Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Негоже сидеть нам, сложа руки, когда Великий Анкиа на Земле в заточении. Он ведь в башне Инанны, верно? — задумчиво проговорил Акрам Баракат, приложив к губам кулак.

— Они ведь этого и добиваются, министр Баракат, — устало озвучила всеобщую мысль Ривка, наконец приземлившись в кресло после бессмысленного нарезания кругов по кабинету. — Мы не должны действовать, — и, не дав раскрыть рта Энгельсу, продолжила: — Уж поверьте, Амадей, и меня бездействие приводит в отчаяние. Он все-таки не только мой господин, но и муж.

— Пока он находится у Инанны, мы, стало быть, будем просто сидеть сложа руки, — обратил вопрос в утверждение Андерсен. — Канцлер права, это провокация. Нибируанцы слишком подозрительны, они не могут поверить в то, что мы бездействуем.

Ривка, переведя взгляд с одного на другого, дала дробь пальцами по столешнице.

— Так может, сделать то, что они ожидают?

— Что вы имеете в виду? — непонимающе сдвинул брови Врахнос, тронув свой греческий нос.

— Полагаю, нам нужно создать видимость того, что мы действительно что-то замышляем, по крайней мере, чтобы вытащить своего господина из плена. Небольшая авантюра, которая сможет прикрыть наши настоящие дела. Согласитесь, от анкийцев, чьего господина пленили, сложно ожидать тотального повиновения. Это логично, что мы можем замышлять что-то за их спинами.

— Даже мелкая пакость может стоить жизней не только нам, но и мирным жителям. За наши ошибки не должны расплачиваться другие, — резонно заметил Андерсен.

— Но что, если рискнуть мне, не давая нибируанцам повода думать, что здесь замешаны вы? — задумчиво проговорила Ривка.

— Исключено, — тут же оборвал Демокритос. — Без единого прокола мы семь лет успешно скрываем подпольную деятельность и множим силы. И нужны еще долгие десятилетия, прежде чем мы сможем дать отпор. Сейчас нам точно нельзя рисковать, канцлер. И если на вас падет тень или, хуже того, вас пленят, то это может лишить надежды и мотивации очень многих зависящих от вас анкийцев.

— И солдат, которые встали на вашу сторону под знамёна Ордена Шемеш… — добавил Андерсен.

Ривка помассировала виски, понимая, что речи министров звучат более чем логично.

— Возможно, наши с вами встречи скоро станут совсем редкими, и на какое-то время вы останетесь без связи со мной, — Ривка покраснела от стыда, ведь должна была сообщить министрам довольно личную информацию.

— Вас куда-то посылают, канцлер? — задал вопрос Энгельс.

— Не совсем. Нинурта настаивает на ограничении моего личного пространства, — брезгливо бросила она, не в силах выложить всю правду сразу.

— Он не может пленить вас без весомой на то причины. Даже с его самодурством он должен осознавать насколько вы важны для анкийцев, и что именно вы служите тем необходимым амортизатором между нибируанцами и земными жителями, — тут же аргументировал Андерсен. — Вы сдерживаете восстания. Без вас хаос распространится по всей планете.

— Мне лестно слышать такое, однако, министр Андерсен, вы преувеличиваете мою значимость. И это не совсем плен. Нинурта сделал меня своей наложницей, — озвучила она состоявшийся факт, и министры на миг замерли с удивленными масками на лице. — И завтра я переезжаю в его башню и буду находиться под бдительным присмотром нибируанских стражей. Даже Живкович не сможет служить связистом между мной и вами. Вы остаетесь одни. Боюсь, мое участие в собраниях сойдет на нет, и я останусь только в качестве его служанки. В его планах уничтожить моё положение в обществе.

— Неслыханно! — возмутился раскрасневшийся Энгельс, врезав кулаком по столу. — Он не может поступить так с вами! Народ вас любит и анкийцы взбунтуются против такого решения!

— Он уже это сделал, Амадей, — будто бы равнодушно бросила Ривка, но тотчас ее глаза вспыхнули огнем. — Это сделано с целью уничтожить мою власть и унизить меня и моего мужа. Так они развлекаются. Более того, как вы уже в курсе, скоро Землю покроет облако ядовитого желтого тумана, который со временем уничтожит все живое. Нам нужно начать действовать как можно скорее.

— Но мы в сравнении с ними, как блохи перед осами, — печально озвучил Баракат, и четверо министров вздохнули будто бы в унисон. — И искать человечность в тех, кого даже людьми назвать нельзя, более чем бесполезно. Пока Инанна и Нинурта заправляют здесь, никаких улучшений не будет. Для них демократия и равноправие не значат ровным счетом ничего

— При всех своих технологиях они сохраняют монархию. Можно только поблагодарить Великого Анкиа, что он создал нашу цивилизацию такой, какая она есть. Где каждый может… мог быть услышан, — заметил Андерсен.

— Ну почему на Землю не прислали Энки?! — сорвавшимся голосом воскликнул Энгельс, не сдержавшись. — Он, как и Великий Анкиа, уважает расу людей!

— Здесь царица Нинхурсаг, и это что-то меняет? — фыркнул Андерсен. — А ведь они вместе с Энки создавали расу людей. Её отношение к происходящему нейтрально. Она не вмешивается. И, между прочим, это ее сын угнетает Землю и ведет себя неподобающе по отношению к вам, канцлер!

— Он угнетает Землю по приказу царя, — напомнила Ривка, хотя вовсе не собиралась защищать Нинурту.

— Не забывайте, что на Земле еще и Нергал, канцлер, — осторожно напомнил Баракат, имевший дело с ним по финансовым вопросам. — А он родной брат Великого Анкиа.

— Брат, который вместе с Нинуртой сбросил на него ядерную бомбу четыре тысячи лет назад, — как бы между прочим заметила она, вскинув бровь.

— Но может, близкая по крови связь с Великим Анкиа позволит нам заручиться его поддержкой? — все еще питал беспочвенные иллюзии Энгельс.

— Не стройте воздушных замков, Амадей, — вернул его с небес на Землю Баракат. — Не найдется ни одно нибируанца, что может встать с нами на одну сторону.

— Но Энки…

— Что вы заладили — Энки-Энки? — зло передразнил Врахнос, глядя на Энгельса, как на маленького несмышленого ребенка. — Наверняка путь на Землю ему заказан как раз из-за того, что он мог бы встать на нашу защиту!

— Но его сына держит в заточении Инанна, он же не может просто бездействовать!

— Если бы была хоть какая-то надежда, что он может повлиять на его судьбу… — горько проговорила Ривка, которая и сама понимала, что за годы заточения на Нибиру Энки, возможно, и предпринимал какие-то попытки освободить сына, вот только они пошли прахом. — Нинурта и Инанна не говорят о положении дел на Нибиру при нас, держа в полнейшем неведении — либо намеренно укрывая свои тайны, либо считая, что это нас просто никоим образом не касается.

— Скорее всего, мы имеем дело со вторым вариантом… — промычал Андерсен в кулак.

Обсуждая вещи, на которые они не могут повлиять, министры только тратили драгоценное время впустую, будто бы игнорируя тот факт, что вскоре они останутся без канцлера.

— Нам всем пора возвращаться в Бад-Тибира, — глядя на время, вернула их в реальность Ривка, и только тут министры опомнились. — Амадей, вы работаете с Нинхурсаг, и, насколько я знаю, невзирая на нейтралитет, она когда-то беззаветно любила людей. У вас получится устроить мне с ней встречу? Боюсь, Нинурта собирается ограничить мне даже выход из башни, держа на привязи точно собаку…

* * *

Её самые ужасные ожидания оправдались. Ривка переехала в апартаменты, находящиеся этажом ниже покоев Нинурты — туда, где в роскошных золотых клетках жили его наложницы — Аконит и Тара, которым довелось продержаться у господина чуть меньше года. Предыдущие наскучили Нинурте намного быстрее. Он был прав насчет стремительности ее карьеры на Земле, и Ривка взлетела настолько высоко, что падение оказалось практически смертельным. После поста канцлера стать наложницей без права увидеть мужа… Быть может, он решил сделать ее наложницей и ограничить доступ к власти именно потому что что-то заподозрил? Или же это банальное желание досадить и без того сломленному кузену?

Когда Ривка вышла из своей комнаты, обе наложницы, находящиеся в гостиной, общей для всех, прекратили бессмысленное щебетание. Она никогда не слышала, чтобы они говорили на земных языках. Они использовали только шумерское наречие, точнее, язык Нибиру, с которым поначалу Ривка была знакома только по курсу кибирнетики в Нью-Бабили, так как мертвый язык использовался в ПО для самолетов и другой военной техники. Но за последние семь лет выучить его ей все же пришлось, чтобы понимать о чем переговариваются нибируанцы,

По своему звучанию он напоминал смесь иврита, немецкого и японского — шипящий, но рубленый слог звучал грубо, непривычно слуху и казался не более чем набором не связанных между собой звуков. Ривка пожалела, что вышла из комнаты. Наложницы, сидя за слишком большим для двух персон столом, ужинали, что-то обсуждая. Она обратила внимание на столовые приборы для третьей персоны — для нее — и заняла пустующий стул под скептичные взгляды девиц, прежде видевших ее только в военной форме, а не в легком платье, едва скрывающим грудь.

— Либо перед нами сама госпожа Инанна, либо его светлость все же сделал эту человеческую шавку своей, — усмехнулась Тара — мулатка с кучерявыми волосами, объемной шапкой окружающими ее голову.

Ривка сделала вид, что не понимает и спокойно принялась за пищу — исключительно здоровую, надо сказать, так как евнухи бдительно следили за тем, чтобы наложницы были в форме.

— Не думаю, что она составит нам конкуренцию, — сказала вторая, — учитывая, что господин не притрагивался к ней целых семь лет.

— Видимо, точное сходство с Инанной просто отталкивает.

— Я думаю, дело в другом. Она ведь шлюха ублюдка Мардука, — засмеялась Аконит высоким лающим смехом под стать своему имени, которое, возможно, было лишь созвучно с названием волчьей отравы, но не имело к ней никакого отношения. — Похоже, она что-то натворила, раз оказалась здесь в качестве наложницы.

Ривка, сделав глоток воды и, промокнув губы салфеткой, поднялась с места. Подойдя к Аконит, густые каштановые волосы которой не смогла бы удержать ни одна заколка, она вырвала из-под ее задницы стул, схватив за гриву. Подпрыгнувшая на месте Тара хотела было помочь подруге, вопящей проклятия, но в руках Ривки оказался столовый нож — оружие не острое, но способное оставить пару неприятных царапин на красивых личиках двух наложниц.

— Я — Ребекка, законная жена сына Энки — Мардука, а вот вы как раз шлюхи! — зло проговорила она, натянув волосы Аконит, попытавшейся вырваться. — И если я еще раз услышу хоть одно оскорбительное слово в мою сторону или в сторону моего мужа, то скоро с Нибиру придется прислать новых наложниц, так как на вас более не взглянет ни один мужчина.

— Ох, что вы делаете, госпожа? — в помещении появился один из евнухов — темнокожий мужчина с невиданного цвета янтарными глазами. — Немедленно отпустите её или я вызову стражу!

— Страже запрещено появляться в покоях наложниц, или хочешь лишиться головы? — ничуть не испугалась Ривка.

— Зато здесь могу появиться я, Ребекка, — за спиной евнуха появился разгневанный Нинурта. — Вовремя же я зашел проведать, как ты тут устроилась.

— Вполне неплохо, ваша светлость, — любезно ответила Ривка и подставила подножку попытавшейся встать Аконит. — Справляюсь.

— Успокойся, — Нинурта протянул ей ладонь, надеясь отобрать нож, который оказался у горла Аконит. — Не надо нервничать.

— Господин, помогите… — прошептала скрученная наложница испуганно, а Тара молчала, равнодушно глядя на страдания Аконит.

— Мне казалось, что вас не интересуют, как живут наложницы, — поразмыслила Ривка, понимая, что для него они просто расходный материал; трудно было представить, что он часто захаживал в эти покои. — Вы пришли поглумиться надо мной?

— Они-то в чем виноваты? — евнух хлопал глазами, глядя на испуганную Аконит.

— Много лишнего говорят, — бросила Ривка на шумерском с сильным акцентом.

— Полноте, это всего лишь женская ревность! — тут же рассудил старший евнух, видимо, становившийся частым свидетелем подобных склок между любовницами принца. — Они видят в вас угрозу своему месту в обществе господина!

Ривка сощурилась, понимая, что не стоит совершать опрометчивых поступков, и, отбросив нож, отпустила волосы Аконит, тут же отползшей в сторону.

— Полагаю, Ваше Высочество недооценивает тот факт, что такой как я здесь не место. И лица ваших наложниц могут в скором времени оказаться обезображены.

— Ты хочешь, чтобы я запер тебя, Ребекка? — он подошел ближе и больно схватил ее за плечо, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.

— Я не твоя игрушка, Нинурта, — злобно прошептала она ему на ухо, — я жена твоего кузена, и я предпочитаю заточение твоей постели.

— Это мы еще посмотрим. Евнух Пан, приготовьте Ребекку к ночному визиту, — бросил он и, взметнув длинным плащом, покинул помещение, больше не сказав ни слова.

— Господин, вы не накажете ее? — ошеломленно бросила ему в спину Аконит, но, поймав злобный взгляд Ривки, сжалась в комок.

Лишь тяжело вздохнув, Ривка развернулась и пошла в свои покои, думая над тем, что Нинурта мог и впрямь запереть ее, и вспышкам гнева, подобным сегодняшней, не стоило более давать выхода. Безответственно поддаваться эмоциям, учитывая, что на нее возлагает надежды весь мир. Вот только Нинурте было глубоко плевать на это, он просто превратил ее в свою подстилку.

Стоило ли брыкаться или просто плыть по течению? Ривка была зла на саму себя, она была зла на то, что нибируанцы не понимали человеческих ценностей, а также, судя по всему, им было чуждо понятие чести и уважения. Она не была нибируанкой, хотя в жилах ее текла их кровь. Ее принципы только приближали ее к простым людям, а значит, стоило бороться с несправедливостью любыми способами

И когда евнух и две служанки пришли за ней, рассчитывая подготовить для господина, они обнаружили Ривку, нашедшую единственный способ испортить «товар» — она нарисовала себе усы перманентным суперстойким черным маркером, а также изрисовала всё тело каракулями, среди которых кое-где прослеживались затейливые проклятия царской семьи на иврите, которых, конечно же, никто из нибируанских слуг не смог бы распознать.

— Что вы наделали, госпожа! — евнух Пан почти потерял сознание, увидев сие творение — неправильная, в его понимании, наложница сидела нагишом на туалетном столике, рисуя похабные символы на внутренней стороне бедра и смеялась до слез, представляя разгневанное лицо Нинурты — особенно удался рисунок, где жирный боров с ехидной мордой берет сзади человечка, отдаленно напоминавшего наследного принца. — О, Великий Ану, что же это такое!

— Вы еще гениталии с крылышками не видели! — раздухарилась, судя по всему, действительно помешавшаяся Ривка и повернулась спиной, чтобы евнух Пан окончательно остолбенел.

На ее пояснице действительно были нарисованы два огромных, но кривых, из-за того что творить было неудобно, мужских достоинства с херувимскими крыльями, а задницу украшали два неказистых глаза…

…Нинурта, предвкушая единственное наказание, способное привести эту женщину в чувство, зашел в свою спальню и остановился в дверях, глядя на совсем другую наложницу.

— Тара, что ты здесь делаешь? Где Ребекка?

Она поднялась с мягкой улыбкой, источая привычное тепло обожания. Ее смуглая кожа будто бы подсвечивалась изнутри ярким пламенем горевшего ночами напролет камина.

— Ребекка не смогла прийти, господин, из-за женских дней, — сообщила она единственную вещь, которая могла на время ослепить Нинурту; Тара была великолепна, ее упругая грудь и маленькие темные соски виднелись под светлой прозрачной тканью одного из бесподобных платьев, в которые Нинурта любил наряжать своих девиц.

Но, зная Ребекку, он, конечно же, не обманулся кошачьим взглядом и красотой Тары, быстро оказавшейся рядом и ловкими пальцами расстегивавшей пуговицы его золотого кафтана. Он остановил ее руки, а затем, развернувшись, вышел из спальни, бросив, чтобы к его возвращению ее здесь не было.

Он никогда не посещал комнаты наложниц, однако за сегодняшний вечер ему улыбнулось это сделать уже дважды. Ребекки в ее покоях не оказалось, зато из-за запертой двери ванны доносилось ведьмовское хихиканье и плеск воды. Открыв дверь, он увидел странную картину: Ребекка, находясь по пояс в воде, подвергалась агрессивному оттиранию жесткими мочалками чего-то непонятного с тела, а под носом ее чернели усы с завитушками. Служанки, намочившие платья, краснели и пыхтели, оттирая последствия невероятного художества с ее кожи.

— Ваше Высочество! — не сразу заметили его они за тяжелой работой, и тут же поклонились, бросив нелегкое дело, а Ривка встала, демонстрируя незатейливые рисунки по всему телу, которые все никак не смывались.

Её улыбка оказалась и вовсе сногсшибательной — зубы превратились в ряд клавиш рояля, черный маркер давал ощущение, что они просто выбиты через один. В воздухе витал дивный аромат ацетона, которым, похоже, и пытались смыть краску с вдохновенной художницы. Слив ванны с ревом всосал в себя остатки воды.

— Ты больная на всю голову, — констатировал Нинурта, сдерживая улыбку и глядя на потускневший рисунок себя любимого, которого имел в зад огромный жирный хряк. — Зачем же уродовать свое прекрасное тело?

— В следующий раз искупаюсь в кипятке, чтобы у вас не возникло и…

— Довольно! Все вон, — приказал он, и служанки испарились с поклоном, не забыв запереть дверь; Нинурта, расстегнув оставшиеся пуговицы кафтана и стянув штаны, ступил в широкую ванну, включив воду. — Неужели ты думаешь, что эти усы действительно изуродуют твое личико? — он мягко поднял ее за скулы, обхватив их пальцами. — Или же, что эти каракули меня остановят?

Он притянул Ривку к себе и сел на выступ внутри ванны, дождавшись, пока вода стремительно ее наполнит.

— Похоже, вас не запугать, мой господин, — саркастично сказала она, чувствуя его ладони на своих бёдрах. — Зачем вы спите с женщиной, которая вам противна? Вы ведь используете меня только с целью досадить моему мужу.

— Чушь, — коротко разбил он ее предположения. — Если бы не твой острый язычок, ты бы была совершенством. Так что ты мне вовсе не противна.

— Учитывая недавнее рандеву с моим мужем в вашей спальне, это выглядело именно так.

— Всего лишь небольшой урок тебе, дорогая. Чтобы ты осознала, что он более никто, — он плотоядно улыбался, оглядывая ее тело, и внезапно Ривка ощутила некие вибрации в воздухе, и с широко распахнутыми глазами смотрела на то, как с рук и ног исчезают забавные рисунки и нелепые проклятия на иврите.

— Как вы это сделали? — она только удивленно хлопала глазами, а он уже целовал ее грудь, приступив к задуманному ранее.

— Химия и физика, взаимодействие частиц. Или на Земле этому не учили? А может, ты думала, что я плохой ученик своей гениальной матери?

В ванне становилось слишком душно, Ривка думала о провалившемся плане и о том, что эту ночь ей никак уже не провести одной.

— Я бы предпочла вообще находиться без сознания в вашем присутствии, — напомнила она о том, что ей вовсе не по нраву его общество, тем более, в качестве любовницы.

— И я хочу, чтобы ты была моей безо всяких допингов, — в его глазах, в таком освещении голубых, горело подлинное пламя страсти; Инанна бы с радостью легла под него, так почему он желал не ее, а Ребекку, что никогда не окажется в его постели по собственному желанию? — Не будь глупой, будущий царь оказывает тебе свое внимание, а ты не проявляешь ни капли уважения

— Мое уважение закончилось, когда вы взяли меня, подмешав в вино наркотик, а затем обнаженной показали мужу.

— Не нужно быть строптивой, и ты сможешь заполучить всё, что только пожелаешь, я балую своих женщин.

— У меня было всё, — понизив голос, сказала Ривка, — до того, как вы прибыли на Землю. Вы уже давно отняли у меня единственное, ради чего я жила.

Шум воды мягко ласкал слух, и Ривка почему-то расслаблялась, невольно проговаривая вслух все тяжелые мысли.

— У тебя может быть нечто большее, нежели мой кузен. Моя благосклонность, Ребекка. Прекрати вести себя так равнодушно, стань моей женщиной, — неся нелепейшую чушь, Нинурта все крепче сжимал ее в объятиях, касаясь ее самых чувствительных мест. — Ты потрясающая, если не ведешь себя, как капризный маленький ребенок. И я могу быть нежен с тобой, если ты того пожелаешь, — он глубоко вздохнул, приподняв ее на мгновение и опустив на себя, запрокинул голову.

Возле бортика ванны стояла стеклянная бутыль с маслом для ванны, которой, разбив, можно было перерезать Нинурте горло, но тогда, Ривка знала, за ее импульсивность поплатятся анкийцы и люди, а Александру уж точно не сносить головы. Сдержав порыв прикончить Нинурту, она позволяла ему близость, не понимая, как ее жизнь могла стать такой грязной, что не хватит мыла со всего мира, чтобы отмыться. Насмешка судьбы оказаться любовницей этого чудовища, ненавистного кузена ее Александра….

— Ты можешь владеть моим телом, Нинурта, но я не буду делать ничего ради твоего удовлетворения, — невыразительно сообщила она, зная, что бесчувственная кукла скоро ему надоест. — И тебе никогда не завладеть моей душой.

Ривка словно вернулась на годы назад, когда она вела праздную жизнь, и секс был сравним с рукопожатием, и когда она была той, кто приходил, брал свое и уходил, не вкладывая в это никаких чувств. Сколько недель и месяцев потребуется Нинурте, чтобы насытиться ею? Но до тех пор не было сомнений, что призывать он ее будет каждую ночь — по началу действительно желая, а после какое-то время из принципа. Рано или поздно он найдет увлечение в другой женщине, не подозревая, что затаившиеся министры будут продолжать наращивать военную мощь анкийцев и без ее участия. И рано или поздно Ривка лично прикончит его.

* * *

— Ваша Светлость, — Ито низко поклонился своей госпоже, застав ее в покоях Нинурты в привычной позе — полулежа на софе и с кубком вина в руках.

— Ито, зачем вы явились к наследному принцу? — Ривка, теперь ставшая дополнением к кричащему интерьеру, внутренне позлорадствовала, что ее спутали с Инанной, ведь после смены военной формы на платье их было не отличить.

— С Лахму пришло сообщение о магнитной буре в космосе, что на какое-то время парализует сообщение с Землей. Его Высочество хотел отправиться на Марс, чтобы осмотреть новые истребители.

Она усмехнулась.

— Мне казалось, что для этого существуют оба Коскинена или, стало быть, и их работа теперь на вас?

Ито непонимающе сдвинул брови.

— Но, госпожа, вы ведь сами направили министра Коскинена на Лахму, чтобы он проверил последние приготовления к запуску самолетов, — на миг на его лице отразилось подозрение.

— Ребекка, зачем ты сбиваешь с толку министра Ито? — Нинурта появился из спальни с улыбкой на устах.

— Вы не оставили мне никаких развлечений, заперев в своих покоях, — равнодушно бросила она, допив вино и налив себе еще из стоявшего на столике графина.

— Ваше Высочество? — с запозданием среагировал Ито, поклонившись Нинурте. — Почему канцлер находится здесь?

— О, а ты не слышал? — фамильярно ответила за Нинурту Ривка, — канцлер Анкийского Государства взлетела по карьерной лестнице до наложницы наследного принца! И теперь он держит меня здесь в качестве комнатной собачки.

Нинурта нахмурился и подошел ближе, чтобы отобрать кубок с вином.

— По моему, тебе уже достаточно вина, Ребекка, — сказал он, и она поднялась с софы, надменно глядя на него чуть пьяными глазами.

— Я сама разберусь, Ваше Высочество, когда мне хватит, — процедила она и, воспользовавшись моментом, пока он думал, как отреагировать на ее грубость в присутствии постороннего, отобрала кубок и осушила его в два больших глотка.

Он схватил ее за предплечье и дернул на себя.

— Не смей подрывать мой авторитет перед подданными! — раздраженно прошипел он ей на ухо.

— Или вы меня ударите? — Ривка хмыкнула. — Вперед, изуродовав меня, вы ко мне больше не прикоснетесь.

— Глупая женщина, — прорычал Нинурта и оттолкнул ее на диван. — Чего тебе? — злобно бросил он Ито, и тот даже вздрогнул, но потом собрался и, сглотнув, вновь поведал о цели визита.

— Ваша Высочество, к вам Ее Величество царица, — сообщил дворецкий, не постучавшись, за что он обязательно понесет наказание.

В кабинет твердым шагом вошла Нинхурсаг, как бы сказала Ривка, протирая пол шлейфом своего фиалкового платья. Ее всегда строгие умные глаза казались встревоженными, а брови рисовали эскиз сожаления.

— Покиньте нас, Ито, — даже не глядя на него, бросила она, и Ито, как всегда низко поклонившись, вышел из кабинета.

— Инанна, твои платья скоро совсем перестанут прикрывать тело, будь добра, не позорь имя царской семьи, надень что-нибудь более привычное.

— Я не…

— Что привело тебя сюда, мама? — перебил Нинурта, понимая, что стряслось, вероятно, что-то серьезное.

Нинхурсаг всегда держала эмоции под контролем, и сложно было догадаться, какие мысли роятся в ее голове. Сейчас же она была будто бы не похожа на саму себя. Подойдя к сыну, она заключила его ладони в свои.

— Пришли плохие вести с Нибиру, — она собрала в себе силы, чтобы продолжить: — Гула выпила яд… Ее нашли слуги сегодня утром.

Ривка только ужаснулась, а Нинурта стоял собранный и спокойный, будто и не было тяжелой вести о смерти супруги. Он только присел в свое кресло, глядя в пустоту расфокусированным взглядом. Ривка молча наблюдала за исполненным волнением за сына лицом Нинхурсаг. Она соединила руки на животе и посмотрела на Ривку, даже не зная, кто перед ней.

— Инанна, ты должна остаться на Земле, а тебе, сын, стоит лететь на Нибиру, чтобы попрощаться с ней.

— Какой в этом смысл? — спросил он в пустоту. — Мы давно стали чужими после гибели сына. Я виноват в том, что не взял ее на Землю, оставив одну в горе.

Ривка была обескуражена. Она ничего не знала о семье Нинурты. Конечно же, у него должна была быть супруга и, возможно, дети. Но, оказывается, его сын погиб. А теперь супруга совершила самоубийство… Однако сложно было сопереживать мужчине, который держал ее в заточении.

— Это твой долг, Нинурта, ты обязан проводить ее в последний путь. Этого ждет наш народ, — сказала Нинхурсаг строго. — Она была слабой женщиной, и это наша с твоим отцом вина, что мы не прислушались к тебе и женили вас против вашей воли.

— В этом нет вашей вины, матушка, — ответил он негромко. — Я никогда не уделял ей внимания и не показывал своего расположения. И в смерти Нинту виноват тоже я. Это я послал его в систему Айсенис, откуда он не вернулся…

— Я боюсь, это не все новости, сын, — печально сообщила она и посмотрела на ничего не понимающую Ривку. — У наследного принца должна быть супруга для продолжения рода. И как только закончится траур, вы с Инанной вступите в законный брак.

Нинхурсаг видно умом тронулась. Не прошло и двух минут с момента, как она сообщила о трагической кончине Гулы, как в дело вступила политика. Ривка не знала, какие на самом деле отношения были между Гулой и Нинуртой, но новость о свадьбе буквально на похоронах ее просто шокировала.

— Ребекка, иди в спальню, — приказал он, даже не глядя на нее.

— Ре… Ребекка? — только опешила Нинхурсаг, оглядев ее с головы до ног, словно ища подтверждение словам сына. — Канцлер, что вы здесь делаете?

— Заполняю пустоты в сердце его величества наследного принца, — ответила она холодно.

— Ребекка, сейчас не время ерепениться. Уходи, — с нажимом повторил Нинурта, и она, злобно взглянув на него, чуть шатаясь из-за вина, отправилась в спальню, понимая, что, возможно, он накажет ее и сегодня.

Дальнейший разговор подслушать не удалось, так как Нинурта обладал поистине великими талантами в телепатии — он просто блокировал звук, не давая Ривке возможность услышать и слова, и довольно часто использовал этот прием, когда к нему приходили визитеры. Единственное, чем можно было заняться, пока Нинурта разговаривал с матерью, это немного вздремнуть. Сон был недолгим спасением, сон мог показать ей картины прошлого — то утраченное счастье и теплые карие глаза Александра. Но чаще сны были кошмарными, и в них являлось искаженное семью годами заточения лицо самого родного мужчины на свете. А также снилось ощущение его ненависти к ней — той, кто лежал теперь с его кузеном в одном ложе. И это ложе Ривка теперь видела практически каждую ночь. Нинурта, находясь в башне, предпочитал ее постоянное общество, забыв о других наложницах, более не смевших проявлять к ней неуважение.

Ривка чувствовала легкое головокружение из-за вина, и, забывшись тревожным сном, видела картины разрухи и голода на Земле. И самое страшное было в этом сне, как и в реальности — это невозможность помочь людям, неспособным постоять за самих себя.

Она резко распахнула глаза, почувствовав чье-то присутствие, и едва не дернулась, увидев перед собой отнюдь не Нинурту, а Нинхурсаг, склонившуюся над ней.

— Бедная девочка, зачем же мой сын так жестоко поступает с тобой? — чувствовала ли Нинхурсаг жалость или просто пыталась понять мотивы Нинурты, Ривка не знала. — Как давно он сделал тебя наложницей?

— Около десяти дней тому назад, Ваше Величество, — машинально ответила Ривка, почувствовав, что во рту пересохло от неожиданного появления Нинхурсаг.

Она просто гладила Ривку по голове, бормоча что-то себе под нос на нибируанском. И знаний Ривки было недостаточно, чтобы идентифицировать хотя бы пару слов и понять контекст.

— Мой сын иногда бывает жесток. И в попытке досадить старшему кузену он может совершать необдуманные поступки.

Ривка хмыкнула и приняла сидячее положение, потому что негоже было разговаривать с царицей, лежа на подушках.

— Моя участь еще не так плоха, и по нибируанским законам за измену царю вырезают всю семью. Но семь лет мне еще удавалось находиться между вами и людьми, пока Мардука не вернули на Землю.

— Ты видела его? — спросила Нинхурсаг немного удивленно, и Ривка почувствовала, как ей сдавило грудь от слез, которые она теперь старалась сдерживать; царица только покачала головой, приняв молчание за положительный ответ. — Мардук готов был выдержать любые пытки, лишь бы не схватили тебя, дорогая.

Глаза Ривки распахнулись, на смену сдавленности в груди пришла нехватка воздуха. Семь лет назад он выставил ее из зала, предвидя такой конец.

— Он не похож на себя, — только выдохнула Ривка, не понимая, почему выдает царице свои самые сокровенные чувства. — Его глаза были безумны…

— И он, конечно же, понял, что сделал с тобой Нинурта, — продолжила за нее Нинхурсаг. — Это было лишним. Я знаю, как ты важна для анкийцев и людей. Вот почему министр Энгельс был так хмур в последнее время, — задумчиво пробормотала она и почему-то решила подарить Ривке луч надежды: — После окончания траура состоится свадьба между Инанной и Нинуртой, и возможно, твоя участь изменится…

— Что будет с нами, Ваше Величество? — перебила Ривка, но тут же прикусила губу. — Простите, продолжайте.

— Я не могу сказать о судьбе Мардука, но я постараюсь помочь тебе. Скоро Инанна станет женой Нинурты, и она, полагаю, не сможет терпеть твоего присутствия и соперничества. И мой сын должен это понять, а иначе тебе грозит худший из вариантов.

— Она просто убьет меня, — прекрасно это осознавая, сказала Ривка. — Но разве это худший из вариантов? Увидев лицо мужа, я поняла, что казнь была бы милосерднее такого существования. Я не могу и представить, что испытывает он в подземельях Инанны. Без него я…

Жалость в глазах Нинхурсаг становилась все отчетливее, и это означало, что в ближайшее время вряд ли что-то изменится.

— Он жив только благодаря отцу, вымолившему ему жизнь на совете. И то, что мы видим на Земле, говорит о его раскаянии, а смирение, с каким он принимает свое наказание, только доказывает это. Возможно, Энлиль всё же снизойдет до его помилования и сошлет отшельником в незаселенные части Нибиру. Готова ли ты будешь прожить с ним такую жизнь? — если Нинхурсаг говорила о таких вещах, то наверняка знала, что его освобождение возможно, даже такой ценой.

Ривка задумалась. Еще семь лет назад она готова была пойти с ним на костер, но теперь она осознавала всю важность поступка Александра — оставить ее на Земле — у людей должна была оставаться защита и надежда. И эта ответственность целиком ложилась на плечи Ривки, и тогда любовь отступала на задний план. Понимала ли Нинхурсаг, что только что дала ей четкие указания к действию? Что, невзирая на желание последовать за ним даже на конец света, она не может снять с себя ответственность за жизни тех, кто верит в нее. И вместо того, чтобы впасть в окончательное уныние, она вспомнила о том, что мощь анкийцев постепенно растет, что на Меркурии находится канцлер Геб и несколько сотен простых солдат, что верят в свое дело, что внук министра Андерсена, Леон, командует на подводном авианосце, готовый в любую секунду нажать на кнопку.

Невзирая на свое положение, Ривка была не одна, за ней стояли тысячи готовых пожертвовать своей жизнью анкийцев, а это означало, что она во что бы то ни стало должна оправдать их ожидания…