Шепот Пламени (гет)

Искры небольшого костра выстреливали в ночное небо, заволоченное редкой проседью туч, освещаемых тусклой луной, по какой-то неясной причине спрятавшейся сегодня за облаками, отправив править вместо себя только своих излюбленных и единственных спутниц-звезд, смотрящих вниз, на мир с любопытством и озорством, но оставшихся равнодушными к его бедам и несчастьям. Тихий, морской прибой отчетливо различался в безмолвной тишине, распростершейся над кажущейся бескрайней равниной, с одной стороны огражденной морем, откуда был хорошо виден Черный Замок, мрачной скалой высившийся над островом, а с другой — обширным лесом, затянутым пеленой таинства и скрытой опасности.

Вглядываясь в эту коричнево-зеленую полосу, иногда выдающую в себе жизнь шелестом листвы, потревоженной пробегающим порой по полям и лугам ветром, он думал о своей маленькой жене и гадал, спрашивая себя: где же она? Все ли с ней в порядке? Не причинил ли ей Элбан слишком много боли? Не заставил ли ее плакать?

Он чувствовал, что она где-то рядом, но не мог понять, где именно.

Стена все еще стояла непробиваемой преградой на его пути, которую он был неспособен преодолеть, словно что-то мешало ему. Что-то сильное, могущественное… Что-то невидимое, но реальное, ощутимое. Существующее на самом деле.

Словно сама Матушка-Природа воспрепятствовала их воссоединению, разделив двух влюбленных, навечно разбросав их по разным сторонам, без надежды встретиться вновь.

Но он не верил в это.

Ведь сила, что разделила их, имела другие корни — темная, зловещая, пришедшая из древних времен, уже давно канувших в небытие.

Оттуда, откуда когда-то пришел он сам.

— Сядь, тебе нужен отдых. Нет толку в ходьбе понапрасну, — сказал ему старик участливо и Азер обернулся к нему, внимательно посмотрев на незваного гостя, которого никак не ждал встретить ни здесь, ни где-либо еще. Пожилой мужчина, проживший наверняка не одну сотню лет, сидел на поваленном бревне, завалявшемся здесь еще с прошлого года, до сих пор опираясь на посох, словно уже не мог обходится без него ни единой минуты в своей жизни. Его белые одежды истрепались и износились в долгой дороге, а от сапог осталось одно только название. Покрытое морщинами лицо осунулось и исхудало, болезненной белизной напоминая чем-то прежнюю Амэю, еще не обзаведшуюся легким, золотистым загаром. По-старчески мудрые глаза были умны и проницательны, до сих пор сохранив ясность взора. Взгляд был усталым и понимающим, прячущим в серой глубине много боли, знаний и потерь.

Его гнедой конь пасся неподалеку, привязанный все к тому же бревну и выглядел немногим лучше своего хозяина, изнуренный многочасовой скачкой в течение трех долгих недель.

Правильно разгадав взгляд Азера, старик произнес:

— Я скакал во весь опор, надеялся успеть… Но к несчастью, опоздал. — Он вздохнул, на мгновение отводя взгляд, словно стыдился своего опоздания.

— Опоздал к чему? Предупредить меня о своем сумасшедшем сыне? — с горькой ухмылкой спросил его Азер, делая шаг к костру и будто очарованный уставился в мерно горящее пламя, невольно вспоминая вечера, проведенные наедине с его маленькой Невестой на том чудесном острове, обросшем пальмами, среди которых притаился тихий пруд с прекрасными лотосами, и где она, в тот же самый вечер стала ему законной женой и это же самое пламя скрепило их союз, став тому свидетелем…

Вынырнув из воспоминаний, он перевел взгляд на старика, который смотрел на него с понимающей улыбкой.

— Я не ошибся в тебе, — сказал он. — Ты и вправду любишь мою внучку, — и добавил, опустив взгляд в огонь, — как и я.

— Если ты так любишь ее, тогда почему отдал мне, прекрасно зная, кто я такой? — не смог промолчать Азер, задав вопрос, который уже давно не давал ему покоя, но оставался без ответа в силу невозможности этой встречи, которая, как он убедился сегодня, состоялась вопреки всему. — Не боялся, что я погублю ее в тот же вечер? Сожгу в огне, как многие другие до меня? — договорив, Азер понял, что был грубее, чем следовало бы, ведь если бы не старик, возможно, Амэя никогда не стала бы его возлюбленной и женой.

Ему стоит быть вежливее с тем, кто помог ему дважды. Сначала не выдав своим детям, а затем подтолкнув Амэю к нужному решению. Как — он не знал, но был уверен, что старик поспособствовал этому.

Сам старик никак не отреагировал на его грубость. Переложив посох в другую руку, он посерьезнел и твердо ответил:

— Потому что только ты был способен ее спасти и сберечь. И я не боялся твоей драконьей сущности, потому что знал: как бы сильна она не была — человек в тебе сильнее.

Азер промолчал, догадываясь, что именно старик хотел этим сказать и стиснул зубы, осознав, что не смог сделать это. Острое чувство вины ядовитой змеей обвилось вокруг его сердца, вонзая в него свои острые клыки, отравляя кровь и причиняя нестерпимую боль. Он торопливо отвел взгляд, стыдясь смотреть в глаза тому, кто отдал ему самое дорогое, возлагая на него все надежды…

Он не заслуживал прощения. Не оправдал доверия, не сдержал обещания и бесконечно виноват перед той, которой поклялся, что никто больше не посмеет ее тронуть… никто не посмеет обидеть, пока он рядом…

Наблюдая за ним внимательным и сочувствующим взглядом, старик устало вздохнул и вздохнул так, словно нес на своих плечах все тяготы мира, которые был вынужден тащить в одиночку, не способный разделить эту ношу ни с кем, даже с собственными сыновьями.

— Сядь, — попросил его старик. Поколебавшись с мгновение, Азер сел напротив него, расположившись на плоском камне, торчащим среди высокой травы и тут же вперил взгляд в землю, поддавшись безжалостно поглощающему его чувству вины.

— Я не виню тебя, — вдруг мягко сказал старик. — Прекрати себя корить, этим ты ей не поможешь. Уверен, ты сделал все возможное, чтобы она была счастлива и не сомневаюсь, что сделаешь еще больше, чтобы ее спасти… Для того я и пришел сюда, чтобы помочь вам обоим, — он отвел взгляд и добавил чуть тише, — и чтобы искупить свои грехи.

Азер нахмурился и поднял голову, с непониманием посмотрев в лицо старику.

— Что ты хочешь этим сказать?

Старик грустно улыбнулся.

— Не ты один виноват в том, что случилось. Все это — отражение моих поступков. — В его голосе звучала печаль и искренне сожаление. — Очень жаль, что я понял это слишком поздно, лишь с рождением моей внучки. — Его голос изменился, стал ниже на тон и Азеру показалось, что он видит не блики костра в ясных глазах старика, а выступившие слезы, что были готовы пролиться по морщинистому лицу, изрытое долгими годами жизни.

— И в чем же твоя вина? — спросил его Азер, недоумевая. Такие слова из уст того, кто всеми силами защищал свою внучку, казались странными и лишенными смысла. Может, это просто старость? Ему ведь уже не две сотни и возможно, даже не три.

— Во всем, — просто ответил ему старик с болью в голосе. — Начиная с моего рождения и заканчивая этим днем.

Теперь Азер не сомневался, что старик действительно готов вот-вот расплакаться и все еще не понимал, почему. Возраст смягчил его сердце? Сделал ранимым?

— Мне кажется, ты преувеличиваешь… — попытался возразить Азер, но старик остановил его, подняв руку.

— Позволь мне сказать… — попросил он, смаргивая скупую слезу. — Мне ведь не долго осталось… Я чувствую, что смерть моя близка и потому тороплюсь искупить свой грех, пока во мне еще теплится жизнь… Тороплюсь исправить то, что допустил, когда мог предотвратить.

Азер молчал, внимательно слушая его, не пытаясь больше перебить и убедить в обратном. Ему и самому было интересно, что хочет поведать ему старик и почему считает себя виноватым во всем. Возможно, тому действительно есть причина, раз уж он так в этом уверен.

— Хорошо, я выслушаю тебя, — Азер бросил быстрый взгляд на лес. — Но попрошу поспешить, я не могу спокойно сидеть здесь, пока твой сын… — Он не договорил, втянув воздух сквозь стиснутые зубы. Ярость завладела им, выступив на коже огненными линиями, предупреждающими, что дракон близко и способен выйти наружу в любой момент… Ему стоило больших трудов удержать его.

Тем больше проходило времени, тем сложнее было обуздать зверя.

— Я знаю, знаю… — торопливо произнес старик. — Это не займет много времени, я обещаю. К тому же, я знаю своего сына — ночью он не опасен. Он любит делать все по правилам. — Он развел руками, мол, что уж тут поделаешь, такой он человек.

Азер зло фыркнул, ничего не ответив, однако, признал, что это знание можно использовать себе во благо и раз уж Элбан такой «порядочный», то искать его нужно именно сейчас, ночью, когда тот не ждет его у своего порога.

Но раз это действительно так, — а сомневаться в словах старика Азер не видел ни единой причины, поскольку он был здесь, перед ним, а не со своим сыном, помогая ему разлучить их, — то значит Амэя в более-менее относительной безопасности и потратить полчаса на историю жизни старика не такая уж большая утрата.

Хотя этот маленький сюрприз о привычках врага и стал его небольшим преимуществом, однако, не избавлял от главной проблемы — Азер не чувствовал Элбана, как и Амэю и полагал, что дело как раз-таки в ее «отце», каким-то образом скрывшим их обоих, но тут он был готов положится на старика. Разве не это он имел ввиду, говоря о том, что хочет им помочь?

— Моя история началась триста двадцать восемь лет назад, — начал старик свой рассказ и Азер отвлекся от размышлений, сосредотачиваясь на его словах, стараясь ничего не упустить, каким-то внутренним чутьем понимая, что именно сейчас получит объяснения на многие вещи, бывшие непонятными ему раньше. — Я был рожден из пепла и пламени в горах, далеко отсюда… Так уж вышло, что я стал плодом праха тамошней царевны и ее жених не простил моему отцу ее похищения и последующую смерть. Он выследил его и убил, а меня, тогда еще мальчишку, забрал с собой из любви и памяти к погибшей возлюбленной, считая, что она умерла при родах. — Он на мгновение замолчал. — Я не сказал ему правду, боялся, что он убьет меня как и отца и потому молчал… Дальнейшая моя жизнь проходила во дворце, в кругу людей и их привычек, уклада жизни… Я не заметил, как прижился среди них, как стал похожим на них, словно был такой же как они, — обычным человеком, — и именно тогда во мне начала расти и крепнуть ненависть к моей второй половине, от которой я отказался, когда передо мной предстал выбор… Но шли годы, а я не менялся, оставался таким же двадцатилетним юнцом, каким стал достигнув совершеннолетия, и окружающие меня люди стали что-то подозревать. Я хорошо помню, как они шептались по углам и указывали на меня пальцем… Мой приемный отец был тогда уже седовласым стариком, находящимся при смерти. Он подозвал меня и попросил рассказать правду… Я рассказал… — Старик горько усмехнулся, его глаза заволокло полупрозрачной дымкой воспоминаний. — Едва узнав правду, он тот час велел мне убираться, испугавшись, что я стану таким же, как мой родной отец… В тот вечер он умер, не выдержав такого потрясения, а я ушел, как он и просил… И возненавидел драконов еще сильнее… — Он устало вздохнул, посмотрел на свой посох и провел по нему сморщенной рукой. — Следующие столетия я скитался по миру, неприкаянный и никому ненужный, старея медленнее, гораздо медленнее, чем все люди вокруг и потому был вынужден постоянно переезжать с места на место. — Тут он посмотрел на Азера с понимающей улыбкой, — Ты ведь знаешь, о чем я говорю, верно, Скиталец?

Азер вздрогнул. Это имя… Он не ожидал, что еще кто-то помнит его.

Как и не ожидал когда-то услышать его снова.

— Да, я знаю о тебе, — подтвердил его догадки старик, — так тебя называли в Западных краях две сотни лет назад, говорят, ты там часто появлялся. — Он снова понимающе улыбнулся. — Люди были удивлены драконом, парящим над их домами, но не пытающимся напасть или потребовать Ритуал… Я заинтересовался тобой — драконом, что не жаждет смерти и крови, но ты был словно призрак, появляющийся только там, где захочется и вскоре я забыл о тебе… — Старик покачал головой. — А наверное не следовало. Возможно, помня, что всегда есть кто-то иной, не такой как все, я не пошел бы по тому пути, по которому в будущем повел своих сыновей. Но это позже. Сначала я расскажу, как я сам дошел до этой тропы, с которой уже не смог свернуть. — Пожилой мужчина отвернулся к Черному Замку, вновь углубляясь в воспоминания. — Скитаясь по миру, волоча жалкое существование, я много слышал о драконах, о тех зверствах, что они творили, — он замолчал и поджал губы. — Особенно о том, которого звали Горсеван.

Азер снова вздрогнул, поднимая взгляд на старика, поражаясь последним словам. Как же, оказывается, тесен мир…

— То, что он творил… — растягивая слова, произнес старик, прикрывая веки, словно видел эти ужасы собственными глазами прямо сейчас, — это были поистине кошмарные вещи. — Он посмотрел на Азера и в его глазах появилась легкая искра безумия, заставившая Азера напрячься. — Я видел его. То было семьдесят пять лет назад… Тогда он на моих глазах сжег заживо всех детей, которых их родители спрятали вдали от города, надеясь, что он не покинет его пределов, но он покинул, каким-то образом прознав о них… Я разгадал его намерения, когда он полетел к горам. Там-то и стояла лесная хижина с укрывшимися в нем детьми и беременными женщинами, и попытался их спасти… Но не смог… — Старик крепко зажмурился. — Я помню их крики, мольбы о помощи, пока он сжигал их всех, запертых внутри… Они все еще снятся мне в кошмарах и мое бессилие… Я ведь чуть не погиб тогда. — Он задрал рукав платья и показал следы от страшных ожогов, оставленных много лет назад. — Я пытался сражаться с ним, но проиграл и лишь чудом выжил. — Он отпустил рукав. — Но можешь мне поверить, в тот день я искренне желал смерти и не понимал, почему я выжил, а те дети и женщины — нет… Они были достойнее и лучше меня… И не заслуживали такой ужасной смерти.

Азер пошевелился, услышанное поразило его. Он даже не думал, что все настолько… серьезно.

— И после того дня, когда с трудом оправился, я возненавидел себя и весь драконий род с такой силой, что поклялся уничтожить их всех до единого, не оставив жить ни одного монстра… Особенно Горсевана… — Старик в очередной раз устало вздохнул, пламя вторило ему, выбросив очередную порцию искр. — Тогда мной управляли чувства и они же привели меня к тому, что я стал тем, кем стал и кем в будущем стали мои сыновья… Я много лет тренировался, учился управлять мечом, стрелять из лука и орудовать копьем… К слову, я был уже не молод, по человеческим меркам на вид мне было за сорок, но спящая во мне драконья кровь позволила забыть о возрасте и во многом превосходить опытных рыцарей, закаленных в постоянных войнах… А ты ведь знаешь, что драконы, даже из таких как я, начинают быстро стареть только к концу своей жизни… — Он хмыкнул, словно это потешало его. — Так я стал драконоборцем и вновь начал скитаться по миру, только на этот раз у меня была цель… Но увы, Горсевана я так и не достал. Слишком изворотливым был этот змей и я утешался другими, убитыми своей рукой драконами, надеясь когда-нибудь все-таки добраться до этого исчадия Ада… А пятьдесят лет назад я забрел в тогда еще деревушку и встретил там женщину, ради которой мне захотелось остановится. — Тут он улыбнулся и в этой улыбке было столько нежности, что сразу становилось ясно — эту женщину он любит до сих пор. — Ах, Гретта, она подарила мне четырех прекрасных сыновей! Никогда я не был так счастлив, как был с ней… Она вернула меня к жизни и помогла понять, что даже я, — драконье отродье, — кому-то нужен и люб… Да, это была счастливая пора… — сказав это, старик надолго замолчал, уйдя в воспоминания о тех светлых днях, проведенных со своей женой и сыновьями, когда они были еще совсем детьми…

— Что с ней стало? — спросил Азер когда молчание затянулось, зная и без подсказок, что жены старика уже нет в живых.

— Что? — не понял старик, а потом, вернувшись в реальность, ответил с горьким сожалением. — Гретта умерла от хвори и я остался один с четырьмя маленькими детьми, старшим из которых был Элбан. — Он снова замолчал и Азер понял, что они подобрались к тому, что раскроет и пояснит ему мотивы Элбана и особенно — его противоречивую ненависть к Амэе. — Будучи в счастливом браке, я мало что замечал вокруг, мне все казалось прекрасным и идеальным, и лишь после смерти Гретты, я наконец начал видеть то, что в упор не видел раньше. — Старик судорожно сглотнул, давая понять, как тяжело ему это говорить. — Элбан он… всегда был другим. — Азер не сдержался и презрительно хмыкнул. — Поначалу в нем не было такой жестокости, такой… жажды власти… Она стала проявляться, когда он сказал, что хочет как и я стать драконоборцем. — Старик обоперся о посох и выглядел уставшим, очень уставшим. — Я обрадовался, потому что совершенно не знал, как мне одному справляться со всем, с чем раньше справлялась Гретта и потому был рад, что он сам потянулся ко мне, а следом и его братья, более… мягкие, чем он… Более добрые… Я тренировал их, как самого себя, учил всему, что знал сам, направлял и на первые охоты ходил с ними, надеясь, что мой опыт поможет, но они хорошо справлялись и без меня… Особенно Элбан. Он был будто рожден, чтобы стать драконоборцем. Я так гордился им… — Тут старик посмотрел на Азера. — Не пойми меня неправильно — я считал, что поступаю правильно и приучил к этой мысли своих сыновей. Это сейчас я…

— Я понял, — коротко произнес Азер, перебив его. — Все нормально, меня это не задевает.

Старик благодарно ему улыбнулся и продолжил:

— Так они стали драконоборцами заместо меня. Уже тогда я видел, с какой жестокостью Элбан относился к драконам, их останкам и что предлагал с ними сделать… Меня это обеспокоило, но я решил, что в нем играет юность и бурлит кровь… А потом все стало только хуже. — Старик подался вперед, протер рукой лицо и заговорил снова. — Вскоре, через пару лет он влюбился в девушку из соседнего города и красиво за ней ухаживал, как мне тогда казалось… Это теперь я понимаю, что он просто не давал ей проходу… А как счастливы были ее наивные родители, ведь они-то знали какой это почет и слава — выдать свою дочь за драконоборца… Бедной девушке пришлось ему уступить и дать согласие на брак, иначе мать с отцом выставили бы ее за порог, не дав ни гроша… Именно тогда я и стал подозревать, что что-то не так. — Старик взглянул на Азера и вдруг тепло улыбнулся. — Амэя очень похожа на свою мать. Я еще не встречал в своей жизни дев, более чище и невиннее чем они обе… Но вот только мой сын воспринимал все иначе, извратив и свою любовь к ней… Лотта была прекрасна и очень мила, и на нее всегда смотрели мужчины… Элбану это не нравилось и однажды, когда я пришел к ним в гости, я застал ее плачущей, с синяками на руках и лице. Я, конечно же, испугался и спросил, что случилось, но она ответила, что все хорошо, что просто упала с лестницы… А я, дурак, поверил ей, хотя чувствовал, что она что-то не договаривает… А потом, со временем синяки и ссадины стали появляться на ней все чаще и сама она стала какой-то другой: вялой, тусклой и безжизненной, прекратила улыбаться и выходить из дома… А один раз я нашел ее в саду, лежащую без сознания и понял, что так продолжаться больше не может. В тот же вечер я поговорил с Элбаном и потребовал от него объяснений. Он отделался туманными фразами и пообещал, что с Лоттой все будет хорошо… — Он замолчал и снова, в который раз вздохнул. — Тогда я еще отказывался верить тем знакам и намекам, что давала мне судьба… Я любил Элбана больше всех остальных своих сыновей и не мог смирится с тем, что породил такого же монстра, как и Горсеван.

— А что с Амэей? — впервые за долгое время молчания заговорил Азер. — Как она появилась на свет? — Прищурив глаза, он пристально посмотрел в глаза старику и спросил: — Элбан не ее отец, ведь так?

— Верно, — усмехнулся в ответ старик, — ее отцом был совершенно другой «человек». — Он взглянул на свою мирно пасущуюся лошадь, которая пощипывала травку и дергала ухом, будто прислушиваясь к их разговору. — Видимо, бедная девушка решила, что с нее хватит и в один прекрасный день, собрав все свое мужество в кулак, она собрала немного вещей, прихватила денег и сбежала, воспользовавшись тем, что Элбан ушел на охоту… Я не знаю, как она оказалась на морских берегах, но именно там она повстречала водяного дракона, от которого в будущем и понесла ребенка… Элбан не простил ей побега и отправился ее искать, и я не сомневался, что он найдет ее… И он нашел.

В это мгновение Азер снова поднял голову и внимательно посмотрел на старика.

— Что он с ней сделал? Убил ее? — как-то даже равнодушно спросил он и ничуть не удивился бы, если бы это действительно оказалось так. В этой истории… мало хорошего. Слишком мало.

— Нет-нет, она умерла позже, при родах, — спокойно возразил старик, хотя это спокойствие далось ему явно не легко, — а до того мой сын несколько дней держал ее взаперти и… насиловал, избивал… — Он отвел взгляд, словно сама мысль об этом вызывала у него отвращение и жгучий стыд. — Будучи беременной, — заговорил он снова, — Лотта слезно просила меня позаботится о дочери и не давать ее в обиду, потому что к тому времени ее родители ушли в иной мир, не выдержав такого позора, как ее побег… Думаю, уже тогда она знала, что не переживет родов… Видел бы ты ее… Жизнь с Элбаном превратила ее в ходящего мертвеца, а ведь раньше, еще до встречи с ним, она цвела как самые прекрасные цветы, какие есть на земле, и ее красота воссияла снова, после того как она осмелилась бежать, но… Уверен, хотя бы не бей он ее, она бы была сейчас жива… Тогда я был единственным, на кого она могла положится… — Вдруг старик вскинул голову и произнес: — Знаешь, что она сказала мне, когда умирала у меня на руках? Она бредила и вспоминала те дни, которые провела с тем драконом на морском берегу. Она сказала, что никогда не была так счастлива в тот единственный месяц, когда он повстречался ей на пути и принял ее, одинокую, в страхе бегущую от прошлого… Просто принял и помог забыть о тех кошмарах, на которые обрек ее мой сын… Она знала, что он переменчив, как само море и может запросто исчезнуть, а еще хранит секреты, но была просто рада, что он подарил ей это недолговечное счастье и просто относился к ней… по-человечески… Так я понял, что Амэя — ребенок от чужого мужчины и что этот мужчина — дракон… Разумеется, сказать об этом Элбану я не мог. А дальше… А дальше все повторилось, пусть и не сразу. — Старик сцепил руки замком и устремил взгляд на лес, туда, где томилась его любимая внучка. — До девяти лет Амэя была обычным ребенком и Элбан относился к ней, как любой другой любящий отец. Глядя на него, я был рад видеть его таким и искренне считал, что смерть Лотты изменила его, исправила и наконец помогла побороть в себе злобу… Но я снова ошибся. Эта злоба лишь затаилась в нем и снова проявила себя, когда волосы Амэи поменяли цвет и в ней пробудилась драконья кровь… Наверное, именно тогда Элбан понял, что девочка — не его дочь, а от кого-то другого… И думаю, это окончательно проявило его истинное лицо. Ведь после этого он стал вести себя совсем иначе, прекратил таиться… Он перестал охотится с нами, отныне всегда оставаясь дома, постоянно держал Амэю поблизости, поднимал на нее руку и не упускал возможности поддеть ее, унизить, поставить ниже себя… Мне кажется, так он мстил Лотте за ее измену и побег… Мне кажется, он… — Старик не договорил, словно то, что он хотел сказать — пугало его…

— …переносит образ Лотты на Амэю? — закончил за него Азер и взглянул на старика, напряженно смотрящего на него.

— Да… — выдохнул тот наконец. — Иногда… мне приходит в голову такая мысль… —Он вздохнул, возможно, в уже сотый раз за сегодня. — Я пытался ее уберечь, защищал как мог, поддерживал, старался приободрить и не дать сломаться, верить в добро… Я всеми силами держал обещание, которое дал ее матери, когда она умирала… Но я уже стар, у меня нет тех сил, что были раньше, я слаб и немощен, я… умираю, Азер.

— И потому ты отдал ее мне, — догадался Азер, немного удивившись, что он назвал его по имени.

— Да… — снова выдохнул старик. — Тогда я наконец понял, какого породил монстра и что собственными руками взрастил его, позволил ему творить все, что вздумается… Я совершил чудовищную ошибку и хотел только одного — исправить ее. Спасти Амэю, раз не смог спасти Лотту… И тогда, когда я уже отчаялся, появился ты. — Старик по-доброму улыбнулся ему, словно он стал для него лучиком надежды, который вывел отчаявшегося мужчину из кокона тьмы и отчаяния. — Меня удивило и насторожило твое присутствие, я не мог понять, что Истинный дракон делает среди людей, что он ищет… Тогда-то я и увидел, как ты смотришь на нее, — на Амэю, — как наблюдаешь за ней, присматриваешься… И злишься, беспокоишься, когда мой сын заставляет ее страдать… Я вспомнил слова Лотты о драконе, подарившем ей счастье. Возможно, это было безумием и отчаянным шагом, но я понял, что это единственный шанс ее спасти… — Старик вдруг встал и тяжело прошелся вдоль бревна, потирая уставшие колени. — Я не сразу тебя узнал, — добавил он, — пришлось потрясти свою память, — он скупо улыбнулся, — наверное, я так и не узнал бы тебя, если бы не видел пару раз.

— Ты видел меня? — Азер не стал скрывать своего удивления. Это и вправду стало для него неожиданностью.

— Да, — кивнул старик, — иногда мы встречались, попадались друг другу, но ты был слишком увлечен собой и не смотрел по сторонам… Все летал себе над домами и никого не трогал… Это меня и убедило доверится тебе… — Он с трудом подошел к коню и потрепал его по морде. — Я надеялся, что на этом все закончится, что хотя бы сейчас Элбан сдастся… Эх, ничему меня жизнь не учит… Не знаю, как он понял, что это ты, но как только ты исчез после Обряда, он собрался и уехал. Прознав о его отсутствии, я тут же отправился следом… И вот я здесь, перед тобой, рассказываю тебе свою историю… Старый дурак, который все испортил…

Старик смолк и между ними повисла долгая тишина.

Азер задумчиво смотрел на огонь, прокручивая в голове все, что сказал ему измученный старик, взявший всю вину на себя… Не справедливо.

— Ты ничего не испортил, — наконец сказал ему Азер, тоже поднимаясь. — Ты просто добр и немного наивен. Жизнь потрепала тебя, даже сломала… Но ты нашел в себе силы остановится и просто жить, радуясь каждому дню, позабыв о плохом… И своих сыновей ты любил по-настоящему, желал им только добра… Не говоря уже о твой жене… — Он повернулся к изумленному старику и продолжил, — Ты хороший человек. Действительно хороший… Мне все равно на других, но ты защищал Амэю, как мог… В благодарность я скажу тебе, что твои битвы были не напрасны — Горсеван мертв.

— К-как? — не поверил старик, цепляясь за посох, чтобы не упасть.

— Я был одним из тех, кто убил его. Я и мой брат, — Тут он усмехнулся, не удержавшись вспомнив события четырехмесячной давности. — Хотя на самом деле, его убила девушка, а мы втроем только добили.

— Ты говоришь правду? Он действительно мертв? — все еще не мог поверить он, смотря на него оленьими глазами.

— Мне незачем лгать, — пожал плечами Азер, и в самом деле не видя для этого никакого повода.

— Слава богам, — выдохнул старик, приложив ладонь к сердцу и тяжело опускаясь на бревно, — мои молитвы были услышаны. Это чудовище заслуживало смерти… И я бесконечно рад, что он погиб от твоих рук. Если я еще сомневался в тебе, то отныне уверен до конца.

— Согласен, но теперь вернемся к Амэе. Скажи мне, как Элбан прячется от меня.

Старик в миг посерьезнел, тут же позабыв о своей радости и ответил:

— Такова природа Небесных драконов. Мы умеем быть невидимыми глазу, легко уходить незамеченными. Это умение досталось нам от наших Великих Предков и думаю, Элбан сам не подозревает о своих возможностях. Увы, но от дракона в нем намного больше, чем о человека, я уже давно это понял…

— Небесные драконы, значит… — проговорил Азер, вновь вперив взгляд в огонь. — Что ж, теперь я знаю, с кем имею дело. Ты поможешь мне найти его?

— Да, для того я и здесь, знал, что он укроется… Но прежде, чем мы отправимся в лес, я хочу еще кое-что тебе сказать…

В этот момент Азер поднял руку, останавливая старика и прислушиваясь к тишине. Может ему послышалось? Это же просто невозможно, поблизости нет ни одной деревеньки или города…

Но нет, это раздалось снова.

— В чем дело? — спросил его старик, заметив как он напрягся.

— Ты слышишь это? — глухим голосом спросил его Азер, глаза которого вспыхнули янтарным огнем, а тело против воли подалось вперед, туда, откуда раздавалось пение…

— Что… — начал было старик, но тут же оборвал себя, услышав то же, что и он. — Ох…

Азер сжался, чувствуя это губительное притяжение, заставляющее его терять контроль над разумом и своей волей. Дракон внутри тут же зашевелился и рванулся наружу, скрежета когтями и рыча, исполненный лживого желания исполнить то, о чем его просят.

Над равниной разносился Зов Драконьей Песни.