Глэйд. Переменная (гет)

Весь седующий день я провела в Картохранилище с Ником за изучением Лабиринта. А Новичка поручили Жуку, который снова задумал какую-то шалость, судя по бегающему взгляду. Новичок же, после последней проказы, не особо радовался перспективе провести весь день, как на пороховой бочке. Но какой у него был выбор? Как только закончился завтрак, мальчишек как ветром сдуло.

Я же с самого утра отправилась в Картохранилище, где засела над исчерченными листами, сравнивая и запоминая планы секций Лабиринта. Ник то уходил, то приходил и тут же начинал проверять, что мне удалось выучить. Карты были аккуратными, пусть и начерченными от разных рук. Видимо, Минхо строго следил здесь за порядком. Каждый лист был пронумерован, а так же был указан порядок секций и имя бегуна, который рисовал карту. Всё было предельно понятно, особенно, если сравнивать два листа, шедшие друг за другом. Изменения были видны сразу. Ничего сложного, но и ничего обнадёживающего.

— Цикл составляет восемь дней, — рассуждала я, когда Ник попросил рассказать, что я поняла из всего увиденного и услышанного. — Секции меняются каждую ночь в строго определённом порядке. У каждой секции есть несущие стены, которые не двигаются.

— Или пока не двигаются, — поправил Ник, который сидел рядом и пояснял мне непонятные места на нарисованных картах.

— Может быть, — согласилась я, потерев глаза от усталости, как вдруг я замерла, потому что меня отчетливо посетила совершенно ужасная мысль. — Ник, — очень тихо сказала я, быстро перебирая листы и чувствуя, как страх холодит нутро. — Выход… он же должен быть?

— Должен, — сказал Ник и поджал губы. Его взгляд уставился куда-то в стену, лицо окаменело. — Выход должен быть, Джо.

— Но его нет, — почти прошептала я. — Даже намёка на его существование! Даже малюсенькой зацепки!

— Просто мы его ещё не нашли, — голос Ника стал сухим и безэмоциональным, что подтвердило мои самые ужасные догадки.

— Все мы появились здесь из шахты Ящика и с чего-то решили, что выход обязательно должен быть за воротами Лабиринта, — размышляла я вслух. — Но ведь это лишь наши собственные догадки. Что, если выхода никогда не было? Или его нет в том виде, в каком мы его ожидаем! Бегая по исхоженному маршруту, мы вряд ли его найдём.

— Выход есть, — твёрдо сказал Ник, начиная злиться. — Ты забиваешь голову кланком, Джо. Где ещё может быть выход, если не за гребаными стенами?

— Не знаю, — сказала я. — Но я вижу, что цикл повторяется в строгом порядке. Ничего не меняется. Если бы выход был, вы бы его заметили… Ник?

— Выход есть, — повторил Ник и посмотрел на меня таким взглядом, что внутри всё сжалось от жалости и ужаса. — В любой момент может что-то поменяться, мелкая. Мы не можем перестать бегать и сдаться!

— Я и не думаю сдаваться, — нахмурилась я. — Просто думаю, что выход — не просто какая-то дверь. Это загадка. Головоломка. Этот цикл имеет значение…

— Джо, по-твоему, мы тут тупицы кланкоголовые? — усмехнулся Ник. — Да мы головы сломали, пытаясь понять, при чём тут цикл и куда его присобачить! Перепробовали самые бредовые идеи от дешифровки до количества стуков по стенам.

— Стуков? — не поняла я.

— Ну стучали по стенам столько раз, под каким номером открывалась или закрывалась секция. Как идиоты, надеялись, что нам откроют с другой стороны или хотя бы постучат в ответ, — пояснил Ник. — Говорю же, мы испробовали даже самые идиотские методы: соотносили с лунным циклом, со временем по часам, с позицией солнца на небе, даже шаги отсчитывали, умножали и делили, подставляли буквы…

— Но какой-то же смысл должен быть, — проговорила я, уставившись на карты.

— Поэтому мы и не сдаёмся, — сказал Ник. — Если мы сдадимся, то это будет конец. Понимаешь? Наша жизнь станет бессмысленной. Поэтому мы бегаем и будем бегать. Надежда — вот, что важно. А ещё вера. Потеряешь их, и сразу сойдёшь с ума.

— Другие знают? — спросила я.

— Нет, — Ник вздохнул. — Нельзя пугать шанков. Страх творит страшные вещи. Уже проходили… Знают только бегуны и Алби. Теперь и ты, раз уж такая догадливая.

— Я поняла, — сказала я, вытаскивая план внешнего круга. — Я никому не скажу.

— Вот и славно, — кивнул Ник. — Давай заканчивать на сегодня…

— Подожди. У меня есть одна мысль… Смотри. Вот тут окружная стена. Она не имеет входов и выходов. Но в ней видны места стыков. Вчера около такого стыка я видела слизь гриверов. Думаю, что эти стены тоже двигаются, но только ночью. Например, выпускают гриверов, а утром впускают. И если, мои догадки о том, что гриверы — это механические машины, верны, то…

— Погоди! Что? Машины? — Ник оторопело уставился на меня.

— Ты не знаешь?! — воскликнула я. — Я думала, Галли тебе рассказал…

— Галли? — ещё больше удивился Ник.

— Он же в этом разбирается, — пожала плечами я.

— В чём? В гриверах?

— В технике!

— В какой на хрен технике?

— Всякой… я полагаю…

— Ты меня с ума сведёшь! — воскликнул Ник. — Объясни нормально. Я ни хрена не понял!

— Ладно. Не кричи, — подняла я ладони, успокаивая вожака. — Вчера, когда мы с Минхо добежали до окружной стены, я собрала слизь гриверов во флягу, — начала рассказывать я. — Мне показалось, что она пахнет как-то знакомо. Решила показать Галли, потому что он тут как бы самый башковитый в плане всякой инженерии. Так вот. Мало того, что Галли подтвердил, что это горючее, так я её ещё в костёр бросила, чтобы наверняка. И угадай, что! Она полыхнула!

— Интересно, и почему я узнаю об этом только сейчас? — нахмурился Ник.

— Ну… не знаю… Я думала, что Галли тебе сказал, — пожала я плечами. — Но это не важно! Важно то, что есть огромная вероятность, что гриверы — это машины. Как жуки-стукачи. Понимаешь? Это значит, что обычным ножиком или копьём их не убить. Тут нужно что-то посерьёзнее. Вот я и предложила Галли пораскинуть мозгами и сообразить какое-нибудь взрывательно-метательное оружие, чтобы поджечь этих тварей, ну… подзорвать на расстоянии. И если получится, то мы сможем изучать Лабиринт и по ночам! Уверена, что там происходит масса интересного. Неспроста же гриверы охраняют Лабиринт именно ночью!

Ник долго рассматривал меня, хмурился и пожёвывал нижнюю губу. Его пальцы то теребили мусор на бусах, то начинали стучать по столу. Я пыталась прочитать его мысли или хотя бы настроение, но была настолько возбуждена, что едва могла сосредоточиться.

— Откуда ты такая взялась? — наконец проговорил Ник.

— Из Ящика, как и все, — пожала я плечами.

— Знаешь, о чём я думаю? — спросил он серьёзно.

— О том, что я маленький грёбанный гений? — улыбнулась я.

— О том, что ты первый шанк, который решил понюхать дерьмо гриверов, — сказал Ник.

— Ну, пока что это просто догадка, — сказала я. — Галли вообще думает, что эта слизь от механизмов, что двигают стены. Но даже, если это так, то слизь не могла просто так появиться у недвигающейся окружной стены! Так или иначе, а ночью там что-то происходит!

— Кто знает… Но это определённо важная находка. Я чувствую, что это так. Ты молодец, Джо. Возможно, мы уже близки к разгадке! Скоро мы выберемся отсюда!

— Кстати, как ты думаешь, что там, снаружи? — спросила я, поправляя карты на столе в ровные стопки и чувствуя прилив энтузиазма. Захотелось скорее поговорить с Галли и поторопить его, а то и помочь в создании противогриверного оружия.

— Не знаю, — признался парень.

— Неужели нет никаких идей? — удивилась я.

— Ну… Я всегда представляю себе небольшие домики, окруженные лесами, — неуверенно сказал он, пропуская через пальцы свои бусы. — К берегу бескрайнего моря причалены хлипкие лодки, а на белом песке развешены рыболовные сети, сушится рыба. Люди работают на полях, разводят скот, другие занимаются рыболовством. Ты можешь пойти куда хочешь и так далеко, как хочешь, и нет ни одной гребаной стены.

— Странно, — нахмурилась я. — Мне кажется, что там большие дома, огромные экраны прямо на улицах, широкие дороги, по которым ездят машины и автобусы. Есть магазины размером со стадион, где можно купить всё, что угодно от морковки до надувной лодки. Там много ламп, звуков и суеты. Везде камень, стекло и железо. И много стен. Везде сплошные стены. Но не такие, как здесь. Это стены домов.

Я замолчала, переваривая возникшие вдруг образы, взявшиеся ниоткуда, но я знала, что это правда, что так и есть. Или было. Пока я не потеряла воспоминания.

— Думаю, что это отголоски нашей памяти, — наконец сказал Ник. — Мы с тобой из разных мест. Поэтому помним разные миры. А может читали где или видели. Может, нас возили туда до Лабиринта. А может, это просто образы из книг. Но в любом случае, я готов ко всему. Главное выбраться отсюда.

— А знаешь. Мне нравится твой мир, — улыбнулась я. — Я бы хотела жить в маленьком домике около моря. Я бы носила длинные платья, выращивала цветы и продавала их на базаре в больших корзинах. А ещё я бы рисовала картины и дарила их соседям.

— А я бы смотрел за скотиной и ездил на лошади по пастбищу, — задумчиво заговорил Ник. — А вечером возвращался бы домой, окатывал себя дождевой водой из бочки и шёл домой, где меня ждал бы вкусный ужин, а не фрайпановская фигня.

— И кто бы готовил тебе ужин? — спросила я.

— Как кто? Моя жена, — сказал Ник. — Вот выберемся отсюда, найду себе красотку с длинными волосами и большущими глазами, женюсь на ней и построю для неё дом.

— А вдруг там нет красоток? — усмехнулась я, невольно дотронувшись до своих коротких волос. — Всех разобрали, пока ты тут круги по Лабиринту намыливаешь?

— Как нет? — удивился он, а я едва не рассмеялась от его расстерянного вида.

— А вот так, — поддразнила я его. — Остались только уродины с короткими волосами, малюсенькими глазами и прыщами, как у Уинстона.

— Заливаешь, — отмахнулся Ник. — Ты вон, хоть и без длинных волос, но ничего такая. И если тебя не пожалели отправить в Глэйд, то снаружи остались ещё лучше.

— Зашибись у тебя логика, — буркнула я. — По-твоему, меня сюда послали, потому что я недостаточно красивая для внешнего мира?

— Я этого не говорил, — взмахнул руками Ник. — Когда-нибудь твои волосы всё равно отрастут.

— А без волос не вариант, да?

— Чего не вариант? — не понял он.

— Не гожусь в красотки…

— Я этого не говорил!

— Что, взял бы в жёны такую, как я?

— А ты пошла бы? — спросил вдруг Ник без тени улыбки.

Я задумалась. Ник был высоким и даже красивым своей дикарской красотой. Но я не могла представить себя с ним. Он был, как старший брат или друг, но не более того. Да и мыслей о семье у меня отродясь ещё не было! Неужели Ник настолько меня старше, что мыслит уже как мужчина? Я вдруг почувствовала себя маленькой и глупой. Совсем ребёнком.

— А ты бусики мне свои отдашь? — спросила я, разряжая нависшее вдруг между нами напряжение, потому что Ник ждал ответа, не отводя взгляда, словно от этого зависела, как минимум, его жизнь.

— А у тебя ничего не треснет?! — возмутился он, отпрянув от меня, словно я сморозила ужасное заклятие, которое способно его испепелить на месте. — И это не бусики, балда, а амулет! Сколько раз повторять?

— О, да, такими темпами у тебя от подружек отбоя не будет, — закатила я глаза.

— Да что не так-то? — возмутился парень.

— Всё просто отлично, — пожала я плечами. — Ты сама обоятельность и галантность! И чувство юмора у тебя до того тонкое, что и не разглядишь.

— Что ты понимаешь! — скорчил гримасу Ник. — Я умею шутить. И обоять. И галантить, если надо. Да ко мне очередь выстроится из цыпочек!

— Ага, — хмыкнула я.

— Спорим? — Ник протянул мне свою широченную ладонь.

— На то, что у тебя не будет отбоя от девчонок или на то, что снаружи ни одной цыпочки не осталось? — спросила я, ударяя его по руке. Но он успел перехватить мои пальцы и сжать их.

— И то, и другое, — Ник сильнее сжал мою руку. — Или ссыкло? Боишься, что я окажусь прав? Или ревнуешь?

— Ничего я не боюсь, — закатила я глаза. — И не ревную. Хоть гарем себе заведи. Хорошо. На что спорим?

— Если я проиграю, выполню любое твоё желание, — сказал Ник.

— А если проиграю я? — спросила я.

— Ты выполнишь моё, — пожал плечами он.

— Нет, давай конкретнее, — не согласилась я. — Вдруг ты пожелаешь, чтобы я слоперила на тебя до конца своих дней?

Ник запрокинул голову и рассмеялся звонким мальчишеским смехом, отчего вдруг превратился из строгого вожака в обычного молодого паренька. И вовсе он не взрослый мужчина. Просто слишком долго жил в личине вожака.

— Слоперить! — воскликнул он. — По-твоему, я совсем кланкоголовый, чтобы тратить драгоценное желание на такую ерунду?

— А что тогда? — насторожилась я.

Ник перестал смеяться и снова превратился в рано повзрослевшего предводителя шанков.

— Узнаешь, когда проиграешь, — сказал он. — Ну? Споришь или кишка тонка?

— Не «когда», а «если» проиграю, — поправила я его. — Я вот знаю, что пожелаю.

— И что же?

— Твои бусики! Ну как? Ссыкло или спорим? — сощурилась я, радуясь, что удалось вогнать Ника в угол.

— Ты знаешь, что ты ужасно упрямая? — Ник зло прошипел и встал со стула. — Вот, — он снял бусы, развязал один из кожаных ремешков и протянул мне. — Держи, заноза, — сказал он. — Отдаю, можно сказать, как кусок мяса отрываю, в качестве залога! Проиграешь спор, отдашь обратно с довеском. Выиграешь — так и быть отдам и буду смотреть, как твоя кожа превращается в пепел, а глаза стекают на пузо! Я тебя предупредил!

Он сунул мне в ладонь пластинку кривой пластмассы, нанизанную на тонкую нить кожи, которая оказалась на удивление теплой. Кругляш был вырезан от упаковки, в которых присылали масло для жарки. В середине кругляша виднелась стёртая буква П. Скорее всего от слова ПОРОК. Самый настоящий мусор. Но отчего-то в этот момент, кусок барахла показался мне самым драгоценым подарком. Вторым подарком на моей памяти. Первым был блокнот, и тоже от Ника.

— Круть! — выдохнула я, быстро затягивая ремешок на своей шее и пряча пластинку под рубашкой.

— Не потеряй! — пригрозил Ник. — Это заговорённый амулет защиты. Вообще не снимай. Потеряешь — урою. Усекла?

Я встретила его острый взгляд, в котором блестели искорки веселья, и кивнула, принимая условия игры. Ведь вряд ли Ник на самом деле верит в магическую силу мусора на своей шее! Или верит?

— Так что, спорим или как? — спросил Ник, протягивая мне руку во второй раз. — Если выберемся отсюда, я даю слово глэйдера, что выполню условия спора и отдам тебе сильнейший амулет всех времен и народов целиком до самой последней косточки.

— Спорю! А я даю слово глэйдера, что выполню любое твоё желание, если выиграешь ты, — сказал я, и Ник разбил ребром ладони наши руки.

— Осталось самое малое, — сказал Ник. — Найти чертов выход…

Оставшееся время до ужина я провела под яблонями с блокнотом и карандашом. Я рисовала домики у моря, чаек над развешанными на берегу сетями, маленькие лодки, покачивающиеся у пристани.

— Привет, — рядом опустился Ньют. — Как прошел день?

— Нормально, — сказала я, дорисовывая рыбаку ногу. — Зубрила Лабиринт по картам. А у тебя что нового?

— Совершил доблестное сражение с сорняками, спас горох от варварского нашествия одуванчиков, — сообщил Ньют. — Ух ты, а что это ты нарисовала?

Я протянула Ньюту блокнот, и тот с жадностью ребёнка начал рассматривать мои рисунки.

— Это берег моря, — пояснила я. — Рыбаки только вернулись и развесили сети, а сами ушли отдавать улов своим жёнам и матерям, чтобы те разделали рыбу и приготовили им ужин.

— Откуда ты знаешь? — спросил парень, откидывая со лба волосы.

— Придумала.

— А можно я тоже придумаю что-нибудь? — спросил Ньют.

— Ну попробуй, — улыбнулась я.

— Нарисуй меня вон за тем валуном, — попросил Ньют. — Я буду подсматривать за купающимися голышом девчонками.

— Дурак, — фыркнула я.

— Ого… — Ньют пролестнул пару страниц блокнота. — А ты зря время не теряешь. Тоже подсматриваешь за шанками?

— Ни за кем я не подсматриваю, — смутилась я и попыталась вырвать из рук парня свой блокнот, но тот не позволил.

— Кто это тут у нас, — развеселился Ньют. — Голый Даг. Так-так-так. Много голого Дага. Слишком много голого Дага!

— Он в штанах! — возмутилась я и снова попыталась отобрать блокнот. Ньют вскочил на ноги и начал вертеться волчком, отпихивая меня локтями. — Это ещё с того праздника, когда он с Галли дурачился на ринге!

— Не оправдывайся, — усмехнулся Ньют.

— И не думаю! Отдай!

— О! Ты подглядывала и за Минхо? — листал страницы Ньют.

— Я! Не! Подглядывала! — взвизгнула я, зверея от того, что Ньют бесцеремонно рассматривает мои рисунки.

— Ого. Снова этот шанк Минхо с растёгнутой до пупа рубашкой? Он тебе позировал?

— Только две пуговицы! И те случайно оторвались! Отдай немедленно! Ньют!

— И тут Минхо. И тут… Да у тебя все листы этим кланкорожим разрисованы! Эй, мелкая, ты влюбилась, что ли?

— Тупица!

— Мелкая влюбилась в Минхо, — начал скандировать Ньют, смеясь надо мной и размахивая блокнотом. — Надо будет ему сказать. Вот будет потеха!

— Только попробуй! Я тебя… я тебя нарисую в виде хряка с пятаком вместо носа и буду всем показывать! — взвилась я, чувствуя, как заливаюсь краской.

— А чего это ты покраснела, как помидор? — спросил Ньют. — Я прав? Да? Тебе нравится Минхо? Серьёзно?

— Ньют! — чуть ли не зарычала я. — Никто! Мне! Не! Нравится! Там и тебя много!

— Ну не скажи… Минхо у тебя тут чуть ли не на каждой странице сверкает своей рожей! А я пару раз и то в каких-то зарослях! Ладно, держи, всё с тобой ясно, — Ньют отдал мне блокнот.

— Что тебе ясно? — нахмурилась я, забирая блокнот.

— Что ты по уши втюрилась в этого шанка! — сказал Ньют. — Но не бойся. Я ничего никому не скажу… если ты нарисуешь мне голую цыпочку.

— Извращенец, — закатила я глаза.

— Не будь такой душнилой, Джо, — рассмеялся Ньют. — Нарисуй. И я унесу твой секрет в могилу.

— Я не влюбилась в Минхо. А если ты будешь трепать языком, то могила покажется тебе теплой кроваткой по сравнению с тем, что я тебе устрою! — заверила я парня.

— Страшная и ужасная мелкая, — театрально задрожал Ньют. — Да ладно тебе! Уверен, что вы с Минхо будете прекрасной парочкой.

— Лучше заткнись!

— Шанки обзавидуются…

— Захлопнись, Ньют!

— Сыграем свадьбу под дружный рёв гриверов…

— Кланк! Хорошо! Нарисую я тебе… что ты там хочешь! И только попробуй ещё раз пошутить!

— Я всегда знал, что с тобой легко договориться, — засиял Ньют. — А вон и твой красавчик кланкорожий, — он кивнул в сторону северных ворот, из которых только что выбежали Бен и Минхо.

— Он не мой, — буркнула я и демонстративно отвернулась, чтобы поднять упавший карандаш.

— Конечно, конечно, — тут же согласился Ньют, а когда я на него бросила злой взгляд, подмигнул мне и расплылся в хитрой улыбке.

— Иногда ты просто невыносим, — закатила я глаза.

— Только иногда? А ведь я стараюсь изо всех сил! — надулся Ньют.

В этот момент раздался звук импровизированного гонга, зазывающего глэйдеров на ужин. И одновременно с ним раздался оглушительный взрыв со стороны лесопилки.

— Какого хрена? -проговорил Ньют. Его веселье, как ветром сдуло, а сам он бросился в сторону лесопилки.

Я тоже поспешила следом, чувствуя, как знакомая ледяная рука ужаса сжимает мои внутренности. В голове вдруг вспыхнула мысль: «Только не Галли! Только бы с ним всё было хорошо!».