Зови меня Психея // Call Me Psyche (гет)

.

Гермиона повела Драко из мансарды, несмотря на усталость, шагая довольно бодро: ей не терпелось, чтобы он рассказал ей о том, что узнал во время своего визита на площадь Гриммо.

Внизу гостиная была полна людей, и одним из них был ребенок.

— Это Тедди? — спросила Грейнджер, ее голос внезапно стал выше и громче.

Перед камином Гарри действительно держал на руках крошечного малыша, который прижался к его груди и хныкал. Поза Поттера была определенно напряженной.

— Гермиона, помоги! — воскликнул он. — Римус сообщил, что это мой крестник, и мы должны познакомиться, а потом просто взял и ушел на кухню, когда Тонкс позвала его!

Грейнджер поспешила к нему, воркуя и наклоняясь, чтобы увидеть личико Тедди.

— Ты — крестный отец? О, это так мило, Гарри! Поздравляю! — она провела костяшками пальцев по шелковистой щеке ребенка, и он заверещал, уткнувшись носом в рубашку Поттера.

— Это не помогает! — взмолился он.

Уизли стоял рядом, его руки нависли над ребенком, как будто он хотел успокоить его, но понятия не имел, как именно.

Гарри устал его ждать.

— Давай, Рон! Ты здесь единственный, у кого есть младшая сестра! Сделай что-нибудь!

— Например, что?! — спросил Рон. — Когда Джинни была маленькой, я безумно ревновал ее к маме, так что меня не подпускали к ней!

— Это снова нарглы, — с серьезным видом кивнул Луна. — Дети их привлекают. Если бы только у меня была волшебная палочка! Можно мне воспользоваться твоей, Рон?

— О, ради всего святого! Да, что с вами со всеми не так?! — Это был Драко. Он забрал ребенка у Поттера и взял его на руки. — Никаких нарглов! Никаких волшебных палочек! Просто относись к нему, как к человеку. Дайте ему, что он хочет, и говорите с ним поласковее.

Малфой прижал малыша к груди, чтобы его личико удобно устроилось на плече, а затем пробормотал что-то недовольное, но сочувственное о том, как некомпетентно обошлись с Тедди. Хлюпанье прекратилось, вместо этого ребенок вздохнул, сразу же погружаясь в дремоту.

Гермиона застыла на месте, приоткрыв рот, не веря, чему она только что стала свидетелем.

— Вот, Римус потребовал, чтобы я держал это при себе, — сказал Гарри, размахивая маленьким фланелевым одеяльцем, похожим на подгузник, — но не могу представить, для чего это…

— Ну, конечно, не можешь, — съязвил Драко, забирая одеяло и подталкивая его под щеку ребенка. — Но я все прекрасно понимаю. И кузен Тедди не собирается ведь заставлять меня сегодня снова переодеваться? — Словно в ответ, мальчик тихонько рыгнул, и его волосы вспыхнули синим.

В это время Тонкс, как всегда шумно, вошла в комнату.

— Ты показываешь им, как это делается?

Ребенок зашевелился при громком звуке голоса матери.

Малфой вздохнул.

— Дора больше всего на свете любит будить этого малыша, — сообщил он остальным.

— О, теперь она уже Дора? —спросила Гермиона, поворачиваясь к Нимфадоре. — Вы так быстро стали настоящей семьей?

Тонкс ухмыльнулась, толкая Гермиону локтем, когда проходила мимо нее, чтобы забрать проснувшегося ребенка.

— Вы уже слышали, что Драко сделал сегодня на площади Гриммо?

— Ты без приглашения пришел в мой дом?! — возмутился Гарри, поворачиваясь к Малфою, у которого уже не было ребенка.

Ее муж, Римус, усмехнулся, входя в гостиную.

— Гарри, не заводись, ведь почти весь магический Лондон итак уже побывал в твоем доме…

— Спасибо за поддержку, — пробормотал Драко.

Люпин продолжил:

— На самом деле, мы с Дорой тоже бывали там и можем заверить, что внутри не осталось ничего неповрежденного, кроме портрета Вальбурги и фамильного гобелена Блэков.

— На котором с сегодняшнего дня, — объявила Тонкс, сияя, — восстановлено изображение моей матери, а также моего отца, меня, моего дорогого мужа и малыша Тедди!

Гермиона ахнула.

— Это и есть твой секрет? — спросила она, беря Драко под руку. — Ты починил гобелен? Это великолепно! Как ты…

— И Сириус?! — выпалил Гарри, прерывая ее. — Его лицо ведь тоже…

— Нет. — Римус перестал улыбаться.

— Я не осмелился задерживаться, — сказал Драко, словно извиняясь. — У меня было время только увидеть, что Андромеда восстановлена. Остальные изображения появились уже без меня. Полагаю, как только опаляющее заклинание Вальбурги будет окончательно снято, магия гобелена восстановится и тогда…

Гарри тяжело опустился на диван.

Люпин похлопал его по плечу.

— В свое время мы займемся восстановлением образа Сириуса, но в такие дни, как сейчас, он не хотел бы, чтобы кто-то рисковал, суетясь из-за его изображения на старой тряпке…

Тонкс заговорила новым серьезным тоном.

— Ты рассказал ЕЙ остальное, Драко?

Малфой накрыл руку Грейнджер, которая лежала на сгибе его локтя, своей.

— Я как раз собирался.

— Почему именно Гермионе? — спросил Гарри, поднимая опущенную голову. — Я тоже должен знать.

— Ты действительно не понимаешь… — простонал Драко.

— О, ты о том, как заставить волшебные палочки Сестринской триады Блэков работать должным образом? — спросил Римус, обращаясь к Тонкс, которая внезапно бросила на него свирепый взгляд.

— Что? — Поттер вскочил на ноги. — Вы нашли какие-то особенные палочки?

Гермиона тяжело вздохнула, лихорадочно оглядывая маленькую, переполненную людьми комнату.

Последнее, о чем Гарри должен был думать, когда они, наконец, начали строить планы по поиску крестража, спрятанного в хранилище Лестрейнджей в Гринготтсе, была эта чертова бузинная палочка, которая сводила его с ума.

— Нет, это просто старая палочка Беллатрисы и кое-какие семейные реликвии Блэков, — заверила она. — Тебе не о чем беспокоиться. Правда ведь, Драко?

То, что Гермиона не хотела рассказывать Поттеру о вещах, связанных с его семьей, разозлило Малфоя.

Он прочистил горло.

— Ну, я бы не сказал, что это ПРОСТО семейные реликвии. Они четырнадцатого века…

— Ты же сказал, что палочка Беллатрисы все еще не слушается Гермиону! — огрызнулся Гарри. — Я спрашивал тебя об этом минуту назад!

— Но это ненадолго, Гарри. Выше нос! — произнес Люпин.

Тонкс взяла мужа за руку и настойчиво зашептала ему:

— Дорогой, позволь Драко сначала объяснить все это Гермионе наедине, — сказала она, а потом взглянула на Малфоя, пожав одним плечом. — Прости. Мой муж прекрасный человек, но совершенно не разбирается в романтике.

— Романтике? — встревоженно переспросил Рон. — Какое отношение палочки теток Малфоя имеют к романтике?

Грейнджер стояла в центре гостиной, сжав губы в тонкую линию и наморщив лоб.

Быстрее, чем кто-либо смог ей что-то объяснить, она сама собрала суть по обрывкам разговора.

— Волшебные палочки четырнадцатого века. И гобелен тоже был сделан в тот период…

Малфой знал, что должен срочно вытащить ее из комнаты и отвести куда-нибудь, где весь этот бардак не разлетелся бы на глазах у всех.

Не говоря больше ни слова, он взял Гермиону за руку и повел прочь, через парадную дверь, в тусклый синий вечер.

Он не знал, где находится лодочный сарай, о котором она говорила ранее, поэтому они брели вслепую по тропинке, петляющей между береговыми зарослями. Грейнджер, спотыкаясь, шла за ним по песку, а Драко мучительно молчал, заново обдумывая все, что собирался сказать, — нежные заверения в любви, извинения за то, что все так сложилось, и искреннее обещание, что даже если она выйдет за него замуж, то может уйти в любой момент, если передумает.

Эта шумная болтовня нелепых, но исполненных благих намерений людей, все испортила.

— Драко, подожди, — сказала Гермиона, отклоняясь назад, чтобы замедлить его бесцельное отступление. — Ты исправил гобелен так, что на нем изображены Тонкс и Римус, и теперь они оба могут пользоваться волшебными палочками Сестринской триады, так ведь?

Он остановился, но не повернулся к ней лицом, глядя на море, его плечи тяжело вздымались.

— Да.

Она высвободила руку из его хватки и прижала пальцы к вискам, как будто это помогало ей думать.

— Значит, если бы мое изображение было добавлено на гобелен, тогда…

— Да, но…

Грейнджер заулыбалась.

— Тогда мне нужно выйти за тебя замуж! И все получится!

Малфой опустил подбородок на грудь, его дыхание сбилось.

Она сделала шаг к нему.

— Просто подумай об этом…

Он прервал ее громким, страдальческим смехом.

— О, я думал об этом!

Гермиона заходила вокруг него, пытаясь заставить его посмотреть на нее.

— Если я смогу в полной мере использовать эту палочку, тогда…

— И это ВСЕ?! — потребовал Драко, прерывая ее и поворачиваясь, наконец, к ней лицом. — Вот как ты хочешь это сделать? И вот ПОЧЕМУ ты хочешь это сделать, так?

Она схватила его за запястья и подошла вплотную, чтобы он смотрел на нее, а не на песок у них под ногами.

— Я знаю, что сейчас неподходящее время, и твои родители определенно сказали бы, что я не подхожу тебе, но…

Малфой отшатнулся, но Грейнджер крепко держала его за запястья, чтобы удержать.

— Ты даже не дала мне просить тебя…

— Драко, подумай рационально…

Он снова усмехнулся.

— Подумать рационально? О тебе? А я когда-то мог, да?

Малфой высвободился из ее объятий и снова повернулся к ней спиной.

— Я влюблен в тебя, Гермиона Грейнджер! — сказал он, почти крича, глядя на море.

Они слышали, как вода плещется о песок пляжа где-то в темноте.

— Я отчаянно влюблен в тебя. И нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, даже… даже принял риски для нашего будущего из-за этого фиктивного брака…

Теперь и ее голос стал звучать все громче.

— Фиктивного?

— Да, до тех пор, пока…

Это были последние слова, которые Драко успел произнести, прежде чем резко согнулся пополам и мучительно застонал.

— Драко? — позвала Гермиона, бросаясь вперед, на колени, и кладя руку ему на спину.

Он не мог вымолвить ни слова; его левая рука собралась в кулак, а правая была сжата на предплечье, как будто Малфой изо всех сил старался не дать ей взорваться.

Его зубы были стиснуты до скрежета; лицо в миг стало белым, словно у покойника, и покрылось холодным потом.

Глаза Драко превратились в безумные.

Первой мыслью Грейнджер было, что он стал похож на Гарри, когда того укусила змея Волдеморта.

— Нет, — прохрипел Малфой, — нет…

Зрачки Гермионы были совершенно круглыми.

— Это из-за метки? — спросила она, а по ее телу прошел холод, острый, как лед, и словно иглы вонзился в ее плоть.

Драко дернул головой в подобии кивка.

— ОН вызывает…

Грейнджер обхватила его руками, и они вместе упали на бок на песок.

— Не уходи, Драко! Сопротивляйся!

— Не могу…

— Подожди, пожалуйста, подожди! — Она шарила по его одежде в поисках волшебной палочки. У него их было две, принадлежавшие его матери и тетке, и каждая из них практически не годилась для того, чтобы использоваться кем-то, кто не был изображен на семейном гобелене Блэков, — кем-то вроде нее. Но Гермиона все равно сражалась, забрав у Нарциссы оружие, и, хотя оно трещало и дергалось, ей удалось наложить на Малфоя защитное заклинание. Оно было слабым и тусклым, жалким и почти рассеявшимся, когда правая рука Драко особенно ожесточенно принялась расцарапывать левую, неуклюже, но настойчиво пытаясь оторвать рукав. Она слишком ясно понимала, что, если бы он смог дотронуться до метки, жжение в его теле бы прекратилось. Но это также означало бы, что Малфой исчезнет. Скорее всего, навсегда.

Она попыталась переплести свои пальцы с его, но те были слишком сильными и слишком измученными проклятием метки.

— ПОМОГИТЕ! Кто-нибудь, помогите нам!

Из окна гостиной Тонкс и Люпин уже видели беспорядочные вспышки неудачных заклинаний Гермионы и знали, что она, должно быть, пребывала в отчаянии. Когда Грейнджер закричала, они уже скользили по песку к тому месту, где она стояла на коленях, прижимаясь к телу Драко.

При виде них Римус выругался.

— Его вызывают! Я видел, как это было с Регулусом!

— Остановите его! — причитала Гермиона. — Он не должен уйти! Они же никогда его не вернут!

Люпин помнил, как тоже самое случилось и с Регулусом, после того, как тот перешел дорогу своему Темному Лорду. Он был призван… и убит.

— Дора, мы должны попробовать! — крикнул он. — Сейчас!

Тонкс кивнула и, придвинувшись ближе к Драко, взяла его дергающуюся руку в свою.

— Дай ему палочку! — приказала она Гермионе. Та вложила палочку Нарциссы в насильно раскрытую ладонь Малфоя, заставляя его пальцы сомкнуться вокруг нее. — А теперь отдай Римусу вторую!

Гермиона нашла палочку Беллатрисы в кармане его пиджака и передала ее Люпину, и Нимфадора уже достала третью палочку.

— Это палочка Андромеды, — сказала она. — Третья из Сестринской триады.

Римус схватил ее за запястье, образовав цепочку из трех человек и трех волшебных палочек, — одну магическую семью. К этому времени остальные обитатели Ракушки выбежали из дома и успели добраться до пляжа. Билл держал Тедди на руках, рядом была с Флер. Дин и Луна стояли с широко раскрытыми от волнения глазами. Гарри и Рон ждали, держа свои палочки наготове.

Малфой едва ли был в здравом уме, корчась на песке в объятиях Гермионы.

— Держи его пальцы на палочке! — потребовала Тонкс — И думай о щите!

Гермиона еще раз взглянула на Драко, затем на Римуса, обменявшись с ним кивками.

— Сейчас!

Золотая дуга взметнулась перед тремя волшебными палочками. Она вспыхнула, переливаясь всеми цветами спектра, — защитное заклинание, подобного которому никто из них никогда раньше не видел. Дуга накрыла Драко и его семью, словно огромная ладонь; на ее верхней стороне, обращенной к темному небу, вспыхивала и бушевала яркая зеленая молния, ища брешь, — путь внутрь. Это был свет зова Темной метки, ставший видимым, но в то же время бессильным.

Свет от щита Триады был таким ярким, что ведьмы и волшебники отводили глаза, замечая его только краем глаза или прикрываясь руками от вспышки. Билл полностью спрятал ребенка под своей курткой.

— Держи крепче! — крикнула Тонкс Грейнджер, которая продолжала фиксировать пальцы Драко, сжимавшие палочку его матери.

Гермиона посмотрела на его голову, лежащую у нее на коленях. Его тело все еще было неуступчивым и напряженным, но, как и все остальные, Малфой щурился от яркого света древнего фамильного заклинания, а в его глазах была ясность.

Это была магия настолько необычная, что казалась чудом, и благодаря ей он был в безопасности.

Сияние зеленого проклятия в последний раз с безумным грохотом отразилось на поверхности щита Триады, прежде чем рассеяться во тьме.

— На данный момент от него отказались? — подал голос Гарри.

Тонкс и Римус опустили палочки, расцепили руки и прислонились друг к другу в поисках опоры, когда пляж снова погрузился в тишину и мрак.

Рон разразился ругательствами. Билл заставил его замолчать, покачивая беспокойного Тедди на руках. Услышав, как ребенок засуетился, Нимфадора оттолкнула Люпина от груди и направилась к Биллу, чтобы забрать малыша.

— Пойдемте все внутрь, — обратилась она к зевакам, — мы все объясним в доме.

* * _ ? ? ? _ * *

Драко и Гермиона остались наедине с ветром и шумом моря.

Вместо того, чтобы сесть, Малфой откинулся на песок, все еще задыхаясь и трогая руку, прикрытую рукавом, изумленный тем, что она не сгорела дотла.

Грейнджер рухнула, уткнувшись лицом ему в грудь, и зарыдала.

Он застонал и обнял ее, поглаживая по спине, ожидая, когда напряжение спадет.

— Невероятно, — сказал Драко наконец. — Волшебные палочки Триады — они великолепны. У нас все будет хорошо!

Она села, размазывая слезы по лицу.

— У нас все будет хорошо, только когда ты позволишь мне выйти за тебя замуж, Малфой!

Драко тоже сел, его рука нежно прошлась вдоль ее скулы.

— Грейнджер, это не так просто…

— Ты сказал, что любишь меня! Я услышала до того как… — Она всхлипнула. — И, конечно, я люблю тебя, так что…

Он убрал руку от щеки Гермионы.

— «Конечно»? — пробормотал Драко. — Это правда?

Она толкнула его в грудь обеими руками.

— Да, ты, идиот! Как я могу не любить тебя? Да! И я чуть не потеряла тебя! Я этого не вынесу. Так что женись на мне, Малфой! Пожалуйста…

— Я хочу… — сказал он, вытирая манжетой ее щеки и приглаживая волосы, — но мне бы хотелось, чтобы все было по-настоящему. А не просто ради спасения шкуры Поттера.

— При чем тут Гарри? — закричала Грейнджер, отталкивая его руку от своего лица. — Драко, кого только что спасли палочки Триады?! Это был Гарри?! Нет, это был ТЫ!

Малфой сидел. И молча смотрел на нее.

— Это был ты! — повторила она, на этот раз тише, обхватив его лицо обеими руками. — Это тебя я хочу спасти больше всего! И в том числе для этого Гарри должен победить Сам-знаешь-кого, иначе НАС никогда не случится. Твоя безопасность — это одна из миллиона благ, которые принесет победа Гарри, и одна из самых важных для меня! С этими палочками Блэков мы существенно увеличиваем свои шансы на успех миссии! Так что согласись и позволь мне спасти тебя!

Он моргнул, глядя на нее из-под ее ладоней.

— Меня?

Гермиона склонила его голову, чтобы поцеловать в лоб.

— Именно тебя. Пожалуйста. Я спрашиваю по-настоящему: Драко, ты женишься на мне?

Малфой вглядывался в ее лицо, все еще пытаясь поверить, что она говорит серьезно.

— Ты любишь меня, — сказал он почти утвердительно.

Грейнджер кивнула. И Драко поцеловал ее в губы — нежно и ласково, как знак того, что он изо всех сил старается поверить, что такая, как она, может любить такого как он. Его губы были мягкими и теплыми; Малфой страстно желал отдаться ей, но был осторожен и все еще печален, когда отстранился.

— Любовница — это не обязательно жена, — произнес он. — И спасительница — совершенно точно, не обязательно жена… А что касается меня, то я боюсь потерять тебя: если женюсь на тебе неправильно, то утрачу шанс исправить это позже, когда ты будешь готова, и когда у нас все будет идеально.

Гермиона подалась вперед, забралась к нему на колени и обвила руками его шею. Она уткнулась лицом в его воротник, коснулась носом его кожи.

— Я никогда не ожидала, что у нас будет что-то идеально. Так что давай просто…

— Грейнджер, перестань делать мне предложение хотя бы на минуту и послушай! — воскликнул Малфой, почти смеясь, прижавшись губами к ее уху. — Позволь мне сказать то, что я планировал сказать тебе сегодня вечером, пока все не сошло с ума.

Грейнджер прижалась ближе.

— Я слушаю.

Он начал говорить, нежно покачивая ее.

— Мы можем начать с заключения брака, который существует только на бумаге. Мы сможем это сделать, как только найдем кого-то, кто обладает полномочиями для его заключения магического бракосочетания. Тогда твое лицо появится на гобелене, волшебные палочки станут послушны тебе и все такое. НО ты и я — мы остаемся такими же, как сейчас.

— Что ты хочешь этим сказать?

Драко прочистил горло, не обращая внимания на дрожь, которая пробегала по его шее от ее близости и теплого дыхания.

— Ну, мы продолжим флиртовать и целоваться, и… ну, знаешь, становиться все ближе и ближе, как это обычно бывает. НО мы не будем делать все то, что творят женатые люди. У нас не будет общих постелей. Это убережет нас от того, чтобы быть раздавленными давлением обязательств, сопутствующих навязанным бракам, пока мы не станем достаточно сильными, чтобы вынести это.

Она отстранилась, насколько это было возможно, оставаясь сидеть на его коленях, а он перестал раскачиваться.

Гермиона нахмурилась.

— Никаких общих постелей — это значит?..

— Никакой консумации, — подтвердил Малфой, и в горле у него внезапно снова пересохло. Он покраснел и закашлялся. — Это юридический термин: если брак остается незаконченным в физическом плане, то его легче расторгнуть, чем если бы он был… ну, ты понимаешь… полностью заключен.

Гермиона моргнула, ее лицо сморщилось и снова приняло глубоко задумчивое выражение.

— Так ты заранее хочешь развестись со мной?

— Нет! — поспешил заверить Драко. — Но я хочу такой брак, в котором ты не будешь чувствовать себя, загнанной в ловушку.

Она все еще хмурилась.

— Тогда ты предлагаешь не полноценный брак, а «половинчатый», верно? Ты просишь меня выйти за тебя замуж лишь наполовину?

— Да, пока мы можем думать об этом именно так. Мы исправим это, когда будем вольны выбирать любое будущее, какое захотим, а не то, которое навязывают обстоятельства.

Гермиона снова уткнулась лицом в его шею, размышляя. Ей потребовалось время.

Когда она подняла голову, то улыбалась. Это была улыбка, которую Драко бы мог описать только, как застенчивую.

— Малфой, я принимаю твое предложение о браке наполовину.

— Блестяще, — сказал он, собираясь снова обнять ее, но был остановлен ее рукой, выставленной как барьер у его груди.

— И поскольку у тебя нет обручального кольца, которое ты мог бы мне подарить, что нам теперь делать? Пожмем друг другу руки и просто договоримся о встрече у алтаря? — передразнила Грейнджер.

Малфой приподнял бровь, глядя на нее.

— Вероятно, с моей стороны было бы уместно подтвердить твое согласие поцелуем.

— Ну, если ты настаиваешь, — просияла она и неожиданно поменяла позу: теперь Гермиона сидела не боком к нему, а полностью у него на коленях, лицом, оседлав его бедра. Драко ахнул от неожиданной и провокационной перемены, а ее рот уже прильнул к его губам, когда он приоткрыл его, переводя дыхание. Ее руки оказались у него по бокам, под пиджаком, торопливо вытаскивая полы рубашки из-за пояса брюк. Она скользнула ладонями по худым обнаженным бокам, кончики ее пальцев встретились в центре его спины и погрузились в изгиб позвоночника, слегка скользнув под ремень.

Хрип, который издал Малфой звучал так, словно он знал, что должен возразить, но у него не было ни сил, ни желания подбирать слова. Сначала Драко колебался, но теперь подстраивался под ее темп; его руки сжимали Грейнджер крепче, притягивая ближе, наслаждаясь ее теплом и мягкостью.

Он не потревожил ее одежду, но снова лег на спину, увлекая Гермиону за собой.

Она последовала за ним, выпростала руки из-под его рубашки, чтобы найти одну из его ладоней, взяла ее и просунула под подол собственной рубашки, проведя его пальцами по своей гладкой коже. Ладонь Малфоя легла ей на спину, двигаясь теперь уже самостоятельно, блуждая по изгибу ее талии и позвоночнику. Грейнджер снова услышала его голос — прерывистый вздох, стон желания.

И в этот момент она оторвалась от его губ.

— Хорошо, — весело сказала Гермиона, отстраняясь и уклоняясь от нового поцелуя, хотя Драко устремился к ее шее. — Спасибо за «полупомолвку». Теперь я с нетерпением жду нашего полубрака!

Он оказался ошеломлен, пока она высвободила свои руки и ноги из его объятий. В одно мгновение Грейнджер уже стояла вне досягаемости, а Драко продолжал лежать, растерянно глядя на нее снизу вверх.

Она поправила одежду, стряхнула песок с колен и демонстративно вытерла рот подушечкой большого пальца, прежде чем протянуть ему руку.

— Ты вернешься со мной в коттедж, чтобы пожелать всем спокойной ночи?

Малфой уставился на ее открытую ладонь, прежде чем отрицательно покачать головой. Он задыхался, раскрасневшийся, взъерошенный.

Драко провел обеими руками по волосам, вытряхивая из них песчинки, и с трудом сглотнул.

— Ты была плохой девчонкой и прекрасно знаешь, что я никуда не уйду еще как минимум несколько минут, Грейнджер. Мне нужно… перевести дух.

Гермиона скрестила руки на груди и придала своему лицу выражение удивления — будто для нее было сюрпризом услышать это.

— Ну что ж, тогда я оставлю тебя наедине с… этим. — И бесстыже посмотрела прямо на выпуклость у него в штанах.

Малфой залился краской и потупил взгляд.

А она направилась обратно к Ракушке, не то подпрыгивая, не то пошатываясь, но точно зная, что Драко наблюдает за ней.

«Полубрак? — думала Грейнджер. — Ну посмотрим, как долго мы сможем сдерживать собственные гормоны, Малфой».

.