Здравствуйте, господин профессор! (гет)

— Ну почему, ну почему пришел именно он? — шептала Гермиона в подушку, глотая слезы. — Почему к нам не мог прийти какой-нибудь нормальный и обычный профессор, почему именно этот... Этот...

В воображении сразу всплыл их поцелуй, и Гермиона с головой накрылась одеялом. Лицо залилось краской от смущения. Ну почему он сделал именно это? Почему не продолжил кричать, как обычно. Наверное, он хотел сделать еще больнее. Сердцу не прикажешь. Оно мучило и ныло всю ночь. А утром Гермионе стало еще хуже, когда она представила, что нужно будет идти на урок и видеться там с НИМ. И после занятий тоже нужно будет идти к НЕМУ.

А ведь ей очень хотелось его увидеть, и одновременно она не могла заставить себя идти на его урок. Даже если бы он не был Волдемортом, а был бы обычным профессором, после того, что произошло, видеть его, а уж тем более отвечать, смотреть ему в глаза она не могла. И все равно мыслями постоянно она возвращалась в прошлый вечер.

Не мудрствуя лукаво, Гермиона решила утром отправиться к мадам Помфри и отлежаться в больничном крыле. Она отличница, один день ей простят и позволят отдохнуть, а там, будь, что будет.

Что удивительно, так это то, что колдомедик без особых вопросов позволила ей занять одну из коек. Ей даже доставили обед в больничное крыло. А мадам Помфри с самого утра поила Гермиону восстанавливающими зельями. Ближе к середине дня ее навестили Гарри с Роном. Они наперебой рассказывали о новом профессоре Зелий, и о том, как он сожалел, что мисс Грейнджер пришлось пропустить его урок.

К ней и Джинни зашла, под руку с Дином Томасом. Она щебетала без умолку о том, что тоже теперь в команде по квиддичу в роли запасного ловца. И, конечно же, посочувствовала бедной Гермионе, вынужденной лежать в постели, вместо того, чтобы заниматься любимым делом — учебой.

Худшим событием этого замечательного дня стал приход Того-кого-она-не-хотела-видеть. Он все-таки пришел. Едва заслышав его шаги, а его немного чеканящую походку невозможно было спутать ни с чьей, она зарылась в одеяло, надеясь, что он ее не найдет. Гермиона пряталась от него, как дети от монстра. Она бы убежала, будь из больничного крыла другой выход. Второй выход был, но он вел в перевязочную, а объясняться с мадам Помфри, почему ей приходится прятаться от профессора, Гермионе не хотелось.

— О, мисс Грейнджер, как ваше самочувствие? — наигранно участливый голос заставил Гермиону вздрогнуть и все же высунуть нос из-под одеяла.

Профессор Гонт сел на край кровати и внимательно посмотрел на девушку. Его темные глаза встретились с ее покрасневшими карими. Он протянул к ней руку и аккуратно провел пальцами по лбу Гермионы. Взгляд его помрачнел.

— Мерзавка, ты даже не больна, — процедил он сквозь зубы. — Что за спектакль ты тут устроила?

В ответ бледное личико Гермионы покраснело от нахлынувшей на нее ярости, она приподнялась немного в кровати и, глядя прямо в черные бездонные глаза Волдеморта, прошипела:

— А вы вчера что устроили? Все старосты смогли хоть немного отдохнуть, и только вы таскали меня с собой по деревне, я вымокла, продрогла, а потом вы… — и ей пришла в голову мысль, что вчерашняя прогулка, в свете вечернего инцидента, выглядела, как очень странное свидание. Потому она замолкла.

— Профессор, это так замечательно, что вы решили справиться о состоянии мисс Грейнджер!

Волдеморт резко обернулся и увидел выходящую из перевязочной мадам Помфри, несущую зелье для «больной». Он нацепил на лицо одну из самых теплых улыбок, что приходилось видеть Гермионе. И черные глаза его залучились добродушием.

— Да, это же моя обязанность — печься об учениках. Как ее здоровье? — он с таким искренним участием этим интересовался, будто его действительно заботило самочувствие какой-то грязнокровки.

— Куда лучше, чем утром. Когда она только пришла, на ней лица не было и бил такой озноб, что я решила позволить бедняжке отлежаться. Все же она занимается куда больше других. Хорошо хоть сейчас меньше занятий и ей не надо пользоваться маховиком времени, чтобы все успевать... — ворковала колдомедик, расставляя склянки с зельями на столике возле кушетки, затем она, как-то слишком нарочито подняла взгляд на часы, висевшие над входом, и картинно всплеснула руками. — Ох, мне нужно еще посетить Помону и забрать у нее пару растений из теплицы, пока не пробила полночь, и листья горюй-цвета не закостенели. Профессор, оставлю пока мисс Грейнджер на вас.

— Я непременно прослежу за ней, — очаровательно улыбаясь, Волдеморт проводил взглядом мадам Помфри до двери, а затем резко развернулся Гермионе.

От его искренней улыбки не осталось и следа, он вновь превратился в привычного ей злобного колдуна. На его красивом бледном лике прорезался оскал.

— Лица не было? Озноб, значит?

Но Гермиона сидела с отрешенным лицом и смотрела, будто сквозь своего мучителя.

— Смотри, я могу приковать тебя к этой койке до конца твоей жизни, — прошипел Волдеморт, а затем добавил. — Очень недолгой. Почему у тебя такой взгляд?

— Листья горюй-цвета не костенеют в полночь, мы это еще на втором курсе проходили, — отозвалась Гермиона.

— Ах, ты… — Волдеморт кинул взор в дверной проем и секунду о чем-то раздумывал. — Сплетничать побежала! — Вскочив с кровати, он ринулся в коридор догонять мадам Помфри.

— Сп-сплетничать? — до Гермионы дошла суть происходящего и она, закрыв лицо руками, рухнула на подушки. — О, Мерлин, нет!

Откуда он знает, что сплетничать? Неужели учителя тоже судачат между собой о школьниках и друг друге. Какой же ужас… И о чем она могла побежать сплетничать? Она что подумала, что Гермиона и «профессор»… Что между ними что-то есть? Но ведь между ними ничего и нет, о чем там можно сплетничать? Хотя, если смотреть на их отношения со стороны, то, возможно, они будут казаться не тем, чем являются на самом деле.

Спустя несколько минут в лазарет вернулся запыхавшийся Волдеморт. Он шел быстрым шагом, на ходу убирая свою палочку во внутренний карман черного сюртука. Хоть взгляд у него и был озабоченный, виду он старался не подавать.

— Все обошлось, я успел ее догнать и решил проблему… Я скорректировал ей память, не выдумывай всякую чушь, — пояснил он, вновь присаживаясь на кровать к, испугавшейся его первой фразы, Гермионе.

— А почему вы мне память не скорректировали? — Она внимательно посмотрела в черные, словно ночь, глаза. — Когда я вас раскрыла, почему было просто не стереть мне память? Зачем было проводить какой-то обряд?

Волдеморт посмотрел на нее с какой-то странной задумчивостью. Он протянул руку и убрал с ее побелевшего лица прядь волос, аккуратно заправив локон за ее краснеющее ушко, он пробормотал:

— Потому что ты — пронырливая зараза, я бы тебе память стирал каждую неделю.

* * *

А совсем поздним вечером в больничное крыло прилетел черный ворон от директора Снейпа. К лапке ворона была привязана записка с просьбой немедленно явиться в его кабинет.

Поначалу Гермиона обрадовалась, что вдруг директор, как и обещал, смог найти способы для снятия этого проклятья. Но шестое чувство ей подсказывало, что, скорее всего, нет. Каким бы Северус Снейп не был нелюдимым человеком, а такую радостную весть он поспешил бы передать, избегая воронов, которых мог перехватить понятно кто.

Мадам Помфри была удовлетворена состоянием своей пациентки, а потому спокойно отпустила ее на встречу с директором. У кабинета она мялась довольно долго, не решаясь войти. Пока, наконец, из двери не показал свою черноволосую голову сам директор и не веле девушке войти.

Вид у Гермионы был болезненный. Куда хуже, чем в начале года.

Директор любезно предложил ей чая, который Гермиона приняла и печенья, от которого она отказалась. Наверное, минут пять прошло, прежде, чем Северус прекратил мерить ее тяжелым взглядом своих черных, как болота, глаз. Иногда Гермиона его боялась куда больше Волдеморта. Волдеморт с нее пока особо и баллы не снимал, хоть и грозился, а вот директор не грозился, а снимал очки с факультета сразу.

— Мисс Грейнджер, — тихо начал директор Снейп, сцепив желтоватые руки в замок и положив их на стол. — Я безмерно сочувствую вашему положению, но ваше с ним поведение абсолютно неприемлемо.

— О чем вы? — Гермиона осела под этими словами. Настолько странно сейчас прогремела эта эскапада от директора.

— Даже профессор Слизнорт заметил, что между вами и профессором Гонтом что-то происходит!

Гермиона задумчиво посмотрела в сторону. То мадам Помфри бежит сплетничать и Волдеморт гоняется за ней по коридору, теперь и старичок Гораций Слизнорт что-то себе придумал. Чего они все видят такого, о чем не ведает сама Гермиона?

— Если бы я знала, в чем дело, — начала оправдываться первая ученица школы. — Он словно с цепи сорвался, увидев, как Кормак передал мне записку, он устроил скандал, почти скандал… Потом придумал этот план с походом в Хогсмид и не давал мне и шагу сделать в сторону. Ему даже представить невозможно, что магглорожденные могут сходиться с волшебниками и за малейший на это намек он…

— Вот вы вроде бы не глупая девочка, — директор, тяжело вздохнув, потер переносицу. — А все приходится разжевывать. Вы факты сложили в верную картину, а выводы, по своему обыкновению, сделали неправильные. Ему без разницы будет ли встречаться Маклагген или Малфой с чистокровной или с кем-то вроде… вас. До вас еще не дошло, что с его стороны это банальная ревность?

Ревность? У Гермионы, будто глаза открылись. Волдеморт словно предстал перед ней в другом свете. Эти крики в кабинете по поводу мальчишек, то, что он сам противоречил своим указаниям и упорно не пускал ее общаться с Гарри. И Рона отослал к Лаванде в кафе… Это все была ревность? Но такого просто быть не может. Хотя ревность многое объясняла.

Она быстро отхлебнула остывшего чая и в удивлении уставилась на директора.

— К-какая еще ревность? — запинаясь, спросила она.

— Простая человеческая ревность, — процедил директор сквозь зубы. — Остальные это уже тоже видят.

— Остальные? — переспросила Гермиона. Она чувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

— Преподаватели, — уточнил Северус. — А вы думаете, что никто не замечает, как он себя в последнее время ведет? У него в учительской когда дамы… Хм… Делились новостями, так перекосило лицо, что Минерва сразу все поняла. А уж когда он обратился к ней по поводу похода в Хогсмид и выбрал себе подопечных… Ну, тут нужно быть слепым, чтобы не увидеть. Или вами, мисс Грейнджер.

Делились новостями. Судачили, значит. И видимо за всю это истерику по поводу злосчастного Кормака, Гермионе благодарить стоило школьных дам. Этот негодяй больше недели ее изводил с запиской, с деревней, с мнимым свиданием, на которое она и так не собиралась идти.

— Лучше бы я его разоблачила перед всеми сразу, как узнала, — буркнула Гермиона себе под нос. — А не бежала, сломя голову…

— Если бы вы его разоблачили перед всеми, то вас уже не было бы в живых. Ни вас, ни мистера Поттера, нашей последней надежды, — последнюю фразу он выразил весьма саркастичным тоном.

— Мне кажется, что это «проклятье» и на него теперь влияет, — пришла Гермиона к неожиданному для себя выводу. — А как его снять, вы не смогли узнать?

Северус отрицательно покачал головой и тоже отпил чая.

— Я смог понять только одно — у Темного Лорда оказалась версия Обета, переписанная с грубейшей ошибкой. Но к каким последствиям она может привести, я пока не смог понять, — сообщил он ей совсем на радостные новости. — С другой стороны, есть и положительный момент, — задумчиво пробормотал директор Снейп. — Он настолько отвлекся от своих дел, что в Министерстве начали несколько смягчать его декреты.

— Ты, правда, думаешь, что он ее ревнует? — донеслось до Северуса с портрета Альбуса Дамблдора, после того, как Гермиона Грейнджер покинула кабинет.

— Это слишком очевидно.

* * *

Утром их сдвоенный со слизеринцами класс, ждал первый урок по правописанию. Толпившиеся у кабинета Защиты ученики тихонько возмущались необходимостью этих уроков в принципе. Больше всех в этом вопросе, как ни странно, спелись Рон и Драко, тут у них было полное взаимопонимание друг друга.

А Гермиона, после того, как директор ей сказал, что у Волдеморта была версия этого несчастного проклятья с ошибкой, понимала лучше других, что такой урок в школе просто необходим. Ей не хотелось, чтобы кто-то еще стал жертвой подобного. Хотя директор ее заверил, что если бы Волдеморт наткнулся на первоначальную версию Обета, то никогда в жизни не рискнул бы им воспользоваться. Правда, что там такого страшного оказалось в изначальной версии, он ей говорить наотрез отказался.

Привычной легкой походкой, профессор Гонт, сияя, как новый галеон, подошел к классной двери и запустил всех внутрь. Он, как и обычно, был в своем неизменном черном сюртуке поверх ослепительно-белой рубашки.

Гермиона отвернулась от него в сторону, вспоминая вчерашний вечер в больничном крыле. Это же надо было додуматься — гоняться за колдомедиком по коридору!

— Здравствуйте, класс! — в своей обычной манере приветствовал всех Гонт.

— Здравствуйте, господин профессор! — хором отозвались ему студенты, уже успевшие занять свои места.

— Итак, вам назначили уроки по правописанию, не вздыхайте, мистер Гойл, вам они нужны едва ли не больше всех, — профессор Гонт, заложив руки за спину принялся мерить комнату шагами. — Не скажу, что горю желанием с вами заниматься, но последние ваши работы просто… У меня слов нет, — наконец произнес он. — Начнем с простого. Кто мне скажет, как лучше всего развить свою грамотность? — Том Гонт обвел взглядом притихших учеников. — Опять никто, кроме мисс Грейнджер? Это же элементарный вопрос, — кажется, ее вечно поднятая одинокая рука начала его уже раздражать. — Отвечайте, — кивнул он Гермионе.

— Читать, — выдала она саамый очевидный ответ.

— Да, класс, все просто — нужно больше читать…

— Но это же скучно! — с задней парты подала голос Парвати Патил.

— А вы читайте не скучные книги, — профессор усмехнулся. — Никто же не говорит о том, чтобы читать только что-то серьезное и касающееся учебы. Читайте… хм… приключения, да хоть любовные романы.

Долго ли, коротко ли, но в процессе обсуждения книг, профессор Гонт обронил четыре слова: Роберт Стивенсон и «Остров сокровищ». Класс тут же зацепился за неизвестное им имя и название, и тут же засыпал профессора вопросами:

— А про что это?

— А кто такие пираты?

И по ходу того, как профессору пришлось кратко пересказывать сюжет, его засыпали все большим количеством вопросов. Обо всем вообще. Молодые волшебники слушали с таким интересом, будто им рассказывали сказку об иных мирах. Затем в разговор встрял Дин Томас и выдал большую речь про Гарри Гаррисона и его «Хроники стальной крысы», а потом класс потонул в обсуждении вовсе не магических писателей.

Гермиона поймала на себе вымученный взгляд Волдеморта. Он сам, собственноручно заинтересовал волшебников в прочтении маггловской литературы. Даже Драко Малфой что-то тихонько карябал на бумаге, записывая за распалившимся в пылу речи Дином. Волдеморт же все еще пытался вытягивать из себя улыбку, но посеревшее лицо и злобное выражение глаз говорили о том, что он вовсе не рад произошедшему.

И только хуже стало во время обеда, когда обсуждение литературы вырвалось за пределы шестого курса Гриффиндора со Слизерином. Тут уже подключились другие студенты, пришедшие в школу из мира магглов и список книг к прочтению пополнился, помимо приключений и фантастики, туда вошло еще фэнтези, а затем и любовные романы, ранее упоминаемые Гонтом.

Преподаватели с интересом прислушивались к разговорам, а директор Снейп задумчиво поглядывал в сторону профессора Гонта. Который хоть и пытался выглядеть жизнерадостным, но кислая мина периодически наползала на его прекрасный лик. Он вяло ковырял вилкой свой обед, поглядывая на сбившихся в стайки учеников из разных факультетов.

— Поздравляю вас, профессор, все только и говорят, что о вашем славном уроке, — подошла Минерва МакГонагалл к Тому Гонту и похлопала его по плечу. — Какая замечательная идея попробовать их заинтересовать чтением хотя бы маггловской литературы.

— Да, благодарю, Минерва, — уныло отозвался Гонт. — Это была блестящая идея… И она моя.

А через неделю полетели совы с громоздкими тяжелыми свертками — это школьники выклянчили у родителей новых книг.