Возвращение давно забытого прошлого (гет)

— Вставай, вставай уже!

Холодное железо упирается мне в бок. В который раз, раскрывая глаза, я понимаю, что мне не поздоровится. Это уже входит в добрую традицию. Вокруг меня всюду стекло. Я в застеклённой камере, а рядом со мной стоит строгий мужчина в очках. Он-то и тычет тростью в мой бок. За стеклом стоит другой мужчина. У него прекрасная осанка, руки он сцепил за спиной, а взгляд холодных голубых глаз скользит по мне, словно ищет что-то особенное. На его чёрной водолазке серебристый наконечник стрелы — тот же знак, что и у Кирка, у Спока… Но я же прекрасно понимаю — «Энтерпрайз» где-то далеко.

— Так-так-так… пожалуй, доктор Блэк, Вы можете покинуть камеру нашей гостьи, она очнулась, — говорит мужчина за стеклом.

Первый покидает меня.

— Кто вы? — спрашиваю, вжимаясь в стенку.

Тут же осознаю, что не до конца ценила неприветливые лица команды Джима Кирка. Здесь ещё хуже.

— Джон Харрисон и доктор Блэк. Вас устраивает?

Так передо мной тот самый Джон Хариссон? Тот, о ком говорил мне мистер Чехов? Господи, куда я попала… опять не туда, куда нужно? Джон загадочный мужчина, холодный, озлобленный. Это видно по его лицу, слышно по его словам. С какой сдержанной ненавистью он процеживает то, что говорит мне. Но какие у него красивые глаза, а какая интересная форма глаз! Никогда прежде я не… СТОП! Я, похоже, видела подобного человека когда-то. Но вот когда?

— Устраивает, — киваю.

— А вот Вы? Кто такая?

— Лара Уолт.

— Хм, мне это мало что говорит, — Джон Хариссон поражает меня своей сдержанностью и апатией.

В его взгляде никакой заинтересованности, похоже, он не увидел во мне ничего, что хотел бы. Это крайне неприятно, не то, чтоб я жаждала от него внимания, нет. Но настолько плевать на людей может только Джон Хариссон, теперь я понимаю.

— Тогда, я не знаю, чем Вас порадовать.

— А если Вы не Лара Уолт?

Вздрагиваю. Об этом знали только я и Павел Чехов. Откуда же?..

— У меня есть бирка с именем.

— У меня тоже. Но это ничего не значит. Доктор Блэк, не могли бы Вы оставить нас на некоторое время?

Доктор кивает и уходит прочь.

— Лгать другим проще, чем себе, Лара.

— Значит, я выбрала нелёгкий путь, потому что я не лгу Вам.

— А себе?

— Возможно.

— В чём же?

— Я ничего не помню, мистер Хариссон. Что Вам нужно от меня?

— А Вам от меня?

— Пожалуй, если Вы можете отвести меня к Хану, то только это, — дерзко отвечаю я, так как понимаю, что доктор Блэк не зря оставил при товарище свою трость.

Джон улыбается, но выражение его лица не меняется. Всё такое же безразличное ко всему, всё такое же угнетающее. Я чувствую, как внутри меня зарождается обида, сама не понимаю, отчего. Я же не знаю его, этого Джона Хариссона. Он заходит ко мне в камеру и вертит в руках трость. Я уже представляю, как мои кости будут ломаться от удара этой железной «штуковины». Вздрагиваю, мне страшно. Я не хочу снова чувствовать боль. Я больше не хочу… не хочу…

— Я точно знаю, что ты не Лара Уолт. Так кто же ты? Зачем тебе Хан?

— Не знаю.

Получаю пощёчину. В голове гудит, слёзы навернулись на глаза.

— Кто ты такая? Говори правду.

— Не знаю.

Теперь удар по другой щеке. Это забавно. Для него это ОЧЕНЬ забавно.

— Зачем тебе Хан? Хочешь убить его? Что тебе нужно от Хана?

— Не знаю, я просто чувствую одно: я должна его увидеть.

Теперь уже удар по руке этой тростью. Она на вид не такая мощная, но бьёт больно. Кричу и хватаюсь за ушибленное место. К чему мне скрывать слёзы и боль.

— Я думала, мужчина не может бить женщину. Вот так сразу к жестокости…

— А ты идеалистка, жертва очень привлекательной, но опасной лжи. Лара, вокруг тебя одна ложь, давай же, говори правду! Зачем тебе Хан?

— Я не знаю!

Сколько меня истязал Джон Хариссон — я не запомнила. Как можно запомнить то, что отдаётся чудовищной болью по всему телу? Лучше бы он бил меня руками, а не тростью. На мои крики у него нет никакой реакции, ему плевать на мои мольбы и слёзы, вскоре он просто забьёт меня до смерти. Из его уст вылетает лишь один вопрос. А я не знаю, правда, не знаю, что ответить. Мистер Хариссон успокаивается лишь тогда, когда я издаю последний душераздирающий вопль и падаю на пол, залитый собственной кровью, которая хлещет из плеча и раздробленной коленки.

— Я не вру, мистер Хариссон. Мне нужен Хан, но я не собираюсь его… убивать…

— А я тебе немного приврал. Я и есть Хан.

Даже в предсмертном состоянии я с удивлением охаю и гляжу на того, кого искала давно. Я верю его словам, ведь как только он сказал мне это, тут же в моей голове что-то проясняется. Я мимолётно вижу что-то несвязное, такие кадры, которые не могли бы быть правдой, но я слышу, как кто-то счастливый кричит в моей голове это имя.

Хан… Хан! Хан.

Я гляжу на своего истязателя. Вот же он, вот же Хан. Но что мне это дало? Никаких ответов. Голос в моей голове утихает. Я нашла то, что искала. А к чему это привело? Надеюсь, я умру. Ведь если я очнусь снова, он будет пытать меня вновь и вновь. Физическая боль не самая страшная, но довольно неприятная. Пожалуйста, можно мне умереть?