Балаланские. Inktober (гет)

За несколько минут до выхода на сцену его всегда охватывал лёгкий мандраж. Не забудет ли текст? Не запутается ли в хореографии? Вовремя ли вступит в песне? Не даст ли петуха на верхней ноте? Эти и многие другие вопросы роились в голове, пока он стоял за кулисами, но они все затихали, стоило сделать первый шаг и оказаться под светом софитов. Во время показа для них не оставалось места. Но как только музыка стихала, и занавес скрывал артистов от зрителей, Игорь принимался анализировать сыгранный спектакль и свою игру, всегда находя, к чему придраться и в чём себя укорить.

Подобные приступы самоедства особенно ярко проявляли себя после премьер нового материала или показа спектакля после долгого перерыва. Без вмешательства со стороны длиться они могли от получаса до нескольких дней. Но чаще всего в болоте своих мыслей и недовольства утонуть ему не давали друзья-коллеги и семья. Кто-то просто заглядывал в гримерку и говорил сумрачному Игорю: "Ерунда. Вот я вчера....". Кто-то молча ставил перед ним стакан с чем-нибудь согревающим (в зависимости от человека согревать мог как чай, так и алкоголь). Лера же обычно просто обнимала его и просила рассказать, о чём он думает. Он рассказывал. В ответ Лера делилась своими мыслями. От этого становилось легче быстрее всего.