Огранённые (гет)

Аларийская область, Эквия, 12 ноября 1979 года Третьей эры.

Ветка прогнулась под весом белки и тут же распрямилась, оросив всё вокруг каплями, скопившимися после дождя. Иджи находилась за несколько сотен метров от этого места, но слышала звук прыжков так отчётливо, будто стояла совсем рядом. Шелест и скрип всего леса соединились в её голове и слились в непрекращающийся шёпот. Множество маленьких посланников приносили ей вести из самых дальних уголков.

Иджи надеялась, что не ошиблась с местом. До Алари она добралась, как обычно, без препятствий, а вот куда двигаться дальше, представляла крайне смутно. Убегая от Эрвента, она была сильнее озабочена тем, чтобы как следует запутать следы, а не запомнить дорогу, и даже не предполагала, что однажды ей потребуется вернуться.

Слишком много времени Иджи потратила на попытки научиться проникать в головы не только грызунов, но и других животных. Слишком поздно она поняла, что Эрвент действительно мог соврать о её истинной силе. Она не верила или боялась поверить, что человек, для которого магия стала чуть ли не смыслом жизни, способен обманывать, когда речь заходит о ней. Но, видимо, такая беспринципная тварь, как Эрвент, способна.

Теперь, распрощавшись с наивными надеждами, Иджи ясно видела, какая это удобная ложь. Если бы она осталась рядом с Эрвентом, то оказалась бы привязана к нему в ожидании того дня, когда полностью овладеет телепатией и сможет применять её на людях. Сбежав же, она долго не решалась нанести первый удар, думая, что недостаточно готова. Теперь Иджи видела: день, когда человеческие мысли станут ей подвластны, не наступит. Начинать борьбу нужно было сейчас, пока не стало слишком поздно. Так она и оказалась в лесу.

Сидя на поваленном дереве у палатки, Иджи пыталась очистить резиновые сапоги от грязи влажными кленовыми листьями. Получалось так себе.

В первые дни, проведённые здесь, она была слишком уязвимой и беззащитной. Отправив белок искать по всему лесу невидимые стены, Иджи не вылезала из палатки, потому что мысленно перемещалась из одной головы в другую и не видела, что происходит совсем рядом. Со временем она научилась уделять белкам лишь часть своего внимания и заниматься другими делами, пока мелькающие образы и звуки отзывались в отдалённом уголке её сознания. Однако, замечая что-то подозрительное или необычное, она полностью концентрировалась на том, что её насторожило.

Раздался звук, будто кто-то приземлился на пожухлые листья прямо за спиной. Иджи обернулась и увидела белку, сжимающую в зубах несколько хворостин, которые сразу отправились в костёр. Огонь поддерживался и днём, и ночью — он отпугивал диких животных, кроме тех, что Иджи призывала сама. А может, дело было ещё и в том, что в поведении грызунов другие звери чувствовали что-то неестественное и обходили стороной место, откуда улавливали доселе неизвестную угрозу.

Иджи опустилась на корточки, позволила белке забраться на плечо и рассеянно погладила мягкую шёрстку. Если сегодня она не найдёт барьер, придётся возвращаться в Зюс и заново начинать подготовку к вылазке. Время ускользало, как обрывки сна на утро, как мелкие ракушки, уносимые с берега волной обратно в море.

Нет! Она не могла ошибиться! Осенью лес выглядел совсем не так, как летом, и всё же некоторые места казались Иджи слишком знакомыми.

Она достала из внутреннего кармана куртки аметист и крепко сжала его в руке, — как всегда, никакого эффекта. Иджи не понимала, что делает не так (если верить Лагидэму, то и делать ничего было не надо). От досады она швырнула камень в кусты, но тут же пожалела и полезла его доставать. Было трудно распрощаться с надеждой, что решение проблемы лежит где-то на поверхности, и осталось лишь его обнаружить.

Смахнув с аметиста налипшие мокрые листья, Иджи убрала его обратно в карман, попутно нащупав кое-что ещё. Она извлекла на свет клочок ткани, о котором уже успела забыть. Судя по всему, когда-то он был белого цвета, к тому же достаточно неплохого качества. Иджи нашла его на одном из колючих кустов и сразу подумала о костюме Эрвента. Мог ли он лично отправиться по следу в ночь побега?

Иджи смяла тряпку в кулаке. Как бы хорошо крысы ни прятались по подвалам и чердакам, она всегда их находила. То же самое касалось и Эрвента — очередной крысы на её пути.

Поддавшись эмоциям, Иджи развернулась так резко, что белка спрыгнула с плеча и ускакала вглубь леса. Девушка не обратила на это внимания и закрылась в палатке, оставив снаружи безнадёжно грязные сапоги. Она легла поверх спального мешка и закрыла глаза.

Голые стволы, коричневые осенние листья, грязь, дождевые капли, скопившиеся на ветках, колючие еловые лапы — каждая белка видела перед собой одно и то же. Ничего необычного. Ничего такого, что не должно здесь находиться.

От отчаяния ярость разгоралась внутри ещё сильнее. Иджи заставляла белок делать опасные прыжки с дерева на дерево, чтобы убедиться, что рядом нет иллюзии или невидимой стены, и каждый раз, когда зверёк удачно приземлялся на очередную ветку, испытывала разочарование.

В первые дни Иджи очень плохо ориентировалась на местности, но по прошествии почти двух недель находила в лесу дорогу не хуже, чем в Зюсе. Легче от этого не становилось — наоборот, Иджи с ужасом осознавала, что исследовала, кажется, каждый сантиметр, но так и не отыскала огромную постройку. Оставалось надеяться на то, что Иджи всё-таки ошиблась с лесом, потому что иначе защита Эрвента слишком мощна. Если теперь комплекс невозможно даже обнаружить, то стоило ли рассчитывать вновь найти брешь или уязвимость в барьере?

В «Истории в запретах» Иджи прочитала, что артефакты могут выходить из строя, и что это достаточно частое явление, а кроме того, их можно лишить магической силы с помощью обрядов. Иджи всегда казалось, что обряды и заклинания — это что-то из легенд про Древний Чшалт, и настоящая магия так не работает, но Лагидэм уверенно утверждал обратное. После случая с аметистом Иджи уже сомневалась, верить ему или нет. Так или иначе, описание обрядов в книге отсутствовало, и полагаться приходилось только на случай.

Требовательно заурчал живот. Голод начинал брать своё. Иджи уже привыкла вначале не обращать на него внимания и потянулась за консервным ножом только спустя час или больше, когда желудок начало сводить. Перед глазами всё так же стоял лес — банку тушёнки Иджи нашла на ощупь. Она уже достаточно наловчилась открывать консервы не глядя.

В первый день из-за того, что вестибулярный аппарат не привык к постоянным прыжкам и скачка́м, поесть как следует не получилось: слишком велика была вероятность, что желудок пожелает расстаться с содержимым, как только оно там появится. Теперь же процесс поисков действовал на Иджи не сильнее, чем обычная прогулка.

Вскоре после еды начала болеть голова. Обычно это происходило, когда Иджи слишком долго игнорировала усталость. Теперь, став значительно сильнее, она не падала в обморок от малейшего перенапряжения. Головная боль играла роль предупредительного сигнала: если в скором времени не отдохнуть, можно вырубиться и проваляться в отключке почти сутки. Но даже к подобному предостережению от своего организма Иджи относилась без должной ответственности. Неприятное ощущение в левом виске она всегда оставляла без внимания, и прекращала использовать телепатию только после того, как невыносимо ныть начинали оба.

Сегодня Иджи хотела дотянуть до сумерек, но сдалась, когда от боли перед глазами всё стало расплываться, и белка, крайне неудачно совершив очередной опасный прыжок, чуть не упала на землю с огромной высоты и лишь в последний момент зацепилась за ствол благодаря не столько Иджи, сколько собственному инстинкту самосохранения.

Разорвав связь со всеми белками, Иджи закрыла глаза и окунулась в темноту, в ненависть к Эрвенту и к самой себе. Утром она с трудом заставила себя вылезти из спального мешка. Какой смысл что-то делать, если всё, что она ни делает, оказывается зря? Да, Иджи стала сильной, но так и осталась беспомощной и беззащитной.

На сборы в обратную дорогу ушло даже больше времени, чем на то, чтобы разместиться по прибытии. Тело отказывалось слушаться, всё выпадало из рук, и в путь Иджи отправилась уже далеко за полдень. Белки провожали её, летая между деревьями, как стрелы. Может быть, привыкли к её присутствию и теперь не хотели расставаться, а может быть, Иджи неосознанно заставила их следовать за собой.

По привычке она всё равно оглядывалась по сторонам в надежде заметить что-то подозрительное, например, наполовину исчезнувшее дерево или птицу, врезавшуюся в пустоту, но лес выглядел обычно и даже безмятежно. Вскоре Иджи оказалась на опушке и через луг вышла к автотрассе. Найти это место не составило труда: она уже много раз видела его глазами белок, убегавших к кромке леса.

Иджи побрела вдоль дороги в сторону Алари. Каждый раз, когда позади раздавался шум автомобиля, она останавливалась у обочины и подавала водителю знак. После того, как уже четвёртая машина проехала мимо, Иджи не выдержала и встала прямо на проезжей части. Очередной автомобиль едва успел затормозить.

На трассу, хлопнув дверью, выскочил разозлённый мужчина и решительным шагом направился к Иджи, но как только он пригляделся к девушке, уверенности у него поубавилось. Маленькая, хрупкая, измождённая, но с пылающим во взгляде огнём решимости. Белки по-прежнему прыгали и на отдалении, и прямо у её ног. Трое сидели на плечах. Даже у человека, незнакомого с силой Иджи, не могло не возникнуть мысли о маленьких прислужниках, готовых наброситься на любого по команде своей повелительницы.

— Ты что, совсем умом тронулась?! — закричал водитель. В его интонации отчётливо прореза́лась паника.

— Отвези меня в Алари, — Иджи сверкнула на него глазами из-под спутавшихся волос, всё ещё сохранявших зеленоватый цвет.

— Я тебе не таксист, — ответил мужчина, развернулся и поспешил к автомобилю, очевидно, жалея, что вообще ввязался в этот разговор.

Несколько белок перескочили ему на спину и угрожающе заскребли маленькими коготками по открытой коже на шее, не царапая по-настоящему, но доставляя несомненный дискомфорт. Ещё одна белка, угрожающе щёлкнув зубами, прыгнула на ручку водительской двери, чтобы помешать мужчине её открыть.

— Отвези меня в Алари, — повторила Иджи ему в спину.

Мужчина обернулся и с нескрываемым страхом посмотрел на неё, как будто прикидывал, что произойдёт в случае отказа.

— Ладно, садись, — сказал он наконец и отворил для Иджи заднюю дверь.

Он задержался взглядом на её сапогах, грязь на которых налипла комьями, и тем не менее ничего не сказал. Но когда шесть белок прыгнули за девушкой в салон, он не выдержал.

— Животным нельзя.

— Они со мной, — ответила Иджи, будто это был неоспоримый аргумент.

Впрочем, может быть, таковым он и являлся, потому что водитель поспешил занять своё место и вдавил газ в пол. Сначала Иджи не собиралась брать белок с собой — они сами увязались следом, но теперь, сидя вместе с ними в машине, она чувствовала себя в большей безопасности. Она знала, что эти маленькие, с виду безобидные пушистики могут доставить немало неудобств, накинувшись всей сворой, кусая и царапая маленькими, но острыми коготочками.

Водитель, мертвецки бледный, высадил Иджи сразу за въездом в Алари. Она не сердилась на него, наоборот, прекрасно понимала, какие чувства тот должен испытывать от подобной встречи. Иджи отпустила белок и направилась к ближайшей станции. Денег хватало только на билет. Ужин откладывался на неопределённый срок.

Ноябрьский Алари был неприветлив, промозгл, но всё равно не так холоден, как родной Тровэг в это же время года. В черте города оказалось даже теплее, чем в лесу. Слякоть под ногами неприятно хлюпала. Лёгкий туман опустился на улицы и словно растворил все краски.

Проходя мимо одной из многих арок, за которыми начинались подворотни, Иджи увидела знакомую картину: одинокий зевака стоял, прислонившись плечом к стене и смотрел на внутренний двор. Он выглядел расслабленным, но впечатление это было обманчивым.

Забыв обо всех предосторожностях, Иджи тихо подкралась к нему со спины. Она хотела окликнуть человека, но тот обернулся сам, услышав поступь крохотных лапок — это крысы со всех сторон потянулись к Иджи. Она не подзывала никого из них, во всяком случае осознанно. Крысы сами нашли её, почувствовали, что она в них нуждается. На первый взгляд, почти ничего не изменилось с тех пор, как Иджи впервые попала в этот район, но на самом деле — очень многое.

— Что тебе? — спросил мужчина, напряжённо глядя на Иджи, но то и дело перебегая глазами на собирающихся вокруг крыс.

Сама Иджи не смотрела на них, но боковым зрением заметила, что число грызунов непрестанно увеличивалось. Она внимательно вгляделась в лицо человека. Раньше она думала, что обязательно узнает тех отморозков, которые напали на неё, как только встретит, но сейчас не могла с уверенностью сказать, видит ли перед собой кого-то из них. Черты грабителей уже успели порядком выветриться из памяти.

— Иди давай, — предпринял мужчина неуверенную попытку прогнать Иджи.

Она покачала головой, и в этот момент вся огромная стая набросилась на человека и свалила его с ног. Он сопротивлялся, тщетно старался снова подняться, но всё прибывающая живая масса не позволяла ему этого сделать. Крысы садились на грудь и живот, на руки и ноги. Когда на теле не осталось свободного места они залезали друг на друга, не давая человеку ни малейшей возможности высвободиться или хотя бы пошевелиться. Прекратив борьбу, мужчина неподвижно замер на земле. Его голова безвольно упала и завалилась на бок, а взгляд остановился на сапогах Иджи. Она села перед ним на корточки и как ни в чём не бывало спросила:

— Не найдётся лишних денег?

Мужчина пытался прохрипеть что-то в ответ, но ему не хватало воздуха. Иджи аккуратно сняла с его груди пятерых крыс и посадила себе на плечи, одновременно слегка разогнав остальных. Человек несколько раз шумно втянул воздух.

— Отпусти. Я ничего тебе не сделал, — выдавил он из себя.

— Спорное утверждение. Ну так что, денег не найдётся?

— Забирай всё. Только отпусти.

— Ну, я тебя за язык не тянула. Ты сам предложил, — Иджи пожала плечами и щёлкнула пальцами для большей эффектности.

Несколько крыс тут же оживились. Они юрко залезли в карманы и принесли к ногам Иджи всё, что смогли найти. На сигареты, зажигалку и ключи она даже не взглянула, зато кастет сразу привлёк внимание.

— Не возражаешь, если я заберу его на память о нашей встрече? — спросила она и, не дожидаясь ответа, сунула находку в карман.

Наконец, дело дошло до потрёпанного бумажника. Там Иджи обнаружила пятнадцать экванов купюрами и ещё около двух мелочью. Она в нерешительности затеребила край банкноты.

— Скажи, мы не встречались раньше? — обратилась она к по-прежнему распластанному на земле мужчине.

— Нет, впервые тебя вижу, — простонал он, почти умоляя.

Иджи казалось, что он один из тех, кто напал на неё летом. Это ощущение было стойким и явственным, но вместе с тем — совершенно непроверяемым. Мысленно возвращаясь в тот день, Иджи вспоминала липкий, вязкий ужас, нарастающую панику, стук сердца такой силы, будто оно могло разорваться прямо в груди, и лишь смазанные черты грабителей.

Даже если этот человек действительно не встречался Иджи раньше, для неё было совершенно очевидно, что он работает по уже знакомой схеме: поджидает жертву своих сообщников, отрезая ей путь к отступлению. Не мог же он выбрать настолько подозрительное место, чтобы просто постоять и отдохнуть с дороги с кастетом в кармане.

— Что ты здесь делал? — спросила Иджи, как будто давала ему последний шанс оправдаться.

— Ничего. Я просто ждал кое-кого.

— Знаю я, кого ты ждал, — процедила она, забирая купюры. — Свою жалкую мелочь оставь себе, это будет тебе уроком милосердия.

Она пнула почти опустевший бумажник в сторону мужчины.

— И остальное барахло подбери, — бросила она через плечо, выходя из арки, после чего снова щёлкнула пальцами.

Крысы молниеносно разбежались в разные стороны.

Иджи скрылась, не оборачиваясь, но, пройдя совсем немного, привалилась к стене ближайшего здания, а потом мешком осела на землю. Горячие слёзы потекли по щекам. Месть не принесла ей успокоения, лишь отчаяние — ни родители, ни Рэин не хотели бы видеть её такой.

До Зюса Иджи добралась словно в полубреду, и только у самой двери заправки что-то выдернуло её из собственных мыслей. Сначала она даже не поняла, что не так, но уже в следующую секунду осознала: изнутри доносились голоса.

— Думай, где она ещё может быть.

— Говорю же тебе, я не знаю!

— Но ведь ты видел её последним.

— Но она ничего не сказала мне!

Сначала Иджи напряглась, замерла в оцепенении, не зная, бежать или подслушать, но вскоре она узнала Алауса и Орина. За время, проведённое вне Зюса, она успела отвыкнуть от их голосов.

— Твою мать! Сколько её уже нет в городе? Недели две? И в Алари мы с ней ни разу не встречались. Что-то случилось.

Иджи не знала, как войти, не напугав их, и не придумала ничего лучше, чем использовать условный стук: один удар, пауза, три удара, снова пауза и снова один удар.

Внутри всё сразу стихло. Иджи толкнула дверь и увидела Алауса с Орином, стоящих друг напротив друга вполоборота к двери. В руке каждый держал по карманному фонарику. Они огромными глазами смотрели на Иджи, как на призрака, по-видимому, неспособные говорить или хотя бы моргать.

— Джина! — наконец воскликнул Орин. — Куда ты пропала?

— Ты просто издеваешься над нами, да?! — у Алауса тоже прорезался голос. — В следующий раз выкинешь что-то подобное, и я закопаю тебя вот этими самыми руками!

— Рада встрече, я тоже скучала, — ответила Иджи с обезоруживающей улыбкой. — Отрадно видеть, что вы помирились. Но, честно говоря, я не сомневалась в этом.

Она сделала шаг внутрь, и теперь, когда фонари могли хорошо осветить её фигуру, Алаус и Орин заметили её потрёпанный вид.

— Да что с тобой случилось? — ошарашенно пробормотал Орин.

— Ничего особенного, просто оздоровительная прогулка, — отмахнулась она.

— Ты в порядке? — спросил Алаус, не замечая, как странно звучит его вопрос в этих обстоятельствах.

— Нет. Не в порядке. Всё просто отвратительно уже давно, но моя недавняя вылазка мне не навредила.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим скрипом болтающейся от ветра входной двери.

— М-м, Джина, — вдруг неуверенно начал Орин. — Мы не в курсе всего, что с тобой случилось, но возможно, мы можем немного облегчить твою жизнь. Понимаешь ли, мы переезжаем в Алари.

После этих слов внутри Иджи будто болезненно лопнула натянутая до предела струна. Два последних близких человека покидали её. Она понимала, что должна порадоваться за друзей, но не могла думать ни о чём, кроме предстоящего одиночества.

— Комната, которую мы снимали, остаётся свободной, — продолжал Орин. — Так что мы договорились с хозяйкой, что её займёшь ты за ту же плату. Между прочим, совсем недорого: шестьдесят экванов в месяц. Ты вроде говорила, что столько иногда и за день зарабатываешь.

До Иджи не сразу дошёл смысл сказанного, и пока она стояла, раскрыв рот и хлопая глазами, Алаус добавил:

— Вообще-то хозяйка была даже рада. Без нас она бы лет двести искала нового жильца в эту конуру.

— Остаётся один вопрос: рада ли ты? — снова подал голос Орин. — Условия так себе, мы это понимаем. Но, может, всё же лучше, чем на заправке?

В тот момент Иджи даже не понимала, о каких условиях идёт речь. Она напрочь забыла о склочных, раздражающих соседях, о постоянных беспорядке и грязи, о сварливой хозяйке, редко бывающей в хорошем расположении духа и живущей буквально этажом выше. Из головы вылетели даже постоянно отваливающиеся дверцы кухонных шкафчиков (одна такая чуть не пришибла Иджи, когда Алаус и Орин позвали её на чай). Все мысли крутились только вокруг того, что она сможет принять горячий душ и смыть с себя двухнедельную грязь.

Вместо ответа Иджи схватила Алауса и Орина в охапку, сжала, что было сил, и заплакала. Она почувствовала чьё-то нежное поглаживание по спине и лёгкое похлопывание по плечу, которые дали ей понять: пусть она и не в силах вымолвить ни слова благодарности, друзья понимают всю глубину её признательности.

Уняв слёзы, Иджи села на шаткий стол. Алаус расположился на табурете, а Орин примостился на перевёрнутом ящике.

— Если что, наши двери в Алари всегда для тебя открыты, — сказал Орин. — Вдруг тебе понадобится переночевать, или ещё что случится.

— Где же вы будете жить? — поинтересовалась Иджи всё ещё дрожащим голосом.

— Ах, точно! — Алаус хлопнул себя по лбу. — Вот адрес. И номер телефона.

Он достал из внутреннего кармана сложенную бумажку. Развернув её, Иджи увидела объявление «Требуется продавец в круглосуточный магазин». Уже знакомая с излюбленными Алаусом носителями информации, она перевернула лист и на обратной стороне увидела адрес, между прочим, в достаточно благополучном районе.

— И у вас хватит на это денег? — удивилась Иджи.

— Отец разрешил пожить в его другой квартире в обмен на обещание больше не творить фигни, — ответил Орин, сильно смущаясь и краснея. — И сказал, что Алаусу тоже можно. Он ведь приютил меня на целых три года.

— А ещё он помог Орину с работой на первое время: нашёл несколько знакомых, которые были бы не прочь, чтобы он занимался музыкой с их детьми, — добавил Алаус. — Дети, кстати, от него в восторге.

После этих слов Орин стал совсем пунцовым.

— А ты? — поинтересовалась Иджи. — Будешь играть на улицах один?

— Нет, только с Орином. Теперь, наверное, по вечерам или когда наши выходные будут совпадать, — сказал Алаус и в ответ на вопросительный взгляд добавил. — Я устроился грузчиком.

— О, поздравляю, — произнесла Иджи.

Она надеялась, что вышло вполне радостно, хотя на самом деле испытывала разочарование за друга. Стабильный заработок лишним никогда не бывает, но разве не от таких профессий Алаус пытался убежать всю жизнь?

В голову закралась невесёлая мысль о том, что три года, которые Орин и Алаус прошли бок о бок, оказались зря. Один так и остался сыном успешных родителей, а второй по-прежнему будет перебиваться с одной низкоквалифицированной работы на другую.

— Не переживай, Джина, в этом году я заставлю его поступать вместе со мной, — Орин будто подслушал её мысли. — Хотя, я немного переживаю, как бы старые закостенелые преподы не испортили мой неогранённый бриллиант.

После этой фразы он с теплотой взглянул на Алауса, который не мог понять, чем заслужил такую метафору, и растерянно таращился в ответ, будто отыскивая в словах Орина скрытое оскорбление.

Иджи настолько позабавила эта реакция, что она рассмеялась в голос — впервые за долгие дни. Она по-прежнему не была счастлива и не обрела покой, но тело словно желало напомнить разуму, каково это — когда всё хорошо.

Орин поднялся с ящика и подошёл к Ижди. Он вытащил из кармана джинсов звенящую связку ключей и положил ей на ладонь. Иджи не держала ключей в руках с того самого дня, как очнулась у Эрвента в маленькой комнатке без окон. Она и забыла, что это значит — иметь место, где у тебя есть полное право находиться; где тебя если не ждут, то хотя бы ожидают.

Иджи крепко сжала связку в кулаке.

Нет. Нельзя сдаваться, пока Рэин в неволе. Наступит день, и она вернёт им обоим ключи — ключи от их собственного дома.