Сестра Сохатого: Faded Life (гет)

— Ты чего?

Римус удивленно на меня глянул. Пытаясь сдержать улыбку, я указала пальцем на его гладко выбритые щеки.

— Да ничего, у тебя просто все лицо в крошках.

Смущенно потупив взгляд, он торопливо вытер рот запястьем. Хмыкнув, поднимаюсь с дивана, выглянув в брешь между досками в заколоченном окне. Солнце уже высоко. Пускай рабочая неделя подошла к концу и в воскресенье можно было не беспокоиться о том, чтобы идти на работу в Министерство (Артур взял на себя дежурство по срочным вызовам, велев как следует отдохнуть после заварушки в доме Сэла), я чувствовала сильное возбуждение. Не терпелось приступить к расследованию нападения на Гарри.

— Знаешь, — поднявшись на все еще слабых ногах, Римус принялся одеваться. Дернувшись, с трудом подавляю желание броситься ему на помощь, — все-таки, я ему не мамочка. — Впервые вижу, как ты улыбаешься.

Кашлянув, делаю вид, что очень заинтересована в виде за окном, пока Люпин, скинув с себя клетчатый плед, натягивает брюки. Грязная, заросшая травой тропинка к Визжащей Хижине тянется к холму, из-за которого виднеются острые треугольные крыши домиков Хогсмида. Впервые вижу деревню с этой перспективы. Тянутся к горизонту темно-зеленые пустоши, заросшие бледно-розовым вереском и дикой ежевикой, неприглядная шотландская глушь преобразилась на лето, поросла цветами, даже небо в это время года чистое, ярко-голубое. Зима, весна, лето… Раньше для меня значение это особо не имело, — все равно, что сыплется тебе на голову, дождь или снег, когда не замечаешь ничего вокруг, утопая в собственной черной тоске. Теперь же, наблюдая за тем, как медленно плывет по небу светло-серое облако, похожее на кролика, я почувствовала на душе странную легкость.

— Если расследование сдвинется с мертвой точки, то еще и не так улыбаться буду, — я хмыкнула. Заварушка с Коннингтоном как следует разогнала горячую поттеровскую кровь по жилам, теперь она медленно кипела, жаждав новых приключений. Где-то в своей могиле одобрительно ухмыляется дядя Карлус.

* * *

— Твоего Коннингтона случайно не Дабхглас зовут? — спросил Римус, когда мы, морщась от яркого июльского солнца, спускались по крутому склону по направлению к деревне, чтобы оттуда поймать Ночной Рыцарь. Воздух уже начал нагреваться, и дойдя до подножия холма, пришлось остановиться, чтобы закатать до локтей рукава своей черной шерстяной мантии.

Надо сказать, темно-бардовый рукотворный джемпер Фабиана с вышитой на нем большой буквой «Ф» выглядел на Римусе глуповато и немного не к месту, но это все, что я второпях смогла найти в разваленной куче одежды в комнате Пруэтта. Залезть в шкаф Гидеона совесть не позволяла. Его комната так и осталась нетронутой, ровно такая же, как и в тот день, когда близнецы в последний раз покинули нашу берлогу. Наверное, если открыть потертую дверь, на подоконнике так и будет валяться старая пепельница с горой смятых, почерневших окурков, а на кровати окажется клетчатый плед и пачка чипсов.

— Да, а что? — расправившись с рукавами, я выпрямилась и забрала у Люпина плетенную корзинку с остатками завтрака. Уже не такая тяжелая, как была рано утром, но все равно, глядя на его бледное, болезненное лицо, не хотелось перенапрягать товарища слишком сильно. — Ты его знаешь? Откуда?

— Не уверен, что это правда, но я уже видел его имя в «Ежедневном Пророке». Помнишь дело Руквуда?

Я нахмурилась, вглядываясь в силуэты деревни перед нами в попытках вспомнить, но ничего в голову так и не пришло.

— Это было громкое дело, три года назад, — пояснил Римус. Не удивительно, почему я могла его пропустить. Первые полгода после смерти Лили и Джеймса были для меня все равно, что долгий, затянувшийся кошмар, в попытках справиться с горем, я заливала в себя столько алкоголя, что с трудом могу вспомнить хоть что-то из того времени. — Наш старый приятель Каркаров решил пойти на сделку с Барти Краучем и сдал несколько своих старых товарищей. Среди них был и Август Руквуд, он десять лет проработал в Отделе Тайн, и никто не подозревал о том, что он работает на Волан-де-Морта. Представляешь, какой переполох тогда поднялся? С Руквудом Министерство потянуло за остальные ниточки, множество волшебников тогда побывали в суде, подозреваясь в сотрудничестве со шпионом Волан-де-Морта. Крауч даже Людо Бэгмена прижал к ногтю.

— Эта зараза, как мы уже выяснили, может оказаться в любой щели, главное только хорошо поискать, — я невесело хмыкнула. Помимо чистокровных снобов, про которых все знали, но никак не могли доказать их связь с Волан-де-Мортом, Пожирателями Смерти оказывались совершенно неожиданные люди, а иногда и бывшие товарищи. Война срывала с каждого притворную маску, раскрывала человека таким, какой он есть на самом деле. Кто-то брал в руку волшебную палочку, вставал на защиту маглов и давал отпор мерзкому гаду, а кто-то ломался, в страхе склонял колени.

Перед глазами невольно возникла самодовольная рожа Блэка. Мать считала его чуть ли не вторым сыном, трудно сосчитать, сколько раз этот ублюдок праздновал с моей семьей Рождество, Джеймс нарек его крестным своего сына только затем, чтобы получить удар в спину в самое темное для всех время. Так что история Руквуда не была чем-то новым, либо удивительным. Удивительно только то, насколько глубоко воландемортовская зараза проникла в Министерство Магии, еще и под носом министра Минчума и Крауча, которые держали его в железных руковицах.

— Но причем здесь Коннингтон? — впрочем, я уже догадывалась, к чему клонит Римус.

— В то время некий Коннингтон, не знаю, тот ли Коннингтон, о котором ты рассказываешь, был привлечен Краучем к суду. Его также подозревали в пособничестве Волан-де-Морту. Но никаких улик против него у Визенгамота не было, кроме того факта, что сам Руквуд, используя связи, поспособствовал переводу Коннингтона в Отдел Тайн. Раньше он работал в Отделе магического правопорядка, под начальством Фенриса Боу. Тот, как Дамблдор когда-то поручился за Снейпа, смог отвести от него все подозрения. Рита Скитер, конечно же, воспользовалась возможностью раздуть эту историю до небывалых размеров, Крауча и так уже в некоторых кругах считали параноиком, а после статьи в «Пророке» о том, что он готов судить невинных, его популярность резко поубавилась.

— Думаешь, он и правда может быть связан с Пожирателями Смерти? — фанатики, у которых по странному стечению обстоятельств оказались древние магические артефакты, теперь невыразимец, у которого есть неограниченный доступ к этим опасным и редким артефактам… Учитывая тот факт, что Римус и Снейп так и не смогли найти никаких следов сбыта на черном магическом рынке, это может быть первой существенной зацепкой.

На плечо опустилась теплая ладонь, вырывая меня из лихорадочных размышлений.

— Знаю, это все слишком соблазнительно выглядит, чтобы тут же не броситься по следу, — будто читая мои мысли, проницательно проговорил Римус. Его лицо стало на удивление серьезным, он будто стал старше лет на пять. — Но все, что я хочу сказать: будь осторожна. Не зли этого Коннингтона почем зря, вне зависимости от того, правда ли это или нет.

— Спасибо за информацию, Лунатик, — тряхнув плечами, я сбросила его ладошку и усмехнулась. — Обещаю, что буду осторожной!

Чмокнув его в щечку, подхватила корзину и быстрым шагом припустила вниз по холму, сжав крестиком указательный и средний пальцы на свободной руке. Какое-то время он остался стоять позади, спиной я чувствовала его недоверчивый взгляд. Разумеется, ни капли мне не поверил.

* * *

По возвращению домой, Римус отправился в комнату Фабиана, искать информацию о Коннингтоне. Наверное, проще всего было заглянуть к Дамблдору, но на обратном пути из Хижины поднялась настоящая жара. Я переживала о том, что Люпин упадет в обморок раньше, чем мы доберемся до замка. Чтобы занять себя и справиться с накатившим энтузиазмом, достала более менее приличный пергамент и быстро набросала письмо Артуру. Все-таки, он давно работает в Министерстве, наверное, помнит об этом громком деле.

Пора уже сходить в Косой Переулок и купить себе сову. Так как три года назад я обрубила все контакты с прежними знакомыми и не имела в ней никакой необходимости, тем более вряд ли была в состоянии позаботиться о каком-либо питомце (о себе-то с трудом заботилась), в редких случаях предпочитала посылать письма через почтовые отделения. В честь поступления в Хогвартс родители подарили нам с Джеймсом Снитч, нашу первую сову. Она была светло-карамельной, в темную крапинку, и прожила в нашей семье почти семь лет, пока не заболела. Быстро царапая на пергаменте послание для Артура, я с улыбкой вспомнила ее выпученные желтые глазища.

Трансгрессировав до почтового отделения, я заплатила 3 кната за сову и вернулась домой, нетерпеливо ожидать ответа от Уизли. Однако он не последовал до глубокого вечера. Скорее всего, моего начальника опять вызвали на какое-то срочное происшествие, вроде взрывающего унитаза, и письмо до него попросту не дошло. Ничего страшного, спрошу обо всем завтра, на работе.