Кровные узы (гет)

Ноги гудели из-за неудобных босоножек, сладкий пунш вызывал лишь ещё большую жажду, а голова раскалывалась на две части, одна из которых хотела поскорее убраться с маскарада, а вторая продолжала всецело ненавидеть Скорпиуса Малфоя.

Чёртов Малфой!

Лили упала на стул и с присущей ей грацией опустила ноги перед собой. Слишком долго возясь с застёжкой (периодически рыча и скалясь между делом), она заставила себя не думать о надменной роже слизеринца хотя бы секунду, но, когда её намерения не увенчались успехом, больно прижала кожу на костяшке, наказывая себя за эти мысли.

Чёртов, чёртов Малфой!

Скинув наконец с уставших ног эти треклятые босоножки, Лили блаженно прикрыла глаза и похрустела занемевшими пальцами, мысленно представляя, как точно так же хрустит шея Скорпиуса под её пальцами.

О чём это она? Ах да. Никакого Малфоя.

— Лили!

Девушка проявила максимум спокойствия, когда рядом с ней приземлилась Джессика, и приготовилась с тем же смирением выслушать её и как можно вежливее послать туда, откуда она явилась.

— Ты чего расселась? Пошли танцевать! — Томас, едва присев, вновь вскочила и потянула Лили на себя.

— Я только села, — упираясь ногами в пол, воспротивилась та и таки победила: Джесс покорно отпустила её руку, но осталась стоять над душой:

— Хьюго сказал, что тебя нет уже минут двадцать.

— Хьюго, — сверкнув глазами, прошипела Поттер, — следовало бы поменьше глазеть на слизеринок, тогда, возможно, он бы видел дальше своего носа!

Джессика удивлённо вскинула брови и веско заметила:

— А я думала, он с Финниган.

— Да хоть с МакГонагалл! — огрызнулась Лили и вскочила на ноги. Босиком прошла несколько шагов, но опомнилась и вернулась за босоножками. И только выпрямилась, подхватив их с пола, на неё вновь обрушилось внимание Томас:

— Ты так бесишься из-за Малфоя?

И от упоминания его имени девушка вновь закипела.

— Причём здесь он?!

— Эван рассказал, что вы опять гавкались, — пожала плечами Джессика.

— Прямо так и сказал? — желчно уточнила Лили.

— Нет, — та закатила глаза. — Сказал, что «мудак-Малфой пристал к Лили», а Эван, «как настоящий рыцарь, спас её из лап дракона».

Поттер скрестила руки на груди и безэмоционально посмотрела на приятельницу, сдерживаясь от того, чтобы закатить сцену. Но нервно дёргающийся глаз выдавал всю её подноготную.

— Смешно, — прищурившись, кивнула она, и была такова: резко развернулась и принялась лавировать между снующими подростками. Но Джесс не сдавалась, продолжая преследовать однокурсницу по пятам:

— Да, почти так и было.

— Ага.

— Может, после этого ваши отношения сдвинутся с мёртвой точки.

Лили остановилась в ступоре и круто развернулась к подруге.

— Что? Какие отношения? Какой точки? С кем? — посыпались вопросы, ответы на которые она хотела знать едва ли.

Перед глазами опять возник образ Малфоя, и Поттер глупо покраснела — от злости или смущения, понять девушка не смогла. А в голове роилось ещё больше вопросов, чем она озвучила вслух. Почему Джесс вообще говорила о Малфое? Как ей в голову пришло, что отношения с ним у Лили могут наладиться? И почему, собственно, первый, кто пришёл ей в голову, был этот мерзкий, подлый, эгоистичный слизеринец?!

— Ну не с Малфоем же, — закатила глаза Томас, и Лили едва открыла рот, но тут же одёрнула себя. — С Эваном, конечно же! Кстати, я видела, как вы держались за руки. Это можно расценивать как начало чего-то большего?

Разумно рассудив, что лучше уж подруга продолжит свои попытки сводничества, чем говорит о Скорпиусе Малфое, Поттер обречённо вздохнула и закатила глаза. Однако, Джессика трактовала её реакцию по-своему:

— Ладно, я поняла, — она подняла руки перед собой, капитулируя, и Лили такой исход устроил более чем.

Девушки продолжили путь вместе, уже не пререкаясь, и остановились возле длинного стола с напитками и угощениям. Поттер набрала на тарелку канапе с белым сыром и креветками и несколько вычурных капкейков, сомневаясь в их съедобности, но поддавшись соблазну попробовать, что они из себя представляют, а Джесс — два бокала с апельсиновым пуншем. Но едва Лили засунула в рот первую канапе — подавилась от раздавшегося в стороне голоса:

— Эй, Томас, а где твой ритуальный костюм, у нас же здесь маскарад, в конце концов?

Пока Лили откашливалась и запивала вставший в горле кусочек креветки, Джессика развернулась к компании мальчишек и холодно вздёрнула брови:

— Что, прости?

Те переглянулись и нацепили на лица глупые ухмылки.

— Ну, набедренные повязки как у какого-нибудь племени «тумба-юмба», — пояснил один из них, пока остальные то и дело хихикали за его спиной.

Лили открыла рот от шока, а лицо Джесс, до этого момента пребывающее в невозмутимом состоянии, исказилось в раздражении:

— Ты серьёзно сейчас?

— Дэвис, тебе жить надоело что ли? — влезла Лили. — Или запасная челюсть в кармане припрятана?

— А у тебя намордник? — насмешливо уточнил ещё один, едва примкнув к своим друзьям.

— Эрик! — тут же одёрнули его, и Лили перевела неприязненный взгляд с Корнера на Аннабель, которая с таким же шоком смотрела на своего спутника.

— Что? — невинно уточнил он, хлопая глазами, и Лили схватила Джессику за руку, чтобы увести подальше от этих идиотов.

Пройдя несколько шагов вслед за Поттер, Томас выдернула руку и обогнала подругу. Она остановилась возле другого стола и, схватив бутылку со сливочным пивом, опустошила её на треть. С грохотом поставила её обратно и неровным движением поправила волосы. Лили впервые видела её такой: нервной и расстроенной, с разбитым обликом самодостаточной и уверенной в себе Джессики Томас, который она никогда не стеснялась нести окружающим.

— Эй, всё нормально? — осторожно спросила Лили, дотронувшись до её плеча, но Джесс дёрнулась и скинула её руку.

— Конечно! — взвилась она, чем только подкрепила подозрения Поттер.

Лили не знала, что можно было сказать, чтобы подбодрить приятельницу: слова утешения никогда не были её сильной стороной. Но они и не потребовались, когда перед девушками появилась Аннабель. Неловко улыбнувшись, она посмотрела на Джессику из-под ажурной маски и небрежно махнула в сторону своих однокурсников:

— Не обращайте на них внимания, у них ещё пубертатный период не закончился, и они не научились проявлять свою симпатию правильно.

— А может... — начала было возмущаться Лили, но Томас перебила её:

— Не думала, что в современном обществе ещё актуален расизм, — она надменно фыркнула, стоя к Аннабель вполоборота.

— К сожалению, он будет актуален до тех пор, пока в голове у людей не отложится понимание того, что все мы люди и все мы равны, — огорчённо вздохнула Свифт.

— Значит, он будет всегда... Фашизм какой-то... — скривилась Лили, и Джессика предупредительно посмотрела на неё, а затем устремила всё внимание на новую собеседницу:

— Раса, национальность, социальный класс, степень чистоты крови... Пока есть такие понятия, дискриминация продолжится. Сильный будет унижать слабого. Европеец — араба, белый — чёрного, богатый — бедного, а чистокровный... — Аннабель обречённо опустила плечи, — магглорождённого.

— Твои родители ведь магглы? — спросила у неё Томас.

— Да. Так что я не понаслышке знаю, каково это — терпеть насмешки, если не откровенные издёвки, от «сильных мира сего».

— Мне жаль, — искренне произнесла Джессика.

— Это ничего... — добродушно отмахнулась Свифт. — На первых курсах было довольно сложно, но... Наверное, в таких ситуациях самое главное — не потерять себя и не сдаваться перед лицом тех, кто хочет ущемить тебя. Признаюсь, в какие-то моменты я жалела, что родилась в семье магглов, стыдилась признаваться в этом перед новыми знакомыми... Но потом поняла: а почему мне должно быть стыдно за то, кем я родилась и где? Ведь, в первую очередь, я личность, и у меня есть права, а этими правами должны обладать все люди, без какой-либо дискриминации. Иначе ведь мы будем ничуть не лучше древних, а мы должны не повторять историю предков, а извлекать из неё уроки.

— Звучит, конечно, красиво, — согласилась Джесс, но скептицизм из её голоса не пропал. — Но ты серьёзно думаешь, что наше общество когда-нибудь придёт к этому?

— Когда-нибудь в будущем, возможно... — уверенно кивнула Аннабель. — Но ведь это зависит и от нас тоже. От каждого отдельного человека. Прямо сегодня мы можем отказаться от предрассудков, навязанной пропаганды, которая нацелена на то, чтобы разделить людей. И мы уже не будем считать, что современные американцы плохие, потому что когда-то давно у их предков в рабстве были африканцы; что русские ездят на медведях в шапке-ушанке; что слизеринцы — последние мерзавцы, — Лили фыркнула и закатила глаза, в корне не согласная с последним утверждением, но Аннабель не стала одёргивать её. — Мы можем уже сейчас поспособствовать тому, чтобы прекратить эту дискриминацию и разобщённость людей.

Томас полностью поддержала её и принялась развивать тему, и вскоре Лили наскучила их дискуссия. Но, стоило признать, Аннабель Свифт мастерски удалось поддержать Джессику и перевести тему в более мирное русло. Оставшись незамеченной, Поттер покинула компанию девушек и юркнула между столов, где возле камина полукругом расположились несколько диванчиков. Упав на свободный, она прикрыла глаза, уставшие от мигающих огоньков, и только успела расслабиться, как её вновь потревожили. Кто-то мягко приземлился рядом, и девушка выждала ещё минуту перед тем как открыть глаза и увидеть перед собой Эвана.

— Ты в порядке? — участливо спросил он и протянул ей бокал с пуншем.

— Конечно, — пытаясь подавить раздражение, пробубнила Лили, но напиток приняла.

Она опрокинула бокал в себя и со звоном поставила его на пол рядом с брошенными босоножками. Эван с улыбкой проследил за её жестом, и такой оптимизм юноши начал порядком раздражать.

— Знаешь, — резче, чем планировала, начала Поттер, — если Хьюго притащил тебя сюда, чтобы ты составил мне компанию, потому что пойти мне не с кем... можешь не утруждаться, я прекрасно чувствую себя наедине с собой, и мне не обязательно чьё-либо участие. Вот!

Эван обескураженно смотрел на Лили, пока она распалялась всё больше, и когда их взгляды встретились, мягко улыбнулся:

— А если я хочу провести время с тобой? Это что-то меняет?

Девушка так и замерла с открытым ртом, не зная, что сказать, ведь один единственный аргумент, приведённый им, в пух и прах разбил все её доводы, кроме одного: Лили не доверяла никому, кроме близких. И почему она должна была слушать какого-то хаффлпаффца, с которым за четыре года обучения в Хогвартсе обмолвилась разговором едва ли пару раз?! Он мог обманывать её, руководствуясь какими-то своими целями. Что, если он пытался воспользоваться ей, как Стэн? Но у Уильямса хотя бы был повод, а что хотел получить от неё Криви?.. В любом случае, он мог оказаться совсем не отличным парнем, как уверял её Хьюго, а гадом сродни Малфою!

— Но зачем? — взвилась Лили, вперив в него подозрительный взгляд.

«Давай, скажи, чего ты хочешь!» — добавил внутренний голос, так же ожидающий ответа.

Но Эван лишь вздохнул и осторожно положил свою ладонь поверх девичьей руки, что покоилась на её коленке.

— Потому что ты мне нравишься, — вкрадчиво проговорил он, заглядывая в её глаза, а затем задорно приподнял брови. — Как тебе такой вариант?

И Лили почувствовала, как краснеет под его тёплым внимательным взглядом. Девушки ведь должны чувствовать хоть что-то после таких признаний, да? Но сколько бы она ни пыталась вытянуть из себя хоть каплю эмоций, кроме неловкости, — не могла.

— Слушай, я не хочу принуждать тебя к чему-либо, особенно если не нравлюсь тебе, — словно угадав её мысли, мягко произнёс Эван, когда она так и не ответила ему. — Но я бы правда хотел, чтобы мы... не знаю... просто общались чаще, чем сейчас? Если, конечно, тебе не в тягость.

Как бы то ни было, Лили были приятны такие слова, хотя она и понимала, что не станет встречаться с Криви просто потому, что он был милым парнем. И почувствовала себя глупо, когда перед её глазами возникло лицо Малфоя, говорящее словами Эвана. Но он-то говорил совсем другое. Что он единственный мужчина — ха! — который есть и будет в её жизни! Ну что за наглость?!

Лили зло выдохнула, не заметив, как потускнел взгляд собеседника.

В любом случае, он был не прав, и слова Эвана Криви только подтверждали это: вокруг было полно парней — намного более классных парней! — кроме Скорпиуса Малфоя. И она, как он говорил, могла выбрать любого! Лю-бо-го! Кого угодно, но не Малфоя!

Почему она вообще думала о Малфое?!

Лили вздрогнула, когда место рядом с ней опустело, и подняла растерянный взгляд на Эвана: он поднялся с диванчика и встал перед ней, неловко поджав губы.

— Знаешь, если я тебе надоел, я лучше пойду. Хотя в данный момент, — он скосил глаза на танцпол, где заиграла медленная композиция, и усмехнулся, — с удовольствием потанцевал бы с тобой.

Он выдержал паузу, наблюдая за Лили со своего места, и нерешительно протянул ей руку, позволяя девушке самой принять решение.

— В любом случае, решать тебе.

Поттер долго смотрела на него, пока память воспроизводила воспоминание о том, как Скорпиус протягивал к ней руки в полутёмном кабинете, и сглотнула, пытаясь прогнать эту картинку — и заодно Малфоя — из своей головы.

И последняя мысль о нём за сегодняшний вечер заставила Лили принять руку Эвана Криви. Лишь бы доказать Малфою, что ей глубоко наплевать на него, и — уж точно — что он никогда не будет единственным в её жизни.

* * *

Фред оказал ему услугу, утащив в групповые объятия гриффиндорцев именно в тот момент, когда Джеймс направлялся за напитком для Алисии. Находиться в её обществе не хотелось абсолютно, и причин для того было немало. Помимо её скверного настроения, которое девушка хотела испортить и окружающим, вслух высказывая недовольство по поводу концепции хэллоуинского маскарада, не последним фактором являлась недавняя ссора молодых людей.

Конечно, Лонгботтом не единожды просила прощения у Джеймса за то, что пошла жаловаться МакГонагалл, но это не выглядело так, слово ей действительно жаль. Сказанные скорее для проформы, нежели искренне, её извинения, позже переросшие в оправдания, указывали лишь на то, что выбора у Поттера не оставалось, и он сколько угодно мог воротить носом — девушка бы всё равно добилась своего. И хотя это не доставило ему ни капли удовлетворения, Джеймс согласился мириться. Однако обида осталась, и так просто забыть о том инциденте он не мог. И каждый раз, вспоминая унижение, испытанное в кабинете директора, не мог сдержать раздражения.

А когда Алисия, разглядывая себя в отражении кривого зеркала, заикнулась о чопорной Серене Малфой, Джеймс и вовсе не сдержался и поспешил покинуть её компанию, сославшись на то, что отправится за напитками. В тот момент Фред в своей бесцеремонной манере утащил его в круг к их однокурсникам, которые прыгали под популярную зажигательную песню, а после её окончания с воплями сбились в дружную кучу из объятий. Поттеру не особо хотелось танцевать и — категорически — обниматься, но эти манипуляции могли позволить ему потянуть время, а потом объяснить своё долгое отсутствие вмешательством кузена.

— Сегодня мне точно перепадёт, — едва Джеймс выбрался из гриффиндорской толчеи, на его личное пространство было вновь совершено покушение: Фред обхватил его шею рукой и почти повис с одной стороны.

— Можно без подробностей? — закатил он глаза, спихивая кузена с себя.

— Вообще-то, Бекка согласилась ещё тогда, когда произошла та подстава с боггартами! — не услышав — или проигнорировав — слова Поттера, принялся возмущаться тот. — Погоди-ка... Так это же я не с тобой тогда разговаривал после ужина?! Это что, получается, я Малфою всё это растрепал?!

Джеймс тяжело выдохнул, борясь с подступающим раздражением, но посмотрел на кузена поразительно спокойно:

— Ты что, выпил?

— Я? — так искренне возмутился Фред, что поверить ему было не трудно. Но Джеймс не поверил. — Я трезв, как стёклышко!

— Оно и видно, — скептично хмыкнул он и увернулся от новых объятий. — Завязывай, пока МакГонагалл тебя не казнила.

— Ну, если Алисия не пойдёт жаловаться... — не подумав, ляпнул Фред и тут же сильно хлопнул себя ладонью по губам под раздражённым взглядом кузена.

Джеймс закатил глаза из-за глупого вида собеседника и, махнув на него рукой, пошёл-таки к столу с напитками. Оправдать задержку из-за большой очереди за пуншем казалось вполне неплохой идеей, и выбор пал именно на него. Но, вопреки его планам, перед чашей стояла лишь одна девушка, и он мысленно чертыхнулся. Однако идти в дальний конец зала к другому столу совершенно не хотелось, и юноша медленно двинулся в уже выбранном направлении, надеясь, что эта особа будет возиться с бокалом как можно дольше. Увы, и эта надежда не оправдала себя, когда брюнетка сделала шаг назад, уткнувшись в спину Джеймса, ойкнув, дёрнулась и порывисто обернулась к нему.

Это была Серена.

Юноша пребывал в не меньшей растерянности от внезапного столкновения и даже не заметил, что от неловкого движения пунш выплеснулся из её бокала прямо ему на брюки.

— Я дико извиняюсь, — звенящим голосом пролепетала она и смущённо потупила взгляд. — Я сегодня крайне неуклюжа...

— Забей, — отмахнулся Джеймс и, так же пряча глаза, принялся оттирать штанину рукой, не желая лезть в потайной карман за палочкой.

Пятно испарилось как по волшебству, и он, помедлив, скользнул взглядом вверх, где столкнулся с виноватой улыбкой Серены и настолько широко распахнутыми глазами, что можно было во всех подробностях разглядеть причудливый рисунок на изумрудной радужке.

— С-спасибо, — заикнулся Поттер и нервно потёр шею.

Он не знал, что должен был ещё сказать, и от этого чувствовал неловкость.

По правде, эта неловкость преследовала Джеймса каждый день с тех пор, как они поставили точки над i на берегу Чёрного озера. Каждый момент, когда их взгляды ненароком пересекались в Большом зале. Каждый раз, когда он сознательно сворачивал в ответвление коридора, чтобы не столкнуться с Сереной лицом к лицу. Игнорировал Малфой просто потому, что не знал, как впредь вести себя с ней. Он больше не мог ненавидеть её, потому что она совсем этого не заслужила, но и как относиться к ней теперь — не понимал тоже. До того запутался в собственных мыслях, что распутать клубок, в который угодил, не сумел.

Он тряхнул головой и заметил, как Серена отходит левее, чтобы освободить ему путь к чаше с пуншем. Дабы сгладить паузу, Джеймс вежливо кивнул и с невозмутимым видом принялся наполнять бокалы напитком. Девушка осталась стоять в нескольких шагах от него, то и дело припадая к бокалу, и он не мог перестать следить за каждым её жестом.

Это было так глупо.

Казалось, выясни они отношения раз и навсегда, всё стало бы намного проще. Поначалу на озере он был твёрдо убеждён, что теперь-то они забудут всю эту историю, забудут о существовании друг друга, потому что больше ничего между ними не оставалось. Но он ошибался. Что-то осталось. И это «что-то» тянулось красными нитями следом за ним на протяжении шести лет, зудело под кожей, до того въелось в мысли, что от этого было невозможно избавиться. Да и не хотелось.

И это всё усложняло.

Забудь Джеймс о Серене — всё стало бы вдруг так понятно и определённо, и разум твердил, что так и следовало поступить. Но почему-то сердце шептало иное. Где-то глубоко внутри теплилось странное чувство, заставляющее его шагнуть к ней навстречу, протянуть руку и узнать её настоящую, не ту, которой он видел её столько лет. Но он понятия не имел, как сделать этот шаг.

Юноша кинул на неё опасливый взгляд и с трепетом отметил, что Малфой не спешила уходить. Возможно, и она сейчас боролась с самой собой, чтобы открыться ему. Возможно...

— Зачем ты это сделала? — Джеймс глупо открыл и закрыл рот, не веря, что это вырвалось из его уст. Таким же взглядом его одарила и Серена.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно спросила она.

Ну кто его за язык тянул?!

Конечно, этот вопрос волновал Поттера ещё с обеда, когда Слизнорт подозвал его после урока, но озвучивать его он не планировал. Но отступать было некуда.

— Помогла мне с эссе, — пояснил он, мечтая лишь о том, чтобы забрать свои слова обратно.

— Кажется, мы это уже проходили, — Серена выдавила неестественную улыбку.

— Я не о том, что ты помогла его исправить, — испытывая лёгкое раздражение, закатил глаза Джеймс. — Слизнорт сегодня после урока подозвал меня и отдал его с оценкой «Превосходно» и словами: «Благодарите мисс Малфой за то, что я дал вам шанс реабилитироваться». А когда я принёс эссе в прошлый раз, он не собирался его даже читать, — быстро объяснил он и требовательно уставился на неё:

— Зачем ты убеждала его передумать?

Пребывая в смятении, словно он застал её на месте преступления, Малфой бегала глазами по его лицу и лихорадочно теребила фатиновую юбку пальцами, спрятанными в изящные перчатки.

— Я просто подумала... — быстро пролепетала она, запнулась и уже увереннее продолжила, — что после разборок у директора МакГонагалл он может смягчиться и поступиться своими принципами.

— Ага, — фыркнул Джеймс и закатил глаза. — Проявит жалость ко мне, как к пострадавшему по вине слизеринцев, и сделает одолжение.

Серена хотела сказать что-то ещё, но предусмотрительно замолчала и пожала плечами.

— А ты, оказывается, умеешь пользоваться уязвимым положением своего декана. Не ожидал, — заметил Поттер, позволяя себе добродушную усмешку. Может, что-то и выйдет?

— Я просто... — плечи Малфой обречённо опустились, — хотела помочь.

— Зачем? Ты и так сделала больше, чем следовало.

Ещё недавно он обвинил бы её в том, что она лезет не в своё дело, требовал раскрыть мотивы её поступка. Но сейчас не нашёл в себе ни капли зловредности или недоверия — лишь искренний интерес.

— Как минимум, — Серена вызывающе вздёрнула брови, но в её исполнении и это казалось милым, — потому, что я помогла тебе исправить эссе, и если бы профессор Слизнорт даже не взглянул на него, это было бы бессмысленно.

Джеймс издал многозначительный хмык, после переросший в смешок:

— Вот как. Знаешь, а на какое-то время я решил, что слизеринка из тебя никакая. Но вот оно: типичная манипуляция для достижения цели, чтобы потешить своё эго.

Девушка возмущённо приоткрыла рот, но по весёлому блеску в глазах Поттера поняла, что это была шутка.

— Вот как, — передразнила она его, но тут же потерялась и, покраснев, усмехнулась. — По правде, я даже не знаю, что на это ответить.

— Возразить, — веско поправил он.

Они несколько секунд глядели друг на друга, насмешливо и озадаченно, и в один голос прыснули над сконфуженными лицами друг друга, после чего последовала неловкая тишина, которую молодые люди утопили в своих бокалах.

А говорить с Сереной Малфой — ни о чём, просто говорить, — оказалось на удивление просто и легко. Словно не было долгих лет недопониманий и обид. Словно они говорили так всегда. Словно это нормально, что воспитанная чистокровная аристократка может вот так просто и без ужимок смеяться и быть такой честной. Такой светлой и настоящей.

И тут же в памяти всплыл нелестный комментарий Алисии, и Джеймс неосознанно сжал кулаки. Она не имела права судить другого человека, когда совсем не знала его! И он одёрнул сам себя. Он ведь тоже не имел, но делал это на протяжении многих лет!

— Прости за то, что сказала Алисия, — быстро проговорил юноша, извиняясь и за себя тоже. Но так же быстро поправился:

— Я про комментарий о чопорных снобах... или что-то типа того.

— Но ведь её слова не были адресованы непосредственно мне, — только и пожала плечами Малфой. — Или?..

— Конечно, — кивнул Поттер, стараясь придать своему голосу больше уверенности. — Просто я подумал... что тебе было неприятно слышать такие комментарии. Ты ведь помогала украшать зал, ведь так? — быстро сменил он тему.

Серена дёрнула уголком губ, но как-то невесело, и Джеймс захотел врезать себе за то, что заговорил про это.

— Со временем я научилась не воспринимать слова людей, направленные на то, чтобы задеть чувство собственного достоинства другого человека, — глядя ему в глаза, произнесла девушка. — Особенно, когда они касаются происхождения.

— Разве чистокровных должно волновать, когда говорят об их семье? Это ведь, наоборот, повод для гордости.

Заткнись, Джеймс! Просто заткнись!

— Нет. Любой человек должен быть горд своим происхождением и уж точно он не должен стыдится этого. А люди, которые заставляют его испытывать это чувство... — Серена замялась, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть его, — просто... какие-то ксенофобы.

Джеймс коротко кивнул и принялся в напускным интересом изучать содержимое стола, лишь бы не смотреть на неё и не видеть в ответ осуждающий взгляд, ведь он заслуживал его. Она была вправе презирать его, но вопреки всему не презирала. И он не мог понять, почему.

Взгляд упал на капкейк с башенкой белого крема и золотыми бусинами сверху, разительно отличающийся от чёрно-серебристых, и юноша дёрнул уголком губ. Подхватив его салфеткой, он подошёл к Серене, которая стояла в двух шагах от него и с таким же интересом изучала ассортимент миниатюрных бутербродов, и положил пирожное рядом с собой.

— Так всё-таки, зачем ты убедила Слизнорта передумать? — шёпотом почти над самым ухом девушки снова спросил он.

— Я ведь уже ответила на этот вопрос, — она повела плечом, и Джеймс увидел, как её губы растягиваются в лёгкой улыбке. — Или тот ответ тебя не утроил?

— Допустим, не устроил. Так что ты скажешь на этот раз?

— Другого ответа у меня нет.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза, честно и открыто. И он поверил ей безоговорочно.

— Спасибо, — он пододвинул к ней капкейк, такой же особенный, как сама Серена Малфой, и с кивком удалился.

Захватив с другого стола пару бутылок сливочного пива, Джеймс отправился на поиски Алисии, но этого и не потребовалось: она сама окликнула его через несколько минут блуждания по залу.

— Ну и где ты пропадал?! — возмущённо поинтересовалась она полушёпотом.

Едва открыв рот, юноша резко выдохнул, понимая, что она всё равно не поймёт.

— Это всё Фред... — выдал он уже заготовленный ответ, и Лонгботтом закатила глаза и, причитая себе под нос, повела Джеймса вглубь танцпола.

* * *

Вспышка колдоаппарата на несколько мгновений наградила слепыми пятнами перед глазами, и Маркусу пришлось зажмуриться и прикрыть их ладонью. Вторая рука лежала на талии Доминик, пока та позировала перед фотографом, и ему бы тоже следовало озаботиться своим внешним видом перед камерой, но он продолжал лихорадочно моргать и тереть маску поверх переносицы, тщетно пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Всё равно на этот снимок он взглянет едва ли.

Повинуясь напору Доминик, он отошёл от фотозоны, где их мгновенно сменила следующая парочка, и вместе они двинулись к стройному ряду уже солидно опустевших столов. Пока девушка придирчиво выбирала себе на тарелку улиток — первое, что она сумела ухватить с ужина, — Маркус оглядывал зал в поиске, то и дело поднося ко рту бокал с разбавленным виски. Выхватив взглядом огненные локоны, он неосознанно усмехнулся: Роза пропала с радаров его внимания ещё полчаса назад, а теперь внутренние локаторы, которые уже натренировались находить её фигуру даже в заполненном коридоре, подали сигнал о её появлении в районе зеркального лабиринта.

Она под руку с Маклаггеном направлялась в центр зала, то и дело оглядываясь, и Забини усмехнулся во второй раз, прекрасно зная, кого так яро выискивает девушка. Конечно, он бы предпочёл, чтобы она искала его внимания, но юношу по прежнему забавляло то, как неловко Роза ведёт свою игру, а вдвойне — то, что Маклагген в упор этого не видит. Уж после сцены в «Трёх мётлах» не сложно было догадаться. Однако, ему, как видно, настолько застилала глаза уверенность в собственной неотразимости, что он и не допускал мысли о том, что Уизли не пребывала под действием его очарования.

В этот раз Маркус фыркнул. Как бы то ни было, его мельтешение рядом с Розой доставляло некоторые проблемы, а то, как властно он клал руку на её талию и — что ещё невыносимее — целовал в щёку — и вовсе порядком раздражало. Он бы не назвал это ревностью, как минимум, потому, что был уверен в отсутствии чувств девушки по отношению к Маклаггену, но предпочёл бы сам находиться на его месте. Не в качестве сопутствующего ущерба или бесполезной игрушки, нет, но в качестве...

— Я схожу в уборную.

Маркус оторвал взгляд от Розы и перевёл его на Доминик, которая внимательно заглядывала ему в глаза. И ему совсем не показалось, что мгновением ранее она смотрела в ту же сторону, что и он.

— Разумеется, — вежливо ответил Забини и, подумав, снял с себя пиджак, предварительно выудив из него фляжку и сунув её в карман брюк. — В коридоре, должно быть, холодно.

Доминик нехотя приняла его и накинула себе на плечи, продолжая пристально следить за парнем. Маркус и ухом не вёл, не пытаясь вновь посмотреть на её кузину.

— Чем займёшься, пока меня нет? — вкрадчиво уточнила она, уже зная ответ.

— Утоплю ожидание в виски, — подняв бокал навстречу девушке, тоном, не предусматривающим сомнений, объявил Забини.

Она дёрнула уголком губ, скользнула взглядом по залу и хмыкнула:

— Смотри не переусердствуй, — и, лавируя между снующими подростками, ускользнула.

Маркус проводил её силуэт взглядом вплоть до выхода из зала и круто развернулся, вновь выискивая Розу в толпе. На его удачу, девушка покинула компанию Маклаггена, который остался посреди танцпола со своим дружком, и приблизилась к соседнему столу. И только он сделал шаг в её сторону, уже продумывая, с чего начнёт разговор, перед ним неожиданно возникла Деметрия, по остервенению на лице которой было ясно, что так просто он от неё не отделается.

— Это ты рассказал Альбусу, что я помогала Малфою?! — взвизгнула она, и брови Маркуса непроизвольно поползли вверх.

— Нет, — осторожно ответил он, прикидывая, насколько сестрица не в ладу с собой, чтобы разбить об его голову бокал, опасно стиснутый в её пальцах.

— Врёшь и не краснеешь!

— Я никогда не краснею, — напомнил юноша и расплылся в довольной усмешке. — Значит, Альбус узнал твою маленькую тайну? А я говорил...

— Заткнись! — взорвалась Деми. — Если я только узнаю, что это ты ему сказал, Доминик сегодня же узнает о том, то ты хочешь трахнуть её кузину!

— А она и так знает, — пожал плечами Маркус и лукаво усмехнулся, когда сестра, растеряв все свои аргументы, глупо открыла рот.

Демонстративно отвернувшись от неё, юноша вновь посмотрел на Розу, и Деметрия пристроилась рядом с ним, взглянув в том же направлении.

— И что ты только в ней нашёл? — недовольно фыркнула она, передёрнув плечами.

— То, чего Альбус никогда не найдёт в тебе, — кинув на сестру ехидный взгляд, ответил Маркус. — Интеллект.

Деми прямо-таки задохнулась в возмущении и, больно пихнув его в бок, взмахнула кудрями и с громким цокотом каблуков удалилась.

Наконец-то.

Наверное, это можно было считать знаком свыше или удачно выпавшей в игре картой, но Роза по-прежнему оставалась возле стола, неторопливо потягивая напиток из бокала, и Маркус более не собирался затягивать. Взяв ещё один бокал с пуншем, он уверенно двинулся к девушке, пока она отстранённо разглядывала толпу на танцполе. Она едва ли обратила на него внимание, когда он оказался в двух шагах, и, не глядя, отставила пустой бокал на стол. Не позволяя ей мучиться от жажды и секунду и уж, тем более, заскучать, Забини оповестил о своём появлении:

— Ты выглядишь роскошно.

Роза дёрнулась и, кинув на него растерянный взгляд, холодно прищурилась.

— Благодарю, — фальшиво улыбнувшись, кивнула она и вновь устремила взгляд на танцующих.

— Напиток? — вежливо предложил Маркус, протягивая ей бокал.

— А ты сегодня исполняешь роль официанта? — резко спросила девушка, коротко взглянув на него.

Забини с усмешкой покачал головой, продолжая держать перед ней бокал, и Роза закатила глаза и громко цокнула, прежде чем принять его. Поднеся пунш к губам, она так и застыла, не сделав глотка — её внимание было приковано к танцующей посреди зала парочке. Узнав в объекте её внимания Скамандера с какой-то невзрачной шатенкой, Маркус издал всеобъемлющий хмык, с удовольствием наблюдая, как девушка дёргается и таки делает глоток.

— Ты что-то бледная, — приблизившись к ней, над самым ухом девушки прошептал он. — Заболела?

Роза дёрнулась от его дыхания у себя на шее и покрылась мурашками, от чего Забини расплылся в довольной усмешке. Нервно встряхнув волосами, которые волной прошлись по лицу юноши, оставив в воздухе нежный аромат ванили, она сложила руки на груди и полушёпотом проговорила:

— Как можно быть здоровой, когда нравственно страдаешь?.. — и тут же одёрнула себя, сильнее отворачивая от него лицо.

Маркус удивлённо уставился на едва видный профиль девушки и, коротко усмехнувшись, уточнил:

— Анна Павловна Шерер, вы ли это?

Наблюдать за Розой в эту минуту было одним удовольствием: она резко развернулась к юноше и поражённо уставилась на него широко распахнутыми глазами. Но уже спустя мгновение закрылась под его любопытным взглядом и лишь холодно приподняла бровь:

— Ты читал Толстого?

— А ты нет? — вкрадчиво спросил он, и Роза с чувством закатила глаза, презрительно фыркнув:

— Надо же, я-то думала, в вашем чистокровном кругу не принято опускаться до маггловской литературы.

— И чем же, по-твоему, мы развлекаем себя в нашем чистокровном обществе?

— Дай подумать... — девушка картинно задумалась и почти с восторгом — наигранным и даже театральным — предположила:

— Заучиванием назубок «Справочника чистокровных волшебников» и своих родословных? Или разработкой способов по линчеванию магглов?

Маркус с усмешкой покачал головой:

— Я даже разочарован. Не думал, что Роза Уизли опускается до шаблонов. Между прочим, это уже не актуально: считать, что чистокровные презирают магглов и пренебрегают магглорождёнными. Наше общество вполне прогрессивно и давно отказалось от подобных атавизмов. Это касается и развлечений, и хобби, к слову.

Роза слушала его с усмешкой и, когда юноша закончил, с готовностью спросила:

— И что же это, интересно узнать?

— Дай подумать... — Забини ненадолго задумался. — Зелья? Живопись? Музыка... скажем, Кемпф или Рахманинов? Литература во всех её проявлениях?

Девушка звонко рассмеялась и закачала головой, не желая слушать дальше. Сделала неловкий глоток и, поперхнувшись, откашлялась. Ещё несколько минут делала вид, что рядом никого нет, а потом под его внимательным взглядом неловко посмотрела на Маркуса и вздёрнула брови:

— Это ты так пытаешься произвести впечатление?

— Зачем мне это, если я давно тебя впечатлил?

— Ты слишком самонадеян...

— ... я в курсе, — закончил за неё Забини, вспомнив их разговор в Большом зале неделей ранее.

Роза хмыкнула и снова отвернулась от него, делая несколько вдумчивых глотков, пока юноша украдкой следил за ней.

Он не преувеличил: она действительно выглядела роскошно. До той самой степени, когда уже не хотелось сорвать с неё одежду, а лишь смотреть со всей жадностью. Просто смотреть так долго, пока она рядом, пока не ускользнула в руки другого, и тихо ненавидеть этот момент, зная, что он наступит с минуты на минуту. Ненавидеть этого другого. Ненавидеть её. Себя. Из-за того, что кто-то другой может владеть этим совершенством, из-за бессилия перед ней, из-за неуёмного желания... Как же он хотел её! Или это говорил алкоголь в его венах?

Маркус сделал глоток, отчётливее прежнего ощущая опьянение. Не следовало спаивать Малфоя — в попытке вывести его из себя, он и сам несколько переборщил с виски, хоть тот и был разбавлен пуншем. Он вдумчиво выдохнул, борясь с лёгким головокружением, тряхнул головой и увидел, как плывёт силуэт Розы перед его глазами. Сделал глубокий вдох и уверенно отставил от себя бокал.

Стоило сделать перерыв. Забини привык топить пустоту внутри себя алкоголем: это было одним из способов расслабиться, почувствовать желание жить и стремиться к чему-то. Но зачем ему нужен был виски, если рядом Роза Уизли?

Он вновь посмотрел на неё — она продолжала стоять в нескольких шагах и цедить пунш. Вот уж кому следовало выпить, чтобы расслабиться: Маркус был уверен, что, позволь она себе такую поблажу, девушка отпустила бы внутреннюю скованность, и, возможно, тогда добиться взаимного интереса было бы гораздо проще. В мыслях даже мелькнуло сожаление, что он не добавил в её бокал пару капель, но Роза вряд ли оценила бы подобную вольность, а выставлять себя свиньёй в её глазах он не планировал. По крайней мере, на данном этапе. Поэтому он выбрал иную тактику:

— И чем же была продиктована цитата из величайшего произведения маггловской литературы? — высокопарно начал Забини, едва не запутавшись в собственном языке из-за действия алкоголя. Однако, он взял себя в руки, и даже изобразил лукавство. — Тем, что ты абсолютно безнравственно пользуешься Маклаггеном себе на благо?

И она вновь засмеялась. Ему нравился её смех, пусть даже и фальшивый.

— Сжалься надо мной и не рассуждай о том, что тебя не касается, — фыркнула Роза, презрительно зыркнув на него.

— Как скажешь, — пожал плечами Маркус и за него таки начал говорить алкоголь, и этот порыв он не смог сдержать:

— Нравственность тоже можно считать рудиментом современности. Весьма наивно искать её в обществе, живущем в условиях либеральной экономики, которая принципиально исключает всякое проявление морали. Сейчас балом правят те, у кого есть связи и деньги. Важны лишь материальные ценности. Люди идут по головам друг друга, не испытывая никаких угрызений совести, врут, предают, используют других. Наше общество отравлено, но со временем это стало восприниматься как должное. Вот тебе и новая нравственность: жить для себя, потому что никто больше о тебе не подумает.

— О, а такая безнравственная и абсолютно эгоистичная речь от тебя вполне ожидаема! — в сердцах выпалила Роза, неестественно всплеснув руками. Надо признать, слушала она внимательно.

— Думать только о себе в обществе эгоистов — в порядке вещей. Разве кто-то из них подумает о тебе, если только им что-то не понадобится? Все живут для себя. Каждый — как сам захочет: надевает на себя маску и... — Забини коротко усмехнулся, — вперёд... Все мы просто актёры, которые сами себе выбрали эти роли. Чтобы казаться лучше, чем есть. Добиться поставленной цели. Или просто скрыть, что за маской уверенных сильных личностей скрывается беззащитный испуганный ребёнок. Посмотри на них, — юноша кивнул в сторону танцпола, где собралась большая часть присутствующих. — Эти вымученные улыбки, неискренние приветствия, излишний пафос и пестрота. Все пришли сюда с какой-то определённой целью. Или и вовсе без неё. Как минимум, половина сейчас мечтает просто пойти спать. Некоторые — оказаться рядом с кем-то другим, но только не с тем, с кем пришли. Кто-то стремится привлечь к себе внимание. А кто-то — заставить ревновать, — он с усмешкой взглянул на Розу и совершенно серьёзно продолжил:

— Имидж. Чужое мнение. Обязательства. Мы — не мы, немые куклы, которые пляшут под дудку кукловода и живут общественным мнением. Это даже смешно. Но по большей части печально. И жалко.

Наконец-то он увидел это: интерес, на какую-то долю секунды мелькнувший в её взгляде. Зацепил её. Оставалось лишь окончательно подцепить на крючок.

— И зачем ты всё это сейчас говоришь? — Роза вызывающе вздёрнула брови, быстро прогнав эту искорку из глаз, пока Маркус ничего не заметил. Увы, было поздно. — Впечатление, как ты считаешь, уже произведено.

Юноша пожал плечами. Не скажет же, что на него так повлиял алкоголь, и он едва ли следил за тем, что говорил. И, вспомнив недавнюю стычку с Маклаггеном, решил зайти издалека:

— К тому, чтобы ты расслабилась и перестала корить себя за то, как беспринципно играешь с людьми. Просто потому, что они делают так же. Смирись и будь эгоисткой. Гарантирую, жизнь станет проще.

— Не понаслышке знаешь? — закатила глаза Роза.

— И к тому, — уже настойчивее продолжил Маркус, — чтобы ты открыла глаза: пока ты думаешь, что пользуешься Маклаггеном, он может делать то же самое.

Он вновь увидел интерес, тотчас сменившийся холодным высокомерием, когда девушка скрестила перед собой руки и надменно выгнула бровь:

— И что это значит?

Забини дёрнул уголком губ.

— В прошлом году на хэллоуинский маскарад мы с Доминик впервые пришли вместе и тем самым объявили себя парой, — начал он рассказ и сразу же увидел, как Уизли брезгливо кривится, явно не желая слушать подробности их личной жизни. Это позабавило юношу, но он не стал тянуть и мучить её уловками. — Но мало кто знает, что все два месяца до этого события к ней проявлял активный интерес... Угадай, кто? — он выразительно взглянул на девушку, уже заметив понимание в её глазах. И кивнул на её догадку. — Твой благоверный. Как можно увидеть, у него не вышло получить в свою коллекцию Уизли. Но что мешает ему взяться за другую, когда она сама идёт в руки, считая себя самой хитрой? Смекаешь?

Он видел, что Роза задумалась, и не стал тревожить её. Лишь наблюдал, как неприкрытые ничем эмоции одна за другой сменяются на лице, пока девушка сама не посмотрела на него, окинув хмурым взглядом.

— Извини, что расстроил тебя, — внимательно следя за ней, пожал плечами Маркус.

— Не бери на свой счёт, — хмыкнула девушка.

— Просто хотел открыть тебе глаза, раз ты сама не видишь очевидного, — он развёл руками и хитровато ухмыльнулся. — К тому же... возможно, спасая тебя от плохого парня, я всё-таки смогу произвести на тебя впечатление?

Роза издала смешок:

— А ты, значит, хороший парень?

— Нет. И мы идеально подходим друг другу, — подхватив со стола свой бокал, Забини протянул его навстречу девушке.

Она долго смотрела на него, и когда Маркус уже не рассчитывал на это, легонько коснулась стенкой своего бокала в ответ, вздрогнув от неожиданного звона стекла. Растерянно подняла глаза на юношу и, так и не воспроизведя свои мысли вслух, отступила на шаг, а затем и вовсе развернулась, чтобы убежать.

— Кстати, — произнёс он вдогонку, и Роза дёрнулась и коротко обернулась, — с Днём Рождения.

С этими словами в её свободной руке по велению его магии появилась красная роза, идеально подходящая под цвет её губ, и девушка растерянно посмотрела на неё, подарила Забини последний взгляд и таки исчезла, оставив его наедине с послевкусием от их разговора.

Теперь можно было выпить.

— Ты разговаривал со Скорпиусом?

Или нет.

Помедлив, Маркус повернулся на голос и терпеливо уставился на Серену — она взбудораженно смотрела в ответ, ожидая ответа.

— Да, — невозмутимо кивнул он, не зная, чего ожидать от неё в таком настроении.

— И? — девушка нетерпеливо всплеснула руками. — О чём вы говорили?

— Хм... — Забини, полный картинного вспоминания, ухмыльнулся. — Кажется, о том, что он совсем заигрался. Ах да, ещё о том, что он ни с кем не трахался, — он фыркнул. — А потом он послал меня.

Серена вопросительно вздёрнула брови, и юноша заметил, как её щёки покрылись румянцем смущения. Но девушка быстро взяла себя в руки и сдержанно заметила:

— Содержательный был разговор.

— У вас с Поттером тоже? — не позволяя ей расслабиться, в ту же секунду атаковал Маркус.

Малфой лишь на мгновение потерялась — в следующее же вполне естественно изобразила дурочку:

— Я не разговаривала с Альбусом.

Маркус рассмеялся, едва поборов желание поаплодировать ей за смекалку, и девушка сконфуженно потупила глаза, понимая всю тщетность своей попытки.

— Я видел, как вы мило беседовали, — не желая тянуть, с усмешкой заметил юноша. Поймал её уязвлённый взгляд и теперь уже не выдержал — засмеялся над её загнанным видом. — Это действительно выглядело мило, — подбодрил он девушку, видя, как её лицо вновь приняло пунцовый оттенок. — Вы смеялись. Я впервые видел тебя такой.

— На что ты намекаешь? — устало спросила Серена, коротким движением дотронулась до переносицы, но наткнулась на преграду в виде маски.

— Ни на что, — повёл плечом Забини. — Просто любопытно.

Просто сейчас ему было совершенно не до этого, но он ещё обязательно успеет выведать у неё всё, что ему нужно, позднее.

— Мне тоже любопытно, — Малфой вызывающе вздёрнула брови. — Слухи о том, что ты крутишься возле Розы Уизли, кузины Доминик — правдивы?

Маркус прищурился и покачал головой, не веря своим глазам: Серена Малфой — положительная до мозга костей Серена Малфой! — мастерски переводит стрелки? Это какая-то иная галактика. А то, что она начала общаться с Джеймсом Поттером, делает ситуацию ещё более абсурдной. Что дальше? Скорпиус побежит спасать Лили Поттер, Альбус бросит Деметрию, а Доминик замутит с девушкой? Ха! Было бы смешно на это посмотреть.

Он не сдержался от того, чтобы издать смешок от ярких картинок, которые рисовало его воображение, и Серена вежливо приподняла брови. Маркус и забыл, что она всё ещё ждёт ответа на свой вопрос.

— Ты ведь сказала — это слухи, — с ухмылкой развёл он руками.

— А то, что вы на моих глазах беседовали в течении двадцати минут — уже не слухи, — ядовито поправила она.

— Неужели мы поменялись местами, и теперь ты пытаешься вывести меня на откровение? — решил поддеть её Забини.

— Я просто беспокоюсь, как бы ты не натворил глупостей, — Серена обречённо опустила плечи, сдаваясь под его напором: она и не рассчитывала переиграть его, следуя его же правилам.

Маркус дёрнул уголком губ и выхватил в толпе рыжие локоны Розы Уизли, которую уже прижимал к себе Маклагген, пока девушка выискивала в толпе совсем другого. В играх без правил правила нужно знать особенно тщательно. Вот только здесь, кажется, правила устанавливал не он.

«Не натвори глупостей, говоришь?» — пронеслась горькая мысль в его голове. И он едва слышно вымолвил:

— Уже поздно.

* * *

Маркус оказался прав, предположив, что в коридоре окажется холодно.

Холод был замогильным.

Запахнув его пиджак на себе плотнее, Доминик схватилась за ручку двери — не менее ледяную, чем её промёрзшие пальцы — и резко потянула на себя. Горячий пар изо рта затрепетал перед глазами лишь гипотетически, а шебуршение в темноте туалета — вовсе нет. Некие субъекты с характерным звуком отлепились друг от друга, и через секунду мрак помещения разрезал тусклый свет Люмоса, ослепивший Доминик и одновременно с этим осветивший лица парочки.

— Проваливайте отсюда, — устало потребовала она, едва ли узнав их, и открыла дверь настежь, указывая на выход.

— Мы могли бы продолжить втроём, — послышалось неуместное предложение из уст парня, и его девушка возмущённо пискнула и, судя по сдавленному вздоху, пихнула его под рёбра.

На выходе он одарил Доминик похотливой ухмылкой, и она едва подавила желание наколдовать ему поросячий хвост — всё равно большей свиньёй он бы не выглядел даже с необходимым атрибутом.

Оказавшись, наконец, одна, девушка зажгла два небольших пыльных светильника, висящих над раковинами, и озарила туалет тусклым тёплым светом. Прошла к раковинам и вперила отстранённый взгляд в своё отражение.

У неё не было определённой цели посещения уборной, просто потребовался повод хотя бы ненадолго сбежать от толпы и сделать передышку. Коротенький перерыв, за который она отдохнёт от прикованных к ней взглядов, шума и музыки, от бессонной ночи, когда она не сомкнула глаз из-за разработки концепции маскарада и руководства в подготовке. Лишь бы не ударить в грязь лицом. Показать, на что способна Королева. Утереть нос Диане Принц. И ещё отчётливее почувствовать, что никому она, даже такая идеальная Доминик Уизли, не нужна.

Хотелось разбить зеркало кулаком и наблюдать за своим отражением в десятке маленьких осколков — хоть так она бы выглядела такой, какой чувствовала себя на самом деле. Но сил не хватило даже на это: девушка только подняла руку и тут же уронила её обратно, осознавая свою безнадёжность.

Какая же она жалкая...

Поправив для вида макияж и причёску, Доминик вышла из туалета и двинулась обратно в Большой зал, полагая, что двадцати минут Маркусу хватило бы сполна, чтобы подарить её сестричке своё внимание. От этого становилось ещё более тошно. Она не ревновала его как своего парня, просто потому, что не любила, но ревновала как человека, который последний год дарил своё внимание только ей. Она знала, что их отношения не продлятся вечно, но не ожидала, что их завершению поспособствует её собственная кузина. Особенно самая невзрачная. Это было унизительно.

Двери зала были открыты, выпуская в коридор ревущую музыку, что содрогала пол под ногами Доминик. На входе на неё высыпался ворох блёсток, отчего глаза заслезились, на несколько мгновений застлав обзор на пространство, но, несколько раз моргнув, девушка вернула себе возможность видеть. И взгляд упал прямиком на Маркуса, который протягивал бокал её кузине.

Лучше бы она и дальше была слепа.

Глаза вновь заслезились из-за попавших в них блёсток, и она моргнула снова, позволяя слезам дорожками прокатиться по щекам. Если от этого и стало легче, то не на сердце уж точно.

Доминик кинула последний взор на Забини — он уже остался один, а Роза, сжимая в руках алый цветок, лавировала среди толпы — и покинула Большой зал, едва переступив его порог. Глаза ещё слезились, мешая обзору, но Диану, застывшую в проходе, она узнала бы и интуитивно. Не такой — с блестящими от слёз глазами, уставшей, раздавленной — она хотела бы столкнуться с главным соперником и врагом номер один.

— Ты неплохо потрудилась, Доминик, — выдавив фальшивую улыбку, пропела Принц, когда та прошла мимо.

— Не для тебя старалась, — фыркнула Уизли, оставив девушку позади.

— Обидно, наверное, когда тебя так публично унижают, на глазах у всех флиртуя с твоей кузиной?

И она остановилась. Медленно обернулась к Диане и увидела злую торжественную улыбку, как будто она только и ждала, когда Доминик снова окажется брошенной.

— Не менее обидно, чем когда променивают на дешёвую фальшивку, — фыркнула она, смерив Диану красноречивым взглядом. — Как видишь, я это пережила. Стерплю и сейчас.

И только развернулась, чтобы удалиться, как ей в спину прилетело ехидное:

— Опять возьмёшься за наркотики? Птички напели, что тебя видели с какими-то таблетками.

Доминик вздрогнула и почувствовала, как по телу пробегает неприятная тяжесть и немеют кончики пальцев.

— Опять натравила на меня своих коршунов? — выдавила она, подавляя дрожь в голосе.

— Это твои методы. Я действую более деликатно. Просто мои люди везде.

«Мои люди есть везде». Доминик ощутила вязкую слабость от пяток до самой макушки и едва не пошатнулась из-за внезапного головокружения.

Этого не может быть. Это бред. Её домыслы. Она не хотела верить в это.

— И как зовут помощника*, принёсшего такую скандальную новость? — так и не повернувшись к Диане, спросила она.

— Ты знаешь.

Нет! Хотелось отчаянно затрясти головой, чтобы избавиться от того, что она только что услышала, чтобы страшная мысль навсегда исчезла из головы, чтобы больше никогда не разочаровываться в том, кого считала особенным. Но, увы...

Теперь уж глаза заслезились не из-за блёсток, но Доминик сдержала этот порыв. Она не могла показать свою слабость перед лицом врага.

— Знаешь, Диана, а ты молодец, — сморгнув слёзы, она повернулась к девушке и выдавила ехидную улыбку. — Превосходно справляешься со своей ролью старосты школы. Жаль, королевскую корону носила не с такой грацией — не по твоей масти была.

Но вместо того, чтобы разозлиться, Принц пронзительно рассмеялась, чем ввела Уизли в ступор.

— Мерлин, Доминик, — успокоившись, Диана покачала головой. — Я, кажется, поняла, в чём дело: ты настолько закомплексована и неуверенна в себе, что проще показать зубы на опережение и заодно самоутвердиться за счёт других. Но со мной это не пройдёт. Я вижу тебя насквозь, — она понизила голос и пронзила её пристальным взглядом. — И вижу перед собой маленькую слабую девочку, стремящуюся к власти из-за своего стремления казаться не такой ничтожной, какая она есть на самом деле. Девочку, которая настолько завралась, что уже не знает своего настоящего лица. Ту, которая потеряла всё и стремительно катится в пропасть. Титул, друзья, парень? — Диана издала смешок. — Ничего этого у тебя нет и не было, и ты это знаешь. И поэтому так озлобилась на меня. Потому что у меня есть всё, чего тебе так хочется. Потому «правишь кнутом» — чтобы все подчинялись из страха. Но, знаешь, так делают только слабые никчёмные людишки, которые больше ни на что не способны. Узнаёшь свой портрет?

Доминик понимала, что Диана пытается отплатить ей той же монетой — за ту стычку после квиддичного матча, за успехи и поражения, за годы холодной войны. И разум твердил, что она не должна поддаваться на её провокацию, что должна сохранить лицо и показать: всё, что сказала Принц, не трогает её ни на йоту. Но она не смогла даже послать её. Ком подступил к самому горлу, а слёзы вернулись. И пока она пыталась бороться с собой, Диана дёрнула уголком губ:

— Приятного вечера, — и вернулась в зал.

Доминик осталась посреди пустого коридора с чёрными дорожками слёз на щеках. Не знала, что делать и куда идти. Но мысль, которая никак не могла исчезнуть из её головы, заставила её направиться на вершину Астрономической башни. Она могла быть только там — на маскараде Уизли её так и не обнаружила. Грёбаная Пейдж Холли, которой она по наивности доверилась, воткнула нож ей в спину, и она была готова взорвать всё вокруг Бомбардой или самой взорваться рыданиями.

Вытянув из крепления на предплечье палочку, Доминик взмахнула ей и поспешила дальше. Приближающийся шум возвестил о том, что чары достигли её комнаты, и она на ходу словила приманенные таблетки. Но не успела закинуть их в рот, как её окликнули:

— Доминик? Почему ты здесь?

Люпин появился перед девушкой быстрее, чем она сообразила, что этот голос принадлежал ему. Его лицо проявилось из темноты, освещённое лунным светом, и он нахмурился. Доминик спрятала блистер в ладони и нахмурилась тоже, вспомнив слова Дианы, которые были подозрительно похожи на те, которые мужчина сказал ей ещё в сентябре после занятия.

— Это ты рассказал Диане обо мне?! — не подумав выпалила она.

— Что? О чём ты? — на лице Люпина отразилось непонимание.

Это было глупо. Он был слишком правильным. Слишком хорошим, чтобы поступать так бессовестно. Его пределом было непроходимое равнодушие к ней.

— Дом! — мужчина мягко схватил её под локоть, когда Доминик совершила попытку сбежать, но она тут же вывернулась.

— Отпусти меня!

— Что случилось? — следуя за ней по коридору, спросил он.

— А тебе не плевать? — огрызнулась она, дёрнув головой назад.

— Ты же знаешь, что нет.

Доминик резко повернулась к нему и, подавляя истерический смех, выпалила:

— Хватит притворяться! — и сразу же вспомнила слова Дианы, такие правдивые и болезненные, что сердце сжалось. Она громко всхлипнула, прежде чем прокричать:

— Я никому не нужна! Меня все ненавидят и нет у меня ничего настоящего! Только идиотская корона, на которую всем плевать! На меня всем плевать! И тебе в том числе, как бы ты ни уверял в этом самого себя! И Маркусу, и Джеймсу, Бефф и Саре... Пейдж... — прошептала Доминик едва слышно. — Я совсем одна, но, знаешь, я привыкла, и теперь вы мне не нужны тоже!

— Не говори так... — прошептал Люпин в ответ и мягко притянул к себе.

Сопротивления не осталось, и она послушно оказалась в его объятиях, уткнулась носом в его плечо в поисках защиты, тепла и поддержки. Он неуловимыми касаниями поглаживал её по волосам, шепча что-то утешительное, но Доминик могла слушать только свои мысли.

И, повинуясь им, она внезапно отстранилась от него и, на секунду заглянув в глаза, притянула за воротник рубашки и накрыла его губы своими. Почувствовала, как напрягаются мышцы под её руками, скользнувшими по груди Тедди, и так же стремительно отстранилась, посмотрев на его растерянное лицо.

Вот она — правда: как бы Доминик ни хотела поверить ему, он не смог бы дать ей того, чего она хотела, лишь разбил бы сердце окончательно. Поэтому она и оградила себя от Люпина в прошлом. Всё-таки Пейдж, чтоб её, была права.

Он оторопело смотрел в ответ и только хотел что-то сказать — девушка уже развернулась и убежала прочь. И хоть в объятиях Люпина она сумела успокоиться после разговора с Дианой и поцелуй не вывел её из равновесия снова, она на ходу затолкала в рот сразу пять таблеток, потому что больше не могла без этого. Это стало зависимостью.

Маркус выручил и здесь. На вершине Астрономической башни было холоднее, чем обычно, но, закутавшись в пиджак, Доминик смогла спастись от пронизывающего ветра хотя бы частично, хотя дрожь унять она не смогла. Дрожала и девушка, стоящая к ней спиной на краю площадки. В сторону от неё разлетался сигаретный дым, который под действием ветра достиг Доминик. Она неосознанно вдохнула его, томно прикрывая глаза, и сделала несколько шагов в сторону Пейдж. Та даже не дёрнулась: так и стояла, облокотившись о поручень, и смотрела перед собой, хотя стук каблуков не услышать не могла.

— И долго ты будешь игнорировать меня? — не выдержала Доминик и сделала ещё несколько шагов.

— Пока не встанешь напротив, — послышался отстранённый голос Пейдж.

— Это так обязательно? — желчно уточнила Уизли.

— В противном случае я тебя не увижу, — та пожала плечами.

Доминик раздражённо выдохнула, уже привыкшая к её причудам, и намеренно громко застучала каблуками по направлению к девушке. Пейдж медленно повернулась в её сторону, когда она встала рядом, и проницательно спросила:

— Что-то случилось?

— Я знаю, что ты сделала, — твёрдо заговорила Доминик, решив сразу перейти к делу. — Ты рассказала Диане о таблетках, которые я принимаю! Не знаю, когда ты успела увидеть, но это точно ты! Больше некому!

Пейдж спокойно смотрела в ответ и невозмутимо приподняла одну бровь вверх.

— Ты правда в это веришь?

— Больше некому... — упрямо прошептала та.

— А ты бы рассказала? — неожиданно спросила Пейдж.

Доминик никогда не раскрывала чужих тайн. Это был её негласный закон. Как бы ни относилась к человеку, его секреты оставались жить в ней вместе с собственными. И умерли бы с ней.

— Нет, — честно ответила она.

— Вот тебе и ответ, — пожала плечами Пейдж, и почему-то Доминик, вопреки своей убеждённости, полному недоверию к людям и собственной упрямости, поверила ей. Она хотела верить ей.

Прикоснувшись к ледяному поручню, она вздрогнула, но оставила руки на нём. Это помогало успокоиться и отрезвить мысли, хоть и вызывало дрожь в теле. Кинув короткий взгляд на Пейдж, Доминик заметила, что под привычной косухой скрывалось короткое чёрное платье сплошь в перьях и пайетках, а в волосах заметила ободок с пышным павлиньим пером. Разглядывая внимательнее, она фыркнула, увидев те же грубые ботинки, которые ни в каком виде не сочетались с нарядом, и всё-таки спросила:

— Почему ты не на маскараде?

— А ты?

Доминик раздражённо закатила глаза. Хоть она и привыкла к манере общения Холли, это продолжало нервировать.

— Хватит отвечать вопросом на вопрос!

— А разве ты не задаёшь их самой себе?

Она вздрогнула и посмотрела на Пейдж — та внимательно смотрела в ответ. Чёртова Пейдж Холли как всегда была права! И это жутко бесило. Доминик не понимала, как она так просто разгадала её, увидела, что за маской высокомерной Королевы кроется раздавленная девочка, прячущаяся от своих чувств? Ведь никто не видел. Почти.

— Почему всё так? — выдохнула она, устремляя взгляд во мглу перед собой. — Почему я никому не нужна?

— Это не так, — заверила её Пейдж.

— Так! — запротестовала Доминик. — Меня все ненавидят. Считают стервой. Пренебрегают моими чувствами. Плюют в лицо...

— А ты так не делала? — усмехнувшись, спросила та.

Уизли зло фыркнула:

— Решила устроить очередной сеанс психотерапии?

— Можно и так сказать, — дёрнув уголком губ, Холли пожала плечами.

Почему она слушала её идиотские рассуждения?! Наверное, потому что спросила сама... А зачем вообще рассказывала ей всё это? Ну, конечно. Она ответила на этот вопрос ранее: Пейдж понимала её, и перед ней не пришлось бы изливать душу и рассказывать всё с самого начала, терпеть осуждение и слушать нотации. Они были похожи. Порой Доминик казалось, что они были одним человеком.

— Посмотри наверх, — неожиданно произнесла Пейдж, подняв голову, и она безотчётно сделала то же самое. — На небе миллионы звёзд, которым плевать на нас. Для них мы просто песчинки, ничтожная пыль в огромной бесконечности вселенной. Но найдётся одна единственная, которая в эту секунду на расстоянии в сотни световых лет наблюдает за тобой и горит. Для тебя. Так же, как чьё-то сердце в самом укромном уголке этой планеты бьётся именно для тебя. И выбор за тобой: погасить этот свет или устроить пожар.

И Доминик смотрела наверх секунду, минуты, казалось бы, часы. И, кажется, нашла ту самую звезду, маленькую и блёклую, в почти неразличимом созвездии Рака, которая подмигивала ей с неба, обещая, что всё будет хорошо.

— А тебе... — она запнулась и, прокашлявшись, продолжила, — не всё равно на меня?

Пейдж посмотрела на неё, и Доминик увидела в её глазах отражение той звезды.

— А тебе самой на себя не всё равно?

_____________________________________________________

*имя Пейдж имеет латинское происхождение от византийского "Págius", что означает "молодой помощник". Таким образом, трактовка этого имени — "помощница".