми сосульками, оттаявшим озером и первой зеленью на территорию Хогвартса пришло весеннее обострение: первые признания в любви и вновь начавшиеся тренировки по квиддичу. Первый матч в этом году (Гриффиндор — Слизерин) был назначен на тринадцатое февраля. Слизеринцы выиграли у Рейвенкло в пятьдесят очков, но Хаффлпафф их разбил на сто пятьдесят. Слизеринцы уже начинали нехорошо коситься в сторону гриффиндорцев и то и дело бросали им в лицо издевательские фразы и оскорбления. Том Брукс, капитан команды Гриффиндора, стал еще более нервным, ведь игры соперников откинули их на третье место, хотя шансов на победу было еще предостаточно. И несмотря на то что игра со Слизерином обещала быть жесткой и грязной, все с нетерпением и волнением ждали первую в этом году встречу команд.

Весенняя погода принесла с собой не только солнце и тепло — оттаяла Хельга. Их дружба окончательно восстановилась, хотя Лили до сих пор старалась не касаться темы Сириуса Блэка в разговорах. Однако оттого что ее лучшая подруга снова рядом, Лили становилось еще теплее.

Походы в Хогсмид были возобновлены: деревня была под охраной. Первый поход в деревню уже состоялся, второй был назначен на четырнадцатое февраля.

Мэри что-то без остановки говорила. Рассказывала о том, как в Хогсмиде Кристофер опрокинул на нее сливочное пиво, и как после этого начался их роман; как позавчера на уроке Травологии она сломала ноготь, и как какой-то слизеринец кинул в нее заклятье только из-за того, что она наступила ему на ногу. Все это терпеливо слушала Ребекка, а Лили, оторвавшись от подруг, сбежала от них в Большой зал, прыгая через две ступеньки. Лили в компании догнавших ее однокурсниц расположилась за гриффиндорским столом, и они, ожидая утреннюю почту, начали завтракать.

Послышался легкий шорох крыльев, и перед Лили опустилась сова. Кинув кнат в кожаный мешочек на лапе, девушка забрала у птицы газету и, только взглянув на первую страницу, восторженно ахнула.

— Что там? — обратилась к ней Мэри, слегка нахмурившись.

— Чемпионат мира по квиддичу! — восторженно воскликнула она, не отрывая взгляда от картинки и статьи.

«Даже несмотря на военные действия, нельзя забывать о таких грандиозных событиях, как чемпионат мира по квиддичу. Летом близ Англии пройдет первый в этом сезоне матч Чемпионата мира по квиддичу. Открытие Чемпионата обещает быть зрелищным и фееричным. На церемонию открытия будут приглашены все команды-участники с приветствиями (талисманами). Матч, который состоится сразу после официального открытия, обещает быть захватывающим: противниками станут две сильнейшие команды — Англия и Италия. Все с нетерпением ждут этого грандиозного события. Чтобы увидеть все своими глазами, вам нужно только приобрести билеты на матч в Министерстве магии или в кассах Косого переулка. Охрана матча будет усилена до неимоверных масштабов. Единственным недостатком этого матча будет то, что дешевых билетов (с прибытием за две недели до открытия) и палаточного лагеря в этот раз не будет, это сделано для усиления безопасности. Прибытие к стадиону начнется за пять часов до начала...».

— Чемпионат! — снова повторила Лили, опуская газету, и заметила, как Мэри хмурится.

— Что там у тебя, Эванс? — услышала Лили голос слева от себя. Недовольно повернувшись, она увидела еще более хмурого, чем Мэри, Поттера.

— Чемпионат мира по квиддичу! — повторила Лили, понимая, что она напоминает заводную куклу. Она вдруг подумала, что, должно быть, со стороны выглядит очень забавно: в руках газета, глаза горят энтузиазмом и одна единственная фраза, которая повторяется с интервалом в пару минут.

— Ах, да... Я уже слышал, открытие и все такое, — сонно пробормотал он, сладко зевая и потягиваясь.

— Кстати, Джеймс, что там с билетами? — опомнился Блэк, сидящий напротив друга.

— Родители обещали достать на всех, — отмахнулся он, залпом опорожняя кубок с тыквенным соком и взъерошивая себе волосы.

Недовольно насупившись, Лили перевела взгляд с однокурсников на газету. Но не обнаружив там больше ничего стоящего, она свернула ее, убрала в сумку и пустилась в мечтания о Чемпионате. Хорошо бы попасть на открытие... Купить билеты не проблема... Вот только с кем она пойдет туда? Вряд ли на таком событии будут рады ее родителям: маглы все-таки. Если бы кто-нибудь из ее подруг мог составить ей компанию... Мэри, чьи разговоры ограничиваются шмотками, духами, сплетнями и ее личной жизнью, и которая в слове «квиддич» видит только спортсменов, явно не сможет разделить ее восторг на Чемпионате. Реббека могла бы, но...

— Жаль, что я не попаду на Открытие Чемпионата, — протянула Ребекка. — Родители тащат нас со Стивом во Францию сразу после учебы. А ведь открытие будет в июле...

Хельга. «Нет, без комментариев», — подумала Лили, отметая эту мысль. И кто остался?

Поттер? С каких пор он входит в разряд друзей? Нет, Поттер действительно хороший спутник, настоящий ценитель игры, тот, с кем будет действительно здорово на матче. Единственный минус Поттера в том, что он Поттер, а значит, снова нет.

Лили судорожно выдохнула. Она должна попасть на открытие, но она подумает об этом позже. Сейчас на носу их школьный чемпионат, которым тоже стоит насладиться.

* * *

— Пять очков с Гриффиндора, мистер Блэк, за неподобающее поведение в стенах школы, — на одном дыхании произнес профессор Защиты от темных искусств, прошествовав мимо по коридору.

Блэк даже не потрудился слезть с подоконника, на котором сидел, и показал в спину молодому профессору неприличный жест. Лили едва заметно улыбнулась. Они стояли в коридоре возле класса заклинаний, ожидая пока Флитвик, чей класс, похоже, разгромили четверокурсники, пребывавшие на заклинаниях до них, пустит их в класс. У них был уже пятый урок, и они, вымотанные и уставшие, думали лишь об уюте их гриффиндорской гостиной. Лили все же старалась слушать Эльзу и Мэри, которые наперебой рассказывали случившееся с ними на прошлой перемене всем девчонкам группы, хотя Лили больше нравилось наблюдать за движениями окружающих, чем слушать бессмысленную болтовню этих девчонок. Рядом с Блэком сел Поттер, возле них стояли Люпин и Петтигрю. Ремус что-то говорил Сириусу и Джеймсу, а те, посмеиваясь, что-то ему отвечали.

— Ну конечно, глазеть на Поттера куда лучше, чем послушать подругу, — едко и очень громко сказала Мэри.

Лили резко обернулась.

— Ни на кого я не глазею, Мэри. Просто вы, пустозвонки, все время говорите об одном и том же. Я слушаю это в сотый раз.

Мэри и Эльза обиженно взглянули на нее и, надменно вздернув носики, зашли в только что открытый класс.

— Зря ты так, Лили, — покачала головой Ребекка.

— Они мне надоели, — хмыкнула девушка, подхватив сумку. — Все равно завтра они снова безумолку будут болтать о новых сплетнях.

Они уже двинулись к кабинету, когда у них за спинами раздался рассерженный крик.

— Поттер!

К гриффиндорцу, злобно сверкая глазами, спешила ловец команды Слизерина в компании с капитаном. Тряхнув длинными черными кудрями, она остановилась прямо напротив гриффиндорца. Невысокого роста, с тонкими чертами лица, миниатюрная и подвижная.

— Извини, Джес, уроки по искусству ловли снитча я не даю, — отчеканил Поттер, лениво поворачиваясь к слизеринцам спиной.

— Поттер, — процедил сквозь зубы Стивен, ухватив гриффиндорца за шиворот мантии и тем самым останавливая его.

Реакция последовала незамедлительно: друзья Поттера мгновенно вынули волшебные палочки, наставив их на слизеринца. Поттер самодовольно улыбался.

— Не распускай руки, Мур.

Однако Джессика не заставила себя ждать и тоже выхватила палочку.

— Устроим дуэль, храбрые гриффиндорцы? — с вызовом спросила она, ухмыляясь и высоко поднимая голову. Блэк и Люпин переглянулись.

— Я бы посоветовал Стивену отпустить Джеймса, — сказал Ремус, не сводя взгляда с Джессики.

— А то что? — ухмыльнулся слизеринец. — Посадишь меня за строчки или снимешь с факультета очки, Люпин?

Но все же отпустил Джеймса. Тот, улыбаясь, повернулся к соперникам.

— К сожалению, у меня Заклинания, и я немного занят, не могу вести с вами светских бесед, — пожал он плечами. — Давайте быстро, что вам нужно?

— Знаешь, Поттер, нам бы хотелось потренироваться, но, к сожалению, мы не нашли снитча, — едко промолвила Джессика Салливан, убирая палочку.

— Оу, какая незадача, — рассмеялся Блэк, засовывая свою палочку в карман.

Поттер несколько замешкался, вытаскивая из сумки золотой мячик.

— Держи, — хмыкнул он, протягивая трепещущий снитч Джессике.

— И хватит красть школьный инвентарь, Поттер, — процедила Салливан, разворачиваясь и удаляясь по коридору в компании Стивена.

Джеймс угрюмо посмотрел им вслед.

— Кто-то уже тренируется, а кому-то еще два урока париться в душном классе, — фыркнул он, закидывая сумку на плечо.

* * *

До матча оставалось три дня, когда утром на Англию снова опустился мороз. Ученики Хогвартса боязливо поглядывали за широкие окна и будто принципиально не хотели снова доставать варежки и шарфы, надеясь, что погода переменится. Слизеринцы и гриффиндорцы, чья неприязнь друг к другу достигла своего пика, боялись, что, если матч отменят, они в конце концов от напряжения разорвут друг друга в клочья. Мадам Трюк и другие профессора твердили, что матч состоится: все-таки погодные условия не так уж суровы. А игроки сборных были полны решимости, продолжая тренироваться и отрабатывать тактические приемы.

— Если матч отменят, — сказал Гордон, садясь за стол в большом зале, — я своими руками оторву Эйвери голову. Его насмешки начали выводить меня из себя, и если я не запущу бладжером в кого-нибудь из его однокурсников, то я точно сорвусь.

— А может лучше в самого Эйвери? — вмешался Дэвис. — Держу пари, на матче он будет сидеть в первом ряду — забросить в него и все, скажем, что случайно, — пожал он плечами.

— Нельзя так делать Дэвид, — укоризненно сказала Бекки, — еще выгонят из команды за нарушение.

— А как они докажут, что я сделал это умышленно? — раздраженно ответил он, всем своим видом показывая, что «мужская» сторона квиддича ей не дается. — Квиддич — жесткая игра.

— Дам галлеон, если попадете в Нюнчика, в последнее время он стал уж больно сварливым, — рядом с друзьями приземлился Поттер.

Лили тут же бросила на него укоризненный взгляд.

— Ладно-ладно, — ухмыльнулся он, — не будем мы трогать твоего слизеринца, Эванс.

— Он не мой.

— Кстати, — хмыкнул Джеймс, повернувшись к ней, — давно вас вместе не видел, вы поссорились?

— Не твоего ума дела, — рявкнула Лили, вспоминая последнюю со Снейпом встречу в библиотеке. С тех пор они старательно избегали друг друга.

— Значит, поссорились, — хмыкнула Мэри.

Джеймс улыбнулся и подмигнул ей.

— А где Сириус и Люпин? — поинтересовался один из семикурсников.

— Они в спальне, — ответил Питер Петтигрю, доставая курицу.

— Отсыпаются после бурной ночи, — рассмеялся Джеймс. — О, Эванс, не дашь мне «Пророк»? Я так и не заказал себе ежедневную доставку.

Лили, только что закрывшаяся газетой от Поттера, раздраженно опустила ее. Увидев насмешливый взгляд однокурсников, она поднялась с места, сунула «Ежедневный пророк» в руки Джеймса и тут же удалилась, столкнувшись на выходе с сонными и помятыми Блэком и Люпином.

* * *

До конца урока оставалось пять минут, и Лили и Ребекка уже закончили с заданием. Бекки шепотом переговаривалась через парту с Гордоном, а Лили рисовала узоры на краешке пергамента. Профессор МакГонагалл, проверяющая в это время их письменные работы, внезапно хлопнула ладонью по столу, и в классе тут же повисла гробовая тишина. МакГонагалл выпрямилась, сурово глядя на задние ряды. Лили оглянулась. Видимо, мгновение назад там о чем-то громким шепотом спорили гриффиндорцы и слизеринцы. Последние не должны были сидеть на Трансфигурации, но профессор Шульц срочно уехал по делам, и злые и беспокойные ученики были вынуждены присоединиться к Гриффиндору. Лили считала, что совмещать занятия этих двух факультетов накануне матча было большой ошибкой.

Из всей группы слизеринцев, надменно спокойных и холодных, и разозленных взъерошенных гриффиндорцев особенно выделялся Эйвери. Развалившись на стуле и вытянув ноги вперед, он со скучающим видом смотрел на профессора. Галстук был развязан, мантии на нем не было, только помятая рубашка. Он скрестил руки на груди и жевал жвачку, на лице у него отпечаталось все, что он думал по поводу этого урока, профессора и Гриффиндора в целом.

— Пятьдесят очков со Слизерина! — отчеканила МакГонагалл. — Мне уже надоело терпеть ваши выходки, мистер Эйвери! И прекратите закатывать глаза, иначе я сниму с факультета еще сотню!

Впервые в жизни Лили видела МакГонагалл такой возмущенной и рассерженной.

— Я посмотрю на вас, — строго начала она, обводя взглядом задние парты, за которыми сидели надменные слизеринцы, — когда Гриффиндор заберет у вас Кубок из-под носа!

Гриффиндорцы довольно улыбались, и Лили подумала, что поддержка Минервы МакГонагалл придаст игрокам сил.

* * *

Это был последний день перед матчем. Солнце снова согрело замерзшую землю, объявив о сокрушительной победе весенней погоды над зимней. Поднявшись раньше обычного, Лили в прекрасном расположении духа спустилась в гостиную, обнаружив там капитана сборной Гриффиндора. Том, грустный и напряженный, сопровождал Лили до Большого зала, а за завтраком не проглотил ни крошки.

— Том, — сказала Мэри, заботливо оглядев парня, — тебе нужно поесть, как ты будешь тренироваться?

Но тот только отмахнулся.

— Что стряслось, Том? — спросила Лили, вглядываясь в хмурого парня, но тот опять отмахнулся и покинул Большой зал.

Проводив Брукса взглядом, перегнувшись через стол, Гордон сказал ей:

— С ним вчера порвала девушка. Она слизеринка, Жаклин Русфорд. Сказала, что хочет проверить любит ли он ее по-настоящему, тварь хитрая.

Лили непонимающе взглянула на мальчиков.

— Либо он дает им выиграть, либо она с ним расстается, — ответил Дэвис, отодвигая полную тарелку овсянки.

— А он сказал ей, что ничто не может заставить его сделать такой гнусный поступок и что он, в первую очередь хороший капитан, а потом уже просто парень, — сказала Ребекка.

— Это если отбросить все сентиментальности, — вставил свое слово Джеймс, который только что сел справа от Гордона в сопровождении своей неизменной компании.

Сириус ухмыльнулся.

— Она залепила ему пощечину и, задрав свой нос, прошествовала мимо, бросив что-то вроде...

В два голоса, отменно повторяя высокий и презрительный тон бывшей девушки Тома, Гордон и Поттер мгновенно заговорили:

— Вы все гриффиндорцы такие, вам подавай славу, подвиги и честь. Ты еще не знаешь, от чего отказываешься, Том.

А потом мальчишки оглушительно рассмеялись. Ребекка, слышавшая эту историю, очевидно, не в первый раз, тоже улыбалась.

— Русфорд — идиотка, — выпалил Люпин, озлобленный, похоже не меньше девушек. — Как ей пришло в голову, что Том согласится?

— Надеялась на свои чары, — рассмеялся Блэк, изображая, как девушка завлекательно хлопает ресничками.

Они снова звонко рассмеялись.

— В общем, он просто молодчина. Вот это я понимаю, настоящий герой квиддича, — покачал Дэвис головой. — Надеюсь, что до завтра он отойдет. Если он выйдет на поле в таком состоянии — добра не жди.

— Да, — согласился Джеймс. — Нелегко, наверное, было ей отказать. Эта Русфорд хорошенькая, по-моему.

Лили нахмурилась, глядя на Джеймса. Он поправил очки, съехавшие на кончик носа, и взъерошил волосы, улыбаясь и сосредоточенно глядя на Дэвиса, который говорил что-то о Жаклин. Отчего-то внутри у Лили появилось какое-то неприятное чувство.

— А откуда вы это все знаете? — поинтересовалась Мэри, перебивая парней, разговорившихся о девчонках.

Они мгновенно, как один, замолкли.

— Видишь ли... — начал Поттер, переглянувшись с Блэком.

— Мы очень удачливы, — продолжил Люпин.

— Часто оказываемся в нужном месте в нужное время, — добавил Блэк.

— Мы рассказали Джонатану и Дэвиду, — пояснил Питер.

Мэри и Лили, уставившись на однокурсников, молчали где-то полминуты.

— То есть, — сказала Лили, — вы подслушали.

— Ага, — без обиняков заявил Поттер, пережевывая булочку.

— Поэтому это секрет, об этом никто не должен знать, — улыбнулся Гордон, а Дэвис закрыл рот на воображаемый замок и выкинул за спину ключик.

— Но... об этом же знает уже половина факультета, — сказала Мэри.

— Нет, — покачала головой Ребекка, — только сборная Гриффиндора, Блэк, Питер, Люпин и вы.

— И еще пара ребят, — вставил Гордон, на что Бекки ответила негодующим взглядом. — Но это неважно...

— Важно, чтобы Том не узнал о том, что мы знаем, — хмыкнул Поттер. — Вот, кстати, и звезда сегодняшних сплетен.

Джеймс кивнул головой в сторону стола Слизерина, и мальчики вытянули шеи, за что Бекки наградила Гордона легким ударом по плечу.

К столу Слизерина изящной походкой направлялась высокая стройная девушка с самым гордым и надменным видом, который только можно было представить. За спиной у нее струились длинные коньячного цвета волосы, завораживающие одним своим видом.

Шумно выдохнув, Лили поднялась со скамейки, загораживая мальчикам вид. Вслед за ней поднялись Мэри и Ребекка.

— Пойдем, Гордон, — сказала последняя, строго глядя на парня. Тот слегка скривился, но подчинился, оставив друзей. Они вчетвером удалились из Большого зала.

* * *

Затем день стал еще более странным, чем его начало. Майкл, охотник из команды по квиддичу, четверокурсник, прибежал к ней через десять минут после того, как она вышла из Большого зала, задавал дурацкие вопросы, не знал о чем с ней говорить, но уходить был явно не намерен. После Майкла появился Том, уже не такой угрюмый и даже с улыбкой на лице, он сопровождал ее до следующего кабинета. Затем от нее ни на шаг не отходил Поттер, пока Лили совсем не взбесилась и не послала его ко всем чертям. Но своего апогея эта абсурдная ситуация достигла, когда Лили у самого входа в туалетную комнату для девочек, странно обеспокоенно оглянувшись, нагнала Ребекка.

Лили вскинула брови и посмотрела туда, куда был устремлен взгляд однокурсницы. У окна стояли Гордон и Дэвис, не сводя взора с подруг. Лили мгновенно остановилась. Растерянно взглянув на подругу, Бекки повторила за ней.

— Ребекка, что происходит? — спросила она, слегка прищурившись.

— Ничего, — невозмутимо сказала та, — все в порядке.

— Я вижу, — иронично хмыкнув, кивнула Лили и направилась к мальчикам. — Кто-нибудь мне объяснит что к чему?

— О чем ты? — притворно улыбнулся Гордон.

— Весь день за мной таскаются члены гриффиндорской команды. Сначала Майкл, потом Том, затем Поттер. Теперь ваша очередь, не так ли? Вы что, меня охраняете?

Она сказала это не всерьез, но ей вдруг показалось, что она попала в самую точку. Гордон, Дэвис и Ребекка переглянулись. Переступив с ноги на ногу, Бекки извиняюще взглянула на Эванс. В душу к Лили закралось какое-то странное неприятное чувство, будто откуда ни возьмись в животе появилось огромное, булькающее болото.

— И почему же я удостоилась такого повышенного внимания? — осторожно поинтересовалась она.

— Том сказал, что будет не очень-то хорошо, если ты попадешь из-за наших суеверий в Больничный отсек, — тихо сказала Ребекка.

— Только мне кажется, что он больше печется о том, что у нас талисмана не будет, нежели за твое здоровье, — Дэвис и Бекки пронзили Гордона испепеляющими взглядами, и он поспешил поправиться. — То есть это, конечно, неразделимые вещи, но... В общем, — обессилено продолжил он, — не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Он просил не оставлять тебя сегодня без присмотра.

Лили перевела взгляд с Гордона на Дэвиса.

— С чего это вдруг? Не припомню, чтобы такое особое внимание моей безопасности было отдано перед другими матчами.

— Скажем так, — хмыкнул Дэвис, скрестив руки на груди, — Эйвери сегодня за завтраком недвусмысленно выразился насчет состояния талисмана Гриффиндора на завтрашнем матче.

Лили покачала головой.

— Что слизеринцы могут мне сделать? Тем более сегодня?

— Не знаем, Лили, но может, предосторожность действительно не помешает? Мы не хотим...

— Бекки! — перебила Лили, она не была намерена дальше слушать эту чушь. — Брось нести чепуху. Никто меня не тронет! Ничего они мне не сделают, а если даже и попытаются, думаю, что я смогу отбиться. Это же слизеринцы, это Эйвери. Он трус и пустозвон, ничего со мной не будет. Так что можете прекращать ходить за мной хвостом с палочками наготове. В крайнем случае, — сказала она, понизив голос, — не смейте обо мне думать во время матча и быть излишне суеверными. Выиграйте игру назло этим подлым тварям.

С этими словами она развернулась и зашагала с твердым намерением найти генератора этой гениальной идеи. Не собиралась она сидеть взаперти и бояться, что на нее нападет Эйвери. Или она не гриффиндорка, или она не Лили Эванс?

— Том, — окликнула она капитана. Семикурсник обернулся и округлил глаза, заметив, что она идет к нему в гордом одиночестве, — честное слово, ты идиот. Кому в голову могло прийти приставить ко мне охрану?

— Эванс, — сказал он более чем обеспокоено, — я так и знал, что ты этого не потерпишь, поэтому и не сказал тебе.

— Но мне не нужна охрана, — улыбнулась она, с нежностью глядя на капитана, — не беспокойся, со мной все будет в порядке. А если что, вы способны выиграть матч и без меня.

— Лили! — воскликнул он. — Честное слово, иногда мне кажется, что это ты идиотка. Ну какой матч? При чем тут матч? Из-за моей суеверности ты можешь пострадать...

Лили закатила глаза.

— Я тебя прошу, Том. Давай без этих высокопарных фраз. Все будет хорошо.

Тот натянуто улыбнулся. Над их головами пронесся звук колокола.

— Все равно попытайся быть осторожнее, — заботливо сказал он, удаляясь на урок.

* * *

В тот день Лили проснулась позже обыкновенного. По крышам легко постукивал мелкий дождик, и Лили с грустью отметила, что такая погода, пусть даже безветренная, неблагоприятна для игры в квиддич. По холмам, видневшимся на горизонте, стлался густой белоснежный туман. Мокрые дорожки выделялись темно-серыми пятнами на фоне изумрудной весенней травки; серое небо, низко висящее над окрестностями Хогвартса, давило на учеников и нагоняло сонливость, которую не могло победить даже волнение перед игрой. Ученики, бродили по коридорам, зевая, потягиваясь и кутаясь в мантии. Обмотав вокруг шеи гриффиндорский шарф и зевнув, Эванс мельком взглянула в зеркало и спустилась вниз в компании не менее сонной Мэри, которая фыркала каждый раз, как слышала слово «квиддич».

— Какой квиддич в такую погоду? — ворчала она, скрещивая руки на груди.

Она отделилась от Лили уже в гостиной при приближении Тома Брукса, который был уже в спортивной мантии и, улыбаясь, заявил, что погода для квиддича не худшая.

— Морось — это ничего. Не холодно, не жарко, ветра нет, глаза не слепит — красота. Сыграем, надеюсь, неплохо.

Лили улыбнулась и обняла Тома.

— Лили, пожалуйста, будь осторожна.

— Не смей думать на матче ни о чем, кроме победы.

Он отстранился, и его лицо стало пугающе серьезным.

— Лили, повторяю: если с тобой что-то случится из-за моей суеверной глупости...

— Том, — оборвала она его, — прошу тебя, главное — победить.

— Нет, не главное. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, если этот Эйвери... — он запнулся. — В общем, будь осторожна, ни к чему геройствовать. Ты же девушка. Я не прощу себе, если что-нибудь случится.

Лили осторожно кивнула, глядя на сосредоточенного капитана. Она слышала, как он сказал это, как особенно он это сказал, почти с нежностью.

— Все будет хорошо.

Услышав эти слова, Том удалился, исчезнув за портретом Полной Дамы и оставив Лили в одиночестве. Она шумно выдохнула и, улыбнувшись, убрала волосы назад.

* * *

Резво перепрыгивая через две ступеньки, Лили спешила в Большой зал. Она предвкушала эту привычную психологическую борьбу факультетов, когда Хогвартс делится надвое, в Большом зале со всех сторон доносится недоброжелательный шепоток, а ученики факультетов нехорошо косятся друг на друга. Девушка в точности знала, что сейчас будет, но не переставала наслаждаться этими прекрасными днями. Насмешки слизеринцев в Большом зале, пожелания удачи остальных. Легкий завтрак, затем поход на стадион под моросящим дождем. Все уже будут сидеть на трибунах, до матча останется пара минут, когда она осторожно заглянет в раздевалку, и Том, встретивший ее радостным возгласом и улыбкой, обнимет ее. Потом будут остальные: Гордон, Дэвис, Ребекка... а в самую последнюю очередь — Поттер. Затем она быстро взбежит по ступеням, раздастся голос комментатора, на поле под моросящий дождь выйдут игроки в красном и зеленом. Мур и Брукс пожмут друг другу руки. Игроки сядут на влажные метлы и поднимутся в воздух. Поттер в это время, несмотря на опасность соскользнуть с мокрого древка, сделает в воздухе пару сальто для разминки. Прозвучит свисток. В воздух поднимутся мячи, и игра начнется. Что будет дальше? Крики учеников с трибун, голос комментатора, ведущего счет. А потом победившая команда и те, кто за нее болел, мокрые и счастливые побегут праздновать победу. А проигравшие будут проклинать погоду, игроков-победителей, комментатора, мячи и все, на что можно было бы свалить свой промах.

Она опустила голову, и волна волос оградила ее от мира. Шагая по мокрым и скользким ступенькам, она улыбалась. Квиддич — событие, ради которого стоит терпеть Поттера, ведь в небе он так прекрасен.

Она проходила мимо узкого потайного коридора, который на четвертом курсе показал ей Люпин, впереди она уже видела дубовые двери Большого зала и несколько членов гриффиндорской команды, к которым только что подошла слизеринка в спортивной мантии.

Кто-то крепко вцепился в ее предплечье и затянул в коридор. Она больно ударилась о каменную стену, к которой тут же была прижата. Лили понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что произошло. Случилось то, чего так боялся Том. Лили открыла глаза: перед ней, выставив одну руку так, что она отрезала путь к главной лестнице, стоял слизеринец. Он был без мантии и явно не думал идти на игру. Лили вгляделась в лицо, утопающее во мраке узкого потайного коридорчика — Эйвери. Он был так активен в последнюю неделю, что от него следовало бы ожидать подобного. Его губы изогнулись в ухмылке, в длинных пальцах правой руки он вертел волшебную палочку. Слизеринец пробежал по Лили оценивающим взглядом.

— Здравствуй, Эванс.

— Не самая приятная встреча, — сказала она, пытаясь незаметно вытащить из заднего кармана брюк свою палочку.

— Нет, Эванс, — оборвал ее слизеринец, грубо прижимая ее руку к стене и нагибаясь так, что он почти вплотную прижался к девушке. Он вытащил ее палочку и, отстранившись, взглянул на приобретение, — оружие тебе не понадобится.

— Ты так думаешь? — хмыкнула она, прожигая его взглядом.

— Я уверен, — сказал он, продолжая рассматривать палочку.

Осознание того, что она может не увидеть квиддич, что они могут проиграть из-за выходки этого отродья с намеком на голубую кровь в венах, обожгло Лили душу. Заметив, что слизеринец отвлекся на ее палочку, она кинулась к главной лестнице, но Эйвери, опередивший ее, вновь отрезал ей путь. Схватив за руки, он удержал ее от побега, почти впритирку глядя в ее глаза и прижав к стене. Перехватив поудобней запястья, он снова навалился на Лили своим весом и наклонился к ее лицу. Лили отвернулась, чтобы не ощущать близости слизеринца. Дышать стало тяжело.

— Эванс, а ты ничего, — насмешливо протянул он, из-за чего Лили удостоила его испепеляющим взглядом. — Не думал, что грязнокровки могут быть так хороши. Выходит, у нашего Снейпа не такой уж плохой вкус.

— Отвали, Эйвери, — процедила она.

Он нехотя отстранился и махнул головой в сторону коридора.

— Идем.

— Нет.

Он удивленно поднял брови.

— Не хочешь по-хорошему? — с этими словами он направил на Лили свою палочку.

— Как благородно: нападать на беззащитную девушку, — фыркнула она.

— Вы всегда считали слизеринцев подлецами. Так в чем же проблемы? — усмехнулся он. — Вперед, Эванс.

— А если я не пойду, что ты мне сделаешь? — рассмеялась она.

— К счастью, у нас на факультете учится знаток темной магии, который дал мне небольшой урок по этой части. Думаю, Снейп обрадуется, когда узнает, что его же заклинания угодили в его грязнокровую подружку.

— Ты не посмеешь. У тебя кишка тонка, Эйвери.

— Хочешь проверить? — он наклонил голову, следя за гриффиндоркой. — Почему-то Мур именно мне дал эту работенку.

И хотя Эйвери был трусом и пустозвоном, Лили не знала, на что он осмелится в дуэли с беззащитной девушкой, тем более что подлец он был редкостный. Понимая безысходность своего положения и мысленно прося прощения у Брукса, она повернулась спиной к захватчику и зашагала по коридору. Эйвери, не отставая, шел за ней, не опуская палочку.

— Зачем ты это делаешь? — сказала она. — Ты ведь понимаешь, что это только суеверия.

— Да, но это, думается мне, понизит уверенность наших простодушных суеверных соперников. Что прибавит шансы на победу команде Слизерина, — усмехнулся он.

— Подлые, низкие твари, — прошипела она.

— Какие есть, Эванс.

Они повернули в коридор четвертого этажа, где не было ни единой живой души. Распахнув двери кладовки, Эйвери жестом пригласил ее внутрь.

— Ваши апартаменты на сегодняшний матч, Солнце.

Когда Эйвери захлопнул дверь, закрыв ее снаружи, раздраженная и расстроенная Лили с силой пнула ведро, стоящее в кладовке, и уселась на пол, в ожидании своего скорейшего освобождения.

Конечно же глупо было кричать. На шестом курсе каждый ученик знал звукоизолирующее заклинание так же хорошо, как обыкновенную «алохомору». В маленькой кладовке было темно, и только тонкий луч, проходящий сквозь отверстие под дверью, давал сумрачный свет комнатке. Там было душно и пахло пылью. Лили пришлось снять мантию и шарф. Бросив их на какую-то коробку, она села на пол и прислонилась спиной к стене. Она сидела в кладовке уже почти сорок минут, не переставая проклинать слизеринцев. По ее мнению, матч должен был начаться с минуты на минуту, и ее угнетало то, что время, которое она ждала с таким нетерпением, ей придется провести в компании швабр и ведер. Она была зла на весь мир, угрюмо хмурилась и то и дело косилась на дверь.

* * *

Том мерил раздевалку шагами. До матча оставалось три минуты, а ни Поттера, ни Эванс не наблюдалось. Остальные члены команды сидели на местах, терпеливо следя за капитаном.

— Да где они, черт возьми?! — воскликнул он, останавливаясь.

— Наверное, где-нибудь задержались, — пожал Дэвис плечами.

— Успокойся, Том, все будет хорошо.

— Хорошо?! — взревел он. — Без ловца?! Да нас порвут, как...

Тут в раздевалку с метлой наперевес вбежал Поттер. Бросив метлу на пол, он стянул с себя мантию (при этом Ребекка учтиво отвернулась), надевая форму.

— Где ты был? — прошипел Том, угрожающе блеснув глазами.

— Да так... — протянул он, застегивая последнюю пуговицу на мантии и садясь рядом с Майклом. — Я ведь успел, — отмахнулся он, взъерошив себе волосы. — Эванс еще не заходила?

— Нет, Джеймс, в этом-то и дело, — сказала Ребекка, повернувшись. — Ее не было даже на завтраке.

Джеймс перевел осторожный взгляд на капитана.

— Я видел ее в гостиной ранним утром, — сказал он, обессилено опускаясь на скамейку и пряча лицо в ладонях.

— С ней что-то случилось, — заключил Поттер, испуганно пробегаясь глазами по молчаливо подтверждающим его слова членам команды. — Она не пропустила бы матч просто так.

Послышался голос комментатора.

— Матч начинается, — сказал Гордон, покосившись на Тома.

— Надо идти, — сказал тот, поднимая голову.

Джеймс вскочил.

— А как же Лили?! Мы не можем просто так играть, зная, что с ней что-то случилось, тем более что она... Она ведь наш талисман!

Том злобно сверкнул глазами.

— Лили и мне дорога, но это может подождать. Мы не можем отказаться играть.

Джеймс сделал шаг вперед, приблизившись к капитану на расстояние вытянутой руки.

— Да пошел ты к черту, Брукс. Может, для тебя репутация и важнее всего, но я... — процедил он. — Я не буду играть, зная, что с ней что-то случилось.

С этими словами он вышел из раздевалки, чувствуя, что в спину ему уперлись шесть удивленных взглядов. Конечно, он выйдет играть, но только после того как начнется спасательная операция. Команды уже позвали на поле, но он помчался к трибунам и взбежал на несколько ступенек вверх, ища своих друзей. На глаза ему попался Нюниус. Знает ли этот хлюпик, что его подругу, пусть даже бывшую, похитили его однокурсники и держат в какой-нибудь кладовке? А вот и нужные лица. Эти трое, как и другие, удивленно глядели на спортсмена.

— Сириус, Люпин, Питер! — закричал он, махнув рукой.

Друзья тут же поднялись с мест и спустились к нему.

— Сохатый, что стряслось? — спросил Люпин, первым подошедший к Поттеру.

— Какого черта... — нахмурился Блэк.

— Так, слушайте, — оборвал он их. — Эванс похитили слизеринцы. Наверное, она где-то в замке. Ничего серьезного ей, конечно, не сделали, но боюсь, что если она не появится на матче, это воодушевит этих слизняков, а Том совсем раскиснет. Тем более ей, наверное, и самой очень хочется увидеть матч.

— Ты хочешь, чтобы мы нашли ее? — поинтересовался Питер.

— А ты думаешь, он просто поболтать с нами вышел, когда матч уже начался? — нетерпеливо рявкнул Блэк.

Питер притих, а Поттер кивнул, взглянув на друзей поочередно.

— Это не составит труда, — ответил Ремус.

— Да, — подтвердил Сириус. — Забежим в спальню, возьмем карту, и твоя обожаемая Эванс будет на матче уже через десять минут.

— Мистер Поттер?! — услышали они рассерженный голос мадам Трюк. — Вы собираетесь играть?

— Уже иду, — бросил он, побежав на поле.

* * *

Она услышала, как в коридоре раздавались, отражаясь эхом от каменных стен, чьи-то шаги. Человек остановился у кладовки и, замешкавшись на секунду, снял звукоизоляционное заклятье.

— Стив сказал, — лениво протянул вошедший, и к своему неудовольствию Лили узнала голос Эйвери, — чтобы я поохранял тебя по причине геройства некоторых членов твоего факультета, Эванс. И как ты понимаешь, я не в восторге.

— Тогда, может, отпустишь? Ни тебе проблем, ни мне... — отозвалась девушка.

— Боюсь, что это противоречит плану, — услышала она насмешливый голос и то, как ее похититель устраивался на подоконнике возле двери. Из этого окна был виден стадион, она точно это знала. — Похоже, твое отсутствие на матче здорово подкосило игроков вашей команды. Поттер вон все выглядывает тебя на трибунах, Том рассеян. Боюсь, что Гриффиндору никак сегодня не выиграть. Даже несмотря на то, что сестра Стива особенно хорошо сегодня играет. Счет... Ммм... кажется, еще не открыт, но такими темпами...

— Заткнись, Эйвери! — закричала она, слушать это было просто невыносимо.

— А что, тебя это раздражает? — снова едкая усмешка.

Лили твердо решила молчать и только стиснула зубы от нахлынувшей злости. Некоторое время они сидели в тишине, после чего слизеринец за дверью начал насвистывать какую-то песню.

Прошло совсем немного времени, когда Эйвери снова замолчал. Спрыгнув с подоконника, он тихо сказал:

— Похоже, у нас с тобой гости, Эванс.

Она услышала шорох мантии и догадалась, что он достал палочку. Тут и Лили услышала быстрые шаги. Она подползла к двери и, прикрыв один глаз, заглянула в замочную скважину. В конце коридора действительно появился какой-то волшебник. Малый угол обзора не позволял Лили увидеть его лицо, но это определенно был слизеринец: она увидела форменный зеленый шарф. Новоприбывший держал палочку на изготовке. Что происходит? Медленно направляясь в ее сторону, юноша начал говорить. Его голос был холодным и ровным, и выражал он крайнее нерасположение к собеседнику. Раздаваясь в пустынном коридоре, он отражался от стен и, казалось, разносился по всей школе.

— Я слышал, как ты напевал, Эйвери, — спокойно сказал он. — Я вижу, ты и не собираешься на главный матч сезона. В чем дело? Почему ты не на стадионе?

— Могу задать тебе тот же вопрос, Снейп.

Лили тихо ахнула. С тех самых пор как они поссорились в библиотеке, они ни разу не разговаривали, и то, что он пришел на помощь Лили, было проявлением настоящей преданности и дружбы.

— Северус! — крикнула она.

Эйвери выругался, покосившись на дверь.

— Выпусти ее.

Эйвери гадко усмехнулся.

— Неужели эта грязнокровка для тебя важнее, чем репутация и честь факультета?

— Не думаю, Эйвери, что к сильнейшему темному магу факультета станут относиться иначе, если он не допустит глупости — детской глупости — проявленной неразумным и, очевидно, умственно незрелым капитаном нашей команды. Неужели ты не понимаешь, что это не наш уровень, это даже не подлость — это всего лишь розыгрыш, за который каждый из участников может поплатиться вдвойне.

На пару секунд Эйвери задумался. После чего ответил:

— Считаешь это детской глупостью? Может, раз ты такой взрослый, ты бы придумал что получше?

— Ну, — усмехнулся Северус. — Если бы вы выкрали Поттера и накачали его каким-нибудь изощренным сложным зельем, то я бы вам даже помог в этом. И вот тогда кроме удовольствия Слизерин получил бы еще и материальную выгоду: без Поттера Гриффиндор — ничто. А Эванс — всего лишь предмет предрассудков и самовнушения. Следует ее отпустить, ведь это не приведет ни к чему хорошему.

— Боюсь, что я этого не сделаю, Снейп.

— Тогда мне придется тебя заставить, — пожал он плечами.

Что происходило в последующие несколько секунд, Лили не понимала. Взметнулась вверх палочка Северуса, и настала тишина. Они стояли, не двигаясь, Снейп пристально глядел на сокурсника, после чего Эйвери дернулся, а на лице Северуса появилась самодовольная ухмылка. Эйвери тяжело дышал и глядел на Северуса испепеляющим взглядом.

— Значит, вот на что ты способен ради этой грязнокровки?! — взревел Эйвери. — Нападать на сокурсников?!

— Легилименция, — просто ответил Снейп. — Никакой темной магии, только психология, зрительный контакт и твое открытое, незащищенное сознание. Я не причинил тебе боли физической, просто вытащил из твоей памяти некоторые обрывки печальных воспоминаний. Теоретически, это не физическое нападение.

— Теоретически?! — взвизгнул он. — Иди к черту, Снейп!

Северус вскинул палочку и уже наставил на замок, Лили поднялась с колен, но Эйвери злобно фыркнул:

— Я бы на твоем месте десять раз подумал.

— Я бы на твоем месте тоже подумал, прежде чем соглашаться на эту глупость, — хмыкнул он в ответ.

— Какие люди, — Лили услышала шаги и знакомый лающий смешок.

— Неужели именно ты, Нюнчик, замешан в похищении нашей сокурсницы? — поинтересовался Люпин.

Они появились одновременно, держа палочки наготове. Питер немного неуверенно глядел на Северуса и Эйвери, его маленькие глазки бегали, а рука подрагивала.

— Если у вас имеются уши и глаза, то следовало бы заметить, что я прибыл сюда с той же целью, что и вы, причем на некоторое время раньше, — лениво проговорил Северус.

— Неужели? — рассмеялся Блэк, переглянувшись с друзьями. — Слабо верится.

— Он говорит правду! — воскликнула Лили.

— О, Эванс, рад тебя слышать! — улыбнулся Сириус.

— Думаю, — прошипел Снейп, — тебе следовало бы извиниться, Блэк.

Сириус сделал шаг вперед, остальные пристально наблюдали за происходящим.

— Никогда не предполагал, что всякое отребье будет учить меня манерам, но раз уж ты начал, то, может, укажешь перед кем извиниться, Нюнчик?

— Передо мной. Ты только что сказал, что я запер Эванс, а это для меня оскорбление.

— Неужели ты такой неженка?

Засвистели рассекающие воздух палочки, и Снейп и Сириус, глядя друг на друга с нескрываемой ненавистью, стояли с оружием на изготовке. Лили рассерженно топнула ногой, она уже накинула мантию и была готова растерзать любого, кто отсрочит ее высвобождение из темницы.

— Хватит! — закричала Лили. — Выпустите меня отсюда наконец!

Северус развернулся вполоборота и наставил палочку на замок, тот слабо щелкнул, и девушка стремглав вылетела из каморки. Ее мантия была испачкана пылью. Злобно сверкнув глазами, она кинулась к Эйвери.

— Отдай мне палочку, — процедила Лили.

Тот под пристальными взглядами присутствующих нехотя достал ее и отдал девушке, после чего та, бросив «спасибо» всем ее спасителям, тут же побежала на поле, а Петтигрю, Блэк и Люпин устремились за ней.

* * *

Она бежала на поле для квиддича так, словно от этого зависела чья-то жизнь. Дождь усилился, и даже капюшон не спасал Лили от дождя. Мантия вымокла насквозь, ее сердце выпрыгивало из груди, а голова кружилась от недостатка кислорода, но, пробираясь по ступеням на вершину трибун, Лили ликовала. Она остановилась совсем рядом с лестницей, возле однокурсников, и закричала. Это было просто название ее факультета, просто крик, но он оказался будто глотком воздуха для игроков. Она даже сквозь стену дождя видела, что они ее ждали. Торжествующе улыбнулась Ребекка, Том расцвел, Стивен Мур стиснул зубы и закричал что-то своему загонщику, и рассмеялся Поттер, показывая друзьям, подошедшим на места, поднятый вверх большой палец. Лили улыбнулась. Слизерин еще получит свое за нечестную игру, а Гриффиндор получит Кубок. Джеймс сделал два поворота в воздухе, и Лили заметила, что у него новая метла. Как же он был хорош в воздухе. Он неожиданно помчался в ее сторону, к трибунам, и Лили на секунду подумала, что он совершенно сошел с ума и направляется к ней, но потом заметила парящий возле трибун золотой снитч. Гриффиндорцы ликующе загудели, Лили тоже кричала.

Победа стремительно рассыпалась. Лили увидела, как исказилось гримасой лицо слизеринского загонщика, он, размахнувшись битой, ударил бладжер, направляя его в Джеймса. Лили тихо ахнула, прижав мокрые руки к губам, голова вдруг закружилась, гомон трибун перестал слышаться, а в глазах потемнело. Девушка потеряла сознание.

Теперь ликующе гудел Слизерин. Мяч стремительно пронесся через поле, Джеймс вильнул, но бладжер все же задел древко метлы, от которой отлетела большая щепка. Метла Джеймса Поттера несколько раз провернулась вокруг, опустилась вниз на несколько метров и остановилась, подрагивая, но не упала. Сам игрок слетел и держался только одной рукой. Гриффиндорцы затаили дыхание, но рука Поттера соскользнула с мокрого лакированного и немного подбитого древка, и он вместе с метлой рухнул на землю.

* * *

Слева от кушетки, на которой лежала Лили, сидел слизеринец. Его уличная мантия висела на спинке стула, но на шее все еще был небрежно завязан шарф. Он, слегка ссутулившись, глядел в окно и машинально вертел в пальцах небольшую потрепанную книжку. Это был Северус Снейп — кто же еще из слизеринцев стал проводить время за таким странным занятием? Вздохнув и словно вмиг обессилев, Северус на мгновение опустил голову. Потом он поднялся и шагнул ближе к кушетке. Черными блестящими глазами он смотрел на лицо спящей девушки, скривив тонкие губы. Несмелым движением Северус погладил кончики ее волос, и, когда веки девушки дернулись, он отшатнулся назад и замер, не сводя с нее взгляда. Лили продолжала спать. Тогда он протянул руку за мантией и, взглянув на Лили еще раз, поспешно вышел из палаты, стараясь ступать как можно тише.

* * *

Она проснулась от боли, которая импульсами растекалась по всему телу. Казалось, что голова, которая и являлась источником этой пульсации, вот-вот разорвется на тысячу осколков. Лили открыла глаза и, увидев перед собой белый потолок Больничного крыла, мысленно застонала. Кровать справа от нее была отгорожена ширмой, а все видимое для нее пространство оказалось безлюдным, словом, в Больничном отсеке было не так много пациентов. Лили села на твердой кушетке и потерла голову.

В тот момент в палату влетела мадам Помфри.

— В меня врезался бладжер?

— Нет, дорогая, ты упала в обморок, ударилась о ступеньки.

Лили поморщилась. А мадам Помфри продолжала щебетать:

— О, наконец-то вы очнулись, мисс Эванс. Честное слово, я уже и не знала, что с вами делать! Как самочувствие?

— Эм, голова болит...

Лили пришлось снова лечь в кровать, пока целительница смешивала лекарство.

— Налицо нервное перенапряжение! — говорила она. — Такое часто случается на пятых и седьмых курсах, но вы ведь и в прошлом году перед экзаменами не были у меня, не так ли? Не думаю, что причиной этому послужила учеба, это все квиддич и, конечно же, война. Я знала, знала, что это до добра не доведет! Боюсь, что эту ночь, да и следующий день вам придется провести у меня, так же, как и мистеру Поттеру. Да, о походе в Хогсмид не может быть и речи.

— Чудесно, — прошептала Лили, глядя на ширму, отгораживающую ее от соседа.

Мадам Помфри напоила Лили лекарством и удалилась. Тут же входные двери распахнулись, и в палату ввалилась вся команда Гриффиндора, а вместе с ними Блэк, Люпин и Петтигрю. Ширма мгновенно сдвинулась, и вошедших поприветствовал взлохмаченный больше обычного Поттер. Члены команды, вставшие у кроватей покалеченных, поочередно здоровались и спрашивали о самочувствии ребят. Брукс отчитал Лили за неосторожность и непослушание.

— Эйвери весь покрылся какими-то темными пятнами, образующими на лбу слово «глупец», и даже мадам Помфри не знает, как их исцелить, поэтому он сейчас, наверное, со всеми в гостиной, — сказала Ребекка.

— По-моему, ситуация более чем забавная, — рассмеялся Блэк.

— И ему, наверное, сейчас тоже очень весело, — с сарказмом заметил Люпин, выглядевший каким-то хмурым и болезненным.

— Не знаю, кто сказал Дамблдору о случившемся, но он просто в ярости. Захотел лишить слизеринцев половины квиддичных очков, но потом сжалился и просто оставил Эйвери и Мура после уроков три раза в неделю до конца года, — сказал Брукс, улыбаясь.

Лили хмурилась.

— А как матч закончился?

Тут все умолкли.

— Мы проиграли, Эванс, — сказал Джеймс.

Лили взглянула на него: рука и нога перевязаны, скорее всего, переломы.

— Сильно?

— Шансы на Кубок есть, — пожал плечами Брукс.

— Шансы? — переспросил Дэвис.

— И ты считаешь, что это возможно? — подхватил Гордон.

— Возможно.

— Конечно, возможно, — рассмеялся Блэк. — Нет ничего проще: победить самую сильную команду сезона с отрывом в триста очков.

— В триста?! — с изумлением воскликнула Лили.

— У Рейвенкло нет ни одной победы, они оказались самыми слабыми, у Хаффлпаффа и Слизерина по 300 квиддичных очков, у нас десять.

— Если мы проиграем Хаффлпаффу, то они выиграют и возьмут Кубок Квиддича, и мы займем предпоследнее место, а Слизерин — второе, — заключил Джон.

— Этого не будет, — небрежно отрезал Поттер. — Мы выиграем с разрывом в триста.

Почему-то Лили поверила в его слова, как поверил и Брукс. Команда Гриффиндора покинула Больничное крыло, шумно обсуждая итоги дня. Дэвис и Гордон громко спорили. Ребекка улыбнулась и, помахав ребятам у выхода, взяла Джона под руку.

Часы били полночь, прощаясь с тринадцатым февраля. За окном было тихо и совсем темно, в Больничном крыле потухли последние свечи, и его обитатели уснули, утомленные событиями дня.

Всю ночь ей снился Снейп. Совесть не давала ей покоя хотя бы потому, что он пришел ее спасать, забыв про их грандиозную ссору. Однако даже несмотря на мучившую ее совесть и уважение к этому человеку, она не собиралась говорить ему «спасибо» и тем более мириться. Она все еще была привязана к Снейпу, ей все еще было небезразлично, как он учится и что происходит в его жизни, но обида, появившаяся у нее в сердце после того, как он назвал ее грязнокровкой, только укрепилась после их разговора в библиотеке. Поступив на Слизерин в такое время, учась с такими людьми на одном курсе, он, наверное, был обречен стать Пожирателем. Конечно, немалую роль в этом сыграл и его отец-магл, который по сути своей являлся скорее чудовищем, нежели человеком. Жизнь в нищете, нехватка одежды и некоторая отрешенность от других людей делали его особенным, заставляя завидовать таким, как Блэк, таким, как Поттер и даже таким, как Петтигрю и Люпин, хотя жизнью, приближенной к идеалу, можно было назвать только жизнь Джеймса. Зато у Блэка была чистокровность и известная, благородная фамилия, уходящая в века. Что до Питера и Ремуса... Да, их жизни не отличались ничем особенным, но у каждого из них было звание Мародера, а этого было уже достаточно для зависти. Мародеры были крепчайшим союзом Хогвартса, своеобразными звездами, к которым всегда были прикованы восхищенные взгляды. Но самое главное, у них четверых была самая настоящая дружба. А среди Пожирателей смерти или даже будущих Пожирателей вряд ли отыщутся настоящие друзья. У Снейпа была только Лили, которую он потерял из-за любви к Темным искусствам и нелюбви к маглам. Лили не было его жаль только потому, что Снейп ненавидел быть слабым, ненавидел, когда его жалели. Но разве то, что его следовало бы пожалеть — это признак слабости? Нет, Северус Снейп был очень сильным волшебником, не только по своим магическим способностям, но и по внутренним качествам. Однако Лили еще слабо понимала, на что он способен, и слабо понимала, как искренни были слова Северуса в тот злополучный день, когда они разругались из-за семьи Буллитов, и еще она совсем не понимала, на что был способен Северус ради нее.

* * *

Ту часть ночи, которую Джеймс Поттер не спал (а это была большая ее часть, поскольку под действием Костероста спать вообще сложно), он размышлял о своих друзьях. В ту ночь было полнолуние, и он слышал, как пару раз выл волк. Бродяга, Лунатик и Хвост... Они были где-то там, в Хогсмиде. Кстати, у Бродяги даже нет разрешения на посещение Хогсмида. Как хорошо, что они Мародеры и знают все потайные ходы в этом замке. Жаль, что завтра ему не попасть в Хогсмид, легальный поход в деревушку случается не так часто, но нужно будет сказать ребятам, чтобы те обязательно сходили. Да и Люпину нужно будет отдохнуть, так что кружка сливочного пива окажется как раз кстати. Блэку, правда, придется как всегда выбираться под мантией-невидимкой.

Джеймс поморщился. Рука и нога предательски ныли. Интересно, что бы с ним сталось, если метла была прежней? Ведь только эту отец решил оснастить им же изобретенным защитным заклинанием, когда при небольшом повреждении метла не падает вниз, а зависает на высоте. Наверное, не сработай это заклинание или будь метла старой, он бы разбился. Жалко, конечно, метлу, ограниченная серия.

Вообще, единственным положительным моментом во всей этой ситуации было общество Эванс. Как удачно все-таки ребята не успели ее поймать, когда она в обморок упала. Джеймс усмехнулся. И что он несет?

* * *

Когда Лили открыла глаза, рядом с ней сидела Хельга. Подтянувшись и сев на твердой кушетке, она сказала:

— Доброе утро.

— Доброе, — отозвалась она. — Только уже день, два как-никак.

— Почему ты не в Хогсмиде?

— Еще успею, — хмыкнула она. — Что тебе сказали про голову?

— Сказали нервное перенапряжение, сегодня должны уже отпустить. Представляешь, если я так нервничала в этом году, что будет в следующем, когда сверху всего этого будет еще и ЖАБА? Тебе придется проводить со мной беседы, разгружающие мою психику, — хмыкнула Лили, глядя на подругу, которая при этих словах опустила голову и как-то странно сжала губы. — Ты чего? — нахмурилась Лили.

Хельга взглянула на Лили с грустью.

— Я уезжаю летом в Германию. Родители говорят, что в Англии слишком опасно.

Лили замерла. Только не это.

— Нет, — только и смогла сказать она.

Хельга посмотрела на Лили.

— Я не хочу уезжать. Они войны боятся, а я — нет, я Англию люблю и, по-моему, это просто нечестно.

— Ты правда уезжаешь? — спросила Лили, почувствовав какую-то невероятную пустоту.

Та кивнула и придвинулась ближе, обняв Лили, которая была так шокирована, что уже не могла сказать ни слова.

— Я буду писать тебе, и... знаешь, я приеду к тебе в гости, честное слово. Как только отвяжусь от родителей, вернусь в Англию. И еще, обязательно пришли мне приглашение на свадьбу, хочу видеть лицо Поттера, когда тот наконец-то добьется своего, — хмыкнула Хельга, и Лили улыбнулась.

— Обещаю, что ты будешь подружкой невесты, — сказала она, вытирая с лица слезы.

— Лили, — сказала девушка, отстраняясь от подруги. — Не плачь, пожалуйста, ты ведь такая сильная.

Лили кивнула, вытирая слезы.

— Тебе пора в Хогсмид.

Как только за Хельгой закрылась дверь, Лили упала на кушетку и закрыла лицо руками. Это самое ужасное, что могло случиться за эти злополучные полтора года.

— Лили, что случилось? — услышала она, а убрав руки, увидела Поттера, сидящего на своей кушетке; ширма была сдвинута.

— Хельга уезжает в Германию.

И этого было достаточно, Поттер лег обратно на кровать и не задал ни единого вопроса.

Лили взглянула на него и заметила, что соседняя с ним кровать ограждена ширмой.

— Кто-то еще заболел? — спросила она.

— Наверное, ночью привозили, — пожал он плечами.— Не видел кто это, но сейчас там уже никого нет.

Но это была ложь, потому что он знал, на кровати рядом с ним ранним утром лежал Ремус Люпин, отдыхающий после полнолуния, правда, за полчаса до пробуждения Эванс он покинул Больничное крыло и перебрался в спальню. Сейчас он должен был быть уже в Хогсмиде.

— Эванс?

— Что?

— Кто это тебе цветочки принес? — поинтересовался Джеймс, увидев на тумбочке рядом с ее кроватью букетик гербер.

— Не знаю, — честно ответила она и потянулась за букетиком. Цветы были перевязаны лентой, а к ней был прикреплен втрое сложенный листок желтого пергамента.

«С днем Святого Валентина, выздоравливай. P.S. Ты не обязана говорить мне «спасибо».

Лили усмехнулась: Северус.

— И кто? — переспросил Джеймс.

— Не подписано, — пожала она плечами.

— Правда? — удивился Джеймс.

— Можешь посмотреть, если так хочется, — сказала она, отдавая Джеймсу пергамент. — Черт, да сегодня же День Святого Валентина, — вполголоса сказала она.

— Ага, — подтвердил Джеймс. — А нам даже в Хогсмид сходить нельзя. Это Снейп, да?

— С чего ты взял? — нахмурилась Лили.

— Ну, — протянул Джеймс, сминая пергамент. — Вы не общаетесь, но несмотря на это, он вызволил тебя вчера из кладовки. Значит, тебя должна мучить совесть, о чем он, очевидно, подозревает. Поэтому, так как он беспокоится, — Джеймс поморщился, — он принес этот букетик с разрешением не вынуждать себя благодарить его, потому что ты не желаешь с ним общаться, а если ты его будешь благодарить, это... в общем...

— Я поняла, — фыркнула Лили. — Может, ты и прав, и это Снейп, не знаю.

Лили отвернулась и, прежде чем поставить букет в вазу, наполнила ее водой. Только тогда она обнаружила, что на тумбочке лежали еще и конфеты. Джеймс пристально следил за ее движениями.

— Черт, — сказала она, просмотрев открытку. — От Брукса.

Вот теперь она и поняла, что за нежность была в голосе у Брукса, когда перед игрой он просил ее быть осторожнее. Сговорились они все что ли? Этот вон, сидит смотрит.

— Кстати, Поттер, а где твои подарки? — сказала она, положив конфеты на тумбочку и склонив голову на бок.

Джеймс сел и, небрежно взъерошив челку, хмыкнул:

— Надоело мне впустую тратить фантазию и средства, тебе же на меня плевать.

Пару минут Лили удивленно глядела на однокурсника.

— Ты серьезно?— спросила она, боясь самой себе признаться, что мысль о том, что Поттер к ней охладел , нанесла большой удар по ее самолюбию.

— Конечно.

— Ну наконец-то!

— Эванс! Ну неужели тебе вообще не нравятся знаки внимания?! — воскликнул он.

— Мне не нравится навязчивость, а ты у меня именно с этим словом ассоциируешься, — фыркнула Лили.

Пару минут они молча сидели, уставившись друг на друга.

— Эванс, ну пойдем хоть погуляем вокруг Хогвартса что ли?

Лили вздернула бровь.

— С чего ты взял, что я сейчас соглашусь, если раньше не соглашалась?

— Скучно же! Все в Хогсмиде. А мы что, тут будем сидеть? Только подумай, замок почти пуст.

* * *

После получасовых уговоров Лили, будучи уже не в силах противостоять напору Поттера, согласилась.

Они медленно прогуливались по Хогвартсу, и Лили показалось, что Джеймс очень похож на того Поттера, которого она видела летом. Он шутил, а она смеялась, они обсуждали войну, и их мнения совпадали, он понимал ее, а она — его. Это было странное ощущение: Джеймс Поттер ей нравился, и его можно было даже посчитать за ее друга. Они остановились на открытом балконе у больничного крыла и долго смотрели на горизонт, где заканчивалось Черное озеро. Странно было как раз то, что с Джеймсом было легко и говорить, и молчать. Лили заправила волосы за ухо и, подперев подбородок рукой, подумала, что даже жалеет, что Джеймс не всегда такой, каким он был тем летом. Или всегда? А может, Хельга была права, и Джеймс действительно сильно преобразился, просто она упрямо этого не замечала? Нет, иногда он как обычно балагурил и перегибал палку, но ведь без этого Джеймс — не Джеймс, а нечастые выходки только добавляют ему привлекательности. Вполне возможно, что выходки действительно были, иначе за что их с Блэком вечно наказывают, но ведь об этом Лили не известно. Так может, Поттер не так плох?

Она повернулась и увидела, что Джеймс смотрит на нее, не сводя взгляда.

— Что? — улыбнулась она.

— Ничего, — хмыкнул он в ответ и перевел взгляд на горизонт.

— Эванс, — наконец сказал он.

— Что?

— Я тут подумал...

Лили взглянула на него и приподняла брови, Джемс выглядел так, будто он действительно обдумал этот разговор не один раз.

— Отец купил один лишний билет на Чемпионат Мира, ты ведь хотела поехать.

Сердце Лили забилось с бешеной скоростью.

— И... у тебя ведь родители точно поехать не смогут, они ведь маглы, а на такие мероприятия... Ты можешь поехать с нами, мы там будем всей компанией. Ну, я, Сириус, Питер и Рем, мы едем с моим отцом, ты можешь к нам присоединиться. Мы будем рады, но если ты не хочешь, то можешь поехать отдельно, — сказал он, протягивая ей билет.

— Джеймс, — сказала она, поднимая взгляд с билета на парня. — Он стоит бешеных денег, я не возьму.

— Это подарок, на День Святого Валентина.

Лили поморщилась.

— Я не возьму, — сказала она.

— Эванс, я вижу, как ты хочешь поехать, — сказал он, помахав билетами у нее перед глазами. — Другого шанса не будет. А так, что ты теряешь? Бесплатные билеты, общество истинных любителей квиддича, охрана взрослого мракоборца и четверых однокурсников, неплохо владеющих ЗОТИ, ты посмотришь Открытие Чемпионата Мира по квиддичу и сможешь расслабиться в это нелегкое для Англии время. Конечно, если его не отменят из-за ухудшения положения в стране. Хотя отец сказал, что, пока Министерство держит оборону, этого точно не случится, а по его прогнозам, силы Министерства истощатся минимум через восемь месяцев, так что это будет еще не скоро. Эванс...

— Нет.

— Чемпионат Мира по квиддичу, открытие...

Лили глубоко вздохнула. Если она откажется, то будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.

— Эванс, я ведь безвозмездно, от всей души. Просто подарок на День Святого Валентина, Лили.

— Ладно! — выпалила она и взяла у него билет.

— Тогда, — хмыкнул Джеймс, крайне довольный собой. — Мы за тобой заедем. Рано утром, как тут указано, четвертого июля.

Лили улыбнулась, представив, как к ней заявится мистер Поттер с четверкой неугомонных однокурсников, и улыбнулась. Это лето обещает быть гораздо веселее, чем предыдущее.

* * *

Поттер влетел в спальню для мальчиков в таком прекрасном настроении, что от него, казалось, исходило сияние. Распахнув дверь и представ перед друзьями, сидящими на кроватях, он широко улыбнулся и взъерошил волосы. Сириус многозначительно поднял брови, взглянув на него так, словно тот тронулся умом, Люпин нахмурился, а Питер выглядел растерянным и удивленным.

— Господа Мародеры, — провозгласил он и захлопнул за собой дверь. — Вы в полном составе?

— Как видишь, господин Сохатый, — улыбнувшись, ответил Сириус и, повернувшись к Люпину, продолжил. — Господин Лунатик, ты знаешь что-нибудь против средств, вызывающих умственное помутнение и эйфорию, а то, по-моему, наша мадам Помфри напоила господина Сохатого чем-то не тем.

— Нет-нет, — провозгласил Джеймс. — Со мной все в порядке, господа Мародеры, и даже лучше, чем обычно.

— Ты уверен? — пискнул Питер.

— Как никогда, господин Хвост, — продолжил Джеймс, расхаживая по комнате перед кроватями, положив руки в карманы брюк. — Итак, господин Бродяга, — сказал он, остановившись против кровати, на которой сидел Блэк, — я хочу напомнить, что ввиду того, что твои родители оставили тебя без наследства и денег, у нас с тобой теперь общий бюджет. Я, как и говорил ранее, не желаю ничего слышать о том, что ты, господин Бродяга, собираешься мне вернуть деньги, потраченные семейством Поттеров на тебя, но, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — поскольку ты все же на этом настаиваешь и желаешь, чтобы я тебе докладывал обо всех расходах, что я несу из-за тебя, хотя они для меня незначительны, и я никогда не приму у тебя этих денег, если ты все-таки решишь мне их вернуть, я хочу сообщить тебе, что в копилку потраченных на тебя средств отправляется еще галеон.

— С какой это радости? — спросил Блэк, осмыслив все, что сказал его друг.

— Помнишь, мы поспорили, что на День Святого Валентина в этом году Эванс пойдет со мной гулять? Ты был не согласен с моим утверждением, что я этого добьюсь, — при этих словах Джеймс расплылся в очаровательной самодовольной улыбке, словно ребенок, которому дали конфету.

Все присутствующие подняли на него глаза.

— Она что, согласилась с тобой погулять? — спросил Люпин.

— Вы гуляли? — подхватил Питер.

— Пока мы были в Хогсмиде? — ошарашено спросил Блэк.

— Да-да, господа Мародеры, я наконец пробил глухую стену, ограждающую неприступную мисс Эванс.

— Тебя стоит поздравить, — искренне улыбнулся Блэк и, встав, подошел к другу и пожал ему руку. — С успехом, господин Сохатый. Так, глядишь, лет через пять и до свадьбы дойдет.

— Ты будешь шафером, мой друг. И ты не поверишь, но я уже знаю, кто будет подружкой невесты.

— Нюнчик? — рассмеялся Блэк. Опускаясь на кровать.

— Нет, с ним покончено, — заявил Джеймс.

— Лили окончательно разругалась со Снейпом? — спросил Люпин.

— Сдается мне, что да, — пожал Джемс плечами. — Поэтому подружкой невесты будет Хельга Штец. Эванс ей пообещала, я слышал.

— Ты подслушивал? — спросил Питер.

— Я просто не спал, а они об этом не знали, — пожал Поттер плечами. — Но самое интересное даже не это.

— Есть еще что-то более интересное? — хмыкнул Блэк, закидывая руки за голову и откидываясь на кровати.

— Есть. Эванс будет пятой, кто под предводительством моего отца поедет на открытие Чемпионата Мира по квиддичу.

— Красавчик, — прошептал Сириус и торжествующе улыбнулся.

* * *

Лили зашла в спальню для девочек. Карман ее мантии, в котором лежал заветный билет, казалось, отдавал теплом, и она светилась от счастья.

Едва зайдя в комнату, она остановилась как вкопанная. На полу перед открытым чемоданом в одиночестве сидела Ребекка и складывала вещи.

— Не слишком ли рано для сборов? Только февраль, — напомнила Лили.

Ребекка подняла на нее взгляд.

— Ты уже выписалась? Хорошо себя чувствуешь?

Лили кивнула и села рядом с однокурсницей.

— Что случилось?

Ребекка опустила голову, и светлые волосы упали на ее лицо. Когда она наконец подняла взгляд, то сказала:

— Мы уезжаем, завтра.

— Что? — Лили показалось, что она ослышалась. Ребекка была вторым человеком в Хогвартсе после Хельги, кого она могла бы назвать подругой.

— Мы уезжаем далеко, даже не в Европу. Сейчас ведь многие будут уезжать, война и все такое.

— Ты даже не доучишься? Осталось несколько месяцев! — воскликнула она.

Ребекка грустно вздохнула.

— Слушай, — сказала она. — Я обещала никому не рассказывать, но тебе скажу, ты только не говори никому.

— Обещаю.

— Мы уезжаем не потому, что родители войны боятся, они даже наоборот, готовы вступить в схватку с Тем-Кого-Нельзя-Называть хоть сейчас. Отец очень разозлился. Мы уезжали на Рождественские каникулы домой, ты помнишь? В те каникулы Стив плотно начал общаться с Пожирателями, он почти вступил в их ряды, собирался сделать это в ближайшее время, на пасхальных каникулах или летом, — Ребекка замолчала. — Когда родители узнали об этом... что они наговорили друг другу... Отец и Стив кричали, мать рыдала... Папа сказал, что мы уедем из этой чертовой Англии, кишащей Пожирателями, как можно дальше и как можно скорее. Стив попросил только закончить квиддичный сезон. Вчера была последняя игра Слизерина, завтра мы уезжаем.

— Бекки...

Ребекка поджала губы и обняла Лили.

— Я так не хочу уезжать! Бросать Хогвартс, Англию, вас... Еще одна игра по квиддичу впереди, Брукс меня чуть не прикончил, когда я ему сказала.

— А Гордон, ему ты сказала?

Ребекка отстранилась и покачала головой.

— Еще нет. Если бы не Стивен... Какой же он все-таки дурак... — покачала она головой. — Вот, — она протянула Лили кусочек пергамента, — здесь мой новый адрес. Напиши мне, ладно? Пиши как можно чаще о том, что в стране, о том, что в школе, что в квиддиче. Гордон не будет писать, я знаю. Он, наверное, даже не поймет, обидится, я не знаю, что у него в голове.

Лили еще раз обняла Бекки и глубоко вздохнула. В тот момент она ясно осознала: с приходом войны ее жизнь изменится в корне.

За последние четыре месяца, проведенных на шестом курсе обучения школы чародейства и волшебства Хогвартс, так много всего произошло, что некоторые ученики недоумевали: почему нельзя растянуть события на весь год? Ведь из-за этой неоднородности жизни в начале года они сходят со скуки и изо всех сил стараются что-нибудь выдумать, а в конце — даже нет времени, чтобы спокойно вздохнуть. Но очевидно, судьбе было угодно, чтобы все самые яркие происшествия пришлись на конец второго семестра. Все началось еще в феврале...

* * *

— Брукс, какого черта? — налетел на него Поттер на завтраке.

— Что именно тебя интересует, Джеймс?

— Почему у нас в гостиной висит объявление об отборе нового вратаря в команду?

В этот момент на завтрак пришла Лили и села недалеко от Поттера, по правую сторону от не менее любопытствующего Люпина.

— Потому что Ребекка Мур больше не учится в Хогвартсе.

— Что? — в один голос воскликнули мародеры.

— Утром Ребекка уехала, друзья мои, — сказал Дэвис, приземлившийся рядом с Бруксом.

— Дэвид, — окликнула его Лили, — как Джонатан?

— В депрессии.

— Отлично! — хмыкнул Брукс, поднимаясь. — Один в депрессии, другая уехала. Команда разваливается. Жду всех на поле через двадцать минут.

С этими словами он двинулся к выходу, бросив красноречивый взгляд на Лили. Она опустила взгляд, тяжело вздохнув. Ну с чего это вдруг Брукс стал питать к ней какие-то чувства, кроме братских?

— И кто станет новым вратарем? — хмыкнул Люпин.

— Этот идиот, который пробовался в прошлом году? Даже фамилии его не помню.

— С ним мы точно проиграем.

— Сириус, — сказал Джеймс, — ты ведь отлично играешь.

— Предлагаешь мне занять место Ребекки?

— Именно, — сказал Поттер и улыбнулся.

* * *

Сидя на трибуне, Лили пыталась отделаться от навязчивой мысли о привлекательности Поттера. Она следила за ним взглядом, наслаждаясь его полетом; он смеялся, глядя на Сириуса, который играючи отбил десять мячей из десяти. Казалось, проблема была решена, и Брукс, улыбаясь, прогнал других желающих, заявив, что отбор окончен. Началась тренировка, и ребята снова взмыли в воздух. Поттер сделал два переворота в воздухе и закричал что-то Сириусу. Самое страшное, что теперь Поттер все чаще становился таким, каким он был летом. Или почти таким. Тем же выдумщиком и балагуром, но все-таки не прежним Поттером. Лили не могла объяснить этот феномен: он изменился, не меняясь, но это было действительно так. Лили проследила за тем, как ловко он схватил снитч. Просто чудо современности этот Поттер.

— Он хорош, да? — услышала она голос Брукса рядом с собой.

— Ага... — протянула она, не отрывая взгляда от Джеймса.

— Сириус — наш шанс на победу.

Сириус? И о чем она только думает?

— Да, Сириус почти так же хорош, как Бекки, — спохватилась она.

Несколько минут они сидели молча, и Лили одолевало желание отодвинуться от Брукса.

— Лили?

— М-м?

— Может, погуляем сегодня?

Лили глубоко вздохнула.

— Том, — сказала она, — тебе нужно готовиться к игре.

— Тогда после игры, — не отступал он.

— А потом нам всем нужно будет готовиться к экзаменам, — снисходительно улыбнулась она.

— Значит, нет?

Она повернулась к нему.

— Том, я всегда относилась к тебе почти как к брату и не собираюсь менять этого, понимаешь?

Он ухмыльнулся.

Тут рядом с Лили приземлился Поттер, растрепанный и какой-то взволнованный.

— Что обсуждаем?

— Перемены, — хмыкнула Лили, когда Джеймс сел с другой стороны от нее.

Неуютно — вот как чувствовала она себя в тот момент. Джеймс подозрительно покосился на Тома, и, перекинувшись парой дежурных фраз, они как-то ожесточенно сцепились из-за сущей бессмыслицы. Казалось, они и сами не понимали, почему спорят, но тем не менее перепалка быстро начинала набирать обороты, и Лили не могла больше этого выносить. Ей нужно было срочно уйти.

— Ты куда? — в один голос спросили мальчишки, когда Эванс поднялась.

— Я? — она улыбнулась. — Туда, где вы оба не будете действовать мне на нервы!

Она быстро покинула стадион и двинулась к Хогвартсу, размышляя о том, удастся ли им победить, если у них в команде такие отношения? Самое смешное, что причиной раздора в команде стал ее талисман.

* * *

Игра была назначена на середину марта. Последние недели они тренировались изо всех сил, а под конец вообще не вылезали с поля. Хаффлпаффцы же, напротив, ходили довольно расслабленные, уверенные в своей победе.

В день игры Лили была как на иголках. Ее успокаивало только то, что Бруксу, как оказалось, не нужно было повторять дважды, и он тут же отстал от нее, отчего отношения в команде вернулись на круги своя.

Она осторожно заглянула в раздевалку. Брукс давал последние наставления.

— Том, — позвала она.

— Солнышко, — улыбнулся он и обнял ее.

— Я надеюсь, что вы победите.

— Я тоже.

Она отстранилась и обняла Дэвиса, шепнув ему только: «Удачи». Потом подошла к Гордону: он явно все еще не оправился после отъезда Ребекки и только грустно глядел на нее.

— Джон, не грусти. Ребекка хотела бы, чтобы ты хорошо играл, — сказала она.

— Я знаю, Лили.

— Удачи.

Лили перевела взгляд на Поттера. Вот он стоит, как всегда улыбается, взъерошенный, в красной гриффиндорской форме.

— Удачи, Поттер, — талисман команды заключила его короткие объятия.

— Это традиция, как я понимаю? — спросил Блэк, к которому на этот раз Лили подошла в последнюю очередь.

— Да, традиция, — сказала она и тоже обняла его. — Поздравляю с удачным вступлением в команду. Успехов на поле.

— О да, спасибо, Эванс.

* * *

Игра была настолько напряженная, что Эванс сорвала голос. Она так кричала, что ей казалось, еще немного — и голосовые связки просто разорвутся. Игра шла невообразимо долго, Поттер нервно мотался туда-сюда, пока счет не стал с разрывом в 160 очков в пользу Гриффиндора, а потом так резко рванулся с места, что ловец Хаффлпаффа едва за ним поспевал. Когда Джеймс схватил наконец снитч, трибуны разразились такими воплями, что слышно их было, очевидно, даже в Хогсмиде. Блэк и Поттер, обнявшись, еще долго кружили над стадионом, держа в руках Кубок квиддича. Брукс светился от счастья, и по этому поводу закатили вечеринку прямо в гриффиндорской гостиной. Лили бежала в замок сломя голову, и, едва она переступила порог гостиной, шумной, полной учеников, как кинулась в объятья к Джеймсу, который поднял ее от пола и несколько раз прокружил.

— Джеймс, вы победили! — кричала она, разжимая руки.

— Мы, Лили, мы победили.

Она почти прыгала от счастья и, как только Поттер поставил ее на ноги, ринулась обнимать следующего члена команды.

— Не обольщайся, — хмыкнул Блэк. — Для нее это были только объятия.

Джеймс мечтательно глядел туда, где Эванс растворилась в толпе. Он видел, как она на него посмотрела, он чувствовал, что Сириус ошибся, может, впервые в жизни он ошибся в чем-то, что было связано с девушкой. Но ведь это была не просто девушка, это была Лили Эванс, и это были не просто объятия даже для нее.

— Нет, Бродяга, ты ошибаешься. В ней что-то изменилось.

Джеймс остро почувствовал: он приблизился к своей цели еще на один шаг, и стена, отгораживающая неприступную Эванс от Поттера, наконец-то начала давать слабину.

* * *

В конце марта, когда воздух уже начал наполняться запахом первых цветов и зелени, Лили стало невероятно тоскливо. Она перестала писать лекции, делать некоторые домашние задания и страдала бессонницей. Однажды вечером Лили медленно поднялась на Башню Астрономии и долго стояла там, оперевшись на перила. В темном небе уже висела большая белая луна, создавая приятный полумрак полнолуния. Ветер шуршал молодыми листьями Запретного леса, создавая таинственную мелодию ночи, в домике Хагрида горел свет, а Гремучая Ива, казалось, уснула, ее ветви замерли, и она не раскидывала их в безумном танце, как делала это обычно.

«Как скучно», — подумала Лили. Казалось, что, даже несмотря на многочисленные события, ее жизнь остановилась. Где-то за пределами Хогвартса идет война, а что здесь? Только с каждым днем становится все тоскливее. Теперь нет Ребекки, а ее место на поле для квиддича занял вездесущий Сириус Блэк. Том Брукс будто с ума сошел, Поттер в своем репертуаре, Северус Снейп был вычеркнут из ее жизни и только изредка мелькал где-то на втором плане, Хельге не до подруги: на носу ежегодные экзамены. А Лили плевать хотела на экзамены, ее одолевала такая лень и грусть, что не хотелось даже двигаться. Душа Эванс требовала перемен, событий, чего-то, что растрясло бы ее, вывело из депрессивного состояния, того, что могло бы отвлечь ее от тягостных мыслей о следующем учебном годе, в котором уже не будет ни Ребекки, ни Хельги, ни Северуса.

Она перегнулась через перила и долго всматривалась в окрестности школы. Странно все-таки, что Гремучая Ива замерла. Она внимательно разглядела дерево и вдруг увидела, что рядом с ним, откуда ни возьмись, появились люди. Профессор МакГонагалл, Альбус Дамблдор, кто там еще? Какой-то подросток, с виду курс шестой-седьмой. Похоже, ему что-то выговаривали. Дослушав обвинения, мальчик помчался к школе, и, когда он приблизился, Лили поняла, что это Поттер. Профессора двинулись следом, левитируя перед собой носилки, на которых лежал мальчик такого же возраста, как первый. Длинные черные волосы — неужели Блэк? Лили всмотрелась в парня на носилках. В лунном свете ей удалось разглядеть зеленый форменный шарф. Лицо парня смутно напоминало кого-то.

— Да это же Северус! — воскликнула она и ринулась к лестнице, не думая о последствиях.

Через минуту она столкнулась в холле с профессорами.

— Что с Северусом? — тут же спросила она, переводя взгляд с профессоров на Снейпа.

Рукав школьной мантии был порван, и из руки текла кровь, заливая носилки и капая на пол.

— Что вы здесь делаете, мисс Эванс? — воскликнула МакГонагалл

— Что с Северусом Снейпом, профессор?!

— Это наглядный пример того, мисс Эванс, что может случиться, если вы ночью бродите по окрестностям замка!

— Думаю, вам лучше спросить у него самого завтра, в больничном крыле, — сказал Дамблдор, обеспокоено глядя на ученика.

— Но...

— Если мы его сейчас же не доставим туда, вы вообще можете не увидеть своего друга, — отрезала МакГонагалл, двигаясь вверх по лестнице. — И сейчас же отправляйтесь в кровать!

Лили в ярости сжала кулаки.

— Сейчас же, мисс Эванс! Иначе получите наказание! — потребовала профессор.

Прошествовав мимо учителей, она вдруг услышала тихий смешок и, резко обернувшись, увидела, что Северус открыл глаза.

— Поинтересуйся у Блэка, Лили.

— Профессор, он очнулся, скорее! — закричала МакГонагалл, и они устремились вверх по лестнице.

* * *

Джеймс медленно ходил туда-сюда по спальне, Питер лежал на кровати, а Блэк сидел у окна, вытянув ноги. В комнате царило молчание, но когда распахнулась дверь, они и вовсе замерли. Казалось, что дверь открыли, что называется, с ноги.

В комнату влетела Лили Эванс. Сжимая кулаки, она обвела мальчишек взглядом и срывающимся голосом крикнула:

— Что вы сделали с Северусом Снейпом?!

Такой злой Поттер ее еще не видел.

— Ничего мы с ним не делали... — устало ответил Джеймс.

— Ничего? Ничего не делали?! Это поэтому он истекает там кровью?! Это была ваша очередная шутка, да?! Когда же у вас, идиотов, мозги встанут на место?! А если бы он умер?! Да я даже представить себе не могу, что можно было сделать, чтобы довести его до такого... состояния!

— Эванс, мы ничего не делали. Он сам полез под Иву.

— Сам?! Я видела, она остановилась! Дерево бы не причинило ему вреда! Каким заклинанием ты в него пальнул, а, Поттер? И какую роль в этом деле ты сыграл, Блэк? Северус именно тебя упомянул!

— Да у меня даже палочки с собой не было, Эванс, ясно?! — рявкнул Поттер.

На секунду Лили остолбенела.

— Может, вы все-таки расскажете, что произошло? И что вы с ним сделали? И, кстати, где Люпин?

— Ничего мы с ним не делали, Эванс, — лениво протянул Блэк. — Снейп поплатился за свое чрезмерное любопытство и неумение думать.

— Ах вот как?! — Лили снова сорвалась на крик. — Значит, все кругом виноваты, все, но только не вы! Да идите вы к черту со своей манией величия и отсутствием мозга! Как можно быть такими пустоголовыми идиотами?! И, Поттер, я и на милю к тебе больше не подойду, ясно? — отчеканила она, взбешенно взглянув на Джеймса, отлично зная, что может его задеть. — Лживые ублюдки, — зло выплюнула Лили напоследок.

Она резко развернулась и ринулась было к двери, но тут за руку ее крепко схватил Поттер. Обернувшись, она оказалась в дюйме от него. Ее лицо было настолько близко, что Джеймс мог рассмотреть каждую веснушку на ее носу. Она смотрела вверх, прямо на него, и Джеймс только сейчас заметил, что был сантиметров на семь выше нее.

— Отпусти, — прошипела Лили, сверля его взглядом.

— Эванс, сядь и послушай, — спокойно отозвался Джеймс.

— Не хочу я слушать очередную ложь!

— Сядь, Эванс!

Он кричал. Джеймс Поттер кричал на нее. Джеймс, который боготворил ее, который готов был горы свернуть ради нее. Выдернув руку, Лили опустила взгляд и, сделав два глубоких вдоха, испепеляюще взглянула на Поттера.

— Не смей кричать на меня, — сказала она.

— Извини, Эванс, — Джеймс сделал шаг назад. — Может, ты все-таки послушаешь?

Она прошла в спальню и села на кровать Джеймса, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.

— В общем, мы правда ничего не делали твоему дражайшему Снейпу. Всё это... только из-за его безграничного любопытства, желания насолить нам и...

— Безмозглости, — подсказал Блэк, за что удостоился испепеляющего взгляда от Эванс.

— В общем, — продолжил Джеймс, нервно теребя распущенный галстук. — Думаю, ты лучше других знаешь, что Снейп ненавидит нас.

— Вы тоже его не очень-то жалуете, — огрызнулась Лили.

— Да, но... Он ведь только и ищет повода, чтобы мы вылетели из Хогвартса, провоцирует нас, всячески пытается нам...

— Да сволочь он последняя и все тут, — заключил Блэк.

— Если ты не заткнешься, Сириус, я нашлю на тебя порчу! — рявкнула Лили.

— Молчу-молчу, — ухмыльнулся тот.

Джеймс улыбнулся уголком губ, но тут же принял серьезный вид.

— Ты, наверное, заметила, что Люпин периодически пропадает из школы.

— Ему часто нездоровится, что с того? — пожала Лили плечами.

Сириус и Джеймс переглянулись.

— Ты знаешь, что думал по этому поводу Ню... Снейп?

Лили задумалась. В памяти всплыл их разговор в один зимний выходной:

«—Тебе не кажется странным, что Люпин отсутствует на уроках каждый месяц несколько дней?

— Нет. Может, он уезжает к родителям или болеет, может, у него слабое здоровье?

— Каждое полнолуние?

— Только не говори, что ты считаешь Люпина оборотнем, — беззаботно рассмеялась она тогда».

— Знаю, — сказала Лили, взглянув на Поттера.

— В общем... — он замолчал и перевел взгляд с расстроенного Петтигрю на серьезного Блэка. Черт возьми, это же была тайна Люпина, он хранил ее и не рассказывал никому, даже им, мародерам. Не имел права Джеймс рассказывать об этом Эванс. Но если он не расскажет, то Лили, возможно, и вовсе отвернется от него. Солгать? Когда-нибудь она узнает, что это ложь, и тогда будет еще хуже. — В общем... — повторил он.

— Сохатый, — тихо сказал Блэк. — Расскажем, не думаю, что Рем обидится и... Эванс ведь не будет болтать.

Лили перевела взгляд с одного на другого: Джеймс — растерянный и взволнованный, немного спокойнее был Сириус, который выглядел непривычно серьезным, Питер, казалось, вжался в кровать и мелко трясся от беспокойства и страха.

— Понимаешь, Ремус Люпин, он... оборотень! — наконец выпалил Джеймс, не узнавая собственный голос, и замер, следя за реакцией Лили.

— Что? — спросила она, переводя взгляд с одного на другого, надеясь, что она ослышалась.

— Снейп догадывался, верно? — спросил Блэк.

Лили неосознанно кивнула. Она пыталась переварить полученную информацию, но мозг отказывался принимать ее. Люпин — оборотень.

— Этого не может быть.

— Но это так, — сказал Джеймс. — Снейп все время подкалывал нас, расспрашивал, где пропадает Люпин, такие «разговоры» обычно заканчивались дуэлями. Сегодня вечером...

— Сегодня вечером я не выдержал, — хмыкнул Сириус. — На его очередной выпад в сторону Рема я сказал, что стоит ему нажать на сучок на Гремучей Иве и пройти в проход, как он все сразу же узнает.

— Там, под деревом есть проход, — объяснил Джеймс. — Он ведет в Визжащую Хижину. Каждое полнолуние до превращения Люпин спускается туда и проводит ночь там.

— Ты что, отправил Снейпа в пасть к оборотню?!

— Эванс, — нахмурился Блэк. — Ну сама подумай, какой идиот пойдет туда, куда сгоряча отправляет его враг. Вот ты бы послушалась, если бы Эйвери сказал тебе, что... ну, допустим, заберись ты в Визжащую хижину, найдешь там средство, избавляющее от внимания Джеймса?

— Нет.

— Ни один адекватный человек так не сделает. А Снейп послушался меня, — пожал Сириус плечами.

— Что потом? — нетерпеливо перебила его Лили.

— Потом? — переспросил Джеймс. — Ну, потом... Когда я пришел в гостиную, Сириус рассказал мне об их стычке со Снейпом, и я понял, что просто так Нюнчик не забудет его слова и пойдет под Гремучую Иву. Поэтому, понимая, чем это может обернуться в первую очередь для Снейпа, а потом и для нас с Лунатиком, я пошел вызволять этого идиота, правда немного не успел: Ремус поцарапал его.

— Ты пошел в логово оборотня, чтобы спасти Снейпа? И даже без волшебной палочки? — переспросила она, глядя на Джеймса с восхищением и ужасом. — Поттер, ты сумасшедший?

Он усмехнулся.

— Дело в том, что оборотни легко контактируют с животными и понимают их.

— Причем тут это? — нахмурилась она.

— Мы анимаги, — пискнул Петтигрю.

— Что? — воскликнула она, переводя взгляд с одного на другого. — Вы — анимаги?

— Да, — сказал Сириус. — Начали превращаться в том году. И с тех пор каждое полнолуние проводим с Ремусом. Ему гораздо легче переносить эти ночи в нашем присутствии, он отвлекается.

— Ради Ремуса мы и решили стать анимагами.

— Но... но это невозможно! Я читала, этому ведь очень сложно научиться, и не каждому взрослому волшебнику это под силу, на это уходит уйма времени и сил и... вам ведь всего шестнадцать!

— Семнадцать, — поправил ее Блэк.

— Это не имеет значения, — с неверящим смешком ответила она, качая головой. — Вы врете.

Устало вздохнув, Блэк поднялся и на ее глазах превратился в огромного черного пса и обратно. Лили ахнула.

— Стоило бы заметить, что мы давно называем друг друга по кличкам, это связано именно с анимагической формой, — сказал Джеймс.

— Черт возьми... — прошептала она. — Это правда.

— Да, я надеюсь, что ты понимаешь: нельзя никому рассказывать ни о Люпине, ни об анимагии. — сказал Поттер, потирая руку. Лили заметила, что на рубашке проступили тонкие кровавые следы. Он тоже был ранен.

— Да, конечно.

— Кстати, — сказал Блэк, обращаясь к друзьям. — Мы впервые за долгое время оставили Люпина одного, туго ему завтра будет. Опять пролежит в Больничном крыле дня два, как раньше.

— Сходим к нему завтра, — ответил Питер.

— Я с вами, — встряла Лили.

— С какой стати? — нахмурился Блэк.

— Должен же Люпин знать, что я посвящена в его тайну, — ответила она.

— Ты же... не станешь его бояться? — осторожно спросил Джеймс.

— Я похожа на дуру? — огрызнулась она.

Сириус и Джеймс переглянулись, усмехнувшись.

— Я пойду, — вздохнув, сказала Лили, поднявшись с кровати.

— Эванс.

— Да?

— Спокойной ночи, — улыбнулся Джеймс.

— И вам того же.

Словно сомнамбула она шла до спальни, не сильно понимая, что происходит вокруг. На нее обрушилась такая лавина информации, что мир вокруг просто перевернулся. Ремус Люпин — оборотень, Поттер и остальные его друзья — анимаги. Что же будет дальше?

* * *

— Мерлин... — тихо протянул Люпин, переворачиваясь на спину. — За что мне все это?

Тело невыносимо ныло, голова раскалывалась, как было раньше при трансформациях.

— Люпин, как ты себя чувствуешь?

Он протер глаза и увидел, что рядом с кроватью стоят мародеры и Эванс.

— А что она здесь делает? — спросил он, хмурясь от боли, но все же садясь на кровати.

— Ты прости нас, Рем, — ответил Джеймс, высыпая на прикроватную тумбочку гору сладостей. — Нам пришлось ей все рассказать. Я знаю, я не имел права, но... из-за вчерашней ситуации...

— Я ничего не помню, Джеймс.

— Ты ранил Снейпа, — сказал Питер, а Сириус махнул головой в сторону соседней кровати, там с перевязанной рукой спал Северус.

Лицо Люпина преобразилось. Он уже слышал приказ об отчислении, видел пораженные лица однокурсников, разбегающихся при его приближении, свою будущую пустую жизнь.

— Все будет хорошо, Ремус, — сказал Сириус, прочитав все по его лицу. — Никто тебя не исключит. Снейп не успел ничего увидеть, он не посмеет ничего никому сказать. Все будет по-прежнему.

— Нет, не будет! — рявкнул он. — Надо быть реалистом, Бродяга. Не будет ничего по-прежнему, стоит Снейпу переступить порог Больничного крыла, как все уже будут знать...

— Он никому ничего не скажет, — тихо сказала Лили. — Он ведь у Джеймса в долгу теперь, и я его могу попросить.

— Вы же не общаетесь, — тихо отозвался Ремус.

— Это ничего не меняет, — пожала она плечами.

— Ты только не волнуйся, Лунатик, все будет хорошо, — сказал Джеймс с такой заботой и братской любовью, что Лили почувствовала себя лишней в этой компании.

— Поправляйся, Ремус, — сказала она и, улыбнувшись, прошла к кровати Снейпа.

Мародеры еще долго и тихо говорили о чем-то, и пару раз Люпин даже смеялся, морщась от боли, растекающейся по телу.

Она смотрела на спящего Снейпа, его рука выглядела вполне здоровой, бинты были уже сняты, а его лицо было светлым и безмятежным. Она вытащила из кармана сверток светло-оранжевого пергамента и маленькую закупоренную чернильницу. Пера у нее не было.

— Ребята, ни у кого нет пера?

— Сейчас, — Джеймс мгновенно скинул с плеча сумку и, порывшись, вытащил из нее потрепанное черное перо. Лили улыбнулась: до чего же он был забавным. — Вот, — произнес Поттер, передавая перо.

— Спасибо.

Она села на пустующую кровать, спиной к мародерам и, периодически поглядывая на Снейпа, вывела ровные буквы:

«Северус, скорейшего выздоровления.

Надеюсь, ты не сильно пострадал. Прошу, не порть жизнь Поттеру, Блэку, Петтигрю и Ремусу Люпину. Хотя бы ради меня держи то, что знаешь, в тайне. Надеюсь на твое благоразумие. Лили Эванс».

Это был конец марта. А в апреле в жизни Люпина появилась Эмили.

Это был один из самых теплых субботних дней апреля. Уже распустились первые цветы, а свежая зеленая трава покрыла окрестности школы. На носу были контрольные и годовые экзамены, но мародерам и в голову не приходило браться за конспекты, даже Ремус Люпин как-то неохотно читал учебники. Случай, произошедший прошлым полнолунием, сильно потревожил его спокойствие. И хотя по Хогвартсу не поползло совершенно никаких слухов касательно случившегося с Северусом Снейпом в ту ночь в конце марта, Ремус все равно был весь на нервах. Он то и дело уходил от друзей и старался проводить больше времени в одиночестве. Сначала Сириус и Джеймс решили, что ему просто нужно немного побыть одному...

Блэк стоял, облокотившись на каменные перила во дворе, рядом на скамейке сидела пара девчонок с конспектами на коленях. Сириус очаровательно улыбался и что-то им говорил, девчонки смеялись и отвечали, кокетливо хлопая ресницами и откидывая волосы назад. Появившийся на крыльце Джеймс тут же увидел его и, потянув за собой Хвоста, быстро спустился по ступеням и подбежал к нему.

— Простите дамы, но я вынужден лишить вас общества моего друга, — сказал он, потащив Сириуса в сторону. Девчонки захихикали, едва мародеры отошли от них.

— Что ты творишь, Бродяга?

— Меня так забавляют их тупые лица, — рассмеялся Сириус с детским восторгом на лице. — Честное слово, совершенное отсутствие интеллекта и это хлопанье ресницами... Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

— У тебя это отлично выходит, дружище. Тебе их не жалко? Они же влюблены в тебя по уши, — недовольно фыркнул Джеймс.

— Я знаю. Но должны же они приносить хоть какую-то пользу. Пусть развлекают меня.

— Девушки могут развлекать и по-другому, — сощурился Поттер.

— Я знаю, — повторил Сириус. — Но для таких развлечений нужна особенная девушка, а перезнакомившись за эти две недели почти со всеми дамами, леди и сеньоритами пятого, шестого и четвертого курсов, я ни одной такой не увидел. Ну, к слизеринкам я старался не подходить, но ты знаешь...

Джеймс покачал головой, перебивая его на полуслове.

— Ты неисправим, Бродяга.

— Что поделаешь, — пожал тот плечами.

— Кстати, о двух неделях, — сказал Питер.

— Да, спасибо, что напомнил, Хвост, — спохватился Джеймс, потащив Сириуса к озеру. — Мне уже начало это надоедать, сколько Рем еще будет прятаться от нас? Пора растрясти его, хватит ему уже пребывать в апатичном состоянии.

— Да, я тоже об этом подумал сегодня, — сказал Сириус, улыбнувшись проходившей мимо рейвенкловке с шестого курса.

— По-моему, сегодня ты думаешь только о том, как бы охмурить побольше девчонок, — нахмурился Джеймс. — И что с тобой такое?

Тот только пожал плечами.

Они нашли Ремуса устроившимся под их любимым деревом с книгой в руках. Выглядел он более чем спокойно, на лице у него отражалась глубокая отрешенность.

— Ремус! — Джеймс опустился рядом с ним, с другой стороны пристроились Питер и Блэк. — Как дела?

— Да ничего, — пожал он плечами. — Готовлюсь к экзаменам.

— И как?

— Нормально. А что стряслось?

— Ничего, — пожал Блэк плечами. — Вот собираемся завтра ночью выбраться в Хогсмид, ты с нами?

— Нет, вы извините, я лучше высплюсь.

— Тебе надо развеяться, Рем.

— Нет, со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке.

— Слушайте, — сказал он, запихивая книгу в сумку, — мне надо в библиотеку.

— Видишь, он опять, — хмыкнул Блэк, красноречиво вздернув бровь.

— Что «опять»? — нахмурился Люпин.

— Сбегаешь от нас, — ответил Джеймс. — Хватит, Лунатик. Ничего не изменилось. Хватит.

— Со мной все в порядке.

— Тогда веди себя нормально.

— Я и веду себя нормально, — пожал он плечами. — И мне действительно нужно в библиотеку.

Когда Ремус ушел, Сириус разлегся на земле и мечтательно произнес:

— Когда он вернется к жизни, закатим вечеринку.

Джеймс усмехнулся. Они сидели под березой, провожая взглядом учеников, гуляющих по окрестностям. Как дать Люпину понять, что ничего не изменилось, что все по-прежнему? Сложно жить с мыслью, что один вот такой «несчастный» случай может погубить жизнь. Хорошо хоть у них оказалась умная и порядочная Эванс, которая легко, без насилия, внушила Снейпу, что о случившемся стоит молчать. Эванс... Ему казалось, что их отношения снова испортились после апрельского происшествия. А он был близок к цели… Или нет? Кто знает, что у нее в голове, у этой Эванс.

— За эти две недели я накопал массу сведений. Смотри, — сказал Сириус, приподнявшись на локтях. — Видишь ту девчонку?

Джеймс кивнул.

— Изабелла Нортон. Обожает парней в форме для квиддича.

— У нее проблемы с психикой?

Блэк фыркнул.

— Твоя Эванс тоже помешана на квиддиче и всем, что с ним связано, но ты не называешь ее сумасшедшей.

Джеймс поморщился.

— А это Линда Паркер, — продолжил Сириус. — Ты ей нравишься, правда у нее есть парень, но ведь это не проблема.

— Эй, стоп, Бродяга! Ты чего это занялся сводничеством?

— Надоело смотреть на твою кислую физиономию. Хватит думать об Эванс, мир полон других, не менее привлекательных вариантов, — сказал он, жестом обводя территорию школы.

Джеймс поморщился.

— Я не хочу драться на дуэли с парнем Линды Паркер. Кстати, это не с ней встречается тот двухметровый гоблин с седьмого курса? — Блэк кивнул, и Джеймс нахмурился, качая головой. — Лучше отстань, Сириус.

— Будешь хранить верность своей святой Эванс? Брось. Может, пора уже начать встречаться с другими, пусть у нее ревность проснется.

— Какая ревность? Я же ей не нравлюсь.

— Это ты так думаешь.

— Ну вот, опять ты изображаешь умника-аристократа, — фыркнул Джеймс.

— Сохатый, я серьезно. Ты волочишься за ней четыре года. Только подумай, ЧЕТЫРЕ! Она уже привыкла к этому, а будь ты повнимательнее, заметил бы, что дело не просто, как ты выражаешься, «сдвинулось с мертвой точки». Я тебе уже говорил, ты ей нравишься, просто она не хочет этого признавать. Ей нужно немного помочь, показать, что ты не вечно будешь за ней бегать. Пусть в конце концов перестанет сопротивляться. Кстати, твое поведение в полуночное происшествие было просто сногсшибательным.

— То есть ты думаешь, что мне нужно...

— Развеяться, отдохнуть от мыслей об Эванс.

Джеймс замолчал. А ведь Сириус прав, даже если брать во внимание то, что произошло в больничном крыле. Какие эмоции были на лице у Лили, когда она услышала, что Джеймсу надоело тратить на нее время? Что она сказала — яснее ясного, но что она подумала, и каким было ее лицо? Джеймс попытался вспомнить тот момент и торжествующе ухмыльнулся. Будь ее слова искренними, она бы улыбнулась.

— А с чего это ты вдруг решил мне помогать? Тебе же не нравилось...

— Мне надоело ваше вечное препирательство. Эти однообразные, из раза в раз повторяющиеся разговоры. Пора с этим заканчивать, вот и все.

— Ладно, Бродяга, я обещаю подумать над твоими словами.

Сириус улыбнулся и снова откинулся на траву.

— Но все равно встречаться с другими девчонками я не буду. Просто приму к сведению положение вещей.

Сириус только закатил глаза.

* * *

Библиотека. Давно она не была здесь. Место обиталища книг и самых сокровенных секретов Лили Эванс: именно здесь они были рассказаны Хельге. Лили апатично выдохнула, тупо уставившись в пергамент, на котором было написано только три слова: фамилия, имя и заголовок.

— Эй, ты чего? Если будешь гипнотизировать пергамент, эссе само не напишется, — серьезно сказала Хельга, нахмурившись.

Лили отбросила перо и, откинувшись на спинку стула, взглянула на подругу.

— Я просто поняла, что больше так никогда не будет.

— Что ты имеешь в виду? — Хельга тоже отложила перо и пристально посмотрела на Лили.

Лили пожала плечами.

— Не будет больше наших с тобой посиделок, совместного написания эссе. Я вообще сомневаюсь, что мы с тобой останемся. Как единое целое.

Хельга опустила глаза.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой. А я правда не хочу уезжать.

— Да ни в чем я тебя не обвиняю... — отмахнулась Лили, устало переводя взгляд с подруги на пейзаж за окном. — Во всем виновата эта чертова война. Сама подумай, что останется от Хогвартса в следующем году?

— Лили, — с сожалением сказала Хельга, — я и Ребекка — не единственное, что ты любишь в Хогвартсе.

— Да, но уедут и другие, потом снова отменят Хогсмид, учителя будут думать о положении дел в стране, по коридорам будут ходить мракоборцы, и что тогда? Половина моих друзей выпустится, другие уедут, кто останется? Соседки по комнате, чьи разговоры, состоящие большей частью из сплетен, я не переношу?

— А Поттер и его вечная копания?

— А что они?

— Мне кажется, ты можешь вписаться в их компанию, тем более Джеймс...

— Лучше не продолжай, — перебила ее Лили.

— Лили, не будь категорична. Впереди лето, все может измениться.

— Что ты имеешь в виду?

— Слушай, Лили, признай наконец, что Джеймс изменился.

Лили глубоко вздохнула, чувствуя, что какая-то ее часть упорно соглашалась с Хельгой, а другая, наверное по привычке и в силу гордости хозяйки, просто не могла себе этого позволить.

— Чего ты молчишь? Он ведь тебе тоже нравится.

Лили замотала головой.

— Ты сама себе веришь? — раздраженно начала Хельга, и тут послышался какой-то грохот. Обернувшись, Лили увидела, что у стола, за которым сидел Ремус Люпин, свалена куча книг, которую уже разбирали сам староста Гриффиндора и девчонка с Рейвенкло, очевидно, и устроившая погром.

— Кто это? — нахмурилась она, разглядывая девушку.

— Это Эмили.

* * *

— Кто это рядом с Лунатиком? — спросил Сириус, глядя на девчонку, что стояла во время ужина рядом с Ремусом у входа в Большой зал.

— А я у тебя хотел спросить, — отозвался Питер.

— Да, Бродяга, это ты у нас знаток женской половины Хогвартса, — ответил Джеймс, взъерошив волосы и улыбнувшись.

— Вы о ком? — нахмурился Дэвис, наблюдая, как ребята вытягивают шеи, чтобы рассмотреть спутницу Люпина. — О той рейвенкловке?

— Знаешь ее? — заинтересовался Блэк.

— Пятикурсница, староста, Эмили Дэвис.

Четыре пары удивленных глаз уставились на Дэвида.

— Что?

— Ты не говорил, что у тебя есть сестра, — заметил Гордон, приподнимая брови.

Скривившись, Дэвид отмахнулся.

— Она моя кузина, и мы с ней не очень ладим.

— А что ей надо от Рема? — улыбнулся Джеймс, рассматривая девушку.

Ремус стоял рядом с ней, неуверенно переминался с ноги на ногу и как-то грустно смотрел на Эмили. Она была почти одного роста с ним и улыбалась, не сводя с него взгляда своих озорных глаз. Короткая неровная челка и вздернутый нос придавали ей какую-то особенную привлекательность и живость, а в движениях была видна бойкость характера. Она явно чувствовала себя свободно и непринужденно, почти не поднимая головы, чтобы глядеть прямо в глаза парня. В ней было что-то, отчего Джеймс сразу понял: она своего добьется.

* * *

Лили чувствовала невероятную разбитость. Отодвинув от себя тарелку с ужином, она сложила руки на столе и положила на них голову. Ей было необходимо срочно увидеть свою семью, она не хотела, чтобы заканчивался этот учебный год, сгорала от желания увидеть открытие чемпионата по квиддичу, ей все чаще нравился Поттер, и она усердно пыталась заставить себя выкинуть этот бред из головы. Ее мысли были заполнены такими противоречивыми темами, что виски начинали медленно пульсировать от боли. А на носу уже были экзамены. Еще ее беспокоил Ремус Люпин, который после случая со Снейпом вел себя более чем странно, отчего она почему-то чувствовала себя виноватой. Она шумно вздохнула. Впервые за долгое время Лили Эванс не могла разобраться в своей жизни.

— Лили, съешь что-нибудь.

«Иди к черту, Мэри», — подумала она, но ничего не ответила.

* * *

— Сириус, — шепотом позвал Джеймс. — Ты спишь?

— Нет.

— А Рем?

— Они с Питером начали сопеть, как только увидели подушки.

Джеймс отодвинул полог и сел на кровати по-турецки, наблюдая, как в полумраке Сириус повторяет его действия.

— Тебе не кажется, что Ремус как-то резко переменился? Еще сегодня утром он нас избегал, а после обеда не отстает ни на шаг.

Даже в темноте Поттер увидел, как Сириус усмехнулся, откинув упавшие на лицо пряди.

— Может, это наш разговор на него так подействовал?

— О, да... — с сарказмом протянул Джеймс. — С каких пор наши попытки вдолбить Лунатику в голову, что он нормальный, стали обладать чудесной силой и давать положительный результат?

— На самом деле, — задумчиво протянул Сириус, — все дело в этой Эмили.

— Думаешь?

— Да. Он пытался отгородиться от нас, но потом появилась она, от которой, по мнению нашего друга, отгораживаться нужно еще тщательнее. Таким образом он выбрал меньшее из зол.

— Странно это.

— Он ведь убежден в том, что ему не место в обычном обществе. Помнишь, на первом курсе он пытался и от нас отделаться.

Они замолчали.

— Нужно вбить этому идиоту в голову, что он нормальный, — заявил Джеймс.

— Мы этого не сможем сделать. По крайней мере за все шесть лет дружбы у нас это не вышло, сомневаюсь, что сейчас получится.

— С ним должен поговорить кто-то, кто знает его тайну, но...

— Эванс твоя с ним поговорить должна, — устало заключил Сириус, развалившись на кровати и закинув руки за голову. — А хорошо было бы, если бы эта Эмили все-таки добилась своего.

Джеймс тоже лег и, глядя в потолок, ответил:

— Наверное.

Постепенно тишина завладела комнатой, и вскоре Поттер услышал ровное дыхание своего лучшего друга. А сам он еще долго ворочался, размышляя о том, что произошло за последние месяцы.

* * *

— Понятно? — Сириус уставился на сонную Лили, которая, закутавшись в халат, сидела в кресле в гостиной и собиралась провести в таком положении все воскресенье.

— Что? — спросила она, взъерошив и так не расчесанные волосы.

— О, Мерлин, Эванс! — раздраженно воскликнул он. — Ты меня слушала вообще?

— На часах восемь утра, и сегодня выходной, нечего от меня ждать хорошей мозговой активности, — прошелестела она, сладко зевая.

— Эванс, люди давно проснулись и уже завтракают.

— А я не собираюсь, ясно?

— Ты мне скажи, ты слышала, что я тебе сказал?

— Слышала я все.

— Тебе понятно это?

— Да что «это»?

— То, что ты должна сделать.

Лили нахмурилась.

— Я должна?

— Конечно.

— Ничего я не должна, — покачала она головой.

Сириус, окончательно разозлившийся, глубоко вздохнул и невозмутимо холодным голосом продолжил:

— Лили, помоги нам.

— Не хочу я вам помогать.

— А Ремусу? Сама же видишь, что с Ремом что-то не то после прошлой луны.

Лили обреченно выдохнула. Сон медленно отступал, и она начинала осознавать то, что говорил ее однокурсник.

— А сами вы с ним не можете поговорить?

— Мы давно с ним дружим, давно знаем его секрет, а ему нужно показать, что он...

— Не чудовище, — вставил Джеймс.

— Почему сейчас? Из-за Эмили?

Поттер и Блэк переглянулись. Лили всегда раздражали эти немые диалоги между их гриффиндорской четверкой.

— А о ней ты откуда знаешь?

— Слышала вчера, как она жаловалась на Ремуса подруге.

— Жаловалась? — скривился Джеймс.

— Именно.

— Наверное, мы были правы, — сказал Сириус, повернувшись к Джеймсу. — Ремус вечно будет так себя вести, если сейчас не вытащить...

— Прекратите делать вид, что меня здесь нет! — воскликнула Лили.

Парни медленно обернулись.

— Чего ты такая нервная, Эванс?

— Я не нервная, — фыркнула она, отводя взгляд. — Я сама хотела поговорить с Люпиным. Так что я сделаю, что вы просите.

Сириус победно улыбнулся, покосившись на Джеймса, который с волнением проводил взглядом Лили, двинувшуюся к спальне.

* * *

Она причесалась и нацепила первое попавшееся платье. Взглянув в зеркало, она глубоко вздохнула и покинула спальню. Найти Ремуса было нетрудно. Он сидел в библиотеке, склонившись над конспектом. Вокруг него были сложены стопки учебников.

— Привет, — она села напротив него.

— Привет, Лили.

Молчание.

— Ремус.

— Да?

— Что с тобой?

Люпин нахмурился, пытаясь найти в вопросе подвох.

— Ничего.

— Ты себя странно ведешь после последнего полнолуния.

Ремус пожал плечами.

— Не понимаю о чем ты.

— Сначала ты избегал друзей, а теперь Эмили.

Люпин заметно напрягся.

— Эмили?

— Староста Рейвенкло, пятикурсница.

Люпин нахмурился и пристально посмотрел на Лили.

— А какое это имеет значение? Может, ты не заметила, но я вообще стараюсь не заводить с учениками близких отношений, хотя Сириус, Джеймс и Питер, конечно, не в счет. А Эмили Дэвис одна из многих учеников, внимание которым я стараюсь уделять ровно столько, сколько требуется, чтобы поддерживать теплые отношения на уровне «привет—пока».

Лили озадаченно вскинула брови.

— Но я именно об этом и говорю. Ремус, — она положила свою ладонь на его. — Твоя особенность ничего не меняет, ты остаешься тем же человеком...

— Нет, Лили! — он хлопнул по столу рукой. — Она меняет все. Таким, как я, нельзя иметь семью, друзей, знакомых, нельзя влюбляться, привязываться к окружающим, потому что одно слово человека, знающего об этой особенности может разрушить мой мир. Я не хочу видеть, как все разбивается, не хочу испытывать боль, теряя близких. Не многие, узнав мой секрет, смирятся с этим. Ты же знаешь, какое в магическом мире отношение к таким, как я.

— Ремус, — с сожалением протянула она, — тот, кто действительно дорожит тобой, никогда...

— Ты не понимаешь, — сокрушенно произнес Люпин. — Дело не только в страхе почувствовать боль и разочарование, если правда станет явной, и приятели начнут разбегаться в разные стороны. Оборотни вообще не должны учиться в школах, заводить семьи, а друзья у них должны быть из себе подобных.

— Ты слишком категоричен. Это неправильно и несправедливо. Такой, как ты, достоин большего.

— Отлично, — раздраженно фыркнул парень. — Увидишь оборотня Сивого, скажи, чтобы в следующий раз выбирал себе жертву из недостойных.

Лили пристально поглядела на Люпина.

— Пожалуйста, Ремус, послушай. Ты не должен так ущемлять себя. Ты человек с особенностью, проявляющейся раз в месяц. Ты хороший человек, с этим можно жить нормально.

— Лили, родители постоянно мне это твердят. Я хочу так думать. Но не могу.

Лили опустила взгляд и неуверенно сказала:

— Знаешь, Эмили вчера говорила с подругой, и я услышала... По-моему она в тебя влюбилась.

— О, нет.

— Другой бы радовался.

— Нормальный.

— Перестань, Люпин. Ты гораздо лучше некоторых обычных. Ты достоин любви, — она поморщилась от приторности этой фразы и продолжила. — Ни к чему строить стены вокруг себя.

Люпин грустно усмехнулся.

— Ты самый добрый человек на свете.

— Нет, просто не могу смотреть, как ты губишь свою жизнь. Постарайся расслабиться. Знаешь, многие бы пожелали иметь такого друга или парня, как ты. Жаль, что в группу своих друзей ты выбрал только троих.

— Я и тебя считаю другом, Лили.

Девушка улыбнулась.

— И я тебя. Подумай об Эмили, не заставляй ее... мучиться.

Ремус тяжело вздохнул.

— Ну подумай, что я буду ей говорить? Что болею, что у меня болеют родители? Я ужасно устал врать.

Лили пожала плечами.

— Если все сложится, то со временем ей можно будет рассказать правду.

— А если...

— Ремус, проблемы нужно решать по мере их поступления, — пожала она плечами и улыбнулась.

Люпин проследил взглядом за Лили. Она поднялась и быстро скрылась в проеме между полками. Она было отчасти права, и если Эмили действительно в него влюблена, он не может причинять ей боль. С другой стороны, ей бы лучше держаться от него подальше. Он устало вздохнул и отложил конспекты. Она была красивая, эта Эмили, умная и интересная. А может Эванс права? Он закрыл глаза и постарался отделаться от этих мыслей. В его жизни происходило что-то немыслимое, и он никак не мог с этим разобраться.

* * *

«Дорогая, ты же знаешь, я не любитель писать письма, твои просьбы писать как можно чаще — абсурд. Я и так отправляю по сообщению в неделю. Скажи мне, что-то случилось?

Отец».

Тридцать слов, написанных беглым почерком. Каждую неделю она отправляла по четыре письма, а в ответ получала вот такую записку в тридцать слов. Лили свернула письмо вдвое и спрятала его в карман, доставая из сумки чистый пергамент и перо. Поджав ноги, она сидела на диване, глядя на пламя, облизывающее поленья в камине. Вокруг суетились ученики, а солнце медленно катилось к горизонту.

Она так и не дописала ответ, бросив его на середине. Ей слишком сложно давалось каждое слово, которое она чернилами выписывала на пергаменте. Письмо, пропитанное ложью и неправдоподобным, слащаво-приторным описанием ее жизни, кое-где выдавало не покидающий ее страх, порожденный войной и списками погибших из «Пророка», которые ей снились каждую ночь.

* * *

Они возвращались с очередной вылазки в Хогсмид. В сумраке их общей гостиной, где они наконец сбросили мантию-невидимку, Ремус заметил что-то необычное.

— Смотрите, кто это?

На диване, подтянув колени к груди, спала Лили Эванс. На ее лицо падали отблески затухающего камина, а на столике, рядом с открытой чернильницей, лежали перо и пергамент.

— По-моему, это Эванс, — отозвался Питер.

Джеймс остановился в каком-то непонятном ему смятении. Он восхищенно глядел на спящую Лили. Она всегда была такой гордой, неприступной и сильной, но сейчас, так уютно устроившаяся на диване, она казалась хрупкой и беззащитной. И почему-то Джеймс робел именно перед такой Лили.

— Джеймс, — прошептал Сириус, обняв друга за плечо. — Дерзай. Момент более чем подходящий.

— Ты считаешь?

— Откуда эта неуверенность, Сохатый? Я тебя не узнаю.

Джеймс пожал плечами, провожая друзей взглядом. На прощание Блэк подмигнул ему и улыбнулся.

Прошло еще несколько мгновений, прежде чем Поттер подошел к дивану. Он обратил внимание на пергамент, судорожно пытаясь придумать что же ей сказать. Ему на глаза попалось недописанное письмо. Прежде чем отложить его, он прочитал эти строчки три раза, а потом, опустившись на корточки перед диваном, тихо позвал:

— Эванс.

Она распахнула глаза. Гостиная утопала во мраке, догорали последние угли, а перед диваном сидел Джеймс.

— Поттер, — сонно откликнулась она, приподнимаясь, садясь на диван по-турецки и потирая глаза. — Который час?

— Почти три.

— Вот черт... — протянула она, пытаясь избавиться от сонливости.

— Ты спать идти не собираешься? — спросил Джеймс, усаживаясь на пол по-турецки.

— Собираюсь, просто... Не хочу возвращаться в спальню к соседкам. Мэри еще ничего, но остальные... Я их на дух не переношу. Как подумаю, что мне весь следующий год находиться в их обществе, хочется застрелиться.

— Что сделать?

Лили поморщилась.

— Только не говори, что ты не знаешь, что такое пистолет.

— Не знаю, но слово чудесное, — расплылся он в детской улыбке.

Лили закатила глаза, мысленно посылая Поттеру сигналы, чтобы он ушел. Всегда скрытная, сильная и гордая, она в последние два дня совсем потерялась и обессилела. А Джеймс снова казался ей таким милым и привлекательным. Ей не хотелось вести с ним откровенные беседы, но она не могла этого контролировать, чувствуя себя уязвимой и разбитой.

— Эванс, что-то случилось?

— С чего ты взял?

— Твои волосы... — внутри у Лили все сжалось. — Обычно они распущены, а сегодня, как и тогда, летом, собраны в пучок. Наверное, ты делаешь это неосознанно, но... — он немного неуверенно улыбнулся. — А еще глаза...

— Хватит, Джеймс.

— Почему?

— Это слишком сентиментально, — поморщилась она.

Он как-то горько усмехнулся. Тающие дрова отражались бликами в его очках.

— Так что случилось?

— Война, Поттер, война случилась.

— Но нас это не касается.

— Это всех касается, всю страну, весь магический мир.

«Что я делаю? То, что я не смогла выговориться Хельге, не значит, что нужно использовать для этого Джеймса. Он — самая не подходящая кандидатура», — подумала она, но продолжила:

— Люди из страны уезжают, многие умирают, а мы сидим здесь и даже не знаем, что творится за пределами Хогвартса.

Она покачала головой и поднялась с дивана.

— Я спать.

— Постой, — крикнул Джеймс ей вслед.

Она обернулась и в сумраке гостиной увидела, что в руке у Джеймса пергамент.

— Это твое?

Лили в три шага преодолела расстояние между ними и подошла почти вплотную к Поттеру, резко выхватив лист из его руки.

— Уже прочитал? — сквозь зубы спросила она. Тот только кивнул. — Ну и что ты там увидел?

Джеймс выглядел непривычно серьезным. Глядя прямо в глаза Лили, он сказал:

— Что ты боишься.

Что-то внутри у девушки болезненно сжалось, и она опустилась на диван, спрятав лицо в ладонях.

— Я думал, ты уйдешь, — признался Поттер, — ты ведь не любишь показывать слабость.

— Всю мою слабость ты уже прочел в письме, — буркнула она, проклиная себя за то, что уснула в гостиной.

Джеймс щурился, наблюдая за ее движениями, а потом сел рядом.

— Чего ты боишься? Того-Кого-Нельзя-Называть?

— А кто его не боится? — она подняла на него взгляд, размышляя о том, что сейчас было бы очень кстати напиться, как на вечере у Слизнорта. Что она делает? Делится с Поттером своими чувствами, пытаясь отогнать мысль, что он бывает жутко хорош. И прямо сейчас он так внимательно и серьезно на нее смотрит... Лили спохватилась, что пауза затягивается, моргнула и продолжила свою мысль: — Он ведь непредсказуемый темный маг, желающий истребить полукровок и маглорожденных и захватить власть. Только сумасшедший не будет его опасаться.

Джеймс молчал. Он впервые видел Лили по-настоящему. Она раскрывала ему свою душу. Делилась мыслями, переживаниями, тем, что занимает ее голову.

— Поттер, у вас нигде не припрятана бутылочка огневиски?

Гриффиндорец удивленно вскинул брови.

— Прости, что?

— Не смотри на меня, как на сумасшедшую. Да, я прошу огневиски.

— Нет. У нас нигде не припрятано.

— Жаль... — протянула она, уставившись на камин. — Знаешь, моему отцу плевать на детей. Он наслаждается своей размеренной жизнью и ему абсолютно все равно, что с его дочерьми. Моя сестра ненавидит меня и игнорирует с недавних пор. Кроме них у меня никого нет. Но с ними мы чужие люди. Однако с того момента, как война набрала обороты, я пишу им четыре раза в неделю, сдерживая себя, чтобы не отправить еще парочку сов. Отец на мои четыре письма отвечает одной запиской в тридцать-тридцать пять слов. Я каждый день просматриваю списки убитых в «Пророке», боясь увидеть там их имена. А ты, Джеймс, единственный ребенок в семье, родители тебя обожают, холят и лелеют. Сколько раз ты написал им за последние полгода? Два? На Рождество и Пасху? Неужели тебя не волнует, что с ними, и ты не боишься, вернувшись на каникулы домой, увидеть над домом черную метку?

— Я не думал об этом. Но если Чемпионат не отменили, значит, все не так уж плохо.

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь кроме квиддича?

— Ну, о тебе, о друзьях, об учебе иногда.

— Все это, так или иначе, связано с тобой или с твоим желаниями. Ты — кладезь эгоизма, Поттер, — покачала Лили головой. — Я ухожу.

— Джеймс, — окликнула она его, когда уже ступила на лестницу, — я поговорила с Ремусом.

С этими словами она быстро удалилась.

Лежа в кровати, она еще долго перебирала в уме этот разговор. Ее откровенность в тот вечер пугала Лили. Она долго думала, то ли она сказала, и анализировала то, что говорил Джеймс. Пока наконец на нее не опустился сон, она обдумывала произошедшее.

* * *

Возвращение Джеймса в спальню Сириус встретил улыбкой.

— Ну, Джеймс, как прошла встреча с мисс Эванс?

— Я подонок.

Сириус приподнял брови.

— Прости, что?

— Я впервые понял, что она права.

— Ну... Джеймс, в сравнении с прошлыми годами ты — мистер прилежность и скромность. Обвинения могут быть частично сняты.

— Дело не в хвастовстве и выпендреже, Бродяга, — сказал Джеймс, быстро присев у тумбочки и пытаясь там что-то отыскать, — в стране действительно идет война. А я ни разу не написал родителям.

Сириус приподнял одну бровь и с выражением легкой надменности спросил.

— Это она тебе сказала?

Джеймс кивнул.

— А ты?

— А я подонок.

Блэк закатил глаза и упал на кровать.

— У тебя было столько шансов ее охмурить ее этим вечером, а ты выслушивал нотации.

— Нужно иметь хоть каплю благородства, Бродяга. Ей нужно было выговориться.

— Для этого у нее есть Хельга.

— Она в ее разбитом состоянии тоже виновна.

— Кошмар, — заключил Сириус тоном аристократа, закидывая руки за голову. — Ты сегодня какой-то излишне мягкий. Где напор и самоуверенность, Сохатый?

— Отстань, — бросил он, доставая из тумбочки перо и пергамент. — Я буду писать родителям.

— А до завтра это не может подождать? Сейчас глубокая ночь... — сонно пробормотал Питер, укрывшись одеялом с головой.

— Нет.

— Сохатый, а у тебя неужто совесть проснулась, — рассмеялся Блэк.

— Я сказал, отстань.

— Брось, ты серьезно что ли?

— Джеймс Поттер, проваливай в общую гостиную, некоторые желают хоть немного выспаться, — бормотал Ремус, повторяя жест Питера.

Джеймс пожал плечами и, взъерошив волосы, покинул гостиную, оставив Сириуса в недоумении.

* * *

Лили рано спустилась к завтраку. Подперев подбородок рукой, она гипнотизировала стол Слизерина. Она делала так всякий раз, когда ей было нечем заняться. Слишком напыщенными стали слизеринцы с тех пор как война начала набирать обороты. Их так и распирало от гордости от того, что их хозяин наводит страх на пол-Европы. Компания Пожирателей смерти... Помнится, на прошлом уроке Зелий, когда они изучали особенное буйное зелье, и рукава мантий пришлось закатывать, не многие слизеринцы сделали это. А кому хочется показывать черную метку? Надо же, половина из них решительно, с гордостью кинулись во власть Волдеморта, добровольно загубив таким образом всю свою будущую жизнь. Эйвери увлеченно разговаривал с Барти Краучем, Снейп сидел напротив них, спиной к столу Гриффиндора, рядом с ним устроились Регулус Блэк, Мальсибер и Розье. Эйвери усмехнулся и что-то сказал Северусу, тот оглянулся, посмотрев прямо на Лили. Девушка не отвела взгляда, только слегка вскинула брови. Что творится в голове Северуса Снейпа? Этого она решительно не могла понять, но ей казалось, будто он разрывался между ней и Слизерином. Должно быть, ему было очень тяжело так жить... Он отвернулся и что-то ответил Эйвери. Тот рассмеялся. Лили опустила взгляд в тарелку... Она часто чувствовала себя виноватой по отношению к Севу, вспоминая детскую сказку «Маленький принц». «Мы в ответе за тех, кого приручили», — гласила самая известная фраза этого произведения. Она чувствовала, что он действительно по-настоящему был влюблен в нее, и это была его единственная слабость.

Проходя мимо, Джеймс задержал внимание на Лили.

— Привет, Эванс.

— Привет, — отозвалась она, провожая четверку взглядом.

— Итак, — хмыкнул Сириус, подтягивая к себе тарелку с завтраком. — Есть какие-то планы на лето?

— Кроме чемпионата? — невнятно из-за набитого рта спросил Джеймс, уплетая омлет.

— Естественно.

— А почему ты интересуешься? — спросил Люпин, бросив на друга взгляд.

— Я хотел навестить Андромеду. Позавчера написал ей, а вчера получил ответ. Она приглашает нас погостить у нее на каникулах. Говорит, что хочет уехать на несколько дней, у ее подруги свадьба, а дочку не с кем оставить. Так что мы бы оказались как раз кстати: не только бы навестили ее, но и последили за малышкой.

— Почему бы и нет? — пожал Джеймс плечами. — Лично я после чемпионата совершенно свободен.

— Да, я думаю, что меня родители отпустят, — сказал Люпин. — Ты как, Питер?

— Думаю, мать будет против, — ответил он, уставившись в тарелку.— Тот-Кого-Нельзя-Называть и все такое. Опасно.

— Да брось, Питер! Ты ведь уже совершеннолетний! — протянул Джеймс.

— Нет, она меня не отпустит, — покачал он головой.

— Ладно, значит поедешь с нами в следующий раз, — нетерпеливо отрезал Блэк.

— Не расстраивайся, Питер.

— Кстати, Сириус, — улыбнулся Джеймс, — ты этим летом у меня живешь?

Блэк пожал плечами.

— Не знаю. Мой любимый дядя Альфард, который дал мне прошлым летом денег на мантии и учебники, умер осенью и оставил мне хорошее наследство — дом и деньги.

— Ты же не любишь свою родню, — заметил Питер.

— Ну... Нас в семействе Блэков трое безумцев: я, Меди и дядя Альфард. На зимних каникулах я уезжал на пару дней, помните? Я как раз разбирался с наследством. Все уже улажено, дом мой, а хранилище в Гринготсе, где лежат деньги, переписано на меня.

— Почему ты раньше не сказал? — нахмурился Поттер.

— Не было случая, — хмыкнул он.

— Привет, — услышали они, и рядом с Ремусом села Эмили Дэвис.

Смутившийся появлением девушки Люпин поперхнулся куском курицы, который успел положить в рот, и в панике уставился на Сириуса, взглядом моля его сделать что-нибудь, чтобы девчонка ушла.

— Мы, кажется, еще не знакомы, — снисходительно пожав плечом и хитро улыбнувшись, сказал Бродяга. — Сириус Блэк.

— Наслышана, — хмыкнула девушка. — Эмили Дэвис.

— Джеймс Поттер, — отозвался Сохатый, покончив с омлетом.

— А этот скромняга — Питер Петтигрю, — добавил Сириус, хлопнув представленного по плечу.

— Приятно познакомиться, — коротко улыбнулась она.

Сириусу определенно нравилась эта девчонка. Она была совершенно не в его вкусе, простовата, слишком непосредственна и беспечна, но она обладала какой-то сверхъестественной для пятнадцатилетней девчонки самостоятельностью, решимостью и храбростью. Ведь сколько нужно решимости, чтобы сесть за стол чужого факультета к мальчику, который тебе нравится, но явно избегает. Ремусу она определенно подходила.

— А нам-то как приятно... — протянул Джеймс, очаровательно улыбаясь.

— Рейвенкловка за столом Гриффиндора? С чего бы это? Студенты Рейвенкло одумались и начали выгонять недостойных?

— Я тоже рада видеть тебя, Дэвид, — скривилась Эмили, наблюдая, как кузен и Джонатан садятся за стол.

— Жаль, что я не могу ответить взаимностью, — с сарказмом фыркнул Дэвис, пододвигая к себе тарелку.

— Да брось, Дэвид, — улыбнулся Джеймс. — Эмили, быть может, теперь часто будет появляться у нас.

— Да, у вас с Ремусом, должно быть, большие планы на будущее, — подхватил Блэк, впившись в Эмили любопытным, изучающим взглядом.

Она озорно улыбнулась, ее большие глаза как-то особенно блестели, и она уже хотела что-то ответить, как Ремус, шокированный таким заявлением друзей, поперхнулся и закашлялся. Эмили похлопала его по спине, и, когда кашель прекратился, Люпин тут же поднялся.

— Я хочу зайти перед уроками в библиотеку, — сказал он, подхватил сумку и, быстро переступив через скамейку, зашагал прочь, игнорируя удивленные взгляды мародеров.

— Ремус! — закричала Эмили ему вслед и тоже встала. — Если я тебя смущаю, то я могу уйти. Ты только пришел на завтрак, не хочу, чтобы ты мучился голодом на уроках.

Ремус оглянулся и уже открыл было рот, чтобы ответить, но Эмили уже вылезла из-за скамьи и, грустно посмотрев на Ремуса, вышла из Большого зала.

Окончательно поникший Люпин вернулся к столу и сел, опустив голову на руки.

— Кто вас лезть просил?

— А по-моему, — мечтательно сказал Блэк, — она в тебя по уши влюблена. Она очень хороша.

Джеймс повернулся к Люпину.

— Ты не хочешь с ней встречаться, Лунатик?

— Он бы и не прочь, но все мучается из-за...

— Бродяга, тише, прошу тебя, — протянул Люпин.

— Похоже, ты прав, Сириус, — сказал Джеймс, взъерошив волосы.

— Это не ваше дело.

— А по-моему, то, как ты себя чувствуешь, как раз наше дело.

— Другое дело, что ты в нее не влюблен.

— Зато она любит его безумно.

— Но я — нет.

Сириус раздраженно закатил глаза.

— Она же тебе нравится. Ты ей — радость, а она тебе — хорошее времяпрепровождение.

— Использовать ее?

— Это взаимовыгодное использование, Лунатик. Мерлин, ну прояви благородство по отношению ко влюбленной девушке.

— Только тебе об этом и говорить.

— Э, нет, не путай влюбленность с тем, что чувствуют девчонки, смотрящие на меня с открытыми ртами, — громко фыркнул Блэк, и поклонницы, услышавшие его, тут же нахмурились.

— И что мне делать?

— Не валять дурака.

— А как же...

— Вот только снова не начинай! — оборвал его Бродяга. — Твоя особенность — это не так серьезно, как ты считаешь.

* * *

В конце концов под напором Эмили и друзей Ремус Люпин сдался. И ему это нравилось. Ему нравилось идти, держась за руки с этой девушкой, ему нравилось делать ее счастливой, хотя он не был влюблен в нее. Он был почти так же счастлив, как тогда, когда, узнав о его особенности, мародеры только начали искать способы облегчить для него полнолуния, когда он понял, что у него есть настоящие друзья, или когда ему пришло письмо из Хогвартса, ведь он был уверен — для него путь в школу закрыт.

Теперь в его жизни было больше поводов для радости. И хотя Эмили еще не знала о его особенности, он почему-то перестал об этом беспокоиться.

* * *

В последние дни учебы в Англию по-хозяйски ворвалось лето. Воздух стремительно наполнялся пьянящим ароматом распускающихся цветов, а дикая жара не спадала до глубокой ночи. Все это подействовало на учеников, как пришедшая не по расписанию весна: всюду, держась за руки, ходили парочки, а Астрономическая башня, которая во все времена была местом свиданий влюбленных, стала еще более популярна.

Лили никак не могла сосредоточиться на конспекте. Обычные ежегодные экзамены не требовали серьезной подготовки, но она не могла повторить даже пару тем. Настроение окружающих совсем затуманило ей голову.

— Ходят как мартовские кошки, смотреть противно, — проворчал Блэк, развалившись под деревом неподалеку.

— Я прекрасно понимаю, что ты скучаешь, Бродяга, — услышала она голос Джеймса, который, сорвав душащий его форменный галстук, снисходительно покосился на друга. — Я ведь не держу тебя, закрути с кем-нибудь роман.

Усмехнувшись, Сириус тряхнул головой.

— Не могу же я бросить тебя. Питер восполняет упущенные за год знания, а Ремус присоединился к этим парочкам, слоняющимся по Хогвартсу.

— Я найду, чем заняться.

— Вряд ли.

Лили сидела на траве, прислушиваясь к их разговору. Солнце пекло ей голову и, лениво переведя затуманенный взгляд с одной парочки на другую, она глубоко вздохнула и утомленно откинулась на траву. По небу медленно тянулись облака. Совсем скоро учеба закончится, и она поедет домой.

Лили апатично смотрела в окно. Хельга смотрела на подругу с сожалением, а Лили овладевало предвкушение каникул. Она знала, что, переступив порог родного дома, она сойдет с ума от скуки, но по крайней мере ее нервы придут в норму. Мимо проплывали деревушки, поля и леса, все они выглядели вполне спокойными, но Лили знала, что все-таки идет война. Она не боялась самой войны, она даже перестала бояться Волдеморта, она боялась того, что он может разрушить ее и так искалеченную жизнь, того, что могут пострадать ее близкие. Понемногу она пыталась отстраняться от этих мыслей и, по мере того как тянулись последние четыре месяца учебы, она почти привыкла к тому, что идет война, сжилась с этой мыслью и к июню полностью пришла в норму. Правда, Лили все еще угнетало будущее, а точнее то, что следующий год для нее по-прежнему оставался загадкой. Может, Хельга была права, и все само сложится?

Так или иначе, по мере того как Хогвартс-Экспресс приближался к Лондону, Эванс овладевало спокойствие, и ее мысли переключились на ожидающее ее Открытие чемпионата мира по квиддичу.

* * *

Сириус Блэк быстро направлялся к своему купе, не забывая при этом улыбаться поклонницам и сохранять легкую аристократическую надменность. К своему удовольствию он столкнулся в коридоре с братом. Регулус — точная его копия, начиная от стиля речи до манер и характера, не обладающая, пожалуй, только красотой и обаятельностью.

— Хотел тебя спросить, где будешь жить этим летом? — холодно протянул младший Блэк.

— Заботишься обо мне?

— Нет, просто боюсь, что мать не выдержит, если узнает, что ты оскверняешь наш род еще и тем, что живешь на улице и ходишь с протянутой рукой.

Сириус слегка поморщился. Это был прямо-таки удар под дых, такое даже в фантазиях можно было бы считать оскорблением. Он, Сириус Блэк, с протянутой рукой. Будь он менее сдержанным или не таким гордым, он бы фыркнул. Довольный своим попаданием в цель, Регулус ухмылялся.

— Ты, наверное, не слышал, братишка, дядя Альфард умер осенью.

Регулус безразлично пожал плечами.

— Слышал, и что с того? Одной белой вороной стало меньше. Ты был единственным, кто дорожил этим стариком.

— Он оставил мне все свое состояние.

Сириус ухмыльнулся, наблюдая, как Регулус, шокированный этим заявлением, пытается сдержать эмоции. Дядя Альфард был богат, и Рег знал об этом. Конечно, было не очень корректно использовать смерть любимого дяди для того, чтобы прищучить брата, но Альфард бы это одобрил.

— Так что можешь передать матери, что я не пропаду.

С этими словами старший Блэк усмехнулся и прошел мимо брата в купе.

Питер сидел у окна, а Джеймс полулежал на том же сидении, подогнув ноги. Сириус самодовольно улыбнулся и растянулся с другой стороны.

— Чего такой довольный? — спросил Джеймс, покосившись на друга.

— Уделал эту наглую самоуверенную мелочь.

— Брата что ли? — спросил Питер.

— Ага.

— Хорошо, что вы хоть не подрались.

— О чем ты, Питер? Они же аристократы, могут вести только словесную борьбу.

Сириус слегка поморщился, но ничего не сказал.

— Ты даже не заедешь в гости, Бродяга?

— Я буду дома осваиваться, заеду к вам за три дня до Чемпионата.

Неожиданно дверь купе отворилась и, улыбаясь, вошли две девчонки. Первая, обернувшись, что-то говорила второй и, переступив порог купе, запнулась и полетела прямо на Сириуса.

Перед лицом Блэка оказались большие, такого же глубокого серого цвета, как у него самого, глаза, обрамленные не очень густыми, но длинными ресницами. Упавшая девчонка не была красавицей, но обладала каким-то особенным очарованием. Уголки ее губ были опущены вниз, на лице ярко выступали скулы, а тело оказалось таким худым, что казалось, если обхватить ее талию руками, то пальцы правой и левой руки коснутся друг друга, сомкнувшись на ней кольцом. Ее главным достоинством были длинные волнистые волосы орехового цвета, упавшие по обе стороны от ее лица и оградившие Блэка от остального купе. Удивление на лице Сириуса сменилось очаровательной улыбкой, девушка же наоборот, выразительно приподняв бровь, стала если не раздраженной, то холодно-безразличной. Ее миниатюрная подруга с непропорционально большим ртом и прямой челкой усмехнулась.

— Саманта, кажется, мы перепутали купе.

Сама Саманта поднялась на ноги и, обтерев руки о форменную юбку так, будто она испачкалась, вздернула подбородок после чего, обведя купе презрительным взглядом, развернулась к выходу.

— У нас найдется место для двух девушек, — заметил Блэк, сел и призывно хлопнул по месту рядом.

Усмехнувшись, Саманта оглянулась и, тряхнув волосами, сказала:

— Я лучше сдамся Тому-Кого-Нельзя-Называть, чем проведу дорогу до Лондона в вашем обществе, Блэк.

— Чем мы тебе не угодили?

— Не люблю излишнюю самоуверенность.

— Если она обоснована, почему бы не иметь это качество? Тем более в тебе оно тоже присутствует.

— Я не собираюсь с тобой спорить, — скривилась она. — Идем, Мелани.

Дверь за ними захлопнулась.

— Слизеринки, — фыркнул Джеймс.

— А она ничего, верно?

— Ты говорил, что никогда не взглянешь на слизеринку.

— Видно, я ошибался.

— Тебя просто бесит, что ей плевать на твою персону.

— А может, она притворяется.

— Убавь самоуверенность, дружище, –— хохотнул Джеймс и хлопнул Сириуса по плечу.

* * *

Блэк медленно шел по узкому коридору, таща за собой чемодан. Задев его плечом, вперед проскочила Саманта и сбежала по ступенькам на платформу. Бросив чемодан, она обняла какого-то парня. Сириус спустился следом за ней, пристально наблюдая за парочкой.

— Ты сказал, что не приедешь, — улыбнулась девушка.

— Решил сделать сюрприз.

— Неприлично так откровенно пялиться, Сириус, — шепотом заметил Люпин.

— Отстань, Ремус, наблюдение — первое правило, если хочешь чего-то добиться.

— Даже так? — хмыкнул Джеймс.

— Она меня заинтересовала, — пожал Блэк плечами, не отрываясь от худющей девчонки, облаченной в светло-серый комбинезон.

А в это время их с распростертыми объятьями встречал Лондон. Старый добрый Лондон, утопающий в тумане. Оживленный и мирный, такой, будто в мире ничего не происходит.

Это были самые долгие и тяжелые минуты в ее жизни. Она закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, обнимая подругу.

— Лили, обязательно пиши мне.

Лили натянуто улыбалась, наблюдая, как Хельга уходила к родителям. Вздохнув, она развернулась и пошла по платформе по направлению к машине отца.

— Привет, Лили, — улыбка и недолгие объятья. Отец подхватил чемодан и пошел к багажнику.

Тунья, прислонившаяся спиной к машине, жевала жвачку и презрительно смотрела на сестру. Она еще больше вытянулась и похудела за год.

— Может, все-таки поздороваешься? — раздраженно сказала Лили.

Петунья надула огромный пузырь и, не меняя выражения лица, плюхнулась на заднее сидение, с силой захлопнув дверь. Лили раздраженно сожмурилась, пытаясь прийти в себя, потому что в тот момент ее воображение напустило на сестру такую изощренную порчу, что и самый лучший целитель не справился бы с ее последствиями. Ей уже порядком надоело это явное игнорирование, но она твердо решила не срываться на сестру в первый же день каникул.

— Едем, — сказал отец, захлопнув багажник и направившись к водительскому месту.

— Эванс! — вдруг услышала она.

Она обернулась. К ней медленно направлялись Поттер и Блэк.

— Ты помнишь, Эванс, мы заедем за тобой.

— Помню, — кивнула она, рассматривая парней в магловской одежде. — А как мы доберемся до стадиона?

— Порталом, думаю.

Лили нахмурилась.

— Почему нельзя просто трансгрессировать?

— Отец говорит, что так безопаснее.

— Твоя сестра? — спросил Блэк, кивнув на машину.

Лили обернулась. Тунья сидела почти вплотную к стеклу, с интересом рассматривая собеседников Лили.

— Да, — ответила младшая Эванс, наблюдая, как вспыхнула сестра, обнаружив, что ее излишнее любопытство было замечено.

— Лили, мы едем? — спросил отец, высунувшись из окна.

Ответ был уже явно не нужен, заметив, с кем она разговаривает, он выскочил из кабины и, улыбаясь, пожал руку Джеймсу.

— Как поживаете, мистер Эванс?

— Отлично. Как ты, Джеймс?

Лили с интересом наблюдала за их беседой. Ее отец жил исключительно для себя. Дома он был замкнутым и сосредоточенным на том, что было интересно только ему, а если речь заходила о Поттере или... или заявлялся сам Поттер, он расцветал и становился похожим на такого же взбалмошного подростка, что и сами мародеры.

— Познакомьтесь, это мой лучший друг — Сириус Блэк.

Привычная улыбка и смелое пожатие руки, и отец Лили был очарован Блэком.

— А я-то думал, что моя дочь является твоим лучшим другом.

— О, нет, мистер Эванс, на нее у Джеймса несколько другие планы.

Лили округлила глаза, впиваясь в Блэка испепеляющим взглядом. Тот еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Вот как? — расплылся в улыбке отец, взглянув на дочь. — В чем же дело? Я уже сейчас готов дать свое благословление.

— Ваша дочь упирается.

— Эй, стоп! — воскликнула она, поочередно переводя взгляд с одного развеселившегося парня на другого. — Давайте закончим этот разговор.

— Да брось, дорогая, Джеймс отличный парень.

Лили почувствовала, как медленно заливается краской. Блэк был готов расхохотаться, находя ситуацию более чем забавной, Джеймс и отец блаженно улыбались.

— Пап, может, меня сначала спросить, а?

— Но это же правда, — пожал он плечами. — Вы отличная пара.

Лили поглядела на отца с безграничным удивлением.

— Просто немыслимо, — с расстановкой произнесла она и села в машину, захлопнув за собой дверь и приложив руку к горящей щеке.

Отец пошел к машине, и Лили услышала стук. Опустив стекло, девушка раздраженно уставилась на Джеймса, который, облокотившись на окно, почти влез в салон.

— Мы заедем четвертого.

Лили кивнула, не сводя с него взгляда. Вдруг Джеймс в одно мгновение перегнулся через дверь и, чмокнув Лили в щеку, быстро вынырнул из машины. Отец нажал на газ, и Лили, желающая влепить Поттеру пощечину за такую дерзость, только высунулась в окно, наблюдая за удаляющимися мальчишками.

— Что за наглость, Поттер?! — прокричала она.

Но в ответ она услышала только привычное:

— Не скучай, Эванс!

Она плюхнулась обратно и скрестила руки на груди, чувствуя, как посмеивается отец и как во все глаза с нескрываемой ненавистью, завистью и удивлением на нее пялится Петунья.

Сириус заливался хохотом и, хлопнув друга по плечу, заявил:

— Это было просто великолепно!

Джеймс только улыбнулся и пожал плечами.

— Не смог удержаться.

* * *

Лили одолевала скука, и она часами лежала в гамаке, в купальнике и с книжкой в руках. Сейчас, вспоминая произошедшее на вокзале, она улыбалась. Поймав себя на мысли, что еще год назад она на протяжении месяца проклинала бы Поттера за этот поступок, а сейчас только улыбается, она нахмурилась. Неужели ей действительно нравится Джеймс? Она мотнула головой, будто отгоняя назойливую муху, и, спустив ноги на землю, пошла в дом. До начала июля оставалось всего два дня.

Взбежав по ступенькам в свою комнату, она бросила «Унесенные ветром» на кровать и взглянула в зеркальную дверь платяного шкафа. Даже она признавала, что просто невообразимо похорошела за этот короткий промежуток каникул. Ее волосы, обыкновенно темно-рыжие, в это жаркое лето стали светлее, лицо покрылось веснушками, придающими ей особенную изюминку, а кожа приобрела красивый бронзовый оттенок. Она отворила дверцу шкафа и осмотрела полки с одеждой. В чем ей поехать на чемпионат? Платья, шорты и футболки плавно перекочевали на пол и диван, когда Лили вдруг осознала, что она ведет себя странно. Какая разница, в чем она будет на игре в квиддич? Покачав головой, она зажмурилась, отгоняя напавшее на нее наваждение.

— Эй, ты чего наряжаешься? — в дверях стояла Петунья, глядевшая на сестру с плохо скрываемым любопытством. — На свидание собралась?

Лили приподняла брови. Петунья не обмолвилась с ней ни одним словом за время каникул и ни разу не переступила порога ее комнаты до этого момента.

— Что, любопытство окончательно замучило, да, Тунья? — протянула она.

Петунья гордо вздернула голову, скривив от обиды губы.

— Да, мне интересно, куда ты собираешься! — выпалила она наконец: любопытство оказалось сильнее.

— А это не твое дело! — тем же тоном ответила Лили и вышла из комнаты, обогнув сестру.

Отец сидел в гостиной, спрятавшись за газетой.

— Пап?

— Да, дорогая? — отозвался он и, нехотя сложив газету, взглянул на дочь — ты куда-то собралась?

— Нет, то есть не сегодня. Я хочу завтра уехать на чемпионат мира по магическому спорту, что-то вроде футбола.

Он обвел ее заинтересованным взглядом.

— С каких пор ты увлекаешься спортом? Ты никогда не любила футбол.

Лили поморщилась.

— Это совсем другое.

— Наверное...

В комнате повисла тишина.

— Так ты меня отпустишь?

— Даже не знаю...

— Я еду с Джеймсом и его друзьями, это он подарил мне билет, — это был ее единственный козырь.

Отец улыбнулся.

— Ну, раз с Джеймсом, то конечно, ты можешь поехать.

— Нас будет сопровождать его отец, они заедут четвертого июля утром, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

— Думаю, вы хорошо проведете время, — услышала она и вдруг почувствовала невероятное раздражение оттого, что ее отец так хорошо относится к Поттеру.

* * *

Утро четвертого июля наступило невероятно быстро. На небе медленно ползли тучки, с неба не переставал падать дождь, в лужах, растянувшихся на асфальте, отражались аккуратные домики тихой магловской улочки. Здесь было светло и тихо даже в дождь, в отличие от Паучьего тупика. Там небо всегда было затянуто дымом кое-как работающей фабрики, воздух был наполнен запахом сырости и грязной реки, протекавшей неподалеку.

— Заткнись!

— Не смей поднимать на меня руку! — вскрикнула мать, выкидывая вперед руку с зажатой в ней палочкой.

— А ты не смей угрожать мне этой дрянью!

Северус шмыгнул на улицу и хлопнул дверью, медленно уходя по лабиринту темных кирпичных домов. Ему уже надоели эти крики, эти разговоры, повторяющиеся год за годом. Ему семнадцать лет, а он вынужден выслушивать это. Обычно он защищал мать, но в то раннее утро он не мог даже сосредоточиться, им овладело какое-то странное чувство внутреннего беспокойства. Он медленно плелся по улицам, дождь щедро поливал его темную, сутулую фигуру, присоединяясь к окружающему миру, тонко намекающему Снейпу на то, какое он ничтожество. Иногда Северусу казалось, что рядом с ним плетется его собственное Я, которое было весьма непостоянным и, анализируя действия Снейпа и выставляя ему оценки, порой на одни и те же вещи реагировало совершенно по-разному. Сейчас Я поставило Северусу «Тролля», без видимой на то причины и насмешливо фыркнуло, когда Северус остановился на противоположной от небольшого уютного домика стороне и сел на низкие перила, ограждающие клумбу. Здесь его было очень сложно заметить хозяевам дома, но он свободно мог наблюдать за происходящим. Он долго следил за окном на втором этаже, игнорируя Я, не желающее принимать в этом участие и настаивающее на том, что следовало бы взять в руки палочку и вернуться домой, пока шторы, скрывающие комнату, не раздвинулись, и не появился силуэт девушки. Тогда Надменное Я, разочарованно фыркнув, сдалось и уселось рядом. Девушка металась по комнате туда-сюда, а Северус мечтательно следил за ней. Их разделяла широкая дорога, два тротуара и дорожка, ведущая к дому, но Снейпу казалось, что это была огромная пропасть, которую нельзя было обойти, а мост, когда-то соединяющий ее края, разрушен и не подлежит восстановлению.

* * *

Когда Лили проснулась, было совсем раннее утро. Она приподнялась на локтях и обвела комнату, утопающую в сумраке, усталым взглядом. Ей жутко хотелось спать, но следовало подняться. Прошло еще полчаса, прежде чем она заставила себя встать. Лили распахнула шторы и несколько секунд глядела в окно. Накрапывал дождь. Она услышала, как внизу гремят кастрюли, значит, Петунья готовит завтрак, отец, скорее всего, тоже уже проснулся. Она взяла полотенце и направилась в ванную. Теплый душ разбудил ее. Накинув любимый махровый халатик, который определенно был ей уже мал, и раскинув мокрые волосы по плечам, она спустилась на первый этаж и прошла в кухню, разминувшись с Петуньей в коридоре. Наливая чай, она услышала какие-то странные звуки, доносящиеся из холла.

— Эй, Петунья, что происходит? — нахмурилась Лили и, выглянув в прихожую, удивленно приподняла брови.

Сестра стояла перед раскрытой дверью и, видимо, не хотела пускать мальчишек, столпившихся на пороге. Во главе компании был Поттер. Увидев Лили, он заворожено застыл.

— Привет, Лили! — улыбнулся Ремус.

Эванс невольно покосилась на часы. Нет, это было очень-очень раннее утро.

— Пусти их, Тунья, — тихо сказала она, и ошарашенная Петунья все-таки впустила незнакомцев.

Однокурсники с любопытством оглядывались и рассматривали ее дом. Позади всех шел мистер Поттер, не менее любопытствующий, чем мальчишки. Сириус был единственным, кто не так откровенно увлекся разглядыванием интерьера. Он расслаблено провел взглядом по комнате и остановился на Лили, слегка приподняв брови и усмехнувшись. Девушка была уверена, будь он чуть несдержаннее, он бы даже присвистнул. В то мгновение Лили решила, что сегодня же избавится от старого халата, который едва прикрывал то, что стоило бы прикрыть.

— Я не ждала вас так рано, — сказала она в свое оправдание.

— Мы решили выехать пораньше, — улыбнулся мистер Поттер.

— О, это мой отец, а это Лили, — спохватился Джеймс, когда Сириус хмыкнул, тем самым ненавязчиво напомнив другу об этикете.

Из гостиной вышел отец.

— У нас гости?

— Познакомьтесь пока, — бросила она, взглянув на Петунью, которая, казалось, сейчас упадет в обморок. — Я переоденусь.

— Не стоит! — не сдержавшись, крикнул ей вслед Сириус, и Лили, поднимаясь по лестнице, раздраженно нахмурилась.

Пока все пили чай и ждали младшую Эванс, Сириус отправился изучать дом. Он медленно пересек небольшой холл, остановившись у стены возле лестницы. И слегка наклонив голову, как он делал это обычно, стал изучать фотографии. Он не знал семейства Эванс, но на фото они казались ему той самой идеальной семьей, которую обычно показывают в дурацких магловских рекламах. Мистер и миссис Эванс с детьми, свадебная фотография, совсем еще маленькие сестренки Эванс. Если бы Сириус не завидовал этому, он бы поморщился или даже фыркнул. Да, конечно, в прошлом году они лишились матери, но разве это значит...

— Кого ты притащила в дом?!

Сириус ухмыльнулся. Не все так идеально, как кажется на первый взгляд. Он прислушался.

— Отец не возражал.

— Зато я против!

— С чего это, Тунья?

— Не хочу видеть у нас в доме этих... уродов, таких же, как ты!

Несколько секунд тишины и Лили снова вступила в битву.

— Прав был Северус, когда сказал, что ты завидуешь!

— Чему завидовать? Тому, что ты уродка, что на тебя пялится этот Поттер или этот снейповский мальчишка?! Ха, еще чего!

— Хватит, Петунья! — Лили окончательно рассердилась. — Прекрати называть меня так! И на меня хоть Поттер смотрит, а ты кому нужна?! Если у тебя нет личной жизни, это не значит, что ее ни у кого нет! Ясно?

— У меня есть личная жизнь! — взвизгнула старшая.

В тот момент Сириус решил вмешаться, он начал медленно идти на голоса, пытаясь найти сестер.

— Когда ты последний раз куда-нибудь с друзьями ходила? У тебя вообще есть друзья?

— Меня все стороной обходят, потому что знают, что ты есть, — на ходу придумала Петунья. — Ты — странная ненормальная девчонка! Тебя оградили от обычных людей, как и этих, что сейчас в нашем доме! Вы все просто...

— О чем спорим, дамы? — тихо спросил Сириус, прислонившись к косяку двери той комнаты, в которой он нашел их.

Глаза Петуньи на секунду остановились на парне, но потом она снова закричала:

— И мама из-за тебя умерла! Не смогла смириться с твоими особенностями!

Сириус едва успел поймать Лили, прежде чем она кинулась на сестру с кулаками, а Петунья, ошарашенная действием той лжи, что она выдала, от ужаса отступила назад.

— Лили, успокойся... — прошептал Блэк.

— Отпусти меня, — рявкнула она, вырываясь из его рук. — Как ты смеешь, — вновь закричала она на сестру, — обвинять меня в этом?! Она была неизлечимо больна, никто не виноват в ее смерти!!!

Она часто-часто дышала, пристально глядя на испуганную сестру.

— Ты эгоистичная, завистливая, наглая сволочь, Петунья! Как у тебя только язык повернулся сказать такое?! Она гордилась тем, что я ведьма, любила меня, ясно?

Сириус изумленно приподнял брови. А младшая Эванс опустилась на пол и с силой обхватила голову руками.

— Надеюсь, ты счастлива, потому что ты испортила день, который обещал стать лучшим за все лето. Лучше уйди с моих глаз, Тунья, — глухо сказала она, и Петунья быстро ретировалась.

— Ты в порядке? — спросил Сириус у Лили, проводив Петунью взглядом.

— А сам не видишь? — буркнула она и, глубоко вздохнув, поднялась на ноги. — Пойдем на кухню.

— Не знал, что у тебя проблемы с сестрой, — сказал он, окинув ее взглядом.

— Тебе было и не обязательно это знать.

— И как давно это у вас? — уклончиво спросил он.

Сначала Лили хотела сказать: «С того момента, как я подружилась с Северусом», но потом подумала, что об этом Блэку знать вовсе не обязательно и просто ответила:

— Чуть больше шести лет.

«У нас с Регулусом тоже», — подумал Сириус. Но если у него в семье разногласия только из-за расхождений в убеждениях, то отчего страдают Эвансы? Неужели то, что Лили волшебница, послужило этому причиной? С первого взгляда было понятно, что старшая сестра завидует младшей. Но ведь не разрушать же из-за этого отношения... Нет, все-таки девчонки ругаются страшнее...

— Я знаю, что ты сейчас делаешь, — сказала она, неожиданно остановившись. — Ты сравниваешь нас с вами.

Сириус притворно нахмурился, делая вид, будто не понимает о чем речь.

— У вас с Регулусом все проще.

— Смотря с какой стороны посмотреть...

— Вы чего тут? — в холле появился Поттер, прерывая их разговор.

Сириус мгновенно улыбнулся и, обогнув Джеймса, прошел в кухню, бросив другу:

— Помогал Эванс переодеваться...

Лили возмущенно нахмурилась, а Джеймс удивленно вскинул брови.

Вслед за Блэком они прошли в кухню и принялись за ранний завтрак. Отец живо разговаривал с мистером Поттером, а Лили молча рассматривала однокурсников. Она все еще не могла оправиться от того, что наговорила ей Петунья. Она глубоко вздохнула, закрыв глаза. Ей нужно было отделаться от мыслей о сестре. Она едет на открытие чемпионата мира по квиддичу! Не так она представляла себе этот день. Да, все-таки мечта должна оставаться мечтой.

— Она просто невообразимо похорошела, — прошептал Сириус другу, слегка улыбнувшись. — Даже я это признаю.

— Я заметил, — кивнул Джеймс, заворожено поглядывая на девушку, откинувшуюся на спинку стула.

* * *

Они покинули дом только через сорок минут. Толпа подростков во главе с мистером Поттером вышла из небольшого аккуратного домика, а в каком-то переулке их ждал спрятанный портал. Лили уже успокоилась и с наслаждением думала о матче.

— Нам некуда торопиться, — заметил Мистер Поттер. — Можем спокойно прогуляться по магловским кварталам.

— Хочется поскорее на Чемпионат... — протянул Питер.

— Не терпится увидеть поражение Англии? — хмыкнул Сириус, доставая из кармана сигареты. Лили округлила глаза. Блэк курит в присутствии отца Поттера? Правда, Джеймсу он все-таки не предложил.

— Ну с чего ты взял, что мы проиграем? — нахмурился Рем.

— У нас вратарь просто олень... Извини, Сохатый, — пожал Сириус плечами, прикуривая сигарету.

У них завязался спор.

— Лили, не делай такие глаза, — усмехнулся Ремус, увидев пораженный взгляд. — Мистер Поттер относится к этому не слишком положительно, правда, ничего не говорит на этот счет, ну а Бродяге только и надо, чтобы правил побольше нарушить, в последнее время особенно. Почувствовал вкус свободы, наверное.

Ей показалось, что в Сириусе что-то изменилось. Он повернулся к Джеймсу, продолжая идти спиной вперед. Поттер приводил какой-то новый аргумент, оживленно жестикулируя, но Сириус его уже не слушал, он склонил голову на бок и, перебивая друга, сказал, таинственно взглянув на Лили:

— Этот парень жутко похож на Нюнчика, не находите?

Лили обернулась и остановилась как вкопанная. Блэк был прав... И что-то во взгляде Снейпа потревожило ее... Она не могла оставить это без внимания.

— Да брось, Бродяга, какой Нюнчик? — нахмурившись, ответил Джеймс, смотря туда, куда указывал друг. — Ты слишком много куришь...

— Я сейчас, — бросила Лили и стремительно перебежала дорогу, оставив Поттера недоумевать. Он, оглянувшись, посмотрел на друга, но тот только пожал плечами, совсем по-блэковски ухмыльнувшись.

Лили перебежала дорогу и прошла к месту, где сидел Северус Снейп. Она чувствовала, как ей в спину смотрят мародеры. Перекинув длинную косу за спину, она сложила руки в карманы коротких джинсовых шорт и медленно подошла с Северусу, который даже не изменился в лице, когда она остановилась. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Лили посмотрела в темные глаза Снейпа. Он смотрел на нее снизу вверх, и Лили, как всегда в последнее время, не представляла, что творилось у него в голове в тот момент.

— Привет.

— Привет, — усмехнулся слизеринец.

— Давно ты тут?

Он пожал плечами.

— Может, чуть больше часа.

Лили села рядом с ним на ограждение. Ей казалось, что она разучилась разговаривать с этим человеком, так давно они не общались...

— Что-то серьезное дома случилось?

— У тебя гости?

Они задали эти вопросы одновременно и поморщились.

— Ты первая, — небрежно бросил Снейп.

— Как у тебя дома дела?

Снейп едва заметно улыбнулся. Фраза из прошлого... тогда они еще дружили.

— Так же, как всегда.

— Значит, плохо? Ты просто так не сбегаешь оттуда.

— Слишком устал с ним бороться. Боюсь, еще немного, и я просто прикончу его.

Лили опустила глаза и поджала губы.

— Извини, — сказал Снейп. — Знаю, как это звучит в теперешние времена.

— Ты не должен оправдываться. Каждый имеет право на свое мнение, и, если ты не любишь отца и переносишь эту нелюбовь на всех маглов, я не должна тебя винить...

Они около полминуты молчали.

— Твоя очередь, Северус.

— С чего это к вам в дом пожаловала эта делегация?

— Мы едем на открытие чемпионата по квиддичу.

— Вместе?

Лили кивнула и поднялась.

— До встречи...

* * *

— Эй, Джейми, хватит пускать слюни, — хмыкнул Бродяга, толкнув Поттера в плечо, когда они добрались до площадки вокруг стадиона, и Лили с отцом Джеймса наконец отделились от их мародерской компании.

Поттер не спускал с Эванс взгляда, а она и не обращала на него внимания, завороженно разглядывая сувениры и толпу волшебников, пришедшую на чемпионат.

— Интересно, куда она?

— Она отправилась на поиски заинтересовавших ее никому не нужных безделушек, сделанных ради раскрутки той или иной команды, — сказал Ремус.

Бродяга обожал, когда Люпин выдавал что-то подобное, хотя случалось это нечасто. По натуре Лунатик хоть и был истинным Мародером, готовым на разного рода шалости, все-таки он был осторожным и справедливым, разумным волшебником, с мозгом вместо того, что было в головах у Блэка и Поттера. Поэтому, когда Лунатик закончил, Сириус засиял улыбкой и дал ему «пять».

Джеймс закатил глаза.

— Ну, может, она еще отправилась искать знакомых, потому что их, похоже, тут просто запредельное множество, — добавил Блэк, помахав рукой Фрэнку Лонгботтому и его девушке Алисе, закончившим школу еще в том году.

Остальные мародеры повторили его жест, улыбаясь.

— Мне вот, например, интересно, почему Нюнчик оказался вблизи дома Эванс.

— Он живет недалеко, — бросил Ремус.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю...

— Они, наверное, с самого детства дружат, — заметил Питер.

Блэк глянул на Джеймса, а тот только пожал плечами.

— Ну и что с того?

Решив, что Джеймс просто не в силах сейчас нормально соображать, Сириус решил вернуться к этому разговору позже.

Мародеры медленно двинулись по площадке, рассматривая киоски с сувенирами и здороваясь с друзьями по школе, которых они встречали тут на каждом шагу.

— А там не Саманта случайно? — нахмурился Джеймс.

— Кто? — в один голос спросили Ремус и Питер.

— Навязчивая идея нашего друга, отвергла его, бедняжку, — ухмыльнулся Поттер.

— Отстань, — бросил Сириус, улыбнувшись. Да, это была она.

Действительно, было трудно ее не заметить. Рядом с ней не было ни родителей, ни друзей. Она стояла возле киоска с шарфами и шляпами с символикой английской команды. Ее тощая фигура была облачена в широкую светло-розовую рубашку, заправленную в шорты с высокой посадкой, а роскошные волосы были спрятаны под соломенную шляпку. Улыбнувшись, Сириус быстро двинулся к ней.

— Привет, Саманта.

Она обернулась и, безрадостно взглянув на Блэка, ответила с легким раздражением:

— Здравствуй. Ну и чего ты хотел?

— Саманта, давай не будем ссориться.

— Я не собираюсь с тобой ссориться, но и дружить с тобой я тоже не собираюсь.

— Но мы могли бы стать друзьями.

— Неужели? — она приподняла брови, но в целом ее лицо осталось таким же холодно-безразличным.

Она посмотрела на него как на полного идиота, и Сириус на секунду даже смутился.

— Мне кажется, мы похожи,— очаровательно улыбаясь, продолжил он.

— Ты же меня совсем не знаешь. В школе мы не общались, и держу пари, ты и о моем существовании не знал. Тебе даже фамилия моя неизвестна.

— Но фамилия это не главное, — пожал он плечами, не вынимая рук из карманов брюк. — Хочу узнать тебя поближе.

— Меня раздражает твоя мнимая прямолинейность.

— Прости?

Сириус был готов расхохотаться и на секунду он даже предположил, что у этой девчонки не все в порядке с головой.

— Отстань от меня, Блэк, — устало молвила она. — Ты просто бесишься, что хотя бы одной девчонке ты безразличен.

— Я многим не нравлюсь.

— Ты плохо слышишь? Я сказала «без-раз-ли-чен».

Вот теперь он решил, что с ней действительно что-то не так... Разница между словами была действительно разительная. Но как это — «без-раз-ли-чен»? Сириус Блэк «без-раз-ли-чен»? Пока он обдумывал это, Саманта, видимо, совсем разозлилась.

— Слушай, я не люблю выделяться, ясно? — увидев на лице Блэка непонимание, она шумно выдохнула и сказала: — Общаясь с тобой или с твоими друзьями, автоматически попадаешь в группу «первые лица Хогвартса», а я предпочитаю тихо сидеть и учиться.

— Какая ты зануда, — протянул Блэк, для которого слово «зануда» давно приобрело значение худшего обзывательства в мире. — Только учишься, и никаких вечеринок, прогулок по ночному Хогвартсу?

— Я учусь ровно столько, сколько требуется, чтобы не утруждать себя и иметь хорошие оценки. Остальное неважно.

— Какие у тебя оценки по СОВ?

— Разве оценки это важно?

— Ну...

— Превосходно по тем предметам, которые я сейчас изучаю.

— То есть?

Саманта обреченно вздохнула.

— История магии, Зелья, Трансфигурация, Заклинании, Защита и Древние руны.

— История магии?

— Я собираюсь специализироваться на этом.

— А-а-а, — многозначительно протянул волшебник.

— Я продолжу то, что начала, если ты не против. Вообще-то я стараюсь о себе не болтать, но от тебя по другому не отделаешься. Поэтому... Я руководствуюсь правилом: «Кто владеет информацией, тот владеет миром», поэтому стараюсь мило улыбаться однокурсникам, но не дружить ни с кем, кроме Мелани, не распространяться о себе, а только слушать, наблюдать и делать выводы.

— И кто становится предметом твоих наблюдений?

— Те, кто мне интересен, силен и имеет авторитет. Так что со мной лучше не связываться. Я пострашнее Снейпа, он так эмоционален.

— Ты о чем сейчас?

— Мне много чего известно.

— Ты о... Ремусе? — Сириусу стало не до смеха, он покосился туда, где расстался с друзьями.

— Да, — она улыбнулась. — Наблюдение и логика.

— Говоришь, наблюдение и логика? Почему ты не в Рейвенкло?

— Потому что захотела быть на Слизерине. Ты же тоже не на том факультете, где тебя ожидали увидеть. Решение Шляпы зависит не столько от личностных качеств, сколько от желания ученика.

— Вот как?

— Ты все время меня перебиваешь, твоему любопытству нет границ. Надеюсь, что теперь я закончу. Как я уже говорила, я не люблю выделяться...

Сириус обвел ее слегка эксцентричный наряд недоверчивым взглядом.

— О вкусах не спорят, — заявила она, скрестив руки на груди.

— Просто ты довольно заметна, с этой-то шляпкой.

— Внешность это совсем не главное. Главное — характер и поступки. И став твоим другом или другом твоих друзей...

— А это ты уже говорила, — жизнерадостно заметил Сириус.

Саманта улыбнулась.

— Что ж, я рада, что это отложилось в твоей голове. Стало быть, вопрос решен?

Она повернулась к киоску с сувенирами и протянула продавцу несколько монет, попросив два шарфа.

— Второй мне подаришь? Хотя... Нет, сегодня я не болею за наших, люблю быть на стороне победителя, а у наших вратарь просто...

— Слушай, — оборвала она его, обматывая шарф вокруг шеи, — ты что, плохо понимаешь? Я только что послала тебя к черту.

— Не припомню такого.

— Тогда отправляйся к черту, Блэк, — она передернула плечами и, перебирая в руках второй шарф, скрылась в толпе.

Сириус изучающее пялился на девушку весь разговор. Таких он еще не видел. Он изучил больше половины девчонок Хогвартса, но у Саманты были свои собственные тараканы в голове. С самого начала было похоже, что она живет по какому-то определенному правилу, что не мешает ей одновременно не перетруждаться, жить в удовольствие, делать то, что хочется, не сильно светиться и быть всеми любимой. И она была по-настоящему интересна именно потому, что он таких еще не видел. Он чувствовал в ней просто небывалую гору энергии, мыслей и чувств... То есть у любой девчонки, как предполагал он, был свой Богатый Внутренний Мир, но... У некоторых это «богатство» выражалось не в том плане, в котором видел его Бродяга или же вообще было недоступно взору любого постороннего человека. Короче говоря, о большинстве девчонок он был не лучшего мнения и даже относился к ним с пренебрежением, что, впрочем, не мешало ему расхваливать их внешность, менять их как перчатки и всячески пудрить им мозги, радуясь, что они вообще есть на свете и периодически спасают его от скуки.

Да, мародеры не нравились многим, но обычно это были никому не интересные зануды вроде Эванс (Эванс Блэку никогда особенно не нравилась, даже не смотря на то что в последнее время их отношения улучшились). Но зато всем нормальным или более-менее нормальным девчонкам (то есть всем остальным) мародеры нравились, и Сириус нравился... Но другого не дано: либо их любили, либо нет. К мародерам, а уж тем более к нему, нельзя относиться «без-раз-лич-но». Наверное, потому он и решил, что у нее не все в порядке с головой, и это эму определенно нравилось. Почему же он был ей «без-раз-ли-чен»?

Этот вопрос Блэк обдумывал на протяжении всех каникул... Он так и не смог разобраться в своих чувствах, но она не выходила у него из головы, и сначала он решил узнать кто она такая. А теперь...

* * *

— Я хочу ее, — прямо заявил Бродяга, приземлившись рядом с мародерами на трибунах.

Ремус поперхнулся сливочным пивом и закашлялся, Питер тут же похлопал его по спине. Вытаращив глаза, на Блэка глядел Джеймс.

— Что?

Сириус закинул ноги на спинку сидения перед ним, как он обычно это делал в Хогвартсе, и обвел взглядом еще полупустые трибуны.

— Что слышал, — ответил тот с улыбкой.

— Кого? — наконец откашлялся Люпин.

— Саманту, кого же еще.

— Какую Саманту?

— Я не знаю ее фамилии, — заметил Блэк.

— Подожди... ты хочешь... то есть... хочешь или... — Джеймс с трудом подбирал слова, заявление друга было слишком неожиданным.

У Сириуса был богатый опыт в общении с девушками, но обычно они не обсуждали ничего... вообще ничего касательно всего такого. А это прямое заявление просто потрясло Поттера.

Блэк фыркнул:

— Что ты, как маленький, Джейми? Говори.

Тут Поттер окончательно потерялся.

— Ладно, — довольно протянул Сириус. — Она сказала, что я ей безразличен.

— То есть как? — не понял Петтигрю.

— Вот так, — улыбнулся Блэк.

— С каких пор ты радуешься таким заявлениям в твой адрес? — нахмурился Люпин.

— С тех самых, как узнал, что она просто чокнутая.

Джеймс Ремус и Питер переглянулись.

— И она тебя укусила?

— Не неси чепухи, Джеймс, — нахмурился Блэк и спустил ноги на пол, повернувшись к другу. — Я решил, что должен ее заполучить.

Поттер облегченно вздохнул, в тот момент его даже не волновала вся циничность фразы.

— Так вот что ты имел в виду.

— Чего ты так нервничаешь, Джейми? То, о чем подумал ты, естественно, тоже случится, когда я добьюсь того, что имел в виду я.

— Естественно? То есть вот так просто?

— Конечно, Джейми...

— Прекрати называть меня так... — прошипел он, нахмурясь.

Он и так чувствовал себя совсем ребенком в этом разговоре, так еще это прозвище. Сириус добавлял его ради особого акцента, легкой издевки, и Поттера это раздражало еще больше.

— Джеймс, — поправился Блэк. — Мне семнадцать лет. Или ты думал, что я пересплю с девушкой только после свадьбы?

Джеймс нахмурился.

— Ну нельзя же говорить о девушках, как о предмете.

Бродяга вскинул брови.

— А кто говорит о них, как о предмете?

Джеймс и Сириус уставились друг на друга, и, если бы не многолетняя тренировка неприступного лица и сдерживания эмоций на почве врожденного аристократизма, Блэк бы расхохотался.

— Все, больше не обсуждаем эту тему, — заявил он, пытаясь скрыть улыбку.

— Я надеюсь, это у тебя пройдет. Ты прямо помешался на ней, а говорил — ты помнишь? — что никогда даже не взглянешь на слизеринку.

— Заткнись, Сохатый. Тебе с твоей любовью к Эванс, которую ты буквально к лику святых причислил, помалкивать надо бы.

— Что хуже, любить или желать, по-твоему?

— Я просто развлекаюсь, — пожал Сириус плечами и закурил, протянув Поттеру пачку, но тот проигнорировал этот жест.

— Да ты просто в бешенстве от того, что ей на тебя плевать.

— Нет, Поттер, просто она классная и особенная. А то, что я ей «без-раз-ли-чен»... — он просиял, так ему понравилось то, как она говорила это слово. — Сомневаюсь, что она правду сказала, а если это все-таки была правда, то все ведь поправимо. Эх, — он откинулся на спинку кресла и, закинув голову, выдохнул дым, — это будет лучшее завоевание в моей жизни.

Поттер впервые слышал такое заявление от друга, он впервые слышал, что Блэк положительно отозвался о характере девчонки. «Она классная и особенная». Что там говорил он весной об особенных девушках? «— Девушки могут развлекать и по-другому. — Но для таких развлечений нужна особенная девушка...» В тот момент Джеймс почувствовал себя совсем маленьким ребенком. Блэк вырос, да, черт возьми, он совсем не изменился, он остался тем же ребенком и взрослым, тем же авантюристом, не видящим границ, просто в тот момент он был взрослым и нашел себе взрослое развлечение в духе Сириуса Блэка. Когда через двадцать минут к ним присоединились мистер Поттер и Эванс, которую Блэк предусмотрительно усадил между Ремусом и Поттером, Джеймс уже пришел в себя. Да и Бродяга, похоже, тоже отошел от разговора со слизеринкой и стал самим собой.

* * *

После матча они медленно шли к выходу из территории, огражденной к открытию. Мистер Поттер уже оставил компанию, предоставив им свободу передвижения. Лили шла чуть впереди, рядом с ней Ремус. А позади — остальные мародеры.

— Я был прав, — самодовольно заявил Блэк.

— Да-да. Признаем поражение, — хмыкнул Джеймс. — Чему ты радуешься, мы ведь проиграли?

— Зато у нас приветствие было круче, — сказал Петтигрю.

Сириус кивнул.

— Да. Согласен, в этом плане Италия подкачала...

— А что у них было? — нахмурился Джеймс.

Блэк надменно вздернул бровь.

— Сохатый, что ты делал весь матч? Ты даже не помнишь броска Росси, а он забил просто запредельный гол.

Джеймс усмехнулся.

— Ну, ты же сам сказал, что Лили очень похорошела?

Сириус закатил глаза.

— Ты заплатил бешеные деньги за билет себе, нам и ей, ты был на открытии Чемпионата и весь матч и все представление пялился на Эванс?! Ты идиот! — прошептал он, глядя на него как на полного придурка.

— А зачем ты меня посадил рядом с ней? — так же полушепотом спросил он.

— Потому что я подумал, что ты не просто так пригласил ее на открытие, а хочешь побыть рядом. Пообщаться в конце концов.

— Правильно.

— Ну, общение на открытии должно было принести всем массу положительных эмоций, а ты тупо на нее пялился! — Сириус стукнул себя рукой по лбу и покачал головой. — Я если бы знал, что так будет, не сделал бы этого, но уж извини, подумал, что тебе будет мало времени, проведенного с мисс «мечта Поттера» до матча.

— Правильно, — кивнул Джеймс, расплываясь в улыбке. — Поэтому мы сейчас не просто поедем к тебе на новоселье, а поедем туда с Эванс.

Блэк взглянул на него так, будто тот только что признался, что по уши влюблен в Нюнчика.

— Это шутка, Сохатый?

— Нет.

— Ты сбрендил, что ли?! — Сириус повысил голос, и, заметив, что Эванс обернулась, он снова перешел на громкий шепот. — У меня холостяцкая квартира! Там не место девчонке! То есть чужой девчонке! Тем более... Эванс!

— Бродяга... — Джеймс кривовато улыбнулся.

Уже тогда Сириус понял, что у него нет выбора. Что ж, Эванс так Эванс. В конце концов, об этом ведь просит Джеймс, да и пора ему привыкать к этой рыжеволосой, когда-нибудь Поттер добьется своего, и им придется подружиться. Наверное, стоит начать уже сейчас. Сокрушенно вздохнув, Блэк приготовился к тому, что еще как минимум полчаса им придется ее уговаривать. А потом... это будет худшее новоселье в жизни... Хотя, может, Эванс не так плоха, раз на нее посмотрел Джеймс.

— Ладно, — протянул Бродяга, — ты уже придумал речь по заманиванию твоей подружки в мое логово?

— Буду импровизировать.

В этом весь Поттер.

— Лили, — обходительно начал Джеймс, подойдя к девушке.

Она обернулась и остановилась, вопросительно глядя на Поттера: не так часто он называл ее по имени, да еще и таким тоном.

— Мы собираемся к Сириусу на новоселье, поедешь с нами? Он приглашает.

Покосившись на Поттера, Блэк неохотно улыбнулся.

— Да нет, я лучше домой, — ответила она, заметив на лице Сириуса явное недовольство.

— Эванс, — протянул Блэк, не меняя выражения лица. «Чем я занимаюсь?» — пронеслось у него в голове. — Что тебе там делать? Испытываешь дискомфорт от отсутствия негатива? Хочешь с кем-нибудь поцапаться? Это и я могу тебе устроить.

Сириус, явно довольный сказанной фразой, ухмыльнулся, изящно откинув пряди с лица. Лили стиснула зубы, испепеляя парня взглядом. Вот же подонок! Только узнал о том, что у них с Туньей проблемы, и тут же этим воспользовался! У нее внутри все поднялось на дыбы, каждая клеточка ее нервной системы напряглась, желая как минимум воспользоваться предложением Сириуса и поругаться с ним.

Однако играть в словесную борьбу с Блэком все равно что подписать себе приговор на проигрыш. Кроме того, он совершенно не воспринимает девушек как людей, и Лили стоит первой в списке тех, от кого он воротит нос, а значит, исходом того, что она сорвется, может стать только новая ухмылка или обидный смех. Лили глубоко вздохнула, приводя нервы в порядок.

— Спасибо, обойдусь. И, чтобы лишний раз тебя не провоцировать, лучше поеду домой.

— Что ты, какая провокация, я могу только наслаждаться твоим присутствием...

— Да? Но, как ты выразился, ты охотно станешь тем, с кем я могу «поцапаться».

— Я сказал не так. Я сказал, что если тебе этого не хватает, и ты сильно скучаешь по ссорам, то я к твоим услугам.

— Разве это не одно и то же?

Сириус начал раздражаться, Лили это прекрасно видела.

— Нет, это совсем другое. И будь ты внимательней, ты бы это заметила.

Лили ахнула.

— Ты что, намекаешь на то, что я дура?

— Ребята, может, хватит уже? — попытался вмешаться Джеймс, но Блэк это проигнорировал.

— Да ни на что я не намекаю, Эванс. У тебя, знаешь ли, завышенная самооценка, дорогая, потому что мне вообще на тебя плевать. И я, как бы тебе ни хотелось так думать, не рассуждаю по ночам об уровне твоего умственного развития.

— Вот как? Значит, плевать? Что же ты тогда пригласил меня?

— Вспомнил, как круто на балу ты залпом пила огневиски, подумал, может, проведешь мастер-класс, — не растерялся Бродяга. — Но уже понял, ты едешь домой, все отменяется. И знаешь почему? Потому что ты — зануда.

Лили нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Значит, по-твоему, я еще и зануда?

— Да, — пожал он плечами. — Раз меняешь веселье у меня на скуку дома.

Джеймс осторожно посмотрел на Блэка взглядом, молящим заткнуться.

— Я же сказала, что не поеду.

— Видишь, Сохатый, она не поедет, — Сириус безразлично пожал плечами и улыбнулся. — Не хочу тратить время на уговоры.

Лили удивленно вскинула брови, уставившись на Блэка, а тот уже рассказывал свои планы на вечер.

— ... и кстати, не забудь забрать у меня зеркало. Оба остались у меня, а это совсем не хорошо.

— Джеймс, я поеду, — перебивая Сириуса, вставила Лили. — Конечно, если Блэк действительно приглашает.

Сириус закатил глаза.

— Буду рад видеть вас в моем доме, мисс Эванс, — сказал он, растягивая слова и шутовски кланяясь.

Лили думала, что не выдержит и все-таки врежет ему. Даже не порчу нашлет, не заклинание, а прямо врежет. Ни один человек: ни Тунья, ни Поттер, не вызывал у нее такого сильного раздражения и желания подраться. Иногда Блэк просто невыносим, а иногда совсем наоборот, спасает ее от переживаний и навязчивости Поттера. Его взбалмошность и переменчивость просто сбивали с толку. Она резко развернулась и пошла вперед.

— Что это было, Бродяга? — ошеломленно прошептал Поттер.

— Чувство противоречия и самодовольства и еще немного гордости, благодаря которым я уломал Эванс за пять минут.

* * *

Они трансгрессировали, оказавшись в окружении высоких, с пышной кроной, деревьев. Впереди, в просветах между ними, маячила большая поляна, на которую гриффиндорцы вышли минуту спустя. Там, выступая из зелени деревьев, расположился двухэтажный дом из темно-серого камня, к нему вела слегка петляющая дорожка, а на поляне перед особняком росло множество яблоневых деревьев и кустов вишни.

— Добро пожаловать в бывшее поместье моего дяди Альфарда, а ныне мое собственное.

По-хозяйски сорвав с ветки яблоко, Джеймс улыбнулся.

— Ну, теперь ты точно натуральный Блэк. Голубая кровь присутствует, презентабельная внешность тоже, а теперь еще и собственный особняк и счет в Гринготсе.

Сириус пожал плечами и улыбнулся.

— Нет, Сохатый, чтобы стать настоящим Блэком, нужно полюбить темную магию и поступить в Слизерин или лучше сразу на службу Волдеморту, а этого вы от меня не дождетесь. Так что я — обыкновенный аристократ с исключительно бунтарским нравом.

— Вот уж точно, — рассмеялся Лунатик.

* * *

Они долго осматривали дом, в котором были большой холл и множество спален, уютная кухня и каминный зал, где они и расположились, усевшись прямо на полу. Сириус обвел всех взглядом.

— А ведь мы зря расселись, самое интересное впереди, — коротко хохотнул он. — Хочу показать вам свою мечту, — Блэк хлопнул ладонями по коленям и поднялся, сверкнув улыбкой. Гости заинтригованно зашумели и устремились за ним.

Сириус провел их к каменному сооружению вроде сарая или гаража. Когда он распахнул двери, взору друзей предстало нечто, накрытое темной тканью. Сириус хитро улыбнулся и, выждав несколько мгновений, торжественно сдернул ее.

— Это что... мотоцикл? — скептически поинтересовалась Лили, рассматривая машину.

Сириус недовольно поморщился.

— Ой, Эванс, умеешь же ты испортить момент.

— Сириус, да он просто восхитителен! — воскликнул Джеймс, уставившись на машину, как на произведение искусства. — Ты же... ты так мечтал о нем, Сириус! Он просто чудо! — Поттер подошел к машине, бережно проведя рукой по сидению и блестящему рулю. — Он обычный или, как ты хотел, летает?

— Конечно летает, оказалось, не так сложно найти такой мотоцикл, — пожал Блэк плечами, улыбаясь.

— Где ты его взял, Бродяга? Разве продавать такие вещи законно? — хмурясь, поинтересовался Ремус.

— Не знаю, — небрежно пожал плечами Сириус. — Купил в Косом переулке. Тип, что его продал, не слишком распространялся, знаешь ли.

— А...

— Не занудствуй, Ремус, — бросил Блэк, наблюдая, как Джеймс усаживается за руль.

— Как это действует? — восторженно спросил он.

— Может, не надо? — осведомился Петтигрю, осторожно глядя на Джима.

— Ты же не умеешь им управлять! — встряла Лили, недоброжелательно оглядывая парней, которые даже не обратили на ее слова внимания.

— Интересно, что быстрее, мотоцикл или метла? — поинтересовался Люпин.

— Я думал, Сохатый поможет мне это выяснить, — улыбнулся Блэк, подмигнув Джеймсу.

Джеймс тут же спрыгнул с мотоцикла и с еще более горящими глазами сказал:

— Ставлю на метлу.

— Поддерживаю, — отозвался Петтигрю.

— По-моему, мотоцикл круче, — пожал Сириус плечами.

— Согласен,— кивнул Ремус.

— Эванс?

— Что?

— Ты как думаешь?

— Я? — переспросила она, немного опешившая от того, что ее приняли в такой обычный для мальчишек спор. — Думаю, ничья.

Блэк фыркнул, подавая Поттеру метлу.

— В тебе нет никакого азарта.

Лили только пожала плечами и села под деревом, вытянув ноги, рядом устроился Петтигрю. Уже смеркалось, последний рыжий луч, окрасивший горизонт в просвете между деревьями, скрылся.

Откинув отросшие пряди с лица, Сириус покрутил ручки мотоцикла, и тот заурчал. Поттер, висевший в воздухе на одном уровне с Блэком, переглянулся с соперником, азартно улыбнувшись.

— Я видел, что на магловских гонках старт дает полуголая девчонка, — усмехнулся Сириус. — Может, твою Эванс попросим?

— Иди к черту, Бродяга.

Ремус дал старт, и парни сорвались с места.

* * *

Вернулись они запыхавшиеся и счастливые. Блэк слез с мотоцикла и, взглянув на Джеймса, закинувшего старую метлу на плечо, сказал:

— И все-таки Эванс была права.

Лили самодовольно улыбнулась.

— Прокатимся? — делая вид, что не обратил на это внимания, спросил он у друзей, махнув головой в сторону сарая, где были сложены старые метла.

Петтигрю и Люпин, не являющиеся большими поклонниками полетов, все же охотно согласились, тут же устремившись за метлами.

— Садись, Лили, — сказал Поттер. — Я тебя прокачу.

От удивления Лили округлила глаза. Нет, нет и еще раз нет. Поттер, метла, полет. Мало того, что она не летает вообще, так еще и Поттер... Поттер! Такой привлекательный в воздухе, и она рядом. Это грозит закончиться так, как ей совсем не хочется.

— Нет, — отрезала Лили. — Я не могу.

— Почему?

— Ну, — замялась она.

— Не упрямься, Эванс, — протянул Блэк, перебивая ее.

— Садись, Лили.

— Поттер, ты помнишь, чем закончился мой первый полет? Я чуть не врезалась в дерево. Мне хватило, я на метлу больше не сяду.

— Но рулить ведь буду я.

Блэк тихо рассмеялся.

— Что? — нахмурился Джеймс.

— Ты считаешь, что «я буду рулить» — это положительный момент?

Джеймс досадливо отмахнулся.

— Давай, Лили.

— Нет.

— Ну что ты тут будешь делать одна?

— Только не говори какую-нибудь чушь вроде чтения, — предостерег Блэк.

Смерив его испепеляющим взглядом, Лили увидела, что Рем и Питер вернулись, и после недолгих уговоров она все-таки сдалась.

* * *

Они летели с огромной скоростью над верхушками деревьев. И было жутко страшно вот так нестись в темноте, над лесом, сидя за спиной безумного в полете Джеймса. Опять же, это был Джеймс. Мерлин, это Поттер, она у него за спиной, и они летят... Что творится с этим миром?

— Эванс, расслабься, — как-то просто сказал Поттер.

И она вдруг действительно расслабилась, сама не зная почему, просто тревога и скованность вдруг исчезли после этой простой фразы. Она положила подбородок ему на плечо и, обняв его за талию, наслаждалась тем, чему всегда так завидовала. И это было круто, вот так сидеть позади Поттера и лететь над деревьями, иногда задевая листья ногами. Это была истинная нирвана, дарующая свободу и отрешенность от всего. Ей было плевать, влетят ли они в дерево или просто разобьются о стену. Это было так здорово... Поэтому когда Джеймс обернулся и посмотрел на нее, она тихо и спокойно, почти безразлично, протянула:

— Поттер, мы сейчас врежемся, — и улыбнулась.

* * *

— Слезай.

— Прямо на крышу?

Джеймс кивнул и слез следом за ней, положив метлу.

— Садись, — сказал он, указывая на две старые диванные подушки. — Не бойся, мы с Сириусом провели тут всю прошлую неделю.

Лили присела, вытянув ноги, Джеймс устроился рядом и, достав две бутылки медовухи, спрятанные между досок, отдал одну ей.

Девушка медленно потягивала напиток, и они о чем-то болтали, пока совсем не стемнело. Потом Джеймс отдал ей свою куртку и, отставив бутылку, сказал, кивнув вверх.

— Смотри.

Лили подняла взгляд и заворожено застыла. Над ними висело огромное темно-синее полотно, усыпанное мерцающими звездами. Она много раз видела ночное небо, но когда ты сидишь на астрономии, спрятавшись за телескопом, то не видишь всего масштаба, а в городе небо совсем другое — тусклое и безжизненное. Здесь же оно было глубокое и бескрайнее, совсем темное, с россыпью разных по размеру мерцающих звездочек.

— Джеймс, это просто волшебно.

Когда она это произнесла, по телу Поттера пробежали мурашки. Лили легла на крышу, положив руку под голову, а он остался сидеть, глядя на нее. В конце концов, небо никуда не денется, а вот Эванс — совсем другое дело.

Потом, пьяные после двух бутылок, они встречали рассвет, наблюдали, как над лесом поднимается солнце и как розовеет край неба.

* * *

— А потом она запнулась, я приобнял ее за талию, чтобы она не упала, а она обняла меня за шею и поцеловала...

Сириус вздернул брови.

— Ничего более мерзкого я еще не слышал.

— Бродяга, у твоего друга сбывается мечта! — толкнул его в плечо Люпин.

— Это просто скопище сентиментальности, а не история, — продолжал Блэк, но, заметив, что Джеймс обиженно хмурится, добавил: — Но мы все очень рады, что она сдалась.

— Она была пьяна, — протянул Поттер.

— И что? На вечере Слизней она тоже была пьяна, но не лезла же ко мне целоваться.

— Лучше не напоминай мне про вечер, Бродяга.

— Ладно, молчу.

— Так вы встречаетесь? — нетерпеливо заерзав в кресле, спросил Питер.

— Нет.

— Но дело не за горами? — вскинул брови Ремус.

— Наверное.

— Может, стоит еще раз заглянуть к ней на каникулах?

Блэк фыркнул, переводя взгляд с одного на другого.

— Не неси ерунды, Лунатик. И не смей к ней ездить, Сохатый.

— Почему?

— Дай ей отдохнуть, все обдумать. Не становись снова навязчивым, все только начало налаживаться, — Сириус поморщился. — Да и вообще ты думаешь, что один поцелуй что-то решает, тем более если учесть, что она была пьяна? Держу пари, она сама в шоке от того, что сделала. Думаешь, что приедешь, и она кинется тебе на шею с признаниями в любви?

Поттер пожал плечами.

— Нет. Ничего он не решает. Единственное, что значит этот поцелуй, это то, что я был прав, и ты ей действительно нравишься. И надеюсь, во время учебного года вы (Мерлин, наконец-то!) начнете встречаться. Но помни, пока ты официально не с ней, ты вправе делать, что вздумается и с кем вздумается.

Поттер кивнул, расплываясь в улыбке.

— И все-таки мечты сбываются.

— Только не всегда так, как хочется, — пожал Сириус плечами.

— То есть?

— Ну, он хотел сказать, — начал пояснять Люпин, откинувшись на спинку кресла, — что иногда ты придумываешь мечту, украшаешь ее, потом хранишь, холишь и лелеешь, а когда в один прекрасный день она сбывается, то ты думаешь: да сдалось мне все это? И неужели все эти годы я думал об этом, о том, что на деле не стоило ни потраченного времени, ни душевного спокойствия? В действительности все не так сказочно, реальность гораздо суше и скучнее, паршивее, приземленнее...

— Реальнее, — вставил Блэк.

— Да, — Ремус кивнул, — и она отличается от того, что ты там себе напридумывал.

Джеймс озадаченно нахмурился.

— Интересно, и чем же исполнение моей мечты может быть хуже, чем ее образ в моей голове?

— Да всем, — усмехнулся Сириус. — Ну, по сути... Вот как выглядит твоя мечта, Джейми? Ты и Эванс, то есть уже Поттер, вместе, за вашими спинами, предположим, пока только пара лет семейной жизни. Но конечно, со всеми вытекающими — дом, дети и все такое? — дождавшись пока Поттер кивнет, он продолжил: — Но это только в мыслях все так сказочно и прекрасно... Даже если взять с самого начала. Эванс...

— Ой, Бродяга, ну только не это, — устало протянул Джеймс.

— Ты хочешь послушать, что я думаю?

— Я уже слышал.

— Но не в таком же плане.

— Ну, Сириус...

— А мне тоже интересно, — заметил Люпин, и под его насмешливым взглядом Поттер сдался, слабо кивнув.

— Так вот, Эванс... Что ты о ней знаешь? В твоих мыслях она может быть какой угодно — умной, доброй, героичной... или героической, как правильно?

— Это важно? — нахмурился Ремус.

Блэк мотнул головой.

— Так вот, она может быть какой угодно, но на самом деле ты ее совершенно не знаешь, и, в принципе, это подходит для таких отношений, в которых пребываю я со всеми своими, кхм, поклонницами. Но если ты надумал жениться, только представь, какое тебя ждет разочарование, когда вместо той прекрасной, святой Эванс, чей образ покоится у тебя в черепной коробке, ты в один прекрасный день увидишь совсем другую Лили.

— Нет, ну постой, — нахмурился Джеймс. — Я отлично представляю, кто она и какая она.

— Не-а.

— Мы же общаемся.

Блэк фыркнул.

— В школе?

— Последнее время и вне школы.

— Да брось, Сохатый.

Пару секунд они пристально смотрели друг на друга, потом Сириус снова фыркнул.

— Ладно, допустим, ты действительно знаешь, какая она, и образ в твоей голове полностью соответствует реальности. Но, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — есть и другая сторона вопроса. Допустим, вы правда начнете встречаться. Теперь вдумайся, что у тебя есть сейчас. Девчонки, которым ты нравишься и к любой из которых можешь в любой момент свернуть, свобода, ночные гуляния по Хогвартсу, огневиски, издевательства над низами школы, Нюнчиком тем же, и все только потому что хочется. Ну а появится Эванс, не одобряющая твои выкрутасы, и что?

— Ничего. Все, что я захочу, будет. Просто так, чтоб она не знала, мы ведь делаем это почти год.

— Но потом придется следить тщательнее, а это значит, что появится еще один надзиратель. А засечет случайно, и все — скандал, ссора, и я, слушающий твое нытье.

В Сириуса полетела диванная подушка.

— Еще скажи, что будет не так, Сохатый!

— Лили не такая.

— Ага, я тебя пошлю, когда придешь ко мне плакаться, тогда сам решишь, такая она или не такая, — фыркнул Блэк. — Ну а девушки? Выбора-то — полшколы, на любой вечеринке — толпы, а будет Лили — все, крест.

— Да не нужны они мне.

— Слышал уже, но это сейчас ты так говоришь, а потом сразу захочется хотя бы потому, что ты любитель нарушать правила, а девчонки — все, кроме несравненной Лили — станут запретной зоной.

— Это же совсем другое.

— Ну конечно, совсем другое, — иронично вздернув бровь, протянул Блэк.

Они замолчали.

— Эй, ну и где продолжение, Сириус? — хмыкнул Люпин. — Я уже заинтересовался.

— Какой смысл говорить, если он ничего не признает? — пожал Блэк плечами.

— Нет уж, выкладывай, Бродяга, — нехотя отозвался Джеймс.

Самодовольно улыбнувшись, Сириус продолжил:

— Если все-таки принять во внимание все, что ты сказал, Сохатый. Допустим, вы начнете встречаться, и она даже тебе не приестся, в чем я сомневаюсь; тебя не начнут раздражать ее идиотские привычки (а они есть у каждой девчонки); ты не уйдешь от нее, она тоже, вы все так же будете смотреть друг другу в рот и строчить друг другу сопливые поздравления на Рождество; ваши отношения, выдержав все невзгоды, выйдут на финальный рубеж. Сыграете свадьбу, ребятишки там и все такое, быт, работа... Скукота мертвецкая, а тебе, ммм... лет двадцать. О, Джимбо, двадцать! Всего двадцать!

— Говори уже...

Сириус рассмеялся.

— Нет, я просто подумал, что пока я буду спать с хорошенькими девчонками и потягивать коктейли в барах, ты будешь менять пеленки...

— Бродяга...

— Не зарекайся, кстати, — вставил Люпин. — Кто знает, может, кто-то из твоих пассий случайно подарит тебе наследника, как раз годам к двадцати.

Сириус скривился.

— Ой, лучше не каркай.

— Так что там дальше? — вставил Питер, все это время слушающий друзей с открытым ртом.

— Ах, да. Тебе, Джеймс, двадцать, ты отказываешься от девчонок и баров, свободы и беспечности, ведь у тебя есть тепло домашнего очага, жена и дети. И ты в один прекрасный день возвращаешься с работы... А работаешь ты, само собой, мракоборцем, и не за деньги, нет — ты же у нас и так обеспеченный — работаешь за идею. Так вот, возвращаешься домой, целуешь ее, она что-нибудь вроде: «Я так волновалась, как прошел день?» А ты ей в ответ: «Сегодня поймали двух пожирателей — Эйвери и Снейпа». А вместо: «Я так тобой горжусь!» или «Ты мой герой!», она тебе р-раз — и истерика на два дня. Плачет, ничего не говорит, достучаться до нее не можешь... — Джеймс открыл рот, чтобы что-то спросить, но Сириус его предостерег движением руки и продолжил. — Ты, само собой, заявляешься ко мне. Мы выпиваем по бутылочке огневиски, ты рассказываешь мне, что случилось, а я тебе в ответ: «А знаешь, почему все так? Потому что ты — кретин!»

Люпин рассмеялся, прикрыв глаза рукой.

— Иди к черту, Бродяга! — отмахнулся Джеймс, швырнув в него очередную подушку. — Лучше объясни.

— Что объяснить? Истерику?

— Да.

— А ты не понял?

— Должен был?

— Ты же поймал Нюнчика.

Поттер нахмурился.

— Я думал, что это образно... А при чем тут вообще Снейп?

— При том, что он всегда будет незримо стоять между вами. Ты еще этого не осознал? Он как немой укор ее совести и, может, даже твоей.

Джеймс не очень-то понял, при чем тут Снейп, зато это прекрасно понимали Люпин и Блэк, да и Лили, услышав речь Бродяги, обязательно бы все поняла, и это понимание отозвалось бы где-то внутри глубокой, протяжной болью.

* * *

Лили прикрыла дверь и обвела холл оценивающим взглядом. Ей бы пересечь его бесшумно и быстро, так, чтобы не встретиться с отцом. Он-то, конечно, почти не обращает внимания на жизнь дочерей, но от такой выходки явно будет не в восторге. Только думается, что после того, как он услышит ее рассказ о прозошедшем, он сменит гнев на милость... Еще раз осмотрев холл, она глубоко вздохнула, проклиная себя за то, что поехала к Блэку, не предупредив отца. Ее не было целые сутки, вернулась она пьяная, растрепанная и, к слову, в куртке Поттера. Не хотелось ей видеть, как меняется лицо папы с рассерженного на счастливое, когда тот услышит эту историю. Да отец будет ликовать, слушая, как она, потупив взгляд, будет рассказывать, что поехала с Джеймсом на новоселье к Блэку, что они выпили, что смотрели на звезды, и поэтому на ее плечах сейчас его куртка, как они шли в дом уже после рассвета и... Она замотала головой: ей нужно добраться до комнаты, а если Поттер завладеет ее мыслями, то она простоит в прихожей до самого вечера.

Размышляя над тем, что лучше: медленно красться на цыпочках или быстро пробежать, она гипнотизировала холл, тонувший в сумраке. На часах было шесть. Странно, что ни Петунья, ни папа еще не проснулись, обычно они вставали чуть свет. Ах, да, только не в выходные, а сегодня как раз воскресенье. Сделав глубокий вдох, она медленно пошла по холлу, стараясь идти как можно тише.

Лили добралась до комнаты и, переодевшись, повесила куртку Поттера на стул. Лили едва смогла оторваться от мягкой черной кожи, из которой она была сделана... Она была такая уютная и теплая... Потом девушка залезла под одеяло и долго думала об этом утре.

Кто бы мог подумать, что все сложится именно так.

Черт возьми, она поцеловала Поттера! Сама! Лили зажмурилась. «Она поцеловала Поттера». Эти слова медленно проникали в ее сознание, не желая осваиваться внутри. Почему, зачем? Потому что была пьяна? Разве это оправдание? Почему вообще нужно искать оправдания? Может, все так и должно быть?

Лили замотала головой. Она все еще разрывалась надвое: одна ее часть никак не признавала поражения, а другая поскорее желала упасть в объятья Джеймса.

Пора себе признаться, Лили Эванс: прошедшие сутки были просто сказочными.

А еще ты, похоже, влюбилась в Поттера.

Лили резко села. Эта мысль, так легко промелькнувшая в голове, произвела в ее сознании переворот и шокировала девушку. Впервые за все время общения с Поттером она употребила это слово.

— Это совсем нехорошо, — прошептала Лили, спуская ноги на пол. Она поднялась и заметалась по комнате. — Совсем нехорошо, что в твоей голове даже мелькают подобные мысли! Слова «Поттер» и «влюбилась» в одном предложении, что ты несешь?! Ты не любишь Поттера, помнишь, ты его совсем не любишь, он самодовольный, наглый, напыщенный индюк! Да, он тебе нравится временами, но чтоб... влюбилась! Не-е-ет...

Она отчаянно мотнула головой.

Может, пора сдаться? Или, может, это только эмоции, а завтра все успокоится и уляжется, и твое отношение к нему будет прежним...

Лили еще несколько минут постояла, глядя в плотно закрытое шторами окно, а потом села за письменный стол писать письмо своей дорогой и единственной подруге.

«Хельга,

Я просто в шоке...»

* * *

Сириус постучал в дверь, и она мгновенно распахнулась. Улыбнувшись, женщина тут же кинулась обнимать своего кузена. Мародеры плохо помнили ее, она выпускалась, когда они были на первом курсе, но ее лицо было знакомым, даже въевшимся в память: почти такое же лицо каждый день, ухмыляясь, глядело на читателей «Пророка» со страницы «разыскиваются». Отличий между этими двумя особами было немного, но они были существенные: у Андромеды Тонкс глаза были чуть больше и добрее, чем у Беллатрисы Лестрейндж, а лицо озаряла жизнерадостная улыбка.

— Что же вы стоите? — опомнилась она, отпустив из объятий кузена.

Они прошли в светлую гостиную, где им были тут же предложены чай и пирожные. Оглядывая стены, они ждали, пока суетящаяся хозяйка вернется к ним. Когда она пришла и села напротив них в кресло, начались долгие разговоры о Хогвартсе. Мародеры наперебой рассказывали о новых профессорах, о жизни в школе, рассказывали новые шутки, а Андромеда заливалась хохотом.

— Как давно я вас не видела, мальчишки! — усмехнулась она.

— Ты бы почаще приглашала, Меди! — хмыкнул Сириус. — Ты знаешь, я люблю тебя и рад разделить с тобой пару праздников.

— Вальбурга разорвала бы меня в клочья, узнай она, что ты у меня бываешь.

— А что же теперь?

— А теперь мы с тобой вдвоем предатели рода, вычеркнутые из родословной, — улыбнулась она, и они с Сириусом тихо рассмеялись.

— Ты почти не изменилась, — заметил Джеймс.

— О, спасибо, Джимбо, в моем возрасте уже приятно слышать такие слова... — шутливо протянула она.

— В каком возрасте, Андромеда? — улыбнулся Люпин.

— А что, мне уже двадцать четыре года! Я — замужняя женщина.

— Кстати, — сказал Джеймс, поставив кружку с чаем на столик. — Где Тед Тонкс?

— Скоро должен придти, мы уже опаздываем, — сказала она, поглядев на часы. — Мы уедем всего на день, вы ведь посидите с малышкой?

— Конечно, Меди! — рассмеялся Сириус. — Постараемся не разгромить жилище.

— Ничего, — послышался низкий мужской голос. — Андромеда любит убираться, можете устраивать настоящий беспорядок.

С этими словами в комнате появился Тед Тонкс, а у него на плечах, свесив маленькие ножки, сидела маленькая девчонка, которая не переставала смеяться и менять при этом цвет волос.

— Это Тедди, мой муж. А это мой кузен Сириус и его друзья — Джеймс и Ремус.

— Рад знакомству, — сказал он, спуская на пол девочку. — А это наша Нимфадора.

— Я Тонкс!

— С характером, — пояснила Андромеда. — Не любит собственное имя, требует, чтобы ее называли по фамилии.

Открыв рты, ребята смотрели на малышку.

— А что с ней? Она... болеет? — спросил наконец Джеймс.

Родители звонко рассмеялись, заставив Джеймса немного смутиться.

— Она метаморфиня. Может менять внешность по своему усмотрению.

Мальчишки пораженно смотрели на девчушку, которая поочередно ко всем подходила и пожимала им руки с нарочито серьезным видом.

— Сириус Блэк, твой дядя, — улыбнулся Бродяга.

— Тонкс!

— Джеймс Поттер, великий и ужасный!

Сириус покосился на друга, улыбнувшись.

— Тонкс, будущий мракоборец!

— Какое совпадение, — рассмеялся Джемс. — Я тоже. Мы все будем мракоборцами.

Ремус неуверенно пожал маленькую ручонку, глядя в большущие глаза ярко-голубого цвета. Волосы девчонки были короткими и торчали в разные стороны, гольфики желтого цвета сползли и превратились в носки, а оранжевый комбинезончик под цвет ее волос в тот момент шел ей просто невообразимо, и, казалось, эту девчушку вообще невозможно представить в платье.

— Ремус Люпин, — представился он.

— Тонкс, — протянула она, склонив голову на бок, при этом ее волосы завились в кудряшки и стали светло-каштановыми. — Ты какой-то печальный, Ремус.

— Даже ребенок это заметил, Рем! — хмыкнул Сириус.

— Мы пойдем, ребята, — сказала Андромеда, и они увидели, как Тед помогает ей надеть плащ. — Вернемся послезавтра ранним утром. Не слишком ее тут балуйте!

— Еще увидимся, ребята, — сказал Тед. — Пока, Дора!

— Пока! — крикнула она и помахала рукой, выпалив сразу после того, как за родителями закрылась дверь: — Пойдем гулять!

* * *

Кто такая Нимфадора Тонкс? Ребенок. Девчонка четырех лет. Метаморфиня. Любит груши и цветные волосы, обожает гулять и кататься на плечах, свесив ножки. Уже в четыре хочет стать мракоборцем. Обожает слушать на ночь сказки, придуманные, а не почитанные, с этой задачей мародеры справлялись на ура, собственно, как и со всеми другими. Что еще любила Нимфадора Тонкс? Она любила мародеров, всех, кого знала — Люпина, Сириуса, Джеймса. Заочно она полюбила и Питера, о котором ей рассказали друзья. Казалось, что у нее уже устоявшиеся взгляды и характер, в ней была какая-то изюминка. К любому делу она подходила со взрослой изобретательностью, у каждого было имя на свой манер: «Дядя Сириус!», «Джеймс Поттер!», «Рем!». А как звали маленькую Нимфадору? Уж точно не по имени. Тонкс. Грубо? Мило, когда об этом просит маленькая девочка.

Она ненавидела Вольдеморта и Пожирателей Смерти. Почему ребенок должен думать о таких вещах? Никому не известно почему она, растущая в заботе и оберегаемая родителями, думала об этих ужасных вещах и мечтала стать мракоборцем.

В какой восторг она пришла, когда, взяв с нее клятву никому не рассказывать, ей все-таки показали превращение в оленя и Грима. Они играли и катали ее на спинах. Люпин сидел на траве, с упоением глядя на малышку.

— А Рем? Рем не может так превращаться? — спросила она, когда они уже подходили к месту, где расположился Люпин.

— Анимаги редко встречаются, как и метаморфини, — сказал Сириус, опустившись на корточки перед девчонкой.

— У Рема масса других замечательных качеств, — сказал Джеймс, взглянув на друзей.

— Я знаю, — серьезно заявила она и посмотрела на Ремуса. — Он очень хороший! Даже лучше, чем Джеймс Поттер и дядя Сириус! Только иногда он очень печальный!

С этими словами она побежала к Люпину и забралась к нему на колени. Сириус и Джеймс поднялись на ноги и, ухмыляясь, глядели на Ремуса.

— Видишь, Лунатик, моей племяннице ты определенно нравишься, глядишь и породнимся! — улыбнулся Сириус.

— Да, Рем, мы поженимся, когда я вырасту?

Ремус грустно улыбнулся.

— Боюсь, что когда ты вырастешь, у тебя найдутся кандидатуры и получше.

Тонкс немного нахмурилась, но этого мародеры уже не заметили.

* * *

Тонксы вернулись. Мародеры пробыли у них еще день и, пообещав приехать на следующие каникулы уже с Питером, распрощались с жильцами дома. Они не стали сразу трансгрессировать, наплевав на осторожность, о которой твердили «Пророк», родители и Министерство и, желая насладиться теплотой дня, медленно брели вверх по изумрудному склону. Люпин задумчиво смотрел на горизонт, даже не задумываясь, куда направляется.

Говорят, волки влюбляются раз и на всю жизнь. Но есть ли у волка, у оборотня, право любить? Всю жизнь Люпин старался отгородить себя от внешнего мира, чтобы не было близких ему людей, таких, чья потеря, узнай они правду о его истинной сущности, еще долго разливалась бы по телу жгучей, нестерпимой болью. У него были только родители, которые изо всех сил пытались внушить сыну, что из-за этой болезни нельзя лишать себя жизни. Но это был обман, настоящий оборотень не может вести нормальную жизнь, у него не может быть друзей, жены, детей. Так думал Люпин до тех пор, пока в его жизни не появились эти трое — безумные авантюристы, не желающие расставаться с другом из-за такой мелочи как ликантропия. В тот момент, когда друзья, осознав, что Ремус оборотень, от него не отвернулись, а только принялись придумывать, как помочь, Люпин понял, что даже у такого, как он, есть шанс и право на настоящую дружбу. Но оборотень все равно обречен на вечные страдания. Изгой. Тот, против кого восстает общество. А любовь? Ведь если волки влюбляются один раз и на всю жизнь, то избранница такого существа может стать по-настоящему счастливой, по крайней мере до тех пор, пока в небе не появится полная луна. Но на любовь оборотень точно не имеет права хотя бы потому, что от любви рождаются дети, и есть шанс, что эти дети станут такими же обреченными на вечные муки изгоями. Жаль, что перед носом у любви невозможно захлопнуть дверь. Да, этого не может сделать никто, даже такой, как он.

— Слушайте, — сказал он, перебивая развеселившихся ребят, шумно обсуждающих два дня, проведенных в доме у Тонксов.

— Что, Лунатик? — отозвался Блэк.

— Я решил, что должен расстаться с Эмили.

— Прости, что? — переспросил Поттер, перегнувшись через Сириуса и пристально посмотрев в лицо Ремуса. — По-моему, он болен.

— Я расстанусь с ней сразу же, как вернусь домой.

— Не глупи, Рем, — хмыкнул Блэк.

— Я уже все обдумал.

Сириус и Джеймс переглянулись.

— А с чего это ты вдруг так решил? — нахмурился Блэк. — Тебя так поразили отношения мистера и миссис Тонкс?

Ремус мотнул головой. Ну что сказать? Не скажет же он, что влюбился в его маленькую двоюродную племянницу.

— Она же любит тебя, Ремус, ты сам говорил, — сказал Джеймс, вглядываясь в лицо друга.

— Но я ее не люблю.

Сириус и Джеймс еще раз переглянулись, после чего уставились на Люпина.

— Но ты же говорил, что...

— Я не хочу больше ее обманывать. Я ее не люблю. А ее влюбленность когда-нибудь пройдет. Чем раньше я с ней порву, тем лучше.

«Жестко, слишком жестко для Ремуса Люпина», — подумал Джеймс, глядя на не менее удивленного Блэка. Что же случилось с их другом? Однажды Люпин уже захотел скрыть свою тайну от друзей, и у него ничего не вышло, когда-нибудь они докопаются и до этой тайны.

* * *

До конца каникул оставалось не так много времени, всего месяц, на прошлой неделе уехал домой Поттер, гостивший все это время у Сириуса. Блэку нравилось жить одному. Он делал все, что ему приходило в голову: курил, сидя на подоконнике, свесив ноги на улицу, и тушил сигареты прямо о стену, когда было лень добраться до пепельницы; спал в одежде и обуви или вообще не спал, отключаясь днем в самых неподходящих местах, он ел в постели, а снимая ботинки, швырял их в стены просто потому что так хотелось. Ночами он частенько ездил по магловским кварталам, как они делали это с Джеймсом... Но в один прекрасный день он просто начал скучать.

Засунув руки в карманы, он стоял перед домом 12 на площади Гриммо. Это адское логово было местом, где он шестнадцать лет своей жизни пытался бороться с устоявшимися нормами аристократического общества магической Британии. Теперь он стоит и разглядывает дом от собственной скуки.

— Дэн! Дэн, сейчас же вернись! — из-за поворота выбежал мальчишка лет шести, находящий крайне забавным гнев мамы, няни или, может, старшей сестры, которая гналась за ним. — Дэн, черт возьми! Сейчас же остановись!

К удивлению Блэка, мальчик остановился прямо перед ним, с интересом рассматривая Сириуса. Растрепанный развеселившийся мальчишка смотрел на парня большими серыми глазами, запрокинув голову.

— Привет, — улыбнулся Блэк. — Я Сириус.

— Дэн Монро, — ответил тот, склонив голову к плечу. — Моя сестра хочет отвести меня домой.

— О-о-о, а ты, видимо, не хочешь?

Тот кивнул.

— Мы живем недалеко... В магловской части Лондона, в нескольких домах отсюда.

— В магловской? — переспросил Сириус и поднял голову.

Злая и не менее растрепанная, чем мальчишка, сестра приближалась к ним, сверля Дэна взглядом и не обращая никакого внимания на Сириуса.

— Дэн, еще раз так сделаешь, и я обещаю, Хогвартса тебе не видать, — прошептала она ему на ухо. Она взяла его за руку и выпрямилась, улыбнувшись, чтобы поблагодарить Блэка, но тут же поникла, закатив глаза. — О, черт.

— Вот это я называю судьбой, — довольно протянул Сириус, очаровательно улыбнувшись.

— Идем, Дэн, — она развернулась и пошла прочь, таща брата за собой, тот помахал Блэку маленькой ручкой.

— Мне показалось, или ты забыла меня поблагодарить, Саманта? — крикнул ей вслед Блэк.

Она обернулась, тряхнув шикарными волосами.

— За что благодарить? За то, что ты как всегда оказался в нужном месте в нужное время?

— А почему нет? Я сегодня — твоя удача, — сказал он и нагнал их, остановившись рядом с девушкой.

— За удачу спасибо не говорят.

— Почему это?

— Потому что я так не хочу. Проваливай отсюда.

— Я хочу, чтобы он пошел с нами! — заявил вдруг Дэн.

— Нет, Дэн, ты не хочешь.

Сириус ухмыльнулся, опустившись перед мальчишкой на корточки.

— Хочешь, прокачу до дома? Это куда лучше, чем идти за руку с этой занудой.

— Она хорошая, — сказал Дэн. — Просто тебя не рада видеть. Но ты тоже хороший.

— Так прокатить?

Мальчишка закивал.

— Ребенок требует, — пожал Блэк плечами и под раздраженным взглядом девушки посадил Дэна себе на плечи.

Они медленно шли рядом. Сириус был настолько доволен положением дел, что с его губ не сползала улыбка, а Саманта же, напротив, была такой же холодно-безразличной, как и всегда.

— Почему вы живете в магловской части Лондона?

— Многие волшебники живут в магловской части.

— Но не чистокровки.

— У Блэков тоже дом здесь.

— Он защищен кучей заклинаний, маглы его не видят, ваш — наверняка нет.

— Что ты хочешь узнать? Чистокровна я или нет? Нет. Моя мама магл. Все?

— По тебе не скажешь.

— Насколько помню, ты не слишком хорошо относишься к вопросам чистокровности.

— Так и есть.

— Зачем тогда задаешь такие вопросы?

— Интересно.

— Какой же ты идиот... — протянула она, глубоко вздохнув.

— Расскажи мне о себе.

— Отвали.

— Дэн, расскажешь о своей семье?

— Эй-эй! — остановила их Саманта. — Не лезь не в свое дело, Блэк, ты еще не настолько меня достал, чтобы я начала тебе что-то рассказывать. И Дэн не будет, правда?

Видимо у них с сестрой были очень хорошие взаимоотношения, потому что тот, не задумываясь, кивнул.

— Мы, кстати, пришли, — бросила она.

Сириус спустил мальчишку, тот помахал ему рукой.

— Пока, Сириус.

— Еще увидимся, Дэн.

Мальчик тут же скрылся в доме.

— Поцелуешь меня на прощанье?

Она закатила глаза.

— Иди к черту.

— Увидимся первого, Саманта!

* * *

Конец августа омрачил лето Джеймса Поттера. Он сидел на подоконнике, положив голову на оконную раму и глядя на двор, залитый солнцем. Ему не хотелось видеть никого и в то же время хотелось напиться с друзьями. Он был на похоронах всего однажды прошлым летом, и никогда не думал, что второй раз наступит так скоро.

— Джеймс, — он услышал голос Люпина. — Ты как?

— Паршиво.

— Дружище, — протянул Сириус. — Я даже не знаю, что сказать…

— Не надо ничего говорить, Бродяга.

Питер, Сириус и Ремус так и стояли рядом с ним, не говоря не слова. Джеймс не требовал от них ничего больше, ему просто нужно было, чтобы они были рядом.

Так закончилось еще одно лето Джеймса Поттера, одно удивительное лето, финал которого был неожиданно паршивым.

Так пролетело лето, на смену палящему солнцу пришли дожди, а отдыху и безделью — суета и учеба. Прячась под зонтом, Лили простилась с отцом и пошла на вокзал. Она с каким-то приятным предвкушением шла по платформе, заходила в поезд и садилась в купе рядом с Гордоном и Дэвисом. В тот момент ей было плевать, что все изменилось, что вокруг не осталось тех, кого она считала подругами, что за окном льет дождь. Все проблемы казались такими незначительными, мир был прекрасен, и ее переполняла радость от того, что она возвращается в родные стены. Как говорится: «Хогвартс, наш любимый Хогвартс...»

* * *

В купе Мародеров было необыкновенно тихо. Мимо проплывали деревни и поля, поезд безжалостно поливало дождем. Свозь туман и буйство вредной осени, желающей с первого же дня заявить о себе, Хогвартс-Экспресс мчался к месту, где его пассажирам было суждено провести еще десять месяцев.

Все явно чувствовали себя неуютно. Уткнувшись взглядом в упаковку «Берти Боттс», Хвост беспрестанно ерзал и пытался удобнее устроиться в своем углу, Ремус, пришедший в купе друзей всего пару минут назад, сидел с прямой спиной, слегка нахмурившись, и изучал свои ботинки. Блэк сохранял невозмутимость, но выглядел недовольно и, хотя этого не показывал, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Джеймс, пришедший от этой ситуации в бешенство, которое он пока еще мог сдерживать, устало опустил голову на стекло, следя глазами за проплывающими мимо деревьями. Не так он представлял первое сентября последнего учебного года, совсем не так.

— Можно? — Ремус потянулся за конфетами, чтобы хоть как-то развеять тишину.

— Конечно, — отозвался Хвост, протягивая ему пакет.

Наблюдая за этим приторно-вежливым действом, Блэк таки не выдержал, поднялся и со свойственной ему прямолинейностью заявил:

— Все. Я больше не могу, — он двинулся к выходу из купе.

— Куда ты? — за всех спросил Ремус, подняв взгляд на Сириуса. Питер, выпучив глаза, в которых читался тот же вопрос, звучно чавкнул, пытаясь справиться с шоколадом во рту. Джеймс тоже посмотрел на Сириуса, оторвав голову от окна и машинально поправив съехавшие очки.

— Куда-нибудь. Пойду Саманту поищу, — на ходу придумал тот, махнув рукой в сторону коридора.

Хвост непонимающе нахмурился.

— Сейчас?

— Да.

— Но Бродяга...

— Да надоело мне! Вы посмотрите на себя, сидите тут, как....

— Сириус, — оборвал его Ремус, едва заметно кивнув на Джеймса.

— Нет, пусть договорит, — тоже взорвался Поттер и поднялся. — Давай!

Бродяга скрестил руки на груди, пару секунд подумал, глядя на Джеймса, а потом просто сказал:

— Я пойду.

— О черт, Сириус, стоять! — рявкнул Джеймс ему в спину. — Я же вроде сказал: со мной все нормально, ясно? Не надо вести себя так, будто я больной.

Блэк неторопливо обернулся.

— Сохатый, я не знаю...

— Что? Как и о чем со мной говорить?

— Джеймс, мы же просто...

— Что? Решили, что я стал другим человеком, и со мной нельзя шутить и веселиться?

— Но... — Джеймс слышал, как задумчиво тянет Ремус, а сам смотрел на Сириуса, на губах которого появлялась улыбка, и ему самому отчего-то захотелось улыбнуться.

Люпин замолчал, переводя взгляд с одного на другого. Они стояли друг напротив друга в одной и той же позе и с одним и тем же выражением лиц. Они смотрели друг на друга, улыбаясь, почти минуту, а потом не выдержали и начали смеяться. Ремус и Питер, переглянувшись, тоже прыснули, и смех всех четверых заполнил купе.

— Слушайте, я думал, это никогда не кончится, — облегченно сказал Блэк, и они снова засмеялись.

— Просто ты нас пойми, Джеймс, — пожал Ремус плечами. — Это ведь такая щекотливая ситуация.

— Да все я понимаю, Рем, просто вы и меня поймите, я же не мумия какая-нибудь. И ничего, почти ничего не поменялось, — пожал он плечами. — Если мне нужно будет помолчать, я буду делать это не в вашей компании.

Люпин кивнул. Они снова сидели на своих местах, а в купе вернулись привычные голоса и смех. Мимо все так же неслись деревни и поля, и так же лил дождь, но Джеймсу стало гораздо теплее...

* * *

— Классная штука, — сказал Поттер, рассматривая новенький фотоаппарат Ремуса, подаренный родителями.

— Да, мне тоже нравится, — согласился Лунатик, спустившись вслед за Петтигрю и Джеймсом на платформу.

Поттер сделал несколько шагов назад, повернувшись лицом к поезду, и поднял фотоаппарат, чтобы сделать снимок, но не успел: откуда-то вылезший Эйвери задел плечом все еще спускающегося на платформу Блэка, и Джеймс мог поклясться, что сделал он это специально. Они спрыгнули на платформу одновременно, и Сириус, резво схвативший слизеринца за рукав, спокойно, даже с ухмылкой на лице произнес:

— Я бы не стал с первого дня лезть на рожон.

— Да? А кто из нас это делает, Блэк? — Эйвери приподнял брови, делая лицо невинным настолько, насколько это позволяла сделать его надменная физиономия.

— Хочешь сказать, я?

— Отпусти меня, Блэк.

Следом за Эйвери на платформу спустились и другие слизеринцы, каждый уже держал в руке палочку. Поттер, заметивший это, перевел взгляд на недовольного Люпина: тот, как и Петтигрю, уже вооружился.

— Сириус, — Джеймс отпустил фотоаппарат, оставив его висеть на шее на длинном ремне, и тоже достал волшебную палочку. — Может, стоит его послушаться?

— Ты тоже думаешь о дуэли, Сохатый? — Сириус ухмыльнулся и, со злостью отпустив слизеринца, выхватил палочку. — Давай, Эйвери, я жду.

На лице Эйвери промелькнула тень страха, чего и ожидал Блэк, и что не ускользнуло от внимания всех присутствующих.

— Ну же, — поторопил его Блэк. — Если ты забыл правила дуэли, можем обойтись без них.

— Так кто лезет на рожон?! — попытался отвязаться Эйвери.

— Уж точно не я.

— Мы опаздываем уже. Может, отложим дуэль на потом?

— Мерлин, да ты просто трус, раз завязал драку и хочешь сбежать, — Сириус закатил глаза.

— Я завязал?

Устало выдохнув, к ним подошел Регулус.

— Вы как маленькие дети, — спокойно сказал он. — Хватит.

— Решил поиграть в старосту?

— Я и есть староста, и вообще-то это моя обязанность — разгонять идиотов вроде вас. Жаль, что только я это понимаю, — он устремил взгляд на Ремуса. — Пойдем, Эйвери.

— Пока он не уберет палочку, не пойду.

— Боишься, что пущу тебе в спину пару заклятий? Зря, я в отличие от тебя знаю, что такое благородство.

— Да куда уж нам, — фыркнул Регулус, смерив брата скептическим взглядом.

— Кстати, ты дружишь с кем попало, братишка.

— Мне плевать, что ты думаешь о моих друзьях, и я, к слову, не говорю тебе мое мнение о вашей безмозглой шайке.

Люпин, Петтигрю и Поттер переглянулись, почувствовав, что ситуация накаляется. Может, Регулус и будет как всегда спокоен, но, зная натуру Сириуса, можно сказать, что он вспылит за секунды.

— Безмозглой шайке? — старший Блэк нахмурился, разъяренно уставившись в спину уходящему брату. — Не смей поворачиваться ко мне спиной, если разговор еще не закончен!

Он в два шага нагнал Регулуса, тот обернулся и чуть резче, чем раньше, произнес:

— Ты ошибаешься, разговор окончен.

Он ухмыльнулся и пошел прочь в компании слизеринцев, оставив кипящего от злости Сириуса позади.

— Ну Бродяга, чего ты завелся, — осторожно начал Люпин, покосившись на Блэка.

— Да, это ведь только Эйвери.

— Не в нем дело.

— Значит, только Рег.

— Это не просто «только Рег»! — рявкнул он. — Он мой брат, если вы не помните.

— А есть разница? — Питер пожал плечами.

Отмахнувшись от них, Сириус сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и пошел к каретам. Остальные Мародеры устремились следом.

* * *

Не так легко порвать с девушкой.

Вообще-то, у каждого по-разному. Вот Блэку, например, легко, причем он делает это так непринужденно, что кажется, будто готовит все заранее. Ан нет, на самом деле все — чистая импровизация. Ремус точно знал, как это происходит: проснулся Сириус утром, понял, что скучает и что какая-нибудь очередная Кристин ему надоела. Непринужденно подходит к ней и экспромтом выдает речь, причем с расчетом на то, хочет ли он сохранить отношения с этой самой Кристин и дальше. Если да, то обычно он изворачивается так, что девчонка в конце еще и чмокает его в щеку, что значит: всё, они друзья навеки, хотя вряд ли после этого Сириус скажет ей хоть слово, если ему не будет что-то от нее нужно. Если нет, то она может рвать и метать, а Сириус будет сохранять надменную аристократическую мину, отвечая едкими фразочками. Еще она может плакать, — на это Бродяга вообще не отвечает, он разворачивается и уходит, и еще повезет, если он при этом не начнет ржать. Он та еще скотина, но девушки почему-то его обожают. Ремус вообще не понимал, как он умудрялся встречаться с девчонками, если его отсутствие в компании Мародеров почти никогда не было заметно. Наверное, это особенность Блэка.

Да, некоторым талант к этому дается природой. Но если ты — Ремус Люпин, то порвать с девушкой, которая к тому же в тебя влюблена, совсем не легко. Да и что ей сказать? «Прости, дорогая, я полюбил другую»? Это хотя бы правда, а не увертки Сириуса...

— Зачем ты вообще собираешься это сделать? — не отставал Джеймс, с любопытством глядя на Люпина.

— Он все равно не скажет, зачем ты его терроризируешь?

— Мне интересно.

— Но он ведь все равно не скажет.

— Может, я его достану, и скажет.

— Такое ощущение, что ты его совсем не знаешь: не скажет он ничего.

— Ну вдруг скажет. Рем, скажи зачем?

Сириус фыркнул.

— Да отстань ты от него.

— Разве тебе не интересно?

— Но он же все равно не скажет!

Слушая спор друзей, Ремус устало выдохнул и пошел к ней. Эмили стояла возле одной из карет рядом с подружками.

Он никогда не забудет, каким было ее лицо, когда она услышала то, что он хочет с ней расстаться...

Но такова жизнь.

* * *

В Большом зале стоял привычный гул. В ожидании распределения первогодков, старожилы Хогвартса шумно обсуждали летние каникулы и планы на ближайшую неделю. Джеймс поднял фотоаппарат и щелкнул Лили, приземлившуюся напротив него. Та недовольно поморщилась.

— Привет, Эванс, — он взъерошил волосы и улыбнулся.

— Привет, Поттер.

Все так, словно ничего не изменилось. Никакой скованности или смущенности. Перед ней тот же Поттер с охапкой наглости и эгоизма в придачу.

— Как лето?

— Закончилось.

— Неужели, — Сириус ядовито усмехнулся. — Да ты сегодня мисс непредсказуемость, Эванс.

— Отвали, Блэк, — она недовольно скривилась, хлопая входящим в зал первокурсникам.

— Как невежливо, — протянул тот.

— Все, Сириус, тихо, начинается распределение, — шикнул Ремус, отбирая у Джеймса камеру.

— Если ты порвал с девушкой, и у тебя неважное настроение, это не значит, что нужно портить его всем.

— А по-моему, Бродяга, это у тебя сегодня «неважное настроение», — заметил Питер.

— Так, все! — прервал их Джеймс. — Надоело уже.

Лили удивленно вскинула брови, переводя взгляд с одного на другого. Похоже, у всех Мародеров сегодня было не лучшее настроение, и они это не очень умело скрывали.

— Видели нашего нового капитана? — Гордон, весело улыбнувшись, пробежался взглядом по всем заинтересованным, заострив внимание на Поттере.

Тот мотнул головой.

— Люк Купер, шестикурсник, — сказал он, кивнув вправо. — Видишь? Вон тот темноволосый парень

— Который? Тот, что разговаривает с Амелией Уилсон? — спросил Ремус, вытянув шею.

— Справа от него, — ответил Гордон, а потом насмешливо добавил: — Низенький, щупленький паренек.

— О Мерлин... — многозначительно протянул Блэк, коротко взглянув на парня.

— И это новый капитан? — Лили нахмурилась. — Он хоть играет вообще?

— Ну, раз Дамблдор его назначил, наверное, играет, — примиряюще произнес Джеймс. — Не думаю, что все так плохо.

— Он, кажется, в прошлом году пробовался на охотника, — сказал Джонатан, пожав плечами. — Ладно уж, нам терять нечего.

— Нечего?! —воскликнули Поттер и Лили в один голос, что вызвало на лицах Сириуса и Дэвиса ухмылки, а в разговоре — недолгую, но неуютную паузу.

— Мы в этом году должны победить, мы же выпускаемся!

— Кстати, — сказал Сириус. — Я тут недавно подумал... Гриффиндор уже шесть лет не получал Кубок школы.

— Еще бы, ведь все это время на нашем факультете учитесь вы, — фыркнула Лили, закатив глаза.

Блэк смерил ее недовольным взглядом.

— В общем, у меня идея. В этом году мы должны заполучить Кубок.

— Предлагаешь весь последний год провести, заперевшись в гостиной, за домашними заданиями? — Джеймс приподнял брови.

— Издеваешься? — Блэк посмотрел на него, как на психа. — Нет, конечно. Просто... — тут он покосился на Эванс. — Отложим разговор до вечера.

Мародеры закивали, а Лили нахмурилась и даже приоткрыла рот от возмущения, на что Джеймс только извиняюще пожал плечами.

И как же он ее раздражает. Вся их компания. Она думала об этом всю дорогу до спальни, перебирая в уме различные «плюсы» и «минусы», глаголы и прилагательные, описывающие Поттера и ее отношение к нему... Мародеры. Самодовольные, наглые, невоспитанные эгоисты с манией величия, считающие, что способны на все, что мир подчинен только их четверке. Правда, зачастую они оказываются на высоте, и им все удается... Но разве в этом дело?! Дело в том, что Блэк ее ни в грош не ставит, дело, в конце концов, в бесшабашности Поттера. Хотя, может, это положительное качество? Есть ли в Поттере вообще качества, относящиеся исключительно к отрицательным? Он веселый, умный, ловкий, пусть безбашенный и наглый... И ведь это далеко не минусы. Он такой классный и одновременно такой раздражающий ее. Такой странный...

Лили упала на кровать, раскинув руки, длинные волосы рассыпались кругом по бордовому покрывалу. Уставившись в потолок, Эванс устало заключила:

— У меня раздвоение личности.

* * *

— Привет, Сэм! — Сириус очаровательно улыбнулся, громко окликнув девушку.

Та раздраженно прикрыла глаза и отвернулась, тряхнув волосами.

— Похоже, она тебя игнорирует, — весело заметил Поттер, проследив за ней взглядом.

— И пусть, это же только начало.

— Что у тебя там за гениальный план касательно Кубка? — Люпин проводил группу слизеринцев недовольным взглядом и шмыгнул с людной лестницы в потайной коридор, который должен был их довести почти до самой гостиной.

— В общем, так, — голос Блэка отражался от каменных стен пустого коридора. — Раз это последний год, мы просто обязаны сделать так, чтобы Гриффиндор выиграл Кубок. Но, — он поднял указательный палец вверх, останавливая Джеймса, желающего засыпать его вопросами, — этот год должен быть самым веселым и лучшим за все время.

— Как это совместить? — осведомился Хвост, переводя взгляд с одного друга на другого.

— Ну, во-первых, не светиться, когда будем веселиться, а во-вторых, — он посмотрел на Джеймса, взъерошивающего себе волосы, — использовать наши умения в благих целях.

— Начнете делать домашние задания? — Люпин удивленно вскинул брови. — Боюсь, тогда мир перевернется с ног на голову.

— Ой, Лунатик, мы делаем задания, — отмахнулся Джеймс.

— Списываете.

— Не всегда.

— Почти всегда.

— Эй, стоп! — прервал их Сириус. — Суть вовсе не в этом, а в том, чтобы отвечать на уроках, за это ведь дают баллы, а мы знаем очень многое. И вообще делать все, что может принести пользу делу, тогда мы добьемся своего.

— Ага, плюс квиддич, за это ведь тоже начисляют баллы.

— Да, в общем, всего понемногу, и Кубок у нас в кармане. Но в этом году мы должны повеселиться, как следует.

— То есть главное — не светиться.

— Вот именно, — Сириус кивнул и назвал Полной Даме пароль. — Господа Мародеры с планом согласны?

Увидев, как все закивали, он довольно улыбнулся и прошел в гостиную. А Джеймс подумал, что Сириусу в голову всегда приходят классные идеи.

* * *

«Привет, Лили.

Я скучаю. Родители не разрешают вернуться в Англию даже на Рождественские каникулы: ходят слухи, что у вас там положение ухудшается, и Волдеморт набирает все больше сторонников. Уже все слизеринцы переметнулись? Мне очень, очень страшно. Я так боюсь, что все это примет еще больший масштаб, и начнется нечто ужасное. Пусть это даже ограничится только Британией, мне страшно: ведь там ты, Гордон, Дэвис — все вы.

Стиву отец запретил выходить из дома. Наложил антитрансгрессионные заклятья, а он все рвется к Волдеморту.

Моя новая школа устроена несколько иначе: можно возвращаться домой на выходные, но... Что у нас тут творится... Я ужасно устала от постоянных криков и истерик, все реже прихожу домой.

Как ты? Как квиддич? Слышала, Брукса взяли в сборную Англии, во второй состав. Слухи или нет? Приятно, что даже во время войны квиддич не уходит... Как Гордон? Я соскучилась по нему, очень.

Спасибо, что часто пишешь. Мне вас не хватает.

Ребекка.»

Лили отложила письмо и грустно посмотрела в окно. Солнце медленно выплывало из-за горизонта, ознаменовывая начало нового дня. Хогвартс поливало дождем, а где-то далеко в солнечной Аризоне над головой у Ребекки Мур висело ясное небо.

В Англии бушевал Волдеморт, окрашивая страницы «Пророка» в траур и страх.

В Германии трудолюбиво корпела над книгами Хельга, ежедневно вспоминая родные стены Хогвартса и лучшую подругу.

В своей гриффиндорской спальне, слушая сопение однокурсниц, всю ночь не спала одолеваемая грустными мыслями Лили Эванс, в той же башне болтали, обсуждая планы на будущее, Мародеры, а в подземелье, глядя в каменный потолок, в своей кровати лежал Принц-Полукровка, думая о Лили Эванс и надеясь, что и на его долю выпадет немного того счастья, что есть у Мародеров.

* * *

Шел только третий учебный день, а Лили заметила в компании Мародеров непривычную отдаленность. Она долго не могла разобраться в чем причина, но в конце концов, когда прозвенел колокол, ознаменовавший окончание последнего урока, она поняла: дело в Джеймсе. Поттер, даривший всем энергию, всегда жизнерадостный и солнечный, сегодня перестал улыбаться, и ее это беспокоило. Она чувствовала себя обязанной помочь ему...

Лили кое-как засунула учебники и пергаменты в сумку, оставив перья нелепо торчать наружу, и устремилась за Поттером, который уже успел скрыться в коридоре. Она искала его глазами и бежала следом, надеясь выяснить, в чем причина.

Лавируя между учениками, столпившимися в холле, Эванс старалась не упустить из виду Джеймса, а когда столкнулась с Северусом, скорее на автомате, чем обдуманно, улыбнулась и сказала учтивое «привет», не сбавляя шага.

Она завернула в коридор третьего этажа и остановилась как вкопанная: Джеймса и след простыл, а ведь он зашел туда только две секунды назад. Лили медленно прошла по коридору и нахмурилась. Она пошла дальше, оглядываясь и пытаясь найти Поттера. Но все было безуспешно. В конце концов она медленно поднялась на астрономическую башню: ее любимое место в Хогвартсе.

Она удивленно остановилась, увидев Поттера, облокотившегося на поручни. На фоне ясного неба его фигура, обращенная к ней спиной, смотрелась силуэтом. Она осторожно подошла к нему и встала рядом.

— Привет.

Джеймс удивленно вскинул брови.

— Привет.

— Джеймс, — Лили обвела его оценивающим взглядом. В руках он вертел волшебную палочку, — что случилось?

— Ничего, — он пожал плечами, все еще удивленно глядя на нее. — С чего ты взяла, что что-то случилось?

Несколько секунд она молчала, а потом сказала то, что крутилось у нее в голове:

— Ты перестал улыбаться.

— Тебе показалось, — он не смог сдержать улыбки и опустил взгляд.

— Что-то случилось, Джеймс. Я ведь вижу.

— Зачем тебе мои проблемы?

— Может, я смогу помочь?

— Вряд ли.

— Но я ведь смогла заставить тебя улыбнуться.

— С этим не поспоришь.

— И?

— Все в порядке.

— Если ты мне не скажешь, я спрошу у Рема, Сириуса или Питера.

— Они тебе не скажут, если я не захочу.

— Нет, скажут.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что они тоже беспокоятся и хотят, чтобы ты улыбался.

— Тоже? — Джеймс игриво улыбнулся. — Значит, ты беспокоишься и хочешь, чтобы я улыбался?

Лили пожала печами, заправляя развевающиеся на ветру волосы за уши.

— Я не скрываю.

— Все правда в порядке.

— Джеймс, расскажи мне, что случилось. Я хочу помочь.

— Ты не сможешь.

— Хотя бы попробую.

— Лили...

— Я не отстану, — она вскинула брови.

Он обреченно вздохнул.

— Ладно, — он снова начал крутить палочку между пальцев. — В общем, в августе умерли родители.

От удивления Лили тихо ахнула и прикрыла рот рукой.

— О, Джеймс, извини, я не хотела...

— Все нормально, то есть не так много времени прошло, но... Они были не молодые уже, умерли от магической болезни, в этом нет моей вины, но... Я все лето провел с друзьями и приехал только в начале августа, когда им было уже совсем нехорошо, — он тяжело вздохнул. — Я не знал, что они больны. Они берегли меня, ничего не говорили... Я виню себя, что не был с ними рядом все это время, что не писал им прошлый год, я все время вспоминаю то, что ты мне говорила... — он покачал головой. — Я не собираюсь впадать в депрессию, вроде уже оправился, и, когда не думаю об этом, все как прежде. Отец сказал мне, что я не должен грустить, но это ведь не так просто, иногда находит что-то...

Она перевела взгляд на далекий горизонт и, протянув руку, нашла ладонь Джеймса. Их пальцы тут же переплелись.

Она почувствовала на себе удивленный взгляд Поттера.

— Я просто... — начала она, не глядя на него. — Я чувствую, что должна что-то сделать, но что — не знаю. Хочу, чтобы ты почувствовал мою поддержку.

Он кивнул. Они долго стояли не говоря ни слова и глядя вдаль, пока Джеймс не расплылся в довольной улыбке.

— Что? — хмыкнула Лили, выпуская его руку.

— Мне приятно, что ты заботишься обо мне, — пожал он плечами, отстранившись от перил.

— Ты куда?

Он пожал плечами и, обернувшись уже у самой двери, улыбнулся и, взъерошив волосы, бросил:

— Спасибо.

Лили так и осталась стоять возле поручня, глядя туда, где мгновение назад исчез Джеймс. Ничего в этом мире не меняется, по крайней мере Поттер остался такой же наглой тварью, чьи поступки не поддаются объяснению.

* * *

— Предлагаю составить план по захвату Хогвартса в объятья наших шалостей и развлечений, — расплываясь в улыбке, сказал Джеймс и, перевернувшись на живот, выжидающе уставился на друзей. Питер поднял на него вопросительный взгляд, а Люпин недовольно нахмурился, не отрываясь от учебника. — И с кем я разговариваю? — пробурчал он. — Где Бродяга?

Ремус пожал плечами.

— Кажется, он говорил что-то о Саманте.

— Ну еще бы... — протянул Джеймс и сел по-турецки, уставившись на дверь, которая только что распахнулась.

В вошедшего Сириуса полетела подушка.

— Эй! — он поймал ее, зло уставившись на хмурого Поттера. — Сохатый, что я сделал? — Блэк бросил подушку обратно и, откинув отросшие пряди с лица, прошел к кровати.

— Ты оставил меня наедине с этими занудами, — буркнул Джеймс. — Где тебя носило?

— Болтал с Сэм, — отмахнулся тот, закидывая руки за голову.

— Болтал? — с сарказмом переспросил Рем, не отрывая взгляда от книги.

— Ну, что-то вроде того, — пожал Сириус плечами и распустил галстук. — Вообще пока не очень выходит. Она вконец чокнутая, и я еще не придумал, как к ней подступиться.

— Слушай, Бродяга, — Джеймс улыбнулся. — Чем займемся на неделе? План «Лучший год» нужно начать выполнять.

— Надо поразмышлять, — пожал тот плечами. — Так уж сразу и не придумаешь. Ну, «Крик» мы давно не устраивали.

— «Крик»? — переспросил Люпин. — Последний раз это было на втором курсе. Это детский розыгрыш, причем не очень уж добрый.

— Не хочешь — можешь не принимать участия, — пожал Джеймс плечами. — Я хочу.

— Но это лучше к следующей неделе, — ответил Сириус. — А пока будем создавать имидж «прилежненькие и умненькие».

— А мне и не надо, — пожал Люпин плечами, и в него тоже отправилась подушка.

* * *

Стремительно приближалось полнолуние. Ремус, чье лицо приобрело светло-зеленый оттенок, отказался от прогулки, и они с Хвостом ушли в библиотеку, а Блэк и Поттер направились к месту, где сидел Люк Купер.

Увидев, что к нему приближаются Мародеры, парень подскочил.

— Джеймс Поттер, — Сохатый первый протянул руку, а Люк пожал ее, тихо проговорив свое имя.

Сириус тоже представился, наблюдая за шестикурсником. Сохатый почти по-братски положил руку на плечо новоиспеченному капитану.

— Ну что, новый капитан, когда первая тренировка?

— Джеймс, — поежился Люк, — ты же знаешь, я не могу... Я в этом не разбираюсь. Может, попросим Дамблдора, чтобы он тебе отдал это место?

— Ни за что. Ответственность — не для меня.

— Но... Я всегда думал, что для этого нужны лидерские способности, а я...

— Ой, Люк, перестань. У тебя есть какие-то мысли по поводу квиддича? — оборвал его Поттер.

— Ну, я думал... Обычно ведь новые капитаны проводят отборочные на все места команды, а я... не хочу разрывать команду, состав ведь был очень дружный, так что думаю, нужно устроить конкурс только на пустующие места.

— Видишь, а говоришь, ничего не соображаешь.

— Но я...

— Да брось, Люк. Не нервничай. Все будет нормально, втянешься, еще командовать начнешь. Но на первых порах я тебе, так и быть, помогу.

— Давай.

— Смотри, в прошлом году мы лишились троих из команды: вратарь — Ребекка, чье место занял Сириус, два охотника, один из которых наш бывший капитан. Так?

Тот кивнул.

— Сириус отказывается играть в квиддич, а Гордон очень хочет уйти с места загонщика на вратаря.

— У него спина широченная, даже двигаться не придется, чтоб мяч в ворота не попал, — улыбнулся Сириус.

— Но ты ведь превосходно играешь, Сириус, — почти с благоговением прошелестел Люк.

— Ну, — поморщившись, протянул Блэк. — Играть в квиддич — не для меня. Больше люблю смотреть.

— Лучше не уговаривай его, ничего хорошего не выйдет, — посоветовал Джеймс. — Дальше. Я хочу избавиться от этой прицепившейся ко мне роли ловца. Перехожу в охотники.

— Но обычно такие перестановки в команде не делают.

— А мы сделаем, — хмыкнул он. — Каждый должен быть на том месте, где ему удобно, тогда команда будет в лучшем положении. И в итоге у нас пустуют ловец, загонщик и охотник. Ты, я знаю...

— Ловец.

— Что? Ты в прошлом году хотел пробоваться на охотника.

— Да, место ловца ведь было занято.

— Идиот, — прошипел Джеймс. — Хорошего ловца найти труднее, чем охотника, если бы в прошлом году пришел пробоваться на ловца, то я бы уже тогда стал охотником.

— Извини.

— Ладно, — раздосадовано махнул рукой Джеймс. — В команду нужно набрать двоих: охотника и загонщика. Все, пиши объявление об отборочных. И больше уверенности, Люк, у тебя все получится.

Хлопнув парня по плечу, Джеймс и Сириус отделились от него, направившись к замку.

— С каких пор ты учишь младшекурсников забитыми фразами предков? Да еще и врешь во благо? — усмехнулся Сириус, сунув руки в карманы.

— Я не вру, может, у него правда получится.

Сириус пожал плечами.

— Ключевое слово «может», дружище.

* * *

Колокол уже прозвенел, а профессора все еще не было в классе. И для всех присутствующих все еще оставалось секретом, кто же будет преподавать ЗОТИ в этом году. Интрига повисла в воздухе приятным предвкушением, давая кабинету оживление.

— Его не было на распределении, — обеспокоено заметила Лили. — Может, Дамблдор никого не нашел?

— Вряд ли, это же Дамблдор, — хмыкнула Мэри, лениво осматривая учебник. По ее отрешенному взгляду было видно, что отсутствие профессора волнует ее в последнюю очередь.

— Ага, а было бы классно, если б он не нашел никого, тогда минимум полсеместра мы были бы свободны от уроков Защиты, — мечтательно протянул Поттер.

— Согласен, кстати, — отозвался Блэк. — Да и на ЗОТИ самая большая группа ходит, могли бы всей толпой филонить.

— Зря надеешься, Бродяга, в крайнем случае директор и сам может уроки вести, — заметил Ремус, вскинув брови.

— Ой, Рем...

Тот фыркнул, и тут в кабинет вошел профессор. По классу пробежали восторженные возгласы парней, а Лили и Мэри обменялись раздраженными взглядами. Это была одетая по последней моде высокая молодая девушка с длинными черными волосами, сплетенными в небрежную косичку. Она была, несомненно, красива: на смуглом лице лежали две изящные дуги темных бровей, проницательные медово-карие глаза, обрамленные пышными ресницами, нос с небольшой горбинкой, маленький подбородок и узкие светло-персиковые губы.

— Какая у нее классная мантия, — прошептала Мэри.

— Сколько ей лет? — насмешливо улыбаясь, спросил Поттер у Блэка.

— Двадцать три, — наугад бросил тот, не сводя с девушки взора.

Она в свою очередь тоже обвела класс оценивающим взглядом и с легкой улыбкой сказала:

— Ну, все! Пошептались и хватит. Меня зовут профессор Верди. В этом году я буду преподавать у вас Защиту от Темных Искусств. Я только что получила звание мракоборца и со свежими знаниями направилась к вам. По возможности я хочу остаться и на следующий год, но в Хогвартсе на эту должность наложено проклятье, так что думаю, не удастся. Хотя вам, должно быть, все равно: вы ведь выпускаетесь. Вопросы по этой части есть?

— Есть, — такого нахальства на лице у друга Поттер не видел давно. Голова закинута назад, бровь выразительно приподнята, руки скрещены на груди — надменность в чистом виде, одним словом. Джеймс даже знал, откуда вдруг взялось это непомерное нахальство: просто если тебе вот-вот стукнет восемнадцать, то ты уже имеешь полное право доставать молодых симпатичных учительниц. У него и у самого наверняка было такое же выражение лица. Просто со временем начинаешь делать все на автомате, жесты, мимика — он даже не замечал, что они ведут себя одинаково. — Сколько вам лет?

Поттер услышал, как где-то рядом цокнула Саманта. Профессор улыбнулась и подошла к их парте. Оперевшись на нее, она пристально посмотрела на Блэка, а Джеймс уставился на нее, пытаясь понять, кого же она ему напоминает. Прозрение свалилось на гриффиндорца так стремительно, что он воскликнул:

— Ого!

Лили вскинула брови, удивленно взглянув на Джеймса, а тот расплылся в детской улыбке, показывающей, что ему сейчас все равно, кто и что о нем думает.

Профессор бросила на Джима удивленный взгляд и снова взглянула на Блэка.

— Мистер... как вас?

— Сириус. А вас как зовут?

— Мистер Блэк, — протянула она, игнорируя его вопрос. — Профессор МакГонагалл говорила мне о том, что вы бываете несдержанны и излишне самоуверенны. И я надеюсь, что это не станет проблемой на наших уроках.

— Ну разве самоуверенность может быть проблемой?

— Продолжим, — она выпрямилась.

— Вы так и не ответили.

— Все личные вопросы после колокола. А сейчас я хочу рассказать вам свои требования относительно учебного процесса. Во-первых, на уроке мы будем заниматься практической частью: заклинания, практика, объяснения, вся теория — самостоятельно. Конспекты, эссе, любое задание вы обязаны выполнять вовремя. Я не зверь, конечно, если что, пойму и войду в ваше положение, но вечно потакать вашей лени я не собираюсь. Знаю, вам уже все уши прожужжали об экзаменах, но на самом деле я не хочу, чтобы кто-то из вас провалился. И поэтому мне важно, чтобы вы не отвлекались. Я хочу пересадить вас.

— Что?

По классу пролетел шепоток неодобрения, брови Блэка поползли вверх. Лили было все равно: какая разница с кем сидеть на уроке? Только если это не Эйвери, конечно, ведь он тоже ходит на Защиту.

— Так, вы мисс Эванс, правильно? Садитесь здесь с мистером Снейпом. Вы, мистер Блэк, с мисс Монро....

— Профессор, только не я! — Саманта вскочила, пока Сириус с самым довольным лицом из всех пересаживался на первую парту.

— Успокойтесь, мисс Монро.

Саманта резко села на место и отвернулась от Блэка, сомкнув брови над переносицей и поджав губы.

— Сколь благое стечение обстоятельств, — проворковал Блэк, не спуская взгляда с профиля Сэм.

После колокола Сириус, довольно улыбаясь, заключил:

— Наш новый профессор просто гений!

— Потому что перемешала все факультеты, как могла? — недовольно отозвался Поттер, наблюдая, как Лили и Северус собирают сумки, совсем как прежде, тепло и по-дружески, обсуждая урок.

— Нет, потому что меня посадила именно с Самантой.

— Тебе бы только все по-твоему было, — фыркнул Ремус, когда они следом за Северусом и Лили выходили из кабинета.

— По-моему, каждый мечтает об этом. Сохатый, например, был бы рад, если бы сейчас Нюнчик споткнулся и свернул себе шею, а на следующую Защиту мисс Верди пересадила Эванс к нему.

— Ой, отвали, Бродяга.

— Ну чего ты, Джеймс? Подумаешь, Нюнчик и Эванс перекинулись парочкой слов. Ты хотел, чтобы они перестали дружить, и это случилось, чего тебе еще надо? Чтобы у них отнимались языки, когда они видят друг друга?

— Ну чего ты завелся?

— Нет, ты скажи, Джеймс, что тебя не устраивает?

— Все меня устраивает.

— Неужели? А может, просто нужно уже что-то сделать?

— С чем?

— С Эванс.

— О чем ты?

— Пока ты будешь думать, с ней это сделает кто-то другой.

— И как ты прикажешь мне сделать это?

— Ну, ты сам реши, Джимбо.

— Слушай, тебя не поймешь, то «оставь ее в покое, пусть поймет, что не так уж важна для тебя», то «ты ничего не делаешь»?

— А сколько можно ничего не делать, ты же уже руку протянул, вот-вот дотронешься до снитча, самое время для действий, а ты это забросил!

— Слушай, Бродяга, ты с мозгом посовещайся, решите у себя там коллегиально, что мне делать, а что нет, а то я уже с ума скоро сойду.

— А что ты меня слушаешь вообще? Самому бы думать надо.

— Эй! — Ремус вытаращил глаза на спорящих друзей и расплылся в улыбке. — Вы слышите вообще, что несете? Успокойтесь.

Сириус пожал плечами и улыбнулся.

— Кстати, Бродяга, — вдруг оживился Джеймс. — Скажи, что мне показалось.

— Нет, — довольно протянул тот.

— Что показалось? — в один голос осведомились Ремус и Питер.

— Да в прошлым летом, когда жил у Джеймса, мы в Хогсмиде познакомились с мисс Верди, только тогда это была просто Кристина.

— Как вам это удается?

— Что?

— Знакомиться с нужными людьми.

Джеймс обнял друга за плечи.

— Коммуникабельность, Лунатик, это коммуникабельность.

* * *

Отчасти Лили была рада, что их с Северусом общение возобновилось. В последнее время оно ограничивалось приветствием и редким «как дела». Теперь к этому добавилось еще общение на уроке. Немного, но если дружбы больше не было, стоило сохранить хотя бы ее руины. Тем более ей по-прежнему не хватало этого человека. Ей казалось, что она, словно утопающая, хватается за любой прутик и ветку в надежде выжить, когда в течении бурной горной реки сделать это невозможно. Пока есть Волдеморт и Пожиратели, пока идет война, они не могут дружить. Пока есть любовь, они не могут дружить. Было столько запретов. А ей просто не хотелось делать ему больно, и в то же время хотелось быть рядом. Поэтому все ограничилось простыми «привет» и «как дела».

* * *

Каждый год одно и то же. Первые уроки ничем друг от друга особо не отличаются: напоминание о грядущих экзаменах, повторение пройденного, курс на год и тому подобное, бла-бла-бла... И мало того, что тебе жутко хочется спать, потому что организм, привыкший ко сну до обеда, никак не может понять, какого черта его так рано подняли, так еще и этот бред... Скукота да и только. Даже МакГонагалл не отличалась оригинальностью... Откинувшись на спинку стула, Блэк лениво следил за профессором.

— Сириус, — услышал он шепот позади себя и, обернувшись, увидел озаренное улыбкой лицо Поттера. — Пойдешь на следующей неделе смотреть отборочные Слизерина?

На секунду на лице Блэка появилась задумчивость.

— А ты?

— Спрашиваешь.

Под строгим взглядом Кошки он сел прямо и, не сомневаясь, что Джеймс услышит, ответил:

— Пойду, наверное. Может, и Сэм там будет.

— Мало тебе ее на уроках, — поморщился Ремус, который, делая вид, что слушает МакГонагалл, на самом деле вникал в разговор друзей.

— Чем больше, тем лучше.

— Держу пари, ты ей уже надоел.

— Кто знает.

— Да ладно тебе, Рем. Что с того, что он ее преследует?

— Абсолютно ничего.

— Никого я не преследую. Я пытаюсь завоевать внимание.

— Умеешь же ты все красиво выдавать, Бродяга.

— ЖАБА — это далеко не СОВ, и если кто-то из вас считает, что весь этот год можно посвятить только развлечениям и миссии «оставь в школе свой след», то он экзамен не сдаст, мистер Поттер.

— А почему вы ко мне обращаетесь? Я ни о чем таком и не думал, буду прилежно учиться и корпеть над книжками.

— Очень надеюсь, потому что даже таким способным ученикам, как вы, придется попотеть, чтобы сдать экзамен даже на «Выше Ожидаемого».

— Они всегда преувеличивают, — раздраженно шепнул Блэк Петтигрю, который уже занервничал, что выражалось в том, что он начал вертеть в руках и без того потрепанное перо.

— Поэтому начнем повторение с самого начала...

— Опять?! — в один голос прошептали возмущенные Блэк и Поттер, и их слившиеся воедино голоса стали довольно громким общим возгласом.

— А что вы хотели? Подготовка к экзамену ЖАБА требует основательного знания предмета, — парировала МакГонагалл, обводя ребят красноречивым взглядом.

Обреченно вздохнув, Блэк скрестил руки на груди и вытянул ноги вперед. Прошло несколько минут, пока Джеймс удивленно не произнес:

— Ты что, слушаешь ее?

— Нет, Сохатый, я обдумываю планы на ближайший поход в Хогсмид. Отгораживаюсь от этого идиотизма, и в эти моменты, когда над ухом жужжат профессора, ко мне и приходят гениальные идеи.

— Серьезно? А я думал, что они приходят, когда ты пьяный, — развеселился Поттер.

— Фу, Джеймс, как пошло, — фыркнул Ремус, ухмыльнувшись. — Аристократу великие мысли могут приходить только в минуты глубокого отрешения от мира...

— Ну, я и говорю, — улыбнулся Поттер, — в минуты глубокого отрешения под воздействием огневиски.

Сириус пытался скрыть улыбку, слушая шепот друзей с задней парты, и тут...

— Мистер Блэк!

Сириус поднял взгляд, устало и снисходительно глядя на преподавателя.

— Да, профессор?

— Назовите мне функции Трансфигурации в магии.

— Простите, профессор, — он улыбнулся, сделав недолгую паузу. — Я затрудняюсь ответить.

— Мы же их только что называли, — МакГонагалл глядела на него выжидающим, пронизывающим взглядом.

Молчание. Блэк услышал, как позади него Поттер сдерживает смех.

— Можете начать не с первого, а любого другого названого.

Джеймс увидел, как Сириус молчаливо улыбается, не отводя взгляд от пронизывающих глаз профессора, и, будучи не в состоянии больше сдерживаться, положил голову на руки, сотрясаясь в беззвучном смехе.

МакГонагалл смерила Поттера и Ремуса, прячущего глаза и улыбку, неодобрительным взглядом и снова обратилась к Сириусу.

— Мистер Блэк, вы что, не слушали?

— Почему же, я слушал, профессор.

— Тогда ответьте на заданный вопрос.

Блэк улыбнулся, обнажив зубы.

— Я все же затрудняюсь ответить.

Тут Сохатый не выдержал и засмеялся в голос.

— Выйдите из класса, мистер Поттер! Вернетесь, когда успокоитесь!

Тот даже не стал спорить, как делал это обычно и, сгибаясь от хохота пополам, быстро пошел к двери.

— Ты скот, Сохатый, — прошептал Блэк, расплываясь в еще большей улыбке, когда тот прошел мимо него.

Джеймс схватился за ручку двери так, словно это был спасательный круг, и исчез в коридоре.

— Что ж, — подытожила МакГонагалл. — Раз вы нам не можете ответить, мистер Блэк, то мы подождем, когда вернется мистер Поттер. Может, он порадует нас знанием этой темы. А пока продолжим...

Блэк оглянулся.

— Чего он ржал?

— Да ты бы себя видел, — ответил Рем, не отрывая взгляда от конспекта.

* * *

Последующие несколько дней Лили наблюдала нечто невообразимое. Мародеры будто по команде сорвались с места и помчались вперед на какую-то немыслимую дистанцию. На каждом уроке их руки первыми взлетали вверх, когда задавали вопрос. Они успешнее и быстрее всех справлялись с заданиями, усердно их выполняли, а их домашние задания всегда оказывались самыми лучшими. За три дня учебы они принесли в копилку Гриффиндора по меньшей мере сотню баллов на четверых. Но самое удивительное, что они еще не получили ни одного замечания и ни разу не остались после уроков, что уже стало традицией первых учебных дней.

— Неужели они решили взяться за головы? — удивленно спросила Лили, когда они с Мэри и Нэнси шли на Трансфигурацию.

— По-моему, они так даже больше действуют на нервы. То есть раньше они мне вообще не действовали на нервы, а теперь...

— Заставляют чувствовать себя дурой? — вмешалась Нэнси Никсон.

— Тебя никто не спрашивал!

— Девочки не ссорьтесь, — между ними влез Гордон. — Просто Сириус, Ремус, Джеймс и Питер решили общими усилиями принести нам в этом году Кубок, а мы, дорогие мои однокурсницы, должны им помочь. Ведь в один прекрасный день они пойдут развлечься, их поймают, накажут и отнимут балов пятьдесят, поэтому мы должны начинать компенсировать их будущие проколы уже сейчас.

— Вроде один за всех? — Мэри приподняла брови.

— Ага, вроде того, — кивнул Джонатан. — Объединимся для достижения цели, — он подмигнул Мэри. — Кстати, Лили, сегодня отборочные в команду Слизерина, хочешь посмотреть, мы всей оставшейся командой идем.

Та пожала плечами, а Джонатан свернул в сторону стадиона.

* * *

— Люк! Идем смотреть отбор Слизеринцев в команду! — Джеймс махнул парню издалека.

— А можно? — Купер подбежал к ним и улыбнулся.

— Даже нужно, правилами по крайней мере не запрещено. Посмотрим, кто у них, как летает, какой капитан, какие силы и все в этом духе. Это полезно.

— Капитан у них, кажется, младший брат Джессики Салливан — Колин, — отозвался Дэвис, нахмурившись.

— Точно, он был загонщиком в прошлом году! — с этими словами они подошли к воротам на стадион.

— О, — протянул Блэк, — Сохатый, к нам мчится твоя пассия.

Джеймс обернулся. По холму к стадиону действительно шла Лили. Рыжие волосы подкидывал ветер, школьная блузка и безукоризненно затянутый школьный галстук подчеркивали ее обыкновенную аккуратность. Она приближалась к парням, чья вечная небрежность поражала очарованием, которое она давала ее обладателям. Рука Поттера по привычке взметнулась к волосам, а Блэк, сложивший руки в карманы, только ухмыльнулся, следя за девушкой взглядом.

— Привет, — сказала она, остановившись напротив ребят, которые как раз пропускали группу желающих стать участниками слизеринской команды.

— Привет, — протянул Джеймс в ответ и тепло улыбнулся.

Сириус мог поклясться, что ни разу за все время не видел на лице Поттера более искренней улыбки, подаренной Эванс. Он даже нахмурился и мотнул головой, но лицо друга осталось прежним.

— О, Лили, ты все-таки решила присоединиться? — улыбнулся Гордон, которому явно не терпелось скорее устроиться на трибунах.

— Да, — кивнула она, переведя взгляд с Джеймса на Джонатана.

Люк и Сириус уставились на Поттера. Ожидая, что тот представит свою драгоценную новому капитану, но тот, казалось, абсолютно перестал соображать. Раздраженно цокнув, Блэк повернулся к Куперу.

— Я думал, что до Джимбо дойдет, но, похоже, это безнадежно. Знакомься, это Эванс, талисман Гриффиндора вроде как.

Поттер смерил Блэка по-настоящему убийственным взглядом и прошипел ему какую-то угрозу, на которую Сириус тут же ответил. Лили не слышала их разговора, но они переругивались по меньшей мере минуту, а она улыбнулась Люку и протянула ему руку, которую тот тут же пожал.

— Лили.

— Люк.

— Ой, гляди, как они мило общаются! Сохатый, смотри, уведет он ее у тебя.

Поттер толкнул Блэка в плечо, и тот рассмеялся.

— Ну, хватит уже! — не выдержала Эванс, метнув в них раздраженный взгляд. — Мы отборочные пришли смотреть или ругаться?

— А кто ругается, Эванс?

Все эти дурацкие риторические вопросы Сириус всегда произносил с насмешливой, очаровательной улыбкой на лице, что раздражало даже больше, чем сами вопросы. Вот он стоит. Руки в карманах, рубашка выправлена, воротник небрежно развернут, длинные пряди обрамляют лицо, серые глаза полны нескрываемого наслаждения ситуацией. В них так и читается, что ему плевать на весь мир, кроме себя и своей компании. Да и то их он бережет только потому, что без них сдох бы со скуки. Мерзкий, напыщенный аристократишка. И рядом Поттер. Такой же, вот точь-в-точь. Та же поза, то же выражение на лице, ну, может не сейчас, но обычно они идеально повторяют друг друга, да так, что кажется, будто они близнецы. Сложно понять, кто у кого что перенял. Они словно одно целое и не только эти двое — все четверо, Мародеры. По крайней мере, так они выглядели со стороны, они источали такое счастье, что при виде их идеальной дружбы, их неимоверной крутости всех переполняла зависть. А что было у них в душах, и что на самом деле творилось в той компании, было известно только их четверке.

— Эй, Эванс, — Блэк щелкнул у нее перед глазами, выводя из оцепенения. — Ты чего?

— Ничего, — тут же отозвалась она. — Идемте уже на стадион.

Они сели на места, наблюдая за тем, как Салливан дает распоряжения. Первыми были вратари. Соревнование началось. Наблюдая, как мячи один за другим пролетают мимо первого претендента, Лили спросила:

— Когда первая игра?

— В октябре играют Рейвенкло и Слизерин, — тут же отозвался Люк. — В ноябре — мы со Слизеринцами. Потом с Хаффлпаффом...

— Сириус, — Питер толкнул друга в плечо. — Смотри, это Регулус?

— Вот черт...

— Он в ловцы хочет? — нахмурился Джеймс, вытянув шею. — Он хорошо играет?

— Сейчас посмотрите, — пожал Блэк плечами, закидывая ноги на спинку сидения перед ним и доставая сигареты.

* * *

— Смотрите! — Мэри улыбнулась, указывая на доску объявлений. — Поход в Хогсмид. Правда, почти через два месяца, но это все равно очень скоро. Раньше, чем обычно.

Лили и Нэнси тоже подошли ближе к доске объявлений.

— Наверное, боятся, что все станет еще хуже.

— Куда уж хуже? — скривилась Нэнси, одарив Лили красноречивым взглядом. — Школа кишит мракоборцами, в Пророке только и видно, что статьи о новых смертях, действиях Того-Кого-Нельзя-Называть или ужасных событиях в какой-нибудь части Англии. Всё, война в стране, причем самая настоящая. Я вообще удивляюсь, что походы в Хогсмид не отменили.

— А по-моему, надо радоваться, что походы оставили. Это хоть какое-то ощущение постоянства, — пожала Мэри плечами.

— Ой, «постоянство», не смеши меня! Ты думаешь только о том, чтобы место было, куда ты с парнями сможешь сходить. Заметь, с парнями, а не с парнем...

— Отвали, Нэнси.

— Девочки, не ссорьтесь, — между Никсон и Томас втиснулся Блэк.

И Лили закатила глаза, подумав, что за этим хорошо бы последовала фраза: «Меня хватит на всех».

— О, Сохатый, видел это?! — крикнул Сириус, увидев объявление.

Тут же рядом с ним появился и Джеймс.

— Поход в Хогсмид. Чудесно, — заметив Лили, надменно приподнявшую бровь в знак своего презрения к их «величию», Поттер тут же спросил. — Пойдешь со мной, Эванс?

Она закатила глаза и, даже не ответив, ушла прочь.

— Ну и дура, — прошептала она, спускаясь в Большой зал. — Зачем выпендриваться? Ну зачем? Хватит уже. К чему все эти закатывания глаз, фырканье, презрительные взгляды? Пора оставить это в прошлом. Ты же уже признала, что он тебе нравится. Признала, верно? Так к чему это? — смерив испепеляющим взглядом второкурсницу, посмотревшую на Эванс, как на сумасшедшую, она рявкнула: — Да, я разговариваю сама с собой, что с того?!

Когда девчонка поспешно удалилась, Лили стукнула себя по лбу и, покачав головой, заключила:

— Разговариваю сама с собой и ору на детей... Черт возьми, что с моим мозгом делает Поттер?

* * *

— Привет, — слева от Саманты возник Блэк и картинно облокотился о книжную полку.

Она, проигнорировав его, не отрывала взгляда от рядов корешков внушительно толстых книг книг. Волосы были собраны в пучок, полностью открывая ее худое лицо с большими глазами. Сириус опять отметил ее неукоснительно аккуратные блузку, юбку, джемпер и галстук. На ней, как и на остальных ученицах, были надеты эти дурацкие белые носки, поверх которых она нацепила коричневые туфли без каблука. Она, как и всегда, казалась ему неповторимо прекрасной.

— Саманта... — протянул он, не сводя с нее взгляда.

Она молча вытащила одну из книг с полки и пролистала первые страницы.

— Саманта...

Она не реагировала — опустила взгляд в черные, прыгающие на желтых листах буквы и углубилась в чтение. Сириус одним широким жестом выдернул книгу из ее пальцев и закрыл ее, предусмотрительно придержав пальцем то место, где читала девушка. Он бросил быстрый взгляд на обложку — «Темная магия: Основы» — и тут же взглянул на слизеринку, не забыв при этом улыбнуться. Ее лицо ничего не выражало, она просто устало смотрела на него, скрестив руки на груди.

— Привет.

— Блэк, отдай книгу.

— Ну... — обижено протянул гриффиндорец. — Так у нас ничего не выйдет. Чтобы разговор начался, нужно сначала поздороваться.

— Я не хочу играть.

— А я взрослый для игр.

— А по-моему, ты еще совсем ребенок.

— Ну Сэм...

Она обреченно вздохнула.

— Привет, Блэк. Верни мне книгу.

— А ты пойдешь со мной в Хогсмид?

Она удивленно вскинула брови.

— И что же мы там делать будем?

— Ну, не знаю, — он сделал шаг к ней. — Посидим в «Трех Метлах», выпьем по кружечке сливочного пива.

— Почему ты просто не отстанешь от меня?

— Зачем?

— Потому что я устала. У меня была прекрасная жизнь, а теперь меня ненавидят все девчонки школы, за спиной шепчутся, я у всех на виду, а однокурсники бросаются язвительными фразочками.

— Ну, не думаю, что последнее тебя как-то задевает.

Она покачала головой.

— Отстань.

— Зачем тебе книга по Темной магии?

— Мальсибер попросил кое в чем проконсультировать, хочу дать ему книгу.

— А ты знаток? — он протянул ей книгу.

— Неплохо разбираюсь, — пожала она плечами. — Слушай, что тебе от меня надо, а?

— Чтобы ты со мной в Хогсмид сходила.

— Но ты ведь на этом не отстанешь?

— Может, потом тебе не захочется, чтобы я отставал.

— Захочется.

— Ты не можешь быть уверена.

— Могу.

— Расслабься.

— Что?

Сириус сделал еще один шаг к ней и наклонил голову к плечу — теперь между ними было каких-то двадцать сантиметров, и ей приходилось поднимать голову, чтобы видеть его лицо.

— Расслабься, — повторил он. — Ты что-то выдумываешь, а нужно просто расслабиться и плыть по течению.

— Что ты несешь, Блэк?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Она несколько секунд молчала, а потом спросила:

— Слушай, может, мне переспать с тобой, да ты отцепишься?

— Что? — Сириус непонимающе уставился на нее, и ему снова захотелось рассмеяться.

— Что слышал, — отозвалась она тем же холодным тоном, что обычно.

— Нет, — он покачал головой, размышляя над ее вопросом. — Я прошу всего лишь одно свидание, по крайней мере пока. Мне ведь важно общение.

— Не смеши меня.

— Ты делаешь из меня монстра.

Она пожала плечами.

— Если нет задатков, то из самого желающего юноши не сделать ловца. Пословица.

С этими словами она развернулась и пошла прочь.

— Так, значит, нет?

— Нет.

* * *

— Почему ты отказался?

— Джеймс, ты ничего не понимаешь.

— Наверное.

— Тут масса причин.

— Ну?

— Ну, если поверхностно... То... Это все равно что съесть десерт, перепрыгнув все остальное.

— И в чем недостаток?

— Я понял, плохой пример. Тогда лучше так: объявили, что Гриффиндор выиграл Кубок, вручили тебе его, говорят, что ты герой и все такое, а ты не принимал участия ни в одной игре.

— Да, никакого удовольствия. Но ведь это другое.

— Ладно, тогда представь, что Эванс ни с того ни с сего подходит к тебе и говорит, — тут он скопировал голос Лили, — ты знаешь, Джеймс...

— Ладно, я понял, — Поттер замахал руками, перебивая Блэка. — Нехорошо получается.

— «Нехорошо» — это не то слово, Сохатый. Есть ведь и другая сторона вопроса.

— Да?

— Она не хочет со мной встречаться и ходить в Хогсмид, но переспать — в легкую. Что это значит?

— Что ей только одно от тебя надо? — рассмеялся тот.

— Идиот ты, Джеймс.

— Тогда она думает, что тебе надо только одно.

— Вообще-то я не о том, — он глубоко вздохнул. — Не хочет она, чтобы все знали, что мы вместе, быть на виду не хочет. Запряталась в своей толстой скорлупе, сидит там и точит нож, чтобы если кто сунется, тут же ранить непрошенного гостя. Никому не показывается, где-то глубоко в душе она боится людей.

— По ней не скажешь, она сильная, боевая.

— Она обиженная, Сохатый, забитая и искалеченная. Просто мы не знаем почему.

* * *

— Сириус! — Поттер с воплем ворвался в гостиную, распугав однокурсников, некоторые девчонки удивленно покрутили пальцем у виска. — Сириус, скорее!

— Что случилось, Джеймс? — Люпин, Петтигрю и Блэк с беспокойством смотрели на друга. Ремус обвел Поттера оценивающим взглядом, удостоверяясь в целостности Сохатого.

— Уже без двадцати восемь! — Джеймс с каким-то ненормальным возбуждением показал Люпину свои часы, помахав рукой в трех сантиметрах от его лица.

— Думаешь, я что-то увидел? — недовольно нахмурившись, протянул тот.

— Какая разница, главное, что уже почти восемь. Ну же, Сириус, самое время для «Крика»!

— Не ори, — ответил тот, поднявшись с кресла. Он выглядел абсолютно спокойно, но в глазах блестел азарт.

Джеймс вприпрыжку побежал в спальню, столкнувшись на лестнице с Лили, и когда остальные Мародеры поднялись за ним, он уже распахнул свой чемодан и выгребал оттуда вещи, пытаясь что-то найти.

— Не легче ли сделать так? — Люпин сел на кровать и достал палочку. — Акцио мантии!

Рядом с ним приземлились искомые тряпки, и он улыбнулся.

— Ты гений, Лунатик, — улыбнулся Джеймс и, оставив чемодан открытым, подлетел к нему и напялил одну из мантий. Ее рукава были длиннее, чем требовалось, а капюшон закрывал больше половины лица. Сириус тем временем надел другую.

— Ты идешь, Рем?

— Нет уж, лучше я останусь.

— Отлично, — улыбнулся Джеймс, сворачивая третью мантию и вешая ее на руку. —Тогда соберешь это? — он указал на разбросанные возле чемодана вещи. —Ну, тебе ведь не сложно?

Затем он, игнорируя недовольный взгляд друга, перегнулся через плечо Сириуса, рассматривая карту, которую тот изучал.

— В этой части замка нет профессоров, — заметил он. — Зато ученики часто ходят. Шалость удалась.

— Идем туда, — заключил Питер, кивнув. Нет профессоров — меньше опасности попасться. — Я превращаюсь.

Он перекинулся в мышь, а Сириус положил карту в карман и взглянул на Ремуса.

— Точно не хочешь с нами?

— Точно, — хмыкнул тот. — И смотрите не попадитесь.

— Лунатик, ну что мы дети, что ли? — спросил Джеймс, взъерошив волосы, и тут же добавил, накидывая мантию-невидимку. — Давай, Бродяга, идем скорее!

Блэк подмигнул Ремусу и тоже исчез под мантией.

Они медленно шли в один из часто посещаемых по вечерам коридоров Хогвартса. Оставаясь никем не замеченными, они проходили мимо учеников и учителей, двигаясь к намеченной цели.

Эту забаву под кодовым названием «Крик» рассказал Сириус, а ему в свою очередь еще до школы об этом поведали мальчишки-маглы, с которыми он как-то раз играл в Лондоне. Как-то раз, потому что миссис Блэк, увидев происходящее, наказала сына как никогда жестоко и больше ни разу не выпустила его гулять по кварталу в одиночестве.

Суть «Крика» была в том, чтобы спрятаться в нише или за углом, а потом, заслышав шаги, неожиданно выпрыгнуть с ревом. Жертва должна истошно заорать и со страшными воплями нестись прочь или делать еще что-нибудь в этом духе, за чем всегда так весело наблюдать. Для чего нужны мантии, закрывающие пол-лица? Для большего эффекта и конспирации. Правда, всегда остается риск того, что вместо ученика тебе попадется профессор... Но это уже мелочи.

* * *

Разлетевшись в разные стороны, завизжали третьекурсницы и бросились бежать. Согнувшись пополам, Сириус с хохотом опустился на пол, Джеймс привалился к стене, пытаясь унять смех, а Питер беспрестанно хихикал, поглядывая на друзей.

— Пора с этим заканчивать, — протянул Поттер, переводя дыхание. — Уже почти половина десятого, так что...

— Тихо! — оборвал его Сириус. — Кто-то идет!

Они быстро поднялись, накинув капюшоны, и, толкаясь и запинаясь, спрятались в нишах. У них так сбилось дыхание, что казалось, приближающиеся к ним слышат биения сердец и каждый вдох Мародеров.

Блэк мысленно отсчитывал ровные шаги. Новая жертва была в одиночестве и уже прошла половину пути... Раз, два, три...

Мародеры одновременно, с диким ревом выпрыгнули из своих укрытий, и прямо перед Сириусом оказалось лицо Саманты. Она секунду зажмурилась и, казалось, перестала дышать. Не вскрикнула и не шелохнулась. Мгновение спустя она распахнула глаза и уставилась на Блэка, с лица которого упал капюшон. Сириус очаровательно улыбнулся.

— Я заворожен твоей стойкостью.

— Идиоты, — бросила она и, обогнув гриффиндорцев, пошла дальше, пытаясь восстановить дыхание.

— Сэм! — Сириус нагнал ее в два шага и остановил. — Неужели было совсем не страшно?

— Не собираюсь обсуждать это! — резко отозвалась она, не взглянув на Блэка. — У вас идиотские шутки. Это совсем не смешно!

— Ну, нам-то смешно.

— Ты когда что-то делаешь, руководствуешься только эгоизмом?

— А чем еще? Это же моя жизнь, ее нужно прожить как следует, сполна насладившись всем, что можно получить, — пожал он плечами, не сводя взгляда с ее лица.

— Считаешь себя центром вселенной, Блэк?

— Кстати, — вмешался Поттер. — Нам на каком-то уроке говорили, что есть теория, по которой Сириус — центр мироздания.

— На астрономии, — подтвердил Питер.

Сириус улыбнулся и подмигнул им.

Саманта нахмурилась.

— Блэк, ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя, что эта жизнь только для тебя и ни для кого другого, что ты один — свободная личность, а остальные — так, зомби, иллюзия, заполняющая пространство вокруг. Но вообще-то все остальные тоже могут чувствовать и тоже хотят жить и наслаждаться жизнью, просто у тебя масса возможностей для идеального существования, а тех, у кого их нет, ты считаешь отбросами. Да ты всех кроме себя и своей шайки считаешь отбросами! И самое ужасное, что не понимаешь этого, — она покачала головой.

— Зачем так мудрить? — спросил Сириус, мгновенно сделавшись серьезным. — Жизнь проще.

— Ты так считаешь. Ты привык, что тебе все достается, что все — только для тебя, вот и бесишься от того, что я понимаю твою сущность и не хочу подчиняться.

— Ты первая, за кем я по-настоящему охочусь, — признался он.

— Но не последняя, — пожала она плечами.

— А может, мне никого больше и не надо.

На серьезном непроницаемом лице девушки мелькнуло какое-то новое чувство, которое Сириусу не удалось поймать и определить.

— Сомневаюсь, — холодно потянула она и пошла дальше по коридору.

— Ты боишься?

Она обернулась, непонимающе глядя на Сириуса.

— Ты не боишься, когда на тебя выпрыгивают с воплем, но боишься поддаться мне? Боишься стать девушкой самого классного парня школы?

— Очень скромно, — заметила она и, ничего не ответив на вопрос, пошла дальше.

— Пойдешь со мной в Хогсмид?!

— Не дождешься.

Она скрылась за поворотом.

— Что это было, Бродяга?

— О чем ты?

— Ну, вот это: ты первая, никого больше не надо.

— На войне все средства хороши, — пожал тот плечами. — Надо же заполучить ее.

— А, — многозначительно протянул Поттер, а потом добавил: — Опять идет кто-то, скорее!

А потом были очередной вопль и неожиданная встреча с Филчем. Они ринулись прочь, по пути смеясь и стаскивая себя мантии. Бросив их на лестнице, они стремглав скрылись в гостиной и только там смогли перевести дух.

* * *

— Мистер Поттер, что это? — профессор МакГонагалл подняла повыше то, что было в ее руке.

Сириус подумал, что если бы не годы усиленной тренировки, он бы расхохотался. А так он стоит, сложив руки в карманы, рисуя на лице непроницаемую аристократическую мину и вежливо недоумевает. Сириус слегка покосился на Поттера. Тот же — сама невинность! — задумчиво осмотрел ткань и пожал плечами.

— Не знаю, профессор, наверное, какие-то мантии.

— А вы, мистер Блэк, не узнаете это?

— А должен, профессор? — он качнул головой. — Я согласен с Джеймсом. Просто старые мантии.

— То есть вы видите их впервые? — МакГонагалл выразительно приподняла бровь.

В тот момент Сириус подумал, что будь она лет на тридцать пять моложе, то он бы с ней, не задумываясь, закрутил роман: классная она тетка все-таки, да и наверняка в молодости она была красоткой.

Джеймс и Сириус переглянулись и сказали в один голос:

— Да.

«Идеально. Как маленькие прилежные мальчики», — подумал Блэк, сдерживая все норовящую вылезти ухмылку.

— А что случилось, профессор?

— Вчера в этих мантиях трое молодых людей пугали учеников. Кто с вами был — Петтигрю, Люпин? А может, Гордон или Дэвис?

— С чего вы взяли, что это мы?

— Да, профессор, мы давно выросли из таких шуток.

МакГонагалл недоверчиво взглянула на них.

— Если бы вчера в общей гостиной Слизерина кто-то не расписал все стены, то я бы поверила, что вы выросли из таких шуток.

Сириус видел, что Джеймс еле сдерживает улыбку, поэтому нахмурился и, чтобы отвлечь внимание МакГонагалл от Поттера, спросил:

— А кто-то расписал стены в гостиной Слизерина? И что же там было написано?

— Если это не ваших рук дело, — она сказала это тоном, показывающим ее совершенную уверенность в обратном, — то вам необязательно знать. Но цвет творения был красный с золотом, что натолкнуло профессора Слизнорта на весьма предсказуемый вывод, что это дело рук учеников моего факультета.

— Красный с золотом? Что ж, уважаю этого человека. Жаль, вы не знаете кто это, а то бы обязательно пожал ему руку.

— Отпускаю вас за неимением улик, господа, — устало заключила она. — Но знайте, устроите это во второй раз, я уж позабочусь, чтобы виновные понесли наказание.

* * *

— Детский сад, — бросил Ремус, когда после отбоя, заливаясь хохотом, Сириус и Джеймс рассказывали о случившемся.

— Зря ты не пошел с нами, Рем, это было просто сногсшибательно.

— Ага, в прямом смысле этих слов, — закивал Питер.

— Мерлин, я думал, что не выдержу! У тебя, Сохатый, было такое лицо, когда нас отчитывала Кошка, что даже я поверил в твою невиновность.

— Почему она сразу не позвала нас четверых, если подозревала всех?

— А Питер и Рем у нас святые — к ним претензий никаких, — хмыкнул Сириус, взглянув на Ремуса, который на этих словах многозначительно фыркнул. — А вот зачем она вообще все это устраивала, думала, мы тут же сознаемся?

— Они же всегда так делают.

— Я думал, что за семь лет учебы мне, в конце концов, откроется истина, но я так и не понял, для чего они тратят столько времени на эту ерунду.

— А это не объяснить. Наверное, особенность профессии учителя.

— Зря ты не пошел, Лунатик.

— Что в гостиной Слизерина натворили? — вместо ответа спросил Люпин.

— Ты не одобришь, — заметил Джеймс, откинувшись на кровати.

Он вспомнил, как ночью после «Крика» его разбудил Сириус.

* * *

— Джеймс, вставай.

Он перевернулся на другой бок, накрывшись одеялом с головой.

— Поттер, черт возьми, поднимайся!

— Отвали, Бродяга.

— Кто хотел приключений? Я или ты? Вставай, сказал.

— Что тебе нужно?

— Поднимайся! Еще одна гениальная идея. Ну!

Джеймс сел, спустив ноги на пол, и надел очки, взъерошивая волосы.

— Сколько времени?

— Два ночи, самое оно.

— Для чего?

— Для дела! Одевайся давай!

Джеймс лениво натянул джемпер прямо поверх пижамы, а после надел мантию и обулся. Нетерпеливо постукивая ногой, его ожидал Блэк.

— Что ты задумал? — поинтересовался Поттер, поднимаясь с кровати.

— Хочу пробраться в гостиную Слизерина.

Всю сонливость Поттера как рукой сняло.

— Ты серьезно?! Класс, — они остановились в гостиной, Сириус проверял карту. — А ты придумал как?

— Странно, что ты не спрашиваешь зачем.

— В гостиной Слизерина массу занятий можно найти.

— Я вчера слышал, как пара третьекурсников обсуждала смену пароля, а на прошлой неделе, помнишь, ты нашел какое-то заклинание, окрашивающее воду в любой цвет и придающее ей густоту.

— Ну?

— Ну, — протянул в ответ Блэк, расправляя мантию-невидимку. — Имея на руках все карты, отказываться от игры — идиотизм.

— Ничего не понял, — восторженно произнес Джеймс.

— Сохатый, соображай. Мне нужно завоевать Сэм, значит, она должна пойти со мной в Хогсмид, а остался всего месяц.

— Больше вообще-то.

— Да какая разница! Ее же не поймешь, нужно все испробовать, и чем эффектнее это будет, тем лучше.

— И?

— О, Джеймс, нужно приукрасить стены их гостиной. А надписи в гриффиндорском колорите будут очень здорово смотреться.

Поттер расплылся в улыбке.

— Согласен.

* * *

— Вы — что?! — Ремус так сдвинул брови, что они почти сомкнулись над переносицей. — Исписали стены их гостиной любовными посланиями?

— Да. Но мы недвусмысленно выразили свою нелюбовь ко всем, кроме Сэм.

— И особенно подчеркнули нелюбовь к Нюнчику.

— Вам не кажется, что это уже слишком?

— Да ладно, никто ведь не узнал, к тому же интерьерчик разнообразили.

— А убрать это несложно, любой семикурсник взмахом палочки сотрет.

— Вы чокнутые.

Сириус и Джеймс переглянулись.

— Кто-то отрицал?

Смех снова заполнил спальню.

— Хватит шуметь там! — в стену постучали.

— Завидуйте молча, Гордон! — они снова рассмеялись.

* * *

Пока Поттер, Петтигрю и Блэк разгоняли сонливость крепким кофе, Ремус беседовал с Эмили. По его лицу было явно видно, что этот разговор его совсем не радует и что он вообще надеялся больше никогда не говорить с ней после того разговора, когда ему пришлось порвать с ней.

— Оги хо, гастагись? — пробубнил Джонатан, не отрываясь от омлета с ветчиной.

Гриффиндорцы удивленно уставились на него.

— Что ты сказал? Ты можешь нормально выражаться, Джон? — поморщившись, спросил Дэвид, которого явно раздражала манера друга разговаривать с набитым ртом.

— Что непонятного? — Гордон оторвался от еды и ткнул вилкой в сторону, где стоял Люпин. — Они расстались?

— Да. Рем бросил ее первого сентября.

Дэвид присвистнул.

— Сильно.

— А почему?

— У него спроси, — отмахнулся Поттер. — Нам не сказал.

— Привет, — напротив Джеймса села Лили.

Поттер улыбнулся и уже собирался что-то сказать, вороша в черепной коробке по запылившимся полочкам своего красноречия, но Блэк, которому лезть за словом в карман никогда не приходилось, его опередил.

— О, Эванс, новая прическа? — бросив на нее короткий взгляд, спросил он. — Чтоб Нюнчику приятнее было?

— При чем тут Снейп? — нахмурилась Лили, перекинув искусно заплетенную Мэри косичку за спину.

— А, он теперь Снейп.

— Прекрати, Сириус, — просто сказала она, опустив взгляд в тарелку.

Блэк удивленно вскинул брови и перегнулся через стол.

— А чего это ты так раскисла? Подобрела, а, Эванс?

— Я не раскисла. Просто не хочу обсуждать с тобой наши отношения с Северусом, тем более было бы что обсуждать.

— А по-моему, тут дело в другом...

В тот момент Лили увидела, как к столу Гриффиндора несется разъяренная слизеринка. Ее темные волосы развевались за спиной, а глазами она метала молнии. На лице у Эванс появилась недвусмысленная, торжествующая ухмылка. Блэк замолчал на полуслове и приподнял брови, удивленный такой резкой переменой девушки. Длинные пальцы впились в локоть Сириуса.

— Пойдем поболтаем.

Секундное замешательство — и Блэк поднялся на ноги, очаровательно улыбнувшись.

— Доброе утро, дорогая.

— Новая жертва Сириуса? — махнув головой в сторону Монро, спросил Дэвис.

— Скорее цель.

— Теперь это так называется? — усмехнулась Лили.

— Саманта ему не дается.

Эванс торжествующе улыбнулась.

— Хоть кто-то.

— Зря ты так, Лили.

— Неужели? Еще скажи, что он влюбился, Джеймс.

Тот только пожал плечами, и Эванс подумала, что как бы он не считал на самом деле, он до последнего будет защищать Сириуса. И почему Сириус выбивает из Монро согласие на свидание, а Поттер молчит? Лили это убивало. Неужели он устал бороться? Решил сдаться? Она покачала головой. Джеймс улыбался, рассказывал что-то Питеру. А как же она?.. Еще немного и придется брать инициативу в свои руки.

Слизеринка оттащила Сириуса в сторону и скрестила руки на груди. Ее лицо уже не было холодно-безразличным, как обычно, и Сириусу это доставляло огромное удовольствие. С видом, полным нахальства, он с улыбкой смотрел на нее, по обыкновению сложив руки в карманы.

— Что ты устроил, Блэк?!

— Понравилось?

— Ты идиот!

— Ну вот теперь я тебе явно не нравлюсь, осталось чуть-чуть.

— Чем ты думал, когда делал это?

— Сердцем, из которого растет любовь к тебе, дорогая Саманта.

— Прекрати нести чушь, Блэк!

— Пойдешь со мной в Хогсмид?

— Ты обещаешь отстать от меня хотя бы до ноября?

— Да легко.

На ее лице на одну секунду появилась задумчивость, а потом оно снова приобрело спокойное, холодно-безразличное выражение.

— Ладно, я пойду с тобой в Хогсмид.

С этими словами она ушла прочь, оставив Блэка упиваться своей первой победой.

Ей казалось, что время, когда приходит любовь, то, которое называют самым сладким и самым счастливым, откладывается в памяти во всех подробностях. Каждое событие, каждая секунда, все ближе приводящая к неизбежному воссоединению двух влюбленных половинок, должна была, по ее мнению, оставить в памяти неизгладимый след и, словно фотография в красивой рамке, выделяться на фоне других, старых снимков, хранящихся в альбоме.

Но всего полгода спустя она с трудом вспоминала эти дни... Такие утомительные и тянущиеся так, как тянутся карамельные ириски, которые любила Петунья...

Обрывочные воспоминания, выцветшие события на полках ее сознания... Тогда ее жизнь была просто чередой происшествий в преддверии чего-то лучшего, ожиданием. Ожиданием окончания войны, окончания учебы, окончания затянувшегося промедления Поттера.

Она только помнила, что это были очень странные недели... В них было много зеленого цвета.

* * *

В каменных, скрытых от солнечного света подземельях под знаменем зеленого цвета росли юные волшебники, подчиняющиеся «темной» моде. Такие разные, но все без исключения обладающие какой-то особой внутренней мрачностью. Надменность во взгляде, высокомерие, холодность и вечная наигранность в поведении — качества, присущие любому ученику с зеленым галстуком на шее. На этом факультете не слишком любили тех, кто сильно выделялся. Ты либо излишне спокоен, либо вспыльчив и несдержан, среднего не дано. Самыми модными учениками считались чистокровные аристократы с такой охапкой наигранности и высокомерия, что сложно было разобрать, осталось ли в них хоть что-то настоящее. Наглость же почиталась среди них за второе счастье. Странно, что на все это были способны подростки. Хотя особой похвалы заслуживают те ученики, которые становились модными, являясь полукровками и успешно это скрывая. Таким был и Волдеморт, потомок основателя факультета, о котором теперь галдели все газеты и из-за которого в Англии полным ходом шла война.

В связи с наставшими временами особую силу приобрела мода на темную магию. И раньше на их факультете все стремились к ее изучению, ведь это было не просто стильно, это было к тому же весьма полезно, и вряд ли к седьмому курсу остался хоть один ученик, не имевший дела с этой областью магического искусства. Теперь же для всеобщего уважения и почтения было недостаточно просто разбираться в темной магии, самые-самые теперь становились Пожирателями Смерти. Вряд ли на факультете нашелся хотя бы один, кто открыто заявил бы, что он не поддерживает идеи Волдеморта. На зеленом факультете его чтили, им восхищались и мечтали к нему присоединиться. А те единицы, кто был против Того-Кого-Нельзя-Называть, прилежно молчали, не желая выделяться из толпы, и постепенно их мнение преображалось, сливаясь с мнением большинства.

С тех пор, как Снейп перестал общаться с Лили, он всерьез занялся темной магией и начал было подумывать о вступлении в Пожиратели. Каждый день следя за своей рыжеволосой девочкой, он становился все мрачнее и хладнокровнее, он все больше практиковался в оклюменции и зельях, приправляя все это книгами по темной магии. В его жизни почти не осталось Лили, он глядел на нее издалека, изредка касаясь ее жизни всего лишь кончиками пальцев, слыша редкое «привет», получая не частую, но по-прежнему теплую улыбку, помогая ей и не требуя ничего взамен. Ему было недостаточно этого, он, как комнатный цветок, запертый в кладовке, умирал от внезапно наставшей темноты, жадно хватая каждый лучик света, случайно заглянувший в замочную скважину. Он становился черным и сухим, он обрастал толстым слоем кожи, способным защитить его от любых нападок, он становился одним из лучших учеников, он готовился к тому, чтобы стать самым незаменимым помощником Темного Лорда. И только солнце могло проникнуть сквозь толщу кожи, темноты и сухости, пробудив в нем прежнее рвение к жизни. Он почти шагнул в пропасть, когда на горизонте снова забрезжил свет.

Теперь у них снова была одна парта на двоих и недолгие разговоры. Он встрепенулся.

Ленивым изучающим взглядом он обвел фарфорово-бледные лица своих сокурсников. Большинство из них — фальшивки. Эйвери — трус, стремящийся к славе и всеми путями привлекающий к себе внимание общества, Мальсибер повинуется всего лишь стадному чувству, желая, как и другие, истребить маглорожденных. Барти Крауч, Регулус Блэк, Саманта Монро — эти трое настоящие. Они не прикидываются. Крауч фанатично изучает действия Волдеморта, считает его гением, как ему удается скрывать это от взрослых, и от отца в том числе — вопрос, на который Снейп пока не нашел ответа. Регулус, скорее всего, наслушался семейку, но свято уверен в том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть изменит мир к лучшему, и почти с таким же пылом, как Крауч, мечтает стать первым помощником лорда. Монро плевать на Волдеморта, она не слишком-то интересуется этой проблемой — она сделала свои выводы насчет Пожирателей и их предводителя еще в начале войны и решила больше к этому не возвращаться. А между прочим, Эйвери, Крауч и Мальсибер больше не закатывают рукавов при работе с зельями, с гордостью игнорируя замечания Слизнорта. Они стали Пожирателями этим летом. А вот Розье, Снейп и многие другие еще размышляют, не пачкая свою руку темной меткой. Эйвери и Мальсибер с упоением рассказывают о собраниях и планах, а Снейп слушает и делает выводы...

Еще пару недель назад он был готов последовать за ними и до сих пор смутно понимал, почему не сделал этого. Недостаточно готов? Неуверен?

Он машинально перевел взгляд за плечо Барти, туда, где сидит причина. Медно-рыжие волосы, собранные в хвост, переливаются в утренних лучах солнца, полосами спускающих с потолка. Она сидит к нему спиной, но ее невозможно не узнать: безукоризненно прямая спина, локти лишь изредка оказываются на столешнице, волосы волной движутся против поворотов ее головы. Он знает все это, до мельчайших подробностей. Она смеется, легко толкая сонного Поттера в плечо. Блэк закатывает глаза. Бледный Люпин буквально засыпает, пытаясь понять, о чем лопочет Петтигрю. Но все это неважно. Главное — она. Она смеется. Снова и снова. После каждого слова Поттера. Поттера, этого самовлюбленного, наглого, высокомерного выскочки. Милая Лили, что же изменилось с тех пор, как ты говорила, что ненавидишь его?

— Снова гипнотизируешь свою грязнокровку?

Северус переводит на говорящего презрительный взгляд. В такие моменты он готов убить его. На месте. Здесь и сейчас. Этого недоумка Эйвери. Снейп видит, как несдержанно фыркает Саманта Монро — девица, за которой ухлестывает Блэк, — но не обращает внимания. Со спокойным, не выражающим ничего лицом, он тактично просит Эйвери замолчать.

* * *

Слизнорт старался не показывать того, что нервничает, но его состояние было видно в каждом жесте и взгляде. Лили следила газами за этим милым профессором, пытаясь понять, в чем может быть причина. То, что происходящее за пределами Хогвартса гораздо серьезнее, чем то, о чем писали газеты, было ясно с самого начала, но Лили так привыкла к тому, что идет война, что ее усиление нисколько не отразилось на состоянии девушки, так почему же Слизнорт не находил себе места? Ни жены, ни детей, которым грозила бы опасность, у него не было, что еще могло бы послужить причиной такого странного поведения? Она взглянула туда, где находилась знаменитая полка учителя зельеварения. Она знала каждую из фотографий до мельчайшей подробности, иногда со скуки рассматривая их с тех самых пор, как Слизнорт впервые пригласил ее в Клуб. Что изменилось там за эти годы? Исчезло фото одного очень красивого, неизвестного ей мальчика... Неизвестного, но отдаленно кого-то напоминающего... Что он вообще делал на этой полке? И кто он?

— Мисс Эванс? — его голос звучал откуда-то издалека. — С вами все в порядке?

Она не сразу поняла, что обращаются к ней, а когда эта истина проникла в ее сознание, она моргнула и отозвалась:

— О, да, профессор, я просто немного замечталась.

— Не скажете о чем? Нам крайне интересно!

Она обвела взглядом все те же знакомые физиономии, окружавшие ее. Сьюзен Бодлер отстранилась от своего десерта, и в ожидании ответа обратила на Эванс свой бархатный взор. Заметив это движение, ее подружки тоже оставили десерт и, в точности повторяя выражение лица своей предводительницы, обратили взгляды на Лили. Изображая на лице неизмеримое любопытство, их примеру последовали и остальные члены Клуба Слизней. Столь пристальное внимание сбило Лили с толку, и она вновь поняла всю свою ненависть к Клубу и этим вечерам. На самом деле им далеко не интересно, но она все-таки ответит.

— Эм, профессор, у вас на полке раньше стояло фото молодого человека, в темно-зеленой рамке. Теперь его нет. Кто это был? Его лицо мне не известно.

Этот вопрос заинтересовал всех. Взгляды присутствующих метнулись к профессору, который и без того был так ошарашен вопросом, что буквально вжался в спинку кресла. Его руки мелко дрожали.

— Профессор, с вами все в порядке? — спросил один слизеринец, обеспокоено нахмурившись.

— Да. Да, Нильсон, со мной все в порядке, — он заметно нервничал и, пытаясь сделать голос тверже, ответил. — Но, мисс Эванс, я не помню никого молодого человека, вам, должно быть...

— Нет, профессор, — его перебила Бодлер. — Я тоже помню его фотографию. Кто это был?

Глаза Слизнорта метнулись к лицу Сюзен. Он приоткрыл рот, его лицо вдруг стало жалобным, даже просящим, но он настаивал на своем.

— Не было никакого человека, мисс Бодлер, право, вам показалось.

Лили уже пожалела, что начала все это, но разговор пошел своим ходом и все, что она могла делать, это впитывать информацию, которую из профессора вытягивали слизеринцы. Ей показалось, что Слизнорт уменьшается на глазах. Но неужели именно этот таинственный мальчик стал причиной такого странного поведения волшебника?

— Нет, профессор, скажите!

— Да, кто он?!

— Да хватит вам! — отрезал один из слизеринцев. — Прекратите дурачиться, вам всем прекрасно известно, что это — молодой Волдеморт.

Лили округлила глаза.

— Это правда? — послышались несколько удивленных голосов.

Большинство слизеринцев, весьма разочарованные таким скорым прерыванием беседы, бросали на раскрывшего карты злобные взгляды.

Слизнорт поднялся и со словами об окончании ужина, поспешно покинул класс.

Лили опустила глаза, еще раз бросив взгляд на полку.

— Молодец, Эванс, — фыркнула Бодлер и, одарив ее взглядом, полным презрения, покинула аудиторию вместе со своими подружками. Лили осталась единственной, кто не ушел. Она неуверенно постучала в комнату профессора.

Слизнорт открыл через полминуты с таким потерянным выражением на лице, что Лили почувствовала себя жутко виноватой.

— Профессор, простите, меня, я не знала, что...

— Не вините себя, Лили. Это был всего лишь вопрос. Разве можно винить человека за любопытство? — он кисло улыбнулся.

— Значит, все в порядке? Вы не распустите Клуб?

— Распустить мое любимое хобби? Что вы...

Она немного помолчала, а потом добавила:

— Я не хочу лезть не в свое дело, но разве есть что-то плохое в том, что вы учили Того-Кого-Нельзя-Называть? Вы так переживаете, что...

— Лили, вы просто не знаете всей истории, — оборвал он ее и тут же сказал: — Увидимся в понедельник, — он хлопнул перед ее носом дверью.

С тех пор как жизнерадостный и добрый Слизнорт превратился в потерянного параноика, по Хогвартсу медленно расползалась волна страха. Пошли слухи, что за пределами Хогвартса Волдеморт почти все прибрал к рукам. Профессора кричали о том, что ученикам не стоит наводить панику. Но паника так и не пришла в Хогвартс, это было просто осознание, охватывающее учеников с ног до головы. Теперь, увидев мракоборца на страже, Лили уже не боялась, а наоборот, чувствовала себя защищенной. Тем не менее поход в Хогсмид медленно приближался, а Поттер так и не пригласил ее.

* * *

Лили Поттер. Это звучало вполне неплохо. Лили Поттер.

— Лили, о чем ты думаешь? — она слышала голос Мэри откуда-то издалека.

— Что?

— У тебя такое лицо, — Мэри улыбнулась, — будто ты... ну...

— Да нет, — Лили выпрямилась, глубоко вздохнув. — Вот думаю о переменах. Может волосы остричь?

И пока Мэри пустилась в долгое рассуждение о том, какие у Лили длинные и шикарные волосы, сама Эванс продолжала размышлять о том, что посетило ее голову. И с чего это вдруг такое сочетание пришло ей на ум? Это определенно мания... Она перевела взгляд на Поттера. Он все еще не пригласил ее в Хогсмид... И вроде все так хорошо, так легко и непринужденно, они смеются и разговаривают, сейчас они ближе, чем были когда-либо, а Джеймс вдруг перестал ее добиваться...Она сверлила его взглядом. Ну что он за человек, никогда не делает того, что требуется!

Блэк, сидящий рядом с ним, в свою очередь, не сводил взгляда с Монро и делал это явно из любопытства, а не потому что «взгляда не мог отвести». Лили фыркнула.

— Так что не смей, Лили, ясно?! — Мэри закончила свою тираду, толкнув Лили в руку.

— Да. Как скажешь, — отозвалась она.

— На последней парте, девочки, вы тренируетесь? — МакГонагалл быстро направилась к ним. — Мисс Эванс, продемонстрируйте...

Мысленно насылая на Мэри проклятье, совершенно не сосредоточенная на волшебстве Лили успела заметить, как Поттер и Блэк развернулись, положив руки на спинки стульев.

— Давай, Эванс, — одними губами шепнул Блэк, издевательски улыбнувшись.

Она испепелила его взглядом и занесла палочку над пером, лежащим перед ней. Они проходили трансфигурацию в противоположные по свойствам тела, и перо должно было стать чем-то вроде кинжала... Но неравномерно почернев и слегка уплотнив оперение, оно перестало меняться. Разочарованно взглянув на нее, МакГонагалл промолвила:

— Кто уже может показать превращение?

Руки мародеров взметнулись вверх.

— Прошу, мистер Блэк.

Победно улыбнувшись после блестящего выполнения задания, Блэк злорадно покосился на Эванс, которой, к его разочарованию, похоже, было плевать на трансфигурацию.

* * *

Люк негодующе махал руками, глядя на нервного и недовольного Поттера, с совершенным безразличием рассматривающего рисунок на футболке собеседника.

— Мы должны тренироваться больше! Иначе нам не выиграть у Слизерина! У них новый ловец...

— Люк, успокойся, — Джеймс раздраженно махнул на него рукой.

Впервые за все семь лет ему надоел квиддич. Обычно в воздухе он чувствовал себя свободным, расслаблялся, отдыхал душой и телом. Ну а теперь все стало совсем по-другому...

— Так, Поттер, я сказал, быстро на поле! Хватит отлынивать от тренировок!

— Ты преувеличиваешь, Люк.

— Нет! — он кипел от возмущения. — Мы должны тренироваться! У Слизерина...

Сириус, стоящий рядом с Поттером, многозначительно фыркнул.

— Он не так уж отменно летает, ну, если сравнивать с Джеймсом.

— А если со мной сравнивать?

— Слушай, — с нотками раздражения в голосе начал Поттер, — когда ты говорил, что мы будем тренироваться много, я решил, что это значит «много», а не «чертовски много». Трех раз в неделю вполне достаточно.

— Но...

— Все, Люк, разговор окончен, встретимся в четверг, — он хлопнул Купера по плечу, и они вместе с Сириусом двинулись в сторону Хогвартса.

— Раньше ты был не против круглосуточных тренировок. Думаешь, Купер все же перегибает палку?

— Нет, он прав.

Сириус удивленно вскинул брови, покосившись на друга.

— Игра уже через неделю, — протянул Блэк, пожив руки в карманы, — а ты против квиддича и тренировок. Что с тобой, Сохатый?

— Мне надоело, — сказал Джеймс, покачав головой. — Надоело учиться, делать глупости, тренироваться — все надоело, — пожал он плечами. — Может, со школы сбежать? Будем сражаться с Волдемортом...

Сириус улыбнулся, представляя лицо матери, когда та получит письмо из Хогвартса. Мол, ваш сын сбежал со школы на поиски приключений. Просим прощения.

— Я не против, конечно. Но, Джеймс, давай начистоту, все дело всего лишь в Эванс. И это совсем несложно. Вы так мило общались за завтраком....

— Не язви.

— Да ладно... У вас все так хорошо складывается, а ты вздумал впервые в жизни впасть в депрессию?

— Это не депрессия. Я в ступоре, не могу двигаться вперед в одном, поэтому тормозится все, — Джеймс сел на землю и по привычке взъерошил волосы. — Что делать дальше?

Какое-то время Сириус смотрел на него сверху вниз, сложив руки в карманы, а потом сел рядом, согнув ноги в коленях. Он смотрел вперед на сероватую ровную гладь озера. Тогда, в преддверии осеннего дождя, оно напоминало огромный стальной лист на поверхности земли...

— Ты ничего не скажешь? — добавил Джеймс, чувствуя себя так, будто сморозил глупость.

— Похоже на жидкое серебро, не находишь? — протянул Блэк, склонив голову на бок и небрежно махнув рукой на озеро.

Поттер нахмурился, уставившись на водную гладь, и перевел удивленный взгляд обратно на Сириуса.

— Что? Что ты несешь, Бродяга?!

— Эй, Сохатый, я говорил тебе уже о снитче... Ведь это всего лишь игра, понимаешь? Это тот же квиддич, только на другом поле, здесь те же правила. Только количество участников гораздо меньше. В твоем случае это только ты, — Блэк усмехнулся. — Ты гоняешься за своим снитчем со второго курса, он не сбавлял хода и вечно ускользал, а теперь, когда он вдруг почти остановился, а ты уже протянул руку, ты спрашиваешь меня, что тебе дальше делать?

Джеймс уставился на Блэка так, словно он только что прочитал целый трактат на парселтанге.

— Сириус, ты меня пугаешь, — честно ответил Джеймс, нахмурившись. — Что с тобой происходит?

Пока Блэк, недовольно морщась, вытаскивал сигареты, Джеймс замотал головой, уставившись на серебристую гладь озера.

— Нет, твой совет вполне хорош и понятен... — Сириус бросил на него многозначительный взгляд, выпуская кольца дыма. — Ну, почти понятен, — добавил после этого Поттер. — Но с каких пор ты так выражаешься и несешь подобную чепуху, а, Сириус? Это же...

Блэк резко поднялся и, бросив сигарету, пошел прочь.

— Эй, Бродяга, — Поттер тоже поднялся и нагнал Сириуса. — Что с тобой стряслось?

— Ничего, Сохатый, — бросил тот, обводя группку девчонок, затаивших дыхание при их приближении, презрительным взглядом. — Хочешь, я продолжу?

— Продолжишь, когда станешь нормальным, — пробубнил Джеймс себе под нос, хмурясь еще больше прежнего.

— Ты идиот, Джеймс, — неожиданно бросил Блэк и, заметив приближение Ремуса и Питера, вдруг остановился.

— Ты чего?

— Джеймс, слушай, спрошу тебя в лоб. Почему не пригласил Эванс в Хогсмид?

Поттеру казалось, что он сошел с ума, все происходящее было каким-то нелепым и невероятным. Все свернулось в одну огромную спираль и с каждой секундой все больше теряло смысл... Совершенно обескураженный и сбитый с толку Джеймс пытался бороться с посетившим его чувством нереальности и хотя бы осознать вопрос, который задал ему какой-то другой Сириус Блэк.... Ремус и Питер, как призраки нормального существования, медленно приближались...

— Я... — наконец неопределенно протянул он.

— Пригласи ее.

— Но она же отказалась!

— Сказала тебе хоть слово в ответ?

— Ну...

— Что «ну»? — Сириус начал раздражаться. — Она не ответила, а это совсем не значит «нет». Да и когда «нет» тебя останавливало?

— Сириус, я...

— Обещай, что пригласишь ее!

— Сириус! — огрызнулся он. — Дай мне в себя прийти, я вообще не соображаю, что происходит.

— Вы чего тут? — подошедшие Рему и Питер обменялись озадаченными взглядами.

— Пытаюсь понять, почему Джеймс ничего не предпринимает, — пожал Сириус плечами.

— Пытаешься понять? — Джеймс начал злиться. — Слушай, может, объяснишь, какого черта с тобой творится?

Ремус удивленно приподнял брови, переводя взгляд с одного на другого.

— А разве со мной что-то творится? — Сириус вопросительно взглянул на друзей.

В такие минуты Поттер начинал сомневаться в себе, своих словах и ощущениях. Одним взглядом Сириус мог заставить поверить ему, этому эгоистичному лжецу, и забыть о том, что только что крепилось в твоем сознании стопроцентной уверенностью.

— Так вот, — заключил Блэк. — Пригласи ее, Джеймс.

— А если она откажется?

— Вряд ли. Не теперь, — сказал Ремус, пожимая плечами.

Сириус кивнул.

— Ты посмотри на нее, она же ждет этого. Тем более... — он положил руку на плечи Поттеру, и они вчетвером пошли к замку. — Если уж я смог уломать Саманту, то ты...

— Кстати, — перебил его Ремус, — как ты собираешься идти с ней в Хогсмид, если у тебя нет разрешения?

Сириус нахмурился.

— Мне же почти восемнадцать, я уже давно совершеннолетний, значит...

— Нет, Бродяга, — покачал Люпин головой. — Это ничего не значит, дружище. Пока ты в школе, ответственность за тебя на ней, и сколько тебе лет абсолютно не имеет значения: нет разрешения — нет похода.

— Ты серьезно? — нахмурился Джеймс.

Ремус кивнул.

— Тебе, Пит, мать подписала разрешение?

— Да, подписала.

— Вот черт, — Блэк мотнул головой. — Это просто невозможно.

— Что делать будешь?

— Придумаю что-нибудь.

* * *

Когда на Хогвартс опустилась ночь, впервые за несколько недель Мародеры тут же разошлись по кроватям. Насыщенность последнего учебного года истощила весь энергетический запас, а в преддверии квиддича всем хотелось набраться сил...

— Сириус, — протянул Поттер, слушая сопение друзей. — Спишь?

— К сожалению, нет, мой организм напрочь отказывается признавать, что сейчас ночь...

— Бродяга...

— М?

— Ты себя так странно вел из-за Саманты?

— Разве я себя странно вел?

— Ну я же серьезно. Ты влюбился?

— Что?

В тот момент Джеймс увидел насмешку на лице друга. Он лежал с закрытыми глазами, но в его воображении тут же всплыла надменная рожа Блэка, даром что они лежали в своих кроватях и не видели друг друга.

— Ничего... — тут же бросил Поттер.

Несколько минут они лежали в тишине, а потом Джеймс услышал голос Сириуса.

— Тут совсем другое, Сохатый. Я ее уважаю, понимаешь? Единственную из всех. И она мне интересна.... Она просто другая. Это не влюбленность это... заинтересованность.

— Ты говоришь о ней, как о научном исследовании.

— Может, так и есть?

— Ты чудовище, Бродяга. Циничное, бесчувственное чудовище.

— Спасибо, дружище, — Сириус улыбнулся.

* * *

Октябрь близился к концу. Подперев подбородок рукой, Лили апатично тыкала вилкой в яичницу. Большой зал, переполненный учениками, гудел, как улей, в предчувствии приближения Дня Всех Святых.

Прямо сходу запрыгнув на скамейку, Сириус сел и, светясь каким-то несоизмеримым ни с чем счастьем, закинул руку на плечо Лили. Смерив его руку, а затем и его самого удивленным взглядом, она вскинула брови, ожидая того, как это прокомментирует Блэк.

— Чего грустишь, Эванс?

— Есть повод для радости? Может, поделишься? — хмыкнула она, отмечая, что сидящий напротив Поттер сверлит их взглядом.

— Ну, сегодня у нас Защита. Чем не повод для радости?

— Учеба? — скептически переспросила она.

— Поболтаете с Нюнчиком...

Фыркнув, она убрала с плеча его руку и вновь принялась за яичницу. Сириус улыбнулся и пожал плечами.

— Не знаю, что тебе не нравится. По-моему, все прекрасно. Завтра Хеллоувин, затем квиддич. Хогсмид, каникулы... Рождество! Сплошные позитивные моменты, и чего вы с Джимом затеяли депрессию?

— Депрессию? — как по команде раздались два удивленных голоса.

Пряча улыбку, Ремус поднес к лицу кружку кофе, а Лили, чувствуя дикое желание провалиться сквозь землю, поднялась со скамейки и, не сказав ни слова, быстро пошла прочь, качая головой.

Проводив ее взглядом, Сириус перевел взгляд на Поттера, растрепанного и насупившегося, словно маленький еж.

— Ты чего злишься?

— Меня раздражает, что ты можешь так сделать, а я — нет.

— Но ты же тоже можешь. Мог, по крайней мере.

— За что не раз получал от Эванс по морде, — вставил Ремус, потянувшись за тостом.

— Сейчас все по-другому.

— Так сделай так, что было совсыем по-другому.

— Ты говоришь так, будто это проще, чем получить «превосходно» по трансфигурации!

Ремус усмехнулся, Сириус пожал плечами.

— Знаешь что, Джимбо, тебе надо отдохнуть, мне надоело твое занудство. Еще немного — и я прикончу Эванс...

Джеймс засмеялся.

— Я серьезно, Сохатый, слышишь? — спросил Сириус, потрепав его по плечу.

Поттер чувствовал, что Бродяга начинает терять самообладание. Это случалось не так часто, но временами, когда что-то по-настоящему начинало его раздражать — нечто, способное испортить его чудесное настроение и определенно касающееся их Мародерской шайки — он выходил из себя.

— Я попросту убью ее, чтобы она не портила моего друга....

Джеймс, пытавшийся справиться с внезапно напавшей истерикой, только продолжал смеяться.

* * *

— Сегодня вам потребуются ваши старые учебники, которые я попросил вас сохранить для подготовки к ЖАБА. Для окончательного закрепления и проверки знаний программы до шестого курса я предлагаю вам сварить... — в этом месте Слизнорт как обычно сделал эффектную паузу, — Напиток живой смерти.

По классу пронеслось недовольное гудение

— Все-все, седьмой курс, приступаем к работе! — Слизнорт хлопнул в ладоши, обводя взглядом своих учеников, нехотя тянущихся к учебникам.

Лили увидела, как молниеносно все делает Снейп. Учебник уже на столе, потертый, с ободранной обложкой, кое-где заляпанной чернилами, желтоватые листы сплошь исписаны его убористым почерком. Ее учебник совсем аккуратный, лишь кое-где потерся корешок да уголки... Она открыла его на нужной странице и обвела состав изучающим взглядом, заметив, как Поттер, работающий по соседству, достает учебник. Обложка, висевшая на последней ниточке, оторвалась и грохнулась на стол, прежде чем Джеймс опустил сам учебник, разбухший и грязный от некогда разлившихся на него зелий и чернил. Она отвела взгляд от разваливающейся книжки и горе-зельевара, просто чтобы не рассмеяться... Но когда, красноречиво выругавшись, Поттер пододвинул на середину парты учебник Лили, и, недовольно взглянув на Джеймса, она увидела, что развалившийся по страницам учебник покоится в мусорке, она все же не выдержала и под объяснение Поттера о том, что «страница с Напитком живой смерти бесследно утеряна, и в этой груде бесполезных листков нет абсолютно никакого толка» она все же не выдержала и тихо рассмеялась, прикрыв глаза рукой.

— Лили, — прошептал Поттер, когда она бросила один из последних ингредиентов в зелье и, непрерывно помешивая, наблюдала за Слизнортом, который как раз проверял работу Северуса.

— Да? — она повернулась.

— Почему у тебя плохое настроение?

На несколько секунд она замерла, не зная, что ответить. Плохое настроение? Где оно? Исчезло вместе с появлением Джеймса, ее личного солнышка, заряжающего энергией, пусть и несколько печального в последнее время.

— Все в порядке. То есть нет никакого плохого настроения, все хорошо.

— Точно? — он прикоснулся к ее предплечью, и она снова улыбнулась.

— Точно.

Она повернулась к котлу, улыбаясь неожиданному просветлению в ее настрое, и услышала знакомый звук. Секунду спустя она негодующе глядела на Поттера, так же как и она облитого с ног до головы тем, что когда-то было наполовину приготовленным зельем. Класс, во главе с Сириусом, Ремусом и Питером, как и всегда в таких случаях обрызганный мелкими каплями зелья, заливался хохотом, наблюдая за парочкой, с ног до головы украшенной синей жижей.

Лили не знала, что ей делать: смеяться или негодовать... При виде Поттера в заляпанных очках, с поникшими волосами и измазанным джемпером улыбка так и просилась вылезти на лицо, и она почти улыбнулась, когда ее основная эмоция все-таки взяла верх.

— Какого черта! Почему я всегда оказываюсь рядом, когда твой котел взрывается?! Это просто невозможно, — она тряхнула руками, смахивая с них остатки зелья.

— Мисс Эванс, вы можете выйти, — протянул Слизнорт, пряча улыбку.

— О, спасибо, — бросила она, развернувшись к двери, и быстро покинула класс.

Поттер несся за ней по пустому коридору, пока она, стремительно удаляясь от класса, обдумывала сказанное ею в последние пять минут.

— Лили, постой! Лили!

— Отстань, Джеймс, — обернувшись, бросила она.

— Ты что, обиделась?

— Да нет же, я просто в восторге!

Она дернула за ручку туалета и тут же услышала рядом с собой голос Джеймса.

— Туда же никто не ходит...

— Очень кстати, не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии.

Она шмыгнула внутрь, ступая по мокрому полу. Поттер, нисколько не раздумывая, зашел вслед за ней. Лили, не переставая морщиться, вытащила палочку и подошла к зеркалу, пытаясь заклинаниями собрать вязкую синюю жидкость.

— И почему я всегда рядом, когда случается что-то подобное? Может, нам нельзя общаться, потому что я вечно попадаю в передряги, когда ты рядом...

— Это случайность, — пожал он плечами, отряхивая мантию, что удавалось ему не так хорошо, как Эванс.

Она раздраженно фыркнула, увидев его отражение в зеркале, и повернувшись, бросила:

— Ты не пробовал взять палочку? Ты волшебник, в конце концов, — раздраженно качая головой, она перевела взгляд в зеркало и, увидев приведение, вскрикнула от ужаса, отпрыгнула назад, поскользнулась на мокром полу и только благодаря ловкости Джеймса не упала.

Плакса Миртл заливалась хохотом.

— С тобой все в порядке? — спросил Поттер, помогая ей встать на ноги.

— Да, все в порядке, — кивнула она, а потом чуть спокойнее добавила: — Спасибо.

— Эм... — Джеймс улыбнулся, — это плакса Миртл.

— О, очень приятно, — многозначительно протянула Лили, возвращаясь к зеркалу, чтобы продолжить чистку.

Слушая, как Миртл воркует с Джеймсом, попеременно смеясь из-за внешнего вида зашедших в ее туалет семикурсников, она пыталась успокоиться и восстановить дыхание. Раздражение все еще поднималась в ней огромными волнами, а сердце, пустившееся в бег при неожиданном знакомстве с привидением здешнего туалета, так и не желало успокоиться. В конце концов она сочла, что выглядит вполне прилично и может вернуться в класс.

Она прошествовала мимо Поттера и Миртл к выходу, но заметив, что Джеймс не обратил на это никакого внимания, развернулась и, обведя его взглядом, спросила:

— Ты остаешься?

Поттер, улыбнувшись, направился к ней.

— А то смотри, с Миртл у тебя есть шанс на вечную жизнь.

— Да нет, — протянул он, когда они вышли в коридор. — Я больше за счастливую, но короткую, чем чем за вечную, но полную уныния и тоски.

Лили улыбнулась и взглянула на Поттера, он по привычке взъерошил покрытые кое-где зельем волосы и, взглянув на свою испачканную руку, произнес «черт» под звон колокола, разнесшегося по школе.

Они медленно шли в сторону класса Зельеварения, когда из-за угла показались остальные Мародеры. Небрежно откинув с лица пряди волос, Сириус обвел Лили оценивающим взглядом и бросил:

— А ты выглядишь ничего. Что, жизнь путем многочисленных тренировок заставила научиться быстро избавляться от содержимого котла моего лучшего друга?

Шут, надменная тварь, воображала... Лили отгородилась от его слов толстенной стеной, выражая все свои чувства в одном только лишь презрительном взгляде.

— Ах, да, — опомнился он, даже не ожидая от гриффиндорки ответа, и подал Джеймсу его рюкзак. — Мистер Поттер, ваша сумка и сумка вашей дамы доставлены вам с моим великим почтением, — он перевел взгляд на Лили и, приняв сумку от Люпина, передал ее Эванс.

Лили не меняя выражение лица, повесила сумку на плечо и невозмутимо продолжала смотрть на Сириуса, явно ожидающего от нее чего-то.

— И где слова благодарности? — наконец спросил он.

На секунду Лили подумала, что потеряет над собой контроль, но потом с видом полного достоинства произнесла:

— Сам великий Блэк принес мне сумку! О, я польщена, благодарю, — она натянуто улыбнулась и, сделав шутливый реверанс, гордо покинула компанию, оставив Сириуса с вздернутыми от непонимания бровями и полуусмешкой на лице.

— Вот так и делай добрые дела, никакой благодарности в ответ.

— А при чем тут ты, можно спросить? — Ремус покачал головой. — Всегда поражался твоей наглости.

— Не надо нравоучений, Лунатик.

— Конечно не надо, я же нес ее сумку не потому, что ты сказал, что ее тащить не будешь, а лишь от желания сделать доброе дело.

— Вот-вот, — кивнул Блэк и улыбнулся. — Да ладно вам, — отмахнулся он, увидев недовольство на лице Джеймса. — Ну поцапался с Эванс, с кем не бывает?

— Пошлите, — бросил Питер, взглянув на наручные часы, — а то опоздаем на Защиту.

— Ага, — добавил Ремус, — и Сириус умрет от горя.

— О, да, — довольно потянул Блэк. — Это теперь мой любимый предмет, а еще и сдвоенный сегодня, ну просто сказка!

— Ага, сказка, — кивнул Джеймс. — Просто чудо.

— Да брось, — махнул рукой Блэк. — Хороший же день.

— Кстати, — улыбнулся Ремус, взглянув на Поттера, — как ты умудрился взорвать котел?

— Я просто отвлекся, — Джеймс так красноречиво улыбнулся, что сразу стало понятно что к чему.

— Отвлекся? — скептически спросил Ремус. — И делал все по инструкции?

— Конечно. Да ладно, Зельеварение — это ерунда. Уж лучше прогулять. Кто ж знал, что оно взорвется?

— Так ты сделал это специально? — уточнил Сириус, расплываясь в довольной улыбке.

— И что на этот раз, смешал ингредиенты в обратном порядке?

— Как ты догадался, Лунатик? — Джеймс округлил глаза, глядя, как Люпин улыбается и качает головой.

— Ну ты идиот, Сохатый, ты просто придурок, — заявил Ремус, на что Поттер только пожал плечами.

— Слизнорт сказал, что поставит тебе удовлетворительно, — вспомнил Хвост, взглянув на Джеймса.

— Ага, потому что он «больше не желает оставлять тебя на дополнительные занятия», — добавил Сириус.

— Все еще помнит, что я на четвертом курсе натворил. Жаль, не пригодилось в науке.

— Жаль, ты не смог его повторить.

— Я же импровизирую, как я мог запомнить?

Блэк покачал головой.

— Филч мог получить такой подарочек.

— Может, и к лучшему, что Джеймс не вспомнил.

— Рем, ты опять занудствуешь.... И, Сохатый, кстати, твоей святой Эванс поставили «Превосходно»», потому что Слизнорт сказал, что ее зелье почти готово, и если бы не мистер Поттер, то, он уверен, она бы закончила его и довела бы почти до совершенства. Заметь, столько «почти» вызывает недоверие.

Они вошли в класс и, оставив свою сумку возле Монро, Сириус вернулся к Поттеру, который в то время обсуждал с мисс Верди ее планы на очередные выходные.

Джеймс откинулся на спинку стула, так, чтобы перегородить Блэку обзор Саманты.

— Сириус, ты ее достал, — протянул Поттер, извиняюще пожимая плечами.

Недовольно сморщившись, Блэк скрестил руки на груди.

— Если не перестанешь быть занудой, — протянул он, — и не расслабишься, я тебя собственноручно прикончу.

— Бродяга, — бросил Люпин, перегнувшись через парту к друзьям,— за завтраком ты обещал покончить с Эванс...

— Я еще выберу, кого мне хочется убить больше, — кивнул Блэк, расплываясь в улыбке. — Может, и обоих сразу. Тогда их души соединятся, и мечта Джейми сбудется...

— Отстань, Бродяга, — бросил Джеймс, улыбаясь в ответ.

* * *

Саманта неожиданно почувствовала такое облегчение, что в своих мысленных похвалах причислила Поттера практически к лику святых. После чего, понимая, что больше мучений не выдержит, Монро побросала вещи в сумку и скрылась в коридоре. Пара этажей вниз — и она в родных подземельях, укрытая от назойливого Блэка... Учебный день был в самом разгаре, и гостиная пустовала... С облегчением вздохнув, она кинула сумку на диван и упала в большое кожаное кресло, раскинув руки по подлокотникам.

— Монро, — послышался недовольный голос Регулуса, проходившего мимо нее, — когда уберешь эти надписи со стены? Вчера приходил Слизнорт, он не в восторге.

Саманта нахмурилась, слушая очередного Блэка, мешающего ей жить.

— Регулус, скажи мне, почему я должна это делать?

— Тебе же написали.

— С чего ты взял? Тут ни одного упоминания моего имени.

— Но всем понятно, что это о тебе.

— Всем понятно, что это сделал твой брат, а еще то, что здесь Снейп упоминается, — Саманта самодовольно улыбнулась. — Так что это на твоих плечах, ну или на плечах Северуса.

Регулус вскинул брови, испытующе уставившись на нее, а она в свою очередь продолжала улыбаться.

— Ну?

Он наклонился к ней, поставив руки на подлокотники и, ухмыльнувшись, сказал:

— Я знаю, тебе нравится, что он за тобой увивается, хоть ты и не хочешь этого показывать.

— Какие познания, — протянула она. — Пожалуй, ты знаешь меня лучше всех, даже лучше меня самой.

— Скажешь, не так?

— Рег, давай не будем ссориться, — бросила она. — К чему нам рассказывать друг другу, что мы знаем и о чем догадываемся. Это ни к чему хорошему не приведет.

Регулус выпрямился.

— Держись от него подальше.

— Это дружеский совет?

— Расценивай, как хочешь, — Блэк бросил на нее пронзительный взгляд и ушел в комнату, оставив Саманту в одиночестве.

* * *

Пока Джеймс трепался по поводу планов на Хеллоувин, Сириус гипнотизировал компанию слизеринцев, стоящих у окна. Среди них был не только его прилежный братец-староста, но и Саманта, со скучающим видом рассматривающая свой маникюр...

— Пойдемте уже, — сказал Хвост, кивая в сторону кабинета трансфигурации.

Сириус поплелся за ними.

В кабинете еще не было ни единой души, и с видом абсолютного нежелания присутствовать на уроке Сириус вытащил учебники и сел.

— Ты чего, Бродяга?

— Да ну эту трансфигурацию, — протянул он. — Скука смертная. Может, к черту ее?

Джеймс пожал плечами, взъерошив и так торчащие в разные стороны волосы.

— Лунатик? — Блэк повернулся назад, облокотившись на парту Ремуса. — Ты как?

— Не знаю, — пожал он плечами, — завтра все равно Хеллоувин. Отдохнем завтра.

— Да ну тебя, — тряхнул Блэк головой. — Хвост, ты с нами?

Питер кивнул.

— Пойдемте. Пока не пришла МакГонагалл.

Сириус быстро запихивал учебники в сумку. Жалобно скрипнув, сломалось облезлое черное перо, но не обратив на это внимания, Блэк поплотней утрамбовал книги и с готовностью поднялся со стула.

— Ремус, может, с нами?

— А кто будет рассказывать Кошке новую легенду вашего отсутствия? — покачал головой оборотень.

— Рем, я тебя обожаю, за твою самоотверженность и благородство, достойное настоящего гриффиндорца, — сказал Сириус, повесив сумку на плечо, пока Джеймс заканчивал со сборкой, а Питер, опасливо озираясь, переминался с ноги на ногу.

Они вылетели из класса перед самым колоколом, столкнувшись в дверях с Эванс, и, чтобы не встретить Кошку, быстро двинулись прочь. Саманта Монро неожиданно появилась из маленького коридорчика рядом с дверями класса.

— Блэк!

Они обернулись, нахмурившись. Сириус смерил ее недовольным взглядом, а она подошла к нему и, схватив его за рукав, потащила в коридорчик, из которого только что появилась.

Не в состоянии скрыть своего удивления, Сириус только и успел крикнуть друзьям, чтобы те ждали его в гостиной.

Она скрестила руки на груди и, слегка наклонив голову, глядела на него взглядом, полным несдерживаемого раздражения.

— Прогуливаете трансфигурацию?

— Если меня поймает МакГонагалл, ты будешь виновата.

— О, — протянула она. — Кому учеба вредила?

— Ну, кому-то точно вредила...

— Тшшш... — неожиданно протянула она, уставившись в проход, где маячил основной коридор: МакГонагалл шла к кабинету.

Р-раз — хлопнула дверь аудитории.

— Сделка не состоится, — тут же заявила Саманта, скрестив руки на груди.

— Ты о чем? — притворно нахмурился Сириус, поправляя сумку.

— Ты обещал не лезть ко мне.

— Разве я лезу? Да я ни слова тебе до этого момента не сказал.

— Да. Но ты пялился на меня.

Сириус усмехнулся и обвел Саманту оценивающим взглядом.

— Смотреть тоже нельзя? Я думал, что такого запрета нет.

— Теперь есть, — отрезала она. — Что ж, надеюсь, больше недоразумений не будет.

Она уже собралась уходить, когда Сириус вновь окликнул ее.

— Сэм, тут такое дело... Насчет встречи... У меня разрешения на посещение Хогсмида нет...

— Так, значит, свидание отменяется? — спросила Саманта, услышав заявление Блэка и, как показывало выражение ее лица, ничуть не расстроенная таким поворотом событий.

— Вообще-то нет. Просто встретимся возле «Трех метел».

— Собираешься нарушать правила?

— Все как обычно, так что не обольщайся.

Саманта красноречиво фыркнула и закатила глаза.

* * *

Лили плохо помнила тот Хеллоувин. Она помнила только предвкушение скорой игры и заваленный снегом Хогвартс. И то, как газеты галдели о развлечениях Пожирателей в канун ночи Всех Святых. Как уже «Вечерний пророк» перед самым праздничным ужином во всех подробностях рассказывал о том, что творится в Англии.

Пожиратели танцевали на костях погибающего от бессилия народа, они упивались своей силой, своим приближением к победе; они были слепы, и не понимали, что не получат ничего, кроме вечного рабства. В ту ночь они дали себе волю и разгулялись. В Ночь Всех Святых они устроили своеобразную вечеринку — они убивали всех и каждого.

С того дня началось нечто совсем ужасное.

* * *

Они расстались с Самантой в холле и, обещая присоединиться к подруге через двадцать минут, Мелани свернула в сторону библиотеки. Прямо на ходу стягивая с себя теплую жилетку, она свернула за угол и тряхнула растрепавшимися волосами. Два серых глаза, следивших за ней, довольно заблестели. Похоже, это был самый подходящий момент.

— Ты что делаешь?! — Мелани вскрикнула, когда наблюдатель затащил ее в узкий коридорчик и прижал к стене.

— Нужна твоя помощь, — отозвался тот, поставив руки по обе стороны от нее.

— С каких пор о помощи просят таким образом?

— По-другому ты бы не согласилась.

— Кто сказал, что так я соглашусь?

— Разве у тебя есть выбор?

Она недовольно фыркнула.

— Так это просьба или приказ? И ты что, угрожаешь мне, Блэк?

— Даже не думал, — Сириус отстранился. Почему-то ему не хотелось быть наглым и напористым с этой милой миниатюрной девочкой, и он решил, быть может, впервые в жизни, просто высказаться. — От нее ничего не добиться, никто, кроме тебя, о ней ничего не знает, а я хочу дойти до цели.

— Если бы твои цели были высоконравственными, я бы еще подумала...

— Кто сказал, что они не высоконравственные?

— Не будь ты Блэком...

— Нет-нет, постой, как ты можешь бросаться такими фразами? — он поморщился. — Ты меня не знаешь...

— Ох, Сириус, — устало протянула она. — Ну кто тебя не знает? Вот Сэм никто не знает. Потому что она не высовывается. Ты же, куда ни повернись — всюду.

— Это совершенно не значит, что ты понимаешь меня и то, что у меня в голове.

— Согласна.

— Так ты расскажешь о ней?

— Не имею права.

— Мелани...

— Я — единственный человек, которому она может довериться, не собираюсь предавать ее.

— Это не предательство. Я просто хочу понять, почему она такая.

— Ты хочешь найти ее болевые точки.

— Я хочу найти ответы на вопросы. И проложить путь.

— Сириус, — она устало вздохнула. — Дождись, пока она сама тебе расскажет. Это будет гораздо дороже, чем если то же тебе расскажу я. Сделай так, чтобы она могла тебе довериться.

— Считаешь, это возможно? — он усмехнулся. — Без какой-либо информации?

— Информации достаточно. Тем более для такого, как ты, разве есть что-то невозможное? — она игриво улыбнулась.

— Расскажи хоть что-нибудь, — сдался он, озадаченно пожимая плечами.

— Что ты хочешь узнать?

— Почему она такой стала. Это ведь не просто так.

Мелани закусила губу.

— Прежде всего ты должен понять, что она защищается, что на самом деле она немного другая. Она боится людей, строит барьеры, она хочет быть как можно лучше, страдает из-за жизненной несправедливости и жестокости людей. Она очень категорична и ненавидит трусость, еще ее ужасно раздражает всеобщая помешанность на чистоте крови. Она никого не подпускает. Если тебе удастся заслужить ее доверие, может, тогда она оттает.

— Когда она стала такой? Что произошло?

— Я не знаю. Когда мы познакомились на первом курсе, она уже была такой. Вместо того, чтобы восхищаться школой, веселиться и заводить друзей, она изучала людей. Выделила меня сразу, и мы подружились. Она рассказывала о своей семье и прошлом, но ничего такого особенного я не слышала. У нас у всех жизнь нелегкая. Ну да, тебе, как несостоявшемуся слизеринцу, это известно, — она усмехнулась. — Все в мелочах, все, что для каждого человека является чем-то незначительным, может послужить концом для нее, для отдельного человека. А может, причиной было все сразу? Может, она просто такая, какая есть?

— Значит, вот как?

— Я не знаю, как и почему. Спроси у нее,— она смерила его развязанный галстук презрительным взглядом. — Может, она тебе расскажет.

Слизеринка закинула жилетку на плечо и, обогнув Сириуса, зашагала прочь, по пути легко наклонив голову так, чтобы не задеть тыковку, висящую в воздухе.

* * *

Ремус Люпин лежал на матрасе из огромных плоских подушек, наваленных в холле потайного прохода. Ему хотелось спать и, прикрывая глаза, он опускался в бездну забвения. Все растворяется. И сквозь завитки темно-синих и пурпурных цветов вдруг совсем тонко, почти незаметно, появляется ее маленькое личико...

— Эй, а где вообще Сириус? — отчетливый голос Питера вернул его к реальности, и он вздрогнул.

— Здесь я, — хриплый голос Бродяги разнесся по холлу, и Ремус приоткрыл глаза.

Блэк, вошедший мгновение назад, принял от Поттера бутылку чего-то явно более крепкого, чем было у Люпина, и сел рядом, подложив под спину подушку.

Рем поднес свою бутылку к губам, два глотка — и теплая жидкость разлилась по телу. Иногда даже ему хотелось напиться. Сейчас Хеллоувин, чем не повод. Так же, как и бунтующие Пожиратели.

— Знаете, а мне вот тоже хочется выйти на улицу и убить кого-нибудь. Спрашивается, почему я этого не делаю?

— О, Лунатик... — протянул Блэк. — Все дело в том, что мы заперты в Хогвартсе, была бы у нас свобода передвижения, мы бы напились и отправились чистить морды этим упырям.

Ремус потянулся к Блэку бутылкой.

— За единомышленников, — добавил Джеймс, чокнувшись с друзьями.

— Завтра игра, — сказал Ремус, снова прикрывая глаза. В его сознании всплыл образ Люка Купера, которого уже начинало трясти, и он, находясь в полной прострации, все же пытался учиться и даже делать домашнее задание.

— Как Купер собирается ловить снитч, если даже ложку ко рту поднести не может, — презрительно фыркнул Сириус, вытягивая ноги.

— Игра вообще будет? — спросил Хвост, взглянув на Джеймса. — Хогвартс завалило снегом.

— Будет, — сказал Джеймс спустя минуту. — Что ж ей не быть.

* * *

Лили вылетела из замка, кутаясь в шарф. На улице все еще сыпал мелкий снег. А она быстро двигалась к стадиону, перешагивая лед.

— Девочка моя, дай я тебя обниму! — начал Дэвис со свойственной ему иронией в голосе, но он тепло улыбался и встречал Лили, раскинув руки в стороны.

— Удачи, Дэвид, — сказала она, обняв его.

— И тебе. Сегодня и болельщикам нелегко придется, верно?

— Снег еще идет? — спросил Гордон, наматывая шарф поверх спортивной мантии.

— Идет, — кивнула она, проходя вглубь раздевалки, чтобы обнять Джонатана.

— Хватит ныть, Джон, — бросил Дэвид, услышав, как Гордон жалуется на погоду.

— Холод, снег, Слизерин — чему радоваться? Это у тебя сегодня улыбка до ушей...

— Заткнись... Не порть настроение!

Она обошла всех, и после Люка, так и не пришедшего в себя, который только брякнул что-то вроде: «Пустяки, на поле я соберусь...», остался только Поттер.

— Джеймс, — окликнула она его.

Он появился перед ней с нацепленными на голову защитными очками вроде лыжных и улыбнулся. Это были самые крепкие объятья на ее памяти. Джеймс прикрыл глаза, вдыхая аромат ее волос...

— Ты сегодня в новой роли, — отстранившись, сказала она. — Удачи, Джеймс.

Он уже было хотел пригласить ее в Хогсмид, как вдруг...

— Тяжело придется вашему Солнцу сегодня,— голос слизеринского капитана разрушил эту теплую минуту.

Недовольно нахмурившись, Лили обернулась.

— Я от погоды не завишу.

— Кто знает.

— Слушай, — встрял Дэвис, — не надо нас злить, вам же хуже.

— О, да, боюсь-боюсь, — протянул тот. — Эй, Купер, может, на тебя Петрификус наложить? Хоть так руки трястись перестанут!

Он ухмыльнулся и ушел прочь, а Лили, кипящая от гнева, повернулась к Люку.

— Не слушай их. Эти придурки вечно пытаются выбить соперников из колеи.

Услышав команду к выходу на поле, Лили еще раз пожелала всем удачи и пошла на трибуны.

* * *

Это была одна из самых необычных и запоминающихся игр, какие приходилось видеть Лили. Рядом с ней сели мародеры, и Сириус тут же бросил:

— Как дела, Эванс? Пожелала Джеймсу удачи?

— Слизеринцы сегодня просто звери.

— А, это да, — сказал он, откидываясь на спинку сидения. — А знаешь почему?

— Ну, просвети меня, — хмыкнула она.

— Мы опережаем по очкам все остальные факультеты вдвое.

— Ну, вашими стараниями, — пожала она плечами.

— Просто им хочется вылезти хоть немного вперед. Попробовать преуспеть хотя бы в квиддиче. Но Сохатый им не даст. Квиддич тоже важная штука.

Лили кивнула, обращая взор на поле, и тут раздался свисток.

У Слизерина, наряду с хитростью и абсолютным отсутствием каких-либо приличий, была очень хорошо натренированная команда. Счет оставался примерно равным почти пол-игры, пока наконец гриффиндорцы окончательно не разозлились. Джеймс в своей новой роли быстро обошел всех и забил несколько голов подряд... Еще немного времени — и Гриффиндор был далеко впереди. Снитч был пойман слизеринцами, Регулус высоко вверх поднял золотой мячик, зажатый в левой руке, на его лице мелькнула самодовольная улыбка, он изящно перекинул золотой мячик в правую руку... Но победа с разрывом в десять баллов была присуждена Гриффиндору.

* * *

Пока Поттер и остальные члены команды Гриффиндора купались в улыбках, смеялись, наслаждались объятиями Эванс и слушали поздравления, Сириус Блэк уже и думать забыл о квиддиче и всей этой ерунде, так или иначе связанной со спортом... Он скрылся с трибун раньше, чем кто-либо, и точно знал, что его отсутствие в поздравительной суете даже Поттер, в ту самую секунду закруживший Эванс в объятьях и упавший с ней в снег, заметит только через четверть часа.

* * *

Регулус Блэк поправил воротник форменной рубашки, накинул теплую мантию и, решив, что он выглядит вполне подобающе званию молодого аристократа, вышел из раздевалки в компании остальной команды. В последние несколько недель он пребывал в отличном расположении духа и, хотя победа Гриффиндора несколько омрачила происходящее, снитч был пойман именно им, что все-таки улучшало Блэку настроение.

— Регулус, ты просто находка, честное слово, — рука капитана мягко похлопала его по плечу.

В ответ только улыбка, сдержанная, едва заметная.

Они добрались до замка в молчании, нарушаемом лишь хрустом снега под сапогами. Отряхивая манжеты мантии от снега, они собирались спуститься в родные подземелья, но напряженный голос, знакомый Регулусу с детства, остановил их.

— Эй, Рег, можно тебя на пару слов?

Вся команда Слизерина обернулась и уставилась на Сириуса Блэка. Тот сидел на подоконнике, выжидающе глядя на брата. Шныряющие мимо них ученики, казалось, таяли в воздухе, оставаясь незамеченными. Сейчас во всем замке были только эти двое: братья Блэки да еще дружки Рега, полуразмытым силуэтом стоявшие рядом с ним.

На несколько секунд повисла тишина.

— Слушай, Сириус, — посмеиваясь, начал охотник. — Не лезь, а?

— Что? — переспросил старший Блэк, без страха взглянув на каждого из сборной поочередно. Он спрыгнул с подоконника и продолжил, переведя взгляд на охотника. — Никогда не думал, что мне будет давать советы какая-то, — он сделал вид, что задумался, и в этот момент Регулус почувствовал, что сейчас Сириус выдаст что-то из ряда вон выходящее, — шваль, случайно попавшая на Слизерин. Серьезно, я просто думал, что Шляпа более разборчива. Оказывается, нет: определяет на факультет вроде как чистокровной знати, — он сделал пальцами кавычки вокруг этих слов, — кого попало. Не так ли, Фэйт?

— Я чистокровный, — процедил охотник.

Регулус устало вздохнул.

— Да? — иронично вздернул бровь Сириус, которого не раз заставляли пролистывать книгу «Родословные волшебников» и который точно знал, что это не так. — А ты уверен?

И р-раз — Фейт ринулся вперед с кулаками прямо на Блэка. Который залился презрительным лающим смехом, наблюдая, как однокурсники оттаскивают того. Регулус неодобрительно покачал головой, по привычке потирая перстень с геральдическим украшением Блэков, серебряный и не такой роскошный, как отцовский.

— Лучше тебе и правда уйти, — заметил один из тех, кто удерживал охотника.

— Ой, да бросьте. Он же и драться лезет по-магловски. А палочка тебе зачем, Фэйт, для красоты?

— Я тебе сейчас покажу!

— Чарли перестань! Нет никакого желания портить вечер!

— Уймись, ему только того и надо!

— Так это и есть наши хитрые подлые слизеринцы — просят однокурсника быть прилежным и не ввязываться в драку?

— Не выводи нас из себя, Блэк.

— Мы можем и отпустить его, знаешь, что тогда будет? Тебе нужны неприятности?

Сириус смотрел только на брата, но в глазах не было привычной насмешки и даже нахальства — злость и негодование. Чувствуя, что если он не вступится, то закончится все это в больничном крыле, Регулус обреченно вздохнул.

— Идите в гостиную, я подойду.

— Уверен? — капитан внимательно посмотрел на ловца. Тот кивнул, снимая мантию.

— Бросишь на мою кровать, — сказал Регулус, отдавая капитану мантию.

Фэйт злобно сверкнул глазами и пошипел:

— Только попадись мне.

— Боюсь, — усмехнулся Сириус, провожая их взглядом.

— Пойдем, найдем пустой класс, — бросил Регулус, смерив брата презрительным взглядом.

* * *

Джеймс поднялся и подал руку Лили. Она, все еще смеясь, встала с земли и воскликнула:

— Мы все-таки победили!

— Могло быть иначе? — улыбнулся тот.

Ремус и Питер показались за спиной Эванс, и он еще раз взглянул на нее.

— Мы собираемся послезавтра устроить вечеринку. Хеллоувин... Да и победа. Пойдешь?

— О, нет, Джеймс, — она покачала головой.— Это, по-моему, не для меня.

Он понимающе улыбнулся и направился к друзьям, тут же поздравившим его с победой. Но что-то было не так.

—Где Бродяга? — Поттер потерял улыбку.

Люпин и Петтигрю переглянулись. Поттеру показалось, что по телу пробежал холодок: что-то произошло.

— Черт, — прошептал Джеймс. — Что случилось?

— Сохатый, он спускался с трибун с нами, честное слово, я... — Ремус озадаченно поглядел на Питера.

— Мы не заметили, как он ушел, ничего не произошло.

— Карта у вас?

— Оставил в башне, — покачал Люпин головой.

— Но Джеймс, что могло случиться? — спросил Питер, сдвинув тонкие брови.

— Я не знаю. Но видимо что-то случилось... Нужно найти его.

— Пока он не натворил чего-нибудь, — кивнул Ремус.

* * *

Едва дверь пустой аудитории захлопнулась, как Сириус подлетел к брату и рывком поднял левый рукав рубашки Регулуса до локтя.

Слизеринец невольно поморщился, услышав, как отскочила пуговица с манжета, и перевел спокойный взгляд на брата. Сириус, мгновенно побледнев, уставился на предплечье Рега, где на светлой коже красовалась Черная метка.

— Что это?! — неожиданно взревел он, теряя контроль. — Что это, Регулус, черт бы тебя побрал!

— Впервые видишь? — холодно ответил слизеринец, на его губах мелькнула ухмылка. — Просветить? Или, может, хочешь себе такую же?

Сириус взглянул на него с таким отвращением, что Регулус поморщился. Сириус, брезгливо выпустив руку брата из собственных пальцев, сделал шаг назад. Регулус тут же поправил рукав, закрывая предплечье от любопытных глаз, и сел на парту, приготовившись к буре.

— Что ты натворил, Рег? ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?! Это же клеймо! Это же не просто так! Мерлин, зачем, Рег?! Тебе же всего шестнадцать!!! ШЕСТНАДЦАТЬ, РЕГ!!!

— Хватит орать, Сириус, нас вся школа слышит.

— Да мне плевать! — рявкнул тот, разведя руки в стороны. — Ты хоть понимаешь, что натворил?! Ты же себя под Аваду подставил! Тебя либо ОН прикончит, либо мракоборцы!

— На себя намекаешь?

Сириус остолбенел. Этот простой, вполне ожидаемый вопрос совершенно выбил его из равновесия. Он просто смотрел на брата, не в силах даже пошевелиться.

— Слушай, успокойся, а? — продолжал рассуждать Регулус, лениво растягивая слова. — Если тебе станет легче, свали все на себя, я знаю, иногда ты так делаешь, когда не понимаешь реальных причин. Давай ты так и сделаешь, решишь, что это у меня от недостатка братской любви.

— Скажи, что тебя заставили, прошу... Что угрожали, что надавили родители, что угодно...

Регулус усмехнулся.

— Я сам принял это решение. И я бесконечно горд носить метку.

— ГОРД?! ТЫ ГОРД?! Прибереги эти слова для своих дружков! Решил окончательно закрепиться на роли лучшего Блэка? Завидуешь мне, что я лучше учусь, что у меня много поклонниц, что у меня есть преданные друзья, и решил обойти хотя бы в этом?

Рег рассмеялся.

— Иногда ты кажешься мне идиотом, Сири. Я ведь всегда был лучшим Блэком, всегда был лучшим сыном, и всегда им буду. Кстати, мама выжгла тебя с Древа.

— Да какая к черту разница?!

— Сириус, — оборвал он его. — Хватит сотрясать воздух. Ничего не изменить, я не хочу ничего менять. У каждого свой выбор. Ты отрекся от самого знатного чистокровного рода магической Британии, я же решил его еще больше превознести.

— Ты в своем уме?!

— Родители в восторге. Лестрейнджи с Малфоями тоже.

— Ну еще бы!

— Слушай, — сказал Регулус и в его глазах появился маленький азартный огонек, — когда Темный Лорд захватит власть, ты заговоришь по-другому.

— Ты бредишь, Регулус!

— Ну хватит уже, — он спрыгнул с парты. — Ты так любишь привлекать к себе внимание, Сири. Устраивать представления, сцены. Потому-то, наверное, и пошел в Гриффиндор, потому сбежал из дома, потому и делаешь все это... Не знаю...

— Что ты говоришь такое, Рег?

— Хочу, чтоб ты знал, носить метку — великая честь.

— Честь?! Да о чем ты говоришь? Тебе шестнадцать, это же вся жизнь, вся жизнь к чертовой матери!

— К тридцати я стану первым помощником Темного Лорда.

— К тридцати ты будешь лежать в могиле!

— Разговор окончен, — холодно взглянув на брата, Регулус вышел из класса, сложив руки в карманы брюк.

Сириус проводил брата взглядом и, не в силах справиться с яростью, пнул стул с такой силой, что тот с грохотом влетел в стену и упал на пол, треснув у основания спинки.

* * *

Сириус метался по их круглой спальне с зажатой в руке полупустой бутылкой. Джеймс удивлялся только тому, как Сириус еще стоял на ногах: количество принятого им алкоголя приблизилось к критичному, но останавливать Блэка было бесполезно, и поэтому Сириус продолжал пить и кружить по комнате, желая усмирить ярость.

— И он сделал это специально! — Сириус поставил руки на кровать Люпина, заглядывая ему в лицо. — Ты понимаешь, Лунатик, специально! — он снова заметался по комнате, не дожидаясь ни от кого ответа. — Это было маленькое представление для меня. Та секунда... — он остановился и сделал большой глоток. — Секунда... мгновение, когда край его мантии оголил маленький кусочек этой дряни, украшающей теперь его руку... — Сириус так сморщился от воспоминаний, что Джеймсу и самому стало неприятно.

— Сириус, ну, может, это и к лучшему, что ты узнал сегодня.

— Что?! К лучшему, что узнал сегодня?! Да вы ничего не понимаете, — прикроватная тумбочка Сириуса тоскливо скрипнула и покосилась, после того, как ботинок Блэка встретился с ней. — Он стал Пожирателем! Рег! Мой Рег! Мой брат! Тот, кого одиннадцать лет своей жизни я считал лучшим другом, кого семнадцать лет считал братом, теперь носит эту чертову метку! Это ведь не слова, это серьезно, и закончится это в могиле, в муках, в Азкабане! Где угодно, только не в особняке на Площади Гриммо! И эта скотина не понимает, что натворила. Радуется жизни, устраивает шоу, посмотрите на него... — тумбочка повалилась на бок, книги, лежавшие на ней, разлетелись по полу. — Я стану первым помощником... Да кому он нужен! Этакий идеальный сын, герой, гордость семейства, посмотрим, как они запоют, когда Волдеморт будет повержен. О, да-а... Я посмотрю на их физиономии и вдоволь посмеюсь. Идиоты, безмозглые маньяки, помешанные идеалисты! Идиоты... Помешанные идеалисты, черт их дери!

— Сириус...

— Ему же всего шестнадцать! Как можно в шестнадцать лет сделать такое?!

— Только в шестнадцать и можно. Когда бы Рег еще на это повелся. Позже у него мозги встанут на место.

— Я вообще сомневаюсь в наличии у него этого органа.

— Бродяга, он одержим идеей, переворотом...

— На это и направлена работа Волдеморта. Привлечь как можно больше школьников, любящих риск, воспринимающих все по-своему. Легкомысленных и в то же время уже сильных и умных.

— Да мне плевать! Какое мне дело до идеи этого психа?! Мне не плевать только на Рега! Регулус!!! БЕЗМОЗГЛЫЙ ИДИОТ! НУ КАК ОН МОГ ПОВЕСТИСЬ?!

— Он видит в этом смысл, правильный выбор, лидера, способного воплотить идеалы Блэков в жизнь.

— Что за чушь?!

— Ничего не изменишь, Сириус, уже ничего не...

— Плевать! Пусть катится к черту! — Сириус пнул книгу, лежавшую на полу. Джеймс переглянулся с Питером и Люпиным. Он видел: Сириус уже дошел до крайней черты... — Он, моя семейка, мамаша, папаша, Лестрейнджи, Малфои — все они, со своим Слизерином и чертовыми Пожирателями!

Блэк пнул еще одну книгу и обессилено опустился на пол, облокотившись на стену.

Джеймс сел рядом с ним.

— Бродяга, Регулус ведь всегда стремился к этому...

— Шестнадцать лет.

— Ничего не исправить. Твой брат...

— У меня больше нет брата.

Джеймс взглянул на Сириуса, пьяного, и теперь уже потерявшего всякую способность выражать эмоции. По его лицу невозможно было понять, что на самом деле творится внутри, но Джеймс знал, что тот, кто минуту назад разгромил свою прикроватную тумбочку, все еще находится внутри этой безжизненной оболочки, что он способен на то, на что не был способен даже такой безумец, как Поттер, являющийся отражением Сириуса.

— Не горячись, — ответил Люпин, со своего места наблюдающий за друзьями.

— А я и не горячусь.

Джеймс знал правду. Чувствовал боль Сириуса, здесь и сейчас, пока он сидел рядом, он чувствовал каково было Сириусу, он ощущал это болото, эту ужасную мерзость, поселившуюся у Бродяги внутри...

Он взял у Сириуса бутылку и сделал глоток.

— Что за гадость ты пьешь? — сморщившись, прошептал он.

— Не нравится — не пей, — буркнул Блэк, забирая свое пойло обратно и вновь поднося бутылку ко рту.

— Джеймс, — донесся голос от двери. Поттер тут же подскочил, чувствуя как знакомая фигура в дверном проеме отрывает его от Блэка. Увидев погром, а затем и лица мародеров, Лили тряхнула головой и произнесла: — Я не вовремя.

Она поспешила удалиться, Джеймс тут же последовал за ней.

— Ну и катись к своей рыжей, — крикнул вдогонку Блэк, прикладываясь к бутылке.

— Постой, Лили!

Она остановилась, но на ее лице было такое странное выражение, что Джеймс даже смутился.

— Зачем ты пошел за мной, Джеймс?

— Что?

— Возвращайся. Сейчас ты нужен ему, — она опустила взгляд, убрав прядь волос за ухо.

— Но...

— Я слышала, что-то серьезное случилось.

— Регулус стал Пожирателем.

Лили подняла удивленный взгляд.

— О, нет... — протянула она с такой искренней жалостью, что Джеймсу захотелось ее обнять. Она покачала головой. — Поговорим завтра, Джим, пожалуйста, возвращайся к нему.

В тот момент ему как никогда хотелось остаться.

* * *

Сириус не сказал ни слова. Самая длинная пятница в его жизни началась с чудовищного подъема и продолжилась на уроке Трансфигурации, где он с надеждой на скорую смерть глядел прямо перед собой. Выпитое вчера спиртное не могло не сказаться.

— Бродяга, может в Больничное крыло?

— Нет.

Конечно, Рег тоже сыграл свою роль.

— Слушай, завтра мы устраиваем вечеринку, помнишь?

Блэк едва заметно поморщился.

— Ты как?

— Я за любую идею. Ты знаешь.

— Но...

— Все в норме, Сохатый.

— А послезавтра Хогсмид. Ты выдержишь?

— И не такое приходилось терпеть.

Сомневаясь в этом, Поттер все-таки не стал спорить, обменявшись с Питером и Люпиным обеспокоенными взглядами.

* * *

Джеймс знал, что все, что делал Сириус в тот день — всего лишь маска, что на полное восстановление настроения и возвращение прежнего Блэка понадобится как минимум неделя. Что еще три-четыре дня, и он будет таким, словно ничего не произошло, а внутри будет бурлить его неудержимый гнев... Но с этим ничего было не поделать, и на вечеринке Сириус непринужденно напивался в компании хорошенькой шестикурсницы.

* * *

Суббота, выходной. До наступления этого дня Лили ждала его с приятным предвкушением. Поход в Хогсмид должен был состояться уже завтра, и Эванс не сомневалась в том, что сегодня Поттер все-таки пригласит ее. Завтрак уже заканчивался, и Лили с тревогой смотрела на места за столом, где обычно сидел седьмой курс. В тот момент их занимали одни девчонки. Ни Поттера и его вечной компании, ни Дэвиса с Гордоном, ни даже Купера не было на месте. Она уже начала волноваться. Пытаясь отвлечься, она, подперев подбородок руками, глядела на стол Слизерина. Снейп. Единственный человек в этом зале, который мог быть достоин ее внимания, и тот не обращает на нее взгляда. Вот ухмыляется, глядя на нее, Эйвери, этот склизкий противный дружок Северуса. Она отвернулась и тут увидела, что в зал вошли Поттер и его компания. Она чуть не подпрыгнула от радости, но тут же сникла.

Первым шел Джеймс: рубашка помята, волосы взъерошены больше, чем обычно, очки покосились. Блэк же со всей его повседневной легкой небрежностью во внешнем виде выглядел куда лучше Джеймса, хоть и был в такой же помятой рубашке, с растрепанной шевелюрой и залегшими под глазами тенями. Он изящно потянулся и зевнул. Питер выглядел лучше всех, несмотря на всю ту же помятость: он был хотя бы выспавшимся. Люпин же и вовсе представлял собой жалкое зрелище, его будто пропустили на режиме «отжим» в стиральной машине.

Блэк незаметно ухмыльнулся, увидев, как изменилось лицо Эванс, когда они вошли в зал. Ее глаза округлились. Она с силой сжала в руке вилку, и понять, что она сейчас испытывает в большей степени: злость или удивление, понять было невозможно. Шок, вот что было написано на ее лице. Люпин потянулся к кубку и жадно осушил его. Другие последовали его примеру и тут же накинулись на еду.

— Доброе утро, — протянула Лили.

— Не уверен, — сказал Блэк, снова сладко зевая. — Хотя оно, пожалуй, лучше, чем позавчерашний вечер и вчерашний день.

— Жизнь налаживается? — спросил Сохатый.

— Ага...

— Что с вами случилось?

По разные стороны от нее опустились Гордон и Дэвис. И взглянув поочередно на каждого из них, Лили и вовсе, казалось, была готова порвать любого из своего окружения. Причем Сириус совершенно не понимал почему. Неужто ей стыдно, что она переживала из-за них, когда они, оказывается, просто проспали из-за бурной ночи? А она точно переживала.

— Я хочу пожать вам руку, — сказал Дэвид, улыбаясь, и протянул руку мародерам, которую Джеймс тут же пожал. — Это была лучшая вечеринка, на которой я побывал.

— И я, — добавил Гордон.

— О, — ухмыльнулся Блэк и снова зевнул, — не нужно оваций.

— Так вот в чем дело! — сверкнула Лили глазами и нахмурилась.

— Вот только не надо нас отчитывать, Эванс, — хмыкнул Блэк.

— Да, Лили, завидуй молча, — хмыкнул Гордон.

Лили испепеляюще посмотрела на него.

— Завидовать? Да чему завидовать? Вы же на зомби похожи...

— Ты просто не знаешь, как вчера нам было хорошо, — улыбнулся Джеймс, пожимая плечами.

— Кстати, — сказал Гордон, улыбаясь, — вы помните хоть что-то из вчерашнего вечера?

На секунду мародеры замерли, а потом переглянулись.

— Питер? Ты что-нибудь помнишь? — спросил Блэк.

Тот покачал головой.

— Частично, но не много.

— Люпин?

— Помню обрывками.

— Черт, просто пустота, — Джеймс расплылся в детской восхищенной улыбке. — Удивительно.

— Как вы можете так... — негодующе начала Лили, но тут позади Сириуса и Джеймса остановились рейвенкловка-шестикурсница, и она замолчала на полуслове.

Джеймс и Сириус обернулись, когда девушка вдруг наклонилась и поцеловала в щеку поочередно всех мародеров.

— Это была просто блестящая вечеринка, — улыбнулась она.

Джеймс почти с ужасом взглянул на Блэка, в его глазах читался немой вопрос: «Кто это?»

— Спасибо, Сара, — неуверенно сказал Сириус, пытаясь выглядеть непринужденно. — Мы старались.

Девушка улыбнулась и, склонившись еще раз, неожиданно поцеловала Джеймса в губы, причем присутствующим видно было, как ее язык скользнул в рот Джеймса. Кто-то присвистнул. Гриффиндорец был так ошарашен, что даже не сопротивлялся. Лили от неожиданности и негодования вскочила, чем заслужила насмешливый взгляд Блэка.

— Ты чего, Эванс? — прошептал он. — Впервые видишь, как целуются... кхм... по-французски?

Лили сощурилась и пронзила Блэка взглядом, тот только усмехнулся. Когда Сара отстранилась, она улыбнулась и сказала:

— Спасибо.

Джеймс проводил ее удивленным взглядом.

— Это кто?

— Очевидно, та, кто оставила тебе это, — улыбнулся Гордон, привстав и оттянув воротник рубашки Джеймса, где виднелся след от светло-розовой помады.

— Ты считаешь, это тот самый ответ, который я хочу услышать? Что вчера было? Мы с ней вчера...

Лили раздраженно кинула на стол салфетку, что держала в руках, и быстро вышла из зала.

Блэк вздернул бровь.

— Что это с ней?

— Она же обиделась, — протянул Джеймс, поднимаясь, но Блэк схватил его за рукав и усадил обратно.

— Сядь, Сохатый.

— Ну нет...

* * *

Nickelback — Mistake

Он потерял ее. Она так быстро скрылась из виду, что он даже не успел заметить, куда она свернула. В холле никого не было, и Поттер пошел наугад. Поднимаясь вверх по лестнице, он то и дело встречал кого-нибудь и как заведенный спрашивал, не видели ли они Лили.

Она стояла, облокотившись на перила Астрономической башни. Снег, летящий сверху, покрывал ее распущенные волосы. Над черным озером вставало солнце.

— Лили, — он встал рядом с ней, но она не повернулась. — Извини меня.

— За что?

— За всю эту ерунду. Не нужно было напиваться, — Джеймс представил лицо Сириуса, каким бы оно стало, услышь он эту фразу.

— Это странное извинение.

— И за эту девушку.

— Все это только твое дело.

— Нет.

Она взглянула на него.

— Выбор девушки — это твое дело.

Джеймс усмехнулся и взъерошил волосы.

— Лили...

Он хотел сказать, что уже давно сделал свой выбор, но не смог.

Она снова отвела взгляд, уставившись на горизонт.

— Извини меня, — снова повторил он.

— Ладно.

— Ладно? — Джеймс нахмурился. — И все?

— Ну а что еще? Я не имею права даже обижаться, не то что истерики закатывать. Если ты считаешь, что я обиделась, то я тебя прощаю.

— Лили, посмотри на меня.

Она повернулась и взглянула на него.

— Ну что, Поттер?

— Не знаю, — он сдвинул брови.

— Наш разговор полон смысла, — с сарказмом протянула она, отстраняясь от перил.

— Ты уходишь?

— Я замерзла, — пожала она плечами. — Мы ведь, кажется, уже все выяснили.

— Нет, — он схватил ее за руку, чтобы она не ушла. — Не все.

Он взял ее руку в ладони и подошел ближе. Лили опустила взгляд.

— Поттер, оставь меня.

— Я не хочу.

— Иди к своей рейвенкловке, — она подняла на него разъяренный взгляд, а он поцеловал ее.

Она оттолкнула его и, изогнув от удивления брови, произнесла:

— Это что было?

Джеймсу захотелось рассмеяться, он расплылся в очаровательной улыбке и пожал плечами.

— А что было?

Еще секунду смерив его удивленным взглядом, она со злостью сказала:

— Ты просто невыносим.

— Временами ты тоже.

— Спасибо за комплимент.

— Все вернулось к тому, с чего началось?

— Наверное.

— Мне так надоело.

— Что?

— Что я не могу двигаться дальше. Я остановился, потому что не могу перешагнуть препятствие, достичь той цели, которую себе поставил.

Лили опустила взгляд.

— И что же делать? — спросила она, заправив прядь волос за ухо.

— Не знаю, но что-то определенно нужно делать.

Она подняла взгляд и обнаружила, что Джеймс стоит совсем рядом.

— Прости меня, — снова сказал он.

— Ладно, — кивнула она.

— Я больше не хочу так.

— Как?

— Никак.

— Я тоже. Что же нам делать?

— Может, стоит попробовать быть вместе?

Лили ошарашено уставилась на него.

— Что?

Он улыбнулся.

— Ну сколько уже можно медлить?

Эванс покачала головой, нахмурившись и не в состоянии вымолвить ни слова.

Он снова взял ее руку в свою и взглянул на тонкие пальцы.

— Ты совсем замерзла, — сказал Поттер, поднимая на нее взгляд.

— Да, — она кивнула.

Он обнял ее, положив подбородок на макушку. По телу разлилось тепло, и, все еще не понимая сон это или реальность, Лили улыбнулась.

— Все слишком неожиданно? — произнес Поттер.

— Нет, просто сегодня я подумала, что больше не нравлюсь тебе.

— Глупости.

Она отстранилась и пристально посмотрела на него.

— Так значит, мы теперь вместе?

Он улыбнулся и поцеловал ее. Ей показалось это таким приятно-обыденным, своеобразно привычным, будто они всегда были вместе... Будто так и должно было быть.

Таким было начало их общей истории.