The Fallen Angel (гет)

Ее отчим был человеком, который искренне уважает слабый пол, всегда протянет руку помощи и защитит, если того потребует ситуация. Он был как чутким партнером для ее матери, так и хорошим отцом для неугомонных мальчишек и самой девушки, что даже не была ему родной. Мужчина придерживался того мнения, что именно он должен обеспечивать и радовать свою семью, а потому трудился во благо ее будущего.

А какие же были критерии к жене? Так как именно муж должен зарабатывать, он считал, что тем самым даст больше времени любимому человеку на саморазвитие и, вместе с тем, воспитание детей. Если же она все равно хотела зарабатывать — то делала бы это исключительно для себя и на свои хотелки, а уж вместе они бы просто придумали, куда можно записать еще детей или сводить для того, чтобы забрать с работы их попозже. На самый крайний случай всегда были родственники с его стороны, что никогда не были против понянчить внуков еще пару деньков.

— Мам… ну что это за глупости? — и слышать жалобы матери насчет такого прекрасного мужчины для Вероники было просто смехотворно. — Делать ему больше нечего, кроме как по бабам шляться вместо работы. Ты же и сама прекрасно знаешь, что в такие дни он работает семь дней в неделю и после наверняка валится с ног в гостишке.

— И нанимает себе проституток в номер, чтобы помогли ему расслабиться, — бурчит пьяная женщина, что попросила ее с ней поговорить, как дочь только вернулась со школы, а теперь, глядя на время, где уже показывало одиннадцать вечера, Морозовой просто ужас как хотелось спать. Точнее, не то, чтобы прям спать, но… как минимум, закончить этот разговор «ни о чем», вернуться в комнату и посидеть еще хотя бы часик в телефоне перед сном. — Эй, Верон, выпей со мной…

— Ты же знаешь, что я не пью такое пиво, — спокойно ответила девушка. — Оно для меня слишком горькое, — скучающе продолжила она, наблюдая за тем, как мама небрежно ставит стакан на стол и пытается отлить ей из очередной бутылки. — К слову, почему ты постоянно пьешь одна? Могла бы в бар сходить с подругами или еще куда… мне не так уж и трудно посидеть с мелкими денек, — конечно, потому что в такие дни она еще звала своих друзей в гости, а братья в их присутствии вели себя куда более послушно. По большей части из-за страха перед волками и того, что их могут съесть, но, наверное, сейчас это было не так важно. Хотя Веронику всегда умиляло то, как они прятались за ней или за «Лисом», которого отказывались звать по имени, сколько бы Разумовский им не представлялся и не пытался научить их звать себя по имени.

— Чтобы ты привела своих мужиков в мой дом? — от такой формулировки Вероника испытала жуткое отвращение, желая скорее все высказать в лицо, но по итогу сама лишь тяжело вздохнула. — Хорошо, когда их всегда с запасом. Не понравится один — всегда можно уйти к другому.

— Порой меня очень пугает ход твоих мыслей, мам, — Морозова скривилась лишь от одной мысли о том, чтобы поступить так с ними, да и… серьезно? Олег ей как старший брат и флиртовать с ним для нее — все равно, что одобрить инцест между близкими родственниками. Это же просто отвратительно! — Ты настолько плохого обо мне мнения?

— А разве не очевидно, что они оба пытаются приударить за тобой? У всех мужиков на уме одно и то же. Дальше своих яиц вообще ничего разглядеть не способны, — ворчит она, вновь поднимая неприятную для своей дочери тему.

— Ну как бы знаешь… существует выражение, которое начинается с: «У кого что болит», — Вероника пыталась перебороть отвращение, чтобы не разругаться, когда очень уж хотелось сказать, что Олежа и Сережа — вовсе не такие люди. Но стоит ли доказывать и распинаться перед матерью? Да кто она вообще такая, чтобы отзываться о них настолько мерзко? И о ней… в том же числе. — И если с тобой так поступили однажды… это не значит, что все люди сделали бы то же самое. Папа очень… неплохой человек. На что ты вообще блин жалуешься? Тебя буквально окружают любовью со всех сторон, ты живешь в Санкт-Петербурге, твой мужчина — честный и порядочный человек, у тебя трое детей, с которыми по минимуму приходится возиться, ибо будем честны, что возвращая их с садика, ты сразу спихиваешь ребят на меня.

— Просто… я считаю, что мужчина должен находиться рядом, — отрешенно ответила женщина, вновь вернувшись к смартфону и последней переписке с мужем. — Думаешь, я не права?

— Скучать по человеку — думаю, вполне себе нормально, мам. Но лишать его любимой работы и успеха — это совсем другое дело, — тише высказалась Вероника, понимая, что ее маме пришлось пережить очень многое. И ей точно так же пришлось очень несладко. Можно сказать… то, что она росла без родителей со знанием того, что ее просто выкинула мать, случайно залетевшая от наркомана — было еще просто цветочками по сравнению с тем, что пережила эта женщина.

Отец умер от остановки сердца, когда ей было всего одиннадцать лет. Ее старшая сестра сошла с ума и перестала узнавать своих родных, из-за чего ее сослали в психиатрическую клинику. Мать запивала горе алкоголем и приводила в дом любовников, наказывая «единственной» дочери лишь то, что у женщины всегда должен быть так называемый «запасной вариант», пока не появился отчим, поставивший ее маму на ноги. Вот только… с ним жизнь девочки стала ничем не лучше. Косметика и вся открытая одежда сразу же полетела в мусоропровод. Ее заставляли одеваться сдержанно, вести себя скромно и тихо, да есть после того, как поужинает он. И пока тот развлекался и выпивал с друзьями, они с мамой должны были обслуживать их до последнего и лишь затем, когда те выйдут из-за стола, имели право поужинать сами.

Вероника слушала истории из ее детства бесчисленное множество раз. О том, как над ней издевались, о том, насколько ее все достало и хочется порой просто сдохнуть. Раньше, еще услышав впервые о всех пережитых ужасах, она, будучи ребенком, просто подумала, что та пытается ее разжалобить и тем самым очистить свое имя. Со временем же Морозова поняла, насколько несчастным и поломанным человеком была на самом деле ее мама. И смогла отпустить свои обиды, прекрасно понимая, от чего она так поступила.

— Я верю папе, мам. Скажи, разве такой человек не заслуживает твоего доверия? Он же любит тебя всем сердцем… работает ради нас без выходных, когда уезжает, и отдает тебе чуть ли не половину своей месячной зарплаты на нужды, в то же время самолично оплачивая младшим частный детский сад и полностью покрывая все расходы за квартиру, — Вероника старалась говорить с ней максимально мягко и спокойно, взяв руки женщины в свои, когда та просто резко потянула ее на себя и заключила в объятия.

— Я т-так рада, что ты моя дочь… — со слезами на глазах совсем тихо произнесла женщина, прижимая девушку к себе. — Я так люблю тебя, Вероника. И мне… черт, мне так жаль, что я… я просто ужасная мать, Верон… — дрожащей рукой Морозова провела по ее спине в попытке успокоить члена семьи, когда самой хотелось только разреветься. — Прости.

— Ничего. На твоем месте я бы тоже себя скорее всего бросила, — с горькой усмешкой совсем тихо отвечает Ника, неловко обнимая маму в ответ. — Спасибо, что все равно пришла за мной. И… за то, что рассказала все. Если бы не ты, я бы продолжала ненавидеть всех людей в округе, — шепотом признается девушка, закрывая глаза, когда мама гладила ее по голове, чуть покачиваясь при этом из стороны в сторону. — Лучше давай пойдем уже спать?

— А как же ужин? Ты ведь даже не поела! Х-Хочешь, я яичницу пожарю и… что там у нас еще есть? Подожди… — и вопреки всем уговорам со стороны Вероники, эта пьянчужка уже полезла в холодильник.

— Ма-ам, ну правда. Прекращай, на ночь вообще есть вредно, — только это ей вовсе не мешало лопать сладости в два ночи, когда не хотелось спать, или заявлять, что после шести есть уже нельзя, а потом к девяти вечера нарезать бутерброды.

— Но как же так? Ты ведь со школы пришла… и ничего не ела. А я…

— Я по дороге шавуху заточила, — врет, лишь бы только мама не начала сейчас готовить и ей не пришлось мыть потом посуду из-за того, что у них было непринято оставлять грязные тарелки на ночь. А спать уже хотелось так конкретно…

«С ума сойти, и кто из нас еще ребенок?» — раздраженно подумала Вероника, кое как подловив свою маму, когда та едва не споткнулась об свои же ноги. Более того, порой девушке даже казалось, будто с этой женщиной проблем было куда больше, чем с мальчишками, что каждый день доставали ее, вешались на ноги с двух сторон и не давали даже толком заняться своими делами.

— Опять херню всякую ешь… — заворчала она, на что Морозова только закатила глаза.

— Да-да, давай это обсудим завтра. А сейчас спать, — наказала девушка, помогая матери добраться до нужной комнаты.

— Ты это типа… че? Указываешь мне?

— Забочусь, дурочка, — усмехнулась Ника, игнорируя весь ее дальнейшие бурчания, в которых девушка уже и не разбиралась.

— Еще и оскорбляет меня, блин…

— Я ж любя. А любя никто не запрещал, — с хитрой улыбкой закончила ее дочь. — Доброй ночи, мам.

— Верон… — прошептала женщина перед тем, как вырубиться. — Ты же всегда будешь моей дочкой?

— Будто у меня есть какой-то другой выбор, — устало выдохнув, ответила Вероника, не понимая, с чего вообще вдруг у нее появились такие вопросы. — Впрочем, второй такой козы я бы не выдержала. Спи уже, алкашка.

— Иди нах… хрен, — сонно пробормотала ее мама перед тем, как вырубиться, когда Морозова закрыла за ней дверь.

«Даже завидую тому, насколько быстро она засыпает», — подумала та, кому еще надо перед сном обязательно посидеть в телефоне, до кого-то докопаться и посмотреть какую-нибудь ерунду, чтобы точно заснуть нормально. А иначе же… Вероника просто не сможет заснуть из-за беспорядочных и зачастую бредовых мыслей, то и дело возникающих в ее голове.

— «Прости, я с мамой заговорилась сразу после школы. Случай тяжелый и… не было возможности написать», — быстро набирает она сообщение, отправляя его Разумовскому. — «До дома я дошла нормально. Ты уже спишь?»

— Рони, у тебя… все хорошо? — включив голосовой, она услышала тихий, сонный, но такой обеспокоенный голос Сережи, что был в сети, может, минут двадцать назад, но моментально среагировал на ее сообщения.

— Мм… да, все супер, не переживай. Конфликт разрешился мирно и спокойно, без драк, ругани… в общем, никто не пострадал. Может, только мои нервы чуть-чуть, — с грустной улыбкой отвечает Вероника, точно так же отправляя ему голосовое сообщение в ответ. — Сереж, а я тебя люблю, — чуть более игриво продолжает она, но уже проводит пальцем в бок, отменяя тем самым отправку смс. — Ладно, я… наверно, уже спать. Спокойной ночи, — вместо прежних слов, она с мягкой улыбкой желает ему доброй ночи, отправляя последний голосовой, на который парень ответил уже стикером засыпающего лиса.