Здравствуйте, господин профессор! (гет)

— Ну почему, ну почему пришёл именно он? — шептала Гермиона в подушку, глотая слёзы. — Почему к нам не мог прийти какой-нибудь нормальный и обычный профессор, почему именно этот... Этот...

В воображении сразу всплыл их поцелуй, и Гермиона с головой накрылась одеялом. Лицо залилось краской от смущения. Ну почему он сделал именно это? Почему не продолжил кричать, как обычно? Наверное, он хотел сделать ещё больнее. Сердцу не прикажешь — оно мучило и ныло всю ночь. А утром Гермионе стало ещё хуже, когда она представила, что нужно будет идти на урок и видеться там с НИМ. И после занятий тоже нужно будет идти к НЕМУ.

А ведь ей очень хотелось его увидеть, и одновременно она не могла заставить себя идти на его урок. Даже если бы он не был Волдемортом, а был бы обычным профессором, после того, что произошло, видеть его, а уж тем более отвечать, смотреть ему в глаза она не могла. И всё равно мыслями она постоянно возвращалась в прошлый вечер.

Не мудрствуя лукаво, Гермиона решила утром отправиться к мадам Помфри и отлежаться в больничном крыле. Она отличница — один день ей простят и позволят отдохнуть, а там будь что будет.

Что удивительно, так это то, что колдомедик без особых вопросов позволила ей занять одну из коек. Ей даже доставили обед в больничное крыло. А мадам Помфри с самого утра поила Гермиону восстанавливающими зельями. Ближе к середине дня её навестили Гарри с Роном. Они наперебой рассказывали о новом профессоре зельеварения и о том, как он сожалел, что мисс Грейнджер пришлось пропустить его урок.

К ней и Джинни зашла, под руку с Дином Томасом. Она щебетала без умолку о том, что тоже теперь в команде по квиддичу в роли запасного ловца. И, конечно же, посочувствовала бедной Гермионе, вынужденной лежать в постели вместо того, чтобы заниматься любимым делом — учёбой.

Худшим событием этого замечательного дня стал приход Того-кого-она-не-хотела-видеть. Он всё-таки пришёл. Едва заслышав его шаги, а его немного чеканящую походку невозможно было спутать ни с чьей, она зарылась в одеяло, надеясь, что он её не найдёт. Гермиона пряталась от него, как дети от монстра. Она бы убежала, будь из больничного крыла другой выход. Второй выход был, но он вёл в перевязочную, а объясняться с мадам Помфри, почему ей приходится прятаться от профессора, Гермионе не хотелось.

— О, мисс Грейнджер, как ваше самочувствие? — наигранно участливый голос заставил Гермиону вздрогнуть и всё же высунуть нос из-под одеяла.

Профессор Гонт сел на край кровати и внимательно посмотрел на девушку. Его тёмные глаза встретились с её покрасневшими карими. Он протянул к ней руку и аккуратно провёл пальцами по лбу Гермионы. Взгляд его помрачнел.

— Мерзавка, ты даже не больна, — процедил он сквозь зубы. — Что за спектакль ты тут устроила?

В ответ бледное личико Гермионы покраснело от нахлынувшей на неё ярости. Она приподнялась немного в кровати и, глядя прямо в чёрные бездонные глаза Волдеморта, прошипела:

— А вы вчера что устроили? Все старосты смогли хоть немного отдохнуть, и только вы таскали меня с собой по деревне: я вымокла, продрогла, а потом вы… — и ей пришла в голову мысль, что вчерашняя прогулка, в свете вечернего инцидента, выглядела как очень странное свидание. Потому она замолкла.

— Профессор, это так замечательно, что вы решили справиться о состоянии мисс Грейнджер!

Волдеморт резко обернулся и увидел выходящую из перевязочной мадам Помфри, несущую зелье для «больной». Он нацепил на лицо одну из самых тёплых улыбок, что приходилось видеть Гермионе. И чёрные глаза его залучились добродушием.

— Да, это же моя обязанность — печься об учениках. Как её здоровье? — он с таким искренним участием этим интересовался, будто его действительно заботило самочувствие какой-то грязнокровки.

— Куда лучше, чем утром. Когда она только пришла, на ней лица не было и бил такой озноб, что я решила позволить бедняжке отлежаться. Всё же она занимается куда больше других. Хорошо хоть сейчас меньше занятий, и ей не надо пользоваться маховиком времени, чтобы всё успевать... — ворковала колдомедик, расставляя склянки с зельями на столике возле кушетки. Затем она как-то слишком нарочито подняла взгляд на часы, висевшие над входом, и картинно всплеснула руками. — Ох, мне нужно ещё посетить Помону и забрать у неё пару растений из теплицы, пока не пробила полночь и листья горюй-цвета не закостенели. Профессор, оставлю пока мисс Грейнджер на вас.

— Я непременно прослежу за ней, — очаровательно улыбаясь, Волдеморт проводил взглядом мадам Помфри до двери, а затем резко развернулся к Гермионе.

От его искренней улыбки не осталось и следа — он вновь превратился в привычного ей злобного колдуна. На его красивом бледном лике прорезался оскал.

— Лица не было? Озноб, значит?

Но Гермиона сидела с отрешённым лицом и смотрела, будто сквозь своего мучителя.

— Смотри, я могу приковать тебя к этой койке до конца твоей жизни, — прошипел Волдеморт, а затем добавил: — Очень недолгой. Почему у тебя такой взгляд?

— Листья горюй-цвета не костенеют в полночь, мы это ещё на втором курсе проходили, — отозвалась Гермиона.

— Ах ты… — Волдеморт кинул взор в дверной проём и секунду о чём-то раздумывал. — Сплетничать побежала! — вскочив с кровати, он ринулся в коридор догонять мадам Помфри.

— Сп-сплетничать? — до Гермионы дошла суть происходящего, и она, закрыв лицо руками, рухнула на подушки. — О, Мерлин, нет!

Откуда он знает, что сплетничать? Неужели учителя тоже судачат между собой о школьниках и друг друге? Какой же ужас… И о чём она могла побежать сплетничать? Она что, подумала, что Гермиона и «профессор»… Что между ними что-то есть? Но ведь между ними ничего и нет, о чём там можно сплетничать? Хотя, если смотреть на их отношения со стороны, то, возможно, они будут казаться не тем, чем являются на самом деле.

Спустя несколько минут в лазарет вернулся запыхавшийся Волдеморт. Он шёл быстрым шагом, на ходу убирая свою палочку во внутренний карман чёрного сюртука. Хоть взгляд у него и был озабоченный, виду он старался не подавать.

— Всё обошлось, я успел её догнать и решил проблему… Я скорректировал ей память, не выдумывай всякую чушь, — пояснил он, вновь присаживаясь на кровать к испугавшейся его первой фразы Гермионе.

— А почему вы мне память не скорректировали? — она внимательно посмотрела в чёрные, словно ночь, глаза. — Когда я вас раскрыла, почему было просто не стереть мне память? Зачем было проводить какой-то обряд?

Волдеморт посмотрел на неё с какой-то странной задумчивостью. Он протянул руку и убрал с её побелевшего лица прядь волос, аккуратно заправив локон за её краснеющее ушко, пробормотал:

— Потому что ты — пронырливая зараза, я бы тебе память стирал каждую неделю.

* * *

А совсем поздним вечером в больничное крыло прилетел чёрный ворон от директора Снейпа. К лапке ворона была привязана записка с просьбой немедленно явиться в его кабинет.

Поначалу Гермиона обрадовалась, что вдруг директор, как и обещал, смог найти способы для снятия этого проклятья. Но шестое чувство ей подсказывало, что, скорее всего, нет. Каким бы Северус Снейп ни был нелюдимым человеком, а такую радостную весть он поспешил бы передать, избегая воронов, которых мог перехватить понятно кто.

Мадам Помфри была удовлетворена состоянием своей пациентки, а потому спокойно отпустила её на встречу с директором. У кабинета она мялась довольно долго, не решаясь войти, пока, наконец, из двери не показал свою черноволосую голову сам директор и не велел девушке войти.

Вид у Гермионы был болезненный. Куда хуже, чем в начале года.

Директор любезно предложил ей чая, который Гермиона приняла, и печенья, от которого она отказалась. Наверное, минут пять прошло, прежде чем Северус прекратил мерить её тяжёлым взглядом своих чёрных, как болота, глаз. Иногда Гермиона его боялась куда больше Волдеморта. Волдеморт с неё пока особо и баллы не снимал, хоть и грозился, а вот директор не грозился, а снимал очки с факультета сразу.

— Мисс Грейнджер, — тихо начал директор Снейп, сцепив желтоватые руки в замок и положив их на стол, — я безмерно сочувствую вашему положению, но ваше с ним поведение абсолютно неприемлемо.

— О чём вы? — Гермиона осела под этими словами. Настолько странно сейчас прогремела эта эскапада от директора.

— Даже профессор Слизнорт заметил, что между вами и профессором Гонтом что-то происходит!

Гермиона задумчиво посмотрела в сторону. То мадам Помфри бежит сплетничать, и Волдеморт гоняется за ней по коридору, теперь и старичок Гораций Слизнорт что-то себе придумал. Чего они все видят такого, о чём не ведает сама Гермиона?

— Если бы я знала, в чём дело, — начала оправдываться первая ученица школы, — он словно с цепи сорвался, увидев, как Кормак передал мне записку. Он устроил скандал, почти скандал… Потом придумал этот план с походом в Хогсмид и не давал мне и шагу сделать в сторону. Ему даже представить невозможно, что магглорожденные могут сходиться с волшебниками, и за малейший на это намёк он…

— Вот вы вроде бы не глупая девочка, — директор, тяжело вздохнув, потер переносицу, — а всё приходится разжёвывать. Вы факты сложили в верную картину, а выводы, по своему обыкновению, сделали неправильные. Ему без разницы, будет ли встречаться Маклагген или Малфой с чистокровной или с кем-то вроде… вас. До вас ещё не дошло, что с его стороны это банальная ревность?

Ревность? У Гермионы будто глаза открылись. Волдеморт словно предстал перед ней в другом свете. Эти крики в кабинете по поводу мальчишек, то, что он сам противоречил своим указаниям и упорно не пускал её общаться с Гарри. И Рона отослал к Лаванды в кафе… Это всё была ревность? Но такого просто быть не может. Хотя ревность многое объясняла.

Она быстро отхлебнула остывшего чая и в удивлении уставилась на директора.

— К-какая ещё ревность? — запинаясь, спросила она.

— Простая человеческая ревность, — процедил директор сквозь зубы. — Остальные это уже тоже видят.

— Остальные? — переспросила Гермиона. Она чувствовала, как у неё засосало под ложечкой.

— Преподаватели, — уточнил Северус. — А вы думаете, что никто не замечает, как он себя в последнее время ведёт? У него в учительской, когда дамы… хм… делились новостями, так перекосило лицо, что Минерва сразу всё поняла. А уж когда он обратился к ней по поводу похода в Хогсмид и выбрал себе подопечных… Ну, тут нужно быть слепым, чтобы не увидеть. Или вами, мисс Грейнджер.

Делились новостями. Судачили, значит. И, видимо, за всю эту истерику по поводу злосчастного Кормака Гермионе благодарить стоило школьных дам. Этот негодяй больше недели её изводил с запиской, с деревней, с мнимым свиданием, на которое она и так не собиралась идти.

— Лучше бы я его разоблачила перед всеми сразу, как узнала, — буркнула Гермиона себе под нос, — а не бежала, сломя голову…

— Если бы вы его разоблачили перед всеми, то вас уже не было бы в живых. Ни вас, ни мистера Поттера, нашей последней надежды, — последнюю фразу он выразил весьма саркастичным тоном.

— Мне кажется, что это «проклятье» и на него теперь влияет, — пришла Гермиона к неожиданному для себя выводу. — А как его снять, вы не смогли узнать?

Северус отрицательно покачал головой и тоже отпил чая.

— Я смог понять только одно — у Тёмного Лорда оказалась версия Обета, переписанная с грубейшей ошибкой. Но к каким последствиям она может привести, я пока не смог понять, — сообщил он ей совсем не на радостные новости. — С другой стороны, есть и положительный момент, — задумчиво пробормотал директор Снейп. — Он настолько отвлёкся от своих дел, что в Министерстве начали несколько смягчать его декреты.

— Ты правда думаешь, что он её ревнует? — донеслось до Северуса с портрета Альбуса Дамблдора после того, как Гермиона Грейнджер покинула кабинет.

— Это слишком очевидно.

* * *

Утром их сдвоенный со слизеринцами класс ждал первый урок по правописанию. Толпившиеся у кабинета Защиты ученики тихонько возмущались необходимостью этих уроков в принципе. Больше всех в этом вопросе, как ни странно, спелись Рон и Драко — тут у них было полное взаимопонимание.

А Гермиона, после того как директор ей сказал, что у Волдеморта была версия этого несчастного проклятья с ошибкой, понимала лучше других, что такой урок в школе просто необходим. Ей не хотелось, чтобы кто-то ещё стал жертвой подобного. Хотя директор её заверил, что если бы Волдеморт наткнулся на первоначальную версию Обета, то никогда в жизни не рискнул бы им воспользоваться. Правда, что там такого страшного оказалось в изначальной версии, он ей говорить наотрез отказался.

Привычной лёгкой походкой профессор Гонт, сияя как новый галеон, подошёл к классной двери и запустил всех внутрь. Он, как и обычно, был в своём неизменном чёрном сюртуке поверх ослепительно белой рубашки.

Гермиона отвернулась от него в сторону, вспоминая вчерашний вечер в больничном крыле. Это же надо было додуматься — гоняться за колдомедиком по коридору!

— Здравствуйте, класс! — в своей обычной манере поприветствовал всех Гонт.

— Здравствуйте, господин профессор! — хором отозвались ему студенты, уже успевшие занять свои места.

— Итак, вам назначили уроки по правописанию. Не вздыхайте, мистер Гойл, вам они нужны едва ли не больше всех, — профессор Гонт, заложив руки за спину, принялся мерить комнату шагами. — Не скажу, что горю желанием с вами заниматься, но последние ваши работы просто… У меня слов нет, — наконец произнёс он. — Начнём с простого. Кто мне скажет, как лучше всего развить свою грамотность? — Том Гонт обвёл взглядом притихших учеников. — Опять никто, кроме мисс Грейнджер? Это же элементарный вопрос, — кажется, её вечно поднятая одинокая рука начала его уже раздражать. — Отвечайте, — кивнул он Гермионе.

— Читать, — выдала она самый очевидный ответ.

— Да, класс, всё просто — нужно больше читать…

— Но это же скучно! — с задней парты подала голос Парвати Патил.

— А вы читайте не скучные книги, — профессор усмехнулся. — Никто же не говорит о том, чтобы читать только что-то серьёзное и касающееся учёбы. Читайте… хм… приключения, да хоть любовные романы.

Долго ли, коротко ли, но в процессе обсуждения книг профессор Гонт обронил четыре слова: Роберт Стивенсон и «Остров сокровищ». Класс тут же зацепился за неизвестные им имя и название и засыпал профессора вопросами:

— А про что это?

— А кто такие пираты?

И по ходу того, как профессору пришлось кратко пересказывать сюжет, его засыпали всё большим количеством вопросов — обо всём вообще. Молодые волшебники слушали с таким интересом, будто им рассказывали сказку об иных мирах. Затем в разговор встрял Дин Томас и выдал целую речь про Гарри Гаррисона и его «Хроники стальной крысы», а потом класс и вовсе потонул в обсуждении немагических писателей.

Гермиона поймала на себе вымученный взгляд Волдеморта. Он сам, собственноручно, заинтересовал волшебников в прочтении маггловской литературы. Даже Драко Малфой что-то тихонько карябал на бумаге, записывая за распалившимся в пылу речи Дином. Волдеморт же всё ещё пытался вытянуть из себя улыбку, но посеревшее лицо и злобный блеск в глазах ясно говорили, что он вовсе не рад произошедшему.

И стало только хуже во время обеда, когда обсуждение литературы вырвалось за пределы шестого курса Гриффиндора и Слизерина. Подключились и другие студенты, пришедшие в школу из мира магглов, и список книг к прочтению пополнился — помимо приключений и фантастики туда вошли ещё фэнтези, а затем и любовные романы, которые ранее упоминал Гонт.

Преподаватели с интересом прислушивались к разговорам, а директор Снейп то и дело бросал задумчивые взгляды в сторону профессора Гонта. Тот, хоть и пытался сохранять жизнерадостный вид, всё же не всегда успевал скрывать недовольство — кислая мина то и дело наползала на его безупречный лик. Он вяло ковырял вилкой обед, поглядывая на сбившихся в стайки учеников из разных факультетов.

— Поздравляю вас, профессор, все только и говорят, что о вашем славном уроке, — подошла Минерва МакГонагалл к Тому Гонту и похлопала его по плечу. — Какая замечательная идея попробовать их заинтересовать чтением хотя бы маггловской литературы.

— Да, благодарю, Минерва, — уныло отозвался Гонт. — Это была блестящая идея… и она моя.

А через неделю полетели совы с громоздкими тяжёлыми свёртками — это школьники выклянчили у родителей новые книги.