Куклы маленькой принцессы (джен)

На кухне царил беспорядок, который смутно знакомый рыжий подросток не замечал, всё своё внимание сосредоточив на поглощении большой ложкой варённых макарон прямо из кастрюли. Рядом на столешнице лежало с десяток сосисок.

Дамблдор несколько раз моргнул, чтобы прояснилось зрение. Мальчик за столом был чем-то очень похож на каждого из выводка Артура, но одновременно отличался от них. И ни одним своим действием он не показал, что заметил появление высокого сутулого старика — директора школы волшебства и чародейства. Дамблдор прокашлялся, подумав, что таким образом рыжик перестанет жрать и переключится на гостя. Не тут-то было, парень, почти не прожёвывая мясо, грыз длинную сосиску, взяв её рукой. Соус тёк по его подбородку, капая и загрязняя его давно нестиранную мантию. Видно было, что он не менял её уже два-три дня.

Альбус не мог дальше ждать, поэтому, шагнув к огромному обеденному столу и покряхтев устало, отпустился на первый попавшийся под руку стул. Тот предупредительно скрипнул под ним.

— Где взрослые, мой мальчик? — Потом всё-таки поинтересовался: — Ты кому родня будешь, Молли или Артуру?

Рыжик на мгновение оторвался от поглощения пищи, чтобы посмотреть на говорившего, хмыкнул, шевельнув плечами, и вернулся к своему занятию, не снизойдя до ответа.

— Позови, пожалуйста, кого-нибудь из хозяев, — старый колдун не унимался. — У меня ко взрослым задание есть.

Парень с раздражением бросил ложку в кастрюлю, брызнув соусом, который ручейком залил перед мантии и часть столешницы, и в молчании отправился наверх по лестнице.

Через минуту с верхних этажей спустился Билл. За ним валяжной походкой — очень напоминающей Малфоевскую — тащился тот же незнакомый подросток, вслед им доносился вой упыря.

Первенец Артура выглядел осунувшимся и подавленным. И если бы его волосы от рождения не были очень светлыми, цвета соломы, то среди волосинок Альбус рассмотрел бы немало серебряных.

— Профессор Дамблдор, сэр! — голос молодого мужчины звучал глухо и незаинтересованно. — По какому поводу пожаловали в Нору?

Старый директор не был прошлогодним птенцом, чтобы не почувствовать еле сдерживаемое раздражение старшего сына Уизли.

— Билл, мальчик мой, что случилось? Ты выглядишь чем-то встревоженным...

— Папа умер, — коротко ответил Билл, и, не удержав эмоции под контролем, всхлипнул. — А близнецы пропали, мне мистер Джордан звонил...

Альбус подумал, что ослышался:

— Что, что? Кто умер?

Тонкими дрожащими пальцами Уильям стиснул переносицу, потому что голова у него нещадно болела. Кроме того, после всего, что уже два дня подряд он обдумывал и так, и сяк, ему было не до дипломатических расшаркиваний со старым и, самое важное, бывшим своим школьным директором.

— Мой папа умер два дня назад, профессор, я ещё не отошёл. Надо его хоронить, а маму я никак не могу найти. Её угораздило куда-то уйти в тот же вечер, когда с отцом это произошло, не оставив никому из нас весточки. Я ей нескольких Патронусов в день отправляю, но она не отзывается... В аврорат звонил, но оттуда отнекиваются, говорят у них аврал с потерявшимися и вдруг нашедшимися учениками... Но вы об этом должны лучше меня знать. На мне забота о младшеньких, близнецов найти, похороны, уведомление родственников, а матери нет и нет. Перси тоже уехал, оставив только невнятные записки. У меня сейчас дел навалом, вы простите, что не могу уделять вам больше внимания и времени.

Билл судорожно вздохнул и его взгляд зацепился на опять же прилипшем к кастрюле, облизывающем последние капли соуса с большой ложки подростке. Неведомое выражение брезгливости промелькнуло в его глазах, заменённое короткой дезориентированностью. Потом, словно в его голове щелкнул переключатель и он, придя в себя, рявкнул:

— Рональд, перестань жрать! Там, наверху лежит отец, мёртвым лежит, а ты тут устраиваешь поросьячие пиры!

Сверху упырь опять устроил жалобные подвывания. Подросток у плиты застыл статуей с ложкой в руке по пути ко рту и взглядом, устремлённым к потолку. Дёрнувшись, он робко переступил с ноги на ногу и медленно отпустил ложку, которая, упав, опять шлёпнулась, вызвав брызги соуса.

— Но... но я... тут голодный был, — хрипло ответил он. — Воот, я себе и приготовил... И всё так вкусно пахнет.

Дамблдор ничего не понимал. Этот парнишка мог бы быть любым из родственников рыжей семьи, но Рональдом никак не мог быть. Да, был похож на самого младшенького, но точно не мог быть им, шестым сыном Артура. Покойного Артура, если вспомнить озвученную Биллом печальную новость.

А потом, пока старый директор Хогвартса всё ещё смотрел на пацана затуманенным взглядом, что-то с воздухом вокруг веснушчатого лица рыжика случилось. Прошла короткая рябь, которая словно размыла всю фигуру мальчика, его внешность поплыла, словно сверяясь с первообразом, и резко застыла. И перед глазами незванного гостя Норы появилось знакомое лицо второкурсника Рона, единственного друга Гарри Поттера, с его хорошо знакомым, бесхитростным выражением.

Дамблдор несколько раз моргнул, чтобы прояснить свой взгляд.

Ну да, это действительно Рон и никто другой, как он мог усомниться в этом!?

Размышления Альбуса прервал резкий приказный тон Билла:

— Иди наверх в свою комнату, Рон! Помойся, переоденься в чистое. Через некоторое время Нора заполнится людьми, приехавшие на похороны от...ца. И позови вниз Джинни, я попробую связаться с мистером Джорданом, может, близнецы всё-таки появились. Отправлю Эролом сообщение Персивалю, хоть он приедет. Для мамы надо Поисковое зелья сварить, она могла в какую-то неприятность попасть опять же ...

— Но... но, Джинни в её комнате нет, я проверял, — сказал младший рыжик и, понурив голову, неторопливо отправился выполнять приказ старшего... хм-хм, брата. А с того дня, когда умер с перегрызенным горлом Артур — Главы фамилии Уизли. Он даже не заметил насколько побледнел его старший брат Уильям.

— Как так её нет! — воскликнул он и бросился наверх, не заметив, что Дамблдор последовал за ним.

Толкнув дверь комнаты сестры, Билл вдруг вспомнил, что действительно не видел сестрёнку с момента своего приезда в отчий дом. Куда та могла отправиться? К Лавгудам или куда-то ещё?

Шкаф и копилка Джинни были пусты. Её палочки в тумбочке матери тоже не было, отсутствовала и палочка Рона. В ящиках и матери, и отца не было ни кната.

Билл схватился обеими руками за голову и начал выть от бессилия. Всё пропало пропадом. Как ему дальше жить, с пережитым непереносимым горем на плечах? Как похороны устраивать, если денег-то нет? У кого просить взаймы, у гоблинов? При их же запредельных грабительских процентах? Другого выхода нет. Надо идти на невыгодную сделку, никак иначе.

Он толкнул в сторону следующего за ним по пятам Дамбдора и побежал в комнату Перси заново перечитывать разбросанные по полу скомканные записки.

Окно в комнате его третьего брата было второй день распахнуто настежь и ветерок развевал тонкую, в цветочках, занавеску. На полу валялись скомканые, прочитанные по верхам кусочки пергамента и Билл, взмахнув палочкой, собрал их в стопку на столешнице рабочего стола Перси, разгладив их. Текст самого верхнего из них, написанный корявыми, что было несвойственно для этого его брата, буквами был следующий:

Уважаемый Почитаемый мистер Прюэтт,

Я принимаю твои ваши условия. Ждите меня назавтра пораньше...

Деда,

О причинах сообщу по прибытии. Я что-то ужасное...

Перси подслушал их с отцом разговор, не иначе! Другого объяснения Биллу на ум не приходило. И у Перси была некая продолжительная переписка с лордом Игнатиусом Прюэттом, братом их дедушки по материнской линии. Билл почесал растрёпанную шевелюру, пуще разлохматив тянувшийся до середины спины хвост. На нижних пергаментах были ещё черновики писем третьего брата с тем же респондентом, дядей их матери.

Из содержания писем выходило, что Персиваль общался с родственником не впервые и вёл с ним некие переговоры. А родственник этот ставил условия, для Перси неприемлимые. Но было понятно, что в конце концов, тот согласился.

На самом последнем кусочке Билл и заглядывайщий у него через плечо Дамблдор, прочитали некие рассуждения Персиваля:

Чарли отправился в Хогвартс — (не вернулся, погиб?)

Мама отправилась за Чарли — (не вернулась, погибла?)

"Выручай-комната",

куклы,

Джиневра... (как они связаны между собой?)

Дамблдор проследил глазами метания парня, а потом подумал, что ему пора ретироваться, оставив того в покое, а самому взять след тонюсенькой ниточки, указанной в последней записке Перси. "Выручай-комната", как интересно...

— Уильям, маль... кхе-кхе, мистер Уизли, если тебе нужна помощь, я всегда... — он покачнулся к выходу, прощаясь с Биллом. Но тот, утонув в своих переживаний, упёрто молчал и не шёл на контакт. Даже не сказал "до свидания".

Не дождавшись ответа, Альбус бросил горстку дымолётного порошка в камин, крикнув "Кабинет директора Хогвартса", и шагнул во вспыхнувший зелёным пламенем огонь.

* * *

Дамблдор выскочил из камина в своих помещениях и с криком облегчения бросился на своё место за своим рабочим столом. Маленькую, по сравнению с громадой строения замка, директорскую башню он давно считал своей вотчиной и крепостью. Только здесь он чувствовал себя защищённым от агрессии внешнего мира, только на своём троноподобном кресле он мог быть Великим, Светлым Светочем... Добрым дедушкой, в конце концов.

Предатели! Все вокруг предатели!

Блин. В скором времени всё это канет в Лету, у него заберут всё-всё и, если отберут у него и Орден Мерлина Первой степени за победу над Гриндевальдом, действительно его ждут толстые стены Азкабана.

Перед ним сел прилетевший с своего нанеста Фоукс и стал тереться головкой с венчиком из перьев об его руку.

— Эхх, птичка, — горестно выдал старый колдун, — расставаться предстоит нам. Останешься ты здесь, в Хогвартсе и будешь служить следующему директору, а я... Я провалился, Фоукс, прошляпил все свои козыри, гоняясь за своей мечтой. Всеобщее Благо, какой это оказалась тупой идеей! Надо было после падения Тома от руки маленького Гарри закругляться и уходить на пенсию. Лежал бы я сейчас на пляже, сосал через соломинку различные коктейли и май-таи, смотрел бы на молодых, жил бы — не тужил... А я заигрался. Куда теперь мне идти, что делать, чтобы избежать заслуженное наказание?

Он замолчал, раздумывая о прошлом, ища в давно ушедших событиях хоть какой-то намёк-подсказку, который дал бы исход из безвыходной ситуации.

Когда-то, давным-давно, в те времена, когда он был просто молодым профессором по Трансфигурации, он дружил с Септимусом Уизли. У них с женой Седреллой была такая же свора мальчиков, как у Артура и Молли, с той единственной разницей, что у первых так и не родилась дочь. Однажды Септимус, перебравший горячительного, стал жаловаться Альбусу, что самой страшной бедой своей считает отсутствие этой самой дочки у них с Седреллой.

"Она была бы нашим спасением, Альбус, ты понимаешь это? Не-е-ет, откуда тебе понимать такое?" — вспоминал Дамблдор и вдруг подскочил. — "Джинни, надо поискать маленькую Джинни!"

— Фоукс, перенеси меня на восьмой этаж напротив портрета Варнавы вздрюченного! — крикнул он и схватился за хвост феникса.

Вспыхнуло алое сияние и кабинет директора опустел.

Появился Дамблдор в таком же сиянии, с Фоуксом наперевес, аккурат напротив указанного места. Увидев нового зрителя, тролихи начали толкать друг друга, указывать на него пальцем и весело обсуждать что-то для них смешное.

— Дуры, — сказал директор и совершил положенные перемещения туда-сюда перед картинами, думая о месте, где находится Джиневра Молли Уизли.

Появилась высокая деревянная дверь с массивной железной ручкой. Дамблдор сразу открыл её и быстро переступил порог.

* * *

Во сне она путалась среди спускающихся как бы с неба полосок полупрозрачной ткани. Те заплетались между её ногами, мешая ей бежать от чего-то угрожающего. Что-то гонялось за ней, но она не могла увидеть что, потому что эти дьявольские занавесы в самый ответственный момент, собирались и плотно скрывали затаившегося хищника.

Тихое девчачье хихиканье вперемешку с мальчишеским хохотком следовало за каждым её шагом и она хотела укрыться в укромном местечке, что бы те не могли её найти.

Но полотнища со временем словно сами оживали и стали с остервенением её хватать и с нарастающим нежеланием отпускать её.

Внезапно перед ней появляется стеклянная стена, за которой стоит и таращится в её сторону сам профессор Дамблдор. Увидев его, Джинни с облегчением начинает бить кулачками по стеклу и кричать:

— Директор, директор Дамблдор, спасите меня отсюда! На помо-о-ощь!

Профессор Дамблдор делает шаг вперёд и лбом упирается в разделяющий их твёрдый прозрачный материал. Потом место лба занимает его ухо, и она снова начинает уже пищать, потому что смех невидимых преследователей усиливается:

— На помо-о-о-ощь, помогите-е...

Директор взмахивает палочкой, но ничего не происходит. Стекло так и стоит между ними, целое и невредимое. Тогда он начинает оглядываться в поисках чего-то твёрдого и ударопрочного, но там, где он находится, появляется вторая стеклянная стена, за которой Джинни видит троих парней-подростков и девочку своего возраста. У одного из парней блондинистые, как у Малфоев, волосы, но не прямые, а вьющиеся. Остальные трое — рыжие, как семья Уизли.

Дамблдор, увидев новую картину, отлипает от разделяющего их с Джиневрой стекла и залипает на другое. Плачет. Вытирает слёзы рукавом, что-то говорит, но не слышно, что.

В этот момент девочку, наблюдающую за своим директором, сграбастали огромные человеческие, но пухлые, как у детей, руки и подняли с пола. Подняли её наверх, наверх... По пути перевернули её лицом к потолку и она увидела огромное лицо своей самой любимой в Норе куклы — беленькой, пепельно-русой. Той, которую она назвала Луной и играла с ней чаще всего.

Рядом с лицом "Луны" на Джинни смотрит кукольное, но внезапно ожившее лицо Гарри Поттера. И на этом лице злобно светится пара как бы нарисованных, но вполне живых и двигающихся изумрудно-зелёных глаз.

— Кольни её иглой, Луна моя, — шевеля губами, говорит Гарри. — Пусть она на себе ощутит все прелести игры с куклой. А потом я женюсь на ней, ха-ха-ха, раз она так меня хотела. Что скажете, братцы? Хотите себе куклу-соску?

Из-за полотнищ появляются ещё пять Гарри Поттеров, таких же искусственных и реальных одновременно. Огромных. И все они с ненавистью зыркают на неё, гадко ухмыляясь.

— Мы тоже хотим играть в эти игры, — начали наперебой кричать остальные ожившие её куклы, толкаясь, чтобы быть ближе к действию.

— Поиграем, вдоволь поиграем, сестры! — ухмыляется "Луна". — У нас есть целая вечность.