Проклятое солнце (гет)

У границы со страной Снега холодно так, что, кажется, застывает в ледышку текущая внутри кровь. Йоко ежится, переступает с ноги на ногу и растирает одеревеневшие пальцы, однако теплее все равно не становится. Солнце противно щурится на нее с неба, ни капли не греет и только рассыпает по белесой поверхности искры и блики. Остальная часть их дурацкой делегации переносит холод куда как лучше, так что Йоко, глядя на них, завистливо щурится. Мелкие снежинки кружат в воздухе и оседают на пальцах, и в какой-то момент Йоко даже чудится, будто она вся покрыта ими, точно снежное чудище.

Зачем она идет вместе с Сакурой за Наруто, который пошел искать Саске, Йоко не знает. Смотрит на всех исподлобья, встречает такие же недоверчивые взгляды и кусает губы из-за того, что едва ли может поддерживать общий темп. Никто не говорит, что Йоко здесь лишняя, однако она и сама, не привыкшая к таким огромным компаниям, чувствует себя решительно неуютно. Небезопасно, вертится на полном ядовитой слюны языке, и Йоко проглатывает собственный яд, чувствуя, как противно бурчит в животе. Чакра бьется в теле, проталкивается по чакра-каналам, но выхода никак не находит. Йоко ощущает ее зудом в кончиках пальцев, слизывает с губ снежинки и снова переступает с ноги на ногу, пытаясь согреться. Привал все равно долго не длится, потому что Сакура хочет добраться как можно скорее, и Йоко со злостью признает, что хотя бы в этом ей благодарна.

Торчать с шиноби скрытого листа дольше необходимого совершенно не хочется, так что Йоко тоже рвется вперед — только чтобы вырваться из-под их угрюмых подозрительных взглядов. Сакура осматривает ее в первый же день, делает вывод, что Йоко и впрямь безобидна, и оттого рот у нее непроизвольно наполняется ядом. Йоко терпеть не может собственную бесполезность, прячет пальцы в широких меховых рукавах и улыбается криво и широко, так что встретившийся с ней взглядом парнишка едва пальцем у виска не вращает.

Йоко на самом деле к дьяволу не нужны ни Наруто, ни Саске, однако, что делать дальше она все равно понятия не имеет. Йоко переминается с ноги на ногу, скользит взглядом по разбитому строю и пытается сообразить, зачем в самом деле в это ввязалась. Да, ей нужно найти Саске с печатью, чтобы вернуть отца к жизни, вот только у Йоко всегда есть запасной план — ее собственной увечное тело. Воссоздать из него отцовскую сущность кажется проще простого, однако Йоко отчего-то будто бы трусит, пытаясь найти другой способ. Вспоминает прикосновение отцовской ладони к груди и ежится от накативших мурашек. Странное ощущение накатывает на нее снова и снова, и Йоко подставляет лицо снежинкам, позволяя тем искристым узором оседать на холодных щеках.

Чем быстрее они приближаются к стране Снега, тем тяжелее Йоко дышать. За границу, впрочем, заходить никто вовсе не собирается, им всего-то и нужно по плану Сакуры перехватить Наруто и заставить его вернуться. Йоко жмурится ядовито и зло, глядя на болтающиеся впереди короткие розовые волосы, дивится странной решительности, засевшей у девчонки в сведенных бровях. Йоко вовсе не понимает, из-за чего та так сильно переживает, оглядывает придирчивым взглядом всех остальных и тоже сжимает губы в тонкую линию.

У Йоко нет друзей, кроме мертвого Кимимаро, осевшего генами Кагуи в неразбавленной крови, и такого же отца, от которого напоминанием остается разве что вязкая ядовитая жизнь.

Йоко вовсе не думает, что будет жаль, если Саске умрет. Йоко не сожалеет о смерти Итачи, даже об отце ни капли не плачет. Йоко хмурится и дует губы, смотрит на не тающие на коже снежинки и зябко ведет плечами, пряча пальцы в меховых рукавах. Собственные собранные в косу волосы лезут в лицо алыми прядями, но и их Йоко не смахивает, позволяя прилипнуть к щекам. Солнце насмешливо глядит на нее сверху холодным белым пятном, снег под ногами переливается искрами, а в горле бьется странная душная мысль.

Зима Йоко совершенно не нравится, однако отчего-то она продолжает упрямо шагать. Следует за спиной Сакуры и ее розовой макушкой, точно привязанная, будто ей в самом деле есть какое-то дело до Наруто и Саске. Йоко ведь может повернуть обратно в любое мгновение, плюнуть на все и обосноваться в каком-нибудь отцовском убежище, и эта мысль едва согревает озябшие пальцы. Чакра течет по каналам искрами и рывками, неровными импульсами, и оттого все тело зудит и жжется сильнее, чем от мороза. Это все глупо и совершенно бессмысленно, убеждает себя Йоко, потому что помощь ей совсем не нужна. Ни от Сакуры, которая понимающе хмыкнула после осмотра, ни от Саске с его проклятыми глазищами, ни от кого-то еще. Йоко сама по себе, хочет свернуться клубком и забраться поглубже в нору, но все равно плетется за Сакурой в середине нелепого строя.

До Наруто они добираются удивительно быстро, и Йоко впервые ловит себя на мысли, что бежать незнамо куда не так уж и плохо. Она ведь и с Саске делала так же, просто следовала за ним, а теперь от странного колючего предвкушения по телу растекается дрожь. Время мерещится падающими снежинками, путающимися в волосах, и Йоко ловит их губами и смахивает с ресниц, чувствуя себя непроходимой, решительной идиоткой.

Йоко ловит на себе предупреждающие взгляды двух взрослых, и оттого мурашки рассыпаются по загривку. Хочется шипеть и скалиться по-змеиному, однако яда у нее ни капли не остается, так что Йоко просто растягивает губы в улыбке и клонит голову набок. Она знает, что теперь ее не отпустят так просто, однако этого ей и не нужно — потому что у нее самой по себе совершенно никаких проступков перед Конохой. Саске не в счет, тем более что тот пошел сам, так что Йоко ухмыляется шире и принимается насвистывать под нос пришедшую на ум песенку. Слова под мелодию не рождаются, однако и этого достает, чтобы взгляды из предупреждающих сделались настороженными.

— Братик Наруто! — Йоко радостно машет рукой, привлекая к себе внимание, и Наруто, не заметивший ее в толпе остальных, даже вздрагивает. — Давно не виделись!

Этого достаточно, чтобы отвлечь внимание остальных, так что Йоко легко и громко смеется, и голос ее эхом разлетается по покрытой снегом земле. Сакура морщит нос, растеряв разом весь свой настрой, и Йоко пожимает плечами, скашивая на нее глаза.

— Ты же не думаешь, что он настолько дурак? — спрашивает она, и Сакура в ответ фыркает сквозь сжатые зубы.

Чакра искрит в кончиках пальцев, слюной перекатывается на языке, и Йоко проглатывает, натягивая на лицо еще более приветливую улыбку. Ей не нужно сразу и много, всего ничего и достаточно, но Йоко все равно снова насвистывает, завороженно разглядывая осевшие снежинки на рукавах.

Боль прокатывается по хребту и сворачивается клубком внизу живота, однако Йоко не морщится, только с тона едва заметно сбивается. Она смотрит, как Сакура идет объяснятся перед Наруто, переминается с ноги на ногу, потому что морозец уже начинает пробираться под воротник, и ведет подбородком. Взгляд мажет по всем остальным, пересчитывает, и Йоко с досадой прикидывает, что на всех ее сил пока что не хватит. В груди разгорается странный азарт, лень перекатывается под ногами снежными хлопьями, и Йоко пинает ее, перебирая нашитый на рукава мех.

— Н-Наруто-кун, знаешь, на самом деле! — Сакура осекается, перебирает пальцы, зачем-то оглядывается, точно просит поддержки, а на щеках у нее самый настоящий смущенный румянец. — На самом деле мне уже давно нравишься ты, поэтому забудь о Саске-куне и давай вернемся в Коноху вместе!

Она выпаливает это на одном дыхании, смотрит на Наруто прямо и ужасно решительно, и Йоко смешно от ее выражения. Она даже оглядывается на остальных, однако те делают вид, будто все так и должно быть — особенно парень с раздражающей, будто приклеенной к роже улыбкой. Он первым замечает взгляд Йоко, улыбается ей и клонит голову набок, и она давит желание вцепиться зубами ему прямо в шею.

Они стоят слишком близко, и Йоко пытается сообразить, было ли так в самом начале. Парень продолжает пялиться на нее с улыбкой, и в конце концов Йоко улыбается тоже, натягивает на лицо самое дружелюбное свое выражение и тоже склоняет голову в ответ на приветствие.

— У тебя на лице написано, что ты не понимаешь, зачем она это делает, — говорит парень так тихо, чтобы только Йоко слышала каждое слово.

Лицо его ни капельки не меняется, даже губы открываются едва заметно, и Йоко фыркает, нисколько не впечатленная. Она смотрит на парня более пристально, насвистывает свою песню, а где-то на заднем плане Сакура продолжает лепетать свою ложь.

— А ты, стало быть, понимаешь? — Йоко клонит голову набок, улыбается так же натянуто, совершенно неискренне, и у парня в глазах мелькает насмешка.

Они оба переводят взгляд на Наруто, обхватившего Сакуру за плечи, и Йоко стремительно убеждается в правдивости собственных слов. Если уж Сакура в самом деле решила убить Саске своими руками, ей нужно самой готовиться умереть, а не лезть в чужие дела.

— Я тоже только недавно разобрался, — парень привлекает внимание Йоко, качает головой и улыбается как-то иначе, — это называется дружбой.

Йоко несдержанно фыркает, едва не хохочет, но проглатывает звук и снова свистит. Хочется петь во весь голос, наполнить снежную тишину собственной чакрой, но она только жмурится от яркого света и обиженно поджимает губы. В этом слове нет никакого смысла, думает Йоко, а в груди у нее противно печет. Густой комок боли поднимается из живота, встает в горле и оседает снежинками на щеках, и Йоко снова смотрит на парня, разбирая в его прямом взгляде насмешливое превосходство.

— Я Сай, кстати, — он протягивает руку как ни в чем не бывало, и Йоко снова проглатывает смешок, — будем знакомы, снежная королева.

Пальцы у него холодные, совсем как у Йоко, и она неприязненно морщится, совершенно того не скрывая. Сай продолжает улыбаться, и во взгляде его Йоко видит все больше и больше этого язвительного превосходства. Будто он знает то, чего не знает она, будто смотрит на нее, точно на маленького ребенка, и Йоко сглатывает слюну. Чакра скапливается на языке, и Йоко ведет им по острым зубам, будто сцеживает собственный яд. От боли мелькает в глазах, а от холода противно жжется в висках, и Йоко крепче стискивает подставленную ладонь, позволяя себе ухватиться за нее всего на капельку крепче дозволенного.

— Йоко, — выплевывает она свое имя, и ветер будто назло треплет ее по щекам, набрасывая на лицо алые пряди.

* * *

Йоко подглядывает из кустов, точно воровка, высовывает любопытный нос и прячет его обратно, спасаясь от вездесущих глаз. Йоко кажется, будто ее все равно видят, чуют, выслеживают по отблескам чакры, и оттого отвратительно дрожат кончики пальцев. Влезать Йоко не собирается, только зло жмурится и прячет в рукавах пальцы. В фигуру Саске она впивается взглядом настолько пристальным, что тот, должно быть, чувствует его, точно прикосновение. Виду, впрочем, ни капельки не показывает, хмурится зло и упрямо, и Йоко хочется ткнуть его пальцем между бровей, чтобы заставить эту дурацкую складку расправиться.

Йоко не отрицает, что Саске красивый. Она смотрит на его ровный профиль, на торчащие на затылке волосы цвета воронова крыла, на чрезмерно распахнутый ворот. Йоко видит уродство обиженного ребенка, некрасиво сморщенный нос и глубокие тени, залегшие под глазами. Длинные пальцы Саске обхватывают рукоятку клинка, но и они чудятся Йоко кривыми когтями. Саске двигается быстро и рвано, замирает слишком надолго, и все же глупая девица не может его поймать.

Розовые волосы Сакуры взметаются, глаза сверкают решимостью, и Йоко все еще не может понять. Саске играется, позволяет ей кружиться вокруг, точно привязанному за ниточку шарику, и в его черных глазах Йоко тоже видит этот странный нерешительный блеск. Странный мальчика по имени Сай говорит, что это называется дружбой, и Йоко готова расхохотаться ему в лицо, если только он еще раз вздумает сказать ей такую же глупость.

Им нужна одна только точка, движение, чтобы разорвать ниточку, и тогда шарик окажется в пальцах или улетит куда-то в кусты. Йоко смотрит за ними пристально, едва не придирчиво, будто так пытается осознать собственные настроения, и в то мгновение, когда нить между ними окончательно лопается, воздух со свистом вырывается из ее горла.

— Ах, какая же жалость, — тянет Йоко ядовито и зло и ловит пальцами полетевший в нее кунай, — Саске-кун больше не добрый.

Металл холодит пальцы, и Йоко перехватывает его ладонью, крутит, устраивая поудобнее. Не хватает саркастичного замечания Аобы, и Йоко неловко тянется к высеченной прямо на коже печати призыва.

Сакура испуганно вскрикивает, а Саске впивается в нее взглядом и медленно опускает вытянутую руку. Йоко перебрасывает кунай из руки в руку, переступает с ноги на ногу, окончательно вылезая из кустов, и клонит голову набок, ожидая сигнала к началу. Она и сама не знает, зачем это делает, тем более что ни крикливая Сакура, ни уродливый Саске ей совершенно не нравятся. Йоко переводит взгляд с одной на другого и хмыкает, пропуская момент, когда глаза Саске наливаются пронзительно-красным.

Когда Саске отпрыгивает от Сакуры, Йоко не отрывает от него взгляда. Сейчас слова ей ни капельки не нужны, и она делает шаг вперед, в следующее мгновение едва не проваливаясь в воду по пояс. Цепкие пальцы хватают ее за локоть и тянут наверх, и Йоко вдруг оказывается к Саске так близко, что почти чувствует его дыхание у себя на щеке.

— Я думал, ты умерла, — вместо приветствия говорит Саске, и Йоко ухмыляется широко и ехидно, — он так сказал.

Она чувствует его прикосновение даже сквозь плотную ткань, и кажется, будто от пальцев непременно останутся синяки. Саске смотрит на ее лицо пристально, и Йоко вторит его взгляду, разглядывает изменившийся узор алых проклятых глаз.

— Человек с шаринганом? — уточняет Йоко и без того очевидную вещь. — Он не очень-то и старался.

Усмешка срывается с губ тихим карканьем, бульканье застревает в горле, и Йоко кривится, не желая строить пустую браваду. Хочется петь, но она плотно смыкает губы, наблюдает за Саске, будто боится пропустить малейшую реакцию его тела.

Не заметить, впрочем, оказывается невозможно, потому что его красивое лицо искажается гримасой гнева, заставляя Йоко расхохотаться.

Саске держит Йоко за локоть, но она все равно проваливается, позволяет себе утонуть так стремительно, что воздух напрочь выбивает из легких. По поверхности озера барабанит дождь, а Йоко тонет, цепляется пальцами за руку Саске и ухмыляется ему прямо в лицо. Йоко сама не может сказать, отчего так зла на него, только царапает ногтями белую кожу, оставляя уродливые алые полосы.

От проклятого алого взгляда внутренности сворачиваются в узел, но Йоко все равно смотрит на него прямо в упор. Иллюзия длится уже, кажется, целую вечность, кислород в легких стремительно вытекает разномастными пузырями, искажая лицо Саске образами незнакомых людей. Вот прямо перед глазами у нее мелькает Итачи, и Йоко дергается, почти вырывается и хватает его за ворот белой рубашки. Странное желание жжет горло, наваждение сменяется наваждением, изо рта у нее вырываются пузыри, а ноги наконец касаются дна. Пальцы сводит от натуги, однако ткань Йоко не выпускает, рыщет глазами по лицу Саске, будто в самом деле может найти там кого-то другого.

Она отталкивает его резко, выдыхает оставшийся воздух и захлебывается окончательно, мгновением позже осознавая, что сама же развеяла навязчивую иллюзию. Пальцы жжет и пульсирует, из горла вырывается сипом старая песня, и звуки ее бьют по ушам не хуже барабанящего дождя.

Саске больше не смотрит на Йоко, теперь он сосредоточен на стоящем напротив Наруто, и оттого она растягивает губы в ядовитой ухмылке. Их разговор, впрочем, ей ни капли не интересен, так что она скашивает глаза на собственные ладони. Смотрит на зажатый в пальцах кунай, на слишком длинный широкий рукав и на синие прожилки вен на белесой коже. Ухмылка сама собой становится шире, от боли сводит живот, и Йоко лезет в печать за пилюлями.

Чакра в ее теле бурлит, трепыхается и едва не поет, и Йоко вторит ей тихим свистом. Привычное ощущение накрывает ее с головой, и Йоко наконец поднимает взгляд, сталкиваясь с алыми проклятыми глазами. Саске смотрит на нее прямо в упор, игнорируя слова Наруто, а Йоко в ответ игнорирует его взгляд. Она все еще чувствует его пальцы на собственной коже, и от исчезнувшего прикосновения растекаются градом мурашки.

Они снова говорят о возвращении в Коноху или чем-то таком же бессмысленном, и Йоко жмет губы, прислушивается изо всех сил, но все равно пропускает нужный момент.

От его появления скручивает живот, и пилюля, которую Йоко так и не отправляет в рот, разламывается в пальцах. Рука его ложится Саске на плечо, и Йоко вдруг хочет поправить съехавшую рубашку — только чтобы они не касались друг друга кожей. Существо это кажется Йоко поистине отвратительным, она ловит на себе его взгляд, и тошнота густой волной подступает к самому горлу.

Взгляд алого глаза впивается в нее на мгновение, и Йоко ожидает всего, чего угодно, но ничего так и не происходит. Он отворачивается, будто теряет к ней интерес, шепчет что-то на ухо Саске, а потом глухо и жутко смеется. Йоко кажется, будто его выворачивает наизнанку, будто части, из которых он склеен, вот-вот разлетятся осколками, и она щурится, пытаясь разглядеть момент собственной смерти.

— Кунай отравлен, — шепчет ей Сакура, стоящая, оказывается, слишком близко, и Йоко по-звериному скалится, обнажая клыки.

В какой-то момент их становится слишком много, но все стоят, будто ждут кульминации. Йоко ждет тоже, смотрит на Саске, который сбрасывает чужую руку с плеча и делает шаг вперед, и рот ее кривится от отвращения.

Воздух прорезает оглушительный свист, визг чидори бьет по ушам, и Сакура, испуганно пискнув, отступает на шаг. Глаза у нее блестят, а губы дрожат, будто девчонка в самом деле вот-вот разревется, и Йоко поспешно всовывает ей в пальцы кунай, освобождая руку. Собственные пальцы складываются в печати, порыв ветра едва не сносит ее с ног, но с ритма все-таки не сбивает.

Вопрос Сакуры сносит ветром и глушит звуком, и прежде, чем взрывная волна выбивает из груди воздух, Йоко хватает ее за шиворот и швыряет себе за спину. Воздух выбивает у нее из легких смехом и бульканьем, Йоко дышит всполохами чужой чакры, а перед глазами у нее встают пузыри. На мгновение приходится прикрыть веки, и этого оказывается достаточно, чтобы импульс ударил ей под колени.

Потеряв равновесие, Йоко шлепается на задницу, поднимает столп брызг, но пальцы не разжимает. Чувствует, как пульсирует в висках чакра, как натягиваются рассыпанные по телу чакра-каналы. Йоко напитывается, будто пьет воду из бурлящей реки, и голова у нее кружится совершенно осоловело. Отчего-то хочется прямо сейчас броситься на Саске с объятиями, а еще лучше — расцеловать его в обе щеки, вот только встать без помощи рук Йоко не в состоянии.

— Не мешай мне, Мадара, — рычит Саске, и у Йоко внутри снова все выворачивается наизнанку.

Виснет тяжелая пауза, потому что все, кажется, знают, кто такой этот самый Мадара. Йоко тоже знает, клонит голову удивленно и ухмыляется недоверчиво, потому что кажется, будто ее обманывают, точно ребенка.

Вот только названный Учиха Мадара скользит по ней понимающим взглядом, фыркает сквозь странную маску и снова нарывается на резкое замечание от Саске.

Наруто растекается словами, выдает фантастическую браваду, и у Йоко, честно признаться, уши сворачиваются в трубочку. Ей нет дела до чужой ненависти, нет дела до деревни, скрытой в листве, и все-таки что-то внутри завистливо жмурится и скалит ядовитые змеиные зубы.

Наруто говорит, что в следующий раз они просто умрут вместе, потому что силы у них равны, и Йоко неприязненно морщится. Сакура плачет, утирает щеки перчатками, и от ее убогого вида еще сильнее тошнит. Весь этот спектакль кажется Йоко ничтожным, пустым и бессмысленным фарсом, и она наконец расцепляет сведенные пальцы. Чужая чакра течет по телу, и Йоко больше не чувствует себя ничтожно беспомощной. Она складывает губы трубочкой, громко свистит, точно специально привлекает к себе внимание, и ухмыляется прямо Саске в лицо.

Йоко не говорит, что глаза у него совершенно слепые, такие же, как у Итачи, потому что Саске знает это и сам. Он растерянно ведет подбородком, будто в самом деле не видит ее лица, вытягивает шею, точно цыпленок, и оттого Йоко громко хохочет, не позволяя растекшемуся вокруг фарсу оформиться в нечто болезненное.

Хохот ее, кажется, вырывает всех из липкого оцепенения, и все вокруг мгновенно приходит в движение. Наруто рывком бросается к Саске, однако тот уже исчезает вместе с Мадарой; Сакура, всхлипнув в последний раз, оседает на воду. Все остальные, взрослые, до которых Йоко нет ни капельки дела, действуют куда более слаженно: один из них уже оказывается рядом с Йоко, встает у нее за спиной, будто отрезает пути к отступлению. Йоко, впрочем, так и продолжает сидеть, поджимает под себя ноги и упирается локтем в колено, опуская на ладонь щеку. За всем остальным она следит лениво и почти безучастно, потому что это и в самом деле ее теперь не касается.

Смешки, впрочем, все еще то и дело вырываются изо рта, и оттого Сакура косится на нее то ли неприязненно, то ли все-таки укоризненно. Откуда-то выуживают обессиленную, едва живую от истощения Карин, и Йоко машет ей ладонью и улыбается почти искренне. Не то чтобы Карин вызывает в Йоко хоть что-то помимо гнетущего раздражения, просто приятно в ком-то веки осознавать, что не одна она вляпывается в дерьмо.

— Ты точно сумасшедшая, — бурчит Карин и отворачивается, едва не теряя сознание.

Йоко предпочитает не замечать улыбку у нее на лице и продолжает хихикать, то задирая голову, то опуская взгляд себе под ноги. В висках стучит и пульсирует, по телу растекается приятное тепло, и Йоко даже не сразу замечает, что ее настойчиво дергают за рукав. Она переводит взгляд на Сакуру лениво, почти безразлично, не стирая улыбки с лица, и та хмурится еще больше. Слезы девчонка успевает стереть, однако Йоко все равно видит отчетливые красные полосы лопнувших капилляров в глазах.

— Что ты сделала? — резко спрашивает Сакура, и Йоко моргает, слишком поздно осознавая вопрос.

Звук доносится до нее точно сквозь вату, в ушах звенит, а рот наполняется ядовитой слюной. Йоко медленно сглатывает, точно пробует вкус, ведет подбородком и слишком медленно замечает, что болтающееся над ветками солнце стремительно падает вбок.