Кристальный браслет (джен)

На следующий день в Хогвартсе объявили траур по поводу смерти близнецов Уизли, третьекурсников Гриффиндора. Их братья Рональд, первокурсник Гриффиндора, и Персиваль, староста того же факультета, отбыли домой и отсутствовали три дня.

Смерть учеников, деканом которых была профессор Макгонагалл, настолько её подкосила, что она ходила, как осунувшаяся тень прежней себя, и стала выглядеть старухой. Но ни одним словечком, ни даже косым взглядом не посмела она обвинять своих первокурсников на особом положении — будущую чету Поттеров. Поселила их обоих в отдельную комнату в башне Гриффиндора и не сочла необходимым отвечать на удивлённые вопросы старшеклассников.

В дела и.о. директора, за время отсутствия Альбуса Дамблдора, окунулась с азартом — рьяно и со всем львиным упорством. Работёнка оказалась та ещё и Минерве пришлось взять себе помощника, чтобы разобраться во всех хитросплетениях Альбусовой бюрократии. Выбрала она профессора по Чарам, Филиуса Флитвика, себе в заместители, а свои обязанности декана ало-знаменного факультета Минерва передала профессору по Древним Рунам — Батшебе Бабблинг.

С выбором обоих не прогадала.

Филиус Флитвик умело справился с финансовой волокитой, воспользовавшись своими каналами с банком Гринготтс. А в башне львов, впервые за последние почти что пятьдесят лет, наступил какой-никакой, но порядок. Быть может, этому способствовало отсутствие отныне и навсегда рыжих непосед — близнецов Фреда и Джорджа Уизли. Что было, само по себе, событием печальным, но к которому некоторые из малышей всех четырёх факультетов отнеслись как к избавлению от проблем.

Потому что Больничное крыло вдруг опустело, а школьная медведьма мадам Помфри обрела свободное время вместо лечения последствий многочисленных пострадавших от «шуток» зловредных рыжих близнецов. Эта добрая и сострадательная женщина вздохнула с облегчением, хотя старалась сама себя пристыдить за такую неуместную радость.

О мёртвых, если их нечем хорошим помянуть, как говорится, лучше вообще промолчать.

Так, что об этих двоих одинаковых с лица возмутителей учебного процесса на их факультете старались лишний раз не говорить. А на остальных? На остальных факультетах о близнецах пытались забыть, как о плохом воспоминании.

Батшеба Бабблинг, к удивлению и.о. директора, профессора Макгонагалл, с навязанной дополнительной нагрузкой хорошо справлялась. Параллельно с деканством, она выклянчила себе дополнительный, оплачиваемый школой, кружок по Древним рунам. Спросив у коллеги, зачем ей это надо, Минерва была неприятно удивлена, узнав, что на эту необходимую для развития магической науки дисциплину из Гриффиндора на данный момент ходил один единственный ученик — Персиваль Уизли. Больше никто рунами не интересовался. На львином факультете в фаворе были другие дисциплины — УЗМС, Прорицания, Маггловедение. Лёгкие, не нуждающиеся в умственной нагрузке предметы.

Для сравнения — на остальных трёх факультетах были единицы тех, которые отказались посещать занятия профессора Баблинг, между прочим — магистра Скандинавских рун.

Спрашивать о подробностях, для и.о. директора Хогвартса, показалось слишком унизительным. Ведь, как декан этого конкретного факультета, она должна была следить за каждым аспектом обучения своих подопечных. А выходило наоборот — она пренебрегала своими обязанностями, как мало значимыми. И это бросалось в глаза, оказывается, всем преподавателям школы. А она жила до сего момента как слепой котёнок, с завязанными глазами и думала о своих гриффиндорцах в превосходной степени.

Услышав просьбу-объяснение своей заместительницы, и.о. директора Минерва Макгонагалл долго молчала, размышляя об упущенных возможностях, а потом размашисто подписала разрешение. И вечером, на общем собрании факультета Гриффиндор было объявлено о курсе по Рунам для начинающих — с первого до седьмого года обучения.

Малыши с первого и второго курса проявили к Рунам неожиданный для профессора Бабблинг интерес. Записались все, за исключением Рональда Уизли. Никакое давление со стороны старшего брата Персиваля не поколебало его в решении пренебречь дополнительной нагрузкой. Он, в отсутствии своих старших братьев-близнецов, внезапно расцвёл и начал пыжиться перед сокурсниками своим наследством. Обладание двумя комплектами формы для игрока в квиддич и двумя, совершенно новыми мётлами вскружило ему голову. И он, забыв о приличии в соблюдении траура, всё свободное от занятий время нарезал круги на метле, летая над квиддичным полем, сопровождая это громкими криками восторга.

Смерть близнецов не тронула его сердце, на их похоронах ни одна слезинка не пролилась из его глаз. Подавленное состояние своей семьи Рональд не понимал, а часто падающую в обморок мать даже не замечал. Ухудшившееся здоровье отца ему было до лампочки. Всё время трёхдневного траура в Норе он думал только об одном: что он, Рональд, уже не шестой, а очень даже четвёртый сын своих родителей. И от внезапно погибших братьев-близнецов ему по наследству достанется всё: их новая одежда, их две новые палочки, их два заполненных всякими секретными вещами и готовыми к продаже продуктами их деятельности. Но, самое главное, две их новые метлы, купленные родителями в качестве подарка этим летом за их хорошую успеваемость по Зельям, Трансфигурации, Гербологии и Чарам.

И теперь никто не помешает ему наслаждаться своим наследством! Ни вопли матери, ни осуждающие взгляды старшего брата-старосты, ни болезненный вид отца.

Персиваль зато с похорон вернулся хмурый, замкнутый и подавленный. Свои обязанности старосты, под зорким оком новой деканши, он начал выполнять пунктуально, закрывая вход в башню в момент звонка отбоя. Первым на Гриффиндоре просыпался и аккуратно одетый и причёсанный, первым появлялся в гостиной в ожидании первачков, которых вёл за собой на завтрак, на занятия, на прогулку по замку.

На единственного оставшегося в Хогвартсе на обучении братца Рона, он смотрел зло и отстранённо, словно тот был для него не то чтобы враг, но где-то рядом. Глядя на его лихачество высоко над полем для квиддича, пока его сокурсники корпели над вступительным уровнем Древних рун, он копил в себе злость и жгучую жажду поймать мелкого засранца и всыпать ему по первое число. Свои терзания по поводу неприличного поведения младшего брата Перси пока скрывал, но часто ловил на себе странный, немигающий взгляд двух пар глаз — изумрудных Поттера и бирюзовых Гермионы Грейнджер. От этих вперенных в него взглядов ему становилось не по себе. Словно достоинства его личности ставили на чашу весов. Измерялось его к Рону отношение. Между собой эти двое необычных первачков как бы держали пари, что победит — братская ли солидарность и снисходительность или, всё-таки, победит справедливость.

О своих львятах, зашиваясь в изучении найденной в директорской башне документации Альбуса Дамблдора, профессор Макгонагалл начисто забыла. И, после вторых суток изучения вместе с Флитвиком, она стала походить больше на привидение, чем на живого человека. Минерва и раньше, слепо следуя указаниям, вложенным в её программу, ходила, как механическая кукла, ничего вокруг не замечая.

Теперь же и.о. директора, профессор Трансфигурации Минерва Макгонагал, появлялась в Большом зале в неподобающем для её высокого положения в иерархии Хогвартса виде. Её тёмно-зелёная, с тартаном её шотландского клана Мак Гонагалл мантия свисала с ссутулившихся плеч смятая, заляпанная чем-то бурым. К этому добавлялась её резко изменившаяся походка. Из стремительной и энергичной она стала медленной, нерешительной — старческой.

Своим таким строгим ранее взглядом серых глаз, она как бы стала вглядываться в себя в поисках той точки невозврата, которая направила её жизнь под откос. Что или кто заставил её настолько забыть свои, вбитые ещё в детстве устои праведной жизни?

Кроме того, в её памяти начали появляться картины прошедших времен, начали всплывать факты и воспоминания, как во сне пережитые и из-за ненадобности забытые.

Ребёнок в её руках… Парочка молочных зубов… Её безоблачное счастье по этому поводу… Что это такое? Чей это ребёнок? Почему образ синих, плачущих глазок так будоражит её ум, её сердце? Минерва останавливалась на своём пути где-то в коридорах замка и думала, думала…

За несколько недель из пожилой, но сохранившейся дамы неопределённого — около пятидесяти лет — возраста, и.о. директора профессор Макгонагал превратилась в старуху. Неожиданно к ней зачастила Глава ДМП мадам Амелия Боунс, к которой она раньше никакого пиетета не испытывала. Однажды, вместе с мадам Боунс, в замок явился и Глава Аврората, Руфус Скримджер.

И Минерва Макгонагалл усвистала из Хогвартса быстрее скорости света.

С кем она там, в большом мире, встречалась — она никому не сказала. Но вернулась она в школу с глазами на мокром месте, с бледными, но решительно стиснутыми в ниточку губами. И к ней вернулась энергия минувших дней.

Пытливые умы молодых, очень наблюдательных учеников факультетов Рейвенкло, Слизерин и некоторых из гриффиндорцев, стали в свободное время обсуждать внезапные изменения в преподавательнице Трансфигурации.

Только Платиновая парочка — как стали называть ходивших всегда и всюду за ручку Поттера с Грейнджер — в этих обсуждениях участия не принимала. Они и так знали, с кем воссоединилась мадам и.о. директора Макгонагалл — со своим потерявшимся в дебрях её подчищенной, известно кем, памяти. Со своим сыном-сквибом, отвергнутым ею под давлением кумира-Дамблдора, но взятым на воспитание её родителями — отцом-пастором и матерью.

Учебные будни пролетали для Гермеса — будем его называть Гарри Поттером — легко. Ему было интересно проводить время в библиотеке и читать, читать и узнавать мир магии, если бы не было многочисленных и, согласно мнению Гермионы, бессмысленных эссе. Он научился писать их играючи — сказали «два фута», значит — только два фута надо настрочить сжато, конкретно по заданному вопросу. Тренировались они с Гермионой всё время, забив на все запреты отсутствующего из-за «болезни» Альбуса Дамблдора на колдовство в коридорах.

Как это — «НЕ колдовать»? А с какой целью, если не овладевать горизонтами доступной ему магии, он прибыл сюда, в Хогвартс? Чтобы сталкиваться лбами с воспрявшим духом после кончины братьев-близнецов Рональдом, всё время набивающимся к нему в друзья?

Ан нет. Конкретный отпрыск Уизли находился на испытательном сроке, «испытании на прочность», так сказать. Дальнейшая его судьба зависела от решения Гермионы.

К остальным мальчикам и девочкам своего факультета будущая чета Поттеров пока присматривалась.

Кроме Рона, было ещё трое мальчиков, ничем не примечательных, если можно так выразиться. Симус Финниган, приятный на вид светловолосый пацан, обладал слишком неуправляемой и взрывоопасной магией. Сидеть рядом с ним во время занятий по Чарам было себе дороже. Даже простой Люмос в его исполнении привёл к возгоранию пергамента, лежащего перед ним на парте. Дин Томас был мулатом и магглорождённым. С какой бы стороны на это не посмотреть, в такой мути окажешься, что лучше не стоит даже задумываться. Невилл Лонгботтом был лошадкой тёмной и в крайней степени подозрительной. Вроде бы мямля и тюфяк, почти что сквиб — как развязно о нём высказывался Рон Уизли — но с растениями он был настоящим чародеем. К нему они относились, как змеи к Гарри Поттеру — с чистым восторгом от встречи и возможности пообщаться, поговорить.

Девочки-первокурсницы, которые должны были после распределения делить одну на троих спальню с Гермионой Грейнджер, вдруг поняли, что комната им предоставлена на двоих. Места Лаванде Браун и Парвати Патил побольше, но так интересно же — почему они оказались в таком фаворе на Гриффиндоре. И обе они немедленно отправились на разведку: узнать, с чего бы это, и остолбенели.

Ого-го, какая новость! Грейнджер была помолвлена с самим Гарри Поттером! Когда и как ей удалось провернуть такое выгодное дело ещё перед поступлением в школу, им это предстояло узнать первыми в волшебном мире. Сверкая полными любопытства глазами, они прищучили Платиновую парочку и прямо задали вопрос.

Замкнутая в себе парочка их отшила, сказав только, что это не их дело, но это не помешало Лаванде и Парвати за несколько часов растрепать эту новость на всю школу.

В мгновение ока эти двое гриффиндорских первоклашек стали в среде сплетниц Хогвартса очень популярны. Стая сов после первого обеда вылетела из школьной совятни, доставляя родственникам девичьего населения Хогвартса неприятную весть, что страница Гарри Поттера в плане возможного матримониального интереса закрыта. А жаль.

* * *

Всё в школе шло тихо, спокойно и по плану новой администрации в лице профессоров Макгонагалл и Флитвика, пока на ужине, устроенном по случаю Хэллоуина, в Большой зал не ворвался вздрюченный забегом Квиринус Квирелл. Прокричав: «Тролль, тролль… В подземельях… Хотел предупредить», он грохнулся ничком на каменный пол зала.

Взмахнув палочкой, и.о. директора Макгонагалл закрыла сразу все створки дверей, запечатывая вход в Большой зал, и рявкнула:

— Продолжайте ужинать! — и увела всех преподавателей за собой через неприметную маленькую дверцу за Преподавательским столом.

Квирелл остался лежать на холодном полу. Все о нём, профессоре-заике, как бы забыли, продолжив принимать пищу, словно не было устрашающего сообщения.

Гермиона, глядя на скорчившуюся кучку в тёмно-синей мантии и лиловом тюрбане немигающим змеиным взглядом, коснулась руки Гарри под столом, тихо прошептав ему на ушко:

— Сегодня ночью посетим нашего будущего противника.

— Хорошо, — согласился мальчик, глянув на Гермиону. — Что будем с ним делать?

— Будем соблазнять. Сделаем ему предложение, от которого он не откажется.

— Райское яблоко предложим съесть?

— О-о-о, ты не представляешь!.. — оскалилась белокурая девочка и в её глазах заметались красные всполохи.