Breaking the ice. Хроники (джен)

Беззвездная пустота, в которую в начале пятого года полета угодил «Вояджер», не только доставляла физический дискомфорт всей команде, но и предоставила всем слишком много свободного времени. Тувок ни секунды не сомневался, что у членов экипажа не хватит сдержанности и дисциплины, чтобы употребить это время на что-нибудь продуктивное.

Так и оказалось.

Земляне часто говорят: много думать вредно. Бессмысленное это утверждение в некоторых — чрезвычайно редких, но все-таки — случаях оказывалось парадоксально верным. Капитан Джейнвей выбрала очень неудачное время для того, чтобы изолировать себя от экипажа, но Тувок хорошо ее знал и был уверен в том, что она в настоящий момент как раз находится именно в том состоянии, в котором «вредно много думать», и, как следствие, вредно иметь слишком много свободного времени.

Нападение инопланетян и знакомство с мейлонами в мгновение ока транспортировало «Вояджер» из полного штиля в девятибалльный шторм, но Тувок подозревал, что произошло это на световой год позже, чем следовало бы. И, как оказалось, подозревал это не он один.

— Мне нужен ваш совет, — подчеркнуто официально заявил ему Чакотай, вытащив его прямо с мостика в зал для совещаний.

— Впервые, — усмехнулся Тувок. Ведь, в самом деле, тот впервые озвучил эту просьбу — по любой из временных шкал и в любой системе отсчета.

— Слушай, я понимаю, что мы не лучшие друзьям, — продолжил Чакотай. Тувок сдержал очередную усмешку — из всех возможным определений для их своеобразных отношений это было, пожалуй, наиболее странным, наиболее расплывчатым и одновременно и наиболее, и наименее соответствующим действительности. Впрочем, обратное утверждение можно было бы описать точно такими же эпитетами. У коммандера Чакотая неожиданно вырвалось на редкость вулканское утверждение. — С первого дня мы держали дистанцию, — тот, похоже, верил в свои слова, но в таком случае Тувоку было… несколько тревожно представлять, как могла бы выглядеть «вовлеченность». — Но я всегда уважал твое мнение, а сейчас мне очень нужно немного вулканской ясности.

— Продолжай.

После разговора с Чакотаем Тувок спустился в инженерный отсек, чтобы проверить протоколы безопасности в преддверии предстоящего визита мейлонов.

— Интересно, что будет, если дипломатическое решение не прокатит? — поинтересовался Петровский в пространство, быстро переключая кнопки на консоли.

Работавший за соседней станцией Тэйбор покосился на проходящего мимо Тувока и пробормотал:

— Что-то непременно будет.

— Я посмотрел данные сенсоров из астрометрической лаборатории, — как ни в чем ни бывало сообщил Петровский. Словно данные из астрометрической лаборатории его хоть каким-то боком касались. — Взорвать воронку будет не слишком сложно, если с этой стороны. И невозможно — если с той.

Тэйбор пожал плечами:

— Значит, запасной план на случай, если мейлоны окажутся вроде кейзонов, у нас, считай, есть. В любом случае, сейчас наша задача — инжекторы антиматерии.

Через несколько часов, с трудом удержав взбешенную Торрес, чуть было не вцепившуюся мейлону в глотку — слухи на «Вояждере» по-прежнему разносились на варп-скоростях, — Чакотай собрал команду мостика в зале совещаний и поделился своими подозрениями. Что теперь, когда уничтожение воронки осталось единственным способом перекрыть поток токсичных отходов, которые убивают обитателей этой области, капитан может попытаться предпринять что-нибудь… не слишком разумное. Например, примет решение отправить «Вояджер» через воронку, а сама останется, чтобы ее уничтожить.

— Экипаж на это не согласится, — вскинулся обычно тушующийся энсин Ким.

— Ты в этом уверен, Гарри? — с какой-то странной интонацией уточнил Чакотай.

— Абсолютно, — отрезал тот. — Я не сомневаюсь, что могу заявить от лица всей команды: черта с два мы это позволим.

Реакция команды мостика, разумеется, не стала для Чакотая неожиданностью, но в этот момент он все же на секунду опустил глаза, скрывая удовлетворенную и гордую улыбку, — и Тувок уже привычно поймал себя на мысли, что точно знает, о чем тот думает.

Несколько часов спустя Тувок скажет капитану:

— Как видите, не только вы занимались тем, что переосмысливали прошлое, — имея в виду не только команду мостика, но и всех членов экипажа «Вояджера».

И Чакотай, который единственный из всех уловит многозначность в его словах и голосе, на мгновение скосит глаза на тактическую станцию. И снова спрячет точно такую же улыбку.

Конец