Исход земной цивилизации. Апокалипсис (гет)

Вавилон. 3465 год до н.э.

Отныне она постоянно ощущала на себе его внимание; казалось, он ловил каждое ее слово, каждый вздох. Ему уже едва ли была интересна стройка космопорта, по которому они неспешно прогуливались, слушая повествование Мардука о проектировании и сроках сдачи объекта. Инанна оказала Нинурте внимание, которое он не забудет, и всего один поцелуй непременно должен был послужить толчком и к другим действиям. Она с содроганием ожидала наступления темноты и украдкой поглядывала на Мардука, что шестым чувством улавливал мольбу о помощи.

Он, конечно же, все понял сразу, увидев ребенка с планшетом, которого тут же увела местная стража. Ужас на лицах людей, наблюдавших за ребенком, сменялся удивлением от лицезрения поцелуя их любимой Инанны с царем Месопотамским, варваром и лжецом, превозносящим культ богов, в то время как процветающий Вавилон знал истину.

Глупый, импульсивный поступок Инанны не будет забыт Нинуртой, и вот она, плетясь черепашьим шагом в надежде на то, что мужчины останутся впереди, горько разочаровывалась, так как и Нинурта замедлялся, равняясь с ней на обширной площади будущего зиккурата. Жалуясь на жару, Инанна попадала под потоки прохлады, создаваемые опахалами в руках слуг. Однако ощущение жары и сухости во рту создавало вовсе не палящее вавилонское солнце.

После окончания экскурсии для царя Месопотамии Инанна чувствовала себя совершенно измотанной и с дозволения мужчин отправилась в свои покои, чтобы немного прийти в себя. Но стоило ей прилечь на кровать, как золотой браслет — с виду обычный аксессуар — пискнул сообщением от Мардука. «Не могу не заметить, что это был очень необдуманный поступок, однако это сработало и помогло пустить пыль в глаза Нинурте. Я не осуждаю тебя».

Инанна только фыркнула и перевернулась на другой бок, надеясь выкинуть из головы опасения. Беспокойный дневной сон был слишком краток, чтобы восстановить силы, так что к ужину она спустилась все такая же вялая и уныло ворочала ложкой в тарелке, совсем не интересуясь разговорами.

— Инанна, ты бледна, что случилось? — спросил Нинурта, отставив опустевший кубок, чтобы его наполнили слуги.

— В академии трав упала успеваемость, и мне стоит решить вопрос о реорганизации обучения и, возможно, внести некие инновации в виде промежуточных зачетов и экзаменов, — уверенным тоном солгала она и приложила ладонь ко лбу.

— Это всего лишь люди, Инанна, не жди от них большего, — заметил Мардук, и Нинурта согласился с ним легким покашливанием.

— Племянница, ты слишком близко принимаешь все к сердцу. Кузен прав, это всего лишь люди, и их назначение на Земле — лишь прислуживать нам, учеба дается им нелегко просто потому, что они не способны обучаться чему-то более серьезному, нежели таскание камней и держание в руках молотка. Более того, срок их жизни слишком короток для обучения. Какова продолжительность жизни здесь? Я видел много стариков, и это слегка удивило меня.

Инанна замерла, а вот Мардук ни капли не изменился в лице.

— Все просто, я контролирую импорт, и каждого приезжего тщательно проверяет нибируанская стража. Они, сами того не понимая, проходят полное обследование и только тогда могут быть допущены в город. Чума и другие болезни исключены.

Нинурта крепко задумался, и Инанна была благодарна Мардуку, что тема ее самочувствия была исчерпана.

— Не всегда дело в людях. В город могут быть завезены и испорченные продукты, а также больные животные.

— Я же говорю: все тщательно проверяется, — спокойно повторил Мардук.

Затем они на время замолчали, занявшись едой, и только когда с последним блюдом было покончено, а вина было выпито более трех бокалов, Нинурта расслабленно спросил:

— Какие у вас есть развлечения, кроме чтения свитков, чем вы оба, заучки, посвящаете практически все свободное время? — миролюбиво спросил Нинурта; на его губах заиграла сытая улыбка.

— У нас есть театр теней, дядя, а ещё можно пострелять из лука. Игра с набрасыванием колец вас вряд ли заинтересует — это удел придворных дам, — Инанна бросила короткий взгляд на свою свиту, что сидела поодаль в углу огромной залы за собственным столом. — Еще можно поиграть в сенет и другие настольные игры.

Нинурта задержал на ней чуть хмельной взгляд, и Инанна практически видела, как крутятся шестеренки в его голове.

— Театр теней? После столь сытного ужина я хотел бы немного расслабиться, так что предлагаю начать с театра! Инанна, и прекращай обращаться ко мне столь официально. Ты даже с моим отцом общаешься менее формально.

— Я постараюсь, дядя, — кивнула, не став перечить, она, на самом деле используя вежливую форму речи с ним, как защиту от домогательств, словно выстраивая между ними стену.

Спустя полчаса они уже сидели в темном помещении без окон, где не горели даже факелы. Свет шел из-за растянутого экрана, по которому, сменяясь, двигались тени, изображая пляски поклонения царям. Инанна в напряжении сидела между дядями, чувствуя, как от ее неконтролируемых эмоций буквально вибрирует воздух. Мардук, ощущая это, незаметно сжал ее ладонь, благо, в темноте этого не было заметно, и сердце Инанны постепенно успокаивалось, переходя на обычный размеренный ритм, но, словно гром среди ясного неба, и оно вновь ускорилось, когда ее другая рука оказалась накрыта широкой ладонью Нинурты.

Ей осталось только, прикрыв глаза, вынося его вмешательство в личное пространство, слушать размеренный стук барабанов, сопровождавших действо на экране. Инанна чувствовала лишь, как попеременно сжимают то ее правую ладонь, то левую. Со стороны это могло показаться ребячеством, если бы не таило в себе угрозы — угрозы оказаться в постели Нинурты сегодня ночью.

И он, конечно же, пришел, на этот раз хотя бы сообщив о своем визите через слугу и изменив своим правилам вламываться без разрешения.

Инанна отключила коммуникатор, где высветилось последнее сообщение Мардука о том, что если придёт его кузен, то она должна немедленно сообщить ему. Она твёрдо решила этого не делать, ведь в порыве ревности Мардук мог навредить столь хрупкому миру Вавилона, устроив свару с Нинуртой. Это был и ее город, и, как мать защищает дитя, она готова была сделать все, чтобы уберечь дитя от опасности.

Вавилон еще только приходил к своему расцвету, но уже являл собою нечто отличное от остальных городов Земли. Современный и защищенный от вторжений, он был символом свободы для людей и упоением для своего создателя. Инанна во многом повлияла на развитие здесь технологического прогресса, и потому на ней лежала огромная ответственность за жизни людей, доверившихся своим управленцам.

Нинурта принял из ее рук бокал с вином и присел на софу так близко, что не оставалось сомнений, что разговор будет коротким.

— Ты хорошеешь с каждым днем, хотя еще на прошлой нашей встрече я не был уверен, возможно ли стать еще прекраснее, Инанна, — он коснулся губами ее запястья, не сводя с нее томного взгляда.

— Возможно, дядя, ты просто забыл мое лицо, ведь мы не виделись долгие годы, — она улыбнулась и запустила пальцы в его волосы, притянув Нинурту ближе, чтобы покончить с его присутствием на сегодняшнюю ночь как можно скорее.

— Ты выросла и больше не боишься меня? — он не торопился насладиться своим трофеем, растягивая каждое слово. — И наконец начала видеть во мне мужчину…

— Я всегда видела в тебе мужчину, Нинурта, но не была готова к твоей агрессии.

— Ты просто слишком хороша, Инанна, я поддался соблазну. Но ведь я уже извинился. Энлиль полностью поручил мне заботу о Месопотамии, это моя страна. Теперь, Инанна, ты можешь безраздельно властвовать в Кише, ведь я помню свои обещания. И хотя мне придется много странствовать по городам, но мы станем определенно ближе. Я отдаю тебе столицу, — провозгласил он.

Они оба знали цену этому обещанию — Киш не мог принадлежать Инанне, он был частью Месопотамии, как и Вавилон, и оба города могли принадлежать только одному властителю. Вот только​ была одна ремарка, Киш более не принадлежал Нинурте, и он не мог им распоряжаться.

— Теперь Вавилон мой дом, Нинурта, — на легком полувздохе сказала она, на миг отстранившись и явив грусть в серых глазах. — Но Киш лакомый кусок, и Энлиль уже решил, что заправлять столицей будут мои родители. Ты не можешь отдать мне то, что и так принадлежит моей семье.

Она знала, о чем говорит, так как поддерживала связь с Энлилем на протяжении долгих лет. И зная то, что младший, но законный сын наследного принца был притеснен, она попросила вознаграждение за свою работу, ведь ей приходилось доносить на Мардука.

Взгляд Нинурты тотчас изменился — из томного он превратился в подозрительный.

— Я так и думал, дорогая племянница, что ты всецело лояльна моему отцу, — Нинурта усмехнулся, и Инанна поняла, что именно эти подозрения он хотел подтвердить. — Ты ведь контролируешь Мардука, и в этом твоя сила. Но знает ли мой кузен, что ты приставлена Энлилем следить за ним?

— Почему ты не спросил напрямую? — невозмутимость ее не давала ни единого повода усомниться в том, что Инанна и впрямь делает все только во благо ветви Энлиля, а разумная плата — Киш, вовсе не говорила о ее корысти. — Зачем проверять меня?

Годы тренировок лжи Энлилю научили ее контролировать свои эмоции, хотя раньше пульс ее учащался при одной только мысли о необходимости солгать. Инанна менялась под стать обстоятельствам и во имя любви к Мардуку. Расставив приоритеты, она поняла, что ложь — единственный способ сохранить их отношения.

— Ты как будто опережаешь свой возраст, Инанна. Твои глаза стали другими. Раньше в них плескалась наивность, но сейчас это взгляд уверенной и опытной женщины.

— Стало быть, ты разочарован? — ее бровь на миг дернулась вверх.

— Нет, я околдован тобой еще больше, чем прежде, — он вернулся к изучению ее запястья и коротким поцелуем обжег кожу плеча, поднимаясь выше — к заветным губам, которых он жаждал более всего.

— Страсть вновь затуманивает тебе разум, дядя. Не забывай, что я не одна из твоих наложниц. Я тоже царской крови, пускай и лишена титула, — в голосе ее звучала незнакомая Нинурте твердость. — Если тебе угодно мое общество, то ухаживай за мной как подобает, — она встала с софы и вышла на балкон, разглядывая блики горящего факела в кубке, полном рубинового вина.

— Мне казалось, мы пришли к взаимной симпатии дорогая, — Нинурта объявился следом и тотчас расположил широкую ладонь на ее спине. — И я не из тех, кто способен долго ждать, прежде чем получить желаемое.

Она обернулась и посмотрела на него в яростном удивлении.

— Стало быть, ты все же забыл, какое оскорбление и унижение ты нанес мне более полувека назад? — она намеренно округлила срок. — Или ты думаешь, что могла забыть я?

Он опустил руку и обошел Инанну, чтобы взглянуть прямо, но при этом немного обиженно, словно его обвинили в чём-то незаслуженно.

— Инанна, мне казалось, что тот поцелуй в городе стер все обиды…

— Отнюдь, — резко прервала она. — Он только напомнил.

— И чего же ты хотела этим добиться? Ты ведь знала, что я приду вечером.

— Я хотела понять, способна ли я простить тебя, Нинурта. Но, как оказалось, пока эта рана не зажила. Мне нужно знать, дядя, что ты больше никогда не причинишь мне вреда, — она усмехнулась и пригубила вина. — Однако твоя настойчивость работает против тебя.

И то, о чем она говорила, вновь имело место. Нинурта подошел со спины и обнял ее, вроде бы нежно и кротко, но будто бы не понимая, что именно об этом она и говорила. Избалованный, любимый сын Энлиля был своенравен и не желал считаться с чувствами собственной племянницы. Он был настолько жаден до власти, что даже собственному сыну не позволял прибыть на Землю. Бог порока, почитаемый во многих городах господин Земли — такую славу снискал себе Нинурта, но людские мифы изменчивы. Сегодня он тиран и развратник, завтра он может стать любимым народом героем. Все это касалось не только его, но и Мардука, и самой Инанны. Они были богами, однако их власть была хрупка….

— Дрожь твоя не имеет отношения к страху, верно? — негромко сказал он, целуя её нежную ключицу. — Скажи мне, сколько любовников у тебя здесь, в Вавилоне?

Она и впрямь дрожала, но страх ее был вызван вовсе не его близостью. То было предчувствие чего-то неизбежного, чего-то пускай и героического, но бессмысленно глупого и отчаянного, но сейчас такого необходимого… И предчувствие не подвело. Именно в этот момент в покои через главные двери ворвался Мардук, на лице которого застыла свирепая маска. Хорошо еще он не использовал тайный ход, соединяющий их покои.

Ладони Нинурты только окрепли на талии Инанны, она не смела шелохнуться, только едва заметно покачала головой, намекая, чтобы Мардук ничего не делал.

— О, дорогой кузен, я смотрю, ты вновь намереваешься встать на защиту Инанны, — протянул Нинурта, неспешно покрывая ее плечо поцелуями. — Как сладка и нежна ее кожа.

— Инанна, он докучает тебе? — постарался спокойно спросить Мардук.

— На этот раз между нами все по обоюдному согласию, — не согласился Нинурта, очевидно играя.

— Нинурта, что за спектакль? — прошипела Инанна, попытавшись отступить, однако он не позволил, лишь только крепче сжал ее в объятиях. — Мардук, не стоит поддаваться на его провокации. Он ничего мне не сделает. Я благодарна за беспокойство, но оно сейчас излишне. Нинурта, отпусти меня, если твоей целью не является разжигание конфликта.

Он, наконец, пришел в себя и отпустил ее, не ожидая от Инанны такой уверенности в своих словах. Нинурта даже отступил, видимо, не зная, что делать, ведь он ожидал совсем другого. Великовозрастный детина по-мальчишески нарывался на конфликт, и, как и любой ребенок, все же не мог не оставить за собой последнее слово:

— И давно вы трахаетесь?

Инанна только фыркнула.

— Уже поздно, прошу оставить меня в одиночестве, — игнорируя выпад Нинурты, сказала она. — Я очень устала и завтра у меня утром много дел в академии трав.

Нинурта все же решил сдаться, ведь более продолжать не имело смысла.

— Что ж, кузен, идем, сыграем партию в сенет, — сказал он как ни в чем не бывало.

Мардук только молча вскинул бровь, а Инанна, не дожидаясь, пока оба выйдут, позвала служанку и приказала подготовить ванну. Когда, бросив на Инанну последний тяжёлый взгляд, Нинурта вышел вслед за Мардуком, она только тихонько вздохнула, наконец, почувствовав относительную свободу.

Она не хотела спать с Нинуртой и сегодня избегала этого, как могла. Если бы Нинурта в похоти своей вёл себя более осмотрительно и не предавал свои желания огласке, то может быть, Инанна пошла бы на это, дабы сохранить хрупкий мир Вавилона и пустить ему пыль в глаза… Но Мардук слишком любил Инанну, чтобы позволить кузену касаться ее. Он мог бы легко поддаться на провокацию, как это случалось раньше, в Египте. И тогда Нинурта бы нашел к чему прицепиться, ведь, по сути, его истинной целью было завладеть Вавилоном — единственным городом Месопотамии, пока не принадлежащим единому царю. И он искал повод…

* * *

Уже несколько месяцев Нинурта находился в Вавилоне, вынуждая граждан жить в отсталом обществе. Он не касался Инанны, но бросал на нее голодные взгляды, словно ожидая от нее встречной страсти. Инанна целыми днями пропадала в академии трав, чтобы не видеть его. Чтобы не накликать беду, свидания с Мардуком тоже пришлось прекратить. И хотя Энлиль спрашивал Инанну, отчего же Нинурта так долго у них гостит, она не могла найти ответа.

Египтом все еще управлял Тот, хотя была пора передавать бразды правления Набу, и это сильно беспокоило Мардука. В те моменты, когда им с Инанной удавалось пересечься без участия Нинурты, оба были взвинчены до предела и почти не касались друг друга, ожидая, что тот может внезапно нагрянуть. Син и Нингаль действительно стали заправлять в Кише, и Инанна подозревала, что Энлиль отчего-то не слишком доволен старшим сыном. Нинурта не говорил об этом, а также он не сообщал, когда намеревается покинуть их. Народ все это время жил в напряжении, ожидая, когда же можно будет прекратить спектакль.

— Сюда едет Энлиль, — сообщил Нинурта, когда они совершали променад по анфиладе дворца, состоящей из огромных арочных проходов возле каждого из которых стояли статуи нибируанцев. — Поразительное сходство, — сквозь зубы прокомментировал Нинурта; его скульптура была весьма далека оригинала: у него был слишком маленький нос и чрезмерно крупные глаза, что придавало ему сходство с женщиной.

— Видение скульптора, — не растерялась Инанна.

— Какая цель визита Энлиля, не знаешь? — спросил Мардук, пряча настороженность; вполне вероятно, что Нинурте удалось заподозрить неладное в городе, ведь не далее, как вчера он целый вечер осматривал улицы Вавилона.

— Он сказал, что везет благие вести, — расплывчато сказал Нинурта и почему-то усмехнулся, глядя на Инанну, впрочем, в последние месяцы она привыкла к его двусмысленным взглядам и не придала этому значения.

— Что ж, в связи с этим нам стоит подготовить торжественный прием, — сказал Мардук, надеясь, что после этого Нинурта уедет вместе с отцом.

— Я вас покину, сейчас самое время поупражняться с мечом. В сумерках не так душно, — как обычно в это же время бросил Нинурта.

Как только он скрылся за поворотом, ведущим к тренировочной арене, Инанна устало привалилась плечом к колонне, будто надеясь немного охладиться; однако колонна хранила тепло после жаркого дня.

— Никак не пойму, зачем он здесь ошивается… — устало выдохнула она.

— По мне, так ответ очевиден, — ревниво и пылко сказал Мардук, подойдя ближе и мягко коснувшись ее плеча тыльной стороной ладони.

— Что, если он увидит, — чуть напряглась Инанна, однако не отстранилась, а, напротив, скучая по любимому мужчине, только подалась вперед, захватив его в кольцо рук.

Слуги покорно отошли на несколько метров и склонили головы. Среди свиты были только те, кто умел хранить секреты.

— Ты же не думаешь, что я могу быть основной причиной его пребывания здесь? — глаза ее заволокло туманом страсти; в отличие от Мардука, которому доводилось в компании Нинурты приглашать к себе наложниц, у Инанны не было фаворитов.

— Как я скучаю по тебе, дорогая, — он коснулся поцелуем ее виска и отступил, а ее руки, до этого обвивающие его торс, теперь безвольно и безжизненно повисли. — Нам нужно немного потерпеть, и все встанет на свои места. Я поговорю с Энлилем о том, чтобы он дозволил нам сочетаться браком…

Глаза ее испуганно расширились.

— Мардук, он ведь думает, я его шпион, как ты думаешь, понравится ли ему весть, что все эти годы я была на твоей стороне? Ведь тогда город ждет несомненно очень тщательная проверка. И тогда…

— Ты паникуешь, — спокойно сказал он, указав в сторону пальмовой аллеи восточного выхода из дворца. — Я могу лишь признаться в своей тайной страсти к тебе, и возможно он дозволит мне сделать тебя своей. Ты же покорно примешь мое предложение, так как не станешь перечить деду. Инанна, ты достигла брачного возраста, и разве я не достойная для тебя партия?

Она громко и неискренне рассмеялась. Затем, задержав взгляд на кустах и виднеющихся в сумерках соцветий крокусов, горько хмыкнула:

— Ты мечтатель, Мардук. Никогда прежде не слышала от тебя столь наивных речей… И мне от этого больно. Как женщина, которая любит тебя всем сердцем, я хочу поверить в возможность подобного исхода, — нервничая, Инанна всегда поправляла золотые браслеты на предплечьях. — Но, зная Энлиля… Я уверена, что он подберет мне кого-то другого. Он хоть и возлагает на тебя большие надежды, зная о твоем остром уме и знаниях, но я его любимая внучка… Он не отдаст меня в жены тебе, мужчине втрое старше меня. А если я признаюсь, что чувства взаимны, нам не сдобровать.

Все казалось настолько очевидным, но Мардук отчего-то был исполнен веры, что им ничего не грозит.

— В тебе никогда не было веры, моя дорогая. Ты настолько боишься своей семьи, что не можешь хоть на секунду представить, что все может получиться и мы сможем быть вместе официально. Прошло столько лет, а ты все еще не можешь решиться.

И потом, между ними все еще стояла Сарпанит. Инанна присела на скамью, вырезанную из камня искусным мастером, и положила ладонь на подлокотник, выполненный в виде переплетенных между собой змей. Мардук остался стоять напротив.

— Ты приносишь мне боль ложными надеждами, как когда-то принес боль очевидной ложью, что сможешь забрать меня в Вавилон. Я сумела прибыть сама, однако, похоже, что вам, мужчинам, свойственно давать пустые обещания.

— Инанна, как ты можешь говорить подобное? — мгновенно вскипел он, задетый ее словами. — Я бы нашел способ быть с тобой, но мне нужно было время, чтобы решить все проблемы и освоиться здесь, в Вавилоне, прежде чем искать способы везти тебя сюда.

Она тронула восьмиконечную звезду на груди, самый ценный и приятный из его подарков, затем резко поднялась и, сверкнув грозным взглядом, произнесла:

— Тогда действуй, сдержи свое обещание хотя бы на этот раз.

И, развернувшись и взметнув лентами длинного платья, пошла прочь, рассерженная и упрямая девица, требовавшая так мало — желавшая просто быть счастливой.

— Инанна? — позвал он, и она остановилась, не обернувшись. — Я уже направил Энлилю прошение твоей руки. Я полагаю, он едет сюда именно за тем, чтобы благословить нас…

Глаза ее расширились, сердце пропустило удар. Инанна обернулась с выражением бесконечного удивления на лице.

— Ты… что сделал? — только ахнула она, совершенно позабыв, что была рассержена. — Ты…

— Я действую, Инанна, и я уверен, что он даст согласие, но ему, очевидно, нужно поговорить с тобой. Иначе бы он просто ответил отказом, а не собрался навестить нас. И потом, разве это не лучший способ управлять мной, имея рядом своего нибируанца? Тебя, Инанна.

Пальцы ее находились в таком напряжении, что казалось, вот-вот переломятся, точно хрупкие веточки.

— Даже если в твоих словах есть логика, то ты поставил на кон слишком многое, Мардук. Неужели ты так легко мог решиться на подобное?.. А как же Вавилон?..

Он усмехнулся, и блики огня факелов вдоль аллеи отразили печаль в его глазах.

— Только что ты обвиняла меня в бездействии… Но ты сама знаешь, что моя спонтанность сильно преувеличена. Мне потребовалось шестьдесят лет, чтобы решиться на это.

Еще одно сомнительное обещание, Мардук никогда не откажется от Вавилона. Неужели и в нем, как в Нинурте, подло обещавшим уже отданный благодаря заслугам Инанны Сину и Нингаль Киш, есть тяга ко лжи?.. Мардук был другим, он по-крайней мере верил в свою собственную ложь, теша себя несбыточными надеждами.

* * *

Женщины всегда имели власть над мужчинами. Теряя голову ради ночи с возлюбленной многие ставили на кон даже свою жизнь. Женская натура слишком эмоциональна для управления нибируанцами или людьми, однако будучи даже отстраненными от власти, женщины находили способы тянуться к ней — через постель и интриги. Но Инанна была не из таких, ей не нужен был ни Киш, ни любой другой город, кроме Вавилона, даже воспоминания о Но-Амон немного стерлись. Ей нравилось заниматься медициной, и этого было вполне достаточно. А еще ей было тревожно за свою семью. От нибируанского экипажа, курсировавшего между Нибиру и Землей она узнавала новые слухи: что надежда увидеть отца наследным принцем становится все призрачнее, что Ану уже совсем не касается дел управления двумя планетами, и власть почти полностью сосредоточена в руках Энлиля. Ей удалось передать родителям хотя бы Киш, ведь и Бад-Тибира, где она выросла, их уже давно лишили, отдав в ведение Ишкура. В Кише им будет безопаснее.

Нинурта постоянно разъезжал по разным городам, словно ревизор, проверяя, все ли шахты и заводы работают хорошо.

Мысль о том, что родители могут лишиться Киша из-за неожиданной решительности Мардука потихоньку начинала сводить Инанну с ума. Она мечтала стать его супругой, но какую цену придется за это заплатить? Действительно ли Энлиль едет к ним, чтобы решить вопрос женитьбы? Инанна терялась в догадках и все больше тревожилась, пока в один прекрасный момент не осознала, что Мардук ради нее поставил на кон абсолютно все. И сердце ее тотчас окутало теплом и любовью.

Не в силах справиться с чувствами и порядком истосковавшись по мужской ласке, она осторожно скользнула в тайный ход между их комнатами, надеясь, что найдет любимого в одиночестве и мирно спящим. Нинурта любил нагрянуть без предупреждения к ним обоим, словно догадывался, что их связывает нечто большее, чем дружба и совместные дела. Но за время его пребывания здесь он так ни разу и не поймал их в объятиях друг друга.

Инанна рисковала, однако невыносимое желание оказаться в руках милого сердцу мужчине оказалось сильнее. И вот, достигнув тайным коридором его покоев, она замерла и прислушалась, пытаясь уловить шорохи по ту сторону замаскированной под стену дверью со скрытым механизмом открытия. Замок открывался только при помощи отпечатков пальца Инанны или Мардука.

Послышались шаги, и она бесшумно и растроенно выдохнула, решив, что у Мардука и впрямь находится его надоедливый кузен, однако дверь зашумела механизмом, и после последнего щелчка, открывшего внутренний засов, выехала вперед и сдвинулась в сторону. Мардук стоял перед ней, облаченный в один лишь ночной схенти.

— Я думал, ты уже не придешь, — он печально улыбнулся и вытянул ее за руку в освещенное одним факелом помещение с высокими потолками.

— Неужели ты хоть когда-нибудь в чем-то сомневался, Мардук? — она подарила встречную робкую улыбку, гладя его предплечья и наконец чувствуя тепло его кожи.

Он без промедления зарылся пальцами в волосы на ее затылке, с шумом втянув воздух.

— Надеюсь, Нинурта не нагрянет внезапно, как он в последнее время это делает, сетуя на бессонницу, — пробубнила она, прежде чем он коснулся ее губ.

— Скоро нам не придется прятаться, дорогая…

* * *

Инанна и Мардук стояли на верхних ступенях крыльца, надушенные и нарядные для встречи будущего царя Нибиру. Нинурта, уступив им место на возвышении, занял место ниже на несколько ступеней, словно позволяя управленцам этого города на какое-то время почувствовать власть. Нинурта, в своих металлических, отполированных до серебряного блеска нагрудных латах с поясом с накладками, белой тунике и в белоснежном плаще выглядел словно главнокомандующий, которому суждено сказать напутственную речь. Оттого вавилонские солдаты, расставленные вдоль подъездной дороги, будто еще сильнее вытягивались по стойке смирно.

Шаттл Энлиля приземлился за ближайшим холмом близ нового зиккурата, как это делали все экипажи, дабы не попадаться на глаза вавилонянам, которые якобы не знали о существовании технологий. Сменив шаттл на паланкин, наследный принц Нибиру со своим сопровождением уже приближался к стенам дворца, окруженным рвом. Тяжелая решетчатая дверь ростом с четырех человек с механическим скрежетом поднялась, открывая лучший обзор на мост через ров, на который ступили двадцать рабов, несущих тяжелый золотой паланкин. Несколько паланкинов поменьше медленной процессией двигались следом.

— Я думала, что будут только Нинхурсаг, Энлиль и Энки, — полушепотом вспомнила Инанна, заметив в рассредотачивающихся паланкинах знакомые лица. — Мои родители… Это… Неужели это Сарпанит? Так вот зачем они запросили столько паланкинов!

Мардук и сам был удивлен. Он заприметил и еще больше постаревшую жену, а также Набу с супругой, Тота, Нергала, Эрешкигаль — сестру Инанны, а также свою мать — Дамкину в обществе Энки и остальных двух братьев Мардука — Нергала и Думузи.

— Дареш, убедись, что на пиру будет достаточно провианта и вина, — не оборачиваясь, приказал Мардук слуге, неожиданно для себя осознав, что сбор всей семьи — это хороший знак. — Инанна, полагаю, что мое прошение достигло сердца Энлиля, а иначе зачем привозить сюда всю мою семью?

Нинурта не слушал их, он мрачно смотрел на Энки с супругой и их детей. Его взгляд задержался на лучшем друге — Нергале, и оба будто бы обменялись безмолвными фразами. Они обнялись, точно родные братья, и Инанна заметила, как Нергал что-то шепнул Нинурте, и ей это не понравилось. Напряжение повисло в воздухе.

— Не нравится мне все это, — негромко прокомментировала Инанна и оказалась в объятиях сестры, которую не видела пару сотен лет. — Эрешкигаль, ты так похорошела! — восхищенно заметила младшая сестра. — Материнство тебе к лицу!

Инанна еще не видела совсем крохотного племянника, которому было всего сто лет от роду, что означало, что он все еще выглядел совсем младенцем. Насколько знала Инанна, Эрешкигаль не отдала первенца в ясли, как это делают все нибируанцы, а сама ухаживала за ним, и похоже, ей это нравилось.

— Материнство меняет женщину, дорогая сестра. Как же давно я тебя не видела! Похоже, что ты теперь считаешь своим домом Землю, — в бездонных синих глазах Эрешкигаль мелькнула некая грусть.

Темноволосая, она совсем не была похожа на Инанну и на остальных из ветви Энлиля. Мягкая сердцем, добрая Эрешкигаль когда-то​ была влюблена в Нергала, как сейчас Инанна была влюблена в его старшего брата. Но Нергал не смог добиться руки старшей дочери Сина, и ее отдали в жены другому.

— Невестка, я уже почти забыл как ты выглядишь. Загар тебе к лицу, — заметил Рашналь — такой же мягкосердечный, как и его жена Эрешкигаль.

Они оба выглядели счастливой парой, однако Инанна заметила мимолетный, но о многом говорящий взгляд сестры на Нергала, и в этом взгляде читались незабытые чувства. И как бы Рашналь Ишидсур не нравился Инанне, и как бы он не подходил Эрешкигаль, их союз не был основан на любви. Они были добрыми друзьями, но не страстными возлюбленными. Порой Инанна только удивлялась, насколько тесно были связаны семьи двух сыновей и дочери Ану. Она также подозревала, что на самом деле Гулла, супруга Нинурты — одна из дочерей Энки и Нинхурсаг, а это означало, что Нинурта женат на своей сводной сестре.

Нергал ничем не выдавал своей симпатии к Эрешкигаль, он совсем не смотрел на нее, и было видно, как это причиняет ей боль. Возможно, они не виделись сотни лет.

— Рады приветствовать и важных гостей с Нибиру, — Мардук с улыбкой поприветствовал высокого мужчину с длинными светлыми волосами, завязанными в опрятный хвост на затылке.

Мардук протянул ладонь, указывая на Инанну.

— Полагаю, вы знакомы с моей помощницей, Инанной — она дочь Сина и Нингаль, сестра Уту и Эрешкигаль, — сообщил он, но Инанна, подошедшая ближе, только улыбнулась, понятия не имея, кого видит перед собой.

— Наслышан о вашей красоте и добром сердце, прекрасная Инанна. Впрочем, добротой славятся все дети Сина, да и сам Син. Нет, Мардук, к сожалению, мы не знакомы, и теперь я вижу, что это великое упущение! Инанна и впрямь такая, какой мне описывал ее Энлиль. О, простите, кажется, за распаленной речью я забыл представиться. Эльгис Лахмаанар. Вообще-то мы знакомы, я бывал в Бад-Тибира, но вы наверное меня не помните, тогда вы были слишком юны, — он коснулся руки Инанны вежливым поцелуем.

— Знаю вашу дочь, — вроде бы с улыбкой, но немного холодно отозвалась Инанна. — Она прибыла вместе с вами?

Он, подарив ей встречную улыбку и не заметив настороженности в ее словах, негромко сказал:

— О нет, Сешмуна, моя надежда и опора, сейчас на Лахму, помогает заправлять переправкой золота на Нибиру.

Инанна чуть расслабилась, их с Сешмуной никогда не связывали тёплые отношения.

— Нам, однако, не сообщили, что будет столько гостей, надеюсь, вы простите мне столь короткое приветствие. Нужно отдать приказ о том, чтобы подготовили еще множество комнат.

— О, конечно, дорогая, дела зовут. И потом, я и сам оказался приглашен посмотреть Вавилон лишь вчера, и мне пришлось срочно паковать вещи. Прекрасный город ты построил, Мардук…

Инанна только вновь улыбнулась, и отошла к Нинхурсаг, беседовавшей с Дамкиной. Но им лишь удалось обменяться короткими приветствиями, прежде чем Инанна, так же коротко поприветствовав остальных гостей, быстрым шагом направилась во дворец в окружении слуг, чтобы подготовить комнаты.

Такое число гостей не могло не наводить на подозрения, что Энлиль и впрямь вознамерился донести весть о ее помолвке с Мардуком, ведь недаром здесь оказалась и вся его семья. Инанна была даже рада покинуть шумный подъездной двор, поскольку тревога нарастала с каждой секундой. Она бросила Мардука одного в обществе многочисленных родственников. И насколько Инанна успела заметить, собрались не только ближайшие дяди, тети, племянники, но также и дальние ветви. Более того, она отчетливо видела еще и главу клана Ишидсур, отчего-то решившего посетить Вавилон вместе с младшим сыном — мужем Эрешкигаль. Она определила его по броши в виде паука с красным брюшком на лацкане странного кроя светлого сюртука без рукавов.

Сегодня вечером решится ее судьба, и Инанна не знала, стоило ли ей в то, что любимый мужчина станет ее по праву, или же не стоит так искренне верить в несбыточное. Сюда прибыла и Сарпанит, которую Инанна поприветствовать лишь мельком. Женщина в возрасте, тем не менее, Сарпанит оставалась первой супругой Мардука, а это означало, что Инанне был уготован статус второй жены до тех пор, пока та не скончается, и Инанна не получит официальный статус единственной женщины своего мужа. Но она не требовала многого, ее устроил бы и временный статус второй жены, тем более, похоже, привезя Сарпанит сюда, Энлиль и думать забыл, что Мардук до сих пор женат на земной женщине. Или же это, напротив, была некая тактика напоминания.

— Инанна, брось на миг дела, нам нужно поговорить, — окликнули ее знакомым требовательным голосом.

Обернувшись, она встретилась взглядом с младшим братом Мардука — Нергалом, безумно похожим на него, но бесконечно другим, благодаря жесткому или даже жестокому взгляду. Порой казалось, что в тело Мардука поместили душу Нинурты — таким в восприятии Инанны представал Нергал. Он наглым образом пытался ее поцеловать, когда приезжал в академию Акнат к Думузи. И Инанна все еще это помнила, и посему относилась к нему с неприязнью, которую даже не могла скрыть. Посему, подавляя в себе желание подарить ему вместо улыбки пощечину, она лишь смиренно подошла.

— Слышал, столицу Месопотамии отдали твоим родителям? — сказал Нергал, когда она приблизилась, а слуги с почтением отошли на несколько метров.

— Ты пришел поговорить о Кише? Мне казалось, сейчас ты заправляешь Сиппуром и Борсиппой, — сказала она уверенно, зная, что Нергал был лояльным подданным Энлиля, и тот любил его практически как родного сына.

— Ты хоть знаешь почему Энлиль так милостив с Сином? — спросил Нергал, и Инанне не понравился блеск в его глазах.

Инанна прекрасно знала причины, однако вскинула бровь и не смогла сдержать слов, вырвавшихся против ее воли:

— Давай, просвети меня, Нергал. Вероятно​, живя в Вавилоне, я совсем отстала от новостей. Или, быть может, того, что он законный сын Энлиля — недостаточно?

Он раздражал ее даже больше Нинурты, в отличии от Нинурты, она не знала чего ожидать от этого скользкого типа. И пускай Мардук был не идеален, но на фоне младшего брата казался добрейшим и прекраснейшим из ныне живущих.

— Почему ты так груба со мной? — непонимающе спросил он, а ее коробило то, что за лицом, так похожим на ее Мардука, может скрываться чудовище.

— Уже забыл свое недостойное поведение в Акнате? Или ты думаешь, годы стирают обиды?

— Милая, я просто хотел ласки, — он протянул ладонь, чтобы коснуться ее лица, но она ее оттолкнула, однако не отступила.

— Говори, что хотел, и, прошу, оставь меня, мне нужно проследить за подготовкой к торжеству.

— А знаешь ли ты цель этого торжества, наивная Инанна? Или, быть может, ты и впрямь рассчитывала на то, что сможешь стать женой Мардука?

Она только и успела ахнуть, возмущенно подбоченившись.

— Что ты несешь? Мы с твоим братом партнеры!

— По постели? Думаешь, Нинурта, живя здесь, не заметил ваших отношений?

Она постаралась сохранить хладнокровие и не подать вида, что удивлена. Они с Мардуком не давали повода думать, что между ними что-то есть. Возможно, Нергал просто затеял какую-то игру и не стоило попадаться на его уловки. Инанна рассмеялась неискренне, но с явным намерением дать понять, что считает его слова нелепицей.

— Не знаю, зачем ты вообще приехал, но если твоей целью является оскорбление, Нергал, то предпочту не сталкиваться с тобой, пока ты здесь. Надеюсь, ты не станешь искать встреч также и с моей сестрой.

Завибрировал коммуникатор у нее на руке, и на дисплее высветилась всего одна фраза — сообщение, что Энлиль ждет ее после того, как она закончит дела.

— Мне пора, — коротко сообщила она. — Увидимся на праздновании в честь прибытия Энлиля в Вавилон, — обозначила она официальную цель празднования.

Нергал промолчал, позволив ей уйти. Стройная и горделивая фигура Инанны скрылась в арке между помещениями, откуда вела лестница вверх в жилые комнаты.

Только после того, как Инанна убедилась лично, что все комнаты в порядке и готовы, она отправилась в сад, где ее ждал Энлиль. Многоуровневые сады Вавилона проектировались самой Инанной, и она считала их своим наилучшим вкладом в архитектуру города. Удивительные строения — огромные, полные цветов конструкции на колоннах, обвитых лианами, куполообразные клумбы с самыми разными цветами, а под ними — прохладные беседки, утопающие в зелени.

— Инанна, дорогая, эти сады настолько великолепны, что могут дать фору садам Сунгака.

— Здесь растут не только декоративные растения, но и многие травы, которые я использую в местном шуруппаке и академии, дедушка, — она позволила поцеловать себя в обе щеки. — Я уже очень давно не видела бабушку Нинлиль.

Он указал на резную каменную скамью, и Инанна покорно села.

— Нинлиль давно заправляет делами Сунгака и теперь вместо тебя составляет компанию отцу за игрой в сенет.

— Не помню, чтобы бабушка была сильна в сенете, — сказала Инанна с улыбкой.

— Но ведь Ану не любит проигрывать, — Энлиль усмехнулся, погладив бороду, в которой за последние несколько сотен лет стало вдвое больше седых волос. — Когда надо выиграть, ей помогает Ишкур.

Они заметили пару вдалеке. Инанна сильно напряглась, узнав их. Нергал и Эрешкигаль полагали, что они одни в этой части сада. Энлиль сделался хмурым.

— Ты и твоя сестра просто лакомые кусочки для сыновей Энки. Я думал, Эрешкигаль остепенится с рождением детей, но похоже, чувства не угасли.

— Быть может, следовало разрешить им жениться, ведь они любят друг друга, — осмелилась сказать Инанна, зная, что не имеет права на подобное мнение; она проигнорировала его слова, относящиеся и к ней самой.

— Нергал бы уничтожил твою прекрасную добрую сестру, — не злясь, пояснил Энлиль.

— Она бы сделала его лучше, — с непоколебимой верой в любовь возразила Инанна.

Энлиль обернулся, и его волосы поймали рыжий блик солнца, в котором он будто бы стал выглядеть моложе. Инанна чуть склонила голову, словно извиняясь за многословие.

— Милое дитя, значит так говорит тебе сердце? Ты хоть знаешь, что мой сын, Нинурта, и племянник — они оба, по видимому сошли с ума, раз стали просить твоей руки, невзирая на то что у обоих уже есть жены, — неожиданно сказал Энлиль, выдав всю полноту своего удивления. — Ты и впрямь прекрасный цветок, дитя, но я не могу позволить стать тебе второй женой пускай даже собственного сына. Мы отошли от многоженства еще со времен Алау.

— Что?.. — только ахнула она, не поверив своим ушам. — Но как это возможно?

Энлиль принял ее удивление за чистую монету и отнес к обоим мужчинам.

— Если бы Нинурта не был женат, я бы вне сомнения удовлетворил бы его просьбу о женитьбе на тебе. Но в силу обстоятельств и того, что я желаю тебе только лучшего, я не позволю этому случиться, учитывая еще и то, какие неудобства он принес тебе в прошлом.

Так вот о чем думал Нергал, говоря о том, что знает причины, почему ее родителям достался Киш. Он был уверен, что она вскоре станет женой Нинурты.

— Дедушка, неужели Нинурта осмелился просить моей руки? — она вздрогнула от омерзения, и Энлиль, ожидая такой реакции, понял, что никогда бы не позволил случиться их браку. — А что, Мардук? Неужели дядя тоже подал прошение? Он никогда не давал повода и думать, что я его интересую.

Она так мастерски научилась играть невинность, что ни у кого бы не возникло сомнений в ее искренности.

— Это делает ему честь, он смог удержаться от соблазна. Но что думаешь ты, Инанна? Сарпанит уже стара, и ты бы уже сейчас могла бы стать ей заменой. Из его письма я понял, что он влюблен в тебя, и в чувствах его не остается сомнений. Он просил разрешения ухаживать за тобой с перспективой брака. Мардук всегда был честен и открыт по части женщин. Он, в отличие от Нергала, образец подлинной учтивости и, возможно, дорогая, он бы смог сделать тебя счастливой.

Сердце Инанны то норовило остановиться, то, напротив, готово было выпрыгнуть из груди, и она держалась из последних сил, чтобы скрыть от Энлиля это чувство.

— Почему ты молчишь? Ты сбита с толку моими рассуждениями? Я пытаюсь понять, что лучше для тебя, ведь при дворе еще много холостых мужчин моложе Мардука и Нинурты. Юнцов твоего возраста, в том числе и мой сын Ишкур, и Думузи, а еще сын главы клана Ишидсур.

— Ведь он не королевской крови, — тут же возразила Инанна.

— А разве супруг Эрешкигаль не относится к богатым торговцам без рода и титула? Но они так похожи с твоей сестрой, и невзирая на ее глупую первую привязанность к Нергалу, этот союз я считаю наиболее для нее удачным.

— Я уже очень давно нахожусь рядом с Мардуком, и я привыкла к его обществу, — прямо сказала она, выражая вроде бы и равнодушие, но и согласие с этим выбором. — Он никогда бы меня не обидел, более того, даже здесь он защищает меня от Нинурты. Я верю этому мужчине, невзирая на возраст и то, что он уже женат. Через пару сотен лет Сарпанит не станет, и потом, учитывая сколько ты возлагаешь на него, разве не разумно и дальше оставлять меня рядом?

— Но что если он станет тебе важнее миссии и верности моей ветви, Инанна? — спросил Энлиль, поднявшись со скамьи и отвернувшись к арке, из которой лился яркий солнечный свет.

Она поднялась следом и встала рядом, надеясь на прямой визуальный контакт. Инанна убеждала не словами, а глазами, красивым наивным лицом — это был ее дар, дар, который она научилась использовать себе во благо.

— Я же твоя любимая внучка, и я предлагаю тебе положиться на меня. Ведь я еще тебя не подводила…