Черные крылья синего неба (джен)

Аркх Норильск

Асаи

На Сель территории агру были закрыты. Этот Дом всегда стоял обособленно и старался уберечь свои тайны от посторонних. Их никогда не трогали, так как все прочие Дома и даже мой нуждались в их изобретениях и заклятьях. Те же врата действовали только благодаря им. Сами по себе агру были очень хрупки физически и, словно в насмешку, им удавалось все, кроме усовершенствования собственных тел. К тому же большинство их заклятий требовали долгой и кропотливой подготовки. Так что противники из них получались слабые. Насколько я понимаю, на Земле ситуация слегка изменилась: агру очень быстро ознакомились с научными достижениями людей и научились комбинировать их со своими умениями. Вряд ли против них сейчас рискнули бы выступить даже къерго — многочисленные биомехи стали грозным мечом и надёжным щитом. Я с большим любопытством ждал перехода в Норильск. На фоне этого события прочие думы и планы скрылись, спрятались где-то за границами сознания.

Встретили нас люди, что даже не показалось странным: здесь явно происходило нечто нехорошее, но коснулось оно исключительно агру. Как там говорил тьерто с Черного острова — эпидемия? Люди были в меру почтительны, но глаз не прятали и смотрели скорее с любопытством, чем со страхом. Здесь не были рабами и даже слугами могли считаться лишь условно. Серые ценили наличие хороших мозгов гораздо больше, чем происхождение и расовую принадлежность.

После непродолжительной беседы с местным "человеческим" представителем власти, во время которой он юлил так ловко и грамотно, что мы ровным счётом ничего не узнали, нас оставили за плотно закрытыми дверями "зоны прибытия".

Время шло, и не происходило ровным счётом ничего. Потихоньку мои компаньоны начинали нервничать и злиться. Вскоре появился незнакомый навязчивый запах. Первым его учуяла Йали. Она удивлённо заозиралась, а затем сморщилась с потешно брезгливым выражением лица. Чуть позже странный аромат — то ли цветов то ли лекарств, почувствовали и остальные.

— Что это за дрянь Тьма меня... — Раш, не договорив, осел на пол, глаза его закрылись.

Я успел увидеть, как точно так же повалились Таль и Рийк, а за ними все остальные, прежде чем меня самого потянуло вниз.Последнее, за что цеплялось мое ускользающее сознание, была грязная ругань Зарака.

Очнулся я в одиночной камере. Нет, решёток и цепей не было, но ощущение изолированности было слишком хорошо мне знакомо. И даже вполне уютная комната и мягкая постель не могли его отогнать, как и накатившую тошноту. Нас разделили и, похоже, заперли в помещениях, практически полностью блокирующих природные способности. Гостеприимство серых воистину зашкаливало. В принципе ,я привык существовать в таких рамках: все мое тело — клетка для моих сил. Думаю, остальным пришлось хуже. Представив на секунду беснующегося Зарака и бессильного Раша, я не смог сдержать ехидную ухмылку.

Между тем я ощутил приближение постороннего. Ну, слава Хаосу, кто-то из хозяев аркхах Норильск, соизволил показаться. Выглядел он достаточно необычно — по крайней мере, серые, с которыми я встречался до этого, были иными. Количество защитных амулетов на нем превышало все мысленные пределы, но это то как раз было предсказуемо: агру крайне осторожны, а он явно не знал, чего от меня ожидать. Гораздо любопытные было другое. Всю правую половину лица и тела покрывали вытатуированные руны, и даже белок глаза был залит непроглядной чернотой. И хотя я слабо разбираюсь в их магии, понял, что это запечатывающие знаки, что-то вроде клейм (??). Только вот что пришлось им запечатывать в своем собственном сородиче?

Слова его не слишком отличались от того, что я подумал. У агру действительно были большие проблемы, которые они надеялись решить за наш счёт. Все остальное отступало на второй план. Не то чтобы мне понравилась идея служить подопытной крыской, но из всего того, что успело произойти в моей жизни, это было не самым худшим. К тому же, я действительно был рад просто выспаться и отдохнуть.

Дни протекали за днями, в безделии и скуке.Иногда появлялись люди на подкашивающихся от страха ногах — видимо, слухи о моем происхождении успели расползтись. Их испуг слегка забавлял меня. Они брали кровь, проводили другие не слишком приятные манипуляции с моим телом — я покорно терпел.

Мне очень не хватало здесь Найя — без него я плохо представлял себе, что происходит снаружи. Единственное, на что хватало моих сил — изредка отыскать своим сознанием алхэ, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Веспе, как оказалось, повезло больше остальных. В клетке ее держать не стали, иглами не кололи — отправили в город, где у нее жил старший брат. Естественно, на месте она усидеть не могла и ему приходилось ее постоянно сдерживать. Она пыталась пробиться к нам, но ее даже на порог Института не пустили. Наблюдая за ней, я ещё раз удостоверился, что кроме Ксана прочих агру в Норильске не было. Они заперли сами себя в Ларнахе.

Ларнах — место вроде замка и в то же время живой организм — сердце их Дома. Серые перенесли его с Сель. Много баек слышал я об этом уникальном сооружении, но среди них лишь одна наверняка истинная: посторонних туда не впускали, никогда. Даже людям, как и оръявит, служившим агру на Сель, было запрещено приближаться к нему.

Во второй раз я увидел Ксана совсем другим. Ни следа сдержанности и равнодушия, так свойственных серым. Суетные движения, мечущийся взгляд и совершенно безумная полуулыбка, то и дело кривившая рот. И тем не менее, именно таким я узнал его лучше, чем прочих агру. Вернее, вспомнил. В наших землях жил один из них. Тот, кому было тесно в городе агру и кого преследовали и искали его же собратья. Даже мой отец относился к нему с уважением, но и с опаской, и называл безумцем. Он умер, когда я едва переступил порог юности, но я хорошо его запомнил, особенно взгляд: горящий и отсутствующий одновременно.

— Как мне называть тебя, "агру, похожий на Ксана"?

— Эо. Ты можешь звать меня так. И сегодня я хозяин этого тела.

Клетки (палаты, одиночные боксы, или как их там можно ещё назвать) были разомкнуты. Без проблем, конечно, не обошлось. И, разумеетя, возникли они с Зараком. Стоило пасть замку, как Эо был припечатан к стене и два скрещенных ножа вплотную прикоснулись к его шее. Он, в свою очередь, зашептал что-то, но сотворить заклятие не успевал (главная беда агру в длительности подготовки их ритуалов), так что в этой схватке я с сожалением поставил бы на рогатого. Но, с другой стороны, он был в своем праве. Запереть къерго и оставить его в одиночестве — приговор к безумию, которое рано или поздно наступит, или к смерти, если он захочет его предотвратить.

Расцепить их удалось, как ни странно, не прирожденному правителю тьерто, а Талю. Он пару раз хлопнул в ладоши.

— Браво, Зарак! Убить единственного агру, способного нам помочь — воистину мудрое решение.

Скрипнув зубами, рогатый убрал клиники обратно на бедра. Удивительная способность у мальчишки-гельма — так тонко манипулировать струнами чужих характеров. Эо фыркнул, но с видимым облегчением отошёл от къерго на безопасное расстояние.

— Если Морайя не готовы встретить вас, я предлагаю вам добраться до них самим.

Широкая улыбка агру внушала больше опасений, чем оптимизма, но даже Раш понимал, что выбора у нас нет. Он глубоко вздохнул.

— Ты уверен, что сможешь провести нас в Ларнах?

— Нет, не уверен. Но без меня вам точно туда не пройти. На улице вас (вернее, нас) ждёт биомех класса «многоножка». Он не быстроходен, зато вместительный, и вы будете надёжно скрыты от посторонних любопытных глаз. Неужели вам не хочется проехаться по Норильску? Я покажу вам огни, славные красные огоньки. Хотите, устрою экскурсию? Настоящую — я такие места знаю... Одна фабрика биомехов чего стоит! — Глаза его загорелись радостным возбуждением.

— Да он же псих, — громким шёпотом выдала Таат.

— Не надо экскурсии, и красных огней тоже. Мы поедем в Ларнах, сразу. Спасибо, что готовы быть проводником, и вообще за помощь, — Раш учтиво склонил голову перед агру.

Тот, посмотрев на него с изумлением, вдруг расхохотался, и смех его был настолько нездоров и неуместен, что вызывал дрожь и недоумение.

Поездка в «многоножке» оказалась долгой и скучной. Мы разместились в ее просторном теле, наглухо закрытом от мира, и при свете неестественно ярких светильников молча смотрели друг на друга. Говорить никому не хотелось, даже Таль выглядел пришибленным и измученным. Так что все были рады, когда дорога наконец закончилась и мы прибыли к сердцу дома Агру.

Ларнах был похож на огромного таракана, наполовину вдавленного в землю. Вообще, тяга серых к инсектоподобным формам не знала границ. Семь лап — коридоров-входов были врыты в почву, а стальное тело зловеще поблескивало в искусственном свете монолитными пластинами, плотно пригнанными друг к другу. Все это сооружение выглядело абсолютно неприступно и негостеприимно.

— Кажется, нас там не особо ждут, — задумчиво протянула Таат.

— Он наглухо запечатан, — Йали сморщила нос, принюхиваясь — Пахнет магией, болезнью и смертью. Мальчик, ты уверен, что есть способ туда проникнуть?

Эо не ответил. Глаза его горели радостным возбуждением, он поминутно облизывал пересохшие губы и выглядел настолько безумным, что даже Таль, до сих пор выполнявший функцию неадекватной личности, на его фоне смотрелся образцом здравомыслия.

Гельма вообще подозрительно затих при приближении к Ларнаху. Кажется, паутина болезни и скорби, опутавшая здание даже снаружи, коснулась его. И он пытался, но безуспешно заглушить чужие ядовитые эмоции, разливающиеся вокруг. Впрочем, по-настоящему меня беспокоил не он, а полукровка. Рийк почти висел на Веспе — после последнего приступа он так и не смог оправиться. Да и сами приступы становились все чаще и сильнее. Я видел, как переглядывались Таат и Раш, и понимал, что змеелюд прикидывает шансы и варианты оставить мальчика на Земле. Это не должно было меня волновать, но почему-то занозой сидело внутри. Неожиданно для себя я осознал, что ищу способы помочь ему.

Пока мы разглядывали неприступную махину Ларнаха, Эо успел дойти до гладкого серебристого бока насекомо-здания. Эта стена ничем не отличалась от прочих, но Эо уверено шагнул именно к ней. И тут же исчез. Веспа удивлённо захлопала глазами. Прошло всего несколько секунд, и он снова появился.

— Ну, и чего вы ждёте? Ступайте за мной шаг в шаг. Это примитивная завеса, она скрывает главный вход от посторонних взглядов.

— Главный вход? — Таат вопросительно изогнула бровь.

— Да. Тот, что всегда открыт. Понятия не имею почему, но мой народ до сих пор истово придерживается древних законов. Один из них гласит, что врата в Ларнах должны быть открыты всегда и для всех, кто сможет их пройти.

— И в чем подвох? — осторожно спросила Веспа.

— Ни в чем. В сам Ларнах через них попасть запросто, а вот выжить в течение первых часов нахождения за ними надо постараться. Я вот не уверен, что у меня получится, — Эо ухмыльнулся, отчего знаки на его лице вспыхнули и потекли, а залитый черным глаз зловеще сощурился.

Он вновь скрылся за завесой, и в этот раз мы последовали за ним. Я испытал лёгкое головокружение и ощущение вязкого киселя, через который мы прошли. Замок изменился. Теперь он внушал не отвращение, а ужас, напоминая не безобидное насекомое, но затаившуюся, готовящуюся к атаке тварь. Вероятно, именно таким его забрали с Сель, а здесь уже наложили скрывающие чары.

Главные ворота выглядели внушительно: оскаленная жёсткими иглами из белого мрамора пасть. Интересно, намеренно ли именно такой образ — самого грозного хищника на Сель, был им придан? Даже я чувствовал исходящий оттуда запах сырости, плесени и опасности. Единственным, кто, кроме Эо, смотрел на провал с нескрываемой радостью, был Зарак.

Эо все же соизволил притормозить перед самым провалом и дать необходимые разъяснения:

— Нам нужно лишь немного пройти, и мы будем внутри. Правда, пока это еще никому не удавалось. Ловушки, размещённые там, гораздо древнее этих стен, и возможно, даже древнее земли, на которой они стоят.

— Может быть, тогда они уже поломались за давностью лет? — с робкой надеждой предположила Веспа.

Ей ответила Йали:

— Не стоит на это надеяться, девочка. Если кто и знает толк в долговечности, так это хозяева этого места.

Эо продолжил:

— Никто точно не знает, что находится внутри, но легенды говорят, что развлечений там хватит для детей каждого Дома.

— Значит, нужно быть максимально собранными и держаться настороже, — Раш оглядел каждого из спутников.

Показалось мне или нет, что в меня он вгляделся особенно пристально?

Развлечений действительно хватило с лихвой. Эо щедро рассыпал заклятия, рисуя пальцами в воздухе руны и символы.Порой они вспыхивали багровым, натыкаясь на нечто враждебное и опасное. Дважды чутье Йали останавливало нас, не давая свернуть в ничем не примечательные ответвления коридоров. Огромные голые птицы, возникшие из ниоткуда, под контролем Раша перенесли нас через пропасть, кажущуюся бесконечным провалом. Огонь миин'ах расплавил стену из неизвестного тёмного металла, возникшую на нашем пути. Светящиеся красные цветы, с чьих лепестков сочился яд, отступили под печальной и тягучей мелодией, напетой Талем. Зарак ожидал толп злобных и сильных тварей, с которыми так славно было бы схлестнуться в схватке, но в итоге ему пришлось перетаскивать наши тела, парализованные звуковой волной, в более безопасное место. Ругался он при этом неслабо...

Даже мне пришлось поработать: открыть дверь, вместо которой все остальные видели лишь глухую стену. Дверь оказалась последней преградой. Миновав ее, мы вывалились в комнату, вполне современную, из стекла и металла. Здесь нас уже ждали.

Мне уже доводилось однажды видеть Морайя — в день, когда решалась моя судьба. И даже зная, что сейчас он скорее всего совершенно иной — и внешне, и изнутри, я не смог перебороть отвращение и неприязнь. То был старик, высохший, с запавшими блеклыми глазами и выпирающими скулами. Неведомая болезнь разъедала его тело, о чем говорили кровавые белки, хриплое дыхание и обильно стекавший по лицу пот. Он старался держаться прямо и горделиво, как подобает правителю, но пальцы, вцепившиеся в подлокотник кресла, мелко подрагивали.

— Зачем вы пришли, чужаки? Зачем ты нарушил наш указ, Эо?

Наш проводник сглотнул и пошатнулся. По тому, каким растерянным и беспомощным стал его взгляд, я понял, что безумный братец сбежал, оставив Ксана расхлёбывать эту кашу.

— Я... прошу простить меня, — Эо опустился на одно колено и склонил голову. — Я знаю, что он... что мы совершили непростительное. Но готов чем угодно исправить, искупить...

— Ты слаб, слишком слаб для такого соседства, а значит, вины твоей немного. Это скорее наша непредусмотрительность.

Морайя брезгливо скривился и тут же зашелся в приступе кашля. Бордово-коричневые сгустки срывались с его губ, в уголках которых пузырилась пена. Когда ему удалось совладать с приступом и восстановить дыхание, он не смотрел больше на своего слугу, а внимательно разглядывал каждого из нас. Когда очередь дошла до меня, он заговорил вновь:

— Правда ли, что проклятые способны не только уничтожать, но и излечивать?

Я пожал плечами.

— Какое это может иметь значение? Тса больше нет, а я вашими же стараниями не способен ни на что.

Он поджал губы и погрузился в молчание. Гнетущая пауза затягивалась.

Первой не выдержала Таат. Она завела свой, ставший уже привычным монолог о Хаосе, судьбе и конце мира, но ее неожиданно прервал Раш, положив на плечо руку и отрицательно покачав головой.

Морайя сделал шаг вперёд. Я ощутил исходивший от него запах пота и разложения. Белый, как молоко, Таль застонал, прикусив нижнюю губу.

— Мы приняли решение. Пусть будет сделка. Наш шанс на выживание пусть станет и для вас единственным шансом. Если он, — кивок в мою сторону, — сможет исцелить мой Дом, мы дадим вам все, что требуется для открытия врат. И даже более того.

Тоска и ярость комком подступили к горлу.

— Я же сказал, что с этими клеймами я пуст.

— Мы вернём твою силу на время. В Ларнахе есть место, где печать не действует. Более того, там присутствует частичка Сель, а значит, твои способности станут выше, чем на Земле.

Я вздрогнул под перекрестьем взглядов. Все молчали, только Веспа едва различимо прошептала.

— Ну, пожалуйста, Асаи. Ну, что тебе это стоит...

— Это не входило в условия нашего контракта, — бросил я сквозь зубы, обращаясь преимущественно к Рашу.

Змеелюд пожал плечами. Мол, действительно не входило. Свободный выбор, собственное решение и все прочее.

Я задумался. С одной стороны, очень заманчиво ощутить, хоть ненадолго, такой сладкий, почти забытый ток силы, струящийся по жилам. Но с другой... «Ничего не стоит». Как же ты не права, человеческая женщина, маленькая алхэ. Лечить для нас гораздо сложнее, чем разрушать, даже одного, а тут я явно одним не отделаюсь. И все же...

— Мне нужен день полного отдыха и одиночества в том месте, где моя сила вернется. И после этого я готов попробовать.

Морайя покачал головой.

— Сожалею, но у нас нет лишнего дня. Мы можем дать тебе два часа на подготовку.

Поколебавшись, я кивнул. Грызло гаденькое ощущение, что мое согласие — простая формальность.

Что-то похожее на улыбку промелькнуло на застывшем лице агру.

— Прочие могут пока отдохнуть. Здесь нет ничего, предназначенного для чужаков, но Ксан укажет вам место, где вас никто и ничто не побеспокоит.

— И где мы не будем путаться под ногами — язвительно бросил Таль.

Морайя лишь пожал плечами, игнорируя ехидное замечание.

Коридоры Ларнаха были закованы в металлическую броню и залиты ярким искусственным светом. Пустые и гулкие, они разносили звуки наших шагов зловещим грохотом. За все время, что Морайя вел меня, нам не встретилось ни одного живого существа, лишь изредка попадались механизмы, похожие на стальных насекомых, перевитых пульсирующими багровыми жилами. Они жались к стенам, замерев в бездействии — отключенные, сломанные или тоже смертельно больные.

Я почувствовал воздух Сель задолго до того момента, как мой проводник завел меня в просторную залу, отделенную от остального мира матовыми черными стеклами, изнутри оказавшимися зеркалами. В ней не было ничего, лишь бесконечность наших отражений, и все же я явственно ощутил аромат диких трав — тех, что в обилии росли в заповедных горах, окружавших Тарсу, город моего Дома. Холодный ветер ласково коснулся моего лица, я услышал крики птиц, похожие на стоны. И птицы эти никогда не водилось на Земле.

Горячий тугой комок подкатил к горлу. Я не заметил, как Морайя покинул меня, оставив с бесконечностью отражений и тугой волной боли, рвущейся наружу. Воспоминания, от которых так долго прятался, лавиной погребли меня под собой. Я не позволял себе думать о Сель, лишь в последние годы, после предательства и катастрофы воскрешал вновь и вновь в памяти, чтобы пропитаться ненавистью — единственной оставшейся у меня опорой. И теперь, разом лишившись ее, я стал подобен выброшенной на берег рыбе, нелепо и безрезультатно распахивающей рот в попытке дышать и жить.

Впрочем, мне удалось справиться с собой достаточно быстро. Отключившись от головы, я сосредоточил восприятие на том, что происходило с моим телом. Сила ласковым потоком скользила по венам, такая забытая и такая знакомая... Я воззвал к ней, и черные росчерки проступили под кожей — рисунок, индивидуальный для каждого Тса. Силы было много, она струилась и горела, но как я ни старался, расправить крылья не удалось. Видимо, срезанные однажды ритуальным ножом къерго, они никогда больше не раскроются за моими плечами. Но даже сожаление об этом не смогло притушить восторг, переполнявший меня: так безудержно радуется калека, обретенным, пусть и ненадолго, ногам.

Мне не дали блаженствовать слишком долго. Кажется, прошло даже меньше времени, чем отмерили для меня. Я ощутил постороннее присутствие и с сожалением вернулся в этот мир.

Их было несколько. Морайя, за ним двое, закутанных в темные одежды, и ещё одного они несли на носилках. Мне не нужно было приближаться, чтобы распознать холодные длани смерти, распростертые над ним.

— Так не пойдет, — я покачал головой. — Все его органы изъедены болезнью, и жить ему осталось не более часа. Я не Тьма и не Свет — не в моих силах излечить его.

Морайя, казалось, другого и не ожидал. Он лишь кивнул.

— Хорошо, начни тогда с нас.

Сделав шаг ко мне, он выжидательно упёрся в меня тяжёлым взглядом. Мне не особо требовался тактильный контакт, достаточно было визуальной связки, но я все же приблизился и коснулся пальцами его лба. Температура намного превышала норму, и он был влажным от пота. Нити силы проникли в него, сорвавшись с моих ладоней, и принялись исправно передавать мне информацию обо всем, чего касались. Чудесные нити Тса способные как разделять и уничтожать, так и сшивать, залечивать. Морайя приближался к стадии необратимости, ещё день и лечить было бы бесполезно, как тот будущий труп на носилках.

Изучив все необходимое, я приступил к работе. Это было не слишком сложно, но неприятно — копаться в чужом и отвратительном тебе организме. Я нашел очаг болезни и выжег его (при этом агру едва различимо застонал), а дальше началось самое сложное: выстроить барьер, чтобы навсегда обезопасить клетки тела от разрушающих их вирусов. Далеко не сразу удалось слепить нечто подобное — прежде я никогда не увлекался лечением и познания мои в этой области были весьма скудны. Когда я наконец закончил, агру стал выглядеть гораздо лучше: дыхание выровнялось, с кожи сошел мертвенный серый оттенок.

— Скольких ты сможешь излечить за сутки? — спросил он, пока я жадно лил в пересохшую гортань принесенную мне воду.

— Тридцать, быть может, сорок.

— Три сотни. И мы дадим вам все, что требуется.

— Зачем мне будут нужны открытые врата на Сель, если я сдохну от перенапряжения раньше? Не думаю, что остальным такое тоже придется по душе.

— Две сотни. Знаешь ли ты, что, чтобы закрыть когда-то врата, нам понадобилось двадцать жертв из нашего народа и бесчисленное количество людских смертей? Вряд-ли, чтобы вновь отомкнуть их сейчас, потребуется меньше.

— Сотня. Те, что отдадут свои жизни, сейчас уже одной ногой в могиле. Уверен, у вас немало таких, как тот, кого вы принесли на носилках. Так что нынешние жертвы будут не так страшны.

— Не тебе судить о страшном, проклятый. Начинай! Будет брошен жребий, и к тебе приведут тех, кому должно остаться в живых.

А дальше потянулись самые тягучие и тяжёлые часы для меня за последние годы. Сначала сила пенилась и искрилась внутри, я с лёгкостью вытягивал ее, свивал в нити, но с каждым следующим пациентом она стремительно уходила, и я не успевал восстанавливать резервы.

Я сбился со счета времени и счета больных, сквозь которых проходил. Настал момент, когда я понял, что абсолютно пуст — не осталось и тех крупиц, что я бережно собирал в заключении. Даже просто стоять и двигаться было трудно. Морайя, пребывавший все это время на границе моего восприятия, не сводил с моего лица равнодушных глаз.

— Сколько ещё? — Каждую букву приходилось с болью продавливать сквозь гортань.

— Много, но меньше, чем было.

— Я не могу больше. Я выкачен. Мне нужно два-три дня на восстановление, иначе я бесполезен.

Он покачал головой.

— У нас нет столько времени. Был озвучен договор, и если ты не выполняешь свою часть сделки, мы отказываемся от своей.

— Ты не видишь, что я черпаю уже из себя? Много ли вам будет проку от моего трупа?

— У нас был договор, ты согласился.

Я стиснул зубы — с такой силой, что в висках что-то щелкнуло.

— Дай мне час, в одиночестве.

Он замешкался на пару мгновений.

— Час возможен, — кивнув, старец вышел.

Я не рассчитывал успеть восстановиться за это время. Все остатки своих мыслительных способностей кинул на поиски возможности не сдохнуть в самые ближайшие часы. Ни один из способов быстро набрать сил мне не подходил, да и было их не столь много. Вытянуть энергию из других — вряд ли Морайя позволит убивать одних агру ради других, да и много ли наскребу с умирающих? Были обряды, позволяющие зачерпнуть силы из окружающего мира, но этим ведали женщины тса, и я понятия не имел, как они их творили. Вот только одно, пожалуй — нечто неуловимое, оставшееся во мне не памятью даже, а лишь отголоском воспоминаний: случайно услышанные обрывки легенд о том, что алхэ может усилить любого из тса. Точнее, так: рядом с алхэ сила тса возрастает вдвое. Правда, вспомнить, должна ли женщина для этого пройти инициацию и скрепление, я не мог, как и не знал, касается это любого из моего народа или только предначертанного для нее. Как бы то ни было, сейчас это был самый доступный для меня вариант, больше того — единственный.

Веспу доставили быстро. Наши хозяева не выглядели удивлёнными моей просьбой, но вот она, стоило ей переступить порог зеркальной комнаты, наполнила пространство расспросами. Я слышал звуки, но они лишь касались моего сознания, но не проникали внутрь. Глубоко вздохнув, я коснулся ее плеча. Резко заломило спину, лишённую крыльев, в мозг хлынули ее мысли и эмоции. Я старался не впускать их глубоко, не запоминать и оградить от своих. И все же она замерла, словно захлебнувшись. Прости, девочка: знаю, что это очень неприятно, возможно даже, больно.

Я сам удивился, как легко удалось мне зачерпнуть часть ее силы. Поток ветра, пахнувшего летним полем, зноем и высушенной травой, ворвался в меня, наполнил и обжег.

Теперь все стало по-другому. Я перестал быть один, я ощущал ее присутствие за спиной. Я безжалостно черпал из нее свет и тепло — и раздавал чужим и неприятным мне созданиям... Их нескончаемая череда, наконец, иссякла. Морайя дотронулся до моего плеча, и я вздрогнул от его холодного прикосновения.

— Довольно! Ты выполнил свою часть обещания, проклятый.

С тихим стоном Веспа осела на пол, но я не отпустил ее. Мне не нужно было говорить вслух, что бы она услышала мои слова.

— У нас есть ещё одно дело. Уверен, ты захочешь помочь, — беззвучно прошептал я ей.

Плечо ее дрогнуло.

— Мне нужно, чтобы пришел полукровка, что был с нами, — обратился я к агру.

— Это не было оговорено.

— Я думаю, я это заслужил.

— Если у тебя остались силы, ты можешь спасти ещё несколько жизней.

— Я спас достаточно агру сегодня.

Он молчал, лишь выжидательно смотрел в упор.

Я обернулся на бледную и дрожащую Веспу. Поймав отголосок моих мыслей, она кивнула и выпрямилась.

— Хорошо, — бросил я. — Меняю ещё двоих на одного.

Агру улыбнулся.

Когда привели удивлённо озиравшегося Рийка, Веспа, державшаяся из последних сил, состроила максимально бодрую мину.

— Все нормально, расслабься. Он хочет помочь, — девушка погладила вошедшего по плечу.

— Помочь в чем? — не поддавшись на ласку, подозрительно осведомился он.

Мне не хотелось тратить силы ещё и на разъяснения, но я понимал, что лучше все же их сделать, чтобы он хотя бы не препятствовал мне.

— В скором времени ты станешь обузой. И однажды это может поставить под угрозу всех остальных. Я не уверен, что смогу реально помочь, но без моего вмешательства шансов у тебя нет вовсе.

Он стиснул зубы, от злости или обды. Я прикрыл глаза. С ним нужно было по-другому: Рийк — не агру, что готовые запустить меня куда угодно, лишь бы помог излечиться. Он сопротивлялся. И без того обессиленный, я двигался против течения его воли, и каждый шаг давался с трудом. Где-то на границе сознания, я ощущал присутствие Веспы. Она что-то ласково нашептывала, успокаивала, и мне сложно было разобрать, ко мне или к нему относились ее слова. Но все же стало полегче, и я сумел осмотреться. Пламя и камень — так ощущались мною его силы. И хрупкий мост сознания между ними — подпаленный огнём и засыпанный булыжниками. И как он еще держался...

Я услышал, как испуганно всхлипнула Веспа. Стоило хорошенько подумать. Я плохой лекарь, да и хороший вряд ли сумел бы излечить его. Возможно, сразу после рождения что-то и могло бы получиться (когда силы не стали еще проявленными и мощными потоками, стремящимися к взаимному уничтожению). Сейчас — нет. Всё, на что я был способен — только слегка отсрочить неизбежное.

— Послушай, Рийк. Ты сам понимаешь, что ситуация скверная... — начал я осторожно.

Странно и непривычно, наверное, ощущать голос внутри собственного сознания. Чуждый, посторонний голос. Да еще говорящий о том, что ты и сам уже давно понял, но понимание это загнал глубоко-глубоко, потому что невозможно и страшно.

— Пусть она не слышит, пожалуйста...

От его бравады и показательной злости не осталось и следа. Испуганный подросток молил меня, и я не мог отказать. Я укутал Веспу коконом тишины: она будет рядом, но не различит моих слов и его ответов. Естественно, потом будет волна возмущения, но это позже... не сейчас.

— Ты сильный мальчик и очень долго боролся. Но всему когда-нибудь приходит конец, и предел твоих сил и твоего разума уже близок.

— Ты можешь с этим что-нибудь сделать?

Я задумался, подбирая слова.

— Не дай мне сойти с ума! Только не безумие, смерть лучше. Ты можешь убить меня сейчас, чтобы я не стал, как ты говоришь, обузой или помехой.

— Нет, не теперь. Я построю стену и запру одну из твоих сил. Это будет временная преграда сродни лёгкой повязке на зияющей ране, но лишний месяц или чуть больше она тебе даст. Приступов не будет. Тебе нужно выбрать ту, что ты хочешь оставить.

— Что это значит?

— Подумай, кем ты хочешь прожить оставшееся тебе время — миин'ах или къерго.

— Къерго, — ответил он, не раздумывая, чем удивил меня. Но уточнять причину столь странной решительности я не стал.

Словно оправдываясь перед о мной, он добавил:

— Я не хочу, чтобы кто-то смог мною управлять, тьерто или гельма — это важнее прочего.

Строить стену оказалось сложнее, чем я предполагал. Огонь отчаянно сопротивлялся, и мне приходилось отступать. Боль, которую я ощущал, была немалой, но гораздо страшнее была невозможность оградить от этой же боли алхэ. Я слышал ее тихие стоны и всхлипывания, и с каждым из них мне хотелось остановиться и повернуть эту пытку вспять. Удерживало лишь понимание, что, сделай я так, она будет первой, кто накинется на меня с обвинениями.

Когда наконец все было закончено, я зашептал Рийку, по-прежнему неслышно для девушки:

— Запомни, когда ты почувствуешь огонь или пророческие сны придут к тебе — это будет знаком, что стена готова рухнуть и твоё время на исходе. До тех пор приступы не побеспокоят тебя.

Я дождался понимания в его глазах и лёгкого крика и только после этого отпустил Веспу, тут же опустошенно отключившуюся. Не прошло и пары мгновений, как мои ноги тоже подкосились, а сознание уплыло из обессиленного тела.

Естественно, времени, чтобы прийти в себя и скопить хоть немного сил, нам не дали. Уже на следующее утро все мы, и в том числе и бледная до синевы Веспа, присутствовали на совете агру. Правда, состоял он только из Морайя и до сих пор выглядявшего виноватым Ксана. Как и предполагалось, именно он вступил "добровольцем" в нашу разношерстную компанию. Печать дома Агру, оказавшаяся простой холщовой повязкой со свинцовой блямбой в форме книги, украшала его плечо. А подле ног сиротливо жался заплечный мешок.

Комната, в которой мы разговаривали, была чем-то вроде библиотеки, где стеллажи с древними книгами перемежались железными ящиками со сверкающими экранами, видимо, заимствованными у людей и доработанными серыми. Одна из книг лежала перед Морайя, и он задумчиво водил по ее страницам сухим узловатым пальцем.

— Чтобы отворить врата, вам понадобится шесть печатей — от каждого великого дома. Но замкнуть их за вами мы не сможем, если только не уничтожим навсегда. Значит, этот путь для возвращения вам будет закрыт. Если вы действительно найдёте прорыв или сломанные врата обратно, Ксан, или вернее Эо, может быть, сумеет отворить их для вас. Для того чтобы рассчитать точную вероятность этого события, у нас слишком мало данных.

— В какое место на Сель приведут нас врата из Норильска? — Раш, как никогда, был собран и сосредоточен.

Морайя пожал плечами.

— Если ничего не сбито и Хаос не сломал своим присутствием траекторию, это должно быть где-то невдалеке от столицы тьерто. Мы не знаем, как сейчас работают врата на самой Сель. Но в любом случае вам было бы полезно побывать в Рахте: там могли сохраниться утраченные нами знания о Хаосе.

— А те, что не утрачены вами, что говорят? Каковы наши шансы на выживание?

— Они, как ни странно, достаточно высоки. — Морайя поскреб жёлтым ногтем пергамент на столе, словно очищая страницу от невидимой грязи. — Хаос не любит пустынные, лишённые разума места и, скорее всего, пока не учует вас, будет обитать в родной ему бездне, в горах Нарвата, столь хорошо знакомых Асаи. Вам могут встретиться создания, поглощённые им — бывшие когда-то жителями Сель и не успевшие сбежать на землю. Мы не знаем, насколько долог их век и во что они превратились за время нашего отсутствия.

— Перспективы не ясны, будущее туманно. Когда нужно принимать решение? — вчера, — пробормотала Таат.

— Нет смысла оттягивать тьму за хвост, — Зарак нетерпеливо рубанул воздух ладонью. — Когда мы сможем перейти?

— Тебе так не терпится попасть в объятия Хаоса? — выгнул бровь Таль.

— Нет, мне не терпится вернуться домой, — в голосе къерго отсутствовала привычная агрессия, сейчас в нем звучала надежда.

— Не стоит рассчитывать, что ты найдёшь там утраченное вашим народом, — заметил Раш задумчиво и печально.

— Пусть так! Но шансов найти это на Земле нет вовсе.

— Нам нужно полдня на подготовку.

Произнося это, Морайя отчего-то пристально смотрел на меня. Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Полдня или полгода, для меня нет никакой разницы. Решайте сами!

Оторвав от меня напряжённый взор, Морайя обратился к Рашу как к главе нашего маленького отряда:

— Если возникнет такая необходимость, Эо может снять запечатывающие его клейма. Но этот процесс невозможно обратить вспять. И я советую придержать такую возможность на крайний случай.

Я сглотнул воздух, застрявший комком в горле, и уловил, как присвистнула Таат и усмехнулась Йали.

— Я даже не знаю, хорошая это новость или не очень, но буду иметь ввиду. А теперь, Зарак прав: незачем медлить. Чем раньше мы выступим, тем лучше, — Раш кивнул, обозначая окончание разговора.

— Пусть будет так. Можете отдохнуть и попрощаться с Землей. Когда наступит нужное время, вас найдут и приведут к вратам.

Морайя вернул тьерто кивок, умудрившись переплюнуть его в надменности лица.

Я поймал Веспу на выходе из "библиотеки". Поймал в буквальном смысле, ухватив за локоть. Ее это не удивило.

— Надо поговорить, — бросив взгляд на недовольно сопящего поодаль Рийка, я добавил: — Наедине.

Сопение усилилось, но под взглядом подруги он все же повернулся и исчез за поворотом одного из бесчисленных коридоров Ларнаха.

— Говори — вокруг никого нет, — Веспа демонстративно огляделась.

— Тебе незачем идти.

— Что? — Ее брови так потешно поползли вверх, что я едва удержался от улыбки.

— Здесь твой дом. Сель для тебя чужое и опасное место. Ты должна остаться. Тебе будут рады здесь или же ты можешь вернуться в Милан.

— Должна? У нас принято верить в Судьбу. Не знаю, как у других, а моя точно была предрешена. Может быть, в тот момент, когда вместо обычного камня выбора мне досталась печать мёртвого дома, твоего дома.

— Половина печати, — автоматически поправил я.

Она усмехнулась.

— Невозможная половина печати, не принадлежащая нашему миру. А может быть, моя судьба была решена еще раньше — когда я нашла раненого полукровку в руинах. Или до этого, в момент моего рождения, а то и раньше. В любом случае выбора у меня нет, как, впрочем, и у любого из нас. Судьба — барышня вредная, капризная, но очень настойчивая.

— И все же мне было бы спокойнее, если бы ты осталась, — я сам не понимал, что я несу, но контролировать слова уже не получалось.

— Я знаю, — она улыбнулась и внезапно коснулась кончиками пальцев моей щеки. — Как ты ни старался, ты не мог, черпая из меня силу, не поделиться собой. Мы поговорим об этом, только не сегодня. Мне хотелось бы попрощаться с этим миром — моим миром.

Что я мог? Я лишь кивнул и отступил, признавая за ней право на ее Судьбу и на ее решения.

Мне незачем было прощаться с Землей: она была лишь символом моей тюрьмы, но никак не полюбившимся местом. Не хотелось бездумно бродить по пустынным коридорам Ларнаха, но идея выбраться за его пределы тоже не нравилась. К тому же, я прекрасно чувствовал местонахождение врат, и, чтобы добраться до них, проводник мне не требовался.

Я пришёл гораздо раньше срока, но стоявший у нужных мне дверей агру без слов пропустил меня, лишь покосился недовольно. Я прошёл сквозь них и оказался вне Ларнаха и остальных территорий агру, как и прочих выходцев с Сель. Это место находилось в самом центре Норильска и в то же время вне его. Здесь над головой не было ни Сети, ни Купола, лишь чёрное и звёздное северное небо. Колючий холод кусал лицо, белый снег скрипел под ступнями. Шесть серых гранитных клыков устремлялись вверх по обеим сторонам округлого холма.

Постепенно стали появляться агру, все больше и больше. Они разводили костры и чертили на снегу руны, используя вместо краски собственную кровь. Они приносили сородичей и укладывали их на землю. Если бы не лёгкое подрагивание рук и губ, те казались бы мёртвыми. Другие, шатаясь, приходили сами. Еще не трупы, но тоже обреченные — те, кому не выпал счастливый жребий спасения через меня. Всё происходило в полнейшей тишине, только скрип снега и тяжёлые вздохи-всхлипы больных.

Я не знаю, сколько прошло времени за этими приготовлениями, печальными и завораживающими, но, когда я отвлёкся и отвернулся от врат, все наши уже были рядом. Таль едва держался. Еще бы — столько страдающих в одном месте. Подумалось,что ему это путешествие даётся гораздо труднее, чем прочим. То обезумевшие от горя оръявит, то умирающие агру — невозможное испытание для эмпата.

Последними появились Морайя с Ксаном. Старец что-то шептал на ухо своему спутнику: последние указания или древние секреты. При приближении к нам разговор был завершен.

— Те трое, у кого нет печатей, ступайте в центр, — распорядился Морайя. — Остальные займите место у колонн. Вы сами поймете, как нужно действовать. Мы хотели бы пожелать вам удачи, но вряд ли наши пожелания и благословления будут иметь силу перенестись с вами на Сель.

Внутри врат Веспа и Рийк начали дрожать, практически синхронно. И вряд ли один ледяной ветер был тому причиной. Я положил руку на плечо девушки, забирая часть ее страха, и, помедлив, опустил вторую на голову полукровки. Тот дернулся, но не отстранился, тоже заимствуя мое тепло.

Первой к колонне шагнула Йали. Она коснулась печатью серого камня. Агру за ее спиной выгнулись, из груди каждого потянулись неразличимые для глаз смертных нити энергии. Вспыхнули руны. Камень заискрился, столб синего света, вырвавшись из него, ударил в небо. Убрав печать, оръявит присоединилась к нам. А рядом уже загорелся зажжённый алым, камень Таат. За ним, зеленый столб от Таля, бурый от Зарака, серый от Раша и белоснежный от Ксана. Нити энергии агру вплетались в этот разноцветный поток. Пока они еще живы, их смерти понадобятся для того что бы сломать за нами врата, тогда от их тел останется лишь пепел и снег вокруг перестанет быть белым и покроется разводами грязи и тлена.

Все были рядом, тесно прижавшись друг к другу, а ветер стал ураганом, срывающим кожу с щек и лба. Перекрывая его грохот, звучали монотонные мантры Морайя. И земля под нашими ногами начала течь, вместо нее осталась лишь бездна, в которую мы медленно погружались. Холод и свет вокруг, ветер и одиночество. Неужели я возвращаюсь домой? В мой покинутый, брошенный, сожранный Хаосом дом. Разве мог я надеяться, что этот момент когда-нибудь наступит…