Мальчик-Которого-Нет - 2 (гет)

Дни шли за днями, а история с внезапным родством Криви и Локхарта оставалась одной из самых обсуждаемых тем в Хогвартсе. В каждом номере «Ежедневного пророка» Скитер подкидывала дровишек в пылающий костер, не позволяя магам забыть этот скандал. Пронырливая дамочка явно считала, что обнаружила золотую жилу!

Сначала она полоскала нижнее белье издателя, решившего обобрать сирот. Потом взялась за самого Локхарта, вывалив на всеобщее обозрение правду о его подвигах и нелицеприятные подробности личной жизни. Дальше внимание Скитер переключилось на «бедных сироток», и Колин Криви неделю ходил по школе петухом, ноя всем и каждому о своем несчастном детстве. Мне очень хотелось одернуть на мальчишке его новенькую мантию, поправить на шее колдоаппарат, а после расспросить о воспеваемой Скитер жизни впроголодь, но я поостереглась, опасаясь новой волны внимания Колина к себе.

Да, получив свою минуту славы, первокурсник напрочь забыл о Мальчике-Который-Выжил. И за мной вот уже несколько недель таскалась только Джинни Уизли. Но и она бросила делать это на постоянной основе. Лишь изредка я видела ее где-то поблизости, обычно после очередной выписки из Больничного крыла, где девочка бывала хотя бы раз в неделю.

История с Криви отвлекла не только студентов, но и взрослых. Огласка вынудила проснуться Министерство. Министр взял дело под свой контроль и даже возглавил заседание в Визенгамоте, когда Дамблдор отговорился занятостью (видимо, нанесение зелья для роста волос занимает уйму времени!). Амбридж, конечно же, не могла оставаться в стороне и то и дело покидала Хогвартс для встреч с министром или для посещения заседаний Визенгамота.

Суд постановил признать братьев Криви наследниками писателя и обязал издателя переводить гонорары Локхарта на отдельный счет в Гринготтсе, к которому братья имели бы доступ с января будущего года, когда младшему, Деннису, исполнится одиннадцать.

Но история, довольно простая и ясная, быстро осложнилась появлением на горизонте многочисленных дальних родственников Гилдероя, которые вознамерились прибрать к рукам опеку над братьями Криви. Разгорелась настоящая битва. Пока только словесная. Газеты пестрели интервью, которые давали многочисленные троюродные дедушки, бабушки и племянники мачехи сводного брата Гилдероя. Свою удачу попытал даже какой-то совершенно посторонний маг, вся связь которого с семьей Локхарта строилась на том, что когда-то они жили рядом в одном городке и кормили рыбными головами одного кота-драчуна.

Скитер смаковала каждую историю, откровенно высмеивала нахальных родственничков и цитировала письма сердобольных граждан, не желавших, чтобы опека досталась кому попало. А во время интервью с министром Рита и вовсе предложила Фаджу самому взять опеку над мальчишками. Министр и его помощница попытались эту историю замылить, но читателям «Пророка» предложение Скитер настолько понравилось, что уже в следующем выпуске были опубликованы письма с одобрением инициативы, проигнорировать которую Фадж побоялся.

Амбридж все равно попыталась замять историю. Она все еще планировала оформить на Фаджа опекунство над Гарри Поттером, и братцы Криви им были ни к чему. То, что в Министерство Магии которую неделю наведывается иностранный юрист, просто прошло мимо Долорес. А когда Скитер расстаралась и вывалила на разворот критерии подбора опекунов для сирот, Амбридж и вовсе переклинило. Как мы потом узнали через отца Драко, помощница министра пыталась одним днем и волею министра внести поправку в закон об опеке и попечительстве. Я же страшилась момента, когда до нее дойдет слух о действиях герра Мюллера.

На фоне всего этого мы продолжали учиться и постигать магические науки. Уроки Чар стали сложнее, над эссе приходилось корпеть не меньше, чем над заданиями МакГонагалл или Снейпа. Астрономия то и дело переносилась из-за личных дел профессора Синистры или высокой облачности. На Трасфигурации мы все, даже гриффиндорцы, сидели тихими мышками и даже дышали через раз во время практики, но не из-за строгой преподавательницы, а из-за Рона Уизли, чья сломанная и после склеенная скотчем палочка в любой момент могла выдать как фонтан воды, так и запустить во все стороны огненные искры. Сам рыжик уже от этого пострадал, лишившись одной брови и волос на виске. Не повезло и Грейнджер, которую на одном из занятий обдало жаром, подпортившим девушке не только шевелюру, но и школьную форму. На ЗОТИ даже почти два месяца спустя мы продолжали конспектировать учебник, но теперь воспринимали это совершенно спокойно, уже зная, что ребята от третьего курса и старше на уроках у Амбридж не только в каллиграфии практикуются. На Гербологии мы продолжали пересаживать, окучивать, подкармливать и пропалывать, а после под руководством Невилла писать эссе. А на Зельях нашу маленькую компанию возглавлял уже Малфой, который еще до уроков решал, кто с кем встанет в пару на практике. И с некоторых пор Драко постоянно занимался варкой в компании Невилла, умудряясь не только контролировать косорукость нашего приятеля, но и неизменно готовить лучшие зелья. Мне же досталась Панси, с которой мы неплохо справлялись, пусть в итоге у меня и получалось все не так хорошо, как с Малфоем. И только на Истории магии для нас, второкурсников, ничего не поменялось — как спали под бубнеж, так и продолжали спать.

Наши отношения с Драко вернулись к норме, но это теперь означало для меня то, что я должна, как самый главный и верный друг, таскаться с блондинчиком на все тренировки сборной. В пять утра — значит, в пять утра. Вечером перед ужином — значит, перед ужином. Не удивительно, что после ужина окружающие чаще видели меня спящей в кресле у камина в гостиной, чем в Библиотеке, бодрствующей и корпящей над эссе. Каким образом я при этом продолжала отлично учиться? Видимо, программа второго курса не так и сложна, как может показаться. Но общая моя успеваемость все же чуть-чуть просела, в списке лучших учеников я откатилась на пятое место, хотя и продолжала получать только «Выше ожидаемого» и «Превосходно». Драко и сам чуть потерял в отметках, но, похоже, ни капельки не жалел, рассекая над стадионом на новенькой метле по три раза в неделю.

Все эти недели я время от времени слышала голос василиска, но не придавала этому значения, прекрасно помня, что эпизоды с окаменением не начнутся раньше Хэллоуина. И как раз за неделю до этого знаменательного дня решила действовать, благо под мантией-невидимкой не составило особого труда пробраться вслед за Джинни в общагу Гриффиндора.

Гостиная выглядела почти так, как ее описывали в книгах. Разве что ни о каком алом цвете тут и речи не шло. Но, собственно, слизеринская гостиная тоже не такая уж изумрудно-зеленая, там преобладают серый, черный и блеклые оттенки зеленого. Гостиная же Гриффиндора была больше коричневой и бежевой. А еще потрепанной и грязноватой: истертые до дыр старинные ковры, проеденные молью гобелены, продавленные поколениями студентов бархатные и кожаные кресла и диваны. Но место и в таком виде казалось довольно уютным. Тут определенно верилось, что до тебя в этих стенах учились поколения и поколения магов и ведьм.

Огибая мебель и уворачиваясь от студентов, я прошла за Джинни в спальню первокурсниц. Там мне повезло вдвойне: в комнате не было посторонних, а сама Уизли, сбросив сумку на пол и подхватив со стула полотенце, утопала в душевую.

Не теряя времени, я натянула перчатки из драконьей кожи и заглянула в сумку Джинни. Чары расширения пространства действовали исправно, так что пришлось порыться, прежде чем я за краешек выволокла из глубины дневник Тома Реддла. Опасным он не выглядел, но я все равно поостереглась и сунула находку в прихваченный с собой мешочек из драконьей кожи.

Оставалось лишь создать впечатление, что мисс Уизли не обворовали, а она сама потеряла злополучную тетрадку. Для этого я порылась в сумке девочки еще немного, нашла набор для очинки перьев, вынула ножик, а остальные предметы вместе с раскрытым футляром безжалостно ссыпала обратно. Ножом же надрезала шов на боку сумки, чтобы в получившуюся прореху мог пролезть дневник. После этого нож заклинила в дыре книгами и тетрадями. Последним штрихом прихватила из сумки какие-то скомканные пергаменты, понадеявшись, что не забираю ничего важного. Их я собиралась выбросить неподалеку от входа в гостиную Гриффиндора, чтобы у девочки не осталось сомнений в том, что и дневник выпал где-то вне общежития.

Диверсию свою я завершила еще до того, как в душевой перестала течь вода, но задерживаться не стала, опасаясь, что Джинни как-то сумеет почувствовать дневник Тома. Сам же предмет я для начала унесла из общежития Гриффиндора, выскользнув через портрет Полной Дамы вслед за Кэти Белл, а после, держа мешочек за завязки, отнесла в заброшенную часть замка на седьмом этаже, где, судя по слою пыли, годами никто не появлялся. При себе я такую вещь оставлять опасалась, как и прятать в местах, вроде Выручай-Комнаты, где уже хранился один крестраж.

Пропажу Джинни, судя по всему, обнаружила сразу. На ужине в тот день она выглядела особенно бледной и нервной, а ее соседки и кое-кто из старших гриффиндорцев обсуждали поведение девочки. Перси, услышав их, долго отчитывал львят и утешал расплакавшуюся сестру.

Еще несколько дней после этого Джинни была нервной и дерганой, а я слышала невнятное шелестение сквозь стену, в котором едва различались слова.

Итогом моей диверсии стал спокойный Хэллоуин, который лишь немного подпортили близнецы Уизли, попытавшиеся подложить навозных бомб в обивку кресла Амбридж. Но та унюхала подарочек шагов за десять, изничтожила кресло и потом весь вечер сверлила студентов недобрым взглядом, восседая на обычном жестком стуле.

* * *

Обрадованная небольшим успехом, я напрочь забыла о матче по квиддичу и одним только чудом избежала расплаты за свою самонадеянность.

На трибунах было холодно из-за хлестких порывов ветра. Но мне все это было нипочем благодаря новой шапке и шарфу. Остальным оставалось лишь мне завидовать и обновлять Согревающее.

Я улюлюкала, махала флажком и подпрыгивала на лавке, наблюдая за матчем. Слизеринцы играли довольно жестко, но и грифы им не уступали — близнецы лупили по бладжерам с такой силой, что мячи ломали перегородки и выбивали щепки из шестов с кольцами. Ловцы где-то вверху соревновались в маневренности и скорости своих метел. Малфой, понятное дело, на прямой превосходил ловца львов. Но гриффиндорец был довольно ловким и опытным игроком, и пока Драко красовался своим «Нимбусом-2001», парень в ало-золотой форме несколько раз обошел его на виражах в погоне за снитчем. Но пока золотой мячик не дался ни одному из ловцов, и основное сражение шло между остальными двенадцатью игроками.

Мы как раз наблюдали вспышку гнева Маркуса, жертвой которой стал бедолага Оливер Вуд, едва успевший отбить три попытки пробить кольцо за каких-то тридцать секунд, когда прямо в центре игровой зоны бладжер увернулся от биты кого-то из Форжей и устремился к трибуне Слизерина, на которой сидела я. Не успев даже подумать о спасении, я просто выставила вперед руки, чтобы уберечь лицо. Но удара не последовало ни через секунду, ни через две.

— Ай! — придушено пискнула рядом Панси.

С опаской открыв глаза, я обнаружила, что мяч отдаляется, а Панси валяется на лавке, придавленная Невиллом и Винсентом.

— Что… что случилось? — нервно спросила я, но ответ получить не успела. Бладжер, отлетев на приличное расстояние, развернулся и снова устремился на меня.

В этот раз я присела, втянула голову в плечи, но глаза закрывать не стала, а потому видела, как мяч, лишь немного обдав меня воздухом и будто пройдя сквозь пальцы, снова устремляется прочь.

— Что за?.. — выдохнула я и выдернула из крепления волшебную палочку. На свои руки, при этом, я старалась не смотреть. Лишь сжала левую в кулак, проверяя пальцы и убеждаясь в том, что они такие же материальные, как и пять минут назад.

— Бладжер взбесился, — озвучил очевидное Теодор, сидевший на лавке позади нас и теперь спешно отползавший в сторону. — Поттер, тебя кто-то пытается покалечить!

— Нет уж! Не надо мне такое! — вскричала я, видя, что мяч разворачивается для третьей попытки.

— Это все Уизли! — выпалил Забини. — Кто еще?!

Я лишь фыркнула, мысленно обругала себя всеми возможными словами и безжалостно припечатала бладжер Бомбардой еще на подлете. Мяч распался лоскутками, а трибуну обдало волной воздуха.

— О! Здорово! — обрадовался Невилл.

— Ага, а теперь слезьте с меня! — завопила Паркинсон на мальчишек. — Вы тяжелые!

Драко, наблюдавший за ситуацией сверху, спланировал пониже и безмолвно вопросительно вздернул брови. Я ему помахала флажком и показала кулак, крикнув как можно громче:

— Не отвлекайся.

«Зато я сама отвлеклась и совершенно забыла кое о ком!» — подумала я, когда Малфой улетел, и едва удержалась от желания дать себе щелбана.